обности обратиться к вам. Между тем вы на пенсии. Значит, такое доверие полковника ничем иным, кроме вашей с ним дружбы, не объяснишь? Погода за окном менялась: ветер улегся, начали расходиться облака, и по вечереющему небу забегали последние лучи уже спешащего на покой солнца. - Что ж, - подтвердил Шалго. - Вы не ошиблись. Мы действительно с ним друзья. Только почему это вас так обеспокоило? Хубер устремил взгляд в потолок. - Буду откровенен, - негромко сказал он. - Жизненный опыт сделал вас недоверчивым, господин Шалго. И я вас понимаю. А с тех пор, как вы поняли, кто такой Меннель, вы и мне не верите. И это может иметь для меня трагические последствия. Вы, если захотите, можете повлиять на вашего друга таким образом, что я окажусь в ситуации, которая будет равнозначна для меня гибели. И потому я очень прошу вас, господин Шалго, не забывать, что это я разоблачил Меннеля. Я выдал вам агентов группы "К-шесть". Что же мне еще сделать, чтобы завоевать ваше доверие? Вы должны понять: я порвал со своим прошлым и действительно хочу начать новую жизнь. Именно вы способны понять мое психическое состояние лучше, чем кто-нибудь другой. Насколько мне известно, ваша собственная жизнь во многом напоминает мою. Неожиданные слова Хубера неприятно задели Шалго, всколыхнули в нем волну воспоминаний. Казалось, в ушах еще раз прозвучали давние речи Эрне Кары: "Не забудь, старина, не один ты постиг истину. Могут быть еще и другие. Ты пришел к нам после долгого блуждания во тьме. Мы приняли тебя. Но сила нашей правды такова, что она преодолевает расстояния и побольше, чем путь, который проделал ты, пока пришел к нам". - Вы правы, господин Хубер, - чуточку торжественно произнес Шалго. - И я обещаю, что не стану оказывать воздействие на полковника Кару, основываясь только на своих личных чувствах. Как видно, лавина старости уже захватила меня и тащит с собой под гору. Но вы знаете, в этом непростом деле меня все время смущала одна деталь. Вот вы осмотрели машину Меннеля и сразу поняли, что секретный передатчик нами уже обнаружен. А если бы вы этого не поняли? Сказали бы вы нам обо всем этом или нет? - Это один из тех вопросов, на которые я готов ответить, но не могу привести никаких доказательств, - заметил Хубер и добавил: - Конечно, сказал бы. Можете мне верить или нет, но решение порвать с "Ганзой" родилось у меня не в этот момент. Подумайте сами, и вы поймете, что меня ничто не вынуждало к разоблачению агентуры. И все же вы видите, что я это сделал. - Вы правы. С улицы донесся визг тормозов. Хлопнули, закрываясь, дверцы машины. Минуту спустя в комнату вошел Фельмери и Хубер стал прощаться с Шалго. - Отдохните, - напутственно посоветовал он. - Думаю, что мы поняли друг друга. Хубер уходил успокоенный. Фельмери, хоть и старался держаться бодро, был подобен выжатому лимону. - Слышал я, дядюшка Шалго, что у вас тут развернулись большие события? - Да, завертелась карусель на нашем тихом холме, - подтвердил старый детектив. - Завертелась - не остановишь. Очень устал? - Да нет. Просто проголодался. - А между тем тебе предстоит еще ехать в столицу. И немедленно. Заберешь с собой один списочек и двух лихих молодцев. - Признались они? - Не знаю. Балинт ими занимается... Шалго покричал Лизе на кухню, чтобы она покормила гостя. Фельмери с волчьим аппетитом накинулся на еду, и в несколько минут с ужином было покончено. - Тебе что-нибудь удалось узнать от Салаи? - Все отрицает. Он ничего не слышал ни о Сильвии, ни о шифровке. - Врет, негодяй. Теперь уже ясно, что он запирается. Хочешь знать, что означает имя Сильвия? Кодовое название операции! И задачей Меннеля было ее проведение. Что ты на это скажешь? - спросил он лейтенанта. - Я тоже думаю, что Салаи врет. Негодяй он, этот Салаи. Сутенер. Любовник и дочки и мамаши Кюрти одновременно. Предполагаю, что Меннель завербовал его еще в Италии. В прошлом году. - Скорее всего. Но что было потом? - Потом? - раздумывая вслух, продолжал Фельмери. - Мало ли что могло произойти. Они могли переписываться. Салаи выполнял задания Меннеля, а тот мог присылать сюда курьеров за добытыми материалами. - А тебе не показалось, что Меннель хотел свести Салаи еще с кем-то? В списке агентов, полученном от Хубера, несколько руководителей групп. Может быть, и Салаи хотели передать на связь одному из них? - Почему бы вам не перебраться на веранду? - сказала Лиза, входя в комнату. - Там такой чудный воздух! - В самом деле! Перейдем? - воскликнул Шалго, но Фельмери жестом остановил его. - Я хотел перед отъездом на минутку заглянуть к Илонке. И если бы вы, дядя Оскар, тем временем позвонили товарищу Балинту, чтобы он заехал за мной к Худакам, я был бы весьма вам признателен. Фельмери поблагодарил хозяйку за вкусный ужин и, вприпрыжку сбежав вниз по ступенькам, направился к вилле Худаков. - Головастый мальчишка! - кивнул ему вслед Шалго. - А скажи, ангел мой, у Герцега при аресте все бумаги забрали? Рисуночки там? Чертежи? - спросил он у Лизы. - Все, кроме одного. - Какого же? - Ты звони Балинту, а я тем временем найду на магнитофонной ленте запись того памятного разговора... Когда в телефонной трубке послышался голос Балинта, тот очень удивился, что Шалго еще на вилле. - Ведь я за вами машину послал. Десять минут спустя Шалго уже сидел в поселковом совете и с мрачным видом разглядывал Вальтера Герцега и Еллинека. - Ну что ж, господин Герцег, расскажите-ка генералу Шалго, с каким заданием вы прибыли в Венгрию, - сказал майор Балинт, встав, когда вошел Шалго. Вопросы Балинта на немецкий переводил капитан Варади. Черноволосый здоровяк Герцег с подозрением покосился на Шалго. "Генерал? - подумал он. - Почему же мне не сказали, что этот старый толстяк ходит уже в генералах? А мы с Еллинеком еще пытались угостить его виски в кафе!" - Мы получили приказ, господин генерал, убить доктора Отто Хубера. - Не мы, а ты! Один! - поспешил поправить его Еллинек. - Я такого приказа не получал. Мне было сказано, что я должен выполнять твои распоряжения. Капитан Варади хотел перевести ответ, но Шалго жестом остановил его и сам по-немецки сказал Еллинеку: - Об этом вы заявите на суде. А вообще отвечайте, только когда вас спросят. Миклош, - обратился он к майору Балинту, - ты иди собирайся в дорогу. А я пока тут побеседую с ними. Неплохо, если бы и ты поехал в Будапешт. Это ведь наемные убийцы, отпетые головорезы. Фельмери - отличный парень, но у него маловато опыта. Конечно, ты - начальник, можешь поступать, как сочтешь более правильным. У меня же пока одно задание - держать связь с Хубером. Балинту явно пришлись по вкусу последние слова Шалго, однако его мрачный вид ему не понравился. На всякий случай, уходя, он оставил при бандитах одного своего сотрудника. Если старый детектив говорит "головорезы", то действительно с ними надо держать ухо востро! А Шалго продолжал допрос: - Как и почему нужно было убрать Хубера? - Мне Шлайсиг сказал только, что Хубер - предатель. Все доказательства у Брауна. Господин генерал... - Я не генерал. Продолжайте. - Хорошо. Господин как вас там, чистосердечное признание нам зачтется? - Я и не судья, - заметил Шалго. - Но полагаю, что суд примет его во внимание. Это общепринятое правило. Герцег расстегнул воротник. - Ладно, терять нам нечего. Знайте: Хубер - офицер информационной службы "Ганзы". В прошлом сотрудник Гелена. Я с ним познакомился пять лет назад. Он преподавал нам основы диверсионной работы. Считался признанным гением в этой области. - А то, что вы о его жене говорили, - тоже правда? - Да, она была моей любовницей. А вот то, что я насчет ее смерти сказал, - это только мое предположение. Но не мне одному смерть Греты Хубер казалась подозрительной. Кстати, Браун уже давно подозревает Хубера. Это мне еще сама Грета говорила. - В чем же он его подозревает? - Браун со мной об этом не говорил. - А Грета? - Она - да, говорила, что, мол, у Хубера родные где-то в Восточной Пруссии живут. А сын его связался со студентами левого толка и сбежал на Кубу. Конечно, все это всерьез принимать не приходится. Такие дела встречаются сплошь и рядом. Но есть кое-что и посерьезнее. Например, Хубер продал все свое имущество и вложил деньги в какой-то иностранный банк. - Готовился к побегу, что ли? - уточнил Шалго. - Да. - Тогда почему же Браун тем не менее послал его сюда? - Это одному Брауну известно, - усмехнулся Герцег. - Можно мне? - как школьник, подняв руку, спросил Еллинек. - Я думаю, свинью они нам подложили. Браун - это такая лиса, что хитрее его мне еще до сих пор никто не попадался. И уж если он Хубера сюда послал, значит, у него были на то свои причины. Браун на риск никогда не идет. Он ставит только на верную карту. Не имея гарантий, он Хубера сюда не послал бы. - Чепуха! - перебил его Герцег. - Он затем и прислал его сюда, чтобы мы его тут прикончили. Хубер мешал Брауну. Удобнее, когда сотрудник исчезает здесь, "за железным занавесом". - Возможно. Только мне такие игры не по нутру, - признался Еллинек. Оскару Шалго они тоже не нравились, эти игры. Если люди в аппарате фирмы "Ганза" знали или хотя бы подозревали что-то о замысле Хубера, почему они послали его сюда? - Как вы собирались убить Хубера? - спросил он. - О, это было здорово придумано! Я знал, что машину Меннеля милиция еще не забрала. Я усадил бы Хубера в эту машину и отъехал бы до места, где меня ждал бы Руди с мотоциклом. Там я пришил бы Хубера в машине, а затем включил бы устройство с таким расчетом, чтобы самому успеть добраться до Руди. Остальное - уже дело техники. Сгорел бы Хубер дотла. И следов не осталось бы... Шалго с омерзением слушал повествование захлебывающегося от удовольствия Герцега. Сомневаться в том, что он выполнил бы адский план Брауна, не приходилось. - Жаль, что проклятая старушенция сорвала мне всю операцию. Поверил я ее сказочкам. Но вы знаете, любой другой тоже клюнул бы на такую наживку. Ведь до чего все точно совпадало с моими данными. И какая артистка эта ваша бабуся! - Считайте, что вы получили по физиономии! - поморщившись, сказал Шалго. - Бабуся - моя жена. - Извините, господин... - А вот кто такая Сильвия? - Не знаю, - покачал головой Герцег. Старый детектив перевел взгляд на рыжеволосого Руди. - Мне помнится, - сказал тот, - операцию Меннеля вроде бы так называли. Шлайсиг, кажется, так говорил. - А кто убил Меннеля? Бандиты переглянулись. - Не знаю, - пожал плечами Герцег. - Но теперь я не удивлюсь, если выяснится, что это тоже дело рук Брауна. Шалго попросил майора Балинта, когда они вместе ехали в машине за Фельмери, поскорее возвращаться из Будапешта. Герцег и Еллинек, скованные наручниками, сидели на заднем сиденье под бдительным присмотром охранника. Профессор Табори вернулся домой усталый и голодный. Поэтому он был необыкновенно обрадован, увидев, что Бланка еще не спит, а ждет его с горячим ужином. Быстро умывшись, он сел к столу и принялся торопливо, с жадностью есть, успев только спросить, где Казмер. - У себя. Кажется, еще читает, - ответила Бланка. - Да ты не спеши, ешь медленнее. А то опять будешь жаловаться, что болит желудок. - Уже болит. С самого утра. Понервничал, взвинтил себя, и схватило. - Табори отпил большой глоток вина, намазал ломоть мягкого хлеба маслом. - Никак не могу понять, почему Казмер так странно себя ведет. Может, ты объяснишь, что заставило его сказать неправду? Теперь я уже и сам убедился, что девятнадцатого он в Будапеште не был. - Не знаю, где он был, - устало проведя рукой по лбу, прошептала Бланка. - Он и мне этого не говорит. Да ты ешь. Гарнир почему-то даже не попробовал. - Взглянув на брата, она с грустью увидела, как сильно Матэ переживает все происходящее: лицо у него осунулось, стало каким-то землисто-серым. - Ты много куришь, - сказала она. - И почему без мундштука? Табори ощупал карманы: - Знаешь, я его где-то потерял. - В Будапеште забыл, наверное. - Да нет, едва ли в Будапеште, - в большом замешательстве пробормотал профессор. - Потому что Шалго спросил у меня о нем еще вчера, до моей поездки в город. - О чем спросил тебя этот противный тип? - непривычно раздраженно воскликнула Бланка. - Почему, говорит, ты не пользуешься своим красивым мундштуком? А что это ты так против Шалго настроена? Он чем-нибудь обидел тебя? Бланка не ответила. Табори пристально посмотрел на сестру: красивое лицо ее казалось усталым и старым. - Ты слышал, что случилось? - с волнением в голосе вдруг спросила она. - Где и с кем? - переспросил Матэ, закончив ужин и откинувшись в кресле. - Нашего гостя чуть не убили. - Что ты говоришь! Хубера? - Да. Если бы не Лиза Шалго, его бы уже не было в живых. Пораженный неожиданной новостью, профессор растерянно слушал рассказ сестры. - Интересно, ей-то откуда стало известно, что жизнь господина Хубера находится в опасности? - Оттуда, что ее муженек, этот местный Шерлок Холмс, додумался спрятать у нас в гостиной какой-то секретный микрофон. Теперь ты понимаешь, почему я вся буквально киплю от ярости? - Это в самом деле возмутительно! Какое он имел право? И после всего этого он еще приходит сюда и просит одолжить ему машину? - Табори побледнел от возмущения. Достав из кармана таблетки, он положил одну в рот и запил водой. - Нет, я этого так не оставлю! - Профессор Табори вскочил, забегал по комнате. - И давно они нас подслушивают? - Разве они скажут? Я спросила, но старый паяц, как всегда, отшутился. Даже заявил, что мы ему еще спасибо должны сказать. Не будь микрофона, говорит, Хубера уже не было бы в живых. Ну что я ему на это могла ответить? - Я сейчас же переговорю с полковником и потребую извинений. Я прокурору буду жаловаться! - Голос профессора Табори вибрировал уже на самых высоких нотах. - Это же полнейшее попрание прав личности! Грубейшее нарушение закона! Бланка дождалась, пока брат остынет, и только после этого сообщила: - Полковник Кара вернулся к себе в Будапешт. Они тут какое-то соглашение с Хубером заключили. - А где Хубер? - У себя в комнате. Он совершенно потрясен этим покушением. Бланка обеспокоенно, с тревогой смотрела на брата, огромного и сильного, яростно метавшегося из угла в угол. - Я тебе скажу, Матэ, эти Шалго никогда мне не нравились. Убеждена, что они специально приставлены шпионить за нами. Подлые провокаторы! Но ты ведь всегда горой за них стоял. - Голос ее сделался едва слышным, дрожащим, и она почувствовала себя вдруг слабой и беззащитной. - Ах, Матэ, милый, как трудно мне так жить! Как страшно! Иногда я чувствую себя обреченной. Сегодня я ездила в Фюред. Казмер отвез меня туда на машине и к вечеру вернулся за мной. Впервые за много лет я снова была в церкви. Вошла, села на последнюю скамейку, начала молиться. И вдруг мне так захотелось умереть. Сразу, там же... Матэ Табори, пораженный ее словами, подошел, обнял ее и утешающе сказал: - Зачем так мрачно, сестра? Ты совсем не одинока. Ты же отлично знаешь, что всегда рядом с тобой - я. Бланка беззвучно плакала. - Зачем мне эта жизнь?.. Одни страдания, страх, - срывался с ее губ шепот. - Перестань, Бланка... - только и смог выдавить из себя Матэ. Он вдруг подумал о том, что жизнь его сестры могла сложиться совсем по-другому, не напиши он ей тогда, движимый ненавистью к ее избраннику, фашисту Моноштори, то суровое, бескомпромиссное письмо: "...Я требую и жду, что ты совладаешь со своими чувствами... Мы живем в эпоху, когда есть дела, в тысячу раз более важные, чем любовь... Ты вынуждаешь меня поставить перед тобой суровую дилемму: он или я. И ты должна сделать выбор. От друзей я знаю, что он за человек. И я верю своим друзьям. А потому говорю тебе: не хочу ни знакомиться с ним, ни тем более подавать ему руку..." Где-то очень далеко мелодично прозвучал сигнал ночного автобуса. И снова все стихло. - Ну о чем ты, сестренка? - еще раз попытался найти в себе слова утешения Матэ Табори. - Соберись с силами. Я понимаю, что я в большом долгу перед тобой. Но все равно прошу тебя, не надо так убиваться... Конечно, случись все это не четверть века назад, а сейчас, сегодня, он, наверное, вел бы себя умнее, с большим тактом. Но и сегодня он так же, как и тогда, не подал бы руки палачу и убийце. Время только подтвердило, что прав был он, Матэ Табори. Да что толку гадать о прошлом? Что было бы, если бы... - Знаешь что, сестра, свари-ка ты мне лучше кофе! - попросил он. Ему совсем не хотелось кофе. Наоборот, ему хотелось спать. Но Матэ знал сестру: когда кому-то нужна ее помощь - пусть самая пустяковая, - она быстрее забывает о своих собственных горестях. 11 Начальник дорожного отдела Балатонфюредского горсовета Иштван Чордаш не очень обрадовался нежданным ночным гостям - Шалго и Фельмери. "Только заснешь, - ворчал он, - звонят!" Жена Чордаша тоже проснулась и даже спросила: "Кто там?" - но тут же, повернувшись на другой бок, снова уснула. Не зажигая света, Чордаш быстро оделся. Так уж у него заведено: всякая вещь всегда знает свое место. - Разве ты человек? Ты - кладовщик! - говаривала часто ему жена, а желая досадить мужу, умышленно забывала положить какую-нибудь вещь на отведенной ей Чордашем место. Начальник дорожного отдела оказался немолодым уже человеком, лет пятидесяти, удивительно маленького роста но вид у него был строгий и внушительный. Фельмери показал ему свое служебное удостоверение, но и после этого сердитый мужчина не стал добрее. Приглашая их в дом, он попросил довольно требовательным тоном, чтобы гости хорошенько вытерли ноги, потому что он совсем недавно застелил пол линолеумом, и теперь на нем видна каждая пылинка. После долгого шарканья подошвами о коврик на крыльце ночные гости были препровождены в кухню. - Садитесь, - хрипловатым голосом сказал хозяин. - Но от курения прошу воздержаться. У нас не курят. Никотин вредно действует и на человека и на мебель. - Да-да, конечно, - поспешно пряча сигарету в пачку, согласился Фельмери, уголком глаза косясь на Шалго. Тот злорадно ухмылялся, словно желая сказать: "Что, брат, попало?" - Товарищ Чордаш, - Фельмери решился после этой небольшой заминки прямо перейти к делу. - Я пришел, а вернее, мы пришли к вам с просьбой. Помогите нам в одном важном с точки зрения государственной безопасности деле. Сердитый Чордаш маленькой, густо обрызганной веснушками рукой разгладил складку на пластиковой скатерти, покрывавшей кухонный стол, и все тем же хрипловатым, будто крякающим голосом проговорил: - Пожалуйста, а в чем именно? - И вдруг густо весь побагровел: на месте только что расправленной складки на скатерти виднелся едва заметный разрез. "Сколько раз я твердил Элке, что нужно резать хлеб на дощечке, а не на скатерти!" - пронеслись в его голове гневные упреки жене, и он теперь уже краем уха следил за тем, что говорил ему Фельмери. А Фельмери говорил вот что: - Вы не помните, на какой улице ночью девятнадцатого июля рабочие могли ремонтировать дорогу или канализационные люки? - Ночью у нас вообще не работают. - Извините, - поспешил уточнить лейтенант. - Я неверно сформулировал вопрос. Где могла гореть ночью красная сигнальная лампочка, если работы не были окончены днем? - Мы строго соблюдаем правила безопасности. Я за этим сам слежу, - ответил Чордаш, думая про себя: "Черт бы побрал эту скатерть. Ее ведь теперь ничем и не заклеишь. Так и поползет дальше". - Правила положено строго соблюдать, - повторил он вслух. - Правильно, товарищ Чордаш, - согласился с ним Фельмери. - Так вот вспомните, пожалуйста, где девятнадцатого июля ночью были установлены красные сигнальные лампочки? - Тут и вспоминать нечего, - возразил Чордаш заносчивым, пожалуй, даже хвастливым тоном. На мгновение он забыл об испорченной скатерти, хотя рука его продолжала гладить разрез, словно больную рану. - Если завтра утром вы навестите меня на службе, в отделе, я смогу вам совершенно точно сказать, где в указанную вами ночь горел красный свет. - Нам это нужно знать сейчас, немедленно, уважаемый товарищ главный инженер, - с подкупающей улыбкой заметил Шалго. - Вы, как государственный служащий, товарищ Чордаш, а точнее, как лицо, облеченное доверием, знаете, что такое вопросы государственной безопасности. Поэтому мы и обратились именно к вам... Мужчина весь вытянулся в струну от мгновенно наполнившей его и теперь распиравшей изнутри гордости. - Минуточку терпения, товарищи. Сейчас. Только переоденусь. Полчаса спустя они уже были в конторе товарища Чордаша и тщательно, графу за графой, просматривали "Журнал ведения дорожных работ". Шалго только головой покачивал при виде аккуратности, с которой были оформлены все журнальные записи. Тем временем из желтого шкафа был извлечен скоросшиватель и в нем за несколько секунд найден акт N_068/19. - Вот, пожалуйста. На этой схеме мы видим, так сказать, все нужные нам данные, - гордо произнес товарищ Чордаш и, словно полководец, устремив вперед указующий перст, вытянулся во весь свой крохотный рост. - Вот этими красными кружками, - принялся пояснять великий человечек, - обозначены места, где установлены лампы красного цвета. Как вы видите, в тот день на пяти объектах моими рабочими производились дорожные работы. Цифры вверху обозначают день начала работ, внизу - дату окончания. - Отлично, - похвалил Фельмери. - Давно не видел такой четкости в делопроизводстве. Подозреваю, что товарищ Чордаш тайком окончил какую-нибудь военную академию. - Академий я не кончал. И даже на военной службе никогда не был. Но я привык думать. И привык во всем соблюдать порядок. - Полагаю, товарищ начальник, что Фюред вы знаете как свои пять пальцев, - сказал Шалго. - Еще бы не знать! - воскликнул Чордаш. - Да я здесь родился и вырос. В школе здесь учился. А с сорок пятого года бессменно на государственной службе состою. В этом со мной никто не может сравниться. Так сказать, рос вместе с нашим городом... Я тут не то что каждую улицу - каждого жителя в лицо знаю! - Тогда вам нетрудно будет сказать, вот эти два объекта на каких улицах находятся? - спросил Шалго и показал на два красных кружка вблизи кардиологического санатория. - Конечно, нетрудно. Этот - на улице Майва, а этот - на улице Балванеш. На первом объекте меняют водопроводную магистральную трубу, а на втором просела мостовая. Наверное, подмыло снизу асфальт грунтовыми водами. В ближайшие три дня работы будут закончены на обоих объектах. - Но лампочки красные там и сейчас горят? - уточнил Шалго. - Конечно. - А из этих двух улиц какая поднимается в гору? - Обе. По улице Майва движение одностороннее, по улице Балванеш двустороннее. Шалго задумчиво разглядывал схему, и Фельмери, словно угадав его мысли, спросил: - А если ехать от Шиофока и свернуть на улицу Балванеш, дорога будет идти в гору или под гору? - В гору. На всякий случай они записали названия и остальных улиц, где девятнадцатого июля ночью горел красный предупредительный свет. - Еще один вопрос, - сказал Шалго, пока Чордаш перевязывал шнурком папку с документами и ставил на полку скоросшиватель. - Не знаком ли вам случайно профессор Матэ Табори? У него дача в Эмеде. - Он яхтсмен? Как же, знаком! Разумеется, только понаслышке. Лично не имел чести. Наша знаменитость местная, так сказать. - И сестру его знаете? - Чокнутую художницу? - Чордаш как-то странно ухмыльнулся. - Знаю. Да ее все тут у нас знают. - Лично? - Нет, лично тоже, так сказать, не удостоен. Но издали частенько доводилось наблюдать за ихней работой. На берегу озера, с мольбертом. Сказывали, на конкурсах красоты до войны она неоднократно избиралась местной "королевой побережья". Только я, так сказать, в те времена не очень бывал зван на эти самые конкурсы... - Да, в молодости она была очень хороша собой, - подтвердил Шалго. - Вы, конечно, слышали и о том, что после войны Бланка Табори усыновила ребенка из сиротского дома. - Еще бы! Знаю, конечно, я этого месарошского мальчонку, так сказать. Шалго изумленно уставился на Чордаша. - Месарошского? Значит, у мальчика был отец? - У всякого ребенка должен быть отец, так сказать. Только Месарошем его прозвали не по отцу, а потому, что подкинули его в дом к Месарошам. В сорок первом это было, если меня память не обманывает. Однажды ночью позвонил кто-то в калитку к Месарошам. Господин Месарош - наш здешний адвокат. Вышел он к калитке, а там никого. Только корзина плетеная стоит на земле, и в ней младенчик, так сказать, месяцев трех-четырех от роду. Господин Месарош ту корзину в руки и с ней в полицейский участок. Винце, наш тогдашний участковый, сам дежурил в тот вечер. Составил он протокол по всей форме, и все дела. От него я и слышал эту, так сказать, историю... - А где этот Винце живет? - Не живет он, так сказать, больше нигде. Помер. В прошлом году еще. Хороший был человек. Он все проверки после Освобождения чистым прошел. Никаких к нему претензий не было. Потом он еще долго у нас в дорожном отделе работал. - А что этот ваш Винце с тем найденышем сделал? - продолжал допытываться Шалго. - А что ему делать? Вызвал наутро господина адвоката к себе и поладил с ним, договорился, так сказать, что господин Месарош сам отвезет мальчонку вместе с полицейским протоколом в Веспрем, в сиротский приют. Это я совершенно точно знаю. - Интересно, - заметил Шалго. - Но откуда вам известно, что приемный сын художницы Табори и есть тот самый подкидыш господина Месароша? Это вам сам адвокат говорил? - Нет, товарищ. Адвокату Месарошу сказали потом в приюте, что его подкидыш помер. А я про это знаю опять-таки от самого Винце. Он и прозвал инженера Казмера Табори "месарошским мальчонкой". Потому как он, так сказать, запомнил в свое время, что у мальчонки родимое пятно было на левой лопатке. Большое пятно. Со сливу величиной. Это он и в протоколе записал. Так вот, Винце как-то случайно увидел Казмера Табори летом на пляже и сразу про тот ночной случай вспомнил. Совершенно верно, мелькнуло в голове Шалго, у Казмера на левой лопатке большое родимое пятно! - Очень интересно, - вслух проговорил он. - А где сейчас живет адвокат Месарош? Если он, так сказать, еще живет? - На улице Петефи. В той же самой вилле, что и до войны. Уже лет пятьдесят. В пятьдесят первом, правда у него, как у человека одинокого, эту виллу национализировали. Тогда адвокат в Будапешт переехал, к какому-то своему родственнику, так сказать. Говорят, даже подсобным рабочим был. А в пятьдесят восьмом или пятьдесят девятом возвратился он обратно, в наш Фюред. Брат его, каноник Месарош, добился у властей, чтобы вернули ему, так сказать, его виллу. Конечно, к тому времени виллу ту здорово перестроили. Так как все эти годы ее занимала местная контора "Заготвино". - Как зовут адвоката Месароша? - Балинт. Балинт Месарош. - А брат его, каноник, тоже живет вместе с адвокатом? - Нет, каноник живет в Веспреме. У епископа служит. Слышал я, что скоро он уходит на пенсию. Шалго тяжело поднялся. Фельмери предложил Чордашу отвезти его домой на машине, но тот, поблагодарив, отказался. - Пройдусь пешочком, подышу свежим воздухом. Озоном, так сказать... Илонка Худак ожидала их все это время в машине. - Я уж беспокоиться начала, дядя Оскар, - сказала она. - Думаете, приятно вот так сидеть ночью одной и ждать? - Не везет тебе, дочка! - пошутил старый детектив, усаживаясь поудобнее. - Вот видишь, опять никто тебя не похитил. Ну что ж, сначала посмотрим улицу Балванеш. Поезжай, юноша, а я буду команды подавать. Фельмери медленно ехал по ночному спящему городу, а Шалго изредка негромко говорил: "Налево... направо". Но в голове его все время назойливо вертелась одна мысль: почему адвокат Месарош утверждает, что подобранный им подкидыш умер в детском доме? Откуда ему это может быть известно? Жаль, конечно, что "хороший" хортистский полицейский Винце умер... - Медленнее! - подал он команду лейтенанту. - У двухэтажного дома - направо. Фельмери включил вторую передачу и повернул на широкую улицу, вдоль которой росли каштаны. Дорога стала подниматься в гору, и Шалго велел лейтенанту остановиться. Вдали отчетливо была видна красная сигнальная лампочка. - Сейчас мы выйдем, - повернувшись к Илонке, сказал Шалго. - А ты пересядь на мое место и попытайся воскресить в памяти ту ночь. В какую сторону пошел Меннель, выйдя из машины? Вперед или назад? - Вперед и потом повернул налево. Шалго и Фельмери, выйдя из машины, медленно пошли вверх по улице. - Если наше предположение правильно, сейчас слева будет переулок, - сказал лейтенант. Минуту спустя они были на углу переулка. Шалго остановился. - Похоже, что здесь, - сказал он. По обе стороны переулка росли платаны. - Интересно, что он здесь искал? - Про то одному ему ведомо, - заметил лейтенант. - Если он вообще был здесь. - Будем считать - был. Но зачем? - тяжело отдуваясь и усаживаясь отдохнуть на каменное основание решетчатой изгороди, сказал Шалго. - Если он хотел с кем-то встретиться здесь, то получается, что он хорошо знал город и, значит, бывал в нем раньше. Или он просто так остановился и вышел из машины немного проветрить хмельную голову? Едва ли. Меннель был бабник, и, если он оставил в машине красивую девушку в такой благоприятный для него момент, значит, у него должны были быть для этого какие-то весьма веские причины. Как этот закоулок называется? - Улица Генерала Бема! - Надо бы нам пройти по ней до конца. Но уже поздно... Шалго поднялся и медленно поплелся обратно, к машине. - Здесь мы и стояли. Совершенно точно, - твердо заявила Илонка, когда они сели в машину. - Я вспомнила вон тот дом с башней. - Ладно, - сказал Шалго. - Завтра утром мы более тщательно все здесь осмотрим. Узнаем, кто тут вокруг живет. Поехали! Лиза еще не спала и слушала радио. И, конечно же, сразу напустилась на беднягу Шалго. - Я уж думала, что ты сегодня вообще не собираешься являться домой. Ты только посмотри на себя: на кого ты похож! Едва на ногах стоишь от усталости. Как будто все это нельзя было завтра сделать... - Нет, радость моя, завтра уже не то, - не очень уверенно возражал он, вытягиваясь во весь рост в кресле. Он начал было рассказывать о результатах их ночной операции, но тут Лиза вдруг спросила его, где Фельмери, и Шалго возмутился. - Я тебе рассказываю о полете орла, а ты меня возвращаешь к какому-то пустяку, вроде того, где сейчас лейтенант Фельмери. Ставит машину в гараж Табори. Сейчас вернется твой ненаглядный. Фельмери действительно не заставил себя ждать. Но едва он появился, Шалго встретил его просьбой: - Юноша, позвони в Будапешт и доложи обо всем Каре. Может, они там соберут побольше данных о канонике Месароше. - Поздно уже, - уклонился Фельмери. - Успеем и завтра доложить. - А у меня тут гость был, - сказала вдруг Лиза. - Господин Хубер. - Что он хотел? - Сказал, что приводил в порядок бумаги Меннеля и ему показалось, что кое-каких документов не хватает. Интересно, какие бумаги Меннеля он ищет? - Может, тот самый план виллы, про который, судя по магнитофонной записи, Герцег спрашивал у Хубера? - предположил Фельмери. - Если план виллы принадлежит Меннелю, - задумчиво произнес Шалго, - мы вправе подозревать, что существует какая-то связь между этим фактом и поездками Хубера в Фюред. Скажем, на плане может быть изображена вилла, в которой некий гитлеровский офицер когда-то давно спрятал награбленные в Венгрии ценности. А? Хубер об этом знал и потому не хотел отдать план Герцегу. - Значит, Хубер был с нами неискренен? - Возможно. Завтра мы получим ответ и на этот вопрос, - пообещал Шалго. - Сразу с утра примемся за дело! А ты позвонишь в Веспрем, в управление, и попросишь прислать сюда специалиста по дактилоскопии. 12 На другой день утром на вилле Табори появился Тибор Сюч в сопровождении Беаты. Профессор открыл им дверь и пригласил в гостиную. - Мы хотели бы видеть господина Хубера, - сказал Тибор. - Садитесь, пожалуйста... Сейчас я позову его. Вошедшая в эту минуту Бланка, пристально посмотрев на Беату, сказала: - Ваше лицо мне почему-то очень знакомо. Помнится, вы уже приходили сюда однажды? - Да, несколько дней назад, - подтвердила гостья. - К господину Меннелю. - Совершенно верно. Теперь я все вспомнила. Вы, конечно... знаете, какое несчастье произошло с господином... - Знаем, - перебил ее Тибор. - Утром накануне мы вместе позавтракали. Он был так весел, жизнерадостен... - закончила фразу хозяйка. - Наверняка и не думал, что его уже караулит смерть, - заметил Тибор Сюч. В гостиную вошел Хубер, сопровождаемый профессором Табори. Представив Хуберу посетителей, профессор вместе с Бланкой тут же удалился. Хубер откровенно подозрительным взглядом смерил стоявших перед ним молодых людей. - Садитесь, - пригласил он. - Чем могу служить? - Просим извинить за беспокойство, но несколько дней назад мы получили от Виктора Меннеля вот это письмо... - начал Тибор Сюч, - вернее, официальное письмо от фирмы "Ганза". Вот оно. Хубер, взяв у него из рук письмо, взглянул на почтовый штемпель, потом внимательно изучил подпись и сказал: - Да, это рука Меннеля. Быстро пробежав письмо, он поднял глаза на молодого человека. - Мне ничего не известно об упомянутой в письме сделке. Если я правильно вас понял, вы кустарь или что-то в этом духе и получили заказ от нашей фирмы? - Совершенно верно, господин Хубер, - подтвердил Тибор Сюч. - Господин Меннель попросил меня изготовить для фирмы "Ганза" набор образцов пуговиц в художественном исполнении. - Набор пуговиц? - переспросил Хубер, с явным удивлением посмотрев на Тибора. - А чему вы удивляетесь? Художественно исполненные модные пуговицы - это товар, который пользуется сейчас большим спросом. Особенно когда это не серийные изделия. Сюч достал из сумки картонки с прикрепленными к ним пуговицами. - Пожалуйста. Здесь каждая пуговица - единственная в своем роде. В этом и состоит их ценность. А вот разрешение от нашей фирмы "Артекс" передать эти образцы представителю фирмы "Ганза". Хубер с интересом разглядывал пуговицы. - Лю-бо-пыт-но, - протянул он. - Понятия не имел, что наша фирма занимается еще и модными пуговицами... Сделаны они, бесспорно, со вкусом, красиво... Хотя должен вам признаться, что я не компетентен решать такой вопрос. И собственно говоря, в чем состоит ваша просьба? - Мы бы хотели, чтобы вы, как было условлено с господином Меннелем, приняли от нас эти образцы и оплатили их... - Охотно. Но оговоренные в соглашении пятьсот долларов я могу перевести только на банковский счет "Артекса". - Совершенно верно, господин Хубер. Вы известите "Артекс", что получили от Тибора Сюча образцы пуговиц, и попросите фирму выплатить мне переведенную вами на ее счет сумму. Я же получу от вас пять тысяч долларов наличными отдельно. Хубер был ошеломлен. Ничего не понимая, он с удивлением смотрел на сохранявшего полное спокойствие молодого человека. - Пять тысяч долларов? Помимо пятисот? - Так точно, господин Хубер. - За эти пуговицы? Да вы шутите, молодой человек! - Эти пуговицы, господин Хубер, для фирмы "Ганза" могут стоить и сто тысяч долларов, - многозначительно проговорил Тибор Сюч. - Вы, наверное, принимаете меня за непроходимого идиота, - теряя терпение, сказал Хубер. - Но, к вашему сведению, я не из тех дураков-туристов, которым вы могли бы продать Хортобадьскую степь или Тиханьский полуостров. Во всяком случае, пять тысяч долларов за какие-то пуговички!.. - Господин Хубер, - растерянно и недоверчиво глядя на собеседника, заговорил Тибор Сюч, - вы действительно не знаете, о чем идет речь? - Я вам уже сказал, черт побери! - Тогда прошу прощения, - спокойно ответил Тибор Сюч. - Я вам сейчас все объясню! - Он снял со стола картон, помеченный цифрой "А-1". Достав из кармана перочинный ножик, он аккуратно срезал одну пуговицу с листа картона и кончиком ножа отделил стеклянное украшение пуговицы от ее пластмассового основания. Достав затем из сумки какой-то аппарат, напоминающий микроскоп, магнитной иголкой подцепил из образовавшейся в пуговице полости еле видимую микропластиночку и, положив ее на предметный столик этого своего карманного микроскопа, заглянул в окуляр, покрутил винт наводки и сказал: - Прошу, господин Хубер. Хубер заглянул в микроскоп. - Если не ошибаюсь, это пусковая ракетная установка? - удивленно воскликнул он. - Совершенно точно, господин Хубер. Теперь вы понимаете, о чем идет речь? - Кажется, понимаю, - медленно проговорил Хубер. - Он взглянул на молодого человека, потом перевел взгляд на листы картона. - И что же, в каждой пуговице такая микропленка? - спросил он. - В пуговицах на листах "А-1" и "А-2", - чуточку рисуясь, с важностью ответил Тибор Сюч, - локаторные станции дальнего радиуса действия, ракеты на позициях, аэродромы... словом, все, что просил господин Меннель... Ну как, вы все еще считаете большой названную мною сумму? - Нет, господин Сюч. Теперь я не считаю ее высокой, - ответил Хубер. Он снова заглянул в письмо Меннеля. - Вас что-нибудь смущает? - спросил Сюч. Хубер покачал головой. - Да нет. Только при мне нет таких денег. А моя чековая книжка у партнера. Когда я должен выплатить вам деньги? - Сейчас, немедленно, - ответил Сюч. - Я не могу рисковать. - Гм... попробую дозвониться до него. Вдруг на счастье, он окажется дома. Прошу прощения. - Хубер подошел к телефонному аппарату, набрал номер и через несколько мгновений заговорил в трубку по-немецки: - Алло! Это я, Хубер... Слушай, вот какое дело: мне нужно выплатить большую сумму денег. Да, сейчас. Принеси мне, пожалуйста, сюда, на виллу Табори, мою чековую книжку... Не понимаешь?.. Чековую книжку мою, говорю, принеси... Да-да. Спасибо. Жду тебя... До свидания. - Хубер положил трубку и вернулся к столу. - Приходится соблюдать осторожность. Тут вокруг кишит сыщиками. - Он достал из коробки сигару и закурил. - Что касается сыщиков, - заметил Тибор Сюч, - то три дня назад мы тоже имели возможность с ними познакомиться. Да вот и ваш сосед, Шалго, явно сотрудничает с милицией. Имейте это в виду. - Мне это известно, - ответил Хубер. - Он что-то пронюхал, - вмешалась в разговор девушка. - Правда, Тибор удачно вывернулся. К сожалению, я допустила ошибку. Но в конце концов нам удалось отвязаться от этого подозрительного старика. А вот как передать вам микроснимки, мы никак не могли придумать. Нам казалось, что и вы под наблюдением, да и мы тоже... - Полагаю, за вами больше нет слежки, раз вы рискнули прийти ко мне? - строго спросил Хубер. - Мы пришли сюда по указанию Шалго, - пояснил Тибор Сюч. - Этот старый паяц "завербовал" нас... Нет-нет, не бойтесь! Я не провокатор. Целых два дня я отказывался принять его предложение, но вчера наконец согласился. Старику, разумеется, и не снилось, что на самом-то деле я - ваш человек... Вот с его помощью мне и удалось передать вам снимки. - Какое же задание получили вы от Шалго? - поинтересовался Хубер. - Сказать вам, что я - агент Меннеля. Что я сейчас и делаю. - А что вы доложите Оскару Шалго? - Что я честно выполнил его задание, но вы по всем правилам вышвырнули меня вон из комнаты. Нужно, правда, чтобы и вы сообщили ему о моем посещении. Мы должны петь в унисон. - Что же, вы это хитро все придумали, - одобрил Хубер. Беата самодовольно улыбнулась. - Наши сыщики считают себя великими умниками. Им и невдомек, что и у других тоже голова на плечах. Например, эту "коллекцию образцов пуговиц" мы придумали с Виктором, с господином Меннелем, еще в Италии, в прошлом году. Тогда же мы договорились о способах связи с ним. - И давно вы поддерживаете с ним контакт? - Третий год. С Виктором, собственно, я установила контакт в Париже. А когда вернулась в Венгрию, вовлекла в дело и своего жениха, Гезу Салаи, а потом - и Тибора. Сейчас он должен был бы встретиться с Виктором. Но вот - не довелось. В прошлом году, когда мы виделись с ним в Ливорно, он забрал у меня со связи Гезу Салаи... Мне даже не известно, какое у Салаи было задание. Наверное, установить с кем-то контакт... Хубер рассеянно слушал болтовню девушки. Разумеется, она убеждена, что он - шеф Виктора Меннеля, и потому так откровенна с ним. Но тут же у него возникло сомнение: почему Меннель скрыл эти свои связи от Брауна и Шлайсига. "Мне известны все донесения Меннеля, - рассуждал про себя Хубер, - но эта агентурная группа в них вообще не упоминалась. Странно... А операцию "Пуговки" они, надо признать, ловко придумали..." Он снова прислушался к болтовне Беаты, а когда та умолкла, заметил: - Что касается пуговиц, то идея действительно оригинальная. Но вы, по-моему, недооцениваете Оскара Шалго. Люди, которые прикидываются этакими простачками, весьма опасны. Я подозреваю, что Шалго уже давно знает, кто убил Виктора Меннеля. - Если бы он это и впрямь знал, убийца давно был бы уже арестован, - не согласилась с ним Беата. - Возможно. И все же Шалго не дурак. Кстати, ваш жених арестован. - Ну, Геза сумеет выпутаться. В дверь террасы постучали, и в гостиную вошли Оскар Шалго и лейтенант Фельмери. Шалго был в в панаме, сдвинутой на затылок, в белом, хорошо отутюженном полотняном костюме. Сюч выругался про себя и подумал: "Не хватает только, чтобы как раз сейчас явился партнер Хубера с его чековой книжкой. Вот незадача. А я-то думал, что старик уехал в Фюред..." Шалго заметил разложенные на столе пуговицы. Микроскоп Тибор Сюч успел убрать в сумку. - Вы купили пуговицы? - спросил Шалго у Хубера. - Пришлось, - сказал тот. - Сделку заключал еще Меннель, по поручению фирмы. - И за сколько, интересно, вы продали их? - обратился Шалго с вопросом к Тибору. - Как было договорено, - уклончиво ответил Сюч. - А вообще-то сделка более выгодна для казны, чем для меня: она получит доллары, а я только форинты. - Слушай, Фельмери, ты можешь поверить, что за эти вот пуговки кто-то готов платить доллары? - И Шалго шутливо толкнул в бок лейтенанта. - Не уверен, - ответил тот и взял в руки один из листов картона. - Хотя пуговицы красивые! Сколько же они стоят? - спросил лейтенант, взглянув на Тибора. - В долларах? - Дорого... - снова попытался уйти от ответа Сюч. - Пять тысяч пятьсот долларов, - ответил за него Хубер. Шалго, прищурил глаза, посмотрел на Хубера. - И вы уже расплатились? - спросил он. - У меня нет при себе таких денег. - Но я думаю, господин Сюч согласится принять от вас и чек? - спросил Шалго. - А в банке он получит потом по нему деньги. - Но у меня нет с собой и чековой книжки, - сказал Хубер. - Ну надо же! - воскликнул Шалго. - Совсем позабыл о вашей чековой книжке, а ведь специально затем и шел, чтобы отдать ее вам! - Он вынул из кармана конверт и передал Хуберу: - Пожалуйста! - Спасибо, - поблагодарил Хубер. Тибор Сюч, совершенно сбитый с толку, тупо уставился на Хубера. - Это и есть ваш друг?! - кивнул он в сторону Шалго. - А чему вы удивляетесь? Вы же сами сказали, что мы должны "петь в унисон". - Подлый предатель! - задохнувшись от злобы, прошипел Тибор Сюч. - Они оба - агенты Меннеля, - спокойно сказал Хубер, показав на Тибора и Беату. - Он с прошлого года, а мадемуазель уже три года. Кстати, и жених ее тоже. А в этих пуговичках - кадры микропленки. - Здорово вы меня провели, господин Сюч, - с наигранной укоризной проговорил Шалго. - А ведь я верил вам. Ну что ж, тогда следуйте за лейтенантом Фельмери, дети мои. А ты, дружок, - обратился он к Фельмери, - захвати с собой и эти игрушечки. Когда Шалго и Хубер остались вдвоем, Хубер с обидой сказал: - Вы по-прежнему не доверяете мне? - Вы имеете в виду микрофон? Так ведь этой мудрой предусмотрительности вы обязаны своей жизнью. До свидания! - До свидания! - И Хубер проводил Оскара Шалго на веранду. - Еще минутку, господин Шалго. Вы уже знаете, кто убил Виктора Меннеля, не так ли? Шалго вынул сигару изо рта. В глазах его светилась улыбка. - "Ибо нет ничего тайного, что не сделалось бы явным, ни сокровенного, что не сделалось бы известным..." Евангелие от Луки, глава восьмая, стих семнадцатый, - сказал он, спускаясь по ступенькам террасы. Хубер долго с удивлением смотрел ему вслед и не заметил, как за его спиной в гостиную вошла Бланка. Увидев ее, он медленно приблизился к ней и крепко взял за руку. - Больно! - тихо вскрикнула Бланка. - Отпусти. - Хубер отпустил руку. - Уезжай! - прошептала она. - Я даю тебе добрый совет: уезжай, пока не поздно! Хубер отошел на шаг. - Это угроза? Или действительно только совет? - Совет. - Бланка повернулась, подошла к двери и посмотрела в сад. - Виктору Меннелю ты советовала то же самое? - Да, то же самое, - ответила Бланка, не оборачиваясь. Она не хотела встречаться с ним взглядом. - То же самое. Но он не послушал моего совета. Хубер закурил сигару. - Ну, а если и я не последую твоему совету, меня тоже прикончат? - спросил он холодным, бесстрастным тоном. - Не переиначивай мои слова, - устало проговорила Бланка. - Я не переиначиваю... - Хубер приблизился вплотную к ней, но потом, словно передумав, отошел, сел на кушетку и неожиданно спросил: - Кто убил Виктора? И почему? Бланка нервно покрутила на пальце кольцо с крупным топазом. Лицо ее было бледным. - Если бы я даже и знала это, то все равно не сказала бы тебе. - Ну, мне-то как раз ты можешь сказать. - Никому. И тебе тоже. - Шалго подозревает в убийстве тебя, а полковник Кара - твоего сына. - Шалго идиот. Кару я не знаю. - Она подняла взгляд на спокойное лицо Хубера. - Не понимаю только, на каком основании Шалго может подозревать меня? - Ты чуть не потеряла сознание, увидев меня здесь. Это вышло очень некстати. Кроме того, он не мог не заметить, что ты намеренно меня избегаешь... - Но ты же сам велел мне быть осторожной, предупредил, что у нас в доме установлен подслушивающий аппарат. - Я не говорил, что в доме. Выражайся точнее. Я хорошо помню, что говорил. Здесь, в гостиной, сказал я, установлен тайный микрофон... Но я часами гулял по берегу. При желании ты могла бы туда прийти ко мне. Трижды я ездил в Балатонфюред. Ты знала, что я был там на кладбище... Бланка не отвечала. Нервничая, она снимала и вновь надевала кольцо. - Ты уверен, что сейчас здесь нет микрофона? - спросила она. - Можешь не опасаться, - сказал Хубер. - Но повторяю, Шалго подозревает тебя. - И, многозначительно посмотрев на Бланку, добавил: - Возможно, не без основания... - Виктора убила не я, - тихо возразила Бланка. - Кто-то сумел опередить меня. Когда Меннель сказал мне, чего он хочет, я решила убить его. В ту же ночь я зашла в кабинет Матэ и украла у него из аптечного шкафа ампулу с цианистым калием. А утром чуть свет помчалась в Фюред исповедаться и покаялась своему старому духовнику в этом намерении. Бедного старца чуть удар не хватил. Разумеется, я не открылась ему, кого и почему хочу убить. Я просила только об отпущении греха до его совершения. И конечно же, он отказал мне в отпущении. Вот ты и знаешь все. Хуберу стало жалко ее. Он понимал, почему она рассказала ему обо всем. Нет, не в порыве откровенности. Она хотела, чтобы он увидел ее готовность на все, вплоть до убийства, если он попытается действовать, как Меннель. Хубер стряхнул пепел с сигары. - Перед моим отъездом мы еще поговорим с тобою об этом деле, - спокойно сказал он. - Когда ты уезжаешь? - Надеюсь, сегодня вечером или завтра утром. - И мы никогда больше не встретимся? - Никогда. Ты ведь сама так хотела. - Да. И ты оставишь меня в покое? - Ты не веришь мне? - Я уже и самой себе не верю, - призналась Бланка. Хубер нахмурил брови. "Если она больше не доверяет мне, - подумал он, - все мои усилия напрасны..." - Странный ты человек, Бланка, - задумчиво проговорил Хубер. - Я выдал венгерским органам безопасности двенадцать агентов. Несколько минут назад я выдал им Тибора Сюча и Беату с кучей важных шпионских материалов. Неужели ты не видишь, что я действительно сжег за собою все мосты? Неужели и это для тебя не доказательство? Чего тебе еще от меня нужно? - Я верю тебе, - сказала Бланка. - Но я помню и свои страдания. Ты не знаешь, сколько мне пришлось выстрадать. - На глаза у нее навернулись слезы. - Не знаешь, - прошептала она. - И не можешь этого знать. Хубер потянулся через стол, чтобы пожать руку Бланке, но она отдернула руку. - Я сожалею об этом, Бланка. Поверь, я не хотел причинять тебе страданий. И никогда не просил тебя о помощи. Я только сообщил тебе, что со мной. Ты же сама помогала мне. Меня радовала твоя помощь, но я никак не мог предположить, что под конец все так получится... Наверное, ты не должна была мне помогать. - Не в этом дело, - перебила его Бланка, - тем более что я сама согласилась тебе помогать... - Горестная усмешка пробежала у нее по лицу. - Как ты сказал только что? "Я никогда не просил тебя о помощи". Будто ты не понимал, что достаточно мне было услышать, узнать, что с тобой, и я жизнь готова была отдать... И ты очень хорошо знал, что я всегда отдавала всю себя, свое сердце, душу. Да, ты действительно не просил. Но ты принимал мою помощь как должное... А я, кого же я могу сейчас в чем-то обвинять? Я сама избрала этот путь, прекрасно представляя себе, что делаю, и зная, что однажды наступит час расплаты и расплачиваться за все придется мне самой. Хубер вынул сигару изо рта и потушил ее в пепельнице. Хмурым взглядом окинув залитую солнцем террасу, он проворчал: - Я умолял тебя после смерти Греты приехать ко мне. - Умолял? Но ведь ты знал, что я не смогу оставить брата и сына. И наконец, есть же и у меня хоть капля гордости. - О, эта проклятая гордыня! - пробормотал Хубер. Он еще что-то хотел добавить, но спохватился и замолчал. - Теперь уж все равно. Так случилось, - продолжала Бланка. - Вечером ты уедешь, через несколько дней увидишься со своим сыном и начнешь новую жизнь. И я тоже попробую. Хотя и не верю, что мне это удастся... - Тебе, Бланка, как раз удастся, - убежденно проговорил Хубер. - А вот удастся ли мне, не знаю... Мне еще предстоит долгий путь. И для этого нужно еще кое-что сделать... В частности, продолжить то, что начал Меннель... - И не говори мне об этом, - замахала руками Бланка, а ее лицо стало суровым и непреклонным. - Нет, мы должны об этом поговорить, дорогая. - Ты думаешь заставить меня? - Меня тоже заставляют, Бланка. Мы все - жертвы принуждения. - Ты не сможешь заставить меня. И никто не заставит. До какого-то рубежа я еще готова была идти. Но дальше - нет. Дальше я не пойду. Обречь себя на гибель я могла. Это было мое право. Но стать причиной гибели других людей я не могу. Не имею права. И ты не имеешь права. А если ты все же попытаешься совершить это безрассудство, мы оба погибнем. Хубер ясно видел, что слова ее - не пустая угроза. Но он продолжал: - Мы не погибнем, Бланка. Теперь уже нет. И если ты все трезво обдумаешь, то поймешь, что это и в твоих интересах... Бланка протестующе подняла руку. - Я все обдумала. Еще когда Меннель посвятил меня в свой адский план. - Это не план, а решение руководства "Ганзы". - План или решение - мне все равно. - Бланка, я очень прошу тебя, не вынуждай меня... - Ты мне угрожаешь? Но теперь я уже не боюсь твоих угроз. - Дело не в нас с тобой, - уговаривал Хубер. - От твоего ответа зависит судьба всех, в том числе Матэ и Казмера. - Что ты хочешь этим сказать? - настороженно спросила Бланка. - Девятнадцатого утром я разговаривал с Виктором, - медленно начал Хубер. - Он говорил со мной по рации из оперативной машины. Наш разговор я записал на пленку. А через час он уже был убит. Но он успел сказать мне, что накануне ты завтракала с ним. И вы снова говорили о "безумном плане" и поругались. Потом ты сообщила Меннелю, что кто-то хочет с ним встретиться утром, в восемь тридцать. Вы вышли на террасу, и ты показала ему место на берегу, где его будет ожидать тот человек. Ты сказала также, что за человеком ведется наблюдение. Поэтому хорошо было бы, если бы Меннель вышел на озеро в лодке: с воды просматривается весь берег. Бланка побелела как мел. - Меннель назвал имя этого человека? - Назвал. - И ты знаешь, кто убил Виктора? - Я знал это еще в Гамбурге, - ответил Хубер. - Но только я. Браун и Шлайсиг ничего не знают. Пожалуй, один только Шалго догадывается, кто это сделал. Его я боюсь... Итак, ты по-прежнему не желаешь говорить о том плане? Бланка глубоко вздохнула и, словно человек, сбросивший с плеч тяжелую ношу, негромко рассмеялась. - Я уже сказала тебе: не будем об этом, - произнесла она решительным тоном. - Ни слова больше. На улице перед домом остановилась машина. Через несколько минут на веранду вошел Казмер со светло-коричневым чемоданом в руках. Он поцеловал мать, поздоровался с Хубером и тут же начал рассказывать: - В Балатонфюреде я видел Шалго в машине Меннеля. С ним, между прочим, сидели какая-то красивая рыжеволосая девушка и парень немного постарше меня в сопровождении лейтенанта Фельмери. Девушка и парень были в наручниках. Я полюбопытствовал у старика, чего это в такую жару молодые люди нацепили "браслеты"? Шалго ответил, что они покушались на жизнь господина Хубера; при этом старик добавил, что вы, господин Хубер, гениально провели их. - Дело совсем не в том, что они хотели убить меня, - заметил Хубер. - Господин Шалго, как видно, решил пошутить. Этот парень и девушка оказались самыми обыкновенными провокаторами. Кстати, пришли они ко мне по поручению все того же господина Шалго, представившись агентами Меннеля. - Значит, они были агентами Шалго! Понятно... Впрочем, ничего не понятно! Зачем же Шалго понадобилось надевать на своих людей наручники? - Такой сейчас в мире порядок, господин инженер, - с улыбкой ответил Хубер. - А точнее, никакого порядка, анархия. Угоняют самолеты, крадут дипломатов... - Да, все запутано... К счастью, меня это не касается... Мамочка, - обратился Казмер к Бланке, - мне не звонили из МИДа? - Нет. - Когда вы уезжаете, господин инженер? - спросил у Казмера Хубер. - Недели через две. Вы уже бывали в Москве? - Нет, - ответил Хубер. - Рядом с ней, правда, был. Издали любовался. Зимой сорок первого... Ну, если позволите, я откланяюсь. Нужно готовиться в дорогу. Встретимся за обедом. - Хубер кивнул головой, повернулся и уверенными шагами вышел из комнаты. Шалго, сидевший рядом с водителем, повернувшись вполоборота, поглядывал на Фельмери, Тибора Сюча и девушку. Тибор и Беата были скованы друг с другом одними наручниками. - В Фюреде, товарищ, остановитесь перед зданием городского совета, - сказал Шалго водителю. Старшина, еще совсем молоденький парнишка, кивнул головой. - Беата, - обратился Шалго теперь уже к девушке, - вы не знаете случайно, кто такая Сильвия? - Нет, не знаю. - А вы, Тибор? Сюч с ненавистью взглянул на старика. - Вот что я вам скажу, старичок, - произнес он сквозь зубы. - Не желаю я с вами разговаривать. Более того, я и видеть-то вас не могу. Я хотел бы поскорее освободиться, чтобы разделаться с вами. А теперь оставьте меня в покое. Можете считать меня шпионом, изменником родины, всем, чем угодно. - Предельно ясно, милейший, - проговорил Шалго. - Дать бы этому наглецу по губам, товарищ Шалго, - угрожающе сказал старшина. - Отребье последнее, изменник! - Спокойно, товарищ старшина, - остановил его Фельмери. - Скоро этот господин станет куда скромнее. - Плохо вы меня знаете, лейтенант, - огрызнулся Тибор Сюч. - Меня не запугать. Не так-то уж я дорожу жизнью, чтобы в ножки вам упасть. - Не намерен спорить с вами, - прекратил разговор Фельмери. Шалго еще раз попытался вызвать на разговор Беату. Но та упорно молчала, уставившись в одну точку. Она думала, что всему конец: молодости, любви, словом, всему. Получит она самое малое лет десять тюрьмы со строгим режимом. Что ей еще может помочь? Все отрицать? Ведь Меннеля больше нет в живых, а кроме него некому дать показания против нее. Геза, правда, может рассказать, что два года назад она была завербована. Но она будет отрицать все, в том числе и встречу с Меннелем в Ливорно. Спасибо тому, кто убил Виктора Меннеля. Если вести себя умно, и десяти лет не дадут. "Тебе нечего бояться, - вспомнила она слова Меннеля. - Лично я буду оберегать тебя. Какие задания ты от меня получаешь, никто не знает, даже твой жених. Тебе, кстати, тоже не нужно интересоваться, какие задания я даю ему. Завтра мы пойдем с тобой в ливорнское отделение Цюрихского банка, откроем на твое имя секретный счет и положим на него твои деньги. Гонорар за год вперед. Получишь чековую книжку, но с собой в Венгрию ее брать не нужно. Положи в банковский сейф, ключ держи у себя. Понадобятся деньги - заполнишь чек, напишешь свой девиз и получишь их. А каждый месяц я буду переводить на твой счет тысячу марок..." Теперь все это никому не нужно. Что проку, если на ее счете под девизом "Виктория" даже больше тридцати тысяч марок? Все равно их не получить. Разве когда-нибудь потом, когда ее выпустят из тюрьмы. Где же они ошиблись? Ведь все шло так гладко. Разве можно было предположить, что этот подлец Хубер выдаст их? Шалго был совершенно спокоен. Он знал, что Сюч и его подруга откажутся давать показания. Но их упорное молчание как раз и доказывает, что в сети попалась не мелкая рыбешка. В делах о шпионаже редко удается получить все нужные улики. Агенты прекрасно знают это и признают на допросах лишь то, что о них уже известно. "Кое-какие доказательства у нас имеются, - думал он. - Микропленка, например. Но я готов поклясться, что Тибор Сюч не скажет ни одного лишнего слова. Признает, что изготовил снимки, но будет уверять, что сделал это один-единственный раз. Да и то неудачно. - Шалго закурил сигару и стал смотреть на серую полосу бетонного шоссе. - Но в общем, результаты не так уж плохи, - продолжал рассуждать он сам с собой. - С помощью Хубера нам удалось выявить агентурную сеть Меннеля, мы арестовали и двух террористов, а также Тибора и Беату, и, наконец, если моя версия правильна, то скоро разоблачим и убийцу. Фельмери даже не предполагает, какой сюрприз подготовила для нас дактилоскопическая лаборатория. На плане виллы обнаружены отпечатки пальцев Виктора Меннеля и Бланки Табори. А это означает, что план привез с собой Меннель. Теперь все зависит от того, что удастся раскопать в архитектурном отделе Балатонфюреда. Ясно, что Хубер скрывает от нас что-то весьма важное". Машина остановилась перед зданием Фюредского совета. - Вызови сюда двух оперативных работников, - сказал Шалго лейтенанту Фельмери. - Пусть отвезут эту влюбленную парочку в Веспрем, в Управление внутренних дел. Будет еще время побеседовать с ними. Через четверть часа Шалго и Фельмери уже были в заполненном шкафами и стеллажами архиве городского архитектурного отдела, где с утра бригада из шести человек изучала все когда-либо выданные разрешения на строительство, строительные проекты, поэтажные планы частных домов и вилл. На стене висел увеличенный план неизвестной виллы. Помимо архивариуса и двух сотрудников архитектурного отдела, в поисках участвовали три оперативных работника местной милиции. - Пока ничего, - сказал старший лейтенант Фекете. - Придется искать дальше, - проговорил Шалго. - Нужно найти, товарищи, нужно! К Шалго подошел один из работников архива. - Доктор Ямбор, - представился он, подавая руку. - У меня есть дельное предложение. Я уже говорил о нем товарищу старшему лейтенанту, но он ссылается на конспирацию, на всякие там указания... - А в чем дело? - спросил Шалго, с интересом взглянув на доктора Ямбора. - Вы знаете, так мы и за неделю ничего не найдем. Вы предполагаете, что здание на этом плане - вилла в Балатонфюреде? - Совершенно верно, - подтвердил Фельмери. - Вы инженер-строитель? - Нет, я инженер общего профиля, но достаточно разбираюсь в архитектуре и строительстве и могу уверенно сказать, что, судя по планировке, вилла построена в тридцатых годах. В те годы были модны террасы, с которых можно было попасть сразу в дом, на чердак и в подвал. А предложение мое вот какое: надо обратиться к товарищу Болдижару. Он сейчас на пенсии, но сорок лет без перерыва проработал здесь. Он знает все здания в округе, может даже сказать, кто и когда, на основе каких разрешений их перестраивал. К тому же у старика поразительная память. Уверяю вас, стоит ему только взглянуть на план, он тотчас же скажет, что это за вилла. - Что ж, в этом есть рациональное зерно, - согласился Шалго. - Товарищ старший лейтенант, прогуляйтесь-ка вместе с доктором Ямбором к Болдижару. Пригласите его к нам. А еще через полчаса сухонький старичок с длинными усами, Бени Болдижар, сидел в комнате архива и, посасывая трубку, внимательно разглядывал план дома, изъятый у Хубера. - Господа, план сей сделан не архитектором, - заключил он в конце концов. - Вот что, сынок, - попросил он Ямбора, - достань-ка дело М-1176-04/1927. Оно во втором шкафу, у окна. Доктор Ямбор скрылся за стеллажами, а старый Болдижар снова принялся изучать план. - Не вижу мансард. Человек, делавший этот чертеж, как видно, не знал, что здание перестроили. - Так ведь это же вилла Месароша! - подал голос Ямбор, появившись из-за стеллажей. Болдижар бросил на него укоризненный взгляд. - А ты разве не знал этого? - спросил он. - Конечно, это дом Месароша. Болдижар взял из рук доктора Ямбора папку, положил на стол, не спеша раскрыл. - Вот, пожалуйста, - сказал он, доставая из нее пожелтевший лист, - можете сравнить сами этот план и ваш. Шалго переглянулся со старшим лейтенантом. "Дело начинает принимать интересный оборот, - подумал он. - Вряд ли это случайно, что в годы войны адвокат Месарош нашел у калитки этой виллы подкидыша Казмера, а через четверть века сюда приезжает некий Меннель с планом этого же строения". - Далеко ли находится улица Петефи от улицы Балванеш? - спросил Шалго старого Болдижара. - В десяти минутах ходьбы, - ответил тот. - Спасибо вам за помощь, - поблагодарил Шалго. - Пожалуй, работу на этом можно прекратить. ...Позднее, когда они уже сидели в кафе, Фельмери сказал Шалго: - Что-то наше дело все больше усложняется. - Вообще-то да, - заметил Шалго. - И надо иметь в виду, что на плане найдены отпечатки пальцев Бланки и Меннеля. - Но теперь мы можем предположить, что ночью девятнадцатого числа, возвращаясь из Шиофока, Меннель посетил виллу Месароша. Вероятно, он бывал здесь и раньше. - По-видимому, да, - согласился Шалго. - Однако нужно решить, будем ли мы встречаться с адвокатом Месарошем? - А что мы ему скажем? - Вот этого я еще не знаю. - Шалго кивком подозвал официанта и расплатился. В одиннадцать часов утра майор Балинт выехал из Будапешта и до Веспрема нигде не останавливался. В управлении Балинту сказали, что Хубер разоблачил Тибора Сюча и Беату Кюрти и они уже арестованы. Эта новость порадовала майора: ведь он с самого первого дня доказывал, что Тибор Сюч и Беата Кюрти - агенты Меннеля. Но разве старому Шалго что-нибудь докажешь? А Шалго сумел убедить полковника Кару, что он, Балинт, ошибается. Теперь уж придется старику проглотить пилюлю. Начальник караула проводил майора Балинта в камеру, где содержался Тибор Сюч. Тот сидел на нарах и отсутствующим взглядом смотрел в одну точку. Он даже не поднял глаза на Балинта. - Не хотели бы вы что-нибудь нам сообщить, гражданин Сюч? - спросил майор. - Нет, - коротко ответил Тибор Сюч, лениво поднимаясь. - А я-то думал, что вы хотите дать показания. Сюч ничего не ответил и перевел мутный взгляд на майора. - Ну что ж, когда надумаете, постучите в дверь. Мы дадим вам бумагу и карандаш. Сможете облегчить душу. - Хорошо, я постучу тогда. Когда они вошли в камеру Беаты, девушка проворно соскочила с нар. Она заметно изменилась за несколько часов, проведенных в заключении: волосы у нее спутались, лицо казалось помятым, под глазами темнели круги. - Честное слово, - заговорила она почти шепотом, - я ничего не знаю. Я даже не знала, что Тибор... - Беата внезапно умолкла, глаза ее наполнились слезами, и рыдания сотрясли тело. Она бросилась на нары, сжалась в комочек и закрыла лицо руками; видны были только вздрагивающая от рыдания спина и копна густых рыжих волос. - Следите за ней повнимательнее! - сказал майор Балинт, когда за ними закрылась дверь камеры. - Как бы эта особа не выкинула какой-нибудь фокус. Они прошли к Гезе Салаи. Инженер сидел, точно окаменев, прислонившись спиной к стене. Он поднял на майора Балинта встревоженный взгляд. - Когда вы арестовали Беату? - спросил он дрожащим голосом. - Почему вы решили, что мы ее арестовали? - Не считайте меня идиотом. Я слышал ее голос. ...Летом прошлого года, в Ливорно, Меннель сказал Салаи: - Знаешь, парень, я не собираюсь тебя обманывать. Твоя работа связана с большим риском. - Я знаю, на что иду, - заносчиво ответил тогда инженер. - И весь риск беру на себя. Надеюсь, вы не думаете, что я мечтаю провалиться. - Разумеется, - сказал Меннель. - Но это зависит не только от тебя. Со своей стороны я, конечно, сделаю все, чтобы обеспечить тебе безопасность. Именно поэтому я принял решение отключить тебя от Беаты. Отныне ни ты, ни она не будете знать о работе друг друга. Ты и впредь играй роль ревнивого жениха. Ведь ревностью всегда можно оправдать любые, самые абсурдные поступки. - Ясно. А с кем я буду поддерживать связь? - Периодически тебе будут звонить по телефону. Запоминай хорошенько вопросы и ответы. Из них ты будешь знать, где с тобой хочет встретиться наш связной и когда. - Меннель налил в стаканы кальвадоса. Они выпили. - Мой человек скажет тебе: "Можно пригласить господина Вагнера?" Ты ответишь: "Это квартира не Вагнера". И сам спросишь: "Какой номер вы набирали?" Связной назовет какой-то номер. Каждый раз этот номер будет другим. Но первая и последняя цифры в сумме будут давать девятку. Понял? Две же средние цифры в сумме дадут тебе час, когда состоится встреча. Встречаться будете на острове Маргит, у гостиницы. Если, например, отвечая на твой вопрос, он скажет, что набирал номер 249-807... - ...То это значит, - прервал его Салаи, - что двойка и семерка дают девятку, а встречаемся мы в пять часов пополудни, так как девять и восемь - семнадцать, то есть в семнадцать часов... А как я узнаю вашего человека? - По его машине на стоянке возле отеля. Она может быть любой марки. Но на заднем стекле у нее будет наклеен фирменный знак "Ганзы". Вот этот. - Меннель достал из бумажника этикетку величиной с ладонь, на которой были изображены средневековые ганзейские города и на их фоне броскими буквами было написано: "Ганза - Гамбург". - Правая дверца машины будет приоткрыта, - продолжал Меннель. - Если связного не будет на месте, ты сядешь в машину и дождешься его прихода. На нем будет темно-синий галстук в горошек. Если связным будет женщина, на ней ты увидишь темно-синий шарфик, тоже в горошек. - Ясно, - сказал Салаи. - Теперь я хочу кое о чем вас спросить. Только прошу начистоту. - Пожалуйста, спрашивай. - Дайте честное слово, что между вами и Беатой ничего не было. - Даю тебе слово. "Итак, Беата здесь. Но нет в живых Меннеля. Нужно решать, что делать. У меня они нашли открытку Сильвии, но если я ни в чем не признаюсь, то открытка мало что им даст. Сильвию выдавать нельзя. Нельзя хотя бы потому, что это единственный человек, кто сможет мне как-то помочь, - думал Салаи. - Только не терять головы. Надо спокойно все обдумать. Если Без струсит и даст показания, мне все равно нужно все отрицать, и тогда им ничего не удастся доказать... Итак, шпионажем я не занимался. Буду держаться и дальше своей легенды о ревности". И тут вдруг ему в голову пришла удивительная мысль. Салаи подскочил к двери камеры и яростно забарабанил в нее. Вскоре в окошко заглянул охранник. - Что вам нужно? - спросил он недружелюбно. - Хочу поговорить с майором. Доложите ему. Очень срочное дело. Через десять минут его ввели в кабинет к майору Балинту, еще не успевшему уехать из управления. Майор недоверчиво поглядел на Салаи: - Что вам угодно? - Хочу дать показания. 13 Браун включил кондиционер, потом украдкой взглянул на Хельгу. Девушка с равнодушным лицом сидела в кресле и курила. "Незаметно, чтобы смерть жениха потрясла ее", - подумал Браун. Он вернулся к письменному столу и сел в кресло. Ему с трудом удавалось скрыть плохое настроение. Несколько часов назад от Шлайсига пришло тревожное сообщение: Герцег и Еллинек не вышли в назначенное время на связь. Похоже, что Хубера не удалось ликвидировать. И теперь еще это письмо, из которого было ясно, что с Меннелем тоже не все в порядке. Вынув из коробки сигару, Браун закурил. - Как съездили, удачно? - спросил он. - Да, отдохнула хорошо. А то нервы были уже на пределе. - Когда вам стало известно о несчастье? - Вчера на аэродроме. Отец сообщил. - Примите мои искренние соболезнования, - сказал Браун. - Спасибо. Как вы понимаете, мне от них не легче. Когда похороны? - На будущей неделе. Хельга подвинула к себе пепельницу, положила в нее сигарету, потом, достав из сумочки батистовый носовой платок, приложила его к глазам. - Вам известны какие-нибудь подробности о том, что там произошло? - спросила она. - Многое известно, об остальном догадываемся. Откровенно говоря, дело весьма запутанное и несколько непонятное. - Кто убил Виктора, вы знаете? - Нет, не знаем. Хельга убрала платочек в сумку и снова устремила взгляд в одну точку. - Я хотела бы вас кое о чем спросить, - тихо проговорила она. - Не как своего шефа, а как друга нашей семьи. И я очень прошу, Эгон, ответьте честно на мой вопрос. - Разумеется, Хельга. - Когда было принято решение о поездке Виктора в Венгрию? - Тогда же, когда было принято решение по "Сильвии"... Погодите-ка, сейчас я скажу совершенно точно. - Браун на несколько секунд задумался. - В конце мая. - Ему сообщили об этом? - Разумеется. - Подлец! - с ненавистью произнесла девушка. - Жалкая личность. Ну и поделом ему! Ведь он дал мне клятву не ездить в Венгрию. Три недели назад он поклялся в этом. Теперь я понимаю, почему он так настойчиво советовал мне поехать отдохнуть на Бермудские острова. - Нервным движением она погасила в пепельнице сигарету. - Мне кажется, нас обоих основательно обманули. И вас, Эгон, и меня. Браун почувствовал, что наступил удобный момент показать девушке письмо. Ведь Хельга говорила сейчас с ненавистью о Меннеле. Разочарование и горечь помогут ей полностью прозреть... Он взял со стола письмо и протянул ей: - Вот, нашли на квартире Меннеля. Прочтите. Хельга взяла письмо. Мельком взглянула сначала на незнакомые удлиненные буквы, потом начала читать: "Дорогой Виктор! Я была бесконечно рада твоему последнему письму. Наш друг был поистине очень любезен и пообещал, что по пути из Бухареста захватит мой ответ тебе. Пишу это письмо совершенно спокойно, зная, что его прочтешь только ты. Наконец-то после долгих месяцев разлуки мы снова встретимся. Как влюбленная школьница, я сгораю от нетерпения и считаю дни до встречи. Все твои распоряжения я выполнила. В Национальном банке уже получила положительный ответ. Так что теперь свободно могу подавать заявление о выдаче мне заграничного паспорта. Думаю, что, когда ты приедешь в Будапешт, паспорт будет уже у меня на руках. А вопрос с визой ты решишь потом сам. Ты спрашиваешь, где бы мне приятнее всего было поселиться? С тобой - где угодно. Поедем туда, где ты будешь чувствовать себя в наибольшей безопасности. Твоя безопасность для меня важнее всего. Тибор проделал изумительную работу: не жалея сил, не боясь риска, он собрал такой материал, о котором ты и не мечтал. Мой дорогой! Я должна признаться тебе: Тибор считает, что я в него влюблена. Если вы встретитесь, не разочаровывай его, не лишай этой иллюзии, потому что бедный парень работает только "ради этой большой и бескорыстной любви". Вообще говоря, мне очень жаль его: он несчастный человек, заслуживающий лучшей судьбы. Теперь о моем женихе; ему стало известно о наших с тобой отношениях, и он ревнует. Будь осторожен, потому что, если Геза потеряет голову, он способен на все. Я не боюсь его предательства - он достаточно умен, чтобы не сделать этого. И все же я не хотела бы, чтобы вы встретились. К сожалению, фрейлейн Хельга была неделикатна и раскрыла нашу тайну. Бедняжка, конечно, ревнует. И я понимаю ее. Женщине всегда очень больно, если на ее любовь не отвечают взаимностью. Я не сержусь на нее, хотя Геза надавал мне пощечин. Бедная Хельга, может быть, думает, что пощечины моего необузданного жениха выбьют из меня любовь к тебе. Господи, как глупы влюбленные женщины! Сейчас я часто задумываюсь над тем, не сделала ли я ошибку, что не порвала с Гезой еще летом прошлого года. Если бы ты знал, как он мне надоел, как он мне неприятен. Но ради тебя я и дальше продолжаю эту игру. Надеюсь, теперь уже недолго осталось ждать. Итак, жду тебя. Твоя Беа". Хельга положила письмо на колени. "Да, я была невестой Виктора, - подумала она, - но после этого я и на похороны его не пойду. Однако почему Виктор не уничтожил это письмо? Странно. Неужели он был так во всем уверен?" - Вы знаете, кто эта Беа? - спросил Браун. Девушка кивнула. У нее пересохло во рту, она потянулась за стаканом, налила кока-колы и выпила несколько глотков. - Да, я ее знаю, - тихо сказала она. - И удивляюсь, что вы ее не знаете. - А разве мы должны ее знать? - Вне всякого сомнения. Беата была агентом Виктора. - В нашей картотеке она не числится. Хельга подняла на Брауна удивленный взгляд. - И доктор Хубер не упоминал о ней? - Хубер? - Браун тоже был не на шутку удивлен. - Хуберу известна эта девица? - Да. Доктор Хубер в августе прошлого года был в Ливорно. - Интересно! Я и не знал об этом. - Браун подумал, что его обвели вокруг пальца, как новичка. - Хельга, дорогая, может быть, по-дружески вы расскажете мне все, что вам известно об этой странной истории. Разумеется, совершенно конфиденциально. Девушка задумалась, медленно достала из пачки сигарету, закурила, потом, взглянув на Брауна, спросила: - Знаете, кто убил Виктора? - Нет, не знаю. - Геза Салаи. - Она положила письмо на стол перед Брауном. - Необузданный жених этой Беаты. Но чтобы вам все было понятно, добавлю: в начале августа прошлого года Виктор сказал мне, что он должен выехать на три дня в Ливорно. - Это соответствует действительности. Он встречался там с несколькими венгерскими агентами, в том числе и с Гезой Салаи, который значится у нас в картотеке. - Правильно, - согласилась девушка. - Но если вы внимательно изучите личное дело Салаи, то заметите, что там правда соседствует с ложью. В документах, например, говорится, что Меннель завербовал Салаи в Париже в шестьдесят седьмом году. Но это неправда. В шестьдесят седьмом Салаи не был в Париже. Там была Беата Кюрти со своей матерью. Виктор завербовал Беату, а вам, Эгон, доложил об этом совсем по-другому. Беата сама завербовала своего жениха, когда вернулась в Венгрию. Все это я узнала от Салаи в марте этого года. Итак, в прошлом году в Ливорно Виктор впервые встретился с Гезой Салаи, находившимся в Италии вместе с невестой в качестве туриста. С ними вместе была и мать этой девицы. Они жили в гостинице "Солнечный луч". Двенадцатого августа я тоже выехала в Ливорно, намереваясь сделать сюрприз Виктору. Ключа от его комнаты у портье не было. Я не придала этому значения. "Виктор мог не сдать ключ из предосторожности", - решила я, и тут мне пришла в голову дурацкая идея удивить его. Я дала две сотни лир горничной, которая достала мне второй ключ от номера Виктора. - Хельга отпила еще глоток кока-колы из стакана. - Одним словом, он был в постели с этой девицей. Я не стала устраивать тогда скандала, а поднялась к себе в номер. Через десять минут Виктор уже был у меня. Нужно ли говорить о том, что я тогда пережила. Наверное, вам и так понятно. Виктор пустился в объяснения, стал уверять меня, что речь, мол, идет о важном служебном деле и что он якобы вынужден был выполнить желание этой девицы... Я не стала с ним разговаривать, а велела ему убираться. При этом я сняла с пальца кольцо и швырнула ему. "Имейте в виду, - сказала я, - что это конец вашей карьеры. Я теперь ни шагу не сделаю, чтобы спасти вас от тюрьмы". - От тюрьмы? - удивился Браун. - Да, от тюрьмы, - подтвердила Хельга. - Я не случайно выехала в Ливорно и не для того, чтобы сделать сюрприз Виктору, а по поручению отца. У отца есть в Америке друг, занимающий высокий пост в Федеральном бюро расследований. За два дня до моего отъезда он посетил отца и доверительно сообщил ему, что в течение длительного времени ФБР старается напасть на след большой шайки, делающей бизнес на контрабанде наркотиков. Эта шайка крупными партиями пересылает в Европу гашиш, марихуану и другие наркотики. Нити преступления ведут и к некоторым американским офицерам, проходящим службу на территории ФРГ. Федеральное бюро уже арестовало двух американских офицеров - майора и капитана. Операция была осуществлена ловко: их якобы откомандировали на Восток, куда они, разумеется, не доехали. После первых же допросов эти офицеры во всем признались. Они показали, что в их махинациях принимал участие и сотрудник "Ганзы" Виктор Меннель. Можете себе представить, как был поражен мой отец. Джон Колен, американский друг отца, - человек порядочный. Он специально посетил его и рассказал про это деликатное дело, зная, что Виктор - мой жених. Он добавил также, что "Шпигель", конечно, постарается раздуть это дело, если история с Виктором выплывет на поверхность. Поэтому Колен, как представитель ФБР, попросил отца доверительно переговорить с Виктором, и если тот честно расскажет обо всех своих связях, то ФБР из уважения к нашей семье гарантирует, что имя Меннеля нигде не будет названо. Браун внимательно слушал Хельгу. - Ну, в конце концов вы сказали Меннелю, о чем идет речь? - спросил он. - Только поздно вечером, - ответила Хельга. - Я была тогда в таком состоянии, что вообще не желала его видеть. Я ужинала у себя в номере, когда ко мне постучался Отто Хубер. Он был вежлив, спокоен, говорил вкрадчивым голосом. Попросил прощения за беспокойство и сказал, что очень хотел бы, чтобы я его выслушала. Я уже несколько успокоилась, и потом меня даже заинтересовало, что они с Меннелем придумали. Хубер признал, что мое возмущение вполне справедливо и на первый взгляд все действительно говорит против Виктора. Однако речь идет о подготовке весьма важной операции в Венгрии, в которой эта венгерская девушка - одна из главных участников. А она согласилась на эту роль только при условии, если Виктор Меннель станет ее любовником. - Хубер рассказал вам, в чем суть этой венгерской операции? - спросил Браун и подумал: "Кажется, кое-что начинает проясняться". - Он рассказал мне запутанную историю о каких-то драгоценностях, которые один немецкий офицер будто бы спрятал во время войны где-то в Венгрии. И вот эти-то спрятанные драгоценности он и рассчитывал найти с помощью Беаты. - Хубер назвал какие-нибудь имена? - Нет. Он сказал только, что вы знаете об этом деле. - Хельга взглянула на Брауна, ожидая ответа. - Это действительно так? - Да, знаю, - сказал Браун. - Только девица не имеет никакого отношения к драгоценностям. И Отто Хубер и Меннель солгали вам. Ну, об этом мы поговорим позже. Итак, в конце концов вы помирились с Меннелем? - Да, - ответила Хельга. - Виктор поднялся ко мне в номер и повторил то же самое, что и Хубер. Я поверила ему, но поставила условие, чтобы на следующий же день он отослал девицу из Ливорно. Виктор пообещал. Тогда я сказала ему о деле с наркотиками. Он был буквально потрясен. Я еле смогла его успокоить. На следующий день он уехал, чтобы поговорить с моим отцом. А я осталась в Ливорно, потому что у меня были еще другие дела. - Вы виделись с Хубером? - Нет, больше не виделась. Ни с ним, ни с девицей. Они уехали. Виктор же через два дня вернулся. Его словно подменили. Сначала он мне ничего не хотел рассказывать, только пил. Потом стал ругать моего отца. Наконец я все же узнала, что случилось. Оказывается, отец потребовал от него, чтобы он порвал со мной. Они с Коленом, что называется, загнали его в угол, и Виктор вынужден был пообещать им это. Позднее отец стал требовать и от меня того же. Я поняла, что они задумали. Когда я порву с Виктором, у ФБР будут развязаны руки и оно сможет арестовать его во время очередной заграничной поездки. Наша семья в этом случае уже не будет замешана в деле. Я и Виктор продолжали тайно встречаться. Отцу же я сказала, что, если с Виктором что-нибудь случится, я устрою грандиозный скандал. С ним ничего не случилось. Если помните, Виктор старался больше никуда не выезжать, находя для этого все время какие-нибудь предлоги. Мы знали, что агенты ФБР следят за ним. Разумеется, для моего отца не было тайной, что я только формально порвала с Виктором. Недели четыре назад Виктор был у меня. Он рассказал мне, что вы хотите направить его в Венгрию для осуществления операции "Сильвия". Мне это не понравилось. Я ревновала. Тем более что, когда я в марте была в Будапеште и встретилась с Гезой Салаи, я узнала о переписке Виктора с Беатой. Тогда-то, по-видимому, я и совершила самую большую в своей жизни глупость... Хотя кто знает? - словно в раздумье, спросила она себя самое. - Я рассказала Салаи, что его невеста - любовница Виктора и что его, жениха, бессовестно обманывают. Конечно, тогда у меня и в мыслях не было, что этим я ускорила гибель Виктора. Вы меня понимаете, Эгон? Я же не могла этого предполагать, так как Виктор дал честное слово, что не будет встречаться с Беатой. А вскоре он сообщил мне, что вообще не поедет в Венгрию. Мол, отказался, и вместо него поедет кто-то другой. Ту ночь мы провели вместе. Под утро Виктор спросил у меня, доверяю ли я ему? Я сказала, что доверяю. Все-таки я очень любила его, и мне казалось, что я не смогу без него обойтись... Хоть мы и много выпили в ту ночь, Виктор выглядел совсем трезвым. Он говорил, что за каждым его шагом следят, но нельзя жить все время в страхе и мы должны на что-то решиться. Виктор предложил мне уехать из страны, исчезнуть, поселившись где-нибудь в Южной Америке. "А как это сделать? - спросила я. - Ведь не так-то просто исчезнуть". Он самонадеянно усмехнулся и сказал, что все уже подготовил. У него есть секретный счет в одном из швейцарских банков и документы на его новое имя, и что он намерен начать новую жизнь. Он рассчитывает найти спрятанные в Венгрии сокровища, после чего мы сможем исчезнуть. - Стало быть, вы все-таки знали, что он собирается в Венгрию? - Знала. Но он пообещал мне, что с той девицей встречаться не будет. Ему удалось добыть план виллы на Балатоне, где спрятаны сокровища. Он показал его мне. Браун снова налил Хельге коньяку, и она осушила рюмку до дна. - Мы подробно обсудили с Виктором, - продолжала она, - и план нашего исчезновения. Условились, что четырнадцатого июля я уеду на Бермуды, а он на другой день - в Венгрию. Пяти дней ему хватит для выполнения намеченной операции, и двадцатого вечером он уже прибудет в Вену. Там он сядет на самолет под чужим именем, и на следующий день мы встретимся с ним в Монреале, где я получу от него и свои новые документы. Двадцатого утром я была в Монреале. Но он не прибыл с очередным венским рейсом. На другой день утром я снова была на аэродроме. Безрезультатно. Я начала волноваться. Прождала четыре дня. Виктор так и не прилетел. Тогда я связалась с местной конторой авиакомпании. Я знала, что Виктор должен был забронировать место на самолет, вылетающий из Вены в Монреаль двадцатого. Разумеется, уже не на свою прежнюю фамилию, а на имя Фреда О'Коннора. Через несколько часов я получила из Вены ответ, что на это имя ни в одном венском агентстве место на самолет не бронировалось. Тогда я начала догадываться, что случилась беда, и вернулась. А вчера узнала от отца, что произошло. Вот и все. - Хельга показала на письмо, лежащее на столе. - И теперь мне все понятно. Я убеждена, что это Геза Салаи убил Виктора. - Возможно, - ответил Браун, - потому что в соответствии с заданием Меннель должен был встретиться с Салаи. - Браун встал и зашагал по кабинету. Украдкой он бросал взгляды на девушку. "Очаровательное создание, - думал он. - Есть смысл заняться ею... Разумеется, не сейчас, а позднее. Но сначала надо выяснить, что же все-таки произошло". Он остановился у окна. В прозрачной дали видны были подъемные краны судостроительных верфей и порта. - Хельга, - заговорил он, даже не повернувшись, - могу ли я и впредь рассчитывать на вашу помощь? Я это спрашиваю потому, что знаю: в свое время вы согласились выполнять обязанности связной, по существу, только из-за Виктора. Теперь его нет в живых, и, строго говоря, вас уже больше ничто не связывает с нами. - Разве только то, - ответила Хельга, - что я настоящая немка. Или этого недостаточно? Браун повернулся к ней: - Должен ли я понимать это так, что вы готовы и дальше помогать нам? - Разумеется. Как и раньше. Без всяких условий, - ответила Хельга. - А скажите, Эгон, вы можете открыть мне, для чего Виктор должен был встретиться с Гезой Салаи? Браун ближе подошел к девушке. - Видите ли, Меннель выехал в Венгрию для выполнения двух заданий: во-первых, он должен был вывезти сюда спрятанные драгоценности и, во-вторых, провести операцию "Сильвия". В это второе задание входила и его встреча с Салаи. Салаи должен был принять на связь от одного из наших резидентов несколько агентов. Могу заверить вас, что Беата и Салаи не имели ни малейшего отношения к спрятанным драгоценностям. - Значит, доктор Хубер обманул меня? - Еще как! И мне ясно теперь, с какой целью. Он хотел помочь Виктору. Ваш жених наверняка пожаловался ему, что вы прогнали его, и Хубер срочно придумал выход, представив все дело так, будто эти драгоценности можно разыскать только с помощью Беаты. - Мне не ясно лишь одно: почему вы ничего не знали об этой девице? - Думаю, потому, что Виктор, очевидно, работал не только на "Ганзу", - отвечал Браун. - Но это скоро выяснится. Как видно, мы знаем не всю агентуру Виктора Меннеля. К сожалению, Хельга, я полагаю, вы понимаете, что все, о чем мы сейчас говорили, должно остаться строго между нами? - Может, мне следовало бы съездить в Венгрию? - Пока нет. И так достаточно ясно, что там произошел провал. Хубер стал предателем. Ликвидировать его не удалось. Видимо, и люди, направленные нами для проведения этой акции, провалились. Я думаю, что наша агентурная сеть в Венгрии, которая, надо сказать, неплохо организована, понесла существенный урон... Отправляйтесь домой, Хельга, и отдохните. Если не возражаете, мы с вами как-нибудь в один из вечеров встретимся и продолжим разговор. Оставшись один, Браун уселся поудобнее в кресло и задумался. Из головы у него не выходил Хубер. Недаром ему никогда не нравился этот старый интриган. Нужно признать, что Хубер был, пожалуй, единственным человеком, с которым он всегда чувствовал себя как-то неуверенно. Он не мог подобрать ключа ни к его мыслям, ни к душе. А ему очень хотелось бы знать, о чем думает Хубер, какие планы вынашивает. Нет, они никогда не спорили. На вопросы Брауна Хубер всегда отвечал корректно и обстоятельно. Если с чем-то не соглашался, тоже делал это всегда вежливо и деликатно, неизменно добавляя: "Вы - мой шеф, ваше право решать". Браун включил селектор и попросил, чтобы к нему пригласили Шлайсига. Первое августа пришлось на пятницу. В этот день Оскар Шалго праздновал день рождения. Нельзя сказать, чтобы он прошел удачно: утром они вернулись с Фельмери из Балатонфюреда смертельно усталые и тотчас же завалились спать. Проснулись только во второй половине дня. Шалго отказался от обеда и спустился в сад прогуляться, зато Фельмери поел с аппетитом. Многое для Шалго уже было ясно, но, к сожалению, по-прежнему не было достаточных улик, способных подтвердить правильность его версии. "Нужно создать такую ситуацию, - думал он, - при которой преступник разоблачит себя сам". Шалго прогуливался вдоль проволочной сетки, отделявшей их сад от виллы профессора Табори. От его взгляда не ускользнуло, что Казмер и профессор Табори спустились к берегу. Потом он заметил Бланку и Хубера. Они сидели под ореховым деревом: Бланка в качалке, а Хубер в плетеном садовом кресле. Ах, как много он дал бы, чтобы узнать, о чем они сейчас говорили. Шалго заметил также, что ворота гаража открыты. Отставной детектив осторожно открыл калитку в сад Табори и спокойно проследовал к гаражу. А спустя полчаса Шалго уже сидел на своей тенистой веранде и с превеликим удовольствием закусывал. Он допивал какао, когда прибыл майор Балинт. Лиза тотчас же усадила и его за стол. Впрочем, майор Балинт не заставил себя упрашивать и с завидным аппетитом принялся за еду. - Миклош, - сказала Лиза. - У Оскара сегодня день рождения. По этому случаю он хотел бы вместо подарка получить от тебя ответ на некоторые мучающие его вопросы. Майор Балинт вытянулся в кресле, закурил и с видом хорошо информированного человека чуточку свысока посмотрел на Шалго. - Какие же проблемы не дают покоя нашему новорожденному? - спросил он. - Сегодня я в благодушном настроении и готов ответить на любой вопрос. - Лизанька, поскорее неси доску и мел и внимательно записывай все ответы новоявленного оракула Миклоша... Неплохо было бы пригласить и Фельмери. И куда девался этот мальчишка? - Сказал, что пойдет окунуться. - Ладно, Оскар, не будем отвлекаться! Задавайте ваши вопросы. - И то правильно, - отозвался Шалго. - Итак, вопрос первый, кто убийца Меннеля? - Эрих Фокс, коллекционер из Мюнхена. - Доказательства? - Отпечатки пальцев и следы обуви, - уверенно ответил майор Балинт. - Я только что получил сообщение из криминалистической лаборатории в Веспреме. Человек, оставивший след в гараже, носит обувь сорок второго размера на резиновой подошве, слегка прихрамывает и страдает плоскостопием. - Скажи, Миклош, - перебил его Шалго. - А вдруг это твой след? - Зря только время теряем, - раздосадованно буркнул майор Балинт. - С вами невозможно говорить серьезно. - Ладно, ты не кипятись. Твое предположение интересно, хотя лично мне оно не очень нравится. Интересно прежде всего тем, что дает возможность закрыть дело. Убийца - господин Фокс. Он убежал на Запад. Правда, найденные отпечатки пальцев нам не удалось сличить, но, разумеется, они могли принадлежать только ему. Зато в наши руки попали двенадцать агентов, два наемных убийцы, один специалист по изготовлению пуговиц, он же неудавшийся врач-гинеколог, и одна любвеобильная девица. С точки зрения выполнения производственного плана это неплохой результат. - В голосе Шалго звучала явная издевка. - Но с другой точки зрения это плохо: совесть моя неспокойна. - Шалго закурил сигару и пустил кольцо дыма. - Ты помнишь, Миклош, мы ведь вместе с тобой осматривали в Веспреме машину Меннеля? Тогда я нашел объяснение, зачем нужен сигнальный диск, который показывает не только рабочую готовность рации, но и то, что аппаратура побывала в чужих руках, если это, разумеется, произошло. Далее. Меннель, как ты утверждаешь, нашел драгоценности. Но меня интересует, где они все-таки были спрятаны? И до тех пор, пока ты не сможешь сказать этого, я буду искать настоящего убийцу. Майор Балинт взглянул на часы. - Ровно через час я докажу вам, что Фокс и есть настоящий убийца, - произнес он решительным тоном. - С нетерпением буду ждать этого часа, - отозвался Шалго. Зазвонил телефон. Лиза пошла в комнату, и слышно было, как она с кем-то оживленно разговаривает. Потом она позвала: - Оскар, это тебя! Эрне. Шалго подошел к аппарату и взял трубку. - Алло, привет, Эрне. - Балинт у вас? - спросил на другом конце провода Кара. - К сожалению, да. Он съел весь мой праздничный кекс с изюмом. - Передай ему трубку. Майор Балинт в течение двух-трех минут внимательно выслушивал указания шефа, сопровождая их короткими "да" и "понятно", после чего снова подозвал к телефону Шалго. - Ну, великий рыбак, - весело проговорил полковник Кара, - теперь твой черед. Я сказал Балинту обо всем. "Сбор урожая" идет хорошо. - Ну и как? Отборное зерно? - Весьма! Есть очень даже полновесные экземпляры. Хубер, пожалуй, заслуживает награды. - Ну что ж, нацепите ему орден, - зло сказал Шалго. - Ладно, ты не кипятись, старик. Наверное, это еще не вся агентура "Ганзы". Но есть у меня и для тебя кое-что интересное: мы тут разыскали бывшую надзирательницу веспремского приюта - Анну Талабери. Сейчас она уже не молода, на пенсии, но память у нее, к счастью, еще вполне хорошая. Она припомнила Казмера Табори и вот что рассказала о нем: осенью сорок четвертого года в приюте появился хорошо одетый мужчина и заявил, что кто-то оставил возле калитки его дома корзину с ребенком. Мужчина проживал в Балатонфюреде, на улице Казмер. Поэтому и в приюте мальчонке-подкидышу дали имя Казмер Фюреди. По заключению врача ребенку было тогда около полутора-двух месяцев. - А что рассказала эта немолодая дама с хорошей памятью об усыновлении мальчика? - перебил полковника Шалго. - Она говорит, что еще шла война, когда в конце апреля сорок пятого года в приют пришла некая Бланка Табори и сказала, что хотела бы усыновить маленького мальчика. В приюте тогда было десять - двенадцать мальчишек. Бланке Табори показали их, и она выбрала себе Казмера Фюреди. - И это все? - спросил Шалго. - Как, тебе недостаточно этого? По-моему, события стремительно развиваются. - Ты даже не представляешь, насколько стремительно, - подтвердил Шалго. - Мы уже сейчас знаем куда больше этой Анны Талабери. - Ты уже говоришь, как монах, во множественном числе? - Отнюдь нет. Мы - это я и Фельмери... А что касается хорошо одетого мужчины, могу сообщить, что его зовут Месарош. И проживает он в Фюреде не на улице Казмер, а на улице Петефи. Сегодня рано утром мы имели с ним продолжительную и вначале весьма бурную беседу. С твоего разрешения мы - до последующих распоряжений - опечатали виллу адвоката Месароша. Пришлось для этой цели прибегнуть к помощи фюредской милиции... Эрне, я очень хотел бы, чтобы ты как можно скорее приехал сюда. - Это невозможно, Оскар. Я должен быть здесь до конца "сбора урожая". - Тогда я буду действовать на свой страх и риск. Разумеется, вместе с майором Балинтом. А Фельмери - вот он как раз вернулся с пляжа свежий и довольный - я немедленно направлю к тебе с магнитофонной лентой. Думаю, что, как только ты прослушаешь запись, тебе станет понятно, почему твое присутствие здесь крайне необходимо. - Ты серьезно? - По голосу чувствовалось, что полковник Кара колеблется. - Если Фельмери выедет сейчас же, через два часа он будет уже здесь... Знаешь что? Я перешлю с ним паспорт и визу для Хубера. Пусть майор Балинт сообщит ему, что самое позднее в полночь он сможет отбыть в Прагу... Все ясно? - Да. Обнимаю Лизу. До свидания. - Хорошо, - сказал Шалго, положил трубку и сел. - Итак, что вы тут от меня скрываете? - спросил Балинт. - Ничего мы не скрываем. Просто мы пока еще не успели поговорить о возникших в этом деле новых обстоятельствах. Но до всего дойдет черед. На какой машине Фельмери поедет в Будапешт? - Могу ли я попросить для него ваш старый добрый "фиат"? - спросил майор Балинт. - Можешь. - Шалго повернулся к лейтенанту, который без особого энтузиазма воспринял указание ехать в Будапешт. Сейчас ему хотелось остаться с Шалго, чтобы самому увидеть следующий шаг старого детектива. - Если ты быстро обернешься, - по обещал ему Шалго, - дождусь тебя. Но пока придет машина, сделай еще одну запись нашего разговора с Месарошем. Лейтенант занялся магнитофоном, а Шалго тем временем рассказал майору Балинту, что им с Фельмери удалось выяснить прошлой ночью. - Фантастика! Ну и ну! - воскликнул майор Балинт, взволнованно шагая по комнате из угла в угол. - Эта бомбочка не хуже моей версии относительно Эриха Фокса. Они перешли на террасу и сели в тени. - Что Кара просил передать Хуберу? - спросил Шалго. - Его нужно ознакомить с порядком выезда из Венгрии. А вообще-то шеф надавал мне столько заданий, что не знаю, как я с ними справлюсь. - Ты сопровождаешь Хубера в Прагу? - Только до границы, - ответил майор Балинт. - Ну а еще какие тебе дали задания? - Допросить Казмера. Если он не сможет объяснить, где находился во время убийства, надо будет его арестовать. - Ну и глупо! - заметил Шалго. Им пришлось прервать разговор: к вилле через сад шел Отто Хубер. Поднявшись на террасу, Хубер поцеловал руку Лизе, обменялся рукопожатием с мужчинами, потом сел рядом с Шалго. - Я отниму у вас только минуту, господин Шалго. - Пожалуйста, хоть две, господин Хубер. Вы уже собрались? - Да. Как раз об этом я и хотел поговорить. Я разбирал документы Меннеля, и мне показалось, что какие-то его записи отсутствуют... Там был один чертеж. - Он взглянул на Лизу. - Теперь я припоминаю, - сказала Лиза. - Когда Герцег спросил вас, что это за чертеж, вы, господин Хубер, ответили ему, будто собираетесь строить виллу в Баварии и набросали ее примерный эскиз. - Да, я так сказал. - А я не придала значения этим словам, почувствовав, "то вы ему сказали неправду. - Я не хотел, чтобы этот чертеж попал в руки Герцега, - ответил Хубер. - Подозреваю, что это чертеж виллы, в которой немецкий офицер спрятал перед своим бегством драгоценности. Майор Балинт, внимательно слушавший разговор, вдруг хлопнул себя по лбу. - Черт побери! Почему же вы этого раньше не сказали? - воскликнул он. Все посмотрели на него с любопытством. - Ведь Герцег уничтожил этот чертеж. - Откуда тебе это известно? - спросил Шалго. - А оттуда, что, когда я отвозил Герцега и Еллинека в Будапешт, они спокойно разговаривали, думая, что я ничего не понимаю по-немецки. Еллинек спросил Герцега, построена ли уже в Баварии его вилла. Герцег ответил, что не построена. Чертежи сгорели. Даю голову на отсечение, что Герцег либо сжег чертеж, либо еще как-нибудь его уничтожил. - Вполне вероятно, - подтвердил Шалго. - Но я поговорю с полковником, чтобы он срочно прислал нам назад все эти документы. - Прошу меня извинить, - сказал майор Балинт, поднимаясь. - У меня еще много дел... Господин Хубер, полковник Кара просил вам передать, что сегодня вечером вы получите все документы, необходимые для вашего отъезда. Лейтенант Фельмери едет сейчас в Будапешт, но вечером он вернется с документами, и я вручу их вам. Вы будете дома? - Разумеется. Премного благодарен, - поклонился Хубер; видно было, что последние слова майора Балинта подействовали на него успокаивающе. - До границы сопровождать вас буду я, а на КПП передам представителю чехословацкой службы госбезопасности. Он проводит вас на аэродром и во всем вам поможет. - Еще раз спасибо, господин майор, - сказал Хубер. - Вы очень внимательны. - Он встал. - Не смею вам больше мешать, господа. Разрешите откланяться. Когда Хубер ушел, Балинт спросил у Шалго: - Ну, каково ваше мнение? - О чем? - О Хубере! Ведь он сослужил нам хорошую службу. - Цыплят по осени считают, Миклош. Из комнаты вышел Фельмери с портфелем в руке. - Хубер сделал все, что было в его силах, - возразил майор Балинт. - Не знаю, что сказал ва