Микс сорвался с места, Мал поспешил за ним. Уже сев в зеленый "кадиллак", Мал взглянул на Мик-са и понял, что вопросов теперь задавать не надо. Микс, визжа шинами, развернулся и помчался по Вествуд в сторону Сан-Винсенте. Мал понял, что они едут к дому Коэна на Морено. Микс вдавил педаль газа в пол, вилял между машинами и пешеходами, повторяя: "Ах мать твою... Мать твою... Мать твою..." На Морено он свернул вправо. Мал увидел пожарные машины, полицейские патрули и густые клубы дыма над всем кварталом. Микс притормозил у самого полицейского ограждения и выскочил. Мал встал на цыпочки и увидел горящий красивый особняк, стоящего на лужайке лос-анджелесского гангстера номер один, отчитывающего полицейских. Зеваки забили всю улицу, тротуары и газоны соседних домов. Мал стал высматривать Микса, но его нигде не было. Он обернулся и увидел, что его соратник по большому жюри, самый продажный коп во всей истории Лос-Анджелеса, на его глазах сводит счеты с жизнью. Базз, едва отойдя от безумного волнения, осыпал поцелуями ослепительную блондинку. Мал знал ее по снимкам в газетных колонках городских сплетен - Одри Лидере, "Заводная девчонка", любовница Микки Коэна. Они целовались. Мал вытаращил глаза и посмотрел, что делается по сторонам парочки, кто на них смотрит, где телохранители Коэна, которые все тут же донесут своему боссу. Толпа, сгрудившаяся за полицейским ограждением, слушала, как орет Микки. Мал все смотрел и смотрел вокруг. Потом он почувствовал на своем плече руку: Базз Микс вытирал с лица губную помаду: - Босс, я в вашем распоряжении. Как там наш стейк? ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ - ...Норм говорит, что вы умеете драться. Он большой любитель бокса, так что, наверное, это так и есть. Теперь вопрос в том, будете ли вы драться, но по-другому и за нас. За столом напротив Дэпни сидят Клэр де Хейвен и Норман Костенц. Прошло пять минут собеседования; женщина пока очень деловита и ничего более, легким похлопыванием по спине сдерживает взволнованного Норма, взахлеб описывающего заваруху в линии пикетирования. Миловидная женщина, которая все время должна что-то держать в руках, прикасаться или трогать - сигарету, зажигалку, Костенца, когда тот слишком разговорится. Всего пять минут - и Дэнни понял: едва ли не главное в его действиях - это правдоподобно пропускать то, что реально происходит с ним, через мифический образ Теда Кругмана. Сразу после необъяснимого приступа он всю ночь опрашивал жителей Черного города относительно угнанного "понтиака", ничего так и не выяснил, но чувствовал, что ОН за ним наблюдает. Опрос на Ла Палома-драйв тоже ничего не дал. То же - на автобусных линиях и среди таксистов. Ему позвонил Майк Брюнинг и сообщил, что пытается найти еще четырех полицейских для слежки за четверкой из списка Дэнни. Он был вымотан, нервы на пределе, и все это отражалось на его лице. Для него главное - его дело, а не эта муть с комми, и если де Хейвен будет настаивать на проверке его прошлого, он изобразит негодование и поведет разговор напрямую: о возрождении его политической веры и о том, что УАЕС может ему предложить, чтобы доказать свои возможности. - Мисс де Хейвен... - Клэр. - Клэр, я хочу помочь вам. Хочу снова быть в организации. У меня все заржавело, кроме кулаков. Совсем скоро я подыщу себе работу, но хочу включиться в движение сейчас. Клэр де Хейвен прикурила и махнула зажигалкой снующей по залу официантке. - Я думаю, вам сейчас надо проникнуться философией ненасилия. Мне нужен человек, который бы сопровождал меня во время благотворительных встреч. Мне кажется, вы сможете помочь мне в сборе пожертвований от вдов жертв Комиссии Конгресса. Дэнни воспользовался упоминанием "вдов" и нахмурился, "больно задетый" воспоминанием о Донне Кэнтрелл - горячей любви, утонувшей в Гуд-зон-ривер. - Что с вами, Тед? Норм Костенц коснулся ее руки, как бы говоря: "Лучше не спрашивай". Дэнни поморщился, тело у него и в самом деле ныло. - Вы напомнили мне одну знакомую из прошлого. Клэр улыбнулась: - Я напомнила или то, что я сказала? Дэнни ответил уклончиво: - Все вместе, Клэр. - А точнее? - Мне сейчас не хотелось бы об этом говорить. Клэр подозвала официантку и сказала: - Мартини. Девушка, сделав реверанс, на ходу записывает заказ. - Значит, боев в рядах пикетчиков для меня больше не будет? - Время еще не пришло, - сказал Костенц, - но ждать осталось недолго - мы покажем, на что мы способны. Клэр заставила его замолчать - просто стрельнув глазами. - Как покажете? О чем вы? Клэр играла зажигалкой. - В Норме играет безрассудство, хотя для любителя бокса он много читает Ганди. Тед, он нетерпелив, и я нетерпелива. Совсем недавно началась подготовка расследования для большого жюри - что-то вроде очередной Комиссии по расследованию антиамериканской деятельности. И хотя сейчас это расследование, похоже, приостановлено, но это все равно настораживает. В машине я слышала по радио, что на Микки Коэна было новое покушение. Рано или поздно он психанет и начнет науськивать на нас своих громил. Нам нужно, чтобы к тому моменту там были камеры и все было зафиксировано. Она в общем не ответила на его вопрос, и расписывание тактики пассивного сопротивления прозвучало как увертка. Дэнни уже приготовился начать флирт, но ему помешала подошедшая официантка. - Пожалуйста, еще два стакана, - сказала Клэр. - Я завязал, - торопливо бросил Норм Костенц, поднялся и помахал им рукой. Клэр наполнила из графина два стакана, Дэнни поднял свой и провозгласил: - За наше дело. - За все хорошее, - сказала Клэр. Дэнни выпил и умышленно закашлялся, дав понять хорошо пьющей женщине, что имеет дело с непьющим мужчиной. Клэр потягивала из своего стакана. - Угонщик машин, революционер, сердцеед, - знаете, это производит впечатление. "Сбить ее высокомерие, заставить ее сделать первый шаг, подсечь и вытащить рыбку". - Напрасно, все это липа. - О-о? Как вас понимать? - А так, что бунтовал я как мелкий хулиган, а угонщиком был трусливым. - А кавалером? Рыбка клюнула. - Пытался воссоздать некий образ - так, наверное, можно это выразить. - И вам удавалось это? - Нет. - Потому что она была особенной? Дэнни сделал большой глоток. После бессонной ночи алкоголь быстро подействовал, в голове стало туманиться. - Она умерла. - Умерла? Дэнни был уверен, что она знала все от Костенца и просто делает вид, что ничего не знает. - Да, умерла. Так что считайте меня вдовцом жертвы комиссии расследования, Клэр. Другие женщины были не то что... - Они были другие. - Ну да, совсем другие. Не такие сильные, не такие преданные, не... - Словом, другие. - Точно, другие. - Дэнни рассмеялся. - Черт, я как испорченная пластинка. Рассмеялась и Клэр: - Я обозвала вас сердцеедом, вы меня побили. - Я бью только фашистов. - Женщин не колотите? - Не в моих правилах. - Зато в моих. - Я в шоке. - Сомневаюсь. Дэнни допил свой стакан. - Клэр, мне хочется поработать на профсоюз, а не подлизываться к старым перечницам, выпрашивая деньги. - Это у вас впереди. А они вовсе не старые перечницы, если женщин моего возраста вы не считаете старухами. Начало положено. - А сколько вам лет - тридцать один, тридцать два? Грубый комплимент рассмешил Клэр: - Дипломат. А вам сколько? Дэнни стал вспоминать, сколько лет Теду Круг-ману, вспомнил не сразу. - Двадцать шесть. - Так вот: я стара для мальчиков и еще молода для альфонсов. Годится такой ответ? - Уклончиво. Клэр рассмеялась и принялась вертеть пепельницу. - В мае мне будет сорок. Так что за вашу арифметику спасибо. - Я серьезно. - Неправда. Вытаскивать рыбку сейчас пока не время. - Клэр, вы доверяете мне в политическом отношении? - Да, доверяю. - Тогда у меня есть предложение. Давайте встретимся помимо нашей работы в союзе. Лицо Клэр - сама нежность; Дэнни захотелось влепить ей пощечину, чтобы эта сучка пришла в ярость и стала достойным врагом. - Я - серьезно. Сама искренность. Комми-вариант. - Тед, я помолвлена. - Мне все равно. Клэр открыла сумочку, достала оттуда дохнувшую тонким ароматом визитную карточку и положила на стол. - По крайней мере, мы ближе познакомимся. Сегодня вечером несколько членов нашего союза собираются у меня дома. Подходите к концу встречи, я вас с ними познакомлю. Вам многое станет ясным, а мы потом съездим куда-нибудь и поговорим. Дэнни взял визитку. - В котором часу? - В восемь тридцать. Ну, он будет там пораньше - настоящий коп, настоящая работа. - Буду ждать. Клэр де Хейвен полностью собой овладела, взгляд твердый и полный достоинства. - Я - тоже. Кругман снова стал Апшо. Дэнни поехал в голливудский участок, оставил машину за три квартала и пошел пешком. Майк Брю-нинг встретил его в дверях для личного состава с улыбкой: - Вы мой должник, помшерифа. - За что? - Те парни из вашего списка уже под наблюдением. Дадли распорядился, так что вы и у него в долгу. - Отлично, - улыбнулся Дэнни. - Кто они? Дали им мой телефон? - Нет. Это, если можно так сказать, выкормыши Дадли из убойного отдела. Ребята толковые, но они докладывают только Дадли. - Брюнинг, следствие веду я! - Понимаю, Апшо. Вам просто здорово повезло, что дали еще людей; Дадли тоже на большое жюри работает, и сделал вам такой подарок, Скажите ему спасибо, черт возьми. У вас и звания толком нет, а под вами семь человек. В ваши годы мне приходилось утюжить бомжей по подворотням. Дэнни молча прошел в комнату, где толпились оперативники в гражданском и полицейские в форме и что-то со смехом обсуждали у доски объявлений. Он глянул туда из-за их плеч и увидел карикатуру еще более гадкую, чем была та, что сорвал Джек Шортелл. Микки Коэн, с клыками, с кипой на макушке, огромным членом дерет в задницу парня в форме управления шерифа округа. У того из кармана сыплются купюры. Из уст Коэна вылетают слова: "Смотри веселей, милок! Микки К. дает кошерными!" Дэнни растолкал полицейских в синей форме и сорвал с доски карикатуру; повернулся и на глазах зло смотревших на него копов разорвал листок на мелкие клочки. Полицейские сначала остолбенели, потом раздались возмущенные голоса. Сквозь толпу синих пробрался Джин Найлз и смерил Дэнни взглядом. - Разговаривал с парнем по имени Лео Бордони. Он сразу все не выболтал, но я уверен, что его уже допрашивали. Я думаю, что допрашивал его ты, и сделал это в квартире Гойнза. Когда я описал ее, у него был вид, будто ему там все знакомо. Комната поплыла у Дэнни перед глазами; только Найлз был в фокусе. Дэнни сказал: - Я сейчас занят, сержант, - твердо, голосом начальника. - Иди в жопу со своим "занят". Ты лезешь на мою территорию. И переговоры по рации ты услышал не у пончиковой на Вестерн, и я, черт тебя дери, знаю, где ты получил эту информацию. Если я это докажу, тебе... - Я занят, Найлз. - В жопу твое "занят". У меня было верное дело по грабежу, пока ты не появился с этими мудацкими гамаками. Ты просто помешался на голубых, спятил, да ты, видно, сам педераст! Дэнни молниеносно врезал ему с правой, с левой в челюсть; застигнутый врасплох Найлз мотнул головой, но не шелохнулся. Копы в синем попятились. Дэнни хуком махнул ему в живот. Найлз увернулся и сильнейшим апперкотом откинул Дэнни на стенку. Дэнни замер, сделал вид, что оглушен и стоит неподвижной целью. Найлз с размаху послал свой кулак ему в корпус. Дэнни увернулся, кулак Найлза ударился в стену - хруст костей, вопль Найлза. Дэнни отошел на шаг, развернул Найлза и выдал ему серию ударов в печень - Найлз скрючился. Дэнни почувствовал, что синие начали на него наседать. Кто-то крикнул: - Прекратите! - Сильные руки обхватили его и подняли над полом. Невесть откуда возник Джек Шортелл, шепнув на ухо: - Тихо, тихо. Отпустил его, и тут раздался крик: - Командир идет! Дэнни, поддерживаемый старым коллегой, прихрамывая, дал вывести себя из участка через задний ход. Кругман - Апшо - снова Кругман. Шортелл подвез Дэнни до его машины и взял с него слово, что тот отправится выспаться. Дэнни едет домой - его то охватывает полузабытье, то он дрожит от возбуждения. Под конец его одолевает полное изнурение, и только воспоминания о пикировке с Клэр удерживают Дэнни от того, чтобы заснуть за рулем. С мыслями об этом он направился в спальню, даже не взглянув на бутылку Консидайна. Накрылся вместо одеяла курткой Кругмана и мгновенно уснул. И приснились ему странные женщины и ОН. 1939 год, школьная танцулька в Сан-Берду. Через усилители громыхают Гленн Миллер с Томми Дор-си , а Сюзан Леферт выводит его из спортзала и заманивает в раздевалку для мальчиков пол-литровой банкой со шнапсом. Там она расстегивает ему рубашку, лижет грудь и покусывает за волосы. Он силится себя возбудить и смотрит на свое тело в зеркало, но продолжает видеть Тима... Ему становится хорошо, но отзывается болью, и все оборачивается как-то плохо. Он говорит Сюзан, что встретил взрослую женщину и хочет остаться ей верным, она напоминает ему самоубийцу Донну, которая купила ему чудную куртку, настоящую, какую носили летчики в войну. Сюзан спрашивает: "В какую войну?" Действие прекращается, потому что Дэнни вдруг осознает, что до Перл-Харбора еще два года. Потом появляется высокий седой человек без лица, голый; все окружили его, и, украдкой заглядывая в его лицо, он мягко входит в рот Сюзан... Потом - коридор, все стены в зеркалах, он преследует ЕГО. Внезапно налетают Карен Хилтшер, Рокси Босолей, Дженис Модайн и кучка шлюх с Сан-сета... он начинает извиняться: - Не могу сегодня, мне надо учить уроки... Я не танцую, я стесняюсь... В другой раз, ладно?.. - Золотце, не напрягайся. Мы тебе поможем... - Я не хочу... - Ну, давай... - Клэр, после Донны у меня не было таких женщин... Клэр, я так тебя хочу, как трахал Донну и других женщин. Им так это нравилось, а я это раньше так любил... ...Он уж догонял ЕГО, уже яснее видит вертлявую, развратную фигуру седого человека. Призрак резко оборачивается; у него нет лица, но тело - Тима, и член у него больше, чем у Демона Дон Эверсола, любившего валандаться в душевой, ловить воду своей огромной чашей крайней плоти и ходить, напевая: "Приди, испей из моей чаши любви"... Страстные поцелуи, сплетенные тела, они слились воедино, и Клэр выходит из зеркала со словами: "Это невозможно" . Потом выстрел, еще и еще.Дэнни проснулся только на четвертом звонке телефона. Почувствовал, что взмок от пота так, что в постели было сыро, будто он обмочился. Скинул куртку, штаны были мокрыми. Нащупал телефон и прохрипел: -Да. - Дэнни, это Джек. - Слушаю, Джек. - Я все объяснил насчет тебя заместителю начальника, лейтенанту Полсону. Он дружит с Алом Дитрихом и неплохо относится к нашему управлению. Дэнни думает: а Дитрих в хороших отношениях с Феликсом Гордином, у которого приятели в полиции и прокуратуре, а у Найлза бог знает какие дружки в управлении шерифа. - А что Найлз? - Он теперь с нами работать не будет. Я объяснил Полсону, что он все время наезжает на тебя, что он спровоцировал драку. Думаю, что с тобой все обошлось. - Небольшая пауза. - Сам-то ты как? Спал? Сон на мгновение вернулся к Дэнни: усилием воли он отогнал его: - Ага, спал. Джек, надо сделать так, чтобы это не дошло до Мала Консидайна. - Он что, твой босс по большому жюри? -Да. - Ну, я ему ничего говорить не буду, но кто-то, наверное, расскажет. Теперь ЕГО заменили Майк Брюнинг и Дадли Смит. - Джек, мне надо сделать кое-что по другому делу. Позвоню тебе завтра. - Еще одно, - сказал Джек. - У нас есть небольшой прогресс - в двух кварталах от Ла Палома был угнан "олдс". Брошен в Само Пир, никаких отпечатков, но я добавил его к нашему списку угонов. А на проверке протезистов мы дошли до сто сорок первого. Дело продвигается медленно, но, если предчувствие меня не обманывает, мы рано или поздно его возьмем. ЕГО. Дэнни рассмеялся. Вчерашние ушибы ныли, кулаки огнем горели после сегодняшней драки. - Обязательно возьмем! Приняв душ и переодевшись, Дэнни снова превратился в Теда Кругмана - Красный Тед-мачо в спортивном пиджаке Карен Хилтшер, в спортивных брюках и шелковой рубашке из набора Консидайна. На Беверли-Хиллз он едет не спеша в среднем ряду, поминутно поглядывая в зеркало заднего вида, высматривая близко едущие за ним машины и водителя без лица, пристально в него вглядывающегося в лучах дальнего света, потому что в глубине души ОН хочет, чтобы ЕГО схватили, ЕМУ хочется, чтобы все знали - ЗАЧЕМ. Однако ничего подозрительного Дэнни не заметил, хотя дважды едва не спровоцировал аварию. К дому Клэр де Хейвен он подъехал на сорок пять минут раньше, увидел у подъезда "линкольны" и "кадиллаки", неяркие огни в занавешенных окнах. Одна боковая створка была приоткрыта для вентиляции, но тоже занавешена. Окно находилось со стороны вымощенной камнем дорожки и высокой зеленой изгороди, отделявшей дом Клэр от других владений. Дэнни подошел к открытому окну, присел и стал слушать. Долетали только отдельные слова, перебиваемые кашлем и заглушенные другими голосами. Дэнни разобрал мужской возглас: - Первыми взбесятся Коэн и его лакеи. Голос Клэр: - Все зависит от того, когда начать давление. Мягкий протяжный говор из средневосточных штатов: - Мы должны дать студиям шанс сохранить свое лицо, вот почему нам нужно знать когда... Дэнни поглядывал по сторонам - не видит ли кто его. А там заговорили о президентских выборах 52-го, разговор перерос в какую-то ребяческую перепалку, конец которой положила Клэр, высказавшись о Стивенсоне и Тафте как о фашистских прихлебателях, только разных мастей. Что-то говорили о режиссере Поле Дуанее и его классических фильмах в духе Кокто, а потом практически дуэтом мягкий мужской голос со смехом отзывался о "старой пассии", а другой зычным голосом с южным акцентом воскликнул: - Зато я получил Клэр. Дэнни вспомнил выписки из досье психиатра: Рейнольде Лофтис и Чаз Майнир были в прошлом любовниками, а Консидайн ему говорил, что теперь Лофтис и Клэр помолвлены и собираются жениться. Его затошнило, и он посмотрел на часы: 8:27 - время выходить на противника. Он обошел дом и позвонил. Открыла ему Клэр со словами: - Вы как раз вовремя. Брючный костюм удачно подчеркивал ее фигуру, а умелый макияж скрывал морщины. Она выглядела моложе и соблазнительнее, чем в ресторане. - Чудно выглядите, Клэр, - сказал Дэнни. - Приберегите это на потом, - шепнула ему Клэр, взяла за руку и ввела в гостиную, изысканно украшенную киноафишами в рамках - все фильмы из дела большого жюри. В комнате стояли трое мужчин со стаканами в руках: один с семитской внешностью, в твидовом костюме, другой небольшого роста, подтянутый, в теннисном свитере и белых брюках, третий - точное соответствие описанию ЕГО: серебристая седина, около пятидесяти и ростом под метр девяносто, такой же верзила, как Консидайн, только в десять раз симпатичнее. Дэнни всмотрелся в его глаза, разрез которых ему показался знакомым, и отвернулся: гомосексуалист, или бывший гомосексуалист, или еще кто-то, он выглядел кинозвездой, пусть не первой величины, может быть, коммунистом, но не убийцей. Клэр представила Дэнни: - Джентльмены, Тед Кругман. Тед, слева направо Морт Зифкин, Чаз Майнир и Рейнольд Лофтис. Дэнни пожал всем руки, услышав при этом "Привет тебе, боксер" от Зифкина, "Очень приятно" - от Майнира и получив кислую улыбку от Лофтиса с подтекстом: я позволяю своей невесте пококетничать с молодым парнем. Дэнни пожал его руку со всей силой, сразу входя в роль Теда Кругмана: - Очень приятно. Надеюсь, мы будем работать , вместе. Майнир улыбнулся, Зифкин сказал: "Это по-нашему!", Лофтис сказал: - Вы с Клэр должны поговорить о стратегии, но верните ее домой пораньше, слышите? - Южный акцент, но без слащавости и с подтекстом: сегодня он спит с Клэр. Дэнни рассмеялся, вспомнив, что несколько минут назад он думал о сущности Лофтиса. Клэр вздохнула: - Идемте, Тед. Стратегия ждет. Они вышли. Дэнни вел Клэр к своей машине, зная, что вслед им смотрят. - Где вы думаете говорить о стратегии? - спросила Клэр, явно передразнив жеманную манеру Лофтиса. Открывая дверь машины, Дэнни придумал, куда поехать: прощупать негритянский квартал под прикрытием своей симпатичной спутницы. Уже минуло почти две недели с тех пор, как он вытряхивал показания из тамошних обитателей, теперь в этой одежде его, наверное, никто не узнает, к тому же ОН был вчера поблизости, на южном конце Стрипа. - Я люблю джаз. А вы? - Обожаю, и знаю отличное место в Голливуде. - А я могу показать места на юге Сентрал, там играют настоящий бибоп. Ну как? Немного поколебавшись, Клэр сказала: - Мысль интересная. Едем! Свернули с Уилшир, проехали Норманди. Дэнни вел машину быстро, думая о предстоящей в полночь встрече с Консидайном и о том, как ему лучше объяснить драку с Найлзом. При этом он поглядывал в зеркало заднего вида, то и дело улыбаясь Клэр, чтобы показать, что он думает о ней. Ничего тревожного в зеркале не отражалось, а перед глазами стояло лицо Лофтиса. У Дэнни мелькнула мысль, что его лицо подходит к тому, у кого не было лица,-и эта мысль не оставляла его. Клэр курила, одну сигарету за другой и постукивала ногтями по приборной доске. Молчание оправдано: два идеалиста погружены в глубокую задумчивость. Свернули на Слосон, и вот они на Сентрал. Дэнни взглядывал все чаще в зеркало заднего вида: здесь ОН ходит, здесь его территория. Машина подъехала к клубу "Зомби". Клэр вдруг спросила: - Тед, чего вы боитесь? Вопрос застал его в тот момент, когда он машинально ощупывал пояс, где должна была быть дубинка, которую он всегда брал на задания в негритянских кварталах. Он остановился и вцепился руками в рулевое колесо: Красный Тед, друг угнетаемых черных братьев. - Тимстеров, наверное. Ух и зол я на них! Клэр дотронулась до его щеки: - Вы устали, одиноки, гонимы. Вы хотите служить добру и ради этого хотите угодить - у меня просто сердце сжимается. Дэнни захлебнулся в этой ласке, горло перехватило, как тогда от вида бутылки, подаренной Консидайном. Клэр отняла руку и поцеловала это место: - Бесприютные люди легко находят место в моем сердце. Идемте. Будем слушать музыку и держаться за руки, и никакой политики. Спазм в горле не проходил, щека хранила тепло поцелуя. К дверям Дэнни шел впереди Клэр. Вышибала, стоявший в дверях, тот же, что и после новогодней ночи, смотрел на него просто как на очередного белого пижона. Клэр поравнялась с ним, когда он уже совсем пришел в себя на холодном воздухе: комми Кругман - на свидании, коп убойного отдела Апшо - на сверхурочной. Он взял Клэр за руку и провел внутрь. Убранство клуба было все таким же, как и две недели назад, а оркестр на эстраде играл еще громче и с еще большим диссонансом. Посетители на сей раз были одни негры - море темных лиц, смягченных цветным освещением, мерцающее коричневое полотно, на котором белое или серое лицо резко выделялось и просто кричало: "Вот он я!" Дэнни сунул метрдотелю пятерку и попросил посадить их за столик у стены с видом на эстраду. Их усадили возле запасного выхода, приняли заказ на двойное виски и сухое мартини. Клэр устроилась на стуле ближе к эстраде, а Дэнни сел лицом к бару и публике. Клэр сплела свои пальцы с пальцами Дэнни и легонько отбивала обеими руками по столу такт контрапункта бибопа, визг которого заполнил весь зал. Принесли напитки. Клэр расплатилась пятеркой, махнув рукой на предложение сдачи. Официантка плавно удалилась. Дэнни потягивал свой бурбон - виски было дешевым и обжигало горло. Клэр сжала ему руку, он в ответ сжал ее. Он был рад, что грохочущая музыка делает разговор невозможным. Оглядывая публику в зале, Дэнни чувствовал, что ЕГО тут быть не должно: ОН знал, что полиция выследила его как угонщика машин в негритянском квартале, и теперь, наверное, шарахался от Саут-Сентрал как черт от ладана. Здесь было хорошо, безопасно и темно. Дэнни закрыл глаза и слушал музыку, пальцы Клэр на его руке продолжали тихо отбивать такт. Темп игры ансамбля был рваный: ударник передавал мелодию саксофону, сакс, подхватив ее, уводил в сторону, все больше и больше упрощая аккорды, потом возвращался к главной теме, ее подхватывали труба и контрабас, в бешеном темпе усложняя все больше и больше ритмическую фигуру. Эти перелеты мелодии завораживали; половина звуков была неприятной и чуждой, и Дэнни хотелось, чтобы вернулась простая и милая тема. Он слушал, забыв о виски, пытаясь вычленить мелодию и угадать, как она пойдет дальше. Ему казалось, что он уже вошел в ритм и темп, когда вдруг будто ниоткуда раздалось крещендо, музыканты перестали играть, грохнули аплодисменты, и вспыхнул яркий свет. Клэр отняла свою руку и захлопала. К столу незаметно подошел мулат, по виду местный завсегдатай, со словами: - Привет, милая. Сто лет тебя не видел! Клэр отвела взгляд, Дэнни поднялся, а мулат бросил: - Забыла старых друзей. Ну как хочешь. И бочком стал пробираться дальше. Клэр закурила сигарету, зажигалка в руке у нее дрожала. - Кто это? - спросил Дэнни. - А-а, знакомый знакомых... Одно время я общалась с джазистами. Мулат тем временем добрался до эстрады. Дэнни видел, как он что-то сунул в руку контрабасу, в обмен мелькнула зеленая ассигнация. Консидайн говорил о де Хейвен: она сидела на игле и была наркоманкой. Дэнни сел, Клэр загасила окурок сигареты и закурила новую. Свет в зале пригасили, снова заиграла музыка - на сей раз плавная, мелодичная баллада. Дэнни попробовал тоже отбивать такт, но ее рука лежала недвижно. Она скользила взглядом по залу. Открылась входная дверь на противоположной стороне зала, и Дэнни увидел Карлтона У. Джеффриза - любителя марихуаны, которого он сурово допрашивал о торговцах героином. Полоса света от двери протянулась через зал до Клэр де Хейвен, заставив ее напрячься: богатая белая дама, любящая окунуться в жизнь низов, боится, что еще что-нибудь может окончательно испортить ей свидание с переодетым копом, который намерен обвинить ее в измене своей стране. Дверь закрылась. Дэнни почувствовал, как ее страх передался ему и сделал тихое темное покойное место опасным, полным сумасшедших ниггеров, которые сожрут его с потрохами в отместку за всех ниггеров, которых он тут обрабатывал. Он сказал: - Уходим отсюда, Клэр? - Да, уходим. Всю дорогу назад Клэр находилась в нервном возбуждении: без умолку и путано рассказывала, что и в каких организациях она сделала. Эти мероприятия, судя по всему, были безобидны; из рассказов о них было невозможно почерпнуть ни единой капли полезной информации, которая могла бы Консидайна и Лоу. Дэнни слушал вполуха, думая о предстоящей встрече с Малом и гадая, что Лео Бордони рассказал Найлзу. Располагает ли Найлз источником в округе, который представит ему доказательства о проникновении Дэнни в дом 2307? И если Найлзу удастся это доказать, то будет ли кому до того дело? Потом, не следует ли ему на всякий случай подкатиться к Карен Хилтшер, которая только одна могла быть реальным источником информации, при том что она, по всей вероятности, ничего не знает о Найлзе? И как ему оправдываться из-за драки? Как убедить Консидайна в том, что его будущий спец справедливо избил одного из его людей, который мог все испортить? Дэнни свернул в квартал, где стоял дом Клэр, думая, как лучше проститься. Он притормозил и остановился: можно выбрать один из двух вариантов. Клэр прикоснулась к его щеке еще нежнее, чем в первый раз: - Извините, Тедди. Первое наше свидание получилось не вполне удачным. Перенесем встречу? - Конечно, - ответил Дэнни, окунаясь в ее тепло и чувствуя волнение. - Здесь, завтра вечером. Хорошо? Только мы вдвоем, стратегия и что угодно, куда нас повлечет? Ее рука повернулась, и костяшками пальцев она провела по его подбородку. - Да... дорогая. Ее рука опустилась, глаза закрылись, губы разомкнулись. Дэнни потянулся к ней, ему хотелось тепла руки, а не жадных, ярко крашенных губ. Но, коснувшись их, он впал в оцепенение и едва не отпрянул назад. Язык Клэр настойчиво скользил по его зубам. Дэнни подумал о Лофтисе и решительно подставил лицо под поцелуй. ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ Наблюдая за тем, как ест Базз, Мал подумал, что, наверно, самоубийственная любовь улучшает аппетит: Микс съел тарелку поджаренных с яичницей креветок, две свиные отбивные в два пальца толщиной, с кольцами лука и теперь приканчивал огромный кусок персикового пирога с мороженым. Это был их второй совместный обед с тех пор, как они стали работать с документами службы иммиграции и натурализации. Эту работу Мал перемежал с поездками в адвокатскую контору Джейка Келлермана. За ленчем Базз уже умял бифштекс и три порции рисового пудинга. Мал поковырялся в тарелке салата с курицей и отодвинул. Микс заметил: - Растущий организм должен хорошо питаться. Когда будет Апшо? Мал глянул на часы: - Я договорился с ним на полночь. А что, есть какие-то планы? - Попозже должен встретиться со своей подружкой. Говард сегодня занял хату у "Чаши", так что мы встречаемся у нее дома. Сказал ей, что самое позднее буду у нее в час. Не хочу опаздывать. - Микс, ты предпринимаешь меры предосторожности? - Мы используем метод ритмичных перемен, - сказал Базз. - А когда ритмично вклинивается Говард, мы перебираемся к ней домой. - Он порылся у себя в кармане и вытащил конверт. - Забыл сказать. Когда ты был у адвоката, приезжал Эллис. Я отдал ему твою докладную, он ее прочел и написал вот это. Кажется, твой мальчик устроил мордобой с детективом из полиции. Эллис сказал, чтобы ты прочел и сделал, как там сказано. Мал вскрыл конверт и вытащил листок, написанный рукой Лоу. М. К. Согласен со всем, кроме оценки действий Дадли Смита. Вам нужно понять, что его метод сводит к минимуму вероятность того, что потенциальные свидетели могут проболтаться о наших мероприятиях относительно УАЕС - вот чем хорош его метод. Не могу также назначить вас старшим в следственной группе из-за вашей взаимной неприязни с Дадли. Это вызовет возмущение человека, который до вчерашнего дня был в одном с вами звании, а по годам службы старше вас. В расследовании вы на равных правах, а после суда ваши пути с ним навсегда разойдутся. Неприятные известия насчет Апшо. Мне звонил сержант Брюнинг (городская полиция) и сообщил, что сегодня днем Апшо учинил драку с другим полицейским (серж. Найлз), когда тот по глупости обозвал первого "голубым". В свете взаимодействия двух служб такое поведение Апшо недопустимо. Брюнинг также сообщил, что Апшо хотел усилить наблюдение и Дадли, идя ему навстречу, выделил ему еще четырех человек. Это также недопустимо. Апшо - молодой неопытный работник, хотя и способный - не вправе выставлять такие требования. Прошу внушить ему, что мы не потерпим драк и высокомерия. Серж. Боуман сейчас разыскивает доктора Лезни-ка. Надеюсь, что он пока держится: это ценный член нашей команды. Э. Л. P. S. Желаю удачи завтра на суде. Ваше повышение и исполняемые обязанности должны помочь вам отложить слушание. Полагаю, что тактика Джейка Келлермана надежна. Мал скомкал записку и отбросил не глядя. Она ударилась о стенку, отскочила и угодила в тарелку Базза: - Эй, приятель! Мал поднял глаза, увидел подходящего Дэнни и строго бросил: - Садитесь, помшерифа. И только тут заметил, что парень явно нервничает. Дэнни сел рядом с Баззом. Тот протянул ему руку: - Тернер Микс. Дэнни пожал Баззу руку и повернулся к Малу: - Поздравляю, капитан, и спасибо за бутылку. Мал смотрел на своего агента и думал, что сейчас тот ни капельки не похож на копа. - Спасибо, и не стоит благодарности. Что у вас произошло с сержантом Найлзом? Дэнни взял в руки пустой стакан. - У него родилась бредовая мысль, что я незаконно проник в квартиру, где были обнаружены вторая и третья жертвы. А главное, он наотрез отказался исполнять мои приказания. Джек Шортелл мне сказал, что замначальника участка отстранил его от работы по моему делу, и я этому рад. Ответ звучал заранее подготовленным: - И это все? -Да. - А вы действительно были в той квартире? - Нет, конечно. Мал вспомнил про реплику о "голубом", но решил этого не касаться. - Ладно, тогда считайте это выговором от Эллиса Лоу и также от меня. Чтоб больше этого не повторялось. Точка. Помните об этом. Ясно? Дэнни поднял стакан, заметил, что он пуст, посмотрел разочарованно и отчеканил: - Есть, капитан. - Я для тебя по-прежнему Мал. Есть хочешь? - Спасибо, не хочу. - Выпить? Дэнни отставил стакан: -Нет. - Прибереги свои кувалды для соревнований за Золотую перчатку, - сказал Базз. - Я знал одного типа, который избивал парней в угоду своему командиру и получил сержанта. Дэнни рассмеялся. Ему бы пропустить стаканчик, а то он на взводе, подумал Мал. - Расскажи мне о встрече. Виделся с де Хейвен? - Да, дважды. - Ну и? - Она со мной заигрывает. Дэнни покраснел. - Расскажи подробно, - велел Мал. - Особенно рассказывать нечего. Сегодня у нас было свидание, и завтра вечером будет еще. Я подслушивал у окна, пока у них шло совещание, кое-что узнал. В общих чертах, но все же выяснил, что они собираются надавить на студии и планируют сделать это тогда, когда тимстеры в пикетах начнут психовать. Мне кажется, это стратегический для них момент. Когда я завтра увижусь с де Хейвен, выспрошу ее о деталях. Мал обдумал информацию. Он правильно сделал, взяв на прицел участников мозгового треста: они двуличны, много говорят, а сами выжидают удобный момент для действий и ждут, когда внешние факторы зададут тон. - Кого еще видел, кроме Костенца и де Хейвен? - Лофтиса, Майнира и Зифкина, но только мельком. - Какое они произвели впечатление? Дэнни развел руками: - Да никакого впечатления не произвели. Говорил с ними не больше минуты. Базз усмехнулся и расстегнул пояс: - Еще хорошо, что Рейнольде не наскочил на тебя вместо де Хейвен. На такого симпатягу у старого шмыры шланг бы вскочил на целый ярд. Дэнни покраснел. А Мал думал, что две круглосуточные работы ему приходится втискивать в одни сутки. - Скажи, как подвигается у тебя другая работа? Прежде чем ответить, Дэнни быстро осмотрелся, бросил взгляд на соседние столики, оглядел мужчин у стойки бара. - Медленно, но как будто подвигается. Дома я завел свое досье, собрал все показания, присовокупил собственные наблюдения. Это большое подспорье. Веду проверку целой груды архивов, тоже большая канитель. Главное продвижение, на мой взгляд, это возможность установить общее для всех жертв. Я уверен: преступник - не просто психопат. Когда я подберусь к нему поближе, можно будет устроить для него западню. Сможете выделить мне хотя бы еще одного человека? - Нет, - сказал Мал и увидел, что Дэнни провожает взглядом двух мужчин, прошедших мимо их столика. - Нет, после твоего номера с Найлзом это исключено. У тебя же четыре сотрудника, которых выделил тебе Дадли Смит... - Это люди Дадли, а не мои! Они мне даже не докладывают, а Майк Брюнинг только мешает! По-моему, он просто манкирует своими обязанностями! Мал стукнул по столу: - Смотри на меня и слушай. Успокойся и не торопись. На обеих работах ты делаешь все, что в твоих силах, и, не считая эпизода с Найлзом, делаешь все отлично. Ты потерял одного человека, но у тебя есть "хвосты". Просто прикинь, как заткнуть брешь, берись за работу и будь профессионалом. Будь полицейским, Дэнни смотрел на Мала замутненным взором. Базз обратился к нему: - Помшерифа, есть у тебя надежные зацепки по жертвам? То, что называется общий знаменатель? Разговор опытного сыщика со своим коллегой. - Есть. Некто Феликс Гордин. Занимается сводничеством среди гомосексуалистов, имел контакты с одной из жертв. Я точно знаю, что убийца с ним как-то связан. Пока нажать на него не получается: он дает на лапу отделу нравов округа. Плюс утверждает, что имеет влиятельных друзей в полиции и прокуратуре. - Так - сказал Мал. - А я никогда о нем и не слышал, хотя в прокуратуре я человек не последний. Ты его знаешь, Базз? - Конечно, босс. Большая шишка в городе, еще больше в округе. Ловкий гамачок, такому палец в рот не клади. Играет в гольф с шерифом Юджином Бискейлузом, кладет несколько шекелей на Рождество в карман Алу Дитриху... Мал подумал, что удача плывет к нему в руки. - Прижми его, Дэнни. Весь огонь приму на себя. А если кто будет на тебя наезжать, помни: у тебя за спиной главный следователь прокуратуры Лос-Анджелеса! Дэнни встал, не зная, как выразить благодарность. Мал закончил: - Отправляйся домой спать, Тед. Пропусти стаканчик за мое здоровье - и на боковую. Агент отдал коллегам честь и ушел. Базз вздохнул и медленно проговорил: - Мальчишка тебе в рот смотрит. Понятно, яйца ведь у тебя покрепче мозгов будут. Мал воспринял слова Базза как похвалу. - Возьми себе еще пирога, - сказал он. - А я пойду оплачу счет. ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ В холле скрипнуло окно; три осторожных шага по полу спальни. Базз откатился от Одри, притворно вздыхая и причмокивая - будто во сне, быстро сунул руку под подушку и схватил револьвер. Еще два шага. Одри тихо посапывает. В пологе образовалась светлая щелка. С его стороны вырисовалась фигура, щелчок взведенного курка. - Микки, ты - труп. Базз столкнул Одри на пол; тюкнул глушитель, и вспышка из ствола осветила высокую фигуру в темном плаще. Одри закричала. Базз нащупал край матраца у своих ног. Одним молниеносным движением выхватил из-под него свою дубинку и ударил человека по коленям; под деревянной битой со стальной сердцевиной кости хрустнули, человек пошатнулся. Крик Одри: - Ми-икс! - И еще одна пуля угодила в дальнюю стену, а секундная вспышка выстрела позволила Баз-зу увидеть человека. Он ухватил его за плащ, рванул на кровать, накрыл подушкой голову и два раза выстрелил через нее в упор ему в лицо. Звук выстрелов был приглушен, но визг Одри звучал как сирена. Базз обошел кровать, схватил ее в охапку и дрожью своего тела усмирил ее трепет. Шепнул: - Иди в ванну, свет не зажигай, голову не подымай. Это пришли за Микки. Если снаружи есть второй, он на подходе. Держись ближе к полу - и ни звука. Одри опустилась на колени, а Базз прошел в гостиную, раздвинул шторы и выглянул на улицу. Напротив стоял седан - когда он сюда входил, его не было. Других машин у обочины не видать. Он перевел дух и осмыслил, что же произошло. Издали его можно принять за Микки; он ездит на таком же, как у Микки, зеленом "Эльдорадо" 48 года. Дом Микки вчера взорвали, жена с их любимцем бульдогом уцелели. Свою машину Микс оставил, как условлено, в трех кварталах отсюда. Вот слежка тяп-ляп и приняла его за Микки: небольшого роста толстый оклахомец сошел за жирного еврея. Базз продолжал следить за седаном: в машине никакого движения, не видно, чтобы там курили. Прошло пять минут - ни полицейских, ни сообщника. Убийца действовал в одиночку. Базз прошел в спальню и зажег верхний свет. В комнате стоит запах пороха, кровать - в брызгах крови, подушка - насквозь красная. Базз снял ее и приподнял голову убитого. Лица у него не было, выходных ран не видно, вся кровь натекла из ушей. Обшарил карманы трупа - и обмер. Жетон и удостоверение полицейского: детектив сержант Юджин Дж. Найлз, голливудский участок. Карточка члена клуба автомобилистов, в левом нижнем углу - регистрационные данные автомобиля: бордовый седан "Форд Краун Виктория" 46 года выпуска, номер Cal 49 JS 1497. Водительское удостоверение на имя Юджина Найлза, проживающего по Мельбурн-авеню, 3987, Голливуд. Ключи от машины, еще связка ключей и листок бумаги с адресом Одри и планом дома, похожим на хату Микки в Брентвуде. Старые слухи, новые факты, и убийца промахнулся. За стрелкой у "Шерри" стояла полиция Лос-Анджелеса. Джек Д. и Микки пошли на мировую; а Найлз служил в голливудском участке - эпицентре скандала имени Бренды Аллен. Базз пулей выскочил на улицу. Подбежал к бордовому седану 46 года, отпер багажник - и бегом назад. Расстелил на постели большое покрывало, завернул в него труп Найлза с его пистолетом, взвалил на спину, дотащил до машины и сунул в багажник, сложив тело копа вдвое возле запаски. Тяжело дыша и обливаясь потом, вернулся в дом и пошел к Одри. Она сидела на унитазе голая и курила. На полу валялись полдюжины окурков, вся ванная плавала в сигаретном дыму. Вид у нее был потусторонний: слезы размыли макияж, губная помада размазана. Базз опустился перед ней на колено: - Милая, я все уже сделал. Это приходили за Микки. С нами вроде все нормально. Какое-то время мне надо держаться в стороне от тебя: у того парня могут быть сообщники; не стоит, чтобы они думали, что ты была тут со мной, а не с Микки. Одри уронила сигарету на пол и как ни в чем не бывало загасила ее голой ногой. - Ладно, - сказала она хриплым голосом курильщицы. - Собери все с постели, - распорядился Базз, - и сожги в мусоросжигателе. В стене и в подушке есть три пули. Вытащи их и выбрось. И никому ни слова. - Скажи, что все будет хорошо. Базз поцеловал ее волосы, представив себя с ней в газовой камере. - Любимая, все будет в полном порядке. Базз повез тело Найлза на Голливуд-Хиллз. Нашел под задним сиденьем садовый инвентарь, отыскал ровный участок на неудобной подъездной дороге, ведущей к надписи "ГОЛЛИВУД", и, орудуя лопатой и мотыгой, похоронил неудавшегося убийцу Микки Коэна в яме 4x4x4 фута. Плотно утрамбовал землю, чтобы койоты не учуяли добычу. Забросал место ветками и помочился на них - эпитафия дурному собрату-копу, ввергшему Базза в самую большую беду во всю его полную злоключениями жизни. Зарыл пушку Найлза под кустом шиповника, отогнал машину в Долину, тщательно протер все места, где могли остаться отпечатки его пальцев, и, сняв распределитель зажигания, оставил его в брошенном гараже на Горе самоубийц - излюбленном месте бандитских "тетеревиных токов", неподалеку от Сепульведского госпиталя. Обездвиженная "Виктория" за сутки будет разобрана на запчасти. Часы показывали 4:30. Базз дошел до Виктори-бульвара, взял такси и доехал до угла Голливуд- и Вермонт-стрит, оставшиеся полмили до Мельбурн-авеню прошел пешком. Нашел телефон-автомат, отыскал в "Белых страницах" телефон Юджина Найлза, набрал номер и ждал двадцать гудков. Никто не снял трубку. В розовом четы-рехквартирном коттедже отыскал номер 3987 и вошел, открыв дверь ключами Найлза. Баззу нужно было узнать, охотился Найлз на Микки в одиночку или нет. Это была обычная холостяцкая конура: гостиная-спальня, ванная и кухонька. Возле заколоченного досками окна стоит письменный стол. Базз направился прямо к нему и стал перебирать все его содержимое, предварительно обмотав руку полой рубашки. Десять минут - и у него были весомые улики. Сертификат Армейской школы подрывников из Кэмп-Полка, штат Луизиана, удостоверяющий, что капрал Юджин Найлз успешно прослушал курс "Взрывное дело" в декабре 1931 года. Вот кто подорвал дом Микки! Письма от бывшей жены Найлза, обвинявшей его в причастности к делу проституток Бренды Аллен. Она читала материалы большого жюри и знала, что муж пользовался услугами девочек в КПЗ голливудского участка полиции - причина, по которой Найлз Хотел убить Микки. В записной книжке обнаружил имена и телефоны четырех главных подручных Джека Драгны и еще трех его "сборщиков подати" - городских копов, знакомых по службе, и, наконец, непонятная запись "Карен Хилтшер, управление шерифа 3. Голливуд" с четырьмя красными восклицательными знаками. И без этой загадки было ясно, что Найлз давно ненавидит Микки, и все говорило о неумело спланированном покушении, подготовленном одиночкой. Неудача со взрывом в доме Микки заставила Найлза предпринять новую попытку. Базз погасил свет, а на выходе тщательно обтер ручки двери. Он вышел на угол Сансет и Вермонт-стрит, бросил ключи от машины и квартиры Найлза в люк водостока и стал хохотать, громко, без удержу, до колик в боках. Он ненароком спас жизнь самого опасного для себя и вместе с тем самого щедрого по отношению к себе человека, каких он знал в жизни. При этом никакая сила в мире не позволит ему в этом открыться. Хохот перешел в стоны, и Базз присел, согнувшись, на скамейку автобусной остановки. Он все хохотал и хохотал, пока неожиданная мысль не ударила в голову и не заставила его остановиться. Дэнни Апшо избил Джина Найлза. Городские копы терпеть не могут копов округа. Когда хватятся Найлза, полиция города начнет копать под зеленого юнца, который и так уже по колено в дерьме. ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ Дэнни пытался подловить Феликса Гордина, когда тот будет один. Караулить его начал на автостоянке у "Шато Мармон"; Гордин расстроил его планы, отправившись в свой офис в сопровождении красавчика Кристофера. Все три часа, что он сидел, не спуская глаз с дверей агентства, лил проливной дождь. Никто к офису не подъезжал. Вся улица была затоплена, и Дэнни остановился под знаком "Парковка запрещена". Свое полицейское удостоверение, жетон и револьвер он оставил дома - Теду Кругману все это ни к чему. Лобовое стекло у него было с трещиной, в машину заливалась вода, но кожанка Теда и санкция Консидайна его согревали. Дэнни решил: если до 13:00 Гордин не появится, он прижмет его прямо в офисе. В 12:35 дверь агентства открылась, вышел Гордин, открыл зонтик и быстро пересек улицу. Дэнни включил дворники и увидел, как он вошел в ресторан "Сирано", где швейцар встретил его с таким почтением, будто это был самый важный клиент заведения. Дэнни дал ему полминуты, чтобы усесться, и, подняв воротник куртки, побежал к ресторану, прыгая через лужи. Швейцар посмотрел на него с подозрением, но пропустил. Дэнни отер с лица воду, увидел позолоту и красный бархат стен, длинную дубовую стойку бара и Феликса Гордина, потягивающего мартини за столиком у стены. Дэнни прошел мимо группы бизнесменов и сел напротив Гордина. Тот едва не проглотил зубочистку, которую держал во рту. - Мне нужно знать все, что знаете вы, - начал Дэнни. - Вы должны рассказать мне обо всех привлеченных вами людях и сообщить имена всех ваших заказчиков и клиентов. И прошу это сделать прямо сейчас. Гордин покрутил пальцами зубочистку. - Попросите лейтенанта Мэттьюза позвонить мне. Может быть, нам с ним удастся найти компромисс. - К черту лейтенанта Мэттьюза! Мне нужно, чтобы вы все рассказали. И немедленно! - Ничего я вам не скажу. Дэнни улыбнулся. - Даю вам 48 часов, чтобы изменить свое решение. -Или? - Или все, что я о вас знаю, передам прессе. Гордин щелкнул пальцами, к нему подошел официант. Дэнни встал и вышел из ресторана под дождь. Вспомнил, что обещал позвонить Шортеллу, высмотрел телефонную будку напротив агентства, набрал номер дежурки голливудского участка и услышал "Да": трубку снял чем-то озабоченный Джек. - Это Апшо, Джек. Что у вас там... - Еще один труп. Его ночью обнаружили на реке городские. Сейчас с ним работает доктор Лейман... Дэнни оставил трубку болтаться на проводе, голос Шортелла в трубке кричал: "Апшо! Апшо!" Сам Дэнни уже мчался в центр. Остановился у приемной городского морга, на бегу едва не споткнулся о труп на носилках. Шортелл был уже тут - вспотевший, с приколотым поверх плаща жетоном. Увидел Дэнни и преградил ему путь во владения Леймана: - Спокойно, спокойно. - Кто он? - Это Оджи Луис Дуарте, один из твоего списка. "Синие" установили его личность по водительскому удостоверению. Обнаружен в половине первого ночи городскими патрульными, которые даже не знали о нашей команде. Брюнинг был здесь и только что уехал. Шумел, что Дуарте ушел вчера вечером от "хвоста". Это вранье, Дэнни. Вчера вечером я тебя везде искал, хотел сообщить, что по угону машин и палкам зутеров ничего нет. Разговаривал с телефонисткой участка Уилшира, она сказала, что Брюнинг весь вечер был там с Дадли Смитом. Перезвонил позже - мне сказали, что они все еще там. Брюнинг говорил, что остальные трое остаются под наблюдением, но я ему не верю. В голове Дэнни гудело, от зловония морга мутило, горело свежевыбритое лицо. Он направился к двери с табличкой "Доктор Нортон Лейман" и увидел лучшего в стране патологоанатома - он что-то писал. За ним на столе для вскрытий покоилось обнаженное тело. Доктор отступил на шаг, как бы говоря: "Ну-ка полюбуйся". Оджи Дуарте, миловидный мексиканец, два дня назад выходивший из агентства Гордина, лежал на столе из нержавеющей стали на спине. Труп был обескровлен, раны от укусов, обнажавшие кишки, нанесены узором и не перекрывали друг друга. Щеки были прорезаны до десен и челюстей. В самый глубокий разрез был вставлен отрезанный пенис: его головка торчала изо рта, и зубы зажимали крайнюю плоть: трупное окоченение сохранило кощунственную непристойность в застывшем виде. - О господи, да как же это... - простонал Дэнни. - Тело лежало под дождем, раны чистые. Я обнаружил четкий след зуба и сделал с него слепок. Это несомненно зуб животного. Послал ассистента со слепком к судебному ортодонту в Музей естествознания. Жду результатов с минуты на минуту. Дэнни оторвал взгляд от трупа и вышел наружу, ища глазами Джека Шортелла. Его мутило от запаха формалина, легкие требовали свежего воздуха. Возле подъезда скорбно стояла группа мексиканцев. Один из них посмотрел на него тяжелым взглядом. Высматривая Шортелла, Дэнни почувствовал на плече руку. Это был Лейман. - Я только что разговаривал с музеем. Им удалось определить происхождение укусов. Убийца носил зубы росомахи. Дэнни сразу вспомнились кровавые Р на дешевых обоях. Р горели на лице Феликса Гордина. Буква виделась ему на всех "мокроспинниках", сгрудившихся в печали и перебирающих четки. Это видение не исчезало, пока Шортелл не подошел к нему и не взял за руку. Дэнни сказал ему, как в полусне: - Свяжитесь с Брюнингом. Я за себя не ручаюсь. Теперь ему мерещилась только кровь на стенах. ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ Выслеживание собственного сына. Мал сидит на ступеньках суда по гражданским делам 32 округа Лос-Анджелеса. Со всех сторон стоят и курят адвокаты. В ожидании Стефана и Селесты с ее деловаром Мал сидит, отвернувшись от всех, и не слушает их болтовни. Когда они подъедут, у них со Стефаном состоится короткий разговор в мужском туалете: не верь гадостям, которые обо мне говорят; а когда мой адвокат будет говорить плохо о твоей матери, старайся не слушать. Осталось десять минут, а их все нет и нет. За спиной Мал слышит оживленный обмен репликами: - Знаете Чарли Хартшорна? - Конечно. Славный парень, только любит либеральничать. Бесплатно защищал Сонную Лагуну. - Так вот, он умер. Покончил с собой. Прошлой ночью повесился у себя дома. А дом у него прекрасный, рядом с Уилширом и Римпо. Я как-то был там на вечеринке. - Бедный Чарли. Ну надо же! Мал обернулся, но двое говоривших уже отошли. Микс упоминал, что Рейнольде Лофтис был связан с Хартшорном по делу об облаве в баре для голубых, но не говорил, что Хартшорн имеет отношение к Комитету защиты Сонной Лагуны. Хартшорн не упоминался ни в досье психиатра, ни в документах большого жюри. Базз говорил, что и в деле об убийствах, что ведет Апшо, он фигурирует, но лишь как "не состоящий на подозрении". Упоминание Хартшорна, да при таких обстоятельствах, было интригующим: как это воспримет Микс, который говорил, что во время допроса дал ему по мозгам. Взглянув на улицу, он увидел Селесту, Стефана и молодого человека с портфелем, выходящими из такси. Мальчик взглянул в его сторону, оживился и побежал к нему. Мал спустился к нему навстречу до середины лестницы, схватил его, смеясь, стал крутить и переворачивать в воздухе. Стефан визжал, Селеста и "портфель" пошли быстрее. Мал посадил мальчика на плечо, быстро вошел в помещение и сразу - в туалет. Запыхавшись, он опустил Стефана на пол и сказал: - Твой папа теперь капитан. - Вынул из кармана знаки отличия, подаренные Миксом. - Ты теперь тоже капитан. Помни об этом. Помни, когда адвокат твоей матери будет говорить обо мне плохо. Стефан сжал в руках серебряные лычки. У мальчика был такой удрученный вид, каким Мал видел его, когда Селеста пичкала его пресной чешской едой. - Ну, как тебе живется? Как мать обращается с тобой? Стефан говорит неуверенно - чувствовалось, что Селеста не теряла времени даром: - Мама... хочет, чтобы мы уехали отсюда. Она говорит, что мы... что мы должны уехать, до того как она решит жениться на Ричарде. Ричард. - Я... я не люблю Ричарда. С мамой он хороший, но он плохо обращается со своей с-с-собакой. Мал обнял мальчика: - Я этого не допущу. Она сумасшедшая, и я не дам ей тебя увести. - Малкольм... - Папа, Стефан. - Пап, пожалуйста, не надо больше, не бей маму. Пожалуйста. Мал еще крепче обнял Стефана, стараясь не дать ему произнести плохие слова, чтобы вместо них он сказал: "Я тебя люблю". Мальчику было не по себе, словно он выдал тайну, которую должен был хранить. - Тсс. Я больше никогда не ударю ее и никогда не дам ей увезти тебя отсюда. Тсс. Позади Мала открылась дверь, и он услышал голос судебного исполнителя, который, казалось, вечно служил в 32 округе гражданского суда: - Капитан Консидайн, мы начинаем. Я должен отвести мальчика в зал заседания. Мал обнял Стефана на прощание: - Теперь я капитан. Ступай с ним, увидимся в зале. Стефан обнял его, тесно прижался. Заседание суда началось с опозданием на десять минут. Мал с Келлерманом сели на скамью напротив судьи; Селесту с ее адвокатом и Стефана посадили на скамью, поставленную под углом к скамье свидетелей. Старый судебный исполнитель пропел: - Заседание суда объявляется открытым, председательствует его честь Артур Ф. Хардести. Мал поднялся. Джейк Келлерман прошептал: - Как только старый хрыч попросит меня подойти, я предложу отсрочить суд на месяц, ссылаясь на ваши обязанности в большом жюри. Потом мы еще потребуем отсрочки, пока не соберется жюри, и тогда ваше дело в шляпе. А там уже будет не Хардести, а Гринберг. Мал сжал Келлерману локоть: - Джейк, постарайтесь это сделать. Келлерман шепнул чуть слышно: - Не волнуйтесь. Только молитесь, чтобы слухи, которые до меня дошли, оказались ложью. Судья Артур Ф. Хардести стукнул молотком: - Прошу адвокатов сторон подойти. Джейк Келлерман и адвокат Селесты подошли к кафедре и нагнулись к судье. Мал пытается уловить их разговор, но доносятся только обрывки фраз - Джейк с жаром что-то доказывает. Стук судейского молотка закончил тайное совещание. Келлерман вернулся вне себя от ярости. Хардести сказал: - Мистер Консидайн, просьба вашего адвоката о месячной отсрочке отклонена. Несмотря на ваши полицейские обязанности, вы, наверное, найдете время проконсультироваться с мистером Келлерманом. Стороны соберутся в этом зале через десять дней, в понедельник 22 января. Обе тяжущиеся стороны должны приготовить свои показания. Мистер Келлерман, мистер Каслбери, позаботьтесь, чтобы ваши свидетели знали об этой дате и представили все необходимые документы в качестве доказательств. Предварительное слушание объявляю оконченным. Судья еще раз стукнул молотком. Каслбери сразу увел Селесту и Стефана. Мальчик обернулся и помахал отцу. Мал вскинул руку с разведенными пальцами - символ победы, попытался улыбнуться и не смог. Миг - и сына уже не было. - Я слышал, что Каслбери узнал о вашем повышении и распсиховался. Говорят еще, что он подсунул больничные снимки Селесты одному из клерков Хардести, а тот рассказал судье. Мал, я сожалею и страшно зол. Я рассказажу Эллису, что наделал Каслбери, и позабочусь, чтобы этого сопляка вздули. Мал смотрел на то место, откуда сын помахал ему на прощание. - Ее вздуйте, Джейк. Смешайте ее с дерьмом. ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ Осматривая гостиную Эллиса Лоу, Базз прикидывает шансы. Двадцать против одного, что большое жюри вынесет обвинительное заключение многим уаесникам. Двадцать против одного - студии выпрут их по пункту об измене, и тимстеры в двадцать четыре часа подпишутся и займут их место. Если удастся уговорить Микки сделать ставку на жюри, он поставит больше и получит хорошую прибавку к деньгам Говарда. Потому что происходящее в маленьком командном пункте Лоу говорило, что красные покупают билеты в один конец. Кроме столов и стульев для служащих, вся мебель из дома вынесена и составлена на заднем дворе. Ящики с показаниями дружественных свидетелей стоят на камине, пробковая доска для докладов четырех следователей команды - Консидайна, Дадли Смита, Микса и Апшо - прикреплена у окна. Пачка опросных листов, подготовленных капитаном, - вопросы для каждого левого, врученные с подтверждением судебными исполнителями, - толстенная. Стопка отчетов о допросах Дадли в пять раз толще, чем у остальных. Он превратил в пресмыкающихся доносчиков четырнадцать бывших противников, собрав компромат более чем на сотню стукачей. Его собственные доклады занимают шесть страниц: Бенавидес драл свою сестру, Клэр де Хейвен - сидела на героиновой игле, и Рейнольде Лофтис - завсегдатай баров для гомиков, а остальное в его докладах просто приписки, чепуховина в сравнении с вкладом Мала и Дадли. Материалы Апшо занимают всего две страницы - выводы из услышанных разговоров и обработка Клэр. Их с пареньком попытки подавить коммунистический заговор оставляют желать лучшего. Вот столы с лотками "Входящие" и "Исходящие" для обмена информацией, столы для фото-свидетельств, которые собирает Безумный Эд Саттерли, и огромная картонная коробка для перекрестных свидетельств по именам, датам, политическим организациям и их резолюциям - комми, радикалов и им сочувствующих, обожающих матушку Россию и призывающих прикончить Соединенные Штаты не мытьем, так катаньем. И чуть не во всю стену - огромная схема заговора, козырный туз Эда Саттерли на большом жюри. В одной графе по горизонтали - члены мозгового треста УАЕС, в другой - названия прокоммунистических организаций, в которых они состоят; в вертикальных колонках - имена дружественных свидетелей сверху, их "обвинительная мощь", обозначенная звездочками, и от каждого имени проведены линии к деятелям мозгового треста и прокоммунистическим организациям. Звездочками обозначен день дачи показаний, в который, по оценке Саттерли, данный свидетель окажется эффективнее всего, исходя из максимальной ценности сообщаемых им даты, места и сути самого высказывания: кто из радикалов там присутствовал, что говорил и кто из отрекшихся красных там был и это слышал - сводящийс ума, ошеломляющий, колоссальный и абсолютно поразительный объем неопровержимых улик. И посреди всего этого Баззу видится Дэнни Апшо, топающий по дерьму, хотя сам по себе он - добрейшая душа. Базз вышел на заднюю веранду. Хорошо бы смыться отсюда под тем предлогом, что много часов занимался писаниной. За это время он тремя телефонными звонками прикрыл авантюру Одри с кражей денег. Первый звонок - Микки с изложением путаной истории о том, как один из игроков ободрал некого букмекера, который трахал его сестру, и потому не мог об этом сказать, но под конец заставил его раскошелиться на шесть штук, которые он и слямзил у Микки - т. е. именно ту сумму, какую прикарманила Одри. Второй звонок - Пити Скурасу, букмекеру, умеющему держать язык за зубами, который за тысячу наличными согласился сыграть роль влюбленного дурака, в конце концов вернувшего деньги боссу. Третий звонок был знакомому ростовщику: семь тысяч под двадцать процентов (8 400 долларов к 10 апреля) - для своей женщины, чтобы утешить ее за перенесенные переживания: на ее кровати он снес пол-лица Джину Найлзу. Дай бог, чтобы дальше было не хуже. Хвала Всевышнему за эту синекуру с коммунистическим заговором! Если они с его львицей не умрут от любовной страсти, то, даст бог, выживут. Но малыш Дэнни пока остается картой неизвестной масти, которую не знаешь, как разыграть. Прошло двенадцать часов, как он обыскал квартиру Найлза. Может быть, вернуться туда и постараться обставить все так, будто по какой-то причине Найлз решил поспешно скрыться. Сфабриковать улики? Может, когда полиция его хватится, Найлза сочтут агентом Драгны и похерят дело? Может, они заподозрят его в подрыве дома Микки? Или все-таки решат, что его завалили, и кинутся искать убийцу? В дальнем углу двора Базз увидел стоящую под дождем кушетку Эллиса Лоу (прокурор ставил дело наперед жизненных удобств) и рядом - Дадли Смита с Брюнингом. Солнце еще не зашло, и Дадли со смехом указывал на кушетку. С океана надвигались тучи. Замечай, примечай, мотай себе на ус, думал Базз. Надо быть таким, каким Мал советовал быть Дэнни. Быть полицейским. ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ Дэнни отпер дверь квартиры и зажег свет. Кровавая Р, стоявшая у него перед глазами после морга, сменилась видом его гостиной, как всегда прибранной и чистой. Но что-то в комнате было не так. Он внимательно, методично все осмотрел и понял: ковер возле журнального столика сбился, а он всегда при выходе его поправляет. Стал вспоминать, сделал он это сегодня утром? Помнил, как, стоя перед зеркалом в ванной, одевался под Теда Кругмана; помнил, как выходил с мыслями о Феликсе Гордине и звучавшими в ушах словами Консидайна "Нажми на него, Дэнни". Но поправлял он ногой ковер или нет, вспомнить не мог: наверное, Тедди К. не был таким аккуратистом. Все остальное в комнате было в полном порядке. ОН никак не мог проникнуть в квартиру полицейского... Дэнни вспомнил про материалы своего дела, кинулся к чулану в холле. Все было на месте, бумаги и фотоснимки лежали нетронутыми под свернутым ковролином, в том же виде, в каком он все и оставил. Осмотрел ванную, кухню, спальню - все на местах. Тогда он сел в кресло у телефона и стал листать только что купленную книгу: "Семейство куньих, физиология и повадки", которую он отыскал на полках книжного магазина Стэнли Роуза. Глава шестая, страница 59: Росомаха. Животное семейства куньих, весит 40--50 фунтов, ареал обитания - Канада, север тихоокеанского побережья и северо-восточные районы США. Самый свирепый хищник на земле, не имеющий себе равных. Не знает страха и может нападать на животных, много его больше и сильнее. Известны случаи, когда росомаха отгоняла медведей и пум от их добычи. Не выносит, когда другой поедает лакомую добычу, и часто нападает, чтобы завладеть остатками пиршества других животных. Росомаха обладает отличным пищеварением: ест, переваривает и испражняется быстро и потому постоянно голодна; обладает неуемным аппетитом, вполне совместимым с ее свирепостью. Вся жизнь этих зверей состоит в том, чтобы убивать, жрать и временами спариваться с представителями своей породы. Р Р Р Р Р Р Р Р Росомаха. Альтер эго - "Другое я" - плотоядного и ненасытного убийцы, грызущего свою жертву, пожирающего, насилующего, удовлетворяющего свой неутолимый голод - сексуальный и эмоциональный. "Другое я" человека, полностью перевоплотившегося в откровенно кровожадного хищника, принявшего облик зверя для отмщения за содеянное ему зло особо изощренным зверством; так он воссоздает то, что ему пришлось вытерпеть самому. Дэнни открыл иллюстрации в конце книги, вырвал три изображения росомахи, вынул из своего досье снимки кровавых картин на стенах дома 2307, сделал коллаж и повесил над кроватью. Страшного зверя он поместил в середине, зажег торшер, отошел на шаг, стал смотреть и думать. Брюхатый и косолапый зверь с бусинками глаз, густой коричневой шерстью, хорошо защищающей от мороза. Небольшой хвост, короткое заостренное рыло, длинные когти, оскаленные в объектив большие и острые зубы. Безобразное дитя, знающее, что у него отталкивающий вид, и настроенное причинять зло тем, кто сделал его таким. Когда зверь и вид кровавой квартиры совместились, мелькнула мысль: убийцу каким-то образом изуродовали или он считал себя изуродованным; раз видевшие его никаких изъянов на лице не замечали, его уродство могло быть скрыто одеждой. Убийца считал себя уродом и связывал свое уродство с сексом: вот почему лицо Оджи Дуарте было порезано до костей, а в рот вставлен пенис. И еще одна догадка, чисто интуитивная, но очень дельная, пришла на ум: ОН знал молодого вора с обожженным лицом, который сам был слишком юн для подозреваемого убийцы. Обезображивая жертвы, ОН стимулировал себя и находил сексуальное удовлетворение - вот откуда порезы на лице Дуарте. Сведения о нападении с палкой зутера выуживаются по всем полицейским участкам города; Дэнни поручит Шортеллу начать обзванивать всех любителей животных, ловцов и поставщиков животных в зоопарки, сочетать их опрос с опросом дантистов, и пошло-поехало. Взломщик, любитель джаза, торговец героином, протезист, угонщик машин, знаток животных, гомосексуалист и ревностный поклонник мужчин-проституток. Соединить все это в одно и искать, искать в полицейских рапортах и ждать, пока всплывет дантист, который скажет: "Да, знаю такого человека". Вот где будет конец их поиска. Дэнни записал последние соображения, думая о Брюнинге, который морочил ему голову насчет наблюдения за Дуарте и который наверняка брешет насчет остальных "хвостов". Единственная причина такого отношения Брюнинга - это посмеяться над ним: ублажить его якобы помощью в деле раскрытия убийств, чтобы он прилежнее пахал на Дадли Смита в его крестовом походе против комми. Шортелл уже звонил остальным троим, предупредил их об опасности и пытался поговорить с ними. Джек был единственным, на кого он мог положиться, он один способен достучаться до "мальчиков" Дадли и выяснить, велось ли вообще наблюдение за остальными тремя "друзьями" Гордина. А сам Дэнни продолжал торчать у агентства Гордина, записывать новые автомобильные номера, отслеживать новые потенциальные жертвы, надеяться получить новую информацию и стараться подловить Гордина, когда тот будет один, чтобы слегка на него нажать. Но пока стоянка у агентства пустовала, сам сутенер не показывался, и никакого движения возле его дверей не происходило. Дождь, наверное, мешал его "друзьям" и "клиентам". Дэнни вынужден был прервать наблюдение и ехать на свидание с Клэр де Хейвен. О дверь что-то стукнуло - мальчишка-разносчик принес вечернюю "Ивнинг геральд". Дэнни вышел, подобрал газету, просмотрел заголовки на первой полосе про Трумэна и торговые эмбарго, открыл следующую страницу, нет ли там чего насчет его дела. Пробежал глазами - ничего нет. Его внимание привлекла лишь маленькая заметка в нижнем правом углу. Самоубийство адвоката: Чарлз Хартшорн самоотверженно служил как высшему обществу, так и обездоленным. Сегодня утром в гостиной собственного дома в Хэнкок-парке было обнаружено тело Чарлза Э.(Эдин-гтона) Хартшорна, 52 лет, видного адвоката, занимавшегося гражданскими делами, очевидно покончившего с собой. Тело обнаружила его дочь Бетси, 24 лет, вернувшаяся из поездки, которая рассказала нашему корреспонденту Биво Минзу: "Папа был в подавленном настроении. К нему приходил один человек, и папа был уверен, что это связано с расследованием большого жюри, о котором он слышал. Ему часто докучали разговорами из-за того, что вызвался работать на Комитет защиты Сонной Лагуны, им казалось странным, что богатый человек хотел помочь бедным мексиканцам". Лейтенант Уолтер Редин из участка полиции Уилшира сообщил: "Это определенно самоубийство. Никаких записок, никаких следов борьбы. Хартшорн взял веревку, закинул за балку на потолке, и готово. Ужасно, что в петле его обнаружила собственная дочь". Хартшорн был главным партнером фирмы "Хартшорн, Уэлборн и Хэйес", у него остались дочь Бетси и жена Маргарет, 49 лет. О дне и времени похорон будет сообщено позднее. Дэнни отложил газету, как громом пораженный. Хартшорн в 41 году был объектом шантажа Дуарте; Феликс Гордин говорил, что он посещал его вечеринки и был "несчастлив в любви и политике". Дэнни и в голову не приходило допросить Хартшорна по трем причинам: он не подходил под описания убийцы; его шантажировали девять лет назад; сержант Фрэнк Скейкел, занимавшийся этим делом, говорил, что Хартшорн не желал обсуждать этот индицент с полицией, ссылаясь на прецеденты. Хартшорн был просто одним из имен в деле - именем, которое выводило на Феликса Гордина. Адвокат, кажется, ни в чем замешан не был, и, если бы не брошенное Гордином в разговоре слово "политика" , что-либо заподозрить было бы трудно. Не упоминался Хартшорн и в бумагах подготовки большого жюри, несмотря на то что особый упор был сделан на важность сведений о Сонной Лагуне. И тем не менее кто-то из команды большого жюри его допрашивал. Дэнни позвонил Консидайну в управление окружного прокурора, там никто не отвечал. Он набрал номер дома Эллиса Лоу. Три гудка и голос: - Да? Кто это? - Оклахомский говорок в нос Баз-за Микса. - Помшерифа Апшо. Мал там? - Нет, помшерифа. Это Микс. Что-нибудь надо? Говорил он вполне доброжелательно. - Вы не знаете, кто-нибудь допрашивал адвоката Чарлза Хартшорна? - Я допрашивал. На прошлой неделе. А что? - Только что узнал из газеты, что он покончил с собой. Долгое молчание, тяжелый вздох и наконец: - Кто бы мог подумать. - В каком смысле? - Да ни в каком, старина. Он что, по твоему делу идет? - Да. Как вы догадались? - Знаешь, когда я взял его, он подумал, что я из убойного отдела, а парня, который его шантажировал, обещая обнародовать то, что он - голубой, буквально накануне прикончили. Это было, как раз когда тебя подключили к нам, и, помнится, в газетах что-то писали об этом придурке Линденоре. Я служил в полиции много лет: за этим Хартшорном не было ничего, кроме того что он любил мальчиков, поэтому я тебе ничего о нем не сказал. Он был вне подозрений. - Микс, все равно лучше бы вы мне сказали. - Апшо, ты мне помог с этим старым педрилой. Я - твой должник, потому как сперва мне пришлось его помять, ну а потом я ему пообещал, что убойные следователи к нему не явятся. Да этот бедолага и мухи б не убил. - Вот черт! А с какой стати вы вообще ходили к нему? Потому что он связан с Комитетом защиты Сонной Лагуны? - Нет. Я собирал компромат на комми и знал, что Хартшорн в 44 году был задержан вместе с Лофти-сом в баре в Санта-Монике, где собирались педы. Я хотел узнать, не смогу ли получить от него что-то стоящее на Лофтиса. Дэнни прижал трубку к груди, чтобы Микс не слышал его тяжелого дыхания. Он мысленно проиграл услышанное. А если так оно и было... ...Рейнольде Лофтис был высокий, седой, средних лет. ...Он был связан с Чарлзом Хартшорном, который покончил с собой, а Хартшорн был объектом шантажа со стороны Дуэйна Линденора, жертвы номер три. ...Где-то в начале 40-х он был любовником Чаза Майнира, а в документах психиатра для большого жюри Сэмми Бенавидес упоминает "блядь" Чаза, покупавшего секс-партнера на "вечеринках с мальчиками" - по-видимому, имелась в виду служба знакомств Феликса Гордина, нанимавшего впоследствии, зверски убитых Джорджа Уилтси и Оджи Дуарте. ...Вчера вечером в негритянском квартале Клэр де Хейвен страшно нервничала; убийца оттуда увез Гойнза, а торговец наркотой в клубе "Зомби" подошел к ней, как к старой знакомой. Она избавилась от него, но в команде большого жюри ее знают как бывшую наркоманку. Не она ли покупала дозу, которой был убит Марти Гойнз? Дэнни поднял трубку телефона к уху и услышал Микса на другом конце провода: - Парень, ты слушаешь? Где ты, старина? Дэнни не без труда произнес: - Да, слушаю. - Ты что-то еще хочешь мне сказать? - Да... Нет... черт, не знаю. Воцарилась тишина. Дэнни смотрел на изображение росомахи на стене. Микс спросил: - Помшерифа, не хочешь ли ты сказать, что подозреваешь в убийстве Лофтиса? - Может быть. Очень может быть. Он подходит под описания убийцы... идеально подходит. Базз Микс охнул и выматерился. Дэнни положил трубку, думая, что готов прикончить Рейнольдса Лофтиса... И сделал бы это с удовольствием. Кругман - Апшо - снова Кругман, а на деле просто коп убойного отдела. Дэнни ехал на Беверли-Хиллз уже без оглядки на преследование. В уме проплывали видения: Рейнольде Лофтис, кромсающий жертвы, в облике росомахи; дом 2307, тела Оджи Дуарте, красивое лицо Лофтиса в запекшейся крови... Чтобы отогнать от себя кошмары, Дэнни бестолково переключал скорости. Подъехав к дому Клэр, он увидел, что везде горит свет, будто хозяева намеренно показывали: смотрите, нам нечего прятать. Подойдя к двери, Дэнни увидел записку: "Тед, вернусь через несколько минут. Будь как дома. К.". Значит, "нечего прятать". Дэнни открыл дверь, вошел в гостиную и увидел у стены возле лестницы письменный стол. Возле стола - торшер, на столе - разложенные бумаги, на них - кожаный портфель. Как неоновая реклама - "Нам нечего прятать!". Дэнни подошел, открыл портфель. Сразу увидел папку с отпечатанной на машинке надписью: ПРОТОКОЛЫ ЗАСЕДАНИЯ ИСПОЛНИТЕЛЬНОГО КОМИТЕТА УАЕС, 1950 Г. Дэнни открыл первую страницу. Четкий машинописный текст: заседание и вечеринка 31.12.49. Присутствовали - личные росписи: К. де Хейвен, М. Зифкин, Р. Лофтис, С. Бенавидес, М. Лопес и одна подпись зачеркнута - нечитаемо. Повестка дня: пикетирование, отчет секретаря, отчет казначея и вопрос о целесообразности найма частного детектива для выявления пикетчиков-тимстеров с криминальным прошлым. Заседание началось в 11 вечера и закончилось в 6:00 утра. Смысл указания времени заставил Дэнни вздрогнуть: журнал протоколов мог быть специально составлен для обеспечения алиби Рейнольдса Лофтиса: он был тут, когда был захвачен и убит Марти Гойнз, а в протоколах заседания ничего подрывного и криминального. Слишком явно: нам нечего прятать. Дэнни пролистал журнал далее - до 04.01.50. Отмечено присутствие тех же людей в тот промежуток времени, когда были убиты Уилтси и Линденор, снова зачеркнуто имя, снова ничего не значащие вопросы повестки дня. А прошлую ночь, когда убили Оджи Дуарте, Лофтис провел с Клэр. Надо узнать у Леймана, когда предположительно наступила смерть. Прекрасное групповое алиби. Лофтис - это не ОН, если только не весь мозговой трест стоит за убийствами, что просто нелепо. Дэнни перестал ломать голову, засунул журнал на место, сунул трясущиеся руки в карманы кожаной куртки. Слишком уж явно демонстрировалось, что прятать нечего, и в самом деле прятать было нечего, и никто из мозгового треста не подозревал в нем копа из убойного отдела; Лофтис мог подделать подпись, но его пятикратно подтвержденное алиби несокрушимо выстоит в любом суде, даже если участники подтверждающих алиби заседаний являются предателями-комми, это ничего не значит. Разберись в своих делах как следует, разберись, кто есть кто, и будь полицейским. В доме становилось жарко. Дэнни скинул куртку, повесил ее на вешалку, вернулся в гостиную и сделал вид, что рассматривает плакат кинофильма "Буря над Ленинградом". Плакат напомнил ему о дурацких уловках, к которым он вынужден прибегать с Карен Хилтшер: не забыть бы поощрить ее за молчание о доме 1307. И тут он услышал: - Тед, как жизнь, старина? ОН. Дэнни обернулся. Рейнольде Лофтис и Клэр снимали свои плащи в передней. Она выглядела смущенной, он же был хорош - словно английский аристократ на лисьей охоте. - Привет. Рад вас видеть. У меня плохие новости. Клэр протянула: "О-о!", а Лофтис потер ладони и подышал на них. - Внимаем - что за новость? Дэнни шагнул к ним - посмотрим, как они отреагируют. - Узнал из газет. Адвокат по имени Чарлз Хартшорн, покончил с собой. Пишут, что он работал с Комитетом защиты Сонной Лагуны, и похоже, что его преследовали копы из прокуратуры. Фашисты! Никакой реакции. Клэр чистит щеткой свой плащ. - Мы слышали. Чарли был хорошим другом нашего дела. Лофтис немного напрягся, но совсем чуть-чуть, видимо, потому, что они с адвокатом занимались сексом. - Большое жюри пошло ко дну, но вместе с ним потонул Чарли. Он был человеком слабым, но добрым, такие становятся легкой добычей для фашистов. Дэнни сразу понял: Лофтис говорит о себе, он сам слаб, в Клэр его сила. Он подошел к Лофтису вплотную и сказал в лоб: - Видел бульварный листок, где пишут, что Хартшорна допрашивали в связи с серией убийств. О каких-то диких случаях убийств на почве гомосексуализма. Лофтис повернулся к нему спиной, смущенно и притворно закашлявшись. Клэр ему подыграла: спрятав лицо, наклонилась к нему и пробормотала: - С твоим бронхитом это тебе ни к чему. Дэнни продолжал стоять рядом и представлял себе то, что было скрыто от глаз: Клэр мужественно поддерживала своего жениха, а Лофтис, актер, знающий, что по лицу можно прочитать все, старательно прятал его. Дэнни прошел на кухню и налил в стакан воды из-под крана - пусть пока оправятся. Неспешно вернулся - они вели себя как ни в чем не бывало: Клэр курила, а Лофтис стоял, опершись на перила лестницы, смущенный, джентльмен с юга, стыдящийся своего неприлично громкого кашля. - Бедный Чарли. Он иногда любил участвовать в вакханалиях, и власть предержащие за это его с радостью распяли бы. Дэнни подал ему стакан с водой. - Они распнут кого хочешь и за что угодно. Жаль, конечно, Хартшорна, но что касается меня, то я предпочитаю женщин. Лофтис выпил воды, взял свой плащ и подмигнул: - Я тоже. - Поцеловал Клэр в щеку и вышел вон. - Опять нам не везет, - начал Дэнни. - И вчера как-то не сложилось, и сегодня - эта история с вашим другом Чарли. Клэр бросила свою сумочку на стол, где лежал журнал с протоколами заседаний, - нарочито небрежно. Брошенный ей украдкой взгляд, о-очень внимательный, выдавал, что эту показуху она устроила специально для него, чтобы продемонстрировать алиби Лофтиса. Впрочем, они не могли знать, кто он на самом деле. Кто есть кто, кто кого и что знает - все снова перепуталось; Дэнни отбросил эти мысли и подмигнул: - Давай никуда не поедем, а? - Я и хотела это предложить. Хочешь посмотреть кино? - У тебя есть телевизор? - Нет, глупенький. У меня есть комната для просмотра фильмов. Дэнни смущенно улыбнулся - пролетарий Тед восхищен жизнью Голливуда. Клэр взяла его за руку и провела через кухню в комнату, заставленную шкафами с книгами. На одной стене был экран, напротив него - длинный кожаный диван, за диваном - на треноге кинопроектор со вставленной пленкой. Дэнни сел на диван; Клэр щелкнула выключателями, убавила освещение и прижалась к нему, поджав ноги под юбку. Экран засветился, кино началось. Испытательная таблица. Постепенно возникает черно-белое изображение, пышная блондинка и мексиканец с прической "утиный хвост" раздеваются. Фоном - комната в мотеле: кровать, потрескавшаяся оштукатуренная стена, лампа под абажуром-сомбреро, на двери туалета плакат с боем быков. По всему - дешевая порнуха. Дэнни почувствовал, как рука Клэр стала блуждать по его телу. Блондинка закатила глаза: она только что увидела член своего партнера - огромный, с прожилками, изогнутый посредине как прут лозоискателя. Она склонилась перед ним, встала на колени и начала сосать... Камера задержалась на рубцах от прыщей на ее коже и на следах от иглы на его руках. Потом он задергался, вынул член из ее рта и кончил. Дэнни отвернулся; рука Клэр легла ему на бедро. Дэнни вздрогнул и напрягся; Клэр проводила пальцем по его ляжке, все ближе и ближе подбираясь к паху. Наркоман на экране драл прыщавую девку раком, процесс пенетрации крупным планом. У Дэнни заурчало в животе, хуже, чем от выпитой натощак бутылки. Рука Клэр продолжала наступление; Дэнни съежился, будто под ледяным душем. Блондинка и мексиканец самозабвенно трахались; Клэр продолжала массаж, но внутри у Дэнни все словно онемело. Он почувствовал, что мышцы сводит судорога, схватил руку Клэр и прижал ее к колену, как тогда в джаз-клубе. Клэр отодвинулась. Фильм закончился крупным планом поцелуя взасос блондинки и мексиканца. Лента соскочила с ведущего валика. Клэр поднялась, зажгла свет и вставила новую ленту. Дэнни расслабился, попытавшись придать телу беззаботность Теда Кругмана: вытянутые ноги одна на другой, сцепленные руки на затылке. Клэр повернулась и сказала: - Я приготовила это на потом, но думаю, нам подойдет и сейчас. Дэнни подмигнул - Тед-сердцеед, а голова у него раскалывалась. Клэр включила проектор и выключила свет; села рядом и снова прижалась к Дэнни. Началась вторая половина сдвоенного сеанса. Ни музыки, ни титров, ни субтитров, как в старом немом кино, просто темный экран и слабые блики от бегущей ленты. В углах экрана посветлело, темная тень стала обретать форму, и в фокусе появилась голова питбуля в маске. Собака лязгнула на камеру клыками, экран снова почернел, потом темнота постепенно сменилась белым. Дэнни вспомнил собаковода и его рассказ о том, как люди из Голливуда покупали у него питбулей для киносъемок; потом на ум пришли мужчины в масках в доме Феликса Гордина. Тут Дэнни поймал себя на том, что сидит с закрытыми глазами, затаив дыхание - так лучше думается о ведомом, сказанном и солганном. Открыл глаза - на экране собаки рвали друг друга на части, на черно-белое изображение брызнули сюрреалистические узоры в красном цвете, мультипликация исчезла, и кровь приняла свой естественный цвет; экран посерел, потом стал ярко-красным. Дэнни подумалось, что Уолт Дисней сошел с ума, и в ответ на его мысль на экране появился злобно-безобразный Дональд Дак с оперенным фаллосом, свисающим до перепончатых лап. Мультяшный персонаж прыгает вокруг собак в бессильной ярости, как и полагается Дональду Даку. Клэр смеется. Дэнни наблюдает, как собаки кружатся и нападают, как темный пес хватает пятнистого за бок и впивается в него клыками. Убийца, думает Дэнни, кто бы он ни был, мог обезуметь от этой картины. Черный экран; Дэнни почувствовал легкое головокружение от долго сдерживаемого дыхания и ощутил на себе взгляд Клэр. Пошла пленка в цвете, два обнаженных мужчины вертелись, как только что крутились собаки, тянулись друг к другу ртами, соединились в позе "69", камера отъехала и Феликс Гордин в красном костюме дьявола принялся скакать и резвиться. У Дэнни стало твердеть в паху; рука Клэр была уже там, будто она знала, что так будет. Дэнни напрягся, пытался закрыть глаза - и не смог, продолжал смотреть. Новый кадр: Красавчик Кристофер, голый, нацелился торчащим членом в объектив, закрыв практически весь экран, как гигантский таран, а белые края экрана походили на губы и зубы, застывшие в трупном окоченении... Дэнни вскочил, стрелой вылетел в гостиную, отыскал ванную и запер дверь. Прошли судороги, усмиренные причитанием: БУДЬ ПОЛИЦЕЙСКИМ... БУДЬ ПОЛИЦЕЙСКИМ... БУДЬ ПОЛИЦЕЙСКИМ... Заставил себя думать трезво. Открыл аптечку и тут же получил новые улики: лекарственный пузырек с секо-барбиталом - билет на тот свет Уилтси и Линденора в маленькой капсуле. Это были снотворные пилюли Рейнольдса Лофтиса, выписанные ему 14.11.49 врачом Д. Уолтроу. Просмотрев полки с мазями, кремами и разными таблетками, ничего другого не нашел. Рядом с душевой кабинкой заметил еще одну дверь. Она была приоткрыта. Открыл ее и оказался в маленькой, уютно обставленной комнатке: опять книжные шкафы, кресла возле кожаного дивана и еще один письменный стол с разбросанными бумагами. Посмотрел листки - это был отпечатанный на ротапринте сценарий с пометками на полях от руки. Выдвинул ящик стола - стопка именной почтовой бумаги Клэр де Хейвен, конверты, марки и старый кожаный бумажник. Заглянув в отделения, обнаружил просроченные документы Рейнольдса Лофтиса: читательский билет, членские билеты радикальных организаций, водительское удостоверение 36 года с приколотой сзади медицинской карточкой для неотложки: аллергия на пенициллин, легкая форма хронического бронхита, группа крови 0+. ОН? Дэнни задвинул ящики, отпер дверь ванной и медленно вернулся в просмотровую комнату. Свет был включен, экран - пуст, Клэр, сидевшая на диване, встретила его словами: - Не думала, что такой крепкий парень - и вдруг такой чувствительный. Дэнни сел рядом, их ноги соприкоснулись, Клэр отодвинулась, потом придвинулась. "Знает - пет, не знает?" - думал Дэнни. Потом сказал: - Я не слишком большой эстет. Клэр приложила теплую руку к его щеке; ее лицо оставалось холодным. - Вот как? Все мои партийные друзья в Нью-Йорке просто без ума от "новой драмы", театра кабуки и подобных вещей. Эти фильмы тебе не напоминают Кокто, только в них больше юмора? Кто такой Кокто, Дэнни не знал. - Кокто меня никогда не волновал. Как Сальвадор Дали и ему подобные. Я простой обыватель с Лонг-Айленда. Клэр продолжала его гладить. Ему было тепло, но вчерашней страстной нежности у нее уже не ощущалось: - Девочкой я проводила лето в Истхемптоне. Там было очень хорошо. Дэнни рассмеялся, довольный, что внимательно прочел туристскую брошюру Консидайна: - Хантингтон - это совсем не Истхемптон, милая. Это "милая" неприятно удивило Клэр, она убрала было руку, но потом снова стала поглаживать Дэнни. Он спросил: - Кто снимал эти фильмы? - Блестящий режиссер - Поль Дионей. - Специально для близких друзей? - С чего ты взял? - Это же порнография. Такое в кинотеатрах не покажешь. Это же противозаконно. - Ты судишь так резко, как будто уважаешь буржуазные законы, которые ограничивают свободу художника. - Это ужасно. Что это за мужчина, который от этого получает удовольствие! - Почему обязательно мужчина? Я - женщина и ставлю высоко такое искусство. Ты совершенно зашорен в своих взглядах, Тед. Для человека нашего движения это плохо. Кроме того, я знаю, это тебя возбудило. - Неправда. Клэр рассмеялась: - Ну зачем лукавить? Скажи, что тебе хочется? Что ты хочешь делать со мной? Она хочет трахать его, чтобы все выведать, значит, она знает, значит... Дэнни решил поддержать игру, стал целовать ее в шею, в щеки. Клэр глубоко задышала, притворно, словно девочка на подиуме клуба Ларго, делающая вид, что, обнажаясь, входит в экстаз. Стала трогать его спину, грудь, плечи, массировать их, казалось, что она сдерживается, чтобы не переборщить в своем обмане. Он пытался поцеловать ее в губы, но они оставались плотно сомкнутыми. Клэр просунула ему руку между ног, но там все было холодно и вяло, а от ее прикосновения стало только хуже. Дэнни чувствовал скованность во всем теле. Клэр завела руки за спину и одним движением скинула свитер вместе с лифчиком. Груди у нее были в веснушках и старческих пятнышках, похожих на раковые, левая была больше, как-то странно свисала, а соски были темными, плоскими и окружены морщинистой кожей. У Дэнни мелькнула мысль о предателях и мексиканцах, сосавших их. Клэр прошептала: - Иди ко мне, детка. - И она стала гладить свои груди у него перед лицом: убаюкивала, хотела по-матерински выведать все, что знает, кого знает и в чем солгал. Дэнни закрыл глаза, но ничего не получалось. В голове роились мысли о мальчиках, о Тиме, о НЕМ, и ничего не получалось... - Сердцеед? О Тедди, и как тебе удался такой розыгрыш? Дэнни оттолкнул ее, выскочил из дома, хлопнув дверью, и поехал домой, думая дорогой: НЕ МОЖЕТ ОНА ЗНАТЬ, КТО Я. Приехав, он сразу взял свою копию материалов для большого жюри и стал их листать, чтобы найти тому подтверждение. Вот: "Хуан Дуарте - мозговой трест УАЕС, статист и рабочий сцены студии "Вэрай-эти интернэшнл пикчерз". Сразу всплыл образ Оджи Дуарте в морге, с зажатым во рту собственным пенисом, за ним - три мекса на съемках "Окровавленного томагавка", где он разговаривал с коллегой Дуэйна Линденора; за ними - Норман Костенц, снимающий его после драки в линии пикета. Лица, лица, лица и два последних: мекс, так странно на него посмотревший в морге, должно быть родственник Оджи Дуарте, и один из актеров той съемочной группы Хуан Дуарте, комми, латинос, актер и рабочий сцены, - один и тот же человек. В журнале протоколов заседаний вычеркнуто было его имя. Стало быть, он видел снимки Костенца и сказал Клэр и Лофтису, что Тед Кругман - это полицейский сыщик, осматривавший труп Оджи. Значит, журнал - поддельное алиби. Значит, те фильмы были проверкой его реакций и средством выведать у него, что он знает. Значит, Красная Сука пыталась сделать с ним то, что Консидайн хотел, чтобы он сделал с ней. ЗНАЧИТ, ОНИ ЗНАЮТ, КТО ОН ТАКОЙ. Дэнни подошел к полке над холодильником, где пряталась личность помшерифа Д. Апшо. Взял оттуда свой жетон и наручники, пристегнул их к поясу и вынул из кобуры револьвер 45-го калибра. ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ Тад Грин, начальник оперативного управления, шеф всех сыщиков, сначала кивнул Малу, потом Дадли Смиту: - Джентльмены, я вынужден был вас пригласить так рано по срочному делу. Все, что я вам скажу, ни сейчас, ни впредь не должно выйти за пределы этих стен. Мал посмотрел на Грина. Он редко выглядел мрачным, сейчас же словно был на похоронах: - В чем дело, сэр? Грин закурил: - Дожди вызвали в горах оползни, и на подъездной дороге, ведущей к голливудскому знаку, нашли труп. Им оказался сержант Найлз из голливудского отряда. Я тут вызвал доктора Леймана, и он извлек из черепной коробки две пули 38-го калибра. Пули от револьвера "Айвер-Джонсон", который, как вы знаете, официально состоит на вооружении полиции города и округа. Последний раз Найлза видели позавчера в голливудском участке, где он ввязался в драку с вашим товарищем по делу большого жюри помощником шерифа Дэниелом Апшо. Вы оба работаете с Апшо, и я вызвал вас, чтобы узнать ваше мнение. Мал, вы первый. Мал, оправившись от шока, заставил себя сначала подумать, потом - говорить: - Сэр, Апшо не способен убить человека - вот мое мнение. Позапрошлой ночью я сделал ему выговор за драку с Найлзом, и он воспринял его как полагается настоящему копу. Апшо не скрывал своего удовлетворения в связи с тем, что Найлз был снят с дела. Кроме того, было всем известно, что Найлз был по уши замаран в истории с Брендой Аллен. Я слышал также, что он служит сборщиком подати у Джека Драгны, и хотел бы поговорить с Джеком и Микки, прежде чем обвинить в убийстве коллегу. Грин кивнул головой: - Лейтенант Смит. - Сэр, я не могу согласиться с капитаном Консидайном. Сержант Майк Брюнинг, который также работает по этому делу с Апшо, говорил мне, что Найлз боится этого парня и убежден, что при сборе улик тот вторгся в пределы юрисдикции городской полиции. Найлз говорил Брюнингу, что Апшо лжет относительно того, как он добыл сведения по второй и третьей жертве, и что он намерен выдвинуть против Апшо обвинения. Больше того, Найлз был убежден, что у Апшо существует "пунктик" по поводу этих гомосексуальных убийств, поэтому он и обозвал Апшо педерастом, что и стало причиной их драки. Мой осведомитель сообщил, что есть свидетели того, что Апшо угрожал известному сутенеру-гомосексуалисту Феликсу Гордину, который щедро оплачивает услуги работников центрального управления шерифа. Гордин говорил моему осведомителю, что Апшо сумасшедший и одержим идеей раскрытия какого-то заговора гомосексуалистов, пробовал его шантажировать, угрожая сообщить о нем в газеты, и требовал сведений, которых, как утверждает Гордин, просто не существует. Это обвинение насторожило Мала: - Кто ваш информатор, Дадли? И почему вас и Брюнинга так сильно волнует Апшо? Дадли по-акульи осклабился: - Мне бы не хотелось, чтобы нестабильное и необузданное поведение этого паренька стало препятствием в нашей работе на большое жюри. И, как и вы, я не имею привычки разглашать имена своих осведомителей. - Понимаю. Но вы очерняете своего сослуживца. А этого человека я считаю преданным и блестящим молодым полицейским. - Я от многих слышал, что вы пристрастны в вопросах, касающихся ваших оперативников, Мал. Особенно теперь, когда вы стали капитаном. Я лично считаю, что Апшо способен на убийство. Грубое насилие всегда свойственно людям слабым. Малу подумалось, что, в подходящем настроении и перебрав виски, малыш, пожалуй, может кого-то пристрелить - и вполне хладнокровно. Он сказал: - Шеф, Дадли говорит убедительно, но я все равно не верю, что Апшо мог такое сделать. Грин загасил сигарету: - Вы оба слишком пристрастны. Я привлеку к делу офицера без предубеждений. ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ Звонил телефон. Дэнни в полусне потянулся к тумбочке, потом понял, что он уснул на полу. Он встал и пошлепал к аппарату, спотыкаясь о пустые бутылки и разбросанные папки: - Да. Джек? - Это я, - раздался голос Шортелла. - Слушаешь? - Давай. - Первое. Слежка Брюнинга - липа. Я заглянул к старому приятелю в городском управлении, посмотрел рабочие табели людей Дадли: они полностью загружены своей обычной работой. Искал Джина Найлза, думал его умаслить и узнать что-нибудь от него, но этот придурок куда-то провалился. Городские шарили в районе, где было найдено тело Дуарте; получили сигнал и бросили туда новичков из центральных участков. Пока ничего нет. Док Лейман сам рыщет в поисках малейших следов, хочет провести системную экспертизу по Дуарте и включить случай в свой новый учебник. Боится, что дожди все смоют, но все-таки пытается что-то найти. Вскрытие показало то же, что и в трех предыдущих случаях: усыплен, задушен, изувечен уже мертвым. Звонил остальным троим по твоему списку, они ненадолго уехали, чтобы переждать, пока все уляжется. Дэнни, ты знал этого Хартшорна, который покончил с собой? - Да, только пока не ясно, связан он с нашим делом или нет. - Так вот: я был в участке Уилшира и посмотрел рапорт. Все чисто - никто к нему в дом не проникал, никаких следов борьбы. Дочь Хартшорна говорит, что папаша был сильно расстроен из-за большого жюри. Дэнни вспомнил сцену в доме де Хейвен и занервничал: она знает, все они знают - нет больше Теда Кругмана: - Джек, свежего нет ничего? - Есть кое-что. Весь вечер я занимался росомахой и вышел на одного старика. Томас Кормиер - по буквам: К-О-Р-М-И-Е-Р. Любитель-натуралист, личность выдающаяся, можно сказать. Живет на Банкер-Хилл и держит зверюшек породы куньих, которых у него берут на разные шоу и киносъемки. Так у него в клетках живет куча этих самых росомах - заметь, содержит их по отдельности. Ничего подобного во всем городе больше нет. Так вот, слушай дальше. Заскочил я вчера в твой участок к приятелю, его туда перевели недавно. И слышу, что телефонистка клепает на тебя дежурному сержанту. Я подъехал к ней, то да се, она и говорит, что замучилась с твоими заданиями, что ты просто эксплуатируешь ее, и показывает список стоматологов, которых она должна обзванивать. По описанию убийцы ничего нет, а вот по звериным зубам - интересно: мастерская одного протезиста в районе Беверли и Бодри. Там делают зубы для таксидермистов, и это единственное место, где работают с настоящими зубами, а не пластмассой. Выходит, есть и такое. А это всего в семи кварталах от Томаса Кормиера, его адрес - Саут Коронделет, 343. Свежее и зубастое! - Бегу, - сказал Дэнни и повесил трубку. Решил погодить с наездом на Феликса Гордина, собрал и спрятал свои документы, привел в порядок и полностью экипировался. Полицейский Дэниел Т. Апшо: удостоверение - в карман, жетон - на грудь, пушку - в кобуру, сам - за руль, и - на Банкер-стрит. Тед Кругман умер и похоронен. Саут Коронделет, номер 343; особняк в викторианском стиле с покатой крышей и фронтоном. С одной стороны дома пустырь, с другой - крутой и живописный, прямо с открытки, склон горы Эйнджелз Флайт. Дэнни остановился перед входом и сразу услышал звериный вой. Он пошел на звуки и попал во двор. Здесь ступенями поднимались по склону Г-образные постройки с рифлеными оцинкованными крышами. Спереди постройки были закрыты прочной стальной сеткой, а на высокой дощатой стенке установлен похожий на генератор механизм. Во дворе воняло звериной мочей и дерьмом. - Сильный запашок, сержант? Дэнни обернулся. Старик в рабочем костюме и высоких сапогах шел к нему с дымящейся сигарой в руке, аромат которой мешался с вонью и делал ее особенно нестерпимой. Он улыбался - к зловонным испарениям добавился еще и дурной запах изо рта: - Вы из службы наблюдения за содержанием животных или здравоохранения? Дэнни вдруг ощутил, что солнце печет вовсю. От вони клеток, накладывающейся на последствия вчерашних возлияний, ему стало нехорошо: - Я детектив убойного отела управления шерифа. Вы - Томас Кормиер? - Совершенно верно, только я никого не убивал и с убийцами дела не имею. Есть у меня несколько убийц из семейства куньих, но они убивают только грызунов, которыми я их кормлю. Если это преступление, то свою вину признаю. Мои звери живут в неволе, так что если они слишком шумят, то эту музыку заказываю и оплачиваю я. На чокнутого вроде не похож, подумал Дэнни и сказал: - Мистер Кормиер, я слышал, что вы знаток росомах. - Святая правда. У меня их целых одиннадцать. У меня и маленькая холодильная установка есть - создаю им прохладу, как они любят. Дэнни почувствовал, что сейчас задохнется от вони, исходящей из клеток и рта старика: - Вот поэтому я здесь, мистер Кормиер. Начиная с Нового года и по сегодняшний день убиты четыре человека. Их сначала убил, а потом грыз трупы человек с вставной челюстью из зубов росомахи. В нескольких кварталах от вашего дома есть единственная в городе зубопротезная мастерская, где работают с настоящими зубами зверей. Я подумал, это совпадение не случайно, и надеюсь на вашу помощь. Томас Кормиер загасил сигару и сунул ее в карман: - Ничего более удивительного не слышал за всю свою жизнь на этой планете, а началась она аж в 1897 году. Что еще вы можете рассказать об этом убийце? - Высокого роста, средних лет, седой. Вхож в мир джаз-музыкантов, имеет доступ к героину, водит компанию с гомосексуалистами. - Тут он остановился, подумав о Рейнольдсе Лофтисе: не упустил ли он что-то важное. - И сам он голубой. Кормиер рассмеялся: - Славный, выходит, парень, только не знаю такого, а если бы знал, то держался бы задницей к стене и хватал свое надежное ружьишко, если б он ко мне пожаловал. И что, стало быть, он любитель Gulo luscus? - Если вы о росомахе, то да. - Ого! Что ж, восхищен его интересом к породе куньих, н