- На эту ерунду у нас нет времени, - резко оборвал его Чиун. - Скажите им, что опасность миновала. - Черт побери, все сразу хотят стать режиссерами! - прорычал Бронзини в сторону, но подчинился. - Я нахожусь в студии телеканала К.И.М.А. в Юме, штат Аризона. Чрезвычайное положение в городе отменяется. Японцы уже отступают. Я обращаюсь к правительству Соединенных Штатов и прошу прислать рэйнджеров, морскую пехоту, черт, да хотя бы бойскаутов! Мы заставили японцев отступить. Повторяю, чрезвычайное положение отменяется. Высоко в небе, гул бомбардировщика становился все сильнее. - Вы уверены, что эта штука работает? - испуганно спросил Бронзини. - Не останавливайтесь! - прокричала в ответ Шерил. - Это не провокация, - снова заговорил в камеру Бронзини. - Самое страшное уже позади. Нам нужна помощь, чтобы покончить с захватчиками раз и навсегда, но жители Юмы уже сражаются на улицах. Город в руках американцев. Все кончено. Главное, постарайтесь не принимать поспешных решений, о'кей? От рева бомбардировщика задрожали стены, и трое стоявших в студии задрали головы, как будто сквозь толстый потолок можно было разглядеть этот самолет, один из самых грозных во всех американских ВВС. - Как вы думаете, - сказал Бронзини, может быть нам присесть, и закрыть голову руками, как в детстве? Всем было не до смеха, но и садиться на корточки никто не стал. Казалось рев двигателей уже не мог стать громче, но через мгновение он усилился и стал просто нестерпимым. - По-моему, у нас ничего не вышло, - прошептала Шерил, кусая губы. - Говорят, - донесся отстраненный голос Билла Роума, - во время взрыва ничего не успеваешь почувствовать. Все нараставший звук дошел до наивысшей точки и затем начал понемногу стихать. - Он удаляется, - моля Бога, чтобы это оказалось правдой, проговорила Шерил. - Радоваться еще рано, - отозвался Бронзини. - Эта штуковина падает довольно долго. Поползли томительные секунды ожидания. Через пять минут Бронзини шумно перевел дыхание. - Похоже, фокус нам все-таки удался, - сказал он, до конца еще не веря в собственные слова. Из аппаратной вышел Билл Роум. - А вы как считаете, вождь? - спросил он, обращаясь к Мастеру Синанджу. В ту же секунду где-то вдалеке снова началась ожесточенная танковая пальба. - Я знаю, что дело еще не доведено до конца. Идемте! Следом за Мастером Синанджу, они направились к выходу из студии, стараясь удержать еще не прошедшую нервную дрожь. Джиро Исудзу отступил назад, не в силах отвести глаз от того, кто называл себя Шивой. Исудзу был как кролик под гипнотизирующим взглядом удава. Шива сделал еще один шаг, и его холодная, неземная тень упала на кушетку, где в беспамятстве лежал Немуро Нишитцу. Джиро охватил такой ужас, что он сделал вещь, которая еще час назад была бы для него совершенно немыслимой. - Вот! - выкрикнул он. - Вот тот, кого ты ищешь. Это был его план, не мой. Я - всего лишь солдат. Шива остановился и повернул голову, так что свет упал на его покрытую ужасными синяками шею. Нагнувшись, он дотронулся до лба Немуро Нишитцу, все с тем же непроницаемым выражением на истощенном лице. - Он уже получил отмщение от человека, который мне хорошо знаком, - произнес наконец демон по имени Шива. - Его я оставляю наедине с собственной смертью, а твоей займусь сам. И Шива надвинулся на Джиро Исудзу. Бежать было некуда, за спиной была лишь стена с повисшим на ней японским флагом. И тогда Джиро, закрыв голову руками, бросился в открытое окно. Он приземлился на лежавшую внизу груду трупов, прокатившись, вскочил на ноги и продолжал бежать. Он не оглядывался - Джиро Исудзу знал, что демон по имени Шивы будет преследовать его, идя той же безжалостной, спокойной походкой, словно говоря: "Беги же, ничтожный смертный, все равно от меня тебе не уйти, ведь я сам Шива. Я никогда не устану, никогда не сдамся, пока не сокрушу твои хрупкие кости." Спотыкаясь, Джиро бежал по Первой улице, мимо искореженных танков, мертвых тел, которые когда-то были Императорскими Оккупационными Войсками, зная, что пешком ему от Шивы не уйти. Внезапно на глаза ему попался джип "Нишитцу Ниндзя", и Исудзу бросился к нему. Ключи все еще торчали в замке зажигания, а водитель-японец распластался на переднем сиденье, и во лбу у него, в том месте, куда ударил палец демона, зияла окровавленная дыра. Отпихнув труп в сторону, Джиро повернул ключ. К его облегчению, машина завелась. Он гнал что есть силы, и, только проехав шесть кварталов, позволил себе взглянуть в зеркало заднего вида. Далеко позади, в конце улицы, из здания мэрии, ужасный, словно посланец ада, появился Шива. Прибавив еще скорости, Исудзу снова переключил все свое внимание на дорогу. Он заметил, что вылетел на перекресток, слишком поздно. В то же мгновение у Джиро возникла в голове мысль, что нужно обязательно свернуть влево, и он, почти не притормозив, резко выкрутил руль. Накренившийся "Ниндзя" встал на два колеса, и Джиро, больше всего на свете хотевший уйти от идущего за ним по пятам демона, тоже наклонился влево. Его веса хватило, чтобы джип потерял равновесие. "Ниндзя" перевернулся и понесся вперед на крыше, словно пущенные с горы санки. По дороге он снес почтовый ящик, и, врезавшись в пожарный кран, остановился. Джиро Исудзу выбрался из машины, и, хромая, пошел вперед. На этот раз он то и дело оглядывался. Где-то впереди он услышал характерное лязганье гусениц и шум танковых двигателей. Превозмогая боль в ноге, он пошел быстрее. Мастер Синанджу, ведя за собой Бронзини, Билла Роума и Шерил, вышел из телестудии на улицу. Не успели они сделать и нескольких шагов, как из-за угла выехали два Т-62. Танки двигались задним ходом, их орудия то и дело поворачивались, как будто целясь в невидимого преследователя. На лице Бартоломью Бронзини тотчас же появилась хищная ухмылка. Вынув из-за пояса гранату, он двинулся к ближайшему танку. - Куда, ты, черт побери? - крикнул ему вслед Билл Роума. Не оборачиваясь, Бронзини бросил в ответ: - Ты что, издеваешься? Я же звезда этого фильма, забыл? Разбежавшись, Бронзини спереди запрыгнул на броню и на четвереньках взобрался на башню. Вырвав чеку, он бросил гранату в люк и, словно кошка, соскользнул вниз. Из башни вырвалось пламя, и через секунду повалил густой дым. Потерявший управление Т-62 некоторое время продолжал еще пятится назад, затем вильнул в сторону и въехал в витрину аптеки. Обернувшись, Бронзини отвесил издевательский поклон. - А теперь, - объявил он, - следующий номер. В этот момент из-за поворота показался, припадая на левую ногу, Джиро Исудзу. Заметив его, Бронзини тут же развернулся. - Ай-яй-яй, глядите-ка, а вот и мой старый приятель Джиро! - радушно проговорил он, отцепляя от пояса очередную гранату и бросая тому под ноги. - Бронзини! - закричал Билл Роум, - не будь идиотом! Это тебе не съемочная площадка! Билл бросился было вперед, но Чиун поймал его за рукав. - Нет, - сказал он, - оставь его. Если этому человеку суждено умереть сегодня, по крайней мере, это будет лучше, чем бесславная кончина Александра Македонского. Джиро Исудзу не заметил, предмета, который Бронзини бросил ему под ноги - он был слишком поглощен, глядя на ту сторону улицы, откуда только что появился. Башмаком он нечаянно задел гранату, отбросив ее в сторону, но взрыва не последовало. - Черт! - воскликнул Бронзини, доставая новую. И в то же мгновение из-за угла показался молчаливый безжалостный призрак. - Римо! - закричала Шерил, возбужденно показывая на него. - Смотрите, это же Римо! Он жив! Но Мастер Синанджу, заметив синеву, густо лежащую на шее появившегося человека, проговорил: - Нет, это не он. Тот, кто перед нами, вселился в его истерзанную плоть и сломанные кости, но это не Римо. - Что за ерунда! - оборвала его Шерил. - Конечно, это он. Пустите, я приведу его! - Вождь прав, - заметил Билл Роум, удерживая ее. - Римо не пережил бы такого падения. - Барт, назад! Не приближайся к нему! - повысив голос, прокричал он. - Джиро - щенок, я справлюсь с ним, - рассмеялся в ответ Бронзини. - Я не о нем! - закричал Роум. Они отвлеклись всего лишь на мгновение, но для Джиро Исудзу этого оказалось достаточно, чтобы догнать единственный уцелевший танк. Ухватившись руками за стойку на броне, он повис на ней, и танк потащил его за собой. Ботинки Джиро волочились по земле, он чувствовал себя почти что мертвым. Немного переведя дыхание, Исудзу ухитрился вскарабкаться на башню и неловко соскользнул в открытый люк. - Держись, Джиро, детка! - прокричал Бронзини, не замечая приближающегося беспощадного призрака. - Впереди наш совместный выход! Выдернув чеку очередной гранаты, Бронзини метнул ее в люк и спрыгнул с танка. Ничего не произошло. Потянувшись к поясу, он принялся нашаривать новую, но, судя по разочарованному выражению лица, гранаты у него кончились. Тогда он выхватил из-за голенища штык и, зажав его в зубах, бросился следом за отъезжающей машиной с каким-то жутковатым весельем во взгляде. Он запрыгнул в люк ровно в тот момент, когда башня повернулась в сторону изможденной фигуры Шивы, а дуло орудия застыло, нацелившись прямо ему в грудь. Из танка донесся рычащий голос Исудзу, выкрикнувший какой-то приказ. Танк застыл на месте в каких-нибудь нескольких сантиметрах от лица Шивы. Опаленные красные руки потянулись к орудию и крепко обхватили ствол. Из башни послышались звуки схватки - удары кулаков, крики, тонкий визг и характерный звук лезвия, рассекающего плоть. Перекрывая этот шум, раздался голос Бронзини, приговаривающий: - Вот, ну-ка, отведай! Руки Шивы сжались, и дуло орудия, подчиняясь силе, действующей в унисон со всей вселенной, дрогнуло. Это был всего лишь металл, заскрежетавший под напором рук призрака. Из танка послышалась короткая команда, и Чиун, понявший, что произойдет в следующую секунду, увлек Шерил и Роума обратно в здание студии и толкнул их на пол. Раздался оглушительный взрыв, от которого во всех близлежащих домах повылетали стекла. Воздух, словно невидимый колокол, загудел, а через секунду на землю с грохотом опустилась подброшенная взорвавшимся внутри снарядом башня танка. Он расплющила то, что еще оставалось от стальной машины, обрушившись на нее, как молот на наковальню. В наступившей затем пронзительной тишине было слышно лишь потрескивание пламени. Чиун поднялся с покрытого ковром пола студии, стряхивая с рукавов кимоно осколки, и шагнул наружу. В чертах его испещренного морщинами лица явственно читалось беспокойство. От танка осталась лишь груда пылающих обломков, а рядом с ней стояла фигура, один взгляд на которую наводил неописуемый ужас. Отблески пламени на застывшем лице Шивы. казались порождением адского пламени, и в следующее мгновение Чиун увидел, как его фигура шагнула к дымящейся глыбе, которая была когда-то танком Т-62, и нагнулась. Руки, не обращая внимания на жар, идущий от раскаленного металла, принялись рвать его, пока на свет не появилось нечто, с виду напоминавшее почерневший гранат, если бы не зиявший, как рваная рана, оскал зубов. Шива-Дестроер приподнял голову над обломками, и вслед за ней показалось обуглившееся тело. Сосредоточенно и безжалостно Шива принялся раздирать труп на части, срывая кожу, круша кости и перемалывая их в пыль. Уничтожая останки Джиро Исудзу, он, не переставая, исполнял все тот же ужасающий танец смерти. Наконец, он взял обеими голову Джиро и поднес ее к лицу. - Я низвергаю тебя в пучину ада, японец! - проревел Шива, и сжав ладони, смял хрустнувший под его пальцами череп. - Вот та судьба, что ожидает врагов Синанджу! - громко проговорил Чиун. Уронив на землю то немногое, что оставалось от человека по имени Джиро Исудзу, Шива медленно обернулся, и обратил горящий холодным пламенем взор на Мастера Синанджу. И Чиун шагнул навстречу Дестроеру. Изо рта человека, в котором с трудом можно было узнать Римо Уильямса, раздался ровный, безжизненный голос: - Так свершилось моя месть. Чиун склонился в глубоком поклоне. - Теперь, когда ты закончил, я требую вернуть мне сына. - Поосторожней выбирай слова, обращаясь ко мне, кореец! Ты видишь своего сына лишь благодаря моей милости - он не смог бы выжить после такого падения. - И благодарность моя не знает границ. Не ощутив мыслей Римо, я решил, что он погиб. - Смерть не коснется того, кто стал моим земным воплощением. - С течением времени, конец наступает для каждого человека, - упрямо продолжал Чиун. - Может быть, то же происходит даже с богами. - Знай же, Мастер Синанджу, что эта оболочка из плоти и крови существует лишь до того дня, когда я призову ее к себе. Ты сделал своего сына превосходным вместилищем для моего духа, но час мой еще не настал. Скоро, возможно очень скоро, он наступит, и тогда я заберу его навеки, оставив тебя проливать безутешные слезы. - На то твоя воля, Величайший из Богов, - ответил Мастер Синанджу. - Но до этого часа он мой, и я требую его возвращения. Голос Шивы надолго замолк. Наконец он произнес: - Не пытайся противиться моей воле, Мастер Синанджу. Чиун еще раз поклонился. - Я лишь песчинка на дороге, по которой мчится неумолимая колесница судьбы. - Неплохо сказано. А теперь, я возвращаю твоего погибшего тигра. Храни его силы, ибо настанет час, когда они мне потребуются. И с этими словами горевший в глазах Шивы огонь начал меркнуть. Заострившиеся черты лица расслабились, веки закрылись, и Римо. словно сдувшийся воздушный шар, мягко опустился на землю. Билл Роум осторожно подошел поближе, Шерил, зажавшая рукой рот, укрылась за его плечом. - Он... мертв? - спросил Роум. Чиун помедлил с ответом. Приложив ладонь к груди Римо он ощутил слабое, но ровное сердцебиение. - Да, - наконец, ответил Мастер Синанджу. - Его не стало. Шерил, не обращая внимания на копоть и грязь, опустилась на землю, и закрыла лицо руками. Ее плечи тряслись, но она не проронила ни звука. - Если хотите, - тихо сказал Билл Роум, - мы похороним его на земле Сан Он Джо. Я не верю, что в вашей легенде говорится то же, что и в моей, но я дал слово. - Нет, - торжественно проговорил Чиун, осторожно беря тело Римо на руки. - Я понял, что ты был прав, Санни Джо Роум. Только потому, что наши предания в чем-то совпали, мы не можем считаться братьями. Я забираю Римо домой. Отведи меня туда, откуда улетают самолеты, я подожду, пока смогу увезти своего погибшего сына. Билл Роум кивнул. Взгляд его скользнул по дымящимся обломкам танка. - Бронзини тоже не стало. Ни один человек не смог бы выжить после такого чудовищного взрыва. - После смерти он стал тем, кем в жизни лишь притворялся, - сдержанно заметил Чиун. - Да, он погиб, как герой. Жаль, что никто не успел заснять это на пленку. Он был бы доволен. Внезапно в небе над городом появились несколько большегрузных С-130. Из них одна за другой посыпались маленькие черные фигурки, над которыми раскрывались белые бутоны парашютов. Казалось, кто-то бросил на гладь голубого шелка горсть пушинок. - Похоже, это десант рэйнджеров, - подняв голову, сказал Билл Роум. Мастер Синанджу не стал смотреть в небо. - Слишком поздно, - мрачно проговорил он. - Они всегда появляются слишком поздно. ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ Прошла неделя. Неделя, за которую потрясенная страна пыталась прийти в себя. Юма была объявлена зоной национального бедствия, и в город потекли добровольцы и пожертвования еще до того, как были преданы земле тела погибших. Конгресс провел собственное расследование произошедшего, но в окончательном отчете, когда он лег на стол президента, ни на одной из шестнадцати тысяч страниц не говорилось о том, что на рождество главнокомандующий отдал приказ сбросить ядерную бомбу на американский город. Эта печальная страница истории Соединенных Штатов не был занесена в анналы, и поэтому лишь горстка людей знала о том, что Юму спасло лишь телевизионное обращение ныне покойного Бартоломью Бронзини. И еще, из-за этого упущения дебаты, разгоревшиеся вокруг подлинной роли Бронзини в Битве за Юму так никогда и не были прекращены. Постепенно, страна возвращалась к нормальной жизни. Первого января отмечался Новый год, и пришедшее с ним новое десятилетие, и, хотя обычные торжества не были на этот раз такими пышными, никто не встречал этот праздник с такими глубокими чувствами, как жители Юмы, штат Аризона, где многие американцы впервые по-настоящему узнали, что значит быть свободными. x x x В первый день наступившего нового года, Римо Уильямс открыл глаза. Он увидел перед собой белоснежный потолок отдельной палаты в санатории Фолкрофт. В голове его царила такая же девственная пустота. В первый момент врач подумал, что глаза открылись лишь под воздействием бессознательного рефлекса - его пациент находился в коме уже целую неделю. Проверив реакцию зрачков, он бросился к телефону и вызвал доктора Харолда У. Смита. Войдя в палату, Смит первым делом тактично выпроводил врача, и, лишь когда тот удалился, присел к кровати, на которой лежал Римо, отметив, что ужасные синяки, покрывавшие его шею, уже начали проходить. Обращенный на доктора взгляд Римо то и дело затуманивался. - Смитти, - хрипло проговорил Римо. - Что ты помнишь? - прямо спросил Смит. - Падение. У меня не сработал парашют. Я пытался уменьшить вес, чтобы спланировать, и у меня почти что получилось, но потом я допустил ошибку. - Какую же? - Открыл глаза. До этого момента, все шло замечательно. А потом пустыня словно обрушилась на меня. После этого, помню только темноту. - Тебе сильно повезло, что ты остался в живых. На шее оказалось всего лишь растяжение связок. Поразительно, как ты ухитрился ее не сломать, - Все просто. Я всего лишь упал лицом вниз. А где Чиун? - Я сообщил ему, скоро он будет здесь. Римо, есть несколько вещей, о которых ты должен узнать... Упираясь обеими руками в матрас, Римо, кряхтя, попытался приподняться. - Какие именно? Прежде, чем Смит успел ответить, в комнату проскользнул Мастер Синанджу. На нем было простое голубое кимоно без рисунка. Римо слабо улыбнулся. - Привет, Папочка. Знаешь, по дороге на съемки со мной приключилась странная штука. Суровое лицо Чиуна тут же смягчилось, но затем, как только он увидел под стоявшей на столе маленькой елкой бирюзовую коробочку, застыло снова. - Давно он пришел в себя? - спросил Мастер Синанджу у Смита. - Всего лишь пару минут. - И так и не удосужился открыть подарок, который я так заботливо для него приготовил? - с раздражением заметил Чиун. - Подарок? - недоверчиво переспросил Римо. - Да, неблагодарное ты существо! - ответил Чиун, подходя к елке. Взяв коробочку, он вручил ее своему ученику, подставившему сложенные ладони. - Совсем легкая, - заметил Римо, взвешивая на руке подарок. - В ней находится поистине бесценный дар, - заверил его Чиун. - Правда? - спросил Римо, пытаясь усесться повыше. - А Рождество уже наступило? Можно его открыть? - Рождество прошло неделю назад, - сообщил ему Смит. - Я отключился на целую неделю! Ничего себе, вот это был прыжок! - Возможно, это всего лишь очередное проявление лени, свойственной тебе, как белому, - спокойно предположил Чиун. - Рад слышать, что праздничное настроение не окончательно подпортило то сочувствие, с которым ты обычно относишься к ближним, - сухо заметил Римо. - Пока ты бездельничал, валяясь в постели, - продолжал Чиун, - я пытался объяснить твоему императору, что, несмотря на проваленное задание, винить тебя все-таки не стоит. Действительно, теперь я вынужден снова сопровождать тебя, но... - Проваленное? - переспросил Римо. - Бронзини мертв, - тихо сказал Смит. - Что произошло? - ошарашенно проговорил Римо. - Это долгая история, - ответил доктор. - Когда ты поправишься, я готов сообщить тебе все подробности. Сейчас же достаточно сказать, что Бронзини стал национальным героем. - Правда? - Он спас город. - В самом деле? - Но об этом никто не должен знать, - поспешил предостеречь Смит. - Что ж, буду нем, как рыба. По правде говоря, этот парень мне не слишком понравился. - Наверное, ты не успел узнать его как следует. - Вообще-то, я видел Бронзини только мельком, - признался Римо. - Он показался мне самодовольным болваном. - Вполне возможно, - согласился Смит. - У Барта был противоречивый характер. - Кстати, - добавил он, поворачиваясь к Чиуну, - только что были обнародованы результаты вскрытия Немуро Нишитцу. Судя по всему, он умер от отека верхних дыхательных путей, спровоцированного обычной простудой. Насколько я помню, вы сообщили, что устранили его собственноручно. - Кто такой Немуро Нишитцу? - поинтересовался Римо, но ответа так и не получил. - Я уже рассказал вам, что этот Бартоломью Бронзини в предыдущем воплощении на самом деле был Александром Македонским? - спросил в ответ Чиун. - Кем? - взорвался Римо. - Не могу сказать, что успел свыкнуться с этой мыслью, - сказал Смит. - Тем не менее, это правда. И один из моих предков отправил его на тот свет. - Насколько я помню, Александр умер от малярии. - Да, именно так записано в исторических хрониках. Но правду о настоящей судьбе Александра можно найти лишь на страницах Летописи Синанджу, и состоит она в следующем... - Неужели мне придется это выслушивать? - с кислой миной спросил Римо. - Я ведь, все-таки, болен. Лицо Чиуна раздраженно скривилось. - Это чрезвычайно поучительная история, - назидательно заметил он. - Именно эти слова я слышал все тридцать раз, когда ты мне ее рассказывал, - простонал Римо, скрещивая на груди руки. - На этот раз я обращался не к тебе, а к Смиту, - парировал Чиун, - несмотря на то, что даже прослушав мой рассказ тридцать раз, ты так и не оценил всей его красоты. -Увы, эстетические переживания, связанные с малярией, навсегда останутся для меня загадкой, - проворчал Римо. - Итак, - продолжал Чиун, обращаясь к Смиту, - во времена Александра Македонского Мастера Синанджу находились на службе у Индии, из-за небольшого недоразумения, произошедшего с другим постоянным клиентом, Персидской империей. - Что в переводе на человеческий язык, - вставил Римо, - означает: индусы платили больше денег. - Не помню, чтобы об этом что-нибудь говорилось в Летописи Синанджу, - туманно заметил Чиун. - Загляни в "Приложения", - посоветовал Римо. - А если ты будешь и дальше мешать моему рассказу, то приложить придется тебя, - проговорил Чиун, но уже более умеренным тоном. - В то время, когда Мастер Синанджу находился на службе в Индии, этот больной грек обрушился на Персию и уничтожил сию замечательную империю. Это новость необычайно расстроила Мастера. - Перевожу: он начал подумывать, не переметнуться ли ему в очередной раз на другую сторону. - И тогда он отправился к индийскому султану, - продолжал Чиун, притворившись, будто не замечает нападок Римо, но, тем не менее, мысленно добавив его слова к длинному списку обид, которые нанес ему ученик за все годы их знакомства, - правителю земель, которым угрожал этот сумасшедший грек по имени Александр. Султан пообещал Мастеру золотые горы, если тот уничтожит врага. Тогда Мастер Синанджу отправил к Александру посланца, который доставил ему пергамент, сказав, что в нем предначертана судьба завоевателя. Но заглянув в свиток, грек впал в ярость и убил посланника. Судя по всему, записка была по-корейски, а Александр не умел читать на этом достойнейшем из языков. Чиун сделал театральную паузу. - И что же случилось потом? - спросил заинтригованный Смит. - С тех пор Синанджу жила спокойно и счастливо, - ответил Римо. - Это единственное, в чем ты оказался прав, - бросая недобрый взгляд на своего ученика, заметил Чиун. - Да, в деревне действительно воцарились мир и спокойствие, потому что посланец Мастера был болен малярией. К тому времени, когда он добрался до Александра, болезнь начала прогрессировать, поэтому жестокое убийство было для него своего рода избавлением. К сожалению, Македонский тоже успел заразиться, и вскоре умер, так ничего и не поняв. - Понятно. А что же было написано в пергаменте? - Всего две строчки, - просиял довольный Чиун, - "Вы больны малярией" и еще старинное корейское выражение, которое в приблизительном переводе звучит как "Ага, попался!". - Замечательно, - проговорил Смит. - Этот рассказ покажется вам еще более чудесным, Смитти, если вы задумаетесь о том, что он не имеет ни малейшего отношения к тому парню, который умер от простуды, - проворчал Римо. - Я как раз собирался к нему перейти, - шикнул на него Чиун. - Когда я повстречался с этим Бронзини... - Одну минуточку! - воскликнул Римо. - Так ты виделся с Бронзини? Значит, тебе все-таки удалось попасть в Юму! Интересно, как ты этого добился - похитил жену Смита? - К твоему сведению, я ездил туда в качестве корреспондента журнала "Звездный дождь". - Никогда о таком не слышал. - Конечно же, нет. Там платят по доллару за слово, в отличие от бульварных газеток, которыми ты интересуешься. - Поправка принимается. - Так вот, - снова заговорил Чиун, - увидев, что у бывшего грека, Бронзини, простуда, я, зная, как стар и немощен Нишитцу, решил передать актера в руки японских захватчиков. - Захватчики? - переспросил Римо. - Ты имеешь в виду, съемочную бригаду? - Нет, японскую армию, - ответил Чиун. - Он шутит, да? - спросил Римо, но Смит не проронил ни слова. - Я знал, что убив Нишитцу, - как ни в чем не бывало продолжал Чиун, - я стану причиной гибели невинных детей. Однако в случае, если тот умрет естественной смертью, его оккупационная армия будет деморализована, и не предпримет никаких ответных мер. - Оккупационная армия? - неслышно, одними губами проговорил Римо. - Именно так бы все и произошло, не вступи в игру ядерный бомбардировщик. Смит кивнул. - Нам повезло, что Бронзини удалось бежать из тюрьмы. Только его известность помогла убедить военных не бомбить Юму. - Что? - не выдержав, вскричал Римо. - Японцы собирались сбросить на город атомную бомбу? - Да нет же, американцы! - поправил его Чиун. - Ты меня разыгрываешь, - не сдавался Римо, и, повернувшись к Смиту, спросил: - Правда же, это розыгрыш? - Я же говорил, что это длинная история, - вздохнул тот. - И тем не менее, все, что ты слышал - правда. Чиун помог предотвратить катастрофу, и президент чрезвычайно за это признателен. - Мы обсудим этот вопрос позднее, - величественно отозвался Чиун. - Возможно, когда вернемся к нашим переговорам по контракту. От одного упоминания слова "контракт" Смит вздрогнул всем телом. - Прошу прощения, но меня ждет срочное дело. Чиун церемонно поклонился. - Передавайте мои наилучшие пожелания кузену Милбурну. - С удовольствием, если мы когда-нибудь снова станем с ним разговаривать. Он был крайне расстроен тем, что для своего репортажа вы избрали поэтическую форму. Милбурн утверждает, что настоятельно просил вас этого не делать. - Этот человек - невежественный обыватель, который не в состоянии оценить подлинного шедевра, который попал к нему в руки по цене всего лишь в доллар за слово, - резко проговорил Чиун. - Думаю, что этого я передавать ему не стану. Кстати, он вернул рукопись, взяв с меня обещание, что я лично ее перепишу. - Я не допущу, чтобы мое имя стояло под вашими опусами, Смит. Пускай ее подпишет кто-нибудь другой. Может быть, Римо с удовольствием примет на себя бремя авторства. Но прошу вас проследить, чтобы чек был выписан на мое имя. - Мы вернемся к этому позднее, - поспешил сказать Смит, закрывая за собой дверь. - У меня такое чувство, что я много чего пропустил, - сообщил Римо Чиуну, когда они остались наедине. - Так значит, ты тоже был в Юме? - Это теперь уже в прошлом, и я хочу, чтобы ты поскорее о нем забыл. Сейчас ты в Фолкрофте, в полной безопасности. - Да, это я уже понял. Жаль, мне хотелось бы попрощаться с Шерил. Я так и не успел как следует с ней познакомиться. - Забудь о ней, - поспешно проговорил Мастер Синанджу. - Почему бы тебе не открыть свой рождественский подарок? - Знаешь, а ведь я для тебя подарка не приготовил. - Ничего страшного, - махнул рукой Чиун. - Уверен, что когда ты окончательно придешь в себя, то осыплешь меня дарами, которых я несомненно заслуживаю. Хотя я уверен, что ни один из них не сравнится с тем, что я приготовил для тебя. - Ты сам его сделал? Приятно слышать, что и ты наконец проникся рождественской атмосферой, - сказал Римо, развязывая серебряную ленточку, - пусть и на неделю позже. Внезапно он остановился. - На съемках я познакомился с одним человеком, Санни Джо. С ним все в порядке? - Увы, нет, - ответил Чиун. - Ты никогда его больше не увидишь. - Жаль, он мне понравился. - Не знаю, я с ним не был знаком. - Тогда откуда ты знаешь, что он умер? - подозрительно спросил Римо. - Он был другом Бронзини, а всех его знакомых казнили японцы. - Черт! Сорвав оберточную бумагу, Римо принялся возиться с крышкой маленькой картонной коробки. Грусть, проступившая у него на лице, сменилась радостным предвкушением, но, как только он открыл коробку, лицо у него вытянулось. - Она пустая! - выпалил он. - Как это похоже на белых! - скривился Чиун. - Твоя неблагодарность ранит меня в самое сердце. - Неблагодарность тут ни при чем, просто я... - Разочарован? - подсказал Чиун. - Да, что-то вроде этого. Ну, хорошо, я действительно немного разочарован. Здесь же ничего нет. - Взгляни повнимательней. Озадаченный, Римо поднес коробку поближе к свету, и тщательно осмотрел каждый уголок. - Все так же пусто, - пожаловался, наконец, он. - До чего же ты все-таки глуп. Отложив коробочку, Римо скрестил на груди руки. - Отлично, я проспал целую неделю, так что неудивительно, если я плоховато соображаю. Тогда объясни мне, наконец, что это значит. - Я подарил тебе вещь несравненной красоты, а ты порвал ее на мелкие кусочки. - Так подарком была эта коробочка? - изумленно спросил Римо. - Не просто коробочка, - поправил его Чиун. - Я тщательно выбрал ее из сотен других, отбросив многие, которые показались мне недостойными, чтобы нести в себе этот подарок. - С виду - обыкновенная картонная коробка, - мрачно заметил Римо. - Оберточная бумага был бирюзовая. Я выбрал для нее твой любимый цвет. - В самом деле? - Ну, может быть, один из самых любимых. - Что ж, мне действительно симпатичен бирюзовый - после красного, синего желтого, зеленого и оранжевого. Нет, пожалуй, еще, темно-коричневого. - Я завязал коробку серебряной ленточкой. На нее мой выбор пал потому, что серебро превосходно сочетается с бирюзой, так тщательно мною подобранной для обертки. Наконец, когда я добыл все это, то целый вечер медитировал, глядя на коробку, и только внутренне подготовившись к столь важному событию, я обернул ее бумагой и повязал сверху ленточку, сделав великолепный узел, который твои детские пальцы разорвали, даже не потрудившись задуматься над вложенным в него трудом. - Извини. Наверное, я совсем потерял голову в горячке. Суровое лицо Чиуна слегка смягчилось. - Может быть, я смогу восстановить этот бесценный подарок, ведь, по сути, он всего лишь символ чего-то значительно большего. - Чего же? - Отцовской любви. Ведь я - единственный отец, которого тебе довелось иметь. - О! - сказал Римо, и наконец, все понял. - Как я смогу тебя отблагодарить? - спросил он, держа в руках простую бирюзовую коробочку, которая больше не казалась пустой. - Ты уже это сделал, - мягко проговорил Чиун. - Ведь у меня есть ты, подлинное сокровище Синанджу. Чиун просто сиял от счастья, и Римо улыбнулся ему в ответ. Казалось, их радость словно осветила всю комнату. - Это самое лучшее Рождество из всех, которых у меня никогда не было, - сказал Римо, ничуть не покривив душой.