готовы послужить вашей славе и процветанию, - изрек Чиун и повесил трубку, решив, что пора повидаться с Римо. Он собирался выйти из номера, когда снова раздались звонки. Он не подошел. Это, конечно, Смит. Внизу к нему обратился служащий отеля и сказал, что кто-то настойчиво пытается с ним связаться. Чиун взял трубку - вдруг это девица, с которой живет Римо. Но это оказался Смит. - Я подумал, что нас, наверное, разъединили, поэтому позвонил к портье, чтобы узнать, в отеле ли вы. Мне сказали, что вы как раз спустились. Послушайте, Чиун, у нас проблема. Я не могу говорить с вами по этому телефону. Вы можете мне сами позвонить? - Да восславится имя твое в веках! С неизменным моим почтением... - молвил Чиун и, повесив трубку, зашагал к выходу. Мотель, в котором остановился Римо, находился неподалеку. Все произошло раньше, чем Чиун предполагал. И все же Римо так преуспел в Синанджу, что было трудно сказать, где кончается Синанджу и начинается Римо - пока дело не доходило до неучтивости. Тут, конечно, давало себя знать его белое естество. Женщина в номере Римо была в полном смятении. У постели сидел врач. Отняв стетоскоп от груди больного, он покачал головой. Римо неподвижно лежал на кровати с закрытыми глазами и обнаженным торсом. На нем были только спортивные трусы. Тело его застыло. Висевшая на цепочке золотая подвеска сбилась к уху. - Боюсь, уже слишком поздно, - сказал врач. - Уберите отсюда этого белого, - приказал Чиун, обращаясь к Консуэло. - Но это врач! - Никакой он не врач! Он корейца от японца не отличит. Где у него лечебные травы? Где седина, спутница мудрости? Ему от силы лет сорок. - Римо умер, - сказала Консуэло. - Уведите его отсюда, - твердил Чиун. - Неужели и это придется делать самому? - Ваш друг мертв, - сказал врач. - Что вы понимаете в смерти! Что вы понимаете в смерти?! Вам доводилось убивать? - Ну хорошо, мне надо оформить акт. Чиун только махнул рукой. Если этот молокосос хочет самолично доложить начальству, какой он глупец, - это не его, Чиуна, забота. Когда врач ушел, Чиун объявил, что Римо вовсе не умер. - Тогда что с ним? С виду он совершенно мертв. Ни пульса. Ни дыхания. Врач сказал, что он умер. - Его губит упрямство, - сказал Чиун. Он показал на подвеску, съехавшую Римо к уху. - Уберите это! - Какой толк сейчас убирать какое-то проклятое золото? - недоуменно спросила Консуэло. Уже слишком поздно. Как старик этого не понимает? - Уберите, - не унимался Чиун. - Хорошо. Теперь это не имеет значения. Он был хорошим парнем, - сказала Консуэло. Ей захотелось на прощание поцеловать Римо в лоб, укрыть его простыней, чтобы он успокоился навеки. Но вместо того она через голову стянула с него цепочку с подвеской и протянула ее старику азиату. Тот в ужасе шарахнулся. Это был не просто шаг назад - это было какое-то движение, отбросившее его в дальний конец комнаты раньше, чем прозвучал шорох его одежд. - Не подносите ее ко мне! Уберите. Она проклята! - Да ладно вам, - устало молвила Консуэло. - Унесите ее отсюда. Вон. Вон отсюда! - Я не поняла, что я должна сделать? Подойти к первому встречному и сказать: Не угодно ли золотую подвеску? - Унесите ее отсюда! - Но она стоит не меньше нескольких сот долларов! - Вон отсюда! - Ушам своим не верю, - сказала Консуэло. - Ваш друг умер, а вас больше всего занимает жалкий кусок золота! - Вон! - Ну хорошо. Я ухожу. Но вы все-таки ненормальный. - Червяку лебедь всегда кажется некрасивым, - сказал Чиун. - Вы меня оскорбляете! - возмутилась Консуэло. - Ну, кажется, мы наконец поняли друг друга. Вернувшись, Консуэло увидела, что Чиун сидит рядом с телом. Она не поверила своим глазам: этот старый и верный друг, которого Римо называл не иначе как папочка, сидел на кровати и грозил покойнику. - Ну вот, теперь мы сами убедились. Я не буду тебе говорить, что я давно это знал. Вот до чего тебя довела твоя гордыня! И самоуверенность. А все почему? Надо было слушать, что старшие говорят! Слушать и проявлять почтение к Дому Синанджу, которому ты стольким обязан, который так тебя любил. А ты! - Чиун помолчал и подобрался, дабы полнее выразить переполнявшее его негодование. - Ведь я не возражал против того, что ты служил помешанному императору, хотя на земле есть и по-настоящему почетная работа. Нет, не возражал. Единственное, что мне было от тебя нужно, - это немного уважения, но тебе и этого было для меня жаль! Я и это терпел. И твое неуважение к Синанджу, которое ты демонстрировал изо дня в день, я молча терпел! - Чиун снова замолчал и после некоторых раздумий воскликнул: - Нет, я не должен был это сносить! Вот результат! Вот как ты наказан! Я предупреждал тебя, и ты эту кару заслужил. - Как вы можете? У меня от вас мурашки бегут, - не выдержала Консуэло. - А еще и эта девка. Добропорядочная корейская девушка тебе не нравилась... - И вы для этого выгнали врача? Чтобы читать нотацию покойнику? Чиун с презрением посмотрел на последнюю подружку Римо. Мальчик совсем распустился. Факт налицо. - Прошу прощения, мадам, - сказал Чиун. - Что вы делаете? - Я говорю с ним по-английски, потому что у него может на время пропасть память на корейский. - Я не могу в это поверить, - рыдала Консуэло. Она покачала головой и опустилась на пуфик в углу комнаты. - Что я слышу?! - Ах ты, Фома неверующий. Открой глаза. Взгляни на кончики пальцев. Если ты не в состоянии почувствовать, как к нему возвращается жизнь, потрогай хотя бы, какие они теплые. - Я не хочу к нему прикасаться. Чиун не стал спорить. Одним проворным движением руки он притянул ее к кровати. Она перестала плакать. - Дотронься, - приказал он. - Я не хочу, - сказала она. - Дотронься! Какая-то непреодолимая сила подняла ее руку и опустила на волосатую грудь Римо. Тело еще не остыло. Она почувствовала, как ее рука сильней вдавливается в грудь покойника. Ладонью она ощутила едва слышный толчок. Потом еще. И еще. Сердце билось! - О Господи, - от изумления она разинула рот. - Вы вернули его к жизни! - Да нет же, дуреха. Это не подвластно человеку. Даже я не в силах был бы сделать это. - Но он ожил! - Он и не умирал. Он был при смерти, но, почувствовав, что слабеет, заглушил все функции организма, чтобы это не совершилось так быстро. Это была не смерть. Это был глубокий сон в целях самозащиты. Я удивлен, что он сумел все сделать правильно. Он сейчас слышит все, о чем мы говорим. Так что будь осторожней! Не вздумай расточать ему похвалы! Я и так уже его испортил. - Ни разу не слышала, чтобы вы сказали ему доброе слово. - Говорил, говорил. И много раз. Вот откуда взялась эта самонадеянность. Вот почему я выставлен на посмешище и поругание. - Когда он поправится? - Когда я научусь сдерживать свои педагогические порывы. Только тогда он станет слушаться! Римо чуть-чуть приоткрыл глаза, как будто в комнате было слишком много света. Медленно распрямился один палец, за ним - другой, пока наконец кулаки не разжались полностью. Грудь начала тихонько вздыматься, и Консуэло увидела, что он задышал. - Он возвращается, - сказала она. - Он и не уходил, - отозвался Чиун. - Если он будет себя хорошо вести, то мигом поправится. - Вот и чудесно! - обрадовалась Консуэло. - Страна в опасности. У нас есть все основания полагать, что уран воруют как раз те, кто призван заботиться о его сохранности. Поэтому вся надежда только на нас самих. - Ваша страна всегда в опасности, - проворчал Чиун. - Только и слышишь, что страна в опасности. У нас есть заботы поважнее вашей страны. Это не единственная страна в мире. Римо застонал. - Тихо, - сказал Чиун. - Настало тебе время послушать. Если бы слушал меня раньше с должным уважением, то не был бы сейчас здесь. Какой позор - разлегся в номере мотеля, да еще с незнакомой женщиной! - Иными словами, вы не хотите помочь? Ему пришлось страдать, но что бы с ним ни случилось, он исполнял свой долг! - заявила Консуэло. - Нет, никакой не долг. Это ему наказание за непочтение. Что такое - этот ваш долг? И что все его страдания? Ассасину страдать не полагается. Другим - пожалуйста, - сказал Чиун. - Так вы не хотите помочь Америке? Чиун посмотрел на женщину так, словно она и впрямь сошла с ума. Есть вещи, которые Римо должен понимать. Он должен знать, почему на этом золоте лежит проклятие. Он должен знать летопись Мастера Го, тогда он поймет, почему - стоило убрать подвеску - как его тело избавилось от злого влияния. Он должен опять начать думать правильно. - Значит, вы нам не поможете? - Я и так помогаю. Помогаю тому, кому я должен помочь. - А вы знаете, что похищенного урана хватит, чтобы взлетели на воздух тысячи и тысячи людей? Ведь это страшные бомбы! - Я не делал никаких бомб, - отрезал Чиун. О чем она говорит, эта женщина? - Но вы можете помешать тем, кто хочет их сделать! - Это кому? - не понял Чиун. Он теперь видел, что функции организма постепенно восстанавливаются - от кончиков пальцев сила побежала вверх. Он стал массировать Римо плечи. Потом пальцем приоткрыл губы и осмотрел десны. Хорошо. Цвет хороший. Процесс не успел зайти слишком далеко. - Мы этого не знаем, - вздохнула Консуэло. - Тогда как же я могу бороться с кем-то, кого я знать не знаю? Эта страна погрязла в насилии. Я видел по телевизору. Я знаю вашу страну! Здесь убивают Президентов почем зря, но при этом ни одного настоящего ассасина! Все дилетанты! Я знаю вашу страну, юная леди, - сказал Чиун. Он поднял Римо веки и посмотрел на белки глаз. Отлично. Зрачки тоже оживают. - Ну, пожалуйста, - взмолилась Консуэло. - Римо хотел бы, чтобы вы помогли нашей стране. - Минуточку, - сказал Чиун и повернулся к ней. - Президент Мак-Кинли. Убит. Любительская работа. Джон Фицджеральд Кеннеди. Убит. Опять дилетант. Нигде никакого гонорара. В президента Рейгана стреляли на улице, но промахнулись. Кто? Психически больной мальчик. Еще один любитель. И вы хотите, чтобы эту страну спас профессиональный убийца? Да стоит ли вас спасать! - Римо, поговори с ним. Пожалуйста! - сказала Консуэло. Римо не отвечал. - Тогда я все сделаю сама. Римо, если ты меня слышишь, запомни, что я отправляюсь в штаб-квартиру НААНа. Я согласна с тобой. Я согласна, что мы единственные, кто еще может спасти эту страну. И я прошу тебя, если я не вернусь, Продолжить наше дело. Я знаю, что ты тоже любишь Америку. Наверное, я всегда слишком усердствовала в попытке доказать, что могу работать не хуже любого мужчины. Но сейчас я лишь хочу спасти нашу страну. - Вы кончили? - спросил Чиун. - Да, - ответила Консуэло. В глазах ее стояли слезы, но она их не стыдилась. - Тогда закройте дверь с той стороны, будьте так добры. Благодарю вас, - сказал Чиун. - Если Римо меня не слышал, передайте ему, пожалуйста, мои слова, когда он придет в себя, хорошо? - И не подумаю, - сказал Чиун. - А я считала вас милым человеком. - Вы не ошиблись, - ответил Чиун. - Знаете, вы страшный человек! Действительно страшный. Римо был пав. - Он так говорил? - Нет, он говорил, что с вами трудно иметь дело. Чиун улыбнулся. - Не может быть, - сказал он. С его учителем тоже было трудно иметь дело. И с его дедом тоже. Но единственным, что он знал про себя, было то, что с ним как раз легко иметь дело. Когда у него возникает какая-нибудь проблема, он, наоборот, старается быть как можно любезней. В этом и состоит его беда. Вот откуда все несчастья. Чиун слышал, как она повернулась кругом и вышла. Он осмотрел грудь, ноги, уши, все жизненно важные центры организма. Хорошо. Повреждений нет. Тело лишилось цельности, ритмы отсутствуют, но это все восстановится. Он станет прежним Римо, зато Чиун будет уже не тот. Больше не будет мистера Добрая Душа. Больше никто не станет вить из него веревки. Он этого не допустит. С него довольно! Был полдень, и он включил телевизор. Обычно он не смотрел рекламный блок в перерыве между дневными сериалами. Но сегодня реклама задела его за живое. Наконец нашелся человек, который осознал, что Америка в беде! С экрана телевизора к американскому народу обращался один бизнесмен. Он призывал положить конец разгулу насилия. Он призывал американцев вернуть на улицы городов мир и покой. Он призывал каждого гражданина сообщать в его штаб о леденящих душу преступлениях, которые так и остались нераскрытыми. У бизнесмена было горделивое испанское лицо. Голос его звучал величественно. В нем было что-то симпатичное. Чиун взял американское приспособление для письма с грубыми синими чернилами и сел писать письмо этому человеку на фирменной бумаге отеля. Дорогой и уважаемый мистер Харрисон Колдуэлл! Наконец появился человек, решившийся взять на себя бремя спасения этой несчастной страны от ее невоздержанности. Слишком долго Америка терпела осквернение дилетантами благороднейшей профессии наемного убийцы, повергавшее улицы ее городов в хаос... Если Консуэло Боннер и рассчитывала еще на чью-нибудь помощь, то надежды эти оставили ее, едва она переступила порог своего объекта в Мак-Киспорте. - Вам лучше сюда не приходить, мисс Боннер, - сказал ее секретарь. - Вас ищут. - Кто? - Все. Полиция, федеральные власти, Агентство по атомнадзору. Вы в числе, подозреваемых. - Но я никуда не убегала, я, наоборот, пыталась раскрыть преступление. - Я говорил им, мисс Боннер. Я сказал, что вы лучший начальник службы безопасности из всех, когда-либо служивших на этой станции. Я сказал, что вы лучше любого мужчины. В ответ мне было велено дать знать, едва вы объявитесь. Иначе мне будет предъявлено обвинение от лица федеральных властей. - Я все улажу сама. А сейчас я хочу только забрать свои бумаги. - Их здесь больше нет. Все документы были изъяты. В качестве вещественных доказательств. - Ясно, - сказала Консуэло. Она, конечно, может вывернуться наизнанку и попытаться все объяснить. Но кто ей поверит? Вот если бы у нее были бумаги, которые она оставила в управлении, те, с помощью которых можно было бы выйти на человека, связанного с Джеймсом Брустером... Может, сам Брустер и не знает, по чьей указке действовал, но не так уж много людей в управлении, знакомых со скромным диспетчером. Придется рассчитывать только на себя. Если бы с ней был Римо, он придумал бы, как туда проникнуть. Когда он был еще здоров, он, кажется, сквозь стену мог пройти. Но один козырь у нее есть: она сама из службы безопасности и отлично знает все меры предосторожности, которые призваны защитить жизненно важные документы агентства. Она знает, в чем охранники будут внимательны, а в чем - не очень. Например, они ни за что не станут вглядываться в ее пропуск, даже в фотографию. Их будет интересовать только номер. Консуэло Боннер аккуратно разрезала пластиковую обложку пропуска, вписала другой номер, так, чтобы он выглядел правдоподобно, написала новое имя - Барбара Глисон, после чего запаяла картонку обратно в пластик. В полдень она уверенным шагом вошла в здание Агентства по атомнадзору, словно работала здесь всю жизнь. Она была готова к тому, что на нее в любую минуту могут надеть наручники, и пришла в ужас от той легкости, с какой ей удалось проникнуть в архив. Проведя некоторое время над аппаратом для просмотра микрофильмов, она совсем забыла об опасности. Дело Брустера она отыскала без труда. Дата поступления на работу, дата увольнения на пенсию. А вот и ее собственные запросы на его счет: она пыталась проверить всех, кто имел хоть какое-то отношение к пропавшему урану. Запросы относительно Брустера находились в его досье. Они были снабжены пометкой: Брустер - окей. Похоже было, что пометка сделана кем-то из высшего руководства. Она сверила код и не поверила своим глазам: это был Беннет Уилсон собственной персоной! Директор Агентства! Именно ему она намеревалась представить свой доклад, когда завершит расследование. Она закрыла досье. На нее смотрел охранник. Он выглядел настороженным. Она видела его несколько дней назад, когда они были здесь с Римо и Чиуном. Сделав вид, что увлечена личным делом, она стала перечитывать давнишнее заявление Брустера о приеме на работу, словно это был бестселлер. Какую цель вы преследуете в жизни? Выйти на пенсию, - был ответ. Если бы на глазах у Брустера тонули мать и ребенок, а у него был бы в руках конверт с неотправленной подписной квитанцией на какой-нибудь журнал, что бы он сделал: А. Спас мать с ребенком, забыв обо всем остальном. В. Отложил бы письмо, а потом спас мать с ребенком, или С. Отослал письмо как полагается, оставив мать с ребенком на попечение тех, кто может оказать им квалифицированную помощь? Брустер выбрал С. Консуэло подняла глаза. Охранник все еще стоял рядом, не сводя с нее глаз. Она опять углубилась в опросный лист, который Брустер заполнял при поступлении на работу. Следующий вопрос опять предполагал варианты ответа. Что бы вы предпочли наблюдать: А. Последние минуты матча супер-кубка, счет в котором пока ничейный - 48:48. В. Лебединое озеро на сцене Королевского балета. С. Рембрандта за работой. D. Настенные часы. Брустер пометил D и набрал один из высших баллов из всех, когда-либо поступавших на государственную службу, - такой высокий балл, что кадровик заметил ему, что если есть на свете человек, чье призвание - чиновничья служба, то это именно Джеймс Брустер. - Эй, вы. Это был охранник. Консуэло подняла глаза. - Да? - Дайте-ка взглянуть на ваше удостоверение. Консуэло протянула ему удостоверение, пальцами приглаживая только что склеенные края пластиковой обложки. - Не вас ли я видел тут пару дней назад? - Не знаю, может быть. - У меня отличная память на лица. - Тогда, значит, меня. - Но в тот раз вас звали не Барбара Глисон. Консуэло Боннер, кажется? Точно. Консуэло Боннер. Служба безопасности Мак-Киспорта. Точно? Я прав? Консуэло сглотнула. - Точно, - выдавила она. Все пропало. - Я так и знал. У меня отличная память на лица, - повторил он. - Что вы намерены делать? - спросила Консуэло. Все пропало. Теперь, когда она попалась, все ее обвинения будут восприняты как попытка выгородить себя. - Что вы имеете в виду - что я намерен делать? - Вы застукали меня с сомнительными документами. - Совершенно верно. Но это не мой этаж. Я пришел только взглянуть на свое личное дело. Официально у меня пол-отгула - остались от отпуска, мой код 803967. - Значит, вы ничего не станете делать. - Послушайте, у меня кончается обеденный перерыв, после которого я собирался пойти домой. Вы можете мне гарантировать компенсацию этого времени? - Нет, - сказала Консуэло. - Тогда забудем об этом. Я только хотел убедиться, не ошибся ли. Она почти с грустью вернула бумаги в папку. При том, что она сама проникла в архив незаконно, мысль, что это может с легкостью сделать любой человек, повергла ее в ужас. На своем месте в Мак-Киспорте она пыталась навести порядок и в значительной мере преуспела, если бы не эти кражи. Но что она может сделать, если у истоков расхищения стоял сам руководитель агентства? У выхода она заметила на стене Обращение к персоналу НААНа. Оно было подписано новым председателем Национального агентства и содержало слова сожаления по поводу безвременной кончины директора Беннета Уилсона, а также заверения в том, что, пока идет подбор нового руководителя на его должность, все работники НААНа будут трудиться с удвоенной эффективностью. Временно все функции управления берет на себя председатель. В обращении также подчеркивалось, что теперь в агентстве все должно измениться. Слишком много сотрудников болтаются без дела, ожидая выхода на пенсию. Слишком много таких, кто пренебрегает своими служебными обязанностями, потому что уверены, что их никто никогда не уволит. Новый председатель НААНа заявляя, что будут назначены новые люди, которые хорошо понимают, что ядерная энергия - это нечто слишком серьезное и важное для страны, чтобы можно было только отсиживать в стенах этого учреждения с девяти до шести. Да, полетят головы. Люди должны быть способны на большее, нежели им предписывает должностная инструкция, иначе он готов лично распустить весь штат и начать на голом месте. Каждый работник должен понять, что под угрозой сокращения находится и его должность. И пока не найдена достойная замена Уилсону, который придерживался схожих воззрении, он, председатель, будет сам осуществлять руководство. Вот оно, спасение, подумала Консуэло. С трудом совладав с охватившим ее возбуждением, она наспех сочинила докладные на Брустера и Уилсона. Она давно надеялась, что когда-нибудь это произойдет и НААН изменится. Ей всегда казалось, что люди здесь чувствуют себя настолько неуязвимыми, что никого на самом деле не волнует никакой уран. И вот наконец нашелся человек, который все изменит. Этот человек ее выслушает! Он проследит, чтобы расследование привело к тому, с кем в связке действовал директор Уилсон. Она не сомневалась, что в системе атомной энергетики Брустер не одинок. И все эти Брустеры должны теперь ответить за расхищение ядерного топлива! Она вскрыла нарыв, а новый председатель доведет дело до конца. Охранник сказал ей, что новый председатель никогда не бывает в этом здании, а руководит работой из дома. Он живет в одном из близлежащих штатов. Поскольку речь шла всего о двух часах езды на машине, Консуэло взяла автомобиль напрокат. Она не сомневалась, что такой человек бросит все и выслушает ее. И она отправилась в Нью-Джерси. Председатель жил в поместье, которое усиленно охранялось. Здесь она не прошла бы по поддельному пропуску. Она назвала себя и цель своего визита и заверила охранника, что как только он передаст это начальству, ее немедленно пропустят. Тот засомневался. - Да говорю вам, когда он узнает, с чем я пришла, он вам еще спасибо скажет. Доложите, что я из службы безопасности одного из ядерных объектов и что у меня есть доказательства того, что покойный директор НААНа Беннет Уилсон был замешан в расхищении урана. Я это знаю наверняка, потому что он действовал через одного из моих диспетчеров. Охранник все еще колебался. - Послушайте, мое имя Консуэло Боннер, и меня разыскивает полиция. Ну, стала бы я рисковать, если бы у меня не было этой информации? - Ну, хорошо... - протянул охранник. Он все еще не был уверен, пускать ли ее. Наконец, пожав плечами, он стал звонить. Он поговорил с четырьмя, из которых каждый последующий занимал более ответственный пост, чем предыдущий. Консуэло определила это по тому, как с каждым новым звонком охранник все больше вытягивался по стойке смирно. Положив наконец трубку, он недоверчиво покачал головой. - Вы оказались правы. Вот уж не думал, что он захочет вас видеть. Вас примут немедленно. Проезжайте к большому дому. Там спросите. Кто-нибудь вас встретит и сразу проводит к нему. Мистер Харрисон Колдуэлл намерен переговорить с вами безотлагательно. На первый взгляд для роли руководителя такого учреждения мистер Колдуэлл не очень подходил. Лишь недавно разбогатев, он сделал грандиозные пожертвования всем политическим партиям и мог бы получить лучшее место в окружении любого президента. Но, как он сам объяснил Консуэло, его желанием было спасти Америку. Вернуть стране часть того, что она ему дала. У него были величественные черты лица, горделивый нос и темные глаза. Он сидел, выпрямив спину, на кресле с высокой спинкой, и на нем была бархатная мантия, расшитая золотым кружевом. Он маленькими глоточками отпивал из кубка что-то темное и, казалось, не собирался предлагать ничего Консуэло, хотя она и пожаловалась, что хочет пить. Колдуэлл сказал, что об этом позаботятся позднее. - Вот и все, что мне пока известно, - сказала в заключение Консуэло. - Но я не сомневаюсь, что мы сумеем выйти и на остальных. Похищено много урана. Теперь понятно, почему человек, который пытался убить моих друзей, повсюду имел доступ. Это наверняка был киллер, но у него имелся пропуск, выданный службой безопасности НААНа. Его звали Франциско Браун. - А что с ним стало? - Ну, поскольку это все равно рано или поздно всплывет, а мы действовали в целях самозащиты, то я скажу вам, что мы его прикончили. - Мы? Значит, с вами был и другой верный помощник правительства? Отлично, - похвалил Колдуэлл. - Мы должны ему помочь. И отблагодарить. Такие люди нам нужны. Как нам его найти? - Вот именно - его, - ухмыльнулась Консуэло. - Но дело в том, что это не был один человек. Их было двое. Двое мужчин. - Вас задевает, что я как бы априори решил, что это были мужчины? - В общем... в общем да. На их месте могли бы быть и женщины. Хотя таких мужчин я никогда раньше не встречала. - Как бы то ни было, нам надо заполучить их к себе, правда? - сказал Колдуэлл. - На кого бы они ни работали, мы их переманим к себе. - Я понятия не имею, на кого они работают. Белый - его зовут Римо - называет себя одним из хороших ребят. Надеюсь, ему уже лучше. - А что, он пострадал в драке с этим Брауном? - Нет. Все дело в каком-то старинном проклятии. - Вы отлично поработали, мисс Боннер. Мы очень вами довольны. Консуэло - это ведь испанское имя? У вас в роду были испанцы? - Да, по материнской линии. Из Кастилии. - И наверное, дворянская кровь? - Ну, если только примешалась какая-нибудь по ошибке. Внебрачную дворянскую кровь исключить, конечно, нельзя. - А знаете, мы можем это установить, - сказал Колдуэлл. - Кто - Национальное агентство по атомнадзору? - Нет, - сказал Колдуэлл и ткнул себя в грудь. - Ну что ж, большое спасибо за то, что уделили нам столько времени. Вы можете быть свободны. - Вы обо всем позаботитесь? - спросила Консуэло. - Можете быть уверены, - заверил Харрисон Колдуэлл. Консуэло проводили из огромного, щедро украшенного золотом зала, провели по шикарному холлу, вдоль стен которого, увешанных большими полотнами, стояли скульптуры. И всюду была позолота. Еще здесь было знамя, на котором на темно-красном бархате был золотыми нитками вышит герб. Она уже где-то видела этот герб, но сейчас не могла вспомнить. Прозрение наступило лишь тогда, когда за ее спиной закрылась железная решетка. То была аптечная колба - такая же, как на подвеске Римо. Решетка не поддавалась. В камере было темно и стояла единственная койка. Стены были из камня. В коридоре она видела и другие такие же маленькие кельи. Это была не тюрьма, для тюрьмы здесь слишком сыро. Ее привели в темницу. Потом стали приносить трупы, из чего она смогла лишь заключить, что там, наверху, происходит какое-то сражение, в котором люди убивают друг друга, пытаясь установить, кто сильней. В заливе Лонг-Айленд остановилась небольшая яхта, на борту которой находились несколько человек. Они направили бинокли на большое здание, обнесенное кирпичной стеной. Это был санаторий Фолкрофт. - Вот это, что ли? - спросил один, заряжая обойму в пистолет-пулемет. - Ага. Больше электронным сигналам идти вроде неоткуда, - ответил инженер. - Отлично, - сказал человек с пистолетом-пулеметом. - Передайте мистеру Колдуэллу, цель обнаружена. На одном из верхних этажей здания была комната с зеркальными окнами. В этой комнате сидел Харолд В.Смит и не знал, повезло ему или нет. Системы обороны Фолкрофта улавливали все исходящие и входящие сигналы в радиусе двадцати миль. Когда он засек в заливе эту подозрительную яхту и понял, что его местонахождение обнаружено, то получил распоряжение ждать подкрепление, которое возьмет санаторий в кольцо, с тем чтобы никто не ушел. Глава двенадцатая Римо уже отчетливо видел комнату, чувствовал спиной матрас, ощущал свои руки и, что самое главное, мог правильно дышать - то есть так, чтобы восстановить равновесие и вернуться к прежнему состоянию. Но голова его. продолжала гудеть. Чиун в семнадцатый раз повторял, что не собирается говорить о том, что он его предупреждал. - Слушай, лучше скажи. Скажи, и кончим на этом. У меня голову словно наждаком изнутри шлифуют. - Нет, - ответил Чиун. - Мудрый наставник и так знает, когда его ученик все понял. - Скажи, что все дело в проклятом золоте, и оставь меня в покое. - Ни за что. - Ладно, только не говори, пожалуйста, что ты не собираешься мне этого говорить. Я не могу больше это слышать. - Ну хорошо, скажу. Я тебя предупреждал, - сказал Чиун. - Но ты ведь меня на слушаешь. Никогда не слушаешь. А я говорил тебе, что на этом золоте лежит проклятие. Но нет, мы же не верим в такие предрассудки, как проклятие, даже если на это прямо указывают хроники славного прошлого Синанджу. - Ты опять про Мастера Го и испанское золото? - Нет. Про Мастера Го и проклятое золото. - Я помню. Мастер Го. Кто-то расплатился плохим чеком - то есть дрянным золотом, - и он отказался его взять. Что-то около шестисот лет назад. А может, трехсот. Где-то в том районе. Можно мне стакан воды? - Я принесу. Если бы ты с самого начала послушал, что я говорил тебе о проклятом золоте, тебе не пришлось бы сейчас просить меня налить тебе стакан воды. - Ты обещал больше об этом не вспоминать. - Я и не вспоминаю. Я только сказал, что сейчас принесу тебе воды. Но тебе было бы невредно повторить наизусть летопись Мастера Го. - Только не сейчас. Сейчас меня меньше всего тянет цитировать наизусть твоих Мастеров. - Не Мастеров, а одного Го. - Даже Младшего Вана было бы больше чем достаточно, - заметил Римо, поскольку вся история Младшего Вана заключена в двух фразах, тогда как на Великого Вана понадобилось бы полтора дня, и то, если бежать галопом по Европам. Младший Ван был Мастером Синанджу в странный период истории, когда на всей земле вдруг воцарился мир. Эта эпоха получила название неудачного стечения звезд. Поскольку правители государств вели себя очень тихо и смирно, Младший Ван провел большую часть жизни сидя в Синанджу в ожидании какого-нибудь переворота, нападения или появления хотя бы одного приличного узурпатора. Когда наконец его попросили об услуге, оказалось, что речь идет о такой ерунде, ради которой нет нужды даже покидать деревню. В результате в летописях Синанджу о Младшем Ване осталась следующая запись: Ван был. Но не стал. Это была единственная лаконичная запись из всех хроник, которые так любил цитировать Чиун. Но для Римо и этого было много. - Тогда это сделаю я, - пришел на помощь Чиун. - Ты должен знать, от чего пострадал. И Чиун стал пересказывать хронику Мастера Го, который в Год Утки, во времена, когда процветание Дома Синанджу, было весьма скромным, поехал на Запад и служил многим испанским дворам. По всей Европе было много работы, поскольку повсюду бушевали междоусобицы, но Мастер Го остановил свой выбор на довольно миролюбивом короле Испании, и вот почему: король сказал, что Мастер Синанджу должен будет убить его будущих врагов. И Мастер Го мысленно восхитился столь новому и мудрому способу использования ассасина! Почему короли сначала заводят себе врагов и только потом призывают наемника? Почему не позаботиться заранее? Служение такому мудрому королю лишь приумножит славу Синанджу. Когда же он явился ко двору и получил аудиенцию у короля, то выяснилось, что, говоря о будущих врагах, король не имел в виду никого конкретно. - Моими врагами станут все, кто не является мне другом, и даже некоторые из моих друзей. - Как так, Ваше Величество? - воскликнул Мастер Го, соблюдая все правила этикета, принятые при испанском дворе. - Я стану самым богатым человеком в мире, - объявил король. На это Мастер Го ничего не сказал. На Западе немало мелких царьков, для которых существует только их маленький мир и их собственная эпоха - как дети малые. И хотя в своих пределах эти царьки были действительно богаче всех, в других местах существовали такие богатые люди, о которых на Западе и не слыхали, и перед их несметными сокровищами самый богатый монарх Западного мира показался бы нищим. Но, как и полагается. Мастер Го промолчал, ибо Мастера Синанджу приходят избавлять королей от врагов, а не от невежества. - У меня есть нечто большее, чем золотая жила. У меня есть человеческий разум. - С этими словами король приказал принести много мер свинца и призвал к себе придворного алхимика. - Покажи-ка этому человеку с Востока, как ты превращаешь свинец в золото. И алхимик, справедливо опасаясь разоблачения, тихонько проделал все превращения. Но хотя от многих людей не составляет труда отгородиться, сделать что-либо втайне от Синанджу еще никому не удавалось. Мастер с легкостью превратился в безмолвную тень алхимика и стал смотреть, действительно ли тот превратит в золото свинец. Так и вышло, он смешал свинец с другими компонентами, только на самом деле добавил туда и настоящего золота - того, каким расплачивался с ним испанский король. И все это, объявил он, получено из свинца. Мастер Го не очень разобрался, что все это значит, пока не увидел, как алхимику выдали еще денег, чтобы он продолжал делать золото для короля. Деньгами, конечно, были золотые монеты. На этот раз алхимик прибавил к тому, что он якобы получил химическим путем, еще больше королевского золота. И снова алхимик получил в уплату за труды золото, и опять он вернул больше, чем в предыдущий раз, и так до тех пор, пока королевская казна не опустела. Имея столько денег, алхимик и вероломный министр частично пустили их на нечто более ценное, чем любое богатство, - они перетянули на свою сторону армию, после чего уже в королевскую казну не вернулось ни крупицы золота. Но прежде чем алхимик и министр захватили трон, к королю явился Мастер Го и рассказал о заговоре. Алхимик ударился в бега, прихватив с собой только малую часть золота и свою тайну. Король отблагодарил Го тем, что вручил ему немного золота, сделанного неверным алхимиком. Но Мастер Го отверг его. - Ваше Величество, для вас это золото, возможно, годится, но для нас оно проклято. Я видел, из каких ингредиентов оно делалось, и что-то в них было такое, что лишает силы самое тренированное тело. - Не хочешь ли ты сказать, Мастер Синанджу, спасший короны Арагона и Астурии, явивший нам свою мудрость и величие, что это дурное золото? - Нет, Ваше Величество. Это золото хорошо настолько, насколько им можно расплачиваться, покрывать для красоты разные вещи, использовать для изготовления каких-то инструментов, но для нас оно является проклятым. И тогда король дал Мастеру Го хорошего золота, на котором не было проклятия и не было клейма неверного алхимика с изображением аптечной колбы. Спустя столетия это клеймо обратило на себя внимание Мастера Чиуна, но осталось не замеченным запальчивым и непочтительным Римо. Вот как упрямец Римо навредил своему телу, ибо ему важнее дурные белые привычки, нежели слава Синанджу. - Ты приплел к старинной легенде какую-то отсебятину, папочка, - сказал Римо. К тому моменту, как Чиун кончил свой рассказ, он уже сидел на кровати. У него было такое чувство, словно от этого рассказа в жилах у него вместо крови потекла газированная вода. - Я-то думал, летописи вечны и незыблемы. И переписывать их нельзя. - Все, что я добавил к истории, - это история. Неужели, держа на теле эту подвеску, ты ничего не чувствовал? - Я злился, что ты ко мне привязался. - Любая глупость вроде злости и раздражения притупляет естественную чувствительность. Похоть, жадность - все это притупляет чувствительность. И чем сильней эти вспышки, тем хуже мы воспринимаем действительность, - сказал Чиун. - Но ты ведь тоже злишься. Ты все время злишься! - Я никогда не злюсь, - возразил Чиун. - От твоих упреков у меня кровь вскипает! - Когда мне станет лучше? - Никогда. Ты испорченный ребенок, Римо. Придется это признать. - Я имею в виду свое физическое состояние. Когда я поправлюсь? - Организм сам скажет. - Ты прав, - вздохнул Римо. - Не надо было и спрашивать. - Он допил воду и встал с кровати. Было приятно вновь ощутить радость движения, хотя пока ему приходилось думать о каждом шаге. - А что входило в состав реагентов, которые использовал этот алхимик? Мастер Го пишет что-нибудь о яде? - Разве твое тело не распознало яд? Разве тебе нужен был радиометр, когда мы были на заводе в Мак-Киспорте? - Радиация. Уран! Он делал золото с помощью урана! А тебе не кажется, что тот уран, который сейчас все ищут, как раз и идет не на производство бомб, а на изготовление золота? Что если кто-то заново открыл старинный секрет? - Нет, не кажется, - сказал Чиун. - Но почему? - Потому что я не забиваю себе голову такими тривиальными вещами. Римо, я снова спас тебе жизнь. Я не хочу этим похваляться, но это правда. И для чего? Чтобы ты маялся дурью? Мы что, должны металл сторожить? Или может, мы обыкновенные рабы? Я научил тебя премудростям Синанджу, чтобы ты приумножил свою славу и славу Дома Синанджу, а мы тут решаем задачки! Неужели я стану над этим размышлять? Я скажу тебе, о чем я думаю. Я думаю, нам надо покинуть сумасшедшего императора Смита, ибо ему никогда не захватить трон. Мы должны служить настоящему монарху! Римо прошел в ванную и умылся. Он уже достаточно наслушался. Теперь он без конца будет слушать, как он чуть себя не погубил. Зазвонил телефон. Чиун снял трубку. Римо догадался, что звонит Смит. Полились цветистые заверения в преданности, велеречивые славословия в честь мудрости Смита, а в завершение трубка легла на рычаги, положенная величественным движением руки, похожим на тот жест, каким торжественно ставят розу в золоченую вазу. Но на этот раз из уст Чиуна прозвучало в завершение нечто необычное. - Мы развесим их черепа на стене Фолкрофта и будем поносить их ничтожество и воспевать вашу славу, - сказал Чиун Смиту. - Что происходит, папочка? - встрепенулся Римо. - Ничего особенного, - ответил Чиун. - Не забудь промыть ноздри. Ты ими дышишь. - Я всегда промываю ноздри. Кого это нам надо прикончить? - Никого. - Но ты ведь сказал, что мы развесим черепа по стенам. Чьи черепа? - Я сам не понял, о чем он толкует, этот Смит. Сумасшедший. - Кто? - Никто. Какие-то люди окружили крепость, которую он называет санаторием. Не забудь, пожалуйста, про ноздри. - Фолкрофт окружен?! Все может пойти прахом! - Да мало ли безумцев! Римо направился к телефону. Ноги еще не вполне слушались, и ему приходилось переставлять их с усилием, так что походка у него была какая-то нескладная, как когда-то давно, еще до обучения у Чиуна. Он позвонил на коммутатор мотеля и сделал заказ. Он не был уверен, что секретными кодами удастся воспользоваться в открытую, но другого выхода не было: если Смита и Фолкрофт захватят, все и так погибнет. Смит ответил сразу. - Говорю по открытой связи, - предупредил Римо. - Неважно. Они сужают кольцо. - Сколько у нас времени? - Не могу сказать. Они будут держать санаторий в кольце до тех пор, пока не убедятся, что мне некуда деваться. Если это случится, придется прибегнуть к крайней мере, вы меня понимаете. В таком случае мы больше не увидимся, и вы можете считать свою службу оконченной. - Рано еще сдаваться, Смитти. Не вздумайте глотать свою пилюлю. - Придется. Я не могу допустить, чтобы меня захватили. Это отразится на престиже государства. - Постарайтесь продержаться! Я сейчас буду у вас. У вас там в Рай, кажется, есть небольшой аэропорт? - Да. Совсем рядом с нами. - Добудьте мне разрешение на какой-нибудь самолет, чтобы я побыстрее до вас добрался. Держитесь. Я сейчас буду. - Как вы себя чувствуете? Мне сказали, вы умерли. - Достаньте мне самолет, - повторил Римо. Через тридцать секунд Смит раздобыл ему разрешение воспользоваться правительственным реактивным самолетом и вылететь из аэропорта Даллес. - Куда это ты собрался? - спросил Чиун. - Ты несколько минут назад лежал в постели без сил! - Я должен выручить Смитти. И тебе бы не мешало. Ты любишь рассказывать, что Синанджу еще ни одного императора не подводило. Ну вот, считай, что он и есть император. - Нет, он не император. Он занимает пост руководителя организации КЮРЕ, которая была создана для оборонных целей и действует методами, на которые никогда не могло бы осмелиться правительство. - Значит, ты все знаешь! - вскричал Римо. - И тебе давно все ясно! Что в таком случае означают эти разглагольствования об Императоре Смите? Римо отыскал брюки и обувь, оделся и направился к двери. - Он не император. К тому же он сам хочет умереть и освободить тебя от твоих обязанностей. Я случайно подслушал ваш разговор. - Ну конечно, случайно - ты случайно приник, ухом к самой трубке. - В таком состоянии ты не можешь никуда идти! Сейчас ты ничем не отличаешься от обыкновенного смертного. В лучшем случае тянешь на боксера-профессионала. Тебя могут убить. - Я пошел. - Тогда я с тобой. Если нам повезет, Смит покончит с жизнью, и тогда мы сможем устраниться от этих дел, как он и предлагал. Он сам это сказал! Это его слова. А мы должны подчиниться. - Ага, мы должны подчиниться, - разозлился Римо. В такси по дороге в аэропорт Чиун напомнил Римо, как надо правильно дышать, и сделал ему массаж легких со спины. Таксист недоуменно поглядывал на пассажиров в зеркало. Судя по всему, молодому нездоровится. Он остановил машину на летном поле и хотел было предложить Римо руку, рассчитывая на более щедрые чаевые. Ответ Римо утонул в реве реактивных двигателей. Таксист зажал руками уши. Римо тоже. Что до Чиуна, то он сумел уравновесить давление на барабанные перепонки, как некогда умел и Римо. Чиун сокрушенно помотал головой. - Я полечу и спасу этого чокнутого Смита, а ты оставайся здесь. - Нет, я полечу сам. Мне почему-то кажется, что одному тебе его не спасти. В самолете они расположились позади пилота. Чиун предложил не лететь сразу в Рай, штат Нью-Йорк, а сначала полюбоваться побережьем Флориды. Они сели через час. Римо опять поймал такси. Чиун поспешил вперед и велел водителю сначала прогреть мотор на холостых оборотах, потому что Римо вредно вдыхать выхлопные газы от холодного двигателя. - Не обращайте на него внимания. Поехали! - сказал Римо. - И сколько вы берете за милю? - До санатория твердый тариф. - Я никогда не плачу по твердому тарифу, я вам не доверяю, - сказал Чиун. - Не слушайте его. Он заплатит. Поехали, - повторил Римо. - Но он как раз утверждает обратное. - Я заплачу, - сказал Римо и повернулся к Чиуну: - Ты опять за свое? Чиун жестом оскорбленной невинности воздел руки. Глаза его широко открылись от изумления, как будто даже подозрение в неискренности больно ранило его чистейшую душу. - Если к тому времени, как мы приедем, император Смит окажется мертв, не мы же будем в том виноваты. - Да, но ты на это от души надеешься. - Разве это грех - желать добра тебе и твоему искусству? Это что, преступление? Римо не стал отвечать. Он усиленно дышал. Почему-то чем больше он дышал, тем быстрее выходило из него то зло, которое вошло в его тело от испорченного ураном золота. Он пытался проверить мелкие движения пальцев, разные положения тела. С точки зрения таксиста, пассажир маялся от чесотки. Римо готовился. Подъехав к высоким кирпичным стенам санатория, Римо с первого взгляда оценил обстановку. В заливе покачивались на волнах две яхты, ведя наблюдение. В отличие от других лодок они никуда не плыли, а делали вид, что остановились порыбачить, хотя никто здесь отродясь рыбу не ловил. Оба подъезда здания были блокированы большими тягачами с трейлерами, а сзади в открытые дверцы фургонов были видны люди в комбинезонах грузчиков. Если бы в карманах у них были отвертки и ремни, они бы двигались легко и непринужденно. Однако все было иначе. Они передвигались, как люди, имеющие под одеждой оружие. Они не шагали со стволами, а словно двигались вокруг них. В движениях каждого, даже самого Опытного, чувствовалось, что при нем оружие. На начальном этапе своей подготовки Римо не верил Чиуну, что наличие пистолета или автомата можно распознать по походке, но позже неоднократно убеждался в его правоте. Он готов был поклясться, что в свою бытность полицейским, еще до того, как он стал тренироваться с Чиуном, он никогда не придавал значения наличию при себе пистолета. Чиун же утверждал, что это чувствуется всегда. Римо сначала не понимал, о чем толкует Чиун, пока не убедился в этом на собственном опыте. Со временем он научился распознавать наличие у человека оружия по характерным движениям, причем это не зависело от выучки человека: даже если он и думать забыл о своем пистолете, он все равно двигался так, что со стороны это было заметно. Римо вышел из такси. Он понимал, что надо делать, проблема состояла в том, способен ли он в нынешнем своем состоянии это исполнить. Он поднял глаза на угловые зеркальные окна верхних этажей. Он надеялся, что Смит уже видит их и не станет глотать свою зловещую капсулу, чтобы выйти из игры и отвести от организации угрозу раскрытия. Он помахал рукой, не будучи уверен, что его кто-то видит. - Ты можешь умереть, - сказал Чиун. - Ты не готов к бою. - Знаешь, есть вещи, за которые не жалко и умереть. - Что еще за белый идиотизм? Я что, учил тебя для того, чтобы ты погиб как белый герой или как какой-нибудь японский камикадзе? Нет на свете того, за что следовало бы умереть. Кто тебе наговорил этих глупостей? Чиун тоже вылез из машины. Водитель ждал, пока с ним расплатятся. Это могло стать проблемой, ибо заставить Чиуна: расстаться с деньгами было нелегко. Он не любил расплачиваться. Из рукава кимоно он извлек шелковый кошелечек. Когда он его открыл, от кошелька во все стороны пошла пыль. - И это все? - спросил шофер. - До последнего пенни, - ответил Чиун. Чаевых он тоже не признавал. Четверо одетых в комбинезоны грузчиков неторопливо двинулись в сторону Римо. - Мы здесь кое-что грузим, приятель, придется тебе малость посторониться. - Одну минуточку, - сказал Римо. - Никаких минуточек. Вам придется отсюда убираться. - Расплатился? - повернулся Римо к Чиуну. Он почувствовал, как один из грузчиков сгреб его за шкирку. Он не мог еще соизмерять собственных сил, поэтому на всякий случай избрал прием, который подошел бы больше к стальному пруту, а не к человеческой руке, и явно перестарался. Огромная ручища полетела по дороге, как мяч, посланный вперед ногой футболиста. Порядок. - Прекрати! - закричал Чиун. - Смит тебя увидит. Ты еще не готов драться. Ритмы тела еще не вошли в норму. И дышишь ты неверно! Римо направил кулак в грудь тому, кто только что лишился руки, вмиг остановив его сердце. Потом он сразил другого, пробив ему пресс и переломив позвоночник. Тот сложился пополам, как карточный домик. Из-за пазухи выпал пистолет. Таксист вдруг передумал ждать чаевых и, быстренько нырнув на сиденье, вдавил педаль газа в пол, не успев даже толком ухватиться руками за руль. Из грузовика стали один за другим выпрыгивать люди с автоматами, винтовками и пистолетами в руках. - Быстрей. Прячься! - приказал Чиун. - От кого? - Чтобы никто не видел, как плохо ты дерешься. Ты позоришь Дом Синанджу! - Я в порядке. - В порядке - этого для Синанджу мало! - Ты что же, думаешь, Смит может отличить сбалансированное дыхание от внутренних ритмов? Да он и ударов-то не различает! - Никогда нельзя знать, в чем силен император. - С чего это он вдруг снова стал императором? - спросил Римо. - С того, что он наверняка на нас смотрит. Сядь и смотри, как надо работать! Смотреть особенно было не на что, ибо Чиун в два счета отделал нападавших, но специально для Римо Мастер продемонстрировал несколько приемов. И каждый следующий прием был изощреннее предыдущего - вернее сказать, видимых глазу движений с каждым разом было меньше, так что к тому моменту, как пассажиры обоих фургонов и подоспевшей на помощь яхты были повержены в прах, даже Римо с трудом различал едва уловимые движения Чиуна. К концу побоища Чиун поставил себе задачу укладывать тела в определенном порядке. Римо показалось, что нападавшие не были бойцами какого-то одного подразделения, они действовали больно несогласованно. Он попросил Чиуна оставить нескольких в живых, чтобы допросить. - Скольких? - уточнил Чиун. - Троих. - Зачем троих, когда хватит и одного? - Если это американцы, то два из трех наверняка не будут знать, зачем они здесь. Чиун оставил троих трясущихся и онемелых от ужаса мужчин, которые никак не могли поверить, чтобы такой тщедушный старикашка натворил таких дел. У одного через щеку шел зловещий шрам. Они пытались отыскать глазами единственную остававшуюся в заливе яхту. Это оказалось не так просто: ее уже и след простыл. - Следуйте за нами. Позже поговорим, - распорядился Римо. - Ты хочешь привести императору пленников? - изумился Чиун. - Я хочу кое о чем с ними поговорить. - Негоже приводить императору пленных, если император об этом не просил. - О, да тут еще один царь, - бросил человек со шрамом. Римо подтолкнул их в ворота Фолкрофта. Судя по всему, поскольку до стрельбы дело не дошло, никто внутри не подозревал о том, что за стенами санатория произошла бойня. Сестры и пациенты занимались своими обыденными делами, невольно предоставляя идеальное укрытие для тайной организации - приют для душевнобольных. Они вошли в главный вход и поднялись на три пролета. Пленные озирались, пытаясь найти пути к бегству, но ободряющая улыбка Римо отбила у них всякую охоту. Эта улыбка сказала им, что Римо будет только рад, если они вдруг побегут. И они раздумали бежать. - Что вы имеете в виду - еще один царь? - спросил Римо. - Все эти цари - настоящие психи. Уж мы-то знаем. Сами работаем на такого. Этот тип всю неделю устраивает состязания. Говорит, ищет королю достойного защитника. - Испанец, - процедил Чиун. - Это у них были специальные воины, которые сражались за короля. Не совсем наемные убийцы, но лучшие из воинов. - Ага, вот именно. И наш отряд выиграл. Мы победили бирманских боевиков, три отряда ниндзя и латиноамериканцев, работающих на наркобаронов. И вот во что мы вляпались. - Крутые, - буркнул Римо и ускорил шаг. Наружная дверь в кабинет Смита была заперта. Секретарша, сидевшая цербером у этой двери, быстро печатала на машинке, заглядывая в стопку бумаг. Как большинство секретарш, она фактически вела все дела. Это позволяло Смиту осуществлять эффективное руководство КЮРЕ. Конечно, о его других обязанностях она и не подозревала. Для нее доктор Смит был очередным начальником, который занимался высокими материями. Смит уже может быть мертв в своем кабинете, но она даже не узнает об этом, если они не вломятся в конце концов в эту дверь. Они обнаружат тело, а к тому времени вся заложенная в компьютер информация о состоянии преступности в Америке растечется по разным спецподразделениям, и организация прекратит свое существование. Не будет больше ни файлов, ни доступа к ним, ни самой их службы. - Мне нужен доктор Смит, - объявил с порога Римо. - Доктор Смит принимает только по предварительной договоренности. - У меня есть такая договоренность. - Это невозможно. В этом месяце у него не назначено ни одной встречи. - Он забыл. Спросите у него. Встреча назначена, - настаивал Римо. Секретарша взглянула на троих странных мужчин в комбинезонах, один из которых прижимал к груди сломанную руку. Потом она перевела взор на Чиуна, который был преисполнен гордости. После этого посмотрела на Римо, одетого в легкие брюки и футболку. - Ну хорошо, - сдалась она. Она нажал кнопку звонка к шефу. Римо ждал. Ответа не последовало. Она позвонила еще раз. Римо решил подождать минут десять. Если к тому времени Смит не откроет, он просто уйдет, может, даже не станет доводить до конца это последнее задание, а просто уйдет, предоставив им обнаружить Смита так, как он того хотел. - Прошу прощения, но он не отвечает, - сказала секретарша. - Да, похоже на то, - ответил Римо и мысленно простился с хорошим командиром и настоящим патриотом. И тут дверь кабинета приоткрылась и оттуда показалось лицо Смита с обычным кислым выражением. - Входите же. Чего вы ждете? - удивился Смит. - Секретарша вам звонила, - объяснил Римо. - Но вы не отвечали. - Никакого звонка не было. - Я звонила, мистер Смит. Три раза! Знаете, он, наверное, неисправен. Я никогда им раньше не пользовалась. - Надо починить. - Последний раз я звонила вам в кабинет двенадцать лет назад, когда к вам приходила ваша супруга Мод. - Римо, Чиун, входите, пожалуйста, - пригласил Смит. - Я к вам присоединюсь через пару минут. Хочу вот с этими побеседовать. У вас тут свободных палат нет? - спросил Римо. - Есть, только с мягкими стенами, - ответил Смит. - Отведите пациентов туда. Выясните, что им угодно. После этого мы сможем перевести их куда следует. - О, великий Император Смит, - заговорил Чиун, - наши сердца поют от радости, что мы подоспели вовремя, чтобы спасти твое величие, которое теперь будет звенеть в веках. Секретарша вопросительно взглянула на доктора Смита. - Амбулаторный больной, - пояснил тот. В палате с мягкими стенами Римо узнал много нового о человеке, который считал себя королем. Его звали Харрисон Колдуэлл. У него было поместье в Нью-Джерси. И он проводил стрельбы и тренировки с холодным оружием, а также рукопашные бои, пытаясь найти того самого лучшего, которого он сделает своим клинком, своим защитником. - Зачем вы на это пошли? - спросил Римо. - Зачем? - Человек со шрамом засмеялся. Остальные тоже не сдержались. - Да вы знаете, как он платит? Он выдает золотые слитки как безделушки. А его телохранитель получает ежемесячно сундук золота. Он просто самый богатый человек на свете. У него кругом золото! Услыхав эти слова, Чиун прижал к груди свою сухонькую старческую руку. - А не скажете ли вы, любезный, где именно живет Его Величество? - спросил он. - Мы туда не поедем, папочка, - успокоил его Римо. - Вот это я понимаю - король! Платит золотом! После того как годами ждешь настоящего императора, ты вот так запросто готов от него отмахнуться? Поговори с ним. Хотя бы поговори. Поговори с этим человеком! Не совершай опрометчивых поступков. - Моя работа здесь. - Ну да, у помешанного. - Эй, в чем дело? - удивился человек со шрамом. Римо и Чиун оставили их в палате и вышли в коридор, но Чиун продолжал ладить свое. Только поговори, поговори - и все. О большем он не просит. Если и после беседы с королем Римо скажет нет - пусть будет так. В конце концов, и ходить далеко не надо. Нью-Джерси - такая же часть Америки, хотела бы того Америка или нет. Римо запер дверь в палату на ключ. В коридоре показались несколько дюжих санитаров. - Доктор Смит сказал, здесь находятся трое буйных. Эта палата? - Римо кивнул. - Вам повезло, что вы живыми отсюда вышли. Этих ребят до конца дней надо изолировать от общества, - продолжал санитар. - Я сам врач и знаю, как с ними обращаться. - Доктор Смит сказал, последних двух врачей, которые пытались их лечить, они поубивали. - Значит, нам и вправду повезло, - сказал Римо. Санитары достали три смирительных рубашки и вошли в палату. - Я ничего не прошу, только встретиться с ним один-единственный раз. Надо хотя бы познакомиться, хотя бы поговорить с этим королем, - ладил свое Чиун. - Нет! - отрезал Римо. - Что ж, Римо, тебя не переупрямишь! Я спас тебя один раз, спас другой - и никакой благодарности. С меня довольно! Я отправляюсь туда, где меня будут по-настоящему ценить и уважать. Прощай! - Далеко ли собрался? - К королю, который знает цену ассасину! Если уж он готов платить таким чурбанам, как те, кого мы заперли, можешь себе представить, как он станет осыпать золотом Синанджу! - И что ты намерен делать с этим золотом? - Возместить то, что было украдено, восстановить то, в чем ты отказываешься мне помочь. Вот что я сделаю в первую очередь! К тому моменту как Римо подошел к кабинету Смита, Чиуна и след простыл. У Римо было как-то неспокойно на душе. Он злился и не мог понять, чего ему хочется. Он был рад, что Смит остался жив, хотя тот и говорил о том, что организацию компрометируют бесчисленные трупы, которыми они усеяли всю страну. Он стал рассказывать о своей идее перенести штаб-квартиру организации в центр Манхэттена. Неожиданно проблемы Смита показались Римо какой-то ничего не значащей мелочью. - Так кто это был? - спросил Смит. - Какой-то псих возомнил себя королем, его зовут Харрисон Колдуэлл. Живет в своем поместье в Нью-Джерси. Чтобы получить у него должность, люди бьются насмерть. - Колдуэлл. Где-то это имя мелькало. Зачем ему мы? - Понятия не имею. Смит набрал на клавиатуре компьютера фамилию Колдуэлл. Действительно, Харрисон Колдуэлл фигурировал в файлах организации. Этот человек загадочным образом фантастически разбогател - его состояния хватило бы, чтобы создать собственное государство в государстве. К тому же разбогател он слишком быстро - даже для золотодобытчика. КЮРЕ держала такие состояния на контроле. - Он торгует золотом в слитках, - пояснил Смит. - Мне кажется, он его делает. Это он! Золото можно делать с помощью урана. - Значит, он и ворует уран? - Совершенно верно. - А догадайтесь, кто только что получил назначение на пост председателя Агентства по атомнадзору? - Доверили лисе курятник сторожить, - усмехнулся Римо. - Ну вот вам и разгадка, как он сумел провернуть такую слаженную кампанию, чтобы выйти на нас. У него просто были на это деньги. Я думаю, Римо, вам следовало бы сейчас же заняться этим вопросом. - Окей, - ответил Римо, но голос его звучал неуверенно. - Что-нибудь не так? - Нет, ничего, - сказал Римо, размышляя, как ему справиться с Чиуном. Никогда прежде ему не доводилось ни о чем просить старика и потому он не мог сказать, возымеет ли это теперь какое-нибудь действие. Глава тринадцатая При дворе Харрисона Колдуэлла Чиун обрел подлинное и окончательное счастье. Этот человек должным образом принял восхваления и словесные заверения азиата. Ответом на них стала обещанная Чиуну огромная груда золота. Сначала, естественно, пришлось победить нескольких конкурентов - неопытных наемников, но это не составило для Чиуна никакой сложности. Серия ударов лотоса - и все в порядке. Техника Синанджу произвела на короля большое впечатление, как это обычно случалось на Западе. Меж тем король сказал, что уже слышал о Чиуне - если не о нем самом, то о его подвигах. Только вот у него как будто был белый напарник? Чиун ответил, что да, был, и что служить такому мудрому королю, как Харрисон Колдуэлл, означает жить вечно. Королем оказался тот самый человек, который недавно появился на телеэкране и призывал положить конец бессчетным актам насилия. А Чиун всегда верил, что именно такой человек способен по достоинству оценить настоящего профессионала. Король даже велел принести Чиуну небольшое изящное кресло. И все это - и золото, и кресло, и почести - было явлено Чиуну прежде, чем он успел оглядеться по сторонам. Впрочем, это лишнее, настоящего короля и так видно. И тут появился Римо, причем весьма бесцеремонно. Он ввалился прямо в тронный зал, расталкивая стражу. - Ну, вот и напарник ваш здесь, - изрек Его Величество Харрисон Колдуэлл. - Мы будем оба служить Тебе, - сказал Чиун. - Двое - это лучше одного. - Нет, только не я, - возразил Римо. Даже не поклонился Его Величеству! Стоит тут в своих спортивных штанах, футболке, уперев руки в боки, неотесанный до невозможности, и позорит Дом Синанджу. Чиун быстро поднялся со своего замечательного кресла. Пройдя сквозь строй придворных, он отвел Римо в сторону. - Ты с ума сошел? - зашипел он. - Это король, настоящий король, с настоящим золотом и настоящим представлением о том, какой должна быть награда. У него есть даже кресло для ассасина. Угомонись! Дай хоть разок насладиться приличной работой. Посмотри, что значит получить должное обращение. - А ты хорошо огляделся? - Все, что мне нужно, я вижу и так. - И ты видел рисунок на его знаменах? - Мы здесь, чтобы защищать их, а не глазеть на их рисунок. - Попроси у него золота немедленно. - Я не стану его обижать недоверием. - Но ты всегда говорил, что истинный ассасин берет задаток. Давай-ка поглядим на его золото. Чиун повернулся к Колдуэллу, который знаком велел всем отойти, дабы не закрывать ему его гостей. С низким поклоном Чиун сообщил, что ему пришлось вступить в спор со своим напарником. - Не имея должного представления о великих императорах, Ваше Величество, мой друг наивно усомнился в вашем несметном богатстве. Не угодно ли вам продемонстрировать ему его глупость и показать сокровища, которые здесь, я вижу, имеются в изобилии? - Мы сделаем это с удовольствием, - ответил Харрисон Колдуэлл. И с этими словами он повелел принести фамильное золото в виде двухсотфунтовых слитков, на каждом из которых посередине красовалось клеимо Колдуэллов. После этого он с торжествующим видом откинулся к спинке трона, а Римо злобно сверкал на него глазами. Он спросил, почему молодой человек так сердит на короля, который желает ему только добра. - Потому что мой учитель, коего я уважаю и люблю, допустил ошибку, которая простительна лишь для новичка и которую он не должен был совершать. - Что еще за ошибка? - вопросил Колдуэлл. Наконец-то он чувствовал себя в полной безопасности. Он будет упиваться своим могуществом и расширять его границы, и никто его теперь не остановит. И ему больше не придется прибегать ни к яду, ни даже ко лжи. Достаточно будет поручить все проблемы двоим наемникам, которые научены чтить настоящего императора. Молодого, конечно, еще придется воспитывать. Что ж, золото всегда было хорошим учителем. - Когда человека захлестывают бурные эмоции, он перестает видеть то, что обязан видеть. Ну, ничего, отец сейчас прозреет. Звуки фанфар возвестили о прибытии фамильного золота, но Римо они были не нужны. Он чувствовал это золото, еще когда его проносили мимо дверей - нагруженные на тележки пирамиды золотых слитков. И он знал, что Чиун его тоже почувствовал. Но Чиун продолжал стоять на месте, соблюдая почтительную дистанцию от трона. Наконец Римо сказал: - Взгляни на клеймо, папочка, и оставь свои надежды разбогатеть. Посмотри хорошенько. Чиун окинул Римо горделивым взглядом и легкими, плавными шагами двинулся к золоту. Он посмотрел на сверкающую груду желтого металла и повернулся к королю со словами благодарности. Но когда его взор вновь упал на золото и он наконец заметил клеймо, то замер. И тут он вдруг как бы заново увидел весь зал. И посмотрел на висящие на стене знамена. Ведь он уже это видел! Герб, увенчанный аптечной колбой. - Это ваш фамильный герб? - спросил Чиун. - Уже много веков, - отвечал Колдуэлл. - Значит, вы возомнили, что можете попытаться еще раз, - задумчиво произнес Чиун. Колдуэлл не мог поверить своим глазам. Обычно такой вежливый, азиат на этот раз подошел к трону даже не поклонившись. - Эй ты, где твои манеры? - вскричал Колдуэлл. Он не позволит этому старикашке распоясаться! Чиун хранил молчание. - Стой, - приказал Колдуэлл. Чиун не послушал. И не стал целовать протянутую ему руку Короля Колдуэлла. Вместе того он хлестнул его по щеке. И оскорбление, нанесенное этой пощечиной, было сильней того, какое доводилось испытывать Харрисону Колдуэллу в детстве. Последовала еще одна пощечина. - Подонок! Смотри, мир, что происходит с человеком, который неизвестно чем подменяет награду ассасину! - объявил Чиун. И Колдуэлл почувствовал, как чья-то рука сдернула его с трона и стала колотить как провинившуюся собаку, а он метался по всему залу. Придворные в ужасе разбежались. Чиун притащил Колдуэлла к проклятому золоту, положил его голову на золотую пирамиду и отправил и голову и душу его к бесчестным предкам. - Ничему они не учатся, - вздохнул Чиун. - Ну, теперь-то он знает, - отозвался Римо. Прежде чем уйти из этого места, они вызволили узников, томящихся в темнице. Среди них были те, кто проиграл в поединках, устроенных Колдуэллом. Там была и женщина. Консуэло Боннер. Она удивилась, увидев Римо на ногах, и высказала предположение, что его спас Чиун. - Да, опять, - устало произнес Мастер Синанджу.