Ричард Джэссеп. Темное дело в Гейтвее ----------------------------------------------------------------------- Перевод Ан.Горского Детектив США. Сборник. (Пер. с англ.), Выпуск 3-й. СП "Интербук", 1990. - 240 с. OCR & SpellCheck: Zmiy (zmiy@inbox.ru), 16 января 2004 года ----------------------------------------------------------------------- РИЧАРД ДЖЭССЕП - представитель среднего поколения писателей, мастеров детективного жанра. Автор множества остросюжетных рассказов, а также романов "Суббота в Шайенне", "Юные не плачут", "Техасский изгнанник", "Месть команчей" и др. Глава 1 В воздухе плыл сильный аромат цветущей жимолости. Долгие сумерки наконец-то перешли в густую темноту, и в городе Гэйтвее, что в штате Джорджия, наступил воскресный августовский вечер. Из церкви доносились протяжные звуки органа, и, словно вторя им, из тюрьмы на Мэретта-стрит долетало заунывное пение томящихся за решеткой негров. В дежурной комнате инспектор уголовной полиции лейтенант Честер Вирлок и сержант Адамс играли в карты. Вирлок стоял, облокотившись на барьер, сержант сидел за столом. В помещении слышался только шелест карт да размеренное тиканье настенных часов. В огромные, от пола до потолка, окна веяло свежестью из соседнего парка. Вирлок, невысокий, коренастый человек лет сорока пяти, с короткими волосами серо-стального цвета и добродушным лицом, перетасовывал карты. - Терпеть не могу дежурств с воскресенья на понедельник, - пожаловался Адамс. - Завтра целый день придется возиться со всякими пьяницами, скандалистами, любителями поножовщины, направлять в суд, назначать конвоиров. Да и начальство, как всегда после уикэнда, явится в кислом настроении, будет ко всему придираться... Часы на стене пробили девять, и оба полицейских механически сверили с ними свои наручные часы. - Нашли вы наконец того типа, что стрелял на Аскот-стрит? - спросил Адамс. - Черта с два. - Но пистолет-то его у вас? - Ну и что? - Хочу заполучить, давно мечтаю о парабеллуме. Вирлок пожал плечами. - Он же приобщен к делу как вещественное доказательство. - Знаю. Но когда-нибудь же дело будет прекращено, правда? Вы скажете мне заранее, а уж я постараюсь уговорить секретаря суда, чтобы пистолет не продавался с торгов, - я сам его куплю. - Но я еще не прекратил дело и пока не собираюсь. Преступник наверняка снова появится у нас. - Вы так думаете? У вас есть какие-нибудь основания? - Никаких. Просто я уверен. Зазвонил телефон, и сержант поднял трубку. - Дежурный сержант Адамс у телефона. Послушав несколько секунд, Адамс принялся что-то торопливо записывать, время от времени поглядывая на Вирлока, который невозмутимо рассматривал свои карты. - Да, да, я все понял. - Адамс положил трубку на рычаг и пододвинул клочок бумаги инспектору. - Убийство на Бэккер-авеню. Вирлок бросил карты и схватил бумагу. - Кто убит? - Жена К.Т.Макдаффа. Выстрелом из пистолета. Вирлок давно отвык удивляться чему бы то ни было, но на этот раз не мог скрыть изумления. К.Т.Макдафф был самым богатым человеком в Гэйтвее и полновластым политическим боссом города. - Ну и ну! - воскликнул он и, не поворачиваясь, позвал: - Хиллори! Где-то в глубине помещения хлопнула дверь, и послышались приближающиеся шаги. - Преступник задержан, - продолжал Адамс. - На место происшествия уже прибыли Оззи и Авэ. Они ждут вас. Дверь приоткрылась. - Вы звали меня, мистер Вирлок? - Да, да, Хиллори. Серьезное происшествие. Убита жена Макдаффа. Хиллори Смит присвистнул. - Убийца задержан на месте преступления, - добавил Адамс. - Поехали, Хиллори, - распорядился Вирлок, засовывая бумажку с адресом в карман. Он направился к двери, но, сделав несколько шагов, остановился и повернулся к Адамсу. - Пожалуй, вам следует доложить о происшествии шефу и начальнику отдела уголовного розыска Эллендеру, - проговорил он. - И вот еще что: накажите репортерам ничего не давать в газеты, если они уже что-нибудь пронюхали. - Мистер Эллендер в церкви, - нерешительно заметил Адамс. - По-вашему, надо информировать его немедленно? - Разумеется. - Фила и Джимми вызывать? - спросил у инспектора Смит. - Это вы сделаете сейчас же, - снова повернулся Вирлок к Адамсу. - Пусть Фил сфотографирует все, что нужно, а Джимми проверит весь дом на отпечатки пальцев. - Зачем? - удивился Адамс, провожая Вирлока до двери. - Ведь преступник задержан. - А если задержан не тот, кто нужен? - Будем надеяться, что именно тот. - В голосе Адамса прозвучала озабоченность. - С Макдаффом шутки плохи. Смерть жены, надо полагать, потрясла его, и он ни перед чем не остановится, чтобы найти преступника. Представляете, какой тарарам он поднимет, если выяснится, что убийца вовсе не убийца. Вирлок понимающе кивнул. Он, конечно, представлял, насколько опасен гнев главного горожанина Гэйтвея, какими неприятностями может он обернуться для всех для них. Спокойный и уравновешенный Вирлок не испытывал ни малейшего желания сталкиваться с Кайлем Теодором Макдаффом, обладающим огромным влиянием и властью не только в городе, но и во всем штате Джорджия. Инспектор невольно задавался вопросом, что будет, если допущена ошибка и задержан вовсе не убийца, но старался не думать об этом, понимая, что подобные размышления могут только помешать расследованию. Бэккер-авеню состояла из пятнадцати кварталов роскошных домов, принадлежавших самым зажиточным горожанам Гэйтвея, и прекрасных вилл, владельцы которых, богатые жители других городов штата, приезжали сюда на лето, привлеченные близостью прекрасных пляжей и мягкими, ласкающими бризами Атлантического океана. Жизнь тут стоила бешеных денег, но это не смущало обитателей Бэккер-авеню: оживленная торговля через морской порт Гэйтвея, фабрики и заводы, выраставшие как грибы по обоим берегам мутной реки Уотчучи, огромные поместья, наконец капиталы, полученные по наследству, приносили им солидные доходы, позволяли удовлетворять любую прихоть. Кварталы с тремя особняками встречались редко, чаще всю площадь занимали две усадьбы - или с обширным садом, уступами сбегающим книзу, или с просторными зелеными лужайками в окружении великанов-дубов, чьи густые ветви сплетались над улицей, погружая ее в прохладную тень. Почти у каждого особняка свой архитектурный стиль, и каждый из этих особняков стоил его владельцу не меньше пятидесяти тысяч долларов, как, впрочем, и виллы типа ранчо, тоже расположенные уступами, на пяти различных уровнях, и призванные демонстрировать новую моду дачной жизни. Перед каждым владением постоянно стояло по нескольку машин самых дорогих марок. Большинство строений в остальных районах города выглядело если и не убого, то, во всяком случае, ничем не бросалось в глаза. Вот почему так поражались прохожие, внезапно оказавшись среди роскошных особняков и вилл Бэккер-авеню. По ее тенистым кварталам с интересом проезжали туристы, направляясь по шоссе Э 99 к одному из великолепных морских пляжей. Дом К.Т.Макдаффа был построен как загородная вилла. Широкие французские окна из зеркального стекла, внутренние дворики, площадки для приема солнечных ванн свидетельствовали о стремлении архитектора создать у обитателей дома иллюзию уединенной жизни на открытом воздухе, но вместе с тем они могли пользоваться всеми современными удобствами и комфортом. В тот вечер обычный покой Бэккер-авеню был нарушен воем сирен полицейских машин. Кайль Теодор Макдафф, худой человек лет шестидесяти, с редеющими седыми волосами, неподвижно сидел в глубоком кресле с большим бокалом виски в руке. В огромной гостиной собралось не менее дюжины полицейских. Опасливо поглядывая на Макдаффа, они переминались с ноги на ногу и тихонько переговаривались. У подъезда особняка другие полицейские тщетно пытались рассеять растущую толпу любопытных. Несколько соседей Макдаффа, близкие его знакомые, один за другим выходили из спальни, где лежала убитая, обращались к старику со словами утешения и убегали, торопясь поделиться впечатлениями со своими домочадцами. Макдафф никому не отвечал, он словно оцепенел, лишь однажды сделал большой глоток виски и снова уставился в пол. Тот, кого подозревали в убийстве, совсем еще молодой человек, сидел в кухне, крепко привязанный к стулу, в наручниках на сведенных за спиной руках. Перед ним стоял полицейский Оззи, а позади Авэ - оба с направленными на юношу пистолетами. - Не валяй дурака, признайся сразу, - зло и, видимо, уже в который раз потребовал Оззи. - Мне не в чем признаваться, - устало ответил юноша. Тонкий свитер с выпущенным из-под него аккуратным белым воротничком подчеркивал его молодость. Рядом с ним лежал пиджак спортивного покроя и туристская кепка с длинным козырьком. Оззи поставил ногу на стул и наклонился к арестованному. - Ты увидел ее в окно, - не допускающим возражения тоном заявил он, - пробрался в дом и пытался заигрывать с ней. Она, конечно, отвергла твои ухаживания и пригрозила револьвером, но ты сумел отобрать у нее оружие и застрелил ее. - Нет, нет, нет! - в отчаянии крикнул юноша. - Клянусь, я не виноват! Оззи помахал пистолетом у него под носом. - Хватит юлить! Признавайся! - Зря вы так наваливаетесь на него, Оззи, - поморщился Аве. - Вы же знаете, Вирлок не любит, когда задержанных допрашивают раньше него. - Если бы только мне удалось заставить этого сопляка признаться! - грубо ответил Оззи. - Да, да, вы совершенно правы! - послышался голос К.Т.Макдаффа. От стоял на пороге, не спуская с юноши тяжелого взгляда. - Заставьте его признаться, слышите? Заставьте! Если вы сделаете это, я обещаю вам обоим повышение по службе. Аве вложил пистолет в кобуру. - Оззи, это мне не по душе. - Извините, мистер Макдафф, но у нас есть инструкция и... - Плевать мне на ваши инструкции! - в бешенстве заорал Макдафф. - Этот бандит убил мою жену, а вы лепечете о каких-то инструкциях! - Мы всего лишь патрульные полицейские, мистер Макдафф, - запинаясь ответил Авэ. - Наша обязанность задержать подозреваемого до приезда сотрудников уголовной полиции. Допрашивать его мы не имеем права. Вот если этот парень захочет сделать какое-нибудь заявление, тогда мы обязаны его выслушать, а потом выступить в качестве свидетелей. Я правильно говорю, Оззи? Макдафф подскочил к задержанному и ударил его по лицу. Он уже занес руку для второго удара, но Авэ оттащил его и попросил выйти из кухни. - Заставьте его сознаться! - успел крикнуть Макдафф. - Мне нужно его полное признание! Удар оказался настолько сильным, что юноша едва не опрокинулся вместе со стулом. - Оззи удержал его и тут же принялся бить арестованного по лицу. - И все-таки ты заговоришь! И все-таки ты заговоришь! - приговаривал он после каждого удара. - И все-таки ты сейчас же во всем признаешься! - Я ничего не сделал! - тщетно пытаясь уклониться от рук полицейского, воскликнул юноша. - Клянусь богом, я ни в чем не виноват! - Бог тебе не поможет. Тебе никто не поможет. Ты сейчас же все расскажешь. Советую сделать это до того, как за тебя возьмется Честер Вирлок. В продолжение всей этой сцены Авэ стоял на пороге и нерешительно посматривал то на беснующегося Оззи, то на Макдаффа, возбужденно шагавшего из угла в угол в соседней комнате. "А ведь повышение по службе вовсе мне не помешает, - размышлял Авэ. - К черту сантименты! Если и переборщим - Макдафф не даст в обиду... Кто мог кокнуть его жену, как не этот парень? И если мы сумеем выколотить из него признание до приезда Вирлока, Макдафф обеспечит нам получение следующего чина..." - Эй, Оззи! - окликнул он коллегу. - Я, кажется, придумал, как развязать ему язык. Честер Вирлок сидел, ссутулившись, рядом со своим помощником Хиллори Смитом, безотчетно наблюдая, как легко и уверенно ведет тот машину. - Расскажите мне все, что вам известно о Макдаффе, - попросил он. - Возможно, вы знаете нечто такое, чего не знаю я. - Сомневаюсь. А впрочем, пожалуйста. Начну с того, что Макдафф считает себя непогрешимым, как жена Цезаря, и с успехом требует, чтобы так считали все остальные. - Конкретнее. Мне нужны детали. - Макдафф, пожалуй, наиболее влиятельная персона не только в нашем городе, но и во всем штате. Он богаче всех, кого я знаю. Частенько принимает участие во всякого рода темных делишках и... - Факты? - Надо учитывать нравы, царящие в нашей стране. Слишком часто такие вот политические интриганы и богачи, как Макдафф, на поверку оказываются соучастниками всяких темных афер. - Вы продолжаете говорить в общем и целом, - мягко упрекнул Вирлок. - Макдафф - азартный картежник и время от времени проигрывает крупные суммы. Много пьет, большой юбочник, сорит деньгами... Что еще? Принимал самое непосредственное участие в крупных мошенничествах, которые впоследствии кому-то удавалось замять... Но это вы и сами знаете. - Хиллори, Хиллори! - рассмеялся Вирлок. - Но только в одном нашем Гэйтвее я могу назвать человек сто, о которых можно почти слово в слово сказать то же самое! - Макдафф тщеславен, - добавил Смит. - Откуда вы взяли? - Он тщательно следит за своей внешностью, ежедневно не меньше часа проводит в парикмахерской, покупает костюмы только в самых дорогих магазинах Нью-Йорка. Женился на девушке вдвое моложе его. Она шикарно одевалась и выглядела, как кинозвезда, что вовсе не мешало ей частенько появляться в общественных местах совершенно пьяной. Макдафф предоставлял свою хорошенькую жену самой себе и гонялся за каждой юбкой. Видимо, жена была для него красивым манекеном, не больше. - Все это довольно общо. - Могу еще кое-что добавить. - Ну? - Несмотря на все это, он ее страшно ревнует... Я хочу сказать - ревновал. - Вы не исключаете, что он сам мог ее застрелить? - Мог. Как и любой из тех, кто, по-вашему, попадает под мою характеристику. - Но ведь Адамс сообщил, что убийца задержан на месте преступления, не так ли? - Тогда зачем же вам сведения о Макдаффе? - Освежаю в памяти свои впечатления о самом респектабельном и влиятельном гражданине города. - Вот мы и приехали, - заметил Смит, когда они, с трудом пробравшись по заполненной зеваками и машинами улице, остановились у ворот усадьбы Макдаффа. Дежуривший у ворот полицейский поздоровался и доложил: - Убитая в спальне, а задержанный на кухне. Вирлок кивнул и по мощеной дорожке, через усыпанный цветами сад направился к дому. У входа с важным видом прохаживался еще один полицейский. Увидев инспектора, он распахнул дверь. Вирлок вошел в дом и осмотрелся. У двери в спальню, расположенную чуть выше вестибюля, на ступеньках стоял третий полицейский. - Прошу сюда, мистер Вирлок, - сказал он, отдавая честь. Вирлок вошел в спальню. - Смит, попросите всех посторонних сейчас же освободить комнату, - распорядился он и повернулся к Макдаффу, который как раз показался из ванной, где, очевидно, умывался и причесывался. В руке он держал наполненный до краев бокал с виски; веки у него покраснели - не то от вина, не то от слез. - Кто вы, собственно, такой? - сухо спросил Макдафф. - Честер Вирлок из уголовной полиции. А это мой помощник Хилл Смит. Макдафф даже не взглянул на Смита. - Убийца в кухне, его допрашивают двое полицейских. Идите сюда. - Он жестом приказал Вирлоку и Смиту следовать за ним. - Не тяните канитель, - говорил он на ходу, - кончайте дело быстрее. Клянусь всеми святыми, чем скорее этот бандит окажется на электрическом стуле, тем лучше для вас, слышите? - Слышим, сэр. Войдя в кухню, Вирлок и Смит сразу поняли, какую дикую расправу учинили над задержанным Оззи и Авэ. Лицо юноши покрывали багровые синяки, кровь из разбитого носа и губ заливала воротничок белой рубашки и свитер. Макдафф устремился к задержанному и принялся осыпать его грубыми ругательствами. - Ну-ка, вы оба! - сквозь стиснутые зубы обратился Вирлок к Оззи и Авэ. - Немедленно убирайтесь отсюда! Оззи нагло ухмыльнулся. - Пожалуйста, инспектор... Мистер Макдафф, мы сделали все, что могли, но этот тип так и не сознался. - Я хочу остаться с задержанным наедине, мистер Макдафф, - твердо сказал Вирлок. - Будет лучше, если вы тоже уйдете. - Я ухожу, но помните: мне нужно полное признание, - зло ответил Макдафф. - Я требую отправить этого типа на электрический стул. - Снимите с него наручники, - приказал инспектор Смиту. - Станьте у двери и никого не пускайте. Вирлок закурил, положил сигареты и спички перед задержанным и уселся на стул. - Ваша фамилия? В тот же самый воскресный вечер, в половине одиннадцатого, миссис Джейн Морган - невысокая полная женщина лет пятидесяти - поднялась, запыхавшись, в свою квартиру на третьем этаже одного из домов неподалеку от Хай-стрит, переоделась и, выпив чашку чая, закурила, что случалось с ней крайне редко. Потом она вышла на балкон, уселась в качалку и закрыла глаза. В ее памяти вновь всплыло все то, что она видела сегодня вечером. Всплыло так живо, что женщина вздрогнула. Муж миссис Морган покинул сей мир лет восемь назад. С полгода она носила траур и грустила, но наконец взяла себя в руки и устроилась секретаршей в приемную зубного врача. Воскресенье она обычно проводила в кругу близких друзей, а перед вечерней воскресной службой в церкви позволяла себе пообедать в одном из центральных ресторанов города. Однажды она услышала, как одна из приятельниц утверждала, что теперь уже ничто, абсолютно ничто не может нарушить новый порядок ее жизни. Джейн Морган часто и с удовлетворением вспоминала эти слова, ибо этот "новый порядок" нравился ей, укреплял чувство уверенности в себе и создавал иллюзию некоторого благополучия, хотя, честно говоря, бывали дни, когда она остро переживала свое одиночество. И вот теперь то, что ей довелось увидеть на Бэккер-авеню, несло в себе реальную угрозу ее тихому, мирному существованию. Как и обычно, уже много лет подряд, миссис Морган не спеша возвращалась из церкви по Бэккер-авеню и, тоже как обычно, внимательно разглядывала особняки и виллы, пытаясь представить, какая жизнь течет там, за этими стенами и окнами. И сегодня, оказавшись свидетельницей ужасной сцены, она не могла ни на минуту забыть о ней и с трудом сдерживалась, чтобы не впасть в истерику. Никто не назвал бы Джейн Морган глупой женщиной. Она дорожила установившимся размеренным образом своей жизни, но понимала, как легко превратности судьбы могут его нарушить. Вот, например, лет пять назад за ней начал ухаживать некто Том Келли. Неплохой вроде бы человек, зубной техник по специальности, он даже нравился ей. И все же она решительно отклонила его ухаживания, поскольку он представлял некую неизвестную величину, в подлинном значении которой она не была уверена и не знала, согласится ли он на такую вот уединенную и спокойную, как вода в заводи, жизнь. Сидя в качалке и вспоминая этот эпизод, миссис Морган подумала, что сегодняшнее происшествие на Бэккер-авеню таит куда более грозную опасность для ее покоя и благополучия, нежели какой-то зубной техник с его предложением руки и сердца. Замирая от волнения, миссис Морган представила себе, как полиция загонит ее в угол и разрушит все то, что она с таким трудом создала за последние годы. Боже мой, но что же ей следует делать? Нет, что она должна делать? Если бы только она ничего не видела - не видела так отчетливо? Она снова вспомнила, как та женщина прошла по комнате, как остановилась и сказала что-то человеку, который оставался вне поля зрения миссис Морган. Пытаясь рассмотреть, с кем разговаривает женщина, миссис Морган подошла вплотную к живой изгороди и остановилась, и тут появился он - невысокий худощавый человек с револьвером в руке. Он подошел к женщине и... Миссис Морган не могла бы сказать, что произошло дальше. До смерти перепуганная, она повернулась и побежала. ...Вряд ли надо приглашать сегодня кого-нибудь из приятельниц. Придется рассказывать, объяснять, заново все переживать... Уж тогда наверняка не избежать бессонницы. Миссис Морган выпила еще одну чашку чая, вымыла посуду и легла, но еще долго ворочалась в постели. Биль Уэстин вытер лицо мокрым полотенцем, которое подал ему Вирлок, закурил и взглянул на инспектора. - Уильям Уэстин, - повторил Вирлок, просматривая бумажник и лежавшие на столе вещи: позолоченный перочинный ножичек, чистый носовой платок, дешевую записную книжку, заполненную в основном кливлендскими адресами, а также мелкие монеты на общую сумму в один доллар двадцать семь центов. В бумажнике оказалось еще семьдесят девять долларов, удостоверение личности, полученное в органах социального страхования, воинский билет, выданный в Кливленде два года назад, и более позднее свидетельство о непригодности к военной службе - все документы на имя Уильяма Уэстина. Сложив бумаги обратно в бумажник, Вирлок поудобнее уселся на стуле и постарался принять непринужденную, спокойную позу. Он по опыту знал, что лишь немногие из тех, кого подозревают в серьезном преступлении, способны хорошо владеть собой, особенно на первом допросе, в большинстве же случаев они пугаются и начинают вести себя вызывающе. Вирлок перевел взгляд на Биля Уэстина и улыбнулся. В одном из отделений бумажника он обнаружил аккуратно сложенную вырезку из газеты города Чарлстон в штате Южная Каролина. Это было объявление какой-то гостиницы в Миртл-бич о вакантном месте дежурного администратора. - Откуда она у вас? - спросил Вирлок. - Из газеты, которую я купил... - Зачем? - Ищу работу и поэтому стараюсь заранее купить газету того города, куда собираюсь отправиться. Если попадется что-нибудь интересное, захожу по указанному адресу и навожу справки. - Ну, а по поводу этого места вы были в Миртл-бич? - Был, но в гостинице решили, что я слишком молод. - И вы отправились в наш город? - Да. - Почему вы уехали из Кливленда? - А что мне там делать? Родителей у меня нет. До четырнадцати лет я воспитывался в приюте, а потом сбежал и с тех пор сам зарабатываю себе на хлеб. - Но все же ваш родной город - Кливленд? Во всяком случае, именно там вы начинали свою жизнь, так? - Так. - Когда последний раз вы были в Кливленде? - Немногим больше года назад. Я работал на заводе резиновых изделий около Акрона, да слишком уж нога донимала в холодную погоду. - А что с ней? - Прыгал на ходу в товарный поезд и сломал. Срослась, но неправильно. Поэтому-то меня и признали негодным к военной службе. Прошлой зимой нога особенно донимала: мне ведь все время приходилось стоять на холодном цементном полу. Доктор порекомендовал более теплый климат. Вот я и решил отправиться во Флориду пораньше, до осени, пока туда не нахлынули безработные. - В каком же именно месте во Флориде вы собирались остановиться? - Пожалуй, в Майами, хотя заранее не решал, - я же никогда не бывал во Флориде и совершенно не знаю тамошних мест. - Но, если вы ехали во Флориду, почему же вы пытались поступить на работу в Миртл-бич? - Хотел сначала поработать дежурным администратором гостиницы, поднатореть хоть немного. - Допустим. Итак, из Миртл-бич вы направились на юг. Где вы останавливались в пути? - Нигде. Меня согласился подвезти в своей машине владелец табачный фермы, он ехал отдыхать сюда, в Гэйтвей. По дороге мы нигде не останавливались. - Вот и получается, что вы заблудились: дорога на юг проходит через противоположный конец города. - Нет, я не заблудился, - быстро ответил Уэстин. - Я слышал, что тут, поблизости от города, есть пляжи с хорошими гостиницами, и решил, если повезет, устроиться дежурным администратором. Шоссе Девяносто девять как раз и ведет к пляжам. - Хорошо, но это шоссе находится в трех кварталах отсюда. Как же вы оказались в этой части Бэккер-авеню? - Хотел посмотреть на особняки, - помрачнев, ответил Уэстин. - То есть? - Очень просто. Шел по дороге, собирался попросить кого-нибудь подвезти меня на пляж и увидел вот эту улицу. Она показалась мне такой красивой... - Уэстин помолчал. - Да, такой красивой... Что плохого, если мне захотелось посмотреть на красивые дома? - Ничего. Но меня интересует, как вы сумели разглядеть дома в темноте. - Когда я пришел сюда, было еще не очень темно. - Который был час? Уэстин машинально взглянул на руку, на которой уже не было часов, и снова перевел взгляд на Вирлока. - Что-нибудь около четверти девятого. - Где ваши часы? - Отобрал полицейский. Кажется, Оззи - так его тут называли. - За что он вас бил? - Хотел вынудить к признанию в убийстве. Человек, которого полицейские называли Макдаффом, пообещал им продвижение по службе, если они заставят меня сознаться. - Ну, хорошо. - Вирлок чувствовал себя неловко и старался не смотреть на Уэстина. - Ну, хорошо. Вот вы в сумерках, около четверти девятого, идете по улице, любуетесь домами... Что же произошло дальше? - Один дом, тот самый... показался мне каким-то не таким, как все остальные, и мне захотелось получше его осмотреть. Я остановился, глядел на сад, на цветы, и вдруг... Дверь распахнулась, и в кухню вошел Эллендер, начальник отдела уголовного розыска местной полиции, а вслед за ним начальник городской полиции Фэйн и Макдафф. - Это и есть тот самый тип? - спросил Эллендер. - Он уже сознался? - поинтересовался Фэйн. Вирлок покачал головой. - Нет. Мы пока толкуем о предшествующих событиях. Эллендер - полный человек в летнем коричневом костюме и такой же сорочке с подобранным в тон галстуком - разговаривал по обыкновению в грубом, повышенном тоне. - Кто это его разукрасил? - кивнул он на юношу. - Оззи и Авэ. Макдафф пообещал им продвижение по службе, если они выколотят из него признание. Эллендер равнодушно отвернулся, взял со стола бумажник Уэстина и начал рыться в нем. - Вы не должны были так поступать, мистер Макдафф, - укоризненно покачал головой Фэйн. - Полицейским категорически запрещено... - Какое мне дело до ваших запрещений! - огрызнулся Макдафф. - Мне важен результат. Я столько лет плачу вам из своего кармана, а когда мне понадобилась такая пустяковая услуга, вы сразу в кусты? Не выйдет! И не смейте указывать мне, что я могу и чего нет! - Хорошо, мистер Мак, хорошо, дорогой! - миролюбиво ответил Фэйн, тихонько подталкивая Макдаффа к двери. - Им сейчас же займется Эллендер... Дверь за Макдаффом закрылась. - Ну, парень, - мрачно взглянул на Уэстина, начал Эллендер, рассказывай-ка лучше сам. Да не вздумай морочить мне голову, иначе я отвезу тебя в полицию, а там, будь уверен, тебя еще почище отделают. Начинай. Смит, записывайте его показания. Смит вынул блокнот и авторучку. - Давай, Уэстин, давай! - торопил Эллендер. Уэстин бросил взгляд на Вирлока и облизал пересохшие губы. - Теперь я буду говорить только в присутствии адвоката, - проговорил он. Эллендер наотмашь ударил его по лицу. - Я тебе дам адвоката! - крикнул он. - Насмотрелся всяких фильмов и несешь вздор! Адвоката получишь только с моего разрешения, понял? Сначала все расскажешь, а потом мы подумаем, нужен ли тебе адвокат. Эллендер снова ударил Уэстина, и тот вместе со стулом упал на пол. Мистер и миссис Эш жили напротив Макдаффа, на другой стороне Бэккер-авеню, в четырехэтажном сером особняке, с огромными окнами-фонарями и высокими потолками. Семью (у Эшей было четыре мальчика в возрасте от семи до пятнадцати лет) обслуживала многочисленная прислуга из негров и негритянок. По ночам покой обитателей особняка частенько нарушал шум пьяных кутежей в доме Макдаффов. Одно время чета Эшей и сама посещала эти вечеринки, точнее оргии, но всегда покидала их раньше всех, а потом и вовсе перестала ходить - не оттого, что осуждала подобное времяпрепровождение, а оттого, что предпочитала больше заниматься своими детьми. Комната старшего мальчика находилась на четвертом этаже, откуда можно было хорошо видеть и сад Макдаффов и даже то, что происходило у них в гостиной. Супруги сделали это открытие случайно, после того как однажды сын появился за завтраком полусонным и объяснил, что до трех часов ночи наблюдал за очередной "вечеринкой" у соседей. Вечером в следующую субботу хозяйка дома Нонна Эш отправилась в комнату сына и сама убедилась, до какого безобразия доходили упившиеся и совершенно потерявшие стыд гости Макдаффов. Она немедленно перевела сына в спальню к брату, а в его комнату приказала перебраться горничной Берте Пул. Позже Нонна Эш не раз слышала, как Берта, хихикая, передавала кухарке красочные подробности подсмотренных сцен и как та спокойно отвечала, что все это ей давно известно от приятельницы - прислуги Макдаффов. Миссис Эш была по-своему привязана к Берте, которая работала у нее уже лет двадцать и была одного с ней возраста. Хозяйка частенько заходила к горничной узнать последние сплетни и подолгу простаивала перед зеркалом, пока доморощенная портниха Берта примеряла на ней какое-нибудь очередное будничное платье. Вот почему миссис Эш вовсе не удивилась, когда вечером в то воскресенье Берта спросила, может ли она поговорить с ней попозже по секрету. В половине двенадцатого, уложив детей, миссис Эш поспешила подняться в комнату Берты. Ужас, вызванный у нее убийством Элен Макдафф, теперь перешел в тупую, приглушенную боль. Толпа зевак, топтавших лужайки в саду, шумливые репортеры со своими назойливыми расспросами, неприятное ощущение, охватившее ее, когда в дом явились полицейские, чтобы задать несколько обычных в таких случаях вопросов, истошный вой полицейских сирен, устрашающие подробности, которые сообщил ей Джордж, ее муж, побывавший на месте преступления, - все это повергло ее в какое-то оцепенение. Лишь к вечеру, когда самые острые переживания остались позади, она почувствовала некоторое облегчение. Конечно, газеты еще долго будут пережевывать происшествие, еще не скоро затихнут всякие кривотолки, но хорошо уже хоть то, что пока никакие неприятности не угрожают ей самой и ее домашним. Миссис Эш и мысли не допускала, что полицию может заинтересовать флирт, который в прошлом году так безрассудно затеял ее супруг с Элен Макдафф. У нее комок к горлу подступал, когда она вспоминала, как иногда по вечерам Джордж отправлялся к Макдаффу "перекинуться парой слов" и как позже она обнаруживала, что именно в эти вечера Макдаффа не было дома. Она не позволяла себе спрашивать, а Джордж не находил нужным говорить, что происходило между ним и Элен Макдафф в такие вечера. И вот теперь Элен Макдафф нет в живых... Войдя в комнату Берты, миссис Эш услышала приглушенные всхлипывания. - Ты плачешь, Берта? - Да, мэм. Миссис Эш присела на край кровати горничной. - Почему же ты плачешь? - Я... я... видела... - Что ты видела? - Я видела, миссис Эш, что произошло там, внизу... Я видела его... Я видела все отсюда, из окна... Миссис Эш потребовалось некоторое время, чтобы взять себя в руки. - Что значит - видела его? Кого ты видела, Берта? - Я открыла окно. Миссис Макдафф сидела в саду - она ведь любила выходить в сад. Но на этот раз я удивилась: уже почти стемнело, а она все сидит. Потом я увидела мужчину... Я, правда, не смогла в сумерках рассмотреть его как следует, но заметила, что он невысокий, сухощавый... Он подошел к миссис Макдафф, и она вдруг вбежала в дом. Потом я увидела их в большой гостиной... Нет, не обоих, а только миссис Макдафф... Она вроде бы пятилась. Потом я увидела плечо мужчины. Он вытянул руку, послышался выстрел, и миссис Макдафф упала... Нонну Эш вновь охватил страх. Пытаясь подавить волнение, она встала и прошлась по комнате. - Что еще ты видела, Берта? - наконец собралась она с силами. - Не знаю, мэм... Просто не знаю... - растерянно ответила Берта. - Но что-то в фигуре мужчины заставило меня подумать... - О чем? - Почему-то его фигура показалась мне знакомой, - ответила Берта, избегая взгляда миссис Эш. - Нет, нет, ничего определенного я сказать не могу! "Если Берта узнала в том человеке кого-нибудь из соседей, - лихорадочно размышляла миссис Эш, - в историю с убийством окажемся вовлеченными все мы - и я, и муж, и дети..." - Берта! - резко сказала она. - Берта! - Да, мэм? - Сейчас я дам тебе таблетку снотворного. Ты уснешь, а утром мы все снова обсудим с хозяином. Ты слышишь? - Да, мэм. Миссис Эш спустилась к себе и взяла две таблетки снотворного. Вернувшись в комнату Берты, она дала ей одну, потом вторую таблетку и сидела около нее, пока горничная не заснула. Обдумывая случившееся, миссис Эш решила, что завтра же поручит Джорджу отвезти Берту к ее сестре в Мейкон - пусть поживет там недели две, даже месяц. Месяц - достаточный срок, чтобы вся эта история стороной обошла семейство Эшей. Разве Джордж не говорил, что убийца уже задержан? Раз так, ничего предосудительного она не совершит, а Берта, когда вернется, объяснит, что видела слишком мало и не может утверждать ничего определенного. Джордж постарается закрыть газетчикам рот. Миссис Эш вышла из комнаты Берты, закрыла дверь на замок и положила ключ в карман. Вернувшись к себе в спальню и укладываясь спать, она вновь ощутила сильнейший страх и тщетно пыталась успокоить себя мыслью, что завтра все станет яснее. Честер Вирлок стоял около убитой. Она по-прежнему лежала на полу. Вокруг входного пулевого отверстия на теле миссис Макдафф были обнаружены следы пороха - следовательно, выстрел был сделан с близкого расстояния. Огромное окно открывалось на высокую террасу, предназначенную для приема солнечных ванн и закрытую от нескромных взглядов живой стеной из аккуратно подстриженного тиса. Миссис Макдафф часто здесь загорала, и это обстоятельство тоже обсуждалось теперь полицейскими. Фил Бартон устанавливал свою фотокамеру, а Джимми Дэвиль пытался обнаружить и снять отпечатки пальцев. Трое санитаров в белых халатах были готовы унести убитую сразу же, как только закончится фотосъемка. Фэйну удалось уговорить Макдаффа уйти из дома - старика увел его сосед и близкий друг Элрой Саймонсон. Полицейским наконец удалось разогнать зевак, и в соседних домах погасили огни. Эллендер, прервав допрос, вместе с Фэйном привел Уэстина в комнату, где лежала убитая. Лицо юноши было в синяках, губы распухли и кровоточили, под правым глазом виднелась глубокая царапина. На него снова надели наручники. - Посмотри, что ты сделал! - с яростью крикнул Эллендер, выталкивая Уэстина вперед. - И за это ты сам умрешь! - Клянусь, я ее не убивал, - покачал головой Уэстин. Лицо Эллендера блестело от пота, на галстуке виднелись брызги крови. - Выходит, он так ничего и не сказал? - тихо спросил Вирлок. - В полиции скажет, - буркнул Эллендер. Он грубо схватил юношу за шиворот и потащил в гостиную, но тот потерял равновесие и упал. Эллендер рывком заставил его встать. Вирлок вышел в сад и долго курил. Когда он вернулся в гостиную, все, кто был там, - Эллендер, Фэйн, Смит, закончившие свою работу Бартон и Дэвиль, Авэ, Оззи и еще двое полицейских, фамилий которых Вирлок не знал, - стояли вокруг Уэстина и уже в который раз слушали его объяснение. Потом с него сняли наручники и заставили показать, как он вошел, где стоял, что делал. Во время этой сцены Оззи с ухмылкой взглянул на Вирлока. Этот наглый взгляд кое-что напомнил инспектору. Он не торопясь подошел к полицейскому и сказал: - Верните-ка часы, Оззи. У вас еще будет куча неприятностей. Я, правда, тоже наживу неприятности, но так тому и быть. - Какие часы? Не понимаю! - с вызовом ответил Оззи. - И вообще, что это вам вздумалось прикидываться этаким безгрешным ангелочком? - Сейчас же верните часы! - гневно повторил Вирлок и протянул руку. Поколебавшись, Оззи нехотя достал из кармана дешевые наручные часы и сунул инспектору. - Мерзавец! - презрительно бросил Вирлок и, отвернувшись, вновь стал наблюдать за тем, что происходит в гостиной. - Ради бога, К.Т., перестаньте рыдать! - воскликнул Элрой Саймонсон. - Не переношу, когда мужчина плачет. Макдафф вскочил с кресла и, всхлипывая, забегал по гостиной Саймонсонов. - Она мертва! - твердил он. - Она умерла!.. Саймонсон и его жена Этта испытывали чувство неловкости. Элрой привел Макдаффа к себе, и теперь они не знали, что делать. Едва переступив порог, Макдафф бросился в кресло и, трагически заламывая руки, завел бесконечную песню о том, как страстно любил он свою жену. Вначале Саймонсоны слушали внимательно, пытаясь уловить в его словах какой-то смысл, но вскоре махнули рукой: Макдафф то твердил о своих нежных чувствах к покойной супруге, то начинал вспоминать пикантные эпизоды недавних вечеринок, не имевшие никакого отношения к сегодняшнему событию. Так продолжалось около часа. Время от времени Макдафф вдруг надолго замолкал, и в такие минуты Этта Саймонсон бросала на мужа многозначительные взгляды, словно спрашивала, как поступать дальше. В конце концов она нашла выход из положения, предложив мужчинам кофе. Муж одобрительно кивнул, и миссис Саймонсон поспешно вышла из гостиной, не желая ни слышать, ни видеть Макдаффа, тем более что многое в его поведении показалось ей неестественным, даже фальшивым. Элрой Саймонсон с горечью подумал, что Макдафф, как видно, не даст им покоя и ночью, и уже сожалел, что привел его к себе. Его размышления прервал телефонный звонок. Саймонсон снял трубку. Звонил Роланд Гуд, сосед из дома напротив. Таинственным шепотом он осведомился, не сообщил ли Макдафф чего-нибудь такого, что проливало бы свет на печальное событие. Саймонсон раздраженно посоветовал Гуду не совать нос в чужие дела, с сердцем бросил трубку на рычаг и повернулся к Макдаффу. Тот снова вскочил с кресла и быстро заходил по комнате. - Рой! - воскликнул он. - Вы понимаете, я так любил ее, так любил!.. - Посидите хоть немного! - умоляющим тоном попросил Саймонсон. - Может, дать вам таблетку снотворного? - с надежной спросил он. - Спать?! - всплеснул руками Макдафф. - Да разве я смогу заснуть! Дверь приоткрылась, и Этта Саймонсон поманила к себе мужа. Тяжело вздохнув, Элрой подошел к ней. - Послушай, родная, - начал он, - К.Т., должно быть... - Помолчи, - остановила его миссис Саймонсон. - Есть более важный разговор. Ты знаешь, кто был сегодня у них, - она кивнула на Макдаффа, - в его отсутствие? Не знаешь? Так я скажу тебе. Саймонсон решил, что его жена по обыкновению хочет посплетничать, и устало отмахнулся от нее. - Давай лучше подумаем, как успокоить его, - проворчал он. - Иначе нам всю ночь придется мучиться... У тебя осталось снотворное, которое ты принимала прошлым летом? - Кажется, осталось. - Положи ему таблетки две в кофе... Можно даже три, а то он не даст мне уснуть. Биль Уэстин стоял в дверях, пытаясь вспомнить и повторить каждое свое движение. - Когда я вошел... - Подожди! - оборвал его Эллендер. - За каким чертом ты вообще ввалился сюда? - Я услышал, как она вскрикнула. - А как она вскрикнула? - Вскрикнула, и все. - Что это было - визг, вопль, крик, как кричит человек, когда его ударят, или что другое? - спросил Вирлок, чем вызвал удивленный взгляд Эллендера. - Нет, она просто громко вскрикнула... ну, как иногда кричат в кинофильмах. - Хорошо, хорошо! - снова вмешался Эллендер. - Ты услыхал крик. Что ты сделал дальше? - Я немного подождал, раздумывая, входить мне или не входить. Потом она снова вскрикнула, после чего раздался выстрел. - Уэстин смотрел то на Эллендера, то на Вирлока. - Следовательно, ты вошел сюда после выстрела? - переспросил Эллендер. - Но ты же говорил, что вошел после того, как услышал крик. - Но между криком и выстрелом прошла всего какая-то секунда. Я подошел к двери и постучал. Потом я позвонил, услышал какой-то топот, словно кто-то убегал, и толкнул дверь. Она оказалась незапертой, и я вошел - вот так... Уэстин сделал несколько шагов, остановился и продолжал: - Она стояла посредине комнаты, немного подавшись вперед, и держалась обеими руками за грудь. Потом взглянула на меня, сказала: "Боже мой, я ранена!" - распахнула дверь в спальню и упала. - А ты что же делал все это время? - спросил Эллендер. - Я был так потрясен, что, кажется, стоял как вкопанный. - Кажется? - Ну, хорошо, стоял, - вяло поправился Уэстин. - Дальше. - Потом я вошел в комнату, вот так... - Уэстин снова сделал несколько шагов. - Хотел подойти к ней, но увидел пистолет, поднял его, однако тут же сообразил, что этого не следовало делать, и бросил его на пол. Тут мне пришло в голову, что на нем могут остаться отпечатки моих пальцев, поэтому я опять поднял пистолет и стал обтирать его платком. В эту минуту в парадную дверь вошел ее муж. - Вы уверены, что он вошел в парадную дверь? - спросил Вирлок. - Уверен. Я стоял спиной к двери, а он приказал мне поднять руки и не поворачиваться. Потом он заставил меня подойти к стене и стоять там с поднятыми руками, пока он будет звонить в полицию. Уэстин замолчал и обвел взглядом Эллендера, Вирлока и Хиллори Смита. - Клянусь, я говорю правду. - Вирлок, что вы можете сказать? - угрюмо осведомился Эллендер. - Вы утверждаете, что услышали, как кто-то бежал, - вместо ответа обратился инспектор к Уэстину. - Но как вы могли услышать топот, если полы в доме покрыты коврами? - Не знаю... Не могу объяснить... Я рассказал все, что знал. Повторяю, я слышал, как кто-то побежал. - Оззи, ну-ка пробегите по комнате, - распорядился Вирлок. Оззи злобно взглянул на инспектора и неловко сделал несколько медленных шагов. - Беги, тебе говорят! - вспылил Эллендер. Оззи несколько раз тяжело пробежал вокруг комнаты. Ковер настолько заглушал шаги, что их почти не было слышно. - Ни звука, - повернулся Эллендер к Вирлоку. - Что вы обнаружили на пистолете? - спросил он у дактилоскописта. - Ничего, никаких отпечатков. - А что сказал врач о характере ранения? - обратился Эллендер к Смиту. - Нанесено пулей из автоматического пистолета сорок пятого калибра. Выстрел произведен, очевидно, с расстояния не более нескольких футов. Смерть последовала между восемью сорока и восемью сорока пятью. Некоторое время в комнате стояло молчание. - Ну вот, теперь обстановка представляется мне так, - заговорил наконец Эллендер. - Вирлок, проверяйте меня. Уэстин топчется около особняка, намереваясь, очевидно, пробраться в него с целью грабежа. Он проникает в сад и через незакрытое окно проскальзывает в дом. Женщина слышит какой-то шум, пугается, хватает пистолет и пытается задержать Уэстина. - Излагая свою версию, Эллендер ходил по комнате и жестикулировал. - По всей вероятности, она напугана гораздо сильнее, чем сам Уэстин, и потому не составляет особого труда отобрать у нее пистолет. Она начинает кричать, и Уэстин, потеряв голову, стреляет в нее. Он принимается стирать отпечатки пальцев с оружия, и тут в комнату вбегает Макдафф... У кого-нибудь есть вопросы? - Не стрелял я в нее! - закричал Уэстин. - Зачем бы мне убивать ее?! - Вирлок, отвезите его в полицию и оформите арест, - приказал Эллендер, даже не взглянув на юношу. Он закурил сигару и направился к двери. По знаку Вирлока Смит надел на Уэстина наручники и повел его к полицейской машине. Глава 2 Вирлок закончил оформление ареста лишь часам к двум ночи, сам отпечатал рапорт, подписал его и, положив Эллендеру на письменный стол, вернулся в дежурную комнату, где Смит посвящал Адамса в подробности происшествия на Бэккер-авеню. - Пойдем посидим, отдохнуть надо, - предложил инспектор своему помощнику. Примыкавшую к зданию полиции тюрьму окружали высокие, массивные стены. Вязы и дубы соседнего парка, склоняясь над одной из стен, образовывали в жаркие дни тенистый уголок, где Вирлок любил посидеть в свободные минуты. - Ну, так что вы думаете, Смит? - спросил Вирлок, как только они присели на скамейку. Смит сразу понял, что его начальник чем-то озабочен. - Вы согласны, что миссис Макдафф убил этот паренек? Смит, собираясь с мыслями, сделал вид, что прислушивается к шелесту листьев над головой. - Как вам сказать, сэр... - наконец ответил он. - Вот мистер Эллендер, кажется, нисколько в этом не сомневается. - Видите ли, у каждого из нас найдется по меньшей мере десяток версий - у всех разные и у всех одинаково убедительные. Вирлок помолчал и добавил: - Не так ли? - Так-то оно так, сэр. Но ведь мистер Эллендер зарится на место начальника городского управления внутренних дел. - Знаю. - Вирлок хрустнул спичкой, которую держал в зубах. - Знаю, что на эту должность метит и начальник полиции Фэйн. По-вашему, и тот и другой готовы сфабриковать дело против этого парня или кого-нибудь другого, чтобы показать себя с выгодной стороны? - Не сомневаюсь. - Если парень действительно виноват, туда ему и дорога, - с ожесточением заметил Вирлок. - Но меня беспокоит мысль, что Эллендер и Фэйн собираются пришить Уэстину дело в интересах собственной карьеры. Помешать им мы можем только при одном условии: если будем располагать неоспоримыми доказательствами виновности или, напротив, невиновности Уэстина. - Но если допустить, что Уэстин невиновен, кто же тогда убийца? - спросил Смит и нерешительно добавил: - Макдафф? - Не знаю, не знаю... Надеюсь, не Макдафф. Если убийца - он, нам не удастся привлечь его к ответственности. Да Фэйн и Эллендер в порошок нас сотрут, как только мы заикнемся о Макдаффе, - они же оба рассчитывают на его поддержку в борьбе за место начальника управления внутренних дел. Но не могу я спокойно смотреть, как они хотят сделать из юноши козла отпущения, осудить его на смерть! Не могу, понимаете?! - Понимаю, мистер Вирлок, но ведь объяснения Уэстина шиты белыми нитками, а поверить ему на слово мы просто не имеем права. - Согласен. И все же должен сказать, что эти объяснения можно толковать и в его пользу. - Но, если Эллендер получит место начальника управления внутренних дел, вас немедленно назначат начальником отдела уголовного розыска, а это означает ежегодную прибавку к жалованью в пять тысяч долларов. - Смит радовался, что темнота мешает Вирлоку видеть краску стыда, проступившую у него на лице. - А если я стану начальником отдела уголовного розыска, вы автоматически займете мое место, - в тон ему ответил Вирлок. - Я понимаю вас. Разумеется, и лишние деньги мне не помешали бы, и возражать против продвижения было бы глупо. Но... - Тогда пусть события развиваются своим путем, - с невинным видом сказал Смит. - В общем-то дело ясное. - Вот, вот! Как раз это мне и не нравится. Слишком уж ясное. - К тому же начальство не поймет вашего поведения, пока нет доказательств, что Элен Макдафф убил не этот парень, а кто-то другой. Начинать сейчас какие-то поиска весьма рискованно хотя бы потому, что невозможно предсказать, на кого выйдешь. - Вы имеете в виду Макдаффа? Или, может, одного из представителей так называемой золотой молодежи, которые ухитряются спать по очереди со всеми богатыми бездельницами с Бэккер-авеню? Не принимайте Макдаффа за простака, не способного усмирить собственную жену. - Он тщеславен и не захотел бы выносить сор из избы. - Ладно, оставим пока Макдаффа. Слушайте, а вы бы не хотели попытаться несколько поунять этого ретивого Эллендера? - Да я бы не против, мистер Вирлок, но вы же понимаете, какая каша заваривается вокруг дела Уэстина. - Тогда, выходит, мы должны сделать все возможное, чтобы парню дали лет двадцать тюрьмы, а не посадили на электрический стул, как того жаждет Макдафф? - Но ни Фэйн, ни Эллендер никогда не позволят нам заниматься новыми поисками. Вирлок выругался. - У меня создается впечатление, что все они рады этому происшествию, - продолжал Смит. - Дело Уэстина - настоящая находка для них: подозреваемый - северянин, схвачен на месте преступления, признался, что вытер отпечатки своих пальцев с пистолета, что бродил в поисках работы из города в город, и все такое... Это же дар божий для районного прокурора Энстроу, он же спит и видит себя в кресле судьи! - Как же можно после этого рассуждать о какой-то справедливости! Но мы с вами не должны уступать. - То есть? - Если Уэстин виновен, я первый буду добиваться его осуждения, но я сделаю все, что в моих силах, чтобы не пострадал невиновный. Нонна Эш долго ворочалась в постели, вставала, снова ложилась, но уснуть не могла. Ее неотступно преследовала мысль, что кто-нибудь из соседей, заметив у них в доме полицейских, обязательно шепнет им о прошлогоднем романе ее муженька с Элен Макдафф. Миссис Эш не тешила себя надеждой, что об этом знает лишь она одна, - подобные делишки не утаишь от чужих глаз! Вообще-то обитатели Бэккер-авеню не осуждали такие вещи, скорее, смотрели на них как на невинную забаву, поскольку и сами грешили при каждом удобном случае. До поры до времени над Нонной Эш подсмеивались, и только. Но если в дело вмешается полиция, а потом газетчики, тогда все повернется иначе. Тогда над ней - так уж повелось - начнут издеваться, ее станут презирать, бульварные газеты поднимут свистопляску, и все это неизбежно отразится на ее положении в обществе и на положении ее детей. Нонна Эш пыталась не думать, что кое-кто, возможно, посчитает роман ее мужа с Элен Макдафф достаточным основанием, чтобы заподозрить мистера Эша в убийстве. Могут же сказать, что он, например, приревновал ее... Значит, надо лишить полицейских предлога появляться в доме, и тогда ничто не нарушит спокойной жизни семьи. Миссис Эш встала, спустилась в кухню, приготовила и выпила чашку крепкого чая и закурила. Она пришла к окончательному выводу, что главную опасность в данный момент представляет горничная Берта Пул. Берте придется уехать, и уехать немедленно! Миссис Эш вернулась в спальню, разбудила мужа и изложила ему, еще полусонному, свои соображения. Джордж Эш нехотя согласился с ней. - Пойду разбужу Берту, хотя это будет трудно: я же напичкала ее снотворным. А ты оденься и подожди нас внизу. Машину поставь у черного входа - у дома Макдаффов дежурит полицейский, не надо, чтобы он видел. Только убедившись по удаляющемуся шуму, что машина уехала, миссис Эш вернулась в спальню, но и теперь не могла уснуть, перебирая в памяти события дня и размышляя, все ли необходимое она сделала. - Так что же, по-твоему, произошло? - в темноте спросила у мужа Этта Саймонсон. - По-моему, знаешь что? - Ну? - Рой Саймонсон давно привык к тому, что жена задавала вопрос и тут же, не ожидая ответа, сама на него отвечала. - Ты помнишь интересного молодого человека, который так хорошо играл на пианино на последней вечеринке у Макдаффов? - Ну? - Так вот, он был там сегодня, - категорически заявила Этта Саймонсон. - Я видела их. - Спи-ка ты лучше, Этта и мне не мешай спать. - Он провел там всю вторую половину дня. И знаешь, Элрой, что еще? Саймонсон промолчал. - Элрой, послушай. Это же так важно! Я подошла к дому Макдаффов и позвонила. Никто не ответил. Слышишь, Элрой, я позвонила, а мне никто не ответил, хотя я знала, что Элен и этот молодой человек были там. Саймонсон сел на кровати. - Я всегда подозревал, Этта, что ты просто-напросто старая сплетница. - Помолчи, Элрой, послушай, что я говорю. Не знаю, при чем тут юноша, которого арестовали полицейские, но точно знаю, что Элен Макдафф и этот пианист провели вместе всю вторую половину дня. Наверно, дел у них было по горло, если они не ответили на мой звонок! Элрой Саймонсон уже окончательно проснулся и с интересом слушал жену. Он давно знал, что Элен не упускала случая наставить рога своему старику мужу. Больше того, однажды, когда Этта уехала на три недели в Нью-Йорк, он и сам не без успеха приударил за миссис Макдафф. Теперь он дорого бы дал, чтобы ничего подобного не было и в помине. Ревность Этты не знала границ, и если она пронюхает об его шашнях с миссис Макдафф, грандиозный скандал обеспечен. Сейчас, когда кто-то убил Элен, нужно быть осторожным. Очень осторожным. - Я хочу сообщить об этом в полицию, - продолжала миссис Саймонсон. - Завтра же. - Знаешь, Этта, пожалуй, не следует, - начал он после некоторого раздумья. - Сплетники заработают языками, начнут трепать нашу фамилию. К чему нам это? И потом, полицейские же схватили убийцу на месте преступления. Ты ведь слышала, Мак говорил, что они, наверное, уже выколотили у него признание. Даже если то, о чем ты рассказала, правда, какой им смысл впутываться в эту историю? Оставим лучше все как есть. Кстати, парень мог проникнуть в дом и после ухода пианиста. - Не уговаривай меня, Рой. Я считаю своей обязанностью сообщить полиции все, что знаю. - Черт бы тебя побрал, Этта! Я запрещаю, понимаешь? Ты подумала, как это скажется на делах нашего магазина? Каково мне будет, если покупатели начнут задавать всякие идиотские вопросы? - Но бедный парень... - заикнулась было миссис Саймонсон. - Дался тебе этот парень! Пусть им занимаются полицейские. Эллендер знает свое дело, и если он утверждает, что Элен Макдафф убил этот тип, значит, так оно и есть. Меня не интересует, с кем и когда она изменяла мужу, этот их частное дело. А сейчас спи и дай мне уснуть. Завтра понедельник, ко мне должны приехать из Нью-Йорка четыре коммивояжера с образцами осенних товаров. Принадлежавший Саймонсону универсальный магазин обслуживал главным образом избранное общество Гэйтвея. Конечно, заманчиво было бы поделиться пикантным слушком с покупателями из этого "избранного" общества - за таким разговором легче сплавить подороже какой-нибудь дрянной товарец. Но в данном случае слушок-то имеет отношение к нему самому... Нет, нет, тут надо держаться начеку... Кайль Теодор Макдафф лежал в одной из комнат дома Саймонсонов и не мигая смотрел в потолок. Он не стал раздеваться, только расстегнул воротничок, распустил галстук, снял башмаки. "Ну вот, - думал он, - она мертва и, слава богу, наконец-то ушла из моей жизни... Шлюха! Ведь я дал ей все, что может пожелать женщина. Все! А она платила мне тем, что бросалась на шею каждому, кто ей подмигнет..." Макдафф закрыл глаза, и перед ним предстала Элен... Нет, не та, что еще недавно лежала на полу в спальне, а та - живая, смеющаяся, какой он впервые увидел ее на пляже и сразу сказал: "Она будет моей женой!" Юная, жизнерадостная Элен Шульц жила до замужества в одном из западных пригородов Гэйтвея. Для него не было секретом, что соседи с Бэккер-авеню и коллеги из муниципалитета подсмеиваются над ним, сплетничают, что он-де купил себе молодую жену. Это нисколько его не трогало, он весь был во власти своего чувства к Элен. К тому же он понимал, что смеются над ним больше для вида, а в действительности просто завидуют. Первые пять лет жизни с Элен он вспоминал как самые счастливые годы. Но потом все постепенно начало меняться. Вечеринки принимали все более необузданный характер. Элен все больше привыкала к вину, а его друзья все чаще и настойчивее стали добиваться ее милостей. Кое-кто из его коллег не раз намекал ему, что пора бы обуздать жену и выгнать из дома ее возлюбленных, но Макдафф не без оснований подозревал, что заботятся они не о его чести, а лишь о том, чтобы заполучить Элен. И вот что самое неприятное: она даже не пыталась скрывать от него свои романы. Однажды Макдафф поймал себя на мысли, что старается избежать встречи с очередным возлюбленным жены, - не возвращается домой неожиданно, всегда предупредительно звонит. И вот ее уже нет в живых. Выстрел из пистолета положил конец всем ее интрижкам... Макдафф повернулся на бок и уснул. Лишь за час до рассвета Вирлок и Смит покинули тюрьму на Мэретта-стрит и зашли в соседнее кафе, открытое круглые сутки. Вирлок устал, у него болела голова, но он не позволял себе раскиснуть. Обстановка в связи с делом Уэстина осложнялась. Эллендер, еще более беспринципный и жестокий, чем Фэйн, не скрывал своих намерений использовать убийство Элен Макдафф, чтобы обогнать Фэйна в гонке за место начальника управления внутренних дел. Машинально отпивая холодный кофе, Вирлок размышлял над своим положением и прикидывал, какую позицию ему следует занять. Уже пять лет он ждал наступления дня, когда с Эллендером что-нибудь произойдет и он сможет занять место начальника отдела уголовного розыска. После пятилетнего пребывания в этой должности он получит право выйти в отставку с пенсией в сто пятьдесят долларов в неделю вместо теперешних восьмидесяти пяти. Вирлока, конечно, привлекала перспектива стать начальником отдела, но какой ценой? Сейчас такая возможность представлялась - надо только собрать доказательства виновности Биля Уэстина. Обязательно виновности. Всякое иное направление расследования чревато крупными неприятностями для карьеры. Однако как ни решай эту проблему, допросы Уэстина надо продолжать. В тюрьме уже начиналась уборка, когда Смит привел Уэстина из камеры на третьем этаже в кабинет Вирлока. В углу, распространяя приятный аромат, бурлил кофейник. Уэстин сел на стул, поставленный в центре комнаты, и уставился на Вирлока. Смит отошел к стене. - Ну вот, - начал Вирлок, споласкивая под краном чашки для кофе. - Сейчас мы с вами во всем разберемся. Уэстин промолчал. - В ваших объяснениях много уязвимых мест и странных совпадений. - Все, что я говорил, - истинная правда, - ответил Уэстин. - Докажите, что это так, и я сейчас же прикажу освободить вас. - Докажите, что это не так. - Неубедительно, Уэстин, - поморщился Вирлок; минут десять все его внимание было приковано к столу: он расставлял посуду, разливал кофе и сливки, насыпал в чашки сахар. Уэстин изредка бросал на инспектора внимательные взгляды, покачивал головой и пожимал плечами. Хиллори Смит неподвижно стоял у стены, с любопытством наблюдая за своим начальником. Уэстин неловко пошевелился на стуле и откашлялся. - Вы что, хотите, чтоб я снова все рассказал? - спросил он. Вирлок удивленно взглянул на него. - Зачем? Вы лучше расскажите, как все произошло на самом деле. - Вирлок снова отвернулся от Уэстина, медленно выпил чашку кофе, сел за письменный стол и закурил, исподтишка посматривая на юношу. - Ну, хватит играть в молчанку, Уэстин, начинайте, - предложил он после затянувшейся паузы. - Мне уже невмоготу пережевывать одно и то же, и этот ваш трюк с кофе - пустая трата времени. Пробуйте свои методы психологического воздействия на том, кто что-то скрывает. А мне нечего скрывать. - Что вы, собственно, знаете о психологии? - резко спросил Вирлок. - Или просто так ляпнули, ради красного словца? Уэстин не ответил. Вирлок начал не спеша рассказывать о Макдаффе как об одном из самых видных деятелей штата и безусловно самом важном и влиятельном человеке во всем Гэйтвее. Особенно подробно он остановился на том, как Макдафф встретил и полюбил Элен Шульц, как был привязан к ней, причем все это в выражениях, которые не оставляли у юноши никаких сомнений, что Макдафф ни перед чем не остановится, дабы беспощадно покарать преступника, отнявшего у него эту любовь. Кончив говорить, Вирлок встал и подошел к Уэстину. - Теперь, надеюсь, вы понимаете, что у вас есть единственная возможность как-то смягчить приговор: сказать всю правду. - Я и сказал всю правду, - ответил Уэстин, но уже без прежней уверенности. - В таком случае скажите еще раз, - тихо произнес Вирлок, снова усаживаясь за стол. Уэстин, по существу, повторил то же самое, что говорил до сих пор, только выпустил несколько незначительных подробностей и добавил кое-какие несущественные для Вирлока детали. Как только Уэстин умолк, Вирлок кивнул Смиту. Тот подбежал к юноше, схватил его за шиворот и заставил подняться. - Уэстин! - крикнул он. - Даю слово, вас никто не спасет, если вы не перестанете упорствовать! Эту женщину убили вы, так? Вы пробрались в дом, собираясь ограбить ее, так? Именно у нее вы взяли те семьдесят с лишним долларов, что оказались в вашем бумажнике, так? Вирлок знаком остановил Смита, и тот вышел из кабинета. - А правда, откуда у вас эти деньги? - спросил Вирлок. - И, кстати, сколько их, если сказать точно? - Семьдесят девять долларов. - Почему вы запомнили сумму? - Потому что именно столько я получил, когда оформлял расчет. Вирлок молча кивнул, отвернулся к окну и молча смотрел на улицу, пока не пришел Смит. Взглянув на него, Вирлок повел головой в сторону Уэстина, и по этому знаку Смит сунул юноше в руку дамское портмоне. Осмотрев его, Уэстин растерянно уставился на Вирлока. - Что это? Смит осторожно, кончиками пальцев, взял портмоне обратно. - Это портмоне Элен Макдафф, и теперь на нем остались отпечатки ваших пальцев, - усмехнулся Вирлок. - Да что же вы делаете! - заволновался Уэстин. - Дайте. - Он попытался выхватить портмоне у Смита, но тот быстро убрал его за спину. - Одной такой улики достаточно, чтобы посадить вас на электрический стул, - заметил Вирлок. - С помощью такого козыря я в любое время могу добиться для вас смертного приговора. - Вы же пытаетесь пришить мне дело! - крикнул Уэстин. - Вы... - Пришить дело? - иронически переспросил Вирлок. - Зачем пришивать вам дело, если оно и так уже есть? Ну, вы скажете наконец правду? - Подлецы! Какие подлецы! - Молчать! Убита женщина, вы схвачены на месте преступления... Неужели вы не хотите ничего видеть дальше своего носа? - Вирлок подбежал к Уэстину и, тыкая его пальцем в грудь, продолжал: - Твоя песенка спета! Ты у меня в руках, и пока ты не скажешь правду, это портмоне останется твоим смертным приговором... Смит, уведите его! Он настолько туп, что не хочет воспользоваться единственной возможностью спасти свою шкуру. - Но что вам нужно от меня? - беспомощно озираясь по сторонам, простонал Уэстин. - Признание! Правду! - Я сказал всю правду. - Вы отрицаете, что ограбили Элен Макдафф? - крикнул Вирлок. - Да, отрицаю. - Но вы не можете отрицать, что пытались стереть отпечатки пальцев с пистолета, из которого она была убита? - Я уже объяснил, как получилось... - Объяснил... Не объяснил, а сочинил... Смит, увидите его. Смит стащил Уэстина со стула и начал подталкивать к двери. - Одну минуту! - остановил его Вирлок. - Уэстин, одумайтесь, пока не поздно, пока я не передал портмоне Эллендеру и районному прокурору, - вы же знаете, что они с вами сделают. Вы уже имели дело с Эллендером, ну а районный прокурор еще хуже. - А вы хуже их обоих! - крикнул Уэстин. - Сколько раз я должен повторять, что никого я не убивал, что я ни в чем - слышите? - ни в чем не виноват?! - Столько, сколько потребуется, чтобы сказать правду. - Ваше признание, Уэстин, и на этом кончим, - тихо добавил Смит. - Признание в чем? В том, что я убил ее, хотя и не убивал? Смит пожал плечами. - Ну что ж, отправляйтесь в свою камеру и подумайте как следует о портмоне с отпечатками ваших пальцев... Смиту и самому претил этот трюк с портмоне, якобы принадлежавшим убитой, но и он и Вирлок понимали, что начальство не даст им покоя, пока они любой ценой не добьются признания Уэстина. Оставшись один, Вирлок взял портмоне, осмотрел его и небрежно бросил на стол. Часы показывали без десяти восемь. Скоро придут Лейси Эллендер и районный прокурор Энстроу. Последний, вероятно, в самые ближайшие дни передаст дело Уэстина судье Сэму для срочного рассмотрения. Судья Сэм готов на все, лишь бы добиться выдвижения своей кандидатуры на пост губернатора штата. Судья Сэм, районный прокурор Энстроу, начальник отдела уголовного розыска Эллендер, начальник городской полиции Фэйн и Макдафф против Уэстина... Любопытная расстановка сил, ничего не скажешь! В кабинет вошел Смит, и Вирлок повернулся к нему. - Ну? Смит отрицательно покачал головой. - Откровенно говоря, вы ввязываетесь в неприятную историю, - заметил он. - По-вашему, Уэстин невиновен? - Я так не говорил. - Но вы так думаете. - Не сказал бы. - В таком случае давайте прекратим разговор. С минуты на минуту должны прийти Эллендер и Энстроу, и мне надо решить, какую позицию занять. - Тогда и у меня возникает тот же самый вопрос: по-вашему, Уэстин невиновен? - Не берусь утверждать, что он совершенно ни в чем не виноват. Мягко выражаясь, это объяснение не вполне правдоподобно, но... - Но кто же тогда преступник? - Преступником может быть любой из сотки друзей и знакомых Макдаффов, кто-нибудь из соседей, имевших роман с Элен Макдафф и либо приревновавших ее, либо оказавшихся отвергнутыми ею, либо боявшихся, что она проболтается... Нельзя сбрасывать со счетов и самого Макдаффа. - Но что заставляет вас думать, что Уэстин невиновен? - Скажите мне, почему преступником не может быть кто-нибудь другой, и тогда я признаю, что Уэстин виновен. - Пожалуй, этого я не скажу. - То-то. А можно ли на основании известных нам фактов сказать, что миссис Макдафф убил Уэстин, - только он, и никто другой? - Честно говоря, нет, сэр. - А мне нужна твердая уверенность, что убийца именно он, или, наоборот, что он не имеет никакого отношения к убийству. Твердая уверенность, понимаете? - Понимаю, мистер Вирлок. В тот же день судья Сэм уведомил районного прокурора Энстроу, что он не возражает против дальнейшего содержания Уэстина в тюрьме. В четверг Уэстину предстояло предстать перед Большим жюри присяжных, которое должно было рассмотреть материалы следствия и решить вопрос о предании его суду по обвинению в предумышленном убийстве. Эллендер заверил прокурора, что к этому времени он будет располагать признанием Уэстина. А это, как тотчас понял Фэйн, резко повышало шансы Эллендера в их борьбе за место начальника управления внутренних дел. Казалось, теперь ему остается только молча наблюдать за успехом соперника, заручившегося поддержкой прокурора Энстроу. Однако, обладая солидным опытом в подобных интригах, Фэйн не собирался уступать без борьбы. Он прекрасно понимал, что если Эллендер станет начальником управления внутренних дел, ему, Фэйну, не удержаться на посту начальника полиции, - Эллендер обязательно протолкнет на это место своего двоюродного брата. В понедельник Вирлок вернулся домой в полдень. Жены дома не было. Он выпил бутылку пива, съел бутерброд, принял холодный душ и лег спать. Спал он плохо. В полдень же миссис Джейн Морган все еще не знала, как ей поступить, хотя довела себя почти до истерики. Особенно удручающее впечатление произвела на нее заметка в газете, где происшествие на Бэккер-авеню описывалось со множеством всяких подробностей. Все валилось у нее из рук, и это так удивило доктора Оттера, что он посоветовал ей уйти домой. Джейн Морган охотно последовала его совету. Также в полдень из поездки вернулся Джордж Эш. Миссис Эш (она была в саду и приводила в порядок пострадавшие накануне цветочные клумбы) приветствовала его бодрым взмахом руки. Эш поцеловал жену и, не дожидаясь ее расспросов, сообщил, что благополучно доставил Берту Пул к ее сестре в Мейкон, где она в целости и сохранности пробудет целый месяц. Они вошли в дом и вместе со своими четырьмя сыновьями уселись за ленч. В тот же полдень Элрой Саймонсон в одиночестве завтракал в своем особняке. От тоже прочитал заметку об убийстве, но думал совсем о другом. Он размышлял о переговорах с четырьмя коммивояжерами, о новых товарах на осенний сезон и о том, не следует ли увеличить заказ на пользующиеся хорошим спросом шерстяные пальто фирмы "Форстмен". Кайль Теодор Макдафф, полупьяный и небритый, вместе со своим адвокатом придумывал какой-нибудь трюк, который позволил бы свести к минимуму налог на имущество Элен Макдафф, перешедшее к нему после ее смерти. В тюрьме на Мэррета-стрит Биль Уэстин, почти не прикоснувшись к принесенной еде, измученный бесконечными допросами, в изнеможении свалился на грязную койку и забылся тяжелым сном. На центральном телеграфе администрации пришлось дополнительно выделить двух работников на обработку телеграмм, поступавших со всех концов Джорджии на имя Макдаффа со словами соболезнования и утешения. Глава 3 Лейси Эллендер хорошо представлял, что следует предпринять, если он хочет занять кресло начальника управления внутренних дел. А он, конечно, хотел. Уже тридцать лет он служил в полиции и понимал, что время работает не на него, - уже и теперь любой начальник управления мог бы, учитывая возраст Эллендера, отправить его на пенсию. Теперешний начальник Алексион Гомерех в октябре должен был стать членом верховного суда штата, и по сложившейся в Гэйтвее традиции вместо него могли назначить только Фэйна или Эллендера. Отставка в пятьдесят три года и пенсия в две трети нынешнего жалованья ("Деньги на карманные расходы, а не жалованье!" - говорил он) никак не устраивали Эллендера. Другое дело - пост начальника управления внутренних дел... Вот Гомерех получает триста пятьдесят долларов в неделю да долларов на шестьсот еженедельно берет взятки у четырех букмекеров и у трех владельцев игорных домов. Итого без малого пятьдесят тысяч в год... И такое место уступить Фэйну?! У него, Лейси Эллендера, есть на руках козырная карта, и он подбросит ее Макдаффу, одного слова которого достаточно, чтобы начальником управления стал он, Эллендер. Часа четыре Эллендер работал у себя в кабинете, а в пять пятнадцать поднял трубку телефона и распорядился: "Доставьте Уэстина в комнату для допросов". После нескольких часов сна, в семь вечера, Вирлок вновь приехал на службу. Инспектор решил допросить Уэстина ночью, когда никто не сможет ему помешать. Он достал из стола бритву и уже начал бриться, когда дверь за его спиной открылась, и он увидел в зеркале лицо вошедшего. - Ба, Кэйджен! - воскликнул он, поворачиваясь. - Что вы тут делаете в такое время? А я-то думал, что у ловких адвокатов только одно занятие по вечерам: усиленно угощать старых дам коктейлями и выуживать у них согласие на управление всеми делами и всем имуществом покойных мужей! Гарольд Кэйджен, лысеющий обходительный человек лет тридцати пяти, один из немногих действительно знающих, по мнению Вирлока, адвокатов в Гэйтвее, лишь улыбнулся на шутку инспектора. Он устало опустился на стул, небрежно поставил рядом дорогой портфель и сунул в рот огромную сигару. - Здравствуйте, мистер Вирлок. Вам не хватает времени побриться дома? - Дома нет горячей воды - бойлер из строя вышел. Придется ставить новый, сто пять монет выкладывать. - Зайдите в магазин "Все для дома" и скажите, что вас прислал я. - Нет уж, спасибо! Я знаю, что значит покупать вещи за полцены по рекомендации друзей, - на собственной шкуре испытал. Если я потом пожалуюсь, что товар оказался с изъяном, в магазине меня пошлют ко всем чертям, скажут - вы же за полцены покупали. Предпочитаю платить сполна и сохранять за собой право скандалить, если что окажется не так. Кэйджен ухмыльнулся и выпустил клуб дыма. - А все же, что вы тут делаете? - поинтересовался Вирлок, приводя себя в порядок после бритья. - Может, одна из ваших богатых старух подралась с кем-нибудь? Кэйджен отрицательно покачал головой. - Судья Сэм, чтоб ему пусто было, назначил меня защитником мальчишки, который отправил на тот свет жену Макдаффа. - Вон что! - удивился Вирлок. - Уэстину повезло. - Благодарю за лестное мнение, но мне это назначение вовсе не улыбается. - Отчего? - Вы же прекрасно понимаете, - ворчливо ответил Кэйджен и кивнул на дверь. - А что именно я должен прекрасно понимать? - Эллендер с пяти часов его допрашивает, вернее, выколачивает признание, и категорически отклонил мою просьбу повидаться с арестованным. - Кэйджен пожал плечами. - Думаю, после допроса Эллендер сунет мне под нос признание паренька и предоставит, так сказать, свободу рук - дескать, попробуй теперь сделать что-нибудь для своего подзащитного, если осмелишься. - И вы, конечно, осмелитесь? - небрежно спросил Вирлок. - Я?! И не подумаю! - Почему же? - Да потому, что мне... не рекомендовали, - тихо ответил Кэйджен. - Знаете, Вирлок, оставьте-ка меня в покое, слышите? И никогда больше не заводите со мной подобных разговоров, иначе... - Постойте! Кто не рекомендовал? - Не ваше дело. - Эллендер? Макдафф? Судья Сэм? - Повторяю: не ваше дело! - Кэйджен встал. - Вирлок, я дорожу нашими хорошими отношениями, но тут совсем другое дело. - То есть? - Разжевать и положить в рот? - Почему бы и нет, если я такой непонятливый? - Тогда слушайте, - раздраженно поморщился Кэйджен. - Подавляющее большинство моих дел проходит через гражданский суд по делам о наследствах и опеке. Адвокат, если он хочет успешно проводить такие дела, должен поддерживать хорошие отношения с председательствующим судьей. Я пользуюсь репутацией адвоката, который умеет довольно ловко отделываться от родственников и сумасшедших, претендующих на свою долю наследства. Поэтому ко мне часто обращаются со всякими вопросами, связанными с завещаниями. Ну как тут обойтись без хороших друзей в суде, где утверждают действенность завещаний?.. А теперь внимательно следите за ходом моих рассуждений. Судья Сэм - приятель Дейла, председателя суда по делам о наследствах и опеке. Сэм, закусив удила, рвется в губернаторы, а прокурор Энстроу мечтает стать вместо него судьей. Потому-то оба они и танцуют вокруг Макдаффа, от которого зависит все. Макдафф, разумеется, не хочет, чтобы романы его женушки стали достоянием газет, - это нанесло бы ущерб его репутации политического деятеля, и поэтому решено принести Уэстина в жертву так называемому правосудию. Если я начну выносить всю эту грязь наружу, судья Сэм пожалуется на меня судье Дэйлу, и со мной как адвокатом будет кончено. Что же мне остается, как не держать язык за зубами? - Так, так... Выходит, парень должен сесть на электрический стул ради спасения репутации этого старого пройдохи и мерзавца Макдаффа? - Вы же знаете наши политические нравы, - пробормотал Кэйджен. - Ну хорошо, я ценю вашу откровенность, Кэйджен. Скажите только вот еще что. Кто именно оказал на вас давление? - Сами догадайтесь, не прикидывайтесь таким наивным. Я вовсе не криминалист, моя специальность - гражданское право, и в этой области я пользуюсь хорошей репутацией в городе. Чтобы сохранить ее, я проведу дело Уэстина так, как от меня требуют. Если бы судья хотел объективного рассмотрения дела, он назначил бы защитником Уэстина Джо Вульфа. Вот уж кто сумел бы добиться оправдания самого Нерона, если бы даже присяжные заседали среди руин сгоревшего Рима! А теперь сами делайте вывод. Некоторое время Кэйджен и Вирлок молчали. Кэйджен курил, нервно передвигая сигару из одного угла рта в другой. - Вы, как видно, полагаете, что парень невиновен, - заговорил наконец он. - Почему? - Не полагаю я этого, но коль скоро у вас возникла такая мысль, значит, вы еще не совсем потеряли совесть... Что касается меня, то я заинтересован лишь в том, чтобы осудили настоящего убийцу, и вы сегодня второй, кого я должен убеждать в необходимости простой справедливости. - Что вы называете справедливостью в сложившейся обстановке? - Справедливость остается справедливостью в любой обстановке. Почему бы мне или кому-то другому не заняться расследованием дела в обычном порядке и найти убийцу, не считаясь с любым давлением? Неважно, Уэстин или не Уэстин убил жену Макдаффа. Важно другое: установить подлинного преступника и доказать его вину. Почему-то считается уже доказанным, что именно Уэстин убил Элен Макдафф, в действительности же этого никто пока не доказал, а сам Уэстин категорически все отрицает. Больше говорить было не о чем. Кэйджен пожал плечами и опустил глаза. Вирлок вышел из комнаты и с силой хлопнул дверью. Вирлок с задумчивым видом сидел в кабинете Эллендера рядом с его письменным столом и курил. Он не пошевелился, когда в коридоре послышались шаги Эллендера, и даже не взглянул на него, когда тот вошел в кабинет и закрыл за собой дверь. - Привет, Честер, - Эллендер быстро прошел к своему креслу. - Ну, наконец-то дело в шляпе! - Он сознался? - Пока нет, но уже признает, что проник в дом с определенными замыслами в отношении хозяйки. - Он признает это? - оживился Вирлок. Эллендер откинулся на спинку кресла и устало закрыл глаза. - Ну и денек выдался! - вздохнул он. - Нет, пока не признает. Во всяком случае, прямо. Но не отрицает, что если бы представилась возможность, он бы не упустил такого случая. Я бы назвал это подразумеваемым признанием: Уэстин проник в дом с определенными намерениями, а когда Элен Макдафф отвергла его гнусные предложения, он расправился с ней. - Позвольте, но Уэстин же, по его словам, вбежал в дом только после того, как услышал ее крик? - Так это же "по его словам"! Вирлок собирался что-то возразить, но Эллендер жестом остановил его, не вставая с места, перегнулся через стол и некоторое время пристально смотрел на инспектора. - Кэйджен сообщил мне, сухо проговорил он, - что у вас есть какие-то собственные соображения относительно виновности Уэстина. Я слушаю. Вирлок хотел ответить, но Эллендер снова остановил его и добавил: - Я чертовски устал, поэтому давайте без лишних рассуждений, сразу по существу. - Мистер Эллендер, я хочу провести самое тщательное расследование. Дайте мне на это недели две. - Ну, а предположим, что расследование выведет вас на самого Макдаффа. Как быть тогда? - не повышая голоса, спросил Эллендер. - Я хочу выйти на того, кто совершил преступление. - Что если это окажется не Макдафф, а один из бывших любовников его жены? - Я так и скажу. - Ну, а предположим, что преступником все же окажется Уэстин? - Я буду удовлетворен и этим. - Мы здесь вовсе не для того, чтобы вы чувствовали себя удовлетворенным или неудовлетворенным. - Я не убежден, что Элен Макдафф убита Уэстином. - Зато я убежден, - отрезал Эллендер. - Это ваша официальная точка зрения? - Если хотите, могу изложить ее в письменном виде. Но не рекомендую настаивать на этом. Вирлок вскочил, нахлобучил шляпу и быстро заходил по комнате. - Черт возьми, Эллендер! Что происходит с вами? - Не читайте мне нотаций, Честер, не нуждаюсь. - При чем тут нотации? Я просто хочу, что бы вы помнили о здравом смысле. - Я понимаю здравый смысл несколько иначе, чем вы. - Я понимаю его с точки зрения Уильяма Уэстина! - крикнул Вирлок. Он подбежал к Эллендеру и, подкрепляя свои слова ударами кулака по столу, заговорил: - Нет ничего удивительного, что неопытный юнец, оказавшийся первым на месте преступления и не сумевший толком объяснить, как все случилось, навлекает на себя серьезные подозрения. Но вы не хуже меня понимаете, что мы всегда в первую очередь ищем мотив. Какой же мотив мы обнаружили в данном случае? - Я уже сказал: он увидел красивую женщину, понял, что она одна, и решил этим воспользоваться. - Ваше объяснение не выдерживает никакой критики, и вы сами это понимаете. - Прекратим этот разговор! - в бешенстве крикнул Эллендер. - Почему? Потому, что вы хотите опередить Фэйна? - Возможно. И вам не удастся мне помешать. Вирлок устало опустился на стул. Эллендер, пытаясь взять себя в руки, не спеша закурил. - Послушайте, Честер, - сказал он. - Сколько лет мы работаем вместе? - Вы знаете не хуже меня. - Правильно, знаю. Около двенадцати лет. И ради чего мы работали? Вирлок промолчал. - Мы не жалели своих сил, оберегая покой и благополучие граждан, которые не в состоянии позаботиться о себе, даже если бы у каждого в гараже стояло по танку. И всякий раз, когда какой-нибудь пьяный болван пригрозит им револьвером, они требуют нашей защиты, но поднимают грандиозный скандал, если полицейский бесплатно возьмет у торговца гнилой банан. - Вы словно читаете мне очередную демагогическую передовицу из нашей газетенки "Щит и револьвер", - усмехнулся Вирлок. - Если вы хотите сделать Уэстина козлом отпущения, имейте мужество сказать прямо. - Вот я и говорю. - Тогда скажите и другое: что заставляет вас поступать так? - Житейский расчет. Надеюсь, вы согласитесь со мной? Вирлок встал и направился к двери. - Одну минуту, - остановил его Эллендер. Он тоже поднялся и медленно подошел к Вирлоку. - Вы понимаете, что всем нам обеспечено продвижение по службе, если дело пройдет гладко? - Понимаю. Ну и что? - Вы станете начальником отдела уголовного розыска. Я же, заняв пост начальника управления внутренних дел, предоставлю вам полную свободу действий. Макдафф, судья Сэм, Энстроу, я, Кэйджен - все мы будем вашими друзьями, вашими влиятельными и сильными друзьями... Вы будете одним из нас, станете получать большое жалованье, в перспективе у вас будет солидная пенсия. Разве не смешно, что на пути ко всему этому стоит какой-то сопляк, один из тех, с кем нам часто приходится иметь дело, один из великовозрастных хулиганов, не заслуживающих... - Довольно! Я уже сказал, что ваша точка зрения меня не устраивает. Вы совершенно не правы. - В чем же? - Да в том, что пытаетесь спасти репутацию, а возможно, и шкуру такого мерзавца, как Макдафф, и во имя этого готовы послать на смерть невиновного. - Вирлок, но это же никчемный человек! Один из тех бродяг, которые так досаждают нам в Гэйтвее. - Не имеет значения, Лейси. Если вы дадите мне недели две, я обещаю, что ничего не стану предпринимать по результатам своего расследования, пока не посоветуюсь с вами. От вас будет зависеть, давать им ход или нет. Я же прошу одного: разрешить мне попытаться установить истину! - Нет, не разрешаю! - снова распаляясь, бросил Эллендер. Он быстро вернулся на свое место, взял со стола одну из бумаг и протянул Вирлоку. - С сегодняшнего дня я отстраняю вас от участия в расследовании дела об убийстве Элен Макдафф. Вот новое задание. Вчера вечером неизвестные взломали дверь магазина на углу улиц Броад и Колумбус. Похищено несколько костюмов и пальто. Займитесь. Вирлок взял бумагу и пошел к двери, но остановился. - Неужели вы думаете, мистер Эллендер, что я стану молчать? - спросил он. - Ну, если вы враг самому себе... Мне будет неприятно уволить вас за неподчинение. Вирлок повернулся и вышел. Минут десять Уильям Уэстин неподвижно сидел на койке, уставившись в пол. В ушах у него все еще звучали слова Гарольда Кэйджена: "Если вы согласитесь признать себя виновным, я, возможно, добьюсь, чтобы вам заменили высшую меру двадцатилетним тюремным заключением. Большего я не в состоянии сделать..." Уэстин в смятении поднялся с кровати, подошел к оконцу и некоторое время стоял, ухватившись за толстые прутья. Мог ли он еще вчера предполагать, что окажется в тюрьме за стальной решеткой? - Спокойно, спокойно, молодой человек, - послышался за его спиной чей-то равнодушный голос. - Решетку вам все равно не выломать, и не пытайтесь! Уэстин оглянулся. Черев глазок двери в камеру заглядывал надзиратель. - Извините... - начал было он, но вдруг почувствовал, что им овладевает ярость. - К черту вашу решетку! - крикнул он. - Я хочу говорить с адвокатом! - Но он только что ушел от вас. - Так вызовите его! Мне надо с ним посоветоваться. - Не могу. Ничего не могу сделать для вас. И вот вам мой совет: не пытайтесь вырваться отсюда - это еще никому не удавалось. Так что успокойтесь... Уэстин без сил опустился на койку. Глава 4 На следующий день, во вторник, миссис Джейн Морган не смогла прийти, как обычно, в приемную доктора Оттера. Она любила свою работу, ей нравилось встречаться с новыми пациентами, наблюдать за ними, угадывать по манерам и костюмам, к какому слою общества они относятся, радоваться приходу старых пациентов и с удовольствием слушать, когда они делились с ней своими радостями и огорчениями. Теперь же и работа, и приемная доктора Оттера, и пациенты как-то отдалились, отошли на второй план, - все заслонило собой убийство на Бэккер-авеню. Мучаясь и переживая, миссис Морган курила сигарету за сигаретой и уже вторые сутки без сна бродила по комнате. Часов в семь утра, рассеянно взглянув в окно на неподвижные, безучастные ко всему вязы, миссис Морган с горечью подумала, что мир остается таким же прекрасным и радостным, и нет ему дела до того, как ей тяжело. Полураздетая и непричесанная, она по привычке поставила на плиту кофейник с водой и снова задумалась. Никогда раньше она не сталкивалась с необходимостью подобного выбора: сообщить в полицию обо всем, что видела вечером в воскресенье, или промолчать и махнуть на все рукой - будь что будет. Как бы она хотела, чтобы ничто не нарушало ее маленькой уютной жизни!.. Мучения Джейн Морган особенно усиливались, когда она вновь и вновь бралась за газеты. На опубликованных фотографиях Уильям Уэстин не походил на того человека, которого она видела в доме Макдаффов. Она напряженно всматривалась в фотографии Уэстина, сделанные в тот момент, когда его выводили из тюрьмы или когда он появлялся в зале суда, но ни на одной из них не могла опознать того, кто стрелял в Элен Макдафф. Почти не сомневаясь, что в убийстве обвиняется совершенно непричастный к нему человек, и все же не находя в себе мужества обратиться в полицию и встать на его защиту, миссис Морган то принималась рыдать, то вновь впадала в мрачное раздумье. В то же утро судья Сэм и районный прокурор Питер Энстроу сидели за столиком в самом фешенебельном ресторане Гейтвея "Вид на море". Отпивая кофе, судья внимательно всматривался в пышную зелень соседнего парка, однако в его серых глазах читалось сильнейшее недовольство. Это был старик лет шестидесяти с лишним, подтянутый, с преисполненными достоинства манерами; приветствуя входящих в ресторан друзей и знакомых, он время от времени улыбался, сверкая белизной вставных зубов. На нем был серый полотнятый костюм с галстуком. Позволяя отдохнуть глазам, он снял пенсне, слегка склонил голову набок и с некоторым высокомерием проговорил: - Я ненавижу себя за то, что согласился участвовать в этой истории. В дни моей молодости политическая борьба была такой же грязной, если не грязнее, грубое насилие отнюдь не было редкостью, но, черт возьми, даже тогда существовали определенные пределы! Энстроу успокаивающе улыбнулся. - Сэм, но Уэстин все же убил Элен Макдафф. Сейчас сюда приедет Эллендер и покажет вам его признание. Энстроу было около сорока: непомерно властолюбивый, он ловко скрывал свои замыслы под маской этакого страдальца, обиженного жизнью и людьми. - Бог мой, Пит, но как же вам хочется вкусить власти! - заметил судья. - А почему бы и нет? Вам все преподносится на блюдечке, а я должен, жертвуя лучшим, что может быть в моей жизни, добиваться всего сам. - А иногда жертвуя и чужими жизнями... - Но и вы далеко не святая невинность, - усмехнулся Энстроу. - Да, на моей совести есть и человеческие жизни, - согласился судья. - Тем больше сомнений вызывает у меня дело этого мальчика. Я даже имени его не помню. - И хорошо, что не помните. - Должен же человек когда-то остановиться и оглянуться на пройденный путь. - Однако вы не прочь стать губернатором, как и ваш отец в свое время, не так ли? - продолжал настаивать Энстроу. - Мечтаю уже много лет. - И такая возможность у вас теперь есть, она там, - Энстроу сделал жест в сторону тюрьмы на Мэретта-стрит. - Губернатор Лайтуэлл трясется от страха в своей резиденции. С его помощью компания лесопильных заводов "Акма" сорвала изрядный куш на сделках с лесом, о чем стало известно Макдаффу. На предстоящих выборах при поддержке Макдаффа вы легко возьмете верх над Лайтуэллом. Макдафф уже говорил об этом. - Откуда вы знаете? - Неважно. Знаю, что Макдафф побывал в Вашингтоне и беседовал с сенатором Слипером. Вы же понимаете, уж если Макдафф и Слипер говорят, что Лайтуэлл должен уйти, значит, все решено. Ну, а после ухода Лайтуэлла вы единственный кандидат на его место. - И я должен заплатить за это своим участием в ваших махинациях? Да плюс к тому принять меры, чтобы имя Макдаффа не попало на страницы бульварных газет? - Послушайте-ка, Сэм. Элен меняла возлюбленных как перчатки. - об этом сплетничал весь город. Однако одно дело сплетни, и совсем другое - газетные статьи. Если газетам станет известно об амурных делах любвеобильной супруги Макдаффа... - ...то слишком многие начнут задавать себе вопрос, не убил ли ее сам К.Т.? - Сказав это, судья Сэм отвернулся и уставился в окно. - Советую никогда и никому не высказывать таких предположений! - прошипел Энстроу. - Ну, а что вы-то получаете в награду за свои труды? - повернулся к нему Сэм. - Место судьи? - Разумеется. Но дело не в том, что получу я, а в том, что получите вы. - Предположим, я ничего не хочу "получать" таким путем? Предположим, я изменю свое решение и выйду из игры? - Ничего вы не измените и ни от чего не откажетесь. Вы и ваши друзья с Бэккер-авеню... Вот уж кто поистине достоин презрения! Сплетничаете в тиши своих особняков, осуждаете других, а сами занимаетесь всякими нечистоплотными делишками... У меня и у самого, правда, рыльце в пушку, но я по крайней мере не прикидываюсь святошей, как вы и вам подобные. - Да и я не прикидываюсь, я ничем не лучше вас, - брезгливо поморщился судья. - Однако как низко может пасть человек! - Особенно когда он даже во сне видит себя губернатором, как вы. Кстати, судья, не говорите: "Я ничем не лучше вас", - говорите: "Я такой же, как вы". Это не так режет слух. - Где же Эллендер, черт бы его побрал? - пропуская слова Энстроу мимо ушей, сердито спросил судья. - Сейчас позвоню в тюрьму и узнаю. Энстроу вышел в вестибюль, где стояли телефоны-автоматы, и увидел только что появившегося в ресторане Эллендера. Он подошел к нему, взял под руку и подвел к столику, за которым сидел судья. - С добрым утром, - поздоровался Эллендер, без приглашения опускаясь на стул. Вслед за ним сел и Энстроу. Веки у Эллендера были красные, лицо осунулось. - Ну, получили? - резко спросил Энстроу. Эллендер мрачно покачал головой. - Нет. - А в чем дело? - Обратитесь со своим вопросом к Уэстину. Я сделал из него отбивную, и все напрасно. - Никаких синяков! - поспешно предупредил Энстроу. - Иначе какой-нибудь чересчур "сознательный" присяжный устроит нам скандал. Эллендер недовольно взглянул на Энстроу. - Вы меня не один день знаете, Пит. - Вас-то я знаю, но Гарольд Кэйджен ловкий адвокат - продемонстрирует жюри присяжных избитого арестанта и... Кто тогда поверит, что он добровольно во всем признавался? - Не беспокойтесь, Кэйджен и пальцем не шевельнет, - вмешался судья Сэм. - Вы уверены? - спросил Эллендер. - Сэм уже говорил с председателем суда по делам о наследствах и опеке Дэйлом, - пояснил Энстроу. - Кэйджен будет ходить по струнке... Однако где же обещанное вами признание Уэстина? Чем быстрее мы провернем дело, тем скорее прикусят язык те, кто склонен примешивать К.Т. к убийству Элен. - Кое-кто уже рыскает в "поисках истины", - заметил Эллендер. - Кто именно? - встрепенулся Энстроу. - Один из моих детективов. - Этого еще не хватало! Неужели вы не можете держать в руках своих подчиненных? - Разве я сказал, что не могу? Я сказал только, что "кое-кто уже рыскает". И еще одна деталь. Мне звонила Этта Саймонсон, жена владельца нашего универсального магазина. Саймонсоны живут рядом с Макдаффами. - Ну - ну? - поторопил Энстроу. - Черт бы ее побрал! Она утверждает, что видела, как к Макдаффам в тот день приходил их знакомый пианист. Говорит, он провел с Элен весь день. - Выкиньте из головы ее слова, - небрежно отмахнулся Энстроу. - Ну, а кто же этот ваш детектив-правдолюбец? - поинтересовался Сэм. - Честер Вирлок. Энстроу прищурился. - Это не он ли хотел стать начальником отдела уголовного розыска, когда вас назначат начальником управления внутренних дел? - Он самый. - Ничего не понимаю! Он что, не в состоянии сообразить, что к чему? - Вы просто отвыкли понимать честных людей, Пит, - скривился судья Сэм. Энстроу раздраженно фыркнул: - Не ваше дело, что я понимаю, а что нет! Во всяком случае, я понимаю, что нам надо как можно быстрее и аккуратнее провернуть дело Уэстина. Я мог бы, полагаю, добиться нужного приговора и с теми материалами, которые уже есть, но мне нужна гарантия, что никаких осложнений на сей счет не произойдет, и такую гарантию я вижу только в признании Уэстина. Эллендер хотел что-то сказать, но Энстроу опередил его: - Надеюсь, вы представляете, насколько мне важно получить признание? Займитесь этим немедленно. - Завтра признание Уэстина будет у вас на столе, обещаю, - торжественно заявил Эллендер. - А вот и Кэйджен, легок на помине! - громко сказал судья Сэм и жестом пригласил адвоката к столику. Кэйджен охотно воспользовался приглашением. Прежде чем усесться, он фамильярно похлопал по плечу сначала Эллендера, потом Энстроу. - Терпеть не могу всякие там пари, ухмыльнулся он, - но сейчас готов биться об заклад, что честная компания вела разговор о убийстве, а? Речь шла о ком-либо из наших общих знакомых? - Вы могли бы повлиять на своего подзащитного и склонить его к признанию, если это не удастся Эллендеру? - спросил Энстроу. - Нет, - ответил Кэйджен. - Мне придется схватиться с вами на суде. - Он улыбнулся собственным словам и закурил сигару. - Что-то слишком все вы беспокоитесь о признании Уэстина. А какая в нем необходимость? Вы же собрали убийственные улики. - Мы беспокоимся только о том, чтобы не возникло каких-нибудь осложнений, - огрызнулся Энстроу. - Может, он согласится признать себя виновным в непредумышленном убийстве? Ему ведь нет еще и двадцати - возможно, мы что-нибудь придумаем для него, учитывая его молодость. - Я уже сказал, - все с той же ухмылкой ответил Кэйджен, - что на суде нам придется скрестить шпаги. - А что вы, собственно, усмехаетесь? - вмешался судья Сэм. - Ничего смешного я пока не вижу. Мы ведем серьезный разговор. - Целиком согласен с вами, - добродушно подтвердил Кэйджен. - Чтобы вы окончательно все уяснили, - добавил Энстроу. - могу сообщить, что вчера вечером Сэм обедал с судьей Дэйлом. - Удивительно, Сэм, как это вы протерпели до обеда! Я полагал, что вы побежите к Дэйлу прямо с утра. - Кэйджен повернулся к Эллендеру. - Скажите, господин начальник, мой подзащитный, наверно, нуждается в госпитализации? Сколько у него поломано ребер и все такое? - Следовательно, вы уверены, что я пока не выколотил из него признания? - Вполне уверен. В противном случае Пит жмурился бы, как сытый кот, вы бы спали дома, а Сэм играл бы в гольф в клубе и воображал, что дело происходит уже на площадке губернаторского особняка. - Я знаю, Кэйджен, что вы человек сообразительный, - угрожающе посмотрел на него Энстроу, - но все же считаю нелишним предупредить: не вздумайте ставить мне палки в колеса, не пытайтесь юлить, если не хотите, чтобы я стер вас в порошок. - Не забывайте, что и я могу подкинуть вам кое-какие неприятности, - постучал пальцем по столу Эллендер. - Теперь ваш черед угрожать мне, а, Сэм? - повернулся Кэйджен к судье. - Не вижу необходимости в угрозах, Гарольд. Вы же просто-напросто кокетничаете, а в действительности не меньше нас заинтересованы в успехе этой грязной игры. - Спасибо и на том! - воскликнул Кэйджен. - Ну, мне пора, - поднялся Энстроу. - Служба! Лейси, займитесь делом. И помните: никаких осложнений! А с вами, судья, мы еще увидимся сегодня на похоронах. Часы показывали десять тридцать утра, когда Нонна Эш отбросила газету и встала с кушетки. Она прочитала от строчки до строчки все материалы об убийстве Элен Макдафф и долго рассматривала фотографии Уильяма Уэстина. Ей осточертели бесконечные пересуды, вздохи и ахи обитателей Бэккер-авеню, опасавшихся, что происшествие набросит тень на репутацию их замкнутого, респектабельного мирка. Резкими взмахами руки она отогнала от лица клубы табачного дыма и раздраженно воткнула в пепельницу недокуренную сигарету. В последние дни она курила очень много. Миссис Эш подошла к огромному окну и долго смотрела на свой сад. Лучи жаркого солнца освещали безупречно четкие узоры яркого цветочного ковра. Немало сил отдавала она ежегодно, придумывая все новый и новый его рисунок. В этом году через весь сад проходила широкая полоса голубых барвинков с вкрапленными в нее клумбами фиалок. Дети собирались поехать на пляж вместе с двумя служанками, а повариха отправилась закупать обычный недельный запас продуктов. Как правило, по вторникам Джордж Эш проводил в своей экспортно-импортной фирме только первую половину дня, а потом они играли в гольф или катались на лодке, но сегодня его отвлекли какие-то неотложные дела, и ей предстояло провести весь день в одиночестве. Дети действительно вскоре уехали, и Нонна осталась одна. Она могла бы пойти поболтать к своей соседке Этте Саймонсон, но та снова начнет трещать об убийстве, а Нонна уже два дня ни о чем другом не слышала, и эта тема порядком набила ей оскомину. Через некоторое время миссис Эш перешла к окну, из которого открывался вид на прилегающую часть улицы и на особняк Макдаффов. Она вспомнила о вечеринках, а вернее, об оргиях, что так часто происходили в особняке, о том, какое внимание уделял ее муж Элен Макдафф. Да, ничего не скажешь, Элен была привлекательной женщиной... Миссис Эш припомнила даже, какое масленное выражение появлялось на лице Джорджа всякий раз, когда он встречался с женой Макдаффа. "Теперь Элен мертва, - думала миссис Эш. - Как все-таки я умно поступила, выпроводив Берту из дому!.. Люди, лишенные, подобно Элен Макдафф, всяких моральных устоев, не только сами кончают плохо, но и причиняют страдания окружающим". Миссис Эш еще раз со вздохом облегчения подумала, что Берта сейчас далеко, и, следовательно, некоторое время можно не опасаться неприятностей. Хотя бы некоторое время... Миссис Морган пришла на работу в приемную доктора Оттера с полуторачасовым опозданием - случай из ряда вон выходящий. В приемной оказалась одна миссис Этта Саймонсон - ей нужно было закрепить зубной протез. Завидев миссис Морган, Этта мило улыбнулась и хотела заговорить с ней, но в дверях кабинета появился доктор Оттер в коротком белом халате и с марлевой маской на лице. Снимая резиновые перчатки, он озабоченно взглянул на свою секретаршу. - Ну, сегодня, надеюсь, мы чувствуем себя лучше? - спросил он. - Спасибо, доктор, значительно лучше, - ответила Джейн и, поспешно сун