мывали, а мы уже ехали к Гене Зайцеву, который предложил продолжить
юбилей в его двух комнатах на Социалистической улице. Мы с Витькой, Марьяша,
Вишня, Гена, Свин, Вилли фотограф, "Аквариум" и ещ? куча разного вес?лого
народа летели в мягком "Икарусе" по мрачным улицам и от души веселились. В
какой то момент показалось было, что праздник сорван, но сейчас становилось
ясно, что он продолжается. И действительно, он продолжался всю ночь у Гены,
а потом ещ? весь день по всему городу -- утром гости расползались от Гены
как тараканы, нанюхавшиеся карбофоса, -- медлительные, неровными шагами шли
они в разные стороны к разным рюмочным, шашлычным, пивным ларькам...
Познакомились мы и с какой то безумной компанией молодых
нововолновщиков из Купчино -- любителей "Диво", "Крафтверка" и разного рода
кайфа. Я вышел на них через моего, по школьным ещ? ансамблям знакомого,
барабанщика Борю, узнав, что молодые люди готовы обменять имеющуюся у них
пластинку "Ти Рекс" на любую "Новую Волну". Мы с Витькой стали иногда
захаживать к этим безумцам и познакомились поближе с одним из них --
Густавом. Этот парень совершенно игнорировал нормы так называемого
социалистического общежития, что нас очень веселило, -- он очень любил
играть на барабанах, и на расстоянии метров с восьмисот от его высокого
блочного дома уже были слышны каждодневные упражнения Густава. Мы тогда как
раз снова начали искать барабанщика и попробовали этого парня -- играл он
вроде бы и неплохо, но как то не вписался тогда в "Кино", и мы договорились
с Петькой Трощенковым -- юным ударником "Аквариума", что он поможет нам на
первых порах в предстоящей гастрольной деятельности.
Лето 82 го пролетело незаметно: я ещ? раза два съездил в Москву, Витька
с Марьяшей на юг, мы славно отдохнули и в начале осени снова встретились у
меня на Космонавтов.
Я отчитался Витьке о проделанной работе в смысле договоров о концертах
в Москве, а Витька -- о своей творческой деятельности, показал несколько
новых песен, которые мы немедленно принялись обрабатывать. Марьяша ни в чем
не отчитывалась, но взялась достать нам студенческие билеты, вернее, себе и
мне -- у Витьки таковой имелся. Студенческие билеты, как известно, дают
возможность пользоваться железнодорожным транспортом за полцены, и мы решили
не пренебрегать этим. Как я уже говорил, Марьяша была художницей, и для не?
переклеить фотографии на билетах и пририсовать печати было пл?вым делом. Она
раздобыла документы, выправила их как полагается, и мы стали окончательно
готовы к гастролям.
Я почти через день теперь созванивался с представителями московского
музыкального подполья, мы без конца уточняли суммы, которые "Кино" должно
было получить за концерты, место и время выступления, и вс? остальное -- я и
не думал, что возникнет столько проблем. Говорить по телефону из соображений
конспирации приходилось только иносказательно -- не дай Бог назвать концерт
концертом, а деньги -- деньгами.
-- Привет.
-- Привет.
-- Это я.
-- Отлично.
-- Ну, у меня вс? в порядке.
-- У меня тоже. Я сейчас иду на день рождения, моему другу исполняется
двадцать лет.
Это означало, что двадцатого мы должны быть в Москве. Все разговоры
велись в таком роде и развили у меня бешеную способность читать между строк
и слов и находить всюду, в любой беседе скрытый смысл. Способы передачи
информации импровизировались на ходу -- у нас не было точно установленных
кодов, и поэтому иной раз приходилось долго ломать голову, чтобы
разобраться, что к чему.
-- У тебя есть пластинка "Битлз" 1965 года? -- спрашивали меня из
Москвы.
"Что бы это значило? -- думал я. -- О пластинке речь -- может быть,
хотят мне е? подарить? Или здесь дело в цифрах?" -- Тысяча девятьсот
шестьдесят пятого? -- переспрашивал я.
-- Да, шестьдесят пятого, -- отвечали подпольщики из столицы.
Ага, вс? ясно. Шестьдесят пять рублей обещали нам за концерт. Теперь
нужно выяснить -- каждому, или 65 на двоих.
-- Да, -- говорил я, -- я е? очень люблю, но у меня, к сожалению, нет
е? в коллекции. А у тебя их случайно не две?
-- Две, -- говорили мне. Отлично! Значит -- каждому.
-- Вообще то она мне, конечно, нравится, но сейчас я больше торчу от
"ЭксТиСи" года так восьмидесятого, восемьдесят первого... -- начинал я
сражаться за процветание нашего коллектива. -- И у меня уже есть две штуки,
и я хотел бы ещ? две. -- Восемьдесят каждому! Вот чего я хотел!
-- Я не люблю новую волну, -- холодно говорил менеджер из Москвы. --
Расцвет рока -- это вс? таки семьдесят пятый год.
-- Пожалуй, -- соглашался я. -- Пусть будет семьдесят пять мне и
семьдесят пять Витьке, по тем временам этот было очень много.
Но такое случалось не часто. Обычно нам платили от 30 до 60 рублей
каждому и иногда покупали обратные билеты, а иногда -- нет. Кое какие деньги
приносила также торговля лентами с записями нашего первого альбома, которую
я наладил в Москве довольно лихо -- мы привозили лент по десять и продавали
что то такое рублей на пять дороже стоимости ленты. Но и это было от случая
к случаю, -- иногда в ленинградских магазинах пропадала пл?нка, и это
подрывало наше благосостояние.
После нескольких удачных экспериментов нам очень понравилось ездить в
Москву, и мы уже были всегда готовы сорваться туда по первому требованию.
Останавливались мы в основном у Липницкого -- это был наилучший
вариант. С Александром мы быстро подружились, с ним было интересно, и он был
крайне ответственен и пунктуален и не позволял себе сильно расслабляться,
как многие наши общие знакомые. Например, однажды мы поехали в одно место,
где нас звали на ночлег, но хозяин так готовился к при?му гостей, что когда
мы позвонили в дверь, то долго слушали приближающееся шарканье -- хозяин,
видимо, с трудом передвигался, хотя был молод и хорош собой. Когда шарканье
приблизилось вплотную, мы услышали громкий удар в дверь где то на уровне
лба, потом кто то, мыча и стеная, медленно сполз вниз, царапая дверь ногтями
и тем самым пытаясь предотвратить падение. Вс? было ясно, и мы пошли прочь,
но выйдя из парадного на улицу, услышали из "гостеприимной" квартиры грохот
рояля -- по клавишам, вероятно, лупили кулаками или головой и хриплые
сдавленные крики: "Восьмиклассница!... Восьмиклассница...". Судя по всему,
хозяин очнулся и вс? ещ? ждал нас в гости, но мы не стали второй раз
искушать судьбу и отправились к Липницкому.
У Александра дома стоял видеомагнитофон, и мы за сезон 82 -- 83 года
просмотрели у него огромное количество самой разной музыки -- ночевали в
гостиной, где находилось это чудо техники, засыпали и просыпались под
концерты "Токинг Хэдс", "Роллинг Стоунз" или, в крайнем случае, под Вудсток.
Вс? это продолжалось до тех пор, пока Витька не увидел впервые фильмы Брюса
Ли -- в восемьдесят втором году это была довольно редкая штука.
Видеоиндустрии в Союзе ещ? не было, и такой экзотики никто, за небольшим
исключением владельцев -- пионеров видеотехники, практически, не видел.
Увидев же это чудо кино каратэ, Витька перестал смотреть музыку и
просто заболел -- стал повсюду махать руками и ногами, изображая из себя
"Виктора Ли", наделал себе нунчаков и развесил дома по стенам. Теперь он
регулярно стал травмировать себя, обучаясь тонкому искусству восточного
единоборства.
Марьяша ездила с нами и помогала кое чем, кроме грима и костюмов, --
стояла, например, на стр?ме во время концертов -- как то раз нам пришлось
просто бегом бежать из подвала, где мы успели, правда, отыграть всю
программу, и я успел даже вырвать деньги на бегу из рук мчавшегося бок о бок
с нами менеджера. Бежали мы не от разгневанных зрителей -- те то были в
восторге и сначала вовсе не хотели нас отпускать, а теперь вот сами бежали в
другую сторону, как им было приказано, отвлекая на себя следопытов КГБ,
приехавших познакомиться поближе с группой "Кино".
Случались и спокойные, солидные концерты в МИФИ, с "Центром" в первом
отделении, например. Вообще в МИФИ мы играли несколько раз, и это было,
пожалуй, любимым нашим местом. Арт?м Троицкий раздухарился и устроил нам
выступление в пресс центре ТАСС, где мы опять таки всем понравились... Мы
очень полюбили московскую публику -- она была прямо полярна ленинградской.
Если в Ленинграде все вс? подряд критикуют (как вы могли заметить по мне и
по моей повести), то в Москве почему то все всем восторгались. И это было
нам очень приятно -- стоило нам оказаться в столице, как из начинающей
малоизвестной рок клубовской команды мы превращались в рок зв?зд, известных
всей андеграундной московской рок аудитории. Мы продолжали работать вдво?м,
П?тр Трощенков выбрался с нами только раз или два -- работа в "Аквариуме"
отнимала у него много времени, и мы оставались дуэтом.
В Ленинграде тем временем не дремал и наш первый официальный фан --
Владик Шебашов. Однажды он несколько дней не брал в рот ничего спиртного,
отключил телефон, сидел дома и о ч?м то думал. Результатом этой беспримерной
в истории ленинградского рок движения акции явился грандиозный домашний
концерт "Кино" в Шувалово Озерках.
Шувалово Озерки в то время были чудесным районом Ленинграда -- ни в
одной из квартир огромных многоэтажных домов не было ни одного телефона, и
добираться туда автобусом от конечной станции метро "Удельная" было очень
неудобно, долго и противно. Выбираться оттуда, соответственно, тоже было
проблематично, и поэтому Владик полюбил это место -- здесь можно было
спокойно по нескольку дней пребывать в гостях у знакомых без всякой связи с
цивилизацией -- и выпивать закусывать безо всякой надежды выбраться домой
раньше, чем дня через три.
Здесь жила подружка Владика Оля, с которой он вместе учился в институте
культуры и которая хозяйничала в большой и абсолютно пустой двухкомнатной
квартире. Вернее, в одной, маленькой комнатке стояла кое какая мебель --
кровать там, шкаф, то да с?, а гостиная же была совершенно пуста и лучшего
места для квартирника было просто не найти. Соседом Оли был некий Паша Краев
-- оказывается, я знал его ещ? по ВТУЗу. Паша обожал рок западный и рок
восточный одинаково, и вскоре уже не в Олиной, а в Пашиной квартире играли и
"Кино", и Рыженко, и Майк, и Кинчев... Но это было чуть позже, а пока мы
открывали эту свежую площадку.
Входная плата на концерт "Кино" у Оли была для квартирника непомерно
высокой -- пять рублей с человека. Так решил Владик. Но он ничего не брал
себе -- он был настоящим фаном нашей группы, и всю сумму пустил в различные
кайфы -- по два пятьдесят с каждой пят?рки отдавал нам, а на остальные два
пятьдесят покупались две бутылки сухого и два плавленых сырка -- для нас и
для гостей, чтобы все чувствовали себя уютно и спокойно. Деньги были собраны
заранее, и поэтому, когда мы с Витькой вошли в комнату, которая должна была
стать нашим залом и сценой одновременно, то искренне порадовались -- вдоль
одной стены сидело на полу человек тридцать слушателей, вдоль другой стояло
бутылок шестьдесят сухого и высились сверкающие алюминием небоскр?бы из
плавленых сырков. Владик сделал вс?, что мог и, по моему, всем угодил.
Витька продолжал писать, и материала для второго альбома у нас было уже
более, чем достаточно. Теперь, когда мы разделили обязанности и всеми
административными вопросами стал заниматься я один, мой товарищ начал
наседать на меня и вс? чаще и чаще требовать, чтобы я поскорее подыскал
студию для новой записи. К Тропилло мы решили пока не обращаться -- он очень
много работал с "Аквариумом", и мы не хотели лишний раз его напрягать. Борис
снабдил меня длинным списком телефонов знакомых звукооператоров, сказав, что
они, в принципе, могут записать любую группу, но уговорить их и
заинтересовать именно в нашей записи -- это уже мои проблемы. И я время от
времени звонил, и с каждым звонком мои надежды на успешный поиск в этом
направлении становились вс? призрачнее и призрачнее.
-- В принципе, можно, -- отвечали мне обычно на вопрос "Можете ли вы
нас записать?"
-- А когда?
-- Ну, позвоните на следующей недельке...
Знаю я эти следующие недельки. Сам иногда так говорю, когда хочу
вежливо отделаться от кого нибудь. Ничего нет безнад?жней для меня, чем
слышать про эти недельки...
Но я продолжал звонить, уже почти не рассчитывая на приглашение в
студию и прокручивая в уме все иные, возможные варианты.
-- Группа "Кино"? -- переспросили меня однажды по телефону на мой
вопрос о записи.
-- Да.
-- Можете сейчас приехать. Часов до двенадцати ночи я могу вами
заняться.
-- Мы будем через полтора часа. Спасибо большое, -- сказал я, повесил
трубку и в ужасе стал думать, как реализовать мо? обещание. С Андреем --
звукорежисс?ром из Малого драматического театра -- я до этого уже несколько
раз созванивался, знал его условия и возможности. Его студия нас устраивала
-- там можно было писать вс?, включая живые барабаны. Но сейчас было семь
часов вечера и я не знал, во первых, дома ли Витька, во вторых, захочет ли и
сможет ли он сейчас поехать на запись, в третьих, ни барабанов, ни
барабанщика у нас до сих пор не было. Я позвонил Витьке, который, на
счастье, оказался дома.
-- Витька, привет. Есть возможность сейчас поехать в студию.
-- Сейчас? Я чай пью. Я сейчас не могу. Что за гонка?
Я чай пью. Я сейчас не могу... О, благодарная л?гкая и приятная работа
администратора!
-- Так что? Решай -- отменять мне вс?, или поедем вс? таки?
-- Ну, я не знаю... А барабаны что?
-- Я постараюсь сейчас найти.
-- Ну, если найд?шь, то поедем. Перезвони мне, когда вс? выяснишь.
-- Хорошо.
Барабаны, барабаны... Я листал свою записную книжку и звонил всем
подряд, спрашивая, нет ли случайно сегодня на вечерок барабанов или
барабанщика? Многие удивлялись такому необычному вопросу, но легче мне от
этого не делалось. Когда я дош?л до буквы "И" и позвонил Жене Иванову --
лидеру группы "Пепел", какая то надежда появилась.
-- Запиши телефон, -- сказал Женя. -- Зовут его Валера Кириллов. Это
классный барабанщик, если он захочет, то поможет вам. Но я не знаю, захочет
ли...
Я и сам не знаю, захочет ли Валера Кириллов тащиться на ночь глядя,
неведомо с кем, неизвестно куда...
-- Алло, Валера?
-- Да.
-- Привет. С тобой говорит Л?ша Рыбин из группы "Кино".
-- "Кино"? Не знаю, не слышал.
-- Ну, если хочешь, то у тебя есть возможность услышать. Не мог бы ты
сегодня вечером нам помочь?
-- Поиграть, что ли?
-- Да, у нас запись в студии.
-- Мог бы.
-- Очень хорошо. Спасибо большое. Только знаешь, тут есть маленькая
проблема...
-- Барабанов что ли нет?
-- Нет. А у тебя нет, случайно?
-- Есть.
-- А не мог бы ты привезти их в студию?
Наглость -- первое дело для администратора.
-- Ну, в принципе, мог бы...
-- Мы тебе поможем, заедем на тачке, погрузим разгрузим...
-- Заезжайте, -- Валерка сказал мне адрес и повесил трубку.
Я лихорадочно подсчитывал затраты времени на дорогу. На такси мы
успевали к назначенному сроку -- Валерка жил на Суворовском -- полчаса туда,
погрузить барабаны, до театра -- ещ? пятнадцать минут. Но что за диковинный
барабанщик нам подвернулся? Какой то альтруист...
Я полетел к Витьке, который, слава Богу, уже допил свой чай и перестал
играть в игру "директор -- художественный руководитель". Стоянка такси
находилась прямо рядом с его домом, и мы помчались на Суворовский -- тут,
наконец, я услышал благодарность от "художественного руководителя" за свою
оперативность. Репетировать нам ничего не требовалось: вс? давно было
готово, инструменты в порядке, оставалось только объяснить барабанщику что к
чему, но, по словам Жени Иванова, Валерка был профессионалом и объяснять
особенно ему ничего было не нужно.
Валерка встретил нас на лестнице своего дома -- он уже спускал барабаны
вниз. Мы быстро поздоровались, ещ? раз поблагодарили его, подхватили кто что
мог и в одно мгновение погрузили установку в такси, втиснулись сами и
рванули к Малому драматическому.
-- Что вы играете то? -- улыбаясь, спросил у Витьки Кириллов.
-- Биг бит.
-- А а, ясно. Нет проблем.
Да, биг бит. Мы планировали для первого раза записать четыре пять песен
-- "Весну", "Лето", "Я из тех...", "Последний герой", а там видно будет, как
дело пойд?т. Последние Витькины песни были более ж?сткими и холодными, чем
материал "Сорока пяти", но были и чисто биг битовые вещи а ля Нил Седака --
"Весна", например:
Весна -- постоянный насморк,
Весна -- солнце светит опять.
Я промочил ноги,
Весна -- я опять иду гулять.
Весна -- я не могу сидеть дома,
Весна -- я люблю весну,
О ч?м поют в мо?м дворе кошки?...
Нет, нет, нет, нет, я не усну.
Весна -- я уже не грею пиво,
Весна -- скоро вырастет трава.
Весна -- вы посмотрите, как красиво,
Весна -- где моя голова?...
Мы прошли через вахту театра, сказав бабушке, сидевшей в стеклянной
будочке, что мы к Андрею. Звукооператор Андрей встретил нас приветливо,
пров?л в студию, сказал, чтобы мы с Витькой настраивались, а сам пош?л с
Кирилловым устанавливать барабаны. Вс? происходило в этот день удивительно
быстро и складно -- часа за три мы записали болванки четырех песен, и
получилось это очень неплохо. Кириллов действительно оказался классным
барабанщиком -- он вс? схватывал на лету, и проблем с барабанами не было
никаких. Время близилось уже к закрытию метро, когда мы закончили запись и
договорились с Андреем о следующей сессии. Загрузив барабаны Кириллова в
такси, мы ещ? раз поблагодарили его и расстались с этим удивительным
бескорыстным музыкантом.
К сожалению, эту запись мы так и не довели до конца -- Витьке вдруг
разонравилась эта студия, звук записанных барабанов, хотя, на мой взгляд, он
был вполне достойным. Мы собрались в Малом драматическом ещ? раз, записали
голос, и Витька, забрав ленту себе, сказал, что пока на этом остановимся. У
него не было настроения писать дальше -- это было заметно. Отношения наши
продолжали оставаться превосходными, он сказал, что просто устал и ему нужно
сосредоточиться, чтобы записать полноценный альбом. А пара песен из записи в
Малом драматическом потом так никуда и не вошла...
Я из тех, кто каждый день выходит прочь из дома
Около семи утра.
Да, из тех, кто каждый день уходит прочь из дома
Около семи утра.
И что бы ни было внизу -- холод или жара,
Я знаю точно, завтра будет то же, что и вчера,
Я из тех, кто каждый день уходит прочь из дома
Около семи утра.
В это утреннее время там внизу вс? так похоже
На кино.
Да, в это утреннее время там внизу вс? так похоже
На кино.
Я беру зубную щ?тку, открываю окно,
Я ко всему уже привык, вс? началось уже давно,
Да, в это утреннее время там внизу вс? так похоже на кино.
Я сажусь в какой то транспорт и смотрю,
Куда он привез?т меня.
Я снова сел в какой то транспорт и смотрю,
Куда он привез?т меня.
Со мною рядом кто то едет из гостей домой,
Зачем я еду, я ведь так хотел остаться с тобой,
И сажусь в какой то транспорт и смотрю,
Куда он привез?т меня...
Я из тех, кто каждый день уходит прочь из дома
Около семи утра.
Да, я из тех, кто каждый день уходит прочь из дома
Около семи утра.
И в моей комнате, наверное, дуют злые ветра,
И в этой песне нету смысла, эта песня стара,
Я из тех, кто каждый день уходит прочь из дома
Около семи утра...
Глава 11
"Зел?ный змий -- что еростат, -- сказал однажды Арт?м Троицкий, --
голову отрубишь, две вырастет..." Мне кажется, что эти стихотворные строки
применимы не только к собственно зел?ному змию, а и к внутренней политике
нашей страны. После смерти любимого Леонида Ильича, портреты которого в той
или иной форме имелись едва ли не в каждой из битнических квартир, высокий
пост главы государства занял крепенький гриб боровик Юрий Владимирович, и
только мы начали привыкать к его причудам, как его сменил совсем уже
старичок лесовичок Константин Устинович. В моей памяти два этих лидера
слились воедино, и я вспоминаю те годы, как время правления двух господ
одновременно. Собственно, со сменой одного на другого ничего особенно не
менялось, разве что при Андропове появился новой сорт деш?вой водки --
андроповки, если кто помнит, да и хватать людей на улицах начали уже просто
средь бела дня.
-- Почему не на работе? -- грозно спрашивали дружинники болтающихся по
улицам битников. Обычно я отвечал, что работаю во вторую смену, и, хотя я к
тому времени нигде не работал, дружинники оставляли меня в покое -- они
довольно халатно относились к своих обязанностям, как и все работающие на
государство советские люди, и не проверяли полученную от меня информацию.
Вообще, время было чрезвычайно мрачное, и я думаю, что публицисты, ныне
кормящиеся на описаниях сталинских репрессий, могут быть спокойны: когда эта
тема себя исчерпает, то их жд?т ещ? непаханное поле восьмидесятых -- время
тихого террора Андропова -- Черненко. И на фоне всеобщей тупости и
беспредельного маразма, в который окончательно и бесповоротно, решительно и,
как всегда, очертя голову, погрузилась наша великая держава, отдельные
выродки, как сказал какой то милиционер, беседуя с очередным задержанным
битником, не шли вместе со всеми по широкой ровной дороге, а искали узкие
кривые тропинки, ведущие в сторону...
Заходили иногда вялые и беспочвенные разговоры об эмиграции -- реально
нам эмигрировать было практически невозможно, хотя многие и хотели, и вс?
кончалось в результате уверениями друг друга в том, что: "Я вот сейчас, в
домашних тапочках и футболке готов рвануть в Америку..." Но это, повторяю,
были по тем временам несбыточные проекты. Можно, конечно, было жениться на
ком нибудь из враждебного капиталистического лагеря, но как то с
кандидатурами невест дело было довольно туго.
И мы жили в сво?м, отдельном мире, в другом измерении. Это не был мир
иллюзий -- иллюзией, скорее, было вс? окружающее, весь народ, который дважды
в году раскрашивал себя в красный цвет и п?р на демонстрации, а остальные
363 дня старался выглядеть как можно более неброско и неприметно. Мы же
находились хоть и в маленьком, но реальном мире, читали литературу,
написанную на нормальном языке, а не на советском "нью спике" -- книги
Набокова, Акс?нова, Орвелла; слушали хорошую музыку; жили по простым
человеческим законам, а не по законам социалистического общежития. Рок н
ролл оставался для нас единственной областью приложения своих сил и
способностей, и мы играли в игры: одни -- в рок зв?зд, другие -- в рок
фанов. Было совершенно очевидно, что как музыканты, большинство "рок зв?зд"
абсолютно несостоятельны, но играть было интересно, и некоторые продолжают
заниматься этим и по сей день.
Мы продолжали бурную концертную деятельность в Москве и не только, чаще
и чаще случались концертики в родном городе. Как то раз мы играли для
иностранных друзей, не владеющих русским языком, и, как ни странно, им тоже
понравилась наша программа. Этот концертик для девушек из Гамбурга, а также
для всех наших друзей проходил дома у Ливерпульца, с которым как то нас
познакомил Борис. Ливерпульца прозвали так за то, что в бытность свою
студентом университета он был отправлен со всей своей группой на стажировку
в Англию, и один семестр обучался английскому языку на родине "Битлз".
Вернулся он оттуда совершенно другим человеком и начал вести такой образ
жизни, про который можно смело сказать словами одного из героев известного
фильма "Асса": "Я был нетрезв, и мо? поведение недостойно советского
офицера...". Дома у Алексиса Ливерпульца было довольно миленько -- он тащил
к себе вс?, что только возможно и что плохо лежало, -- тут стояли и висели
чучела диких зверей и птиц, повсюду сверкали таблички -- "Не стой под
стрелой", "Пьянству -- бой", к которой была сделана приписка "Пьянству --
г?рл", "Не работай" и так далее. Из Англии наш приятель прив?з массу
пластинок и книг, и у него можно было провести время приятно и не без
пользы.
Новый, 1983 год, мы встречали у подружки Гены Зайцева, Гали. Пригласил
нас Гена, который тоже уже был поклонником группы "Кино" да и просто нашим
другом. У Гали намечался этакий большой светский раут, и каждый приглаш?нный
должен был принести с собой или бутылку шампанского, или водки, или коньяку.
Но Гена, приглашая гостей, иногда упускал слово "или", и поэтому ряд
приглаш?нных принесли по полному комплекту, так что празднество затянулось
аж на три дня. У Гали была потрясающая коллекция пластинок -- оказывается,
все е? друзья детства давно жили за океаном, и без конца слали ей огромные
посылки, и мы три дня наслаждались редкими для Ленинграда записями группы
"Фри", ранними песнями Боуи, а также шампанским, коньяком и всем остальным.
Но праздник -- праздником, и как это всегда бывает, он закончился, и
жизнь вернулась на круги своя.
В феврале планировалось провести очередной концерт в рок клубе, на этот
раз должны были играть только две группы -- в первом отделении "Кино", во
втором -- "Аквариум", как бы группы побратимы.
Неотвратимо уже встала перед нами необходимость расширения состава
группы -- музыка, которую теперь писал Витька, могла звучать только в
электричестве, с полным составом. Во всяком случае, на рок клубовский
концерт музыканты нам были нужны в обязательном порядке -- прибегать опять к
помощи "Аквариума" мы не хотели -- в глазах публики мы бы утратили сво?
лицо, тем более, что "Аквариум" работал в том же концерте.
Перед тем, как уйти в армию, Олег -- наш "Гиперболоид" -- работал в
одной командочке параллельно с нами, играл с ней на разных свадьбах,
вечеринках -- подхалтуривал, одним словом. Командочка, впрочем, была
некоммерческой направленности -- вокалист обожал Джона Леннона, гитарист
торчал от "Криденс" -- со вкусом у ребят было вс? в порядке. Я тогда
познакомился с этой группой и теперь решил попытать счастья и созвонился с
басистом -- Максом. Выслушав мои предложения и условия, Макс согласился
поиграть с "Кино" в качестве сессионного музыканта. Я начал ездить к нему,
он тоже жил в Купчино, недалеко от меня, и репетировать с ним Витькин
материал.
Сам Витька теперь сидел дома с Марьяшей -- они снимали квартиру где то
на Гражданке -- и особенно не утруждал себя поездками к новому басисту и
репетициями с ним. Он сказал, чтобы я подготовил его, а потом, чтобы мы
вместе приехали, и Витька "примет работу". И я готовил Макса к этому
экзамену и успел подружиться с ним. Мы встречались с его приятелем --
гитаристом Юркой Каспаряном, играли рок н роллы и Витькины песни, беседовали
о роке, пили чай, слушали музыку -- рок н роллы "Криденс" и "Битлз", которые
обожал Юрка.
Однажды я ехал к Витьке на Гражданку, вышел из метро "Площадь Ленина" и
ждал троллейбуса, на котором нужно было проехать ещ? с полчаса, чтобы
добраться до Витькиного нового дома.
-- Привет, -- услышал я знакомый голос, повернул голову и увидел Макса
с бас гитарой в чехле, а рядом с ним -- Юрку. Юрка тоже был с гитарой в
руках -- они, как выяснилось, ехали домой с какой то очередной то ли
халтуры, то ли репетиции, то ли ещ? чего то.
-- Вы сейчас свободны? -- спросил я Макса и Юрку.
-- Свободны.
-- Поехали к Витьке. Я сейчас как раз к нему на репетицию. Макс, ты уже
можешь показать, что ты там напридумывал, может быть, Юра, и ты что нибудь
поиграешь -- хотите? Можно попробовать.
-- С удовольствием, -- ответили продрогшие уже музыканты.
Когда мы приехали к Витьке и я представил ему кандидатов в концертный
состав "Кино", Витька ув?л меня на кухню и неожиданно устроил мне небольшой
нагоняй -- впервые за вс? время нашей дружбы и совместной работы. Он был
страшно недоволен тем, что я прив?л к нему в дом незнакомого ему человека --
Каспаряна.
-- Что ты водишь сюда, кого тебе в голову взбред?т? -- говорил он, хотя
я впервые прив?л к нему незнакомого ему человека, да и то по делу.
-- Послушай его, -- говорил я, -- он неплохой, вроде, гитарист, может
быть, пригодится на концерте...
-- Ничего я не хочу слушать. С Максом сейчас будем репетировать. И без
меня не решай вопрос -- кто у нас будет играть!
-- Я ничего и не решаю. Я тебе прив?л человека, чтобы ты сам посмотрел
и решил. И вообще, я со своими обязанностями справляюсь, по моему, и ещ? ни
разу ничего не обломил -- что ты ругаешься то?
Мой друг быстро остыл -- роль суперзв?зды ему удавалась только в
присутствии Марьяши, которая поддерживала и культивировала движение в этом
направлении, сейчас же он приш?л в себя и успокоился.
Мы поиграли втро?м -- Юрка наблюдал и не принимал участия в репетиции,
под конец Витька вс? таки решил попробовать его и предложил поиграть соло в
нескольких песнях. Юрка начал играть в своей рок н ролльной манере, и вызвал
сразу же бурю протеста -- этот стиль нас не устраивал. Тогда юный поклонник
"Криденс" взял себя в руки и стал обходиться с гитарой более сдержанно.
-- Ну, вот так ещ? ничего. В принципе, на концерте можно попробовать
поиграть вчетвером, -- сказал Витька.
Юрка и Макс уехали, а я задержался -- нужно было решить ещ? ряд
вопросов относительно концерта. Тут Витька снова вызвал меня на кухню и
вдруг извинился передо мной за резкость -- чем безмерно удивил меня -- я
воспринял его недовольство появлением Юрки как должное. Витьке же явно было
не по себе -- таких разборок у нас раньше никогда не возникало, и он сказал,
что надеется на то, что не возникнет и впредь.
-- Поработай с Юркой, -- сказал он примирительно, -- порепетируйте с
ним -- вы же рядом жив?те. Я думаю, что вс? будет нормально.
Я тоже думал, что вс? будет нормально, и начал ездить к Каспаряну и
играть с ним. Он был очень милым парнем -- у таких людей, по моему, не
бывает врагов. Мы чудесно проводили время, играли, беседовали и отрабатывали
нюансы программы.
Этот зимний рок клубовский концерт "Кино" -- "Аквариум" оставил у меня
самые приятные воспоминания, и у большей части моих друзей -- тоже.
Единственным т?мным пятном была едкая рецензия в рукописном журнале "Рокси".
Там говорилось, что то -- не так и это -- не так; у Рыбы, значит, ширинка на
сцене расстегнулась, и вообще, мол, концерт был поганый. Почему -- поганый,
я из статьи так и не понял.
Сила воздействия, как известно из физики, равна силе противодействия, а
в наших условиях сила противодействия давлению властей на рок группы со
стороны этих самых групп зачастую преобладала над силой, с которой городские
власти давили на рок клуб. Перед концертом с Борисом и Витькой была
проведена беседа в рок клубе с представителями отдела КГБ, курирующего
ленинградский рок. Беседа, смысл которой заключался в предостережениях
музыкантов от различных сценических вольностей, разумеется, вызвала обратное
действие -- концерт прош?л на грани истерики, и "Кино" с "Аквариумом"
работали так, словно бы находились на сцене в последний раз, что, впрочем,
было недалеко от истины.
Мы играли первым номером -- расширенный состав "Кино" -- мы с Витькой,
Каспарян, Макс и приглаш?нный в качестве сессионщика джазовый барабанщик
Боря, мой старый знакомый. Марьяша в этот раз постаралась от души, и наш
грим, я уж не говорю о костюмах, был просто шокирующим. Ансамбль звучал
достаточно сыгранно, Витька играл на двенадцатиструнке, мы с Каспаряном
дублировали соло, и звучало вс?, кажется, довольно мощно. В отличие от
традиционных красивых поз ленинградских старых рокеров мы ввели в концерт
уже откровенно срежиссированное шоу -- я иногда оставлял гитару и
переключался на пластические ужасы -- например, в фантастической песне
"Ночной грабитель холодильников" я изображал этого самого грабителя:
Он ночью выходит из дома,
Забирается в чужие квартиры,
Ищет, где стоит холодильник,
И ест...
Люди крепко запирают квартиры,
Покупают пулем?ты и гранаты,
Но он выходит и проходит сквозь стены,
И ест.
Люди болеют, люди умирают,
Люди болеют, люди умирают...
Он ест!
Йе йе йе йе йе ест!...
Мы играли в основном быстрые, холодные и мощные вещи -- "Троллейбус",
"Время есть...", "Электричка", "Грабитель" и прочие подобные забои.
Единственным, пожалуй, исключением были "Алюминиевые огурцы", в которые Юрка
влепил таки сво? рок н ролльное соло, но, возможно, на концерте это было и
неплохо -- часть зрителей выразили одобрение этому кивку в старую музыку.
Концерт вообще получился законченным и полноценным -- после нас работал
"Аквариум" со своей электрической программой и дов?л зал просто до экстаза.
В те годы это была бесспорно ленинградская группа № 1, массовая
аудитория была подавлена и сломлена мощнейшим звуком "Аквариума" -- Дюша,
Сева, Фан, Булычевский, Курехин, Ляпин, Трощенков вместе звучали так, как
никто ещ? не звучал в Ленинграде. Ну и Б.Г., конечно, неистовствовал на
сцене в полный рост -- группа прошибала всех -- и хардовиков, и волновщиков,
и джазменов...
Семейная жизнь имеет, безусловно, множество приятных моментов, но и
налагает на семьянина определ?нные обязанности. Витька заметно посолиднел,
перестал засиживаться в гостях до закрытия метро и вообще реже стал
появляться вне дома. Иногда он внезапно менял свои решения и наши планы так,
что раза два мне пришлось в последний момент отменять наши концерты в Москве
-- к большому неудовольствию подпольных менеджеров. Я понимал, что если так
пойд?т и дальше, то в Москве нас просто перестанут считать серь?зными
людьми, но Витька с Марьяшей сказали, что вс? это ерунда, и мы будем иметь
дело только с Троицким и Липницким, а потолок всех остальных устроителей
концертов мы уже превысили. Я не спорил, хотя и не считал, что наш уровень
настолько высок, чтобы отказываться от выгодных предложений.
Однако он дал добро на продолжение моих занятий с Максом и Юркой,
сказав, чтобы я потихоньку готовил их к записи нашего нового альбома и
показывал всю программу. Ребята стали приезжать ко мне на Сап?рный -- я
недавно переехал сюда, в центр, и жил один, в коммуналке с соседом хулиганом
и соседкой -- классической стукачкой, которая, как в деш?вом фильме,
откровенно подглядывала за мной в замочную скважину и докладывала
участковому милиционеру обо всех приходящих ко мне людях. Участковый пару
раз навестил меня с целью разузнать, что за антисоветчик появился во
вверенном ему районе, и попытался было обвинить меня в краже спасательного
круга с Литейного моста. Спасательный круг, действительно, находился у меня
-- я получил его в день рождения от Севы Гаккеля, которому круг был, в свою
очередь, подарен Сашей Ляпиным. Теперь эта реликвия висела у меня на стене с
портретом Фрэнка Заппы в середине. Я сказал участковому, что это -- портрет
моего старшего брата -- матроса, а сам круг -- наша семейная реликвия, и
участковый, плюясь, сказал, что с такими идиотами, как я и мои друзья,
противно возиться, но что он до нас ещ? добер?тся. После этого представитель
власти уш?л и больше меня не беспокоил.
Мы репетировали с Максом и Юркой, кое что уже подготовили и сделали
даже вокальное сопровождение -- разложили на три голоса рефрен
"Восьмиклассницы" и ещ? нескольких песен.
Однажды Витька позвонил мне и сказал, что он решил немедленно
приступать к записи.
-- А где? -- поинтересовался я. Идея была неожиданной -- мы не
собирались ничего писать раньше чем через месяц другой.
-- Нужно вс? таки опять с Тропилло договариваться, -- сказал Витька. --
Давай этим займ?мся.
-- Ну, хорошо, -- согласился я, -- с Тропилло мы договоримся. Тогда
тебе срочно нужно начинать с нами репетировать -- с Максом и Юркой.
-- Нет, я думаю, что мы снова вс? сделаем с "Аквариумом". Это
профессионалы, они сделают вс?, как надо. Наши ребята ещ? не готовы. Новый
альбом должен быть по музыке безупречным -- они этого сделать не смогут.
-- Нет, я не согласен, -- сказал я. -- В таком случае нужно подождать,
пока Юрка с Максом вс? отточат -- мы должны этот альбом делать своим
составом.
-- Не надо меня учить, как мне делать мой альбом.
-- Витя, если это твой
альбом, делай его, пожалуйста, как хочешь. А если это альбом "Кино", то
это должно быть "Кино".
-- Л?ша, если у тебя такое настроение, то ведь я могу записать мой
альбом и без твоей помощи.
-- Пожалуйста, -- сказал я и повесил трубку.
Больше мы с Витькой не созванивались никогда. "Мы странно встретились и
странно расста?мся...". Дурацкий спор вдруг стал причиной совершенно дикого
разрыва -- группа "Кино" перестала существовать. Это было как то странно --
совершенно, казалось бы, на пустом месте -- ну, повздорили, ну,
помирились... Но мы не вздорили и, соответственно, не мирились. Я
чувствовал, что напряжение внутри "Кино" в последние месяцы росло -- и вот,
прорвалось...
Я заезжал иногда к Каспаряну -- Витька ему тоже не звонил, мы
поигрывали немного, а потом я перен?с свою музыкальную деятельность в Москву
-- стал ездить туда каждую неделю и играть дуэтом с Сер?жкой Рыженко. С
Юркой, естественно, я видеться тоже перестал.
Однажды, месяца два спустя, я встретил его случайно на улице и узнал,
что Витька позвонил ему и предложил поиграть. Ну, в добрый час...
Глава 12
Саша Старцев (Саша с Кримами) нетв?рдыми шагами бродил по вытоптанной и
неровно засыпанной гравием полянке, чудом оставшейся незастроенной и
спрятавшейся среди серых пятиэтажных домов, стоящих ровными рядами за белой
стеной универмага "Московский". В руках у Саши была ракетка для бадминтона и
волан, и он чертил и чертил на земле носком кроссовки линии, которые,
вероятно, казались ему прямыми. Я и Валерка Кириллов сидели поблизости на
зел?ной травке, рано пробившейся этой весной и маленькими островками
разбросанной по полянке. Мы курили и молча смотрели на Старцева и
Липницкого, размахивающего второй ракеткой и пытающегося вспомнить при?мы
затейливой игры.
Мы собрались сегодня у Старцева -- Б.Г., Липницкий, Майк с Кирилловым,
давно уже ставшем барабанщиком "Зоопарка", и я. Уходящий в прошлое
"Аквариум", осколок старого "Кино" и с трудом просыпающийся от многолетнего
летаргического сна "Зоопарк".
Апрель в этом году оказался на удивление и радость всем нам т?плым и
солнечным, и это было здорово. И было здорово то, что мы собрались опять все
вместе, и на столе, несмотря на трудное, в общем, время, было мясо и была
зелень и помидоры, и водка, и сухое вино в трехлитровых банках. Последние
яства, правда, не пользовались уже такой тотальной популярностью, как прежде
-- я уже давно не пью, Борис тоже не пь?т -- он за рул?м. Обучает его
соблюдать правила дорожного движения Вовка Дьяконов -- тот, что был когда то
арестован за два пальто -- помните? Пьющие ещ? друзья поднимают тосты за
встречу, за друзей, за то, за с?... Старцев и Липницкий собрали нас сегодня
как бы по делу -- они собираются издавать журнал и пишут кннгу. Журнал о
роке и книгу о рокерах. И это тоже здорово -- журнал про нашу жизнь и книга
про нас. А сегодня ведь Пасха! И мы, похристосовавшись, сидим за столом и,
как всегда, совершенно не занимаемся делом, из за которого собрались. Мы
вспоминаем дела десятилетней давности, всякие вес?лые истории, из которых,
кажется, только и состоит наша жизнь. Да, неприятности как то ст?рлись и
ушли, а кайф, который был и есть в нашей жизни, -- он здесь. Майк имеет
несколько помятый вид -- вчера была десятилетняя годовщина его свадьбы с
Натальей. Десять лет назад мы беспредельничали на этой свадьбе, которая пела
и плясала в огромной квартире идущего на капитальный ремонт рассел?нного
дома. Эту квартиру за символическую, даже по тем временам, плату, снимал наш
хороший приятель, гитарист и поэт бессребреник, любитель Фолкнера и розового
портвейна, Паша Крусанов -- теперь ведущий редактор и реальный хозяин
модного и солидного книжного издательства "Васильевский остров".
Липницкий зов?т меня к себе на дачу под Москвой -- отдохнуть, подышать
свежим воздухом и поиграть на хороших гитарах -- трофеях гастрольной
деятельности "Звуков Му". Сашка уже не играет на басу в этом знаменитом
коллективе, да и, кажется, никто уже там не играет, кроме самого Петра (он
же болгарин Побелка Потолков, он же татарин Рулон Обоев -- это псевдонимы
Петра начала восьмидесятых). Я с радостью принимаю приглашение, и мы
договариваемся вместе встретить древний языческий праздник -- Первое мая.
Старцев вс? пытается перевести разговор в русло литературы --
поговорить о будущей книге и будущем журнале. Саша с Кримами уже десять лет
изда?т рукописный "Рокси" и наконец то, вроде бы, получил возможность
напечатать журнал типографским способом. Ряды "Кримов" и Клэптонов на полках
Сашиной квартиры заметно поредели -- комната забита теперь папками с сотнями
машинописных листов интервью, статей и обзоров рок жизни нашей страны, на
самом видном месте стоит огромная пишущая машинка, к которой Саша иногда
машинально поворачивается и тянет руки к клавишам, а потом спохватывается и
хватается смущ?нно за банку с вином и наливает гостям мутный ж?лтый напиток.
Пока друзья смакуют сухое, мы с Борисом выходим на кухню покурить и
поговорить -- мы очень давно не встречались. Борис, слава Богу, вернулся из
Англий и Америк и занимается записью новых песен на своей уже студии.
-- Как ты жив?шь? -- спрашивает он меня.
Я говорю, что хотел бы совсем с музыкой завязать, но ничего не выходит.
Вроде бы удалось уже, но вот, в Нью Йорке, в блюзовом каком то кабаке,
поиграл двадцать минут на классном фэндере с тамошними музыкантами и этих
двадцати минут мне хватило для того, чтобы снова перевернуть свою жизнь.
Можно бросить пить, можно даже отказаться от никотина, но если человек играл
на сцене рок н ролл, то, как бы он потом ни вертелся, обязательно верн?тся к
этому.
-- Да, -- говорит Борис, -- вот и Сева Гаккель, тоже...
Да, Сева тоже одно время предпочитал рок н роллу большой теннис, а на
последнем рок фестивале смотрю на сцену -- ба! Сева с Ляпиным такое творят,
как десять лет назад... Все мы, короче говоря, остались такими же безумцами
и сколько ни махай ракеткой и не изображай из себя "волну" как я, сменивши
было рок на пантомиму, стоит услышать: "Сатисфэкшн" или "Твист энд шаут" --
и вс? снова летит к ч?рту. Или -- к Богу?...
Борис вскоре покидает нас -- как всегда -- дела, запись, снова запись.
Майк уезжает с ним -- к жене, а Старцев, допив сухое, вдруг начинает
назойливо предлагать пойти поиграть в бадминтон, несмотря на то, что два
главных игрока -- он и Липницкий изрядно нетрезвы, мы с Кирилловым играть не
хотим, а на улице дует сильный ветер. Ему вс? таки уда?тся уговорить нас, и
мы ид?м на полянку.
Пока немолодые и нетрезвые спортсмены готовятся к поединку, мы с
Кирилловым закуриваем и он начинает вспоминать нашу запись в Малом
драматическом. И я вспоминаю ту музыку, тот драйв и кайф, то веселье, те
концерты. И, что радует, этот драйв и эти концерты, настоящие рок концерты
не закончились и теперь, когда, кажется, с головой захлестнула страну мутная
вонючая река безвкусного и бездарного попса. Это только совсем молодым и
глупым девчонкам кажется, что пахнет эта река дорогими духами и мужской
силой, а я то знаю, чую настоящий запах -- запах ведомостей и договоров,
директоров и администраторов, бухгалтерских холодных пальцев и малюсеньких
потных мозгов советских композиторов и поэтов песенников, запах лицемерия и
лжи.
Но безумствует ещ? Ляпин, чьи работы вызывают разноречивые оценки, а
мне нравится его музыка -- это наше, настоящее битническое зверство. А Борис
-- бодр, светел, и по?т себе, что хочет и, как всегда, очень хорошо. И Майк
время от времени ошарашивает тинейджеров, плавающих в тягучем киселе вместе
с "Наутилиусом Помпилиусом", своим мощным и диким рок н роллом. И братья
Сологубы, и Вовка Леви, который умудрился разогнать за пятнадцать минут
синюшный параноидально алкогольный туман последнего ленинградского рок
фестиваля. А Коля Васин, который устроил под завязку этого психопатического
мероприятия маленький, но такой задорный и свежий концертик на выставке в
Гавани, что впечатлений от него осталось больше, чем от трех дней грохота в
"Юбилейном". Все действуют, как и прежде, и даже я уже записал на кассету
четыре новых песни. И Алексис Ливерпулец продолжает веселиться и
бесчинствовать, Юфа снимает полнометражный художественный фильм -- он теперь
кинорежисс?р, и с Марьяшей я иногда созваниваюсь, но е? трудно застать дома
-- она теперь директор "Объекта Насмешек" и вс? время пропадает в поездках.
Олег заходит в гости ко мне, а я недавно заходил в гости к Гале -- к той, у
которой мы с Витькой как то встречали Новый год, -- жив?т она в очень
удобном месте, недалеко от центра -- в Джерси Сити -- одна остановка на
метро до Манхэттэна.
Раздражают только звонки. Звонят мальчики и девочки и требуют от меня
каких то экспонатов в музей Виктора Цоя. Я не даю им экспонатов, у меня нет
ничего такого, что бы я мог им дать. Все мои экспонаты -- это моя жизнь, моя
молодость, которую я ни в какой музей не отдам. Я хотел было сказать этим
мальчикам и девочкам, что если они думают, что музеи и памятники возвращают
кому то жизнь, то они очень ошибаются. Отнимают они жизнь, а не возвращают,
превращают реликвию во что то такое, что совсем не похоже на оригинал. И
сами усердные музейные служители превращаются в мумии и экспонаты. Но я
ничего им не сказал. То, что для них умерло, во мне жив?т -- это часть меня,
и Майка, и Бориса, и всех наших друзей.
А Борис, кстати, пел в восемьдесят втором -- "Мы пили эту чистую
воду..." -- ну ка, мальчики девочки, кидайте свои пальчики, смотрите на меня
в окно, что там дальше по?тся? Не помните? О нас, о нас. Вот, когда
вспомните, тогда и позвоните мне из своего музея. А мы -- мы никогда не
станем старше.
Апрель -- май 1991. Ленинград -- Москва.