Джеймс Хэдли Чейз. Ясным летним утром ----------------------------------------------------------------------- Чейз Дж.X. Собрание сочинений. Т. 22. Лечение шоком: Детектив. романы Мн.: Эридан, 1994. Перевод Н.Краснослободского, 1994 OCR & SpellCheck: Zmiy (zmiy@inbox.ru), 7 октября 2003 года ----------------------------------------------------------------------- Разноплановые произведения Д.X.Чейза, в которых представлено дальнейшее развитие криминальных сюжетов: незаконные страховки, похищение людей, тривиальное ограбление. ГЛАВА 1 В 5.37. Виктор Дермотт неожиданно проснулся в холодном поту от страха. Виктору Дермотту перевалило за тридцать восемь лет. Это был высокий темноволосый мужчина крепкого телосложения. Иногда его принимали за Грегори Пека и просили автограф. Впрочем, и он добился определенного успеха в жизни. За последние десять лет Дермотт написал четыре неплохие пьесы; их с успехом ставили на Бродвее и даже в некоторых европейских столицах. Этот успех никоим образом не испортил Дермотта. Те, кто были знакомы с ним, считали его превосходным человеком. Он удачно женился на двадцативосьмилетней привлекательной женщине, которая обожала его так же, как и он обожал ее. У них был ребенок. За два месяца до этого солнечного утра Вик Дермотт придумал сюжет новой пьесы. Это был один из тех приступов вдохновения, которые так любят писатели, но от которых страдают их друзья и знакомые, вынужденные терпеть раздражение и "глухоту" своих гениев. Драматург предвидел это и попросил секретаря - светловолосую эффектную женщину по имени Вера Сандер - отыскать ему место, где бы он смог проработать месяца три в полной изоляции. Через два дня она выполнила его поручение: нашла небольшое, но шикарное ранчо в штате Невада, примерно в пятидесяти милях от Питт-Сити и в двадцати милях от Бостон-Крик. Питт-Сити был главным городом округа, но небольшой Бостон-Крик все же имел лучшие магазины и очень уютные кафе. Ранчо называлось "Вестлендс". Оно принадлежало престарелой супружеской паре, которая тратила свое время и капиталы на путешествия по Европе и была рада сдать дом в аренду такому известному человеку, как Виктор Дермотт. К ранчо вела извилистая дорога. Миль пятнадцать она петляла среди чахлых кустарников и соединялась с магистралью, ведущей в Питт-Сити. Трудно было найти более уютное и тихое место, чем ранчо "Вестлендс". Вик Дермотт вместе с женой Керри осмотрели жилище. Это было именно то, что надо, и писатель заключил договор об аренде на три месяца - без всякого торга. В доме была большая гостиная, а также столовая, кабинет, три спальни, три ванные комнаты, прекрасно оборудованная кухня и скромный бассейн. Здесь же - гараж на четыре автомобиля, теннисный корт и трек для скейта. В двухстах ярдах от ранчо находилось пятикомнатное деревянное шале для прислуги. Плата за аренду была достаточно высокой, но у Вика хватало денег; место понравилось ему, так что он, не торгуясь, выложил требуемую сумму. Перед отъездом Вик еще раз переговорил с Керри. - Я боюсь, как бы тебе там не было скучно, - сказал он, любовно глядя на жену. - Мы ни с кем не будем встречаться все эти три месяца, пока я не закончу пьесу. Может быть, ты все же останешься дома, а я поработаю в одиночестве? Но Керри не соглашалась. Дел у нее будет предостаточно: присматривать за малышом, перепечатывать его пьесу на машинке... Кроме того, всегда есть работа на кухне, а если выпадет свободная минутка, она сможет закончить пару картин, до которых у нее так и не дошли руки. Они решили взять с собой только одного слугу: молодого вьетнамца Ди Лонга, который уже около года работал у них. Кроме того, что он держал дом в идеальном порядке, Ди Лонг был еще и приличным механиком. Так как на ранчо они будут довольно далеко от станции техобслуживания, неплохо иметь под рукой человека, который в состоянии починить автомобиль. За два месяца упорной, напряженной работы пьеса была практически написана. Вик заново переделывал диалоги, да и некоторые сцены из второго акта пока еще не удовлетворяли его. Он не без основания считал, что через пару недель пьеса будет готова к постановке, и надеялся на успех. За эти два месяца Вик и Керри полюбили "Вестлендс". Они даже жалели, что скоро, увы, очень скоро им придется вернуться в свой шумный, вечно переполненный гостями дом в Лос-Анджелесе. Впервые после медового месяца они получили возможность побыть наедине и по достоинству оценили это. Им нравилось общество друг друга и то особое ощущение покоя, когда не надо посещать приемы и устраивать шумные пирушки, отрываясь от дел по первому телефонному звонку. Кроме того, здесь они могли уделять гораздо больше времени ребенку. Хотя здесь было очень хорошо, нельзя сказать, чтобы "затворникам" повезло с вьетнамцем, который день ото дня становился все более апатичным и вялым. Вик и Керри беспокоились об этом маленьком человеке. Они предлагали Ди Лонгу пригласить сюда жену, разрешали пользоваться второй машиной, чтобы он посещал кинотеатры в Питт-Сити. Но, как правило, раздраженно пожав плечами, вьетнамец заявлял, что пятьдесят миль по пыльной дороге туда и обратно - слишком дорогая цена за удовольствие посмотреть фильм. Частенько Вик говорил жене, что надо увеличить жалованье слуге, но Керри утверждала, что вьетнамец грустит не от отсутствия денег, а от одиночества. ...Эта история началась июльским утром, немного позже 5.30, когда Вик Дермотт неожиданно проснулся в холодном поту. Сердце его так неистово колотилось в груди, что он едва мог дышать. Некоторое время он лежал без движения, пытаясь понять, что разбудило его. Слышалось лишь негромкое тиканье часов, стоящих на ночном столике, да на кухне негромко урчал холодильник. Дом еще спал. Виктор не мог вспомнить, что его так испугало во сне, был ли это дурной сон и сон ли... Страх никак не проходил, чего до этого никогда не было. Он поднял голову и посмотрел на соседнюю кровать, где спокойно спала Керри. Некоторое время рассматривал ее, затем перевел взгляд на детскую кроватку с ребенком. Вытащив носовой платок из-под подушки, Вик вытер вспотевшее лицо. Тишина, привычная обстановка и тот факт, что два самых дорогих ему человека мирно спят, успокоили его, и через несколько секунд он почувствовал, что приходит в себя. "Должно быть, это плохой сон, - подумал он. - Но я совершенно ничего не могу вспомнить..." Он откинул простыню, сел. Стараясь двигаться бесшумно, чтобы не разбудить Керри, натянул халат и сунул ноги в домашние тапочки. Подойдя к двери спальни, тихо открыл ее и вышел в квадратный холл. Хотя его сердце успокоилось, но чувство беспокойства не покидало. Все так же тихо он вошел в просторную гостиную и осмотрелся. Все предметы находились на своих местах - там, где их покинули вчера вечером. Вик подошел к окну и выглянул наружу. В центре патио шумел фонтан, разбрасывая сверкающие брызги, на террасе в беспорядке стояли стулья, на одном из них лежал журнал, забытый вчера Керри. Он прошел в кабинет, но там тоже было все в порядке. Из окна Виктор осмотрел шале, где жил Ди Лонг. Не было заметно никаких признаков жизни, но это и не удивило его, так как Ди Лонг никогда не просыпался раньше половины восьмого утра. Не в состоянии определить причину своего беспокойства, Дермотт раздраженно пожал плечами и прошел на кухню. Он знал, что больше не в состоянии уснуть, если уже поднялся с постели. "А не выпить ли кофе?" - сказал он сам себе и сосредоточился на этом занятии. Он открыл дверь кухни, откуда можно было выйти в другое маленькое патио. Ворота патио были настежь, так как Дермотт на ночь давал свободу собаке - огромной эльзасской овчарке по кличке Бруно, чтобы тот мог порезвиться на воле. Утром его сажали на цепь. Он призывно свистнул собаке и поставил на огонь кофейник. Затем приготовил завтрак для Бруно и поставил на пол возле двери. Прошел в ванную. Десятью минутами позже, умывшись, побрившись и надев белую безрукавку, голубые шерстяные брюки и белые сандалии, Вик вернулся на кухню. Сердце екнуло, и он замер, нахмурившись: завтрак Бруно был нетронут. Собаки нигде не видно. Такого раньше никогда не было. Вик вновь почувствовал острый укол страха. Бруно всегда отзывался на свист и минуту спустя появлялся на кухне, виляя хвостом от избытка чувств. Вик быстро пересек патио и заглянул в конуру. Она была пуста. Он свистнул снова и некоторое время подождал, прислушиваясь. Затем вышел за ворота и осмотрелся. Собака пропала. Еще рано, сказал он себе. Ведь обычно хозяин поднимался около семи. Овчарка, возможно, охотится за сусликами, но это так странно... Действительно, утомительное и странное утро. Он вернулся на кухню, налил кофе, добавил сливок и с чашкой прошел в кабинет. Усевшись за стол, сделал маленький глоток кофе и закурил сигарету. Положив перед собой рукопись, начал перечитывать последние страницы. Глаза привычно бежали по строчкам, но Вик поймал себя на том, что не понимает, что читает. Он вернулся к началу страницы и начал читать снова, но его мысли все время возвращались к Бруно. Где же собака? Он отложил рукопись, допил кофе и вернулся на кухню. Завтрак Бруно по-прежнему стоял нетронутый. Вновь Вик пересек патио и вышел за ворота. Призывно засвистел, осматривая белые песчаные дюны. Чувство одиночества охватило его, и он уже хотел позвать Керри, но после некоторого размышления решил удержаться и не беспокоить жену. Вернувшись в кабинет, он уселся в удобное кресло и задумался. Со своего места сквозь большое окно он видел, как над пустыней встает раскаленный шар солнца. Обычно его завораживала игра красок, но в это тревожное утро ему было не до красот природы, и впервые он пожалел, что выбрал такое уединенное жилье. Крик сына заставил его вскочить на ноги. Вик, буквально, ворвался в спальню. Малыш проснулся и настойчиво требовал завтрак. Керри уже сидела около его кроватки. Увидев мужа, она улыбнулась. - Ты сегодня так рано поднялся. Который час? - Половина седьмого, - сказал Вик и подошел к кроватке. Он поднял ребенка, и тот перестал плакать, узнав отца, успокоился и заулыбался. - Не спалось? - спросила Керри. - Что-то разбудило меня... Держа ребенка на руках, Вик присел на краешек постели, а Керри прошла в ванную. Он с удовольствием рассматривал сквозь ночную сорочку ее красивое тело и длинные, изящные ноги. Пятнадцать минут спустя Керри занялась ребенком. Эта картина всегда доставляла Дермотту большое удовольствие. - Ты слышал ночью треск мотоцикла? - неожиданно спросила Керри. Наблюдая ритуал кормления, Вик совершенно забыл о своих страхах. Но неожиданный вопрос жены вновь заставил сильнее забиться сердце. - Мотоцикл? Не слышал... этой ночью? - Кто-то приезжал сюда на мотоцикле, - Керри уложила малыша в кроватку. - Это было примерно в два часа. Но я не слышала, чтобы мотоцикл уезжал. Вик пригладил волосы пальцами, растерянно глядя на жену. Керри подошла к нему и села рядом на постель. - Что-нибудь случилось, дорогой? Я действительно не помню, чтобы мотоцикл уезжал, - повторила Керри. - Я слышала, как заглох мотор... затем ничего. - Возможно, это был дорожный патруль, - неуверенно сказал Вик, вытаскивая из кармана пачку сигарет. - Они навещали нас время от времени... помнишь? - Но они не оставались на ночь! - Конечно, они уехали! Просто ты уснула и не слышала этого. Если бы они не уехали, то сейчас были бы здесь. Керри с тревогой смотрела на него. - Но почему ты решил, что их здесь нет? Вик беспокойно зашевелился. - Послушай, дорогая... что им здесь делать? Кроме того, Бруно залаял бы... - Вик замолчал и нахмурился. - Хотя... не видел Бруно этим утром. Я звал его, но он так и не появился. Это очень странно. Он поднялся и быстро прошел на кухню. Тарелка с пищей оставалась нетронутой. Дермотт вышел за ворота и вновь засвистел. Керри присоединилась к нему. - Где он может быть? - с беспокойством спросила она. - Охотится, я полагаю. Пойду поищу его. Малыш вновь заплакал, и Керри поспешила в спальню. Вначале Вик хотел поднять вьетнамца. Было примерно 7 часов. Ди Лонг проснется через полчаса. Вик повернул и направился к дороге, время от времени свистом подзывая собаку. Подойдя к главным воротам усадьбы, закрытым на мощный засов, он внимательно осмотрел их, затем выглянул за ворота нигде никакого движения. Он перенес внимание на песчаную дорогу. И среди отпечатков шин своего автомобиля с изумлением заметил следы еще двух колес... мотоцикла. Мотоцикл проехал по дороге, остановился у ворот... Вик посмотрел направо, налево, но следов на обочине не осталось. Кто-то приехал на мотоцикле по магистрали, ведущей от Питт-Сити прямо к воротам усадьбы. Затем мотоциклист и его машина растворились в воздухе. Нигде не было видно и намека на мотоцикл, а тем более на мотоциклиста. Может, мотоциклист направился в Бостон-Крик? Несколько минут Вик внимательно исследовал все следы затем повернулся и пошел к ранчо. Странное, никогда до сего времени не испытываемое им чувство опасности вновь охватило его. Он поравнялся с шале для слуг и увидел, что Керри стоит на пороге дома и тревожно машет ему рукой. Муж бросился к ней. - Что случилось? - задыхаясь, спросил он. - Вик! Оружие исчезло! Она была очень испугана, в голубых глазах светился ужас. - Оружие?! Исчезло?! - Я зашла в твою комнату... Оружия нет на месте! Он быстро прошел к себе. Подставка для ружей была пуста. Раньше на ней стояли два карабина сорок пятого калибра и два ружья двадцать второго. Вик некоторое время с недоумением пялился на пустую стойку, чувствуя, как сердце заходится от недобрых предчувствий. Затем повернулся и посмотрел на Керри, замершую у двери. - Кто-то побывал здесь ночью! - прошептала она бесцветным голосом. Дермотт подошел к письменному столу и выдвинул нижний ящик. В этом ящике он хранил револьвер 38-го калибра, подаренный ему шефом полиции Лос-Анджелеса. И... испытал шок при виде пустого ящика. Лишь запах оружейного масла свидетельствовал о том, что еще совсем недавно револьвер лежал здесь. - Твой револьвер тоже пропал? - Керри была не в себе. Вик вымученно, но все же улыбнулся. - Да, действительно, здесь были воры. Они взяли оружие, - сказал он. - Как мне кажется, нам необходимо позвонить в полицию. - Этот мотоцикл, я слышала... - Да. Я сейчас позвоню в полицию. Едва он поднял трубку, как Керри заговорила, повышая голос. - Он... они все еще здесь. Я не слышала, чтобы уезжал мотоцикл. Но Вик не обратил внимания на ее реплику. В трубке не слышалось никаких гудков. Телефон был мертв. - Кажется, телефон не работает, - сдавленным голосом сказал он, кладя трубку. - Это произошло ночью. Они обрезали... - Я знаю, - тихо ответил Вик. - Но что мы можем сделать? Они посмотрели друг на друга. - Что случилось с Бруно? - спросила Керри. Она прижала руки к груди, ее глаза с тревогой смотрели на него. - Ты думаешь, его отравили? - Я пока ничего не знаю, - резко перебил ее Вик. - Кто-то забрался сюда прошлой ночью, испортил телефон и забрал все оружие. Возможно, Бруно пытался помешать ему. Керри всхлипнула. - Бруно мертв? - Не знаю, дорогая. Все может случиться... Я ничего не знаю. Керри быстро подошла к нему и положила руки на плечи. Он обнял ее, пытаясь унять дрожь. - О, Вик! Я так боюсь! Что это? Что нам делать? Прижимая ее к себе, он думал, что тоже боится: уж слишком уединенное это место. В этот момент он вспомнил о Ди Лонге. - Послушай, возвращайся к малышу. Я пойду разбужу Ди Лонга. Пусть он побудет с тобой, пока я осмотрю местность. Иди же, Керри, и возьми себя в руки. Не надо так пугаться. Продолжая обнимать жену одной рукой, он провел ее в спальню, где малыш игрался собственными толстенькими ножками, довольно причмокивая. - Побудь здесь. Я вернусь через пару минут. - Нет! - Керри вцепилась в его руку. - Не оставляй меня, Вик! Мы пойдем вместе! - Но, дорогая... - Пожалуйста! Не оставляй меня! Муж заколебался, потом кивнул. - Ну хорошо, почему бы не позвать Ди Лонга отсюда! Он подошел к открытому окну и бросил взгляд на деревянное шале, стоящее в двухстах ярдах от ранчо. Высунувшись из окна, громко позвал: - Ди Лонг! Эй! Ди Лонг! Тишина была ему ответом. В маленьком шале с плотно закрытыми зелеными ставнями ничего не изменилось. - Ди Лонг! Керри быстро натянула свитер и черные брюки. Страх сжимал ее сердце. Вик повернулся к ней. - Этот лентяй спит как убитый, - сказал он с раздражением. - Пошли, Керри, разбудим его. Бери малыша. Керри несла ребенка. Быстрым шагом они пересекли лужайку и подошли к шале. Вик постучал. Солнце било в лицо. Малыш щурился и пытался пухлыми ручками ухватить Керри за ухо, но она уворачивалась от него, качая головой. - Я войду, - сказал Вик нетерпеливо. - Подожди меня здесь. Он повернул ручку и дверь открылась. Войдя в гостиную, Вик вновь позвал: - Ди Лонг! Никакого ответа. Еще более раздражаясь, он прошел на кухню. Пусто. Вик поколебался, затем решительно пересек гостиную и распахнул дверь спальни. Здесь было темно; воздух был пропитан каким-то резким запахом. Вик нащупал выключатель и зажег свет. Маленькая душная комната. Пустая! Неубранная кровать стояла в дальнем конце спальни, Вик даже видел вмятину от головы Ди Лонга на подушке. Одеяло отброшено, простыни смяты. Он задержался на мгновение, чтобы убедиться, что Ди Лонга здесь действительно нет, затем вернулся на кухню. Осмотрев ее, вышел к жене. - Его нет! Керри была поражена. - Ты хочешь сказать: он украл оружие... и Бруно? Ты думаешь, что это произошло именно так? - воскликнула она, прижимая ребенка к себе. - Может быть, - Вик и сам был поражен, но эта версия успокаивала: она многое объясняла. - Вьетнамец был несчастлив здесь. Но он обожал Бруно. Да... Я начинаю думать, что так и было. Может быть, за ним сюда явился друг, и они уехали на мотоцикле. - Но оружие? - Да... - Вик запустил пальцы в шевелюру и нахмурился. После секундного размышления он сказал: - Я никогда не мог понять этих азиатов. Может быть, Ди Лонг принадлежал к какой-нибудь секретной организации, которая нуждается в оружии? Вдруг ему позвонили по телефону и приказали это сделать? - Но он не мог увезти карабины и ружья на одном мотоцикле... И Бруно... - недоверчиво произнесла Керри. - Может быть, он взял одну из наших машин. Пойду посмотрю. Слушай, нам надо уехать в Питт-Сити. Все-таки там полицейский участок. Керри кивнула. Вик был рад, что ее страх несколько уменьшился. - Иди собери вещи малыша. Я сейчас пригоню машину. Керри быстрым шагом направилась к ранчо. Дермотт собирался идти в гараж, но потом остановился. Что-то здесь было не так. Он вернулся в спальню Ди Лонга. Шкаф, в котором Ди Лонг хранил свои личные вещи, располагался у стены, слева от кровати. Вик открыл дверь. Три костюма и белая униформа висели на плечиках. Все они содержались в безукоризненном порядке. На одной из полок лежала электробритва, которую Вик подарил Ди Лонгу на последнее Рождество. Тут же лежал фотоаппарат "Кодак", который Вик также подарил вьетнамцу, когда купил себе "Лейку". Это были две самые ценные вещи Ди Лонга. Вик выпрямился, глядя на эти предметы, и его сердце вновь бешено забилось. Ди Лонг никогда бы не расстался ни с электробритвой, ни с фотоаппаратом, если бы не случилось нечто экстраординарное. То есть - его силой увезли отсюда... Но как это могло произойти? Повернувшись, он выбежал из шале и бросился к гаражу, с ходу распахнул двери. Бело-голубой "кадиллак" и фургон, используемый для хозяйственных нужд, стояли рядом. Вик испытал облегчение, увидев их. Открыл дверцу "кадиллака" и скользнул на место водителя. Ключ зажигания торчал в замке, и он повернул его, одновременно нажимая на педаль стартера. Стартер провернулся, но мотор не заработал. Дермотт трижды проделал эту операцию, но мотор так и не завелся. Он выскочил из "кадиллака" и сел за руль фургона. И эта машина была неисправна. Вик открыл капот "кадиллака". Он очень слабо разбирался в машинах, но сразу увидел, что кто-то вывинтил свечи. Он открыл капот фургона - там та же история. Кто-то вывернул свечи из обеих машин, тем самым лишив семью всякой надежды уехать отсюда. Вик в недоумении стоял между двух машин. Холодный пот стекал по его лицу, и рука сама смахивала капли. Конечно, будь он один, страхов было бы поменьше. Но Керри! И ребенок! Это больше всего волновало его. Что же случилось? Он спрашивал себя и не находил ответа. Нет Бруно, нет Ди Лонга, нет оружия, нет телефонной связи и даже машины приведены в негодность. Вик вдруг вспомнил, что Керри осталась одна с малышом, и побежал к дому. Он нашел Керри в спальне, занятую упаковкой маленького чемодана, куда она складывала детские вещи. Жена выпрямилась, услышав его шаги. Некоторое время они молча смотрели друг на друга. Керри все поняла и поднесла руку ко рту. Она, наверное, закричала бы, но интеллигентность не позволяла распускаться. - Что еще случилось? - Неприятности. Кто-то испортил наши машины. Мы теперь... как на необитаемом острове. Я понятия не имею, что все это может означать. Керри без сил опустилась на постель, словно ноги отказались держать ее. - Что произошло с машинами? - Кто-то вывернул свечи... Ди Лонг оставил свою бритву и фотоаппарат. Готов держать пари, что если он покинул нас, то не по своей воле... - Вик замолчал, нахмурившись, затем сел на постель рядом с Керри. - Я не хочу пугать тебя, но это может оказаться очень серьезным делом. Я не понимаю, что все это значит, но здесь, на ранчо, кто-то находится... Только кто? Он замолчал, понимая, что сказал лишнее. Женщина и без того была страшно напугана. - Так ты думаешь, это не проделки Ди Лонга? - Конечно же, нет! Он никогда не оставил бы фотоаппарат и бритву, если бы ушел отсюда. Я даже не знаю, что и думать. Керри резко встала. - Надо уходить отсюда, Вик! - хрипло сказала она. - Сейчас же! Я не хочу оставаться здесь! - Мы не сможем далеко уйти. До магистрали - пятнадцать миль. Солнце печет вовсю. Будет очень трудно проделать этот путь с ребенком. - Нет, мы пойдем! Все, что угодно, только не оставаться здесь! Ты понесешь ребенка! Я понесу его вещи! Здесь опасно, ты же чувствуешь! Вик заколебался, глядя на нее, потом пожал плечами. - Будет очень тяжело, но ты права: другого выхода нет. Нужно взять с собой как можно больше воды. Через час солнце будет палить вовсю. - Торопись, Вик! На кухне он наполнил термос холодной кока-колой. Сунул в карман две пачки сигарет. Зайдя в кабинет, прихватил чековую книжку и три стодолларовые купюры, которые хранил на всякий случай, и вновь вернулся в спальню. Отрывисто бросил жене: - Будет лучше, если ты наденешь шляпу от солнца. Я возьму зонт, чтобы укрыть ребенка. Прихвати свои драгоценности, Керри. Будет... Он замолчал и резко повернулся, так как Керри издала сдавленный крик. Она смотрела на его туфли... Вик медленно опустил лицо и с ужасом обнаружил, что его правая туфля испачкана кровью. Подошва и каблук были в чем-то красном... красном - это было действительно так. Где-то - он не знал, где - во время ходьбы по ранчо он случайно вступил в лужу крови. ГЛАВА 2 Чтобы понять, что же произошло в "Вестлендс", необходимо вернуться на три месяца назад, к тому дню, когда Солли Лукас, лосанджелесский адвокат, приставил ко рту автоматический пистолет и разнес свою голову вдребезги. Клиентами адвоката, причем постоянными, были гангстеры. Стоит ли удивляться, что Солли Лукас пользовался весьма плохой репутацией. Чего у него было не отнять, так это того, что он очень ловко проворачивал делишки и ремесло свое знал в совершенстве. Ему было шестьдесят пять, когда он решил свести счеты с жизнью. За последние тридцать лет он спас от тюрьмы и газовой камеры немало бандитов, но самым крупным его успехом было оправдание Большого Джима Крамера, одного из крупнейших гангстеров со времен Аль Капоне. Крамер, возраст которого уже подбирался к шестидесяти, начал свою карьеру телохранителем у Роджера Тахи. Он медленно поднимался по иерархическим ступеням преступного мира, пока не был избран членом "Корпорации убийц", которая стальной рукой сдавила горло профсоюзам хлебопекарной и молочной промышленности. Бандюга и головорез сколотил состояние в шесть миллионов долларов. Он тщательно скрывал свои доходы и не платил и цента налоговому управлению. Хотя ФБР и догадывалось, что Крамер занимает высокий пост в мафии и является главным организатором многочисленных ограблений и прочих "акций", оно не располагало никакими прямыми уликами. Хитрость и коварство Крамера в сочетании с безукоризненной адвокатской работой Лукаса помогали Крамеру всегда уйти от ответа за свои преступления. Но наступило время, когда Крамер решил отойти от преступного бизнеса. Обычно боссу гангстеров не так легко устраниться от дел подобного рода. Слишком много он знает, чтобы "братья" отпустили с миром. Крамола выжигается огнем и вырубается мечом - таковы правила. Однако Крамер не был простофилей. Он заранее обезопасил себя, решив выделить из своих доходов два миллиона отступного. Два миллиона - такова была цена безопасности и будущей спокойной жизни. Этих денег, как считал Крамер, ему хватит, чтобы выйти из организации и... остаться живым. С четырьмя же миллионами долларов и Лукасом, который вел все его финансовые дела, он мог не опасаться за свое будущее. Крамер купил себе роскошную виллу в Парадиз-Сити, недалеко от Лос-Анджелеса, и зажил полной удовольствий жизнью крупного отставного бизнесмена. В то время, когда он еще ворочал делами, Крамер женился на певичке из ночного клуба. Элен Дорс была стройной большеглазой блондинкой, которая понятия не имела, чем занимается муж, и не гналась за его деньгами. Странно поверить в это, но несчастная женщина любила сукина сына. Выйдя из организации, Крамер стал, на удивление, милым человеком. Он превосходно играл в гольф, любил коротать время за игрой в бридж, пил умеренно, не портил настроения окружающим, незаметно проник в высшее общество Парадиз-Сити, и многие, кто не знал о его преступном прошлом, охотно приглашали симпатягу на свои приемы и вечеринки. В их глазах он был преуспевающим бизнесменом, удалившимся от дел. Высший свет Парадиз-Сити также принял и Элен Дорс, которая хотя несколько располнела и поблекла, но все же сохранила остатки былой красоты. У нее был приятный, хорошо поставленный голос. Сев за рояль, Элен с удовольствием импровизировала, но никогда не вспоминала вульгарные куплеты - те, что она пела на подмостках "Кантри-клуба". Бывали времена, когда старый волк тосковал по прошлому. Элен уезжала в Лос-Анджелес за покупками, дождь мешал игре в гольф... И в Крамере просыпался гангстер. Хотя он и сожалел о былой власти, но ничего не предпринимал, чтобы вернуть ее. Сейчас он был чист перед законом, что редко бывает у людей подобного сорта. Даже всесильное ФБР сложило зонтик своего внимания. Солли успешно вкладывал деньги, прибыль текла рекой... Зачем рисковать и совать нос в осиное гнездо? Откупился, отмазался - сиди, чистенький, и грейся на солнышке. Умом Крамер понимал все выгоды своего нынешнего положения. Но сердце... Оно все еще принадлежало тому миру... И в минуты затишья Крамер строил планы то киднеппинга, то ограбления... Он выверял их до мельчайших деталей - как шахматист оттачивает свое мастерство атаки и защиты. Крамер, например, разработал ограбление "Чейз Нэйшенэл банк" в Лос-Анджелесе, и вкратце его план сводился к следующему: пятеро мужчин входят в банк и выходят оттуда с миллионом долларов. Или вот, однажды, когда Элен коротала время в обществе таких же, как и она, бездельниц, Крамер придумал план похищения дочери техасского миллиардера, выкуп за которую составил бы несколько миллионов долларов. Эти упражнения "по криминалистике" не только не утомляли его, но и позволяли держать мозг в полной боевой готовности. Головорез и грабитель на пенсии, он не собирался претворять их в жизнь и никогда не говорил Элен, о чем думает, долгие часы проводя у камина в полном молчании и уставясь на полыхающий огонь. Если бы она проникла в его мысли... Слава Богу, Элен ничего не знала. В то утро, когда Солли решил уйти из жизни, Крамер провел один из своих лучших раундов в гольф. Вместе с партнером он зашел в бар клуба и заказал двойной джин с лимонным соком. Удобно устроившись за столиком, он потягивал напиток, и в этот момент бармен позвал его к телефону. - Мистер Крамер, вам звонят из Лос-Анджелеса. Крамер поднялся и прошел в телефонную кабину, тщательно прикрыв за собой дверь. Он поднял трубку, не имея никаких дурных предчувствий. Хриплый, грубый голос Эйба Джекобса, клерка Солли Лукаса, сообщил ему ошеломляющую новость. - Застрелился? - переспросил Крамер, почувствовав вдруг образовавшуюся внутри себя пустоту. Он знал Солли тридцать лет. Он знал его как блестящего и изворотливого адвоката, который мог почуять запах денег за милю. Но он знал его и как человека, помешанного на женщинах, да еще к тому же и азартного игрока. Нет, Лукас ни за что бы не свел счеты с жизнью, если бы его финансовые дела были в порядке. На лбу Крамера выступил холодный пот. Внезапно он почувствовал дикий страх: а что, если его кровные - кровавые - денежки пошли прахом?.. Почти две недели ушли на то, чтобы досконально разобраться в причине самоубийства Солли. Кроме Крамера, у него были три очень важных клиента. Каждый из этих клиентов доверил ему распоряжаться огромными суммами. Лукас использовал эти деньги по своему собственному интересу. Но ему не везло. Или же он стал слишком стар для спекуляций на бирже. Лукас тратил все больше и больше, но земли, недвижимость, акции - все утекало сквозь пальцы. Он растратил девять миллионов долларов, включая четыре миллиона Крамера. Лукас очень хорошо знал Крамера. Он знал, что Крамер ничего не забывает и ничего не прощает, и понимал, что бывший гангстер без сожаления убьет его. Тогда он предпочел убить себя сам. Крамер не сразу осознал тот факт, что человек, который столько раз спасал его от тюрьмы и тридцать лет считавшийся его другом, в одночасье лишил его средств к существованию. Кроме пяти тысяч долларов в банке, драгоценностей жены и небольшого количества акций больше у него не осталось ничего. Смерть Лукаса отобрала спокойную, сытую жизнь. Крамер сидел в огромном, роскошно обставленном кабинете напротив Эйба Джекобса - высокого тощего человека с яйцеобразной головой и ничего не выражающими суетливыми глазами. - Так обстоят дела, - спокойно сказал Джекобс. - Прошу прощения. Я понятия не имел о его аферах. Он никогда не говорил мне ни словечка. Да... Он потерял, приблизительно, около девяти миллионов за эти два года. Было от чего сойти с ума и застрелиться. Крамер медленно поднялся с кресла. Впервые в жизни он почувствовал себя старым. - Я хочу остаться в стороне от всего этого, Эйб, - раздельно сказал он. - У меня нет убытков... слышишь? Если об этом пронюхает пресса... Ты меня знаешь! Он вышел на залитую солнцем улицу и сел в автомобиль. Он сидел там несколько минут, бездумно уставясь в окно кабины и не видя ничего перед собой. Рассказать обо всем Элен? После недолгого размышления он решил пока не говорить ей, а подождать дальнейшего развития событий. Но что делать? Начать все сначала? Вспомнил о новой модели "кадиллака", который он собрался купить, о норковой накидке, которую обещал Элен ко дню рождения. Он уже заказал билеты на роскошный лайнер, чтобы совершить круиз на Дальний Восток. Правда, не оплатил их, но Элен так радовалась предстоящему путешествию. На нем висело несколько платежных обязательств, для погашения которых требовались значительные суммы. Несчастных пяти тысяч долларов не хватит и на неделю, если он оплатит все счета. Крамер закурил сигарету, включил двигатель и медленно повел машину в направлении Парадиз-Сити. По дороге ум его напряженно работал. Надо было искать выход из создавшегося положения. И искать быстро. Как опасный преступник Крамер не был известен практически никому. О'кей, сказал он себе, яростно жуя сигару, с деньгами можно кое-как выкрутиться. Конечно, он еще не слишком стар, чтобы начинать все сначала, но какого черта! Весь вопрос в том... как? Как сделать четыре миллиона долларов, когда тебе почти шестьдесят лет?.. Трудная задача... безнадежная... Его серые глаза сощурились. На лице появилось жесткое выражение, безжалостные губы превратились в тонкую линию, дыхание участилось. Сейчас Крамер превратился в машину, просчитывающую варианты скорого и безопасного обогащения. Вернувшись на виллу, он застал Элен за сборами к предстоящему отъезду. Жена с беспокойством посмотрела на него. - Ты узнал причину того... почему он это сделал? - тихо спросила она, когда Крамер зашел в гостиную. - Много взял на себя, - кратко ответил муж. - Считал себя слишком умным... это так похоже на них. Слушай, детка, не суетись. Это мои трудности. - Ты хочешь сказать, он обанкротился? - Элен удивилась. В ее голубых с зеленью глазах мелькнуло беспокойство. Она всегда считала Солли корифеем в финансовых делах. Ей не верилось, что Солли, подобно другим людям, мог потерять деньги. Крамер невесело улыбнулся. - Совершенно верно: он банкрот. - Но почему он не пришел к нам? Мы бы смогли ему помочь! - воскликнула Элен, всплеснув руками. - Бедный Солли! Почему он не пришел к нам?! - Оставь меня! - лицо Крамера потемнело. - Мне надо подумать. - Я надеялась, ты ездил в город... за норковой накидкой... Крамер колебался недолго. Он сказал жене, что у него не было времени на вожделенную покупку, но он обязательно сделает ее в следующий раз. Времени до дня рождения еще много. Он погладил Элен по руке. - Иди. Мы поговорим об этом позже. Крамер прошел в свой кабинет: огромное помещение было уставлено книжными полками; здесь был также письменный стол, три удобных кресла. Из окна открывался прекрасный вид на сад с розовыми кустами. Он закрыл дверь и уселся за стол. Не спеша раскурил сигару. Он услышал, как уехала Элен в двухместном спортивном "ягуаре". Итак, у него есть два часа, а возможно, и больше до ее возвращения. Двое цветных - слуги, которые находились в доме, - не мешали ему. Он сидел неподвижно, наблюдая за колечками дыма, медленно поднимавшимися к потолку. Стрелки на настольных часах медленно двигались по кругу. Негромкое тиканье часов не заглушало тяжелое дыхание Крамера. Он сидел, злобный гений, вспоминая свои прошлые победы, и напряженно искал выход из создавшегося положения. Крамер размышлял около часа, затем резко поднялся, подошел к окну и некоторое время любовался цветущими розами. Затем повернулся к столу, открыл ящик и вытащил оттуда тощую папку. Раскрыв ее, он начал задумчиво перебирать газетные вырезки. Наконец, захлопнул папку и убрал ее обратно в ящик. Он бесшумно подошел к двери кабинета, приоткрыл ее и некоторое время прислушивался. Что-то невнятно бормотали Сэм и Марта, его слуги, которые находились в кухне. Крамер закрыл дверь, вернулся за стол, выдвинул верхний правый ящик и отыскал там небольшую потертую записную книжечку. Усевшись поудобнее, не спеша начал перелистывать страницы. Наконец, он нашел нужный номер телефона. Сняв трубку, попросил соединить его с Сан-Франциско. Телефонистка заверила его, что немедленно позвонит, едва только абонент ответит. Положив трубку, Крамер откинулся на спинку кресла. Лицо его застыло безжизненной маской, взгляд был неподвижен. Медленно тянулись минуты; наконец, телефон зазвонил. - Абонент на линии, - сказала телефонистка. - Простите, что пришлось ждать, но его телефон был занят. Крамер прижал трубку к уху, вслушиваясь в шорохи и потрескивания на линии. - Алло? Кто это? - Мне нужен Моэ Цегетти, - сказал Крамер. - Это я. Кто звонит? - Я не узнал твой голос, Моэ, - облегченно сказал Крамер. - Прошло много времени... семь лет, не так ли? - Кто это? - грубо переспросили на том конце. - А кто еще, по-твоему, это может быть? - рявкнул Крамер с волчьей усмешкой. - Долго же мы не виделись, Моэ. Как дела? - Джим! Бог мой! Неужели это ты, Джим? - А кто же еще это может быть? Моэ Цегетти едва мог поверить в то, что он, действительно, слышит голос Большого Джима Крамера. Это было поразительно! Скорее, ему неожиданно мог позвонить президент Соединенных Штатов. Почти пятнадцать лет Моэ был правой рукой Крамера и главным исполнителем как минимум двадцати крупнейших ограблений банков, планы которых до мельчайших подробностей разработал Крамер. В течение этих лет Моэ был под неусыпным наблюдением полиции, да и преступный мир знал его как одного из выдающихся мастеров своего дела. Для него, казалось, не существовало ничего невозможного. Моэ мог за несколько минут открыть самый сложный сейф, очистить карманы незадачливого прохожего, подделать стодолларовый банкнот, отключить самую совершенную сигнализацию с тремя уровнями защиты, виртуозно водил автомобили, с пятнадцати ярдов выстрелом из револьвера 38-го калибра пробивал игральную карту. Но, несмотря на все свое мастерство, Моэ начисто был лишен дара аналитика. Когда он знал в точности все детали операции, можно было не сомневаться в успехе. Но стоило предоставить его самому себе, провала не миновать. Он обнаружил этот прискорбный факт, когда Крамер удалился от дел. Моэ попытался провернуть несложное дельце, но по своему плану, и немедленно поплатился за самонадеянность шестилетним заключением в тюрьму для особо опасных преступников в Сан-Квентин. Полиции было хорошо известно, что Моэ ответственен за многие ограбления банков, так что он получил срок на полную катушку. Из тюрьмы Моэ вышел совершенно больным человеком - ему отбили почки. И хотя гангстеру было всего лишь сорок восемь лет, здоровье оставляло желать лучшего. Это был не человек, а лишь тень человека, который раньше считался первоклассным специалистом в преступном бизнесе. Конечно, в свое время у него водились деньжата, и неплохие, но все он потратил на девочек или же проиграл в карты. Из тюрьмы Моэ вышел не только больным, но и нищим. Единственным человеком, который его приютил, была мать. Долл Цегетти, которой к этому времени исполнилось семьдесят два года, содержала два первоклассных борделя в Сан-Франциско. Эта дородная, все еще привлекательная женщина боготворила своего сына, а он боготворил ее. Она была потрясена, увидев, каким он вышел из тюрьмы. Долл понимала, что ему надо прийти в себя, и поселила его в трехкомнатной квартире. Моэ был рад. Он проводил долгие часы, сидя в кресле у окна и наблюдая за входящими в порт кораблями. Даже предположение, что придется вернуться к преступному бизнесу, бросало его в дрожь. Тихий дом, заботливая мать, хорошее питание - он наслаждался свободой. Такое существование длилось уже восемнадцать месяцев. Часто Моэ думал о Крамере, вспоминая старые делишки, и в который раз восхищался умением босса составлять безукоризненные планы, которые принесли ему миллионы. Но напомнить боссу о себе - это не приходило ему в голову. Между тем дела Долл становились все хуже и хуже. Капитан О'Харди, который прикрывал ее, ушел в отставку, а, как известно, свято место пусто не бывает - на его должность был назначен капитан Капшоу, пуританин, ненавидящий проституцию всеми фибрами души. К тому же он не брал взяток. Через три недели после вступления в должность Капшоу закрыл оба заведения мамаши Долл и арестовал большинство ее девочек. Долл внезапно оказалась без доходов да еще и по уши в долгах. Удар был сильным: мамаша свалилась в параличе. Моэ заволновался еще по одной причине: иссякли те блага, которые обеспечивала ему мать. Из трехкомнатной квартиры он перебрался в убогую клетушку в районе доков Фриско. Прежде чем искать работу, Моэ продал все свои костюмы и всевозможные безделушки, которые коллекционировал много лет. Угроза голодной смерти вынудила его искать место. Совершенно случайно его приняли официантом в маленький итальянский ресторанчик. Было даже удивительно, как информационная служба телефонных сетей Фриско сумела обнаружить номер этого телефона, который принадлежал итальянскому ресторанчику. С этого телефона Моэ и разговаривал сейчас со своим бывшим боссом. Прошло несколько минут, прежде чем до Моэ дошло, что звонит действительно Крамер. Стараясь унять дрожь в голосе, он сказал: - Большой Джим! Вот уж никогда не думал, что вновь услышу твой голос! В ответ раздался знакомый квакающий смех Крамера. - Как дела, Моэ? Чем занимаешься?.. Достаточно успешно? Моэ обвел взглядом узкий зал ресторанчика, осмотрел столики, где его ждала груда грязной посуды, глянул на засиженные мухами окна и содрогнулся. В большом зеркале позади бара он увидел свое отражение: толстый коротышка с редкими седыми волосами, густыми бровями, бледным, изнуренным лицом и испуганными глазами. - У меня все в порядке, - солгал он. Совершенно ни к чему сознаваться Большому Джиму, что дела идут из рук вон плохо. Он хорошо знал бывшего босса: тот ни за что бы не стал связываться с неудачниками. Моэ глянул на Франчиолли, своего хозяина, который стоял у кассы, и понизил голос: - У меня сейчас собственное дело... Все идет прекрасно. - Чудесно, - отозвался Крамер. - Слушай, Моэ, я хочу тебя увидеть. Кое-что нужно обговорить... то, что тебя интересует. Это касается больших денег... И если я говорю больших, следовательно, так оно и есть. Что ты скажешь о четверти миллиона долларов? Это тебя интересует? Моэ затаил дыхание. - Эта линия не прослушивается, - наконец сказал он. - Можешь говорить смело. - Неужели я неясно выразился? - сказал Крамер, четко выговаривая слова. - Ты можешь без помех заработать четверть миллиона баксов. Моэ закрыл глаза. Он вдруг вспомнил свою маленькую, с низким потолком камеру, охранников с огромными кулаками и почувствовал, как горький комок подкатил к горлу, и вздрогнул от страха. - Алло? - нетерпеливо сказал Крамер. - Что случилось, Моэ? - Да... слышу тебя хорошо. Что это за дело? - Не могу же я об этом говорить по телефону! Нам надо повидаться, потолковать. Приезжай ко мне... в Парадиз-Сити. Когда ты приедешь? Моэ с испугом посмотрел на свою поношенную одежду. Это был его единственный костюм... Он знал, как живет Большой Джим. К тому же дорога до Парадиз-Сити стоила около двадцати долларов, а у него нет таких денег. В ресторане не было выходных, и Моэ работал даже по воскресеньям. Но что-то давно забытое возвращалось к нему. Большой Джим и четверть миллиона долларов! Большой Джим был по-своему честен и никогда не подводил его. А что если... Понизив голос, чтобы его не услышал Франчиолли, Моэ быстро сказал: - Я не смогу приехать раньше субботы... Много работы, мне надо передохнуть. - Что у нас сегодня... Вторник? Это очень срочно, Моэ. Как насчет четверга? Такие деньги не валяются на дороге каждый день. Значит, в четверг? Моэ смахнул пот. - Как скажешь, Большой Джим... Я буду в четверг. Он уже боялся, что Франчиолли начнет прислушиваться к разговору. - Вылетай самолетом, - продолжал Крамер. - Я буду в аэропорту. Тебе нужен самолет, прибывающий в 11.43. Я приеду за тобой на машине, и мы пообедаем вместе. О'кей? Моэ понимал, что авантюра кончится тем, что его вытурят с работы, но был рад, что вновь увидит Большого Джима. - О'кей, я буду! - Прекрасно... До встречи, Моэ, - Крамер положил трубку. Моэ сделал то же самое. Франчиолли подошел к нему. - В чем дело? - требовательно спросил он. - Ты собираешься покинуть меня? - С чего вы взяли? - деланно удивился Моэ. - Звонил один знакомый пьяница, я не видел его больше года. Вечно у него всякие глупости в голове... Франчиолли смотрел с подозрением. - Хотелось бы в это поверить, - проворчал он и начал полировать стаканы. День тянулся очень медленно. Магические слова "четверть миллиона долларов" сверлили мозг. Моэ уже ни о чем другом не думал. После полудня он зашел в свою конуру. У него было часа два свободного времени перед тем, как вновь вернуться в ресторан. Моэ действовал с торопливостью человека, ограниченного во времени. Сбросив грязную униформу, он принял душ, побрился электрической бритвой, снял бороду, которую отращивал после выхода из тюрьмы. Надел чистую рубашку и лучший костюм. Пока он приводил себя в порядок, кто-то из жильцов этажом ниже на всю мощь включил транзистор. И если раньше это донельзя раздражало его, то сейчас Моэ не обратил на звук никакого внимания. Но вот туалет закончен, и быстрыми прыжками Моэ преодолел восемь пролетов лестницы, спускаясь с четвертого этажа на первый, и оказался на улице, залитой послеполуденным солнцем. По дороге он купил маленький букетик фиалок: каждый день он покупал фиалки для Долл - это были ее любимые цветы. Троллейбус подвез его прямо к воротам госпиталя. И уже через несколько минут Моэ оказался в палате, заполненной нервными, раздражительными женщинами. Большинство не имело шансов на выздоровление; несчастные злобно наблюдали, как он, поминутно извиняясь, пробирается к кровати своей матери. Всегда, когда он видел мать, сердце его сжималось от жалости. Она с каждым днем словно уменьшалась в росте, а привлекательное лицо цветом все больше напоминало ржавое железо. Боль деформировала лицо, и теперь, в первый раз, увы, он увидел безнадежность во взгляде самой дорогой женщины... Моэ присел на жесткий стул и погладил мать по руке. Она тут же затараторила: чувствует себя хорошо... не надо беспокоиться... через пару недель оклемается и уж тогда покажет капитану Капшоу, где раки зимуют. При этом глаза ее блестели от возбуждения, но Моэ понимал, что ей уже никогда не встать на ноги без посторонней помощи. Сын вкратце рассказал о звонке Большого Джима Крамера. - Я не знаю, что он замышляет на этот раз, - закончил он. - Но ты знаешь Большого Джима... Он еще ни разу не ошибался. Долл с трудом перевела дыхание. Очередной приступ боли не дал ей возможности порадоваться хорошей новости. Она всегда восхищалась Большим Джимом, который часто посещал ее заведение, требовал от ее девочек максимум возможного и, выпив полбутылки виски, уходил без скандала. Это был настоящий мужик! Беспощадный, умный и очень-очень ловкий! Человек, который, отойдя от преступного бизнеса, не только сохранил жизнь, но еще к тому же смог унести в клюве четыре миллиона долларов! И он звонил! Он нуждался в ее сыне! - Тебе нужно повидаться с ним, Моэ, - сказала Долл. - Большой Джим никогда не делал ошибок. Четверть миллиона долларов! Ты только подумай об этом! - Да... Если Большой Джим сказал, что это так, значит, это именно так! - Моэ беспомощно пожал плечами. - Но, мама, я не могу... Крамер хочет, чтобы я прилетел самолетом. Но у меня совершенно нет денег. Я... я сказал, что дела мои обстоят прекрасно... что у меня собственный ресторан. Ты же знаешь Джима: ну, не мог я рассказать ему о наших трудностях. Долл задумалась на мгновение, затем кивнула. - С деньгами не будет проблем, Моэ, - сказала она. - Ты должен выглядеть перед Большим Джимом в самом наилучшем свете. - Она пошарила у себя под подушкой и вытащила сумочку из крокодиловой кожи, оставшуюся, видимо, еще с лучших времен. Открыв ее, Долл вытащила конверт и протянула его Моэ. - Воспользуйся этим. Купи себе хороший костюм. Купи также пижаму, туфли и пару рубашек. Сложишь в приличный чемодан. Большой Джим всегда замечал даже такие мелочи. Моэ открыл конверт. Его глаза заблестели, когда он увидел внутри десять билетов по сто долларов. - Бог мой, мама! Откуда это у тебя? Долл улыбнулась. - Держала на крайний случай. Теперь деньги твои. Трать бережно: больше у меня ничего нет. - Но они нужны тебе, мама! - Моэ, словно загипнотизированный, смотрел на деньги. - Я не могу их взять. Тебе понадобится каждый цент, когда встанешь на ноги. Долл сжала его руку. Боль вновь нахлынула... и некоторое время Долл молчала. Наконец, вздохнула: - У тебя же будет четверть миллиона, милый! Сочтемся как-нибудь. Главное - не упусти Джима. Моэ взял деньги. Он вернулся в ресторан и сказал Франчиолли, что уходит. Тот равнодушно пожал плечами: официанта найти нетрудно. Они не пожали друг другу руки при расставании, и это Моэ расстроило: в последние дни Моэ часто расстраивался; наверное, старел и становился сентиментальным. Он потратил всю среду, покупая вещи, в которых нуждался. Затем вернулся в свою убогую комнатушку и сложил вещи в скрипящий ремнями кожаный чемодан, переоделся в новый костюм. Подстригся, сделал маникюр и, посмотрев в зеркало, едва узнал в солидном человеке себя. Взяв чемодан, он направился в госпиталь, а по дороге купил традиционный букетик. Дежурная сестра сказала ему, что мать сегодня не принимает посетителей: у нее сильные боли. Будет лучшим не беспокоить старую женщину. Моэ с тревогой глянул на медсестру и почуял неладное. - Надеюсь, ничего страшного? - Нет, нет! Просто она не очень хорошо себя чувствует, просила никого не впускать. Возможно, завтра ей будет лучше. Кивнув, медсестра ушла - у нее были свои обязанности. Моэ заколебался, но потом медленно двинулся к выходу. Оказавшись на улице, он вдруг сообразил, что до сих пор держит в руке букетик фиалок. Подошел к цветочнице и вернул ей букетик. - Мама неважно себя чувствует. Возьмите цветы. Завтра я подарю ей другие фиалки... Вернувшись домой, он сел на постель и закрыл лицо руками. На улице быстро темнело. Моэ давно забыл молитвы, но добросовестно пытался вспомнить хотя бы одну. Он повторял и повторял, как заведенный: - Святой Иисус, позаботься о моей матери. Заботься о ней: будь с ней все время рядом. Я надеюсь на тебя. Когда радиоприемник этажом ниже вновь начал изрыгать бешеный джаз, он вышел из квартиры и, перейдя улицу, позвонил в госпиталь из будки телефона-автомата. Женский голос сказал, что его матери до сих пор плохо. "Врач? Нет, уже поздний час, и врача в настоящий момент нет". Остаток вечера Моэ провел в баре. Он выпил две бутылки кьянти и, когда наконец вернулся домой, был уже прилично пьян. ГЛАВА 3 В четверг утром Крамер завтракал, с аппетитом поедая яичницу с ветчиной; Элен, которая никогда не завтракала, делала ему кофе. Крамер небрежно сказал: - Цегетти прилетает сегодня утром. Я пригласил его на ланч. Элен прекратила возню с кофе и с недоумением взглянула на мужа. - Кто? - Моэ Цегетти. Ты же помнишь его, не так ли? Крамер даже не смотрел в ее сторону. Он взял тост и начал старательно намазывать его маслом. - Ты хочешь сказать - этот мерзавец? Он же сидел в тюрьме, не так ли? - Моэ вышел два года назад, - тихо сказал Крамер. - Завязал. Сейчас это вполне респектабельный джентльмен. Элен резко села. Ее лицо побледнело. - Чего он хочет? - Ничего. У него собственное дело, - Крамер придвинул чашку с кофе к себе. - Он звонил мне вчера: прилетает в Парадиз-Сити по делам. Вспомнив, что я здесь живу, решил повидать меня. Будь с ним мила. - Он негодяй! - Элен была непреклонной. - Джим! Ты же обещал не связываться с этими... людьми. Вспомни свое положение! Предположим, кто-нибудь узнает, что бывший преступник звонил тебе? Крамер с трудом сдерживал раздражение. - Не волнуйся, Элен. Это мой старый друг. То, что он был в тюрьме, ровным счетом ничего не значит. Ну, зайдет на часок... Я же сказал тебе... он приезжает по делам. Элен внимательно посмотрела на мужа, не скрывая недоверия. - По каким делам? Крамер пожал плечами. - Понятия не имею. Спросишь его, когда он будет у нас. - Я не хочу его видеть! Не хочу, чтобы он заходил к нам! Послушай, Джим, вот уже пять лет как ты отошел от своего проклятого бизнеса. Зачем же начинать все сначала? Крамер доел последний кусок ветчины и отодвинул тарелку. Затем закурил сигарету. Наступила долгая пауза. Когда зазвучал его голос, он был спокойным и ровным. - Никто никогда не указывал мне, как поступать, ты же знаешь это, Элен. Ни один человек! Успокойся. Моэ будет у нас на ланче. Он будет здесь по той простой причине, что это мой старый друг, и ничего больше. Нет других причин... Элен увидела стальной блеск глаз и плотно сжатые губы мужа. Она всегда боялась его в такие минуты. Да и чего значат ее желания, ее мнения? Кто она? По утрам, изучая свое лицо в зеркале, она находила его подурневшим, увядшим. Крамер же, хотя ему и было шестьдесят, выглядел здоровым и энергичным. Пока что он не интересовался другими женщинами, но Элен понимала: если не будет следить за собой, это обязательно произойдет. Следить надо не только за лицом и фигурой, но и за настроением... Она встала и попыталась улыбнуться. - Как скажешь, дорогой. Я постараюсь... обрадоваться встрече. Я ничего такого не хотела сказать. Просто меня немного беспокоит то, что он будет здесь... его прошлое. Крамер пытливо посмотрел на нее. - Можешь не беспокоиться об этом, - он поднялся. - Я поехал в аэропорт. Вернусь в половине первого. Жди нас. Он потрепал ее по щеке тяжелой рукой и вышел. Элен без сил опустилась в кресло. Моэ Цегетти! Она вспомнила те времена, когда Моэ Цегетти был правой рукой Джима. Она ничего не имела против него; ее волновало совершенно другое. Бывший заключенный! И где! В Парадиз-Сити! В городе, где живут они с Джимом и где так важно положение в обществе. А ведь они приложили столько усилий, чтобы утвердиться в кругу избранных. Вдруг кто-нибудь узнает, что Моэ обедал у них? Она закрыла лицо руками: о чем думает Джим?! Инспектор Джой Деннисон и его помощник Том Харпер были агентами ФБР. Сейчас они с нетерпением ожидали объявления о посадке на рейс в Вашингтон. Деннисону, плотному, мускулистому мужчине с рыжеватыми усами и шрамом поперек тонкого носа, было сорок восемь лет. Рядом с инспектором Харпер выглядел мальчишкой. Это был высокий худощавый мужчина, лет на двадцать моложе Деннисона. Но даже инспектору, весьма скупому на похвалы, очень нравился этот молодой агент. Харпер отвечал ему взаимностью. Было еще одно обстоятельство: Деннисон мечтал женить Харпера на своей дочери. Они сидели в аэропорту в стороне от толпы и не спеша разговаривали. Неожиданно Деннисон схватил Харпера за руку. - Посмотри, - быстро сказал он, - видишь толстого коротышку, который только что вышел оттуда? У него еще новенький чемодан. Харпер взглянул на невысокого мужчину с редкими седыми волосами. Его лицо ничего не напоминало Харперу, и он вопросительно глянул на шефа. Деннисон поднялся. - Пошли за ним, - сказал он. - Этот человек интересует меня. Как только они миновали двойные стеклянные двери и вышли из здания аэровокзала, направляясь к стоянке такси, Деннисон остановился. - Это Моэ Цегетти, - пояснил Деннисон, не выпуская толстяка из поля зрения; Моэ остановился и нетерпеливо посмотрел направо, потом налево. - Помнишь его? Ты не мог встречаться с ним... это было до того, как ты поступил на службу. Но ты читал рапорты. - Так это Моэ Цегетти! - на лице Харпера отразился живейший интерес. - Разумеется, я помню его: главный исполнитель и правая рука Большого Джима. Он получил шесть лет и вышел примерно два года назад. Но все это время вел себя смирно, как овечка. Выглядит так, словно стал преуспевающим дельцом. Посмотри, какой прекрасный на нем костюм! Деннисон глянул на Харпера и одобрительно кивнул. - Именно! Интересно, какая буря занесла его сюда? Смотри... слева. Да это же Крамер собственной персоной! Голос диктора известил пассажиров рейса на Вашингтон, что им следует пройти к выходу номер пять. Два федеральных агента проследили за тем, как Крамер приветственно махнул своей толстой рукой, и Цегетти направился в его сторону. Неохотно повернувшись, как гончие, которых заставляют покинуть дичь на свободе, они потащились к выходу номер пять. - Крамер и Цегетти... Комбинация не из приятных, - задумчиво проговорил Деннисон. - Это может обозначать большие неприятности. - Неужели ты думаешь, что Крамер вернется к старому? - удивился Харпер. - С его-то деньгами! Деннисон пожал плечами. - Не знаю. Я все время задаю себе вопрос: почему застрелился Солли Лукас? Лукас был казначеем Крамера... Ну да ладно, возьмем это на контроль. Я предупрежу ребят, как только мы окажемся в самолете. Двадцать один год я мечтаю вывести Крамера на чистую воду. Если он примется за старое... Может быть, у меня и появится шанс. Не подозревая о том, что за ним следили, Моэ пересек площадь и подошел к Крамеру. Мужчины тепло поздоровались. Они изучали друг друга, пристально всматриваясь в лицо напротив. Последний раз сообщники виделись примерно семь лет назад. В отличие от Моэ, Крамер выглядел превосходно: бронзовое от загара лицо, пышущее здоровьем. И хотя на покое старый волк несколько обрюзг, тем не менее все еще находился в форме. Теперь, правда, у него не было легкой пружинистой походки, но это не удивило Моэ: Большому Джиму много лет, а это не те годы, чтобы ходить гоголем. На Крамере был превосходный черно-коричневый гольф, свободного покроя брюки и широкополая белая шляпа. Он был спокоен и уверен в себе. Крамер отметил, что Моэ набрал лишний вес, побледнел. Это заставило его более внимательно глянуть на старого приятеля. Он был неприятно поражен, увидев, как беспокойно бегают черные глазки, в них ясно читался испуг и растерянность. Но, с другой стороны, вид у Моэ был достаточно респектабельный. Правда, что-то уж все чересчур новое. - Рад вновь увидеть тебя, - сказал Крамер, пожимая руку Моэ. - Как дела? Не ожидая железного пожатия, Моэ вздрогнул и слабо вякнул. По сравнению с рукой Крамера его ладонь была пухлой и вялой. Он тоже выразил свою радость по поводу того, что видит Крамера. Двое мужчин подошли к сверкающему черному "кадиллаку". - Это твой, Джим? - спросил пораженный Моэ. - Конечно, но я собираюсь сменить его на новую модель, - небрежно ответил Крамер. - Садись. Элен приготовила шикарный обед по случаю твоего приезда. Я не хочу здесь торчать. Выехав на магистраль, Крамер поинтересовался здоровьем Долл. Моэ кратко обрисовал ему ситуацию. Крамер расстроился: он симпатизировал Долл. - Все будет в порядке, - пытался утешить он друга. - Долл - крепкая женщина. Знаешь, с каждым подобное случается рано или поздно. Как бы мимоходом Крамер спросил о тюрьме Сан-Квентин и увидел, как вздрогнули руки Моэ. Цегетти хриплым голосом сообщил, что это паршивое место и что он даже врагу не желал бы попасть туда. - Понимаю, - Крамер кивнул; он знал, насколько ужасна тюрьма Сан-Квентин. - Хорошо, что все это позади... Двадцать миль они проехали, вспоминая старых знакомых и свои "подвиги". О деле, по поводу которого Крамер вызвал Моэ, разговора не было. Обед прошел в приятных тонах. Элен приготовила вкусные блюда, но вскоре Моэ понял, что его визит нежелателен для нее; Элен поинтересовалась, чем он сейчас занимается, и Моэ ответил, что владеет небольшим рестораном и его дела идут вполне прилично. - И что же привело тебя в Парадиз-Сити? - требовательно спросила Элен, с подозрением глядя на Моэ. Моэ заколебался, и Крамер пришел на помощь старому приятелю. - Он приехал сюда открыть новый ресторан. Чем не великолепная идея: ресторан итальянской кухни! Это как раз то, что нужно для Парадиз-Сити. После обеда Элен заявила, что поедет в бридж-клуб. Когда мужчины остались одни, Крамер сказал: - Пошли в мой кабинет, Моэ, мне нужно поговорить с тобой. Моэ поразил дом Крамеров: роскошный и комфортабельный. Как загипнотизированный, он последовал за бывшим боссом. Сквозь огромное окно кабинета увидел розы в саду и завистливо покачал головой. - Ты прекрасно устроился, Джим, - заметил Моэ, когда Крамер приглашающе махнул рукой в сторону удобного кресла. - Конечно, твоя жизнь достойна подражания. Крамер сел рядом и пододвинул к Моэ коробку с кубинскими сигарами, одну взял себе. - Да, здесь неплохо, - согласился он, помедлил, а затем продолжал: - Ты помнишь Солли Лукаса? Моэ нахмурился, кивнул. - Чем он занимается все это время?.. Работает на тебя, Джим? Крамер наклонился вперед, его мясистое лицо застыло, подобно гранитному обломку. - Солли застрелился пару недель назад. Но он действительно вел мои финансовые дела. Моэ моргнул, удивленно уставился на Крамера. - И он лишил меня четырех миллионов долларов. Между нами говоря, Элен до сих пор не знает, что я остался без денег, и я хочу, чтобы она так и не узнала об этом. - Он невесело улыбнулся. - Как мне кажется, сейчас у тебя долларов больше, чем у меня центов. Моэ был потрясен: Большой Джим... потерял четыре миллиона долларов! Это уму непостижимо! - Я хочу вернуть свой капитал, - продолжал Крамер. - Это элементарно, но мне нужна помощь. Ты первый человек, к которому я обратился. Ты и я всегда работали вместе. А сейчас нам предстоит очень ответственная работа. Моэ все еще не мог говорить. - У меня есть неплохая идея, - сказал Крамер после небольшой паузы. - Она принесет нам кучу денег, если мы разыграем партию, как надо. Я все организую и спланирую до мелочей. Не смотри так испуганно, Моэ. Я заявляю тебе: там нет никакого риска! Я обещаю это! Никакого риска... понимаешь? - и испытующе посмотрел на Моэ. - Я бы не позвонил тебе, будь хоть малейший повод для беспокойства. Я знаю, как грубо обращались с тобой в Сан-Квентин. Слушай... Я даю тебе слово, что ты никогда не вернешься туда, если будешь работать со мной. Рисковать понапрасну - не в моих правилах, ты же помнишь. Доверься, я человек опытный. И тут все страхи Моэ исчезли. Если Большой Джим говорит, что можно заработать кучу долларов, не подвергаясь даже минимальному риску, значит, так оно и есть, как бы это невероятно ни звучало. В течение тех пятнадцати лет, что Моэ проработал вместе с Большим Джимом, ни один волос не упал с его головы. Так чего бояться? - Хорошо. Теперь говори: что надо делать? - на лице Моэ отобразился неподдельный интерес. Крамер скрестил ноги, сделал пару глубоких затяжек и выпустил к потолку клуб душистого дыма. - Ты когда-нибудь слышал о Джоне ван Уэйли? Моэ отрицательно покачал головой. - Это техасский нефтяной король. Хочешь - верь, хочешь - нет, но его состояние оценивается в миллиард долларов. И, заметь, широкой публике это неизвестно. Моэ заморгал. - Ни один человек не может иметь столько! - сказал он. - Миллиард долларов! Как ему это удалось? - В девяностых годах прошлого века его отец нажил сказочное состояние на нефти, - начал объяснять Крамер. - Старик за бесценок скупил миллионы акров земли в Техасе, так как был одним из первопоселенцев. Когда началась нефтяная лихорадка, на этих землях были обнаружены громадные запасы нефти. Все, за что он брался, приносило огромный доход... После его смерти сынок унаследовал все состояние отца и оказался настолько способным, что в десятки раз умножил его. Каждый доллар он превращал в десять долларов и еще один доллар. И если я говорю, что Джон ван Уэйли стоит миллиард, значит, так оно и есть. Моэ вытер вспотевшее лицо. - Я слышал, что случаются подобные вещи, но никогда не верил в это. - Вот уже много лет я держу под наблюдением все, что касается этой семейки, - продолжал Крамер. - Я просто влюблен в Джона ван Уэйли. Крамер поднялся и подошел к письменному столу. Он открыл ящик и вытащил пухлую папку с газетными вырезками. Полистал вырезки и убрал папку в стол. - В каждой из этих заметок содержатся сведения о семье ван Уэйли. В настоящий момент я знаю о них практически столько же, сколько они знают о себе... Все эти годы я разрабатывал планы, как добыть большие деньги. Но я никогда не думал, что когда-нибудь возьмусь за их реализацию. - Он закурил, но вскоре загасил сигару. - Ван Уэйли недавно потерял жену... рак. Но у него осталась дочь. Как мне известно, она очень похожа на мать, и отец боготворит ее. Крамер замолчал, взял из ящичка другую сигару, тщательно обрезал кончик, затем продолжил: - Ван Уэйли имеет все, в чем нуждается человек. Он может все. Единственное, что ему никогда не удастся - потратить деньги, которые у него имеются. На это не хватит и десяти жизней, - Крамер сделал паузу, затем сказал, раздельно выговаривая слова: - Но ни за какие деньги он не сможет сберечь дочь. Моэ потрясенно молчал. Он ждал. Сердце, казалось, вот-вот выскочит из груди. Крамер наклонился вперед, его стальные глаза блеснули. - Мы похитим дочь и предложим ван Уэйли выкупить ее за четыре миллиона долларов. Моэ затрепетал. - Минутку, Джим! - его голос прервался. - Это же федеральное преступление! Мы прямиком отправимся в газовую камеру! - Неужели ты думаешь, что я не думал об этом? - раздраженно бросил Крамер. - Я же сказал тебе: это будет сделано чисто и максимально безопасно. Подумай! Представь, что ван Уэйли потерял дочь - единственное, чего он не сможет купить ни за какие деньги. Четыре миллиона долларов для такого человека, как ван Уэйли, мало значат. Представь себе, что бы ты делал, если бы похитили твою единственную дочь и предложили вернуть за двадцать баксов живую и невредимую? Заплатил или обратился бы в ФБР? Четыре миллиона долларов для такого человека, как ван Уэйли, то же самое, что для тебя двадцать. Можешь ты это понять? Он с радостью уплатит нам четыре миллиона долларов и получит обратно свою любимую дочь. Но Моэ трясся. Он испытывал панический ужас: Крамер предложил ему дело, за которое грозила смертная казнь. - Как только ван Уэйли получит обратно свою дочь, он натравит на нас федеральную полицию! - сказал Моэ, чувствуя дрожь в коленях. - Человек его положения не остановится ни перед чем, только бы задержать нас. - Ты не прав, - возразил Крамер. - Я предупрежу его, что если он вздумает выкинуть фортель с полицией, то, как бы тщательно ни охранял дочь, однажды она будет застрелена снайпером, и вот тогда уже он никогда не вернет ее обратно. Я напугаю его до смерти! Я заверю, что за дочерью будут охотиться дни и ночи на протяжении долгих лет. Ван Уэйли не сможет все эти годы держать ее взаперти в своем поместье. Он поймет, так как человек далеко не глупый, и отдаст нам деньги. Моэ раздумывал некоторое время, затем кивнул. - О'кей, Джим. Я всегда верил тебе. Это очень опасно... Но если ты говоришь, что это можно сделать, так оно и есть... - Он поколебался, прежде чем спросить: - Что я должен делать? - Все достаточно просто, - Крамер криво улыбнулся. - Ты, разумеется, будешь работать не один. Надо подыскать пару крепких ребят. Раньше я знал многих, но я давно отошел от дел. Нужны молодые ребята со стальными мускулами и нервами, как канаты. Скажем, они получат пять тысяч... Им незачем знать, какие деньги будем брать мы. Моэ много лет работал с Крамером. Старая выучка не стерлась, не выветрилась. Но и законы стаи помнились хорошо. Крамер знает, за что платит. Пока ты слепо выполняешь его приказы, все в порядке. Но стоит тебе заколебаться или, упаси Боже, хотя бы чуть-чуть отступить от намеченного плана - никто не даст за твою жизнь и цента. Если Большой Джим включил тебя в свою систему, ты должен делать работу, как автомат. Отступать и бесполезно, и опасно. - Я знаю людей, способных выполнить то, что ты задумал, - сказал Моэ. - Это Крейны. Да, вне всякого сомнения, они сделают все, что потребуется. Крамер глубоко затянулся. - Крейны? - Брат и сестра. Дикий народ. Ты же знаешь таких... Ни капли мозгов, зато мгновенно выхватывают револьвер. Ни угрызений совести, ни нервов. Крамер усмехнулся. - Звучит достаточно интригующе. Кто они и на какие средства живут? - Ни на какие. Они никогда не работали. Я же сказал, люди без чести и совести, - он замолчал, чтобы раскурить сигару. - Их отец был гангстером. Специализировался на ограблении небольших магазинов или автозаправочных станций. Он постоянно пил и для острастки колотил детей. За неудачный грабеж получил пятнадцать лет. Не выдержав условий жизни в тюрьме, через три месяца повесился на потолочном крюке. Их мать была превосходной магазинной воровкой. Так как ей не с кем было оставить своих детей, она брала их с собой на дело. И это была единственная школа, которую они прошли. Вскоре Крейны потеряли и мать. Им ничего не оставалось, как начать воровать. Нахрапистые и ловкие, они ни разу не попались! У них не было постоянной компании. Прибивались то к одной, то к другой банде, но ни с кем не уживались. Девчонка очень привлекательна, и когда какой-нибудь простофиля увлекался ею, она отводила его в заранее условленное место, а там его братец обирал до нитки... Короче, они готовы на все, а уж тем более на большую работу. Крамер подумал некоторое время, кивнул. - Я приеду во Фриско и встречусь с ними. Предупреди их, Моэ. Если я найду, что они нам подходят, мы используем их. О'кей? - Я переговорю с Крейнами. Когда они узнают, кто стоит за всем этим, будут в восторге. Крамер усмехнулся. - Конечно, но ничего не стоит говорить заранее. Вначале мне нужно встретиться с ними. Ты только намекни, что они могут поработать вместе с Большим Джимом Крамером. Моэ с восхищением глянул на босса. - Я скажу. Прислонясь к фонарному столбу и не обращая внимания на нудный моросящий дождь, с сигаретой в ярко накрашенных губах, Чита внимательно следила за входом в Гиза-клуб. Клуб находился на противоположной стороне улицы. Было начало четвертого утра. Клуб вскоре закроется. Может быть, кто-то из поздних посетителей заметит ее и подойдет. Он, вне всякого сомнения, будет навеселе, а, возможно, и совсем пьян. Предложит ей прокатиться в машине. А уж потом... Чита была невысокой девушкой. Большие глаза, тонкая талия, изящные бедра и длинные ноги... Она носила черную кожаную куртку и черные брюки, лоснящиеся от "старости". Чита походила на большую черную птицу. Однако прозвище ей дали другое - Дадди Длинные Ноги. Чита и Рифф Крейны были достаточно хорошо известны в своем районе и как Кожаные куртки. Когда Чита полагала, что примелькалась, она перекрашивалась в блондинку. Правда, это было достаточно редко; за прической она не следила, и вскоре волосы принимали грязно-серый цвет... Никто не назвал бы ее красавицей, но у Читы был какой-то шарм. Едва уловимый аромат страстной женщины притягивал мужчин, как магнит. Чита и Рифф отличались диким нравом, жестокостью и порочностью. Их нельзя было поймать врасплох, ублажить либо разжалобить: лживые и бесчестные создания, они были всегда готовы на любую подлость. Единственным положительным качеством, если, разумеется, это можно так назвать, была их необычайная привязанность друг к другу. Они были неразлучны: участвовали в одних и тех же драках, сражались, как дикие животные, не давая противнику пощады, но и не щадя самих себя. Чита ни в чем не уступала брату. Но если вдруг кто-то из них болел, что случалось редко, или залечивал раны, полученные в драках, что случалось часто, другой постоянно был рядом. Они и дня не могли прожить друг без друга. И если выпадала удача, то всегда делились деньгами. Итак, Чита ждала свою жертву, а на противоположной стороне улицы, прячась в тени аллеи, стоял Рифф Крейн. Он был на несколько дюймов выше сестры, но черты его лица были такими же. Лишь перебитый в детстве нос и шрам от бритвы на щеке отличали его от Читы. Эти две отметины производили отталкивающее впечатление, но Рифф ими очень гордился. Брат и сестра впоследствии с лихвой рассчитались с тем, кто нанес Риффу увечья. Сейчас это был калека, полуслепой, с нервно трясущейся головой, живущий на иждивении у жены. Чита и Рифф носили тяжелые горнолыжные ботинки. Они дополняли их униформу и помогали в постоянных уличных драках. Из дверей клуба вышел невысокий мужчина. Он посмотрел направо, налево, увидел Читу и, засунув руки в карманы, направился в ее сторону. Чита равнодушно следила за его приближением. Всегда было одно и то же: рано или поздно, но кто-нибудь подходил к ней. Она глянула в сторону брата, тот моментально загасил сигарету и отступил поглубже в тень. Гости клуба и его завсегдатаи расходились. Хлопали дверцы машин, урчали моторы. Чита ждала. Она зажгла спичку, якобы раскуривая еще одну сигарету, и держала ее так, чтобы пламя освещало лицо. Тем временем сама рассматривала приближавшегося мужчину. Наметанным глазом отметила его отличный плащ, модельные туфли и тяжелую золотую цепочку часов. Возможно, это был клиент, которого ей сегодня так не хватало. Незнакомец улыбнулся. Он двигался легко и свободно, как бы танцуя. Его тонкое, выразительное лицо было загорелым, словно он проводил много времени на открытом воздухе. - Хэлло, бэби, - сказал он, останавливаясь возле Читы. - Ждешь кого-нибудь? Чита с шиком выпустила дым сквозь изящные ноздри, улыбнулась широкой профессиональной улыбкой. - Хэлло. Если я ожидала кого-нибудь похожего на тебя, то, возможно, нашла его. Разве не так? Коротышка внимательно посмотрел ей в глаза. Казалось, он остался доволен. - Все в порядке. Может быть, мы спрячемся от дождя? У меня автомобиль. Прокатимся куда-нибудь в уютное место, где нам никто не помешает? Мы могли бы о многом поговорить. Чита засмеялась. Она изогнулась, показав грудь, и прищурила глаза. - Звучит заманчиво. И куда же мы поедем? - Как насчет отеля, бэби? - Он подмигнул ей. - О деньгах не беспокойся. Ты знаешь где-нибудь здесь уютное гнездышко? Это легко... почти всегда слишком легко. Чита сделала вид, что колеблется, прежде чем ответить: - Нет проблем... Я знаю здесь недалеко спокойное место. Могу показать. Она щелчком отправила на асфальт окурок. Это был знак Риффу - очередной "лох" клюнул на приманку. Как выяснилось, у коротышки был достаточно комфортабельный "бьюик". Чита тут же прижалась к парню. - Не надо торопить события, - сказал коротышка. - Устраивайся поудобнее. Тебя зовут Дадди Длинные Ноги? Я правильно понял? - Это мой псевдоним, - улыбнулась Чита. Ей уже надоело играть роль. Единственное, что останавливало Читу, так это портмоне, полное денег. Она искоса посмотрела на золотые часы. На худой конец, часы могут окупить все ее волнения. Пять минут спустя они выбрали небольшой отель на набережной. Пожилой, неряшливо одетый ночной портье в ответ на ее кивок плутовато подмигнул девушке. Оба знали, что через несколько минут сюда приедет Рифф. Парочка поднялась в номер, меблировка которого состояла из большой двухспальной кровати, двух кресел, маленького столика и потертого коврика на полу. Чита села на кровать и улыбнулась своему спутнику, который неторопливо снял плащ и шляпу и повесил их на крючок двери. Под плащом оказался новый темный костюм. Определенно, у этого невзрачного суслика водились деньги. - Я люблю подарки, дорогой, - проворковала Чита. - Как насчет тридцати баксов? Суслик адресовал ей дежурную улыбку и подошел к окну. Отодвинув пыльную штору, он выглянул на залитую дождем улицу. Это было сделано вовремя: возле отеля остановился мотоцикл Риффа. - Что ты там высматриваешь? - нетерпеливо сказала Чита. - Иди сюда... Я хочу получить мой подарок. - Никаких подарков, бэби, - ответил он. - По крайней мере, для тебя. Я хочу встретиться с твоим братцем. Чита удивленно уставилась на мужчину. - Мой брат? О чем ты говоришь? - На прошлой неделе ты подцепила одного парня и привела его именно сюда. Ты и твой братец избили его, ограбили, а потом вышвырнули за дверь. Теперь пришла очередь платить по счету. Чита с тревожным интересом посмотрела на своего избранника. Он выглядел достаточно безобидно. Маленький щуплый мозгляк. Рифф убьет его одним ударом. - А, так ты хочешь стяжать себе лавры чемпиона по боксу, - презрительно сказала Чита. - Мы достаточно миролюбивые люди, так что, если ты презентуешь мне свои часики, Рифф не очень сильно побьет тебя. Ну, а если ты отдашь и бумажник, возможно, и вовсе избежишь трепки. Ни тени страха не появилось на лице коротышки. Наоборот, он выглядел весьма довольным. - Кожаные куртки! Двое дебилов, которые не могут добыть и цента своими мозгами. Только насилие! Бэби, слишком долго вам с братцем все это сходило с рук. Что ж, пришло время преподать небольшой урок. Едва он закончил свой монолог, как дверь номера распахнулась и на пороге появился Рифф. Обычно, когда он врывался в номер, Чита, голая, уже лежала в постели, что давало Риффу возможность изобразить из себя негодующего брата. Но на сей раз Рифф был сбит с толку: сестра одета, а в центре комнаты стоит задохлик и от всей души смеется! Наконец, он успокоился и жестом пригласил Риффа зайти в комнату: - Давно тебя поджидаю. Рифф перевел взгляд на Читу. Она растерянно пожала плечами и отрывисто сказала: - Ничего не спрашивай. Сама не понимаю, что это с ним. Рифф зашел в номер и закрыл за собой дверь. В глазах его загорелась злоба, он сжал кулаки и приготовился к драке. - О'кей, - прошипел он. - Часы и бумажник. Быстро! Я хочу еще немного поспать этой ночью, неужели непонятно? - Но я не тороплюсь спать, - жизнерадостно улыбаясь, ответил коротышка; казалось, ему доставляет невыразимое удовольствие дразнить Риффа. - Быстро! - Рифф требовательно протянул руку и шагнул вперед. Коротышка моментально отпрыгнул и прижался к стене. - Ах, так тебе нужен мой бумажник? - спросил он и сунул руку во внутренний карман пиджака. - Часы тоже! - заявила Чита. Рифф остановился, увидев, как в руке коротышки тускло сверкнул револьвер. Ствол его был направлен прямо Риффу в лицо. - Ну, сукин сын! - бодро сказал коротышка. - Ты никогда не встречался с игрушками, подобными этой? Рифф зарычал: - Так ты хочешь получить взбучку на полную катушку! - Он метнулся вперед с явным намерением задушить строптивого клиента Читы. Вдруг Чита увидела, как Рифф отшатнулся, закрыл ладонями лицо, и в следующее мгновение она почувствовала резкий запах аммиака. Рифф упал на колени, руки терли глаза, голова моталась - он был похож на раненное животное. Суслик с удовлетворением наблюдал, как Рифф корчится у его ног. А когда вскочила Чита, он выстрелил ей в лицо. Она успела прикрыть лицо руками, но аммиак проник сквозь пальцы. Визжа, девушка упала на постель, с постели сползла на пол. Коротышка спрятал револьвер в карман, снял плащ с крючка и не спеша надел его. Затем небрежно, взяв шляпу за поля, опустил на голову. Некоторое время он с любопытством смотрел на катающихся по полу Крейнов, но, наконец, зрелище наскучило ему, и он вышел из номера. Крейны так никогда и не дознались, кто это был. О событиях той ночи узнал весь их квартал, но никто не смог указать этого человека. Для Читы и Риффа коротышка навсегда остался в памяти как карающая десница. Правосудия? Может быть. ГЛАВА 4 Специальный агент Эйб Мейсон сидел в машине в пятидесяти ярдах от входа в "Реджис Курт-отель". Это был достаточно спокойный второразрядный отель, находящийся на боковой улочке, недалеко от Ван-Несс-авеню в Сан-Франциско. Предыдущим вечером агент Гарри Гарсон прислал рапорт в городской отдел ФБР о том, что Крамер прибыл в этот отель и занял один из номеров. С этого времени Гарсон и Мейсон взяли отель под неусыпное наблюдение. С момента прибытия Крамер не покидал отель, агенты были уверены в этом. Служебного выхода здесь не было, а по воздуху гангстеры еще не летают. Мейсон глянул на часы. Было двадцать минут двенадцатого. Утро тянулось томительно медленно, ничего не происходило, но Мейсон был спокоен. И раньше приходилось днями следить за подозрительными отелями, не всегда это себя оправдывало, но, считал Мейсон, работа есть работа. А пока надо запастись терпением и ждать. Ровно в половине двенадцатого его терпение было вознаграждено. Остановилось такси и появился Моэ Цегетти. После того, как он расплатился с водителем, Моэ заторопился в отель. Мейсон тут же по радиотелефону связался с Джоем Деннисоном. - Держи ушки на макушке, Эйб! - сказал Деннисон. - Сейчас я подошлю к тебе Тома. Когда Моэ Цегетти выйдет, Том проследит за ним. Ты же возьми на себя Крамера. Две пожилые дамы неторопливо прошли мимо и вошли в отель. Немного позже туда же проследовала женщина с маленьким ребенком. Мейсон закурил. Эти люди не имели ни малейшего отношения к Крамеру. Мимо его машины прошли девушка и молодой мужчина. Они были настолько похожи, что казались близнецами. Блондинка с разметавшимися кудрями была одета в дешевое хлопчатобумажное платье. Глаза ее прятались под солнцезащитными очками. На парне были бутылочного цвета брюки, рубашка с открытым воротом, а на плече небрежно болталась легкая куртка. Глаза его тоже закрывали черные очки. Оба выглядели, как пара студентов на каникулах. Мейсон равнодушно глянул на них и отвернулся. Моэ Цегетти был достаточно сообразителен и приказал Крейнам снять свою "униформу". И не прогадал: брат и сестра прошли в отель, не возбудив подозрения агентов. Впрочем, Крейны оказались наблюдательны. - Заметил парня в машине на той стороне улицы? - спросила Чита, не поворачивая головы. - Он похож на шпика. - Да, я заметил его, - негромко ответил Рифф. - Лучше сказать об этом Цегетти. Впрочем, он, может, и не имеет никакого отношения к нам: частный детектив ищет компромат на непутевую жену. Моэ дал им инструкцию насчет отеля: подняться на второй этаж, подойти к номеру 149, постучать два раза и ждать. Пара стариков сидела в пыльном холле. Не сговариваясь, они уставились на Крейнов, едва те показались в дверях. Но Крейны вели себя с уверенностью людей, знающих, что им делать. Дверь номера 149 отворилась. Моэ приглашающе махнул рукой, и брат с сестрой прошли в уютную гостиную. Справа была дверь в спальню. Большой Джим Крамер сидел в кресле у окна с сигарой в зубах. Он пытливо уставился на Крейнов, едва они вошли. Хамство слезло с их рож. Сейчас Чита и Рифф были подобны настороженным животным, попавшим в непривычную обстановку. Моэ прав! Эти двое подойдут. Крамер ощупал взглядом Читу: девушка хоть куда! А грудь! Если бы он был на пяток лет моложе, то мог бы поближе познакомиться с этой... Не глядя на Крамера, Рифф сказал Моэ: - Там ищейка в машине... Хотя это может оказаться и частный детектив... Или агент ФБР. Моэ вздрогнул. Его толстое лицо побледнело. Он быстро взглянул на Крамера, но тот равнодушно махнул рукой. - Забудь о нем. Скорее всего, это мой "хвост". С некоторых пор я в чести у фараонов. Но когда надо, я легко избавлюсь от них. За последние сорок лет я обманул столько копов, что уже и не вспомню. Тем временем Крейны изучали Крамера. Когда были детьми, они читали статьи о нем в бульварных газетах. Знали его как одного из виднейших воротил преступного бизнеса: человек, который "сделал" шесть миллионов долларов. Теперь они увидели перед собой обрюзгшего, с морщинистым, хотя и загорелым, лицом толстяка и были разочарованы. Им представлялся другой Крамер: энергичный, уверенный в себе гангстер. Но этот шестидесятилетний старик в кресле с сигарой в зубах не вызывал доверия. - Садитесь, - пригласил он, внимательно рассматривая следы аммиака на лице Риффа. - Что случилось с твоим лицом, парень? Рифф невозмутимо уселся, косо глянул на Крамера и проворчал сквозь сжатые зубы: - Подарок проститутки. Наступила долгая пауза, лицо Крамера побагровело, глаза недобро сощурились. - Послушай, ты, щенок! - рявкнул он. - Когда я задаю вопрос, ты должен вежливо ответить... понял? - Понятно, - равнодушно ответил Рифф. - Но лицо принадлежит мне, и это мои дела. Цегетти с беспокойством посмотрел на Крамера. В старые добрые времена если бы мальчишка осмелился сказать такое, Крамер моментально задал бы наглецу трепку. Но сейчас босс лишь пожал плечами и с раздражением сказал: - Мы зря теряем время. Слушайте вы, двое: я нашел работу. Я могу использовать вас, если вы будете выполнять мои приказы. Никакого риска. После выполнения работы вы получаете пять тысяч долларов. Ну, как? Что касается Читы, то ее в это мгновение интересовало, какое впечатление она произвела на Крамера. Самка инстинктивно чувствовала, когда мужчины хотят ее, и сейчас понимала, что пробудила у Крамера желание. - Никакого риска? - переспросила она. - Но что в таком случае делает коп в машине? - Вы двое новичков и еще не знаете, что такое быть известным человеком. Моэ был одним из лучших специалистов в нашем деле, и в былые дни в моей организации было более чем пятьсот ребят. Когда Моэ и я вместе - копы держат ухо востро. Это вас не касается. Вам же сказали: забудьте о них. Пусть себе сидят и ждут. Мы сделаем эту работу, но они никогда не узнают о ней. Вы хотите со мной работать? Вы хотите заработать пять грандов? Так прямо и скажите: да или нет. Рифф потрогал один из шрамов на щеке и недовольно поморщился. - Что за работа? - Не твое дело, - сказал Крамер. - Ты должен согласиться, даже не зная, о чем идет речь; если скажешь "да", то будешь работать в любом случае, "нет" - тебя ждут крупные неприятности. Крейны переглянулись. Последние две недели выдались очень плохими. С тех пор, как этот суслик отделал их, друзья-враги открыто смеялись над Крейнами, и Риффу часто приходилось вступать в драки. В одной из таких потасовок он едва не лишился жизни. На улице к Чите приставали молокососы, которые прежде не рискнули бы даже приблизиться к ней и на десять футов. Возможность заработать пять тысяч была ошеломляющей. Столько денег Чита и Рифф никогда не держали в руках. До сих пор они жили воровством и мелкими вымогательствами, но зато это было относительно безопасно. Если они свяжутся с Крамером, то рискуют нажить крупные неприятности. Рифф инстинктивно чувствовал, что следует избегать этого человека. Но деньги - слишком большой искуситель!.. Рифф глянул на Читу, и та кивнула. - Хорошо, мы согласны, - коротко сказал брат, вытаскивая пару сигарет; одну он протянул Чите, другую сунул себе в зубы. - Что за дело? Крамер вкратце пересказал то, что уже говорил Моэ, только не называя имен. Он упомянул, что намечаемая жертва - дочь очень богатого человека, и папаша без звука заплатит выкуп. Крейны переглянулись, затем Рифф медленно покачал головой. - За делишки подобного рода полагается газовая камера. Пять грандов за такое - смешная цена. Если мы рискнем, то... Я хочу, чтобы каждый из нас получил по пять грандов! Крамер вновь побагровел. - Идиоты! Здесь нет никакого риска! - Это лишь ваше предположение. Мало ли что может случиться. Трудно утаить от ФБР секрет, подобный этому. Десять грандов! Или мы не играем в такие игры. Моэ с беспокойством глянул на Крамера. Старый гангстер выглядел так, словно вот-вот лопнет от злобы. - Вон! - рявкнул он. - Оба! У меня найдется достаточно ребят, чтобы выполнить такое пустяковое дело. И они не будут торговаться! Чита нерешительно двинулась к двери, но брат остановил ее. Он спокойно сказал Крамеру: - За десять грандов мы сделаем эту работу и сделаем ее хорошо и чисто. У вас не будет никаких неприятностей, я обещаю это. - Щенки! Убирайтесь! - Это не ваши деньги, - продолжал Рифф, не двигаясь с места. - Почему вы волнуетесь? Просто немного поднимете сумму выкупа, вот и все. - Или пять грандов, или ничего, - Крамер резко поднялся, правая рука его потянулась к карману, где лежал револьвер. Рифф удивленно глянул на него и тоже поднялся. - Пошли, Чита, - сказал он. - Эта работа не для нас. - Подождите, - резко сказал Моэ. Он повернулся к Крамеру: - Джим, могу я сказать тебе пару слов? После некоторого размышления Крамер уединился с Моэ в спальне. Они плотно прикрыли дверь. - В чем дело? - закричал Крамер. - Успокойся, Джим. Я же предупреждал тебя. Ты недооцениваешь эту парочку. Они стоят десять грандов. Они способны выполнить эту работу. Пять тысяч туда, пять тысяч сюда, какая разница... Крейны знают о наших планах. Дай им то, что они просят, и они выполнят задуманное тобой. Если ты прогонишь их, эти ребята не будут церемониться и сдадут нас. Никто из них не стоит на учете... Но наши имена там фигурируют уже давно. Эти двое могут все испортить. Ты понимаешь? Несколько секунд Крамер злобно сверлил взглядом Моэ, его кулаки сжимались и разжимались, наконец, он злобно прошипел: - Плевал я на этих желторотых щенков. Я не собираюсь выполнять чьи бы то ни было требования. Их убьют раньше, чем они раскроют свои вонючие рты! - Как ты намереваешься сделать это? Ни у тебя, ни у меня под рукой нет наемных убийц. Даже если мы найдем их и уплатим нужную сумму, будет слишком поздно. Крамер медленно подошел к окну и невидящими глазами посмотрел сквозь стекло. Он ощутил под сердцем ноющую боль. Подобного с ним раньше не случалось, и он испугался. Тяжело дыша, стоял до тех пор, пока не почувствовал некоторое облегчение. Моэ с беспокойством наблюдал за боссом. Он видел, как поникли плечи Крамера - словно чьи-то тяжелые руки легли на них. Крамер обернулся. - Ты действительно уверен, что эти молокососы способны выполнить работу? - Я уверен. Крамер сделал глубокий вдох, затем равнодушно пожал плечами. - О'кей. Но если они доставят хотя бы малейшие неприятности, я... убью их сам. Конечно, Крамер хотел сохранить лицо. Моэ понял это и кивнул: - Все в порядке, Джим. Нужно поговорить с Крейнами. Они вернулись в гостиную. Рифф курил, Чита сидела в кресле, закрыв глаза. Платье задралось так, что были видны края чулок. Едва мужчины вошли в комнату, она выпрямилась и одернула платье, но Крамер все же успел рассмотреть ее ноги. - Мы обсудили ваше требование, - поспешил Моэ, не давая Крамеру открыть рот. - Вы получите по пять грандов каждый, но работу надо будет проделать наилучшим образом. Рифф кивнул. Его темные глаза засветились, но лицо осталось бесстрастным. - Мы сделаем все, что требуется. Рифф упивался победой. Он знал, что Чита сочла его сумасшедшим, когда он отказался от первого предложения. Это были тяжелые минуты; разумеется, он блефовал перед этим старым гангстером. Но все же выиграл! Крамер сел. Его лицо оставалось багровым, и он все еще чувствовал тупую боль в левой половине груди. Но одновременно в нем пробудилось сильное желание - он пожирал Читу глазами. - Предупреждаю вас обоих, - начал Крамер, - вы должны выполнять лишь то, что прикажу вам я... Понимаете? Рифф, весь во власти одержанной победы, кивнул. - Не беспокойтесь. Мы сделаем все, что вы скажете. Крамер настороженно смотрел на него. Бесстрастное, в шрамах, лицо, змеиные глазки... Прошло много времени с тех пор, как он имел дела с головорезами, подобными этому молодому негодяю. - О'кей, - наконец, продолжил Крамер свое предложение и рассказал о плане. - Все достаточно просто. Я уже давно присматриваюсь к этой девушке. Каждое утро в пятницу она ездит в Сан-Бернардино в парикмахерскую. Перед возвращением домой завтракает в Кантри-клубе. Она выполняет этот ритуал на протяжении двух последних лет. Живет с отцом в большом поместье близ Эрроухид-лейк. От магистрали на Сан-Бернардино к их поместью ведет частная дорога. Всего три мили. Въезд на эту дорогу перекрыт шлагбаумом. Рядом телефон. По звонку охрана отпирает ворота и снимает напряжение с электрического забора. Девушка покидает дом около 9 утра. Она проезжает ворота в 9.10, - Крамер замолчал и посмотрел на Читу. - Это твоя часть работы, так что слушай внимательно. Ты должна быть у ворот в 9 часов и сидеть в машине. В 9.10 ты поднимешь капот автомобиля, как будто у тебя что-то испортилось. Но не делай это слишком рано, иначе какой-нибудь из ретивых парней, случайно едущий по шоссе, тут же бросится на помощь. Моэ будет рядом в укрытии. На обочине растут кустики, так что он спрячется среди них. Девушка выйдет из машины, чтобы открыть ворота. Ты подойдешь к ней и расскажешь о поломке машины, затем попросишь отвезти к ближайшей станции техобслуживания. Она не откажет тебе в этом. Ты и она примерно одного возраста... Сядешь к ней в машину и поедешь в направлении Сан-Бернардино. Моэ тут же покидает укрытие и на твоей машине поедет следом, - Крамер замолчал и посмотрел на Читу, которая внимательно слушала его, наклонившись вперед, уперев локти в колени и поддерживая ладонями лицо. - С этого момента ты начнешь отрабатывать свои деньги. По дороге ты должна убедить девушку исполнять твои приказы в точности. Свои слова ты подкрепишь вот этим, - Крамер вытащил из кармана небольшой флакончик. - Здесь концентрированная серная кислота под давлением. Нажав на эту кнопку, ты продемонстрируешь ей действие кислоты. На сиденье машины. Но соблюдай осторожность. Пригрози, что обольешь кислотой ее лицо. Увидев результат, она безропотно подчинится, гарантирую это! Чита кивнула и взяла флакон. - Нет проблем. Подобными делами я занималась и раньше. Моэ и Крамер переглянулись. Моэ едва заметно поднял брови: "А что я говорил!" - Вы направитесь с ней к Маклинг-скверу. Это общественный парк, и там вы легко найдете место, где припарковать машину. Моэ будет рядом. Ты с девушкой, все время держа ее под контролем, пересядешь в машину Моэ на заднее сиденье. Вряд ли она рискнет поднять крик... Но береженого Бог бережет... Понимаешь? Чита кивнула. Крамер глянул на Моэ. - Ты отвезешь их в "Вестлендс". Мы смотрели карту, и ты знаешь, где это. Ты должен быть там около полудня. О'кей? - Да. - "Вестлендс"? - спросила Чита. - Где это? Крамер проигнорировал ее вопрос. Он посмотрел на Риффа. - Теперь слушай внимательно, касается тебя. Самое главное в делах подобного рода - это найти надежное укрытие для жертвы и вступить в контакт с ее отцом. Ни один из нас не будет иметь с ним дел. Я нашел человека, который и проделает всю эту работу. Вы слышали что-нибудь о Викторе Дермотте? Это очень известный драматург. Его пьесы идут на Бродвее. У него безупречная репутация, это я доподлинно знаю, и люди ему доверяют. Я предложу ему переговорить с отцом девушки. Он убедит отца заплатить выкуп и ни в коем случае не обращаться в полицию. - Чего ради он станет заниматься этим делом? - требовательно спросил Рифф. - Потому что совершенно случайно у него очень красивая жена и маленький ребенок, - Крамер оскалил зубы в злобной усмешке. - Ты, Моэ, Чита и та девушка будете жить в его доме. Ваша задача состоит в том, чтобы запугать Дермотта до потери пульса, заставив тем самым выполнять все мои приказы. Крамер еще раз глянул на испещренное шрамами лицо Риффа. О'кей, этот подонок так напугает беднягу драматурга, что тот станет смирным, как овечка. - Я все сделаю, - удовлетворенно кивнул Рифф. - Но пока мало что понимаю насчет этого... Дермотта. - Он пишет новую пьесу, - пояснил Крамер. - Я случайно знаком с хозяином ранчо, которое арендует Дермотт, и знаю, где оно расположено. Пару лет назад я был там. Это очень уединенное, забытое Богом и людьми место. Но оно как нельзя лучше подходит для человека, который хочет в тишине и покое написать пьесу. Он взял туда жену, ребенка, с ними слуга-вьетнамец и эльзасская овчарка, - Крамер затянулся сигарой, затем направил на Риффа указательный палец. - Твоя первая и главнейшая задача - убрать собаку и вьетнамца, тем самым до смерти напугав Дермотта. Понятно? - Я могу ликвидировать собаку, - Рифф настороженно глянул на Крамера. - Но что вы имеете в виду... говоря о вьетнамце? - Ты же должен все время наблюдать за Дермоттами. Изолируй слугу в каком-нибудь чулане. Нужно сделать так, чтобы он не доставлял нам хлопот. Рифф глянул на Читу, которая расслабленно сидела в кресле, и нетерпеливо пожал плечами. - Еще. Перережешь телефонный провод и приведешь в негодность машины. У них должно быть оружие. Ты должен его изъять. Это очень важно. Обшарь весь дом, забери оружие, а потом спрячься и жди Моэ. Поедешь туда в ночь перед началом операции. Рифф поднялся и подошел к окну гостиной. Для него уже все было решено. Не отодвигая шторы, он глянул на улицу. - А что будем делать с этим... детективом? - Ничего. Вы оба сейчас спуститесь в бар и закажете себе выпивку. Посидите там примерно полчаса или час, а потом уходите. Агент, сидящий в машине, не знает вас, но на всякий случай проверьте, нет ли за вами "хвоста". Вряд ли кто-то увяжется, но надо быть осторожным. Моэ уйдет сейчас. Он давно на примете у полиции, так что "хвост" за ним обязательно потянется. Но Моэ часто избавлялся от сопровождения подобного рода. Я уйду сразу после ланча. Они тоже будут следить за мной. - Крамер обнажил желтые прокуренные зубы в злой усмешке. - И я имею опыт подобного рода. - Протянув руку, он вытащил из-за кресла чемодан и взял оттуда тощий конверт, перебросил его Риффу. - Здесь подробные инструкции для вас обоих. Карты, время и место начала операции и тому подобное. Когда вызубрите все инструкции до мелочей, сожгите их. Операция начнется на следующей неделе. За день до начала вы явитесь к 5 часам вечера в таверну "Твин-крик". Там встретитесь с Моэ. Он даст вам окончательные инструкции и проверит, все ли вы хорошенько усвоили. Понятно? Рифф, который внимательно слушал Крамера, кивнул головой. - Как насчет небольшого аванса? Сегодня мы истратили последний бакс. - В конверте сто долларов, - сказал Крамер, махнув рукой, - этог