мывали, а мы уже ехали к Гене Зайцеву, который предложил продолжить юбилей в его двух комнатах на Социалистической улице. Мы с Витькой, Марьяша, Вишня, Гена, Свин, Вилли фотограф, "Аквариум" и ещ? куча разного вес?лого народа летели в мягком "Икарусе" по мрачным улицам и от души веселились. В какой то момент показалось было, что праздник сорван, но сейчас становилось ясно, что он продолжается. И действительно, он продолжался всю ночь у Гены, а потом ещ? весь день по всему городу -- утром гости расползались от Гены как тараканы, нанюхавшиеся карбофоса, -- медлительные, неровными шагами шли они в разные стороны к разным рюмочным, шашлычным, пивным ларькам... Познакомились мы и с какой то безумной компанией молодых нововолновщиков из Купчино -- любителей "Диво", "Крафтверка" и разного рода кайфа. Я вышел на них через моего, по школьным ещ? ансамблям знакомого, барабанщика Борю, узнав, что молодые люди готовы обменять имеющуюся у них пластинку "Ти Рекс" на любую "Новую Волну". Мы с Витькой стали иногда захаживать к этим безумцам и познакомились поближе с одним из них -- Густавом. Этот парень совершенно игнорировал нормы так называемого социалистического общежития, что нас очень веселило, -- он очень любил играть на барабанах, и на расстоянии метров с восьмисот от его высокого блочного дома уже были слышны каждодневные упражнения Густава. Мы тогда как раз снова начали искать барабанщика и попробовали этого парня -- играл он вроде бы и неплохо, но как то не вписался тогда в "Кино", и мы договорились с Петькой Трощенковым -- юным ударником "Аквариума", что он поможет нам на первых порах в предстоящей гастрольной деятельности. Лето 82 го пролетело незаметно: я ещ? раза два съездил в Москву, Витька с Марьяшей на юг, мы славно отдохнули и в начале осени снова встретились у меня на Космонавтов. Я отчитался Витьке о проделанной работе в смысле договоров о концертах в Москве, а Витька -- о своей творческой деятельности, показал несколько новых песен, которые мы немедленно принялись обрабатывать. Марьяша ни в чем не отчитывалась, но взялась достать нам студенческие билеты, вернее, себе и мне -- у Витьки таковой имелся. Студенческие билеты, как известно, дают возможность пользоваться железнодорожным транспортом за полцены, и мы решили не пренебрегать этим. Как я уже говорил, Марьяша была художницей, и для не? переклеить фотографии на билетах и пририсовать печати было пл?вым делом. Она раздобыла документы, выправила их как полагается, и мы стали окончательно готовы к гастролям. Я почти через день теперь созванивался с представителями московского музыкального подполья, мы без конца уточняли суммы, которые "Кино" должно было получить за концерты, место и время выступления, и вс? остальное -- я и не думал, что возникнет столько проблем. Говорить по телефону из соображений конспирации приходилось только иносказательно -- не дай Бог назвать концерт концертом, а деньги -- деньгами. -- Привет. -- Привет. -- Это я. -- Отлично. -- Ну, у меня вс? в порядке. -- У меня тоже. Я сейчас иду на день рождения, моему другу исполняется двадцать лет. Это означало, что двадцатого мы должны быть в Москве. Все разговоры велись в таком роде и развили у меня бешеную способность читать между строк и слов и находить всюду, в любой беседе скрытый смысл. Способы передачи информации импровизировались на ходу -- у нас не было точно установленных кодов, и поэтому иной раз приходилось долго ломать голову, чтобы разобраться, что к чему. -- У тебя есть пластинка "Битлз" 1965 года? -- спрашивали меня из Москвы. "Что бы это значило? -- думал я. -- О пластинке речь -- может быть, хотят мне е? подарить? Или здесь дело в цифрах?" -- Тысяча девятьсот шестьдесят пятого? -- переспрашивал я. -- Да, шестьдесят пятого, -- отвечали подпольщики из столицы. Ага, вс? ясно. Шестьдесят пять рублей обещали нам за концерт. Теперь нужно выяснить -- каждому, или 65 на двоих. -- Да, -- говорил я, -- я е? очень люблю, но у меня, к сожалению, нет е? в коллекции. А у тебя их случайно не две? -- Две, -- говорили мне. Отлично! Значит -- каждому. -- Вообще то она мне, конечно, нравится, но сейчас я больше торчу от "ЭксТиСи" года так восьмидесятого, восемьдесят первого... -- начинал я сражаться за процветание нашего коллектива. -- И у меня уже есть две штуки, и я хотел бы ещ? две. -- Восемьдесят каждому! Вот чего я хотел! -- Я не люблю новую волну, -- холодно говорил менеджер из Москвы. -- Расцвет рока -- это вс? таки семьдесят пятый год. -- Пожалуй, -- соглашался я. -- Пусть будет семьдесят пять мне и семьдесят пять Витьке, по тем временам этот было очень много. Но такое случалось не часто. Обычно нам платили от 30 до 60 рублей каждому и иногда покупали обратные билеты, а иногда -- нет. Кое какие деньги приносила также торговля лентами с записями нашего первого альбома, которую я наладил в Москве довольно лихо -- мы привозили лент по десять и продавали что то такое рублей на пять дороже стоимости ленты. Но и это было от случая к случаю, -- иногда в ленинградских магазинах пропадала пл?нка, и это подрывало наше благосостояние. После нескольких удачных экспериментов нам очень понравилось ездить в Москву, и мы уже были всегда готовы сорваться туда по первому требованию. Останавливались мы в основном у Липницкого -- это был наилучший вариант. С Александром мы быстро подружились, с ним было интересно, и он был крайне ответственен и пунктуален и не позволял себе сильно расслабляться, как многие наши общие знакомые. Например, однажды мы поехали в одно место, где нас звали на ночлег, но хозяин так готовился к при?му гостей, что когда мы позвонили в дверь, то долго слушали приближающееся шарканье -- хозяин, видимо, с трудом передвигался, хотя был молод и хорош собой. Когда шарканье приблизилось вплотную, мы услышали громкий удар в дверь где то на уровне лба, потом кто то, мыча и стеная, медленно сполз вниз, царапая дверь ногтями и тем самым пытаясь предотвратить падение. Вс? было ясно, и мы пошли прочь, но выйдя из парадного на улицу, услышали из "гостеприимной" квартиры грохот рояля -- по клавишам, вероятно, лупили кулаками или головой и хриплые сдавленные крики: "Восьмиклассница!... Восьмиклассница...". Судя по всему, хозяин очнулся и вс? ещ? ждал нас в гости, но мы не стали второй раз искушать судьбу и отправились к Липницкому. У Александра дома стоял видеомагнитофон, и мы за сезон 82 -- 83 года просмотрели у него огромное количество самой разной музыки -- ночевали в гостиной, где находилось это чудо техники, засыпали и просыпались под концерты "Токинг Хэдс", "Роллинг Стоунз" или, в крайнем случае, под Вудсток. Вс? это продолжалось до тех пор, пока Витька не увидел впервые фильмы Брюса Ли -- в восемьдесят втором году это была довольно редкая штука. Видеоиндустрии в Союзе ещ? не было, и такой экзотики никто, за небольшим исключением владельцев -- пионеров видеотехники, практически, не видел. Увидев же это чудо кино каратэ, Витька перестал смотреть музыку и просто заболел -- стал повсюду махать руками и ногами, изображая из себя "Виктора Ли", наделал себе нунчаков и развесил дома по стенам. Теперь он регулярно стал травмировать себя, обучаясь тонкому искусству восточного единоборства. Марьяша ездила с нами и помогала кое чем, кроме грима и костюмов, -- стояла, например, на стр?ме во время концертов -- как то раз нам пришлось просто бегом бежать из подвала, где мы успели, правда, отыграть всю программу, и я успел даже вырвать деньги на бегу из рук мчавшегося бок о бок с нами менеджера. Бежали мы не от разгневанных зрителей -- те то были в восторге и сначала вовсе не хотели нас отпускать, а теперь вот сами бежали в другую сторону, как им было приказано, отвлекая на себя следопытов КГБ, приехавших познакомиться поближе с группой "Кино". Случались и спокойные, солидные концерты в МИФИ, с "Центром" в первом отделении, например. Вообще в МИФИ мы играли несколько раз, и это было, пожалуй, любимым нашим местом. Арт?м Троицкий раздухарился и устроил нам выступление в пресс центре ТАСС, где мы опять таки всем понравились... Мы очень полюбили московскую публику -- она была прямо полярна ленинградской. Если в Ленинграде все вс? подряд критикуют (как вы могли заметить по мне и по моей повести), то в Москве почему то все всем восторгались. И это было нам очень приятно -- стоило нам оказаться в столице, как из начинающей малоизвестной рок клубовской команды мы превращались в рок зв?зд, известных всей андеграундной московской рок аудитории. Мы продолжали работать вдво?м, П?тр Трощенков выбрался с нами только раз или два -- работа в "Аквариуме" отнимала у него много времени, и мы оставались дуэтом. В Ленинграде тем временем не дремал и наш первый официальный фан -- Владик Шебашов. Однажды он несколько дней не брал в рот ничего спиртного, отключил телефон, сидел дома и о ч?м то думал. Результатом этой беспримерной в истории ленинградского рок движения акции явился грандиозный домашний концерт "Кино" в Шувалово Озерках. Шувалово Озерки в то время были чудесным районом Ленинграда -- ни в одной из квартир огромных многоэтажных домов не было ни одного телефона, и добираться туда автобусом от конечной станции метро "Удельная" было очень неудобно, долго и противно. Выбираться оттуда, соответственно, тоже было проблематично, и поэтому Владик полюбил это место -- здесь можно было спокойно по нескольку дней пребывать в гостях у знакомых без всякой связи с цивилизацией -- и выпивать закусывать безо всякой надежды выбраться домой раньше, чем дня через три. Здесь жила подружка Владика Оля, с которой он вместе учился в институте культуры и которая хозяйничала в большой и абсолютно пустой двухкомнатной квартире. Вернее, в одной, маленькой комнатке стояла кое какая мебель -- кровать там, шкаф, то да с?, а гостиная же была совершенно пуста и лучшего места для квартирника было просто не найти. Соседом Оли был некий Паша Краев -- оказывается, я знал его ещ? по ВТУЗу. Паша обожал рок западный и рок восточный одинаково, и вскоре уже не в Олиной, а в Пашиной квартире играли и "Кино", и Рыженко, и Майк, и Кинчев... Но это было чуть позже, а пока мы открывали эту свежую площадку. Входная плата на концерт "Кино" у Оли была для квартирника непомерно высокой -- пять рублей с человека. Так решил Владик. Но он ничего не брал себе -- он был настоящим фаном нашей группы, и всю сумму пустил в различные кайфы -- по два пятьдесят с каждой пят?рки отдавал нам, а на остальные два пятьдесят покупались две бутылки сухого и два плавленых сырка -- для нас и для гостей, чтобы все чувствовали себя уютно и спокойно. Деньги были собраны заранее, и поэтому, когда мы с Витькой вошли в комнату, которая должна была стать нашим залом и сценой одновременно, то искренне порадовались -- вдоль одной стены сидело на полу человек тридцать слушателей, вдоль другой стояло бутылок шестьдесят сухого и высились сверкающие алюминием небоскр?бы из плавленых сырков. Владик сделал вс?, что мог и, по моему, всем угодил. Витька продолжал писать, и материала для второго альбома у нас было уже более, чем достаточно. Теперь, когда мы разделили обязанности и всеми административными вопросами стал заниматься я один, мой товарищ начал наседать на меня и вс? чаще и чаще требовать, чтобы я поскорее подыскал студию для новой записи. К Тропилло мы решили пока не обращаться -- он очень много работал с "Аквариумом", и мы не хотели лишний раз его напрягать. Борис снабдил меня длинным списком телефонов знакомых звукооператоров, сказав, что они, в принципе, могут записать любую группу, но уговорить их и заинтересовать именно в нашей записи -- это уже мои проблемы. И я время от времени звонил, и с каждым звонком мои надежды на успешный поиск в этом направлении становились вс? призрачнее и призрачнее. -- В принципе, можно, -- отвечали мне обычно на вопрос "Можете ли вы нас записать?" -- А когда? -- Ну, позвоните на следующей недельке... Знаю я эти следующие недельки. Сам иногда так говорю, когда хочу вежливо отделаться от кого нибудь. Ничего нет безнад?жней для меня, чем слышать про эти недельки... Но я продолжал звонить, уже почти не рассчитывая на приглашение в студию и прокручивая в уме все иные, возможные варианты. -- Группа "Кино"? -- переспросили меня однажды по телефону на мой вопрос о записи. -- Да. -- Можете сейчас приехать. Часов до двенадцати ночи я могу вами заняться. -- Мы будем через полтора часа. Спасибо большое, -- сказал я, повесил трубку и в ужасе стал думать, как реализовать мо? обещание. С Андреем -- звукорежисс?ром из Малого драматического театра -- я до этого уже несколько раз созванивался, знал его условия и возможности. Его студия нас устраивала -- там можно было писать вс?, включая живые барабаны. Но сейчас было семь часов вечера и я не знал, во первых, дома ли Витька, во вторых, захочет ли и сможет ли он сейчас поехать на запись, в третьих, ни барабанов, ни барабанщика у нас до сих пор не было. Я позвонил Витьке, который, на счастье, оказался дома. -- Витька, привет. Есть возможность сейчас поехать в студию. -- Сейчас? Я чай пью. Я сейчас не могу. Что за гонка? Я чай пью. Я сейчас не могу... О, благодарная л?гкая и приятная работа администратора! -- Так что? Решай -- отменять мне вс?, или поедем вс? таки? -- Ну, я не знаю... А барабаны что? -- Я постараюсь сейчас найти. -- Ну, если найд?шь, то поедем. Перезвони мне, когда вс? выяснишь. -- Хорошо. Барабаны, барабаны... Я листал свою записную книжку и звонил всем подряд, спрашивая, нет ли случайно сегодня на вечерок барабанов или барабанщика? Многие удивлялись такому необычному вопросу, но легче мне от этого не делалось. Когда я дош?л до буквы "И" и позвонил Жене Иванову -- лидеру группы "Пепел", какая то надежда появилась. -- Запиши телефон, -- сказал Женя. -- Зовут его Валера Кириллов. Это классный барабанщик, если он захочет, то поможет вам. Но я не знаю, захочет ли... Я и сам не знаю, захочет ли Валера Кириллов тащиться на ночь глядя, неведомо с кем, неизвестно куда... -- Алло, Валера? -- Да. -- Привет. С тобой говорит Л?ша Рыбин из группы "Кино". -- "Кино"? Не знаю, не слышал. -- Ну, если хочешь, то у тебя есть возможность услышать. Не мог бы ты сегодня вечером нам помочь? -- Поиграть, что ли? -- Да, у нас запись в студии. -- Мог бы. -- Очень хорошо. Спасибо большое. Только знаешь, тут есть маленькая проблема... -- Барабанов что ли нет? -- Нет. А у тебя нет, случайно? -- Есть. -- А не мог бы ты привезти их в студию? Наглость -- первое дело для администратора. -- Ну, в принципе, мог бы... -- Мы тебе поможем, заедем на тачке, погрузим разгрузим... -- Заезжайте, -- Валерка сказал мне адрес и повесил трубку. Я лихорадочно подсчитывал затраты времени на дорогу. На такси мы успевали к назначенному сроку -- Валерка жил на Суворовском -- полчаса туда, погрузить барабаны, до театра -- ещ? пятнадцать минут. Но что за диковинный барабанщик нам подвернулся? Какой то альтруист... Я полетел к Витьке, который, слава Богу, уже допил свой чай и перестал играть в игру "директор -- художественный руководитель". Стоянка такси находилась прямо рядом с его домом, и мы помчались на Суворовский -- тут, наконец, я услышал благодарность от "художественного руководителя" за свою оперативность. Репетировать нам ничего не требовалось: вс? давно было готово, инструменты в порядке, оставалось только объяснить барабанщику что к чему, но, по словам Жени Иванова, Валерка был профессионалом и объяснять особенно ему ничего было не нужно. Валерка встретил нас на лестнице своего дома -- он уже спускал барабаны вниз. Мы быстро поздоровались, ещ? раз поблагодарили его, подхватили кто что мог и в одно мгновение погрузили установку в такси, втиснулись сами и рванули к Малому драматическому. -- Что вы играете то? -- улыбаясь, спросил у Витьки Кириллов. -- Биг бит. -- А а, ясно. Нет проблем. Да, биг бит. Мы планировали для первого раза записать четыре пять песен -- "Весну", "Лето", "Я из тех...", "Последний герой", а там видно будет, как дело пойд?т. Последние Витькины песни были более ж?сткими и холодными, чем материал "Сорока пяти", но были и чисто биг битовые вещи а ля Нил Седака -- "Весна", например: Весна -- постоянный насморк, Весна -- солнце светит опять. Я промочил ноги, Весна -- я опять иду гулять. Весна -- я не могу сидеть дома, Весна -- я люблю весну, О ч?м поют в мо?м дворе кошки?... Нет, нет, нет, нет, я не усну. Весна -- я уже не грею пиво, Весна -- скоро вырастет трава. Весна -- вы посмотрите, как красиво, Весна -- где моя голова?... Мы прошли через вахту театра, сказав бабушке, сидевшей в стеклянной будочке, что мы к Андрею. Звукооператор Андрей встретил нас приветливо, пров?л в студию, сказал, чтобы мы с Витькой настраивались, а сам пош?л с Кирилловым устанавливать барабаны. Вс? происходило в этот день удивительно быстро и складно -- часа за три мы записали болванки четырех песен, и получилось это очень неплохо. Кириллов действительно оказался классным барабанщиком -- он вс? схватывал на лету, и проблем с барабанами не было никаких. Время близилось уже к закрытию метро, когда мы закончили запись и договорились с Андреем о следующей сессии. Загрузив барабаны Кириллова в такси, мы ещ? раз поблагодарили его и расстались с этим удивительным бескорыстным музыкантом. К сожалению, эту запись мы так и не довели до конца -- Витьке вдруг разонравилась эта студия, звук записанных барабанов, хотя, на мой взгляд, он был вполне достойным. Мы собрались в Малом драматическом ещ? раз, записали голос, и Витька, забрав ленту себе, сказал, что пока на этом остановимся. У него не было настроения писать дальше -- это было заметно. Отношения наши продолжали оставаться превосходными, он сказал, что просто устал и ему нужно сосредоточиться, чтобы записать полноценный альбом. А пара песен из записи в Малом драматическом потом так никуда и не вошла... Я из тех, кто каждый день выходит прочь из дома Около семи утра. Да, из тех, кто каждый день уходит прочь из дома Около семи утра. И что бы ни было внизу -- холод или жара, Я знаю точно, завтра будет то же, что и вчера, Я из тех, кто каждый день уходит прочь из дома Около семи утра. В это утреннее время там внизу вс? так похоже На кино. Да, в это утреннее время там внизу вс? так похоже На кино. Я беру зубную щ?тку, открываю окно, Я ко всему уже привык, вс? началось уже давно, Да, в это утреннее время там внизу вс? так похоже на кино. Я сажусь в какой то транспорт и смотрю, Куда он привез?т меня. Я снова сел в какой то транспорт и смотрю, Куда он привез?т меня. Со мною рядом кто то едет из гостей домой, Зачем я еду, я ведь так хотел остаться с тобой, И сажусь в какой то транспорт и смотрю, Куда он привез?т меня... Я из тех, кто каждый день уходит прочь из дома Около семи утра. Да, я из тех, кто каждый день уходит прочь из дома Около семи утра. И в моей комнате, наверное, дуют злые ветра, И в этой песне нету смысла, эта песня стара, Я из тех, кто каждый день уходит прочь из дома Около семи утра... Глава 11 "Зел?ный змий -- что еростат, -- сказал однажды Арт?м Троицкий, -- голову отрубишь, две вырастет..." Мне кажется, что эти стихотворные строки применимы не только к собственно зел?ному змию, а и к внутренней политике нашей страны. После смерти любимого Леонида Ильича, портреты которого в той или иной форме имелись едва ли не в каждой из битнических квартир, высокий пост главы государства занял крепенький гриб боровик Юрий Владимирович, и только мы начали привыкать к его причудам, как его сменил совсем уже старичок лесовичок Константин Устинович. В моей памяти два этих лидера слились воедино, и я вспоминаю те годы, как время правления двух господ одновременно. Собственно, со сменой одного на другого ничего особенно не менялось, разве что при Андропове появился новой сорт деш?вой водки -- андроповки, если кто помнит, да и хватать людей на улицах начали уже просто средь бела дня. -- Почему не на работе? -- грозно спрашивали дружинники болтающихся по улицам битников. Обычно я отвечал, что работаю во вторую смену, и, хотя я к тому времени нигде не работал, дружинники оставляли меня в покое -- они довольно халатно относились к своих обязанностям, как и все работающие на государство советские люди, и не проверяли полученную от меня информацию. Вообще, время было чрезвычайно мрачное, и я думаю, что публицисты, ныне кормящиеся на описаниях сталинских репрессий, могут быть спокойны: когда эта тема себя исчерпает, то их жд?т ещ? непаханное поле восьмидесятых -- время тихого террора Андропова -- Черненко. И на фоне всеобщей тупости и беспредельного маразма, в который окончательно и бесповоротно, решительно и, как всегда, очертя голову, погрузилась наша великая держава, отдельные выродки, как сказал какой то милиционер, беседуя с очередным задержанным битником, не шли вместе со всеми по широкой ровной дороге, а искали узкие кривые тропинки, ведущие в сторону... Заходили иногда вялые и беспочвенные разговоры об эмиграции -- реально нам эмигрировать было практически невозможно, хотя многие и хотели, и вс? кончалось в результате уверениями друг друга в том, что: "Я вот сейчас, в домашних тапочках и футболке готов рвануть в Америку..." Но это, повторяю, были по тем временам несбыточные проекты. Можно, конечно, было жениться на ком нибудь из враждебного капиталистического лагеря, но как то с кандидатурами невест дело было довольно туго. И мы жили в сво?м, отдельном мире, в другом измерении. Это не был мир иллюзий -- иллюзией, скорее, было вс? окружающее, весь народ, который дважды в году раскрашивал себя в красный цвет и п?р на демонстрации, а остальные 363 дня старался выглядеть как можно более неброско и неприметно. Мы же находились хоть и в маленьком, но реальном мире, читали литературу, написанную на нормальном языке, а не на советском "нью спике" -- книги Набокова, Акс?нова, Орвелла; слушали хорошую музыку; жили по простым человеческим законам, а не по законам социалистического общежития. Рок н ролл оставался для нас единственной областью приложения своих сил и способностей, и мы играли в игры: одни -- в рок зв?зд, другие -- в рок фанов. Было совершенно очевидно, что как музыканты, большинство "рок зв?зд" абсолютно несостоятельны, но играть было интересно, и некоторые продолжают заниматься этим и по сей день. Мы продолжали бурную концертную деятельность в Москве и не только, чаще и чаще случались концертики в родном городе. Как то раз мы играли для иностранных друзей, не владеющих русским языком, и, как ни странно, им тоже понравилась наша программа. Этот концертик для девушек из Гамбурга, а также для всех наших друзей проходил дома у Ливерпульца, с которым как то нас познакомил Борис. Ливерпульца прозвали так за то, что в бытность свою студентом университета он был отправлен со всей своей группой на стажировку в Англию, и один семестр обучался английскому языку на родине "Битлз". Вернулся он оттуда совершенно другим человеком и начал вести такой образ жизни, про который можно смело сказать словами одного из героев известного фильма "Асса": "Я был нетрезв, и мо? поведение недостойно советского офицера...". Дома у Алексиса Ливерпульца было довольно миленько -- он тащил к себе вс?, что только возможно и что плохо лежало, -- тут стояли и висели чучела диких зверей и птиц, повсюду сверкали таблички -- "Не стой под стрелой", "Пьянству -- бой", к которой была сделана приписка "Пьянству -- г?рл", "Не работай" и так далее. Из Англии наш приятель прив?з массу пластинок и книг, и у него можно было провести время приятно и не без пользы. Новый, 1983 год, мы встречали у подружки Гены Зайцева, Гали. Пригласил нас Гена, который тоже уже был поклонником группы "Кино" да и просто нашим другом. У Гали намечался этакий большой светский раут, и каждый приглаш?нный должен был принести с собой или бутылку шампанского, или водки, или коньяку. Но Гена, приглашая гостей, иногда упускал слово "или", и поэтому ряд приглаш?нных принесли по полному комплекту, так что празднество затянулось аж на три дня. У Гали была потрясающая коллекция пластинок -- оказывается, все е? друзья детства давно жили за океаном, и без конца слали ей огромные посылки, и мы три дня наслаждались редкими для Ленинграда записями группы "Фри", ранними песнями Боуи, а также шампанским, коньяком и всем остальным. Но праздник -- праздником, и как это всегда бывает, он закончился, и жизнь вернулась на круги своя. В феврале планировалось провести очередной концерт в рок клубе, на этот раз должны были играть только две группы -- в первом отделении "Кино", во втором -- "Аквариум", как бы группы побратимы. Неотвратимо уже встала перед нами необходимость расширения состава группы -- музыка, которую теперь писал Витька, могла звучать только в электричестве, с полным составом. Во всяком случае, на рок клубовский концерт музыканты нам были нужны в обязательном порядке -- прибегать опять к помощи "Аквариума" мы не хотели -- в глазах публики мы бы утратили сво? лицо, тем более, что "Аквариум" работал в том же концерте. Перед тем, как уйти в армию, Олег -- наш "Гиперболоид" -- работал в одной командочке параллельно с нами, играл с ней на разных свадьбах, вечеринках -- подхалтуривал, одним словом. Командочка, впрочем, была некоммерческой направленности -- вокалист обожал Джона Леннона, гитарист торчал от "Криденс" -- со вкусом у ребят было вс? в порядке. Я тогда познакомился с этой группой и теперь решил попытать счастья и созвонился с басистом -- Максом. Выслушав мои предложения и условия, Макс согласился поиграть с "Кино" в качестве сессионного музыканта. Я начал ездить к нему, он тоже жил в Купчино, недалеко от меня, и репетировать с ним Витькин материал. Сам Витька теперь сидел дома с Марьяшей -- они снимали квартиру где то на Гражданке -- и особенно не утруждал себя поездками к новому басисту и репетициями с ним. Он сказал, чтобы я подготовил его, а потом, чтобы мы вместе приехали, и Витька "примет работу". И я готовил Макса к этому экзамену и успел подружиться с ним. Мы встречались с его приятелем -- гитаристом Юркой Каспаряном, играли рок н роллы и Витькины песни, беседовали о роке, пили чай, слушали музыку -- рок н роллы "Криденс" и "Битлз", которые обожал Юрка. Однажды я ехал к Витьке на Гражданку, вышел из метро "Площадь Ленина" и ждал троллейбуса, на котором нужно было проехать ещ? с полчаса, чтобы добраться до Витькиного нового дома. -- Привет, -- услышал я знакомый голос, повернул голову и увидел Макса с бас гитарой в чехле, а рядом с ним -- Юрку. Юрка тоже был с гитарой в руках -- они, как выяснилось, ехали домой с какой то очередной то ли халтуры, то ли репетиции, то ли ещ? чего то. -- Вы сейчас свободны? -- спросил я Макса и Юрку. -- Свободны. -- Поехали к Витьке. Я сейчас как раз к нему на репетицию. Макс, ты уже можешь показать, что ты там напридумывал, может быть, Юра, и ты что нибудь поиграешь -- хотите? Можно попробовать. -- С удовольствием, -- ответили продрогшие уже музыканты. Когда мы приехали к Витьке и я представил ему кандидатов в концертный состав "Кино", Витька ув?л меня на кухню и неожиданно устроил мне небольшой нагоняй -- впервые за вс? время нашей дружбы и совместной работы. Он был страшно недоволен тем, что я прив?л к нему в дом незнакомого ему человека -- Каспаряна. -- Что ты водишь сюда, кого тебе в голову взбред?т? -- говорил он, хотя я впервые прив?л к нему незнакомого ему человека, да и то по делу. -- Послушай его, -- говорил я, -- он неплохой, вроде, гитарист, может быть, пригодится на концерте... -- Ничего я не хочу слушать. С Максом сейчас будем репетировать. И без меня не решай вопрос -- кто у нас будет играть! -- Я ничего и не решаю. Я тебе прив?л человека, чтобы ты сам посмотрел и решил. И вообще, я со своими обязанностями справляюсь, по моему, и ещ? ни разу ничего не обломил -- что ты ругаешься то? Мой друг быстро остыл -- роль суперзв?зды ему удавалась только в присутствии Марьяши, которая поддерживала и культивировала движение в этом направлении, сейчас же он приш?л в себя и успокоился. Мы поиграли втро?м -- Юрка наблюдал и не принимал участия в репетиции, под конец Витька вс? таки решил попробовать его и предложил поиграть соло в нескольких песнях. Юрка начал играть в своей рок н ролльной манере, и вызвал сразу же бурю протеста -- этот стиль нас не устраивал. Тогда юный поклонник "Криденс" взял себя в руки и стал обходиться с гитарой более сдержанно. -- Ну, вот так ещ? ничего. В принципе, на концерте можно попробовать поиграть вчетвером, -- сказал Витька. Юрка и Макс уехали, а я задержался -- нужно было решить ещ? ряд вопросов относительно концерта. Тут Витька снова вызвал меня на кухню и вдруг извинился передо мной за резкость -- чем безмерно удивил меня -- я воспринял его недовольство появлением Юрки как должное. Витьке же явно было не по себе -- таких разборок у нас раньше никогда не возникало, и он сказал, что надеется на то, что не возникнет и впредь. -- Поработай с Юркой, -- сказал он примирительно, -- порепетируйте с ним -- вы же рядом жив?те. Я думаю, что вс? будет нормально. Я тоже думал, что вс? будет нормально, и начал ездить к Каспаряну и играть с ним. Он был очень милым парнем -- у таких людей, по моему, не бывает врагов. Мы чудесно проводили время, играли, беседовали и отрабатывали нюансы программы. Этот зимний рок клубовский концерт "Кино" -- "Аквариум" оставил у меня самые приятные воспоминания, и у большей части моих друзей -- тоже. Единственным т?мным пятном была едкая рецензия в рукописном журнале "Рокси". Там говорилось, что то -- не так и это -- не так; у Рыбы, значит, ширинка на сцене расстегнулась, и вообще, мол, концерт был поганый. Почему -- поганый, я из статьи так и не понял. Сила воздействия, как известно из физики, равна силе противодействия, а в наших условиях сила противодействия давлению властей на рок группы со стороны этих самых групп зачастую преобладала над силой, с которой городские власти давили на рок клуб. Перед концертом с Борисом и Витькой была проведена беседа в рок клубе с представителями отдела КГБ, курирующего ленинградский рок. Беседа, смысл которой заключался в предостережениях музыкантов от различных сценических вольностей, разумеется, вызвала обратное действие -- концерт прош?л на грани истерики, и "Кино" с "Аквариумом" работали так, словно бы находились на сцене в последний раз, что, впрочем, было недалеко от истины. Мы играли первым номером -- расширенный состав "Кино" -- мы с Витькой, Каспарян, Макс и приглаш?нный в качестве сессионщика джазовый барабанщик Боря, мой старый знакомый. Марьяша в этот раз постаралась от души, и наш грим, я уж не говорю о костюмах, был просто шокирующим. Ансамбль звучал достаточно сыгранно, Витька играл на двенадцатиструнке, мы с Каспаряном дублировали соло, и звучало вс?, кажется, довольно мощно. В отличие от традиционных красивых поз ленинградских старых рокеров мы ввели в концерт уже откровенно срежиссированное шоу -- я иногда оставлял гитару и переключался на пластические ужасы -- например, в фантастической песне "Ночной грабитель холодильников" я изображал этого самого грабителя: Он ночью выходит из дома, Забирается в чужие квартиры, Ищет, где стоит холодильник, И ест... Люди крепко запирают квартиры, Покупают пулем?ты и гранаты, Но он выходит и проходит сквозь стены, И ест. Люди болеют, люди умирают, Люди болеют, люди умирают... Он ест! Йе йе йе йе йе ест!... Мы играли в основном быстрые, холодные и мощные вещи -- "Троллейбус", "Время есть...", "Электричка", "Грабитель" и прочие подобные забои. Единственным, пожалуй, исключением были "Алюминиевые огурцы", в которые Юрка влепил таки сво? рок н ролльное соло, но, возможно, на концерте это было и неплохо -- часть зрителей выразили одобрение этому кивку в старую музыку. Концерт вообще получился законченным и полноценным -- после нас работал "Аквариум" со своей электрической программой и дов?л зал просто до экстаза. В те годы это была бесспорно ленинградская группа № 1, массовая аудитория была подавлена и сломлена мощнейшим звуком "Аквариума" -- Дюша, Сева, Фан, Булычевский, Курехин, Ляпин, Трощенков вместе звучали так, как никто ещ? не звучал в Ленинграде. Ну и Б.Г., конечно, неистовствовал на сцене в полный рост -- группа прошибала всех -- и хардовиков, и волновщиков, и джазменов... Семейная жизнь имеет, безусловно, множество приятных моментов, но и налагает на семьянина определ?нные обязанности. Витька заметно посолиднел, перестал засиживаться в гостях до закрытия метро и вообще реже стал появляться вне дома. Иногда он внезапно менял свои решения и наши планы так, что раза два мне пришлось в последний момент отменять наши концерты в Москве -- к большому неудовольствию подпольных менеджеров. Я понимал, что если так пойд?т и дальше, то в Москве нас просто перестанут считать серь?зными людьми, но Витька с Марьяшей сказали, что вс? это ерунда, и мы будем иметь дело только с Троицким и Липницким, а потолок всех остальных устроителей концертов мы уже превысили. Я не спорил, хотя и не считал, что наш уровень настолько высок, чтобы отказываться от выгодных предложений. Однако он дал добро на продолжение моих занятий с Максом и Юркой, сказав, чтобы я потихоньку готовил их к записи нашего нового альбома и показывал всю программу. Ребята стали приезжать ко мне на Сап?рный -- я недавно переехал сюда, в центр, и жил один, в коммуналке с соседом хулиганом и соседкой -- классической стукачкой, которая, как в деш?вом фильме, откровенно подглядывала за мной в замочную скважину и докладывала участковому милиционеру обо всех приходящих ко мне людях. Участковый пару раз навестил меня с целью разузнать, что за антисоветчик появился во вверенном ему районе, и попытался было обвинить меня в краже спасательного круга с Литейного моста. Спасательный круг, действительно, находился у меня -- я получил его в день рождения от Севы Гаккеля, которому круг был, в свою очередь, подарен Сашей Ляпиным. Теперь эта реликвия висела у меня на стене с портретом Фрэнка Заппы в середине. Я сказал участковому, что это -- портрет моего старшего брата -- матроса, а сам круг -- наша семейная реликвия, и участковый, плюясь, сказал, что с такими идиотами, как я и мои друзья, противно возиться, но что он до нас ещ? добер?тся. После этого представитель власти уш?л и больше меня не беспокоил. Мы репетировали с Максом и Юркой, кое что уже подготовили и сделали даже вокальное сопровождение -- разложили на три голоса рефрен "Восьмиклассницы" и ещ? нескольких песен. Однажды Витька позвонил мне и сказал, что он решил немедленно приступать к записи. -- А где? -- поинтересовался я. Идея была неожиданной -- мы не собирались ничего писать раньше чем через месяц другой. -- Нужно вс? таки опять с Тропилло договариваться, -- сказал Витька. -- Давай этим займ?мся. -- Ну, хорошо, -- согласился я, -- с Тропилло мы договоримся. Тогда тебе срочно нужно начинать с нами репетировать -- с Максом и Юркой. -- Нет, я думаю, что мы снова вс? сделаем с "Аквариумом". Это профессионалы, они сделают вс?, как надо. Наши ребята ещ? не готовы. Новый альбом должен быть по музыке безупречным -- они этого сделать не смогут. -- Нет, я не согласен, -- сказал я. -- В таком случае нужно подождать, пока Юрка с Максом вс? отточат -- мы должны этот альбом делать своим составом. -- Не надо меня учить, как мне делать мой альбом. -- Витя, если это твой альбом, делай его, пожалуйста, как хочешь. А если это альбом "Кино", то это должно быть "Кино". -- Л?ша, если у тебя такое настроение, то ведь я могу записать мой альбом и без твоей помощи. -- Пожалуйста, -- сказал я и повесил трубку. Больше мы с Витькой не созванивались никогда. "Мы странно встретились и странно расста?мся...". Дурацкий спор вдруг стал причиной совершенно дикого разрыва -- группа "Кино" перестала существовать. Это было как то странно -- совершенно, казалось бы, на пустом месте -- ну, повздорили, ну, помирились... Но мы не вздорили и, соответственно, не мирились. Я чувствовал, что напряжение внутри "Кино" в последние месяцы росло -- и вот, прорвалось... Я заезжал иногда к Каспаряну -- Витька ему тоже не звонил, мы поигрывали немного, а потом я перен?с свою музыкальную деятельность в Москву -- стал ездить туда каждую неделю и играть дуэтом с Сер?жкой Рыженко. С Юркой, естественно, я видеться тоже перестал. Однажды, месяца два спустя, я встретил его случайно на улице и узнал, что Витька позвонил ему и предложил поиграть. Ну, в добрый час... Глава 12 Саша Старцев (Саша с Кримами) нетв?рдыми шагами бродил по вытоптанной и неровно засыпанной гравием полянке, чудом оставшейся незастроенной и спрятавшейся среди серых пятиэтажных домов, стоящих ровными рядами за белой стеной универмага "Московский". В руках у Саши была ракетка для бадминтона и волан, и он чертил и чертил на земле носком кроссовки линии, которые, вероятно, казались ему прямыми. Я и Валерка Кириллов сидели поблизости на зел?ной травке, рано пробившейся этой весной и маленькими островками разбросанной по полянке. Мы курили и молча смотрели на Старцева и Липницкого, размахивающего второй ракеткой и пытающегося вспомнить при?мы затейливой игры. Мы собрались сегодня у Старцева -- Б.Г., Липницкий, Майк с Кирилловым, давно уже ставшем барабанщиком "Зоопарка", и я. Уходящий в прошлое "Аквариум", осколок старого "Кино" и с трудом просыпающийся от многолетнего летаргического сна "Зоопарк". Апрель в этом году оказался на удивление и радость всем нам т?плым и солнечным, и это было здорово. И было здорово то, что мы собрались опять все вместе, и на столе, несмотря на трудное, в общем, время, было мясо и была зелень и помидоры, и водка, и сухое вино в трехлитровых банках. Последние яства, правда, не пользовались уже такой тотальной популярностью, как прежде -- я уже давно не пью, Борис тоже не пь?т -- он за рул?м. Обучает его соблюдать правила дорожного движения Вовка Дьяконов -- тот, что был когда то арестован за два пальто -- помните? Пьющие ещ? друзья поднимают тосты за встречу, за друзей, за то, за с?... Старцев и Липницкий собрали нас сегодня как бы по делу -- они собираются издавать журнал и пишут кннгу. Журнал о роке и книгу о рокерах. И это тоже здорово -- журнал про нашу жизнь и книга про нас. А сегодня ведь Пасха! И мы, похристосовавшись, сидим за столом и, как всегда, совершенно не занимаемся делом, из за которого собрались. Мы вспоминаем дела десятилетней давности, всякие вес?лые истории, из которых, кажется, только и состоит наша жизнь. Да, неприятности как то ст?рлись и ушли, а кайф, который был и есть в нашей жизни, -- он здесь. Майк имеет несколько помятый вид -- вчера была десятилетняя годовщина его свадьбы с Натальей. Десять лет назад мы беспредельничали на этой свадьбе, которая пела и плясала в огромной квартире идущего на капитальный ремонт рассел?нного дома. Эту квартиру за символическую, даже по тем временам, плату, снимал наш хороший приятель, гитарист и поэт бессребреник, любитель Фолкнера и розового портвейна, Паша Крусанов -- теперь ведущий редактор и реальный хозяин модного и солидного книжного издательства "Васильевский остров". Липницкий зов?т меня к себе на дачу под Москвой -- отдохнуть, подышать свежим воздухом и поиграть на хороших гитарах -- трофеях гастрольной деятельности "Звуков Му". Сашка уже не играет на басу в этом знаменитом коллективе, да и, кажется, никто уже там не играет, кроме самого Петра (он же болгарин Побелка Потолков, он же татарин Рулон Обоев -- это псевдонимы Петра начала восьмидесятых). Я с радостью принимаю приглашение, и мы договариваемся вместе встретить древний языческий праздник -- Первое мая. Старцев вс? пытается перевести разговор в русло литературы -- поговорить о будущей книге и будущем журнале. Саша с Кримами уже десять лет изда?т рукописный "Рокси" и наконец то, вроде бы, получил возможность напечатать журнал типографским способом. Ряды "Кримов" и Клэптонов на полках Сашиной квартиры заметно поредели -- комната забита теперь папками с сотнями машинописных листов интервью, статей и обзоров рок жизни нашей страны, на самом видном месте стоит огромная пишущая машинка, к которой Саша иногда машинально поворачивается и тянет руки к клавишам, а потом спохватывается и хватается смущ?нно за банку с вином и наливает гостям мутный ж?лтый напиток. Пока друзья смакуют сухое, мы с Борисом выходим на кухню покурить и поговорить -- мы очень давно не встречались. Борис, слава Богу, вернулся из Англий и Америк и занимается записью новых песен на своей уже студии. -- Как ты жив?шь? -- спрашивает он меня. Я говорю, что хотел бы совсем с музыкой завязать, но ничего не выходит. Вроде бы удалось уже, но вот, в Нью Йорке, в блюзовом каком то кабаке, поиграл двадцать минут на классном фэндере с тамошними музыкантами и этих двадцати минут мне хватило для того, чтобы снова перевернуть свою жизнь. Можно бросить пить, можно даже отказаться от никотина, но если человек играл на сцене рок н ролл, то, как бы он потом ни вертелся, обязательно верн?тся к этому. -- Да, -- говорит Борис, -- вот и Сева Гаккель, тоже... Да, Сева тоже одно время предпочитал рок н роллу большой теннис, а на последнем рок фестивале смотрю на сцену -- ба! Сева с Ляпиным такое творят, как десять лет назад... Все мы, короче говоря, остались такими же безумцами и сколько ни махай ракеткой и не изображай из себя "волну" как я, сменивши было рок на пантомиму, стоит услышать: "Сатисфэкшн" или "Твист энд шаут" -- и вс? снова летит к ч?рту. Или -- к Богу?... Борис вскоре покидает нас -- как всегда -- дела, запись, снова запись. Майк уезжает с ним -- к жене, а Старцев, допив сухое, вдруг начинает назойливо предлагать пойти поиграть в бадминтон, несмотря на то, что два главных игрока -- он и Липницкий изрядно нетрезвы, мы с Кирилловым играть не хотим, а на улице дует сильный ветер. Ему вс? таки уда?тся уговорить нас, и мы ид?м на полянку. Пока немолодые и нетрезвые спортсмены готовятся к поединку, мы с Кирилловым закуриваем и он начинает вспоминать нашу запись в Малом драматическом. И я вспоминаю ту музыку, тот драйв и кайф, то веселье, те концерты. И, что радует, этот драйв и эти концерты, настоящие рок концерты не закончились и теперь, когда, кажется, с головой захлестнула страну мутная вонючая река безвкусного и бездарного попса. Это только совсем молодым и глупым девчонкам кажется, что пахнет эта река дорогими духами и мужской силой, а я то знаю, чую настоящий запах -- запах ведомостей и договоров, директоров и администраторов, бухгалтерских холодных пальцев и малюсеньких потных мозгов советских композиторов и поэтов песенников, запах лицемерия и лжи. Но безумствует ещ? Ляпин, чьи работы вызывают разноречивые оценки, а мне нравится его музыка -- это наше, настоящее битническое зверство. А Борис -- бодр, светел, и по?т себе, что хочет и, как всегда, очень хорошо. И Майк время от времени ошарашивает тинейджеров, плавающих в тягучем киселе вместе с "Наутилиусом Помпилиусом", своим мощным и диким рок н роллом. И братья Сологубы, и Вовка Леви, который умудрился разогнать за пятнадцать минут синюшный параноидально алкогольный туман последнего ленинградского рок фестиваля. А Коля Васин, который устроил под завязку этого психопатического мероприятия маленький, но такой задорный и свежий концертик на выставке в Гавани, что впечатлений от него осталось больше, чем от трех дней грохота в "Юбилейном". Все действуют, как и прежде, и даже я уже записал на кассету четыре новых песни. И Алексис Ливерпулец продолжает веселиться и бесчинствовать, Юфа снимает полнометражный художественный фильм -- он теперь кинорежисс?р, и с Марьяшей я иногда созваниваюсь, но е? трудно застать дома -- она теперь директор "Объекта Насмешек" и вс? время пропадает в поездках. Олег заходит в гости ко мне, а я недавно заходил в гости к Гале -- к той, у которой мы с Витькой как то встречали Новый год, -- жив?т она в очень удобном месте, недалеко от центра -- в Джерси Сити -- одна остановка на метро до Манхэттэна. Раздражают только звонки. Звонят мальчики и девочки и требуют от меня каких то экспонатов в музей Виктора Цоя. Я не даю им экспонатов, у меня нет ничего такого, что бы я мог им дать. Все мои экспонаты -- это моя жизнь, моя молодость, которую я ни в какой музей не отдам. Я хотел было сказать этим мальчикам и девочкам, что если они думают, что музеи и памятники возвращают кому то жизнь, то они очень ошибаются. Отнимают они жизнь, а не возвращают, превращают реликвию во что то такое, что совсем не похоже на оригинал. И сами усердные музейные служители превращаются в мумии и экспонаты. Но я ничего им не сказал. То, что для них умерло, во мне жив?т -- это часть меня, и Майка, и Бориса, и всех наших друзей. А Борис, кстати, пел в восемьдесят втором -- "Мы пили эту чистую воду..." -- ну ка, мальчики девочки, кидайте свои пальчики, смотрите на меня в окно, что там дальше по?тся? Не помните? О нас, о нас. Вот, когда вспомните, тогда и позвоните мне из своего музея. А мы -- мы никогда не станем старше. Апрель -- май 1991. Ленинград -- Москва.