мотором под громкий всплеск спланировал на водную поверхность, подняв за собой столб брызг. Разворачиваясь, подполковник увидел, как летчик карабкается на желтый спасательный плот. Словно молотом ударило по фюзеляжу, и Мацухара содрогнулся от страха. Парализующий холод сковал его желудок, будто он проглотил кусок льда. В зеркале показался красный обтекатель втулки воздушного винта "Мессершмитта". Подчинившись инстинкту, Йоси воспользовался преимуществами большей мощности своего двигателя, быстро выполнив "бочку", уйдя вправо и затем войдя в "штопор". Но поверхность моря приближалась, и он резко повернул руль влево, подал ручку управления вперед, затем назад и выставил педали на одну линию. Затаив дыхание, он наблюдал за тем, как стремительно приближается голубая поверхность, заполняя весь сектор обзора. - Давай же, вверх! Ну, давай! Святой Будда, ну же! С невероятной медлительностью горизонт опрокидывался на него, взбираясь на самый верх его черного обтекателя. "Мицубиси" летел так низко, что пропеллер взбивал веер брызг. Он осмотрелся. Никакого красного пятна за спиной. Рассердившись на себя за то, что поддался страху, он потянул на себя ручку управления и взмыл в небо, где истребители продолжали расстреливать друг друга. "Зеро" с двумя "Мессершмиттами", висящими у него на хвосте, быстро маневрировал то влево, то вправо, и наконец все трио устремилось в вышину, когда японец попытался уйти, обладая большей скоростью набора высоты. Но ливийцы плотно сидели у него на хвосте, продолжая вести огонь. Однако они так увлеклись, жаждая его крови, что перестали наблюдать за тем, что происходило у них сзади: а самолетов стало уже четыре, и летели они крестом. Двигатель в тысячу двести лошадиных сил работал на пределе, и Йоси стремительно приблизился к находившемуся слева "Мессершмитту". Струя дыма потянулась за "Зеро", когда противник дал короткую очередь с расстояния двести метров. Двадцатимиллиметровые снаряды впились в обтекатель "Мессершмитта", и тут же из двигателя вырвался черный дым и полыхнуло оранжевое пламя, окутывая фюзеляж. Обтекатель с треском сорвался. Другой "Мессершмитт" ушел вправо, скатываясь в немыслимое пике, в то время как дымящийся "Зеро" сделал вираж, уходя в направлении небольшого облачка, видневшегося на юге. Выравнивая машину и прикрывая сверху японский истребитель, Мацухара наблюдал, как горящий "Мессершмитт" достиг высшей точки, потерял скорость и завалился на крыло. Летчик выпал из кабины, и сразу же раскрылся парашют. Слишком рано. Купол парашюта загорелся, вспыхнул и сморщился, как конец обгоревшей спички. Запутавшись в стропах, летчик камнем полетел вниз, крутясь и переворачиваясь, болтая руками и ногами. - Банзай! - прокричал Йоси. - Подумай хорошенько обо всем на пути в Мекку, арабская собака! К его удивлению, небо неожиданно опустело - вражеские истребители исчезли. И тут же появились снова. Шесть "Мессершмиттов" низко над водой летели на юго-запад. Сбросив скорость и пристроившись к поврежденному "Зеро", Йоси узнал одного из новых пилотов - лейтенанта Хацухаси Омуру. В крыльях и обтекателе зияли пробоины, колпак кабины треснул, и за самолетом черной лентой тянулся дым. Тем не менее летчик, видимо, не был ранен. Он поприветствовал Мацухару. Отвечая на приветствие, Йоси бросил взгляд на карту и включил микрофон. - Говорит Ведущий Эдо. Лейтенант Омура, направляйтесь к острову Бинтан на аэродром в Танчжунпинане - курс два-шесть-пять, расстояние сто двадцать километров. Подтвердив приказание, Омура взглянул на свою карту и осторожно повернул "Мицубиси" вправо, на запад, где гряды облаков указывали на близлежащий остров. Оглядевшись вокруг, Мацухара насчитал двенадцать бомбардировщиков и десять "Зеро". Летчики, пилотировавшие "Накадзимы", находились под командованием подполковника Кэндзо Ямабуси, который оставался ведущим, несмотря на дюжину пробоин в крыльях и поврежденный руль направления. Внимательно посмотрев вверх, Мацухара обнаружил, что воздушный бой распространился на весь юго-западный квадрант. На расстоянии не менее пяти тысяч метров над ними, в семидесяти километрах, подполковник мог разглядеть лишь турбулентные следы и черные полосы, оставляемые пылающими и падающими самолетами. Протянув руку к переключателю микрофона, он прошептал короткую молитву богине Аматэрасу и включил связь. - Говорит Ведущий Эдо. Присоединяйтесь ко мне. Будем прикрывать бомбардировщики во время выполнения задания. Белые истребители, грациозно перестроившись в звенья, легли на курс в трехстах метрах над бомбардировщиками. Неожиданно в наушниках Йоси раздался взволнованный голос разведчика: - Говорит разведчик четыре. Авианосцы! Авианосцы! Три авианосца выходят из пролива. Широта... - Последовал взрыв, пронзительный крик, и связь оборвалась. Такая подготовка, подумал Йоси, лишь ради того, чтобы передать всего восемь слов. Но за это стоило заплатить жизнью. За несколько минут они приблизились к восточному окончанию Малаккского пролива и острову Капуланан Лингья, который, по идее, отделял их от противника. Он повел свои истребители вниз и присоединился к бомбардировщикам, используя остров как прикрытие от вражеских радаров. Теперь под ним тянулась береговая линия; волны прибоя разбивались о белый песок; по черной полоске прибрежного шоссе сновали автомобили и велосипедисты; можно было различить белые лица людей, которые, задрав головы, указывали на самолеты. Замелькали фермы, пасущиеся стада. Они пролетели над какой-то деревушкой на высоте не более пятидесяти метров, сотрясая громовыми раскатами каждое строение. Впереди показался горный хребет. Но они продолжали лететь очень низко, едва не задевая кусты и низкорослые деревья. Они должны быть за этим хребтом! Господи, пусть противник окажется за этим хребтом, молил Йоси, плавно переводя ручку управления на себя, по мере того как они продвигались над каменистым гребнем. Враг появился внезапно. Там, в проливе, прямо по курсу, на расстоянии около семи километров показались два авианосца класса "Колоссус" и один класса "Индепенденс". Они шли в кильватерном строю в окружении семи эсминцев класса "Джиринг". Соединение двигалось по спокойной глади моря, напоминавшей голубое зеркало. Пролив же был узок и оставлял мало места для маневра. Мельком посмотрев вверх, Йоси убедился, что боевой воздушный патруль противника ввязался в тяжелый воздушный бой на северо-востоке. Именно это и предсказывал адмирал Фудзита. Бомбардировщики мгновенно разошлись, образовав три группы по четыре самолета в каждой, и начали атаковать. Ударная группа противника быстро отреагировала на угрозу. Никогда прежде Йоси не сталкивался с такими "зубастыми" ракетами класса "воздух - воздух". Орудия эсминцев стреляли так часто, что казалось, корабли горят. Авианосцы тоже открыли огонь из своих орудий; коричневые клубы дыма застилали небо, от недолетов вверх поднимались водяные столбы. Шквал сорока- и двадцатимиллиметровых снарядов обрушился на них, словно град из раскаленных головень. Одновременно с палуб всех трех авианосцев начали подниматься истребители. - Истребители! - прокричал Йоси в микрофон и подал ручку управления назад. Один бомбардировщик-торпедоносец взорвался, другой потерял крыло и, пролетев немного, сбросил свою торпеду высоко в небе. Прочертив дугу, он упал в море. Горящий "Зеро" натужно набрал высоту и превратился в огненную сферу. Еще два торпедоносца ударились о водную поверхность и развалились на части - при скорости двести шестьдесят километров в час удар о воду был подобен удару о бетон. Поднявшись выше, "Зеро" миновали пекло боя, в которое попали "Накадзимы". Преодолев огневой заслон, те взяли курс на авианосцы. Большие корабли спешно разворачивались, чтобы встретить приближающихся слева японских бомбардировщиков. Их было шесть. Сворачивая к авианосцам парами, они начали сбрасывать торпеды. Но у Мацухары не было времени наблюдать за ними: в воздухе появились два "Мессершмитта". Это были легкие противники. Медленно поднимаясь, он дал короткую очередь по кабине ведущего. Самолет понесло к морю. Летчик был мертв, он даже не успел ничего понять. Короткая очередь Такамуры заставила замолчать двигатель второго самолета. Истребитель медленно планировал с неработающим мотором, чтобы через несколько секунд встретить свою смерть. Мацухара уже находился над ведущим "Колоссусом". Взглянув вниз, он увидел адские жерла, выплевывающие пламя. Сильный удар потряс фюзеляж, и, когда он потянул ручку управления на себя, правое крыло неуклюже дернулось вниз. Он до отказа подал ручку влево, чтобы не дать самолету завалиться. Черный удушающий дым заполнил кабину. Авианосец, казалось, выпрыгнул из воды, когда две торпеды ударили по его левому борту. Но Йоси некогда было радоваться. Он осторожно заложил вираж, и его желудок сжала холодная судорога. Схватившись за обе ручки фонаря, он сдвинул его назад. Каждый морской летчик буквально цепенел от мысли, что ему придется испытать весь ужас смерти в морской пучине, оказавшись в кабине-ловушке. Самолет вновь резко накренился вправо, и он до отказа подал ручку влево. Струя воздуха прошлась по кабине, и Мацухара понял, что не горит. Дым, вероятно, шел от взрывающихся снарядов. Взглянув на правый элерон, он испытал шок. Весь продырявленный, он был вырван из своего гнезда и свисал с крыла, раскачиваясь на ветру. Были пробоины и в правой части кабины. Приборная доска была разбита, а на летном комбинезоне подполковника спереди проходил длинный разрез. Но "Сакаэ", как и прежде, продолжал ровно реветь, и когда подполковник набрал высоту и уменьшил газ, преданные Такамура и Кодзима пристроились над его хвостом. Болтающийся элерон и крутящий момент, создаваемый "Сакаэ", заставляли Йоси крепко держать ручку управления в левом положении. Куски обшивки отшелушивались от правого крыла. Ему никогда не вернуть свой самолет на "Йонагу". Посмотрев вниз, он выругался. Один "Колоссус" тонул, но "Индепенденс" со вторым "Колоссусом" двигались вперед на полной скорости. На полетных палубах находились новые самолеты. А у "Йонаги" уже не было ни одного B5N, зато остался способ вывести из строя полетную палубу одного из авианосцев. Верный способ. Достойный самурая. В сознании Йоси возник образ Кимио, но он прогнал его, решительно разворачиваясь к "Колоссусу". - Пикирующие бомбардировщики! Пикирующие бомбардировщики! - выплеснулось из его наушников. Мацухара радостно наблюдал, как появилась по крайней мере дюжина "Айти", которые пикировали, выпустив тормозные щитки. Выкрикивая слова благодарности Аматэрасу, подполковник следил за тем, как D3A сбросили на каждый авианосец по меньшей мере три четырехсоткилограммовые бомбы. Взорвавшиеся бомбы, торпеды и горящий бензин превратили авианосцы в пекло. Несчетные обломки дождем падали вниз, оспинами покрывая поверхность моря и взметывая гигантские фонтаны воды. Словно болиды, от кораблей отлетали раскаленные красные шары. Сквозь пелену черного дыма было видно, как матросы прыгали в пылающее море. - Банзай! Банзай! Но металл продолжал отваливаться от крыла Йоси неровными лентами - так отделяется кожура от очищаемого апельсина. Самолет терял устойчивость. Долго ему не продержаться. Мацухара включил микрофон. - Да здравствует великий император! - прокричал он. А затем, отключившись, он посмотрел на небо и прошептал: - Прости, Кимио. 23 Брент Росс, ощущая тягостную пустоту внутри, наблюдал за тем, как самолеты противника, ревя двигателями, шли на "Йонагу". Благодаря боевому воздушному патрулю их ряды заметно поредели, но они по-прежнему отличались четкой организацией. - Возможно, ими командуют немцы с русскими, - прокричал Демпстер, рассматривая их в бинокль. По крайней мере дюжина Ju-87 нарушила стройный порядок; шесть из них стали набирать высоту, готовясь к пикированию и бомбометанию, а шесть других, вооруженные торпедами, разбились на две тройки и стали обходить авианосец с обеих сторон. Фудзита прокричал Наоюки: - "Рубка - рубке"! Я поверну направо на самом полном. - И отдал приказ по переговорному устройству: - Полный вперед, право на борт! Авианосец накренился, делая поворот, и Брента, Фрэнка Демпстера и Марка Аллена отбросило к ветрозащитному экрану. В ту же минуту раздался оглушительный грохот, словно все орудия авианосца разом открыли огонь. Оставляя за собой белый пенящийся след, пять кораблей эскорта, оказавшиеся в опасной близости от авианосца, начали стрельбу, наполняя воздух разрывами снарядов и расчерчивая небо светящимися полосами. Вверху уцелевшие истребители боевого воздушного патруля вели дуэль с короткими, тупоносыми BF-109, отчаянно пробиваясь к бомбардировщикам. Один Me-109 на полной скорости нырнул в море, как огненная стрела. Еще два "Мессершмитта" были подбиты более юркими "Зеро". Извергая пламя и оставляя черные дымящиеся следы на фоне голубого неба, они рухнули в воду. Ракета "воздух - воздух" оторвала крыло у вооруженного торпедами "Юнкерса", и тот свалился в смертельную мертвую петлю. Еще у двух была повреждена система управления, и после непродолжительного полета они ударились о поверхность воды, разлетевшись на части, будто игрушки, брошенные на бетон капризным ребенком. Но пикирующие бомбардировщики, набиравшие высоту и приближавшиеся к месту воздушного боя, оказались более удачливыми. Два из них были сбиты почти сразу же, но четыре остальных продолжали двигаться к авианосцу, повернув закрылки для пикирования под углом сорок градусов, когда оказались в пределах досягаемости двадцатипятимиллиметровых строенных орудийных установок "Йонаги". Ожили сто двадцать орудий, открыв шквальный огонь. Тысячи трассирующих снарядов взлетали высоко в небо широкими светящимися полосами или сгорали, прочерчивая на излете длинные белые линии, вспарывая при падении гладь океана. Стрелки непрерывно давили на гашетки, за считанные секунды опустошая свои магазины на тридцать патронов; заряжающие трудились в бешеном ритме, чтобы обеспечить непрерывный огонь. У попавшего в круговерть трассирующих снарядов бомбардировщика сложились и отлетели крылья, словно листва в бурю; фюзеляж, которому раньше давал жизнь мощный "Юмо", теперь камнем падал вниз, как будто какой-то алхимик превратил его в свинец. Атакующий "Зеро" попал в бомбу, которую нес "Юнкере", и тот превратился в крутящийся хаос. Взрыв уничтожил и жертву, и атакующего; дымящиеся обломки машин разлетелись на несколько миль. Тем временем два уцелевших "Юнкерса" пикировали, а три бомбардировщика-торпедоносца - два по правому борту и один по левому - продирались сквозь пелену грязно-коричневого дыма и завесу брызг. Схватившись за поручень, Брент затаив дыхание ждал смерти. Страх пронзил все его тело, холодом наполняя вены. Это было то старое чувство страха, которое всегда появлялось у него перед боем. Он хотел знать, что чувствуют люди, которые отчаянно попытаются убить его. Брент наблюдал, как вражеские летчики умело маневрируют, стараясь предугадать курс разворачивающегося авианосца. - Лево на борт! - прокричал Фудзита. Подчиняясь рулевой машине - подобно тому как это происходит при управлении спортивным автомобилем, - сорокапятитонный руль повернулся на девяносто градусов. Люди были отброшены на переборки, резервуары с водой и ветрозащитные экраны. Затем Фудзита отдал приказ о повороте в противоположном направлении, при этом авианосец едва не раздавил "Флетчера", проходившего на расстоянии шести метров от его левого борта. Под торпедоносцами поднялись всплески воды. - Торпеды! - раздался крик впередсмотрящего с фор-марса - Две - по правому борту и одна - по левому. - По левому прошла мимо, адмирал! - прокричал Брент. - Отлично. - Старик указал на правый борт. - С нас хватит и этих двух. Секунду спустя сверху раздался громкий рев двух "Юмо-211", заставивший всех оторвать взгляд от пенных торпедных "пунктиров" и посмотреть в небо. Брент поднял голову как раз вовремя - он увидел, как от пикирующих бомбардировщиков отделились две бомбы, а сами машины повернули влево, стараясь уйти на низкой высоте, над самой водой. Два черных блестящих цилиндра зависли прямо над головой энсина. Как завороженный, он наблюдал за их падением. Они летели рядом, словно связанные. Одна ударила в кормовой подъемник, пробив по крайней мере четыре палубы, и взрывом сорвала с места стальную платформу площадью одиннадцать квадратных метров и ее гидравлический привод, оставив на месте лишь насос. Платформа полетела за корму, как ненужный железный хлам. Другая бомба пробила настил полетной палубы, прошла сквозь нее, как нож сквозь масло, и взорвалась в топливном отсеке ангарной палубы, выбросив из чрева авианосца тонны пылающих обломков. Схватившись одной рукой за плечо Фудзиты, а другой за стойку, Брент, а вместе с ним адмирал и все остальные упали на колени, когда мостик под их ногами встал на дыбы и от ветрозащитного экрана полетели осколки. От удара стальная облицовка вдавилась внутрь. Один лишь Демпстер, видимо глубоко пораженный тем, что натворила бомба, оставался стоять, приникнув к стеклу, несмотря на отчаянные попытки Марка Аллена стащить его вниз. Брент услышал характерный звук удара металла о кость и почувствовал, как ему на затылок полилось что-то теплое и липкое. Подняв глаза, он увидел, как Демпстер медленно повернулся к нему и осел с остекленевшим взглядом. Верхнюю часть его головы начисто, словно искусным взмахом гигантского скальпеля, срезало чуть выше бровей. Последний раз судорожно вздохнув всей грудью, Фрэнк Демпстер согнулся и упал, забрызгав палубу мозгами и кровью. Сорвавшись с крепежных болтов, прокладочный стол отлетел в другой конец палубы и обрушился на кричавшего впередсмотрящего матроса Косиро, у которого вздыбившейся от взрывной волны решеткой были переломаны обе лодыжки. Репитер гирокомпаса слетел с карданного подвеса и был расплющен о переборку. Высоко вверху на фор-марсе голосил впередсмотрящий, его пронзительный крик, напоминавший паровой свисток, перекрывал грохот боя. Металлическими осколками ему оторвало руку и разворотило грудь, из которой широкой струей хлестала кровь. Беднягу отбросило с орудийной платформы к носовому центральному автомату стрельбы, и матрос свалился на барбет двадцатимиллиметрового орудия. Два прожектора и полдюжины спасательных плотов были вырваны из штабеля взрывом, а кормовой центральный автомат стрельбы под воздействием мощного удара стальной наружной обшивки, опасно отклонившейся к правому борту, сдвинулся со своих опор. Команда в панике бросилась к единственному оставшемуся выходу. Пригибая Фудзиту к палубе одной рукой, а другой хватаясь за стойку, Брент, онемевший от ужаса, почувствовал, как сотрясается и вибрирует "Йонага". Как раз в тот момент, когда энсин и адмирал выпрямились, а остальные приникли к ветрозащитному экрану, всматриваясь в разгром, царивший на полетной палубе, ударили торпеды. Одна из них угодила в середину правого борта, другая вскрыла старую пробоину у кормы. К счастью, Брент все еще продолжал поддерживать Фудзиту и держаться за поручень. Гром, звон, грохот сминаемой и лопающейся стали какофонией отзывались во всем корпусе судна, и авианосец дважды подпрыгнул, как смертельно раненный кит. Его конвульсивные судороги приподняли стальную решетку палубы под ногами Брента. Если бы Брент не держался крепко за поручни и не придерживал старика за плечи, то Фудзита пролетел бы через всю палубу, подобно Аллену и Кавамото, и лежал бы уже у переборки рядом с телом Демпстера и раненым впередсмотрящим. С грохотом орудийного выстрела в двух местах переломилась мачта; оттяжки и сигнальные реи беспомощно захлопали и заполоскались на ветру. Радужный дождь из разбитого стекла обрызгал ходовой мостик - это разлетелись вдребезги опознавательные огни. Агонию "Йонаги" усугублял жар, волнами поднимавшийся с горящей ангарной палубы; все, кто находился на мостике, задыхались от маслянистого черного дыма. Фудзита наклонился поближе к уху Брента: - Поверните его влево - на запад... запад... Ветер дует с севера. Нетвердо стоя на ногах, Брент крикнул в переговорное устройство: - Рулевая рубка! - Молчание. - Рулевая рубка! - повторил он. - Рулевая рубка слушает, - ответил охрипший, глухой голос. - Лево на борт. Курс два-семь-ноль. Очень медленно, заваливаясь на бок - тысячи тонн воды заполняли его внутренность, - большой авианосец взял новый курс; северный бриз отнес дым и пары с подветренной стороны к левому борту. - Стоп машины! Стоп машины, Брент-сан! Брент повторил приказ в переговорное устройство. Двое санитаров убрали с мостика стонущего впередсмотрящего и тело Демпстера. Пульсация под ногами Брента прекратилась, и он ощутил пустоту в груди - было видно, что "Йонага" умирает. Но тут он вновь услышал под собой какой-то стук - это инженеры, должно быть находясь уже по горло в воде, включили трюмные помпы. Удивительно, но старик адмирал уже снова твердо стоял на ногах. Глаза его были ясны, взгляд оценивающе пробегал по лицам команды. Итак, он оказался в открытом море на объятом пламенем судне, продырявленном двумя небывало мощными торпедами. Первое - это пожар. Он повернулся к Наоюки, который приводил в порядок свой большой, не по размеру, шлем. - Команде живучести - начать работу по спасению ангарной палубы. Приступить к тушению пожара, все имеющееся топливо, бомбы, торпеды и горючие материалы - за борт. Командный пункт - представить рапорт о повреждениях. - Докладывает капитан третьего ранга Ацуми. Аварийная сигнализация показывает повреждение топливных танков правого борта три, пять, семь, девять, одиннадцать, тринадцать и постов управления огнем девять, одиннадцать, тринадцать. - Вспомогательный погреб с пятидюймовыми снарядами? - В порядке, сэр. - Машинное отделение три? - Кормовая переборка деформирована и протекает, аварийное состояние кладовых пять-семь-один и пять-семь-три, кормового генераторного отделения и отделения опреснительной установки. - Ацуми сделал паузу. - Хуже обстоит дело с отсеком упорного подшипника по правому борту, центральным отсеком гребных электродвигателей, отделением рулевой машины правого борта и вспомогательным машинным отделением три. Угол наклона правого борта - шесть градусов. - Для выравнивания крена затопим отсеки левого борта, - сообщил Фудзита Бренту и Марку Аллену и приказал Наоюки: - Капитану третьего ранга Ацуми - затопить левые були два, четыре, шесть, восемь, десять, двенадцать и четырнадцать. Команде живучести четыре - затопить левые отсеки с три-три-два по три-четыре-четыре. Капитан третьего ранга Фукиока ответил? - Да, сэр. - Капитану третьего ранга Фукиоке лично заняться ремонтом повреждений на ангарной палубе. Телефонист передавал приказы, и Брент почувствовал, что крен уменьшается, по мере того как новые тысячи тонн воды заливались в левые були и отсеки. Только теперь он заметил, что орудийный огонь прекратился. Небо было чистым, лишь несколько "Зеро" набирали высоту и заходили на круг. Резко обернувшись, он увидел, что двенадцать "Флетчеров" приближаются к израненному неподвижному гиганту, защищая его своими корпусами. Марк Аллен, отрешенный, с отсутствующим взглядом, стоял привалившись к экрану. С трудом выговаривая слова, он еле слышно произнес: - Адмирал, ради Бога, отдайте приказ не вентилировать судно. - Он указал вниз, на пробоину в ангарной палубе и столб жирного черного дыма, поднимавшийся плотными клубами по левому борту. - Бензиновые пары взорвут нас почище бомбы. Так было с "Лексингтоном"... Фудзита крикнул телефонисту: - Всей команде - не производить вентиляцию судна. - Он повернулся к старшему помощнику: - Капитан второго ранга Кавамото, займитесь ремонтом повреждений на полетной палубе. - Слушаюсь, сэр. - Старый офицер, прихрамывая, сошел с мостика. Глядя на пробоину, зияющую в центральной части полетной палубы, Брент уже не замечал пламени, да и дым стал менее густым - сотни людей и на ангарной, и на полетной палубах вылили огромное количество нового пенного состава, используемого силами самообороны для тушения больших пожаров. Наоюки обратился к адмиралу: - Капитан третьего ранга Фукиока докладывает: пожар под контролем, горючее вылито за борт. Просит разрешения спуститься ниже, к правой раковине. - Боже, ну и скорость. Не прошло и четверти часа, - пробормотал Марк Аллен. - Вот это команда! Брент знал, что матросы третьего машинного отделения должны были укрепить распорками дважды поврежденную переборку, и не только для того, чтобы спасти "Йонагу", но и чтобы выжить самим. Однако существовала еще одна смертельная опасность - пробоина в средней части судна, в результате которой затопило бортовые отсеки, что привело к росту давления на переборки правого борта. А Фукиока просил разрешения спуститься в самый ад изуродованных отсеков, где притаилась смертельная опасность. - Разрешаю. - Фудзита бросил взгляд вниз, на полетную палубу, где из множества брандспойтов, извивающихся в руках матросов, в открытую рану авианосца продолжали литься вода и пена. Матросы подбадривали себя громкими криками и приветственно размахивали руками. В кормовой части тоже зияла пробоина, которая еще дымилась, но огонь уже был потушен. Фудзита наклонился к самому уху телефониста: - Командиру электромеханической БЧ - мне необходимо, чтобы авианосец был на ходу. Телефонист передал слова Фудзиты, выслушал ответ и доложил своему командиру: - Главный старшина Танэсаки - самый старший по званию из уцелевших. Он обещает четырнадцать узлов, сэр. Он мог бы дать и восемнадцать узлов даже без котельных отделений девять, одиннадцать и тринадцать и даже без третьего машинного отделения. Но многие переборки ослаблены и протекают. - Хорошо. Право три-ноль-семь, скорость четырнадцать. Как раненый левиафан, авианосец медленно ложился на новый курс, его корма сидела в воде на целый фут глубже обычного, от разбитой ангарной палубы все еще поднимались струи белого и коричневого дыма. И в этот момент пришло радостное известие. - Адмирал! - закричал телефонист. - Майор Гакки докладывает: один вражеский авианосец затонул, два других горят и тонут! - Банзай! - пронесся ликующий крик. Офицеры хлопали друг друга по спинам и пожимали руки. Фудзита схватил микрофон. - Говорит адмирал Фудзита. Наши орлы-мстители уничтожили все три вражеских авианосца! Вновь раздались крики "Банзай!" под грохот стучащих о палубу ботинок. Усиленный мегафоном голос адмирала утихомирил поднявшийся бедлам. - Наш корабль ранен, но на ходу и готов сражаться. Многие из наших боевых товарищей отправились в храм Ясукуни, но мы показали Каддафи, как могут воевать "маленькие обезьяны". - И вновь ликующие крики. - В море еще остались два вражеских крейсера. Мы можем попытаться уничтожить их. Экипажу приготовиться к бою. Команде живучести быть готовой залатывать наши раны. - Он взглянул на небо и сказал в микрофон: - Вспомните "Плач моряка": "Если выйду я в море, то вернуться мне мертвым, качаясь на быстрой волне. Умереть за великого императора нашего выпало счастье мне". В третий раз буря ликования пронеслась по палубам корабля. Отложив микрофон, старый адмирал с мрачным видом показал на полетную палубу. - Мы не можем принять самолеты. - Он повернулся к телефонисту. - Радиорубке настроиться на частоту бомбардировщиков и истребителей. Авиагруппам садиться на обозначенных аэродромах или рядом с эскортом. - Он посмотрел вверх. - Воздушному патрулю продолжать наблюдение до полного израсходования топлива, затем садиться рядом с кораблями сопровождения. - Хорошее решение, адмирал, - сказал Марк Аллен. Фудзита вновь обратился к Наоюки: - Запросите командный пункт о дополнительных повреждениях. - Капитан третьего ранга Ацуми докладывает: протечек больше нет, адмирал. - Хорошо. Хорошо. Мне нужен рапорт командира электромеханической БЧ. Наоюки исполнил приказание. - Главный старшина Танэсаки докладывает: переборки третьего машинного отделения держат. Его матросы и четвертая команда живучести устанавливают распорки и конопатят швы. Они ставят поперечную и продольные усиливающие балки. Помпы снизили уровень воды ниже съемного настила машинных и котельных отделений. - Замечательная команда, просто замечательная, - восхищенно произнес Марк Аллен. - Самая лучшая, - поправил Фудзита, а затем мрачно добавил: - Те боеголовки были невероятно мощными для авиационных торпед. - То были большие торпеды - гораздо больше наших, - согласился Аллен. - Наши весят семьсот девяносто килограммов, адмирал Аллен. - По нам, видимо, ударила целая тонна, причем мощность боеголовок была не меньше четырех-пяти тонн тринитротолуола. - Новые русские кумулятивные заряды, - сказал Бернштейн. - Арабы начали использовать их в прошлом году на Средиземном море против наших транспортных судов. Один такой заряд может снести с поверхности воды целое торговое судно. Услышав гул двигателей, все обернулись на юго-запад. После воздушного боя на юге стали возвращаться первые самолеты с "Йонаги". За сорок минут Брент насчитал только семь "Зеро", одиннадцать "Айти" и ни одного "Накадзимы". Офицеры молча наблюдали за тем, как один за другим самолеты низко шли над самой водой и со всплеском садились рядом с эскортом. За ними последовал боевой воздушный патруль, и через каких-нибудь полчаса небо опустело. Пришли хорошие новости об устранении повреждений. Все пожары были потушены, переборки укреплены. Танэсаки пообещал Фудзите в случае крайней необходимости обеспечить двадцать четыре узла. Перекличка подействовала на всех отрезвляюще. В результате попадания в корму погибло двадцать три человека, ранено четырнадцать, уничтожено одно пятидюймовое орудие и две двадцатипятимиллиметровые установки. Бомба, ударившая в среднюю часть корабля, убила тридцать семь человек, ранила пятьдесят одного и вывела из строя полетную палубу. Торпеды погубили по меньшей мере семьдесят семь человек, еще шестьдесят три пропали без вести и считались погибшими. Но могучее судно продолжало двигаться, тридцать девять пятидюймовых орудий и сто восемьдесят зенитных двадцатипятимиллиметровых пушек были целы. Наоюки сообщил адмиралу. - Сэр, радиорубка докладывает: наши самолеты садятся на Палаване и аэродромах Борнео и Суматры. Все они передают сообщение о потоплении трех вражеских авианосцев. Потирая руки, старый моряк прошептал: - Хвала богам. А мысли Брента упорно возвращались к Йоси Мацухаре. Может, бравому воину не удалось уйти от своей судьбы? И сможет ли он сказать об этом Кимио? Боже, прошу, избавь меня от этой участи, подумал он. - Адмирал, - заговорил телефонист. - Радиорубка докладывает: два крейсера уходят от Баликпапана по направлению к Макасарскому проливу, курс один-девять-ноль. Бернштейн и Аллен радостно обменялись рукопожатием и похлопали друг друга по спине. Брент со смехом присоединился к ним. Фудзита показал на обломки стола для прокладки курса и распорядился: - Отделите столешницу и прикрепите к ней карту. Выполняя приказ, матрос оторвал верхнюю часть стола от ножек, на которых засохла кровь Демпстера, и прикрепил карту. Фудзита ткнул в нее пальцем: - Они здесь. - Он посмотрел вверх, на потускневшее небо, по которому медленно совершало круг солнце, опускаясь к западу. - Скоро стемнеет. Они могут пойти обратным курсом и на полной скорости пройти проливы и пересечь море Сулу в северо-западной направлении. - Он переместил палец влево. - А затем уйти на запад через пролив Балабак в Южно-Китайское море. Наши пути пересекутся на этой широте: курс один-один-ноль, широта десять, время в пути - около сорока восьми часов от настоящего момента. - Вы уже предполагали это, адмирал, - заметил Марк Аллен. - Маловероятно. - Без воздушного прикрытия? - спросил Бернштейн, тоном выдавая свои сомнения. Брента интересовали события второй мировой войны, и он надеялся, что "ходячая энциклопедия" расскажет что-нибудь по этому поводу. Старый японец не разочаровал его. Фудзита, пристально глядя на Марка Аллена, словно через стрелковый прицел, мысленно вернулся в 1944 год. - Вы помните сражение в Филиппинском море, адмирал Аллен? - Как же не помнить. - Марк Аллен почувствовал себя неловко. - Вы имеете в виду воздушный налет "Быка"? - Именно. - Взгляд темных глаз перешел с Брента на Ирвинга Бернштейна. - Налет "Быка". Глупый промах адмирала Уильяма Ф.Хэлси по прозвищу "Бык", который полагал, что наши мощные линейные корабли и крейсера под командованием адмирала Куриты, среди которых были корабли того же класса, что и "Йонага", "Ямато" и "Мусаси", не смогут или не захотят изменить курс: после потери "Мусаси" в проливе Сан-Бернардино они явно начали отступать. Совершенно по-глупому Хэлси направил свои скоростные авианосцы и линейные корабли на большой скорости на север, на перехват четырех авианосцев и двух линейных кораблей, которые служили приманкой, имея всего лишь сто тридцать самолетов. Он даже не оставил в дозоре эсминец у входа в пролив. Разумеется, адмирал Курита лег на обратный курс и на следующее утро беспрепятственно вошел в залив Лейте, где уничтожил два малых авианосца и их конвой. Будь у него больше горючего и поддержка с воздуха, он мог бы уничтожить все ваши транспорты. - Значит, вы намерены разместить дозор здесь? - Аллен указал на пролив Балабак. - Если бы у нас были авиагруппы, тогда конечно. Но если мы не задействуем их, то в любом случае бой будет на море. - Он перевел взгляд на Брента Росса. - Хороший командир предвидит даже самую отдаленную угрозу. - Фудзита повернулся к матросу, державшему карту. - Она больше не нужна. - Затем произнес, обращаясь к Наоюки: - Радиорубке: судам эскорта быть готовыми к возможному бою, противник - два крейсера и конвой, расстояние - около сорока восьми часов хода. Телефонист передал сообщение. Фудзита продолжал: - Плотницкой мастерской срочно починить прокладочный стол на флагманском мостике. Фудзита ошибся в своих расчетах на два часа. Прошло сорок шесть часов, когда в шестнадцать ноль-ноль был замечен противник. Для Брента Росса это был долгий, тяжелый день, заполненный составлением списков уцелевших летчиков, переданных с кораблей сопровождения, и приемом искаженных помехами отрывочных сообщений с помощью собственной радиоустановки на аварийную антенну. Несколько летчиков уже перелетело из Индонезии в Японию, и свободный мир ликовал, узнав о разгроме вражеской ударной группы. Маргарет Тэтчер лично передала свою благодарность "Йонаге". Но имя подполковника Йоси Мацухары не значилось в списке оставшихся в живых. - Ей-Богу, Брент, - говорил Марк Аллен, когда они, сидя вдвоем в каюте Аллена, пили кофе. - Есть десятки островов, где могли приземлиться наши парни. Многие наверняка остались в живых. - Большинство из них мы уже потеряли. - Я знаю... Знаю. Неожиданно завыла сирена. Раздался привычный топот ног по палубе, пронзительно заверещали боцманские свистки, послышались громкие команды - члены экипажа быстро занимали свои боевые посты. - Бронебойными! Бронебойными! - кричал Фудзита телефонисту, в то время как Брент Росс, Марк Аллен, Ирвинг Бернштейн и Масао Кавамото бежали на флагманский мостик, на ходу надевая надувные спасательные жилеты и застегивая ремешки шлемов под подбородком. - Бронебойными, бронебойными! Все пятидюймовые орудия зарядить бронебойными снарядами. - Фудзита повернулся к офицерам. - Правое судно наружного оцепления эскорта только что обнаружило шесть кораблей, идущих на большой скорости. Пеленг - ноль-семь-ноль, расстояние - триста километров. Они на встречном курсе. - Это сто восемьдесят миль, - сказал Марк Аллен. - Мы увидим их через два часа. Заговорил Наоюки: - РЛС сообщают о сильных сигналах в диапазоне частот S, сэр. Они пытаются обнаружить нас, адмирал. Взглянув вниз, на разбитую полетную палубу, Фудзита выругался и приказал телефонисту: - Всем постам быть готовыми к надводному бою. "Рубка - рубке": эскорту приготовиться к торпедной атаке и постановке дымовой завесы. Приказ о начале торпедной атаки отдам лично. - Телефонист повторял команды. - Машинному отделению обеспечить самый полный независимо от состояния переборок. - Главный старшина Танэсаки сообщает, что может обеспечить двадцать шесть узлов, но при этом мы можем потерять третье машинное отделение. - Отлично. Следующие два часа были самыми долгими в жизни Брента Росса. Два крейсера - "Дидо" с восемью орудиями калибра 5,25 дюйма и "Фиджи" с девятью шестидюймовыми орудиями - подходили к ним по ветру. Все орудия были установлены в орудийных башнях и превосходили по дальности стрельбы пятидюймовые орудия "Йонаги". У Брента от усталости под глазами залегли темные круги. Он напряженно всматривался в плотные скопления стремительно бегущих низких облаков и серое безжизненное море. Его наполняли страх и беспокойство. Это было так невыносимо, что он чувствовал себя совсем разбитым. Как и большинство людей, перед боем он испытывал беспомощность жертвы рока; то было стечение неподвластных ему обстоятельств, принуждающих его стать пред лицом огненной бури и стального града, а возможно, и взглянуть в глаза смерти. У него не было иного выбора. Но все же Брент заставил себя выпрямиться, устыдившись собственного страха. Он твердо решил встретить притаившуюся за горизонтом опасность, как подобает настоящему воину, - и не сдаться. Встретить так, как, должно быть, встретил ее Йоси Мацухара, сказал он себе. Следующие два часа радиолокационная служба постоянно сообщала о том, что противник находится к северу от "Йонаги" по правому борту. Фудзита спокойно отдавал приказания телефонисту: - Первому и второму дивизионам эсминцев быть готовыми к торпедному удару и постановке дымовой завесы. Выдвинуться на шесть километров, относительный пеленг на флагманский корабль - ноль-четыре-пять. Третьему и четвертому дивизионам оставаться в охранении. Первые тревожные крики донеслись с фор-марса: - Впереди справа по борту видны мачты и дым, расстояние - двадцать километров. - Двадцать одна, двадцать две тысячи ярдов, - пробормотал Марк Аллен. - Шестидюймовое достанет нас через две тысячи ярдов. - Но у нас корпус линкора, бронированный пояс и восьмидюймовый стальной кожух вокруг жизненно важных отсеков. - И две пробоины в борту, и пять тысяч тонн морской воды в отсеках и трюмах, адмирал Фудзита. - Что вы предлагаете, адмирал Аллен? - холодно спросил Фудзита. - Простите, адмирал. У нас нет выбора. - Аллен задумчиво помолчал. - Подойти к ним и уничтожить. - Банзай! - прокаркал Хиронака. Фудзита улыбнулся. - Получилось как у настоящего самурая. Брент увидел на горизонте яркую вспышку. - Они открыли огонь, сэр. Фудзита кивнул, не опуская бинокля. Затем повернулся к телефонисту: - Первому и второму дивизионам эсминцев начать торпедную атаку и обеспечить дымовую завесу. В воздухе раздался грохот и резкий звук, похожий на звук раздираемого полотна, и девять башен желтой воды поднялись из моря между внутренним охранением и "Йонагой". Из-за поднявшихся водных смерчей вспышки сразу же стали незаметными. - Проклятие! - выругался Марк Аллен. - Красящие маркеры для визуального контроля наводки. - Неплохая идея, - сказал Фудзита. - Меньший крейсер использует другой цвет. Несколько секунд спустя рой снарядов и оранжевые колонны воды взметнулись в небо в ста метрах от ведущего эсминца первого дивизиона. Окутанный клубами черного дыма, идущего из двух труб, на самом полном ходу он стремительно двигался вперед на сближение с противником. - Кто командир дивизиона? - Джиллилэнд, адмирал. Фудзита склонился к переговорной трубе. - Прямо, курс ноль-семь-ноль. Всем самый полный вперед! Кренясь, движимый новой бьющей в нем силой, авианосец устремился к дыму, застилавшему горизонт. Крепко прижав бинокль к глазам, так что они заслезились от боли, Брент видел, как освещались снизу орудийным огнем клубы дыма, как снова и снова вспышки орудий разрывали черный саван. Фудзита крикнул стоявшим на мостике офицерам: - Мы подойдем ближе, в то время как наши эсминцы отвлекут их огонь на себя. У них только четыре корабля сопровождения. Они должны защищаться от торпед, даже просто от угрозы их атаки. - Адмирал распорядился: - Артиллеристам: ждем, пока не начнет стрелять крейсер из шестидюймовых. Огонь открывать, как только противник окажется в пределах досягаемости. Далеко на горизонте разлилось оранжевое зарево. Снова кто-то разорвал огромные холсты, и еще девять желтых столбов поднялись из моря на полпути между ведущим "Флетчером" кэптена Файта и "Йонагой". - Он хочет нас опередить, адмирал, - заметил Марк Аллен. - Что ж, он хороший тактик, - одобрительно сказал Фудзита. - Он нашими кораблями сопровождения возьмет на себя четыре "Джиринга" и "Дидо". - Возможно, он корректирует огонь с помощью РЛС, - предположил Аллен. - А я бы не променял наш оптический дальномер на радиолокатор. - Фудзита показал наверх. - Особенно в такой ясный день, как этот. - Помощник командира БЧ оружия Янэнака поймал в дальномер "Фиджи" - расстояние четырнадцать тысяч метров. Командир БЧ оружия просит централизованного управления и перехода на курс, позволяющий задействовать все орудия левого или правого бортов. - Лево на три-пять-ноль! - закричал Фудзита и затем телефонисту: - Капитану третьего ранга Ацуми: даю правый борт. Стрелять по готовности! Палубы авианосца при левом повороте накренились, и Брент увидел, как по ведущему "Флетчеру" ударил бортовой залп, который снес вторую орудийную установку и большую часть капитанского мостика. Корабль резко повернул влево, и на основную палубу обрушился град снарядов, сметая людей и орудия и разбивая металлическую листовую обшивку борта. "Флетчер" стал терять скорость, наконец остановился и начал тонуть. Но следующая пара "Флетчеров" развернулась и выпустила торпеды. Замыкающий корабль потерял корму после повторного попадания скорострельных 5,25-дюймовых орудий "Дидо". Брент, охваченный ужасом, наблюдал, как взорвался средний "Флетчер", в правый борт которого попал торпедный залп с "Джиринга". - Курс три-пять-ноль, адмирал. - Огонь! Ацуми с БИП подал электросигнал, и все девятнадцать пятидюймовых орудий правого борта одновременно открыли огонь. Это походило на удар грома. Постанывая, Брент потер ушил. Запах пороха заполнил его легкие, отчего учащенно забилось сердце. Звяканье латунных стреляных гильз о палубу и возбужденные крики наводчиков у орудий ударили по его чувствам, как двойная порция "Чивас Регал". Делая более двадцати выстрелов в минуту из каждого орудия, артиллерия правого борта вела плотный заградительный огонь. Восемь высоких водяных столбов поднялись всего лишь в пятидесяти метрах от правого борта авианосца. В этот момент второй дивизион, возглавляемый Фортино, одновременно развернулся и выпустил восемнадцать торпед. На него обрушился шквал огня, снаряды попали в передний артиллерийский погреб и разворотили всю носовую часть, осветив ее ослепляющей оранжевой вспышкой диаметром около трехсот метров. - Черт побери, - пробормотал Фудзита. - "Рубка - рубке": третьему и четвертому дивизионам начать торпедную атаку. В то время как Файт поворачивал оставшиеся шесть "Флетчеров" к дыму и пламени на горизонте, Брент увидел, как взорвался "Джиринг". Затем "зашатался" "Дидо", когда две торпеды попали в его среднюю часть и сломали киль. Его начало относить к пылающему на поверхности моря топливу, к горящим и взрывающимся эсминцам. Молодой энсин почувствовал, как напряглось его тело, его поглотило неудержимое желание бежать от этого кошмара, от этого всеразрушающего ада, от этих красных языков пламени и рассыпающихся искр, охвативших весь северный горизонт. Это было чистым безумием, не подвластным никому. Раздались радостные возгласы, когда корма "Дидо" приподнялась и судно начало погружаться в воду. Крики заглушил рев батарейного залпа шестидюймовых орудий; снаряды прошли прямо над головами. К несчастью, одно из орудий оказалось неисправным - возможно, что-то случилось со стволом - и шестидюймовый снаряд попал в носовой прибор управления артиллерийским огнем, так что он вылетел за борт. Последовала оранжевая вспышка и оглушающий взрыв. Весь фор-марс был снесен, погибли все находившиеся у дальномера и противовоздушных пулеметов. Шрапнель смела 25-миллиметровое орудие перед мостиком, убив и ранив десять человек прислуги. Два матроса были сброшены с фор-марса и пролетели мимо флагманского мостика, крича и разбрызгивая кровь, прежде чем упасть на полетную палубу и остаться неподвижно лежать, распластавшись в неестественных позах. - О Боже, - пробормотал Аллен. - Местное наведение! Местное наведение! - прокричал Фудзита. Побледневший Наоюки передал приказ в артиллерийскую боевую часть и доложил: - Радиолокаторы и радиоустановки не работают, сэр, - Фудзита кивнул. Усилием воли подавив дрожь в руках, Брент рассматривал противника в бинокль. Он ясно видел "Фиджи" на расстоянии примерно десять тысяч метров. В средней части корабля бушевал пожар, пятидюймовые снаряды вспенивали воду вокруг. Потом судно произвело еще один залп. Брент знал, что на этот раз промаха не будет. Прогремели разрывы - девять шестидюймовых снарядов взорвались у правого борта "Йонаги". Четыре снаряда упали вблизи корабля, но пять, видимо, попали в него на уровне ватерлинии. Тонны воды обрушились на палубу, с головы до ног окатив орудийные расчеты. Брызги долетели даже до мостика. - Вот вам мой трехсотмиллиметровый бронированный пояс! Вам разве что удастся поцарапать его! - ликовал Фудзита, размахивая мокрым кулачком. Брент увидел, как третий дивизион Файта и четвертый дивизион Филбина исчезают в адском пламени и дыме. Он прошептал слова молитвы. Снова загрохотало, раздался ужасный треск, и все на мостике попадали, когда могучий "кулак" ударил по галереям правого борта носовой части авианосца, сорвав со своих мест три пятидюймовых и шесть двадцатипятимиллиметровых строенных установок. Сильный удар сотряс весь авианосец до самого киля. Вырванные обломки металлической обшивки закружились в воздухе, как обрывки бумаги, а орудийные стволы отбросило, словно щепки. Людей и их жалкие останки закрутило вместе с обломками, которые дождем посыпались в море и на полетную палубу. В носовой галерее по правому борту стали взрываться подготовленные боеприпасы, от горящего пороха пошли волны удушливого коричневого дыма. - Затопить первый погреб пятидюймовых снарядов, - приказал Фудзита. - Первой команде живучести - в носовую часть по правому борту. - Матросы тут же потащили брандспойты через полетную палубу к галерее, которая была похожа на горящую ночлежку, заполненную одетыми в зеленое мертвыми и умирающими людьми. Брент рассматривал в бинокль "Фиджи", когда по крайней мере три торпеды попали в его среднюю часть. Корабль приподняло, затем он вновь опустился и стал медленно заваливаться набок. - Банзай! Банзай! - прокатилось по всему авианосцу. Аллен порывисто схватил Брента за руку, а Фудзита ударил кулаком по спине Бернштейна, в то время как израильтянин прыгал на месте и кричал. Хиронака задрал голову, вознося благодарность небесам. Придя в себя, адмирал подошел к переговорной трубе. - Вправо на ноль-три-семь, скорость шестнадцать, - сказал он и потребовал сообщить ему о повреждениях и безвозвратных потерях личного состава. - "Рубка - рубке" - кэптен Файт отвечает? - Да, сэр. - Приказ кэптену Файту - пленных не брать. - Послушайте, сэр, - резко возразил Марк Аллен. - Это негуманно... - Для меня они всего лишь террористы, и есть только один путь обуздать терроризм, - жестко парировал Фудзита. - Уничтожить, - сказал Бернштейн, как само собой разумеющееся. - Мы это проходили. Густой маслянистый дым разогнало ветром, и Брент отчетливо увидел корпус "Фиджи". В море не было видно ни одного "Джиринга", только семь "Флетчеров". Два из них стояли; у одного бушевал пожар в центральной части, другой кренился на левый борт. "Дидо" ушел. Горящие пятна нефти и плавающие обломки покрывали океан на мили вокруг. - Это называется "пыль на море", Брент. - После всего, что произошло? - Да, Брент. После того, как заканчивается бойня. - Но она еще не закончилась. - Были слышны отдельные пулеметные очереди, и Брент увидел, как с покрытого свинцовым суриком корпуса "Фиджи" скатывались люди, других же расстреливали в воде. Почувствовав тошноту, он отвернулся и подумал то же, что и все, кто уцелел в сражении: ну вот, все закончилось, и я жив. Но он не испытывал радости, только оцепенение и небывалую усталость. - Световой сигнал кэптену Файту: радиомолчание. Визуальными сигналами: выделить два эсминца для буксировки поврежденных кораблей, оставшимся трем эсминцам находиться в обычном охранении впереди флагмана. Курс ноль-три-семь, скорость шестнадцать. - Фудзита сделал паузу. - Браво! Молодцы! - Банзай! Банзай! 24 Семь дней спустя "Йонага" медленно входил в Токийский залив, где его встречали флотилии празднично украшенных небольших судов и толпы людей, заполнивших крутые откосы полуостровов Ису и Босо. Вначале их приветствовали громкими радостными возгласами, которые затем сменились глубоким молчанием: собравшиеся внимательно рассматривали почерневший расколотый нос, две пробоины с зазубренными краями в полетной палубе, разбитый вдребезги фор-марс. Авианосец направлялся к причалу Н-2, что был недалеко от ремонтного дока Йокосуки. Стоя на флагманском мостике рядом с адмиралом Фудзитой, Брент чувствовал, как постепенно уходит ощущение ужаса и отвращения, несмотря на страшные потери, которые понес их корабль. Число погибших составило двести шестьдесят четыре человека, триста двадцать семь человек было ранено, а общее количество летчиков и членов летных экипажей, павших в бою, так и не было установлено. Однако мысль, что он струсил под огнем, была для Брента невыносимой. - Вы ценный помощник и храбрый человек, энсин, - сказал Фудзита, глядя в бинокль, пока авианосец входил в пролив Урага. - Храбрый? - переспросил Брент, опуская свой бинокль. - Я никогда еще так не боялся, сэр. Старик уронил бинокль на грудь и посмотрел на энсина. - Это был жесточайший артобстрел. - Да, сэр. Самолеты хоть можно увидеть. А эти снаряды, этот грохот... Черные блестящие глаза старика были ясны. - Я сам был очень напуган, энсин. - Вы, сэр?! - не веря своим ушам, выпалил Брент. - Все люди испытывают страх, но храбрый человек может его подавить. Только идиот или сумасшедший не испугался бы там. - Но вы были так спокойны, вашего страха совсем было не видно, адмирал. - И вашего тоже, мистер Росс. - Снова взяв в руки бинокль, он прекратил обсуждение этого щекотливого вопроса. - С Каддафи и остатками его банды еще не покончено. Брент обрадовался смене темы. - Сэр, но мы же разбили все его соединение. - Да, энсин, но они располагают неограниченными средствами и им помогают русские. "Йонаге" еще хватит работы. Брент вздохнул. - Надеюсь, что это не так, адмирал. - Мы понесли тяжелые потери. Вы ценный помощник, хорошо знаете корабль и привыкли к нашему - как бы сказать - образу мышления. "Йонага" нуждается в вас, Брент-сан. - Благодарю вас, адмирал. Но я должен продолжать службу в разведке. - Протирать штаны в Пентагоне, Брент-сан, когда есть занятие, достойное самурая? Брент почувствовал себя пойманной мухой, за которой наблюдает голодный паук, плетя вокруг нее паутину. Этот человек был настоящим чародеем. - Сэр, я офицер и обязан подчиняться приказам. - Я собираюсь испросить разрешения на ваш перевод ко мне на постоянную службу. Разумеется, если вы сами согласны. - Я польщен, адмирал. Можно мне подумать над вашим предложением, обсудить его с адмиралом Алленом? - Конечно. Но мне необходимо укомплектовать новый штат, так что прошу вас дать мне ответ в течение двадцати четырех часов. - Есть, сэр. - И помните, Брент-сан. Вы заслужили ваш меч, прославленный меч рода Коноэ. Брент ощутил прилив небывалой гордости. - Благодарю вас, сэр. Когда "Йонага" встал в док, его уже ждали машины "скорой помощи", выстроившиеся в несколько рядов за плотным оцеплением воинских частей, чьи пулеметы были защищены мешками с песком. Огромные толпы народа собрались у оцепления, молча наблюдая за раненым гигантом. Как только корабль занял свое место и был поставлен трап, на борт, минуя бесконечную вереницу санитаров, забиравшихся по забортному трапу, поднялись капитан первого ранга Такахаси Аоги, связист военно-морских сил самообороны, докмастер капитан второго ранга Камакура и их штабные офицеры. Во время встречи с экипажем офицеры с мрачным видом выслушали сначала адмирала Фудзиту, а затем капитана третьего ранга Фукиоку и главного старшину Танэсаки, говоривших о нуждах "Йонаги" и передававших лист за листом список того, что им требовалось. - На это уйдет восемь месяцев, сэр, - сказал Камакура. - Кроме того, необходимо восстановить поврежденный корпус, а также ангарную и полетную палубы. - У нас есть время, - ответил Фудзита. - Когда вы можете приступить к работе? - Мы будем готовы через сорок восемь часов, адмирал. - Отлично. - Адмирал повернулся к Кавамото. - Всем увольнительная на берег, но привести в боевую готовность восемь пятидюймовых орудий и двенадцать двадцатипятимиллиметровых установок. - Есть, сэр. Аоги и Камакура молча переглянулись. Наконец Аоги сказал: - Вся Япония, весь свободный мир в долгу перед "Йонагой". Правительства Филиппин и Индонезии хотят наградить вас, сэр. Фудзита улыбнулся: - Вы знаете, императорский флот не награждает людей при жизни. Им придется подождать, пока от меня останется пепел, и тогда пусть положат свои безделушки на мою урну. - Брент едва сдержался, чтобы не рассмеяться. Хотя и не было никакого императорского флота, никто не возражал. Адмирал жестом указал на стоящего дальше всех командира эскорта, выглядевшего страшно уставшим. - Это кэптен Файт и его бравые капитаны разгромили крейсера. Без них... - Он поднял руки и пожал плечами. - Спасибо, сэр! - пророкотал великан. Кивнув кэптену Файту, Аоги встал и вручил адмиралу Фудзите длинный белый конверт. - От императора, сэр. Фудзита торопливо надел очки в стальной оправе и прочитал письмо. - Император доволен - он объявил праздник в честь "Йонаги" и лично посетит службу в храме Ясукуни, чтобы почтить павших. - Банзай! Банзай! Брент закричал вместе со всеми, но резко замолчал, заметив, что на него с любопытством смотрят адмирал Марк Аллен и полковник Ирвинг Бернштейн. Часом позже в полном одиночестве Брент растянулся на своей койке, закинув руки за голову, уставясь в потолок и думая о Саре Арансон. Наверняка она знала, что "Йонага" вернулся, но, конечно же, не смогла прийти на корабль. А Бернштейн рванул на берег. Полковник, должно быть, уже сказал ей, что с ним все в порядке. Брент взглянул на часы. Увольнительная начинается в пятнадцать ноль-ноль - осталось еще два часа. Он вздохнул. Позвонить бы. Но из-за повреждений, полученных в сражении, особенно в БЧ связи, ни один телефон на "Йонаге" не работал. Он вспомнил о только что закончившемся разговоре с адмиралом Алленом. - Я возвращаюсь в Вашингтон, Брент, - сказал адмирал. - Вы мой помощник. Вам ожидается повышение. - Я знаю, сэр. - Вы не очень-то рады. Из-за Фудзиты? Воцарилось долгое, тяжелое молчание. - Он говорит, что я необходим ему. Он говорит, что может запросить моего постоянного назначения. - В этом нет никакого сомнения. В настоящее время он один из самых могущественных людей в свободном мире. Но ваше будущее в Вашингтоне, Брент. - Я знаю, сэр. - Адмирал Уинтер будет в посольстве завтра в тринадцать ноль-ноль. У него есть для вас новые задания. К этому времени вы должны принять окончательное решение. Брент встряхнул головой, стараясь прогнать воспоминания о разговоре. Он провел рукой по изогнутым украшенным ножнам меча Коноэ. - Я заслужил его. Я действительно заслужил его, - пробормотал он. Стук в дверь прервал его мысли. Открыв ее, он увидел улыбающегося подполковника Йоси Мацухару. - Призрак! Призрак! Смеясь, Йоси схватил Брента за плечи. - Разве это похоже на объятия привидения? Брент схватил летчика за руки и втащил его в каюту. - У нас не работает связь. Мы не знали, Йосисан. Что произошло? Где вы были? - Не все сразу, Брент-сан, - сказал подполковник, со смехом усаживаясь на койку. Брент разглядывал его со своего места и качал головой, не в силах поверить, что это - Йоси, живой и смеющийся. - В меня попали над заливом, я потерял часть крыла на очень низкой высоте. - Он вздохнул. - Я уже был готов войти в храм Ясукуни, но со мной была Аматэрасу, она указала мне место посадки - аэродром в Котадайке на Сингкеп Лингга. Индонейзийцы самолетом отправили нас обратно - меня и еще тридцать два оставшихся в живых. Я жду тебя уже три дня. - Он обвел взглядом каюту. - "Йонаге" здорово досталось. Очень, очень здорово. - Да, Йоси-сан. - Брент подробно описал все ужасы воздушной атаки и страшную бойню надводного сражения. - Нам повезло, что "Йонага" имеет такую конструкцию и великолепную команду, - заключил Брент. И потом добавил: - Наш эскорт прилично потрепало, но, может быть, сейчас мы отдохнем. Мацухара ударил себя по лбу. - А может быть, и нет. - Что вы хотите этим сказать? - Русские разработали новый истребитель "Ил" с двигателем в три тысячи лошадиных сил. - Но "Грумман", а также "Пратт-Уитни" тоже работают над новым истребителем. И реконструируют авианосцы. Пусть русские и американцы поубивают друг друга. - Но вы ведь американец! Брент почувствовал, что краснеет. - В общем-то, да. Йоси побарабанил пальцами по колену. - А я видел Кимио, - неожиданно сказал он. - Я рад. - Она любит меня, Брент-сан. - Он снова удивил американца своей откровенностью. - Вам очень повезло, Йоси-сан. - И я люблю ее, - сказал подполковник совершенно искренне. - Я не думал, что когда-нибудь снова испытаю подобное чувство и женщине. Моей единственной любовью на протяжении многих лет была любовь самурая к своему императору. - Вы женитесь на ней? - Да. Скоро. Брент схватил летчика за руку. - Мои поздравления, Йоси-сан. Я рад за вас. - Он улыбнулся. - Вы нашли то, что искали? Мацухара ухмыльнулся. - Вы имеете в виду капитана Ахава? - И он торжественно ответил на свой собственный вопрос: - Нет, думаю, что нет, Брент-сан. Вы были правы. Его поиск вел к смерти, мой - к жизни. - Летчик пронзил американца взглядом своих черных глаз. - Если человек долго ищет, осматривает каждый уголок Земли, каждую проселочную дорогу, каждый отдаленный залив, тогда то, что он ищет, само найдет его. Брент продолжал сидеть. - Да, Йоси-сан, это правда. Летчик широко улыбнулся. - Вас хочет видеть Сара Арансон. Брент вскочил на ноги. - Вы видели ее? - Конечно. - Я собирался позвонить ей, как только сойду на берег. - В этом нет необходимости, Брент-сан. Она ждет вас за воротами в такси. Их целиком поглотила страсть, временами доходившая до безумия. Сара лежала на спине, ее обнаженное тело было размягченным и влажным от пота. Рядом был Брент, он смотрел в потолок, ожидая, пока дыхание станет ровным и пройдет чувство слабости. Повернувшись и сев, он протянул руку к ночному столику, налил виски с содовой и, сделав большой глоток, откинулся навзничь. Придвинувшись поближе, Сара прижалась грудью к руке Брента, приникнув губами к его щеке. Она водила пальцем по его груди, пока не нащупала длинный шрам. Она шепнула ему в ухо: - Слава Богу, новых нет. По крайней мере, не видно. Пока они ехали в такси, она расспрашивала его о "Йонаге" и о боях. - Я видела тебя, - сказала она. - Я стояла на утесе у пролива Урага. Видела полетную палубу, нос, корму и то, как осел авианосец в воду. Я видела пожар... - Прошу тебя, Сара, - взмолился Брент, мягко прикрывая ее рот большой ладонью. - Не сейчас, только не сейчас. Я хочу обнять тебя. Я должен обнять тебя. - Он поцеловал ее, и она поцеловала его в ответ, приоткрыв рот, влажный и зовущий. Войдя в ее квартиру, они начали на ходу раздеваться, торопясь оказаться в спальне. - Не видно, - повторила она, проводя ладонью по его руке и пробуя силу его мощных мускулов. Возможно, их физическая близость заставила его разговориться. Он уже не чувствовал прежде остро терзавшего его беспокойства, которое днем лишало его самообладания, а ночью превращалось в кошмары. Шумно, глубоко вздохнув, Брент сказал: - Мы понесли ужасные потери. Сотни матросов и большинство наших летчиков и механиков... Да и сам корабль получил сильные повреждения. - Йоси остался в живых. - О да, Сара. - Брент почувствовал, как у него поднимается настроение. - Я знаю. Она покусывала его за мочку уха. - Брент, - сказала она тихо. - Ты никогда раньше не был таким. - Каким? - Ты вел себя как дикарь. - Это было не просто желание. - Я люблю тебя. - Я тоже люблю тебя, Брент. Но это было сильнее. Ты был безумным, я даже испугалась. - Я не хотел сделать тебе больно. - О нет, нет, дорогой. - Приподнявшись на локте, Сара поцеловала его в лоб, глаза, нос, затем приникла своими бархатистыми губами к его рту. - Ты даешь мне все, о чем можно только мечтать. Брент посмотрел на нее с тенью беспокойства в глазах. - Может быть, это из-за того, что там произошло? - У Сары был такой озадаченный вид, что он, запинаясь, попытался ответить на вопрос, написанный у нее на лице: - Это была бойня - огромная, дикая, безжалостная бойня. - Прошу тебя, дорогой. Не надо... - Сара, я должен говорить об этом. - Он задумался. - Я был напуган, очень напуган. - Это неудивительно. Брент торопливо продолжал: - Конечно, я соскучился по тебе. Ты даешь то, чего никогда не может дать война. - Он запнулся. - Я ужасно банален. Она поцеловала пульсирующую жилку у него на шее. - Нет, дорогой. Я все понимаю. То, что было там, - это как обряд смерти. - Брента удивила серьезность ее тона. Сара продолжала: - А на то прекрасное, что существует между нами, я, подобно всем другим женщинам, смотрю как на торжество жизни. - Она поцеловала его в ухо, погрузив пальцы в его влажные от пота волосы, - Брент, запомни: меня не волнует, почему ты нуждаешься во мне. Просто продолжай любить меня. - Найдя его губы, она жадно приникла к ним, скользнув рукой вниз по его плоскому животу. Брент застонал, и их тела слились. Рассвет окрашивал восток оранжевым и золотым, когда он уходил. Набросив шелковый халат, она поцеловала его на прощание. - Послезавтра. Обещаешь? - Да, Сара. У меня будет увольнительная. Она опустила взгляд. - Мы были так заняты... - Она указала на спальню. - И я забыла сказать тебе, что получила назначение в посольство Израиля в Вашингтоне. - Это же замечательно! - Мы сможем видеться. - Он собрался уходить. - Мы будем встречаться, правда же, Брент? У вашей разведки там штаб-квартира. Тебя пошлют... - Не знаю. Сара повысила голос. - Не знаешь? Я видела адмирала Аллена у ворот. Он сказал, что вы с ним... Он отступил. - Адмирал Фудзита говорит, что нуждается во мне. - О Боже, ты и так достаточно для него сделал. - И добавила более мягко: - Мы могли бы быть вместе. - Она обвила руками его шею и поцеловала. Брент долго держал ее в объятиях, затем отстранился и произнес: - Мне пора идти. Я должен быть на борту в восемь ноль-ноль. - Ты так и не ответил! - Знаю. Знаю, - сказал он и вышел. - Вы что-нибудь решили, энсин Росс? Стоя перед столом адмирала по стойке "смирно", Брент все еще ощущал то спокойствие и мир, которые принесла ему ночь любви с Сарой. Может, старый колдун хотел именно этого - отложить решение вопроса, пока он не насытится женщиной? Откуда он мог это знать? Похоже, он знал все. - Независимо от вашего слова, Брент-сан, я хочу сказать, что вы проявили самые лучшие качества воина-самурая. - Благодарю вас, сэр. Но вы сказали "самурая"? - Да. Мне кажется, во всех, кто носит офицерские погоны, есть нечто от самураев. Каждому из нас предначертано исполнить свой долг, и неважно, кто помогает нам в этом - боги или Бог. - Адмирал откинулся в кресле. - Подумайте еще раз. Адмирал Аллен просил меня передать: вам необходимо быть в американском посольстве сегодня в тринадцать ноль-ноль. - Да, сэр. Я знаю. Старый японец положил на стол руки с узловатыми пальцами. - Кстати, в это же время священник из храма Ясукуни проведет службу в храме Вечного Блаженства в честь наших павших воинов. Мои офицеры будут в парадной форме, перчатках и при мечах. - Черные глаза мерцали, как отполированные камни. - Вы были удостоены меча Коноэ. Решайте, Брент-сан. В двенадцать ноль-ноль Брент побрился и начал не спеша одеваться. Повязав галстук, он надел голубой мундир и, довольный, оглядел себя в зеркале. - Почти готово, - сказал он своему отражению, глядя на широкую ленту на плечах и золотые галуны - по одному на каждом обшлаге. Медленно он надел фуражку и направился к выходу. У самой двери он остановился, натянул белые перчатки и пристегнул меч Коноэ.