Ян Флеминг. Жизнь дается лишь дважды "Приятнее с надеждой путь держать..." 1. НОЖНИЦЫ РЕЖУТ БУМАГУ Гейша по имени "Трепещущий Лепесток", стоя на коленях перед Джеймсом Бондом, склонилась к нему и быстро поцеловала в щеку. - Что за дела? - сурово спросил Бонд. - Мой выигрыш - поцелуй в губы. По меньшей мере, - добавил он. Переводила "Серая Жемчужина", хозяйка заведения: черные лакированные зубы, сногсшибательные манеры, густой грим, словом, самый настоящий персонаж театра "Но". Девушки вокруг хихикали и шептались. "Трепещущий Лепесток", изобразив оскорбленную невинность, закрыла лицо руками. Но вот пальцы раздвинулись, и дерзкий карий глаз подмигнул Бонду. Тело ее стремительно изогнулось. На этот раз настоящий поцелуй в губы, мучительно долгий. Приглашение? Соблазн? Бонд помнил, рядом с ним сидит "постельная" гейша, гейша низшего разряда. Она не слишком сведуща в традиционных искусствах - не сможет рассказать забавную историю, петь, рисовать или сочинять стихи в честь гостя. Но, в отличие от своих утонченных подруг, готова на менее романтические услуги. Главное условие - не распускать язык. И стоить это будет дорого. Но, в любом случае, грубому иностранцу постель понравится больше, чем "танка", в которой он сравнивается с хризантемой на склонах Фудзиямы, и которую он все равно не поймет. Аплодисменты, встретившие эту вспышку неприкрытого желания, быстро и почтительно смолкли. Коренастый мужчина в черном кимоно, сидевший за низким красным лакированным столиком напротив Бонда, вынул зажатый в золотых зубах мундштук "Данхил" и положил рядом с пепельницей. - Бондо-сан, - сказал Тигр Танака, шеф японской Секретной Службы, - предлагаю вам сыграть и заранее уверен в своей победе. Миндалины глаз превратились в узенькие щелки. Большое загорелое лицо сморщилось в знакомой улыбке. И не улыбка это была, а блестящий золотом оскал тигриной маски. Бонд рассмеялся: - Ладно, Тигр. Но для начала еще саке! И не из этих дурацких наперстков. Пять порций, а толку, как от одного двойного мартини. Раз уж я решил продемонстрировать превосходство западной мудрости над коварством Востока, надо повторить. Найдется среди всей этой китайской дребедени обыкновенный высокий стакан? - Бондо-сан, это не китайский фарфор. Боюсь, в выпивке вы разбираетесь получше. Кроме того, не стоит недооценивать саке. У нас есть поговорка: "Человек пьет первый кувшин саке, затем второй кувшин пьет первый, а потом саке пьет человека". Тигр Танака повернулся к "Серой Жемчужине" и, смеясь, заговорил. "Шуточки по поводу неотесанного европейца и его бездонного желудка", - решил Бонд. Мадам что-то сказала, и "Трепещущий Лепесток", низко поклонившись, выскользнула из комнаты. Тигр повернулся к Бонду. - Вы произвели впечатление, Бондо-сан. Только борцы "сумо" могут выпить столько саке и устоять на ногах. Вы, несомненно, способны на восемь кувшинов. - Тигр хитро улыбнулся. - Но она считает, что для девушки к концу вечера толку от вас не будет. - Скажите, что ни одна из девочек ей в подметки не годится. Я уверен, в ее арсенале есть средства, способные воскресить и мертвого. Лесть достигла цели. "Серая Жемчужина" быстро заговорила. Тигр переводил: - Бондо-сан, эта женщина не глупа. Она говорит, что уже состоит в законном браке с одним "Бон-сан", и на ее "футоне" нет места для другого. "Бон-сан" - в переводе священник, А "футон", как вы знаете, постель. Она скаламбурила на вашем имени. Вечеринка с гейшами тянулась уже два часа, и челюсти Бонда ныли от бесконечных улыбок и вежливых ответов. Дурацкие звуки трехструнного самисена отнюдь не услаждали его слух, девушки надоели, и Бонду утаено хотелось отвесить прощальный поклон. Тигр Танака с садистским удовольствием наблюдал за его мучениями. Дикко Хендерсон предупреждал Бонда, что иностранцу эти вечеринки напоминают попытку развлечь толпу незнакомых друг с другом ребятишек в детском саду со строгой воспитательницей - мадам. Но еще Дикко сказал, что Тигр Танака оказывает ему высокую честь, а вечеринка обойдется Тигру в маленькое состояние, из секретных ли фондов или его собственного кармана, и Бонду лучше не выпендриваться, приглашение к гейшам - настоящий прорыв в операции, но может обернуться и катастрофой, здесь уж все зависит от Бонда. Бонд улыбнулся и хлопнул в ладони, изображая восторг. Он сказал Тигру: - Скажите старой суке, что она умная старая сука, - принял чертов наперсток подогретого саке из рук "Трепещущего Лепестка" и осушил его двумя глотками. Потребовал, чтобы принесли еще, положил кулак на красный лакированный стол и с насмешливой воинственностью сказал: - Отлично, Тигр! Начнем! Это была старая, как мир, игра - Ножницы режут Бумагу, Бумага скрывает Камень, Камень тупит Ножницы; детишки в нее играют повсюду. Кулак - это Камень, два; вытянутых пальца - Ножницы, а раскрытая ладонь - Бумага. Два игрока одновременно сжимают кулаки, и на счет "три" выбрасывается избранный предмет. Угадай предмет противника и выбрось свой - твоя победа. И блефуй изо всех сил. Тигр Танака поднял кулак. Два человека внимательно смотрели в глаза друг друга. Мертвая тишина повисла в маленькой комнате с бумажными стенами. Впервые за весь-вечер было отчетливо слышно мягкое журчание крошечного ручейка в саду. И, может быть, из-за этой тишины, или же из-за серьезного и решительного выражения, внезапно появившегося на жестоком самурайском лице Тигра Танаки, по коже Бонда побежали мурашки. Это была уже не детская игра. Тигр обещал победишь Бонда. Поражение обойдется дорого. На сколько? Оборвет дружбу, связавшую их за последние недели? Тигр - один из самых влиятельных людей в Японии. Проиграть паршивому иностранцу, да еще в компании двух женщин! Девки могут проболтаться. На Западе это ерунда, так, карточный проигрыш в клубе. Но на Востоке! Вообще-то, Дикко Хендерсон внушил Бонду, что условности Востока, как бы старомодно или по-дурацки банально они не выглядели, надо уважать, но в деталях Бонд путался. Что же делать, выиграть или постараться проиграть? Но и проигрыш следовало продумать. Проиграть специально было так же трудно, как и выиграть. Даже этот идиотский маленький гамбит значил многое для успеха полученного Бондом необычного задания. Шестым чувством Тигр Танака угадал решение проблемы. Он хрипло рассмеялся, и в смехе его не было ни юмора, ни радости. - Бондо-сан, сейчас, когда я хозяин, а вы почетный гость, с моей стороны было бы естественно дать вам выиграть. Было бы... И поэтому я заранее приношу извинения за свой выигрыш. Бонд весело улыбнулся: - Дорогой мой Тигр, стоит ли играть, не собираясь выигрывать. Не оскорбляйте меня намеренным проигрышем. Но вы меня провоцируете. Тактика борцов "сумо" перед боем. Пожалуйста, объявите нашей уважаемой аудитории, что я полон решимости утереть вам нос и тем продемонстрировать не только превосходство Великобритании, и, особенно, Шотландии над Японией, но и превосходство нашей королевы над вашим императором. Подогретый саке, Бонд разошелся. Такие разные обычаи их стран были темой бесконечных шуток, и Тигр, получивший перед войной в "Тринити" бакалавра с отличием, страшно гордился "демокорацу" своих взглядов и либеральной широтой восприятия Запада. Но Бонд, заметивший внезапный блеск в темных глазах, вспомнил предупреждение Дикко: "Слушай, ты, безмозглый островитянин. Ты все делаешь правильно. Но не испытывай судьбу. Т.Т. - малый цивилизованный - по-японски, конечно. Смотри, не залети. Черный пояс в дзюдо у него был задолго до учебы в вашем паршивом Оксфорде. И шпионажем он занимался еще перед войной, помощником военно-морского атташе в Лондоне. А вы, из-за оксфордской степени, идиоты, считали его примерным мальчуганом. И не забывай послужной список Тигра. Не забывай, что войну он закончил адъютантом адмирала Ониси и проходил подготовку камикадзе, когда янки нашумели над Хиросимой и Нагасаки, и "Восходящее Солнце" сделало сальто назад в океан. А если ты все это вдруг забудешь, спроси себя, почему из девяноста миллионов японцев именно Т.Т. стал шефом "Коан-Чоса-Куоку" - Секретной Службы. О'кей, Джеймс? Усек? Здесь, в Японии, Бонд усердно отрабатывал позу лотоса. Тоже по совету Дикко. "Проникнешься ты духом этой нации или нет, - сказал тот, - тебе придется провести массу времени, уминая землю собственной задницей. Эта индийская поза со скрещенными ногами - единственный способ не растянуть связки. Потребуется тренировка, но жить будешь и сохранишь лицо". Кое-каких успехов Бонд уже достиг, и все же сейчас, отсидев два часа, чувствовал, что, не изменив позы, останется кривоногим на всю жизнь. Сказал Тигру: - Играя с таким мастером, как вы, нужно сменить позицию и сконцентрироваться. С трудом поднялся, потянулся и вновь уселся - на этот раз вытянув одну ногу под низким столиком и уперев левый локоть в согнутое колено другой. Какое блаженство. Он поднял свою чашу, и "Трепещущий Лепесток" послушно наполнила ее из большой плоской бутылки. Бонд проглотил саке, протянул чашу девушке, и внезапно треснул правым кулаком по лакированному столику так, что задребезжали маленькие вазочки с засахаренными фруктами и зазвенел фарфор. Он воинственно взглянул на Тигра Танаку. - Начнем! Тигр поклонился. Бонд ответил поклоном. Девушка замерла в ожидании. Глаза Тигра впились в Бонда, пытаясь угадать ход. Бонд решил не загадывать заранее, играть по наитию, пусть кулак сам выбрасывает нужную фигуру. Тигр сказал: - Три игры по три кона? - Согласен. Два кулака медленно легли на стол, побарабанили в унисон и стремительно взлетели. Тигр выбрал Камень. Открытая ладонь Бонда была Бумагой, оборачивающей Камень. Один - ноль, в пользу Бонда. Тот же ритуал и - момент истины. Тигр вновь выбросил Камень. Вытянутые пальцы Бонда означали Ножницы, затупленные о Камень. Один - один. Тигр помедлил и прижал кулак ко лбу. Задумался, закрыв глаза, и сказал: - Так. Я поймал вас, Бондо-сан. Теперь вам не уйти. - Валяйте, - сказал Бонд, пытаясь избавиться от мысли, что Тигр вновь выбросит Камень, или же наоборот, Тигр решит, что Бонд будет играть Бумагу и выберет Ножницы. Варианты мелькали, как фрукты на табло однорукого бандита. Два кулака подняты - раз, два, вперед! Тигр держался за свой Камень. Бонд завернул его в Бумагу. Первая игра за Бондом. Вторая партия была длиннее. Они часто выбрасывали одинаковые фигуры, приходилось переигрывать. Казалось, они пытались понять психологию друг друга. Но только казалось. Бонда психология не интересовала. Он полагался на интуицию. Нужна всего лишь удача. Тигр выиграл. Один - один. Последняя игра! Они посмотрели друг на друга. Бонд мягко, чуть насмешливо улыбнулся. Ярость блеснула в глубине темных глаз Тигра. И Бонд заметил это: "Умнее будет проиграть. Или?" Он выиграл двумя стремительными ходами, затупив Ножницы Тигра своим Камнем, завернув Камень Тигра в свою Бумагу. Тигр низко поклонился. Бонд поклонился еще ниже. Он искал нужные слова. - Эта игра должна быть включена в вашу Олимпиаду. Меня, несомненно, пошлют защищать цвет нации. Тигр Танака вежливо улыбнутся: - У вас прекрасная интуиция. В чем же секрет вашего метода? Метода у Бонда не было. Но он тут же изобрел нечто, подходящее для Танаки. - Вы человек из гранита и стали, Тигр. Я решил, что уж Бумагу-то вы не выберете. И играл соответственно. Фокус прошел. Тигр поклонился. Бонд поклонился и, подняв тост за Тигра, хватил еще саке. Гейша зааплодировала, а мадам поручила "Трепещущему лепестку" подарить Бонду еще один поцелуй, что та незамедлительно и сделала. Что за кожа у японок! Как легки их прикосновения! Джеймс размечтался о предстоящей ночи, но тут Тигр сказал: - Бондо-сан, мне нужно кое-что обсудить с вами. Окажите мне честь и будьте гостем у меня дома. Игривые мысли тут же исчезли из готовы Бонда. Как говорил Дикко, побывать у японца дома - невиданная честь. Похоже, он правильно поступив, победив в этой детской игре. Открывались перспективы. Бонд поклонился. - С величайшим удовольствием, Тигр. Часом позже они сидели в нормальных креслах, поднос с выпивкой стоял рядом. Огни Иокогамы светились на горизонте, и слабый запах гавани и моря чувствовался через широко открытую перегородку, смотрящую в сад. Как и все японские дома, дом Тигра был построен так, чтобы обитатель его был как можно ближе к природе. Три другие перегородки квадратной комнаты тоже были приподняты, открывая спальню, маленький кабинет и коридор. Тигр поднял перегородки, как только они вошли в комнату. - На Западе, обсуждая секреты, закрывают все окна и двери. В Японии мы все открываем, чтобы никто не подслушал за тонкой стеной. А я хочу поговорить с вами о вещах совершенно секретных. Саке не остыло? Курите, это ведь ваши любимые? Теперь слушайте, и все услышанное должно остаться между нами. Тигр Танака улыбнулся своей золотой улыбкой и невесело рассмеялся: - Если проболтаетесь, мне придется вас ликвидировать. 2. ПРИКРЫТИЕ ДЛЯ БОНДА? А ровно месяц назад, как и всегда в это время, закрывался "Блейдз". И со следующего дня, первого сентября, членам его, непростительно застрявшим в Лондоне, придется весь месяц таскаться в "Вайтс" или "Будлз". "Вайтс" был чересчур "прикинутым" и шумным, "Будлз" забит престарелыми сельскими сквайрами, болтающими только об открытии сезона охоты на куропаток. Это был жуткий месяц. И он наступил. Считалось, что обслуге в "Блейдз" требуется отдых. Кроме того, нужно было что-то покрасить, и крыша прогнила. М., сидевшему у эркера, выходящего на площадь Сент-Джеймс, на все это было наплевать. Ему предстояла двухнедельная ловля форели на реке Тест, а две оставшиеся недели он обойдется кофе и бутербродами на работе. В "Блейдз" он ходил редко, в основном с важными гостями. Он не был "клубменом", а будь на то его воля, выбрал бы "Сениор", лучший армейский клуб в мире. Но там было слишком много знакомых и слишком много "деловых" разговоров. И слишком много бывших сослуживцев, которые обязательно подойдут и спросят, чем же это он занимается после отставки. А врать, что есть такая фирма "Юниверсэл Экспорт", надоело, да и не стоило рисковать. Портфилд занимался сигарами: придвинул ящичек и предложил его гостю. Сэр Джеймс Молони насмешливо поднял брови: - Смотрю, "гаваны" у вас не переводятся. Его рука замерла над ящиком. Он выбрал "Ромео и Джульетту", осторожно вытащил ее и понюхал. Повернулся к М.: - А что "Юниверсэл Экспорт" посылает Кастро взамен? Ракеты "Блу Стрик"? М. шуточка вовсе не позабавила, заметил Портфилд. Он служил под командой М. еще главстаршиной на флоте. Он ответил быстро, но с достоинством: - Вы знаете, сэр Джеймс, лучшие сорта с Ямайки сейчас почти не уступают "гаванам". По крайней мере, верхний лист делается именно так, как надо. Портфилд закрыл стеклянную крышку ящика и отошел. Сэр Джеймс Молони взял со стола специальный пробойничек, тщательно проколол кончик своей сигары, прогрел его зажигалкой "Свон Веста" и потихоньку запыхтел, раскуривая. Отпил глоток коньяка, потом кофе и поудобнее устроился в кресле. С добродушной иронией взглянул на хозяйки кабинета: - Отлично, друг мой. Рассказывайте. В чем дело? Мысли М. витали где-то далеко. Казалось, он целиком был занят своей трубкой. - Какое дело? - спросил он рассеянно. Сэр Джеймс Молони был крупнейшим неврологом Англии. Годом раньше он получил Нобелевскую премию за свои знаменитые "Некоторые побочные психосоматические явления органической неполноценности". Заодно он консультировал Секретную Службу. И хотя приглашали его нечасто и только в особых случаях, проблемы эти весьма его занимали, были интересны как специалисту и важны для безопасности страны. Теперь, после войны, бывал он здесь совсем редко. М. отвернулся от гостя и принялся разглядывать автомобили на площади. - Друг мой, - сказал сэр Джеймс, - как и у всех, у вас есть стереотипы поведения. Один из них: приглашаете меня на ланч в "Блейдз", закармливаете, как страсбургского гуся, посвящаете в очередную гнусную тайну и просите помочь разобраться в ней. В последний раз, припоминаю, хотели, чтобы я извлек информацию из некоего дипломата, загнав его в глубокий гипноз. Вы сказали, что это последний шанс. Помочь я вам не смог, а через пару недель узнал из газет, что этот человек погиб после неудачного опыта с силами земного тяготения на уровне одиннадцатого этажа. Коронер вынес вердикт, где можно было выбрать между "упал или был выброшен". Чем я буду расплачиваться за ужин на сей раз? - Уже добродушнее сэр Джеймс добавил: - Давайте, М.! Облегчите душу! М. холодно посмотрел ему в глаза. - Это 007. Он меня все больше и больше беспокоит. - Я его дважды обследовал. Что-нибудь новое? - Нет. Все по-прежнему - медленно разваливается на части. Опаздывает на службу. Плохо работает. Делает ошибки. Слишком много пьет и просаживает кучу денег в игорном клубе. Скоро на него просто невозможно будет положиться. Черт знает что, с его-то послужным списком. Сэр Джеймс покачал головой: - Ничего странного. Вы или не читали мои отчеты, или читали невнимательно. У парня нервный шок. Сэр Джеймс наклонился и нацелился сигарой в грудь М. - Вы жесткий человек, М. Должно быть, из-за такой работы. Но есть проблемы - человеческие, например, которые невозможно решить линьком. Как раз такой случай. Ваш агент, упрямый и мужественный, каким и вы были в его годы. Холостяк и бабник. Внезапно влюбляется, отчасти потому, что его дама в беде и нуждается в помощи. Удивительно, как мягки иногда эти жесткие парни. Он женится, и через несколько часов ее убивают. Как звали убийцу? - Блофелд. Эрнст Ставро Блофелд. - Ну вот, парень отделался трещиной в черепе. Но потом ему стало совсем плохо, и ваши медики решили, что у него мозги не в порядке, и отправили его ко мне. А у него ничего нет. Физически здоров - но в шоке: пропал вкус к жизни. Я слышу это от пациентов каждый день. Психоневроз. На вашего парня это свалилось внезапно. Ситуация трагическая: гибель любимой, к тому же он считает себя виновником ее смерти. А раньше всегда был хозяином положения. Попробуйте-ка поставить себя на его место. Вот этот страшный груз и разрушает его личность. Я писал вам, что только работа, сложная и опасная, может вывести его из шока. Он должен понять - у катастрофы предела нет. Пока ты дышишь, принимай жизнь со всеми ее несчастьями. Они - одно из условий человеческого существования. Вы давали ему задания в последние месяцы? - Дважды. И оба раза - полный провал. Чуть было не погиб сам, наделал ошибок и подставил под удар других. Вот это-то меня и волнует. Раньше у него ошибок не было. А сейчас, похоже, неудачи сами ищут его. - Еще один невротический симптом. Что вы намерены делать? - Вышвырнуть его. Как смертельно больного. Я не собираюсь держать в отделе недоумка, каких бы оправданий вы, психологи, для него не выдумали. И плевал я на все его прошлые заслуги. На пенсию. Почетная отставка, и все такое. Найду ему какое-нибудь занятие. Пусть банки охраняет. М. неуверенно смотрел в голубые детские глаза знаменитого ученого: - Вы-то меня понимаете, сэр Джеймс? И в штаб-квартире, и у оперативников все забито, и нет такого места, куда я бы мог засунуть 007 и позволить ему ошибаться. - Вы теряете одного из лучших своих людей. - Что поделаешь... Я не могу рисковать. Сэр Джеймс повернулся к окну, задумчиво попыхивая сигарой. Бонд ему нравился. Ему и раньше приходилось консультировать этого парня. Он чувствовал в нем настоящее мужество, душевные силы, позволяющие выстоять там, где обычный человек ломается. Экстремальная ситуация высвободит эти резервы, разбудит жажду жизни. Он помнил, как бесчисленные невропаты навсегда исчезли из его кабинета сразу после начала войны. Нарастающий страх и возрастающие неприятности вытеснили меньшие. Он принял решение. Он повернулся к М.: - Дайте ему еще один шанс. Уверен, что поможет. Ответственность беру на себя. - Что вы имеете в виду? - Я мало что знаю о вашей работе, М. Своих секретов хватает. А вот этому парню нужно поручить что-то совершенно невыполнимое. Не обязательно опасное, убийство там, или похищение русских шифров. Но что-то очень важное и столь же безнадежное. Дело, которое заставит забыть о личных неприятностях, заставит его мобилизоваться. Не жалейте его. Он любит свою страну - используйте его патриотические чувства. Грудь в крестах, или голова в кустах. Для человека его склада это важно. Придумайте дело, требующее немедленного решения. Дайте ему задание! И он придет в себя. По крайней мере, дайте ему шанс. Договорились? Пронзительный звонок красного телефона, молчавшего так много недель, вышвырнул Мери Гуднайт из ее кресла перед пишущей машинкой, как эжектор отстрелянную гильзу. Ока метнулась в соседнюю комнату, подождала секунду, переводя дыхание, и, с опаской, как гремучую змею, взяла трубку. - Да, сэр... Нет, сэр. Это его секретарь. Она посмотрела на часы, ожидая худшего. - Это так неожиданно, сэр. Он будет через несколько минут. Попросить его позвонить вам, сэр? Да, сэр. Она положила трубку. Пальцы дрожали. - Черт побери! Где его носит? Джеймс, ну поторопись, пожалуйста, - сказала она. Печально вернулась в приемную и села за машинку. Невидящими глазами посмотрела на нее и сосредоточила все свои телепатические способности: "Джеймс, Джеймс! М. ищет тебя! Ты ему нужен!". "Синхрофон!" - внезапно мелькнуло в голове. Только бы он не забыл. Она быстро зашла в его кабинет, рывком открыла правый ящик стола. Нет! Маленький пластиковый приемник, по которому его могли бы вызвать с центрального пульта, был тут. Все старшие офицеры штаб-квартиры должны были брать эту штуковину с собой, покидая здание. Но уже столько времени ему было на все наплевать. Она выхватила приборчик из ящика и швырнула на стол. "Черт бы тебя побрал!" - выкрикнула она и понуро пошла к себе. Состояние здоровья, погода, чудеса природы - все это лет до сорока не слишком занимает нормального человека. Лишь ближе к среднему возрасту они перестают быть фоном для вещей более интересных. До недавнего времени именно так относился к ним и Джеймс Бонд. Хорошее здоровье, не считая кое-каких случайностей, после которых приходилось заштопывать дыры, и которые он воспринимал, как падение в детстве с дерева, было его естественным состоянием. Погода? Единственная проблема - взять плащ или опустить верх на "бентли". В птичках, пчелках и цветочках его интересовало лишь, кусаются ли они, или жалят, и хорошо или плохо пахнут. Но сегодня в последний день августа, ровно восемь месяцев спустя после гибели Трейси, он сидел в Риджентс-парке, и мысли его были заняты именно этими тремя вещами. Первым делом - здоровье. Чувствовал он себя паршиво, и знал, что так же и выглядит. Уже несколько месяцев, тайком, он обходил лучших частных врачей Лондона, обращался к узким специалистам и терапевтам-всезнайкам, каким-то шарлатанам, даже к гипнотизеру. Он объяснял: "Состояние жуткое. Сплю плохо. Практически ничего не ем. Слишком много пью. Работа не ладится. Разваливаюсь на куски. Помогите". И каждый измерял ему кровяное давление, делал анализ мочи, прослушивал сердце и легкие, задавал вопросы, на которые он честно отвечал. После всего ему сообщали, что у него в общем-то все в порядке. Он платил свои пять гиней и со свежей пачкой рецептов отправлялся в ближайшую аптеку - за транквилизаторами, снотворным, тонизирующим. И вот только что он послал к черту последнюю свою надежду - гипнотизера, посоветовавшего ему для восстановления мужества трахнуть какую-нибудь бабу. Можно подумать, что он не пытался! И предлагавших ему это на чердаке. И просивших свозить их в Париж. И спрашивавших безразлично: "Теперь получше, милок?" Гипнотизер был неплохой парень. Наводил тоску рассказами о том, как лихо сводит бородавки, и как за ним охотилась Британская медицинская ассоциация, но, в конце концов. Бонду надоело сидеть в кресле, слушая тихий монотонный голос, и, по приказу, расслабляться, уставившись на голую лампочку под потолком. Он плюнул на курс стоимостью в пятьдесят гиней и сидел сейчас в тихом садике. Пора было возвращаться в контору - всего десять минут ходу через парк. Бонд посмотрел на часы. Начало четвертого, опоздал уже на полчаса. Провались все пропадом! Господи, ну и жара. Он вытер лоб ладонью, а ладонь о брюки. Он никогда так не потел. Климат меняется. Атомные бомбы... что бы там умники ни говорили. Хорошо бы сейчас очутиться где-нибудь на юге Франции. Где можно купаться, когда захочешь. Но в отпуске он уже был. Что за дерьмовый месяц он провел после гибели Трейси. Затем - Ямайка. Тоже не сахар. К черту! Какое там еще море. И здесь хорошо. Прекрасные розы. Запах приятный, и вообще, хорошо сидеть здесь, прислушиваясь к шуму улицы. Шмели гудят. Так и вьются над цветами. Книжка о них есть какого-то бельгийца, Меттерниха, или как его там. У него что-то и о муравьях есть. Вот это жизнь. Никаких проблем. Просто живут и умирают. Делают то, для чего они предназначены, и с копыт. Вот только куда трупы исчезают? А муравьи? Тысячи, миллионы их должны умирать каждый день. Может, их другие лопают? Господи! Надо идти на работу, а то Мери привяжется. Все-таки она молодец. И правильно она его пилит. Но его проблемы ей не понять. Хотя, какие проблемы? Ладно. Ни к чему все это. Бонд поднялся, подошел поближе и взглянул на табличку перед розами, которыми он только что любовался: ярко-красные назывались "Супер Стар", белые "Айсберг". И со всей этой мешаниной из мыслей о собственном здоровье, жаре, и пчелиных трупах Бонд зашагал потихоньку к высокому серому зданию, верхние этажи которого высились над деревьями. Три тридцать. Всего два часа до следующей выпивки! Лифтер, положив обрубок правой руки на рычаг управления, сказал: - Ваша секретарша что-то паникует, сэр. Всюду вас ищет. - Спасибо, сержант. То же самое ему сообщили, когда он вышел на шестом этаже и показал свой пропуск дежурному. Не торопясь, он пошел по тихому коридору, в конце которого на двери висела табличка с двумя нолями. За ней была другая дверь, с табличкой 007. Он вошел и закрыл за собой дверь. Мери Гуднайт взглянула на него и спокойно сказала: - Вас ищет М. Он звонил полчаса назад. - Какой еще М.? Мери вскочила, глаза ее сверкнули: - Ради Бога, Джеймс, хватит дурака валять! Поправьте галстук. Она подошла к нему, поправила ему галстук: - И причешитесь. Вот моя расческа. Бонд рассеянно причесался. - Хорошая ты девочка, Гуднайт. Он приподнял ее подбородок: - А как насчет бритвы? На эшафоте нужно держать марку. - Пожалуйста, Джеймс. Ее глаза посветлели. - Отправляйтесь к нему. Он так давно не вызывал вас. Должно быть, что-нибудь важное. Она отчаянно пыталась скрыть дрожь в голосе. - Начинать новую жизнь всегда интересно. Кто это здесь боится Большого Страшного М.? Будешь помогать мне в курятнике на ферме? Она отвернулась и закрыла лицо руками. Он легонько похлопал ее по плечу и, зайдя в свой кабинет, поднял трубку красного телефона: - Это 007, сэр. Извините, сэр. Пришлось зайти к дантисту. Я знаю, сэр. Извините. Я забыл его в столе. Так точно, сэр. Он медленно положил трубку, бросил прощальный взгляд на кабинет и со смирением человека, получившего приговор, отправился в лифте наверх. Мисс Манипенни посмотрела на него с плохо скрываемой неприязнью: - Можете войти. Бонд расправил плечи и взглянул на дверь, за которой так часто решалась его судьба. Нерешительно, словно боясь, что его ударит током, взялся за ручку, вошел и закрыл дверь за собой. 3. НЕВЫПОЛНИМОЕ ЗАДАНИЕ М., в своем синем, с квадратными плечами, костюме, стоял, сгорбившись, у большого, выходящего в парк, окна. Не оглядываясь, он бросил: - Садитесь! - Ни имени, ни номера! Бонд уселся на свое обычное место у стола напротив кресла М. Он заметил, что на покрытом красной кожей столе не было досье. И корзинки для "входящих" и "исходящих" были пусты. Внезапно он почувствовал себя действительно паршиво - и из-за того, что позволил М. разочароваться в себе, из-за того, что разочаровался в "Службе", и из-за того, что позволил себе опуститься. Этот пустой стол, пустое кресло - были окончательным приговором. Для тебя ничего нет, казалось, говорили они. Ты нам больше не нужен. Извини. Ты хороший парень, но так уж получилось. М. подошел, тяжело опустился в кресло и посмотрел на Бонда. Изрезанное морщинами лицо моряка было бесстрастно, неподвижностью своей напоминая блестящую синюю кожу кресла. - Вы знаете, зачем я вас вызвал? - Догадываюсь, сэр. Я готов подать в отставку. М. разозлился: - Это вы о чем? Думаете, виноваты, что отдел 00 простаивает? Просто нет работы. И раньше такое случалось, целыми месяцами. - Я же завалил два последних задания. Медики тоже недовольны. - Ерунда. С вами все в порядке. Просто не везло. И на то были причины. Всякий может наделать ошибок. Но бездельников я содержать не могу. Перевожу вас из отдела 00. Повеселевший было Бонд опять нахмурился. Старик пытается подстелить соломки. - В этом случае, сэр, позвольте мне подать рапорт об отставке. Я слишком долго работал в 00. Боюсь, штабная работа не для меня. Не интересуюсь и не разбираюсь. И тут М. выкинул фокус, никогда прежде Бондом невиданный. Он поднял правый кулак и изо всей силы треснул им по столу. - С кем это ты разговариваешь? Что ты здесь выпендриваешься? Бог мой! Я предлагаю тебе повышение и ответственнейшее задание, а ты болтаешь об отставке! Сопляк безмозглый! Бонд был ошеломлен. И взволнован. Какого черта? Он пробормотал: - Извините, сэр. Боюсь, я несколько распустился в последнее время. - Вот именно! М. стукнул по столу еще раз, но уже потише. - Теперь слушай, я перевожу тебя в Дипломатический отдел. Четырехзначный номер и тысяча в год прибавки. Ты этот отдел не знаешь. Могу сказать, что там занято еще два человека. Если хочешь, оставь себе прежний кабинет и секретаря. Думаю, так даже лучше будет. Не хочу, чтобы о твоем новом назначении стало известно. Ясно? - Так точно, сэр. - В любом случае, уже на этой неделе отправишься Японию. Начальник штаба лично готовит операцию. Даже мой секретарь не знает об этом. Даже досье (М. махнул рукой), как видишь, нет. Дело чрезвычайно важное. - Но почему я, сэр? Сердце Бонда стучало. Вот уж чего он не ожидал! Еще десять минут назад он был у разбитого корыта, его карьера, его жизнь ничего не стоили, и вдруг такой взлет! В чем же дело? - По той простой причине, что это задание невыполнимо. Ну, может быть, я слегка преувеличиваю. Скажем, шансы на успех весьма невелики. В прошлом ты доказал, что способен действовать в сложных обстоятельствах. В этом случае мускулы не потребуются. М. холодно улыбнулся. - Никакой пальбы. Придется пошевелить мозгами. Но если тебе повезет, в чем я очень сомневаюсь, наша информация о Советском Союзе основательно пополнится. - Можно поподробнее, сэр? - Придется. Учтите, письменных материалов нет. Менее конфиденциальные данные, например, о японской Секретной Службе можете получить в отделе "Я". Начальник штаба прикажет полковнику Гамильтону ответить на все вопросы, но ни слова ему о целях вашей поездки. Понятно? - Так точно, сэр! - Дальше. В криптографии разбираетесь? - Не слишком, сэр, просто предпочитал не связываться. Если влипнешь, об этом лучше ничего не знать. - Тоже верно. Ну а японцы в этом здорово разбираются. Подходящий образ мышления для всяких трюков с буквами и цифрами. После войны, под руководством ЦРУ, они сделали потрясающие шифровальные машины - куда там ИБМ. И в прошлом году расшифровали все советские пере говоры из Владивостока и Азиатской России - дипломатические, флотские, ВВС. - ЗдОрово, сэр. - ЗдОрово для ЦРУ. - А разве они не делятся с нами, сэр? Я думал, мы друзья до гроба... - Только не на Тихом океане. Они считают его собственной лужей. Когда в ЦРУ заправлял Аллен Даллес, мыло крайней мере, получали информацию, касавшуюся непосредственно нас, но этот новый парень Маккоун прикрыл лавочку. Он хороший мужик, мы даже подружились. И он честно сказал, что лишь выполняет приказ Совета Национальной Безопасности и все такое. Они боятся утечки. Не могу винить их. Я тоже боюсь утечки - у них. Несколько лет назад к русским перешли двое старших криптографов - они знали многое из переданного нами американцам. А в нашем так называемом демократическом государстве пресса чересчур много и подробно пишет о таких делах. "Правда" не разражается рыданиями, когда один из их людей перебегает к нам. "Известия" не требует публичного расследования. Думаю, кто-то в КГБ получает по заслугам. Но, по крайней мере, они продолжают заниматься своим делом, и отставные члены Верховного Совета не копаются в их архивах и не учат, как руководить разведкой. Бонд знал, что М. собирался подать в отставку после дела Прендегаста. Оно касалось резидента с гомосексуальными наклонностями, недавно, при невероятной шумихе, получившего тридцать лет за измену. Бонд сам выступал свидетелем, и знал, что запросы в парламенте, процесс в Олд Бейли и слушания в трибунале о деятельности Секретной Службы примерно на месяц нарушили нормальную работу в штаб-квартире и спровоцировали самоубийство не повинного ни в чем резидента, принявшего всю эту заваруху на свой счет. Стараясь отвлечь М., Бонд спросил: - Так вот, эта японская информация. Чем я могу быть полезен, сэр? М. положил ладони на стол. Его обычный жест, когда он приступал к сути дела, и сердце Бонда опять дрогнуло. - В Токио есть такой Тигр Танака. Шеф их спецслужбы. Не помню, как они ее называют, какая-то непроизносимая японская абракадабра. Тот еще тип, с отличием окончил Оксфорд. Перед войной вернулся в Англию, занимался разведкой. Работал в "кемпейтай", их вариант гестапо, проходил подготовку "камикадзе" и, если бы не капитуляция, давно бы уже сгнил. Именно у него информация, которая нужна нам, нужна мне, нужна Генштабу. Тебе придется отправиться туда и все из него вытряхнуть. Каким образом - дело твое. И вот почему я не верю в твой успех. М. ухмыльнулся. - Он "ленник" ЦРУ, а о нас не слишком высокого мнения. Губы М. искривились: - Многие сейчас так думают. Иногда они правы, иногда нет. Я не политик. Все его сведения о нас - от ЦРУ. Уже поэтому они не в нашу пользу. С 1950 года резидентуры Японии у нас нет. Отсутствует связь. Все перешло к американцам. Тебя прикроют австралийцы. Они уверяют, что их резидент вполне компетентен. Отдел "Я" это подтверждает. Такие вот дела. Не вижу иного кандидата, кроме тебя. Рискнешь, Джеймс? Внезапно М. дружелюбно улыбнулся. Это случалось нечасто. Бонд почувствовал, что его тянет к этому человеку, которого он знал так мало, и который так часто решал его судьбу. Он понимал, что есть и скрытые причины этого задания, мотивы, о которых он не догадывается. Его пытаются спасти? М. дает ему последний шанс? Внешне незаметно. В чем дело? Безнадежно? Невозможно? Может быть. Почему же М. не взял человека, знающего японский? Бонд никогда не бывал восточнее Гонконга. Но у ориенталистов есть свои недостатки - слишком увлекаются чайными церемониями, икебаной, Дзеном и прочей мишурой. Нет. Все нормально. - Да, сэр. Я попробую. - Отлично! М. коротко кивнул, наклонился и нажал кнопку интеркома: - Начштаба? Какой номер вы присваиваете 007? Хорошо. Сейчас он будет у вас. М. выпрямился. И опять улыбнулся: - Получите ваш старый номер. Четыре семерки. Отправляйтесь на инструктаж. - Есть, сэр, и спасибо. Он встал, вышел из кабинета, подошел к мисс Манипенни, наклонился и поцеловал ее в щеку. Она порозовела и прикрыла щеку рукой. - Пенни, будь ангелочком, звякни Мери и скажи, чтобы она придержала сегодняшний вечер для меня. Я приглашаю ее на обед. В "Скоттс". Жареная куропатка и розовое шампанское - первый раз в этом году. Празднуем. - Что именно? Глаза мисс Манипенни внезапно блеснули. - Понятия не имею. День рождения королевы, или еще что-нибудь. Договорились? Бонд закрыл дверь и отправился в кабинет начальника штаба. Мисс Манипенни подняла трубку внутреннего телефона и возбужденно затараторила: - Мери, я думаю, он опять в форме. Выделывает прежние штучки. Интересно, что это М. ему сказал. У старика был сегодня ланч с сэром Джеймсом Молони. Смотри, не говори Бонду об этом, но тут есть какая-то связь. Он сейчас у начштаба. А Билл сказал, что тот приказал их не беспокоить. Похоже, новое задание. Билл такого тумана напустил. Билл Таннер, бывший полковник-сапер и лучший друг Бонда, взглянул на него из-за своего заваленного делами стола и заулыбался, довольный увиденным. - Садись. Словил дельце? Не сомневался. Но штука каверзная. Думаешь, справишься? - Все возможно, - весело ответил Бонд. - Этот Танака, похоже, твердый орешек, а какой из меня дипломат. Почему М. подсунул это мне, Билл? Я-то думал, что у него в отстойнике из-за двух последних завалов. Собрался было разводить цыплят. Будь паинькой, проясни ситуацию. Ответ у Таннера был готов. И он беззаботно сказал. - Чепуха, Джеймс. Просто у тебя шла черная полоса. С любым может случиться. М. считает тебя лучшей кандидатурой. Сам знаешь, у него свое мнение о твоих способностях. По крайней мере, отдохнешь от пальбы. Самое время выбраться из 00. Никогда не задумывался о повышении? - Никогда! - выпалил Бонд. - Как только вернусь, потребую назад свой старый номер. А теперь скажи, с чего мне начать? Что предлагают австралийцы! И что я смогу предложить в обмен коварному азиату? Если я раздобуду информацию, каким образом я переправлю ее сюда? Объем большой - будут сложности. - Он может получить все данные отдела "Г". Если захочет, может послать к нам в Гонконг своего человека. Он неплохо осведомлен о Китае, но ничего на уровне наших данных из Макао, источника "Голубая тропа", у него нет. Гамильтон тебя проинформирует. В Токио будешь работать с австралийцем по имени Гендерсон - Ричард Лавелас Гендерсон. Забавное имя, но отдел "Я" и все старые спецы по Японии говорят, что он хороший парень. Получишь австралийский паспорт, будешь значиться его помощником. Это обеспечит дипломатическое прикрытие и определенный престиж, весьма, как говорит Гамильтон, там ценимый. Добудешь сведения, Гендерсон через Мельбурн переправит их к нам. Связью мы его снабдим. Еще вопросы? - А что скажет ЦРУ? Мы же откровенно браконьерствуем. - Японию они не покупали. И знать ничего не будут. Это задача Танаки. Ему придется разработать механизм передачи материалов в австралийское посольство. Но все дело висит на тоненькой ниточке. Главное, чтобы он не отправился прямиком к янки и не сдал тебя. Если засветишься, свалим все на австралийцев. Они и раньше помогали, после того, как нас вышибли из района Тихого океана. С ними отношения отличные. Нормальные ребята. Кстати, лапы у янки тоже не стерильные. Масса случаев, когда они перебегали нам дорожку. Часто опасно. Если завалимся, напомним об этом Маккоуну. Но твоя задача - выиграть. - Ну и влип же я. Высокая политика - явно не мой стиль. Может быть, М. поднимает слишком много шума из ничего? - Ошибаешься. Сработаешь хорошо - благодарное отечество непременно купит тебе твой любимый курятник. - Да будет так. Звякни Гамильтону, я срочно отправляюсь изучать таинственный Восток. "Кангай! Приветствуем вас на борту нашего самолета, - сказала симпатичная, в кимоно и оби, стюардесса "Джапан Эр Лайнс", когда, неделей позже, Бонд удобно устроившись у иллюминатора четырехмоторного Дугласа ДС-8 в лондонском аэропорту, рассеянно прислушивался к голосу с мягким японским акцентом, рассказывающему о спасательных жилетах и полетном времени до Орли. Гигиенические пакеты украшали изящные рисунки бамбука, а беспорядочные каракули на багажной полке над готовой были, как уверял яркий буклет, "традиционным изображением черепахового панциря, приносящим удачу". Стюардесса поклонилась и протянула ему элегантный веер, маленькое согретое полотенце в плетеной корзиночке и роскошное меню, предлагавшее, ко всему прочему, наборы сигарет, косметику и жемчуг. И вот они уже в воздухе, на первом из четырех отрезков пути через Северный Полюс в Токио. Бонд взглянул на рисунок трех апельсинов в синей вазе (нет! Через час он понял, что это хурма), маячивший перед ним, и, когда на высоте 30.000 футов самолет выровнялся, заказал первую из многочисленных порций бренди и имбирного, призванных поддерживать его дух в небесах над Каналом, куском Северного моря, Каттергатом, Ледовитым Океаном, Морем Бофорта, Беринговым и севером Тихого Океана. Он решил не сопротивляться, если на другой стороне света с него захотят спустить шкуру. А в Анкоридже (Аляска), любуясь огромным чучелом белого медведя, уже ничего не имел против, если новая его шкура будет желтой. 4. ДИККО НА ГИНЗЕ Здоровенный кулак звучно врезался в ладонь левой руки, - будто саданули из пистолета 45 калибра. Квадратная физиономия австралийца побагровела, на седеющих висках выступили вены. Со сдержанной яростью он чуть слышно прогудел что-то себе под нос, пошарил под низким столиком, потом, похоже, передумал и взялся за чашечку саке, одним духом проглотив содержимое. Бонд тихо спросил: - Не пыхти, Дикко. В чем дело? И что означает сей свирепый колониальный напев? Представитель Королевского Дипломатического Корпуса Австралии Ричард Лавелас Гендерсон воинственно оглядел маленький, битком набитый бар в одном из переулков Гинзы и процедил углом большого, обычно жизнерадостного, а сейчас кривящегося негодованием рта: - Ты, паршивый безмозглый томми, нас накололи! Этот хрен Танака пишет нас! Посмотри под стол. Видишь проводок под ножкой? А вон того козла у стойки? Безумно респектабельная скотина в синем костюмчике и черном галстуке. Один из парней Тигра. Я их уже по запаху чую. Висят у меня на хвосте почти десять лет. Тигр одевает их, как уменьшенные копии джентльменов из ЦРУ. Любой жрущий виски япошка в такой робе, считай, из Тигриной стаи. - Так и хочется подвалить и пообщаться, - ворчливо добавил Дикко. - В этом случае Танака завтра утром узнает о себе много интересного, - сказал Бонд. - Черт с ним, - ответил Дикко, остывая. - Сукин сын знает, что я о нем думаю. Теперь получит заверенную копию. Может, отвяжется от меня. И от моих друзей, - добавил он, быстро взглянув на Бонда. - Ведь это он за тобой охотится. Так что, пусть слушает. Падла! Это наше жуткое австралийское ругательство. Слышишь, Танака? Возьми на вооружение. Он заговорил громче: - А значит оно, что ты дерьмовый педик, кот, подлюга, брехун, стукач и вор - и ничто тебя не спасет. И когда ты это завтра за жратвой узнаешь, твои тушеные водоросли станут тебе поперек глотки. Бонд рассмеялся. Этот бесконечный поток ругани начался еще вчера в аэропорту Ханеда - "Крылатое Поле". Почти час Бонда потрошили таможенники. В центральном зале, куда он выбрался, кипя от злости, он едва не погиб под ногами толпы возбужденных молодых людей, потрясавших плакатиками, на которых было начертано "Международный конгресс владельцев прачечных". Бонд устал от полета. И выдал выразительное трехбуквенное слово. Низкий голос за его спиной повторил сказанное и кое-что добавил: - Наш парень! Нормальная реакция на сраный Восток! Эта лексика тебе еще не раз пригодится. Бонд повернулся. Огромный мужик в мятом сером костюме протягивал лапу, смахивающую на небольшой окорок. - Рад познакомиться. Гендерсон. В списке пассажиров ты единственный томми, и, стало быть. Бонд. Сюда. Давай сумку. У меня машина, и чем быстрее мы уберемся из этого дурдома, тем лучше. Гендерсон смахивал на боксера-чемпиона средних лет, ушедшего на покой и пристрастившегося к бутылке. Тонкий костюм бугрился на мускулистых плечах и руках, но имелся и приличный животик. Твердое, привлекательное лицо, холодные голубые глаза и изуродованный нос. Он сильно потел и, продираясь сквозь толпу, используя как таран сумку Бонда, то и дело вытаскивал из кармана брюк скомканный обрывок махрового полотенца, вытирал лицо и шею. Толпа поспешно расступилась. Бонд, следуя в кильватере, подошел к щеголеватой "Тойоте", поставленной в запрещенном для парковки месте. Шофер вышел из машины и поклонился. Выпалив что-то на беглом японском, Гендерсон вслед за Бондом устроился на заднем сидении. - Сначала - в твой отель "Окура", новейший в западном стиле. Недавно в "Ройал Ориентал" шлепнули американского туриста, а что нам за радость лишиться тебя так быстро. Потом выпьем как следует. Обедал? - Раз шесть, если не ошибаюсь. "Джал" стараются. - Ну, и как полет? Понравилась эта хромая утка? - Они уверены, что их пташка - настоящий журавль. Все очень изысканно и работает, как часы. Только как все это совместить? - Бонд кивнул на беспорядочно разбросанные развалюхи токийской окраины, мимо которых они неслись, как ему показалось, с самоубийственной скоростью: - Не слишком красиво. А почему правостороннее движение? - Бог их разберет, - задумчиво сказал Гендерсон. - Проклятые япошки делают все наоборот. Плохо переводят старые инструкции. Электровыключатели переключаются вверх, а не вниз. Краны закручиваются влево, дверные замки тоже. Слушай, у них даже лошади на скачках бегут по часовой стрелке, а не против, как во всех цивилизованных странах. А Токио - просто жуткое место: или слишком жарко, или слишком холодно, или льет, как из ведра. И землетрясения почти каждый день. Ну, здесь бояться нечего, ощущение такое, будто слегка поддал. Тайфуны куда хуже. Как только начнется, лучше всего завалить в ближайший бар и как следует надраться. Но самое тяжелое - первые десять лет. А когда приспособишься, можно вертеться. Чертовски дорого, если жить по-европейски, но я особо не выпендриваюсь и доволен. Здесь весело. Язык подучил, и когда кланяться, и когда ботинки снимать и тому подобное. Если хочешь чего-то добиться от местных Деятелей, все это нужно побыстрее усвоить. Твердыми воротничками и полосатыми брюками в министерствах прикрыты вполне традиционные самураи. Я над ними посмеиваюсь, и они, в свою очередь, посмеиваются, пытаясь понять меня. Но это вовсе не значит, что я откажусь отвесить поясной поклон, когда знаю, что его от меня ждут и сам надеюсь чего-то добиться. Ладно, освоишься. Гендерсон быстро сказал несколько слов водителю, часто посматривавшему в зеркало заднего обзора. Тот что-то весело ответил. - Так и знал, - сказал Гендерсон. - За нами хвост. Типично для старика Тигра. Я ему сказал, что ты остановишься в "Окура", но он хочет сам убедиться. Не беспокойся. Такая у него привычка. Если сегодня ночью обнаружишь кого-нибудь из его парней, или, если повезет, девку у себя в постели, скажи пару ласковых слов, и они раскланяются и испарятся. Но спать, после основательной выпивки в "Бамбуковом баре" отеля, Бонду пришлось в одиночестве. А на следующий день они носились по городу и заказывали визитные карточки, в которых Бонд значился заместителем атташе по вопросам культуры посольства Австралии. - Они знают, что это наш разведотдел, - сказал Гендерсон, - что я его шеф, а ты ко мне временно прикомандирован. Дадим им возможность еще и прочитать об этом. Вечером отправились вмазать еще разок в "Мелоди", любимый бар Гендерсона недалеко от Гинзы, где все звали его "Дикко" или "Дикко-сан", и где их почтительно усадили за столик в укромном уголке, постоянный столик австралийца. Гендерсон пошарил под столом и мощным рывком выдрал провода, оставив болтаться концы. - Ну, я им сыграю мелодию, - сказал он зловеще. - Отплатили за все хорошее. В этой пивнушке паслась вся английская колония и пресс-клуб. Здесь и ресторан хороший был. Теперь закрыт. Повар наступил на кота, опрокинул котел с супом, схватил зверюгу и запихал его в топку плиты. Само собой, все выплыло, и эти дерьмовые защитники животных и сентиментальные ублюдки завопили и потребовали отобрать у "Мелоди" лицензию. Я дело замял, но в ресторан никто уже не ходил. Пришлось его закрыть. Из постоянных посетителей остался я один. И устроить мне такое! Ладно, я парень злопамятный. И Танаку не забуду. Пора б уж ему понять, что я и мои друзья не собираемся кончать Императора или развлекаться взрывами. Дикко посмотрел вокруг с видом, обещающим и то, и другое. - А сейчас к делу, Джеймс. Встречаешься с Тигром завтра утром в одиннадцать. Я за тобой заеду и отвезу к нему. Контора называется "Институт Паназиатского Фольклора". Сам увидишь, не хочу портить тебе удовольствия. В посольстве тебя ждет кипа "совершенно секретных, личных" шифрограмм из Мельбурна. Наш посол Джим Сондерсон знать ничего не желает и считает, что ему даже встречаться с тобой не стоит. Ты как? Он парень умный, оскорбить никого не хочет, но и лапы пачкать не собирается. И я предпочитаю держаться от твоих дел подальше. Расхлебывай сам. Могу предположить, что хочешь вытянуть кое-что из Танаки, так, чтобы ЦРУ не пронюхало. Точно? Это как кости кидать - что выпадет. Танака - профессионал, и играет соответственно. Внешне он на сто процентов "демокорацу", а копни поглубже... За союзом янки и самураев - годы американской оккупации, многолетнее сотрудничество, но японец - всегда японец. То же самое и с другими великими народами - китайцами, русскими, немцами, англичанами. И важны не лживые улыбки, а то, что от рождения в костях засело. А жалкие десять лет - мгновение для великих. Усе? Так вот, Тигр и его боссы, то есть, парламент и, на самом верху, Император, будут рассматривать твои предложения с двух точек зрения: выгодны ли они сейчас, немедленно? Или это долгосрочный банковский вклад? То, что нужно стране и через десять, двадцать лет? На твоем месте я бы выбрал второй вариант, с перспективой. Люди вроде Тигра, действующие в высших эшелонах власти, не оперируют понятиями дней, месяцев или лет. Их интересуют века, и кстати, они совершенно правы. Дикко резко взмахнул рукой. Бонд решил, что тот основательно набрался. Они пропустили уже по восемь чашек саке, но Дикко еще в "Окура", пока Бонд составлял безобидную телеграмму в Мельбурн (шифровка под грифом "для информации" предназначалась для Мери Гуднайт), сообщая о своем прибытии, успел приложиться к местному виски "Сантори". Пьяный Дикко вполне устраивал Бонда. Австралиец вовсю молол языком и выдавал занятные идеи. Это могло пригодиться. Бонд спросил: - Ну, так кто же этот Танака, друг или враг? - И то, и другое. Скорее, друг. По крайней мере, я на это надеюсь. Я его забавляю, в отличие от его дружков из ЦРУ. Со мной он расслабляется. У нас есть общие делишки. Мы оба любим "самсара" - вино и женщин. Он порядочный бабник. Я тоже не промах. Я уже два раза спасал его от женитьбы. Он почему-то всякий раз хочет жениться. Платит алименты трем девкам. Так что он у меня в должниках. А это накладывает "обязательства" - штука столь же важная в японском образе жизни, что и "престиж". Долг висит на тебе, и надо достойно ответить. Если тебе дарят лосося, не отдаривай креветками. Отвечай таким лососем - или найди побольше. Если сможешь - ты наверху, и уже тебе обязаны. Сейчас на Танаке порядочный должок, потихоньку он расплачивается, в основном информацией. А вот его немедленное согласие на твой приезд и на встречу - уже порядочный кусок лосося. В обычных условиях тебе понадобились бы недели. "Шикириноши" - заставлять ждать, делая непроницаемую физиономию. Борцы сумо используют этот прием, чтобы смутить противника, Усек? Ты начинаешь, имея фору. Он поможет тебе, надеясь перевесить должок на меня. Но не так-то все просто. У каждого японца есть постоянный долг перед высшими силами: императором, предками, богами. И исполнить его можно, лишь поступая "праведно", а это нелегко. Как узнать, что наверху тобой довольны? Угоди своему непосредственному начальству. Этим угодишь императору, а уж тот договорится с предками и богами, ведь он - их земное воплощение. И у всех совесть чиста, а император может спокойно потрошить рыбок. Такое у него хобби. Ничего сверхъестественного. Смахивает на деятельность больших корпораций, ИБМ или Шелл, или разведки, но там высшая ступень - совет директоров, или начштаба. Это попроще. Не надо привлекать Господа Бога или собственного прапрадедушку, чтобы решить снизить цену упаковки аспирина на пенни. - Не слишком-то "демокорацу". - Ясное дело. Вбей себе в башку, болван, японцы - народ особый. По нашим дурацким западным меркам, они живут как цивилизованные люди лет пятьдесят, ну, сто. Поскреби русского, и найдешь монгола. Поскреби японца и обнаружишь самурая - или то, что он считает самураем. В основном, вся эта самурайщина - миф, вроде парня с Дикого Запада в Штатах или ваших рыцарей "круглого стола" короля Артура. "Цивилизация", по-твоему, это когда играют в бейсбол и носят котелки и все? Кстати, об Объединенных Нациях - зверскую заваруху они, собираются учинить, освобождая колониальные народы. Дайте им тысячу лет, и я скажу "да". Но не десять. Сменят свои духовые трубки на пулеметы, и все дела. Потом потребуют атомную бомбу. Чтобы обрести "паритет" с дерьмовыми колониальными державами. Через десять лет, дружок. А когда это случится, я вырою глу-у-бокую нору, там и засяду. Бонд рассмеялся: - Ты что-то тоже не очень "демокорацу". - Трахал я эту "демокорацу", как сказал бы братец Хемингуэй. Я за элитарное правительство, - Дикко сглотнул девятую чашечку саке. - А избирателей допускать к голосованию по личному интеллектуальному цензу. Я что, не прав? - Ради Бога, Дикко! Откуда выплыла политика-то? Давай пожуем. У аборигенов свои мозги есть... - Оставь аборигенов в покое! Хрена ли ты о них что знаешь! У нас вот собираются дать этому дерьму право голоса! Ты, педик несчастный! Будешь еще о свободах гундеть, я тебе яйца на шее бантиком завяжу. Бонд кротко спросил: - А почему педик? - По кочану. Нет, - Гендерсон встал и выпалил что-то по-японски парню за стойкой, - ...перед вынесением приговора мы отправимся есть угрей, и туда, где есть пристойная выпивка. А потом в "Дом Абсолютного Наслаждения". А потом окончательный приговор. Тебе. - Ты паршивый кенгуру, Дикко, - сказал Бонд. - Но я люблю угрей. Только не в желе. Платить буду я. За угрей и за все остальное. Ты платишь за рисовую и прочую бурду. Держись. Козел за стойкой как-то скептически на тебя смотрит. - Я знаю цену мистеру Ричарду Лавеласу Гендерсону, и его никому не зарыть. Дикко вытащил пачку тысячеиеновых бумажек и расплатился с официантом. - Погоди, еще не все. Он торжественно, с королевским величием подошел к бару и объявил огромному негру в темно-фиолетовом смокинге: - Мелоди, что за стыд! - И столь же торжественно вышел из бара. 5. МАГИЯ-44 Дикко Гендерсон заехал за Бондом в десять утра. С похмелья голубые глаза налились кровью. Он прямехонько направился в "Бамбуковый бар" и заказал двойной коньяк и имбирное. Бонд мирно заметил: - Не стоило тебе мешать саке с "Сантори". Японское виски - вообще что-то маловразумительное. - Важен результат. У меня настоящая "фатзука-йои", выдающаяся похмелюга. Во рту, как кошки насрали. Вернемся домой из этого вонючего тигрятника, поправимся по-настоящему. А насчет "Сантори" ты не прав. Приличная марка. Вроде наших дешевых, скажем, "Белой Этикетки", по пятнадцать шиллингов. Есть здесь еще два сорта, но самый дешевый оказался самым лучшим. Случилось как-то со спецом встретиться, много интересного рассказал. Говорит, хорошее виски гонят там, где делают хорошие фотографии. Представляешь? Зависит от воздействия света на алкоголь. Слушай, что я вчера нес? Или это ты? Помню, кто-то из нас начудил. - Ты затрахал меня рассуждениями о международном положении и окрестил педиком. Но дружески. Без рукоприкладства. - Иисусе! - Дикко с мрачным видом запустил лапу в густые седеющие волосы. - Я никого не пришиб? - Не считая своей девки, ты ее так погладил по заду, что она легла. - Ха! - сказал Гендерсон с облегчением. - Любовные ласки. Зачем бабам задница в конце концов? И, насколько я помню, они всегда при этом ржут. И вчерашняя тоже. Точно? А твоя как? Этакая энтузиастка. - Вот именно. - Нормально. - Он проглотил остатки выпивки и встал. - Двинули, дружище. Не стоит заставлять Тигра ждать. Я однажды себе позволил, и он игнорировал меня целую неделю. Это был типичный для конца лета токийский денек. Жарко, душно, серо - воздух полон пыли от нескончаемых строительных работ. Через полчаса они остановились у скучного тусклого здания. Большие буквы извещали: "Институт Паназиатского Фольклора". Толпы японцев сновали у помпезного подъезда, но никто и не взглянул на Дикко и Бонда, никто не заинтересовался ими. В холле, как в каком-нибудь музее, торговали книгами и открытками. Дикко свернул в длинный коридор с табличкой "Отдел координации". Двери в кабинеты по обеим сторонам были открыты. За столами сидели смахивающие на студентов молодые люди. На стенах висели большие карты, утыканные разноцветными булавками, повсюду бесконечные полки с книгами. Дверь с табличкой "Международные отношения" вела в другой коридор. Здесь двери были закрыты, и на каждой значилась фамилия обитателя по-японски и по-английски. Повернув направо, они оказались в "Отделе наглядных пособий", тоже с закрытыми дверями, дальше был "архив", большой библиотечный зал со множеством склонившихся над столами людей. Здесь, в первый раз, их внимательно оглядел человек, сидевший за столом у входа. Он встал и беззвучно поклонился. Когда они прошли, Дикко тихо сказал: - Здесь прикрытие кончается. Публика за спиной действительно изучает азиатский фольклор. Но тут уже люди Тигра. Более или менее секретная работа, архивы. Без приглашения нас бы отсюда вежливо завернули. За длинным рядом стеллажей открылась маленькая дверь. На ней висела табличка "Ремонт. Опасно! Ведутся строительные работы". Слышны были звуки дрели и врезающейся в дерево циркулярной пилы, еще что-то. Они вошли в совершенно пустую, с блестящим, натертым полом, комнату. Ремонтом в ней и не пахло. Дикко рассмеялся и показал на большой металлический ящик на двери, через которую они вошли. - Магнитофон. Ничего прикольчик, и запись чистая. А это, - он кивнул на голый пол впереди, - у них называется "поющий пол". Устраивали в старину, чтобы предупредить о незваных гостях. Попробуй-ка, пройти беззвучно. Они сделали шаг, и немедленно предательские доски заскрипели и застонали. В маленькой дверце открылся глазок. Их рассматривали. Дверь распахнулась. За нею за маленьким столиком с книгой в руках сидел крепкий парень в штатском. Это была крошечная каморка, похоже, без второго выхода. Парень поклонился. Дикко произнес несколько фраз, в которых повторялись слова "Танака-сан". Парень поклонился еще раз. Дикко повернулся к Бонду: - Теперь давай сам. Держи хвост пистолетом. Тигр подбросит тебя до отеля. Пока. Бонд кивнул: - Передай, что я сгинул веселым, - и зашел в комнатушку. Дверь за ним закрылась. На столе была панель с кнопками, охранник нажал одну из них. Раздался чуть слышный звук. Бонд почувствовал, что они опускаются. Комнатенка оказалась лифтом. Ничего себе тигриные шуточки! Этакий набор вставляемых друг в друга ящичков. Что в следующем? Лифт остановился, охранник открыл дверь. Бонд вышел и замер. Он стоял на платформе станции метро! Здесь было все: красные и зеленые огни семафора над двумя туннелями, белый кафель на стенах, сводчатый потолок - даже пустой табачный киоск в стороне! Из него вышел человек и на хорошем английском сказал: - Прошу за мной, коммандер, - и пошел под арку с надписью "выход". Весь холл, ведущий когда-то к эскалаторам, был заставлен аккуратными офисами-модулями с широким коридором между ними. Первая же комната оказалась приемной. Секретарь-мужчина поднялся из-за пишущей машинки, поклонился и вышел в соседнюю дверь. Он немедленно вернулся, вновь поклонился и открыл дверь: - Прошу сюда, коммандер. Бонд вошел, и дверь за ним тихо закрылась. Большой квадратный человек, точно описанный Дикко, шагнул по красивому красному ковру навстречу ему и протянул твердую, сухую руку. - Дорогой коммандер. Доброе утро. Счастлив с вами познакомиться. Широкая золотозубая улыбка лучилась доброжелательством. Блестели глаза, обрамленные длинными, темными, почти женскими ресницами. - Проходите, присаживайтесь. Как вам понравилось мое заведение? Без сомнения, не похоже на обиталище вашего шефа. Но эту линию метро завершат лет через десять, а в Токио так сложно с конторами. Вот мне и пришла в голову идея. Здесь тихо. Никто не мешает. Прохладно. Мне будет жаль, когда пустят поезда, и придется уходить отсюда. Бонд сел на предложенный стул напротив стола Танаки. - Здорово придумано. А эти фольклористы там, над нами, балдеют, наверное. Тигр Танака пожал плечами: - Ничего особенного. Литература выдается свободно. Никогда не пытался узнать, кто ею пользуется. Американцы, думаю, и немцы. Может быть, швейцарцы. Всякие умники. Стоит, конечно, дорого. Но в бюджете Министерства внутренних дел, по которому мы проходим, это не значится. Обеспечиваем себя сами. Как и у вас, а? Бонд решил, что Тигр знаком с парламентскими слушаниями по делам разведки: - Десять миллионов фунтов не такая уж большая сумма. На глобальном уровне, конечно. Блеснули зубы: - Вы здорово экономите последние десять лет. В наших краях о вас и не слышно. - Верно. На вас работает ЦРУ. Весьма эффективно. - Неужели Маккоун похож на Даллеса? - Старая лиса! Почти. Правда, в последнее время они считают регион Тихого океана своей помойкой. - На которой вы надеетесь поживиться. Втихаря. - Тигр ухмыльнулся самой своей тигриной ухмылкой. Бонд не мог не улыбнуться. Чертов япошка сек ситуацию. Осторожно улыбнулся и Тигр. Бонд сказал: - Был у нас спец по этим местам, такой капитан Кук. И Австралия с Новой Зеландией на карте значатся. Так что, кое-какие наши притязания в этой части света вполне обоснованы. - Дорогой коммандер. Вам здорово повезло, что мы вмазали по Пирл-Харбору, а не по Сиднею. Думаете, мы не смогли бы оккупировать коала и киви? Эти огромные, нетронутые пространства? Силенок для защиты у вас не было. И у американцев тоже. И вели бы мы сейчас за собой половину Британского Содружества наций. Лично я нашу стратегию после Пирл Харбора понять не в состоянии. Мы что, собирались покорить Штаты? Слишком растянуты коммуникации. Но вот с кенгуру шкуру содрать было вполне возможно. - Он подтолкнул к Бонду большую коробку сигарет: - Курите? Это "Шинсей". Вполне пристойная марка. Свои сигареты у Бонда уже кончались. Пора было переходить на местные. И собраться с мыслями тоже. Что это, встреча в верхах Соединенного Королевства с япошками? Странно как-то. Он взял сигарету. Она загорелась, шипя, как бикфордов шнур. Слабый привкус виргинского табака, а дерет, чем чистый спирт. Он выпустил колечко дыма и улыбнулся: - Мистер Танака, оставим все это для историков. У меня свои проблемы, попроще. Они касаются скорее будущего, чем прошлого. - Разумеется, коммандер. - Танаке, похоже, такой резкий переход не понравился. - Но у нас есть пословица: "Наперед не загадывай, черта насмешишь". Будущее непредсказуемо. Скажите лучше, как вам Япония? Не скучаете? - Мне кажется, с Дикко Гендерсоном нигде не пропадешь. - Да, он живет на полную катушку, как будто завтра конец света. Правильно. Он мой приятель. Хороший. У нас вкусы совпадают. - Фольклор любите? - насмешливо спросил Бонд. - Вот именно. - Вы ему тоже нравитесь. Я его мало знаю, но, похоже, он очень одинок. Плохо, когда одинокий человек, да еще и умен. Ему бы жениться на японочке и успокоиться. У вас подходящей кандидатуры нет? Бонд почувствовал, что он на правильном пути: надо переходить на личности. По крайней мере, это не дурацкая политика. Но рано или поздно придется заняться делом, а так не хочется. Казалось, Танака это понял: - Много я ему находил разных. Все без толку. Однако, коммандер, мы здесь не для того, чтобы обсуждать личную жизнь мистера Гендерсона. Чем я могу быть вам полезен? Что-нибудь связанное с газонокосилками? Бонд улыбнулся: - Именно. Марки "Магия-44". - Ну разумеется. Исключительно удачная модель. Можно понять ваших работодателей. А вот тому и подтверждение. Попало мне в руки сегодня утром. Тигр Танака открыл ящик стола и достал бледно-зеленую папку с надписью черными латинскими буквами "Гокухи". Бонд решил, что это соответствует грифу "совершенно секретно". Танака утвердительно кивнул, раскрыл папку и вытащил два листа желтой бумаги. Один лист исписан иероглифами, на другом было около пятидесяти машинописных строк. Танака протянул машинопись через стол". - Могу я попросить вас не разглашать прочитанное? - Если вы настаиваете, мистер Танака. - Боюсь, я должен, коммандер. - Да будет так. Бонд взял листок. Текст был на английском: "Всем резидентурам. Расшифровка лично адресатами, после ознакомления уничтожить. Уничтожение подтвердить кодом "сатурн". Текст: подтверждаем сообщение Первого в обращении к Верховному Совету от первого сентября о создании у нас ядерной боеголовки мощностью в двести мегатонн и испытании ее двенадцатого сентября в районе Новой Земли. Ожидаются обширные радиоактивные осадки. Возможны протесты общественности в регионах Арктики, севера Тихого океана, Аляски. Москва сошлется на участившиеся испытания в США и резкий отказ Запада прекратить все испытания ядерного оружия. Для информации: удар одной МБР с подобной боеголовкой по Лондону уничтожит все к югу от линии Ньюкасл-Карлайл. Вторая ракета в районе Абердина вызовет полное уничтожение Британии и Ирландии. В связи с этим, Первым вскоре будет предпринят дипломатический демарш с требованием вывода всех американских баз и наступательных вооружений из Британии, и ядерного разоружения собственно Британии. Это позволит проверить прочность и, возможно, подорвать англо-американский союз, так как очевидно, что США не допустят риска ядерной войны на своей территории ради спасения союзника, являющегося скорее обузой. В Вашингтоне англичанам в настоящее время придают значения не более, чем Бельгии или Голландии. В случае успеха подобные шаги будут последовательно предприняты в Европе и, позднее, в регионе Тихого океана. В результате возможно достижение гарантии стратегической безопасности СССР в обозримом будущем и, одновременно, мирного сосуществования с США. Миролюбивые намерения СССР будут подчеркнуты Первым и правительством. Ваша задача - оказать поддержку данной кампании. К сведению: все советские граждане, находящиеся в Великобритании, без объяснения причин будут отозваны из этой страны за неделю до Заявления, что обеспечит необходимый рост напряженности. Подобные же действия, направленные на ослабление противника, намечено осуществлять и в дальнейшем. В настоящее время никаких мер не предпринимать, приготовиться к исполнению вышеуказанного и возможной эвакуации персонала и уничтожения архивов при получении кодового слова "молния", адресованного вам лично по линии связи 40-4. Конец текста. Центр". Бонд отшвырнул листок. Казалось, тот излучает радиацию. Тихо присвистнул сквозь зубы, дотянулся до пачки "Шинсай" и закурил, глубоко вдыхая горький дым; поднял глаза на Танаку, смотревшего на него с вежливым интересом: - Думаю, Первый - это Хрущев? - Совершенно верно. А адресаты - посольства и генеральные консульства. Занятный материал, не так ли? - Жаль, что вы не делитесь с нами подобной информацией. Мы ведь подписали договоры о дружбе и даже о торговле. Мне кажется, это просто нечестно. - Честь - весьма ценимое понятие в Японии, коммандер. А не будет ли еще большим бесчестием нарушить слово, данное нашим американским друзьям? Они неоднократно заверяли меня и мое правительство, что любая жизненно важная для наших друзей и союзников информация будет им немедленно передана, не раскрывая источника. По моим данным, они выполняют свои обязательства. - Вы отлично знаете, мистер Танака, что маскировка источника снижает значимость сведений до уровня бесчисленных "хорошо информированных кругов" в прессе. Само происхождение этого материала, возможность непосредственно читать тексты противника, вдвое повышают их важность. Без сомнения, Вашингтон передаст в Лондон искаженную версию этого текста. Думаю, уже передал. Но ведь ясно, что замалчивание страшной опасности, нависшей над Англией, может отвечать их интересам. В то же время, в интересах Англии использовать каждый час для принятия контрмер. Например, при первых признаках эвакуации интернировать всех советских в Британии. - Я согласен с вами, коммандер. В данном случае мы можем найти и другой способ передачи информации вашему правительству. - Танака широко улыбнулся. Бонд наклонился к нему: - Даю слово чести! Черты лица Танаки странно менялись. Щеки ввалились, глаза потеряли блеск, смотрели задумчиво и грустно. Он сказал: - Я был счастлив в Англии, коммандер. У вас ко мне хорошо относились. Я отплатил неблагодарностью. - А! - подумал Бонд. - Должок! - Я надеялся, что война принесет победу моей стране. Я ошибался. Мы проиграли. Искупление этого бесчестия ляжет на плечи нынешней молодежи. Я не политик и не знаю, какие формы это примет. Сейчас у нас переходный период, обычный для побежденных. Но у меня есть свои, личные обязательства. Я в большом долгу перед вашей страной. Сегодня утром я выдал вам государственную тайну. Здесь сыграла свою роль и дружба с Дикко. И ваше поведение мне тоже понравилось. Я прекрасно понимаю всю важность этой бумажки для Великобритании. Вы запомнили его содержание? - Да. - Даете слово не передавать его третьей стороне? - Да. Тигр Танака встал и протянул руку: - До свидания, коммандер. Надеюсь, мы еще увидимся. - Искренняя улыбка появилась на твердом лице. - Честь - это образ жизни, коммандер. Бамбук может согнуться под ветерком, но и кедр склонится под ураганом. То есть, и долг бывает превыше обстоятельств. Вас ждет машина. Передайте Дикко мое глубочайшее почтение и скажите, что он должен тысячу иен за ремонт электронного оборудования, являющегося собственностью государства... Бонд пожал крепкую сухую ладонь. Сказал от души: - Спасибо, мистер Танака. Интересовало его сейчас лишь одно: как у Дикко со связью с Мельбурном? И как у Мельбурна с Лондоном? 6. ТИГР, ТИГР! Прошел месяц, мистер Танака стал "Тигром", а коммандер Бонд - "Бондо-сан". - Джеймс, - объяснял ему Тигр. - Это трудно произнести японцу. И звучит слишком почтительно. Бонд-сан созвучно нашему "бон-сан", что значит "старикашка". Твердая согласная в конце тоже трудна для японца. В иностранных словах в таком случае мы добавляем букву "о". Получается Бондо-сан. Пойдет? - "Бондо", конечно, по-японски, "свинья", или что-то в этом роде? - Нет. Просто звукосочетание. - Не обижайтесь. Я заметил, японцы не прочь подшутить над "гайджином". Помните, я рассказывал о своем приятеле по прозвищу "Манки" Мак Колл. Мы обычно зовем его "Монко". Вы сказали, у вас это нечто нецензурное, вот я и решил, что "Бондо" из того же ряда. - Не стоит волноваться. Вполне респектабельное слово. Шли недели, дела у Бонда не двигались, зато он все ближе сходился с Тигром и Дикко. После работы троица была почти всегда неразлучна, но Бонд чувствовал, что и во время вылазок на природу, и во время вечерних выпивок его постоянно и тщательно изучают. Дикко это подтвердил: - Думаю, ты на верном пути, приятель. Тигр сочтет бесчестным вышибить у тебя почву из-под ног после первого успеха. Что-то там в глубине происходит, но вот что, понять не могу. Думаю, предстоит игра с шефами Тигра, но с Тигром на твоей стороне. Как аборигены говорят, у Тигра "широкая морда", то есть, он большой спец по всяческим махинациям. И его "долг" перед Англией тоже в твою пользу. Результат вашей первой встречи - неслыханный, как мы это здесь называем, "презенте". Но смотри! Ты накапливаешь целую кучу обязательств перец Тигром. И когда придет время заключать сделку, у тебя должен быть наготове соответствующий "презенто". Никаких лососей и креветок. Усек? Сможешь? - Не знаю, - сказал Бонд нерешительно. Материалы "Голубой тропы" из Макао казались ему мелкой рыбешкой по сравнению с лососем Тигра, единственный ломоть которого, предложенный Бонду, весил так много. Испытания 200-мегатонной бомбы были произведены и вызвали взрыв общественного возмущения, проигнорированного Москвой. Но реакция западных правительств была мгновенной. Под предлогом защиты советских граждан от возможных провокаций, им запретили покидать двадцатимильную зону вокруг мест обитания и выставили плотные полицейские кордоны у посольств, консульств и всевозможных торговых представительств. Последовали ответные меры против британских дипломатов и журналистов в России, но это уже не было неожиданностью. Затем президент Кеннеди выступил с самой лихой за время своей карьеры речью, пообещав Советам все Божьи кары в случае взрыва ими ядерного устройства за пределами советской территории. Эти громовые проклятия, вызвавшие вопли ужаса у американского обывателя, в Москве невероятно находчиво парировали подобными же обещаниями, на случай, если Запад вздумает развлекаться атомными взрывами в пределах СССР и его союзников. Несколько дней спустя Бонда вновь пригласили в подземное убежище Тигра. - Надеюсь, впредь вы ничего подобного себе не позволите, - Тигр хитро ухмыльнулся, - но Центр отменил проведение операции, о которой вы были поставлены в известность, обязавшись не разглашать полученные сведения. - Спасибо за информацию, - сказал Бонд. - Ваше расположение действительно позволило смягчить напряженность вокруг Англии. Там будут весьма рады узнать о вашем личном вкладе в это дело. Могу ли я и в дальнейшем рассчитывать на ваше снисхождение? Бонд уже привык к многословной восточной велеречивости, хотя и не достиг еще непревзойденной изысканности Дикко, украшавшего, к вящему удовольствию Тигра, каждое цветистое предложение хотя бы одним трехбуквенным словом. - Бондо-сан, предмет ваших вожделений, хотя и я не рассчитываю получить согласие на его передачу, обойдется вам недешево. Что же может предложить ваша страна, в качестве честного торговца, в обмен на всестороннее использование "Магии-44"? - У нас есть очень эффективная разведывательная сеть в Китае: Макао, "Голубая тропа". Данные, получаемые ею, мы полностью предоставим в ваше распоряжение. Тяжелое лицо Тигра погрустнело, но в узких щелочках глаз появился блеск: - Боюсь, мне придется огорчить вас, Бондо-сан. Мои люди внедрились в эту сеть почти с момента ее организации. Мы активно ею пользуемся. Если хотите, могу показать вам документы. Заодно, мы переименовали всю систему в "Оранжевую тропу". Это интересно, но для нас не ново. Чем еще можете порадовать? Бонд не мог не рассмеяться. Вот так гордость отдела "Я", да и самого М.! Труды, расходы, опасности "Голубой тропы". И по крайней мере пятьдесят процентов усилий - безвозмездная помощь японцам. Да, от многих иллюзий его здесь избавляют. Эти новости поднимут настоящую бурю в штаб-квартире. Ответил он неопределенно: - О, у нас масса возможностей. Может быть, вы сами назовете цену? - Надеетесь на козырной туз в рукаве? Неужели у вас есть данные, столь же важные для обороны Японии? - Несомненно, - твердо ответил Бонд. - Но, дорогой Танака, раз уж вы приняли решение, не лучше ли будет вам самому отправиться в Лондон и порыться на полках? Уверен, мой шеф за честь сочтет принять вас. - Вы не обладаете необходимыми полномочиями для переговоров? - Это просто невозможно, дорогой Тигр. Меры безопасности таковы, что я не имею в полном объеме интересующей вас информации. Что касается меня лично, я уполномочен лишь передать руководству ваше мнение, или же оказать вам личную помощь. Тигр на секунду задумался. Похоже, последние слова Бонда его заинтересовали. Затем он встал, пригласив коммандера на чайную церемонию с гейшами. В сомнениях Бонд отправился сочинять шифрограмму в Лондон. В комнате, где они сидели, вернувшись из ресторанчика, и где Тигр только что весело пообещал отправить его на тот свет, со стен рычали тигриные головы, а одна шкура, распластавшись, скалилась с пола. Искусно выделанная тигриная лапа служила пепельницей. Даже кресло, в котором устроился Бонд, было обито тигриной шкурой. Мистер Танака родился в год Тигра, а Бонду, о чем с удовольствием сообщил ему Танака, определен был год Крысы. Бонд сделал хороший глоток саке и сказал: - Дорогой Тигр, мне не хотелось бы затруднять вас возней с моей ликвидацией. Вы намекаете, что на сей раз кедр может и не согнуться под ураганом. Да будет так. Даю слово чести. Тигр пододвинул кресло и посмотрел Бонду в глаза. Плеснул себе "Сантори", добавил содовой. Из-за окрестных домов, где почти везде погасли уже желтые огоньки, слышался шум ночного шоссе. Был конец сентября, тепло. До полуночи оставалось десять минут. Тигр тихо заговорил: - В таком случае, дорогой Бондо-сан, зная вас человеком чести, за исключением, конечно, случаев, касающихся безопасности вашей страны, что обсуждению не подлежит, я расскажу вам весьма занятную историю. Слушайте же. Он поднялся из кресла и устроился на татами в позе лотоса. Так ему явно было удобнее. Он заговорил: - Еще с самого начала эры Мэйдзи, это, как вы знаете, император, начавший модернизацию Японии по западному образцу почти сто лет назад, время от времени в этой стране появлялись иностранцы, затем здесь оседавшие. В основном это были чудаки и ученые, некоторые становились даже гражданами Японии. Относились к ним, в основном, терпимо, иногда слегка насмешливо. Ну, представьте себе японца, купившего замок в горах Шотландии, выучившего язык и общающегося с соседями по-гэльски, демонстрируя при этом необычайный интерес к шотландскому фольклору. Если он будет заниматься этим тихо-мирно, его сочтут милым оригиналом. Так же относились к европейцам в Японии, хотя случалось, особенно в военное время (что, несомненно, произошло бы и с нашим гипотетическим японцем в Шотландии), их объявляли шпионами, с соответствующими последствиями. Сейчас, после оккупации, здесь появилось множество таких людей, большинство из которых, как вы понимаете, американцы. Ориентализм особенно притягателен именно для них, бегущих от образа жизни, ставшего (уверен, вы со мной согласитесь), мягко говоря, совершенно неприемлемым для интеллектуала. Я не имею в виду особей низших классов, для которых обилие паршивой жратвы, блестящие игрушки, вроде автомобилей и телевизоров, шальные деньги, часто нечестно заработанные, или полученные за минимум трудов и знаний, являются суммум бонум (высшим благом), если позволено мне будет припомнить мои оксфордские штудии. - Соглашусь, - сказал Бонд. - Но, по-моему, этот же образ пропагандируется и в вашей стране. Лицо Тигра потемнело: - Сейчас над нами довлеет то, что я называю "цивилизацией Кока-Колы". Бейсбол, кабаки, сосиски, груди восьмого размера, неоновая реклама - все это расплата за проигранную войну. Образ жизни - спитый чай, называемый у нас "демокорацу". Антиподы понятий, ставшие якобы причиной нашего поражения: духа самурая и порожденного им камикадзе; забвение культа предков, забвение наших богов. Презренная жизнь. - Тигр почти выплюнул эти слова. - Но, к счастью, долго она не продлится. В истории Японии это миг, равный жизни мотылька. - Он помолчал. - Вернемся к нашей истории. Американцы, живущие здесь, люди симпатичные, по-своему, конечно. Им нравится покорность наших женщин, хочу заметить, лишь поверхностная. Им нравятся четкие установки нашей жизни, ее симметрия, по сравнению с хаосом, царящим в Америке. Им нравится наша простота с ее глубоким подтекстом, так ярко выраженная, например, в чайной церемонии или в искусстве икебаны. Никакого театра - он им, конечно, недоступен. Они восхищены (потому что не знают своих предков и лишены достойной семейной жизни) нашим почитанием старших и преклонением перед прошлым. В их зыбком мире это кажется им вечными ценностями, точно так же, как в невежестве своем, по-ребячески они восхищаются сказочками Дикого Запада и прочими американскими мифами, почерпнутыми не от учителей (образованием они не блещут), а с экранов телевизоров. - Сложный вопрос, Тигр. Я много знаю совсем других американцев. Мне кажется, вы имеете в виду в основном простых "джи-ай" - американцев второго поколения, выходцев из Ирландии, Германии, Чехословакии или Польши. Им действительно было бы лучше спокойно работать у себя в Америке, а не болтаться с важным видом и набитыми деньгами карманами по оккупированной стране под благословенным прикрытием звездно-полосатого стяга. Полагаю, иногда они женятся на японках и остаются здесь. То же самое было и с нашими "томми" в Германии. Но какое отношение они имеют к ученым и исследователям? Тигр Танака низко поклонился: - Извините меня, Бондо-сан. Конечно, вы правы, я все время ухожу от темы нашего разговора. Я пригласил вас совсем не для того, чтобы вы узнали мое мнение об оккупации Японии. Извините. Разумеется, у нас обосновалось множество образованных американцев, весьма ценимых нами. У меня есть друзья среди них. Я просто выпускал пар, понимаете? - Конечно, Тигр. Мы веками не знаем оккупации. Нам не приходилось бороться с нашествием нового образа жизни. Я просто не могу представить своей реакции на это. Думаю, ничем бы не отличалась от вашей. Пожалуйста, продолжайте. Бонд потянулся к кувшинчику с саке. Тот стоял в чаше с теплой водой над чуть теплящимся древесным углем в жаровне. Бонд наполнил чашку и выпил. Тигр Танака качнулся несколько раз, не меняя позы. Он продолжал: - Как я сказал, в Японии живет немало иностранцев, и большинство из них - безобидные чудаки. Но в январе этого года появился человек, оказавшийся настоящим дьяволом, чудовищем в человеческом образе. - Мне попадалось немало негодяев, Тигр, и в основном это были психопаты. А что, ваш - дьявол? - Совсем наоборот. Расчетливая изобретательность этого человека, его понимание нашей психологии говорят о выдающемся интеллекте. По мнению крупнейших японских ученых, он исследователь и коллекционер уникального в мировой истории. - Что же он собирает? - Он собирает смерти. 7. КОЛЛЕКЦИОНЕР СМЕРТЕЙ В ответ на это драматическое заявление Джеймс Бонд улыбнулся: - Коллекционер смертей? Вы имеете в виду, что он убивает людей? - Нет, Бондо-сан. Все не так просто. Он убеждает, вернее соблазняет людей совершать самоубийства. - Тигр замолчал, нахмурив брови. - Нет, опять неточно. Скажем, он дает людям возможность легко и безболезненно уйти из жизни. На его счету, менее чем за полгода, свыше пятисот японцев. - Почему же вы не арестовали его? - Бондо-сан, повторяю, все не просто. Начну с самого начала. В январе этого года в страну въехал совершенно легально некий джентльмен, доктор Гантрам Шаттерхэнд. Его сопровождала фрау Эмма Шаттерхэнд, урожденная де Бедо. Приехали они со швейцарскими паспортами. Доктор заявил, что является ботаником, специалистом по субтропическим культурам. У него были прекрасные рекомендации из Кью-Гарднз, из парижского Ботанического сада, но как-то расплывчато сформулированные. Он быстро познакомился со здешними коллегами и экспертами в Министерстве сельского хозяйства. Эти джентльмены были поражены и обрадованы, узнав, что доктор Шаттерхэнд готов истратить не менее миллиона фунтов на создание экзотического парка с обширными коллекциями редких деревьев и кустарников со всего света. Растения он собирался ввозить в уже достаточно зрелом возрасте за свой счет, чтобы максимально ускорить открытие парка - предприятие невероятно дорогое по оценке специалистов. - Я в этом не разбираюсь. Что-то вроде техасских миллионеров, вывозящих взрослые пальмы и тропические кустарники из Флориды? - Совершенно верно. Парк не собирались открывать для публики, но обещали предоставить в полное распоряжение японских экспертов для исследовательских работ. Отлично. Великолепный проект, с удовольствием принятый правительством, в свою очередь предоставившим доктору десятилетний вид на жительство - весьма редкая привилегия. Тем временем иммиграционные власти в обычном порядке стали через мою службу наводить справки о докторе. Своего представителя в Швейцарии у меня нет, и я обратился за помощью к друзьям из ЦРУ. Оказалось, что доктор по происхождению швед и в Швейцарии не слишком хорошо известен. Имеет двухкомнатную квартиру в Лозанне - минимум, необходимый для получения статуса проживания. Но его финансовое положение в Союзе Швейцарских банков подтвердили как первоклассное, для чего требуется быть по крайней мере миллионером. Деньги в Швейцарии как символ процветания - это все, так что доктор выглядел безупречно, однако ничего не удалось выяснить о его занятиях ботаникой. Из ботанических садов Лондона и Парижа сообщили, что знают его как энтузиаста-любителя, подарившего им значительные коллекции тропических и субтропических растений, собранных в экспедициях, им финансируемых. Отлично! Богатый чудак, чьи безобидные увлечения могут послужить и для блага Японии, так? - Похоже на то. - Объехав всю страну, доктор выбрал полуразрушенный замок на Кюсю, нашем южном острове. Замок находится на пустынном участке побережья, недалеко от Фукуока, центра префектуры острова. В старину он входил в систему крепостей, стоявших вдоль Цусимского пролива, где был разгромлен русский флот, и служивших для отражения нападений корейцев с материка. Большинство из них превратились в развалины, но в огромном здании, выбранном доктором, еще до начала последней войны жила семья богатых и эксцентричных текстильных миллионеров. Особенно понравилась ему монументальная стена, окружавшая замок. Появилась целая армия строителей. Тем временем со всего света стали поступать и высаживаться растения, заказанные доктором и освобожденные Министерством сельского хозяйства от таможенных пошлин. Доктор выбрал этот участок еще и потому, что пятьсот его акров находились в районе с высокой вулканической активностью, со множеством гейзеров и фумаролов: пейзаж обычный для Японии. Круглый год обеспечивается температура, необходимая для выживания экваториальных растений. Доктор и его жена, страшно уродливая особа, между прочим, быстренько перебрались в замок и принялись набирать служащих. И вот тут-то у меня появились любопытные рапорты начальника полиции Фукуока. Доктор набирал себе людей исключительно из числа бывших членов "Общества Черного Дракона". - А что это означает? - Означало, - поправил его Тигр. - Общество было официально распущено перед войной. Но в лучшие времена это было самое опасное и могущественное тайное общество Японии. Лет сто тому назад оно состояло из отбросов "соши" - самураев, оставшихся не у дел после Реставрации Мэйдзи. Но позднее они принялись рекрутировать террористов, гангстеров, фашиствующих политиканов, офицеров, изгнанных со службы за недостойное поведение, тайных агентов, наемников и прочий сброд. Но попадались и крупные фигуры из промышленности и банков, а иногда даже министры, которым поддержка "Черного Дракона" была необходима для обделывания грязных делишек. Казалось странным (хотя теперь я не вижу здесь ничего удивительного), что доктор выбрал себе именно тот уголок страны, где всегда располагалась штаб-квартира "Черного Дракона", колыбель японского экстремизма. Тойама Мицуру, бывший глава "Черного Дракона" родом из Фукуока; оттуда же анархист Хирота и Накано, лидер бывшей "Тогокай", из фашистской фракции парламента. Здесь всегда было гнездо всякой сволочи. Эти группки никогда не исчезают бесследно, дорогой Бондо-сан, вроде оживившихся чернорубашечников у вас в Англии. И доктору Шаттерхэнду не составило труда собрать под видом слуг и садовников пару десятков головорезов, усердно, без сомнения, выполняющих и новые свои обязанности. Префект полиции почел своим долгом предупредить уважаемого ученого, но в ответ ему сообщили, что доктор нуждается в надежной охране для защиты ценных коллекций. Выглядело это убедительно, к тому же у доктора были влиятельные друзья в Токио. И префект тихо отступил на исходные позиции. Тигр Танака замолчал и налил саке Бонду и "Сантори" себе. Бонд воспользовался паузой и спросил, насколько опасно "Общество Черного Дракона", хотя бы по сравнению с китайскими гангстерскими союзами? - Вы имеете в виду банды Чин-Панг и Хун-Панг, наводившие ужас в Китае во времена Гоминдана? Они детишки рядом с "Драконом". Если тот за кого-то брался - это была верная смерть. Безжалостны и совершенно беспринципны. Работают лишь за деньги. - Ну, и как они ведут себя под началом нашего доктора? - Пока тихо. Как он и сказал - прислуга, самое большее, телохранители. Опасность тут в другом; понимаете, Шаттерхэнд создал самый настоящий сад смерти. Бонд поднял брови. В устах Тигра, главы государственной секретной службы, подобные метафоры звучали уж слишком мелодраматично. Тигр расплылся в улыбке. - Бондо-сан, на вашем лице отчетливо написано, что я либо пьян, либо свихнулся. Так вот, слушайте. Доктор засадил свой парк поистине смертоносной растительностью, озера и ручьи полны опасной рыбой, повсюду ползают змеи, скорпионы и ядовитые пауки. Ему и его бабе ничего не грозит; из замка он выходит в полном комплекте доспехов семнадцатого века, псих чертов. Она тоже как-то защищена. На рабочих резиновые сапоги и антисептические марлевые маски, их многие здесь носят, чтобы избежать инфекции. - Что за идиотская затея. Тигр полез в складки кимоно, которое он надел, войдя в дом, и вытащил несколько сколотых вместе листов бумаги. Он протянул их Бонду и сказал: - Не торопитесь. Не судите легко о вещах, в которых не разбираетесь. Я ничего не знаю об этой отраве. Вы, думаю, тоже. Вот список уже высаженных доктором растений, с комментариями нашего Министерства сельского хозяйства. Читайте. Вам будет любопытно узнать, что за очаровательная флора произрастает на нашем шарике. Бонд взял бумаги. На первом листе были общие сведения о ядовитых растениях. Затем следовали примечания. На всех листках стояли печати Министерства. Вот что он прочитал: "Перечисленные яды делятся на шесть основных групп: 1. Нервно-паралитические. Симптомы: галлюцинации, бред, расширенные зрачки, сухость во рту, потеря координации, затем спазмы и паралич. 2. Опьяняющие. Симптомы: расстройство функций центральной нервной системы, потеря координации, мышечные боли, расстройство зрения, сонливость и глубокая кома. 3. Конвульсанты. Симптомы: клинические судороги, распространяющиеся вниз по телу. Летальный исход в течение трех часов или быстрое выздоровление. 4. Депрессанты. Симптомы: головокружение, рвота, абдоминальные боли, расстройство зрения, конвульсии, паралич, потеря сознания, иногда асфиксия. 5. Астенические. Симптомы: онемение, абдоминальные боли, головокружение, рвота, понос, бред, паралич, потеря сознания. 6. Раздражающие. Симптомы: резкая боль в горле и желудке, жажда, тошнота, рвота. Летальный исход, вызванный шоком, конвульсиями или голоданием из-за поражения пищевода и желудка. Таможенное Управление. Список растений, ввезенных доктором Шаттерхэндом. Пискидиа эритрина. Вест Индия. Дерево, до 30 футов. Белые и алые цветы. Опьяняющее. Применяется для рыбной ловли путем отравления водоемов. Стрихнос нукс-вомика. Южная Индия, Ява. Дерево, до 40 футов. Горьковатые плоды. Белые цветы. Наиболее ядовиты семена. Конвульсант. Содержит стрихнин. Стрихнос токсифера. Гвиана. Из коры добывается яд кураре. Ползучее растение. Смерть в течение часа от паралича дыхательных путей. Содержит кураре, стрихнин. Стрихнос Игнаци. Филиппины. Небольшое дерево, семена содержат бруцин. Конвульсант. Стрихнос тиуте. Ява. Высокий горный кустарник. Стрихнин или бруцин в листьях, семенах, корнях. Стрихнос колубрина. Ява, Тимор. Горное дерево. Содержит стрихнин, бруцин. Конвульсант. Стропантус гиспидус. Западная Африка. Вьющееся растение, до 6 футов. Содержит строфанцин. Астеническое. Цербера танжин. Мадагаскар. Вечнозеленое дерево, до 20 футов. Красновато-зеленые плоды. Содержит: танжинин, церберин. Астеническое. Антиарис токсикариа. Ява, Борнео, Суматра, Филиппины. Растет в джунглях, ветви начинают расти с высоты 100 футов. Легкая, белая твердая древесина, выделяет млечный сок, содержащий антиарин. Астеническое. Рус токсикодендрон. США. Горный кустарник. Желтоватые цветы. Ствол содержит млечный сок - токсикодендрол. Раздражающее. Теветия перувиана. Гавайи. Небольшое дерево. Смертельно ядовито все, особенно же плоды. Потеря пульса, рвота, шок. Рицинус коммунис. Гавайи, Южная Америка. Из семян выжимают касторовое масло, содержат также токсичный ингредиент - рицин. Плоды при еде безопасны. При попадании в кровь через раны и царапины - летальный исход через 7-10 дней. Одна сотая миллиграмма способна убить 200-фунтового мужчину. Потеря аппетита, рвота, бред, коллапс, смерть. Нериум Индикум. Индия, Гавайи. Вечнозеленый кустарник. Корни, кора, сок, цветы смертельно ядовиты. Воздействует на сердце. В Индии используется для лечения проказы; при абортах; как средство самоубийства. Известна смерть после употребления жертвой мяса, приготовленного на открытом огне, куда попал ствол данного кустарника. Абрус прецаториус. Индия, Гавайи. Горный кустарник. Маленькие ярко-красные семена используются индийскими ювелирами, как гирьки. Семена, перемолотые с добавлением небольшого количества холодной воды, формуются в крошечные остроконечные цилиндры. При попадании под кожу человека или животного смерть наступает через четыре часа. Датура страмониум. Вид дурмана, растущего в Северной Африке, Индии. Другие виды встречаются в Мексике, Центральной и Южной Америке. Галлюциногены. Высушенные плоды курят арабы и негры-суахили, в Восточной Африке жуют листья, семена и листья добавляют в гашиш бенгальцы. Использовался индийцами в судах, как препарат правды. Привычка к "толоачи", настойке американского дурмана, приводит к хроническому слабоумию. Глориоза суперба. Гавайи. Необычайно красивая вьющаяся лилия. Корни, стебли, листья содержат сильный наркотик, три грана которого смертельны. Гура крепитанс. Центральная и Южная Америка. В дереве содержатся сильные рвотные вещества, применяющиеся для ловли рыбы (путем отравления) в Бразилии. При попадании в пищу безопасен, смертелен при попадании в кровеносную систему. Смерть через 7-10 дней. Мелия азедарах. Гавайи, Центральная и Южная Америка. Небольшое дерево. Красивые темно-зеленые листья, сиреневые соцветья. Плоды очень ядовиты, действуют на центральную нервную систему. Йатрофа курите. Карибский регион. Древовидный кустарник. Ядовитые семена. Возможен летальный исход. Мексиканский камотилло. Центральная и Южная Америка. Дикий картофель, широко распространен. По индейской традиции его собирают, когда луна идет на убыль. Считается, что яд начинает действовать через то же количество дней после употребления клубня в пищу, сколько картофель хранился после уборки. Содержит соланин. Аманита мексикана. Центральная и Южная Америка. Близкий родственник европейского мухомора. Применяют в свежем виде, или смешивают с теплым молоком и текильей. Вызывает сверхчувствительность кожи, резко обостряет слух и зрение, затем галлюцинации в течение нескольких часов, сменяемые глубокой депрессией. Механизмы воздействия неизвестны. Бонд протянул листы Тигру: - Видит Бог, садик доктора Шаттерхэнда действительно любопытное место. - А о южно-американской пиранье вы, конечно, слышали? Они могут обглодать за час целую лошадь. Научное название Серрасалмус. Подвид Наттерери самый прожорливый. В своих озерах милейший доктор вместо наших золотых рыбок предпочел разводить именно этих тварей. Понимаете, к чему я клоню? - Нет, - сказал Бонд, - честно говоря, не понимаю. Смысла не вижу. 8. СРАЗИ ЦВЕТКОМ Было три часа утра. Давно умолк шум машин. Бонд не чувствовал усталости. История доктора из Швейцарии, "коллекционера смертей", как сказал Танака, захватила его. Тигр описал эту причудливую ситуацию явно не для развлечения. Так в чем же суть дела? Танака потер лоб рукой: - Вы читали вчера заметку в "Джапан Таймз"? О самоубийстве. - Нет. - Восемнадцатилетний мальчишка второй раз провалился на экзаменах в университет. Жил в пригороде Токио. Рядом с его домом строили новый "департменто", универсальный магазин. Парень зашел на стройплощадку. Там работал копер, забивал сваи под фундамент. Парнишка улучил момент и сунул голову под копер. - С ума сойти! Зачем? - Он обесчестил своих родителей, своих предков. Так он искупил вину. Самоубийства - несчастье японского образа жизни. - Тигр помолчал. - А, может быть, воплощение благородства. Выбирайте, что вам больше нравится. Этого парня и его семью соседи долго будут помнить. - Помнить разбитую всмятку голову? - Вы не правы, Бондо-сан. Есть же у вас посмертные награждения крестом Виктории. - За самоубийства после провала на экзаменах им не награждают. - У нас не столь глубоко развита "демокорацу". - В голосе Тигра звучала ирония. - Бесчестие должно быть смыто - так здесь думают многие, хотя вам это может показаться старомодным. И нет жертвы более чистосердечной, чем собственная жизнь. Она ведь действительно одна. - Но если парню не по зубам университет, он мог бы попробовать поступить в колледж. Англичанин, завалив экзамен, самое большее выругается и попробует еще раз. Но покончить с собой никому и в голову не придет. Это - трусость, страх перед трудностями. Именно это огорчит родителей, да и предки не обрадуются. - У нас все по-другому. И, несмотря на "демокорацу", родители мальчишки отметят сегодняшний вечер, и соседи будут праздновать вместе с ними. Честь для нас важнее жизни. Бонд пожал плечами: - Я вот думаю, если у парня хватило мужества на эту жуть, вы напрасно потеряли прекрасного японца. Все эти самоубийства - просто какая-то истерия, типичная для всей истории Японии. Если вы не дорожите собственной жизнью, то что уж говорить о жизни других. Я как-то видел аварию на перекрестке. Множество столкновений, кругом валялись тела. Явилась полиция и, вместо того, чтобы немедленно отправить раненых в госпиталь, заставила их лежать на асфальте, пока тела обводили мелом и фотографировали. - Обычная процедура, - вяло заметил Тигр. - Япония перенаселена. Аборты разрешены. Жертвы автокатастроф помогают решить одну из проблем. Так вот, по-японски самоубийство - "йисацу". Хотя это и