Джеффери Фарнол. Тайна Лоринг-Чейза (Jeffery Farnol, The Loring Mystery) (c) Перевод с английского Елены Поляковой, Петра Полякова Глава I, в которой Джаспер Шриг рассуждает об отъявленных убийцах Адвокат Джон Гиллеспи допил пунш и, отложив документ, изучению которого посвятил целый вечер, зевнул. Часы на соборе Святого Климента Датского пробили одиннадцать. Вознамерившись отправиться на боковую, Гиллеспи выбрался из кресла, взял свечу и уже потянулся к настольной лампе, когда его остановил неожиданный стук в парадную дверь. Адвокат изогнул левую бровь и замер, прислушиваясь. Так и не прикрутив фитиль лампы, весь подавшись вперед, он стоял, наверное, целую минуту. Стук повторился - негромкий, но настойчивый. Гиллеспи пересек уютный полумрак кабинета, подошел к стоящему в углу бюро и, выдвинув один из ящиков, вооружился внушительного вида пистолетом. Потом, с пистолетом в одной руке и подсвечником в другой, решительно зашлепал изрядно поношенными туфлями в направлении прихожей. - Кто там? - крикнул он, и в ответ из-за крепкой дубовой двери донеслось неразборчивое бормотание. - Кто? Громче! - потребовал адвокат. На этот раз ему ответили более внятно, и Гиллеспи, удовлетворенный, положил пистолет на пол и принялся отодвигать засовы и снимать цепочки. Наконец он повернул здоровенный ключ, тяжелая дверь распахнулась, и взору хозяина предстал невысокий коренастый господин, который не замедлил подмигнуть ему из-под широкополой, до неопрятности лохматой шляпы. - А вы весьма-а осторожны, мистер Гиллеспи, - сипло произнес коренастый, расплылся в улыбке, обнажившей его желтые прокуренные зубы, и почтительно дотронулся до своей шляпы набалдашником шишковатой трости, смахивающей скорее на дубинку. - Да-да, именно весьма, сэр-р, если не сказать - необычайно, что ничуть меня не удивляет, ибо, подобно мне, вы постоянно рискуете стать объектом мстительной злобы порочных натур. - Э-э, Шриг, к чертям все это! - воскликнул в нетерпении Гиллеспи. - Что привело вас ко мне в столь поздний час? - Дело, дело, мистер Гиллеспи, и весьма важное. Иначе я не стал бы мокнуть под дождем. - Выходит, дело мокрое? - Самое что ни на есть, сэр-р. - Звук "р" он произносил раскатисто, совсем не по-английски. - Хм. Значит, убийство... - Можно сказать и так. - Что ж, тогда входите, дружище. Входите и дайте мне запереть дверь... Хотя могли бы выбрать и более подходящее время. - Осмелюсь возразить вам, сэр, что смерть времени не выбирает. А это убийство должно непременно вас заинтересовать, сударь мой. - Хм! - с сомнением хмыкнул Гиллеспи, задвигая последний засов, после чего провел гостя в свой небольшой удобный кабинет и жестом предложил располагаться. Джаспер Шриг без долгих церемоний придвинул к камину второе кресло. Оно оказалось тяжеленным, и от усердия Шриг уронил свою шляпу. Шляпа свалилась на пол с металлическим лязгом и откатилась погромыхивая. - Эге! - воскликнул Гиллеспи, оборачиваясь на звук. - Да у вас, я вижу, все тот же железный шлем? - Стальной, сэр-р! Стальной, а снаружи выглядит, как обыкновенная шляпа. Мое собственное изобретение. Быть может, оно несколько тяжеловесно, но, по-моему, весьма-а помогает от дубины, булыжника или случайно съехавшего с крыши кирпича. Говоря это, мистер Шриг ласково пригладил мохнатый ворс замечательного головного убора, аккуратно пристроил шляпу и трость на полу рядом с собой и, сев на краешек кресла, твердо уперся ладонями в широко расставленные колени. После этого он удостоил вниманием кабинет, обведя его спокойным, благожелательным взглядом. Для господина с гориллоподобным телосложением у Шрига была на редкость добродушная физиономия. И несмотря на пристрастие к одежде мрачных тонов, он производил впечатление сердечного и добродушного человека. Однако светлые глаза мистера Шрига смотрели внимательно и пытливо. - А у вас тут ничего себе, уютненько, сэр-р, - сказал он, потирая колени. - М-да-а, сударь мой, уютно, но тем не менее весьма практично! Его острый взгляд скользнул мимо чайника, тихо урчащего на выступе в камине, и задержался на пустом стакане из-под пунша. Гиллеспи, заметив это, достал из буфета бутылку и второй стакан. - Помнится, вы неравнодушны к лимонным коркам, Шриг? - проговорил он. - И впрямь неравнодушен, сэр-р, особенно в напитках производства мистера Гиллеспи. Ибо приготовить пунш лучше вашего, сударь мой, никому не под силу. Тягаться с ним способен только "Бесподобный" моего приятеля, капрала Дика, с чем, полагаю, вы не станете спорить. - Разумеется. - Гиллеспи кивнул, колдуя над бокалами. - Капрал Ричард Роу - большой в этом деле дока. Как он, кстати, поживает? - Как всегда, бодр и крепок, сэр-р! - Отпробуйте, - предложил Гиллеспи, ставя запотевший стакан перед гостем. Шриг вдохнул аромат жидкости, с серьезной миной сделал маленький глоток и сосредоточенно опустил голову. Потом отпил еще и уставился куда-то в пространство. Наконец глотнул в третий раз и закатил глаза. - М-м... - протянул он, и было непонятно, то ли это вздох, то ли одобрительное мычание ценителя, онемевшего от восхищения. - Вы что-то сказали, Шриг? - О, сэр-р! - отвечал тот, с благоговейной нежностью взирая на сосуд со смесью. - С тех пор как я в последний раз сидел в этом самом кресле, моего языка, а равно неба и глотки не касался подобный нектар, исключая упомянутый "Бесподобный". - Когда же это было, Шриг? - Да как же, сэр-р! Недели три тому назад, в четверг. По делу обезглавленной леди. Весьма изуродованная юная особа, сэр-р. Помните тот женский труп без рук и ног? - Ах да, конечно, - закивал Гиллеспи, потягивая пунш. - Теперь припоминаю. Вы еще потом очень быстро изловили злодея. - Ар-рестовал, когда убийца, как водится, вернулся на место преступления. Ох и отчаянно же он сопротивлялся, зверюга этакий! Между нами, сэр-р, его уже должным образом вздернули... В эту самую минуту он болтается на вершине Шутерского холма. - И поделом ему, негодяю! - сказал Гиллеспи, хмуро глядя на огонь. - Он более чем заслужил свою участь. Шриг кивнул. - Вы безусловно правы, сударь мой. И сейчас, когда мы посиживаем здесь в тепле и уюте, так отрадно и утешительно думать, что именно мы - вы и я, сэр, - отправили его на весьма-а высокую виселицу, где он отныне никому не причинит вреда. - Хм! - буркнул Гиллеспи. - Н-да! А все-таки чему обязан я сегодняшним неурочным визитом, Шриг? - Сначала, мистер Гиллеспи, если вы не возражаете, сэр, я хотел бы задать вам несколько вопросов. - На которые я отвечу или не отвечу, по своему усмотрению. Согласны, Шриг? - Несомненно, сэр. Тогда вот первый: являетесь ли вы поверенным адвокатом сэра Невила Лоринга, баронета и владельца поместья Лоринг-Чейз, что в графстве Сассекс? - Да. Но откуда вам это известно? - Вопрос второй: знаете ли вы, что означенный сэр Невил не является и никогда не являлся настоящим наследником своего титула и имения? Мистер Гиллеспи, смакуя, медленно выпил пунш, осторожно поставил стакан на столик и пристально поглядел на мистера Шрига, который безмятежно любовался пламенем в камине. - Нет слов, насколько я удивлен. Откуда вам удалось получить эти сведения? Шриг с нескрываемым удовольствием отпил еще глоток пунша и продолжал: - Мне, кроме того, случайно стало известно, что у него был брат-близнец по имени Хэмфри, родившийся на полчаса раньше, и, следовательно, подлинный наследник. Оный Хэмфри был человеком крупным, с веселым, легким нравом, тогда как Невил - упрямый коротышка, характера крайне тяжелого и неприятного. К несчастью, оба они полюбили одну и ту же юную леди, а она, не будь дурой, выбрала Хэмфри. Невила это жуть как взбесило. Толковали даже о крови, якобы пролитой на дуэли. Но это произошло много-много лет назад. Как бы там ни было, Хэмфри женился и, дабы избежать дальнейшей вражды, открытого столкновения или случайной гибели, забрал свою часть денег и, предоставив Невилу владеть титулом и поместьем, эмигрировал в южные штаты Северной Америки. - Ого! - воскликнул адвокат, и его пронзительный взгляд стал еще острее. - И что с ним случилось потом, Шриг? - А то, мистер Гиллеспи, сударь мой, что, сдается мне, этот Хэмфри не так давно отдал Богу душу и оставил сыну Дэвиду, двадцати четырех лет от роду, не слишком-то богатое состояние. Дэвид, узнав семейную историю, продал унаследованное от отца хозяйство и отплыл в Англию, мнится мне, полный решимости восстановить свои законные права и востребовать у дядюшки по отцу, баронета сэра Невила Лоринга, свое имущество. Таково было положение дел до вчерашнего дня. Ну как, прав ли я в своих домыслах, сэр-р? - Господи, помилуй! - воскликнул хозяин дома, все это время не спускавший с гостя пристального взгляда. Косматые брови адвоката сошлись у переносицы, костлявые пальцы нервно скребли небритый с утра подбородок. Весь вид его свидетельствовал о замешательстве. - Ага! Значит, мои фантазии верны, - слегка кивнув, пробормотал Шриг. - Хотя я в этом и не сомневался, сударь мой. Спокойная уверенность полуночного гостя настолько смутила Гиллеспи, что он вскочил со своего места и принялся вышагивать взад-вперед по комнате. - Проклятье, Шриг! - вдруг воскликнул он. - Ради всего святого, как? Как вы узнали обо всем? Ведь это долгие годы хранилось в глубокой тайне. - Элементарно, сэр, - ответил Шриг, разглядывая свои широкие ладони. - Прежде всего, мистер Гиллеспи, посредством наблюдений и дедукции. Краем уха услышал что-то здесь, немножко подслушал там... Пищи для размышлений хватало. Но главным образом, мой сударь, благодаря весьма-а удивительному стечению обстоятельств. - Ладно, допустим. Но сначала что-то ведь обратило ваше внимание на сэра Невила? Почему из огромного множества людей вы в качестве объекта упражнений по дедукции выбрали именно его? - Что ж, сэр, мистер Гиллеспи, вопрос правомерный. Мы с вами сотрудничаем с давних пор. Я уважаю вас и как юриста, и как человека, и, раз уж вы задали мне этот вопрос, я на него отвечу. Сударь мой, я давно взял сэра Невила Лоринга на заметку и потихоньку слежу за ним, хотя сам он об этом даже не подозревает. Впервые я положил на него глаз здесь, у вас, года три назад или около того... Постойте, я ведь могу точно назвать день, когда внес его в свой памятный списочек... - Шриг вытащил из внутреннего кармана невзрачного сюртука на медных пуговицах записную книжку, послюнил палец и, бормоча себе под нос, принялся листать страницы. - Ай... джей... кей... эль... Ламбет, Лэйси, Лоуэлл, Лоринг... Ага, вот он! Лоринг, сэр Невил, двадцать первое июня тысяча восемьсот шестнадцатого года. Возраст сорок девять лет. Нотабене: весьма-а любопытный случай! Вот, мистер Гиллеспи. Тысяча восемьсот шестнадцатый год. - Но к чему все это, Шриг? Не понимаю. Что означают ваши заметки? Что в этой записной книжке? - Вам, сэр, я с удовольствием скажу, - отозвался Шриг, задумчиво запихивая книжку в карман. - Как вам известно, сударь, я - слуга закона. Прекрасно. Но, кроме того, сэр, я еще и коллекционер. Одни собирают картины, другие - китайский фарфор и тому подобные безделушки, а я собираю... убийц. - То есть как это - убийц? - Очень просто, сэр! Людей обоего пола с врожденной склонностью к убийству. Причем стремлюсь заносить их в свою коллекцию еще до совершения ими преступления. - Боже милосердный! - внезапно плюхнувшись на стул, воскликнул мистер Гиллеспи. - Что за вздор, дружище? Абсурд! Как можно?.. - Спокойствие, сэр. - Шриг поднял ладонь. - Я все вам объясню. Начнем с того, что этот мир населяет два сорта людей - убийцы и, если можно так выразиться, неубийцы. Это очевидно. Отлично, идем дальше. Когда я встречаю малого с рожей преступника, или, как выразились бы вы, с физиономией, несущей характерный для врожденного убийцы отпечаток, я вношу имя этого субъекта в свою книжицу вместе со всеми подробностями о его жизни, которые мне удается узнать. И остается только ждать, пока данная особа, будь то мужчина или женщина, совершит преступление. И поверьте, сэр, я весьма-а редко бываю разочарован... Я их нюхом чую. Я узнаю их по голосу, по глазам, по дыханию... Так вот, мистер Гиллеспи, сэр. - Тут Шриг неожиданно наклонился вперед и сбавил тон до хриплого шепота. - Если я когда-нибудь встречал бесспорного, закоренелого, отъявленного убийцу из убийц, то это был не кто иной, как сэр Невил Лоринг! Мистер Гиллеспи резко отвел глаза от спокойного лица собеседника. Взгляд его бесцельно заметался туда-сюда и наконец остановился на угасающем пламени. Адвокат поежился, потом, порывисто схватив бутылку, плеснул себе в стакан неразбавленной настойки и заговорил: - Вздор! Вы ведь не для того пришли ко мне посреди ночи, чтобы потчевать разными баснями? - Нет, сэр... И теперь я осмелюсь перейти к тому удивительному совпадению, о котором упомянул. Я здесь для того, сударь мой, мистер Гиллеспи, чтобы официально сообщить вам, как адвокату сэра Лоринга, о том, что юный господин Дэвид Лоринг, племянник сэра Невила, с сегодняшнего вечера находится на берегу. - О, Боже! - вскричал пораженный Гиллеспи. - Вы хотите сказать, что он уже в Лондоне? - Угу, сэр. Он здесь. - Как... когда он приехал? - Сей юный джентльмен прибыл около восьми часов, сударь мой, на дне лодки Билла Бартрума. Он дрейфовал себе тихонько по течению, а Бартрум выловил его из-под моста. Стакан выскользнул из внезапно ослабевших пальцев мистера Гиллеспи и покатился по полу. Содержимое расплескалось, но ни хозяин, ни гость не обратили на это внимания. - То есть... вы хотите сказать... Не может быть! - Он мертв, мистер Гиллеспи. Труп, сэр! Но довольно свежий - я полагаю, он недолго пробыл в воде. Правда, лицо изуродовано до неузнаваемости, но все остальное неплохо сохранилось, и я решил, что вы, быть может, пожелаете на него взглянуть. Вот я и зашел за вами, сэр, хотя время, конечно, позднее... - И вы уверены - вы абсолютно уверены, что этот молодой человек - Дэвид Лоринг? - Письма и документы, обнаруженные при нем, не оставляют в этом сомнений, сэр. А теперь, коли вы хотите поехать туда и осмотреть тело и бумаги, то на улице нас ждет наемный экипаж. - Какая там погода, Шриг? - Довольно тепло, сэр, правда, дождь льет не переставая. Гиллеспи неохотно поднялся, принес пару сапог и уселся их натягивать. - Двадцать четыре года! - сокрушался он, влезая в рукава сюртука со стоячим воротом. - Всего двадцать четыре! Такой молодой - и уже покойник. Вы уверены, Шриг? - Мертвее мертвого, сэр. Можете положиться на мой... Шриг резко оборвал фразу, а адвокат в ту же секунду, словно обжегшись, отдернул руку, которую протянул было за шляпой. И оба застыли, безмолвно взирая друг на друга, потому что дом сотрясали громкие, властные удары в наружную дверь. - Кого еще принесла нелегкая? - поудобнее беря свою увесистую трость, проворчал Джаспер Шриг. - Такой грохот поднимет и мертвого! Глава II, которая знакомит читателя с сэром Невилом Лорингом Гиллеспи со свечой в руке двинулся в прихожую; Шриг последовал за ним. Улучив момент, когда в дверь на секунду перестали дубасить, адвокат осведомился, кто там. В ответ ему раздалась новая серия ударов, еще громче и настойчивее прежних. Тогда, с сомнением взглянув на шишковатую дубинку и бесстрастную физиономию Шрига, адвокат приступил к методичному отодвиганию засовов и снятию цепочек. Но, едва только тяжелая дверь со скрипом приоткрылась, он, издав сдавленное восклицание, резко отшатнулся. Однако тут же овладел собой и поклонился. В темноте дверного проема, под струями дождя стоял невысокий, щуплый с виду джентльмен. Новый гость весь - от ботфортов до верхушки шляпы с загнутыми полями - являл собой воплощенную элегантность. Он стоял неподвижно, положив изящные кисти рук на золотой набалдашник щегольской тросточки; голова его чуть клонилась набок, а немигающие глаза горели отраженными огоньками света. Уверенная поза, неподвижность и молчание настойчивого визитера внушали смутное беспокойство. - Сэр Невил Лоринг! - наконец сказал Гиллеспи. - Собственной персоной, дружище, - ответил тот приятным баритоном. - Хотя, ей-Богу, судя по вашему виду, можно подумать, будто перед вами привидение. - Весьма неожиданный визит, сэр Невил... - Фу, Гиллеспи, вы забываете: я уже не сэр Невил. С этим покончено или будет покончено в ближайшее время... Отныне я разжалован в простые смертные, и впредь надлежит именовать меня мистером Лорингом. А что до моего неурочного посещения, то пусть мне послужит извинением скорое формальное лишение титула. Я несколько дней в городе и, случайно проезжая мимо вашего дома, зашел обговорить с вами кое-какие дела - близящуюся катастрофу, которая вскоре сокрушит меня, и... Но, боюсь, я оторвал вас от другого важного занятия? - Сэр, - отвечал Гиллеспи, - вы застали меня как раз за обсуждением вашего дела с мистером Шригом. А это, сэр, рекомендую - сам мистер Джаспер Шриг с Боу-стрит. - В самом деле? - произнес сэр Невил, подвергнув судебного чиновника беглому осмотру. - Счастлив познакомиться, мистер Шриг с Боу-стрит. - К вашим услугам, сэр! - обрадовался Шриг и, лучезарно улыбнувшись в ответ на изучающий взгляд баронета, шаркнул ногой. Сам он тоже не остался в долгу, мгновенно оценив тонкость черт необыкновенно моложавого, без единой морщинки, безупречно выбритого лица, обрамленного густыми темно-каштановыми волосами. - Значит, вы занимались моими делами, Гиллеспи? - Да, сэр. Прошу вас, входите. Сэр Невил шагнул через порог, и тотчас исчезли его юношеская стройность и полная достоинства осанка; он превратился в жалкое, неуклюжее, колченогое создание. Тяжко было смотреть, как он ковыляет, опираясь на трость. И, насколько его неловкая, хромающая походка совершенно уничтожала изящество фигуры, настолько же его лихорадочно блестевшие глаза и набрякшие веки портили классически вылепленное лицо. Веки эти, словно налитые тяжестью, оставались полуприкрытыми - причиной тому был, наверное, возраст, а может быть, нездоровье. Проковыляв в кабинет к камину, сэр Невил опустился в кресло и тут же вновь обрел свою необычайную моложавость и самоуверенность. - Итак, мы имеем счастье познакомиться с мистером Джаспером Шригом с Боу-стрит! - повторил он, рассматривая полицейского из-под утомленно опущенных век. - Имя как будто известное. А скажите на милость, Гиллеспи, какое отношение к моим делам имеет мистер Шриг с Боу-стрит? - Сэр, - мрачно ответил адвокат, - мистер Шриг пришел, дабы сообщить мне, что волею судьбы вы останетесь сэром Невилом до конца ваших дней, ибо сын вашего брата Хэмфри, сэр Дэвид Лоринг, умер. Трость выпала из маленьких ручек сэра Невила, подбородок утонул в белоснежном жабо на груди. Так и сидел он, застывший и молчаливый, но Шриг, нагнувшийся было за тростью, увидел его спокойные, внимательные глаза и, забыв о трости, медленно отступил назад и сел. Он снова безмятежно уставился на огонь и только легонько потирал колени. Наконец сэр Невил заговорил, и голос его был по-прежнему тих и мелодичен. - Умер? Возможно ли это, Гиллеспи? Ведь он так молод... Умер! Не могу сказать, что для меня это непомерное горе - я ведь совсем не знал этого юношу... Но... такой молодой и - умер! Когда он скончался? И где? - Имеются серьезные подозрения, сэр Невил, что... что несчастный молодой человек скончался в результате... - Убийства! - закончил за него мистер Шриг, да так громко, что мистер Гиллеспи вздрогнул. Однако сэр Невил даже не шевельнулся, а лишь вопросительно поднял голову. В комнате повисла гнетущая тишина; никто не двигался и ничего не говорил. Казалось, все чего-то ждали. И только блуждающий взгляд Шрига скользнул ненароком от камина по полоске старенького ковра к великолепным сапогам сэра Невила, задержался на них на мгновение, двинулся вверх, ощупывая стройные ноги в бриджах, гибкий торс, пропорциональные грудь и плечи под элегантным сюртуком, холеную шею над белоснежным жабо, и наконец достиг утонченного, необыкновенно свежего (исключая веки) лица обладателя предыдущих достоинств. Тут, натолкнувшись на пару блестящих глаз, лениво наблюдающих за описанными перемещениями, взгляд мистера Шрига запнулся. Полицейский мигнул, потом, прикрыв рот квадратной ладонью, смущенно кашлянул и уставился на собственные сапоги. Сэр Невил уселся поудобнее и произнес своим приятным голосом: - Убийство... Вы точно знаете? - Он убит, сударь! - кивнув, подтвердил мистер Шриг. - Вне всяких сомнений. - Но что случилось, господин полицейский? Умоляю, расскажите подробнее! Когда и где нашли моего несчастного племянника? - Вчера, в реке, - ответил Шриг, и взгляд его снова вернулся к ногам сэра Невила. - Как? Он утонул? - Его задушили, - поправил Шриг, изучая узкие руки, затянутые в перчатки. - Задушили, сэр, и, судя по синякам на шее мертвеца, задушили его руки вдвое... нет, вчетверо крупнее ваших. - Шриг сокрушенно вздохнул и, покачав головой, опять уставился на свои сапоги. - Какое страшное несчастье, сэр Невил, - вздохнул в свою очередь адвокат. - Безвременная и такая ужасная смерть! - Все-таки странно все это, - с сомнением произнес сэр Невил. - Насколько я понял, кто-то выловил из реки утопленника. Но из чего вы заключили, будто этот никому не известный несчастный - мой племянник Дэвид Лоринг? Чем вы это подтвердите? - О, у меня тьма тьмущая доказательств, сэр, - моментально отозвался Шриг. - Документы, письма - бумажник набит ими, сударь... Там и старые письма, и новые, а одно из них адресовано сэру Невилу, баронету Лорингу! Кроме того... погодите-ка чуток! - Тут Шриг полез в один из своих бесчисленных карманов и извлек на свет сложенный лист бумаги. Аккуратно разгладив его на колене, пробежал глазами написанное и, снова сложив, убрал листок обратно в карман. - Вот именно. Итак, сэр: помимо этого при нем найдены миниатюрный женский портрет в золотой оправе, золотые часы с монограммой "Х.Л.", а также золотой перстень в виде змейки с изумрудными глазами и кошелек с пятнадцатью гинеями, ни больше ни меньше. - Мистер Шриг как раз собирался проводить меня, чтобы я мог осмотреть тело и вещи, - вставил Гиллеспи. - И экипаж все еще ждет нас, судари мои. - Так э... отпустите его! - наклоняясь за своей тростью, кряхтя проговорил сэр Невил. - Отпустить, вы сказали? - Именно это я и сказал, уважаемый! Я намерен составить вам компанию, а в моем экипаже места предостаточно. - Отлично, сэр-р! - внезапно вскакивая на ноги, воскликнул Шриг. - Так и поступим, раз вы этого желаете, - проговорил он уже в дверях. Гиллеспи собирался было последовать за ним, но задержался, видя, что сэр Невил продолжает сидеть, задумчиво устремив взгляд прищуренных глаз на гаснущие угли. - Гиллеспи, - спросил он, очнувшись, - неужто расследование поручено этому субъекту? - По всей видимости, да, сэр, и оно не могло попасть в лучшие руки. - Хм. Вы так полагаете? - Я в этом уверен. Джаспер Шриг - человек необыкновенно проницательный, хотя, глядя на него, этого не скажешь. Он, можно сказать, на убийствах собаку съел и на моем веку отправил на виселицу великое множество преступников. - В самом деле? - пробормотал сэр Невил. - Хотя, конечно, я заметил, что он не обделен наблюдательностью. - Он пользуется весьма-а оригинальными... даже абсурдными методами. - В чем же их абсурдность, Гиллеспи? - Он считает, что обладает неким даром... сверхъестественным чутьем, благодаря которому способен распознать в человеке убийцу - и даже задолго до совершения самого убийства. Разумеется, это очевидная чушь! - Ну и ну! - буркнул сэр Невил. - Впрочем, мой дорогой Гиллеспи, разного рода причуды бывают забавны... Если не вредят делу. Что ж, присоединимся к нашему досточтимому сыщику. - Как вам будет угодно, сэр Невил. Не желаете ли опереться на мою руку? - Нет, нет, Гиллеспи, решительно нет! Благодарю вас. Пусть я и выгляжу жалким калекой - спасибо братцу Хэмфри, пусть земля ему будет пухом, - я пока обхожусь без посторонней помощи. Идемте, сэр. Глава III, повествующая о том, как мистер Шриг раздобыл улику Между тем Шриг, выйдя на улицу, обозревал стоявшую у подъезда великолепную дорожную карету. Маленький фонарь, подвешенный внутри ее, освещал бархатные подушки. Перед царским экипажем стоял кэб, нанятый Шригом. Кучер на козлах, не обращая внимания на дождь, клевал носом. Шриг подошел к кэбу и, встав на подножку, просунул голову в открытое окно. - Ты здесь, Дэниэл? - вглядываясь в темноту, окликнул он кого-то хриплым шепотом. - Знамо дело, Джаспер, где ж мне еще быть? - Тогда слушай сюда. - Едва различимая тень подалась вперед, и Шриг что-то зашептал ей на ухо. - Значит, где остановился? Угу, угу. И давно ли в Лондоне?.. Все понял, Шриг! - Тише. С утречка зайдешь в "Пушкарь", доложишь. - Заметано, Джаспер. А сейчас-то куда? - В притон, что в Джайлсовских доходных домах. Сказав это, Шриг поднял свою дубинку и легонько ткнул в плечо сонного кучера. Тот вяло понукнул свою понурую кобылу, и кэб, загромыхав по мостовой, скрылся во мгле. Сыщик, проводив его взглядом, остался стоять под дождем. Губы его сами собой вытянулись в трубочку, ибо Шриг имел обыкновение насвистывать всякий раз, когда погружался в раздумья об очередном запутанном случае. Однако же видения, туманившие взор, не помешали ему тотчас заметить приближение Гиллеспи и сэра Невила. Баронет, несмотря на свою колченогость, передвигался с немалым проворством. Лакей в ливрее тоже их заметил, мигом спрыгнул с запяток роскошной кареты и распахнул дверцу перед господином. - А вы, мистер полицейский? - спросил сэр Невил, пропуская адвоката вперед. - Нет, сэр, я составлю компанию этим двум молодым людям, чтобы давать необходимые... - Помилуйте! Напротив, вы поедете с нами, иначе как же мы сможем продолжить беседу? - И Лоринг одновременно приглашающе и властно указал внутрь. - Отлично, будь по-вашему, сэр! - легко согласился Шриг и, назвав кучеру адрес, влез вслед за сэром Невилом в карету и хлопнул дверцей. - Господин полицейский, - обратился к нему сэр Невил, когда экипаж, мягко покачиваясь на рессорах, покатил по булыжной мостовой, - насколько я понимаю, вы занимаетесь главным образом убийствами? - Не стану этого отрицать, сэр. - Мне говорили, будто вы необычайно проницательны. - Хм... проницателен... - протянул Шриг, словно пробуя это слово на язык. - А многих ли убийц вам удалось поймать? - И не сосчитать, сэр. - Ну вот! Ведь это благодаря вашей проницательности! - Хм... проницательность... - с сомнением повторил Шриг. - Может, оно и так, сэр, а может, и благодаря тому, что мои, так сказать, клиенты, как мне думается, не обладали означенным свойством. - Ха! То есть вы утверждаете, будто все убийцы - дураки? - Никоим образом, сэр! Как правило, наоборот, все они тертые калачи, и знают что почем. Отлич-но знают, сэр, скажу я вам. Попадаются и весьма-а образованные люди... Но убийца всегда остается убийцей, и мне этого достаточно. - Почему достаточно? Объясните! - Не сумею, сэр, - покачав головой, ответил Шриг. - Это одна из тех вещей, которые невозможно объяснить. Опять же вы спросите - почему? Я отвечу вам, сэр! Потому что никто не знает, что такое природный дар или этот - как его? - инстинкт. Таким уж Господь наделил меня даром или, если угодно, инстинктом - распознавать убийц... И чем они хитрее, тем легче мне это удается. Сэр Невил, негромко рассмеявшись, привалился к мягкой спинке дивана. Руки его, уже без перчаток, покоились на набалдашнике трости. Бегающие глазки Шрига, наткнувшись на них, внезапно остановились. Фонарь конечно же раскачивался и светил довольно тускло, однако сыщику было достаточно и этого. Разглядывая сложенные одна на другую маленькие кисти рук, он заметил в них некую трудноуловимую странность... нечто нечеловеческое, что ли. И впрямь пальцы баронета вцепились в набалдашник, словно белые когти хищной птицы, схватившей добычу. Нет, не то. Заключалась ли эта странность в форме ладоней? Нет! Может, одного какого-то пальца? Ага! Все дело в мизинцах - тонких и непропорционально длинных мизинцах. Вот оно! Тем временем сэр Невил вновь заговорил: - Однако, к вашему несчастью, мой одаренный проницательностью друг, при осуждении преступника одним вашим инстинктом не обойдешься. Необходимы веские и убедительные доказательства! - Ох уж эти доказательства! - скорбно вздохнул Шриг. - Вы, безусловно, правы, сэр, доказательства - это проклятие моей профессии. Можно застать злодея на месте преступления, можно схватить его, арестовать - отлично! Но если я не сумею доказать двенадцати случайным людям, что преступление совершено именно этим негодяем, он выйдет на свободу и, показав мне кукиш, отбудет восвояси. - И это справедливо. Так и должно быть! - удовлетворенно заметил сэр Невил. - Никто не может быть назван преступником, пока вина не доказана. - Золотые слова, сэр! Но через то немало негодяев, по которым веревка плачет, в эту самую минуту хлещут джин по разным кабакам и радуются жизни - вот вам и недостаток доказательств. Взять, к примеру, убийство вашего несчастного племянника... - Погодите, погодите! - воскликнул сэр Невил. - Да разве это доподлинно известно? И у вас нет никаких сомнений в том, что он действительно убит? - Точно так, сэр, никаких. - Но откуда такая определенность, дружище? - На шее мертвеца остались синяки от пальцев, сэр. Несомненное убийство. Так что где-то здесь, по Лондону или его округе, разгуливает мерзавец, который его убил или подбил на это другого мерзавца. А сам не иначе сидит где-нибудь в тепле и безопасности и прохлаждается за приятственной беседой. Вот вам задачка: как его найти и как, когда он будет найден, добыть доказательства, что преступление совершил именно он, и никто другой? - Ну, и с какого боку вы собираетесь подступиться к сей проблеме, проницательнейший мистер Шриг? - Опять вы за свое, - качая головой, вздохнул сыщик. - Проницательный, еще проницательнее, наипроницательнейший - боюсь, это здесь не самое главное. В таком деле нужны весьма-а убедительные улики... Но я, пожалуй, справлюсь. - Вы уже знаете, что предпринять? Не слишком ли скоро? - Не совсем так, сэр, не совсем так. Видите ли, начало несколько неудачное, ибо если труп, обнаруженный на месте преступления, часто может рассказать о многом из того, что там произошло, то тело, отнесенное течением и извлеченное из реки, ни о чем таком поведать не может. - Звучит довольно безнадежно. - Истинно так, сэр! Но, с другой стороны, попадаются и трупы, говорящие сами по себе, независимо от того, где их находят. Они сообщают массу весьма полезных сведений. И труп вашего бедного племянника, сэр, как раз из разряда таких разговорчивых. Тут последовала немая сцена, после чего Гиллеспи воскликнул пронзительно: - Боже милосердный! Что вы такое болтаете, Шриг? - Не волнуйтесь, сэр, я объясню, как может разговаривать труп, хотя от лица у него почти ничего не осталось - вероятно, расплющило сваями. Но челюсти целы, и с зубами все в порядке - отличные белые зубы! И вот между этими зубами... кусок ткани! - Ткани? - переспросил Гиллеспи тем же напряженным голосом. - Ткани... Какой ткани? - Вельвета, сэр, - ответил Шриг, вглядываясь в окно. - Так что покажите мне субъекта в дырявой вельветовой куртке - человека недюжинной силы да с огромными ручищами, - и я представлю вам убийцу! - Э-э, друг мой, - со вздохом возразил сэр Невил, - в Лондоне - в таком огромном городе - десятки тысяч вельветовых курток, и многие из них наверняка с прорехами! - Верно, верно... - ответствовал Шриг, продолжавший выглядывать что-то в окне. - А здесь я вынужден просить вас остановить карету и, так сказать, покинуть ее кров, господа. - Уже приехали? - осведомился сэр Невил. - Нет, сэр, но отсюда недалеко. - Тогда зачем останавливаться? - Потому что оставшийся путь, сэр, мы без труда преодолеем пешком. - Но почему бы его не проехать, дружище? - Потому, сэр, что здешние переулки чересчур узки даже для тележки зеленщика. - С этими словами Шриг отодвинул задвижку, экипаж остановился, и унылый, но почтительный лакей распахнул перед ними дверцу. Пассажиры по очереди сошли с подножки и огляделись. Косые струи дождя в неверном свете масляного фонаря секли слякоть грязной мостовой. Фонарь раскачивался и мигал на ветру, освещая вспышками убогую улицу и тесный переулок, в зловещую темноту которого и направил свои стопы мистер Шриг, взявший наизготовку свою увенчанную набалдашником дубинку. Его низко надвинутая на лоб широкополая шляпа немедленно пропала во мгле. - Быстрее, господа, быстрее, - заторопил он спутников хриплым шепотом. - Местный климат вреден для моего здоровья, да и для вашего, уверяю, тоже. Так что шире шаг и не отставайте. Он повел их за собой по узкому проходу между закопченными, скользкими стенами, сквозь удушливую вонь заваленных нечистотами проходных дворов-колодцев, где ноги чавкали в отвратительной жиже, а глаз натыкался лишь на слепые окна многоквартирных развалюх. Сюда, в грязные норы и берлоги, редко заглядывало солнце. Тут рождался, прозябал и умирал Порок. Здесь не ведали Стыда; Благопристойность в ужасе бежала прочь, а Голод породнился с Невежеством. Здесь процветало Преступление. Несмотря на поздний час, тьма вокруг жила своеобразной полнокровной жизнью, полнилась неясными тенями и шорохами. Сквозь стены домов проникали и доносились до слуха невнятные голоса, одинокий детский плач, яростная перебранка и некие непонятные и оттого совсем уж неуютные звуки. Но вот кончился тесный лабиринт трущоб, и в воздухе пахнуло свежестью. Спутники перевели дух и, свернув за угол, оказались перед приземистым зданием, бесформенно черневшим за пеленой дождя. Свет из маленького оконца, отвоевав желтое пятно у окружающего мрака, отражался от рябой поверхности большущей лужи. За зданием виднелась белесая полоса - это стлался туман над рекой. - Вот мы и на месте, господа! - сказал Шриг, указывая тростью на оконце. Это мой кабинет - видите, где свет горит? А тело, сэр Невил, лежит в сарае на заднем дворе. Труп вашего несчастного племянника! Смотрите под ноги, сэр! Дорога здесь неровная. Возьмите меня под руку. - Дьявольски омерзительная дыра! - с чувством заметил Гиллеспи. - Омерзительная? - переспросил Шриг. - Я не согласен с вами, сэр. Правда, в дождливую ночь это не самое веселое местечко, но омерзительным его я не назвал бы. Все зависит от точки зрения, сударь мой. Я часто сиживаю здесь летом, любуясь закатом, дымлю своей трубкой, и на душе у меня бывает весьма радостно. Тем временем они достигли здания, и, открыв дверь, Шриг проводил обоих спутников в небольшую опрятную комнатку, где, взгромоздясь на высокий табурет, за столом сидел погруженный в работу человечек. Он был под стать комнате - такой же маленький и опрятный. Заметив посторонних, человечек отложил перо и вопросительно поднял голову. - Как дела, Джо? - справился Шриг. - Так себе, Джаспер, - прочирикал человечек. - Сносно, если не считать моего прострела. О Боже! Чем могу служить господам? Наверное, они по поводу молодой утопленницы, которую вытащили на берег третьего дня? Если за ней, то... - Нет, Джо, мы не за ней, а пришли взглянуть на номер двадцать первый. - А, это которого привезли сегодня вечером! - Он самый, Джо! Хочу показать джентльменам найденные при нем документы, по которым мы установили его личность. - Ох-ох-ох! - простонал Джо, с трудом слезая со своего насеста. - Проклятый радикулит. И вечно эта сырость... о Господи! Ох! Вот ключи, Джаспер. С ключами в руке Шриг пересек комнату, подошел к плоскому шкафчику, занимавшему целую стену, и, открыв дверцы, принялся осматривать длинные ряды ячеек. Каждая ячейка была пронумерована, и все они были в разной степени полны всякой всячины. Большинство предметов этой коллекции выглядело явной дешевкой и отдавало безвкусицей, но попадались среди них и жемчужины. Набор случайных, никак вроде бы не связанных между собой вещей не только навевал грустные мысли, но еще и угнетал, казался мрачным и зловещим. Сэр Невил даже проковылял поближе и, вытянув шею, поднес к глазу монокль. - Все это, сэр, найдено на трупах, - прокомментировал Шриг. - На мертвецах, о которых никто не удосужился справиться.`Смотрите, сколько тут всего. Попадаются весьма ценные безделушки; впрочем, таких мало. Как правило, ценности с трупов исчезают, чему, я думаю, не стоит удивляться - природа человеческая есть природа человеческая. Хотя, вот жемчужная брошь и золотое обручальное кольцо... Номер восемьдесят четыре. Да, безусловно, она была настоящей леди... В шелковых чулках! А вот и наше с вами отделеньице... Во-первых, кожаный бумажник с различными документами. Во-вторых, миниатюра в золотой оправе, изображающая юную даму. В-третьих, золотые часы с монограммой "Х.Л.". Удивительно, как это они не исчезли? В-четвертых, золотой перстенек. Тоже сохранился. И, наконец, в-пятых, кошелек - ни много ни мало, с пятнадцатью золотыми гинеями. И опять-таки ничего не пропало! Вот они, сэр! - Да, Гиллеспи, я узнаю это кольцо! - вздохнул сэр Невил. - Я хорошо запомнил его блеск на руке брата - руке, оставившей меня калекой на всю жизнь!.. А кто на миниатюре? О да! Увы, увы. В те дни она была ослепительно прекрасна. Вы помните ее, а, Гиллеспи?.. Ах, за нее имело смысл драться. Но я... я потерял ее! Ну, ладно, ладно, это дела давно минувших дней. Посмотрим на бумажник... Так, письма. Да, это почерк братца Хэмфри... Такой же корявый. Господин полицейский, где тут у вас стул? Я должен прочесть их все - от слова до слова! Усевшись за маленький столик, сэр Невил наблюдал, как Шриг перебирает содержимое бумажника. От недавнего пребывания в воде документы и письма отсырели, но не настолько, чтобы их нельзя было разобрать. - Итак, по порядку. Во-первых, брачный договор, - с сугубой осторожностью перебирая бумаги, начал перечислять Шриг. - Во-вторых, метрика о рождении. В-третьих, письмо, адресованное достопочтенному Джону Чомли, капитану Королевского флота, которое я кладу обратно в бумажник. В-четвертых, еще письмо, адресованное ее светлости герцогине Кэмберхерст, которое я опять-таки убираю обратно в бумажник. В-пятых, письмо, адресованное сэру Невилу Лорингу, баронету, которое я и вручаю вам, сэр... Прошу! Сэр Невил быстро пробежал глазами письмо и просмотрел документы, по очереди передавая их адвокату. Тем временем Шриг, не отрывая от него внимательного взгляда, о чем-то шептался с многострадальным Джо. - Ей-Богу, Гиллеспи, - воскликнул сэр Невил, закончив чтение, - тут все, что нужно! Эти бумаги устраняют всякие сомнения в том, что погибший - мой племянник Дэвид!.. Вооружившись ими, он мог вступить во владение Лоринг-Чейзом, а я... Ну, да ладно... Судьба, как видно, распорядилась иначе! - А теперь, господа, - объявил Шриг, пересчитывая и пряча в бумажник документы, - если вы хотите бросить взгляд на самого... - Вы имеете в виду... - Труп, сэр. - Конечно! Это мой долг, - вздохнул сэр Невил, поднимаясь. Шриг неторопливо убрал бумажник в ячейку и, заперев шкафчик, взял из ниши в углу фонарь. Зажег фитиль, снял висевший на специальном крючке массивный ключ и, открыв небольшую дверь черного хода, встал у порога. Наружная темнота казалась из освещенной комнаты непроницаемой. Все звуки, если они были, тонули в тоскливо-монотонном шорохе дождя. - Да, сыровато, джентльмены, сыровато... - произнес мистер Шриг. - Ну, да здесь близехонько. Следуйте за мной. Сэр Невил и Гиллеспи вышли, осторожно пересекли неровно вымощенный двор и остановились перед ветхим строением, которое выглядело под непрерывно сеющим дождем еще более запущенным, чем было на самом деле. Здесь Шригу пришлось повозиться с замком, но наконец ключ повернулся, дверь с жалобным скрипом отворилась, и все трое вступили в темное помещение. Тут было сыро и даже холоднее, чем на улице. Судя по стонам и завыванию ветра в щелях, едва ли этот промозглый сарай мог служить защитой от непогоды, и осторожный адвокат, зябко поежившись, поплотнее запахнул пальто. - Да, сэр, сквознячок гуляет! - признал сыщик. - Но, видите ли, те, кто находят здесь пристанище, не протестуют... Вы спросите: почему? Потому что они вообще никогда не протестуют - им все равно. В конечном счете, согласитесь, это великое преимущество, если вам случалось размышлять на эту тему. Сейчас здесь единственный постоялец - тот, кто нам нужен. Он лежит во-он там. - И, подняв фонарь, Шриг осветил длинный, накрытый серым полотном, бесформенный предмет, лежавший на столе из грубых досок. Вдруг полотняный саван шевельнуло сквозняком, словно невидимая рука украдкой потеребила край материи. Шриг с фонарем шагнул к столу и потянулся, чтобы откинуть полотно, но передумал и с некоторым сомнением повернулся к своим спутникам. - Господа, - сказал он, - возможно, прежде он был красивым молодым человеком, но сейчас навряд ли вы найдете его миловидным... - Смерть никого не красит, - отрезал сэр Невил. - Ну же, не тяните, у меня крепкие нервы. Медленно, почти благоговейно, Шриг отвернул покрывало. Увидев то, что называлось некогда лицом, Гиллеспи отшатнулся. Его замутило. - Кошмар... Это ужасно! - выдавил адвокат. - Закройте его, закройте же, ради Бога! Круто повернувшись, он бросился к двери и уткнулся лбом в косяк. Совершенно иначе воспринял устрашающее зрелище баронет Лоринг. Ни единый мускул не дрогнул на его классически правильном лице. Свежие, гладкие щеки даже не побледнели, а поза осталась по-прежнему элегантной. С минуту он спокойно разглядывал изуродованного мертвеца, затем неожиданным резким движением сорвал выцветшее полотно, закрывавшее покойника по грудь. - О Господи... Сэр! - воскликнул сыщик, от всегдашней невозмутимости которого не осталось и следа. - Господи, помилуй... Но тут, заметив расширившиеся зрачки сэра Невила, он проследил за его взглядом. Баронет глядел на стиснутый кулак мертвеца. Сильная, красивая рука... Несмотря на ссадины и кровоподтеки, видно, что при жизни эти руки знали уход. Теперь же скрюченные бледные пальцы с холеными ногтями невозможно разжать. Трупное окоченение. - Бедняга... И совсем еще мальчик! - пробормотал наконец сэр Невил. - Не будучи знаком с нимl я не мог его любить. Но теперь... когда он мертв... бедный мальчик! - Эх! - Шриг покачал головой, накрывая печальные останки. - Бедный, несчастный юный джентльмен. Но, говоря о... - Я позабочусь о его погребении. - Разумеется, сэр, ведь это ваш племянник. Но, говоря о нервах, сэр... - Когда его можно будет забрать? - После дознания, сэр. И, возвращаясь к... - Когда оно состоится? - Полагаю, довольно скоро, сударь. А что до нервов, сэр, то вы их, кажется мне, вовсе не имеете. - Меня нелегко поразить. - Уж это точно, сударь, весьма нелегко! - согласился Шриг и повел посетителей обратно, через дождь, в опрятный кабинет, где за столом, скрючившись все в той же страдальческой позе, по-прежнему корпел усердный Джо. Задув фонарь и водрузив его на место, Шриг застегнул пальто, кивнул Джо и отправился провожать сэра Невила с адвокатом. Той же дорогой, которой недавно пришли, они без приключений добрались до убогой улицы, где оставили карету. Шриг вежливо подсадил обоих джентльменов и приподнял шляпу, ожидая, когда они тронутся. Вдруг сэр Невил высунулся из окна и, глядя прямо в его внимательные узкие глаза, спросил: - Помнится, вы упоминали о клочке вельвета? - Угу. А что вас в связи с ним... - Я его не видел. - Его предъявят на дознании, сэр. - А до тех пор, надеюсь, вы направите всю свою энергию и проницательность на расследование обстоятельств этого дела. - Это входит в мои обязанности, сэр. - Вы уже пришли к какому-нибудь предварительному выводу? То есть появилась ли у вас какая-нибудь гипотеза? - Гипотеза-то? Очень даже появилась, сэр! Господи, да у меня океан гипотез. Только ведь надо проверить их. А доказательства, сэр... - Шриг, грустно покачав головой, вздохнул. - Они сродни капризной, привередливой даме, выбирающей товар - попробуйте-ка ее переубедить. Какие уж тут логика и здравый смысл! А в деле вашего племянника - особенно. - Но вы конечно же не впадаете в отчаяние, мистер Шриг с Боу-стрит? - Нет, сэр, но только прошу помнить, что Джаспер Шриг в конечном счете - обыкновенный человек! Хотя с другой стороны, надежда, сэр, - Надежда с большой буквы - живет в сердце любого из людей. А следовательно, сударь, хотя проблема доказательства ставит меня в тупик, я не признаю себя побежденным - о нет, никоим образом. - Рад слышать это, - ответил сэр Невил. Его красиво очерченные губы сложились в обаятельнейшую улыбку. - И, дабы еще больше вдохновить вас и подвигнуть... чтобы надежда и мужество и в будущем вас не оставили, обещаю вам вот что. Если вы найдете убийцу моего племянника Дэвида Лоринга и докажете вину негодяя, я немедленно заплачу вам пять сотен фунтов. Доброй ночи! Он откинулся на сиденье, кучер щелкнул хлыстом, и большая дорожная карета плавно покатила прочь. Шриг провожал ее взглядом, пока она не скрылась из виду, затем, совершенно забыв о дожде, снял свою негнущуюся шляпу и, почесав гладко выбритую щеку, запустил широкую пятерню в седеющие волосы. Губы его начали беззвучно что-то насвистывать. Постояв так несколько секунд, он снова нахлобучил шляпу, покрепче ухватил шишковатую палку и припустил почти бегом - снова по узким переулкам, через грязные подворотни и зловонные дворы. Устремив невидящий взгляд куда-то вперед, он не замечал ни слякоти под ногами, ни туч над головой, словно искал и не находил ответа на захватившую его загадку. Добравшись до маленького кабинета и мимоходом кивнув Джо, сыщик вновь засветил фонарь, сорвал с крюка тяжелый ключ и, миновав тесный двор, открыл скрипучую дверь. С зажатым в кулаке ключом приблизился к неподвижной страшной груде на столе и поставил фонарь на пол. Потом откинул покрывало, встал на колени и попытался с помощью ключа, используя его в качестве рычага, распрямить стиснутые в кулак пальцы мертвеца. Но у смерти крепкая хватка, и Шриг весь взмок, прежде чем добился успеха и вырвал из этих окостеневших крючьев маленькую вещицу, блеснувшую при свете фонаря. Хотя вещица - блестящий кружочек - была совсем мала, она зачаровала Шрига, ибо он так и продолжал стоять возле покойника, не отрывая от этого кружочка на ладони задумчивого взора, пока притащившийся следом страдалец Джо, не вернул его к действительности, пропищав унылым голосом: - Чего-нибудь нашел, Джаспер? Ох ты, Боже мой! - поморщился он. - Видать, как всегда, свеженькую улику? - Угу, - буркнул Шриг. - Нечто в этом роде. - А, это хорошо. О Господи, помилуй! Уже рассвет, а смена не идет... Боба Дэнни как не было, так до сих пор и нет. Радикулит вконец замучил... Ох, беда! - Рассвет, говоришь? Ну, тогда я исчезаю. - Ладно, Джаспер. Если встретишь моего сменщика, пожалуйста, поторопи его... Меня совсем скрутило... Так поторопишь, да? Ох, проклятущий! Шриг вышел на улицу. Дождь перестал, и небо на востоке окрасилось первыми лучами солнца. Мрак быстро рассеивался; по угрюмым водам реки, резко преображая тоскливый пейзаж, побежали сияющие блики. Однако не похоже, чтобы рассвет прибавил румянца на щеках Шрига и зажег блеск в глазах. Сыщик стоял, задумчиво глядя на сверкающую воду. - Вот как оно, значит, - бормотал он, обращаясь к неведомому собеседнику. - Конечно, ты знаешь весьма и даже отнюдь немало! Ты знаешь, Как, и Почему, и Где - ты знаешь все! А что знаю я? Весьма немного! Но зато меня всегда в подобных случаях укрепляет Н-А-Д-Е-Ж-Д-А. Надежда с весьма-а большой заглавной "Н"! Произнеся эту речь, Шриг опустил голову и продолжил путь вдоль берега. Он заложил руки за спину и, перехватив сзади трость, по-прежнему погруженный в свои мысли, вытянул губы в беззвучном свисте. Глава IV, в которой появляется весьма жалкий персонаж Тьма и боль... Чувство бессилия и ощущение надвигающегося несчастья... Тошнотворный ужас, охватывающий при попытке вспомнить. И все же он должен, должен вспомнить, если только боль позволит ему думать. Что это было? Что произошло? Прощальная выпивка, неясно белеющее пятно - приятель, собутыльник?.. Ах да, это некто, с кем он познакомился на корабле. На корабле? Ну да, кажется, он путешествовал на корабле... Он помнил также необъяснимую тяжесть, сонливость, навалившуюся, словно ворох ваты, которая парализовала мышцы и способность мыслить, отняла силы. А потом - меркнущий свет и страшная тьма, и ужас, пришедший из ночи... И в том ночном кошмаре он лежал бессильный, беспомощный, лишь смутно сознавая, что тут творится зло... Расплывчатые жуткие призраки... Кто-то боролся - вяло, безнадежно - не он ли сам? И дикий крик, так резко оборвавшийся - не его ли? - после страшного, сокрушительного удара... Дальше - пустота. Или, стоп! Он вспомнил внезапный ожог ледяной водой, свой отчаянный рывок и лихорадочную, полуобморочную борьбу за жизнь... И снова тьма. Потом - чавкающий ил, скользкие черные бревна, карабканье наверх... Крысиная возня и мерзкий писк. Они везде, следят за ним горящими угольками глаз из всех углов и темных закоулков... Но кто он, и где, и кем был тот приятель, с которым пили, - вспомнить было выше сил, хотя он старался, как мог... Голова раскалывается! И всюду эти крысы... подбираются ближе... Черт с ними, с крысами, - это еще не самое ужасное. Он больше ничего не может вспомнить! Имя, например. Как его зовут? Кто он?.. Если бы хоть чуть-чуть отпустила проклятая пульсирующая боль, он, может, и нашел бы ответ на все мучительные вопросы... Кто? Что? Где? Почему?.. А может, это смерть? Он мертв? Тогда смерть еще страшнее, чем он себе представлял... Кто-то потряс его за плечо, и чей-то голос спросил: - Ты чего, Джек, заболел? Значит, Джек!.. Все равно имя звучит, словно чужое. - Чего ты там мычишь, Джек? Вставай, пора браться за дела! Собрав всю свою волю, он открыл глаза. Над ним склонилась темная фигура. - М-м... кажется, я ранен... Больно... очень... По голове... Не помню ничего... Кто, где... - Ну и разит же от тебя! А ну-ка, дай взгляну! По полу затопали тяжелые башмаки, чиркнула, ослепив его, спичка. - А-а, так я и думал! - прорычал голос. - Нашел местечко! А ну, пошел отсюда, бродяга, пес паршивый! Человек яростно пнул его в бок, потом еще раз, и все пинал и пинал, пока он не ухитрился, вновь призвав на помощь всю свою волю, встать на дрожащие, непослушные ноги и, пошатываясь, выйти вон. Он брел наугад, спотыкаясь на каждом шагу, и часто останавливался, хватаясь за виски, чтобы не позволить вколачивать в свой череп гвозди. Значит, Джек... Хотя вроде бы он откликался на другое имя... в другом мире... И в мире том он плыл на корабле... У него был друг, веселый такой парень... Они обедали при свечах, пили вино... очень много вина... А потом эта сонливость и тошнота... и мгла затмила все вокруг... туман... И снова лица - пятна лиц, склонившихся над ним. Внезапно одно из них начинает расти, расти... становится лицом великана... и снова съеживается... превращается в точку... тает... Его назвали Джеком... И все же... если бы он только вспомнил хоть что-нибудь! Удар - будто молния лопнула в мозгу, и раскололась вся вселенная!.. А перед тем - корабль... А после корабля - тьма и кошмары... видения... А сейчас? Сейчас перед глазами пляшут искры света. Вода. Нет сил, пора немного отдохнуть... мутит... Если полежать, то, может быть, головная боль с кошмарами уймутся, дадут ему подумать... и вспомнить. Скрючившись, обхватив голову руками, сидел он, блуждая воспаленными глазами по гнилой дощатой набережной, по глади бесшумно струящейся реки, потом поднял голову и с мольбой посмотрел на далекий горизонт, окрашенный рассветом. Неотвязные вопросы преследовали его. Кто? Что? Где? Почему? Закрыв глаза, он пробовал сосредоточиться, мучительно пытался выбраться из хаоса, царившего в мозгу, стремился вернуться памятью в прошлое, расколотое жестоким ударом, который уничтожил связь времен. Все замерло вокруг, ни ветерка. Стало так тихо, что теперь ясно слышались негромкое журчание воды и рыбьи всплески. Спокойные, приятные звуки поначалу умиротворяли, но вскоре сидящему на берегу почудилось в них какое-то настойчивое, тревожное бормотание, ворчливые голоса, настойчиво вопрошающие: "Кто ты? Что ты? Где? И как? И почему?" Некоторое время он с нарастающим беспокойством прислушивался к ним, стараясь понять, откуда они доносятся - столь же тихие, сколь надоедливые, - как вдруг к ним примешались новые звуки... шаги. Шаркающие, неторопливо приближающиеся шаги. С трудом разлепив глаза, он поднял голову. Вдоль берега брел человек, как видно, погруженный в свои мысли. Голова его свешивалась на грудь, был он невысок, но коренаст, и, чувствовалось, очень крепок. Губы он вытянул трубочкой, словно насвистывал. Под мышкой - трость с набалдашником, на ногах - сапоги до колен. Не иначе мирный философ, предающийся размышлениям о бренности мира, или поэт, который вышел в поисках вдохновения на раннюю прогулку. Но кем бы ни был сей задумчивый мечтатель, он столь глубоко ушел в себя, что явно ничего вокруг не замечал и совершенно не подозревал о двух зловещих личностях, которые все ближе и ближе подкрадывались к нему сзади. Они уже наступали философу на пятки - оборванцы с алчно горящими глазами, и каждый взгляд, каждое движение выдавало их намерения. Надо скорее предостеречь беспечного незнакомца! В благородном порыве одинокий свидетель злодейского нападения попытался встать, но не рассчитал свои скудные силы. Боль ослепила его; свет померк, руки и ноги затряслись, а когда перед глазами снова прояснилось, он понял, что опоздал... В бесшумном и стремительном рывке двое злоумышленников настигли свою жертву. В воздухе мелькнула дубина, и, сраженный подлым ударом, мечтатель, вскинув руки, пошатнулся и упал. Но безымянный герой не сдался. Он наконец утвердился на ногах и, спотыкаясь, с диким воплем бросился на подмогу. Он сам не сознавал, что именно кричал. Оба бандита, уже принявшиеся было потрошить карманы жертвы, оскалились и огрызнулись в ответ, словно дикие звери. Они приготовились дать отпор, но страшный облик противника неожиданно поверг их в трепет, и, по-поросячьи взвизгнув, негодяи, не дожидаясь драки, с воем кинулись наутек. Завоевав господство на поле брани, наш герой стоял, слегка пошатываясь, и, не зная, что дальше делать, тупо смотрел на распростертого у его ног философа. Однако вскоре тот пошевелился, чихнул и принял сидячее положение. Посидев немного, философ энергичным движением сдернул с головы свою измятую шляпу и принялся методично, с нескрываемым интересом ощупывать впечатляющую вмятину на лохматой тулье. - Весьма-а решительное заявление, - произнес он наконец. - Вмятина - что мой кулак. Ничего, выправим молотком. Но, Боже ж ты мой, это сколько надо ненависти, чтоб сотворить такое со стальной прокладкой!.. Мое, кстати, собственноручное изобретение - как раз на случай подобных казусов. О Боже, что творится на белом... - Он оборвал свой вздох, ибо, подняв глаза, узрел отрешенную физиономию и прочие характерные приметы, указывавшие на состояние его избавителя. - Вы... ранены? - глухим голосом, с запинкой вопросил сей избавитель. - Нет, не ранен, хотя... Господи, а сами-то вы? - вскочив на ноги, воскликнул Шриг, ибо это был, разумеется, он. - Ну и видок! Не иначе тоже побывали в передряге? - К...кажется, - промямлил незнакомец. - М-м... не могу думать... не помню... Кажется, я болен. - Несомненно! - сказал сыщик, кивнув. - Но что с вами произошло? - М-м... не знаю. - Выглядите вы - ни дать ни взять ходячий покойник. Ей-Богу, либо оживший утопленник, либо мертвец, только что восставший из могилы. Притом, надо заметить, могилка та была весьма грязновата. - Да... да... я и чувствую себя... как покойник. - Вот, полюбуйтесь на себя! - Выудив из кармана круглое зеркальце, Шриг протер его обшлагом рукава и вложил в трясущиеся руки незнакомца. - Но вы... вы ведь не верите, что я... мертв... да? А я на самом деле... не чувствую себя живым. - Ну, мертвец не мертвец, а, кажется, обошелся с вами кто-то весьма невежливо. Это, часом, была не Месть? С очень большой заглавной "М"? Господи, с чего это сегодня утром всем и всюду вздумалось кому-то мстить? И кто вы такой есть, мой храбрый друг? Как вас называть? - М-м... Не знаю. - Вот тебе на... Как это - не знаете? - Я... не могу вспомнить... Тот человек называл меня Джеком... - Джек, а дальше? - Просто Джек... Только он... ошибся... мне кажется... Это не мое имя... Не могу вспомнить. - Ладно, дружище, может, вспомните, посмотрев на свою физиономию, - сказал Шриг. Безымянный герой подчинился и попытался рассмотреть себя в зеркальце. Взгляд слезящихся глаз, глядевших на него сквозь прорези маски из грязи и запекшихся кровоподтеков, ни о чем ему не говорил. Он облизал пересохшие губы, и во рту блеснули крепкие белые зубы. - Я... очень похож на мертвеца... - Вы побывали в реке! - заявил Шриг, убирая зеркало в карман и внимательно осматривая одежду стоящего перед ним призрака. - В реке, сударь мой, и притом совсем недавно! - В реке?.. Да... Должно быть, это была река... - И как же вас в нее угораздило, дружище? - М-м... не знаю. Я... не могу вспомнить... Голова... она раскололась... Удар... а потом я... перестал соображать... - Раскололась, приятель? Тебя что, тоже треснули дубинкой? Боже мой, так и есть. Крови-то видимо-невидимо. Наклонитесь-ка, дайте осмотреть рану... Что, худо, приятель? Держитесь, держитесь, мой безымянный друг! Нет, давайте-ка по-другому. Присядьте, так мне будет сподручнее. Еще немного потерпите... Угу, эта МЕСТЬ вся написана... весьма заглавными буквами! - Что вы видите?.. Мои мозги, да?.. Вытекают?.. - Нет-нет. Дела и впрямь неважнецкие, но не настолько. Хотя зрелище все равно не из приятных. Кто же это наградил вас такой мощной затрещиной? - Н-не знаю... - Как бы то ни было, вы спасли мне жизнь или по меньшей мере здоровье. А этих двоих я узнал, пока лежал на земле, - то были Вкрадчивый Сэм и Солдат Бен... Посему я благодарен вам, сударь, да-с, весьма благодарен. Благодарность - одно из самых развитых свойств моей натуры. Вы сможете идти? - Н-нет! - Совсем недалеко - вон туда. - Ох... кажется, я... я умираю... - Э нет, приятель, так не годится... Но тут, как будто в подтверждение своих слов, безымянный спаситель начал оседать на набережную. Сыщик успел подхватить его под мышки, но голова незнакомца качнулась назад и безжизненно запрокинулась под неестественным углом. Тогда Шриг бережно уложил его на доски и огляделся по сторонам. - Эх, ему бы крепкого рому! - сокрушенно произнес он в пространство и, схватив свою искореженную шляпу, поспешил наполнить ее речной водой. Вернувшись, он встал на колени, смочил снятую с шеи косынку и принялся смывать кровь и грязь с лица и головы неизвестного. Лицо оказалось молодым; если бы не восковая бледность, его можно было бы назвать красивым. Глаза лежащего закатились и блестели белками сквозь неплотно сомкнутые веки с длинными ресницами. - Н-да-а, - протянул Шриг, - здесь нужен весьма крепкий, выдержанный ром... Он вдруг запнулся и затаил дыхание: его цепкий взгляд случайно упал на кисть руки молодого человека и, сразу же перестав блуждать, застыл, словно рука эта обладала гипнотической силой. Мистер Шриг целых несколько минут не отрывал от нее округлившихся глаз, и губы его вновь вытянулись в трубочку. В конце концов он все-таки поднялся с колен и вытащил откуда-то из недр своего необъятнейшего пальто маленькую фляжку. Отвинтив пробку, наклонился и попытался влить в рот лежащего немного спирта, но никак не мог просунуть горлышко между крепко стиснутыми белыми зубами. За этим занятием он не сразу услышал тяжелые шаги, а когда обратил внимание и поднял голову, увидел идущего к нему долговязого, широкоплечего человека. - А, это ты, Боб! - по имени окликнул его Шриг. - Что тут такое, Джаспер? - осведомился костлявый Боб, подойдя вплотную. - Кого изловил на этот раз? Лопни мои глаза, ну и отделал же ты его! Хоть не убил, надеюсь? - Прикуси-ка язык, Боб, и лучше помоги мне поднять этого несчастного. - Он что - твой приятель? - Да! Берись за ноги, только осторожно! - Но, Джаспер, я спешу... Мне надо менять Джо, а я и так уже опоздал. Он там, верно, уже давно проклинает меня на чем свет стоит. - Ты сию же минуту поможешь мне довести этого парня до ближайшего кэба! - Судя по его виду, ему скорее пригодился бы катафалк. И где мы поймаем извозчика в такую рань? - Не твое дело, Боб! Где-нибудь поймаем. Ну что, берешься, или мне уговаривать тебя при помощи палки? - И Шриг приподнял свою трость с набалдашничком. - Похоже, он одной ногой уже в могиле, но если он твой друг, Джаспер... - Сказано же тебе - друг! - свирепо рявкнул сыщик. - И кроме того... впрочем, хватит без толку трепать языком! А ну-ка, подымай! Полегче, полегче! И давай шагай, только не шибко торопись. Вот так, осторожненько, в ногу иди. Глава V, повествующая о заботах капрала Ричарда Роу из гостиницы "Пушкарь" Две недели спустя капрал Ричард Роу сидел за конторкой в небольшой, чисто убранной гостиной. Лицо его выражало страдание. В который раз подняв блестящий крюк, заменявший ему левую руку, чтобы пригладить пышные бакенбарды, обрамлявшие добродушное открытое лицо, он с отвращением посмотрел на длинные колонки корявых цифр, которыми был испещрен лежавший перед ним бумажный лист. Капрал Ричард Роу собирался с духом перед тем, как подбить недельный денежный баланс гостиницы "Пушкарь". Сие занятие требовало колоссального умственного напряжения и, не говоря уже о расходе чернил и бумаги, отнимало пропасть времени и сил. Итак, капрал уставился на зловредную цифирь, и в скорбном его взгляде смешались страх и безнадежность. Однако долг есть долг, и, тяжко вздохнув и расправив могучие плечи, Дик, словно с пикою наперевес, ринулся с пером в руке на неприятеля. Послышалось невнятное бормотание: - Фартинг, два полпенни да четыре фартинга - будет фартинг, и два пенса переносим. Два пенса да десять пенсов да фартинг - будет фартинг, и шиллинг в уме. К девятнадцати шиллингам и одному фартингу прибавить шиллинг и шесть пенсов... э-э... один фунт, шесть пенсов и фартинг. Стоять вольно! - завершил бормотание радостный возглас, и героически полученная сумма была торжественно записана куда следует. Правда, при этом капрал посадил кляксу, но смахнул ее пальцем и со вздохом продолжил: - Восемь шиллингов, один фунт, шесть пенсов и фартинг прибавляем к тринадцати фунтам, трем шиллингам, пяти пенсам и трем фартингам. Это получится... сколько же получится? Капрал Роу застонал, обмакнул перо в чернильницу и посадил другую кляксу. - Ах, чтоб тебя!.. Промокнув ее мизинцем, он недовольно засопел и продолжал: - Три фартинга и фартинг - это четыре фартинга - значит, пенни. Итого пенни да пять пенсов. А шесть пенсов плюс шесть пенсов - уже шиллинг. Три шиллинга плюс шиллинг - четыре шиллинга; еще четыре - будет восемь. Да еще шиллинг... В приоткрытую дверь за спиной капрала вдруг просунулась коротко стриженная, перебинтованная голова. - М-м... простите... не могу ли я чем-нибудь помочь вам, капрал Дик? - робко спросила голова. Голос был тих, но все же Роу немедленно посадил новую кляксу. Вздохнув над нею, он покачал головой, вытер кляксу пальцем и, оглянувшись, задумчиво посмотрел на говорившего своими голубыми глазами. - Эх, Джек, ты и так трудишься не покладая рук - кружки да стаканы, тарелки да миски, тряпки, щетки... Возишься с утра до вечера. Нехорошо это, дружище, неправильно. На мою долю ничего не оставляешь - только прислуживаю посетителям. Ты слишком много работаешь, Джек, а сам еще не окреп. - Но мне нравится... Правда, нравится... Работа избавляет меня от мыслей... Мне некогда тогда... пытаться вспомнить. - Но мы-то как раз хотим, чтобы ты все вспомнил, парень. По крайней мере, наш друг Джаспер этого хочет... Он хочет, чтобы ты вспомнил, как попал в реку с разбитой головой, и свое имя, и вообще все о себе - понимаешь, Джек? Тонкие брови молодого человека страдальчески изогнулись под бинтом; Джек закрыл глаза и замотал головой. - Да не могу я, не могу... Я стараюсь... днем и ночью, но... не получается. Как подумаю об этом... сразу тот страшный грохот, звон в ушах... А что было раньше... не могу. Лучше не надо, не терзайте меня. - Ну, ладно, ладно, Джек, мы подождем, пока ты совсем не поправишься. Да не переживай ты так, дружище. Успокойся, отдохни. Сядь, выкури трубочку или прими малость внутрь для подкрепления сил. - Нет, нет, благодарю вас. Только, пожалуйста, позвольте мне помочь вам. - А ты быстро считаешь? - Считал когда-то... кажется. Думаю, справлюсь... Так можно мне попробовать? Вы разрешаете? - От всей души, дружище! - сдался наконец с радостью капрал и с готовностью ретировался с поля битвы. Взяв с каминной полки отдохнувшую трубку, Роу набил ее табаком, раскурил и уселся за конторку напротив Джека. Некоторое время он молча, изумленно и с растущим уважением наблюдал, как его молодой друг, быстро считая в уме, аккуратно записывал результаты, потом, не выдержав, воскликнул: - Господи, Джек, вот уж не ожидал! Эко ты лихо расправляешься с этими фартингами! Поистине просто оторопь берет! - Как так? - с некоторым беспокойством спросил доброволец. - Ну, ты раскидываешь их направо и налево не хуже твоих гвардейских драгун, что разметали французских кирасир при Ватерлоо. Снова наступила тишина. Попыхивая трубкой, капрал с неослабным удивлением следил за помощником. Наконец тот с сожалением отложил перо. - А еще каких-нибудь счетов у вас не найдется? Я мог бы ими заняться... - с робкой надеждой спросил он. - Как, уже готово? Так скоро? Потрясающе! И - лопни моя селезенка! - ни единой кляксы! - Так что насчет счетов, капрал Дик? Или, может быть, нужно помочь написать какие-нибудь письма? - Нет, больше ничего, дружище. Но ты не расстраивайся! Давай просто посидим да поболтаем, как водится среди друзей. - Что ж, это можно... Только, пожалуйста, не спрашивайте меня о прошлом... А то мне становится муторно, страшно. Как только начинаю вспоминать, думать, так сразу в голове все мутится. - Ладно, парень, потолкуем о нас с тобой. Как бы это начать... В общем, пора нам с тобой подружиться, стать настоящими товарищами... Потому что, видишь ли, ты побывал в реке, а Джаспер Шриг спас тебе жизнь - так же, как некогда и мне. Да... И теперь мы должны стать настоящими друзьями - все трое. Ты, я и Джаспер. - Да, да, конечно, капрал... А вас он тоже спас? - Угу. Со мною, Джек, такая вышла история. Я потерял эту свою руку при Ватерлоо, попал в лазарет, а потом, как вышел оттуда, меня и отправили в отставку... Стал не нужен, понимаешь ли... Не слишком-то много проку от однорукого солдата. А у меня, Джек, не было никого - ни друзей, ни семьи... Вдобавок я не мог найти работы. Тогда-то я и познал на своей шкуре, каково в этом мире калеке. Мне не было в нем места. И вот однажды ночью - помню, дождь еще моросил - спустился я к реке и решил покончить со всем... Но меня заметил Джаспер. Он пошел за мной и, поняв, что' я замыслил, не раздумывая бросился в реку. Вцепился в меня мертвой хваткой! А потом мы вместе оказались под водой... Мы все погружались и погружались, пока я не понял, что он не умеет плавать. Ну, и пришлось мне вытаскивать его - что еще оставалось делать?.. Насилу справился одной рукой. В общем, как видишь, я по сей день жив-здоров, и все благодаря моему другу Джасперу! - Выходит, вы спасли друг друга, капрал? - Ну... можно сказать... в каком-то смысле. Хотя Джаспер первый кинулся меня спасать. И потом тоже не бросил. Одним словом, он молодец, мой товарищ Джаспер, и душа у него большая, как у апостола Павла. - Он очень добр ко мне. - Да. Кстати, он сегодня должен вернуться, хотя, конечно, из Сассекса путь неблизкий. - Из Сассекса?! Это восклицание прозвучало отчетливо, в полный голос, и столь разительно не соответствовало обычной манере речи молодого человека, что капрал вскинул голову и посмотрел на него, словно в первый раз увидел. На мгновение ему померещилось, будто перед ним кто-то совсем незнакомый - широкоплечий, с гордой осанкой и широко открытыми ясными глазами. Но не успел Дик выразить свое изумление словами, как глаза эти погасли и подернулись туманной пеленой, темные брови сошлись над переносицей, а голова поникла. Джек снова ссутулился и превратился из гордого, независимого человека в робкое, забитое существо, каким был прежде. - Не иначе, Джек, дружище, тебе знакомо слово "Сассекс"? - М-м... мне показалось... но теперь... не знаю... никак не могу вспомнить. - А ты попытайся, парень, попробуй! Давай напишем его на этом клочке... "Сассекс" - вот так! Посмотри на него - вдруг поможет? - Н-нет! - ответил Джек. - Нет... не надо! - Он пригнул голову, спрятал лицо в дрожащих ладонях и весь сжался, почти скрывшись под конторкой. - Бедняга! - вздохнул капрал и, полный сострадания, положил руку на его безвольное плечо. - Бедный ты, бедный! Тебе и правда лучше пока не ломать себе мозги. Повремени, дружище. - Мне бы только вспомнить, что было перед этим взрывом в голове... - Ладно, Джек, успеется. Всему свое время. А сейчас давай-ка я раскурю тебе трубку... Табак - он, как ничто другое, действует успокоительно. - О, вы так добры, капрал Дик... - Из-под ладоней раздались сдавленные рыдания. - Благодарю вас, сэр... Встав, Роу отправился в соседнюю комнату, где находилась харчевня с буфетом, и там увидел тощую, костлявую особу, с распаренных рук которой стекала мыльная пена. Посмотрев на ее изможденное, унылое лицо, он потянулся было к брючному карману, но женщина остановила его жестом. - О нет! Не надо, капрал Дик, - запротестовала она, кланяясь. - Спасибо вам за вашу доброту, но мне, слава Богу, выплатили ренту, да и работы на этой неделе хватало. Только вот мой Джонни упал и сильно расшибся. Плачет не переставая, прямо душа разрывается, бедный ягненочек... Никак не могу его утешить - ничего не хочет, а все просит позвать вашего молодого постояльца. Вот я и пришла к вам, капрал, - не отпустите ли вы к нам на время Джека? Если он не откажется сходить со мной через улицу и рассказать моему малышу про Золушку. Вы бы видели, как он чудесно ладит с детьми! А Джонни так жалобно плачет, бедный мой ягненочек, что я никак не возьмусь как следует за стирку. Если бы ваш Джек сделал такое одолжение, я просто не знаю, как была бы благодарна! - Что ж, я спрошу его, миссис Баскомб, - с сомнением ответил капрал. - Хотя, по правде, моему товарищу сегодня нездоровится. Что-то он невесел, мэм... - Я пойду... Да, да... конечно, пойду, - заявил тут сам молодой постоялец, появляясь в дверях. - С детьми мне хорошо... Они... отвлекают меня... от этих мыслей... Я пойду с вами, мэм. И вскоре он, перейдя вслед за озабоченной матерью через Грэйс-Инн-Лейн, уже сидел в пару, средь пятен мыльной пены, вместе с маленьким и изрядно чумазым ее сыном. Мальчуган забрался к нему на колени и, обняв ручонками, уставился круглыми глазами в печальное, доброе лицо. В нем было столько сочувствия к ребячьему горю, что всхлипы сами собой затихли, сорванец вытер слезы и, позабыв о своих болячках, начал слушать неспешный рассказ об ужасно опасных приключениях Храброго Портняжки, а потом без перерыва историю Кота в сапогах и сказку про Синюю Бороду. И даже измученная прачка то и дело прерывала стирку, заслушиваясь и забывая о невзгодах безрадостной жизни. Глава VI, в которой происходит беседа за "Бесподобным" Удобно устроившись перед камином в гостиной "Пушкаря", Шриг предвкушал первый глоток из запотевшего бокала, который уже держал в руке. Его пыльные сапоги красовались на начищенной до блеска каминной решетке, длиннополое пальто и шляпа висели на своем обычном месте - специально для них предназначенном крючке. Шриг поднес бокал к губам, продегустировал его содержимое и блаженно вздохнул. - Ну, как он тебе, Джаспер? - с беспокойством спросил капрал. - Как всегда, Дик, равен немногим и ни одним не превзойден. - Хм. Ну, а как там, в деревне, Джаспер? - Зелено, Дик. Птицы свищут, овцы блеют... только в Лондоне лучше. Нигде мне не бывает так покойно и уютно, как в нашем "Пушкаре". - В твоем, Джаспер! - В нашем, Дик, в нашем. Минуту-другую оба молча курили, неотрывно глядя на весело пляшущие в камине язычки пламени. - Съездил-то удачно? - снова спросил капрал. - Так себе, Дик, похвастать особенно нечем. - А как же`твоя улика, Джаспер? - Жду подходящего случая. Или, точнее, возможности. - И когда она появится? - Как тебе сказать... Не знаю. - Хм! - издал звук капрал, и оба, снова впав в молчаливую задумчивость, громко засопели трубками. - А как дела у нашего инвалида? - в свою очередь нарушил молчание сыщик. - Лучше, Джаспер. Он, знаешь, очень способный малый, только, похоже, страшно робкий. - И джентльмен... Из благородных, а? - Точно, Джаспер, голубая кровь, - кивнув, согласился Дик. - Но держится вполне по-свойски, не считая тех случаев, когда бродит, словно во сне, такой весь - как бы это выразиться - ошеломленный. - Такой удар по башке ошеломил бы и слона! - Это я понимаю, Джаспер. - Ты обнаружил метки на одежде или белье? - Нет, абсолютно ничего. - И он по-прежнему ничего не вспомнил о себе? - Нисколечко, Джаспер! А на мои расспросы морщит лоб и глядит, как... ну, как потерянное дитя - тревожно так, испуганно. Бедолага. Но как он рвется к работе! Моет, чистит, скоблит то здесь, то там - просто не удержать! А что касается счетов - Господи, Джаспер, он прямо-таки играючи подбил мой недельный баланс, с быстротой изумительной, да аккуратно, Джаспер, - ни помарки, ни кляксы. Ни одной, черт побери! - Однако при всем при том ничего и никого не помнит, да, Дик? - Вот именно, Джаспер... Хотя я не уверен... - Не уверен? - Острый взгляд сыщика метнулся от камина к верхней пуговице капралова жилета. - Не уверен, говоришь? - повторил он. - Видишь ли, я как-то упомянул в разговоре графство Сассекс... - Ага, Сассекс. - Шриг кивнул. - И что дальше? - А он как подскочет - прямо будто у него над ухом из пистолета пальнули! - Он подпрыгнул, Дик? - Угу. И повторил это "Сассекс" - внятно так, а потом громко переспрашивает: "Сассекс?" - и встает во весь рост, и плечи расправляет, что твой гвардеец. - Ага, ага, громко, значит, и внятно. А потом? - А потом обратно сник - нахмурился, замотал головой, лицо закрыл руками и захныкал - не могу, мол, ничего вспомнить... - И все это случилось, когда ты произнес слово "Сассекс"? - Точно, - закивал капрал. - Очень странно. - Сассекс... - повторил Шриг, поднимая глаза к потолку. - Хм, Сассекс! - О чем ты думаешь, Джаспер? - О чем думаю?.. Я как раз подумал, Дик, что наш инвалид, прости за каламбур, легок на помине. Я слышу его шаги по лест... Не успел он закончить фразу, как дверь отворилась и в комнату вошел их безымянный подопечный. Увидев Шрига, он задержался у порога, топчась на месте и словно раздумывая, не повернуть ли назад. На лице его появилось привычное выражение неуверенности и замешательства, столь не вязавшееся с широкоплечей, стройной и длинноногой, как будто созданной для бега, фигурой. Ибо плечи эти безвольно сутулились, гибкая спина горбилась, а ноги шаркали при ходьбе. Длинные нервные пальцы молодого человека находились в непрерывном беспокойном движении, между бровей пролегла морщинка, словно от боли, глаза глядели тускло и безжизненно. Чтобы все это заметить, Шригу хватило единственного беглого взгляда, хотя догадаться об этом по его добродушной физиономии было бы нелегко. Он встал и приветливо поздоровался, почти с отцовской нежностью положив при этом руку на опущенное плечо того, кого все называли Джеком. - Как дела, дружище? - Благодарю вас... не знаю. - Ну, ничего, может быть, ты обретешь себя сегодня. - Я... я не могу обрести себя... и никогда не смогу, - прозвучало в ответ. Интонация и взгляд парня являли саму безнадежность. Шриг покачал головой. - Нечего, нечего хоронить себя раньше смерти, приятель! Наверняка все ты вспомнишь, и скорее всего в ближайшие дни. Садись-ка, посидишь с нами у камелька, отведаешь этого божественного нектара. Располагайся, будь как дома. - Благодарю вас... лучше я пойду... - Э-э, что это ты, дружище? - Вы, наверное, опять станете задавать вопросы... просить, чтобы я вспомнил. А мне, когда пытаюсь, становится хуже... совсем нехорошо. Мне страшно... Поэтому позвольте мне лучше пойти поработать... Там остались еще немытые стаканы и подносы, и... - Нет, нет, приятель, довольно на сегодня. Никакой работы! Присаживайся к огню. А что касается вопросов, ей-Богу, я не буду тебя мучить - провалиться мне на этом месте, если буду. Мы тут с Диком как раз говорили о тебе. Оказывается, ты весьма ловко орудуешь со счетами или, так сказать, с цифирью. Все эти фунты, шиллинги, фартинги и пенсы тебе нипочем - не то что нашему капралу - верно, Дик? - И сравнивать нельзя! - подтвердил капрал, окутанный табачным дымом. - И даже якобы подсчеты тебе нравятся? Вроде бы это занятие идет тебе на пользу... так сказать, как молоко грудному младенцу. Или нет? - Числа помогают мне отвлечься, не вспоминать... что надо все вспомнить. - Вот и отлично! А раз так, коль скоро тебе это по душе, не взять ли тебе на себя запись и проверку всех наших счетов? А мы, конечно, стали бы платить тебе раз в неделю за работу. Дик, ты со мной согласен? - Ясное дело, Джаспер, всей душой! - Нет, нет! - закричал юноша, вжимаясь в кресло. - Не надо денег!.. Не надо мне платить!.. Я не хочу никаких денег... - Господи, помилуй! - воскликнул Шриг, моргая. - Я ненавижу деньги! - Чудно'! - пробормотал сыщик. - Удивительный ты человек. Нечасто встретишь подобное отношение к деньгам. Пожалуй, даже весьма нечасто! - Очень прошу, не платите... Что мне делать с деньгами? - Ну и вопрос! Тратить их или копить, а то - раздать... - Спасибо вам, спасибо, но лучше... я обойдусь без них. Деньги приносят одни несчастья и страдания... Вокруг них всегда зло... - Не смею отрицать, приятель. Но, несмотря на их зловредность, большинство людей прискорбно падки на эту заразу. Да-а, деньги, женщины и месть или, если угодно, возмездие - вот главные мотивы всех убийств и всех когда-либо совершенных преступлений! А кстати, об убийствах. Дик, ты спрашивал о деревне. - Разве? - откликнулся капрал, удивленно воззрившись на друга. - В деревне все прекрасно: травка зеленеет, пташки распевают и ягнята блеют - этакая сельская идиллия, просто душа радуется! Ты спрашивал, что там интересного, в той местности, что достопримечательного? В том графстве, скажу я тебе, Дик, на редкость приятный ландшафт. Холмы этакие пологие, зеленые и тянутся все вверх и вверх, хоть их и называют "Даунз"[1]. Ну не забавно ли, что верх назвали низом? Мне это непонятно, хоть убей. А впрочем, ладно, пусть себе зовутся "Даунз". Ты спрашиваешь, где это? - продолжал Шриг, выбивая трубку о каблук и поглядывая вскользь на согбенную фигуру в кресле у камина. - Где все эти так называемые спуски, которые на самом деле подъемы, с беспечными ягнятами, спрашиваешь ты. Я отвечаю: в Сассексе... Эге, приятель, тебя снова что-то беспокоит? - внезапно спросил он, ибо молодой человек еще сильнее вжался в кресло, обхватил руками забинтованную голову, и не то стон, не то вздох сорвался с его дрожащих губ: [1] Down - 1) спуск; 2) возвышенность (англ.). (Здесь и далее примеч. перев.). - Сассекс! - Что с тобой? - Нет, ничего, ничего... Я только на мгновение подумал... Мне показалось... Но я не могу... не могу вспомнить. - И не мучь себя, не нужно! - посоветовал Шриг, отечески похлопывая его по дрожащему плечу. - На чем бишь мы остановились, Дик? А, речь шла о Сассексе! И за каким, ты спросишь, лешим меня понесло в Сассекс, в этот пастушеский рай? Я отвечу: по делу об убийстве. Да, Дик, убийство из-за денег, такие вот дела. Правда, само убийство этого молодого джентльмена, сэра Дэвида Лоринга, произо... - Дэвид... Лоринг?! Безымянный в мгновение ока очутился на ногах, чуть не свалив загромыхавшее кресло. Он оторопело уставился на Шрига широко открытыми глазами, откинув забинтованную голову, и бледное лицо его, как и сутулая фигура, разом преобразилось. - Дэвид Лоринг? На щеках вспыхнул румянец, а трепещущие ноздри и расширенные зрачки были столь выразительны, что Шриг и Роу сами несколько опешили. Но в следующую же секунду длинные руки парня стали бессмысленно дергаться, хватать трясущимися пальцами пустоту, голова свесилась на грудь, и он, зажмурив глаза, издал уже знакомый, полный страдания и безысходности стон. - О-о... Боже... не могу... Я не могу!.. - И молодой человек снова упал в кресло, сотрясаемый беззвучными рыданиями. Шриг мигом очутился рядом и, обняв за плечи, поднес к его губам стакан. - Глотни-ка, парень! Выпей это! - велел он. У капрала, в немом изумлении наблюдавшего описанную сцену, даже трубка вывалилась изо рта и грохнулась на пол. Никто не обратил на нее внимания. - Ну как, тебе лучше, дружище? - Благодарю вас... все в порядке... кажется. - С чего это ты так разволновался? - Нет, ничего... Мне показалось... Как будто пелена упала... Но... только на мгновение... Я не знаю, что это было. - А может быть, тебе знакомо это имя - Дэвид Лоринг? - Нет!.. Или да... Не знаю... Я не помню... - Ну, это имя не из тех, которые легко забыть. Дэвид Лоринг... Так звали молодого джентльмена, наследника большого состояния, который сел однажды на корабль, плывший к нам на Остров[2] из Вирджинии - это в Америке... Оный молодой джентльмен собирался в Лоринг-Чейз - прекрасное обширное поместье в Сассексе, одном из южных графств... Дэвид Лоринг из Чарлстона, в Вирджинии, который направлялся в Лоринг-Чейз, в Сассексе, и так туда и не добрался... Подумай! [2] Британия. Мертвенно-бледная полоска лба ниже марлевой повязки покрылась капельками пота, пальцы яростно впились в бинты, глаза застыли в одной точке. Всю силу воли парень вложил в отчаянную попытку воскресить забрезжившее было воспоминание. В комнате повисла напряженная тишина. Шриг и Роу сочувственно и выжидательно смотрели на несчастного. Внезапно тягостное молчание разорвали стон и детские всхлипы. - Нет, не могу я, не могу! Не спрашивайте меня... мне плохо! Простите... я пойду... прилягу... - И хорошо, и правильно сделаешь, - с готовностью согласился Шриг. - А то все работаешь, отдыха себе не даешь. Спокойной ночи, дружище, и выспись как следует! - С этими словами Шриг ободряюще стиснул его вялую руку и, проводив до двери, стоял, глядя вслед неуклюжей фигуре, пока она не скрылась, шаркая, за поворотом в узкий коридор. - Эх, бедолага! - воскликнул капрал, прислушиваясь к доносившимся с лестницы звукам неуверенной, спотыкающейся походки. - Чего ты добиваешься от него, Джаспер? Сыщик достал щипцами из огня тлеющий уголек и, раскурив от него новую трубку, ответил: - Понимаешь ли, Дик, я не могу рассказать тебе всего, иначе ты бы весьма-а удивился! Ах, если бы я мог посвятить тебя в свои соображения! Ты был бы просто поражен. Только вот с доказательствами у меня загвоздка, черт бы их побрал, поэтому я не скажу ни слова. Разве что об одном: узнав о том убийстве, я спросил себя: кому оно выгодно? Что послужило мотивом? Понимаешь, Дик? Отлично! Но - черт меня побери! - не успел я придумать великолепнейшую версию, как появление мистера Ничегонепомнящего не оставляет от нее камня на камне. Или, так сказать, самым безжалостным образом разбивает все мои умопостроения. Я в тупике, Дик, в полной растерянности; моя великолепная теория рухнула... И виной всему чересчур длинные мизинцы, которым полагается быть короче остальных пальцев! Этакая незадача, Дик, и ничего тут не поделаешь. - Понятно, Джаспер, - сказал капрал, приглаживая свои ухоженные бакенбарды металлическим крючком, и покачал красивой головой. - Хотя, признаться, я не уловил, что за камни ты имеешь в виду... ну просто ни бум-бум! - Я и не предполагал, что ты поймешь, Дик... А теперь, мой друг, что ты скажешь насчет того, чтобы повторить твой "Бесподобный", прежде чем мы отправимся на боковую? - С превеликим удовольствием, Джаспер! - обрадовался капрал, поднимаясь. - Но, возвращаясь к этому бедному малому... Его речь, Джаспер. Он как-то странно говорит. А на иностранца не похож, совсем даже не похож. Только я никогда прежде не слышал такого говора, как у него. - Дик, ты не бывал в Америке? - Не доводилось, а что? - Ничего, Дик, ничего... Возьму-ка я еще кружок лимона. Глава VII, в которой безымянный герой отправляется в путь "Лоринг-Чейз... Сассекс..." Он неподвижно сидел с ногами на постели и, уткнувшись подбородком в колени, глядел в одну точку широко открытыми глазами. Комната была погружена во мрак. Мистер Шриг с капралом Диком давно протопали наверх; далекие часы пробили полночь. "Лоринг-Чейз, Сассекс!" В сумятице, царившей в голове, среди обрывков мыслей и кошмаров, которые ворочались в сознании, мучительно, но тщетно силившемся пробиться сквозь стену окутавшего прошлое тумана, эти слова посеяли особенную тревогу. Они будили в памяти смутное движение неясных теней, вспышки образов из другого мира - мира, в котором существовала надежда, где жили честолюбивые устремления... где сам он был другим. Кто он? Что собой представляет? Как вышло, что он потерялся в этой страшной, полной невыразимых кошмаров мгле? Невидимые часы пробили час, потом два и, наконец, три. Узкое окошко напротив кровати посерело, на востоке зажглась бледная полоска занимавшейся зари. Вздохнув, человек без прошлого поднял тяжелую голову, спустил ноги и, встав с постели, подкрался к окну. Прижимаясь лбом к стеклу, он долго вглядывался в расплывчатые очертания черепичных крыш и покосившихся труб, которые стояли, словно призраки, окутанные саваном стелющихся дымов. "Лоринг-Чейз, Сассекс!" Вдруг его сутулая спина выпрямилась, тусклые глаза загорелись. "Лоринг-Чейз, Сассекс!" Суметь бы туда попасть! Быть может, там он нашел бы ответ на все свои мучительные вопросы... Значит, надо добраться до этого места! Он крадучись приблизился к двери, открыл ее бесшумно и застыл, напряженно прислушиваясь. Откуда-то неподалеку доносился протяжный храп, заглушенный одеялом. Медленно, с предельной осторожностью молодой человек пересек узкую площадку лестницы и начал спускаться по крутым ступенькам. Каждый скрип старых рассохшихся половиц заставлял его затаив дыхание останавливаться, но слышал он лишь стук своего сердца и отдаляющийся храп. Наконец, достигнув выхода и тихо сняв цепочки и задвижки, он шагнул в холодный предрассветный сумрак. Осторожно прикрыл дверь, боязливо огляделся, посмотрел на небо и заторопился прочь. Он убегал все дальше и дальше, наугад по пустынным улицам, как вдруг, повернув за угол, испуганно отпрянул, чуть не налетев на караульную будку, в которой сонно посапывал нахохлившийся в своей шинели стражник. Стражи порядка даже дремлют бдительно. Мгновенно пробудившись от звука шагов, караульный открыл глаза и хмуро прорычал: - А ну-ка, ну-ка, иди сюда! Ты куда это несешься спозаранку? - Будьте любезны, не могли бы вы указать мне дорогу в... Лоринг-Чейз, Сассекс? - Сассекс?! - переспросил стражник, нахмурившись еще сильнее. - Ха, Сассекс! Что за вздор! Ты что, хочешь сказать, будто тебе прямо сейчас приспичило в твой Сассекс? - Он выскочил из будки и принялся, чтобы согреться, махать руками и приседать, притопывая на одном месте. Глаза его между тем с растущей подозрительностью разглядывали раннего прохожего. - Что ты здесь делаешь? И почему у тебя на голове повязка? А? - Меня ранили. - Кто? Почему? - Я... не знаю. - Ага! А где твоя шляпа? - Н-не помню... - Так-так. И, конечно, не помнишь джентльмена, у которого стянул эту одежду? - Это моя собственная одежда... я так думаю... Но, прошу вас, подскажите мне, как найти дорогу в Сассекс. - Сассекс! - презрительно фыркнув, повторил караульный. - Глаза б на тебя не глядели! Сассекс, говоришь? Пьянчуга ты, гуляка, вот что я тебе подскажу. Ходят тут всякие ни свет ни заря... Путешественник! - Благодарю вас, но куда мне все-таки идти? - На все четыре стороны! Куда глаза глядят! И не приставай ко мне больше со своим Сассексом! Робкий пешеход, встревоженный и совершенно сбитый с толку, вздохнул и покорно, печально морща лоб, ни с чем заторопился прочь. Он понуро брел по пустынным темным улицам. Многолюдный Лондон спал вместе со всеми своими обитателями, которые в дневные часы, бывало, запруживали площади и тротуары так, что яблоку негде упасть. Но даже в эту рань до слуха одинокого прохожего доносился глухой, никогда не смолкающий шум грохочущих по булыжным мостовым повозок и телег, на которых окрестные крестьяне везли товар на рынок. Великий город начинал неспешно пробуждаться. Из несметного множества труб, расчерчивая бурыми полосками светлеющее небо, поднимался ленивый дымок; распахивались двери; гулкие улицы наполнялись эхом от звука шагов, топота копыт и скрипа рессор - сначала редких, но по мере наступления рассвета сливавшихся в негромкий, но и неумолчный гул. Потом могучий город окончательно стряхнул с себя сон и во всю мочь загрохотал колесами экипажей, зазвенел копытами лошадей, закричал голосами возниц и кучеров, затопал каблуками и зашаркал подошвами. Со всех сторон толкаемый, пихаемый куда-то спешащими людьми, ошеломленный и испуганный лондонскими толпами и шумом, в котором безрассудному герою слышался рев морского шторма, он, прижимаясь к стенам домов, весь дрожа - словом, вовсе не геройски, - кое-как продвигался вперед. Никто не обращал на него ровным счетом никакого внимания. Редкие прохожие, к которым он осмеливался обратиться с вопросом о дороге, либо, смерив его недоуменным взглядом, неодобрительно качали головой, либо, что было хуже всего, принимались насмехаться и издевательски постукивать пальцем себе по лбу. В конце концов какой-то сжалившийся разносчик показал ему на юго-восток. Так неопытный путешественник добрался до Лондонского моста, где решил передохнуть. Склонившись над перилами, он долго смотрел на темные, мрачные воды реки. Плавное, равнодушное течение внушало смутный страх и притягивало, завораживая. Долго стоял он и смотрел вниз, ни о чем не думая и не в силах оторваться от перил, борясь лишь с ужасом, сжимавшим внутренности, как вдруг чья-то рука схватила его за локоть. Молодой человек, вздрогнув, оглянулся. Перед ним стояла женщина, одетая в бедное, поношенное платье. - Не смотри туда, - со страхом прошептала она. - Не смотри, или река заманит и не отпустит, как заманила уже многих... как чуть не заманила и меня. Не смотри на нее, парень! Жизнь не настолько тяжела, как порой кажется. Я знаю, о чем говорю, со мной ведь она тоже скверно обошлась. Ах, да что там - хуже, чем скверно. Во мне все умерло тогда, много лет назад... все добрые чувства... Но я не поддалась искушению, потому что подумала о матери... Она живет в деревне и думает, что жизнь моя наладилась. Я бросила ее, сбежала в Лондон, в этот рассадник зла. О Господи, как я его ненавижу! - Почему же вы не вернетесь? - спросил он сочувственно. - Уехали бы назад, в деревню. - Я не могу... Не смею. И никогда не посмею. Лондон не отпускает меня. И никогда не отпустит. - Да, он крепко держит свою добычу. Слышите - рычит? Словно дикий зверь... - Что вы сказали, молодой человек? - Это звериный рык. Голос Зверя. Женщина с опаской покосилась на него и покачала головой. - Во всяком случае, прошу вас, не смотрите на воду! Не смотрите, иначе река возьмет вас, как чуть не забрала меня. А может быть, и заберет в конце концов. Уходите, бегите отсюда, пока есть силы. - Да, - ответил он, - я как раз собирался в Сассекс. Женщина тихо вскрикнула и спрятала лицо в видавшую виды шаль. Ее плечи задрожали. - Почему вы плачете? Я сказал что-нибудь не то? - спросил обеспокоенный собеседник. Она сдержала рыдания. - Я родилась там, в Сассексе. И моя старушка мать до сих пор живет в Льюисе. У нее там крохотная мелочная лавка сразу за мостом. Зовут миссис Мартин... Я знаю, она до сих пор ночей не спит - все обо мне тревожится. Если вам, молодой человек, доведется оказаться в тех местах, может, заглянете к ней? Скажете, что ее Нэнси прекрасно устроилась и... вполне счастлива... - И она, уткнувшись лицом в шаль, опять заплакала. - Вы ведь не откажете бедной, несчастной женщине? - Я непременно выполню вашу просьбу. - Благослови вас Бог! Ну, идите же. Дорога туда долгая. Прощайте, желаю удачи, и пусть... пусть Господь будет к вам милосерден. С последними словами она закуталась в свою шаль, слабо улыбнулась сквозь слезы и затерялась в толпе прохожих. А молодой человек, обратившись к зверем рыкающему городу спиной, зашагал навстречу неведомым приключениям. Глава VIII, в которой мелькает образ некой особы Неблагодарное и утомительное занятие - подробно рассказывать о скитаниях нашего безымянного странника, вынесенных им бесчисленных унижениях, дурном обращении, которому он подвергался, осыпаемый насмешками и оскорблениями бродяг и всякого сброда, с кем сталкивал его случай. Частенько оказывался он в роли безответной игрушки в жестоких забавах тупых невеж. Полное живописание всех его злоключений не вплело бы в ткань повествования сколь-нибудь ценных нитей, не обогатило бы узора. А потому ограничимся мимолетным взглядом на одинокого путника, решительно шагающего на юг, и увидим, как от восхода до заката, в пыль и зной, сквозь ветер и дождь, забираясь на ночлег в уединенные стога или под прикрытие густых живых изгородей, вечно голодный и усталый, он неуклонно приближается к цели. Заметим мельком, как шевелятся его губы, когда у каждого из встречных он неизменно спрашивает об одном и том же - о дороге в Лоринг-Чейз, что в Сассексе. И после этого перенесемся в слепяще-знойный, безветренный полдень, когда несколькими неделями спустя отощавший, изнуренный путешественник, еле волоча ноги, свернул с раскаленной пыльной дороги под сень деревьев прохладной рощи. Его сразу обступил зеленый сумрак, слух наполнили безмятежные, отрадные звуки - шелест листьев, чистые птичьи трели и журчание ручья. Привлеченный этим последним, самым приятным из звуков, молодой человек, в надежде утолить жажду, мучившую его с самого утра, прибавил шагу и вскоре вышел к роднику. Прозрачная вода манила и искрилась в проникавших сквозь листву солнечных лучах. Утомленный путник вдоволь напился, ополоснул лицо и блаженно растянулся на траве; на душу его снизошел покой. Подперев голову рукой и глядя на водяные блики, молодой человек задумался и вскоре под веселое журчание погрузился в сон. Внезапно он проснулся. Его разбудил далекий женский крик и неистовый топот копыт. Он вскочил и, продравшись сквозь густой подлесок, выбрался на широкую сводчатую тропу. Прямо на него бешеным галопом неслась высокая сильная лошадь. Верхом на лошади, низко припав к ее загривку, сидела дама. Длинные рыжие волосы, выбившись из-под украшенной перьями шляпы, развевались за спиной; руки в перчатках крепко сжимали поводья. Не успел он разглядеть все это, как опять раздался тот же дикий, яростный крик, от которого рослая серая лошадь лишь прибавила прыти, перейдя в карьер. Животное неслось, разрывая лесную тишину глухой дробью тяжелых копыт - все ближе и ближе; вот уже можно было различить над взметывавшейся и опадавшей гривой прекрасное гневное лицо, плотно сжатые губы, бледные щеки и широко открытые глаза... Молодой человек пригнулся и, когда лошадь поравнялась с ним, прыгнул, пытаясь ухватиться за уздечку, но промахнулся и был отброшен в сторону. Сознание успело зафиксировать удар и почему-то - пламя, которое, казалось, охватило весь его мозг... Глава IX, в которой заметную роль играют снадобья Пибоди, странствующего эскулапа - Ну-с, пора бы ему очнуться, - прозвучал в неимоверной дали чей-то скрипучий голос. Путешественник вздохнул, попытался открыть глаза и, поняв, что сделать это непросто, остался лежать неподвижно. - Ага, точно: ему лучше! - произнес тот же голос. - Живой - и то хорошо. Хм - или плохо? Кому я не' дал уплатить Харону драхму? Достойному, хотя и бедному, малому или впавшему в ничтожество мошеннику? Пороку или Добродетели? Однако... Тут предмету этих сомнений удалось наконец разлепить веки, а разлепив, увидеть склонившегося над ним обладателя скрипучего голоса. Круглые глаза на круглом же лице пристально глядели сквозь большие круглые очки в роговой оправе. - Молодой человек, ваша отчаянная попытка совершить самоубийство провалилась, - мигнув совиными глазами, объявила сия персона. - Ваш акт felo-de-se не увенчался успехом по причине необычайной, экстраординарной твердости ваших костей. Да-с, лишь благодаря исключительной прочности черепной коробки, или, если угодно, котелка, и моей скромной особе вы все еще дышите этим живительным... - Кто... Кто вы? - Пибоди меня зовут, - последовал ответ. - Августус Артур Пибоди, специалист по мозолям, бородавкам, наростам, кашлю, простудам, коликам, мигреням и хандре. Я врачую как внутри, так и снаружи; нет на свете хвори и болячки, которую я не смог бы залечить, особенно мозоли! Нет, не мозольный оператор! Никаких парных ванн, никакого педикюра! Пибоди - обыкновенный лекарь, в силу некоторых обстоятельств пользующий бедняков. Утратив скромное, но обеспечивающее независимость состояние, он превратился во врачевателя мозолей. Вы спросите - вино? Нет! Женщины? О нет! Тому виною