8. Когда вернусь я в Монсальват... Укоряют нас иные: "Чем вам нравятся пивные?" Что ж, о пользе кабаков Расскажу без дураков.

вагантская песня В краю далеком, средь гор недоступных Высится замок светлый Монсальват...

Р.Вагнер, "Лоэнгрин" Сидел с волынкой Старый Ник И выдувал бесовский джиг.

Р.Бернс, "Тэм О'Шентер" [В этой адвентюре повествуется о рыцарях Святого Грааля и отличии их от граалящих рыцарей, а также о вреде трактиров и кабаков...] Таверна была полна. Ну, относительно, конечно, потому что это было приличное заведение. За сдвинутыми столами у окна сидело несколько рыцарей, в другом углу толковали за пивом три капитана, чьи парусники стояли у причала, да сидели за столами десятка полтора дворян либо купцов и зажиточных горожан. Люд попроще гомонил в общем зале. Новая компания едва нашла себе место. Посетители с интересом оглядывались на них и возвращались к своим кружкам. Атмосфера царила самая непринужденная, и через полчасика Мор уже пел "Ячмень" под одобрительный стук кружек с добрым пивом, Майк что-то весьма оживленно обсуждал с пожилым рыцарем, - для наглядности оба размахивали руками, а Дракон внимательно слушал и время от времени что-то умное говорил. Барри лежал у его ног. Зайка и Софи ушли наверх, в комнату, Ари сидела в уголке и так засыпала, а Инка и Гил просто потягивали красное вино - на диво хорошее. От этого занятия их оторвал голос Майка: - Мор, "Ай-лэ" помнишь? Мор, уже слегка хмельной, отозвался из противоположного угла: - Не так, чтобы очень... - А давай! - сказал Майк и пересел поближе, рядом с Гилом. Мор сыграл вступление и виновато сказал: - Слова забыл. Склероз, а? И снова заиграл вступление. А начинать пришлось Майку: Сэр Джон Бэксворд собирал в поход Тысячу уэльских стрелков. Гил подхватил: Сэр Джон Бэксворд был толстым, как кот, А конь его был без подков. Тут и Мор вспомнил, наконец, слова: Сэр Джон Бэксворд пил шотландский эль И к вечеру очень устал. Он упал под ель, как будто в постель, И там до Пасхи проспал. Тут они грянули все вместе: Ай-лэ, ай-лэ, как будто в постель, И там до Пасхи проспал. Так налей, налей еще по одной, С утра я вечно больной! Посетители слушали с интересом - того и гляди, станут подпевать неслыханной доселе хорошей застольной. Майк: Король Эдуард четырнадцать дней Ждет бэксвордов отряд. Мор и Гил: Десять тысяч копий и столько ж коней Не пьют, не едят и не спят. Втроем: Король Эдуард восьмого гонца Вешает на суку. Но нет Бэксворда, и вид мертвеца Нагоняет на войско тоску. Припев был подхвачен с большим воодушевлением, причем от куплета к куплету пелся все более слаженно и все большим количеством голосов: Ай-лэ, ай-лэ, и вид мертвеца Нагоняет на войско тоску. Так налей, налей еще по одной, С утра я вечно больной. Мор: Король Эдуард издал приговор И вышел, гневен с лица: Майк: - Сэр Джон Бэксворд - изменник и вор, И Тауэр ждет подлеца. Все втроем: Сэр Джон Бэксворд лежит на траве, Шлем у его плеча. И не ведает, что по его голове Плачет топор палача. Дюжина мужских голосов гремела: Ай-лэ, ай-лэ, по его голове Плачет топор палача. Так налей, налей еще по одной, С утра я вечно больной. Лорд-канцлер Кромвель на юг спешит К Уэльсу, где спит Бэксворд. Королевский приказ к уздечке пришит У каждой из конских морд. А войско идет, кончается год, В Лондоне войска все нет. Французский флот переплыл Ла-Манш И занял цветущий Кент. Джон Бэксворд под елью сидит в кандалах, Головой опираясь на ель. А войско гуляет в уэльских полях И пьет бэксвордовский эль. Лорд-канцлер Кромвель в Лондон спешит С мешком у луки седла. А круглый предмет, что в мешке зашит - Голова Бэксворда, ха-ха. Мор сделал едва заметный знак, и трагическим голосом начал последний куплет: Король Эдуард в Париж привезен, В железный ошейник одет. Далее к нему присоединился Майк: А все оттого, что в войске его Джона Бэксворда нет. Теперь очередь была за Гилом: А все оттого, что забыл король Присказки старой слова - Что покуда пьет английский народ, Англия будет жива! И, без остановки: И покуда пьет французский народ, Франция будет жива! И покуда пьет испанский народ, Испания будет жива! Разумеется, не удержались и от финальной шкоды: И покуда пьет российский народ, Америка будет жива! Обрадованный хор грянул так, что стены задрожали: Так налей, налей еще по одной, С утра я вечно больной. И еще, еще, еще по одной - Пусть буду я вечно больной! И тут к столу путешественников подрулил какой-то нетвердо стоящий на ногах тип в богатой, но не особо чистой одежде. Судя по всему - аквитанец дворянского сословия. - Я с большим удовольствие поставлю вам эти "и еще, еще..." - обратился он к Майку, - если вы покажете, как в ваших варварских землях способны пить любой сорт крепкого пойла. Ибо воистину, только варварская глотка способна перенести мужицкий напиток, именуемый элем... Майк не считал здешний эль таким уж "пойлом" и был не прочь продегустировать побольше - но не под таким же соусом! А наглец продолжал распространяться на тему "северян, которые пьют, как лошади, и из лошадиных же колод..." Майк начал заводиться. И тут Анри отозвал Гила в сторону. Все подходы к Майку преграждал аквитанский нахал и его постепенно сползавшиеся дружки, к которым вполне подходило определение "безденежные доны". - Это все подстроено! - шепнул Анри Гилу. - Даже если не обращать на них внимание, они все равно найдут повод для драки. А стража наверняка уже поблизости. Их специально послали за нами. Порт Антенор - аквитанская колония. - И что теперь? - поинтересовался Гил. - Здесь есть рыцари-никольеры, - ответил Анри. - Вот там, за тем столом - видите? Если дать им знак, они нам помогут. Они тоже не любят наемников. - Что, прямо так пойти и сказать? - не поверил Гил. - Нет, конечно. Нынешний император не очень жалует орден Святого Николая. Они могут принять нас за шпионов. Но есть одна песня... Анри взял лютню и запел: Обливает утро кровью Золотую мира кровлю. К Книге Судеб послесловье - Белый плащ, и меч надломлен. Гарью войн восход завешен. Четки битв перебирая, В этот день, что начат песней, Ты войдешь, как в двери рая. На щите горит, как пламя, Заревой кровавый отблеск, И изгибом гордым знамя Все сердца зовет на подвиг. Глянь: в тумане вереница Войск, как сумрачные тени! Крови пролитой зарница Лица красит жаром мщенья. Смерть за смерть, за зло - сторицей, Вслед за сечей - к сече новой, Знамени, что вьется птицей, Светлый шелк окрасить кровью. "Смерти вы искали? Любо Нам дарить ее, поверьте," - Коченеющие губы Поверяют тайно смерти. И в глазах пустых - сплетенье Торжества с немым укором. "Битвы зов разломит время Скоро, братья, верьте: скоро!" Песня была выслушана с интересом, и полуседой рыцарь с алым крестом на белом плаще явно понял что-то, не предназначавшееся для посторонних. Два его спутника как-то ловко и незаметно оттерли безденежных донов в сторону и намечавшаяся потасовка не состоялась, к великому неудовольствию задиры. Гил тем временем подсел к Майку и зашептал ему на ухо. Майк подпер голову рукой и задумался. - Слушай, если нас разыскивают, нужно переодеться и прикинуться кем-то левым, - наконец сказал он. - Тогда надо решить, кем, - согласился Гил. - Да опять благородным дворянством, - бесцеремонно встряла Инка. - Один раз мы уже этот финт проделали, сошло гладко. И потом, то, что на виду, искать не будут. То есть искать-то будут, но по закоулкам... Эту невнятно выраженную мысль Майк и Гил тем не менее поняли и поспешили поделиться ею с Анри. Через полчаса все было решено. Наши герои были представлены Аймерику д'Аутраму, рыцарю-никольеру, тому самому в плаще с алым крестом. А еще через полчаса они знали о визите Черной Дамы и ее похождениях. Правда, сам шевалье д`Аутрам в салоне госпожи Роксаны не был, и подробностей не знал. Посовещавшись, наши герои сочли, что задержаться в Антеноре ради выяснения личности Черной Дамы и ее колдовских возможностей очень даже стоит. Дракон идти в свет отказался наотрез - он был человек не тусовочный, и салонная заумь его не прельщала. Анри и Софи показываться было опасно - их могли узнать. В гостиной госпожи Роксаны царило оживление. После случившегося почти два месяца назад скандала с дамой Ле Нуар ничего особенного в Антеноре не происходило, даже любовных интриг и то не стало. Но уж сегодня ожидались гости. Рыцарь д`Аутрам, старый знакомый Роксаны, просил позволения представить ей во-первых, двух знаменитых провансальских труворов - госпожу Лорен де Провансаль и Гильема де Монфора, а во-вторых - пришельцев из далекой Англии, сказочного острова за морями. Пришельцы сразу стали предметом обсуждения. Салонные дамы и кавалеры пристрастно обсудили и не совсем модную одежду, и неизящные манеры, и незнание этикета. Однако пересуды эти быстро угасли, поскольку англичанам это все было абсолютно до фени. Вместо застенчивых деревенских родственников всеобщему вниманию предстали люди со своими понятиями о том, что прилично и изысканно. Разумеется, герцог де Морран сразу стал объектом внимания дам и жгучей зависти здешних менестрелей. Лорд Гилдор был немедленно окружен любезными собеседницами, а шотландский тан Мак-Лауд вызвал полный фурор. Дамы выделялись не особенно, но Тай де Диа моментально стала героиней дня, соперничающей с доной Лорен, которая, впрочем, присоединилась ко всеобщим восторгам. Леди Ариэлла и леди Инес предпочли внимательно прислушаться к местным сплетням. И тут же набрали полон воз информации. Им было пересказано все, что говорила Черная Дама, было пропето несколько ее песен, да и облаченная в черное компания во главе с Виолиной и Флоридором говорила сама за себя. Что ни говори, а байронизм заразителен. Тем временем в другом углу шла дискуссия о рыцарстве. Прециозные дамы рассуждали о сути и смысле рыцарства в самом высоком стиле. Тайке это изрядно надоело, и она исполнила весьма подходящую к теме песенку: Я непутевый рыцарь, Как люди говорят. И в странствия пустился Я много лет назад. Скакун мой одноухий, А мой булатный меч Давно не брал я в руки, Но не об этом речь. Шагаю я по свету И песенку пою, Не жалуясь при этом На долю на свою. На мне кольчуги нету, И щит я свой пропил, Хоть о позоре этом Я быстренько забыл. Не быть чтоб одиноким, Я взял с собой коня, А от врагов жестоких Есть флейта у меня. Ее напев "чудесный" Любого свалит с ног - Я сам подобной песни Сперва терпеть не мог. Меня бы мой наставник, Наверное, убил, Ведь он на воспитанье Потратил столько сил! Но я беспутным вырос, И нет пути назад... И мне бы не хотелось Предстать его глазам. Решит он безобразье Подобное пресечь, Мозги мне вправит сразу - Но не об этом речь. Ведь вдаль ведет дорога, Пора мне снова в путь, И я, уйдя надолго, Вернусь когда-нибудь! - Браво, браво! - оценила песенку Роксана. - А что ответит на это госпожа Лорен? Ведь вы родом из края, где понимают толк в рыцарстве и куртуазии. Надо заметить, что герцогиня очень любила подобные поэтические состязания, и не могла отказать себе в удовольствии послушать хорошие песни. Тем более, что из тайных источников Роксана была прекрасно осведомлена о том, что из себя представляют ее гости и какой переполох они произвели при дворе. Но, поскольку герцогиня фрондировала, она не воспылала верноподданническими чувствами и никому ничего не сказала. Графа де Боша она не любила, равно как и всю компанию королевских собутыльников, и те, кто выставил их дураками, могли рассчитывать на ее помощь. Дона Лорен подхватила иронический тайкин тон: Давно ослеп фамильный склеп, Червями герб источен, Разрушен замок мой, как зуб дракона, Метет на гривы мокрый снег, А я теперь - один из тех, Кто покоряет стены бастиона... На приступ, на приступ - Веревка, камень, выступ... "Что может ваша светлость делать здесь?" Подите к черту! И душит смех при слове "грех", И хохот стынет в горле, Почти что ад - туда мне и дорога! На небе бог уснул давно, А мне тем паче все равно, Кого я здесь убью во имя бога. На приступ, на приступ - Пусть когти рвет епископ! "Вам тоже, сын мой, светит рай земной"... Когда прикончат. Разрушен мост, пылает мозг... Клотильда, чистый ангел... Но воды тяжелы, как груз измены. И память душу жжет дотла - Ах, если б память умерла! К несчастью, время рушит только стены. На приступ, на приступ - Осечка, наледь, выступ... "Быть может, вы лишь ранены, сеньор?" Не дай-то Бог... - Это же издевательство! - воскликнул маркиз Дорант. - Это пародия на все благородное сословие! Ну, я всегда знал, что в Романии полно еретиков, но считал, что там уважают рыцарство. - О каком рыцарстве вы говорите, сеньор? - спросил Гильем. - Когда аквитанские рыцари вырезают в захваченном городе всех от мала до велика, насилуют женщин и убивают младенцев - о каком рыцарстве речь? Слава, богатство, новые земли, милости короля - вот за что сражаются аквитанские дворяне, и им нет дела до высоких идеалов. - А как же никольеры? - спросила Роксана. - Насколько мне известно, у вас в стране их почитают? - Но они тоже еретики, все как один! - возразил Дорант. - Всем известно, что они утверждают, будто бы именно они хранят Святой Грааль, а сами поклоняются дьяволу в обличье дракона. Дона Лорен и эн Гильем переглянулись и рассмеялись. - Несомненно, только аквитанские странствующие рыцари могут отыскать эту реликвию, ибо они чисты сердцем и возвышенны духом! - насмешливо сказал эн Гильем. - Особенно сенешаль Борс де Бош или маркиз де Коллен. Все засмеялись, включая Доранта, и разговор плавно свернул в сторону от опасной темы ересей, никольеров и Грааля. В кабаке "Толстый голубь" было полутемно, накурено и шумно. Завсегдатаями здесь были рейтары, а это была публика драчливая, горластая и наглая. После яркого света внутри было темно, и Инка остановилась на пороге, ожидая, когда глаза привыкнут. Сидевшие у двери посмотрели на новоприбывших. Взору их предстал хорошо одетый на чужеземный манер юноша с русыми волосами ниже плеч, в бархатном берете и сером плаще, смуглый черноволосый паж с озорными зелеными глазами и два молодых человека в костюмах достаточно старомодных, которые явно обличали в людей воинственных. И что только понадобилось заезжему дворянству в штатном кабачке рейтар его величества? Компания уселась за чистый стол в углу, заказала хорошего вина и шума особенного не производила. Светловолосый дворянин переговорил о чем-то с трактирщиком и спустя минут десять за угловым столиком сидела маркитантка Аннет. Аннет было около тридцати лет, была она невысока ростом, широка в кости и приятна лицом. Она принадлежала к тем женщинам, кого не без основания называют бой-бабами, и рейтары ее уважали и побаивались. И уж не приведи бог кому было задеть Аннет! - Дядюшка Шено сказал, что вы, благородные господа, имеете до меня дело какое? - осведомилась она. - Да, - сказал Майк. - Мы разыскиваем некую Черную Даму, а также девицу по имени Азарика, которая была чудесным образом спасена. - А я здесь при чем? - подозрительно спросила Аннет. - Это вы к его преосвященству обратитесь, а я и не знаю ничего. - Видите ли, - вступил в разговор вошедший первым юнец. - Нам не с руки обращаться к властям, поскольку мы... м-м... действуем на свой страх и риск. И встречаться с епископом или губернатором нам... нежелательно. Аннет прислушалась. Что-то ей в этом голосе не нравилось. Слишком уж писклявый для парня. Да и щеки больно гладкие. Она присмотрелась повнимательнее - так и есть, девка! А наряд мужской. Может, и не сыщики королевские. Да и парни больше на вагантов смахивают, чем на вояк. А этот черный и вовсе смотрит не по-людски. Встретившись с ним на миг взглядом, Аннет незаметно сложила пальцы левой руки рожками и ткнула в дерево - демон, как бог свят демон! - А вы, благородная дама, зачем их разыскиваете? Все трое переглянулись и засмеялись. - Накрылась твоя конспирация, Инка, - сказал Гил. - Надеюсь, что этот маленький секрет останется между нами, - сказала Инка маркитантке. Та кивнула и разговор пошел уже живее. Да тут вскоре заглянули в "Голубя" еще двое. Аннет едва удержалась, чтоб не помянуть святую пятницу и тысячу чертей - опять дворяне, да нездешние, и опять баба переодетая, что за наваждение! Однако как только эти двое произнесли по фразе, Аннет успокоилась - романцы, что с них взять! У них в Провинции (по-ихнему Провансе) знатные дамы так обряжаются, что иной раз и не поверишь. А этой даже и к лицу - сама рослая, красивая, волосы что твой лен, глаза смелые, яркие. Кавалер при ней росту среднего, волосы черные, бородка тоже, глаза быстрые, темные, шпага на боку небрежно так откинута - видал, знать, виды. Ну, тут Майк, признав в них провансальских труворов, пригласил их посидеть, и уж посидели на славу. Спели и "Сэра Джона Бэксворда", и про Харальда Сурового и шесть футов английской земли, и про осаду Монсегюра, а напоследок дона Лорен спела дорожную песню вагантов, каковая пришлась очень кстати. Этот солнечный край - мой потерянный рай, И жасминовый май, и одежд ваших край

опьяняют, как ладан, Но хватает огня, не держите меня - Я от вас ухожу без гроша, без коня,

потому что так надо. На тверди небосвода Взошел Альдебаран, Сорбоннская свобода Не лечит старых ран, Лишь тот ей будет верен, Кто поднят ей с колен - Она заходит в двери И не штурмует стен! Все обеты смешны на пороге весны, Мне четыре стены перепутали сны с респектабельной ложью. Но довольно оков - видишь след облаков? Был бродягой Господь, я хочу на него быть хоть в этом похожим. По вереску и тмину, Вдоль стали и сутан, Покуда не остынет Шальной Альдебаран, Пока легки потери, Пока горит восток, Пока возможно верить В счастливый эпилог! И мосты сожжены, и грехи прощены. К черту мрачный итог - я уверен, что Бог верный спутник прохожих! И коль выпадет шанс, по дороге в Прованс Я узнаю его по улыбке у глаз и обветренной коже. Падут замки и своды, Долги пойдут ко дну Для тех, кто у свободы В пожизненном плену, Для тех, кто без печали Проходит по земле, Как греки завещали И дедушка Рабле! И в назначенный срок у развилки дорог Смерть обнимет меня, паладина ветров, и толкнет в свои дроги, Но смеющимся ртом я скажу ей о том, Что дошел бы пешком, и до ада вполне доберусь без подмоги! Потеряны законом Среди густой травы Заложники Сорбонны, Теологи любви. И ветер треплет книги Их судеб на листки - До вечности пол-лиги, К бессмертью две строки! - Ну, я надеюсь, что несколько больше, чем две, - сказала Инка, прощаясь. - Легких вам дорог, на Лорен и эн Гильем, и пусть все епископы вместе взятые лопнут от злости, не сумев вас поймать. Распрощавшись, наши герои покинули "Толстого голубя". Уже вечерело, и красное солнце валилось прямиком в море. Они еле выбрались из путаницы переулков, и так и не заметили, что за ними следил некоторое время нищий оборванец. Потом оборванец вернулся в "Голубя", а ночью пробрался в один дом на окраине. Там он кое-что рассказал полуседой женщине в экстравагантном наряде, с горящими глазами, и получил пару золотых. После его ухода хозяйка дома ткнула в бок дремавшего в кресле рыжего кота и сказала: - Просыпайся, лентяй! Есть работа! Затем она прошла наверх, где у нее было что-то вроде алхимической лаборатории. Кот нехотя проследовал за ней, но в дверях остановился, лениво куснул кончик своего хвоста и превратился в изящного человека с красивым и порочным лицом. Хозяйка зажгла черные свечи перед зеркалом и обратилась к своему помощнику: - Рондар, найди мне Керридана. Он где-то здесь, в городе. Оборотень уселся перед зеркалом и всмотрелся в его темную глубину. Потом откинулся на спинку стула. - Они все защищены, госпожа Лалиевра, - сказал он. - Этот эльфийский шут Керри почти не оставляет следов. Но, кажется мне, они направляются к Лысой Горе. Нынче ведь суббота. - Суббота, суббота... - проворчала Лалиевра. - И эти к Гвендайлон потащились. Собирайся! Я им устрою шабаш! Владыка повелел задержать их и глаза отвести. Наши герои и впрямь направлялись на Лысую Гору. Вместе с ними ехала на крепенькой лошадке Аннет и рассказывала смешные истории из жизни рейтарского полка. В ответ Гил припомнил пару забавных случаев из времен своей службы в армии, и в воздухе густо запахло казармой. Ковен уже собирался. Гости были представлены матушке Гвендайлон и старой Магде. - Кстати вы, кстати, - покивала старуха. - Нынче у нас праздничек, сам Старый Ник жалует. Он вам скажет, если чего знает. Ведьмы прибывали в сопровождении своей свиты, у кого она была. Дариола явилась под ручку с расфранченным демоном, у Агнессы на плече восседала обезьянка в красной курточке, Азарика приехала верхом на здоровенном диком кабане. Керри тут же перездоровался со всеми демонами, и вокруг него собрался кружок - пообщаться. Прилетела на ухвате корчмарка Лизетта, придерживая рукой развевающиеся юбки. Разожгли огонь, повесили закопченный котел и стали варить питье. И тут с грохотом обрушилась с неба повозка, запряженная козлом, и с нее соскочил высокий хромающий демон в черной хламиде, со шпагой под мышкой. Это и был тот, кого Магда называла Старым Ником. Ковен церемонно поприветствовал демона-покровителя, чаша с дурманным пряным напитком обошла круг. Потом Азарика взяла лютню, юркий демоненок, приехавший с Магдой - ирландскую флейту, Аннет схватила бубен, а Старина Ник извлек из складок своего обширного плаща волынку. Грянула музыка - неистовый шотландский ритм, Аннет метнула на гостей лукавый взгляд и запела: Я - майская ведьма в дремучем лесу, Я мед и крапиву в ладонях несу. Под сенью древесной так много чудес! Зачем ты пришел в зачарованный лес? Зачем напился из лесного ручья? Душа твоя, воин, уже не твоя - Медвяные травы тебя обовьют, Забудешь кровавый воинственный труд! Под солнцем, текущим с ветвей тополей, Забудешь пиры и дворцы королей, И к мести призыв благородных могил, И ту, что, наверно, когда-то любил. А после вернешься к родимой стране, Но песня взовьется при полной луне: "Я - майская ведьма в дремучем лесу, Я мед и крапиву в ладонях несу..." Зажигательный мотив захватил всех. Парни с упоением отбивали ритм, Тайка подпевала, а Керри в компании своих сородичей выделывал заковыристые коленца. После окончания официальной части к ним подсели Старый Ник и Азарика. От рассказа о делах Черной Дамы головы у приключенцев пошли кругом. Числились за нею и добрые дела, и прямо противоположные. Но выходило так, что она не сильно отдавала себе отчет о последствиях своих действий. Вроде как при всем волшебном могуществе она не знала самого основного - ограничений на заклятия. Поэтому самые простые ее действия - вроде разжигания костра - вызывали засуху, пробуждали чудовищ и не давали спокойно спать обитателям кладбищ и курганов. Потом Азарика ушла, а Ник заговорщицким тоном поведал, что судя по всему, главной целью Черной Дамы было найти Святой Грааль. Сам демон-инспектор был слабо осведомлен об этом предмете, знал только, что Главный Недруг уже пытался его похитить, но потерпел фиаско - священная чаша обожгла его нечистые руки. Вообще он собрал уже множество реликвий, чтобы обезопасить себя от возможных неприятностей, и теперь разыскивает меч Айренара, который разрушает любое колдовство, и Грааль, могущественнее которого ничего нет. И когда эти предметы окажутся у него, он получит возможность стать повелителем над всем миром Фэери и изничтожить своих противников. - А как этот меч выглядит? - поинтересовался Майк. - Ну, сам я не видел, но говорят, что это длинный меч, вроде норманнского, с серебряными рунами на клинке, и написано на нем: "От зла обороняю, тенеты рассекаю, молнии разрубаю". Дальнейший разговор был прерван диким визгом и сатанинским хохотом. Откуда-то обрушилась стая летучих мышей, опрокинула почти пустой котел и загасила огонь. Потом разгорелось синеватое сияние, высветившее фигуру госпожи Лалиевры, гордо воздвигнувшуюся на вершине холма. По правую руку от нее стоял ее помощник, рыжий демон Рондар. - Что, не ждали? - пропела она. - Настал мой час! Выдайте мне этих пришельцев, и я не стану разгонять ваш ковенчик. И она вытянула вперед руку, показывая всем массивный золотой перстень с кровавым карбункулом, который налился огнем. Ведьмы отшатнулись в страхе, а Лалиевра самодовольно улыбнулась. Месть была сладка ее сердцу. - Это Золотое Кольцо Альманзора, - добавила она для пущего эффекта. - Оно дает мне власть над людьми и демонами. Мой слуга добыл его из глубин ада. Первым опомнился Керри. - Ах ты, свинья! - крикнул он Рондару. - Подлиза! Трус! Доносчик! Предатель! - На себя посмотри! - не остался в долгу рыжий. - Эльфам пошел служить, за бабушкой Тиной шлейф таскать! - Рондар, взять его! - скомандовала Лалиевра. Однако Керри напал первым, и через мгновение под ногами опешившего ковена катались два кота - здоровенный рыжий и недоросток черный, от них летела шерсть, и оба орали, причем в их воплях явственно можно было различить оскорбления. Ари бросилась разнимать чертовых тварей, Инка - за ней, Агнесса с обезьянкой - тоже. Словом, вышла настоящая куча мала, которая изрядно подпортила торжественное явление Лалиевры. В темноте клубок катался у всех под ногами, потом распался. Ари оторвала от земли рыжего кота, который злобно орал и пытался извернуться и укусить ее за руку, а Инка с трудом удерживала рвущегося в бой Керри, который истошно мяукал и полосовал когтями воздух. И тут вмешался Старый Ник. Он встал во весь рост, вытянул вперед руку и небольшой молнией снова зажег костер. Затем повернулся к Лалиевре. Она опешила от неожиданности и подняла руку с кольцом, защищаясь от его взгляда. Глаза у демона загорелись и он произнес тяжелым низким басом: - Лалиевра, ты нарушила обычай и закон, и подлежишь наказанию. Я отбираю у тебя помело и сжигаю твою книгу заклинаний. - Ты не можешь этого сделать! - голос Лалиевры сорвался на визг. Демон молча поднял руку, показывая золотое кольцо с рубином. - Это Рубиновое Кольцо Альманзора, Лалиевра. С полминуты стервозная ведьма молчала, потом разразилась потоком такой площадной брани, что у слышавших ее завяли уши. Выругавшись, она бросила в Ника помелом и затопала вниз с холма пешком. - А ты, Рондар, пойдешь со мной, - приказал демон. Рондар, уже принявший человеческий облик, аж передернулся, но перечить не решился. Ник поклонился ковену, поцеловал ручку матушке Гвендайлон и Магде, взгромоздился на свою повозку, придерживая одной рукой Рондара, и с грохотом укатил. Приведя место шабаша в порядок, ведьмы стали помалу разъезжаться. - Хороший был шабаш, только скандальный немножко, - извиняющимся тоном сказала Аннет. - А у дамы вашей тоже альманзорово Кольцо, где только взяла? Серебряное, с альмандином. Его, вообще-то Хранитель Грааля носить должен. Давайте я вас провожу немного. - А что сделалось с этой, которая шумела? - спросила Инка по дороге. - С Лалиеврой? Да метлу отобрали. Ей теперь придется только пешком ходить, и заклинаний у нее не стало. А без них она ничего не умеет, и Кольцо не поможет. Подвигнул же ее лукавый нарваться на самого Старину Никласа! С ним шутки плохи. - Я еще этому Рондару покажу, - заявил Керри. - Он ведь Кольцо у Оборзеля спер! - У кого, у кого? - заинтересовалась Инка. - Я его что, по имени называть буду? Явится - мало не будет. Керри был зол, что ему не дали проучить как следует врага, и поэтому хамил. Он, правда, рассчитывал как следует проучить мерзавца потом - если это "потом" настанет когда-нибудь. 9. Усы и хвост - вот мои документы! Болото. Очень топкое болото. В десяти шагах... в трясине что-то ухало и булькало... Вот, кажется, еще одна новая форма жизни... А. и Б.Стругацкие. Страна багровых туч. Как-то раз один колдун - Врун, болтун и хохотун... В.Высоцкий. Если бы покойник пошел с бубен... один любитель преферанса Требуется сторож для несметных сокровищ. Гномов просьба не беспокоиться. Дракон Позабыв Золотую Орду, Пестрый грохот равнины китайской, Змей крылатый в пустынном саду Часто прятался полночью майской. Н.Гумилев [В этой адвентюре повествуется о том, как Дракон свел знакомство одновременно со своим тезкой и с охотником за драконьими сокровищами, и что из этого вышло...] Старая дорога шла по высокой насыпи. Местность слева была болотистой - сырая почва, кое-где лужи в обрамлении камышей, травянистые кочки. Справа же раскинулось самое настоящее болото - неоглядное пространство бурой жижи, затянутой поверху ряской. Метрах в двухстах от насыпи проглядывали островки, поросшие чахлыми кустиками-деревцами... Словом, классический болотный пейзаж. - Прямо как в "Сталкере", - поеживаясь, сказала Инка. - Только рельсов не хватает на насыпи. - И этих... всяческих явлений, - подхватила Ари. - "Мясорубки" и "комариных плешей". - Ты еще покаркай, - хмыкнул Гил. - Будет тебе и мясорубка, и полный кухонный комбайн... и комары на плешь... Да, кстати, почему это комаров нет? Болото же. - Тебе что, без комаров скучно? - поддел его Мор. - Да нет, без них даже лучше. Может, сядем прямо тут отдохнем, перекусим? А то дороге еще конца не видно. - Привал, - дал разрешение Майк. Путники расположились на левом склоне насыпи, подстелив под себя плащи. Достали "сухой паек", соорудили бутерброды. Майк кромсал хлеб любимым ножом, Ари решила порезать сыр и извлекла для этой цели стилет мадемуазель Лилиан. - Исполняешь угрозу? - спросила Инка. - Ага, - подтвердила Ари. - Только не угрозу, а уведомление. - А я не поняла, - вмешалась Тайка. - Чего эта женщина на тебя кидалась? - Она на барона глаз положила, - объяснила Ари. - А может, на Мора. Хотя их там две было... - И обе жестоко обломались, - бесстрастно сказал Дракон. - И барон тоже обломался... бедняга. - Надо же - ни один роман во дворце не увенчался успехом! - съехидничал Гил. - Ну почему же? - протянул Керри. - Лично я отсиживался в покоях королевы... - Так ведь она на балу была! - удивился Мор. - Зато ее любимая кошечка осталась в спальне, - ответил Керри. - Очень милая, белая, пушистая... мягкая... - Выводок кис черно-бурых... - хмыкнула Ари. - Керри, а ты не слишком юн для... э-э... романов? - Я не юный, я молодой, - с достоинством ответствовал демон. - Слушайте, сталкеры, а давайте-ка быстрее ешьте и поедем дальше, - нервно сказала Инка. - Что-то мне не по себе стало... Того и гляди в самом деле явление возникнет... - Уже, - вскакивая, поворачиваясь лицом к болоту и хватаясь за меч, констатировал Майк. На насыпи неизвестно откуда взялся некий тип в багровом плаще поверх черной хламиды. В руке у типа был длинный посох, увенчанный светящимся хрустальным шаром, и лицо типа кое-кому из приключенцев было нехорошо знакомо. - Вот кто-то с горочки спустился... - глумливо протянула Тайка. - И не кто-то, а надворный советник Курон собственной персоной, - поправил ее Гил. - Презренные людишки! - заговорил Курон, а это действительно был он. - Вы думали, что ускользнули от меня, но я всюду найду вас, я - великий маг Курон! - Чего-чего? Какой такой макарон? Спагетти? - нахально переспросила Ари, которая очень не любила, когда кто-то кого-то стращал, да еще столь высокопарным штилем. - Умолкните и внемлите! - продолжал гнать волну Курон. - Я спрашиваю вас - согласны ли вы исполнить мое поручение? Велика будет награда за послушание, в противном же случае страшная смерть постигнет вас! Отвечайте! - А чего тебе надо-то? - невежливо поинтересовался Мор, на всякий случай положив руку на эфес шпаги. - А то много вас тут таких... посылальфов. - Я уже говорил вашим вожакам о своих намерениях. Но их жалкий разум не в силах постичь великие замыслы, поэтому я скажу прямо - я желаю, чтобы вы отдали в мои руки могущественный талисман, дабы мог я стать... - Еще один властелин мира выискался, - вздохнул Гил. - Как они мне надоели... во всех мирах и во все времена. - Вы отказываетесь? - грозно сверкнул очами Курон. - Так узрите же, какова участь дерзких! И устрашитесь! - и он, наставив конец посоха на Майка, произнес длинное и местами неприлично звучавшее слово. - Чего? - обиделся Майк. - Сам дурак! На лице Курона отразилось недоумение. Он слегка сник, повертел свой посох, потом расправил плечи, сдвинул брови, и приготовился изречь еще что-то. Но тут Барри, которому надоел этот неприятный тип, угрожавший хозяину и его друзьям, сорвался с места, подскочил к магу и толкнул его передними лапами в грудь. Курон нелепо взмахнул руками, потерял равновесие и свалился под откос в болото. Путешественники выскочили на гребень насыпи, и тут их глазам явилась удивительная картина. Курон не тонул в болоте, как можно было закономерно предположить. Он, спеленутый по рукам и ногам какой-то белесой паутиной, был уносим по направлению к островкам десятками зеленых не то лап, не то рук, высунувшихся из трясины. Над болотом разносились ликующие голоса: - Маг! Мага поймали! Пусть нам сделает заколдушки! Заколдушки на лягушек! Чтобы жирные были! Чтобы вкусные были! И без комаров! - Вот тебе и ловушки... точнее, лягушки для сталкера, - сказал Гил. - Как бы нас за компанию не прихватили. - Вас мы не возьмем, - ответил ему кто-то. - Вы не маги. Непонятным образом удерживаясь на крутизне, на склоне насыпи стоял... трудно сказать кто. Напоминал этот персонаж не то неумело нарисованного зеленым карандашом человечка, не то лягушку в пол-человеческих роста. Мор помотал головой и пробормотал: - Вроде не пил, а зеленые чертики мерещатся! - Мы не черти, мы болотники, - возразил зеленый. - А я здешний главный э-ко-лог, - важно произнес он по слогам. - У нас нарушено э-ко-ло-ги-чес-кое равновесие, и восстановить его можно только магическим путем. Приключенцы, потрясенные такой эрудицией, не знали, что сказать. А не столь образованный Керри спросил: - Что-что у вас нарушено? - Ну... - замялся болотник. - Лягушки съели всех комаров и сами стали дохнуть. А мы ими питаемся. Вот нам и нужны лягушки, чтобы ели все - не только комаров, но и траву, и вообще... Значит, маг требуется. Вот мы его и пригласили. А вас мы не тронем... Мы тихие. Счастливого пути! И зеленый эколог, сделав сальто назад, исчез под пленкой ряски. Путешественники быстренько собрались и поспешили убраться прочь - как бы болотники не решили, что им еще кто-нибудь нужен для восстановления э-ко-ло-ги-чес-кого равновесия. На следующий день они добрались до предгорий, переночевали в чахлом лесочке и двинулись по извилистой дороге через первый перевал. Так, перевальчик. Да и дорога - как гордо ее называли местные немногочисленные жители - была вроде тропы, не сильно протоптанной. К полудню стали собираться тучи, и путешественнички забеспокоились. Тучи явно были грозовые, а пережидать грозу в палатке - удовольствие ниже среднего. А коней куда девать? Не в лесу, чай. Однако им повезло, и у самого перевала обнаружилась здоровенная пещера, обжитая, по всей видимости, поколениями путников. Едва они устроились там, как снаружи полыхнуло, громыхнуло и полилось сплошной стеной. Громыхало, впрочем, недолго, но дождь зарядил серьезный. Как минимум до утра. Посему решено было отдохнуть и заночевать в столь романтическом убежище. В пещере было сухо и достаточно светло. Ожидание - дело скучное, и Мор предложил расписать пулю. - У тебя что, карты есть? - удивился Гил. - А то! И Мор продемонстрировал потрепанную колоду. Тут же разрисовали лист в инкином блокноте и поехали. Играли на интерес. Через полтора часа выяснилось, что Мору сказочно везет. Гил еще более-менее держался, но Дракону не везло просто катастрофически. Майк опережал его ненамного, а потом и вовсе прикупил на мизере. - Просто разбойничий вертеп, - сказала Тайка, подходя к игрокам. Композиция весьма напоминала известных охотников за завтраком. - Тут и кони, тут и карты, тут и мечи. - Сейчас они зазвенят, - сообщил Гил, считая взятки. По условию, двое проигравших должны были подраться до пяти очков. Дракон уже поглядывал на свою катану. Майк и Дракон скрестили мечи очень картинно - только что искры не полетели. Оба показывали класс фехтования, но при этом помнили, что в руках у них боевое оружие, а головы не защищены. Инка наблюдала за ними, откровенно любуясь. В конце концов счет стал уже 5:3 в пользу Майка, и поединок завершился. - Ничего, реванш за мной, - пообещал Дракон. - Класс! Жалко, нет фотоаппарата. Представляете, картина: "Архангел Михаил поражает Дракона Михаила"? - веселилась Инка. Тут раздался грохот и вопль, сильно смахивающий на боевой клич. Парни снова схватились за оружие, а Тайка едва не уронила гитару. На валуне возникла фигура довольно странная на вид, кто-то вроде гнома. Ростом чуть пониже Инки, но повыше Тайки, необыкновенно широкоплечий, в коричнево-красной куртке с длинным капюшоном, со щитом и секирой в руках. - Дракон? - громко завопил он. - Выходи! Где ты? - Ну, я Дракон, - сказал вышепоименованный персонаж, опуская катану. Гном подозрительно осмотрел Дракона с головы до ног и спросил: - А где это... хвост, чешуя? - Мы сегодня так, по-простому, - вкрадчивым тоном ответствовал Дракон. Тайка закрыла лицо руками, плечи ее дергались - она смеялась. Инка едва удерживалась, чтобы не завопить от восторга. Гном недоверчиво покрутил головой, спрыгнул с камня и осторожно направился к Дракону. - А чего в черном? - Так - ноблес оближ! И величественно завернулся в плащ. Гном подозрительно осмотрел его, обошел кругом, чуть ли не понюхал. Барри предупредительно рыкнул. Наконец гном опустил свою секиру, закинул за спину щит и представился. Звали его Эйкин, что было сокращением от имени - Эйкинсхьяльди. Все по очереди запутались в этом скандинавообразном имечке, кроме Керри. Уяснив, что среди путников нет ни крылатого огнедышащего монстра, ни зловредных колдунов, Эйкин возрадовался и поведал свою историю. Говорил он многословно и цветисто, высоким штилем, иногда переходя на ритмическую прозу. Суть же была такова. Будучи последним в своем роду, некогда многочисленном, богатом и могущественном, Эйкин желал вернуть своему имени прежний блеск. Тут еще случилось ему узнать, что своим процветанием его род был обязан некоему талисману под названием Золотой Змей. Его добыл Ангерхард Железнобокий, прапрапра... прадед Эйкина. Однако некоторое время назад, когда Эйкин был еще несмышленым младенцем, Золотой Змей был утерян, и в очень краткий срок от всего богатства и мощи его рода остались три старика да он сам, немного оружия, кузница и единственная алмазоносная шахта, почти выработанная. Задавшись целью, Эйкин обнаружил, что виноват во всем был дракон - он утащил его дядюшку вместе с талисманом, а потом, дождавшись, пока опустеют родовые чертоги, пробрался в сокровищницу и опустошил ее. Тут Эйкин взъярился и принародно поклялся, что вернет родовые сокровища, а главное - Золотого Змея. А где драконы? У Владыки Черного Замка, вестимо. Вот он и пошел... Слушая о драконьих кознях, Керри только фыркал, но вслух ничего не сказал. Поскольку гном знал Кайнатские горы и кое-что о горах, преграждавших путь к замку злобн.завоев.оч.могуч.мага, было решено принять его в попутчики. Эйкин прямо-таки просиял - он был гном компанейский и путешествовать в одиночку ему было тяжеловато. Путь в горах был потруднее, чем на равнине и в лесу. Тропа становилась все каменистей, склоны все круче, то и дело приходилось спешиваться и вести коней в поводу. Один Эйкин топал себе, закинув щит за спину, и все ему было нипочем. Даже изрядно тяжелый заплечный мешок с припасами. Когда добрались до долины Семи Ключей, Инка взмолилась: - Народ! Давайте полдня передохнем! Ари собралась сказать что-нибудь поехиднее насчет нытья, но Майк посмотрел на Инку, на Зайку, на саму Ари, на коснувшееся вершин гор солнце и скомандовал: - Привал! Обрадованная Инка вытащила пенку, бросила ее на местечко поровнее и рухнула. Потом она улеглась на бок, подперла голову рукой, и из такого положения наблюдала за установкой лагеря и приготовлением ужина. В скором времени к ней присоединилась и Зайка - в обнимку с гитарой. А после ужина, когда стемнело и были назначены караульные, вокруг костра в живописных позах разлеглись все, кроме Керри - ему выпала первая стража. Хорошо еще, что не "собачья вахта". Караулы Майк и Дракон выставляли каждую ночь неукоснительно - мало ли что. Тем более, что теперь мужиков было шестеро. Но отойти ко сну без мини-концерта никак нельзя. Сначала Мор спел пару развеселых песенок, потом настал тайкин черед: В тумане странный образ вдруг может появиться, Но ты, его завидев, не бойся, не беги. Проедет безобидно печальный сонный рыцарь, И конь - и конь, хромой на три ноги. Заржавленные латы готовы развалиться, Изъедены до дырок стальные сапоги. Путей не выбирая, блуждает сонный рыцарь, И конь - и конь, хромой на три ноги. Когда-то на планете о нем гремела слава, Он в честном поединке любого был сильней. Был меч его защитой для бедных и для слабых, А конь - а конь был лучшим из коней. Но вот одной колдунье приспичило влюбиться. "Уйди! - сказал ей рыцарь. - С тобой мы враги." И стал навеки сонным несчастный этот рыцарь... А конь? А конь - хромым на три ноги... Не может ни проснуться и ни остановиться, И конь его поныне все меряет шаги. Порою возникает в тумане сонный рыцарь, И конь - и конь, хромой на три ноги... - Эх-х-х! - тяжело вздохнул кто-то совсем рядом, и из каменного нагромождения вырвался язычок пламени. Парни мигом схватились за оружие - этот жест стал у них уже рефлекторным. Но никто не спешил на них нападать. - Может, какое природное явление? - предположила Ари. - Это не явление, это я, - заявил глуховатый шипящий голос с явной виноватой ноткой. Тут только путешественники разглядели, что буквально в пяти шагах от них неизвестно откуда взялась куча валунов, по форме удивительно напоминающая сказочного дракона. Куча шевельнулась - и оказалась самым настоящим драконом. Он несколько раз моргнул зеленовато светящимися глазами и сказал: - Я, это... нечаянно. - Дракон! - заорал Эйкин, хватаясь за секиру. - От меня не удерешь, червяк-златолюб! Выходи на бой! - Ну чего ты орешь? - удивился дракон. - Я же только песни послушать... - А потом скушать? - не унимался гном. - Бей его, ребята! Крылья руби, а то улетит! - Вот еще! - недовольно сказал Дракон. - Он ведь на нас не нападает. - И вообще, я редкое существо, геральдическое, - проворчал дракон. - А на Востоке драконов считают мудрыми животными, - добавил Дракон Михаил, засовывая катану в ножны, - и поклоняются им. - Сам ты животное! - фыркнул дракон, испустив из ноздрей две струйки дыма. - Думаешь, я маленький, так дразниться можно, да? - Ничего себе - маленький! - удивилась Тайка. - А какой же тогда - большой? - Большо-ой... - протянул дракончик. - Это такой... золотистый, с большими крыльями... - Сам-то он был совершенно черным, с матовой чешуей. Крылья, впрочем, наличествовали и были сложены по бокам. - А как это ты подобрался к нам втихаря? - подозрительно поинтересовался Гил. - Керри! Ты что, заснул? - Так это же дракон! - удивился Керри. - Да хоть Папа Римский! - рявкнул Майк. - Обязан был задержать и доложить! - Папу Римского я бы все равно задержать не смог, - возразил Керри. - Свят больно. А откуда ж я знал, что вы драконов боитесь? Ну, живет он тут, живет. - И вовсе не тут, - обиделся дракон. - Я путешествую. Далее дракон поведал свою историю. Жил он себе не тужил с дедушкой и отцом в горах на западе ("В Этранских горах," - вставил Керри). Дедушка был очень старым и знаменитым драконьим мудрецом. Папа часто куда-то улетал по делам - он был дракон боевой, знался с рыцарями. ("Дрался, наверное?" - предположил Гил. - "Нет, зачем же? Оно, конечно, не без дураков, а только нормальный рыцарь с драконом драться не станет," - сказал Керри.) Однажды папа полетел к своим рыцарям с красивой чашей, как он делал каждый год на какой-то их праздник. Вернулся он весь израненный и, едва добравшись до пещеры, умер. Тогда дедушка поколдовал немножко и собрался в путь. На прощанье он наказал внуку стеречь ту чашу пуще глаза и улетел. А полетел он мстить за сына - то есть за дракончикова отца - которого, оказывается, убил некий могущественный маг. Тут Инка насторожилась - запахло жареным. Судя по всему, злодею нужна была именно та самая чаша. Убить же дракона было делом нелегким. Однако дедушка не вернулся, и дракончик был твердо уверен, что маг убил и его. Погоревав, он вылез из родовой пещеры и отправился мстить, потому что месть для драконов - дело святое. - Мне, вообще-то, полагалось еще вырасти и имя получить, - признался дракончик. - Но только ни дедушки, ни папы нет, а кроме них дать имя может только наставник... или соратник. - Так тебя что, и не зовут никак? - участливо спросила Тайка. - Ну почему же? Можете звать меня Угольком. Покончив с процедурой знакомства, Уголек продемонстрировал свою чашу. Это была великолепная вещь. Широкогорлая золотая чаша на ножке, украшенная рубинами и сапфирами, была подлинным шедевром ювелирного искусства. От нее невозможно было оторвать взгляд, она притягивала к себе, манила. Из нее в руки словно бы истекала сила. Неудивительно, что нашлись охотники прибрать ее к рукам. 10. Над цепью кордильерных снежных гор...
или
Ну и Тху на него! ...А потом пришел лесник, и выгнал из леса и белых, и красных... известный анекдот Ты пьешь вино у нашего костра, Ты ешь наш хлеб и платишь доброй песней... Сэнта Майк-архангел во броне На лихом сидит коне, В руце держит копие, Тычет змея в ... фольклор Наш эскадрон гусар летучих... Д.Давыдов Чистым желтым пузиком по грязному асфальту... из анекдота [В этой адвентюре наши герои сначала идут лесом, потом напрямик, а потом Майк пытается повторить подвиг Хумы, в то время как остальные рассуждают о тонкостях воздушного боя...] - В лесу нам делать нечего, мы обойдем его по этой дороге, - пояснял дальнейший маршрут Майк. - И она как раз выведет нас к горам. В предгорьях мы сегодня и заночуем. До заката еще часа четыре, как раз... Дальнейшие его слова были заглушены отвратительным кваканьем, донесшимся откуда-то сверху. Над головами путников мелькнула тень, и два огненных шара почти одновременно лопнули впереди и слева - не причинив, впрочем, никакого вреда. Но лошади, испуганно всхрапнув, остановились, а инкина кобыла Мевисен осела на задние ноги. Все задрали головы к небу. Над близкой опушкой леса делала разворот странная летучая тварь. Размерами она был раза в полтора побольше Уголька, но напоминала скорее птеродактиля из учебника зоологии - бесперая шкура ее отливала зеленью и даже, кажется, была пупырчатой. Из зубастой пасти вырывалось насмешливое кваканье. На спине твари величественно восседал до отвращения знакомый тип. Багряный плащ его развевался за спиной, открывая традиционную черную хламиду, глаза горели злобным торжеством, соперничая с блеском кристалла в магическом посохе. - А вот и великий маг Курон! Чует мое сердце, до предгорий нам сегодня не добраться, - мрачно предрек Дракон. - Явился - ряской не покрылся. Да еще на какой-то назгульской птичке, - поддержала его Ари. То ли болотникам не понравились Куроновы заколдушки на лягушек, и они его выпнули, то ли он как-то сам оттуда выбрался, но господин надворный советник собственной персоной сейчас кружил над головами отряда, изготовясь свершить новую гадость. - А вот интересно, - сказала Инка. - Он эту гадину из лягушки, что ли, вывел? - Квакает, - протянула Ари. - И когда только успел? - И файрболами фигачит, гад! - возмутился Майк. - Эх, баллисту бы! - И зенитный пулемет заодно, - поддел Гил. Он неторопливо спешился, наложил стрелу на тетиву и стал выцеливать птеродактиля. Вжик! - Попал? Не отвечая, Гил выстрелил еще пару раз и разочарованно опустил лук. - Не берут его стрелы, черта летучего. Вон, я ему по брюху попал, а ему хоть бы хны. В бронежилете он, что ли? - Тогда огородами, - предложил Дракон. - То есть по лесу. - Опять по подлеску продираться! - возопила Инка. - И пешком! - Скажи спасибо, что хоть на себе ничего нести не надо, - Майк спрыгнул с седла и скомандовал: - Пошли! Уголек сложил крылья поплотнее и понуро потащился следом, быстро переставляя лапы и держа хвост на весу. - Опять извиваться, - бормотал он про себя. - Как паршивая древесная ящерица, как безногая змея, ползти по этим гадким пням... И крылья затекают... Эйкин, бодро топавший позади него, только сочувственно вздыхал, поскольку ничем помочь не мог. - И лягушки опять, мокрые и холодные... - сетовал не переставая Уголек. Переглянувшись, Ари с Драконом затянули уныло-гнусавыми голосами: - Мужи-ик, а мужи-ик! Жа-арко! Лапы вя-азнут! Хвост волочится! Чистым желтым пу-узиком по мокрой земле-е! Мужи-ик, поехали на автобусе! - А он в автобус не влезет! - съязвил Керри, который, в отличие от Уголька, знал, что автобус совсем не похож на сарай. Лес действительно был чрезвычайно противный - ну просто как лягушка, скакнувшая за шиворот. Кругом мох, высохшие мелкие осинки, какие-то наросты на стволах деревьев, гниющие поваленные стволы. Ни травинки, ни кустика. - Хорошо, что дождя нет, - высказалась Тайка. Остальные промолчали. С каждым шагом идти становилось все труднее. К тому же темнело. Даже Керри с его "кошачьим чутьем" и Ари, обычно хорошо ориентировавшаяся в любой местности, потеряли направление в этом мерзком лесу - главным образом из-за того, что путники постоянно петляли, выискивая где посуше. Наконец Уголек начал увязать по-настоящему. - Все, привал, - скомандовал Майк, когда они выбрались на более-менее сухую полянку. - Дальше идти по темноте нет смысла. Попробуем соорудить костерчик. Сушняк, в изобилии валявшийся кругом, потерял всякое право так называться. Вокруг во множестве зудели комары и Ари, отмахиваясь от них, сказала с остервенением: - Ну и... камарилья! - Что-что? - заинтересовался Керри. - Эскадрилья комаров! - злобно и не менее непонятно пояснила Ари. - Где там наш костер? Эйкин, на которого возлагалась почетная миссия разжечь огонь, долго бранился, пытаясь поджечь хотя бы одну хворостинку, а потом стал уговаривать Уголька дохнуть на кучу топлива: - Ну что у тебя, огня убудет? Сыро ведь! Уголек поломался, набивая цену своим услугам, потом таки дохнул. Сразу стало как-то уютней, Керри пнули за водой - пусть хоть какую-то пользу приносит. Вернувшись, он известил: - Вот, целое ведро пользы принес! В недолгом времени вода закипела, чаек заварился, и народ, рассевшись рядком вдоль Уголька, приготовился вкушать горячий чай с кайфом. И тут Барри и Уголек одновременно подняли головы. - Там... - сказал Уголек, всматриваясь в темноту по ту сторону костра. Барри подтвердил: - Р-р-р-гав! - Не двигаться! - раздалось оттуда. - Это еще чего? - спросил Гил. В землю у самого костра воткнулась стрела, вылетевшая из темноты, задрожала и вспыхнула от жара близкого пламени. - Мы вас видим, а вы нас - нет, - произнес голос из темноты. - Кто вы такие и зачем пришли в земли вельтов? - Куда-куда? - переспросил Мор. - Мы думали, здесь просто болото. В темноте засмеялись, потом другой голос разъяснил, что здесь Пограничье, рубежные земли княжества вельтов, и капитан Пограничной Стражи Торн желает знать, кто лезет через оную границу и какие демоны занесли их в это болото. Керри оскорбился: - Неправда! Все шли сами! После чего в беседу вступил Майк, который назвался и разъяснил, что доблестные Стражи видят перед собой мирных путников, которые никак не покушались на неприкосновенность границ вельтов, а по болотам пробираются, чтобы сбить со следа погоню. В темноте помолчали - как подозревала Инка, считали количество единиц оружия "мирных путников". Наверное, оно не выходило за рамки "мирности", потому что следом прозвучало предложение пройти и разобраться. - Повинтили, однако, - сказал Мор. - Знаете что, господа, я сегодня с места больше не сойду, - заявила Инка. - Может, завтра с утра?.. Остальных тоже не прельщала перспектива тащиться куда-то по темноте и по болоту, да еще неизвестно, какой прием их там ждет. - Не бойтесь, если вы действительно мирные путники, то в нашем стане вам ничто не грозит. И переночевать там сможете под крышей. - А чай? - жалобно спросила Тайка. - Что ж его теперь - выливать? - И в самом деле, ребята, - сказал Гил, - дали бы вы нам спокойно чаек допить, да сами тоже присоединились бы. А там поглядим. В кустах произошло шевеление и шорохи, и на свет белый - точнее, оранжевый - вышел человек. Это, несомненно, был капитан Торн - внешность его соответствовала слышанному голосу. Был он невысок - почти на голову ниже Майка, но для него вполне подходило определение "шкафчик" - на "шкаф" он все-таки не тянул. Одет ночной визитер был под цвет растительности - в зеленое с коричневым, и лицо его было закрыто маской такой же расцветки. Не доходя до костра, Торн демонстративно спустил тетиву своего лука, затем скинул капюшон и стащил маску. Гостю поднесли кружку крепкого чая. Все пили молча, поглядывая друг на друга поверх кружек. Оставшиеся в кущах Стражи перемещались бесшумно, но их местонахождение было легко проследить по направлению носа Барри. Уголек же с момента появления гостей прикинулся кучей валунов и даже прикрыл глаза, чтобы не отсвечивать. Допив чай и загасив как следует костер, приключенцы собрали манатки и отправились в неизвестном направлении следом за вышеописанным Торном. Поселение вельтов можно было смело назвать городищем. Оно представляло собой несколько каменных зданий и множество деревянных построек, окруженных земляным валом и солидным частоколом со сторожевыми башнями. Главным зданием, несомненно, был длинный зал, куда после некоторых формальностей провели наших героев. У входа им было предложено оставить оружие. Переглянувшись, они подчинились. Во-первых, против такого количества профессиональных воинов у них все равно не было шанса. А во-вторых - правило Прогрессоров, не будем забывать! В городище было полно собак - овчарок и здоровенных волкодавов. Они расхаживали по двору и залу совершенно свободно, и никто их не гонял. Похоже было, что вельты относились к ним чуть ли не как к равным. Надменные волкодавы в наборных ошейниках насторожились было при виде Барри, но удостоверившись, что он пришел с хозяином и на чужую территорию не посягает, вернулись к обычным занятиям. Как ведется в старых сказках, их сперва накормили-напоили, а потом стали расспрашивать. Ради соблюдения некоторой секретности беседа проходила в отгороженном углу зала. Главным здесь был невысокий краснолицый человек по имени Руэн - он, как следовало из подхваченных обрывков разговоров, был старшим братом капитана Торна. Кстати, отцом им был вельтский король (или, по-здешнему, рикс) Аллиан Серебряная Рука. Общими у братьев были только рост и манера двигаться. Торн был весьма хорош собой - Руэн был просто некрасив. Коротко стриженые волосы Торна были черными и прямыми, а каштановые Руэна вились колечками. Рядом с братьями сидела женщина в синем плаще. Внешностью она довольно сильно отличалась от вельтов - те были вполне себе европеоиды с прямыми носами, хотя и темноволосые. У нее были высокие скулы и немного раскосые глаза, иссиня-черные вьющиеся волосы выбивались из-под расшитой повязки с височными кольцами, а кожа была цвета бронзы. Словом, в представлении наших путешественников такой внешностью вполне могла обладать какая-нибудь Кончаковна, дочь степей. Впечатление усиливал чеканный серебряный браслет на левой руке - с тремя перстнями и узорной пластиной на цепочках. В остальном она была одета вполне по-вельтски. Разговор проходил в обстановке взаимного недоверия - хотя так никогда не пишут в газетных репортажах. По духу эта беседа сильно напоминала небезызвестный разговор Фарамира с Фродо, разве что народу с каждой стороны было больше. Вельты упорно пытались вызнать у путников, куда и с какой целью те направляются, а также определить их этническую и политическую принадлежность. Приключенцы столь же упорно уклонялись и увиливали от прямых ответов, попутно стараясь выяснить, на чьей стороне сами-то хозяева. - Если вы направляетесь к горам, то почему вы идете не по дороге? - подозрительно спросил Торн. - По лесу гораздо дольше. - Мы... нам нужно было оторваться от погони, - ответил Майк. - Наши дозорные не видели в лесу никого. Если за вами кто-то гнался, то где же он? - Наверное, улетел, - хмыкнул Мор. - Как это - улетел? - не поверил Руэн. - За вами гналась птица? - Ага, птичка такая маленькая - Курон Вульгарис, - высказалась Инка. Вельты странно переглянулись, а Майк и Гил одновременно ткнули Инку локтями в бока. После недолгой паузы Торн спросил: - Курон, значит? А ну-ка, поподробнее. По его тону было понятно, что Курона здесь не любят. Гил красочно расписал появление Курона в небесах верхом на птеродактиле и свои безуспешные попытки расстрелять оного птеродактиля из лука. После этого рассказа атмосфера заметно потеплела. Потом вельты поинтересовались, чем приключенцы так насолили Курону. В ответ последовал рассказ о побеге из аквитанской тюрьмы - без колдовских подробностей, впрочем. Излагала сию повесть Инка, и в ее изложении вышло нечто похожее на рассказ о побеге герцога Бофора из Венсеннского замка. Соотношение с реальными событиями было примерно такое же, как в романах господина Дюма. Впрочем, Инка ухитрилась не запутаться в мелочах и не приврать без необходимости, поэтому получилось довольно правдоподобно. По крайней мере, вельты поверили. Или сделали вид, что поверили - Инку сильно смущал непроницаемый вид Рионах, той самой женщины в синем бардовском плаще, со скифской внешностью. Утешало одно - Руэн и Торн не догадались расспросить невольных гостей по отдельности каждого. Уж тогда-то точно выплыли бы на свет многочисленные нестыковки, потому что наши герои так и не догадались до сих пор договориться о дезинформационной версии, и теперь с интересом узнавали о собственных подвигах. В ходе дальнейшего разговора выяснилось, что Курон нагадил и здесь: пытался развязать войну с антами, рылся в курганах, искал там чего-то, был застукан на месте и с позором выпнут. - А что за курганы? - поинтересовалась Тайка. В ответ последовал вдохновенный монолог Руэна об истории вельтского народа, о "восстановлении памяти", которой он занимался, о поисках наследия предков... - Ведь раньше эта страна была процветающей, люди владели забытыми ныне знаниями и умениями, - рассказывал он. - Представляете, в одном кургане мы нашли древнее итилийское серебро! - Этелийское? - недоверчиво переспросил Эйкин. - Откуда? - Да нет, итилийское, - ответил Руэн. - Раньше эта страна называлась Итилия. - А-а... - протянул гном. - А наше древнее царство находилось в Этелийской долине. Там выплавляли колдовское серебро. А потом появились драконы... И тут послышался оглушительный треск. На совесть сделанные ворота - не всякий таран возьмет - выгнулись внутрь и рухнули. Волна горячего воздуха прокатилась по городищу. И во двор вполз дракон - чудовище из легенд и сказок во плоти и облаке дыма. Все дружно бросились наружу, соблюдая порядок и спокойствие. Через каких-то полторы минуты перед воротами выстроилась шеренга стрелков и щитоносцев с длинными копьями. Следом за хозяевами выскочили и наши герои. - Немедленно отпустите моих друзей, вы, жалкие ночные шпионы! - раздался шипящий голос. Дым окутал весь двор. - Явился! - воскликнул Гил. - Нашел время! Инка и Эйкин со всех ног кинулись к Угольку - убеждать его, что их вовсе не взяли в плен и ничего такого с ними не произошло. Уголек подозрительно оглядел выстроившихся в боевой порядок вельтов - строй, ощетинившийся копьями и самострелами, рвущихся в бой псов. Потом хмуро спросил: - А чего это они... с оружием? Я ведь пока никого не трогал! Из строя вельтов вышел Торн. Не спеша, но и не выказывая страха, он подошел к приключенцам, стоящим рядом с драконом. - Это ваш дракон? - сказал он, делая ударение на слове "ваш". Уголек зашипел, как рассерженный кот, и тоном старого склочника ответил: - Я ничей дракон. Я - свой. А это - мои друзья! Торн обошел вокруг дракона, оглядывая его с целью оценки боевых качеств. Уголек недоверчиво следил за ним. - А ворота зачем вынес? - строго спросил Торн, останавливаясь прямо перед мордой дракона. - Так они закрыты были, - невинным тоном ответил Уголек. - Если б открыты, я бы просто вошел и поинтересовался... Напряженная обстановка разрядилась хохотом. Смеялись все. Просмеявшись, Торн сказал: - Ну, раз ты уже вошел и поинтересовался, то не продолжить ли нам нашу беседу? Все возвратились к делам, прерванным нежданным вторжением. Уголька в наказание за разгром приставили стеречь то, что осталось от ворот. Он свернулся в проломе, подобрав крылья и хвост, и уставился в темноту снаружи, время от времени любопытно косясь на происходящее внутри городища и на собак, которые бродили, не приближаясь к нему вплотную. Наши друзья вернулись в разговорный закуток. Правда, Мор ухитрился до него не дойти и остаться в зале. Да и допроса больше не вышло. Рионах явно хотела бы поговорить не с Инкой, которая врала с искренним вдохновением, не с изобретательным на дезу Гилом или хитроумным Майком, а с Тайкой или, допустим, с Ари. Но приключенцы вовремя это заметили и пресекли. Тем более что Тайка уже с большим интересом прислушивалась к доносившейся из зала песне. Красивый женский голос пел: Не избыть несчастья мне - Милый мой уехал. На серебряном коне За неверным эхом. Я его ждала-ждала, Очи проглядела, Угли все пожгла дотла, Хлеб до крошки съела. Дом мой пуст и одинок, Где ты, миленький дружок, Воротись к своей Элейне, Вновь ступи через порог! Никого - в ответ лишь ветер Дунул и затих. Милый странствует по свету, Он в краях чужих. Свечку белую зажгу. Чтоб спалить свою тоску. И поставлю на окошко - Плакать больше не могу. Дом замкну я на замок, Чтоб никто войти не смог, И сама уйду бродяжить Без путей и без дорог. В наступившей тишине было слышно, как звякнула гитара, и голос Мора произнес: - Ну ладно, чего уж там! Он немного позвенел струнами, подстраивая их - что поделать, деревяшка она и есть деревяшка, даже с волшебными серебряными струнами. Инке с ее места было хорошо видно, как Мор по обыкновению воздел очи горе, как будто на закопченных потолочных балках была написана та самая первая строка, которую он забыл. Но уж в этой песне он ни слова не забыл. Когда златые дерева Обнимет юная листва, Когда поднимется трава Среди камней, Когда восход моей звезды Окрасит небо золотым, Когда истает ночь, как дым, - Приди ко мне. Приди ко мне через тьму и мрак востока, Приди ко мне через бездну лиг, через пропасть лет, Приди ко мне... Когда слезой падет роса, И, родственна твоим глазам, Лазурь очистит небеса От злых теней, Когда разбудит чащу рог, И в ножнах запоет клинок, И новым битвам грянет срок - Приди ко мне. А через некоторое время Руэн, Торн и Рионах заняли свои места во главе длинного стола, пришельцев усадили на почетные места и последовало нечто вроде посиделок. Разумеется, Майк, Дракон и Гил сразу же ввязались в специфически военные разговоры, Ари ухитрилась выцепить кого-то из Руэновых "археологов" и расспрашивала его о стиле и технологии создания итилийских "фенечек", рисуя что-то кончиком стилета прямо на столе, а Тайка уселась поближе к Мору и извлекла из футляра флейту. Но первой - видимо, по обычаю - взялась за арфу Рионах. У нее был резковатый, не очень сильный голос, но все недостатки искупала искренность исполнения. Нет, жена Руэна недаром носила синий плащ! Поднимем чаши за тех, кто чаш уже не поднимет, Поднимем чаши за тех, кто чашу испил до дна, Поднимем чаши за тех, кого сия чаша минет, Но прежде всего - за тех, кого не минет она. Поднимем чаши за тех, кто славы не убоялся, Поднимем чаши за тех, кто силу имел любить, Поднимем чаши за тех, кто смерти в лицо смеялся, Но прежде всего - за тех, кто не боялся жить. Поднимем чаши за то, чтоб жалость в нас не остыла, Поднимем чаши за то, чтоб мы умели щадить, Но прежде всего - за то, чтоб мы ничего не забыли И не могли простить того, что нельзя простить. Поднимем чаши за честь и доблесть недругов наших. Поднимем чаши за то, что, если пробьет наш час, Пусть кто-нибудь и за нас поднимет полную чашу, И нас добром помянет, и выпьет до дна за нас. Видать, у вельтов не было обычая пить круговую чашу, но когда замолк последний аккорд, все выпили. После минутного молчания Рионах обратилась к темноволосой девушке в таком же синем плаще, сидевшей рядом с ней: - Спой нам, Элейн-Кейлин! Давно ли цвел зеленый дол И лес шелестел листвой, И каждый лист был свеж и чист От влаги дождевой? Это она пела ту печальную и простую песенку. Странная, неаквитанского вида лютня пела под ее тонкими пальцами, и Тайка не выдержала и поднесла к губам флейту. Где теперь этот рай? Лесная глушь мертва. Но скоро май придет в наш край И зашумит листва. Здесь вступил глубокий мужской голос - Руэн! Но ни весной, ни в летний зной С себя мне не стряхнуть Тяжелый след прошедших лет, Печаль и седину. Два голоса, чистый и сильный женский и чуть хрипловатый мужской, сливались в чарующе простой мелодии. Под старость краток день, И ночь без сна длинна. Но дважды в год к нам не придет Счастливая весна. За песнями печальными последовали более веселые. Руэн и Торн сели поближе друг к другу и после первых же двух строк к ним присоединилась чуть ли не вся вельтская дружина: Мы косари, и славен будь наш труд! Где мы прошли, остались у дороги Те кузницы, где косы нам куют, Те травы, что упали нам под ноги. И мы пришли напиться из ручья И смыть его водою капли пота. И радостная песня соловья Нам лучшая награда за работу! Звени, коса, пока роса! Пока синеют небеса! Затянем туже пояса - Звени без устали, коса! Но если грянет колокол в ночи, И вороны слетят на наше поле, Мы переплавим косы на мечи, И те, кто к нам пришел, узнают горе. Окончив бой, напьемся из ручья, Его водою смоем капли крови, И радостная песня соловья Нам утешеньем будь за слезы вдовьи. Покуда наши травы высоки, Покуда наши души не на воле, Звени, коса, на поле у реки, Звени, коса, пока роса на поле! Уже довольно поздно ночью Гил, которому не спалось, вышел подышать свежим воздухом. На крыльце он заметил фигуру, притаившуюся у стены. - Тьфу, напугал! - полушепотом воскликнула Инка. - А ты чего здесь делаешь? - Наблюдаю. Эта Рионах просекла, что мы главное скрыли. А она друид, чует мое сердце. Так она сейчас пошла вон туда, - и Инка указала на проход между стеной и длинным домом. - Пойти, что ли, посмотреть? - задумчиво сказал Гил. - А давай! Там оказалось что-то вроде святилища. Двери были открыты, и на утоптанную землю ложился отблеск огня. Против света силуэт Рионах казался вырезанным из ночной тени. Она стояла лицом к огню и что-то держала в руках. Инке показалось, что в святилище есть еще кто-то, но она ничего толком не разглядела. Рионах тихо запела: В чреве серого дня заворочался гром - Слишком пошлый реквием после боя. Что ты делаешь здесь с одиноким мечом? Ты исполнил свой долг - уходи же, воин. Здесь ни жизни, ни смерти, ни мира, ни битв. Ни великих врагов, ни великих героев. Здесь никто не услышит твоих молитв - Боги бросили нас. Уходи же, воин. Лай бешеных псов, вой черных волков, Слаще смеха гиен и шакальего воя. Ты чужой на пиру довольных скотов, Что остались в живых - уходи же, воин. Стала грязью кровь, стала гнилью вода, А глазницы душ забиты золою. Но пока в небесах хоть одна есть звезда, Этот мир еще жив. Уходи же, воин. Знаю, трудно бросать тех, с кем был ты в боях. Знаю, стоит один много меньше, чем двое. Но последняя битва здесь только моя. Ты не выстоишь в ней. Уходи же, воин. Она подняла над головой руки, блеснул металл, и огонь разом угас. Пристыженные, словно подсмотрели что-то чужое и очень личное, Инка и Гил тихонько вернулись обратно. Рассказывать об этом не стоило, потому что кому же понравится, что чужаки увидели запретный обряд. А в том, что это был обряд, Гил и Инка не сомневались. Высоко в небе сияла Вега. Вся земля была объята сном, и только часовые на стенах вглядывались во тьму. В проеме ворот чернел силуэт спящего без задних ног Уголька, который сладко посапывал во сне и иногда выпускал струйку-другую пара из рдеющих ноздрей. Над городищем витало облако снов. Принцу Руэну снилась диадема работы древних итилийских мастеров, которую он непременно найдет в обнаруженном вчера кургане. Торну снилась пограничная стычка с антами, которая случилась в прошлом году, только у всех антов были почему-то под седлом пупырчатые твари вроде ящериц. Майку снился меч - обнаженный клинок лежал на каменном алтаре. Дракон (Мишка, а не Уголек) во сне летел, расправив крылья, над землей, догонял электричку и приземлялся прямо на платформу. Инка читала толстую книгу, в которой было написано что-то очень важное, и страшно боялась забыть прочитанное, когда проснется. Зайка так закуталась в свой спальник, что ни один сон не сумел до нее добраться. Мору снилось, что он сидит за столом, перед ним стоит кувшин доброго эля, а рядом сидит почему-то его собственная гитара и укоризненно качает грифом. Элейн-Кейлин... а не все ли вам равно, кто там садился на белого коня в ее снах? На рассвете Гил растолкал Дракона, и вдвоем они плескались у колодца, когда к ним подобрался Уголек и жалобным полушепотом сказал: - Я есть хочу! - Так, - Дракон сощурился. - И чем тебя кормить? - Мя-ясом, - облизнулся Уголек. - Барашка бы... - Что ж ты сразу не сказал? - укорил его Гил. Правду сказать, никто из приключенцев до сих пор не подумал о прокормлении дракончика, и теперь Гилу было очень неловко. - А я раньше не хотел. Мы редко едим, - виновато сказал Уголек. - Ладно, что-нибудь придумаем, - утешил его Гил. Когда Торн понял, в чем дело, его разобрал смех. Отсмеявшись, он подозвал одного из своих воинов и приказал привести из свинарника боровка пожирнее. Когда же Инка попыталась вручить ему деньги, он ее просто не понял. Рионах взяла с ее ладони серебряную монету, внимательно рассмотрела, потом спрятала к себе в поясную сумку, а остальное велела убрать. На совесть откормленного кабанчика Уголек утащил в самый дальний угол и уселся там завтракать в окружении здешних собак. Надо так понимать, что и им чего-то перепало. По крайней мере Барри был сыт и доволен. Чуть попозже Торн с непроницаемым видом сообщил приключенцам, что, посовещавшись со знающими людьми - Гил и Майк покосились на Рионах - он решил отпустить их идти своей дорогой. Более того, им дадут подробную карту и кое-что еще. Это было уже совсем неожиданно. Торн ни словом не упомянул вынесенные Угольком ворота и прочий ущерб. Потом вперед вышла Рионах, остановилась перед Майком и сказала: - Прими на прощанье дар. Древнее то оружие и священное. Тому, кто идет сражаться со злом, оно не откажет в помощи. Откуда-то в руках ее оказалось копье вроде кавалерийской пики, с сияющим наконечником, украшенным самоцветами. Майк с несколько растерянным видом принял оружие и изобразил нечто вроде поклона, на некоторое время потеряв дар речи. Благодарственное слово сказал за него Гил, опознавший в копье тот самый предмет, который Рионах заклинала накануне. Потом Руэн протянул Дракону на совесть сработанный боевой ошейник с серебряными пластинами: - Это для твоего пса, - сказал он. - Благодарю, - ответил учтивый Дракон. - Но нечем мне отдарить. Руэн махнул рукой - не о чем, мол, говорить. Сами ведь силой привели в гости - надобно и вознаградить за беспокойство. Ари приметила, что Мор скрепил свой плащ новой пряжкой - серебряной, с изящным причудливым узором, вроде как на украшениях вельтов. Не иначе, за песни подарили. Ари не сомневалась, что подарок был из женских рук - и здесь поклонницы завелись! В обычае вельтов было провожать гостей песней. Элейн принесла арфу Рионах, и от первых же аккордов забились сердца, загорелись глаза воинов, ибо то была предбитвенная песнь хунну, кочевников Вечной Степи, от которых вела род Рионах: Эй, мечи точите на камне! Пейте кровь из священной чаши! Злобным духом факела пламя На клинке обнаженном пляшет. Гарью дышит бешеный ветер, На холмах раздувая огни. В мир несутся посланники смерти, Волк и Ворон - звери Войны. Эй, вокруг костра пляшите, Как невест, клинки ласкайте! Мы родились для пляски битвы, Мы родились для песен стали. Мы не знаем иной молитвы, Нам не надо богов иных, Чем рожденные чревом битвы Волк и Ворон - звери Войны. Наши знаки - Огонь и Полночь. Наше знамя - пожара пламя. Мы бросаемся в битву с воем - Мы воители Волчьей Стаи. Нет судьбы для воина выше, Чем в сраженье окончить дни. Пусть же наше слово услышат Волк и Ворон - звери Войны! Мы пойдем на врагов как ветер, Мы пройдем через них как пламя! Кровь на льду не изменит цвета, Сталь в крови останется сталью - Так своей не изменят клятве Сыновья Багровой Луны, Так своим не изменят братьям Волк и Ворон - звери Войны. Так пируй же сегодня, воин! Завтра наше настанет время! Завтра крови напьется Ворон, Завтра волчье пирует племя! Если в пламени погребальном Ты уйдешь в чертоги Луны - Пусть восславят тебя на кургане Волк и Ворон - звери Войны! По правде говоря, Майк был невысокого мнения о своих музыкальных способностях, но петь тем не менее любил, хотя и не злоупотреблял. Разве что так, за компанию. Вот и теперь он взял гитару у поморщившейся Тайки не ради того, чтобы блеснуть. Просто нужно было что-то сказать на прощание, а говорить такое Майк не то чтобы не умел - просто в наше время никто не знает, как и что говорить при расставании, да и когда кто знал? И то слава богу, что иногда можно просто спеть. И как всегда, на первой же строке Майк споткнулся, но героически начал снова: Налейте на прощанье чашу мне! Я не оставлю ни глотка на дне. В далекую дорогу, по которой нет возврата, Я отправляюсь на лихом коне. Пусть черный волк у стремени бежит, Пусть черный ворон за плечом летит, Серебряной подковой в небесах веселый месяц Удачу обещая мне, горит. Мой меч не заржавеет не стене! Судьба еще подарит битвы мне. Как знамя, разметал по небесам полынный ветер Закат в кроваво-яростном огне. Примчится смерть на черном скакуне И, как сестра, протянет руку мне. Холодный лунный луч дорогой упадет под ноги И в небеса мы повернем коней. Налейте на прощанье чашу мне! Я не оставлю ни глотка на дне. В далекую дорогу, по которой нет возврата, Я отправляюсь на лихом коне. В последний раз поднялись полные чаши, в последний раз встретились взгляды, сказаны были последние слова. И все - скрылось из виду вельтское городище, пограничная застава. Вперед, навстречу судьбе! x x x Несколько дней спустя путники достигли предгорий Кайната. Впереди был еще долгий путь, и Майк счел, что недурно было бы разведать обстановку. Тем более, что в стороне было какое-то поселение. Туда отправили Мора (певцу всюду дорога открыта), Ари (пусть посмотрит зорким оком) и Керри (на всякий случай). Остальные расположились в тени небольшой березовой рощицы. Тайка что-то наигрывала на гитаре. С тех пор, как она обрела вечносеребряные струны, гитару свою она нежно обожала и носилась с ней, как курица с яйцом. Гил разлегся на травке и любовался облаками. Внезапно он издал странный какой-то возглас и вскочил. - Опять Курон летит, братцы! - сообщил он. Действительно, в небе показалась зеленая тварь, тот самый птеродактиль, на спине которого сидел некто в черно-багровых одеждах. - А надоел он мне! - сказал Дракон. - Летает тут и летает. - Высоко, - с сожалением сказал Гил. - Не достану. Да и не берет этого паршивца стрела. - А если копьем? - спросила Инка. - Кидать ты будешь? - Да зачем кидать, когда у нас дракон есть. Уголек, давай попробуй, а? Уголек задумчиво выгнул шею, посмотрел на кружащегося в вышине птеродактиля и вздохнул. Из ноздрей вырвался язычок пламени. - Он огненными шарами кидаться станет, - сообщил он. - Я пока еще к нему подберусь... - И не надо! - воскликнул Майк, единственный во всей компании умевший обращаться с таким копьем. - Сделаем так: ты взлетишь повыше, пройдешь точно над ним, медленно, насколько сможешь, а я метну в него копье. Майк показал жестами, как это будет, и Уголек согласно кивнул. Майк схватил копье и уже собрался забраться на спину дракона, как вдруг Уголек сообразил. - Доспех сними. Он тяжелый. - О, черт! Майк стал спешно разоблачаться, Гил и Тайка бросились ему помогать и усердно мешали друг другу, пока Гил не шуганул ее. Уголька можно было понять - "ибо тяжел был покойный воитель Боромир", да и доспех его весил немало. В одной рубахе и джинсах, с копьем в руках, Майк выглядел весьма живописно. Уголек приподнялся, развернул полыхнувшие золотом крылья, с натугой подпрыгнул и стал набирать высоту. Птеродактиль противно квакнул и чуть снизился. Его хозяин совершенно не опасался маленького дракона, и не сразу заметил, что на спине у того восседает воин с хорошим копьем. Уголек тем временем плавно развернулся и набрал высоту. - Грамотно идет, - сказал Гил, прикрывая глаза ладонью. Уголек заходил на птеродактиля со стороны солнца, замедляя ход. Белая фигурка у него на спине примерилась и метнула копье с ослепительно блестящим наконечником. Копье попало твари в шею, и она нелепо забила крыльями, пытаясь выровняться, но свалила на крыло и стала снижаться. Уголек сделал плавный разворот и тоже пошел вниз - как-то слишком быстро и неровно. Над самой землей он выровнялся и тут же плюхнулся на пузо, забив крыльями и отчаянно тормозя хвостом. Майк не удержался на его спине и кубарем скатился наземь. Уголек пропахал здоровенную борозду и замер, распластавшись по земле. - Уголек! - заорала Тайка, кидаясь к дракону. - Уголек, что с тобой? Эйкин бросился следом, бормоча про себя: - Да неужто ранили тебя, бедного? Уголек, а Уголек? Ты чего? - Устал я, - приоткрыв один глаз, сказал дракон. - И, это, по грязной земле... животом... Майк, отплевываясь и отряхиваясь, выбрался из кустов. - Ну, как, сбил я его? Тут только все вспомнили про Курона и обнаружили, что он рухнул вместе со своей пташкой, причем пташка уже не подавала никаких признаков жизни, и, кажется, медленно растекалась, как дохлая медуза на камнях. Курон же направлялся к ним. - Ну надоел он мне, - простонал Дракон. - Барри! Барри встал по стойке смирно. Курон шел прямо к ним, сжимая свой магический посох. - Ой, что-то будет, - сказала Инка. - Опять вы попались на моем пути! - грозно сказал Курон. - Дважды вы уцелели, но теперь вам пришел конец. Да обратится в камень все, что принадлежит Фэери! И он поднял свой посох, кристалл которого зарделся зловещим пламенем. - Народ, бежим! - воскликнула Инка, сообразив, что в камень в принципе должно обратиться все, вплоть до одежды. Однако она споткнулась о лапу Уголька и растянулась в пыли. Уголек прикрыл ее крылом и лениво поднял голову. - Олакрез, - прошипел он и выдохнул сгусток пламени и дыма прямо на Курона. Когда дым рассеялся, ошеломленные приключенцы увидели, что Курон застыл в странной позе, подняв посох и выставив вперед левую руку. И весь почему-то порыжел. Эйкин подошел к нему, постучал рукоятью секиры по плечу, по лбу и объявил: - Гранит! Правда, плохой. Но лет двести простоит. - Ни фига себе! - Инка выбралась из-под драконьего крыла. - Уголечек, это ты его?... - Не. Я, это, только помог. Мой дедушка всегда говорил, что магические поединки - дело дурное, а потому употреблял только одно заклинание, но зато на все случаи жизни, - важно пояснил дракон. - И меня научил. У него целая галерея была из этих, охотников за сокровищами, которые сами себя заколдовали. - Так это что - зеркальный щит был? - догадался Майк, который понимал толк в игровой магии. Уголек опять прикрыл глаза и томно вытянул шею. Тайка потрепала его под подбородком, и дракон чуть не замурлыкал. - Умница, Уголечек, умница, - приговаривала она. Барри тем временем обошел вокруг статуи Курона, обнюхал, посмотрел на хозяина и решительно задрал ногу. Раздавшийся смех его ничуть на смутил, поскольку пес сознавал, что делает праведное дело. - Может, его в столицу отволочь? - предложил Гил. - Будет украшать собой дворец: имперский советник при исполнении обязанностей. - Ну ты загнул! - отозвался Майк. - Он же тяжелый. - Так что, здесь бросать, что ли? - Да пусть себе стоит. Жалко, что ли? - и Майк пошел за своим копьем, которое так и торчало в останках сбитой им твари. - А кстати, где наши горе-разведчики? - спохватился Дракон. - Да вон идут, - указал Гил. Действительно, через луг шли три фигуры в черных плащах, и у одной угадывалась гитара, этим плащом укрытая. Майк вернулся, держа копье на весу и оттирая его пучком душицы. - Ну и воняет же, - сообщил он. - Все в лужу растеклось, один скелет остался, да и тот уже почернел. Пошли, что ли? - А этого, Курона, так и оставим? - не унималась Тайка. - Да Тху на него, - не выдержала Инка. - И аминь, - добавил Гил. - Эй, что у вас тут произошло? - закричал еще издали Мор. - Кого это Уголек гонял? - Раньше надо было приходить, - ответила Тайка. - Мы тут мага победили. - Мы пахали, - прокомментировала Ари. - Ну никак нельзя их одних оставить, вечно во что-нибудь влипнут. - Во что-нибудь очень вонючее, - поморщился Керри, шмыгнув носом. - В партию, наверно, - предположил Мор. 11. Вот тебе, дружок, и танк...
или
Many Meetings Ты сам себе маньяк, ты сам себе певец... Тэм Гринхилл, "Гимн маньяку" С женщиной я драться не могу! Маруся, известный стеб Гибнут стада, Родня умирает И смертен ты сам, Но знаю одно, Что вечно бессмертно: Умершего слава. Старшая Эдда, "Речи Высокого" Там любят жечь и вешать, Там жить живет и нежить... стеб казанских феанорков Гремя броней, сверкая блеском стали, Пойдем мы все в стремительный поход, Когда на бой пошлет могучий Сталин, И сам в атаку войско поведет! По мотивам старой песни [В этой адвентюре наши герои встречаются, наконец, с восьмым пришельцем, то есть со страшным "танком в магическом фулл-плэйте" и приобретают признаки романтических героев, а потом встречаются с Безумным Скальдом и бронированной фалангой...] Теперь с разведкой не было проблем. Уголек сажал себе на спину Тайку, которая была меньше и легче всех остальных, и летел себе. Уже вечерело, когда Уголек и Тайка отправились на разведку к Башенному Ущелью. Вернувшись, Тайка закричала еще с драконьей спины: - Там солдаты идут, прямо к нам! За холмом... Уголек подождал, пока Майк и Дракон снимут ее и поставят на землю, и сказал: - Там эти, ледяные солдаты. Их железо не берет. Только они сами по себе днем ходить не могут, обязательно с ними маг должен быть. - Худо дело, - пробормотал Гил. - Однако поглядим. Ты про них еще что-нибудь знаешь? - Не-а, - и он утомленно положил голову на лапы. Майк подумал и командным тоном сказал: - Парни, облачайтесь и вооружайтесь. Уголек, ты остаешься здесь с девчонками. Эйкин, ты тоже. - А магия? - хором заявили Ари и Инка. - Вы что, по фазе съехали - в драку лезть? - возмутился Дракон. - А у тебя давно уже крыша поехала, - не осталась в долгу Ари. - Не то уже сообразил бы, что у нас тоже оружие есть. А вдруг их мечи не берут? Солнце еще есть, я их зеркальцем могу застопорить. Майк тяжело вздохнул. Он до смерти не любил, когда девицы начинали маньячить с оружием. Но в словах Ари был резон, и согласиться пришлось. Два отряда встретились на вершине холма. В одном было пять разнокалиберно вооруженных воинов и две девицы даже без доспехов. В другом - два десятка ландскнехтов с совершенно одинаковыми невыразительными лицами и механически-ловкими движениями. Глаза у них были мертвые, как стоячая вода в луже. Их начальник был с ног до головы завернут в черный плащ и шел рядом со строем. Наши герои приготовились драться. Гил натянул лук, Керри поднял свой арбалет. Ари пристроилась слева от него со стрелами в руках. Завидев их, солдаты развернулись в двойную цепь и пошли в наступление, а начальник откинул капюшон и поднял руки. Парни ахнули - это была девица. Рыжие волосы запылали в закатном свете. - А вот и танк приехал, - слишком спокойно сказала Ари. - И магических пойнтов немеряно. - Да какой же это танк? - растерянно проговорил Майк. - Это же Эллен! - Ни фига себе! Так вот кто... - договорить Инка не успела. Дама в черном подняла обе руки и прямо под ноги Майку ударила молния. - Лена-а-а! - закричал он, пытаясь скинуть шлем. Конечно же, она не могла узнать их в воинском облачении, да и просто ей могли внушить что угодно. - Лена! Меча он так и не бросил, ремешки не поддавались, а она уже снова подняла руки. Бледное лицо с невероятно огромными темными глазами, медные кудри рассыпались по плечам, черный плащ бьется за спиной, хотя ветра и нет - картина до жути прекрасная. Дракон подхватил брошенный Майком щит и рванул вперед, пытаясь его прикрыть. Гил все же выпустил стрелу - она свистнула над плечом одного из ледяных воинов, которые все так же медленно приближались. - Майк! Назад! - крикнул Гил и снова выстрелил. Пронзенный стрелой насквозь, солдат продолжал идти вперед. Инка рванулась вперед, следом за ней - Ари. - Слову - пылать и гореть, в битве нести смерть! Слову - стрелой стать, дух из тела изгнать! Слову - метко разить, жизни порвать нить! - выкрикнула Инка срывающимся голосом и поняла, что это заклинание она видела во сне на страницах книги - в ту ночь, когда они были в вельтском городище. Синий камешек на хайратнике вспыхнул, и ледяные воины стали один за другим останавливаться и как бы таять. Но Ари не успела. Не было второй молнии - только вспыхнули ослепительным блеском на миг клинки в руках странников. Дракон вдруг остановился, бросив меч, и затряс рукой. Мор с криком боли выронил шпагу, но тут же подхватил ее левой рукой. И тут вперед вылетел Керри. Он крутнулся на месте, завихрился смерч, состоящий из плаща и дорожной пыли. И с ушераздирающим боевым мявом черный кот прямо с земли взвился на плечи Черной Дамы и вцепился в ее рыжие волосы. Третий ее удар пришелся в пустоту. Майк бросился вперед, сам не понимая к кому на подмогу, но все уже кончилось. Лена - явно в полуобмороке - мягко осела на землю. Только тут Майк вложил меч в ножны и почувствовал, что ладонь жжет нестерпимо. Он не мог понять в чем дело, пока не задел рукояти меча левой рукой - она была почти раскалена. Ари достаточно было одного взгляда на его руку. - Инна! Аптечку! Но Инка сидела на земле, обхватив руками голову, и не отзывалась. Так что пострадавшими занялся Гил. Керри - все еще в кошачьем облике - отошел в сторонку и принялся демонстративно выкусывать когти. - Мужчины! Воины! Впятером на одну женщину! Герои! - выкрикивала Эллен, захлебываясь слезами. Она стояла посреди дороги на коленях и метала очами молнии гнева - безвредные для физического здоровья, но язвившие дух. По крайней мере, Майк, вырвав обожженную до волдырей ладонь из рук Гила, поспешил к Лене и попытался как-то успокоить ее, стал что-то объяснять, но добился только того, что все молнии пришлись на его лохматую голову. - Ты! И ты посмел поднять руку на женщину! А я считала тебя мужчиной! Трус! - рыдала Черная Дама. - Это верно, мужчинам тут делать нечего, - в голосе Ари звучали металлические нотки. - Майк, иди лечись. А тут воистину нужна женская рука. Надеюсь, претензий не будет? И Ари попыталась применить к Эллен старое как мир средство. Она примерилась было отвесить ей полновесную пощечину, но Майк успел перехватить ее руку. - Ты что, очумела? - Ненавижу истерики! - Ари вырвалась. - Возись с ней сам, если уж так хочется. - Ну что вы так орете? - простонала Инка. - Еще подеритесь! И без того раненых хватает. Гил, что там у них? - Хреново, - отозвался Гил. - У Майка ожог как бы не третьей степени. У Дракона и Мора было полегче, но ненамного, особенно у Мора - он стоял ближе, а Дракон, видимо, оказался не в фокусе воздействия. Спустя полчаса все немного пришли в себя и принялись обсуждать создавшееся положение. Инка в обсуждении участия не принимала - у нее жутко болела голова, так что каждый звук и каждое движение были для нее сущей пыткой. Дракон заставил ее принять дозу паралгина, но боль не унималась. Поэтому говорили вполголоса. - Нет, сражаться я могу, - виновато сказал Майк. - Возьму меч в левую руку, только и всего. Нам ведь еще мимо сторожевых башен идти. - Там посмотрим, - проворчал Дракон. - Однако классная ловушка. Они знали, что мы не станем драться с женщиной. Только почему именно Эллен? - А кого еще? - спросил Мор, баюкая больную руку и с ужасом осознавая, что не меньше недели он не сможет играть. - Злодей наш, известное дело, одевается в черное и руки пожег... - Мор! Не болтай зря! - в голосе Майка была явная угроза. - Лучше бы это действительно был танк в фулл-плэйте, - вздохнул Гил. - Эдакий шкаф семь на восемь. И никаких проблем! - Черных одежд и обожженных рук и у нас теперь хватает, - проговорила Инка. - Три романтических героя, черт побери! - Как это? - поинтересовался Мор. - Ну как, как! Обыкновенно, - ответила Ари. - Романтический герой имеет три с половиной признака - он седой, хромой, слепой и с покалеченными руками. Однако героически играет на всех попавшихся ему под эти руки инструментах. - Как я! - радостно заявил Мор. - Ага, и кровь будет красиво капать с серебряных струн, - съязвил Гил. - Чешских... Вечером на привале Уголек, повздыхав, отозвал в сторонку Дракона и сказал: - Эта чаша - она лечить может. Надо туда воды налить, слово сказать, а потом раны промыть. Все заживает, сам видел! Дракон, морщась от боли в обожженной руке, достал из сумки чашу. Пока он наливал туда воду и объяснял, зачем это делает, все любовались чашей, и никто не заметил, как блеснули глаза Эллен и вспыхнул алым камень в ее кольце. ...Святой Грааль - чаша исцеления и утоления жажды, священная реликвия, при приближении к которой вспыхивал камень в Кольце Альманзора, серебряном с альмандином... Назавтра приключения продолжились. Место было то самое - стиснутая мрачными скалами извилистая долинка. Скалы были невысокие, долинка почти плоская и довольно широкая, так что тучу пыли заметили загодя. - Глядите, там махаловка! - сказал Гил. У подножия скальной стены на куче щебня клокотала битва. Причем именно клокотала - из тучи пыли непрерывно вылетали какие-то неаппетитные куски вперемешку с уханьем и бульканьем, то и дело перекрываемыми выкриками на архаичном германском наречии: Дереву - в пепел, плоти - в золу, Черным очерчен чертог моей речи. Скоро сплетаю сияние солнц Рыбою пламени Торовых ратей. Стоек союзник стражей Асгарда От небосклона свесит завесу Марева морока мрака, что мчится Ветра резвее, не зная пощады! Парни, не дожидаясь команды, спрыгнули с седел и похватались за оружие. Уже на бегу Майк крикнул: - Девицы, оставайтесь здесь и держите коней! Это приказ! - И рванул дальше, не обращая внимания на возмущенные вопли Тайки и Ари. Уголек уже парил над схваткой, выискивая мишени для прицельного огнеметания. Влетев в тучу пыли, Майк и Дракон с ходу наткнулись на тварь размером с бегемота, но видом напоминающую таракана с щупальцами вместо усов. Сделав "удавью морду", Дракон полоснул катаной по сусалам, а Майк с размаху отрубил полбашки. Тварь осела и стала расплываться куском вонючего студня - точь-в-точь как Куронов птеродактиль. - По-моему, они из той же партии, - прокомментировал Дракон. - Кажется, тут многопартийная система, - добавил Мор, протирая забрызганные очки и держа на отлете шпагу, вымазанную зеленой гадостью - он уже успел кого-то проткнуть. Эйкин воодушевленно орудовал секирой, а Гил, остановившись чуть поодаль, всаживал стрелы в тех "партайгеноссен", кои имели неосторожность выскочить за пределы пылевой завесы. Кольцо мерзостных нетварей норовило сжаться вокруг некоего центра. Внутренний пояс сего кольца составляли десятка п