-на самом деле он Бэтмен. Джо заставил себя рассмеяться. - Я так и понял, - ответил улыбаясь Лем Куган, не отрывая глаз от Джо. - Выпьете пива перед ужином, мистер Бэт? Или лучше называть вас мистер Мен? - Зовите меня Джо, а пиво - это просто здорово. Лем вернулся на кухню, потрепал Аннет по заду и вынул из холодильника пару высоких коричневых бутылок "Фальстаффа". Потом принес пиво в гостиную. Мужчины устроились в креслах с подголовниками, а Мики смотрел на них из угла. - Аннет мне сказала, что вы помогли моему сыну выпутаться из неприятности, - сказал Лем, сделав длинный глоток. Он был крупным мужчиной с землистым лицом, зачесанные назад темные волосы были смазаны каким-то лаком, а челюсть была настолько квадратной, что ее можно было использовать как угольник. Одет он был в синий рабочий комбинезон с вышитым на кармане именем, и Джо понимал, что видел эту форму, но не мог вспомнить где. Сеть магазинов "Мидас Маффлер"? Компания "Леннокс Хитинг и Эйр Кондишн"? Что-то в этом человеке беспокоило Джо. Как-то он слишком пристально смотрел, с какими-то искрами в напряженных глазах. - Да ничего там особого не было, - ответил Джо. - Просто шуганул нескольких забияк. - У него есть с-суперсила, па, - добавил Мики. - Это хорошо, сынок. Взгляд отца не отрывался от Джо, и в глазах мелькали все те же искры. - Да, знаете, я не очень разбираюсь в суперсилах, - заметил Джо, - но у вас тут настоящий супермальчик. - Да мы и сами знаем, что он у нас молодец, - сказал Лем и подмигнул сыну. Мики заерзал от смущения на стуле, не зная, куда девать руки. Джо смотрел на него, ощущая боль в сердце. В парне было столько сил, но ему приходилось вести эту страшную жизнь, и дальше могло быть только хуже. Джо ощутил что-то вроде симпатии к этой семье, к этим простым людям с их открытой улыбкой и крепким рукопожатием. Вдруг оказалось, что есть куда более серьезная причина отсюда убраться. Найти какой-нибудь задрипанный пистолет и смыться в заросли, пока не навлек на добрых людей адский огонь. - Что бы оно там ни произошло... - Человек подбирал слова, и Джо мог поклясться, что в этих глазах с искрами мелькнула влага, - мы с Аннет благодарны вам за то, что вы сделали для Мики. - Да не за что. - Ребята в нашем городке бывают иногда очень мерзкими. Лем на секунду отвернулся, и Джо понял, что тема закрыта. Они поболтали еще несколько минут, поговорили о спорте, допили пиво, посмешили Мики. Джо не мог избавиться от ощущения, что узнал спецовку Лема, но почему-то решил, что спрашивать хозяина неуместно. Наконец в дверях кухни появилась Аннет Куган и объявила, что обед готов. Мужчины поднялись и пошли в столовую. - Скажите мне, Лем, - спросил Джо, садясь за стол. - Вы охотиться любите? Желудок Брунетты Джоунс чуть подпрыгивал, когда ее "крайслер-таун" входил в повороты ведущего вниз серпантина к югу от Понтиака, штат Иллинойс. Приближались сумерки, солнце исчезало за горизонтом, приобретая цвет дешевого водянистого маргарина. Брунетта сделала глубокий вдох, ощутила запах свежести из приоткрытого окна. Она была в отличной форме, собранна и сосредоточенна. Она ехала по сельской дороге на скорости почти семьдесят миль в час, что требовало жесткой сосредоточенности, чтобы не вылететь на повороте в кукурузу, но Брунетте это было нетрудно. Уж если Брунетта что и умела делать - это сосредоточиваться. Она умела отключить всю лишнюю входную информацию. Она умела отключить эмоции. Так она охотилась. И так она убивала. Как машина. Дорога стала шире, и вскоре Брунетта ехала по широкому прямому участку, с одной стороны которого было темно-зеленое поле ранней кукурузы, а с другой - главный хайвей. Хайвей 55 был главной артерией штата, ведущей на юг, и Брунетта решила использовать параллельные дороги, чтобы не светиться на федеральном шоссе. Она предвидела встречи с другими соискателями и хотела их избежать. Ей не нужны лишние сцены. Она нащупала под сиденьем любимую игрушку. Деточка лежала в бархатной сумке, затянутой кожаной лентой. Брунетта сунула туда руку и нащупала рифленую рукоятку. Обхватив ее пальцами, Брунетта вытащила пистолет из сумки, посмотрела на свет - красивый закатный свет цвета копченой лососины. Матовая сталь в этот час просто светилась. Десятимиллиметровый "смит-вессон", модель 1006. Полуавтомат. В настоящее время предпочтительное оружие агентов ФБР, способное выстрелить девять полновесных пуль за три секунды. Обеспечивал то, что федералы называют "мгновенным выведением из строя". Перевод: деточка Брунетты могла вышибить мозги к едрене фене. - Будь готова выйти на сцену, - проворковала она пистолету и прицелилась из окна в темноту, притворившись, что стреляет. Брунетта хорошо умела притворяться. Это умение пришло вместе с работой. Не будь она одним из самых умелых киллеров-контрактников в континентальной части США, она могла бы стать великой актрисой. Она умела достоверно изобразить любую эмоцию. Она могла убедить любого человека, что он - центр Вселенной, объект великой страсти и предмет мечтаний. И они верили до тех пор, пока она их не убирала. Брунетта сделала крутой поворот, и шины жалобно взвизгнули. Брунетта улыбалась и следила за параллельным шоссе. Там было все спокойно. Поток запахов ферм и полей был лучше боливийской понюшки. Брунетта громко рассмеялась и высунула из окна ствол. И прицелилась в умирающее солнце: - Пиф-паф! И ты покойник. Джо хотел было заняться пирогом с ревенем и свежими взбитыми сливками, когда услышал из кухни тихое жужжание телевизора. До сих пор обед был благословенным отдыхом. Джо припомнить не мог, когда в последний раз наслаждался настоящей домашней едой. Мать была давно в могиле, а Мэйзи никак не была образцом поварихи. И Джо, с его все более чувствительным желудком, каждый вечер поглощал купленные навынос мягкие китайские блюда и сандвичи с топленым сыром. Но сегодня Аннет развернулась по полной программе. Она подала двух целиком зажаренных великолепных цыплят, картофельное пюре, подливу, фасоль с собственного огорода, запеченные кольцами яблоки и крепкий чай со льдом. И в течение всего обеда Куганы относились к Джо как к члену семьи, рассказывая забавные истории и от души веселясь. Это было лучшим лекарством. Джо, пока не увидел сияние экрана портативного телевизора в кухне, почти забыл о своих проблемах. Это был маленький "Зенит" на батарейках, стоящий между открывалкой для банок и стопкой поваренных книг в мучной пыли, и оттуда, где сидел Джо, он был еле виден. Звук был приглушен почти до конца. Наверное, Аннет включила его, когда возилась на кухне, и забыла выключить. Передавали выпуск новостей канала "Дабл-ю Джи И Эм". Сцена взрыва самолета, говорящие головы и потом - расплывчатое изображение человека, бегущего по взлетной полосе к соевому полю. Человек в темной спортивной куртке, помятых слаксах и "флоршеймах". - А знаете что? - Джо отодвинулся от стола. - Пусть я буду свиньей, но попрошу еще чашечку этого превосходного кофе. - Сейчас, - откликнулась Аннет и встала. Она начала собирать со стола грязные тарелки. Лем спокойно наблюдал за ней, попыхивая сигаретой. А малыш Мики уже расправился с десертом, извинился и убежал в дальнюю комнату дома. - Нет, нет, вы сидите, - махнул Джо рукой в сторону Аннет. - Я сам себе налью. Джо вышел на кухню и притворился, что возится с кофейником. Он потянулся выключить телевизор и вдруг остановился, уставившись на стоп-кадр с размытым изображением своего лица. Изображение медленно росло и застыло, показав зернистый портрет лица Джо, и Джо смотрел на него, охваченный ужасом. Будто кто-то сорвал с него штаны перед всем миром. Ему конец. И копы - это еще самая мелкая из всех его проблем. Потому что кролика из шляпы достали для других игроков. И Джо знал, что они скоро здесь будут. Куинси, штат Иллинойс - не так уж трудно его найти. Кофейник все еще грелся на задней конфорке плиты, и Джо налил себе еще чашку. В костяшках пальцев пульсировала боль, руки тряслись, так что даже трудно было попасть струей кофейника в чашку, но Джо не мог с этими справиться - это было также невозможно, как взмахом волшебной палочки остановить Игру. Только один человек мог это сделать. Только один человек мог взмахнуть этой волшебной палочкой и остановить этот кошмар. Джо вышел из кухни и посмотрел на Куганов. - Извините, можно мне от вас позвонить на секунду? - Ради Бога, Джо, - ответил Лем с набитым ртом, с сигаретой в одной промасленной руке и с вилкой в другой. Джо повернулся и направился к телефону. Это был старый настенный аппарат с диском, висевший у задней двери. Джо набрал домашний номер Эндрюса и стал слушать гудки. Раз. Два. Три гудка. Тихие гудки осами жужжали в ухе Джо, вызывая прилив кислоты в желудке. Адвокаты... Точно как копы или доктора. Когда он нужен, его нипочем не достанешь. Еще один гудок в трубке. Сегодня уже третий раз Джо пытался связаться с молодым адвокатом. Первый раз на перроне вокзала. Второй раз из аэропорта, в офис. Оба раза пришлось наговорить сообщение. И сейчас снова будет этот металлический щелчок, шипение и механический голос. И когда Джо уже хотел повесить трубку, внезапно в телефоне щелкнуло и отозвался человеческий голос: - Алло? - Томми? - Кто это? Кто говорит? - Это Слаггер, Томми. - Джо сделал паузу, вслушиваясь в неловкое молчание на том конце линии. Джо понял, что адвокат ожидал другого - одного из коротких телефонных звонков, когда на летящих по эфиру микроволнах балансируют жизни. Его, Джо, жизнь. Ему и во сне не могло присниться, что он будет использовать этот канал связи, чтобы _спасти_ жизнь. Особенно свою жизнь. - Я полагаю, ты получил мои сообщения, - добавил Джо, стараясь, чтобы в голосе не звучало отчаяние. В конце концов это просто очередной деловой разговор с молодым эсквайром. - И я полагаю, ты уже начал улаживать это дело, как мы говорили? - Джо, черт бы тебя побрал, почему ты все время мне звонишь? Голос адвоката не был обычным безличным голосом корпоративного хозяина Вселенной, каким привык его слышать Джо. Более того, он был чертовски неуверенным. - Ты получил мои сообщения? - Слаггер, не надо бы тебе тратить время на телефон. - Ты не получал моих сообщений? - Я их получил. - Вот и отлично. - Джо слегка успокоился, сделал вдох и продолжал: - Значит, мы в этом деле работаем вместе? - В каком деле? - _Задание_. Отзыв задания. Ты помнишь о задании, нет? - Слаггер, задание не может быть отменено. - Что значит - не может быть? Почему? На другом конце провода голос взлетел на октаву: - Погоди, погоди минутку. Ты хочешь сказать, что на самом деле хочешь отозвать задание? Твои сообщения - это вполне серьезно? Ты пытаешься отменить? Джо почувствовал пульсацию в виске и дрожь века над левым глазом. - Томми, проще говоря, дело обстоит так. Произошла ошибка. Не проси у меня объяснений. Мне надо, чтобы Игру отменили из-за дождя. Вычеркнули из расписания, что угодно. Ты меня слышишь? После короткой паузы. - Не выйдет, Слаггер. Мне очень жаль. Джо стиснул в руке трубку. - Томми, я не намерен сейчас обсуждать всю концепцию. Я хочу отмены. Ты понял меня? Отзови все ставки. Зачеркни. Я готов платить. Чем угодно. Это была ошибка. А теперь труби в трубу и накрой все это дело медным тазом. На другом конце провода послышался странный звук, будто адвокат то ли прочищает горло, то ли нервно хихикает: - Слаггер. Друг мой. Ты же меня просто раком ставишь. Понимаешь? У меня руки связаны, в наручниках. Полностью. Ты просто не знаешь. Джо потерял терпение: - Томми, черт тебя побери, слушай меня внимательно. Это тебе не бег в мешках парами. Речь идет о собственной заднице, которой я дорожу и на которой сижу. Поэтому сделай мне одолжение, разогрей свой компьютер и всем обычным подозреваемым позвони и аннулируй это чертово задание, пока они не аннулировали меня! Еще минута напряженного молчания. - Томми? Голос адвоката вернулся внезапно, заряженный новой энергией и сверхуверенный: - Ладно, ладно, я понял, что происходит. Джо, ты сам вляпался, и было это ошибкой или нет, но сейчас уже слишком поздно. Ты не хуже меня знаешь, что когда акция проплачена, отозвать ее нельзя. Пункта о расторжении контракта нет. Таким образом, у нас возникает проблема. Отлично. Хочу задать тебе один вопрос, Слаггер. Известно ли тебе, что по-китайски иероглиф проблемы - тот же, что и иероглиф возможности? - Что ты плетешь, черт бы тебя побрал? Джо тошнило, голова кружилась от света и запахов кухни, непереваренный обед ворочался в животе чушкой раскаленного железа. Адвокат начинал говорить, будто уговаривал не падать духом. Как сотрудник телефонной службы доверия. - Я говорю о перцепции, - сказал голос. - Перцепция - это все. Ты же Слаггер, черт побери. Лучший из всех, кто когда-нибудь был. Посмотри на Майкла Джордана. Все - в голове, Слаггер, и ты знаешь, что я прав. - Томми... - Все, что ты сейчас должен сделать, - _увидеть_, как ты из этого вышел. _Увидеть_, Слаггер. Визуализировать успех. Увидеть, как ты уходишь и оказываешься на каком-нибудь пустынном острове посреди... - Томми, черт тебя побери! Заткнись на секунду! Джо резко вдохнул, вдруг поняв, что слишком повысил голос, и выглянул через дверь в столовую. Лем и Аннет сидели за столом, тихо переговариваясь, стараясь не слушать и дать гостю возможность говорить без помех. Джо несколько раз глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться, желудок свело горячей и тугой судорогой. Он приложил все силы, чтобы голос его был спокоен, но тверд, как у дрессировщика: - Том, послушай. За моральную поддержку тебе спасибо. Все, что я прошу, - это чтобы ты попытался. Должен же быть способ, Томми, ведь это я запустил это дело, и я должен иметь возможность выбить из-под него подставку. - Но, Слаггер... - Все, что я прошу, Томми, - это чтобы ты попытался, - мягко сказал Джо. - Это все, о чем я прошу. Пауза казалась бесконечной. Джо чувствовал, как у него в животе ворочается ледяной нож. Наконец Эндрюс спросил: - У тебя есть номер моего пейджера? - Есть, Томми. - Но я ничего не обещаю, ладно? - Разумеется. - Еще раз повторяю: не могу ничего обещать. Ты понял, что я имею в виду? - Полностью. - Первым делом позвони мне завтра утром. Я посмотрю, что можно сделать. А теперь я в самом деле должен идти. Трубка щелкнула Джо прямо в ухо, и раздался гудок набора номера. Повесив трубку на рычаг, Джо повернулся к полке и облокотился на нее. Накатило головокружение. Джо вцепился в край полки так, что побелели пальцы, глубоко дыша, сглатывая кислую слюну с медным привкусом. В желудке горело, в глотке будто нож поворачивался. Колени были как ржавые петли, застывшие, окостенелые. Стресс снова навалился всей тяжестью, выбивая почву из-под ног. Когда-то, давным-давно, Джо умел справляться с таким стрессом с эффективностью машины, контролируя дыхание, _видя_ пульсирующий в голове - тик-так, тик-так - метроном. Но этот Слаггер сейчас износился, как машина после миллиона миль. Ему трудно было представить себя выбирающимся из кресла-качалки, а не то что уходящим от волчьей стаи. Он не сразу смог овладеть собой, а потом увидел, что в кухне есть еще одна пара глаз, жадно впитывающая все вокруг. - Это ты, Мики? Мальчик просунул в кухню коротко подстриженную голову. - Это Р-р-р-обин, - ответил он. Джо улыбнулся: - Ах да, чуть не забыл. Давай сюда, Мальчик-Чудо. Мальчик выдвинулся из-за стола. Он был одет в желтую накидку, на глазах была ярко-зеленая маска, вокруг пояса желтый ремень с гнездами, набитыми игрушечным оружием и реквизитами Бэтмена. - Много дел сегодня вечером на Б-бэт-фоне? - спросил он, подойдя. Джо потрепал мальчика по волосам. - Это точно. - Много плохих парней? - Даже не спрашивай, - согласился Джо и взял с полки чашку. - А сейчас почему бы нам не вернуться к столу и не закончить с десертом? Что ты на это скажешь? Они вернулись в столовую. Аннет уже убирала со стола, а Лем сворачивал очередную самокрутку. Джо сел на свое место, а Мики устроился напротив, ловя каждое его движение. Джо взял со стола вилку и стал доедать пирог. Пирог, несмотря на расходившиеся нервы и жжение в животе, показался ему невероятно вкусным. - Превосходный пирог, Аннет, - похвалил Джо хозяйку. - Рада, что он вам понравился, - ответила она, улыбнувшись. И пошла на кухню со стопкой тарелок. - Мы с Аннет, - неожиданно произнес Лем, снимая с губы крошку табака, - тут немного поговорили, пока вы звонили по телефону. Джо кивнул, продолжая есть пирог. - Дело в том, - говорил Лем, - что здешние мотели слова доброго не стоят. Есть "Холидэй Инн", но в городе, где всегда полно. Есть "Хиллиард Мотор Лодж" на двадцать четвертом, но о нем тоже домой ничего хорошего не напишешь. - В самом деле? - Ага, так мы тут подумали, что если вы хотите заночевать в Куинси, то можете бросить якорь прямо здесь. Джо на секунду задумался. - Есть кровать на колесиках в мансарде, - сказал Лем. - Не отель "Ритц", но там сухо. Аннет может постирать ваши вещи. Джо продолжал думать, потом посмотрел на хозяина и ответил: - Заманчивое предложение, Лем. Я его с благодарностью принимаю. - Чего ты даже не понимаешь в убийствах... Крейтон Лавдел философствовал со свесившейся изо рта сигарой, развалясь на кожаном водительском сиденье "кадиллака". Из-под расстегнутой на груди фиолетовой спортивной куртки виднелась футболка и массивная золотая цепь. Машина мчалась на юг. - Убивать людей - искусство, и по-другому на него смотреть нельзя. Началось оно еще до Христа, когда люди стали придумывать хитрые способы для драки друг с другом. "Кадиллак" ревел двигателем, летя по минному полю выбоин в сотне миль от Куинси. Над телефонными проводами вставал молодой месяц, и теплая весенняя ночь натужно гудела. Лавдела уже подмывало заняться работой. - Ты слушаешь меня, коротыш? - Слушаю, а как же. Пацан по имени Мани сидел на пассажирском сиденье, грызя трубочку с мороженым, тоскливо глядя в набегающую темноту, будто предпочел бы быть не здесь, а где-нибудь еще. - Возьми Ганнибала, - развивал свою мысль Лавдел. - Этот хмырь карфагенский рвался убивать римлян, как голый негр на бабу. Так вот, в 218 году до нашей эры этот паразит перевалил через Альпы на стаде слонов. Ты слышишь, что я тебе говорю? На этих гребаных толстокожих. У римлян было численное превосходство сто к одному, но когда этот тип показался на своих тварях, свалясь с восточных склонов Италии, римляне наложили в штаны, парень. Вот это чистейшее искусство, коротыш. Ты понял, чего тебе говорят? Наглость, парень, неожиданная и наглая наглость - вот что выигрывает войны. - Угу. - Пацан по имени Мани грыз мороженое. Лавдел помолчал, ведя машину и еще что-то обдумывая, а потом добавил: - Вот так и сицилийцы, парень. Для них убить человека - это как сходить в магазин за пачкой сигарет и банкой тунца. Им наплевать, кто их увидит. Понимаешь, что я говорю? Им положить даже на любого штатского с видеокамерой, хрен ему в глотку. Они хотят, чтобы люди видели, как они поджаривают своего жадного хмыря в каком-нибудь шикарном французском ресторане. Вот о чем я тебе толкую, коротыш. Это и есть та наглость, та... Лавдел неожиданно замолчал. - Чего там? Что стряслось? Мани поднял глаза и мигнул, глядя на Лавдела. - Ничего, - буркнул в ответ Лавдел. Но он лгал, это не было "ничего". В зеркале заднего вида он что-то заметил или по крайней мере _почувствовал_. Какой-то блик света, мазнувший по зеркалу и сразу исчезнувший среди телефонных столбов и рекламных щитов. Лавдел не понял, то ли это машина, идущая по параллельной подъездной дороге, блик натриевого фонаря позади или даже силуэт птицы, мелькнувшей между луной и задним стеклом "кадиллака". Но что-то только что ушло от заднего стекла, мелькнув бликом вольфрамового света, как желтый строб телекамеры. И скрылось за холмом. - Слышь, старик, а сколько нам еще до Куинси? Мани доел мороженое и теперь вытирал жирные пальцы о подлокотник. Пацан говорил о городе из выпуска новостей, том городе, который, как заявил Лавдел, станет для Слаггера Ватерлоо. - Ты, блин, свои вонючие пальцы об обивку не вытирай! - Лавдел резко стукнул по пальцу на подлокотнике, и машина слегка вильнула. - Я не собираюсь возвращать эту чертову спецмашину всю в дерьме! Я профессионал, твою мать, и ты свои гребаные пальцы вытирай, блин, об собственные штаны! В темноте позади "кадиллака" снова ярко блеснула вспышка. - Какого!.. Выстрел был сделан сквозь заднее стекло - резкий звук, как хлопок попкорновой машинки. Стекло чуть сморщилось - крошечным глазком, и Лавдел почувствовал, как дернулось сиденье, когда парнишка плюхнулся лицом вперед. - Черт!.. ЧЕРТ! Лицо Мани брызнуло красным, кровь и мозг расплескались по ветровому стеклу, фосфоресцируя в свете приборной панели. - ЧЕ...Е...ЕРТ! Лавдел ударил по тормозам, "кадиллак" пошел юзом, перегрузка прижала Лавдела к двери, и когда шины завизжали, и черные контуры пейзажа слились в вертящиеся, безумно вертящиеся круги, тело пацана шлепнулось поперек скользкого от крови сиденья. Машину вертело, и Лавдел вопил, стараясь снова подчинить себе этого монстра и вертясь, вертясь, вертясь, пока автомобиль не ударил в ограждение, застряв под углом к дороге капотом назад. Лавдел ударился левой стороной лица о дверь, из легких вырвался воздух. Лавдела оглушило. Он задыхался, тряс головой, цепляясь за ручку двери. Наконец ему удалось распахнуть дверь. Лавдел свалился на гравий обочины. Пополз к задней дверце машины, с трудом открыл ее, нащупал брезентовый мешок. Десятимиллиметровый пистолет лежал в слое пузырчатого пластика. Лавдел вытащил его, вставил обойму и был готов танцевать рок-н-ролл с любым гадом, который тут стреляет наугад. Дорога тонула в безмолвной тьме. Лавдел осторожно приподнялся и выглянул из-за багажника "кадиллака". Дорога уходила в ночь, бесконечная лента угольной черноты, казалось, она течет в непроглядной тьме, и единственным звуком были болезненные удары сердца Лавдела и постукивание двигателя машины. Дорога была пуста, как поверхность Луны. Как эти гады смогли? Пуля точно была для Лавдела, кто-нибудь из других... Звук. Лавдел резко повернулся к капоту машины, услышал шорох шин и увидел огни. На мгновение. Пара алых точек на горизонте, скрывающихся за подъемом подъездной дороги. _Хвостовые огни_. - Ах ты, сука! - процедил сквозь зубы Лавдел, снимая пистолет с боевого взвода и ставя на предохранитель. Он понял, что его выследил кто-то из конкурентов. - Слишком много поваров, - шепнул он про себя. - Чертовски много. И влез обратно в машину. Пацан сгорбился над приборной доской, еще дергаясь, - нервная система отключилась не сразу. Лавдел оттолкнул тело на спинку сиденья. У пацана над правой бровью была дырка размером с четвертак. Она блестела в темноте. - Лучше ты, чем я, коротыш, - сказал Лавдел сквозь зубы. Он вытащил тело из машины и изо всей силы перебросил через обочину. Оно перевалилось через край и скатилось с насыпи в болотистое переплетение бурьяна, битого стекла и мусора. Забравшись снова в машину, он стер с ветрового стекла кровь и мозг найденным под сиденьем резиновым скребком и выбросил кровавый ком из окна. Пять минут спустя Лавдел уже снова был на дороге с обновленным чувством цели. До Куинси было полтора часа езды, а Лавдел привык мыслить позитивно. По крайней мере теперь не придется беспокоиться, что пацан будет пачкать сиденья. - Я хочу еще раз поблагодарить вас за то, что вы сделали для моего сына, - сказал Лем Куган, остановившись у верха лестницы, ведущей в мансарду. - Не говорите глупостей, - ответил Джо через всю комнату, стоя у застеленной кровати. - Я не сделал ничего такого, чего вы бы сами не сделали. - Да, но я его отец. - Я был рад помочь, - закрыл тему Джо. Он снимал часы, готовясь к так ему необходимым паре часов сна. В доме внизу уже час было тихо, как в церкви, все его жители спали, а Лем поднялся проверить, что Джо нашел чистые полотенца и простыни. Джо уже застелил кровать и разделся до футболки и трусов, и теперь прохладный ветерок из венецианского окна приятно холодил вспотевшую кожу. Воздух пахнул сосной и дегтем и даже чуть-чуть - водой дальней реки. Приятный контраст к затхлости мансарды. Комната была больше, чем ожидал Джо, и занимала весь второй этаж. Пол был выстлан листами шероховатой фанеры и уставлен по периметру коробками с предметами, которыми давно не пользовались. Елочные украшения и картонные коробки, гнущиеся под тяжестью одежды, которую не носят, а выбросить жалко. В северо-восточном углу под подоконником слухового окна стояла на полурассыпавшемся коврике кровать на колесиках. Рядом с Джо находился маленький выщербленный трехногий столик, пара старых номеров "Сатердей ивнинг пост" и заслуженная настольная лампа. Почему-то все это выглядело так уютно и безмятежно, что у Джо подступили слезы. - Вы уверены, что нашли все, что вам нужно? - Лем показал рукой на столик рядом с кроватью, на стопку свежих простыней, на стакан холодной воды и старый будильник. - Абсолютно, Лем. - Джо подмигнул ему. - Здесь полный комплект. - Тогда ладно. Лем остановился на ступенях, глядя на доски лестницы, подбирая слова, и Джо видел, что что-то грызет этого человека. Тут же в голову стукнула тревожная мысль: может быть, этот человек знает больше, чем дает понять. Может быть, глупо было оставаться. Но Лем повернулся к гостю и сказал: - Я понимаю, это не мое дело... - А что, Лем? - Ну, в общем... - Он потер подбородок тыльной стороной ладони с въевшимися масляными разводами. - Я не из тех, кто сует нос в каждую дырку... - Но?.. - Но я только хотел, чтобы вы знали. - Лем поднял глаза на Джо, и в них мелькнуло какое-то странное чувство. То ли страх, то ли гнев, то ли гордость. Или смесь всего этого. Но одно было ясно: то, что хочет сказать Лем, чертовски важно. - Я люблю свою семью больше жизни, - сказал он спокойно. - И какая бы беда ни пришла в этот дом, чтобы защитить семью, я сделаю все, что придется сделать. - Кто бы осудил вас за это, только не я. - Я просто хотел, чтобы вы знали. Джо кивнул: - Я понял. - Ну, что бы там ни было, - добавил Лем, и эмоциональный огонек сменился спокойствием, - спокойной ночи, а утром увидимся. - Вам тоже спокойной ночи, Лем. Хозяин дома пошел вниз по лестнице. Джо выключил свет, сел на кровать и слушал, как тяжелые шаги Лема затихают в спальне. Тишина накрыла дом одеялом, а Джо все еще думал над этим неожиданным заявлением Лема. Было это предупреждение? Или просто безобидная декларация отца-защитника? Возможно, старина Лем не так прост, как кажется. И вот еще: почему, черт возьми, так знакома Джо эта синяя рабочая форма? Минуту Джо даже рассматривал вариант выскользнуть в окно мансарды и раствориться в ночи. Он знал, что чем дольше он пробудет в этом пасторальном раю, тем меньше будет у него шансов. Город слишком мал, чтобы чужой мог проскользнуть незаметно, особенно после переполоха в аэропорту. Хуже того, чем дольше он остается у Куганов, тем большему риску подвергает этих людей. Стрелки их сожрут заживо. Бывший призрак из агентства ухлопает целую семью глазом не моргнув, чтобы это выглядело как грубая бандитская разборка или ограбление с убийством. Нет. Единственный разумный поступок: двигаться. Но Господи, как же он устал. До костей. Слишком устал, чтобы бежать или даже шевельнуться. Если бы только лечь, чуть-чуть отдохнуть, только чуть-чуть. Он положил голову на подушку и попытался отключиться от мыслей. Что, если Том Эндрюс был прав насчет правил? Что, если дело нельзя остановить? Тогда нужно иметь план "Б". Новую цель. Допустим, удастся ускользнуть из страны без дырок в шкуре. И что хорошего это ему даст? Всю оставшуюся жизнь он будет обречен оглядываться через плечо. Нужен план. Варианты. _Варианты_. И тут он услышал голос, темный голос у себя в голове, который всегда было невыносимо слышать, и этот голос спрашивал: "Слаггер, сынок, ты готов получить пулю? Готов уйти в долгий нокаут? Обналичить свои фишки и уйти на могильный покой?" Сквозь венецианское окно лился свет луны, и вскоре глаза Джо привыкли к темноте. Над кроватью была приклеена липкой лентой старая пожелтевшая журнальная обложка - неуклюжая попытка превратить мансарду в комнату для гостей. Это была репродукция классической картины Нормана Рокуэлла - маленький, веснушчатый, на сто процентов американский мальчик стоит на коленях у кровати, сложив ладони перед грудью, лицо его поймано в момент погружения в молитву на сон грядущий. "Вот отхожу я ко сну..." И Джо долго, очень долго, смотрел на картину. И потом сделал то, чего уже сто лет не делал. Он прочел молитву. 10 В опере Вагнера "Тристан и Изольда" есть сцена, где главная героиня Изольда отказывается увянуть и умереть, когда удалой воин Тристан ее отвергает. Ее страсть так сильна, и грань между ее любовью и ненавистью к этому человеку так болезненно тонка, что она кричит: "Так умрем же мы оба!" Здесь музыка взметывается волной, романтическая и страшная, и Изольда в муке поет: "Так погибнем же мы оба!" В предрассветной мгле на пустынном шоссе, прорезающем широкие долины рек западного Иллинойса, миниатюрная мексиканка выжимала из старого "ниссана" все, что мог дать двигатель, и, перекрывая шум машины, гордо пела вместе с бедной Изольдой, чей голос доносился из автомагнитолы. Эта маленькая женщина отождествила себя с Изольдой, захваченная обреченностью ее любви. - "Так умрем же мы оба!" В машине был бардак. Валялись конфетные обертки, разорванная коробка хлопьев, на коленях женщины лежала дорожная карта. Три пенопластовых стакана валялись на полу у пассажирского сиденья, а ногами женщина зажала четвертый, еще наполовину полный высокооктановым кофе и накрытый сейчас картой. Женщина вела машину уже несколько часов, держась на конфетах, кофеине и адреналине, и все еще гордо пела, не попадая в такт. В сумраке заднего сиденья громоздились рюкзаки, спортивные сумки, коричневые бакалейные мешки. Как будто человек с покупательской манией решил отдохнуть на природе. Сейчас она могла жизнь потратить на покупки, если бы захотела. Деньги перестали быть в ее жизни проблемой. Под сиденьем здоровенная сумка от "Маршал Филд", набитая банкнотами. Пять тысяч долларов наличными и еще пять кусков в дорожных чеках. Это было больше денег, чем она в жизни за раз видела, и она таскала их с собой, как случайный выигрыш. А почему бы и нет? Это и был выигрыш. Все это было игрой, страшной игрой. И пусть эти деньги выдует в окно, ей наплевать. Одно ей было важно - найти своего мужчину и уладить все заново. Это и все, что было для нее важно, и странным образом она, совсем как Изольда, не боялась умереть на пути к цели. Сны Джо были хрустальными осколками воспоминаний - красивыми, кровавыми и страшными. Его бросало с похорон в сражения, из церквей в погони, от исповедей к убийствам. Снова и снова кидалась за ним в ту ночь в погоню волчья стая, вся из клыков и стали. Джо проснулся, резко сев на маленькой кровати; громко заскрипели пружины. Несколько минут он приходил в себя, соображая, куда его, черт побери, занесло, но вскоре звон столовых приборов снизу из кухни, запах кофе и бекона и мягкий утренний свет из окна мансарды поставили все на свои места. Джо оглядел мансарду, взглянул на часы. Было около семи утра. Джо встал с кровати, потянулся и начал одеваться. Вчерашнее напряжение возвращалось, как утренний прилив, и трудно было застегнуть рубашку непослушными руками. Костяшки пальцев, разбитые о стену самолетного туалета, горели огнем. Он оделся и подошел к маленькому венецианскому окну. День обещал быть ясным и солнечным. Глубоко вздохнув, Джо напомнил себе, что он в этом маленьком городе - живая мишень, и надо поскорее оставить за спиной побольше миль. Он надел туфли и куртку и спустился вниз. Куганы уже собрались в столовой к завтраку. - Привет, люди, - сказал Джо, садясь рядом с Мики. - Это Б-б-бэтмен! Мики дрожал от возбуждения, сияя огромной длиннозубой улыбкой. - Привет, Мальчик-Чудо! Джо подмигнул ему. - Дай мистеру Джозефу спокойно выпить кофе, Мики, - сделала ему замечание Аннет, наливая кофе в стоящую перед Джо чашку. Джо поблагодарил и отпил глоток горячего черного кофе. Через минуту Аннет подала завтрак. Он был таким же обвалом гостеприимства Среднего Запада, как и вчерашний ужин. Джо подумал, не хочет ли Аннет получить приз, устроив Джо сердечный приступ от всего этого холестерина. За завтраком Лем попеременно болтал о политике, жевал бекон и читал спортивные страницы газеты. Его комбинезон был абсолютно чист - наверное, запасной, и Джо снова поймал себя на мысли о том, где он такой видел. Наконец, когда Джо заканчивал добавку чего-то жареного, Мики попросил разрешения уйти. - Я хочу показать м-м-мистеру Джозефу свой б-б-бэтменский п-п-пояс, - сказал он и затопал внутрь дома. Джо улыбнулся, допивая остатки кофе. - Человек из большого города в нашем захолустье оказывается малость не в своей тарелке? Джо поднял глаза: - Простите? Лем кончил завтракать и уже закурил, стряхивая пепел к себе в тарелку. Аннет нервно сцепила руки, глядя на мужа. - Наш старый добрый городок, - сказал Лем. - Он может показаться - как ты говоришь, Аннет? Вроде _отсталым_? Аннет пожала плечами. - Мне трудно судить, - ответил Джо, думая, что надо поскорее убираться. Оштукатуренные стены, кресла с подголовниками, лакированные панели смыкались над ним огромной ловушкой для тараканов. Он собрался быстро уйти, найти где-нибудь оружие и как можно быстрее покинуть город. - Я чего хочу сказать... - Лем вынул изо рта сигарету и стряхнул на тарелку пепел. - Мы с Аннет не такие, как наши соседи. Джо кивнул. - То есть, значит, - продолжал хозяин дома, - у нас своя мораль. Не та, что у тех, кто слушает проповедника, как стадо баранов. Джо хотел было что-то сказать, но его отвлекло движение за окном. На другой стороне газона, затененного огромными вязами, сквозь деревья и штакетник замигали световые пятна. Ритмичные, красные и синие, они становились ярче, послышался шум мотора, и вдруг появился джип шерифа, подъехавший прямо к дому. Джо вытянул шею посмотреть, сколько прибыло полицейских. Кажется, один. Вылез с водительского сиденья - наверное, местный шериф. Но на заднем сиденье были еще двое мальчишек, и оба показывали на дом Куганов. Джо узнал их бледные лица с вытаращенными глазами. Один из них был с длинными волосами и в футболке - тот, которого звали Билли, который вчера издевался над Мики. Второй - в тенниске и с короткой стрижкой, которого звали Рик. Наверняка ребята пошли к шерифу, получив хороший втык от родителей. Голос Лема вывел Джо из оцепенения. - Так что я могу сразу перейти к тому, что хочу сказать, - говорил Лем. Джо повернулся к гиганту. - Извините, что перебиваю, но я только что понял... - Подождите, дайте мне секунду, только секунду. - Лем сунул руку под свое кресло и зашуршал газетами, будто что-то искал. - Я хочу, чтобы вы знали. Это вас заинтересует. Джо отвернулся к окну. Шериф огибал свою машину, расстегивая на ходу кобуру. Джо снова повернулся к Лему. - Люди, мне чертовски неудобно вот так поесть и уходить... - Вот он. - Лем нашел, что искал, и вытащил это из-под газет. Револьвер был просто красавцем - старый армейский кольт, не самовзводный, кое-где потертый до синевы, но в отличном состоянии. Лем гордо держал его, случайно направив на Джо. Джо опустил глаза на ствол. - Что вы делаете, Лем? И тут же до него дошло, где он видел рабочую одежду Лема Кугана - темно-синий промасленный комбинезон с вышитой на кармане фамилией. Это одежда механика авиалинии. _Механика авиалинии_. Лем Куган работает в аэропорту. Он наверняка видел весь вчерашний инцидент и сейчас собирается стать героем. - Я делаю то, что должен был сделать, как только вас увидел, - ответил Лем. - Не надо, Лем, - сказал Джо, готовясь к броску. Но Лем только улыбнулся и протянул револьвер гостю рукояткой вперед. Джо уставился на оружие. - Возьмите его, - предложил Лем. - Это вся наша огневая мощь, но я ее вам отдаю. Берите. Вам она будет нужнее, чем нам. Джо был парализован. - Я не знаю, в какую историю вы влипли, - говорил Лем, глядя через всю комнату в окно и видя идущего по дорожке шерифа. - Но я видел, как вчера вы спасли полный самолет людей, про моего мальчишку я уже не говорю. Мне этого хватит. Джо взял револьвер и встал. Лем посмотрел на него. - Дверь в подвал на кухне. Если вы пересидите там, пока шериф будет здесь, меня это устроит. - Он вытер губы салфеткой и подмигнул Аннет. - Думаю, со старым шерифом Финстером мы справимся. Джо стал говорить какие-то слова благодарности, потом кивнул и бросился в кухню. Через секунду позвонили в дверь. Лем посмотрел на жену и увидел, что она боится. - Да ты не бойся, лапонька, - сказал он, отталкиваясь от стола и поднимаясь с кресла. - Это минутное дело, и все будет путем. Оглянуться не успеешь, как все войдет в нормальную колею. Лем неспешно пересек гостиную и остановился перед дверью. Там, на солнце, что-то тикало, какой-то металлический щелкающий звук. То ли замирал двигатель джипа, то ли подковки ботинок шерифа цокали по камню, то ли еще что-то. Лем сделал глубокий вдох, успокоил нервы и повернул ручку. И открыл дверь. Сойдя по истертым в середине ступеням, Джо оказался в другом мире. Подвал с цементным полом тянулся узко и длинно вдоль всего дома. Посреди пола стоял чудовищный нефтяной водонагреватель, Медуза-горгона в переплетении труб, уходящих к открытым потолочным балкам. Казалось, он вырос здесь раньше, чем построили дом. Тускло мерцали лампы дневного света на временных подставках, у края водонагревателя пристроилась старая стиральная машина "норге" образца 1950 года. Стены были завешаны старыми коммутационными панелями, ячейками деревянных полок, заваленных банками с окаменевшей краской, забытыми инструментами и коробками бог знает из-под чего. В воздухе пахло плесенью, хозяйственным мылом и десятилетиями запустения. Потолок над головой вдруг скрипнул, и это значило, что шериф вошел в гостиную. Джо спрятался за лестницей. Под ступеньками стоял старый выщербленный складной стул, покрытый паутиной, прислоненный к куче сложенных картонных коробок. Джо уселся на него, сделал глубокий вдох и попытался мыслить ясно. Сейчас это, кажется, было лучшим укрытием: он видит отсюда весь подвал и сможет определить, кто идет по лестнице, раньше, чем его увидят. Джо еще раз глубоко вдохнул и прислушался к шагам в гостиной. По направлению скрипящих звуков можно было судить, что пришедший там задержался. Сквозь пол доносились приглушенные голоса - шериф пытался накопать информацию о ворвавшемся в его городок человеке, а Куганы притворялись, что ничего не знают. В какую-то секунду у Джо мелькнула тревога. Может быть, он сделал грубую ошибку, спустившись в подвал. Он здесь в ловушке, почти без возможности выбора. Не давай крыше съехать, черт тебя побери, - одернул сам себя Джо. Шериф скоро слиняет, а тогда вытащишь свою задницу на каком-нибудь проходящем фургоне. Откуда-то рядом доносился острый металлический запах, и Джо оглянулся через плечо в поисках его источника. За ним вплотную к стене стоял источенный жучком книжный шкаф, скрытый от всего мира, заваленный выцветшими картонными коробками с настольными играми - "Парашютисты", "Монополия", "Операция", китайские шашки. Остальные, назначение которых нельзя было определить, выглядели забракованными даже на гаражной распродаже [вместо того чтобы выбрасывать старый хлам, его в объявленный день выставляют в гараже и продают за символическую цену] предметами с заклеенной желтой лентой ценой. Потом Джо на верхней полке заметил другие коробки, и в сердце ему ударила болезненно сладкая волна ностальгии. Лем Куган, должно быть, с детства увлекался железнодорожными моделями и сохранил их для Мики, потому что здесь были дюжины коробок с детскими железными дорогами "Лайонел", и Джо увидел эту желтую фирменную марку, как встречают забытого друга детства. Здесь были рельсы разной длины, платформы, пластмассовые бревна, моторизованный вагон для перевозки скота, депо электровозов, даже старый локомотив. И _запах_, вяжущий запах железнодорожной краски и смазочного масла, и память Джо откатилась к тем дням, когда папа еще не заболел. Отец делил с ним страсть к поездам "Лайонел". Они оба были фанатиками старых кольцевых манометров и от новомодных штучек бегали как от чумы. Было это в пятидесятых, когда намерения страны были чисты, а модели поездов были выражением духа Америки. Фрэнк Флад в подвале бунгало на Ларчмонт-стрит выстроил на бывшем бильярдном столе целую систему рельсовых путей, с холмами, туннелями, заводами и рабочими поселками. Отец и сын торчали в подвале час за часом, возясь с поездами и обсуждая все на свете от Пирл-Харбора до маринованных перцев, а в углу играл "Твой хит-парад". Тогда-то Джо и понял, как любил он проводить время со своим стариком. Сверху снова послышался скрип половиц, донеслись заглушенные полом голоса, и Джо сморгнул воспоминания прочь, как мошку из глаз. Он опустил руку вниз, нащупал придающую уверенность шероховатую рукоятку армейского кольта за поясом, поднял руку снова и взял бутылочку с железнодорожной краской. "Светло-синий металлик". В груди стеснились внезапная горечь и тоска. Теперь он был на этом хит-параде. И был на этом хит-параде номером первым. Откуда же вдруг такая тоска по прошлому? Потому что так никогда и не оплакал отца по-настоящему? Потому что хочет опять вернуться в молодость и быть со своим стариком, спросить его совета, поговорить обо всем? Или просто потому, что он попался в капкан смертельной игры и не видит даже намека на выход? А может быть, все проще, чем он думает. Может быть, это просто вспышка вульгарного, животного инстинкта выживания. Над головой снова скрипнули половицы. Джо посмотрел вверх. Шаги пересекали гостиную, направляясь в кухню, и от этого звука сердце Джо забилось быстрее. Он поставил бутылку с краской на место и стал осматриваться в закутке под лестницей. Одной стороной лестница упиралась в сплошную каменную стену с облупившейся от времени и сырости штукатуркой. У самого пола в этой стене была кованая металлическая дверца с выпуклыми буквами "Уголь Спринглейк". Наверное, бывшая угольная топка. Джо подумал, не попытаться ли через нее вылезти, но отверг эту мысль как смехотворную. То же самое, что протащить свое толстое брюхо через кротовый ход. Скрип половиц приблизился и теперь раздавался прямо над головой Джо. Ощущая дрожь в пальцах, Джо сжался в тени и старался успокоиться, но шаги приближались к двери подвала. Этот чертов шериф собрался лезть в погреб, мелькнула мысль. Да, этот сукин сын в самом деле идет к двери подвала, и кому-то придется с этим что-то делать. Джо посмотрел вверх, стараясь как можно меньше шевелиться, фиксируя взгляд на первой ступеньке, ожидая первого появления ботинок шерифа. Скрип прекратился, и Джо ощутил, как бисеринки пота стекают по лбу и жгут в глазу. И тут до Джо дошло, что происходит. Он превращался в одного из своих клиентов - клиента номер одиннадцать, Хэйвуда Досса. Досс тоже прятался в подвале, и он был плаксой. Старый судья с Юга, Досс стал целью за то, что командовал эскадроном смерти местного Ку-клукс-клана. Джо к этому хмырю накопил столько ненависти, что взял на себя эту работу за гонорар меньше обычного. Но когда однажды поздно вечером Джо поймал наконец этого седовласого лиса у него в суде, тот пытался отбиться. Он смог как-то выскользнуть через задний вход, а потом вниз и в лабиринты подвала здания суда. Джо застукал его в чулане для веников, услышав заглушенные молитвы, жалкое хныканье и мольбы. Хуже всего оказалось, когда Джо отбросил дверь и увидел блестящее на полу небольшое темное пятно. Судья обмочился, как перепуганная девчонка. Эта овальная лужица на фанерном полу и выбила Джо из колеи. Так это было жалко. Так по-человечески. А теперь Джо сам сидит в собственной лужице страха и пота, как тот судья, как столько его клиентов, и, быть может - только быть может - все потому, что у Бога очень своеобразное чувство юмора. Скрипнула, отворяясь, дверь подвала. Джо вынул из-за пояса револьвер и прижался к влажной стене, в тень, задержав дыхание, весь в ожидании, наставив револьвер в пролет между двумя вытертыми ступеньками. Если ему повезет, то шериф спустится на пару ступенек, окинет взглядом подвал и выйдет, и все будет в порядке. У Джо не было причин связываться с провинциальным Шерлоком Холмсом, а к тому же если дело дойдет до выбора между убийством ни в чем неповинного полисмена и попаданием в кутузку, Джо выберет последнее. Скрипнула первая ступенька. Джо видел, как она прогнулась под весом человека, в темноту посыпалась тоненькая струйка пыли. Джо держал револьвер нацеленным вверх. Можно было слышать запах тела шерифа и видеть его упавшую на лестницу тень. Скрипнула вторая ступенька, и Джо увидел над собой носок мужского ботинка, и что-то у него глубоко в мозгу заметалось, как безмолвный сигнал тревоги, что-то насчет формы и стиля ботинка шерифа, что-то глубоко похороненное в памяти, и волосы у него зашевелились на затылке. _Ботинки из крокодиловой кожи?_ Скрипнула третья ступенька, и в полумраке возник шериф целиком, и Джо увидел плохо сидящие брюки, натянутые на животе, форменную рубашку, верхние пуговицы расстегнуты, видна золотая цепь; татуировки на толстых мускулистых бицепсах, бородатое лицо - все куда как далеко от устава, и последнее (не по значению, а по порядку) - в правой руке этого сукина сына блестел семидюймовый охотничий нож. Джо сглотнул пересохшим ртом, и будто стеклянная крошка проползла вниз по горлу. _Каджун_. Джо знал Солти Ханта по многочисленным операциям в южных штатах от Калифорнии до Майами. Специалист по работе с ножом, Хант прославился бесчувственной эффективностью и мерзкой привычкой отправлять по почте сообщения. Такие, как отрезанные руки, пенисы, иногда даже голова. Кое-кто звал его Хирургом, но в основном его знали просто как Каджуна. Джо всегда восхищала репутация этого человека. Хант скосил больше главарей мафии, чем сифилис, а в последние годы все больше и больше переходил на международную работу. Джо знал, что ввязываться в прямую схватку с Каджуном неразумно. Единственный способ заставить его не трогать Куганов - если он этого еще не сделал - действовать быстро и решительно. Скрипнула четвертая ступенька, и Джо поднял кольт. Он нацелился в полосу света между ступеньками, наводя мушку на нижнюю часть спины Солти Ханта, делая вдох, застывая всем телом, взводя курок - _клик!_ - и еще раз напомнил себе: с одного выстрела. И нажал на спусковой крючок. Револьвер щелкнул. _Не заряжен_. Все тело Джо замерло в охватившей его судороге, сплавившей его в кусок льда с вытаращенными глазами и торчащим из руки бессильно нацеленным револьвером. В мозг хлынула догадка: Лем Куган нарочно оставлял первое гнездо барабана кольта пустым, чтобы Мики чего-нибудь не натворил, а Джо даже не подумал его проверить, и это уже было, наверное, фатальное невезение, потому что Каджун услышал щелчок и резко перевел взгляд вниз. - Так это же мой друг Слаггер! Боевой клич Каджуна прозвучал добродушно, почти радостно. - Так твою мать, Солти, - ответил Джо и попытался рывком выбраться из западни. - А вот тебе подарок, Слаггер! Серебряным бичом мелькнуло между ступеньками лезвие ножа. Джо наполовину вырвался из-под лестницы, когда ощутил в правом бедре резкий укол как от жала пчелы, и мимо него блеснул металл. Потеряв от неожиданного удара равновесие, Джо тяжело грохнулся плечом на пол и въехал головой в водонагреватель. От силы удара перехватило дыхание, в воздух взлетел клуб сажи и пыли. Кольт выскользнул из потной ладони и отлетел под стенные полки; Джо повернулся и попытался его схватить, но неудачно. Он инстинктивно знал - даже смотреть не надо было, - что нож вспорол заднюю поверхность бедра. По ноге расходился ледяной холод, кровь пропитывала штаны, а по ступенькам вниз спускался Солти Хант с этой ласковой-ласковой улыбочкой, паразит каджунский, садист. Нож лежал в углу на полу, поблескивая рядом с маленькой древней сушилкой. - Наконец-то мы встретились, mon ami [мой друг (фр.)], - произнес Солти, сходя с последней ступеньки; его обветренное лицо озарилось тусклым светом подвала. Бусинки черных глаз с красными морщинистыми веками. Горбатый нос, ставший плоским от бесчисленных переломов и разрывов хряща. Спутанная борода свисала, как черный половик. Уродливый мерзавец. - Черт возьми, больно же, - прошипел сквозь стиснутые зубы Джо, с усилием вскакивая на ноги и прыгая к ножу, ощущая холод от мокрых штанов там, где нож вспорол подколенное сухожилие. Кажется, настолько глубоко, что вагон швов нужен будет. - Невежливый ты, Каджун, - сказал Джо, хватая нож и поднимая его к свету. Лезвие блестело от крови. - Станцуем рок-н-ролл, Слаггер? - Похоже на то, - ответил Джо, стараясь не спускать глаз с Ханта и держа нож наготове. Пока Джо держит клинок вверх, есть угроза ответного удара. Джо знал, что Каджун будет сохранять осторожность, держась вне досягаемости возможного удачного броска Джо. - Да, старик, мне нравится, как ты построил свою карьеру, - говорил Каджун, медленно приближаясь к Джо и доставая из ножен на бедре второй клинок. Это был "тот самый" нож - с резной рукояткой, инкрустированной слоновой костью и восемнадцатидюймовым лезвием нержавеющей высокоуглеродной стали, которое шкуру аллигатора вспарывает как теплое масло. И на этом ноже было написано имя Джо. - Я должен быть польщен? Джо слегка согнул ноги в коленях, уходя по кругу в другую сторону. - Я тут не для того, чтобы льстить тебе, нет, сэр. Каджун улыбнулся и засмеялся фыркающим смехом. Джо сделал выпад. Каджун Оказался так быстр, как Джо и не снилось. Лезвие Джо скользнуло мимо мелькнувшего тела Солти, отдернувшегося с его пути, и Джо отлетел к дальней стене, сбивая на пол банки с краской и бутылки с растворителем. Он попытался развернуться и нанести второй удар, но было поздно. Расплывчатый след кожи и татуировки мелькнул сзади, что-то ударило по запястью, ужалило, и нож вылетел из руки Джо, запрыгав по цементному полу. Джо опустил глаза и увидел разрез над запястьем, набухающий кровью, на него накатило головокружение, стены поплыли, но он попытался повернуться на звук шаркающих ног, и здоровенный кулак вдруг влетел прямо ему в лицо, в переносицу, отбросив плашмя спиной на камень. Джо согнулся пополам, свалившись на пол, нога горела, перед глазами мелькали искры. В тот же миг с блеском нержавеющей стали в руках оказался на нем Солти Хант. Будто жилой фургон наехал Джо на грудь, и Джо пытался из-под него вывернуться, но Каджун оказался слишком тяжелым. Тогда Джо, резко вздохнув, попытался ударить противника в живот - бесполезно. Каджун был слишком тяжел, слишком быстр и слишком хотел выиграть Игру. И в тот же миг Джо ощутил прижатый к своему горлу холодный край лезвия. - Ты хорошо работал, Слаггер, что да, то да, - тихо шепнул Каджун. - Один вопрос, - сказал Джо, стараясь найти любую оттяжку, придумать что-то, что-нибудь, что захватит воображение Каджуна настолько, что отсрочит проход лезвия вниз сквозь хрящ, сквозь трахею, сонную артерию и шейные позвонки. Любая хренова фигня, лишь бы голова Джо еще мгновение побыла вместе с телом. - Какой? Лезвие осталось прижатым к горлу. - Как ты меня нашел? - Это было проще про... Каджун резко остановился, дернувшись назад как от электрошока. Тень за ним на стене взметнулась, как чертик из табакерки; одновременно раздался самый странный звук, который Джо доводилось слышать. Будто заглушенный голос церковного колокола, по которому ударили деревянным молотком. И на миг показалось, что Каджун, зачарованный красотой этого звона, расширил глаза и склонил голову под странным углом, будто прислушиваясь к ультразвуковому сообщению. Потом Джо увидел за спиной Ханта чью-то фигуру, и все стало на свои места. В тени за спиной Каджуна стоял Лем Куган, держа в руке железную лопату, как бейсбольную биту. - Еще разочек на всякий случай, - посоветовал Джо, и Лем еще раз взмахнул лопатой. Заступ тяжело опустился на голову Каджуна сверху, и казалось, что Лем старается загнать Каджуна в землю, как железнодорожный костыль, ударяя еще и еще. Эти удары были самой красивой музыкой, которую доводилось слышать Джо, и наконец по телу Каджуна прошла дрожь, и он обмяк, как куча опилок. Нож выскользнул из его руки. - Как ты? Лем отбросил лопату и склонился рядом с Джо. Он дрожал, очевидно, перепуганный до смерти, и Джо не мог бы поставить это ему в вину. - Честно признаюсь, Лем, что бывало и получше. - Джо сел, прислонившись спиной к стене, зажимая рану на запястье, и глянул на Каджуна. - Полагаю, Солти Хант - это не ваш шериф? Лем осматривал раны Джо. - Сначала мы подумали, что это новый помощник нашего шерифа или еще кто-то, но мы не могли от него избавиться, заставить его уйти. А когда он полез вниз, мы услышали радио... - Лем резко остановился, увидев рану на ноге Джо. - О Господи, у тебя здесь серьезная рана. Нужно что-нибудь вроде жгута. Погоди-ка. - Лем встал и подошел к стиральной машине. Взяв из ящика пару чистых лоскутов, он вернулся и стал обматывать бедро Джо. - Сейчас замотаем, поднимем тебя наверх... - Что ты услышал по радио, Лем? Джо начал глубоко дышать. Лем смотрел на него влажными испуганными глазами. - Подслушал разговор по двусторонней связи полицейского джипа. Шериф Финстер и два его помощника найдены убитыми в запертой камере, все убиты хладнокровно и профессионально. Там были мальчишки - те, что приставали к Мики. Наверное, они рассказывали, что случилось. - Лем трясущимися руками закрепил жгут. В глазах у него сверкали искорки страха, ему трудно было говорить. - Этот гад каджунский... он наверняка... их похитил... а они привели его сюда. - Лем, помоги мне встать. - Джо схватился за плечо Лема и с трудом поднялся на ноги. - Теперь слушай меня, слушай очень внимательно. Я должен выбраться отсюда ко всем чертям, пока с твоей семьей больше ничего не случилось. - Джо, что происходит, черт возьми? - Слушай меня! - Джо схватил Лема за плечи и встряхнул. - Если все это прошло по открытой радиосвязи, то в любую минуту могут показаться остальные бандиты. Если хочешь защитить свою семью, делай то, что я тебе скажу. Ты понял меня? Лем молча кивнул. - Поднимись наверх и позвони в ближайшее отделение ФБР, а потом... Сверху что-то упало. Это был металлический треск, будто ударом снаружи сорвали с петель застекленную дверь, и кто-то вскрикнул. Кричала Аннет Куган, и звук ударил в уши, будто в подвале взорвалась динамитная шашка. Лем посмотрел на Джо, Джо посмотрел на Лема, и Лем произнес: - О Господи! _Аннет!.._ Лем был уже на полпути к выходу, когда Джо заставил свои ноги двигаться. Он подошел к дальней стене и вытащил кольт из-под полок. На этот раз Джо проверил, что револьвер заряжен. 11 Джо вошел в гостиную с поднятым револьвером и взведенным курком. В ушах стучал пульс, мозг принимал данные и немедленно оценивал обстановку - умение, отточенное годами в Игре. Три человека застыли в комнате живой картиной. Лем возле софы чуть поодаль, руки подняты и дрожат, вытаращенные от ужаса глаза в полдоллара. Еще двое у двери. Темнокожая красавица в кожаной юбке и жакете, правая рука вокруг шеи Аннет Куган, в левой десятимиллиметровый полуавтоматический "смит-вессон", ствол прижат к виску Аннет Куган. Аннет тихо плачет. - А, Брунетта, как жизнь? - спросил Джо, нацелив револьвер ей в лицо. Джо знал Брунетту Джоунс только по ходящим о ней слухам, но, увидев, тут же узнал ее. В точности такая, как ему и говорили. Похожа на модель - высокие скулы, изысканные губы, безупречная прическа и какой-то неопределенный евразийский шарм. Все в ней было прекрасно, кроме глаз. Это были две холодные черные пуговицы. За последние пять лет эти черные пуговицы не раз были тем, что последним видели в своей жизни многие гангстеры среднего звена, уютно пригревшиеся под крылом программы защиты свидетелей. В подпольном мире как грипп расходились слухи, что эта очаровательная киллерша дала новое значение словам "убийственная красота". Брунетта Джоунс улыбнулась ледяной улыбкой: - Более чем прекрасно, Слаггер. - Так в чем же дело? Темнокожая красавица взвела курок. - Дело в том, что я хочу, чтобы ты бросил пушку, иначе я сделаю дыру в голове этой милой дамы. - Пожалуйста, прошу вас, только не трогайте моего мальчика, - тихо простонала Аннет. - Сделайте мне одолжение, леди, - прошипела ей на ухо Брунетта, - отключите на секунду ваш водопровод. Аннет закрыла глаза, и выдавленные веками слезы потекли по щекам. - Не трогай ее! - Лем Куган шагнул к двери, но Брунетта ткнула стволом в голову Аннет, и голова качнулась в сторону. Джо легким кивком дал знак Лему отойти назад. - Ладно, Лем, этого хватит. - Совершенно верно, Лллеммм, - пропела Брунетта, растянув слово, чтобы поиздеваться. - Давайте к делу, люди, - сказал Джо, держа пистолет направленным точно в переносицу Брунетты. Между ними было десять футов ковра, не больше. Первый, кто выстрелит, запишет очко в свою пользу, в этом сомневаться не приходилось. В груди Джо пульсировала уверенность, кровь бежала по жилам, шумела в ушах в такт красно-синему миганию пустой полицейской машины за окном. _Шахматная партия_. - О'кей. Лем, где Мики? Джо говорил нарочито спокойным голосом, как дрессировщик в клетке с парой бенгальских тигров. - У себя в комнате, думаю, прячется, - ответил Лем, сжимая кулаки. Голос Аннет, такой же тихий и полный смертельной тоски: - Умоляю, не трогайте моего мальчика! Умоляю... Джо не отрывал взгляда от киллерши. - Кажется, твой ход, подруга. Брунетта подняла точеные брови. - Мне кажется, я просила тебя бросить пушку. - Неужели? - Да, именно так, если не ошибаюсь. А значит, ход твой. - Кажется, ты права, - согласился Джо. - Не возражаешь только, если я кое-что спрошу сначала? Брунетта пожала плечами. - Ты нашла меня, идя за Каджуном? - спросил Джо. - Полиция раструбила новости по всем диапазонам. Джо кивнул: - Похоже, это значит, что начинается гала-концерт. - Похоже. Пуговичные глаза Брунетты не отрывались от Джо. Джо чувствовал, как растет напряжение в комнате, будто стены на него надвигаются. В животе клубился горячий ком, от ножевой раны немела сзади вся нога, в носке хлюпала кровь. Порез на запястье горел, но пальцы держали рукоять револьвера как железные обручи. Выделившийся в кровь адреналин брал свое, и хотя колени все еще чуть дрожали, грозя подогнуться, Джо, не отводя пистолета от Брунетты, сделал следующий ход. - Есть у меня кое-какие неприятные новости, Брунетта, - сказал Джо. - Да? - Да. - Джо тяжело вздохнул. - Я не собираюсь бросать револьвер. Наступила неловкая пауза, будто в голове у Брунетты заело запись. Она поджала губы, глаза ее сузились. С улицы слышались приближающиеся сирены с востока. Джо оценил, что они где-то в миле и приближаются быстро. Он не знал, сколько еще сможет простоять на ногах, но что-то поддерживало его в этой игре, что-то в горячечном взгляде Брунетты. И тут он понял, что же именно происходит. Брунетта Джоунс была хладнокровным _киллером_, это правда, но не _бойцом_. О ней знали, что она заманивает бедных дураков в свои сети и наносит удар раньше, чем они разберутся, что к чему. Но вряд ли она когда-нибудь стояла лицом к лицу с другим стрелком. Эта игра для нее была новинкой, что давало Джо преимущество. - БРОСЬ ЭТОТ ДОЛБАНЫЙ КОЛЬТ! Первобытный вопль Брунетты потряс напряженное молчание, и Аннет снова залопотала, и Лем подступил еще на шаг. - Стой, Лем! - командным голосом рявкнул Джо, не сводя глаз с изящного указательного пальца Брунетты, согнутого на спусковом крючке. Лем нарывался на гибель. - Спокойствие решает все. Лем остановился, и Джо кивнул. - Ты должен понять одну вещь, Слаггер, - прошипела Брунетта и ткнула стволом в голову Аннет, подчеркивая свои слова. - Еще две секунды, и у этой деревенщины вылетят мозги, а будет это на твоей совести, Слаггер, и я тебе настоятельно рекомендую удовлетворить мою покорнейшую просьбу и бросить к черту свою шестизарядку. - Нет, - отрезал Джо. - Черт побери, Джо, что ты делаешь? Гневный крик Лема плеснул через всю комнату как ведро холодной воды. - Спокойно, Лем, на напрягайся, - ответил Джо. - Эта леди никоим образом не собирается убивать твою жену. И знаешь почему, Лем? Я задал тебе вопрос. Ты знаешь, почему эта леди не собирается убивать твою жену? Лем покачал головой. - Потому что эта леди - профессионал, и как профессионал она умеет распознать безнадежную ситуацию. Брунетта облизала губы. - Что ты плетешь, мать твою?.. Воздух, казалось, стал твердым. Джо чувствовал бисеринки пота на лбу, слышал приближающиеся сирены, а в живот вонзались огненные кинжалы, и он держал револьвер направленным точно в лоб Брунетты. Это было и страшно, и чудесно одновременно, будто вдруг перед ним развернулась шахматная доска. Он видел, что будет: конец игры всего через несколько ходов, полный прорыв защиты противника, он видел, как его конь бьет ее слона, и знал, что уже выиграл, _знал_ как теоретический вариант. - Ты малость завязла, Брунетта, - мягко произнес он, - потому что, видишь ли, ты направила керогаз на нее, а я на тебя, и как ты ни строй игру, ты падаешь первой. Понимаешь, к чему я клоню? Брови Брунетты нахмурились, шестеренки в мозгу провернулись, и до нее дошла серьезность положения, тот факт, что Брунетта Джоунс, Черная Вдова Бостона, попала в одну из самых старых в мире ловушек. Поверни она оружие к Джо - она мертва. Застрели Аннет Куган - мертва точно так же. Как ни верти, а она уже мертва - потому что ствол ее _не направлен_ на того единственного в этой комнате человека, который может ее свалить. - Блин!! Это слово вылетело из горла Брунетты одним дыханием, когда она дернула стволом в сторону Джо. Джо выстрелил. Огонь из дула рявкнул через всю гостиную и оторвал Брунетту от Аннет; удар пули вырвал кусок ее лба, кровь из черепа расплескалась по стенам, пуля "смит-вессона" ушла в потолок, и уже визжала Аннет, отползая в сторону по ковру. Лем Куган бежал к жене. Брунетта Джоунс свалилась грудой у двери, уже мертвая. Джо подошел к телу и посмотрел на нее сверху вниз. Он еще не слышал приближающихся сирен, шума идущих со стороны Йорк-стрит машин, истерического голоса Аннет. Снова звенело в ушах, и он видел только одно: скрюченное тело женщины у своих ног с мирно лежащей в овальной луже головой. Почему _она_? Почему ей досталась эта судьба в захолустном городке, а не ему? А кстати, ведь ему же на нее глубоко плевать, так откуда такие мысли? Что за религиозное ханжество вдруг на него накатило? Именно в этот момент за окном остановились снаружи приближающиеся огни и шум. Джо выглянул сквозь разбитое зазубренное стекло входной двери и увидел, как подъезжает первая патрульная машина в шуме и облаке выхлопных газов. Но не это остановило его глаза, загорелось на сетчатке и в зрительном центре мозга. Его глаза остановили другие машины, отставшие примерно на квартал по Шестой улице. Одна из них - это был телефургон, направлявшийся к месту действия. А другие держались еще дальше, возле выезда на четырехрядное шоссе, ворча двигателями, как голодный медведь гризли. Прокатные машины, дорогие - "кадиллак", спортивная машина и, кажется, еще одна арендованная. Стрелки. В этом Джо был уверен. По двору Куганов метнулся прожектор, и голос из усилителя повис над домом: ГОВОРИТ ПОЛИЦИЯ ШТАТА ИЛЛИНОЙС. ВСЕ, КТО НАХОДИТСЯ В ДОМЕ ДВАДЦАТЬ ОДИН-СЕМНАДЦАТЬ, ВЫХОДИТЕ ПО ОДНОМУ, ЗАЛОЖИВ РУКИ ЗА ГОЛОВУ! - Джо! Внезапный голос рывком вернул Джо в хаос гостиной. Это был Лем Куган. Он одной рукой держал Аннет, а другой что-то искал в кармане. - Оставайтесь на полу, пока я не уйду! - приказал Джо. - Лежите и не двигайтесь! - Дверь в гараж с той стороны холодильника, - сказал Лем, вытаскивая из кармана кольцо ключей. - Там мини-фургон. Стучащий и разболтанный, но бегает, как призовой рысак. - ДАЕМ ВАМ ПОСЛЕДНИЙ ШАНС, А ПОТОМ НАЧНЕМ ШТУРМОВАТЬ ДОМ! - Не вставайте с пола! Джо махнул револьвером Куганам и направился в кухню. В дверях он остановился и повернулся к перепуганной паре. - Простите меня за то, что я на вас навлек... Вылетело окно входной двери. Сквозь разбитое стекло влетел баллон со слезоточивым газом, запрыгал на полу, налетая на стены и разбрызгивая молочно-белый дым. Джо повернулся, бросился через кухню, нащупал боковую дверь рядом с холодильником, рванул ее на себя и нырнул в тусклый свет и облака газа. Машина оказалась старой молотилкой фургоном "понтиак темпест" семьдесят девятого года выпуска, со следами ударов от небрежного или пьяного вождения, с пятнами от смазочных шприцев, блестящих в полумраке, как позорный деготь на воротах. Джо открыл дверцу, влез за руль, бросив кольт на сиденье, вставил ключ в замок зажигания, тяжело дыша и прислушиваясь к шуму за пределами гаража. Еще сирены, еще машины. Джо повернул ключ, и мотор сразу завелся, рыча величественно, как Царь Джунглей. Благослови Господь Лема Кугана и его золотые руки механика. Еще голоса через мегафон. Джо добавил газу, глядя на тонкие тени, движущиеся по двери гаража, полосы дневного света с темными пылинками. Идея ударила внезапно, как химическая реакция, врубился инстинкт выживания. Джо глубоко вдохнул и приготовился. Запястье было как стянуто раскаленной стальной полосой, живот сводило позывами на рвоту. К козырьку фургона была прикреплена электрическая кнопка, и Джо потянулся к ней, а в мозгу жужжала мысль: "Подожди, пока не увидишь их глаза в глаза, сынок". И Джо знал, что ему делать. Взгляд в зеркало заднего вида, резкий рывок рычага на задний ход. И удар по педали газа. Машина рванулась назад, перегрузка прижала кишки к грудной клетке. Удар был как раскат грома, и Джо вдавило в спинку сиденья. Задняя стенка отвалилась, в окно ворвались осколки стекла с древесной крошкой, и яркий, как от юпитера, дневной свет внезапно залил фургон, задние колеса завизжали на росистой траве... И в этот безумный миг Джо был на заднем дворе один, увязая в сломанных жердях и постиранном белье Аннет Куган, и колеса блевали кусками дерна. Потом все колеса оказались на земле, фургон вырвался из гаража и откатился назад, как вратарь на мяч. И вырвался за изгородь, сбив ее, как кегли. Джо вывернул руль вправо, и фургон круто завертелся. Звук шин по гравию поднялся до визга. Джо на миг потерял ощущение пространства и времени, изгороди и дома сливались в вертящиеся полосы, бешеную карусель за окнами, центробежная сила отбросила Джо на подлокотник. Машина врезалась в чей-то еще гараж. Голова Джо стукнулась о козырек, перед глазами вспыхнула полная искр тьма. Джо передернул рычаг передач вперед и не отпускал газ. Машина пропахала газон чьего-то заднего двора. Джо вздрогнул. Фургон прорвался сквозь шпалеры, усики и лозы хлестнули по стеклам, разлетелась взорвавшейся бомбой древесная пыль, часть ее всосало в приоткрытое боковое окно вместе с лепестками засохших цветов, опилками и щепками, и сердце Джо пропустило удар, когда руль задергался у него в руках, и он вцепился в него тисками. Фургон пролетел еще пятьдесят футов и подпрыгнул на низком бугре. И приземлился точно в середине Йорк-стрит. Джо резко вывернул руль влево, уходя от столкновения со встречным грузовиком, и свернул в сонный переулок. Полицейских машин не было. Стрелков тоже. И прохожих. Только длинная полоса серого асфальта. Гамбит Джо сработал, по крайней мере пока что. Джо не сразу смог вернуть нормальное дыхание, и взгляд его был приклеен к зеркалу заднего вида в ожидании неизбежного появления полицейских сил за спиной. Наконец он выехал на пятьдесят седьмой хайвей и пристроился за кормой восемнадцатиколесного трейлера. - Ладно, ладно, не все сразу, не все сразу. Джо говорил вслух, успокаивая сам себя. Рана сзади на бедре саднила, сиденье стало скользким от крови. И пахло кровью, сладковатый медный запах. Очень много раз слышал Джо этот запах, но никогда это не была его собственная кровь - всегда предсмертная кровь какого-нибудь другого несчастного сукина сына. Что ж, удача переменилась. Боль становилась резче - созвездие жгучих огоньков по всему бедру, на запястье и в животе. Нутро сводило тошнотой. - Ладно, спокойней, спокойней... - Т-т-ты это с-с-сделал! Глаза Джо чуть не выпрыгнули из орбит, он посмотрел в зеркало заднего вида и подавил в себе приступ внезапной паники. Галлюцинации, головокружение и галлюцинации, а значит, надо куда-то деваться, потому что, если ты слышишь голоса, то ты на волосок от смерти. - Я з-з-нал, что т-ты с-с-сможешь! С заднего сиденья вынырнула уродливая голова с грязно-белыми волосами и низко посаженными ушами, блеснули простодушные монголоидные глаза, лицо азартно дергалось. Мальчишка прятался сзади, сложившись на полу, как вчерашняя газета. - Я говорил м-м-м-маме, что ты настоящий Бэтмен, я говорил, но она не поверила. Теперь я точно знаю! Т-только н-настоящий Бэтмен м-м-м-мог так ус-с-скользнуть от плохих людей! Эт-то ты! Ты н-н-настоящий Б-бэтмен! 12 Джефферсон Лайл выполнил половину своей утренней нормы на гребном тренажере, когда по интеркому раздался голос секретарши: - Мистер Лайл? - В чем дело, Мелани? Лайл пыхтел и пыхтел, очень недовольный, что его прервали. Безупречно подстриженные под бритву волосы были зачесаны назад, на загаре, полученном от крема "Бока Ратон", выступили бисеринки пота - Лайл был хорошо налаженным механизмом. Сердце его проверялось ежедневно. Диета была тщательно спланирована специалистом по питанию и гомеопатом совместно. День его был упорядочен и организован максимально эффективным образом. Постороннему это могло показаться эксцентричным, но только так смог Лайл превратить свой бизнес из компьютерной мастерской в угловом магазинчике в начале семидесятых в одну из богатейших компаний по программному обеспечению для персоналок, входящую в список пятисот лучших компаний мира журнала "Форчун". И он не собирался позволять мелким происшествиям ежедневной коммерции нарушать свой распорядок. - Сэр, я прошу прощения, что вас беспокою, но приехал мистер Окуда для встречи с вами. Лайл перестал грести. _Окуда?_ Лайл не помнил, чтобы назначал на сегодня встречу с Окудой. Уже несколько месяцев он с профессором даже не говорил. Накануне было письмо по электронной почте, и его было вполне достаточно, чтобы продолжать работу. Для встречи определенно не было никакой причины. Что за чертовщина случилась? Что-то неправильно. Так не делается. Есть очень конкретные правила насчет незапланированных встреч. Палата - священное товарищество доверия, а неожиданные встречи не только рискованны, они полностью контрпродуктивны. Палата требует спокойной и разумной осторожности. Лайл повернулся к интеркому. - Гм, да, ладно, Мелани, - сказал он наконец, замолчал и на минуту задумался. - Проведите его в восточный конференц-зал. Закуски и минеральную воду. Скажите ему, что я приду прямо туда. Сойдя с тренажера, Лайл растерся полотенцем и оделся. Несколько минут спустя он шагал по внешнему коридору в кирпичного цвета костюме от Версаче и туфлях от Гуччи за триста долларов. Коридор был сделан в виде пояса орудийной башни из хрома и стекла, охватывающего здание офиса в Вашингтоне. Лайл настоял, чтобы дизайнером была Элизабет Чанг, и даже выдал несколько шелковых лихтенштейнских гобеленов из личной коллекции для украшения офиса. В конце концов не обязан же Лайл только из-за того, что он самый скандально знаменитый левый либерал в стране, жить по-пролетарски. Лайл подошел к двери восточного конференц-зала и вошел. В комнате, отделанной дубовыми панелями, ждал профессор Теодор Луис Окуда. Профессор был не один. - Джефф, как дела? - Маленький азиат вскочил на ноги и вытер руки салфеткой. Чуть выше пяти футов, с круглым добродушным лицом и глазами, в которых светился ум, Окуда был старшим преподавателем английской литературы в Джорджтауне и одним из основателей Палаты. - Сожалею, что пришлось так на тебя навалиться. Лайл подошел к профессору и пожал ему руку. - Не говори глупостей, Тедди. Только не пытайся у меня выиграть в теннис. - Я с тобой близко к корту не подойду. - Мудро. В дальнем конце зала стоял еще один человек, разглядывая залитые солнцем берега Потомака. Помоложе, в костюме от "Брукс Бразерс". Он повернулся и улыбнулся Лайлу. Окуда показал на него рукой: - Джефф, это Том Эндрюс из адвокатской фирмы "Уилбер и Майклз" в Чикаго. Лайл кивнул, подошел к окну и обменялся с Эндрюсом рукопожатием. За те секунды, пока еще не было ничего сказано, Лайл быстро оценил в уме игроков этой конкретной Игры. Этот молодой индюк был единственным контактом Палаты на Среднем Западе. Другими словами, когда Палата предназначала какого-нибудь фашиствующего экстремиста к ликвидации, именно этот парень занимался контрактом и нес окончательную ответственность за его быстрое и профессиональное выполнение. И Лайл обычно предпочитал держать таких людей на расстоянии вытянутой руки, общаясь с ними посредством стандартных подпольных каналов, но Компания предприняла серьезные усилия, чтобы этот конференц-зал был без подслушивающих устройств. Может быть, единственный такой зал во всем Вашингтоне. Значит, не страшно говорить открыто. А кроме того, Лайл почти наверняка знал, зачем этот юноша сюда пожаловал. - Присаживайтесь, мистер Эндрюс. Лайл показал на кресло вишневого дерева. Человек сел. - В обычных обстоятельствах, - начал он, - мне бы в голову не пришло лететь сюда и вас беспокоить таким... э-э... нелогичным делом. Но я полагаю, что, услышав всю историю, вы поймете, зачем я здесь. Лайл ждал. - Видите ли, ситуация такова, что... тот джентльмен, которого я использую в Чикаго для различных проектов... этот джентльмен оказался в несколько затруднительном положении. - В затруднительном положении, - повторил Лайл с рассудительным видом. Он уже точно знал, о чем говорит адвокат, но предпочел выслушать весь рассказ. - Да, именно так, в весьма затруднительном. Видите ли, он принял несколько... скажем, спорное деловое решение, скажем так... и он ищет способ некоторым образом... _реструктуризовать_ свой контракт. Эндрюс переплел пальцы перед собой, очень тщательно подбирая слова. Эвфемизмы лились рекой, как вино на вакханалии. Адвокат умел лицемерить не хуже пресс-секретаря Пентагона под действием стимуляторов. - И?.. - спросил Лайл, все еще ожидая кульминации. - Ну, видите ли, причина того, что я приехал, узнать ваше мнение... - Эндрюс искал слова, - ...поскольку, скажем, этот джентльмен недавно пришей ко мне с предложением весьма неожиданным. Даже, я не боюсь этого слова, неортодоксальным. - Это правильное слово? - спросил Лайл. Он оглянулся на профессора и увидел, что глаза азиата слегка прищурены, а на губах играет улыбка, будто ему рассказывают анекдот. - Да, _неортодоксальное_, - повторил Эндрюс. - Именно так я бы и сказал. - Мистер Эндрюс, - мягко сказал Лайл. - Эта комната безупречно чистая. Почему бы вам не изложить ваше дело простым английским языком? На минуту повисла неловкая тишина, а Эндрюс, казалось, что-то рассчитывает в уме. Потом молодой адвокат рассказал все - состязание, организованное Джо, телефонные звонки - все. Когда он закончил свой рассказ, Лайл встал из-за стола и подошел к окну. Он стоял и смотрел на цветущие вишни по берегам Потомака. Весна в этом году пришла в Вашингтон под фанфары цвета, симфонией яркой зелени, розового и желтого, и утреннее солнце посверкивало на воде, как на бриллиантовой ленте. Лайл вздохнул и спросил: - И теперь он хочет отменить свое маленькое состязание? В этом состоит ситуация, мистер Эндрюс? Адвокат встал. - Да, совершенно верно. Лайл повернулся, посмотрел Эндрюсу в глаза и улыбнулся. - Мы свяжемся с вами по этому вопросу, Том. Адвокат удивленно вытаращил глаза. - Простите? Лайл продолжал улыбаться. - Мы свяжемся с вами, Том. - Но... - Ждите наших сообщений, - сказал Лайл и направился к двери. - Всего доброго. - Ну, как сейчас, Бэтмен? Мики прилежно трудился на трясущемся заднем сиденье фургона, перегнувшись вперед и оборачивая запястье Джо полосой клейкой ленты. Он нашел у задней дверцы фургона под запаской аптечку первой помощи и старое потертое одеяло, и разорвал это одеяло на самодельные бинты. Теперь мальчик заканчивал бинтовать запястье Джо с неуклюжей старательностью ребенка, складывающего мозаику. - В-вот. - Мальчик сумел завязать узел, - теперь ты как новый, Бэтмен, и готов биться с преступниками! - Это точно, малыш, преступники меня как огня боятся. Джо глубоко вздохнул, стер пот со лба, стараясь сосредоточиться на дороге. Черной, опаленной солнцем полосой убегала под колеса дорога, бешено и ритмично мелькали линии белой разметки. Машина шла на юг по хайвею 336, к реке, к самому пустынному району штата Иллинойс. Дорога лентой выщербленного асфальта вилась сквозь коридор гранитных обрывов. Джо понятия не имел, сколько он сможет проехать на заполненном всего на четверть баке. Он полагал, что, несмотря на любящие руки Лема, машина жрет бензин как свинья. Плюс к тому сама величина машины делала ее легкой целью. Одна крупнокалиберная разрывная пуля по колесам - и тачка опрокинется. Джо сосредоточил внимание на линии горизонта и постарался мыслить нормально. Они ехали в сторону Сент-Луиса, но Джо не знал точно, куда ведет именно этот хайвей. В этой части штата хайвей образовывали лоскутное одеяло, сужаясь до занюханного двустороннего шоссе примерно каждые пять миль. Джо буквально на секунду взглянул в зеркало заднего вида, щурясь от света в лицо. Сзади было несколько безобидных с виду автомобилей: грузовик, седан и спортивная машина. Есть ли среди них стрелки? У Джо начинала кружиться голова от неотрывного глядения вперед на дорогу, ярких солнечных зайчиков, игравших на ограждении, как грязная жидкая ртуть. Ум его беспомощно вертелся, как часы со спущенной пружиной. Шок от потери крови? Столько ее ушло, что он начинает отключаться? Или что-то другое, что-то, что пробудил в нем этот лопоухий ребенок? - Они гонятся за нами, да? Пацан заметил взгляды Джо в зеркало. - Кто? - Т-ты же з-знаешь - Р-р-р-ридлер, Д-д-д-джокер и Пингвин. - Ты имеешь в виду плохих парней? - Да, п-п-п-плохих парней. Они ведь гонятся за н-н-н-нами? Джо сказал мальчику, что это вполне возможно. Плохие парни более чем вероятно гонятся за ними, а уж в том, что они действительно плохие, сомневаться не приходится. - А потому, - добавил Джо, глянув на отражение Мики в зеркале, - будет очень неплохо, если Мальчик-Чудо затаится и будет сидеть тихо, пока Бэтмену не представится шанс высадить его где-нибудь в безопасном месте. Парень какое-то время напряженно молчал, потом наморщил нос, будто задумался. - Ты их не б-б-боишься, н-нет? - Конечно же, боюсь, малыш. - Правда? - Правда. Все люди кого-то или чего-то боятся. Даже Бэтмен. Чтобы никогда ничего не бояться, надо быть психом. - А м-м-мой п-п-апа говорит, что т-только чего н-не понимаешь, т-того и н-надо бояться. - Поверь мне, малыш, этих плохих парней я чертовски хорошо понимаю, а все равно боюсь до чертиков. - Т-то есть м-мой п-папа м-мне врал? Джо снова посмотрел в зеркало на парня, на его круглое, похожее на пирог лицо, на его невинные глаза - чахлый маленький херувим в желтом шелковом маскарадном костюме Робина. Правду сказать, дети никогда не играли в жизни Джо особой роли. Они всегда были частью другой культуры, роскошью, которую позволяли себе обычные люди. В его работе они были радиоактивной зоной, препятствием. Профессионал никогда не ударит по цели ближе чем за десять миль от ребенка. Дети были табу. А Джо, кажется, нарушает еще одно правило: слушает ребенка. _Слушает внимательно_. Это странное ощущение, будто Джо вывернулся наизнанку и посмотрел на себя глазами Мики. - Твой папа говорил правду, - наконец ответил Джо. - Он говорил о том, чтобы быть храбрым, и это ты от него унаследовал. Поверь мне, твой папа - один из самых правдивых людей, которых я видел. Мики облизал губы. - Но он не т-такой, к-как ты. Он не с-с-с-супергерой. Джо горько улыбнулся: - Знаешь, малыш, быть супергероем - это далеко не самое лучшее. - А я хочу б-б-быть к-как ты, когда вырасту. - Нет, малыш, ты этого не хочешь, поверь мне. - Н-нет, х-хочу. Т-ты самый храбрый человек в м-м-м-ире. Т-т-ты з-з-застрелил эту плохую леди и т-ты н-н-напугал х-хулиганов, и т-т-ты м-м-можешь победить любого п-п-плохого... - Послушай меня, малыш. Послушай. Убить человека - это ерунда. Ничего в этом нет, кроме того, что кто-то стал мертвым. Все дело в том, кого ты убиваешь и _зачем_ убиваешь. К тому же это не способ прожить жизнь. Джо крепко стиснул руль и проглотил кислый комок, застрявший в горле. _Не способ прожить жизнь_. Не это ли говорила ему мать в последние свои часы, лежа на смертном одре в нищем бунгало на Ларчмонт-стрит? Тогда Джо посчитал, что это старческое слабоумие. Церковная промывка мозгов. Отупение от горечи всей жизни. Эти воспоминания были как вкус пепла на языке. _Ее комната..._ Старая, изъеденная древоточцем мебель французского колониального стиля, пожелтевшие от времени кружева, свисающие с крючков платяного шкафа, кислый сырный запах ментоловых капель и бараньего жаркого, и самое главное - иконы. Куда ни повернись - на стенах, в углах - повсюду лики Христа, Богоматерь, Тайная Вечеря. Распятия черного дерева, изречения из Священного Писания, выжженные на дереве и покрытые лаком. Кэтрин Флад к своему закату стала нелюдимой и религиозной старой каргой. В последние недели тело ее пожирал рак, ум покидал ее, как уходит вода во время отлива, и она отказалась ложиться в больницу. Последний раз, когда Джо видел ее живой, она сидела на кровати, прислонившись к подушкам, на морщинистом лице была свежая косметика, ресницы слипались от туши, губы накрашены иссиня-алой помадой. - Что случилось, Джо? - спросила Кэтрин, и рука ее вздрогнула в воздухе - раненая птица, пытающаяся взлететь. Джо подошел ближе к кровати, настолько близко, что услышал запах кольдкрема и духов. - Мама, послушай. - Он сделал глубокий вдох и посмотрел матери прямо в глаза. - Я никогда не говорил тебе, чем зарабатываю на жизнь. - Ты занимаешься строительством. - Не совсем так, мама. - Ты мне говорил, что работаешь в строительстве, с большими кранами, которые строят, и ты строишь, все время строишь. - Кэтрин дрожала, но старалась прямо держать голову. - Что ты хочешь сказать, Джо? Что мой сын не занимается строительством? - Я не занимаюсь строительством, мама. - Джо, глядя на мать, тяжело вздохнул. - Что я делаю, это убиваю людей. Плохих людей. Я избавляю их от их собственного ничтожества. Кэтрин вытаращилась на сына, губы ее сжались, она не могла понять. Джо начал объяснять, говорить о Вьетнаме и о "мяче в лунке", и помощи человечеству, когда стирает с лица земли эту заразу. - Не может быть. Этот ответ прозвучал неожиданно ровным и ледяным голосом, будто говорил неисправный робот. И если бы не поворачивалась голова матери из стороны в сторону жестом отрицания, Джо мог бы поклясться, что она мертва. - Мама... - Не может быть. - Мама, выслушай меня. - Это неправда, это ложь, мой сын не убивает людей. Глаза Кэтрин были крепко зажмурены, смазанные алые губы сжались сурово и больно. - Я не знаю, зачем ты мне такое говоришь, Джо? Это жестоко. Прийти навестить мать и довести ее до безумия такими рассказами. - Мама, я просто пытался тебе сказать... - Нет. - Старуха махала обеими сморщенными руками, будто отгоняя дурной запах. - Нет. Нет. Нет. - Черт возьми, я же пытаюсь сказать тебе правду! - рявкнул на нее Джо. Мать сразу замерла. - Твой сын - ликвидатор, мама. - Джо бил в нее словами. - Полдюжины ликвидации в год с конца шестидесятых годов. Все и каждый из этой полудюжины - негодяи. Убийцы, мама. Эти парни - звери, мама. Звери, которые убивают снова и снова. Ты понимаешь, что я тебе говорю? Я избавляю их от их собственного ничтожества! Джо протянул руки, взял ее за костлявые плечи. - НЕ ТРОГАЙ МЕНЯ! Громкий крик матери хлестнул его по лицу ушатом ледяной воды. Сам этот звук, вопль кошки, с которой сдирают шкуру, был таким неожиданным, таким невозможным для слабой маленькой женщины, что Джо отдернулся назад, как от удара тока. Кэтрин отвернулась. Отвернула иссохшее лицо к падавшему из окна свету и стала тихо повторять: "И сказал Господь Давиду: "Если дети твои отринут закон Мой, и не станут ходить путями Моими, жезлом поражу Я семя их". - Мама, я не отринул закон Господа, - ответил Джо, и соленое жало слез жгло его глаза. - Я заставлял блюсти его. Кэтрин резко перевела взгляд на сына, и Джо ощутил гнев матери кожей лица, как ядовитый туман. Взгляд ее серых глаз вдруг стал острым, зрачки почернели, как полированный оникс. - Ты отринут Господом нашим, Джо, - прошипела она, обнажив пожелтевшие нижние зубы. - Только Бог может мстить нечестивцам. Он сказал это в Библии. Ты оставленный Богом, Джо, вот кто ты такой. И Джо почувствовал, что душа его утекает вниз сквозь половицы. - Это было последнее, что она мне сказала, - пробормотал Джо сквозь тихое урчание мотора. - П-п-последнее, ч-что ск-казал - кто? Мики страшно завелся. Он возбужденно подпрыгивал на заднем сиденье и гримасничал, как обезьяна. - Моя мама. Мики склонил голову на сторону, и Джо просто видел, как у него в голове ворочаются колесики. - Ваша м-м-мама не хотела, чтобы вы стали Бэтменом? Джо грустно покачал головой: - Да... думаю, она очень этого не хотела. Снова наступила неловкая тишина, пока Мики старался переварить услышанное. Джо глянул на него в зеркало заднего вида, испытывая острый прилив симпатии к мальчику. Мир - сумасшедшее, запутанное место. Король - голый. Накидка Супермена куплена в дешевом универмаге, а вся эта проклятая Игра - пустое упражнение. Джо начал подумывать, не хочет ли и он принять участие в состязании. Он не заметил в серой дали угловатый седан, который их нагонял. Близнецы Сабитини сократили дистанцию до трех корпусов машин и уже были готовы, готовы, как бывали всегда. Салон арендованного "форда-тауруса" сверкал кофейного цвета кожей и изогнутой приборной панелью. На задних сиденьях лежали бок о бок два кейса, до краев нагруженных мощным, сделанным на заказ оружием. Братья Сабитини уже двадцать минут висели на хвосте убегающего фургона, с той минуты, когда он ускользнул от полицейских Куинси и вынырнул с другой стороны двора Куганов. Сейчас машин между "таурусом" и фургоном стало намного меньше. Несколько легковушек, пара полугрузовиков, и все время пролетали с ревом навстречу полицейские джипы, направляясь к месту происшествия у дома Куганов. - Верный выстрел, fratello [брат (итал.)], его я жду, - проворчал Федерико, поворачиваясь и шаря в темноте заднего сиденья. Открыв кейс, он вытащил оттуда винтовку "беретта". Повернулся назад и стал прикручивать на ствол глушитель. - И хуже того, на шоссе кишат competitori [конкуренты (итал.)]. - Ага, но мы же лучшие в группе, нет? - Гордец Бернардо, - ухмыльнулся Федерико. Он затянул глушитель, закрепил оптический прицел и поглядел на дорогу. Впереди старый фургон грохотал под виадуком, выбрасывая из-под себя клубы черного дыма. Одному Богу известно, сколько еще миль может пропилить эта старая колымага. А что это за странная фигура прыгает на заднем сиденье? Сообщник Слаггера? Наводчик? Помощник? Федерико это не очень интересовало, потому что скоро он закончит состязание одной пулей калибра 7,62 точно в затылок водителя. - Опусти оружие, idiota! [идиот (итал.)] Бернардо смотрел в зеркало заднего вида, мысленно отмечая, какие машины идут за ними. "Кадиллак". За ним спортивная машина. Другие стрелки наверняка будут ждать, чтобы первый ход сделали Великие Сабитини. Паразиты желтокожие. Еще сегодня утром Бернардо заметил машину, которая могла принадлежать этому узкоглазому Сакамото. Могла и не принадлежать. Этот здоровенный черный вездеход подъезжал к сцене, развернувшейся у дома. Что означало, что сюда скоро подъедут и другие, наверное, этот черный из Нью-Йорка, то ли Лавдедди, то ли Лавдей, в общем, как он там себя называет. С соседнего сиденья донесся голос Федерико, тихий и низкий - верный знак, что он собрался убивать. - Бернардо, amico [друг (итал.)], чуть ближе, per favore [пожалуйста (итал.)], только чуточку ближе. В боковом зеркале Джо заметил в идущем сзади седане два знакомых силуэта - две пары широких плеч, сгорбленных в полумраке салона, пара угловатых голов и одинаковые позы, и у него зашевелились волосы на голове. Мики все подпрыгивал на сиденье, комок не утихающей энергии. У Джо в животе снова вспыхнул костер, кислотное жжение подступило к горлу. Надо найти способ высадить мальчишку где-нибудь в безопасном месте. Съехать, может быть, на ближайшем повороте. Но "остановка - это теперь большой риск, особенно когда сзади братья Сабитини ждут возможности верного выстрела. - Мики, ты можешь сделать для меня одну вещь? - взмолился Джо. - Пригнись и не высовывайся. - Я не дам им вас обидеть, Бэтмен! - Я это понимаю, но я прошу тебя как друга, как товарища-супергероя. - Вам н-н-н-нужна моя п-п-п-помощь! - Послушай, Мики. Плохие парни у нас на хвосте, я должен сосредоточиться, чтобы их стряхнуть. Так что больше не прыгай тут, ладно? Сейчас я буду от них уходить на супергеройском вождении и ядерных Бэт-реакторах. Так что пригнись и сиди спокойно. - Вам н-н-нужна моя помощь! - Черт возьми, парень, делай, что я говорю! Мики задрожал крупной дрожью. - Эти плохие п-п-п-парни все время становятся у меня на дороге. Я им этого так не спущу! Он рылся в кармашках пояса, ища какую-то бэтменскую штуку, или игрушечный пистолет, или еще какую-то ерунду, руки его дико тряслись, болезнь взяла над ним верх. - Я покажу этим п-плохим п-парням! - Мики! - Убить плохих парней... убить их... убить на месте! - Друг, слушай меня! - Джо протянул руку, хватая мальчика за плечо, но тот выскользнул. Он ударился о боковую дверцу, выхватывая из пояса пластиковый бумеранг с крыльями летучей мыши. - Мики! Черт побери! Пригнись! Джо старался удержать автомобиль под контролем. Мальчишка яростно дергал ручку окна. - Уб-б-бить п-п-пло... - Мики, перестань! Но было уже поздно. Одним судорожным движением мальчик высунулся из окна и метнул бумеранг в висящую на хвосте машину. Федерико Сабитини свесился из окна пассажирского сиденья, прижимая к глазу оптический прицел, пахнущий рекой ветер свистел вокруг его головы и рвал воротник рубашки. Тут со стороны фургона в его поле зрения влетел какой-то предмет. _Летучая мышь?_ Эта штука на миг затанцевала в воздухе, болтаясь, как осенний лист, желтые крылья ее бешено мелькали. Потом она полетела точно к машине братьев Сабитини. Федерико опустил винтовку, сел на место и прищурился на этот предмет, сердито прошипев: - Gherminella? [летучая мышь (итал.)] Бумеранг Мики ударил в ветровое стекло и застрял под "дворником". Бернардо уставился на него в недоумении. - Это что еще за твою мать? Федерико был безмолвен и таращился на игрушку, как на приземлившегося альбатроса. Бернардо, оскалив зубы, надавил на газ, дрожа от злости и чуть-чуть от минутного страха. - Этот buffone [шут (итал.)] решил с нами поиграть. Федерико кивнул, сморгнув пот, ветер и влагу с глаз, и расправил плечи. Это уже было личное оскорбление. Убить этого подонка будет делом чести, а честь была древней традицией в роду этих братьев. Она текла в их жилах, она управляла каждым движением. Чем серьезнее добыча, тем больше чести мужчине. А эта добыча будет самой великой за всю его жизнь. Бернардо прибавил скорость и еще ближе подобрался к фургону, так что даже ощущался запах его выхлопных газов. Федерико высунулся из окна, поднимая прицел к глазам и наводя перекрестье на корму "понтиака". Он был готов стрелять, когда пришло это чувство, зуд под ремнем, точно над правым бедром. _В том самом месте_. Он опустил винтовку и втянулся внутрь, смахивая с глаз вызванные ветром слезы, ругаясь по-итальянски и почесывая под пиджаком пятно соединительной ткани размером с оладью. Такое иногда случалось, когда Федерико попадал в стрессовую ситуацию или должен был сосредоточиться на каком-то особенно мерзком аспекте работы. Такое было в восемьдесят третьем, когда пришлось расчленять одну бабу, чтобы она влезла в железную бочку в порту Мессины. Такое было шесть лет назад, когда его поймали на складе конкурирующей банды и пришлось пробиваться ножом. Каждый раз, когда появлялся этот зуд, работа кончалась плохо, грязно, иногда на волосок от собственной гибели. Но во всех этих случаях он был один, и зуд был мимолетным. Сейчас он был с братом, и у Бернардо тоже зудело. - Eccola! [Вот оно! (итал.)] Федерико с братом переглянулись. - Это чувство - у тебя оно тоже? - спросил Бернардо, почесывая бок. Федерико угрюмо кивнул. Эти пятна были зеркальными - у Бернардо слева, у Федерико справа. Они появились примерно тридцать лет назад после экспериментальной операции по разделению близнецов в середине шестидесятых. Операцию делала в государственной больнице Сент-Винченцо в Таормине бригада лучших хирургов Европы, проводивших показательные операции. Для тех дней она была весьма радикальной и потребовала многих часов под ножом, что десятилетние братья Сабитини еле пережили. Но в конечном счете операция оказалась успешной настолько, что стала классическим учебным примером разделения близнецов, имеющих общий кишечник и желудок. Сейчас близнецы почти не ощущали ее последствий, если не считать случайных запоров и время от времени проявляющейся язвы из-за дефектов слизистой желудка. Однако в ментальном плане братья Сабитини так и не разделились. У них были общие сны и общие кошмары, они одновременно испытывали одни и те же неврозы, и каждый из них всем сердцем верил, что может читать мысли другого. Они росли и продвигались вверх в иерархии организованной преступности, и их неврозы превращались в психозы. Они стали верить, что они ангелы отмщения Господа, что они связаны между собой физически, и что они в вечном соревновании друг с другом - кто из них самый жестокий, самый грубый, самый смертоносный. Они любили и ненавидели друг друга с одинаковой страстностью. И когда они оба одновременно испытывали _этот зуд_, они считали это знамением. Серьезным знамением. Федерико снова поднял винтовку и посмотрел в светящийся зеленоватый тоннель оптического прицела. Перекрестье указывало на несущийся фургон, и мягкое покачивание обеих машин водило перекрестье из стороны в сторону. Федерико задержал дыхание, нацеливая винтовку, живот его надулся, натянув ткань спортивной куртки. Под штанами двойной вязки по шраму ползали муравьи, и мозг туманило дурное предчувствие, поглощая все мысли, и Федерико отогнал его, нацелился в виляющую корму фургона и нажал на спусковой крючок. Первая пуля ушла вверх, выбив искру из крыши фургона. Фургон вильнул на гравий обочины, подняв темную тучу пыли. Бернардо выругался и нырнул в пыль, прилепившись к фургону, как лейкопластырь. Глянув на спидометр, Бернардо заметил, что быстро приближается к скорости девяносто пять миль в час. Федерико передернул затвор, перезаряжая винтовку, стреляная гильза выскочила на ковер салона. Он снова высунулся в окно, и тут боковым зрением заметил слева тень. "Сааб" вынырнул неизвестно откуда, и солнечный блик от его бампера на миг вывел Федерико из состояния сосредоточенности. Машина Профессионала на скорости обошла сицилийцев, потом фургон Джо. Через секунду она вернулась в правый ряд и поехала на несколько машин впереди фургона. Отсюда открывалась новая возможность. Мозг Профессионала оценил дистанцию, прикинув вектора, рассчитав скорость и баллистику удара, и руки изготовились стрелять по сицилийцам, не тронув идущую перед ними цель. Он не будет легким, этот выстрел, учитывая, что в уравнение входят три виляющие на высокой скорости машины, но Профессионала это не смущало. Трудности всегда были частью Игры. Дыхание Профессионала стало глубоким и ровным, рокот "сааба" внушал уверенность, почти спокойствие. Попытка будет сложной - может быть, даже самоуверенной, - но Профессионалу такие предприятия были не в новинку. Именно поэтому личность Профессионала была самым тщательно охраняемым секретом всех тайных служб. Надо признать, что этот заказ был довольно странным: держать цель в Игре как можно дольше. Но у Профессионала не было привычки обсуждать приказы. Первое правило: никогда не строй догадок об анонимных заказчиках, оплативших твои услуги. Такие действия ведут к неуверенности, а это противоречило modus operandi [образ действий (лат.)] Профессионала. Одна рука Профессионала лежала на руле, другая - на спусковом крючке, и внимательные глаза не отрывались от зеркала заднего вида. Пальцы Профессионала болели. Никто никогда не узнает ни того, насколько нежными стали пальцы Профессионала, ни того, сколько боли проходит через эти хрупкие суставы. Никто никогда и представить себе не сможет, как медлительно стало тело Профессионала, как ожирело, как болезненно потеряло координацию. Ни друг, ни враг никогда не видел Профессионала. Фигура Профессионала сливалась с фоном, как хамелеон. Приспособление было приделано к подголовнику за спиной Профессионала, устройство собственной конструкции Профессионала, построенное специально для этого задания. Маленькая титановая С-образная струбцина для уменьшения вибрации. Зажим на треножнике с резиновыми прокладками, откалиброванный для максимальной точности. Алюминиевое зеркало с гоночного мотоцикла, прикрепленное снизу к зеркалу заднего вида, точно согласованное с прицелом винтовки. И оружие - винтовка русского производства, заряженная недеформируемыми пулями в металлической оболочке. Пулями армейского образца. Очень эффективно, очень разрушительно. - Стой спокойно. Услышь кто слова Профессионала, вряд ли смог бы определить, на каком языке они сказаны. От угла ветрового стекла "форда" донесся хлопок, и в мгновение ока оно рассыпалось с приглушенным треском подмоченного фейерверка. Что-то пронеслось после этого через салон, и Федерико показалось, что ему на руку упал кирпич. Сидевший за рулем Бернардо услышал крик брата на миллисекунду позже, чем ощутил на лице брызги жидкости, кровавые брызги. КРОВЬ! Кровь сразу оказалась всюду - на