ь одну возможность: полностью подчиниться ее пугающей страсти. - Дай сигарету, - натянув платье на ноги, она спокойно лежала рядом. Поднося к сигарете огонек зажигалки, Гарри с удивлением отметил, какой у нее умиротворенный вид. Черты утратили свою жесткость. Когда она, улыбаясь, подняла на него свои сияющие, подобревшие глаза, то показалась красивой, несмотря на свой нос. Не зная, что сказать, чувствуя себя все таким же разбитым. Гарри молчал. Он лежал неподвижно, пока она не докурила сигарету и села, погасив ее в песке. - Мне нужно возвращаться, а то подумают, что я попала в аварию. Она встала и направилась к машине. Гарри двинулся за ней. Он еле волочил ноги. Никогда он еще не испытывал такого изнеможения. Лиза скользнула за руль и испытующе посмотрела на него, когда он тяжело шлепнулся рядом. - Хорошо было? Гарри мог бы ответить, что это было сплошное мучение, но он помнил о своей работе. В конце концов, она скоро уедет и случившееся больше не повторится. Поэтому он солгал: - Как никогда в жизни. Она кивнула, включила скорость, и машина с ревом понеслась по прибрежному шоссе назад к сверкающему огнями городу. Спустя три дня к Гарри вернулись силы и, не имея никаких вестей от Лизы, он решил, что опасность миновала. Эпизод был случайным, успокаивал он себя, и больше не придется подвергаться такому испытанию. Прощаясь, Лиза пристально смотрела на него большими мерцающими глазами и улыбалась. - Тебе, действительно, было хорошо, да, Гарри? Мне тоже - как никогда в жизни. Ну, вот и все, думал Гарри с глубоким облегчением. Вот попал в переделку... Уф-ф! Но как же он ошибся! На третий день он работал у себя в кабинете, когда зазвонил телефон. - Говорит мисс Селби, личный секретарь мистера Коэна, - голос звучал холодно и деловито. - Я звоню из Сан-Франциско. Мистер Коэн хочет вас видеть в три часа в пятницу одиннадцатого числа. Я послала вам авиабилеты в оба конца. Вы получите их завтра. Пожалуйста, не опаздывайте. - И трубку положили. Тут-то Гарри струхнул по-настоящему. В тех редких случаях, когда директора магазина вызывали в святая святых, тот получал под зад. Неужели старый ублюдок пронюхал насчет Лизы? Терзаясь этими вопросами, Гарри не находил себе места. Что он будет делать, если его выставят? У него нет никаких сбережений... черт побери, он наделал долгов! Проклятье! Теперь ему крышка! К тому времени, когда прилетевший во Фриско Гарри вознесся в скоростном лифте на семнадцатый этаж к огромному кабинету Сола Коэна, он практически созрел для больничной койки. Его встретила мисс Селби, высокая, гибкая, восхитительная, с глазами, как острые иголки, и улыбкой, способной заморозить горный ледник. Гарри уже довелось слышать о ней. Она подвела его к дверям кабинета, постучала и приоткрыла дверь. Гарри услышал голос, полный яростной злобы. От звука этого голоса по его спине пробежали мурашки. Сол Коэн разговаривал по телефону. - Герман? - орал он. - Слушай, Сэм, не ври мне! Этот товар поступил из Китая! Я знаю! Ты меня не проведешь! Я не торгую всяким китайским дерьмом! - Раздался треск: Сол Коэн швырнул трубку. Мисс Селби повернулась к Гарри, слегка подняв красивые брови. - Вы можете войти. Сол Коэн оказался маленьким, толстеньким человечком с плешивой головой и большим крючковатым носом. Маленькие темные глазки смотрели жестко и недоверчиво. Подобно лазерному лучу, от него исходил магнетизм, присущий только настоящим воротилам. Когда Гарри вступил на сорокафутовый ковер, отделявший его от стола - стол письменный, но размером с биллиардный, - Коэн откинулся на высокую спинку своего директорского кресла, рассматривая его. Добравшись до стола, Гарри почувствовал, что у него дрожат колени, а тело покрылось холодным потом. Жирное лицо Коэна, похожее на застывшую маску, внушало страх. У Гарри мелькнула шальная мысль, что перед ним лицо мертвеца, но тут маска расплылась в сияющей улыбке, и Коэн преобразился из безжалостного магната в добродушного толстого еврея, который и мухи не обидит. - Вы - Гарри Льюис? - спросил он, поднимаясь. Гарри смотрел на него в изумлении. Внезапное перевоплощение совершенно сбило его с толку. - Д-да, сэр. - Садитесь, мальчик. Во-первых, позвольте пожать вашу руку. Как во сне, Гарри ощутил пожатие маленькой жесткой руки. Когда босс взмахом руки указал на кресло напротив стола, он почти упал в него. - Значит, вы - Гарри Льюис, - улыбаясь, Коэн некоторое время рассматривал его, после чего кивнул. - Видный парень! Отлично! Отлично! Я всегда знал, что Лиза умеет выбирать. Слушайте-ка, Гарри, у меня много дел. Когда у тебя на руках такой бизнес, как мой, трудишься, как распроклятый раб, так что давайте быстренько. Может, когда я устрою себе отпуск, мы встретимся и гульнем... а? Гарри только таращился на него. - Хотите сигару? - спросил Коэн. - Н-нет, спасибо, сэр. - Ладно, Гарри, давайте к делу. Скажите, как вам улыбается стать моим зятем? Гарри подумал: "Один из нас наверняка спятил! Скорее всего, я!" - Удивляетесь? Разве Лиза вам не сказала? - Коэн засмеялся. - Моя маленькая вас любит... вы любите ее... отлично. Она хочет выйти за вас, а когда Лиза чего-то хочет, она своего добьется. - Коэн сокрушенно покачал головой. - Я вам скажу одну вещь, Гарри, она вертит мною, как хочет. Но я рад, что Лиза надумала выйти замуж. Хочется иметь внучат. Вы знаете, Гарри, я люблю детишек. Это во мне еврейское. Кроме того, я не вечен и хочу оставить свои деньги Лизе, а после нее трем или четырем, а то и пяти мальчуганам, понимаете? Гарри лишился языка. Он так и сидел на месте с каплями пота на лбу, с сильно бьющимся сердцем и полуоткрытым ртом. - Я смотрел ваше личное дело, Гарри, - продолжал Коэн. - Не блестяще, а? Шесть тысяч... все равно, что ничего. Зато у вас есть кое-что другое... совсем особенное, если послушать Лизу. - Он издал плотоядный смешок. - Вы ей здорово угодили. Между нами... какова она? Гарри отпрянул, чувствуя, как кровь бросилась ему в лицо. - Я предпочел бы... Я... Коэн замахал рукой. - Хорошо, хорошо, мальчик... это мне нравится, виден класс, - сказал он. - Забудьте об этом... конечно, классный парень не болтает о таких вещах. Ну, ладно, Гарри, время-то идет. У меня много дел, так что слушайте. Лиза хочет сыграть свадьбу к концу месяца. Я уже подыскал вам замену в магазине. Значит, вы сможете помочь Лизе выбрать подходящий дом. Ей понравился Парадиз-Сити, и она хочет жить там. Я буду скучать без нее, но если она чего захотела - так тому и быть, черт возьми! Она там осмотрится, подыщет дом, а вы ей поможете. Дом и все прочее, как полагается... мебель... машины... ну, да вы сами знаете. Я перевожу в тамошнее отделение банка 250 тысяч... чтобы у вас с самого начала было все как следует. Когда они начнут иссякать - а ждать этого недолго, я-то Лизу знаю, - я буду пополнять счет. Вам не о чем беспокоиться. Вернетесь в город - ступайте в банк и возьмите, сколько понадобится. Приоденьтесь. Вы должны хорошо выглядеть, когда куда-нибудь будете выходить с Лизой. Зазвонил телефон, и Коэн нахмурился. Гарри задрожал. Лицо сразу изменилось. Такие лица обычно видишь в кошмарах. Он сорвал трубку с другого аппарата. - Я занят! Звонки не принимаю! Что? Гонконг? На кой черт мне Гонконг? - и он швырнул трубку. Секунду-другую он смотрел на телефон, свирепо хмурясь, потом снова принял добродушный вид. - На чем я остановился? Ах, да, слушайте, Гарри, я не верю, что человек может быть счастливым, не работая. Лиза не желает, чтобы вы работали. Она думает, что вам следует все время проводить с ней дома или на яхте и развлекаться, но так не пойдет. По-моему, вы должны заняться делом. Во Флориде у меня пятьдесят тысяч акров земли под застройку. Моему отцу она досталась за гроши. Я долго ее придерживал, но три месяца назад начал продавать и открыл офис в Парадиз-Сити. От субчика, который там заведовал, не было никакого толку, так что утром я позвонил ему и велел убираться, - Гарри с трудом сдержал дрожь. Коэн продолжал: - Если от человека нет пользы, я от него избавляюсь, а у этого типа дырявая башка. Вот вам теперь и нашлось дело, Гарри, интересная работенка. Ничего трудного. Там есть одна умная сучка, которая поможет вам во всем разобраться. Фактически она справляется там сама, но я люблю видеть во главе мужчину. Полагаю, двадцать тысяч будут ваши личные деньги. На жизнь, конечно, будете брать с вашего общего счета. А те деньги - так, на мелкие расходы. Все ясно? Гарри опять ничего не ответил, но голова у него понемногу начала работать. 250 тысяч долларов... дом... яхта... 20 тысяч в год... офис в Парадиз-Сити. В дверь просунулась восхитительная головка мисс Селби. - Простите, мистер Коэн, но из Лондона звонит американский посол, а Гонконг все еще на проводе. Коэн воздел руки и скорчил гримасу, предназначавшуюся Гарри. - Вы видите, Гарри... нет покоя. Ну, ладно, отправляйтесь в Парадиз-Сити и устраивайтесь. Лиза приедет через пару дней. А сейчас извините меня, а? Я знаю, что вы оба будете счастливы. Гарри почувствовал на своей руке прикосновение мисс Селби и немедленно встал. Когда он выходил из кабинета, Коэн уже говорил по одному из множества аппаратов. Мисс Селби окинула Гарри взглядом. Ее глаза были враждебны, улыбка замораживала. - Поздравляю вас, мистер Льюис, - она повернулась к своему столу. Гарри направился к лифту. Он шел, как человек в состоянии шока. За оставшиеся три недели холостяцкой жизни Гарри не раз подумывал бросить все и бежать, но у него не хватило решимости. Слишком ослепительным был неожиданный приз. Когда он увидел выбранный Лизой дом, у него глаза чуть не полезли на лоб. Восемь спален, восемь ванных, четыре гостиные, великолепный сад и плавательный бассейн... все, что положено. В гараже - "роллс", "кэдди" и "астон-мартин". Дворецкий-японец и еще пять человек прислуги, плюс три садовника-китайца. Яхта с роскошными помещениями для двадцати человек... скорее, небольшой лайнер. Гарри неожиданно поднесли на тарелочке все, о чем можно мечтать, но в придачу он получил Лизу. На другой день после разговора с Солом Коэном, когда он разбирал стол в своем маленьком невзрачном кабинете в магазине, открылась дверь и вошла Лиза. Она захлопнула дверь и повернула ключ. Потом приблизилась к Гарри, гладя на него темными сияющими глазами. - Привет, Гарри, - улыбнулась она. - Не ждал? Рад? Гарри успел принять решение. Он честный человек, и раз уж Лиза его купила, она получит за это сполна. Зная, чего она хочет, он был готов удовлетворить ее, чего бы это ему ни стоило. Всю дорогу из Фриско он думал о совершенной сделке. Сначала он решил сложить вещи и смыться ко всем чертям. Потом представил себя мужем наследницы миллионов Коэна. Чаша весов решительно склонялась в сторону Лизы, и все же ночами, лежа без сна и думая о том, что его ждет, он часто порывался бежать - но так и не убежал. Поэтому сейчас, увидев эту маленькую, непривлекательную, чудовищно богатую женщину, Гарри поступил так, как от него ожидали. - Рад? - он рассмеялся. - Я просто обалдел. - Он привлек ее к себе, сунул руку под платье и обхватил ее маленькие тощие ягодицы. - Я сделаю тебя счастливой, Лиза, - и он крепко обнял ее. Сол Коэн прилетел на свадьбу. Присутствовало человек восемьсот гостей. Такого еще не видали в Парадиз-Сити. Сол поразил всех. Он привез невесте подарок - ожерелье Эсмальди. Здесь Эл Барни сделал паузу и посмотрел на меня, приподняв бровь. - Я же говорил, что, в конце концов, дойду до ожерелья, правильно? Так вот, слушайте про ожерелье. Оно принадлежало одному южноамериканскому диктатору, а эта публика вечно попадает в какие-нибудь неприятности. Ему пришлось спешно уносить ноги. Впопыхах он успел захватить с собой только ожерелье жены, давнишнюю фамильную ценность. Он повстречался с Солом Коэном, и тот купил у него ожерелье. Никто не знал, сколько он заплатил. Сол припрятал его, собираясь подарить Лизе на свадьбу. Оно состоит из сотни подобранных по величине алмазов размером с крупную горошину. Вместе с платиновой оправой оно стоило примерно 350 тысяч долларов - так писали в газетах. Лиза надела его на свадьбу. Потом спрятала его в свой сейф и отправилась в свадебное путешествие на Багамы. Они провели на яхте месяц. За это время Гарри пришлось сполна расплатиться за полученное богатство. Лиза едва не заездила его насмерть. Она была ненасытна. Иногда ему хотелось прыгнуть за борт и поплыть к берегу, но мечты оставались мечтами. Когда на нее находило настроение, а такое иногда случалось два или три раза в день, она смотрела ему в лицо и говорила: "Гарри..." После чего она вставала и шла в каюту. Гарри следовал за ней, как баран на бойню. И ладно бы еще, будь она привлекательна! Но Лиза была костлява, у нее торчали ребра, а груди походили на пару яиц, сваренных без скорлупы. Правда, у нее была техника. И какая техника! Через две недели Гарри охватило томительное желание убраться куда-нибудь подальше. Наскочи проклятая яхта на рифы, он вопил бы от радости. Но, как и все на свете, поездка кончилась, и они вернулись в свой великолепный новый дом. Стало легче, потому что он стал работать в офисе, расположенном в центре города. С Лизой он проводил только вечера, но и это было достаточно скверно. Он обнаружил, что Лиза бывает счастлива в двух случаях: либо оказавшись под ним, либо взобравшись на лошадь. Она проводила верхом практически все свое время, пока он находился в офисе. У нее были три чистокровки, и она целыми днями носилась по лесу или галопировала по верховой тропе, одна или в компании женщин, тоже помешанных на лошадях. Вечера проходили в непрерывных приемах, устраиваемых Лизой или ее знакомыми. Гарри был душой общества и пользовался успехом. Внешне их брак казался счастливым. Но Гарри боялся ночей. Оказалось, однако, что с ней легко ладить, пока он выполняет свои супружеские обязанности. Только вот как раз эти обязанности и вставали ему поперек горла. Он надеялся, что со временем Лиза насытится сексом и остынет, но вышло иначе. Ей всегда было мало. Временами Гарри был близок к помешательству. Случалось и так, что он неожиданно натыкался на одну из своих бывших подружек. Ловя их выразительный взгляд, он понимал, что стоит лишь дать ответный сигнал, и он заполучит девушку с настоящим телом, а не тощий ошметок. Но Гарри был честен. Он знал цену тому, что получил, и твердо решил не изменять. Кроме того. Лиза так измотала его, что у него просто не возникало никакого желания. Время от времени, если прием того заслуживал, Лиза одевала алмазы Эсмальди. При виде ожерелья другие женщины рвали на себе волосы от зависти. Наблюдая за женой, Гарри с огорчением думал о зря пропадающей красоте. Ни лицо, ни шея Лизы не сочетались с таким ожерельем. В конце концов, Гарри возненавидел его. Если на вечере присутствовала настоящая красавица - а в Парадиз-Сити их хватало, - Гарри иногда так и подмывало сорвать его с тощей шеи жены и надеть на красотку. Он не сомневался, что эффект был бы потрясающим. Ему пришлась не очень-то по душе работа в офисе. Сам офис выглядел очень элегантно, а его личный кабинет походил на кабинет какого-нибудь большого директора. Но продавать, или пытаться продавать земельные участки Сола Коэна казалось Гарри скучным занятием. Он не умел обрабатывать нерешительных клиентов, убеждать недоверчивых, изображать энтузиазм над картами и планами участков. К тому же, он еще невзлюбил Харриет Бернстойн, свою секретаршу. Коэн сказал, что она прекрасно справляется со всей работой сама, и это оказалось правдой. Ей было лет 38, низенькая, толстая, аккуратно одетая, с маленьким крючковатым носом, черными глазами-бусинками и с кожей, напоминающей цветом баранье сало. С первой же встречи Гарри почувствовал, что она не испытывает к нему ни неприязни, ни доверия. Его обаяние отскакивало от нее, как мячик от каменной стены. Мисс Бернстойн была поразительно расторопна и сведуща. Стоило ему попросить какое-нибудь письмо, план, документ на право владения, как они моментально появлялись у него на столе. Она знала кредитные возможности каждого клиента, знала, кого стоит пригласить на деловой завтрак, а кого - нет. Ее стараниями за Гарри был закреплен столик в яхт-клубе, постоянно находившийся в его распоряжении. Каждое утро, войдя в кабинет, он находил аккуратно отпечатанный меморандум, где предназначенные на сегодня встречи были четко перечислены и содержались все необходимые сведения о приглашенных на ленч клиентах. Гарри отлично понимал, что Сол Коэн ценит такую работу, но сам чувствовал себя неуютно. Случалось, к нему заходил какой-нибудь симпатичный клиент, с которым он охотно пошел бы в портовый ресторанчик, где подают блюда из рыбы, чем в помпезный яхт-клуб, но у него просто не хватало духу нарушить расписание, тщательно составленное мисс Бернстойн. Так что Гарри было не особенно весело на работе и не особенно весело дома. Он опасался, что Лиза окажется первостатейной стервой, но ничего подобного не было. Пока все шло гладко по постельной части, Лиза была даже мила. Они были женаты два года, когда случилось несчастье. За это время Гарри немного поднаторел в своем деле и продал по высокой цене около тридцати акров земли, чем порадовал Сола. Гарри привык к хорошей жизни. Благодаря ему званые вечера Лизы считались лучшими в городе. Сама она никогда не пользовалась особой популярностью. На мужчин она наводила скуку, а женщины ей завидовали, зато Гарри нравился всем. Частенько они отправлялись целой компанией куда-нибудь на яхте. Гарри научился плавать с аквалангом. - Здесь Эл Барни сделал паузу. - Это я его научил. Он плавал, как рыба. В общем, жил он не так уж и плохо. Он был достаточно крепок, чтобы удовлетворить Лизу, и она души в нем не чаяла. Не без труда ему удалось, наконец, продать участок земли одному англичанину, который хотел поселиться в солнечных краях. Они подписали контракт, обменялись рукопожатием, а когда клиент вышел, Гарри откинулся на спинку кресла с чувством хорошо поработавшего человека. Он решил, что вечером поедет с Лизой куда-нибудь и отпразднует это событие. В этот момент вошла мисс Бернстойн. Что-то в выражении ее лица заставило Гарри оцепенеть. Обычно она была невозмутима и сухо деловита, но сейчас она выглядела ужасно. - С вами хочет говорить доктор Гурли, - сказала она визгливым, срывающимся голосом. Доктор Гурли был их домашним врачом. Лиза любила докторов и постоянно проверялась, заставляя Гарри делать то же самое. Гарри уставился на нее. - Доктор Гурли? - Произошел несчастный случай, - и, к ужасу Гарри, она расплакалась. Он схватил телефонную трубку. Оказалось, что Лизу сбросила лошадь. На тропу выскочила собака, и лошадь, испугавшись, встала на дыбы. От серьезного тихого голоса врача у Гарри по спине пробежал холодок. - Она в моей клинике, мистер Льюис. Состояние тяжелое. Вы можете приехать сейчас же? Неудачное падение искалечило Лизу. Она ударилась о камень и разбила позвоночник. С этого момента Лиза была парализована ниже пояса. А для Гарри мир снова перевернулся вверх тормашками и наизнанку. Сначала он не мог поверить тому, что говорил врач. Потом вдруг сообразил, что его постельным трудам пришел конец, и у него словно большой груз свалился с плеч. Потом эту мысль сменила другая, потрясшая его: Лиза больше не сможет ходить. И, наконец, но это уже позже, он осознал, что теперь привязан к калеке. Когда Сол Коэн узнал об этом, с ним случился инфаркт. Он умер прежде, чем мисс Селби успела снять трубку и позвать врача. При известии о смерти Сола Коэна Гарри охватила настоящая паника. Полубессознательная Лиза лежала в клинике, теперь умер Сол, и он вообразил, что на него свалится вся тяжесть управления королевством Коэна. Однако он быстро обнаружил, что Сол позаботился обо всем. Существовал еще вице-президент, совет директоров, юристы, попечители, трое субъектов с лицами, словно вырубленными топором. Все они попросту отмахнулись от Гарри и взяли все в свои руки. Лишь после того, как Лиза вернулась домой в инвалидном кресле, было оглашено завещание Сола. Все отходило Лизе. Гарри даже не упоминался. С таким же успехом Сол мог бы остаться в живых: его смерть не принесла никаких перемен для Гарри. Зато несчастный случай с Лизой основательно изменил его жизнь. Когда ей, наконец, стало ясно, что она больше не сможет ни спать с мужчиной, ни ездить верхом, она слегка тронулась умом. Гарри всегда подозревал, что в ней скрыта стерва, и вот теперь она дала о себе знать. С той минуты, как Лиза вернулась домой, жизнь Гарри превратилась в кошмар. Первый сигнал тревоги загорелся, когда она закрыла их общий счет и вновь открыла его, но теперь уже на свое имя. "Папа оставил все мне, - заявила она, твердо глядя на Гарри, - поэтому я хозяйка. У тебя есть свои деньги на расходы. Остальным распоряжаюсь я". Закончились званые вечера. "Кто захочет приходить сюда, когда я сижу в этом проклятом кресле?" Напрасно Гарри пытался переубедить ее. "Не воображаешь ли ты, что я стану приглашать всех этих светских шлюх, чтобы ты их мог тискать по углам? И еще - слушай хорошенько! Раз уж мы заговорили о шлюхах... Если я должна обходиться без этого, ты тоже обойдешься! Предупреждаю! Ты понял?" Потрясенный Гарри слабо возразил: "Не говори так, дорогая. Для меня это такая же трагедия, как и для тебя". Лиза свирепо уставилась на него своими большими сверкающими глазами: "Ладно... так пусть это и дальше останется для тебя трагедией, Гарри, не то я тебя вышвырну!" За два года Гарри не только привык к роскошной жизни, но и размяк от нее. Мысль о том, чтобы остаться без работы, без этого чудесного дома, без своего кабинета, пугала его до смерти. Но в глубине души он считал, что если ему всерьез захочется женщину, он сумеет устроиться так, что Лиза ни о чем не узнает. Однако вскоре он обнаружил, что окружен соглядатаями. Мисс Бернстойн, То-то, дворецкий-японец и Хельгар постоянно шпионили за ним. Хельгар звали сиделку, нанятую для Лизы, тощую, долговязую датчанку лет 55 с соломенно-желтыми волосами, лошадиным лицом и каменными глазами. Гарри чувствовал, что эта женщина недолюбливает его и при случае охотно устроит пакость. Он, в свою очередь, возненавидел ее. Днем Лиза вела бесконечные телефонные разговоры со своим банком и юристами во Фриско и изводила мисс Селби. Гарри мог утешаться тем, что она шпыняет всех этих людей не меньше, чем его. Но он страшился вечеров и уик-эндов. Возвращаясь с работы, он никогда не знал, в каком настроении застанет Лизу. Иногда она вела себя сносно, хотя и непрерывно жаловалась, но в большинстве случаев общение с ней было пыткой. Однажды вечером, отчаявшись после того, как она резко выключила телевизор и запустила книжкой через всю комнату, Гарри предложил устроить вечер. "Это пойдет тебе на пользу, - сказал он. - Не можешь же ты и дальше жить..." - Заткнись! - крикнула Лиза. - Думаешь, мне нужны эти идиоты и их жалость? Если я влипла, ты влип вместе со мной, а не нравится - убирайся к черту! Так, месяц за месяцем, проходила их совместная жизнь. Случалось всякое. Например, Гарри приобрел привычку покупать себе новую одежду, когда вздумается. Он купил три летних костюма и выписал чек на их общий счет, забыв, что тот закрыт. Последовавшая сцена открыла ему глаза на то, в каком тревожном состоянии находятся умственные способности Лизы. Когда он вернулся домой с работы, она швырнула в него счета. - Сам их оплачивай! - закричала она. - У тебя есть свои деньги! Как ты смел заносить их на мой счет!!! Гарри вспомнил, что деньги у него почти на исходе. 20 тысяч в год - это звучит внушительно, но от них мало что остается после покупки сигарет, выпивки, бензина для машины, раздачи крупных чаевых в клубе и прочих случайных трат, неизбежных для богатого человека. Он понял, что с уплатой за костюмы придется ждать до получения очередного месячного чека от попечителей. Но временами Лиза была трогательной. Отослав Хельгар, она оставалась одна в своей огромной пышной спальне. В такие моменты Лиза позволяла Гарри утешать ее, и Гарри старался изо всех сил. Случалось, она просила открыть сейф и достать ожерелье Эсмальди. Она надевала его, подкатывала к зеркалу и долго смотрела на себя, потом горько плакала. Она содрогалась так, словно рыдания разрывали ее на части, и у Гарри становилось очень скверно на душе. Миновали два бесконечных месяца, и он, рискуя вызвать взрыв, предложил прокатиться на яхте и хоть на время вырваться из этого проклятого дома. К его удивлению, Лиза согласилась. Ей уже до тошноты надоело жалеть себя. Тогда Гарри предложил захватить с собой кое-кого из близких друзей. Проявляя осторожность, он назвал трех женщин, не более привлекательных, чем бормашины, и их мужей, которых интересовали только лошади. И опять Лиза согласилась. Морская прогулка прошла очень удачно. Через несколько дней после возвращения Лиза объявила о своем намерении позвать гостей. Она решила, что прикованная к креслу хозяйка никому не помешает наливаться спиртным и есть первоклассные блюда, которыми она угощает... так какого черта? После этого жизнь Гарри постепенно вошла в норму. Он жил словно с бомбой замедленного действия. Во время приемов он не смел отойти от кресла Лизы. Он должен был постоянно находиться рядом, иначе после ухода гостей она устраивала дикие сцены. Гарри уже шесть месяцев жил в монашеском воздержании, и мысли о сексе все упорнее одолевали его, но он гнал их прочь. Он понимал, что так недалеко и до беды, и, к тому же, просто не видел возможности хотя бы взять шлюху! В десять утра он уезжал в офис, зная, что мисс Бернстойн, шпионка Лизы, позвонит ей, если он задержится хотя бы на полчаса. Перерыв неизменно посвящался ленчу с клиентами. В шесть он возвращался домой. Остаток вечера он проводил с Лизой, которая ложилась спать в половине одиннадцатого. Гарри оставался один, но он знал, что Хельгар и То-то всегда где-нибудь поблизости и не дадут ускользнуть ему из дома незамеченным. А кроме того, при всей своей тяге к женщинам, Гарри не знал в Парадиз-Сити ни одной, ради которой стоило бы рисковать потерей всей окружающей его роскоши. Поэтому Гарри стискивал зубы и продолжал хранить супружескую верность. Так прошли еще два месяца. Потом Гарри улыбнулась удача. Лиза устроила маленькую вечеринку, и среди гостей оказался Джек Инглиш. Подобно Гарри, он женился на богатой и до смерти боялся сделать неосторожный шаг. Инглиш, славный, тихий малый, нравился Лизе. С виду он был неказист: высокий, худой, с лицом спаниеля, но симпатичный. Неожиданно он сказал Лизе: - Знаете что? Гарри толстеет. Беда в том, что он мало двигается. Я как раз ищу партнера для гольфа. Вам не кажется, что ему не мешало бы немного растрясти жирок? Лиза молчала, и у Генри замерло сердце, потом она посмотрела на него. Это был один из тех редких случаев, когда на нее нашло хорошее настроение. - Ты хочешь снова заняться гольфом, Гарри? - спросила она. Он заставил себя отрицательно потрясти головой. - Нет... свободное время я хочу проводить с тобой. Такой ответ решил дело. Лиза повернулась к Инглишу. - Он должен играть, я настаиваю. Уверена, что вы правы. Это пойдет ему на пользу. Договорились, что Гарри будет играть в воскресенье по утрам. Когда они в первый раз встретились в помещении клуба, Инглиш сказал: - Слушайте, дружище. Я не собираюсь играть. У меня есть миленькая подружка, и мне нужно ею заняться. Вы мое алиби. Понимаете? Оторопев, Генри спросил: - Так что же я буду делать? - Вы можете устроиться четвертым партнером. Будьте другом. Я сделаю для вас то же самое, когда вам понадобится. И Гарри играл четвертым, пока Инглиш проводил пару часов в постели со своей подружкой. Он даже не сразу сообразил, что теперь и у него есть возможность развлечься, лишь бы нашлась подходящая девушка. И вот однажды, когда он вернулся с работы, Лиза помогла исполниться его надежде, сама Лиза. 4 Гарри провел тяжкий день в офисе. Все не ладилось. Он понимал, что, будь он напористей, подпись богатого приезжего из Техаса уже стояла бы под контрактом. Но в последний момент высокий загорелый техасец покачал головой и сказал, что подумает еще. Сделка, ускользнувшая у Гарри из рук, могла принести триста тысяч долларов. Он приехал домой подавленный и сразу же прошел на террасу, где Лиза сидела в своем кресле. Ее невидящий взгляд был устремлен на великолепный сад, где три садовника-китайца бездельничали, прикидываясь занятыми работой. При виде ее угрюмого лица у Гарри упало сердце. Очевидно, на нее опять накатило дурное настроение. Когда он подошел и хотел поцеловать ее, она отмахнулась: - Не трогай меня! Гарри вздохнул и сел рядом. - Плохой день, дорогая? - А бывают у меня другие? Эта Селби - дура! Я подумываю избавиться от нее. Вспомнив ледяную улыбку мисс Селби, Гарри нисколько не огорчился. - Тебе лучше знать... Я всегда был о ней невысокого мнения. Этого не следовало говорить. - У нее больше мозгов в мизинце, чем у тебя в голове! - злобно огрызнулась Лиза. То-то, маленький востроглазый японец, вошел на террасу, неся сухой мартини, поставил стакан на столик перед Гарри и с поклоном удалился. - И ты слишком много пьешь! - Лиза завистливо смотрела на запотевший стакан. Доктор Гурли запретил ей алкоголь, она же иногда любила выпить. - Извини. Между прочим, это мой первый стакан за весь день. Или ты предпочла бы, чтобы я от него отказался? - Да пей, пожалуйста! - она прикусила тонкую нижнюю губу. - Я хочу куда-нибудь поехать. - Ну и прекрасно. Куда поедем? В яхт-клуб? К Альфреду? - Осточертели они мне. Поедем в ресторан "Сайгон". Гарри удивился. В прибрежной полосе города располагалось множество маленьких, довольно убогих ресторанчиков и баров. Работая в магазине, он частенько заходил в них. Он знал ресторан "Сайгон", но ни разу там не бывал. Ему не нравились вьетнамские блюда. Этот ресторан был грязноват и обычно был полон туристов, привлеченных дешевизной. Идея Лизы поужинать там показалась ему неудачной. - Ты думаешь, тебе там понравится? Он вечно набит туристами. - Мы едем туда! - Что ж, хорошо... Я позвоню, закажу столик. И они поехали. Пересадить Лизу с кресла на колесах в машину всегда было непростым делом. Гарри приходилось поднимать ее с кресла и усаживать на специальное сиденье. Каждый раз она жаловалась, что он делает ей больно. Потом он должен был сложить кресло и засунуть его в машину. Они выехали на людную набережную и около девяти остановились у ресторана. Гарри вкатил ее в большой главный зал, темноватый и довольно запущенный. Донг Тхо, владелец ресторана, кинулся навстречу. Гарри предупредил его по телефону, кто такая Лиза. Низенький и толстый человечек с желтой сморщенной кожей и блестящими черными волосами, одетый в традиционный вьетнамский костюм, поклонился до земли и, улыбаясь, провел их в отдельный кабинет в стороне от главного зала. Окна выходили на оживленную гавань. На столе стояли красные гвоздики, снежно-белая скатерть и тщательная сервировка свидетельствовали о стараниях Донг Тхо угодить. Однако на Лизу это не произвело впечатления. - Нас тут, должно быть, отравят, - заметила она, когда Гарри катил ее кресло к столу. Донг Тхо захихикал от смущения. Он протянул им два меню, каждое в фут длиной. Гарри растерянно уставился на перечень блюд, ничего не говоривший ему, потом повернулся к Лизе: - Может, предоставим выбор ему? - Пожалуй, - безразлично отозвалась Лиза. Гарри видел, что она уже сожалеет о приезде сюда, но идея принадлежала ей, и она не могла выместить досаду на нем. - И вообще, это ошибка. Гарри захотелось дать ей пощечину. Ему было неловко за маленького человечка, который выжидательно топтался рядом. Он попросил подать им просто вьетнамский обед. Пока длилось ожидание, Лиза смотрела в окно, наблюдая за толчеей возле только что причаливших лодок ловцов губок. Она не была расположена к болтовне, и Гарри помалкивал. Потом отворилась дверь и вошла девушка, неся заставленный поднос. На ней был вьетнамский костюм: белые шелковые брюки и длинный пиджак цвета розы. Заплетенные в косу волосы спускались вдоль спины, как толстая черная веревка. Знак девственности - замужние вьетнамки причесывали волосы кверху. Она появилась за спиной Лизы, и Гарри увидел ее первым. На мгновение у него остановилось сердце. Он никогда не встречал такой красивой женщины. Мелкие, деликатные черты, большие миндалевидные глаза, фигура феи - все это ошарашило его. Он быстро отвел глаза, а девушка принялась расставлять перед ними тарелки. Лиза взглянула на нее, потом, заметив ее красоту, впилась глазами в Гарри, но тот, как-то ухитрившись придать своему лицу скучающее выражение, рассматривал еду. - Выглядит съедобно, как ты думаешь? - Пожалуй, да. Девушка вышла. У Гарри было такое чувство, словно перед ним засияло солнце, но лишь на несколько секунд, после которых наступил внезапный мрак. Девушка была дочерью Донг Тхо. Ей исполнилось 18 лет. Ее мать, американка, одно время работала в американском посольстве в Сайгоне. Она познакомилась с Донг Тхо и вышла за него замуж. У них родился единственный ребенок - Таня. Родители увезли пятилетнюю Таню из Сайгона и поселились в Парадиз-Сити. Донг Тхо открыл ресторан на деньги жены. Два года назад мать Тани умерла, несколько лет она тяжело болела раком. Эта смерть ни для кого не явилась неожиданностью. Тане пришлось заменить ее, хотя она ненавидела работу в ресторане. Две стороны ее характера - вьетнамская и американская - никак не могли уравновесить друг друга, затрудняя ей жизнь. Когда она пришла убрать тарелки и поставить новые блюда, Гарри вновь бросил на нее быстрый, оценивающий взгляд. Быстрый, потому что он чувствовал враждебность Лизы к девушке. От ее волшебной красоты перехватывало горло. В ней сочетались достоинства обеих рас - изящество вьетнамки и женственность американки. Вид ее грудей, холмившихся под розовым пиджаком, возбуждал кровь, ноги были длинными, а бедра узкими, но крепкими. Лиза ко всему придиралась, хотя ела с аппетитом. Гарри был рад, когда ужин закончился. - Эта девушка... - заговорила Лиза в ожидании счета, - она полукровка. Как ты ее находишь? - В самом деле? Я не обратил внимания. - Гарри смотрел в окно. - И вообще, азиатки меня не волнуют. Лиза подалась вперед, глаза ее блестели. - А кто тебя волнует, Гарри? Он выдавил улыбку. - Сейчас скажу, - солгал он. - Меня волнуешь ты. Я помню нашу первую встречу... тот раз был лучшим в моей жизни. С этой памятью я и живу, дорогая... о том, как нам было хорошо. Жесткое, угрюмое лицо Лизы дрогнуло. Она взяла его за руку. - Это самое приятное, самое чудесное, что я от тебя слышала, Гарри. Три дня Гарри мечтал о Тане. На четвертый день утром в его кабинет вошла мисс Бернстойн и сообщила, что клиент, с которым он условился позавтракать, вынужден отменить встречу. Гарри ухватился за подвернувшийся шанс. - Жаль... Раз так, позвоните в клуб и скажите, что я не приеду. - Где вы будете завтракать, мистер Льюис? - Не знаю... возьму где-нибудь сэндвичей. Гарри поспешил в ресторан "Сайгон". Завидев его, Донг Тхо низко поклонился и провел его в отдельный кабинет. Минутой позже вошла Таня с меню в руках. Они посмотрели друг на друга. Гарри понимал, что времени терять нельзя. Он улыбнулся своей обаятельной улыбкой и сказал: - Вы самая красивая девушка, какую я видел в жизни. Ее лицо сохраняло свойственное азиатам ничего не говорящее выражение, которое еще многие месяцы спустя беспокоило Гарри. - Благодарю вас, - она протянула меню. Близость девушки, ее тонкий стан феи, белая, как слоновая кость, безупречная кожа воспламенили Гарри. - Как вас зовут? - спросил он. - Таня. - А меня - Гарри Льюис. - Да. Таня знала о нем все, и в особенности о миссис Льюис, которая слыла богатейшей женщиной в городе. Гарри колебался. Он понимал, что в ближайшие недели едва ли представится еще одна возможность посетить ресторан. Приходилось действовать очертя голову. В том, как смотрела на него эта девушка, было что-то, придававшее ему смелости. - Вы свободны в следующее воскресенье утром? - спросил он. Пан или пропал. Другого выхода не было, оставалось идти напролом. Выражение ее лица не изменилось. Она смотрела на него с прежним бесстрастным видом. - В полдень я должна быть здесь. - Но перед этим... вы не заняты? - Нет. Гарри с облегчением перевел дух и вкрадчиво произнес: - Не могли бы мы где-нибудь встретиться? Мне хочется поговорить с вами... получше вас узнать. Девушка опустила глаза. Она выглядела так прелестно, что Гарри стоило труда сдержаться и не схватить ее в объятия, отшвырнув стол. - Мне нужно спросить отца, - сказала она, не глядя на него. "Боже! Во что я ввязываюсь!" - подумал Гарри. - Это обязательно? - с тревогой спросил он. Таня посмотрела на него и ободряюще улыбнулась. - Мой отец восхищается американцами. Он очень снисходительный. Что бы вы хотели поесть? - О... - Гарри успокоился, почувствовав себя увереннее. - Поесть? Да что-нибудь... я не голоден. Она кивнула и ушла. Гарри закурил и уставился в окно. Не выйдет ли неприятность? Имея дело с азиатами, ни в чем нельзя быть уверенным, и все же... он вновь представил себе это тонкое восхитительное тело. Таня нашла Донг Тхо на кухне, где он присматривал за работой поваров. - Папа... - она поманила его рукой. Он вышел за ней в коридор. - Мистер Льюис хочет поговорить со мной в воскресенье утром. Куда мне его повести? Черные глаза Донг Тхо загорелись радостью. - Пригласи его сюда, разумеется. Он всегда может занять отдельный кабинет. Твердо глядя на отца, Таня покачала головой. - Папа, там должна быть постель. Донг Тхо дернулся, как от укола, однако он был реалистом. Его мозг уже заработал в нужном направлении. Если дочь станет любовницей человека, женатого на богатейшей женщине в городе, не только Таня, но и он сам, несомненно, извлечет из этого выгоду. - Можно в отель Ванг Чо, - предложил он. - Там умеют молчать. Таня сделала отрицательный жест. - Ох, нет. Мистеру Льюису там не понравится. Он большой джентльмен. Комнаты там слишком маленькие и только с одной кроватью. - Она помолчала, потом серьезно посмотрела на отца. - Я думаю, он в меня влюбился. Донг Тхо повеселел. Это нравилось ему все больше и больше. Он долго размышлял и, наконец, сказал: - Я мог бы поговорить с Анной Ву. Пусть уступит вам на одно утро свою квартиру. Анна Ву была самой преуспевающей девушкой по вызову в китайском квартале. Она снимала роскошную квартиру на первом этаже дома, населенного богатыми китайцами, которые занимались своими делами и никогда не совали нос в чужие дела. - Это было бы очень хорошо, - согласилась Таня. - Но Анна - большая плутовка, - Донг Тхо насупился. - Придется хорошо заплатить ей. Ты уверена, что у него серьезные намерения? Он не бросит тебя после одной встречи? - Нет... это очень серьезно, я уверена. - Тогда я сейчас же ей позвоню. Таня прошла на кухню и наполнила чашку китайским бульоном. В другую положила жареных креветок с рисом и отнесла все Гарри. - Ну? - лихорадочно спросил он. - Вы говорили с отцом? - Еще нет, - сказала Таня, ставя перед ним тарелки. - Кушайте, пожалуйста. - На пороге она помедлила и, обернувшись, улыбнулась ему. - Не волнуйтесь, - и она закрыла дверь. - Да, так вот все и началось, - сказал Эл Барни, вынимая новую сигарету. - Конечно, это должно было кончиться бедой, как обычно и бывает в такого рода делах, но утро следующего воскресенья стало счастливейшим в жизни Гарри. После долгих месяцев монашеской жизни Таня прямо-таки свела его с ума. По случайности Лизе как раз тогда стало хуже. Время от времени у нее начинались сильные боли, и в то воскресное утро, когда Гарри подошел к ее спальне, Хельгар встретила его в дверях и сказала, что мадам не следует беспокоить. Она приняла снотворное. У Гарри отлегло от сердца. Постоянно думая о свидании с Таней, он пришел в такое возбуждение, что боялся выдать себя перед Лизой. Он сказал Хельгар, что вернется через пару часов, и она молча уставилась на него своим холодным враждебным взглядом. Гарри уже позвонил Джеку Инглишу и предупредил, что не придет в клуб. Инглиш ничего не имел против: у его подружки началось женское недомогание, и ему оставалось только играть в гольф. - Нашли что-нибудь интересное, Гарри? - Да. Теперь нам придется чередоваться. - Везет же мне! Что ж, ладно, вы-то меня выручали. Я согласен. Квартира Анны Ву понравилась Гарри. Для машины нашлась крытая стоянка, а когда Таня открыла дверь, его удивила роскошная обстановка. Анна Ву неплохо устроилась. Просторная, высокая комната с зелеными жалюзи, резной мебелью, кроваво-красным ворсистым ковром и диваном королевских размеров была идеальным любовным гнездышком. В бледно-голубом платье поверх белых брюк с распущенными волосами до самого пояса, Таня была до того очаровательна, что Гарри только топтался на месте, пожирая ее глазами. - Хочешь сначала выпить, Гарри? - спросила она, улыбаясь ему. - Или мы сразу займемся любовью? Их страсть вначале была неистовой, а потом тихой и нежной. Раз за разом, пока Гарри не спохватился, что прошло больше трех часов. - Господи! Мне же пора идти! Он бросился одеваться, а Таня, обнаженная, похожая на богиню из слоновой кости, наблюдала за ним с дивана. Она спокойно улыбалась, хотя сердце ее билось сильнее обычного. Не совершила ли она ошибку? Что, если на этом все кончится? Американец, удовлетворив свое желание, забудет ее? Но она напрасно тревожилась. - Как насчет следующего воскресенья? - спросил Гарри, натягивая спортивную рубашку. Она отрицательно покачала головой и поднялась с постели. Теперь ее сердце билось не так сильно. - Подруга не сможет опять дать мне квартиру... это было особое одолжение. Гарри в смятении смотрел, как она одевается. - Но мы должны... Ты же знаешь какое-нибудь другое место, куда мы могли бы пойти? Уже два дня, как они с Донг Тхо пытались найти какое-нибудь другое место. Цена, заломленная Анной Ву, ужасала Донг Тхо. - Есть одна маленькая меблированная квартирка, не такая хорошая, но все равно миленькая, которую сдают в доме напротив, - ответила Таня. О свободной квартире сказала ей сама Анна Ву. - Она стоит сто долларов в месяц. За три месяца требуют вперед. Гарри не колебался. - Сними ее. Деньги я тебе дам. Он с легким беспокойством подумал о своем истощенном банковском счете. Придется ограничить себя в личных расходах. Он протянул ей три стодолларовые бумажки. - Мне нужно идти. Гарри еще раз обнял ее, лаская и целуя, потом, понимая, что опасно затягивает возвращение домой, попрощался. - В следующее воскресенье в девять... через улицу. Она радостно улыбнулась. - Да. Гарри встретил в яхт-клубе Джека Инглиша. Оба привели на ленч клиентов. - Я не приду в воскресенье, - сказал Гарри. - Ох, ну вот еще! - Инглиш заметно встревожился. - Мы же договорились чередоваться. Это воскресенье - мое. - Очень сожалею. Инглиш сузил глаза. - И правильно сожалеете. Если вы не покрываете меня, я не покрываю вас. Гарри предвидел такую реакцию. Он немало размышлял в поисках выхода. - Как вы думаете, нельзя ли как-нибудь договориться с Джо Гейтсом? Джо Гейтс работал в яхт-клубе барменом и принимал все телефонные звонки членам клуба, находившимся на поле. Инглиш повеселел. - Хорошая мысль... А как? - Почему бы ему не давать по двадцатке в неделю, и пусть отвечает, что мы играем. Когда будем уходить от подружек, позвоним ему, и он скажет, если нас спрашивали. Инглиш смотрел на Гарри с восхищением. - Вот здорово! Потрясающе! За двадцать монет Джо родную мать продаст. Ладно, предоставьте это мне. Я с ним потолкую. Одну неделю платите вы, другую - я. Идет? Позже Инглиш позвонил Гарри на работу и сообщил, что все в порядке. Гарри заранее предупредил его, что мисс Бернстойн подслушивает, поэтому Инглиш только сказал: - Я договорился с Джо насчет нашей игры в воскресенье. Дело в шляпе. Гарри сам не знал, как он вытерпел до воскресенья. Таня занимала все его мысли, и раз или два, заметив его отсутствующий вид, Лиза резко спрашивала, о чем он мечтает. Вырванный из задумчивости, Гарри отвечал, что пытается найти способ убедить техасца - того звали Хэл Гаррард - купить участок земли. - Продать я сумею, уверен, вот только найти к нему правильный подход. - И это все, о чем ты думаешь? - Черт возьми, ведь речь идет о трехста тысячах долларов! - Гарри закурил, не желая встречаться с ней взглядом. - Это крупная сделка. Лиза пожала плечами. - Какие же вы, мужчины... У нас и так полно денег. Гарри угрюмо подумал, что денег полно у нее, а не у него. - Знаешь, дорогая, - сказал он спокойно, - тебе хорошо говорить. У меня всего двадцать тысяч, и они очень быстро уплывают на всякие случайные расходы. Лиза внимательно посмотрела на него. На ее недобром, изнуренном болью лице отразилось недоверие. - Если тебе не хватает, скажи... Принеси мне свои счета, я оплачу их. Гарри с трудом подавил вспышку раздражения. - Тебе не кажется, что после этого я буду похож на жиголо? Она вскинула черные брови. Ты ведь и есть жиголо, не так ли, говорил ее взгляд. - Это мои деньги, Гарри. Будь любезен, включи телевизор. Тем и кончилось. Гарри понял: придется как-то обходиться своими деньгами. По крайней мере, теперь он мог одеваться за счет Лизы, но и здесь требовалась осторожность. Она вполне способна потребовать показать ей его банковскую расходную ведомость, дай ей только предлог. В субботу вечером его ждал удар. Пообедав, они сидели на террасе. Гарри пытался читать какой-то боевик, но не мог сосредоточиться, потому что все его мысли занимала Таня. Он представлял, что через несколько часов он будет держать ее в объятиях... и тут раздался голос Лизы, решавшей кроссворд: - Гарри, я забыла сказать. Завтра утром мы едем в Майами. Ван Джонсоны пригласили нас на ленч. Гарри едва не выдал себя. Ему с трудом удалось сохранить на лице спокойное выражение. - Извини, дорогая, я не могу поехать. Я обещал Джеку... - Гарри, мы едем! - Слушай, почему бы То-то не отвезти тебя? Я уговорился с Джеком и... - Меня повезешь ты, Гарри, - сказала она холодным, категорическим тоном, не допускавшим возражений. - Тебя тоже пригласили. - Но, послушай... - начал Гарри и осекся, заметив, что Лиза бледнеет, а глаза ее загораются яростью. Он не хотел сцены, которая неизбежно последовала бы, если бы он продолжал упорствовать. - Ну, хорошо, я позвоню Джеку, - и, встав, он вышел в гостиную. Там он долго стоял, так разозленный своей трусостью, так расстроенный тем, что теперь не сможет заняться любовью с Таней после всех бесконечных дней, заполненных ожиданием и мечтами, что ему хотелось вернуться на террасу и убить эту крючконосую и искалеченную стерву. Но он овладел собой. Позвонить Тане он не мог. Хельгар и То-то могли подслушать по одной из многочисленных отводных линий. Поэтому он позвонил Инглишу, сообщил, что повезет Лизу в Майами, и извинился за пропущенную игру. Сразу все поняв, тот лишь посетовал вслух на неудачу. Может, в следующее воскресенье... Предупредить Таню не было никакой возможности. По телефону - слишком рискованно. Почтовое отделение находилось в трех милях. В ту ночь Гарри почти не спал. На следующее утро в одиннадцатом часу они выехали в путь. Сидя за рулем "роллс-ройса", Гарри думал о Тане, которая будет ждать его, потом решит, что он ее обманул. Эта мысль выводила его из себя. Неожиданно Лиза сказала: - Не понимаю, что с тобой творится с самого утра. Ты сидишь, как манекен. Неужели тебе нечего мне сказать? Ладно, подумал Гарри, это воскресенье не последнее. Глупо так расстраиваться. Ни в коем случае нельзя рисковать. - Извини, - отозвался он вслух, - все не идет из головы эта сделка. И он принялся болтать о пустяках, но так вяло и неинтересно, что она велела ему замолчать. - Если я настолько тебе безразлична, что ты не можешь найти более увлекательную тему для разговора, тогда помолчи, ради Бога! Они вернулись из Майами в шестом часу. На обратном пути Лиза критиковала Ван Джонсонов, их ленч и их прислугу. Желая умаслить ее, Гарри со всем соглашался. Лиза сказала: - Я устала. Сейчас приму ванну, а потом слегка поужинаем на террасе. - Хорошо, - ответил Гарри. - Отдохни. Я сгоняю на машине в гараж Джефферсона. Нужно отрегулировать карбюратор. Ты обратила внимание, как шла машина всю обратную дорогу? - Машина шла отлично, - Лиза смотрела на него с недоверием. - За рулем сидел я, - спокойно ответил Гарри. - В цилиндры попадает слишком много бензина. Это надо устранить. - Ох, хорошо. Перенеся Лизу в кресло и подождав, пока Хельгар вкатит ее в дом, Гарри снова сел в машину и поспешил к ближайшей аптеке, расположенной примерно в двух милях от дома. Поставив машину, он заперся в телефонной будке и набрал номер ресторана "Сайгон". Трубку взял Донг Тхо. - Таня там? Узнав голос Гарри, Донг Тхо издал долгий вздох облегчения. И он, и Таня весь день ходили расстроенные, решив, что Гарри натешился и больше не появится. Хотя у них еще оставалось триста долларов, они были связаны теперь контрактом на квартиру на шесть месяцев, не считая большой платы, которую потребовала Анна Ву. - Пожалуйста, подождите минутку, сэр. Донг Тхо позвал Таню к телефону. Услышав, что Гарри позвонил, она прижала руки к своей полной груди и закрыла глаза. Донг Тхо дал ей шлепка. - Говори же! - Таня? - Да. - Это Гарри. - Да. - Таня, послушай... мне пришлось поехать с женой в Майами. Я не мог связаться с тобой. Из-за этого я просто с ума сходил. Мне очень жаль. Ты простишь меня? Таня улыбнулась с закрытыми глазами. - Я понимаю. Для тебя это так сложно. Мне тоже очень жаль. Гарри вытер пот со лба. - Ты на меня не сердишься? - Сержусь? Я люблю тебя. От слов "я люблю тебя" Гарри до конца недели чувствовал себя на седьмом небе. Это была плохая неделя для Лизы, которая лежала в постели, сильно страдая. Гарри редко видел ее, но не покидал дом. Он ждал воскресенья, ждал его со страстным нетерпением. Пусть только Лиза попробует помешать ему в этот раз! Он пошлет ее к чертям! Он храбрился, отлично зная, что не сделает ничего подобного. Но в воскресенье она сама послала его играть в гольф с Инглишем. Снятая Таней квартира никак не могла сравниться с любовным гнездышком Анны Ву, но Гарри она понравилась больше. Она была проще, уютнее, а самое главное - здесь была большая кровать. Ничего другого ему и не требовалось. - На этот раз, - сказала Таня, сбрасывая одежду, - я буду любить тебя. Ты будешь пассивным, а я активной. Так иногда делают на Востоке. - Она заставила его лечь навзничь. - Не закрывай глаза. Мы должны смотреть друг на друга. Следующие пять минут были самыми волнующими и необычными в жизни Гарри. Позже, когда они лежали рядом, Таня сказала: - Я придумала, как нам встречаться чаще. Ведь ты хочешь встречаться со мной чаще, правда, Гарри? Он крепче прижал ее к себе. - Конечно, хочу, но я не знаю, как. Я мозги свихнул, стараясь найти способ, но ничего не получается. Мне нужно быть чертовски осторожным, Таня... ты даже не представляешь, до какой степени осторожным. - Нет, представляю, - она приподняла голову и посмотрела на него. - Допустим, она узнает... что произойдет? Гарри поежился при одной мысли об этом. - Она разведется со мной, и тогда всему конец. - Что это означает, объясни, пожалуйста. - Мне придется искать работу. - Но ведь у тебя есть хорошая работа, Гарри, разве не так? - Не совсем. Она может вышвырнуть меня в любой момент. Дело принадлежит ей и все остальное тоже. Если она разведется со мной, я останусь без гроша. Таня обдумывала услышанное с бесстрастным лицом. - Понимаю... тогда тебе действительно надо быть очень осторожным, - сказала она наконец. - Но разве ты не смог бы приходить ко мне, когда она заснет? В котором часу она ложится спать? - В половине одиннадцатого, если у нее нет гостей. Но я не представляю, как мне вывести машину. Кто-нибудь обязательно услышит. - А предположим, я буду ждать тебя с машиной? Я могла бы отвезти тебя сюда, а потом обратно. Гарри поразился. Идея казалась удачной. - Ты умеешь водить машину? - Конечно. - И она у тебя есть? - Нет, но мы могли бы ее купить. Я знаю, где очень дешево продается хорошая машина. Всего четыреста долларов... Подержанная. На счете у Гарри оставалось всего восемьсот долларов, которых должно было хватить на пятнадцать дней до очередной выплаты. Он неуверенно поерзал. - Мне нужно подумать, Таня. Тане очень хотелось иметь машину. Она заметила его колебания. Отец всегда поучал ее, что ничего стоящего без драки не получишь. - Если покупать, то сразу, - сказала она с решительной ноткой в голосе. - Хозяин машины - папин знакомый. Он предупредил, что если я не дам определенный ответ до завтра, ему придется продать ее кому-нибудь другому. Гарри задумался. Его спальня рядом с патио. Будет нетрудно выйти через дверь патио и выбраться на дорогу никем не замеченным. Обычно Лиза ложилась в десять тридцать, а он уходил к себе почитать в постели. Лиза всегда принимала снотворное и спала, не просыпаясь, до семи часов утра. Да, риска, пожалуй, никакого. Можно выскользнуть из дома около одиннадцати, провести пару часов с Таней, вернуться - и никто ничего не узнает. Но четыреста долларов! Видя, что он все еще колеблется, она уныло добавила: - Но, может быть, это чересчур дорого? Может, ты предпочитаешь видеть меня только по воскресеньям? Это решило дело. Гарри привлек ее к себе, провел рукой по узкой, прекрасной спине. - Покупай машину. Я дам тебе чек. Она прильнула к нему всем телом. - Не безопасней ли наличными? - Да, ты права. Я пришлю деньги заказным письмом. - Теперь, когда ты сможешь со мной встретиться, достаточно будет позвонить. - Нельзя, там подслушивают. - Да нет же, можно. Надо просто набрать номер ресторана и сказать, что неправильно соединили. Папа всегда подходит к телефону сам. Он узнает твой голос. Тогда он скажет мне, и я буду ждать тебя в машине. Гарри посмотрел на нее с интересом. - Ты, я вижу, здорово все обмозговала, а? - Это потому, что я тебя люблю, и понимаю, как осторожно ты должен себя вести. Гарри перевернул ее на спину. - А теперь ты будешь пассивной, а я - очень активным. Перед уходом он позвонил в гольф-клуб. Джо Гейтс сказал со смешком, что его никто не спрашивал. По дороге домой Гарри ломал себе голову, как раздобыть 400 долларов, не подорвав свои финансы. Он с тревогой чувствовал, что запутывается в сети лжи и интриг, но останавливаться не желал. Заезжая в гараж, он сознательно направил машину на бетонную перегородку, смяв правое крыло и разбив фару. - Да что с тобой такое? - возмутилась Лиза, когда он сообщил ей об этом. - Ты пьян? - Так уж случилось, - Гарри пожал плечами. - Извини... но со всеми бывает. Отгоню-ка я машину к Джефферсону. Он исправит. Гарри был в хороших отношениях с хозяином гаража Джефферсоном. Они любили поговорить о машинах, всегда сходясь во мнениях. Зато Лизу Джефферсон не выносил. Осмотрев повреждения, он сказал, что ремонт обойдется в 90 долларов. - Вы не могли бы сделать мне одолжение? - спросил Гарри. - Может, припишите к счету еще четыреста? - Он подмигнул. - Когда миссис Льюис будет расплачиваться, я эти четыре сотни заберу. Ладно? Джефферсон ухмыльнулся. - Конечно. Для вас всегда с удовольствием, мистер Льюис. Так, давайте посмотрим: выправить и перекрасить крыло, поставить новую фару, заменить колпак, снять и выправить переднюю ось, отрегулировать тормоза. Угу... можно. Получив счет, Лиза разбушевалась. Гарри смиренно заметил, что авария есть авария, и страховка покроет все расходы, но Джефферсон хотел бы получить чек сразу. Лиза выписала чек и швырнула ему. - Впредь будь осторожнее! Так, сама того не зная, Лиза заплатила за машину для Тани. План девушки решил все затруднения. Когда у Гарри возникало желание, он звонил в ресторан и говорил, что ошибся номером. Около половины двенадцатого, когда То-то ложился спать, а Хельгар смотрела телевизор у себя в комнате, Гарри выскальзывал из спальни, запирал ее, выходил через дверь патио, которую тоже запирал за собой, а затем пробирался к дороге, где его в машине ждала Таня. Жизнь Гарри превратилась в пытку для нервов и экстаз плоти. И все же он ни о чем не жалел. Чем чаще он встречался с Таней, тем сильнее разгоралась его страсть. Она редко просила денег, да и то на какие-нибудь дешевые пустяки. Он видел, что эта экзотическая, восхитительная любовная связь почти ничего ему не стоит. Через три месяца Таня напомнила, что пора вносить плату за квартиру, и снова пришлось думать, как вытянуть у Лизы триста долларов. Лизе только что закончили отделывать заново спальню. Гарри зашел к светловолосому декоратору-гомосексуалисту, который, как он знал, ненавидел Лизу, и уговорил того добавить к счету четыре сотни: три для Гарри и одну для себя. Гомик пережил несколько неприятных минут, объясняя Лизе, почему цена превысила первоначальную смету, но комната ей нравилась, и она, ворча, согласилась. Так она вновь оплатила интрижку Гарри. Однажды воскресным утром, когда Таня и Гарри лежали на кровати, пресытившись любовью, она попросила: - Расскажи мне, пожалуйста, об ожерелье Эсмальди. - Откуда ты о нем знаешь? - удивленно спросил Гарри. Он испытывал приятную расслабленность и сонливость. - Я читала о нем. Оно очень красивое? - Пожалуй... Да, очень. - Она часто его надевала? - Почти никогда. Оно лежит в сейфе. Честное слово, чертовски досадно, что у нее неподходящая наружность. На красивой женщине оно выглядело бы великолепно. - А на мне? Гарри приподнял голову и окинул взглядом ее обнаженное тело. Улыбаясь, он кивнул. - Великолепно - не то слово. - Если с ней что-нибудь случится, ожерелье станет твоим? - Где там! Она завещала его музею. Да и не случится с ней ничего. Миндалевидные глаза Тани расширились. - Музею? - Именно. Музею изобразительных искусств в Вашингтоне. - Значит, когда она умрет, его уже не наденет ни одна женщина? - Верно. Таня глубоко вздохнула. - По-моему, это очень эгоистично. - Да, но ничего не поделаешь... ожерелье ведь ее. Всю неделю Лизу мучила боль. Ее раздражительность стала непереносимой. Доставалось даже Хельгар, а уж Гарри - больше всех. Он нервно расхаживал по гостиной, когда вошел доктор Гурли, закончивший осматривать Лизу. Высокий, худой, почтенного вида врач всегда нравился Гарри. - Как вы ее находите, доктор? - спросил он с волнением. - Тревожиться не о чем. Периодические приступы были неизбежны. Я выписал ей новые лекарства. Через несколько дней она будет в норме. Он тоже испытал на себе остроту языка Лизы, но она была одной из самых выгодных пациенток, и он смирился с этим. - Значит, опасности нет? - Опасности? - Гурли улыбнулся. - Она проживет еще долгие годы. В этом отношении вам нечего беспокоиться, а вот развеяться ей необходимо. Я порекомендовал ей несколько недель отдохнуть на яхте. Морской воздух, перемена обстановки - нет ничего лучше для нее. После ухода врача Гарри поднялся в спальню Лизы. Она лежала в постели: жестокое осунувшееся лицо, губы от боли сжаты в тонкую линию. - Этот дурак считает, что мне нужна морская прогулка, - сказала она, когда Гарри закрыл дверь спальни. - Мы поедем на Багамы. Предупреди капитана Эйнсуорта. Мы отплываем в субботу и пробудем в море шесть недель. Я уже звонила Ван Джонсонам. Они поедут с нами. Гарри ужаснулся. Он подумал о Тане. Шесть недель не видеться с ней! Торчать на проклятой яхте с жуткими занудами Ван Джонсонами! - Но, дорогая, я не могу бросить офис на шесть недель, - запротестовал он, пытаясь улыбнуться. Она сердито уставилась на него блестящими черными глазами. - Не говори глупостей! Прекрасно можешь! Мисс Бернстойн прекрасно там справляется, гораздо лучше тебя! Предупреди капитана Эйнсуорта! Большую часть дня Гарри просидел в офисе, пытаясь найти выход. После ленча он позвонил из клуба в ресторан "Сайгон" и попросил позвать Таню. - Мне нужно встретиться с тобой сегодня вечером. - Гарри, милый, прости, но мне нельзя. - Неважно. Нам необходимо увидеться. Вечером, когда Лиза легла, Гарри встретился с Таней на обычном месте. - Нет, к себе сейчас не поедем, - сказал он, сев рядом с ней в машину. - Слушай меня внимательно... это важно. Он сообщил ей, что Лиза затеяла шестинедельную поездку на Багамы, и ему придется ехать с ней. Таня ахнула от огорчения. - Но ты не беспокойся, я не стану торчать там шесть недель, - сказал Гарри, беря ее за руку. - Мне надо, чтобы третьего числа ты послала на яхту телеграмму. - Он достал из бумажника сложенный листок. - Тут адрес и текст. Четвертого я вернусь, и мы проведем три дня и три ночи, потом придется возвращаться на яхту. Спустя две недели, когда яхта стояла на якоре в гавани острова Андрос, готовясь отплыть в Нассау через пролив Эксума, прибыла телеграмма. Гарри пережил четырнадцать отвратительных дней. Правда, настроение Лизы улучшилось, но необходимость постоянно находиться с Ван Джонсонами чуть не свела его с ума. Все четверо сидели на палубе, потягивая коктейли, когда матрос принес Гарри телеграмму. Читая, Гарри почувствовал на себе взгляд Лизы. Пробежав текст, он протянул ее жене. "Яхта Золотая Стрела. Остров Андрос Готов пересмотреть вопрос. Прошу встретиться пятого участка. Хэл Гаррард". Лиза с подозрением уставилась на него. - Что это значит? - Это от техасца, которого я тогда почти уговорил. Помнишь, он хотел купить землю. Лиза, речь идет о трехстах тысячах. - Откуда он узнал, как с тобой связаться? - Я и не терял с ним связи. - Что ж, мисс Бернстойн им займется. - Нет... он вида ее не терпит. Мне придется вернуться. Его поддержал Сэм Ван Джонсон, крупный, одутловатый, начинающий лысеть мужчина. - Господи, Гарри! Триста тысяч! Ну и ну! Вот это деньги! Как ты будешь добираться? Гарри не сводил глаз с Лизы, которая сердито смотрела на телеграмму. - Твой отец хотел продать эту землю, дорогая, - сказал он с сильно бьющимся сердцем. - Так ехать мне или нет? - А, поезжай! Но это не значит, что он купит! - Она повернулась к нему. - Где ты остановишься? - Да в каком-нибудь мотеле. Вряд ли я попаду в "Мажестик". Там наверняка все забито. - Значит, я не буду знать, где ты? - Но, дорогая, я большую часть времени проведу на участке. - Там я не могу связаться с тобой. - Я буду звонить, а в Нассау встречу вас. Гарри вернулся в Парадиз-Сити самолетом. Через час после приземления он был с Таней. Их ласки были долгими, нежными и страстными. Понимая, что им нельзя показываться вместе в городе, Таня договорилась с отцом, и еду им приносили из ресторана. Это вполне устраивало Гарри. Таня совсем околдовала его, и в минуты, свободные от физической близости с ней, он больше всего любил лежать на диване и наблюдать, как она ходит по комнате, готовит ему еду или сидит на полу, разговаривая с ним. На второе утро она вдруг сказала: - Гарри... мне так хочется увидеть твой дом. Сейчас ты бы мог показать мне его. Покажешь? Дом был пуст. Хельгар была на яхте, То-то и остальная прислуга получили отпуск. Сложная система сигнализации, соединенная с полицейским участком, позволяла Лизе без опасений оставлять дом без присмотра. Просьба Тани застала его врасплох. - Боюсь, не получится. Слишком рискованно. Господи! Да если Лиза... - Но разве нельзя пойти туда поздно ночью? Никто не узнает. А я так хочу посмотреть твой дом! - Прости, Таня... нельзя. Гарри пугала мысль об ответственности. Когда чего-нибудь хочешь, за это надо драться - часто говаривал ей отец. - Хорошо же! - впервые за все время Гарри видел ее прекрасное лицо насупленным и упрямым. - Я столько для тебя сделала. Отдаюсь тебе, едва ты пожелаешь. Я надеялась, что и ты захочешь сделать мне приятное. Гарри колебался. По выражению ее лица он догадывался, что теперь она будет дуться весь вечер, а то и весь завтрашний день - последний день перед возвращением на яхту. - Хорошо, поедем. Она взвизгнула от восторга и бросилась ему на шею. Вскоре после полуночи Гарри провел ее по дороге и, обогнув дом, остановился перед дверью патио. Здесь он повернул замаскированный выключатель. - Что ты делаешь, Гарри? - Отключаю сигнализацию, иначе ровно через три минуты сюда примчится орава полицейских. Весь дом опутан проводами, они ведут прямиком в полицейское управление. Я повернул вот здесь, и теперь сигнализация не работает. Он пошарил под кадкой с желтыми бегониями и достал ключ от дверей патио. - Я всегда тут его оставляю, - объяснил он, открывая дверь. - Если бы я его потерял и не смог бы попасть после свидания с тобой к себе, мне была бы крышка. Он ввел ее в дом. Перед отъездом окна закрыли ставнями и задернули шторы. Можно было зажечь свет, ничем не рискуя. Они пошли по комнатам. Минуты три Таня стояла в кухне, рассматривая все. Ванные комнаты ее восхитили. У Гарри прошел страх, и теперь он наслаждался ее ошеломленным выражением при виде такой роскоши. - Да ведь эти краны из чистого золота! - воскликнула она, изумленно оглядывая ванну Лизы. - Верно, здесь все золотое. - Но как можно быть такой богатой? - Вот Лиза может же. Прижав руки к груди, Таня остановилась в дверях огромной гостиной. Одетая в белые брюки и бледно-голубой пиджак, она выглядела очаровательно. Ни к чему не притрагиваясь, она осмотрела все: уставленный бутылками бар, стереорадиолу и стеллаж с пластинками, отделку и драпировки. Она двигалась, словно во сне. - И все это твое, Гарри? - Ничего здесь моего нет... я здесь только живу. Он показал ей свою спальню. - Ты спишь в этой чудесной комнате совсем один? - Да, но я вижу тебя во сне. Таня смотрела на него, улыбаясь. - Правда? - Правда... Ну, ладно, пошли. Ее глаза стали умоляющими. - Гарри, пожалуйста, можно мне посмотреть ожерелье Эсмальди? Гарри заколебался. Потом увидел, с какой надеждой и желанием смотрит она, и у него не хватило духу ей отказать. Он провел ее в спальню Лизы. У Тани вырвалось восторженное восклицание, когда он зажег свет. Комната была вершиной роскоши, комфорта и тонкого вкуса. Ее красота и великолепие до сих пор производили на Гарри сильное впечатление. - Но ведь это настоящее чудо! - прошептала Таня, медленно входя. - Это самая прекрасная комната, какую я видела. - Кто спорит! Гарри подошел к туалетному столику и сунул руку под крышку. - Что ты делаешь? - спросила Таня с любопытством, становясь рядом. - Открываю сейф. Тут две кнопки, одна здесь, другая с той стороны комнаты. Вот эта отключает сигнализацию, другая отпирает сейф. Он пересек комнату и отыскал вторую кнопку, хитроумно запрятанную в причудливой резьбе, обрамляющей радиатор. Когда он нажал кнопку, дверь вделанного в стену сейфа скользнула в сторону. - Ох, как чудесно! Гарри, дай я сама. Ну, пожалуйста, прошу тебя! Гарри вновь закрыл сейф и дал ей нажать на обе кнопки. При виде открывающейся дверцы сейфа она захлопала в ладоши, как возбужденный ребенок. - Ах, вот бы жить так! - воскликнула она. - Это самая удивительная ночь в моей жизни! - Подожди, - сказал Гарри. Ее возбуждение передалось и ему. Он протянул руку и достал из сейфа продолговатый футляр. - Сними одежду, Таня. Она удивленно воззрилась на него. - Я не понимаю. - Давай-давай... снимай. Дрожащими пальцами она стала расстегивать пуговицы. Сбросив одежду, она встала перед ним. Он открыл футляр и вынул ожерелье, сверкающее, как три нитки звезд. - Не шевелись. У Тани захватило дух при виде алмазов. Гарри застегнул ожерелье на ее тонкой шее, потом подвел ее к высокому зеркалу, а сам отошел. Ее белая, как слоновая кость, шелковистая кожа была идеальным фоном для мерцающих камней. Она стояла завороженная, неотрывно глядя на свое отражение. - Я так и думал, - сказал Гарри слегка охрипшим голосом. - Будто для тебя сделано. Таня не ответила. Она смотрела и не могла налюбоваться. Так прошло минут пять. Гарри осторожно расстегнул застежку и уложил ожерелье обратно в футляр. - И никто, кроме нее, никогда его не наденет? - тихо спросила Таня, одеваясь. - Да. Оно будет лежать под толстым стеклом в музее. На обратном пути в их маленькую квартирку Таня сидела странно притихшая. Войдя, она с бесстрашным лицом обвела взглядом небольшую, просто обставленную комнату. - Что значит - иметь деньга, - сказала она, потом пожала плечами и улыбнулась. - Теперь, Гарри, давай хорошенько займемся любовью. Впервые за время их близости у Гарри возникло тревожное ощущение, будто Таня не с ним. Он чувствовал, что ее мысли далеко. На следующий день он должен был поймать самолет в Нассау, вылетавший в одиннадцать сорок. Они проснулись поздно. Принеся ему кофе, Таня вдруг спросила: - Гарри... если с ней что-нибудь случится, этот чудесный дом станет твоим? И все ее деньги будут принадлежать тебе? - Да. Когда мы поженились, она составила завещание, по которому все останется мне, но она еще долго проживет. Так сказал ее врач. - О... - Таня провела длинными тонкими пальцами по краю стола. - Но ведь нельзя знать заранее, правда? Она может умереть, и тогда ты станешь свободным. Гарри, ответь мне, пожалуйста, на один вопрос, только честно: если бы ты был свободным, ты захотел бы жениться на мне? Он быстро поднял голову. Жениться на Тане? Об этом он никогда не думал. Но красота девушки и взволнованное ожидание в ее глазах заставили его улыбнуться и кивнуть. - Конечно. Но послушай, дорогая, она умрет еще очень не скоро. Она, может, даже меня переживет. Давай забудем об этом. Таня смотрела на него испытующе. - Но если бы ты стал свободным, ты в самом деле женился бы на мне? Гарри вдруг забеспокоился. В ней чувствовалась несвойственная ей напряженность. - Да, Таня, но я не свободен и свободным не буду. - Он встал. - Надо спешить. Время идет. После его ухода Таня села на кровать, опустив взгляд на свои узкие руки. Она думала об ожерелье, о доме... и еще она думала о Лизе. 5 Марта, Генри, Джильда и Джонни сидели вокруг стола на террасе и рассматривали драгоценные камни миссис Ловенстейн. Джильде хотелось примерить эти красивые вещи, однако Марта сгребла драгоценности со стола и убрала обратно в замшевый мешочек. - На, Генри, пусть будут у тебя, - она подала мешочек через стол Генри, а тот опустил его в карман. Марта откинулась на спинку кресла и обвела взглядом остальных. - Теперь номер два. Миссис Уоррен Крейл. У нее на 650 тысяч всякого добра. Послезавтра она уплывает на рыбалку. Мы опять пустим в ход трюк с чисткой ковров. Надо узнать, кто оставлен в доме. Через два дня Джильда, надев свой черный парик, строгое платье и темные очки, посетила великолепную резиденцию Крейлов. Дверь открыла экономка, худая женщина с суровым лицом, смотревшая на Джильду с подозрением. Джильда повторила свою историю, хотя и видела, что здесь их уловка не сработает. - Миссис Крейл ничего мне не говорила, - коротко сказала женщина. - Прежде, чем впустить вас, я должна иметь письменное распоряжение от самой миссис Крейл. - И она захлопнула дверь перед носом Джильды. Джильда отлично сознавала опасность. Стоит заглянуть той в телефонный справочник, и она обнаружит, что никакой компании "Акме" не существует. Она поспешно вернулась на виллу. Марта слушала ее рассказ с помрачневшим лицом. Потом она взглянула на Генри. - Что скажешь? - Дело стоит риска, - ответил Генри, покусывая ус. - Мы знаем, в каком месте находится сейф. У нашей парочки есть все шансы на успех. Да, по-моему, с этим нужно управиться сегодня же вечером. Ради такого куша имеет смысл рискнуть. - А кому рисковать? - осведомился Джонни, подавшись вперед. - Ведь не тебе же! Я не полезу в дом, о котором ничего не знаю. Нет... пусть там поостынет, а тогда попробуем какой-нибудь другой фокус. Дай-ка я посмотрю этот список. А как насчет Льюисов? Алмазное ожерелье. Почему бы не взять его? - Отпадает! - рявкнула Марта. Джонни непонимающе посмотрел на нее. - Чем оно тебе не подходит? Триста кусков. Это деньги! Марта не собиралась говорить ему, что ожерелье застраховано в "Нейшнл Фиделити" и что Мэддокс из отдела претензий и исков устроил ей пятилетнюю отсидку. Она помалкивала о своей судимости, знал об этом один Генри. - Говорю - отпадает, значит - отпадает! Джонни пожал плечами. - Ладно, не заводись. Как насчет миссис Джонсон? Здесь написано, что она сейчас на яхте в Майами. Не заглянуть ли нам к ней? - Я все-таки не понимаю, почему бы нам не обчистить Крейлов? - проворчала Марта. - Валяй... только без меня. Я говорю, надо подождать. Так как же с Джонсонами? - Хорошо, тогда займемся ими. На сей раз Джильда попала в дом без затруднений. За ним присматривал старик, которому нравились хорошенькие девушки. Приняв за чистую монету сказочку Джильды, он провел ее по дому, позволил замерить ковер в большой гостиной и сказал, что остался в доме один. Пока он болтал без умолку, Джильда успела засечь расположение сейфа и присмотреться к оконным замкам. Дома она рассказала остальным, как легко все получилось. Выслушав описание замков, Джонни кивнул. Затем он посмотрел схему и улыбнулся. - Пара пустяков. Ладно, сегодня и сделаем. - Он встал. На нем была майка и плавки. - Пойду искупаюсь. Он пересек террасу и спустился на пляж. Джильда вскочила и ушла к себе. Через несколько секунд она появилась в бикини, Марта окликнула ее. - Джильда... на минутку. - Чего тебе? - она остановилась, хмурясь. - Ты напрасно ходишь за ним по пятам, напрасно смотришь на него так, будто съесть хочешь. Предупреждаю тебя: не связывайся с ним. Выкинь его из головы. Никудышный парень. Джильда густо покраснела. - Замолчи, старая дура! - Предупреждаю тебя, - повторила Марта, беря шоколадку. - Не жди от него добра. Джильда пробежала через террасу и, прыгая через две ступеньки, спустилась на пляж. Марта пожала толстыми плечами. - Что ж, я ее предупредила. - И притом, очень тактично, - сухо сказал Генри. - Я пойду вздремнуть, - и он пошел к себе в комнату. Джонни увидел, как Джильда бросилась в воду, и усмехнулся про себя. Перевернувшись на спину, он стал ее ждать. - Как ты думаешь, выгорит сегодня? - спросила Джильда, поравнявшись с ним. - А почему нет? - Я что-то нервничаю. Джонни сделал гримасу, потом повернулся и поплыл к берегу. Поколебавшись, Джильда поплыла в море. Она знала, что Марта наблюдает за ними. Я влюбилась в Джонни, призналась она себе, но это не значит, что он может вертеть мной, как ему вздумается. Если пойти до конца, он бросит меня после. Нет... нужно пошевелить мозгами, иначе его не подцепишь. Но я добьюсь своего! Догадывается ли он, что я его люблю? Марта заметила... а он? Джильда почувствовала, как кровь бросилась ей в лицо. Вторая операция прошла так же гладко, как и первая. Все дело заняло несколько минут. Когда они ехали домой, увозя драгоценности на 400 тысяч долларов, Джильда сказала: - Просто не верится. Слишком легко нам все дается... это меня пугает. - Чего тут пугаться? - раздраженно возразил Джонни. - У этой жирной старой суки котелок варит. Хитро придумала, спору нет. Меньше чем за неделю мы без особого труда и риска набрали камушков на пятьсот тысяч. Владельцы даже не знают, что их обчистили. Копы о нас понятия не имеют. Это она ловко. - Но ведь у нас нет денег, вот что меня беспокоит. Сбыть товар сами мы не сможем. В теперешнем виде нам от него никакого толку. Джонни нахмурился, глаза его сузились. Это не приходило ему в голову. - Ты кое в чем права. Ладно, что-нибудь придумаем. Пора нам разжиться наличными. Я поговорю с полковником. Марта и Генри встретили их с облегчением. После того, как драгоценности были осмотрены и опять убраны в мешочек, Джонни сказал: - Полковник, давай-ка завтра навестим Эйба и получим наличные за первую партию. Генри явно оторопел. - Так не договаривались. Вот закончим с Крейлами, тогда сразу все и понесем... И я пойду вдвоем с Мартой, а не с тобой, Джонни. Джонни улыбнулся. Потом протянул руку к мешочку и накрыл его своей широкой ладонью, спокойно глядя в лицо полковника. - С тобой пойду я, полковник. Завтра. - Ну-ка, послушай... - начала Марта, багровея. - Тихо! - оборвал ее Джонни. - Я разговариваю с полковником. - Он по-прежнему смотрел на Генри в упор. - Мне нужны деньги, а не это добро. Ждать я не стану. Либо завтра утром мы идем с тобой к Эйбу, либо я пойду к нему один. Крыть было нечем. Генри понимал, что этот молодой сильный парень может справиться с ним, как с мухой. Джонни мог бы пойти в его комнату, отыскать остальные драгоценности и преспокойно уйти. Никто из них не в состоянии помешать ему. - Хорошо, Джонни, - сказал Генри покладисто. - Раз так, навестим Эйба завтра. Джонни убрал руку с мешочка, кивнул, встал и ушел к себе. Дождавшись, пока за ним закроется дверь спальни, Марта повернулась к Джильде и со злостью произнесла: - Занялась бы ты им, в самом деле! Должен же кто-то приструнить этого сукиного сына! Джильда ответила ей каменным взглядом, потом поднялась и вышла. - Так-то ты поставил его на место! - набросилась Марта на Генри. - Когда Эйб заплатит, этот стервец заберет свою долю, и нам его больше не видать! Генри пригладил усы. - Я должен подумать. Марта презрительно фыркнула и пошла спать, тяжело ступая. Она была так разъярена, что забыла наведаться к холодильнику, и вспомнила об этом, уже улегшись. - А, черт с ним! - сказала она и погасила свет. Эйб Шулман сидел за своим столом и быстро заносил цифры на листок бумаги. Итоги недели были неудовлетворительны. Хотя сезон был в полном разгаре, через его руки не прошло ничего сколь-нибудь стоящего. Полиция Майами резко усилила меры безопасности и распугала ребят. За всю неделю не произошло ни одной приличной кражи. Неожиданное появление Генри и Джонни удивило его. - Привет, полковник... Джонни... Зачем пожаловали? - За деньгами, - Джонни поставил портфель на стол. Эйб горько улыбнулся. - Кому не нужны деньги? - Его маленькие глазки остановились на портфеле. - Вы мне что-нибудь принесли? - Угу. - Подождите. - Эйб встал и запер дверь кабинета. Джонни расстегнул молнию на портфеле и достал три замшевых мешочка и сверток в папиросной бумаге. Он развернул их и высыпал содержимое на бювар Эйба. При виде бриллиантов, изумрудов, рубинов и четырех великолепных ниток жемчуга Эйб со свистом втянул воздух. Такого прекрасного улова он не видел уже несколько лет. - В свертке золотые, серебряные и платиновые оправы, - пояснил Генри. Подождав, пока Эйб осмотрит оправы, Джонни сказал: - По страховой оценке все разом стоит пятьсот восемьдесят кусков. Эйб принял непроницаемый вид и пожал толстыми плечами. - Джонни, мой мальчик, никогда не доверяй страховой оценке. Пагубная ошибка. Стоимость драгоценностей всегда завышают при страховании... это же рэкет. Он разложил бриллианты перед собой и, сопя, наклонился над ними. В течение десяти минут он изучал отдельные камни, осматривал ожерелья, то и дело вставляя в глаз лупу, а Джонни и Генри молча наблюдали. Наконец, он вынул из глаза лупу и начал делать подсчеты на листе бумаги. Затем бросил карандаш и посмотрел на Генри. - Товар хорош, полковник, спору нет, но при теперешнем состоянии рынка я не смогу получить больше 150 кусков. Вы хотите треть? Такой был уговор... чистейший грабеж... но мы договорились, а я человек дела. Значит, я плачу вам 50 тысяч долларов. - Он улыбнулся Генри. - Правильно? - Ты получишь за этот товар больше, Эйб. Брось, меня не проведешь, - сказал Генри, качая головой. - Мы считаем, настоящая цена - двести тысяч. - Нет, - спокойно сказал Джонни. - Ты продашь их за 350 тысяч или не получишь вовсе! Эйб отпрянул со страдальчески изумленным видом. - Ты с ума сошел! Триста пятьдесят? Да мне и двухсот нипочем не получить. Я знаю рынок. - Я тоже, - сказал Джонни. - Я говорил с Берни Баумом. Эйб посуровел. - С этим жуликом! Не смеши меня! Ты только послушай, Джонни, я знаю, о чем говорю. Я... - Заткнись! - прорычал Джонни, вскакивая. Он наклонился через стол, свирепо глядя на Эйба. - Ты заплатишь нам сто двадцать тысяч, иначе мы забираем товар. Ну? Эйб отодвинулся назад. - Это невозможно, Джонни, но я скажу тебе, что я сделаю. Пусть я понесу убыток... Товар хорош, признаю, но спрос паршивый. Я дам вам 80 тысяч. Идет? Джонни начал сгребать бриллианты, бросая их в мешочек. Когда он принялся за изумруды, Эйб не вытерпел. - Да погоди ты... Восемьдесят тысяч! Это же состояние! Клянусь, Джонни, никто другой не предложил бы вам больше пятидесяти. Клянусь тебе! - Джонни побросал изумруды в мешочек. - Что ты делаешь? - спросил Эйб. Лицо его блестело от пота. - Я покажу товар Бауму, - сказал Джонни, опуская ожерелья в третий мешочек. - Да слушай же, Джонни, поимей соображение. Берни не даст за них 50 тысяч. Я знаю Берни, он жулик. - Видя, что Джонни завязывает мешочки, Эйб поспешно продолжал: - Ладно, даю вам сто тысяч. Я буду разорен, но я не хочу, чтобы вы попали в грязные руки Берни... сто тысяч. Джонни прервал свое занятие и поднял голову. - Наличными? - Конечно. - Сейчас же? Эйб всплеснул руками. - Ради Бога, Джонни, будь благоразумен. Разве я стану держать такие деньги прямо здесь, в конторе? Получишь деньги на той неделе. - Я получу их сейчас или пойду к Бауму, - сказал Джонни, складывая мешочки в портфель. - Но у меня их нет! - взвинтился Эйб, стуча кулаком по столу. - Слушай ты, сукин сын... Этого не следовало говорить. Джонни выбросил руку и ухватил его за рубашку. От сильного рывка голова Эйба резко мотнулась назад. - Как ты меня назвал? Эйбу показалось, что у него сломана шея. Его жирное лицо пожелтело, глаза закатились. - Беру назад, - прохрипел он. - Прошу прощения... Джонни отшвырнул его, едва не опрокинув вместе с креслом. - Мне нужны наличные. Мы подождем здесь. Твои дружки тебе одолжат. Иди и доставай! - Никто не одолжит мне сто тысяч! - завопил Эйб. - Ты сумасшедший. Я просто не могу... - Ладно... не можешь, так не можешь... Ты мне осточертел. Я буду договариваться с Баумом. Наблюдавший эту сцену Генри позавидовал умению Джонни вести торг. Он знал, что сам так не сумел бы. Эйб наверняка уговорил бы его на 50 тысяч. Между тем Эйб сделал то, о чем ему вскоре пришлось пожалеть. Он надавил ногой на сигнальную кнопку под столом. В соседнем помещении целыми днями скучали два наемных громилы. Имея дело с самой пестрой клиентурой, Эйб не знал, когда ему может понадобиться их помощь. Было похоже, что сейчас такой момент наступил. - Постой, Джонни, ты жулик, но я посмотрю, что можно сделать. Что, если вы придете попозже? Товар можно оставить у меня в сейфе. Не могу же я добыть сто тысяч за пять минут. - Я дам тебе три часа, Эйб, - твердо сказал Джонни. - Мы подождем здесь. Поколебавшись, Эйб пожал плечами, встал из-за стола и снял с ключа шляпу. - Ну, ладно, попробую. Когда он открывал дверь, Джонни окликнул его: - Эйб... Тот задержался на пороге и оглянулся. - Ну, что еще? - Без фокусов. Секунду-другую двое мужчин смотрели друг на друга, потом Эйб выдавил улыбку. - Конечно, Джонни... не будь таким подозрительным. Я постараюсь побыстрее. За ним закрылась дверь, и они слышали, как его шаги удаляются по коридору в сторону лифта. - Отличная работа, Джонни, - сказал Генри. - Я сам не сумел бы лучше. Джонни равнодушно взглянул на него. - Ты просто не сумел бы... точка. Тут распахнулась дверь и ворвались подручные Эйба. Первым появился исполинский негр с плечами шириной с ворота амбара. Его бритая голова блестела от пота, приплюснутые черты лица выдавали грубость и жестокость. В своем районе, где его звали Джамбо, он всем внушал страх. За ним следовал белый по имени Хэнк Борг-тощий, наркоман не старше двадцати, с испитым красным лицом, изрытыми ямками от прыщей. В руке он держал пистолет 38-го калибра, а в его змеиных глазах блестела лихорадка безумия. Генри почувствовал, как по нему прокатилась волна леденящего страха. Величина гигантского негра ужаснула его. Джонни молниеносно схватил портфель и вскочил. Генри видел, как вокруг его рта обозначилась белая полоска. Джонни пятился, не сводя глаз с Хэнка. - Давай, хмырь, стреляй, - сказал он негромко. - Эйб будет в восторге. - Ногу перебью, сволочь, - в шепоте Хэнка слышалось рычание. - Клади на место! Джонни отступил еще на шаг. Теперь стол не мешал ему двигаться свободно. - Спокойно, полковник, - сказал он. - Нарк не посмеет стрелять. Он просто блефует. Хэнк с беспокойством взглянул на негра. - Возьми его... мы теряем время. Жесткое лицо гиганта расплылось в глумливой ухмылке. - А ну, паренек, подавай-ка его сюда. Джонни опустил портфель на пол позади себя. - Подойди и возьми. Он стоял неподвижно, свободно опустив руки. Чтобы приблизиться к Джонни, негру нужно было миновать Генри и обогнуть стол. Дряхлое сердце Генри отчаянно колотилось. Но он вытянул длинную ногу, и носок его сапога зацепил негра за щиколотку. Тот споткнулся, попытался удержать равновесие, но Джонни подскочил и с размаху опустил сцепленные руки на затылок негра. Джамбо рухнул на колени. Джонни пнул его ногой в лицо. Кожа лопнула, словно перезрелый помидор, уроненный на пол. Ботинок Джонни обрызгало кровью. Негр хрюкнул, потряс головой и начал с трудом подниматься. По его лицу текла кровь. Джонни подождал, пока ошеломленный гигант поднимется на колени, а потом нанес страшный удар каратэ по его толстой шее. Глаза негра закатились, и он растянулся на потертом ковре. Джонни повернулся к попятившемуся Хэнку. - Убирайся! - негромко бросил он. Хэнк метнулся к двери и исчез. Взглянув на негра, от которого ползли струйки крови, Джонни поднял глаза на Генри. - Ты в порядке? Генри прерывисто дышал и держался за сердце, потрясенный короткими мгновениями насилия. Однако он кивнул. - Ты уверен? - Да... я в полном порядке. Джонни ухмыльнулся. - Ты молодец, полковник. Я говорил это раньше и опять скажу. Не всякий бы решился на такую подсечку. Ты подал мне эту обезьяну на тарелочке. Он ухватил Джамбо за ногу и вытащил из офиса. Волоча огромное тело за собой, он пересек коридор и вышел на лестницу. Сброшенный яростным пинком, негр скатился по ступенькам и с грохотом приземлился на нижней площадке. Эйб, который прятался за поворотом коридора, наблюдал за происходящим, выпучив глаза. Убедившись, что Джонни вернулся в офис, он подошел к Джамбо, дал ему оплеуху и с трудом усадил. Джамбо застонал, мотая головой. - Убирайся ко всем чертям, никчемная тварь! - прорычал Эйб и, выпрямившись, заспешил к лифту. Спускаясь, он невесело думал, что теперь в самом деле придется где-то искать кредит. Через три часа и пять минут он вошел в офис с елейной улыбкой на жирном лице и поставил на стол чемоданчик. - Вот и готово, Джонни. Пришлось побегать, но деньги я достал. Джонни открыл чемоданчик и, разделив содержимое на две части, передал одну Генри. Они принялись считать деньги. Всего оказалось сто тысяч пятидесятидолларовыми купюрами. - Отлично, - Джонни пододвинул Эйбу два замшевых мешочка. Потом достал третий и из него вытащил тройную нитку жемчуга. Опустив ее в карман, он бросил мешочек Эйбу. - Эй! Ты что делаешь? - воскликнул Эйб. - Ведь я купил этот жемчуг. - Нет, не купил. Это плата за подлость. Я же предупреждал: без фокусов. - Джонни шагнул вперед, и Эйб попятился от него, весь съежившись. - Если ты еще раз выкинешь со мной такой фокус, я сломаю тебе шею. - Он повернулся к дверям, кивнув Генри: - Пошли, полковник. Не глядя на Эйба, Генри двинулся вслед за ним к лифту. Тем временем Лиза и Гарри вернулись домой. Хотя после морской прогулки Лиза выглядела лучше, ее по-прежнему мучили боли. Новые лекарства мало помогали. В раздражении она без конца пилила Гарри за несостоявшуюся сделку с техасцем. Но Гарри уже перестали волновать ее придирки. Он провел три незабываемых дня и две ночи с Таней, которые стоили всего, что он терпел от Лизы. Кроме того, он помнил, что через два дня в Сан-Франциско должна состояться ежегодная встреча пайщиков корпорации Коэна. Лиза всегда присутствовала на этих встречах, а Гарри рассчитывал отвертеться, сославшись на запущенные из-за долгого отсутствия дела. Но вышло иначе. Полный оптимизма, он уже предупредил Таню, что две ночи у него свободны, когда Лиза вдруг объявила, что плохо себя чувствует и ему придется ехать в качестве ее представителя. Гарри был вне себя, но у него не нашлось ни аргументов, ни предлога увильнуть. В тот вечер он украдкой выбрался из дома и поехал с Таней к себе на квартиру. В машине он сообщил ей новость. Таня серьезно кивнула. - Это судьба, Гарри. Ты веришь в судьбу? - Конечно. - Однако его в этот момент меньше всего интересовала судьба. - Черт знает, какая неудача. В общем, такие вот дела. Надо ехать. - А она останется одна... с сиделкой? - И со всей прочей прислугой. Ты напрасно за нее беспокоишься. - Наверное, она ляжет спать в десять тридцать и как всегда примет снотворное? - спросила Таня, не глядя на него. - Ведь правда, у нее очень печальная жизнь. - Ох, перестань, - Гарри обнял ее одной рукой. - Послушай-ка: по-моему, на тебе слишком много надето. Таня улыбнулась. - Это недолго поправить... Она не позовет гостей, пока ты в отъезде? - Нет. Когда она принимает гостей, я должен быть при ней. Ну все, Таня! Раздевайся! Гарри вернулся домой около двух часов ночи. Он открыл дверь и тихонько двинулся к своей спальне. Здесь его ждал шок, от которого по его спине пробежали ледяные мурашки. Он увидел, что дверь Лизы в дальнем конце коридора открыта, и в комнате горит свет. - Гарри? - резкий, ворчливый голос наполнил сердце Гарри страхом. Собравшись с духом, он медленно прошел коридор и остановился в дверях. Лиза сидела на кровати, обложенная подушками. Рядом лежал том "Войны и мира". Ее осунувшееся от боли лицо было бледно, большие глаза блестели. - Где ты был? Гарри понимал, что необходимо сейчас же придумать какую-нибудь убедительную ложь, иначе не миновать беды. - А, Лиза... - сказал он, входя в комнату и закрывая дверь. - Почему ты не спишь? Снова болит? - Где ты был? - Я не мог заснуть. Ходил прогуляться. - Он подошел к кровати и сел рядом. - Гулял? В такое время... уже третий час. Я тебе не верю! - Лиза... прошу тебя... - Гарри выдавил улыбку, чувствуя, как по спине у него струится пот. - У тебя достаточно своих проблем. Не хотелось говорить... я плохо сплю. Всякие мысли бродят в голове... В таких случаях лучше всего встать, одеться и немного пройтись. Потом я сразу засыпаю. Блестящие глаза Лизы выражали недоверие. - Ты нашел себе шлюху? - угрожающе спросила она, и от звучавшей в ее голосе ярости у Гарри застыла кровь. "Господи! Дело плохо!" - подумал он. - Лиза... как ты можешь? - Нужно было рассеять ее подозрения. И хотя его мутило от собственного двуличия, он продолжал, наклонясь к Лизе и заставляя себя смотреть ей в глаза. - У нас с тобой общая беда. Но таким должен быть брак, и ради тебя я смирился со всем. В моей жизни нет другой женщины... только ты. Выходит, не сумел я этого доказать, раз ты мне не веришь. Помнишь, как я говорил, что мне хорошо было с тобой в тот первый раз... как никогда в жизни. С тех пор для меня ничего не изменилось и так останется навсегда. Гарри было стыдно слушать себя, но страх заставлял его лгать. В течение долгой, невыносимой минуты она испытующе смотрела на него, потом пожала плечами. - Хорошо, Гарри, я понимаю. Иди спать. У тебя впереди два трудных дня. Гарри медленно встал, едва решаясь верить, что Лиза приняла его вранье за чистую монету... вот только бы она еще перестала смотреть на него с таким подозрением. - Да... теперь я наверняка усну. Когда он был уже у двери, чувствуя себя как человек, удачно вывернувшийся из опасного положения, Лиза окликнула его: - Гарри... Он остановился с сильно бьющимся сердцем. - Да, дорогая? - Пожалуйста, не выходи больше по ночам. Я так разволновалась, когда позвонила тебе и никто не снял трубку. Если тебе не спится, пожалуйста, приходи поговорить со мной. Хорошо? С упавшим сердцем он кивнул головой, понимая, в какую западню влез. - Конечно, дорогая, я больше не стану так делать. Марта и Джильда встрепенулись, увидев вошедшего на террасу Генри. - Ну, как? - нетерпеливо спросила Марта. - Получили вы деньги? Генри дотащился до кресла и упал в него. Он все еще не справился с потрясением. - Джильда, девочка, ты не принесешь мне виски? Видя его серое искаженное лицо, Джильда поспешила к бару. - Получили вы деньги? - Марта стукнула толстым кулаком по бамбуковому столику. - Они у Джонни. - У Джонни? - в голосе Марты зазвучали визгливые нотки. - А где он сам? - У себя в комнате. - Значит, они у Джонни! - Марта всей тушей завозилась в кресле, отчего оно затрещало. - Значит, вот как ты поставил его на место! Удивляюсь, как это меня еще не хватил удар! - Успокойся. Если бы не он, я вообще ничего бы не получил. Так нам хоть что-то достанется. - Поколебавшись, Генри продолжал: - Марта... я тут думал... староваты мы становимся для этого рэкета. - Староваты! - Марта возмущенно фыркнула. - Говори за себя! Вошла Джильда, неся виски с содовой. - Спасибо, милочка, - Генри принял стакан. Выпив половину, он поставил его и промокнул губы платком. - Хватит корчить из себя черт-те кого! - заорала Марта. - Что там случилось? Генри рассказал. - Дело в том, Марта, что мы не получили бы ни гроша, если бы не Джонни. Эйб решил облапошить нас. Эти бандюги унесли бы весь товар, а Эйб клялся бы, что знать их не знает. Новость потрясла Марту. Ее жирное тело заколыхалось студнем. - Я думала, Эйбу можно доверять. - Как мы можем кому-то верить? На террасе появился Джонни. Он бросил на стол пачку банкнот. - Вот... Шестьдесят шесть тысяч шестьсот шестьдесят семь долларов. Разделите между собой. Свою долю я взял. - Как насчет того жемчужного ожерелья? - рявкнула Марта. Джонни ухмыльнулся ей. - Доплата за риск... Я оставил его себе. - Он подошел к креслу и сел. - Посмотри-ка, похоже, вы меня не понимаете, хотя и взялись за крупное дело, сами вы - мелюзга. Это жестокий, опасный рэкет. Все ложится на меня, поэтому мне и причитается больше. Марта была готова взорваться, однако взгляд Генри остановил ее. Он заговорил тихим, спокойным голосом. - Да, Джонни, твои доводы мне понятны, но будем справедливы. Идея принадлежит Марте. Каждый из нас внес свою долю. Она задумала, а ты исполнил, отлично исполнил, признаю. По-моему, стоимость жемчуга стоит разделить на всех. Джонни закинул голову и расхохотался. - Кому ты пудришь мозги? Кто торговался с Эйбом. Кто разделался с той черной обезьяной? Кто вообще добыл драгоценности? Ладно, задумка была ее, но ведь напридумывать любой дурак может... ты сделать попробуй! Без меня вам бы это дельце не провернуть, и сотни кусков из Эйба не вытянуть. Так что помалкивайте. - Он повернулся к Джильде: - Хочешь, съездим пообедать? Для разнообразия. Мне понравился один рыбный ресторанчик... Не присоединишься? От неожиданности Джильда удивленно уставилась на него, но тут же вскочила. - Да, с удовольствием. - Порядок, накинь на себя что-нибудь и поедем. Чуть зарумянившись, Джильда поспешила к себе в комнату... Клюет, радостно думала она, сбрасывая бикини. Не теряй хладнокровия, детка, и он будет твой. Джонни закурил сигарету. - Послезавтра я наведаюсь к Крейлам. Думаю, меня впустят в дом, если я надену форму электрика. Форма всегда вызывает доверие. А там и ограбим их. Это еще 750 кусков. Товар сдадим Берни Бауму. С Эйбом я больше дел не веду. Я запрошу с Берни три сотни. За такую цену он их с руками оторвет. Значит, вам выйдет двести кусков на троих. - Да за кого ты себя принимаешь, черт побери? - закричала разъяренная Марта. - Планы здесь составляю я! О ценах договаривается Генри! - О, заткнись, толстуха! - сказал Джонни. - Я сам всем займусь. Где уж вам тягаться с Баумом. Вы для него стары. Видя, что Марта готова вспылить, Генри тихо сказал: - Он прав, Марта. Ладно, Джонни, мы полагаемся на тебя. От злости Марта лишилась языка и сидела молча, трясясь всем своим жирным телом. На террасу вышла Джильда. Она выглядела элегантной и прелестной в простом голубом платье. Джонни внимательно посмотрел на нее, и Джильде показалось, что в его глазах внезапно появился интерес. Для поездки они выбрали "кадиллак". - Получила уже свою долю? - спросил Джонни, когда огромная машина мчалась по прибрежному шоссе. - Оставила на хранение у Генри. - А не зря? - Я ему доверяю. - Ну и ладно. Наступила длинная пауза, потом Джильда сказала: