ня не уйти. Я его найду, это дело времени. А ты вместе с газетчиками ведешь себя так, как будто вы решили создать такую атмосферу, какая и требуется убийце, - такое у меня складывается впечатление. Хэдли откинулся на спинку кресла. - Что такое ты несешь? Говори, да не заговаривайся! Пока ты со своими людьми не сделал ни черта, чтобы люди могли сказать: "Да, наша полиция кое-чего стоит". Два убийства! И чем ты можешь похвастаться? Ничем! Я создаю атмосферу, которая требуется этому маньяку? Как тебя прикажешь понимать? Как у тебя язык повернулся, и как тебя, черт возьми, прикажешь понимать? С невозмутимым видом кряжистый Террелл закинул ногу за ногу. - Я в этом городе прожил почти всю свою жизнь, - сказал он. - И впервые здесь запахло страхом. Здесь пахло деньгами, сексом, коррупцией, скандалом и пороком, но страхом - никогда... А сейчас я его чую. Хэдли раздраженно взмахнул рукой. - Мне начхать на твое обоняние! Ты обвиняешь меня в том, что я создаю атмосферу, выгодную убийце... будь любезен, объясни, о чем речь! - Ты не задавал себе вопрос: какой у этих убийств мотив? - спросил Террелл. - И почему этот убийца себя рекламирует? Когда ко мне попадет дело об убийстве, я перво-наперво спрашиваю себя: каков мотив? Если убийство без мотива, полиции приходится блуждать в потемках. И я спросил себя: а что за мотив у этих двух убийств? Хэдли резко подался назад в своем кресле. - Что ты на меня смотришь? Это твоя работа, а не моя, черт подери! - Верно. Это моя работа. - Террелл как следует затянулся. - Так вот, так или иначе, а мотив есть всегда. Когда имеешь дело с психом, мотив с ходу не определишь, но он есть, нужно только как следует его поискать. Маккьюэн был типичным продуктом нашего города. Лайза Мендоза была музыканткой. Между ними нет ничего общего, кроме одного: их смерть - это средство сделать известным человека, который окрестил себя Палачом. Умно окрестил, ничего не скажешь... С этим словом он с ходу попал на первые страницы газет. С ним сразу посеял панику в городе. Мне кажется, это и есть его мотив - другого пока не вижу, - посеять в городе панику. - Что за чушь! - рявкнул Хэдли. - Зачем психу надо сеять в городе панику? - Тем не менее, он это делает, - спокойно заметил Террелл. - Я не утверждаю, что на сто процентов прав, но где другое объяснение? При том, как развиваются события, похоже, что мотив я определил верно. Хэдли надолго задумался, потом, сильно оттолкнувшись от ручек кресла, поднялся. - Я устал. На сегодня - под завязочку. Извини, Фрэнк, что распетушился... Ладно... Над твоими словами я подумаю. О том, что нас ждет завтра, и говорить не хочется. - Террелл промолчал, и Хэдли волей-неволей представил себе завтрашние газеты, бесконечные телефонные звонки, скандальное выступление Пита Хэмилтона в теленовостях. - Ты и вправду считаешь, что этому психу вздумалось запугать весь город? - А что он, по-твоему, делает? - Что предпримем? - Теперь это зависит от тебя, - сказал Террелл. Он наклонился и выбил табак из трубки, постучав ею о пепельницу. - Прежде чем ехать в управление, я хочу знать, на моей ли ты стороне? - На твоей ли я стороне? - Хэдли пристально взглянул на него. - Естественно, на твоей. - Естественно? - С каменным лицом Террелл посмотрел на Хэдли. - Ты только что говорил, что я могу потерять работу. Тебе нужен новый шеф полиции? Хэдли дернулся, как от удара. - На кой черт мне новый шеф полиции? Если кто и может поймать этого мерзавца, так это ты! Террелл поднялся. - Тут ты прав. Если кто и может его поймать, так это я. А посему больше никакой паники. - Молодец, Фрэнк, - раздался голос Моники от дверей. - Я все ждала, кто же это ему скажет! Мужчины обернулись и тут же поняли, что она слышала весь разговор. У Хэдли внезапно полегчало на душе. Вид у него был сконфуженный. - Ох, эти жены! Может, ты заберешь ее от меня, а, Фрэнк? Террелл тоже сразу смягчился. Подмигнул Монике. - Не будь у меня своей благоверной, поймал бы тебя на слове, - пошутил он. - Они друг друга стоят. - И он пошел к выходу. Хэдли с сомнением в голосе спросил: - Хочешь, завтра приеду в управление? - Тебя мы хотим видеть всегда, Лоусон, - еще раз пошутил Террелл. Коснувшись руки Моники, он сел в лифт... а внизу его ждали телекамеры. Джек Андерс, швейцар в гостинице "Плаза-Бич", стоял на красном ковре перед солидными мраморными порталами, которые вели в лучшую гостиницу Парадиз-Сити, ручищи он сцепил за спиной, а проницательные серые глаза изучали бульвар перед входом. Андерс был ветераном второй мировой войны, имел несколько впечатляющих медалей за доблесть и участие в боевых действиях и теперь был весьма заметной фигурой на бульваре. В должности швейцара "Плаза-Бич" он работал последние двадцать лет. Утро - время далеко не пиковое, и Андерс мог позволить себе расслабиться. Через пару часов на предобеденный коктейль начнут съезжаться гости, и работы у него будет по горло: открывать дверцы машин, инструктировать шоферов насчет парковки, приподнимать фуражку перед постоянными клиентами, отвечать на кретинские вопросы, информировать и получать долларовые купюры. Никому из клиентов "Плаза-Бич" и в голову не приходило заговорить с Андерсом, не приготовив для него доллар. Но сейчас, в 9.30, он не ожидал никаких посягательств на его внимание и соответственно отдыхал. Полицейский Пэдди Макнейл, массивный ирландец средних лет, дежуривший на бульваре на случай транспортного затора, да и просто поглядывавший за престарелыми и богачами, остановился рядом с Андерсом. Они были друзьями, и немудрено. Вот уже сколько лет в любую погоду Андерс стоял на страже перед входом в гостиницу, а Макнейл прохаживался по бульвару и каждые два часа подходил к гостинице - передохнуть и немного поболтать. - Ну, как там твой приятель... Палач? - спросил Андерс, когда Макнейл остановился рядом. - Я тут радио слушал. Мои старички все штанишки промочили. - Твои старички... если бы только они, - мрачно заметил Макнейл. - Не жизнь пошла, а хрен знает что. Мне еще повезло, что меня сюда поставили. Старую гвардию - еще человек десять вроде меня - хоть как-то пощадили, остальные, высунув язык, ищут этого сукина сына. Утром два грузовика с людьми подослали из Майами. Да толк-то от них какой? Трата времени и денег. Что они здесь знают, эти легаши из Майами? - Как думаешь, Хэмилтон по делу вещает? - невинно спросил Андерс. Подколоть Макнейла он любил. - Хэмилтон? - Макнейл фыркнул. - Я этого трепача и слушать никогда не слушаю... только и знает, что воду мутить. - Он скосил глаза на Андерса. - И что он провякал на этот раз? - Этот малый якобы маньяк, зациклился на убийстве и у него зуб на богатых. Макнейл столкнул фуражку на лоб и почесал затылок. - Если ненавидишь богатых, еще не значит, что ты убийца или маньяк, - изрек он наконец. - Я, к примеру, и сам не сгораю от любви к богатым. Андерс скрыл усмешку. - Их тоже иногда попользовать можно. - Кто сомневается? Я бы с тобой махнулся не глядя. - Да, работенка у меня ничего. - Выглядеть самодовольным павлином Андерсу не хотелось. - Правда, надо подход к ним иметь. Как думаешь, поймают этого психа? - Я? - Макнейл покачал головой. - Я в эти игры уже не играю. Я свое в этой жизни отловил. Как и ты... нам теперь что-нибудь поспокойнее, без напряга... но шеф его поймает, и сомневаться нечего. Террелл - мужик головастый, но какое-то время на это уйдет, понятное дело. Ко входу подкатил сияющий "ролс" песочного цвета, и, оставив Макнейла, Андерс деловито прошел по красному ковру и открыл дверцу машины. - Доброе утро, Джек. - Симпатичного толстяка, вылезшего из машины, звали Родни Бразенстайн. Это был удачливый адвокат и каждое утро приезжал встретиться с клиентами, жившими в гостинице. - Миссис Данк Броулер не появлялась? - Для нее рановато, сэр, - ответил Андерс. - Минут через пятнадцать. - Если спросит, скажите, что я еще не приезжал. - Бразенстайн сунул долларовую банкноту в раскрывшуюся ладонь Андерса, после чего прошел в гостиницу. Шофер отвез "ролс" на стоянку, а Макнейл подошел поближе к Андерсу. - У тебя болячки на пальцах никогда не выскакивали? - с заботой в голосе спросил Макнейл. - Как-то обхожусь, - быстро ответил Андерс. - Только ты не думай, что все это так просто - раз и в дамках. У меня на это ушли годы. - Неужто? - Макнейл покачал головой. - Я утюжу этот чертов бульвар уже сколько лет, хоть бы одна собака мне доллар сунула. - Личное обаяние, - пояснил Андерс. - А тебе просто не везет. Из гостиницы, слегка ковыляя, вышла крошечная женщина с небесно-голубыми волосами и сморщенным лицом, ее скрюченные подагрой пальцы были унизаны бриллиантовыми кольцами. Андерс в ту же секунду оказался рядом. - Миссис Клейтон! - Глядя на него, Макнейл даже вздрогнул: такое неподдельное изумление читалось на красном, жестком, как подошва лице Андерса. - Куда это вы собрались? Маленькая женщина жеманно улыбнулась и с восхищением воззрилась на Андерса. - Решила немножко прогуляться. - Миссис Клейтон! - Обеспокоенность в голосе Андерса заставила забеспокоиться даже Макнейла. - А доктор Ловенстайн разрешил вам немножко прогуляться? Маленькая женщина виновато покосилась на него. - Если честно, Андерс, то нет. - А я уж было удивился! - Андерс нежно взял ее за локоть и начал препровождать обратно в гостиницу. - Посидите спокойненько, миссис Клейтон. Я попрошу мистера Бивена позвонить доктору Ловенстайну. А то вы здесь будете носиться как угорелая, а мне потом отвечать? - Батюшки светы! - пробормотал Макнейл, пораженный до крайности, и даже перекрестился. Через несколько минут Андерс вернулся и занял свой пост на красном ковре. Макнейл все еще стоял у входа, не в силах оправиться от увиденного, маленькие ирландские глазки слегка осоловели. - Это миссис Хенри Уильям Клейтон, - разъяснил ему Андерс. - Ее старик сыграл в ящик пять лет назад. И оставил ей пять миллиончиков. Макнейл выпучил глаза. - Ты хочешь сказать, что этот дряхлый мешок с костями стоил пять миллионов? Андерс нахмурился. - Пэт! О покойниках плохо не говорят. - Угу. - Последовала долгая пауза, потом Макнейл сказал: - Ты вроде бы задал старушонке перцу? - С ними только так и надо. Она это дело обожает. Знает, если кто к ней с открытой душой, так это я. - И много таких в вашем заведении? - спросил Макнейл. - Навалом, - Андерс покачал головой. - Старые чудики, одной ногой в могиле, а денег куры не клюют... грустно это. - Мне бы такие деньги, я бы не грустил, - заметил Макнейл. - Ладно, паси своих божьих одуванчиков, а я пошел. Увидимся. - Он умолк, потом внимательно посмотрел на Андерса. - Сколько она тебе сунула? Андерс прикрыл правое веко - подмигнул с прищуром. - Секрет фирмы, Пэдди. - Ну ты даешь! А я всю жизнь не тем делом занимаюсь! - Вздохнув, Макнейл зашаркал по бульвару, шлепая по разогретому асфальту крупными ступнями. С плоской крыши ночного клуба "Пелота", лежа, Пок Тохоло смотрел на удаляющуюся спину здоровяка-полицейского. Смотрел сквозь оптический прицел своей винтовки. Пок обосновался на крыше три часа назад. Четырехэтажное здание клуба находилось от гостиницы "Плаза-Бич" примерно в тысяче ярдов, чуть меньше. Пок подъехал к клубу на "бьюике" в 6.00 - в это время вокруг наверняка никто не увидит, как он выходит из машины с винтовкой в руке. Клуб Пок знал хорошо - как никак одно из самых старых зданий в городе. Сзади крепилась подвесная металлическая лестница, туристы считали ее какой-то диковинкой и всегда на нее пялились. Подъем на крышу оказался нетрудным и вполне безопасным, однако Пок прекрасно знал: со спуском будет куда сложнее. К тому времени на бульваре будет многолюдно, забьет ключом жизнь и в соседних зданиях, и его, конечно, могут заметить, но он был готов на этот риск. Лежа за невысоким парапетом, он взглянул на часы: 9.43. Он снова подладился глазом к оптическому прицелу и принялся изучать бульвар. Машин становилось все больше. Появились люди, сплошным потоком они шли по бульвару в обе стороны. Тут он увидел Чака и одобрительно кивнул. Чак пришел чуть раньше, но это ничего. Свежая красно-белая рубашка, серые джинсы - Чак ничем не отличался от молодых туристов, что в это время года наводняли Парадиз-Сити. Он шел праздной походкой и на ходу читал газету. Пок чуть повернул колесико оптического прицела, сфокусировал его на лице Чака. На нем блестели капли пота. Что ж, ничего удивительного. Чаку предстояла тонкая работа, и не менее опасная, чем самому Поку. Пок снова посмотрел на часы. Еще несколько минут... он переместил оптический прицел на вход в гостиницу "Плаза-Бич". Сфокусировал перекрестье на голове Андерса... все в порядке, он не промахнется. Ничего не подозревавший Андерс, спокойно оглядывал бульвар, отвечал кивком на кивок, притрагивался к фуражке, когда удостаивался приветственного взмаха, и вообще нежился на солнышке. С тех пор как в моду вошли мини-юбки, туалеты в обтяжку и прозрачные платья, жизнь Андерса стала куда полнокровнее. С одобрением он взирал на фланировавших мимо девиц. Его насущный хлеб как швейцара зависел от стариков, богачей и толстяков, но он вовсе не утратил интерес к длинным ножкам, вихляющим бедрам и подрагивающим в такт походке грудям. Появилась миссис Данк Браулер. Андерс ее ждал. Она не могла не появиться, это было ее время. Он приветственно, по-особому, взмахнул рукой и расплылся в сверкающей, полной дружелюбия улыбке - такой улыбки удостаивался далеко не каждый. Миссис Данк Браулер была тучной коротышкой лет под семьдесят. Пожалуй, "тучная" - весьма слабо сказано. Почти все свои шестьдесят семь лет она питалась весьма обильно пять раз в день, в результате ее скромный скелет оброс таким слоем жира, которому мог позавидовать даже слон. Она принадлежала к многочисленному отряду чудаков, живших в гостинице постоянно. Само собой, денег у нее было несметное множество; сколько именно, не знал никто, но раз жила она в одном из лучших гостиничных "люксов", который стоил 300 долларов в день - без питания! - вывод напрашивался сам собой: ее подкожные запасы были ох как велики. Лишившись четыре года назад обожаемого мужа, она купила в загоне для бездомных собак здоровенную неповоротливую суку, доллара за три, и Андерс был убежден, что она еще переплатила. Может, псина и была "жуткой прелестью", но на снобистский взгляд Андерса бросалось в глаза отсутствие класса. - Матери этого недоразумения должно быть стыдно, - так он сказал, обсуждая достоинства суки со своими помощниками. Но для миссис Данк Браулер Люси - так звали собаку - была и любимым ребенком, и самым дорогим сокровищем, и подругой, и спутницей... Андерсу пришлось смириться - право на маленькие слабости имеет каждый. И вот миссис Данк Браулер появилась, в развевающихся ослепительно белых одеждах - прекрасная реклама фирме по производству моющих средств "Проктор энд Гэмбл", - в огромной шляпе с искусственными вишенками, абрикосами и лимонами, появилась, дабы Люси смогла совершить утренний моцион. Свою роль Андерс знал прекрасно. - Доброе утро, мадам, - поприветствовал он ее с легким поклоном. - Как сегодня поживает мисс Люси, мадам? Миссис Данк Браулер засветилась от удовольствия. Андерс, считала она, такой душка, такой миляга, и для Люси у него всегда доброе слово найдется. - Чудесно, - ответила она. - Лучше не бывает. - Обратив лучезарную улыбку сверху вниз на пыхтящую суку, она продолжала: - Люси, радость моя, скажи милейшему Андерсу "доброе утро". Псина посмотрела на него взглядом, в котором читалась пресыщенность и скука, потом присела - и на красном ковре появилась лужица. - Ой, какой конфуз. - Миссис Данк Браулер беспомощно посмотрела на Андерса. - Это я виновата... не вывела мою любимицу пораньше. Ковер придется снимать, отдавать в чистку, стелить на его место другой, но это совсем не его, Андерса, забота. Если старушка платит за номер три сотни в день, чего ему беспокоиться? - В жизни, мадам, всякое бывает, - успокоил он ее. - Зато какое прекрасное утро для прогулки. - Да... утро просто прелесть. Пока Люси завтракала, я слушала, как заливаются птицы. Они... Эти слова оказались в ее жизни последними. Прошив ее смехотворную шляпу, пуля вошла прямо в мозг. Миссис Дану Браулер сползла на красный ковер, как подстреленный слон. Долю секунды Андерс смотрел на лежавшую у его ног мертвую женщину, потом сказалась армейская выучка. В свое время он нагляделся на простреленные снайперами головы и мгновенно понял, что произошло. Он метнул внимательный взгляд вокруг, обшаривая глазами крыши отдаленных зданий. Вокруг вопили женщины, кричали и проталкивались ближе мужчины, с резким скрежетом тормозили автомобили, Андерс же узрел промельк на крыше ночного клуба "Пелота" - это человек нырнул за низкий защитный парапет. Андерс не стал тратить время на крики, жестикуляцию. Пробившись сквозь густевшую на глазах толпу, он выбрался на дорогу и торопливо затопал к ночному клубу в конце бульвара. - Джек! Не останавливаясь, Андерс обернулся через плечо. За ним тяжелой рысью бежал полицейский Макнейл. - Этот ублюдок там! - задыхаясь, Андерс указал на крышу ночного клуба. - Вперед, Пэдди! Мы его поймаем! Однако возраст, далекий от спортивного образ жизни, и чрезмерное пристрастие к виски "Катти Сарк" уже начали сказываться. Ноги Андерса начали заплетаться, и скоро Макнейл его догнал. - Я его видел! - хватая ртом воздух, просипел Андерс. - Пожарная лестница, Пэдди! Макнейл хрюкнул и протопал мимо Андерса, здоровенная ручища сама выхватила пистолет из кобуры. Люди ошарашенно глазели на него и поспешно расступались. Никто не побежал следом, чтобы помочь. Пусть полиция делает свое дело - почему это они должны рисковать своей шеей? Пок Тохоло еще скользил вниз по пожарной лестнице, когда из-за угла здания, пыхтя, выбежал Макнейл. Они увидели друг друга одновременно. В руке индейца был пистолет. Макнейл остановился - бочкообразная его грудь вздымалась после бега - и вскинул руку с оружием. Но не успел нажать на курок, как ощутил сильнейший толчок в грудь, который оторвал его от земли и с грохотом кинул на спину. Последний десяток ступеней Пок преодолел в мгновение ока и побежал к автостоянке. Макнейл собрался с силами и снова поднял пистолет, но в эту секунду Пок оглянулся. Увидев направленное на него дуло, Пок нырнул в сторону и увернулся от пули, потом тщательно прицелился и выстрелил Макнейлу в голову. Меняя на бегу направление, он несся к автостоянке, черные глаза его неистово зыркали по сторонам - нет ли опасности? Но глазам его предстал лишь десяток машин, оставленных на ночь. За несколько секунд он нашел среди них незапертую. Скользнув на заднее сиденье, он захлопнул дверку и скрючился на полу. Он скрылся из вида, когда Андерс, запыхавшийся и побагровевший от непривычной нагрузки, появился на автостоянке и увидел тело Макнейла. С одного взгляда Андерс понял - Макнейлу помощь уже не требуется. Он подхватил пистолет Макнейла и поспешил через автостоянку к дальнему выходу, не сомневаясь, что преступник убежал туда. В это время на стоянку неуверенной походкой вышли три человека с испуганными лицами. Увидев Андерса с пистолетом в руке и признав в нем по форменной одежде швейцара из гостиницы "Плаза-Бич", они, набравшись храбрости, припустили за ним. Пок, не теряя самообладания, смотрел им вслед, потом вытащил из кармана платок и аккуратно обтер пистолет. Жалко, но придется с ним расстаться. Он поднял сиденье и засунул пистолет под него, как можно глубже. На стоянку высыпали люди. Сирены полиции и "скорой" наполнили воздух кошмарным шумом. Пок выскользнул из машины и не спеша приблизился к толпе, окружившей убитого полицейского. Толпа приняла его - еще один любопытный. Он так и стоял, глазея вместе со всеми, пока стоянку не заполнили полицейские. Он позволил отодвинуть себя вместе с остальными и, оказавшись на бульваре, спокойно направился к своему "бьюику". Тем временем Чак, отчаянно потея, влился в толпу, что бурлила вокруг тела миссис Данк Браулер. О ее собаке, Люси, все забыли, эта ожиревшая сука стояла в ступоре на краю тротуара. Чак наклонился к ней, потянулся к ошейнику. Чужих Люси не любила. Она отпрянула. Выругавшись, Чак схватил ее за шею. Никто не обращал на него внимания. Лишь когда полиция восстановила порядок, когда работники гостиницы кинулись за простыней, чтобы прикрыть тело покойной, когда обывателей упросили разойтись, помощник администратора гостиницы, сам большой собачник, вспомнил о Люси. Именно он нашел багажную бирку, пристегнутую к ошейнику. На табличке печатными буквами было написано: ПАЛАЧ. Глава 4 Весть о том, что в городе, более славном своими праздными богачами, чем Монте Карло, орудует убийца, победоносно заняла первые страницы газет во всем мире. На Парадиз-Сити стаей стервятников обрушились иностранные журналисты, съемочные группы с независимого телевидения и прочая пишущая и вещающая братия. Они заполонили все гостиницы и мотели и готовы были селиться даже в палатках, когда с номерами стало туго. Все они хотели заполучить швейцара Джека Андерса - единственного человека, который хоть одним глазком да видел Палача, но добраться до него этой назойливой публике не удалось - его своевременно препроводили из города. Проведя летучку с директором гостиницы "Плаза-Бич", мэр Хэдли убедил его, что Андерсу лучше на время уехать к брату в Даллас - там ему будет спокойнее. Андерс, будучи человеком толковым, сообразил - надо соглашаться. Богатые и эксцентричные старички и старушки могут к нему перемениться, если он станет звездой телеэкрана. Купаться в лучах юпитеров - это, извините, для них, а не для какого-то гостиничного швейцара. Андерса тайком вывезли из города, но прежде его в присутствии Террелла и Хэдли допросил Беглер. Беглер знал, что перед ним сидит старый вояка, тертый калач; у него ясно работает голова, и на его показания вполне можно положиться. Андерс не станет ничего преувеличивать и приукрашивать, лишь бы выпятить себя, хотя такому соблазну поддались бы многие. И фактам, которые сообщит Андерс, можно будет доверять. - Только не будем гнать лошадей, Джек, - попросил Беглер. - Давайте еще раз сначала. - Он заглянул в свой блокнот. - Миссис Браулер всегда выходила из гостиницы в 9.45? Андерс кивнул. - Изо дня в день? Андерс снова кивнул. - И давно так было заведено? - С того дня, как она у нас поселилась... лет пять. - Миссис Браулер была особой известной. Эдакая чудачка? - Можно и так сказать. - И то, что она выйдет из гостиницы именно в это время, могли знать многие? - Да. - Хорошо, Джек. С этим ясно. Перейдем к стрельбе. Вы стояли и разговаривали... тут все и произошло. Расскажите еще раз, как это было. - Я уже говорил: по ране в голове, по тому, как упала миссис Браулер, я сразу понял - стреляли из мощной винтовки, - начал объяснять Андерс. - Я глянул по сторонам. Снайпер мог прятаться только в двух-трех местах, но самое подходящее - крыша клуба "Пелота". Туда я и посмотрел, и увидел убийцу. - Так, теперь помедленнее, - прервал его Беглер. - Вы нам уже говорили, что увидели убийцу мельком. Постараемся что-то из этого выжать. Я сейчас не требую никаких фактов. Меня интересует впечатление. Понимаете, чего я хочу? Верное это впечатление или нет - не важно. Просто я хочу его знать. Андерс задумался. - Я видел движение. Не человека, а именно движение. Но сразу понял: там человек. Он нырнул за парапет, и я понял: это и есть снайпер... и побежал за ним. - Я спрашиваю не об этом, - терпеливо остановил его Беглер. - Об этом вы уже говорили. Вы увидели движение и поняли, что там человек. Прекрасно, а теперь - каково ваше впечатление об этом человеке? Андерс озадаченно глянул на Террелла и Хэдли, снова перевел глаза на Беглера. - Я даю вам факты, - буркнул он. - Факты я уже записал. - Беглер хлопнул по блокноту. - А теперь давайте-ка так, наощупь. Вот вы мельком увидели, как человек нырнул за парапет крыши. Он был белый или цветной? Только не думайте... что сразу приходит в голову? Мне плевать, ошибетесь вы или нет. Белый или цветной? - Цветной. - Андерс тут же спохватился и покачал головой. - Сам не знаю, почему я это сказал. Не знаю. Я ведь только и видел, что движение, а не его самого. - Но впечатление такое, что он цветной? - Не знаю. Да... наверное. А может, просто загорелый. Поклясться не могу. Но что он темный, это и вправду показалось. - Во что он был одет? На лице Андерса появилась легкая тревога. - Откуда я знаю? Я же сказал... - Черная рубашка, белая или цветная? - Пожалуй, цветная. - Андерс потер вспотевший подбородок. - Я стараюсь помочь, но вы на меня сильно не давите, а то скажу то, чего не было. Беглер взглянул на Террелла, тот кивнул. - Хорошо, Джек, спасибо, - согласился он. - Вы нам очень помогли. Когда Андерс вышел, Хэдли сердито заметил: - Ничего себе, помощь! Вы просто заставили его дать ложные показания! - У Андерса взгляд тренированный, - мягко заметил Террелл. - И солидный послужной список участия в боевых действиях. И его впечатление для меня важнее, чем так называемые надежные улики обычных свидетелей. Андерс нам очень помог. Хэдли пожал плечами и встал. - Три убийства! И что у нас есть? Ничего! - Это ты так считаешь, - уточнил Террелл. - А по мне нам кое-что известно. Ты, Лоусон, плохо себе представляешь работу полиции. Сейчас у нас есть две ниточки: одна вполне конкретная, другая более абстрактная. Мы знаем, что убийце кто-то помогает. Кто-то выпустил воздух из колеса Ридла, чтобы убийца мог застать Лайзу Мендозу одну. Кто-то прицепил бирку на ошейник собаки миссис Браулер... выходит, у этого человека есть сообщник. И можно предположить, что сам он - цветной. Так что насчет "ничего" я с тобой не согласен. - Да, но что это нам дает? - спросил Хэдли. - Этот сумасшедший... - Не горячись, Лоусон. Идем со мной. Террелл поднялся и, взяв Хэдли за локоть, повел его по коридору в комнату детективов. За всеми столами кипела работа. Каждый детектив говорил со свидетелем, который либо был очевидцем убийства миссис Данк Браулер, либо что-то слышал о выстреле в Маккьюэна, либо что-то знал о Риддле и его любовнице; все это были люди подвижные и живые, им до всего было дело, они жаждали поделиться сведениями, какими располагали, в основном совершенно бесполезными, но все же способными хоть на йоту приблизить полицию к Палачу. Очередь из этих добровольцев тянулась по коридору, спускалась вниз и выходила на улицу. - Кто-то из этих людей, - пояснил Террелл, - может подбросить нам ключ, Лоусон. Так работают в полиции. Рано или поздно мы его поймаем. - Пока будете ловить, он еще кого-нибудь укокошит. - Рано или поздно он допустит ошибку... все они в конце концов ошибаются. - Что мне сказать прессе? - Что мы ведем расследование. Больше ничего, - предостерег Террелл. - Это очень важно... если тебе нужно все на кого-то свалить, вали на меня. Скажи: полиция трудится не покладая рук. Хэдли кивнул, прошел по лестнице мимо длинной очереди терпеливых, вспотевших от долгого ожидания людей и вышел к караулившим его газетчикам. Террелл вернулся в кабинет, где его ждал Беглер. Их взгляды встретились. - Так, начальство отчалило, давай посмотрим, на каком мы свете, - сказал Террелл и уселся в кресло. Потянулся за листом бумаги, на котором что-то черкал, делая выжимки из донесений его людей. - Кое-какая картина уже складывается. Не совсем четкая, но все же кое-что. Мотив пока не ясен. Все три жертвы были первоклассными игроками в бридж и входили в клуб "Пятьдесят". - Он поднял голову от записей. - Что нам известно об этом клубе? Беглер знал Парадиз-Сити куда лучше, чем Террелл, и обоим это было хорошо известно. Какой бы каверзный вопрос о городе Террелл не задавал, у Беглера всегда был готов четкий и ясный ответ. - Клуб "Пятьдесят"? Снобистское заведение высшего пошиба... прием в члены - строго индивидуально. Вступительный взнос - около 15000 долларов, ежегодный членский - два раза по столько. Если тебя принимают, считай, что вошел в когорту самых отъявленных городских снобов, но в бридж ты должен играть на профессиональном уровне. - Значит, Маккьюэн, Риддл и миссис Браулер состояли в одном и том же клубе... может, тут что-то есть... а может, и ничего. Надо поговорить с кем-нибудь в клубе. Вдруг мотив там? Еще одна любопытная штука - убийца знал образ жизни своих жертв. Знал, что миссис Браулер выходила из гостиницы в девять сорок пять. Что Маккьюэн всегда выходил из дому в три минуты десятого, что в пятницу вечером Лайза Мендоза будет в бунгало. Возникает простая мысль: этот человек - из местных. Беглер кивнул. - Надо искать человека, который мог все это знать. Может, кто-то из клубной обслуги. И еще надо поговорить с людьми, которых упомянул Риддл, прежде чем сигануть с утеса. Я пошлю своих ребят. Террелл потянулся за трубкой. - Как думаешь, Джо, он цветной? - Мы с тобой можем только гадать, а вот Андерс, похоже, думает именно так. Зазвонил телефон. Террелл схватил трубку, слушая, он что-то бормотал под нос, потом сказал: - Ладно... спасибо... да, отчет мне на стол, - и повесил трубку. - Это Мелвил. Они проверили винтовку, которую нашли на крыше. Маккьюэна и миссис Браулер убили из нее, но отпечатков на ней, конечно, нет. Данвас ее опознал. Но что это нам дает? Ничего. - По крайней мере, теперь у этого ублюдка нет винтовки, - заметил Беглер. - Что ему стоит украсть другую? - возразил Террелл и начал раскуривать трубку. Лепски много чего ненавидел в этой жизни, но допрашивать очевидцев и писать отчеты - это был для него нож острый. Если человек сам, считал он, по своей доброй воле предлагает подвергнуть себя допросу, место ему в лечебнице для умственно отсталых. Но куда деться - работа в полиции без таких допросов немыслима. Когда мог, Лепски от них увиливал, если же выхода не было, как сейчас, приходилось терпеть и сдерживаться, хотя это стоило немалых усилий. С тоской он взирал на все растущую вереницу людей, жаждущих, чтобы их допросили. За соседним столом в поте лица трудился Макс Джейкоби. Он только что отделался от словоохотливого старичка, который видел, как умерла миссис Данк Браулер. Старичок высказал любопытную версию - всему виной искусственные фрукты на ее шляпе. Именно они, убеждал Джейкоби старичок, вызвали гнев убийцы и заставили нажать на курок. Джейкоби в конце концов избавился от него, а Лепски - от пожилой дамы, которая пыталась ему втолковать, что убийцу наверняка видела милейшая собачка миссис Данк Браулер - неужели полиция никак не может этим воспользоваться? Лепски и Джейкоби переглянулись. - Как жизнь? - спросил Джейкоби, устало ухмыльнувшись. Прекрасно сознавая, что он старший по званию, Лепски одарил коллегу хмурым взглядом. - Такая уж наша работа, - изрек он. - Если хочешь найти воду, надо копать глубоко. На стул перед столом Джейкоби тяжело плюхнулся старик в потрепанной одежде, с одутловатым лицом; подавив стон, Джейкоби потянулся за новым листом бумаги. - Слушаю вас, сэр? Ваши имя и адрес? Господи, подумал Лепски, какие остолопы! Три часа - и все коту под хвост! Дурдомовский паноптикум отпустили погулять! Он подколол свой последний протокол, потянулся за сигаретой и вдруг оказался в парфюмерном облаке. Подняв глаза, он увидел девушку, которая уже заняла стул напротив и теперь смотрела на него широко раскрытыми, полными сочувствия глазами. - Бедненький, тяжко вам приходится, - протянула она. Лепски ощутил предательскую дрожь в коленках. Куколка была из тех, какие встречаются только на страницах "Плейбоя". Такой пташке под силу и труп оживить - мужского пола: роскошная блондинка с огромными фиолетовыми глазами, а ресницы такие, что и каменный истукан начнет облизываться. А фигура! Молокозавод такой, что у Лепски даже дух захватило. Он тут же заметил, что Джейкоби, его одутловатый старик, четыре детектива, взятые напрокат в полиции Майами, и три патрульных, следящих за порядком в очереди, - все пялились на сидевшую перед ним красотку. Лепски свирепо оглядел комнату, и все неохотно вернулись к своим обязанностям. - Слушаю вас, - рявкнул он своим полицейским голосом. Этот голос большинство людей повергал ниц, но на девушку не произвел никакого впечатления. Она поправила одну из своих внушительных грудей - чтобы ей было поудобнее в бюстгальтерной колыбельке, поправила в светлых шелковистых волосах заблудший локон и повторила: - Тяжко вам приходится. Лепски произвел легкий шум, будто муха, ненароком залетевшая в конверт. Одутловатый старикан с лицом, похожим на голландский сыр, наклонился вперед и чесночными парами дыхнул Лепски в лицо. - Извините, мистер, но эта маленькая леди права, - поддакнул он, сияя. - Видно, как тяжко вам приходится... малость перетрудились. Лепски скомкал лист бумаги. - Может займетесь своим свидетелем? - рявкнул он на Джейкоби. В голосе его было столько злобы, что одутловатый сразу увял. Тогда Лепски повернулся к девушке: - Вы хотите что-то сказать? Девушка смотрела на него глазами, полными восхищения. - Ого! Я про местную полицию много чего слышала, но вы - просто закачаешься... честно. Лепски поправил галстук. - Слушайте, мисс, у нас тут работы по горло, - сказал он, явно смягчаясь. Ее искреннее восхищение сделало свое дело. - Так что у вас? - Девочки сказали, что надо к вам прийти. Лепски вздохнул и потянулся за чистым листом бумаги. - Ваше имя и адрес, пожалуйста. - Я Менди Люкас. Работаю и живу в клубе. - В каком клубе? - Ну, в этом... клуб "Пелота". - Вы там живете? Она наморщила свой хорошенький носик. - У меня там комната... вообще-то жизнью это не назовешь. - Вы хотите нам что-то сообщить, мисс Люкас? - Вообще-то девочки сказали, что надо к вам прийти, но я не уверена... ну и запахи тут у вас стоят! Сколько народу... зато вас встретила! Ого! Когда я девочкам про вас расскажу, они из бельишка повыпадают! Глаза у Лепски округлились. Он глянул на Джейкоби - тот слушал их разговор, тоже выпучив глаза, а одутловатый знай себе подхихикивал. Вспомнив, что он теперь - детектив первого класса, Лепски подался вперед и скорчил довольно суровую полицейскую гримасу. - Мисс Люкас, что вы хотели мне сказать? Пристроив поудобнее другую грудь, девушка сказала: - Зовите меня Менди... мои хорошие друзья никогда не зовут меня мисс Люкас. - Хорошо, Менди... - Лепски закинул ногу на ногу, стремительно переложил шариковую ручку с правой части стола в левую, изрыгнув при этом какой-то глубинный шум, подобный камнепаду. - Теперь говорите, что вас к нам привело. - Вы вправду хотите знать? Я сказала девочкам, чего я туда пойду, только время отнимать... честно, так и сказала. - Она хлопнула длинными ресницами. - Я же знаю, как вы здесь пашете. Но девочки, они меня прямо вытолкали... - Угу. - Ведь так, подумал Лепски, чего доброго и давление подскочит. - Это моя работа. И мое чертово... мое время - это не ваша забота... так что говорите. - Ого! Ну тут и жарища! - Она встала, вильнула бедрами, чуть оттянула мини-юбку, давая скрытой части тела подышать, и снова уселась. - Мистер детектив, а вы женаты? - Женат, - сказал Лепски, совсем отчаявшись. Она наклонилась вперед и доверительно зашептала: - Тогда вы поймете. Эти одноразовые трусики - кошмар какой-то, хоть снимай! У Лепски глаза чуть не выскочили из орбит. - А ваша жена когда-нибудь жалуется? - спросила девушка. - Менди! - прохрипел Лепски. - Прошу вас, скажите, зачем вы сюда пришли? - Ого! Ой, извините. Вы уж на меня не серчайте. Я немножко с приветом. Так вы правда хотите знать... без смеха? - Валяйте! - распорядился Лепски голосом, который удивил бы говорящего скворца. - Ну, в общем, я видела этого парня. Такой конфетка! - Она наклонилась вперед, передняя часть платья чуть провисла, и Лепски на мгновение открылись ее груди во всем своем великолепии. - Я вообще-то к темненьким дышу ровно. Да нет, не думайте, я против цветных ничего не имею. Понимаете? Но дышу к ним ровно. Как правило. Но и на старуху бывает... В общем, мужик он и есть мужик, а этот был просто глаз не оторвать. Лепски издал звук, какой издает потревоженный улей. - Когда вы видели этого человека, Менди? - Сразу после этой кошмарной стрельбы. Она меня разбудила... стрельба. Ну, и весь шум и гам, что был потом. - Она подтянула бретельку бюстгальтера. - Когда я просыпаюсь, я вообще не человек. У вас так бывает? Ну вот совсем ты не человек... глаза будто смолой залепили... голова будто чугунная? Пальцы Лепски превратились в крюки. - Вы видели этого человека на автостоянке? - Ну, там люди носились взад-вперед... знаете что? - Я вас слушаю. - Я тогда этих людей увидала, думаю, прямо как мексиканские бобы-попрыгунчики... знаете, прыгают, как живые... дети всегда от них в отпаде. Лепски издал звук, какой издает циркулярная пила, когда натыкается на сучок. Менди уставилась на него. - Моя мама учила, если сделаешь такой звук, надо сказать "пардон". Лепски опустил глаза в свой блокнот, крепко-накрепко взял себя в руки и после небольшой паузы произнес: - Ну, ладно, люди прыгали, как мексиканские бобы-попрыгунчики. Что было дальше? - Этот бедняжка фараон... то есть полицейский... он там лежал. Ну, тут уж сон с меня в момент слетел. Еще бы! Глаза чуть наружу не выскочили! И тут этот красавчик вылезает из машины! Лепски откинулся назад на стуле. Чтобы успокоиться, промурлыкал про себя несколько тактов из национального гимна. - Вы видели, как из машины, стоявшей на стоянке, вылез человек? Она широко раскрыла глаза. - Ну да, я разве что-то другое сказала? Это самое. Вообще-то я иногда брякну сама не знаю что. - Она приподнялась со стула, проделала какие-то манипуляции с юбкой, вызвав живейший интерес всех, кто был в комнате, и снова села. - С вами-то, наверное, такого не бывает? Ну, чтобы ты что-то сказал, а потом это у тебя начисто из головы вылетело. Нет у вас такой проблемы? Лепски ослабил узел галстука. - Такой нет. - А вот меня она достает все время. Прямо мучаюсь из-за этого. - Так вы сказали, что видели, как из машины на автостоянке вылез человек. Именно с этим вы сюда пришли? - Ну да, девочки меня прямо вытолкали, надо, говорят, полиции про это рассказать. - Она нервно хихикнула. - Нет, правда извините. Я так и знала, что только время у вас отниму, но девочки... - Никакого времени вы у меня не отняли, - прервал ее Лепски. - Я тут для того и сижу, чтобы собирать сведения. - Он быстро что-то записал на листе бумаги, потом подтолкнул его к девушке. - Здесь написано, что из машины на автостоянке, где убили полицейского Макнейла, вылез цветной человек, вы это видели своими глазами. Правильно? Близоруко сощурившись, она вгляделась в написанные им строчки, потом кивнула. - Вроде бы правильно, но, может, еще надо добавить, что это была моя машина, и у нее разряжен аккумулятор, и она стоит себе без дела уже целый месяц? Лицо Лепски покрылось испариной. Еще чуть-чуть и он упустил бы что-то по-настоящему важное, а все потому, что совсем отупел от потока бессмысленной информации. - Повторите, пожалуйста. Менди повторила последнюю фразу. - Поэтому-то девочки меня к вам и вытолкали, а я говорю, да вы что, меня там за чокнутую примут. - Никто не принимает вас за чокнутую, - заверил ее Лепски. - Теперь подробнее расскажите, что именно вы видели. Глаза ее снова округлились. - Но я вам уже все сказала. - Пожалуйста, повторите все снова. - Господи! Неужто это так важно? - Вполне возможно, - сказал Лепски, прикладывая влажному лицу платок. - Вполне возможно. Через два часа шеф полиции Террелл вошел в кабине мэра Хэдли. Хэдли бледный и изможденный, только что повесил телефонную трубку. Три часа он без передышки выслушивал истерические вопли своих богатых друзей, каждый из них требовал одного: пусть полиция меня защитит! Каждый думал только о себе, и этот нахрапистый эгоизм привел мэра в ярость. Поэтому сейчас, увидев Террелла, он вздохнул с облегчением. - Проклятье! Ты знаешь, что люди пачками уезжают из города... как беженцы! - Что ж мы теперь из-за них убиваться будем? - спросил Террелл, усаживаясь в кресло. - Да это же неслыханно! Как ты можешь... конечно, мы должны из-за них убиваться! - У нас есть первая зацепка. Хэдли пристально посмотрел на него, потом, оживившись, подался вперед. - Зацепка? Какая? - Есть описание убийцы. Я ведь говорил тебе, будем копать, что-то обязательно подвернется, но даже я не ждал результатов так быстро. - Ну, не тяни! Говори! - В клубе "Пелота" работают шесть девушек, они платные партнерши, - начал Террелл, поудобнее усаживаясь в кресле. - Живут они прямо в клубе, на последнем этаже. Окна их комнат выходят на стоянку, где застрелили Макнейла. Одна из этих девушек... Менди Люкас... имеет собственный "форд"; но не ездила на нем уже месяц, и все это время он стоит на стоянке позади клуба. От звука выстрелов она проснулась. Выглянула в окно и увидела толпу вокруг тела Макнейла; дальше из ее машины якобы вылез парень и слился с толпой. Машина уже у нас, во дворе управления. Под задним сиденьем мы нашли пистолет, из которого был убит Макнейл. Видимо, убийца забрался в машину, чтобы укрыться от Андерса, а когда Андерс пробежал мимо, а вокруг убитого начала собираться толпа, он просто сунул пистолет под заднее сиденье, вышел из машины и смешался с толпой. У этого парня крепкие нервы, но одного он не учел: кто-то вроде Менди Люкас может случайно оказаться у окна. - Ну, ну, дальше! - Хэдли нетерпеливо откинулся назад. - Эта женщина смогла его описать? - Да. Она довольно бестолковая, но божится, что узнает его из тысячи. В такие заявления я не очень верю. Сколько раз свидетели клялись, что узнают преступника, но при опознании давали маху. Правда, она уверяет, что парень этот - индеец, а ведь так показалось и Андерсу. Она говорит, что ему лет двадцать пять, густые черные волосы, он индеец и хорошо сложен. Да, именно индеец, а не негр, это она подчеркнула... на нем была желто-белая цветастая рубаха и темно-синие джинсы. Хэдли шлепнул ладонью по столу. - Ну, это уже кое-что! Наконец-то! А на винтовке его отпечатки есть? - Нет. Он знает, что делает. Отпечатков не оставляет. - Ты передал его приметы прессе? - Нет. - Террелл взглянул на Хэдли. - Сделать это, конечно, придется, но прежде я хотел поговорить с тобой. Ты знаешь не хуже меня, что в Парадиз-Сити работают индейцы-семинолы, их никак не меньше ста человек. В основном это все молодежь; в основном все они носят цветастые рубахи и джинсы... это, если хочешь, их униформа. Для большинства наших горожан все индейцы - на одно лицо. Это описание для нас большое подспорье, но тут недолго и до беды. - Да, - Хэдли нахмурил лоб, задумался. - Я понимаю, куда ты клонишь, но другого выхода у нас нет, Фрэнк. Наши с тобой ведомства вовсю критикуют - где результаты? Сейчас же собираю пресс-конференцию. Такую новость скрывать нельзя. Террелл кивнул. - Мои люди уже на улице, подтягиваются к индейскому кварталу. Этот парень из местных. Тут у меня сомнений нет. - Он встал. - Уж лучше бы девушка сказала, что убийца - белый. - По крайней мере, что-то стало известно, - заключил Хэдли и протянул руку к телефону. Закрывая за собой дверь, Террелл услышал, как Хэдли велел зайти своему сотруднику по связи с прессой. Мег лежала на постели и смотрела, как по потолку бродит трупная муха. Перевела взгляд на часы - около полудня. На самом деле сейчас, наверное, чуть больше. Ее часы отставали минут на десять в час, и если она забывала их подвести, стрелки показывали вообще невесть что, но ей было плевать. Она совсем истомилась от скуки, от ожидания. Чак ушел, когда она еще спала, и до сих пор не объявлялся. Сварить что ли чашечку кофе... Но надо вылезать из кровати. А на это нет сил... хотя кофе бы не помешал. Нет, лучше она полежит да поглазеет на муху. Но вскоре муха улетела... счастливая. Вот бы и ей так же взять и улететь. Красота! Когда захотела, тогда и снялась с места, никаких тебе печалей, а проголодалась - садись на любой кусок мяса... подкрепилась и лети себе дальше... везет мухам! Она закрыла глаза и погрузилась в полудрему. Что-что, а это ей проще простого. Спать да балдеть - больше она вообще ни на что не способна. Проснувшись, она увидела, что муха снова сидит на потолке. Мег была сама себе противна - какая-то вся липкая, потная. Сколько можно так томиться? Она взглянула на часы. Если им верить, то уже 14.35. Неужели так поздно? А муха знай ползает себе по потолку. Вот это жизнь! Мне бы так... походить по потолку вверх ногами! Вдруг она опомнилась, испугалась. Где Чак? Она села, скинула с себя простыню. Уже несколько часов, как его нет! Неужели он ее бросил! Она вихрем соскочила с кровати, подлетела к окну и открыла его. Высунулась и поглядела на хибарку, где помещалась хозяйка мотеля. В окне мелькнула миссис Берта Харрис. Машин на стоянке не было. Где же Чак? Она снова взглянула на часы. Неужели так поздно? Не может быть! Она поднесла часы к уху. Чертова машинка, даже не тикает! Выходит, сейчас может быть еще позже! В панике она напялила на себя брюки, натянула через голову грязный свитер, сунула ноги в сандалии и кинулась к двери. Ухватив и свое отражение в маленьком настенном зеркале, она остановилась и посмотрела на себя внимательнее. Господи! Ну и вид! Она метнулась в душевую, плеснула себе в лицо водой. Вытерлась и проволокла гребешок сквозь длинные спутанные волосы. Выйдя из душевой, увидела: в открытых дверях стоит Чак. - Где ты был? - взвизгнула она. - Я вся извелась... где ты был? Чак закрыл дверь. Вид у него был сосредоточенный, собранный, и Мег это испугало. - Пакуй вещички! - коротко бросил он. - Снимаемся отсюда. Он подошел к шкафу, сгреб свои нехитрые пожитки и швырнул их на кровать. - А куда мы? Он схватил ее за руку, как следует крутанул и шлепнул по ягодицам - с такой злобой, что она даже вскрикнула. - Пакуйся! Она отступила назад, глядя на него во все глаза. - Добавить, что ли? - спросил он, угрожающе надвигаясь. - Нет! Она торопливо вытащила из-под кровати рюкзак, подскочила к комоду и начала выкидывать свои вещи на кровать, рядом с его манатками. Наружная дверь приоткрылась, и в домик заглянул Пок Тохоло. - Чак. - Он сделал знак, приглашая Чака выйти, и шагнул назад. - И мои вещички запакуй, - велел Чак. - Через пять минут уезжаем. - И он подошел к двери Пока. У того рюкзак уже был собран. - Как она, нормально? - спросил он. Чак кивнул. - Куда ехать, что делать - знаешь? - Угу. - Выясни у старухи, может, мы ей что-то должны. Только ты с ней покультурнее. - Это мы уже проходили, - нетерпеливо буркнул Чак. - Если все помнишь, тогда отлично. - Пок поднял с земли рюкзак. - Я сматываюсь. Не забудь: в десять утра, в любой день. - Буду ждать. Пок закинул рюкзак на плечи. - Последний номер прошел не так гладко, - сказал он, будто ни к кому не обращаясь. - Так и задача была непростая. - Он глянул на Чака, глаза его блеснули. - Этот фараон сам напросился. Чак промолчал. - А того, кто убил их товарища, фараоны ненавидят лютой ненавистью. - Пок ослабил лямки рюкзака. - Стало быть и тебя тоже - если найдут. Глаза Чака сузились. - Ты считаешь, что меня надо пугать? - спросил он. Пок внимательно посмотрел на него. - Просто хочу, чтобы ты об этом помнил... да и ей несдобровать. - Ладно... Все понял, не глухой. - Я дам о себе знать. - И Пок прошел мимо Чака навстречу солнцу. Чак смотрел ему вслед. Когда тот скрылся из виду, Чак пошел к домику миссис Харрис. Миссис Харрис ела гамбургер, завернутый в бумажную салфетку. - Мы уезжаем, мадам, - объявил Чак. Миссис Харрис подняла голову, и ее четыре подбородка превратились в два. - Вы же говорили, что пробудете дольше. У Чака была наготове легенда. - Мы случайно друзей встретили. Они говорят, переезжайте к нам. Мы ведь за неделю заплатили, правда? Посмотрите, кто кому должен: вы нам или мы вам? Миссис Харрис откусила кусок от гамбургера и, жуя, раскрыла книгу регистрации. - Пожалуй, мы в расчете, - подытожила она. - У вас еще два дня, но вы меня не предупредили заранее. Так что в расчете. - Ну и отлично, мадам. - Чак положил на стойку доллар. - Это для вашего мужа. Спасибо, мадам. Нам у вас было очень удобно. Если снова окажемся в этих краях, обязательно остановимся у вас. Миссис Харрис просияла. - Всегда будете желанными гостями. - Она смахнула доллар в ладонь. - А индеец тоже уезжает? - Да... мы все уезжаем. Миссис Харрис языком слизнула с губ кусочек лука. - Он ваш приятель? К этому вопросу Чак был готов. Он покачал головой. - Просто приятный парень, мы с женой познакомились с ним в дороге. Он едет в Ки-Уэст... его там работа ждет. - Чак улыбнулся. - Ну, ладно, будем трогаться. До свидания, мадам! Он вернулся в коттеджик, где его с двумя собранными рюкзаками ждала Мег. - Поехали, - распорядился Чак, поднимая рюкзаки. - Куда? Он обернулся и свирепо глянул на нее. - Когда ты научишься держать свой чертов язык за зубами? - рявкнул он. - Что же мне и слова нельзя сказать? - вскинулась Мег, проявляя характер. - Нельзя спросить, куда мы едем? - Ладно, кончай! Чак отнес рюкзаки к "бьюику", плюхнул их на заднее сиденье и скользнул за руль. Мег уселась рядом. - А где Пок? - спросила она. - Мы его ждать не будем? Чак пристально посмотрел на нее, и на сей раз от его взгляда ей стало не по себе. - Кто такой Пок? Ты о чем? - спросил он и завел двигатель. Она открыла было рот, но тут же закрыла. - Вот именно. - Чак включил передачу. - Так оно лучше. Машина выехала со стоянки и по шоссе помчалась к Парадиз-Сити. В городе Чак, по возможности избегая центральных бульваров, боковыми улочками добрался до гавани. Возле причала он нашел место для стоянки, выключил зажигание и вылез из машины. - Давай, - велел он, вытаскивая свой рюкзак из машины. - Бери свой. Дальше идем пешком. Сгибаясь под тяжестью рюкзаков, они пошли вдоль берега, сейчас здесь бурлила жизнь. В этой части гавани шла бойкая торговля губками и черепахами. Мег слепо шагала за Чаком, который, наоборот, двигался вполне уверенно. Они протащились мимо заводика по разделке гремучих змей. Над зданием красным неоновым кольцом свернулась змея. А вон еще одна мигающая надпись: "Закусите змейкой". Они протолкались сквозь густую толпу фруктового рынка, потом Чак выбрался на улочку, где воздух был пропитан какими-то запахами, по обеим сторонам тянулись двухэтажные деревянные постройки, дряхлые и обветшалые. У последнего домика Чак остановился и сбросил на землю рюкзак. - Никуда не уходи, - сказал он и прошел в дверной проем, завешанный разноцветными нейлоновыми полосами, которые защищали жилище от вторжения мух. В конце короткого и темного коридора за столом сидел толстый семинол и терзал куриную ножку. - У нас здесь заказана комната, - сказал Чак. - Мистер и миссис Джонс. Индеец куда-то выкинул обглоданную косточку, чуть поднялся, сунул под себя руки и вытер пальцы о штаны, потом снова уселся. Улыбнулся, обнажив полный рот золотых коронок. - Комната вас ждет, мистер Джонс. Второй этаж, налево. Номер три. - Я приведу жену, - сказал Чак. Индеец продолжал лучиться от счастья. - Да, мистер Джонс, конечно. Оказалось, что у них задняя комната, с видом на гавань. Двухспальная кровать, скрипучий и расшатанный комод, стенной шкаф и, как это ни странно, телефон, стоявший возле кровати на ночном столике. На другой стороне лестничной площадки находились так называемая ванная и провонявший туалет. Мег опустила рюкзак на пол и оглядела комнату. - Зачем мы перебрались в эту жуткую дыру? Неужели нельзя было остаться в мотеле? - спросила она, безнадежно махнула рукой и рухнула на кровать. Чак подошел к окну, взглянул на берег. Он простоял так несколько минут, словно зачарованный, наблюдая за шумной толкотней, потом повернулся и подошел к кровати. Мег взглянула на него. - Если честно, Чак, иногда я думаю, что ты совсем с приветом, - призналась она. - Зачем было съезжать из мотеля. Там было удобно. А в этой жуткой дыре что мы забыли? Чак посмотрел на нее остекленевшим взглядом. - Какого мотеля? Мег вздрогнула. Закрыла руками лицо. - Чак! Ну что такое? Ты из меня чокнутую хочешь сделать, да? Я тебя спрашиваю про Пока, а ты говоришь: кто это такой? Теперь я... а ты говоришь: какой мотель! Что это значит? Что с тобой... или не с тобой, а со мной? - Со мной все в порядке, крошка, - спокойно объяснил Чак. - Просто мы никогда не встречались с Поком. И никогда не останавливались в мотеле. Мег в отчаянии запустила руки в спутанные волосы. - В смысле, так я должна сказать полиции? Чак ухмыльнулся. - Видишь, крошка, оказывается мозги у тебя все-таки есть. Да, все так. Никакого Пока... никакого мотеля. Вдруг ее опостылевшие, приставучие родители, опостылевший дом показались раем земным, сулящим спасение. - Нет, Чак. - Стиснутыми кулачками она застучала по лбу, да так, что сделала себе больно. - Нет! Я уезжаю! Ты оставайся с этим сумасшедшим индейцем, на здоровье! А я ничего не хочу знать... И ничего никому не скажу. Все, я уезжаю! - Неужели? Он сказал это таким тоном, что она застыла на месте. Чак вытащил свой нож с пружиной. Она попятилась, увидев сияющее лезвие. - Ты с нами, крошка, - сказал он мягко. - Я ведь тебя предупреждал, и ты сказала: я с вами. И если ты сейчас хочешь выйти из игры, мне придется тебя немножечко поцарапать. Неужто тебе охота до конца жизни ходить со шрамами на лице? Она в ужасе смотрела на нож. Чак удовлетворенно хмыкнул. Убрал нож обратно в карман. - Ладно, крошка, идем посмотрим на город. Она сидела неподвижно, обхватив руками живот. - Тебе туда... через коридор, - подсказал Чак. Скорчившись, она прошла в дверь напротив. Услышав, как в туалете заработал слив, Чак вышел и запер за собой дверь. И стал ждать Мег на лестничной площадке. Плечом к плечу они спустились по ступенькам, прошли мимо улыбающегося индейца-толстяка - и оказались в котле, что бурлил возле гавани. Пок Тохоло крепко держался за дверцу грузовика. Водитель, веснушчатый, лысеющий крепыш-коротышка, изнывал от скуки... вот бы с кем-нибудь поболтать... хоть с кем. И когда он увидел на обочине голосовавшего Пока, он нажал на тормоз и помог Поку затащить в кабину его рюкзак. Едва Пок устроился поудобнее и грузовик с ревом понесся в сторону Парадиз-Сити, водитель снял со рта замок. - Слушай, друг! Ты зря в эти края собрался! Радио слышал? Нет? Да ты что? Я только его и слушаю, когда не дома - дома приходится слушать жену. Про Палача слышал? Вот... то-то же! Хоть что-то новенькое, а то плетут все одно и то же... Никсон со всеми своими делами. Уши вянут... а тут совсем другой коленкор! Все кругом только и судачат, что об этом злодее! А ты откуда? Из Джексонвилла? Да, конечно, знаю... чего я только не знаю на этой трассе! Отпуск, а? Да, брат, не туда ты в отпуск собрался, точно говорю! Этот Палач... я так полагаю, у него мозги расплавились. Вот по радио сию минуту передали - полиция ищет какого-то индейца. И уж это без дураков... у нас полиция толковая. Если объявили, что этих толстосумов шваркнул индеец, значит, так оно и есть. Понимаешь, я против индейцев ничего не имею, но для меня все они едины... улавливаешь? Не думай, я не расист какой. Я так думаю, что и для индейцев все белые едины. А что, логично! Нет, но ты только представь! Этих толстосумов шваркнул индеец! Сказать, что я про это думаю? А вот что: на этих трех толстяков всем накласть. Ну вот, а по радио только что про него передавали. Эта шлюха его видела своими глазами: Менди Люкас. Она подтрясывает богатеньких в клубе "Пелота". Заведение еще то, я тебе доложу! В общем, она видела, как этот малый вылезал из ее машины... представляешь? Из ее машины! Я тут в кафешку заехал чего-нибудь перехватить, а она в телеящике красуется... в телеящике! Шлюха! Нет, я бы с такой и сам не прочь побарахтаться. Товар-то у нее в порядке. Одни титьки чего стоят! В общем, полиция ее охраняет. Она заявила, что узнает этого малого из тысячи, так вот, полиция собирается выстроить в линию всех индейцев города, чтоб им пусто было, а уж ей останется только пальцем на него показать. Как тебе это нравится? Говорю тебе, друг, индейцу в Парадиз-Сити сейчас лучше не соваться... смотри, а то хвост прищемят по ошибке, потом разбирайся! Лицо Пока во время этой тирады оставалось бесстрастным, но в черных глазах пылал огонь. Полицейский Уоргейт зевнул, потянулся... сейчас бы закурить. Было 2.45. Пост на автостоянке за клубом "Пелота" он занял два часа назад. Инструктировал его сержант Беглер. - Слушай, Майк, - говорил Беглер, - забраться в комнату этой девушки можно только по пожарной лестнице. Она - единственная наша свидетельница. За ее безопасность ты отвечаешь. Уоргейта это задание оскорбило. Кому она нужна, эта шлюха, не много ли чести ее охранять? Но за это он получал зарплату и потому выполнял приказ, изнывал от желания закурить и сам себя жалел. Пок появился из-за угла подобно черному призраку, прижался к стене, на которую падала густая тень. В руке у него был нож. Он стал ждать, наблюдая за неспешно ходящим взад-вперед Уоргейтом. Из клуба доносилась дробь ударных, всхлипы саксофона. Уоргейт остановился, оперся спиной о пожарную лестницу. Оглядел залитую лунным светом стоянку, заставленную машинами. До закрытия клуба еще полчаса - раньше здесь никто не появится. Можно и закурить. Когда он чиркнул спичкой, Пок бросил нож. Крик Уоргейта утонул в громком завывании саксофона. Пок шагнул вперед, вытащил нож из тела и вытер его о рукав Уоргейта, потом полез по пожарной лестнице. На дверях шести девушек, живших на верхнем этаже клуба, висели таблички с именами. Это была идея их агента. - Девушкам приятно думать, что они - звезды, - объяснял он, выколачивая контракт из менеджера "Пелоты". - Вы же хотите, чтобы они были довольны? Поэтому найти комнату Менди Люкас Поку не составляло труда. Когда он приоткрыл дверь, в ноздри ему ударил запах дешевой парфюмерии и пота. Свет луны падал прямо на спящую девушку. Став главной свидетельницей, Менди с работой в клубе сразу распрощалась. Она только и делала, что спала - наверстывала упущенное. Ей снился ее телевизионный триумф, волнующий момент, когда впервые в жизни на нее была направлена телевизионная камера. Рука в перчатке мягко сомкнулась вокруг ее носа и рта. Девушка проснулась, забилась в ужасе, тело ее выгнулось дугой, но хватка Пока только крепла. Свободной рукой он вонзил ей в сердце наточенный как лезвие нож. Глава 5 Уолтон Уолбек оказался первым среди богачей, членов клуба "Пятьдесят", кто обнаружил в своей почте записку. Этот высокий, бледнолицый и весьма изнеженный мужчина унаследовал от отца весьма солидное состояние и за всю свою жизнь не ударил и пальцем о палец, не освоил никакого полезного занятия, разве что научился недурно играть в бридж. Сейчас, в шестьдесят пять лет, он был обузой для своих знакомых - друзей у него не было, - обузой для себя самого и как черт ладана боялся смерти. В то утро за завтраком - яйца в мешочек - он нервничал более обычного. Жуткая смерть миссис Данк Браулер его просто потрясла. Старушенцию он ненавидел от всего сердца, но как партнер по бриджу она его вполне устраивала. Какая жуткая смерть! Ужас! А потом еще этот развязный комментатор в утренних новостях подлил масла в огонь. "Похоже, полиция не знает, с какой стороны взяться за дело". Как тут не забеспокоиться! А дальше - эта женщина... Менди, как там ее... закололи ножом! И полицейского, что ее охранял - тоже! Охрана! И это полиция называет охраной? Струны его нервов забренчали совсем не в лад, когда он услышал, как его слуга Джексон что-то выронил в кухне. Он потянулся к очередному письму и увидел перед собой конверт, надписанный аляповатыми печатными буквами. Что это еще за мерзость? Чуть поколебавшись, он вспорол клапан, извлек сложенный лист писчей бумаги и резким движением пальцев развернул его. Записка была написана крупными корявыми буквами; Уолбек вчитался в строки, и сердце его бешено заколотилось, вдоль позвоночника поползли ледяные щупальца страха. "Если вам дорога жизнь. Точно следуйте этим инструкциям: Положите в конверт пять банкнот по сто долларов и прикрепите конверт клейкой лентой к днищу телефона-автомата в будке А в вестибюле аэропорта сегодня в 12.00. Иначе вас ждет смерть. Думаете вас защитит полиция? Спросите Менди Люкас. ПАЛАЧ Эту записку вложите в конверт с деньгами, и вам гарантирована безопасность." Уолбек отбросил письмо, будто оно его укусило. В панике он вскочил на ноги и бросился в другой конец комнаты к телефону. Но на полпути остановился. Сердце тукало по ребрам так неистово, что он того и гляди мог потерять сознание. - Джексон! - позвал он и бухнулся в кресло. - Джексон! Слуга, терпевший его прихоти вот уже десять лет, не спеша подошел к двери. Он был примерно на год моложе Уолбека, но сохранился заметно хуже. - Вы звали, сэр? Уолбек посмотрел на слугу, и сердце у него упало. От Джексона нечего ждать помощи, какая помощь, он еще будет счастлив, что хозяин попал в такое кошмарное положение. Он знал, как его "любит" Джексон, и не питал на этот счет никаких иллюзий. - Нет... ничего... уходи! Что ты на меня уставился? Занимайся своим делом! - Да, сэр. Когда Джексон вышел, Уолбек заставил себя подняться. Подошел к бару и налил себе хорошую порцию бренди. Выпил, подождал, пока алкоголь начнет действовать. Мозг его тем временем метался под черепной коробкой, будто попавшая в капкан мышь. Палач! Маккьюэн, миссис Данк Браулер, любовница Риддла... теперь еще эта Менди! Этот тип - просто сумасшедший, и полиция ничего с ним не может сделать! Неверной походкой он вернулся к столику для завтрака и снова глянул на письмо. Сообщить полиции? Вызвать своего адвоката? Но чем они смогут помочь? Нет... лучше всего... и надежнее всего - заплатить. Конечно, заплатить, и немедленно! Сейчас же в банк, снять деньги, потом - в аэропорт. Да и сумма не бог весть какая... всего пятьсот долларов... укус комара! Пок Тохоло с рюкзаком за спиной вошел в вестибюль аэропорта и смешался с толпой авиапассажиров. Нашел свободное место возле ряда телефонных будок и сел, положил между ног рюкзак. Никто не обратил на него внимания, он мгновенно стал частью фона. Здесь было несколько семинолов в цветных рубахах и джинсах, стоя небольшими группками, они ждали своих самолетов. Пок развернул газету и стал читать спортивную страницу. Чуть после 11.30 он увидел: в вестибюль входит Уолтон Уолбек. Он был завсегдатаем клуба "Пятьдесят", и Пок его мгновенно узнал. Уолбек направился к телефонной будке А. Там разговаривала какая-то девушка, и Уолбек принялся ждать, нервно поглядывая по сторонам, отирая высокий лоб шелковым платком. Наконец, девушка повесила трубку, вышла из будки и быстро зашагала прочь. Уолбек забрался в будку, захлопнул за собой стеклянную дверь. Его спина скрывала все его манипуляции. Через несколько мгновений он вышел, украдкой глянул направо, налево и поспешил к выходу. Пок обвел взглядом переполненный вестибюль. Войти в будку и проверить, есть ли деньги? Соблазн был велик, но Пок сдержался. То, что он здесь, уже огромный риск. Заявил Уолбек в полицию или нет? А они: велели ему следовать инструкциям и теперь ждут, кто придет за деньгами? Пок еще раз огляделся. Вокруг никого, кто смахивал бы на фараона; но это ничего не значит. Если Уолбек связался с полицией, фараоны не будут маячить возле будки, а установят за ней наблюдение из какого-нибудь укромного уголка, готовые в нужную секунду кинуться наперехват. Он продолжал читать газету. Время от времени в будку А кто-то заходил. Деньги - если они там - прикреплены к автомату снизу, на них не наткнешься, если не искать специально... ведь так? Наконец он поднялся и прогулочной походкой направился к выходу - там стояли автобусы, курсировавшие между аэропортом и городом. У выхода он задержался, будто что-то вспомнил, подошел к телефонной будке напротив той, куда заходил Уолбек, и захлопнул за собой дверь. Чак посмотрел на часы: 11.45. Он сидел на кровати и курил: под ногами скопилась кучка окурков. Мег сидела на стуле у окна и смотрела на текший внизу людской поток. Она знала: Чак чего-то ждет, но уже научилась не задавать вопросов. Звонок телефона заставил их обоих вздрогнуть. Чак схватил трубку. - Чак? Он узнал голос Пока. - Угу. - Аэропорт... будка А, - сказал Пок, и раздались гудки. Чак положил трубку на место. Глаза его загорелись. Пок не стал бы звонить просто так... значит, деньги принесли... номер удался! - Тебе надо кое-куда съездить, - тоном, не терпящим возражений, произнес Чак, глядя на Мег. - Слушай внимательно. Автобусом доедешь до аэропорта. Где остановка, знаешь? Она безмолвно кивнула. - В аэропорту войдешь в главный вестибюль. Справа - ряд телефонных будок. Они все обозначены буквами: А, В, С и так далее. Зайдешь в будку А. Дальше слушай внимательно: наберешь этот номер. - Он протянул ей клочок бумаги. - Это телефон городского центра информации по туризму. Тебя интересует, где можно выкупаться бесплатно. Мег слушала, и глаза ее округлялись. - Должна же ты зачем-то зайти в телефонную будку, - продолжал Чак. - Вдруг полицейский тебя об этом спросит? Или почему ты вообще оказалась в аэропорту. Скажешь, что у тебя отпуск, вот ты и решила, что и на аэропорт стоит поглядеть... скажешь, что аэропорты - это вообще твоя слабость. - Он окинул ее изучающим взглядом. - Никакой фараон тебя ни о чем спрашивать не будет, но если что, легенда у тебя должна быть наготове. Ясно? Она кивнула. - Так, слушай дальше... пока будешь набирать номер, пошарь под дном аппарата. К нему клейкой лентой прикреплен конверт. Конверт забираешь, кладешь в сумочку. Только чтобы никто не видел. Поняла? Она облизнула губы. - А почему ты сам не поедешь? Зачем посылаешь меня? - внезапно охрипшим голосом спросила она. Чак свирепо глянул на нее. - Опять старые песни? Она дернулась, как от удара. - Нет... я все сделаю. - Вот и умница. С конвертом вернешься прямо сюда. Пок будет за тобой наблюдать. Имей это в виду. С каменным лицом она взглянула на него. - Кто такой Пок? Он осклабился, потом кивнул. - Молодец, делаешь успехи... но помни, ты под присмотром. А теперь вперед. Она подхватила свою обшарпанную сумочку и вышла. Он прислушался к звуку ее удаляющихся шагов, потом, убедившись, что она ушла, сам сбежал по деревянным ступеням, кивнул толстяку-индейцу, сидящему за своим столиком, - и оказался на залитом солнцем берегу. Он быстро пробирался сквозь толпу. Вот и остановка... Он спрятался за лотком с бананами. Мег и еще несколько человек стояли и ждали автобуса. Вскоре он приехал, и Мег поднялась в салон. Едва автобус ушел, Чак побежал к причалу, где запарковал "бьюик". Лихо газуя по боковым улочкам, он примчался в аэропорт на десять минут раньше автобуса. В вестибюле аэропорта он огляделся - найти место, откуда просматриваются телефонные будки, а самому при этом оставаться незамеченным. Устроившись около газетного киоска, он увидел: в вестибюль быстро вошла Мег. Направилась прямиком к будке А, и он удовлетворительно кивнул. Вроде не паникует. Не трясется от страха. Она вошла в будку, закрыла за собой дверь. И вдруг... мышцы живота у Чака завязались тугим узлом. Откуда ни возьмись появились два детектива. В штатском, но он готов был поклясться, что это детективы: рослые, гладко выбритые, подтянутые, широкоплечие и целеустремленные. Они взрезали толпу, приближаясь к линии телефонных будок... на лбу у Чака выступила испарина. Выдаст ли его Мег? Эта мысль пришла первой. Надо рвать когти, уносить из города ноги к чертовой матери! Он оцепенел от страха, просто стоял и смотрел. Детективы неожиданно поменяли курс и остановились перед молодым индейцем-семинолом, только что вошедшим в вестибюль. Чак смахнул пот с подбородка и перевел дыхание. Детективы препроводили индейца в угол и устроили ему перекрестный допрос. Он протестовал и размахивал руками, а люди стояли, разинув рты. Опомнившись, Чак перевел взгляд на будку А - оттуда как раз вышла Мег и направилась к выходу. Она не видела того, что произошло десять секунд назад, но шла слишком быстро... подозрительно быстро. Чака снова сковал страх. Вдруг один из полицейских сейчас обернется и увидит ее? Куда это, интересно, эта крошка так спешит? Но Чак тревожился напрасно. Детективы увлеченно допрашивали индейца. На негнущихся ногах Чак вышел из аэропорта. Вон и Мег, садится в автобус. Он поспешил к своему "бьюику". В автобусе ехало всего пять пассажиров. Мег заплатила за билет и прошла в дальний конец салона, где не было вообще никого. Водитель, когда она садилась, взглянул на нее с любопытством. Да, вид у нее, наверное, будь здоров. По спине ползли мурашки, едва она села, ее заколотило, как в лихорадке. Лишь бы другие пассажиры ничего не заметили. Несколько минут она пыталась унять дрожь, но вот автобус, погромыхивая, выбрался на шоссе, а на нее все никто не оборачивался. И постепенно она успокоилась. Автобус влился в густой поток машин, и Мег открыла сумочку, вытащила из нее коричневый конверт, взятый в будке. Посмотрела на него, перевернула, поколебалась минутку, потом - она должна знать! - достала из сумки пилочку для ногтей и вскрыла конверт. Внутри оказалось пять купюр, по сто долларов каждая. При виде этих денег, она вся скорчилась от страха... а это что? Записка... Палач! Страх сменился ужасом. К горлу подкатил ком, рот наполнился слюной. Ее чуть не вывернуло наизнанку, но ей все же удалось справиться со спазмом. Она снова прочитала записку, чувствуя, что покрывается холодным потом. Вот все и выяснилось! То, чего она смутно опасалась, оказалось правдой! Палач! Пок - это Палач! Сколько людей он убил? Мысли ее заметались - она попыталась вспомнить. Хотя так ли это важно? Разве одного убитого мало? Трясущимися руками она положила деньги и записку в конверт, убрала обратно в сумочку. А Чак повязан с этим жутким индейцем... и она повязана тоже! Она повернула голову и стала смотреть сквозь замызганное окно - пальмы, пляжи, купальщики, - парализованная от ужаса. Потом заставила себя сосредоточиться, подумать. Пок запугивает людей и вымагает у них деньги, а она эти деньги собирает! Ведь ее могла караулить полиция! Ее могли арестовать, когда она брала конверт из-под телефона! И обвинить в убийстве! Ну, нет! Связываться с убийством она не желает - этого не стоит даже Чак! В голове все помутилось, ну где же, где же выход? Что делать? Рот опять наполнился слюной, усилием воли она снова подавила позыв к рвоте. Заявить в полицию? Она поежилась. Легко сказать: в полицию! Ну, допустим, она идет в логово этих фараонов и обо всем им рассказывает. Пусть даже они ей поверят, что дальше? Отправят назад к родителям? Скорее всего запихнут куда-нибудь, где она якобы будет в безопасности! Мозг ее яростно искал выход, но лишь ударялся о стенки черепной коробки, словно теннисный мячик. Она закинула ногу на ногу, еще раз переменила позу. Стиснула кулачки, застучала ими по коленкам, потом опомнилась и в страхе посмотрела вдоль прохода. Никто в автобусе не обращал на нее внимания. Ей хотелось закричать, чтобы эти пятеро ее услышали: люди, помогите! Но она заставила себя сдержаться. Нет, выход только один. Сразу же, сейчас же - в Майами. Из Майами - на север, как можно дальше от Парадиз-Сити. И затеряться где-нибудь, забыть про Чака, и все начать сначала. Стоило ей принять это решение, паника враз схлынула. Уж этот номер она как-нибудь провернет, невелика хитрость. Через пару миль автовокзал. Она попросит водителя остановиться. И автобусом же - до Майами. А оттуда... И снова ее сковал лед отчаяния. Все ее барахлишко - в этой вшивой комнатенке, где заправляет толстяк-индеец! А с собой - ничего! И что она за дура такая? Только сама себя заводит! Ну как, как она доберется до Майами? Все ее бегство - два доллара в сумочке, да и тех не наберется! Минуту она сидела, вперив застывший взгляд в окно. Два доллара? Что она, совсем спятила? А пятьсот? Только... хватит ли у нее духа их взять? Ведь тогда она - соучастница или как там это называется у фараонов? Зато - свобода! Кончится этот кошмар! Вот уж точно надо быть дурой, чтобы этим подарком не попользоваться! Она глубоко, сквозь бившую дрожь, втянула в себя воздух. Пять сотенных ей хватит, чтобы добраться до Нью-Йорка. Там она растворится... устроится на работу! Дрожь улеглась, вернулась уверенность в себе. Украдкой она открыла сумочку и пересчитала пять сотенных купюр, не вынимая их из конверта. Так тому и быть! Она едва не зарыдала от облегчения. Никакого тебе больше Чака! Никакого Пока! Никакой полиции! И никаких сомнений! Она решительно захлопнула сумочку, поднялась с места и пошла по проходу к водителю. - Остановите, пожалуйста, у автовокзала, - попросила она, удивившись, как ровно звучит ее голос. - Уже близко, да? Водитель автобуса был отцом пяти дочерей. Девчонки все добрые, симпатичные, аккуратные. Старшая - примерно ровесница вот этой, подумал он. Да он просто счастливчик! Слава богу, дочки у него - народ вполне приличный, порядочный. А эта! Вся потом провоняла! А одета во что? Рвань да грязь! Такую дочку иметь - не дай господь! - Угу... через пару минут, - буркнул он, не глядя в ее сторону. - Остановлю. - Спасибо, - поблагодарила Мег и вернулась на место. Через несколько минут автобус подрулил к людному в этот час автовокзалу. Едва автобус начал тормозить, Мег двинулась по проходу. В дверях выдавила из себя улыбку. - Спасибо. - Тебе спасибо, - откликнулся водитель со злой иронией. Включил сцепление, и автобус тронулся. Вцепившись в сумочку, Мег зашагала к кассе. - Привет! Ее словно громом поразило. Она медленно повернулась, цепенея от ужаса. Из окошка "бьюика" на нее смотрел Чак. На лице его поигрывала знакомая ухмылка. - Тебя подвезти, крошка? - спросил он. Эллиот Хансен считался блестящим мастером бриджа, мирового уровня, но его вполне устраивал пост секретаря клуба "Пятьдесят" - он был отпетым гомосексуалистом, и спортивная сторона бриджа его абсолютно не интересовала. В этот жаркий и солнечный день он сидел за своим столом и разглядывал детектива Лепски, как разглядывают большого мохнатого паука, невесть откуда свалившегося к вам в ванну. Эллиот Хансен был статный, осанистый и видный мужчина. Густые седые волосы спадали на воротник. Ровнейшие ряды вставных зубов, которые он чистил минимум три раза в день, так и лучились, стоило ему улыбнуться. Он уверял, что ему шестьдесят, но даже набросив лет семь, вы бы все равно промахнулись. В сфере его общения находились только богачи, люди богатые до неприличия. Он купался в роскоши, пил только старые выдержанные вина. В маленьком мире клуба его окружала только роскошь, но даже сейчас Хансен не упускал случая легонько облапить где-нибудь в туалете первого попавшегося красавчика. Шеф полиции Террелл решил: к Хансену нужно послать Тома Лепски, здесь нужен именно он, - человек, который не витает в облаках, далек от снобизма, не робеет перед богатством, а самое главное - обладает недюжинным честолюбием. - Слушаю вас, - нежно пропел Хансен. Он вытащил из-за манжеты надушенный шелковый платок и помахал перед своим изысканным носом. Своим полицейским голосом, заставившим Хансена поморщиться, Лепски объяснил цель своего прихода. По происхождению Эллиот Хансен был англичанином. Много лет назад он служил мажордомом у некоего герцога, но однажды герцог здорово вляпался с каким-то бойскаутом. Вскоре английская полиция пресытилась и собственными деяниями Хансена, ему пришлось уехать из страны, и он с радостью принял пост секретаря самого престижного клуба для игроков в бридж во Флориде, клуба для избранных. Хансен слушал Лепски, едва веря собственным ушам. - Но, мой дорогой друг, это в высшей степени немыслимо! Один из нашей обслуги? Нет! Нет! Категорически невозможно! Лепски ненавидел гомосексуалистов не меньше, чем Хансен ненавидел детективов. Он заерзал в кресле, сдерживая раздражение. - Мы ищем индейца, - сказал он. - По нашим данным, ему года двадцать три - двадцать пять, густые черные волосы, ходит в темных джинсах и цветастой рубахе. У вас есть индеец, который подходит под это описание? - Такой молодой? - Хансен поморщился. - Нет... нет... все наши индейцы - народ в возрасте. Работают у нас много лет... да, еще как много... и всю жизнь - в цветастых рубахах. - Он отвел голову назад и засмеялся. Произведенный им звук напомнил Лепски ржание кобылы. - Угу... но поставьте себя на наше место, - напирал Лепски. - Два члена вашего клуба убиты. Третий решил сыграть в ящик сам: убили его любовницу. У нас, естественно, возникает вопрос: нет ли связи между убийцей и вашим клубом? Нам известно, что убийца - индеец-семинол. Улавливаете? Может, кто-то из вашего персонала взялся за отстрел членов клуба? Хансен высокомерно улыбнулся, демонстрируя шикарные вставные челюсти. - Уверяю вас, дорогой друг, вы совершенно не там, абсолютно не там ищете. Наши слуги работают у нас не первый год... Далеко не первый. Они нас обожают. Вы себе этого просто представить не можете. Эти индейцы - народ исключительно преданный, такие душки. Они нас обожают. - А вдруг кто-то из них заимел на вас зуб? - настойчиво допытывался Лепски. - Может, кто-то считает, что с ним плохо обошлись? - Плохо обошлись? - Хансен искренне поразился. - К персоналу здесь - наипрекраснейшее отношение. Мы как одна семья - большая и счастливая. Лепски тяжело задышал через нос. - Вы никого из персонала не увольняли? Может, кто-то не отвечал вашим требованиям? Во время всего разговора Хансен поигрывал ручкой с золотым пером. Тут она выскользнула из пальцев и покатилась по столу. Он чуть вздрогнул, будто на секунду дал о себе знать какой-то зубной нерв. От глаз Лепски это не укрылось. Последовала долгая пауза, потом Хансен поднял ручку и принялся снова катать ее между пальцами. - Ну... разве что в прошлом... да, такое бывало, - выдавил он медленно и неохотно. Ему вспомнился тот молодой индеец. Когда это было? Четыре месяца назад? Он старался не вспоминать об этом неприятном случае, но сейчас память все высветила с пугающей ясностью. Как его звали? Тохоло? Да... его отец работает в клубе уже двадцать лет. Однажды этот старик пришел к нему и попросил взять на работу сына. Увидев его, Хансен согласился... такой красивый, прекрасно сложенный мальчик! Но какой дикарь! Когда Хансен ему улыбнулся... они были одни в туалете, возле умывальника, и он его легонько погладил. Воспоминание ожгло Хансена. Каков дикарь! Тут любой испугается. Он, конечно, позволил себе лишнее. Но уж слишком обманчивый вид был у парня. Короче, пришлось от него избавиться. Отцу он тогда как можно вежливее объяснил: ваш сынок в клубе пока не на месте... слишком молод. Старик тогда посмотрел на него недобрым взглядом. Хансен обеспокоенно задвигался в кресле. Перед ним возникли черные глаза, пылавшие презрением. Но не говорить же этому кошмарному детективу насчет Тохоло! Только начни объяснять... нет! Невозможно! - Вы помните конкретно какого-нибудь индейца, которого пришлось уволить? - повторил вопрос Лепски. Суровый полицейский голос резанул по нервам Хансена. - Такого не случалось уже несколько лет, - сказал он. - Люди, конечно, уходят. - Он посмотрел на Лепски и тут же отвел глаза в сторону. - Возраст поджимает. Мы отправляем их на пенсию. Лепски уже учуял след. - У вас есть список персонала? Хансен растерянно моргнул. Вытащил шелковый платок и коснулся им висков. - Конечно. - Можно посмотреть? - Но, уверяю вас, вы просто тратите время. Лепски откинулся в кресле. Лицо худощавое, подумал Хансен, прямо ястреб. - Мне платят за то, чтобы я тратил время, - жестко возразил Лепски. - Вы, что, не хотите мне показывать этот список? На Хансена вдруг накатила слабость. Но он призвал в помощь все свое достоинство. - Прошу вас держаться в рамках приличий, - сказал он, но голос его предательски подрагивал. - Если хотите видеть список, я вам его покажу. Полицейские глаза Лепски тускло замерцали. - Да, я хочу его видеть. - Пожалуйста. Хансен открыл ящик стола. Передал Лепски книгу в кожаном переплете. Лепски изучил список имен, который не сказал ему ровным счетом ничего, но он был убежден: Хансен пытается что-то скрыть. - Мне нужна копия. Со всеми этими людьми придется поговорить, - отчеканил он и бросил книжку на стол. - Пожалуйста. Но Хансен продолжал сидеть неподвижно. Какой-то момент они смотрели друг на друга, потом Лепски сказал: - Прямо сейчас, я подожду. - Пожалуйста. На трясущихся ногах Хансен поднялся и, подхватив книгу, вышел. Через пять минут он вернулся и протянул Лепски лист бумаги. - Вот, держите... вряд ли это вам что-то даст, но раз вы просили... Лепски изучил список, потом поднял голову и тусклыми глазами уставился на Хансена. - Одного не хватает, - сказал он. - В вашем списке было пятнадцать индейцев, а здесь - четырнадцать. Лицо у Хансена вытянулось. - Извините... вы не представляете, сколько страданий мне доставляют мои сотрудники. Секретарша - почти полная идиотка. - Неужели? - Лепски протянул руку к списку в кожаном переплете, который Хансен держал под мышкой. Побледнев, Хансен передал список. Лепски быстро сверил имена. - Кто такой Тохоло? - спросил он. Хансен облизнул пересохшие губы. - Она не включила в список Тохоло? Что же она, совсем того? Это наш старейший и самый верный работник! Уверяю вас, можете о нем не думать. Тохоло! Да он работает лет двадцать! Лепски поднялся. - Хорошо... извините, что пришлось побеспокоить. - Он пошел к выходу, потом остановился и спросил: - Вы не возражаете, если я поговорю с Тохоло прямо сейчас? Хансен плюхнулся в кресло. Взял ручку с золотым пером, посмотрел на нее. Он как-то сразу сник и обернулся глубоким стариком. - Если не будете мешать членам клуба, говорите, - хрипло произнес он. - Он в баре. - Где у вас бар? Хансен продолжал смотреть на свою ручку. - В дальнем конце коридора, левая дверь. Тут он взял себя в руки. Надо что-то предпринять. Не позволять же, чтобы вся его отлаженная жизнь взяла и рухнула? Он поднялся и в отчаянии посмотрел на Лепски. - Но, уверяю вас... вы просто потратите время. - Угу... это вы уже говорили, - отозвался Лепски и вышел из кабинета. Ручка выпала из пальцев Хансена. Страх болезненно расползался по всему телу. Он вспомнил, как двадцать лет назад ему позвонил добрый друг и предупредил: им интересуется полиция, и лучше ему уносить из Англии ноги... он надеялся, что испытать этот ползучий страх ему уже не доведется, и вот опять... - Но это же чувство караулило его на следующее утро, когда он получил письмо, первой строкой в котором стояло: "Если вам дорога жизнь..." Автор письма требовал с него пятьсот долларов, а внизу стояла подпись: "Палач". Чак вырулил на проселочную дорогу, что вела к одному из многочисленных пляжей на побережье. Этот пляж из-за песчаных дюн был не очень популярным, но и здесь уже стояли машины, а в море купались люди. Свой "бьюик" Чак запарковал чуть в сторонке. Потом повернулся к Мег: съежившись, она сидела подальше от него. За время короткой поездки к пляжу они не сказали друг другу ни слова. - Взяла? - спросил он. Трясущимися руками она открыла сумочку, вытащила из нее конверт и передала ему. - Ты видела, что там? - спросил он, когда обнаружил, что конверт вскрыт. Потом вытащил пять сотенных купюр. - Блеск, - пробормотал он. - Какие хрустяшки! Мег всю предернуло. Из конверта выпорхнуло лежавшее между банкнотами послание от Палача и опустилось на сиденье. - И это видела? Мег стиснула кулачки, зажала их между коленями. Слова застряли в горле. Она просто сидела и смотрела на Чака. - А куда это ты, крошка, ехала? - спросил Чак. - В Майами? Она кивнула, потом, сделав над собой усилие, сказала: - Я в это больше не играю! - Свой голос показался ей сиплым карканьем. - С меня хватит! Я никому не скажу! Обещаю! Но с меня хватит! - Ну, конечно. - Чак сложил банкноты и убрал их в карман рубашки. - Такое многим недоумкам приходит в голову... кому-то из них даже везет... но тебе не повезет, крошка, ручаюсь. Она смотрела на него горящим, почти безумным взглядом, от бессилия стуча кулачками друг о друга. - Я же обещаю! Никому ни слова! Только отпусти меня! Ведь у этого индейца мозги совсем стухли. На кой тебе вязаться с чокнутым индейцем? - Она снова воткнула кулачки между коленками и принялась раскачиваться взад-вперед. - Чак! Ты подумай! Давай убежим, а? Ведь он же людей убивает! Чак, послушай меня, а? С неба вдруг свалился большой красно-белый пляжный мяч, бухнул по крылу машины, перекатился через лобовое стекло. Чак и Мег от неожиданности отпрянули. За мячом прибежал худенький загорелый мальчонка в тонюсеньких плавках. Подобрав мяч, он радостно улыбнулся Чаку. - Извините, мистер, - сказал мальчишка, на секунду замялся, потом предложил: - Стукнуть не хотите? - Чего бы не стукнуть? - Чак вылез из машины. Взял у мальчика мяч, бросил его перед собой на песок, потом как следует шваркнул его ногой - и мяч взвился высоко в небо. Завизжав от восторга, мальчишка припустил за мячом, летевшим в сторону океана. Чак вернулся в машину. - Малый симпатяга, - сказал он. - Знаешь, в его годы у меня не было... вообще ни хрена не было. - С меня хватит! - вскрикнула Мег фальцетом. - Слышишь ты меня? Не могу больше! Чак подобрал записку Палача и прочитал ее, потом взглянул на Мег. - А жизнь твоя, крошка, тебе дорога? - спросил он. Она вся съежилась, словно усохла в своей одежонке, забилась в угол. - Ты что, совсем не петришь? - продолжал он. - Ладно, он чокнутый. Значит, такая уж ты везучая. Может, и я такой же. Хочешь сниматься - дело твое, но далеко тебе не уйти. Мы с тобой повязаны с полоумным индейцем, а это - дело особое. Давай, снимайся, только подумай, далеко ли ты от него уйдешь. Ну, допустим, доберешься до Майами. Не знаю, правда, как это тебе удастся без денег, но, допустим, туда ты добралась. Да что толку от этого Майами, когда тебе, того и гляди, в печенку воткнут нож или всадят пулю в башку? - Он постучал пальцем по письму. - Прочитала? Вот и спроси себя: дорога мне жизнь или нет? Мег рывком приподняла волосы с плеч, не зная, на что решиться. - Нечего меня запугивать! Пуганая! Все, выхожу из игры! Чак принялся ковырять в носу. - Знаешь что? Мне это что-то стало надоедать. Давай... линяй. Вылезай к чертовой матери из машины, только я знаю одно... Она уставилась на него. - На твой гроб я ни единого цветка не брошу, чтоб мне провалиться! - Эй, мистер! Мальчишка вернулся. Чак улыбнулся ему широкой улыбкой. - Хотите еще раз звездануть, мистер! Чак глянул на Мег. - Проваливай... У меня видишь какое общество. Он вылез из машины, взял у мальчишки мяч и как следует поддал его ногой. Потом вместе с мальчишкой побежал за ним к воде; мяч ударился о землю, Чак позволил пареньку подобрать его, потом выхватил и снова запулил мяч в сторону океана. Мег сидела и смотрела на них. Одинокая, никакой надежды на будущее... что ее ждет впереди? Да и страшно... Она осталась в "бьюике". Там и застал ее Чак, вдоволь набегавшись с мальчишкой и вернувшись к машине. На полмили вдоль берега тянулись лавчонки и лотки - городской рынок. Здесь продавали местные дары природы, от бананов и апельсинов до черепах, креветок и даже океанских губок. Над каждым лотком развевался веселый многоцветный навес. Торговали почти сплошь индейцы. За лотком, заваленным апельсинами, стоял Пок Тохоло. Хозяином лотка был индеец по имени Джупитер Люси. Люси напоминал резиновый мячик, тугой, веселый и упругий, он на нюх не переносил богачей и полицию, но был не настолько глуп, чтобы лезть на рожон. Среди торговцев он был известен как "верный", потому что никогда не задавал вопросов и не лез в чужие дела. Когда к нему подошел Пок и попросился поработать у него за бесплатно, Люси долго раздумывать не стал. Он знал отца Пока. Он знал, что Пок человек вспыльчивый, эдакая взведенная пружина. И понял - раз Пок просится к нему работать за бесплатно, значит, ему нужно прикрытие. И Люси без колебаний согласился. И когда к его лотку в конце концов подошли два вспотевших детектива в штатском, Люси должен был как-то выгородить Пока, объяснить, что он здесь делает. Детективы прекрасно понимали - их миссия обречена на провал. Они протащились по жаре уже полмили, останавливаясь у каждой лавчонки, у каждого лотка, задавая вопросы и записывая имена, но ни секунды не сомневались, что проверка индейцев - это пустая трата времени. - Это мой двоюродный, - объяснил Люси насчет Пока, показывая в счастливой улыбке золотые коронки. - Парень что надо... весь в меня. И фамилия у него такая же - Люси. Он - Джо, а я - Джупитер. Детективы записали имена и двинулись дальше... легче отыскать иголку в стоге сена. Люси и Пок с улыбкой переглянулись. А вот Макс Джейкоби, которому поручили проверить все пригородные мотели, кое на что наткнулся. Миссис Берта Харрис к полицейским относилась с предубеждением. Лет тридцать назад ее поймали за руку в магазине самообслуживания, и она до сих пор помнила, как с ней обращался арестовавший ее легавый. И когда к мотелю "Добро пожаловать" подкатил Джейкоби, она решила: ну, уж тебе-то, голубчик, я окажу достойный прием. Как обычно, она жевала гамбургер. Она предпочитала рецепт старины Сэма: лука больше, чем мяса. Правда, получалась довольно вязкая кашица, но это ее не смущало. - Мы ищем индейца, - заговорил Джейкоби без особой надежды в голосе. - Лет примерно двадцать пять, густые черные волосы, высокий, цветастая рубаха и темные джинсы. - Эту фразу он произнес за день уже раз тридцать и не приблизился к цели ни на шаг, но твердо верил: капля камень точит... такая уж, настраивал он себя, у полицейских работа. - У вас такой человек не останавливался? Берта икнула, прикрыв рот рукой. - Что такое вы сказали? Джейкоби повторил описание. Берта задумалась, дыша в лицо Джейкоби луковыми парами. - У меня тут жильцов хватает, - сказала она наконец. - Одни приезжают, другие уезжают. Запоминай я каждого, я бы уж целое состояние нажила, как в телевикторине. - Значит, у вас часто останавливаются индейцы, так? - спросил Джейкоби, понимая, что на этой ожиревшей ведьме где сядешь, там и слезешь. Берта откусила кусок гамбургера, пожевала, поглядела пустым взглядом куда-то мимо Джейкоби. - Нет... не сказала бы. - Дело-то серьезное. - Голос Джейкоби зазвучал тверже. - Мы ищем убийцу. Поэтому спрашиваю еще раз: не останавливался ли у вас молодой индеец? Мизинцем Берта выковыряла полоску мяса откуда-то из коренного зуба. - Не слыхала я ничего про ваше убийство. Вы полиция, вот и ищите. - В третий раз повторяю вопрос: у вас останавливался недавно молодой индеец? Убийство! Берту внезапно прошиб пот. И ведь наказала себе: никакой им помощи, этим легавым... Но тут, видно, не до шуток. - Был такой... останавливался. Десять минут Джейкоби вытягивал из нее описание, но в конце концов он прямо-таки возликовал: сомнений нет, это он! - А он зарегистрировался? - У меня все регистрируются, - с достоинством ответила добродетельная Берта и передала ему захватанную книгу. - Харри Льюкон? Это он? - Угу. - А эти двое: мистер и миссис Джек Аллен? - Симпатичные воробушки. Они приехали вместе с ним. - Домики 4 и 5... так? Берта вздохнула. - Угу. - Мне надо позвонить, - заявил Джейкоби. - Сколько угодно, - с кислой миной разрешила Берта. Джейкоби позвонил в управление Беглеру. Выслушав его, Беглер обещал немедленно выслать в мотель бригаду из отдела по расследованию убийств. - А ты, Макс, покрутись там до их приезда... похоже, след верный. Джейкоби повесил трубку. - Только этого не хватало, - с отвращением пробурчала Берта. - Теперь тут от вашего брата проходу не будет. Джейкоби улыбнулся. - Это еще слабо сказано, миссис Харрис, - утешил ее он. В это время дня роскошный бар клуба "Пятьдесят" пустовал. Лепски застал Боку Тохоло одного. Тот спокойно выкладывал на блюда из граненого стекла оливки, соленый миндаль и тому подобное, готовясь к пиковому времени - посетители нахлынут через пару часов. Бока Тохоло был маленький щуплый человечек с седеющими волосами, глаза - две бусины черного янтаря. Завидев Лепски, вошедшего в тускло освещенный зал, он поставил банку с соленым миндалем на стойку, лицо его ничего особенного не выражало. Полицейский здесь, в этой святая святых - не иначе, как что-то очень серьезное. Но лично у него совесть была чиста, и в глаза Лепски он посмотрел не таясь и без боязни. - Вы Тохоло? - спросил Лепски. - Да, сэр... это я, - спокойно ответил старик. - Я Лепски... из полицейского управления. - Лепски взобрался на табурет. Локти положил на отполированную стойку бара и изучающе, но без враждебности посмотрел на индейца. - Понятно, сэр. - Я разговаривал с мистером Хансеном, - сообщил Лепски. - Похоже, его что-то подводит память. Я думал, мне поможете вы. Старик наполнил миндалем еще одно блюдо. После паузы Лепски продолжал: - Я спросил у мистера Хансена, не работал ли здесь молодой индеец, лет двадцати трех, с густыми черными волосами. Мистер Хансен такого не помнит. А вы? Тохоло поднял голову: - Может, вы о моем сыне, сэр? На такой подарок Лепски не рассчитывал. - Ваш сын? Он здесь работает? Старик покачал головой. - Он мог здесь сделать отличную карьеру. Он прирожденный бармен, мне до него далеко. Прямо талант, но мистер Хансен решил, что он слишком молод, и ему пришлось уехать. Лепски внимательно посмотрел на старика. От него не укрылась ненависть, застарелой раной открывшаяся в глазах индейца. - Где ваш сын сейчас, Тохоло? - Не знаю, сэр. Из города он уехал. Уж четыре-пять месяцев от него ни весточки. Надеюсь, устроился в каком-нибудь приличном баре. На это дело у него прямо талант. - А он долго здесь проработал, прежде чем мистер Хансен посчитал его слишком молодым? - Долго ли? Месяца два. - А еще кто-нибудь, кроме мистера Хансена, считал, что он молод для этой работы? - Нет, сэр. На моего сына никто не жаловался. Лепски задумался, погрыз ноготь большого пальца. - Может, мистер Хансен и ваш сын чего-то не поделили? - спросил он наконец. - Это не мое дело, сэр. Вот где собака зарыта, подумал Лепски. - Расскажите о вашем сыне, Тохоло. Почему он не пишет? У вас с ним испортились отношения? Тохоло посмотрел вниз, на свои темные, тонкие руки. - Мой сын что-то натворил, сэр? Лепски заколебался. Потом решил: надо выкладывать карты на стол. Хуже не будет. Конечно, у него перед носом могут захлопнуть дверь... а если повезет? - Вы про Палача слышали? Старик поднял голову и посмотрел на Лепски. - Да, сэр. - Нам известно, что этот убийца - индеец, - сказал Лепски как можно мягче. - Он убил двух членов вашего клуба и приятельницу третьего. У этого человека повредился рассудок. Мы должны найти его, пока он не убил кого-то еще. Мы знаем, что он - молодой. И стараемся выйти на его след. Поэтому я хочу у вас узнать: что за человек ваш сын? Лицо старика стало мраморно-серым. - Вы думаете, сэр, это натворил мой сын? - Я этого не утверждаю. Мы все должны проверить. Пока мы ищем больного индейца, который хорошо знает личную жизнь членов вашего клуба. Что произошло между Хансеном и вашим сыном? В растерянности Тохоло поднял стакан и начал его протирать. Лепски увидел: руки его подрагивают. - Я про это ничего не знаю, сэр. Просто мистер Хансен решил, что для работы здесь мой сын еще молод, вот и все. - Фотографии сына у вас нет? Старик замер. Заставил себя поставить стакан на стойку, взять другой. - Нет, сэр. Мы индейцы, не любители фотографироваться. - А как ваш сын уживался с другими членами клуба? Наблюдая за стариком, Лепски инстинктивно чувствовал: эти вопросы вот-вот сломят Тохоло. Еще чуть-чуть его потрясти, и что-то обязательно высыплется. - Что? - хрипло переспросил Тохоло. Лепки повторил вопрос. Тохоло совсем сжался, будто уменьшился в размерах. - Я надеялся, сэр, он здесь приживется, но иногда ему приходилось трудно. Лепски обдумал услышанное. - Вы хотите сказать,