о-то из делегатов, слегка ошеломленных неожиданным развитием событий, предложил выбрать Римо. Римо покачал головой: - У меня есть кандидатура получше, я знаю подходящего человека. Это было час назад, и теперь, стоя перед залом, Римо понимал, что одно неудачное слово может все испортить. Римо вглядывался в лица сидящих в зале. К потолку струилась голубизна табачного дыма. - Плохая новость. Нас покинул Джин Джетро - наш президент. Он подал в отставку, и его уже нет в стране. Уезжая, он оставил мне это письмо. Римо поднял над головой листок бумаги. Он был чист, но никто, кроме Римо, этого видеть не мог. - Я не стану читать вам это письмо, потому что слова не в силах передать любовь и приверженность Джетро к нашему союзу, ко всему профсоюзному движению, к американскому образу жизни. Дело не в словах, а в голосе его сердца, наполненного любовью к вам. Мне он сказал, что слишком молод для такого поста. Так он сказал. Я ответил, что возраст измеряется не только годами. Возраст определяется честностью и отвагой, любовью к выбранному делу. Я сказал, что все это у него есть в избытке, но он не захотел меня слушать. Джетро победил на выборах, но признался, что боится быть лидером, что хочет укрыться подальше и хорошенько все обдумать. В заявлении об отставке все это есть, но мы и без того понимаем, что творилось в его душе. Римо разорвал чистый листок бумаги на мелкие кусочки, а кусочки превратил в конфетти. Зал загудел. Многие были потрясены, но не те, с кем встречался Римо часом раньше. Они были готовы, и ждали только, чтобы Римо сделал заявление, о котором они договорились. - Мы не можем оставаться без твердого руководства в бурном море профсоюзного движения - корабль не отправится в плавание без руля или киля. Среди нас есть человек, прошедший все ступени профсоюзной карьеры, начиная с самой первой. Человек, вся жизнь которого связана с профсоюзом и водителями. Человек, которому присущи сила и доброта. Человек, любящий и профсоюзное движение, и людей. Человек, умеющий и руководить, и подчиняться. Человек, который был вместе с нами и в солнечные дни побед, и в мрачные часы неудач. Только он способен заменить нашего Джина Джетро на посту президента. Этот человек - руководитель нью-йоркской делегации Эбрахам Бладнер. Едва прозвучало это имя, как делегаты-лидеры поднялись с мест и повели за собой своих последователей, вышли в проходы, демонстрируя поддержку сказанному. Их становилось все больше и больше. Каждый из присутствующих понимал, что власть переменилась, и никому не хотелось, чтобы в ближайшие четыре года в критический момент ему напомнили, как он не поддержал Эйба Бладнера, когда тот в этом особенно нуждался. Римо приветственно помахал Бладнеру, которого почитатели на плечах уже несли к сцене. Бладнер был подготовлен к такому повороту событий еще до встречи Римо с ядром союза. Римо-политик легко подчинил себе дюжину человек, а затем - и весь съезд. Они встретились с Бладнером в апартаментах, ранее принадлежавших Нуичу, где все еще струился фонтан, на который Ломик бросил неодобрительный взгляд. Римо в ответ пожал плечами, показывая, что тоже считает это излишеством. - Эйб, - начал Римо, устроившись рядом с бассейном, на том самом месте, где он чуть было не расстался с жизнью. - Ты не хотел бы стать президентом Международного братства водителей? - Эх, парень, через четыре года я буду староват для этого... - Я говорю о сегодняшнем дне. - А как же Джетро? - У него семейные неурядицы. Думаю, что мы его теперь долго не увидим. - А, - сказал Бладнер, - вот оно что. - Ага, вот оно что, - сказал Римо. - Чего хочешь ты? - спросил Бладнер. - Парочку одолжений. - Это понятно, а каких именно? - Ты не знаешь, на кого я работаю, и не станем в это вдаваться. Дело в том, что другие транспортные профсоюзы хотят объединиться с нами. Сообщить об этом планировалось сегодня. Так задумал Джетро, а у людей, которые замышляют подобные вещи, часто случаются неприятности в семье. Ты, надеюсь, понимаешь, что я имею в виду? Бладнер понимал. - По-моему, водителям не стоит объединяться с другими союзами. Как ты думаешь? - Конечно! Для чего, чтобы потерять независимость? - возмутился Бладнер. - Организации, на которую я работаю, время от времени может понадобиться информация. Ну, например, кто чем занимается, не более того. Никакого вреда твоему профсоюзу. За это, естественно, заплатят. Бладнер подумал и согласно кивнул. - С тобой свяжутся. Обо мне - никому, забудь, что мы встречались, хорошо? - Ты уходишь от нас? - Эйб, ты хочешь стать президентом или нет? - Знаешь, я раньше часто думал об этом, но потом, лет в сорок пять, перестал. Понимаешь, это было вроде мечты, ну а мечты... Мечты с годами уходят. А что касается нашего профсоюза, то я бы управлял им не совсем так, как нашей региональной организацией. Все должно быть классом повыше, но ровно настолько, чтобы я вписывался в эту систему. - Теперь скажи, кто из делегатов пользуется наибольшим авторитетом? Бладнер начал называть имена, а потом заметил, что при конфиденциальной встрече с этими людьми, следует, пожалуй, держаться пожестче, "без цветочков и подобных штучек, чтобы им в головы не лезли лишние мысли, парень". Это Римо понимал. Делегаты на приватной встрече сразу отреагировали на кандидатуру Бладнера надлежащим образом. Римо заверил их, что с нынешним вице-президентом не будет проблем. Все согласились, что он, в конце концов, фигура легковесная и не станет настаивать на передаче ему поста президента, как полагалось бы по уставу. Найдутся, конечно, недовольные. Кто-то, может быть, попытается состряпать из этого судебное дело, но его удастся легко замять, если Бладнер быстро завоюет авторитет в профсоюзе, как это ему раньше всегда удавалось на региональном уровне. Римо сделал правильный выбор. Делегаты на плечах внесли Бладнера на сцену, и ему пришлось постучать некоторых по затылкам, чтобы его поставили наконец на ноги. Когда Бладнер взошел на трибуну, зал взревел еще громче. Римо и Эйб обнялись. Улыбаясь толпе, Римо тихо сказал Бладнеру: - Эйб, от того, как ты будешь соблюдать нашу договоренность, зависит, как долго ты проживешь. - Парень, я прекрасно это понимаю, - ответил Бладнер. Обернувшись, Римо глянул через плечо на сидящих позади президентов братских транспортных профсоюзов. Они тоже оказались здравомыслящими людьми, хотя один сидел в несколько напряженной позе, оберегая от лишних движений все еще побаливающий позвоночник. Когда восторг публики поутих, Римо крикнул в микрофон: - Давайте проголосуем! Кто за то, чтобы избрать Эйба Бладнера президентом, скажите "да"! Зал взорвался в едином "да"! - Кто против, скажите "нет"! Хохот встретил чье-то одинокое "нет". - Итак, президентом избран Эйб Бладнер. Опять последовала истерия приветственных криков. Римо попытался утихомирить аудиторию. - Прежде чем представить вам моего доброго старого друга Эйба Бладнера, я хотел бы сказать несколько слов. Римо посмотрел на балкон, на места, где расположились кое-кто из жен делегатов, и подумал о Крис, которая сейчас ждет в аэропорту. Ждет, но так и не дождется. Вместо него на встречу явятся агенты ФБР, получившие анонимный телефонный звонок. На суде свидетельские показания Крис положат конец карьере президентов трех других профсоюзов транспортников. О какой карьере может идти речь после того, как станет известно, что они вложили деньги своих союзов в строительство здания для другого профсоюза? Автоматически отпадет и идея объединения в суперпрофсоюз. А через несколько дней прекратит существование некто, известный под именем Римо Джоунс. У его преемника будет новое лицо и, может быть, другой акцент. Но никогда не будет у него ни семьи, ни дома, никогда не сможет он съесть гамбургер, напичканный глютаматом натрия. Что ж, так тому и быть. Он останется тем, кто он есть, и ничего тут не переменишь. - Хочу сказать вам то, во что сам глубоко верю, - спокойно начал Римо, безо всяких ораторских приемчиков. - Вам приходилось слышать массу рассуждений об Америке и ее богатстве, о ее приближающемся конце. Часто утверждают, что мы слишком богаты и поэтому зажирели и ослабели. Но скажите, откуда взялось все это богатство Америки? Вам кто-нибудь его преподнес? Ваши предки или вы сами нашли его на дороге? Нет, говорю вам, богатство страны - это вы сами. Это вы делаете ее сильной. Есть страны куда богаче нас, но взгляните на них: на Южную Америку, Африку, большую часть Азии, да и на некоторые регионы Европы. Нет, богатство страны в ее людях, в их готовности работать и зарабатывать себе и близким лучшую жизнь. Сила страны не в запасах полезных ископаемых. Богатых ресурсами, но слабых и бедных стран полным-полно. Наша страна сильна тем, что дает человеку надежду на лучшее будущее. И сильные люди полагаются на это. Вы, собравшиеся здесь, представляете водителей. Они - частица этой надежды, надежда эта жива. И скажу вам честно и откровенно: отдать за это свою жизнь - большая честь. Последняя фраза показалась кое-кому из присутствующих уж очень мелодраматической, но этим грешили все ораторы. До делегатов так и не дошло, что Римо говорил от чистого сердца. Некоторым, правда, показалось, что в глазах Римо блеснули слезы. А кое-кто потом рассказывал, что Римо Джоунс, покидая новое здание на окраине Чикаго, плакал, не скрывая слез. Но никто его больше не видел.