Явишася некто, их же никто
                                           добре ясно не весть, кто суть и
                                      отколе идут и что язык их и котораго
                                           племени суть и что вера их."
                                               (Новгородская летопись XIII
                                                   века о татаро-монголах)

     Слова, вынесенные в  эпиграф,  точно  передают  печальное  положение,
сопутствующее  движению   митьков.   Общество   впитывает   отрывочные   и
недостоверные сведения о  движении  так  жадно,  как  раскаленная  пустыня
впитывает струйку воды, но все, конечно, не может насытиться.
     Вот в последнее время много говорят о митьковской культуре, дык а как
вкусить ее плодов?
     Поток лишней информации обволакивает мир, а золотая струя митьковской
культуры еле мерцает. (Немудрено, что стиснув зубы, за перо берутся  такие
далекие от литературы лица, как А.Флоренский и Фил - лишь  бы  не  иссякла
эта струя!)
     Дмитрий Шагин, который после опубликования первых сведений о  митьках
ходил именинником и даже обещал ставить мне каждый день по бутылке, теперь
приуныл: митьковская культура, виляя справа налево, оторвалась  от  своего
лидера и блуждает  в  потемках...  Появились  молодые  митьки,  уже  и  не
слышавшие про зачинателя движения.
     Однажды, теплой  белой  ночью,  мимо  Дмитрия  Шагина  прошла  группа
молодых людей, размахивая цитатниками (!) и скандирующая: "Мы  митьки!  Мы
митьки!" Как же полна была чаша горечи,  которую  пришлось  испить  лидеру
движения, когда он увидел в ушах этих, так называемых, митьков  "плейеры",
а на ногах - кроссовки!
     Не  каждый  новообращенный  может  отказаться  от  попсового  шмотья,
нажитого в домитьковские времена, появилась даже формула,  митьковская  по
букве, но не по духу: кто носит "Адидас", тому любая лялька даст!
     Но это все же не важно, настоящий митек и  амуницию  в  стиле  Дэвида
Бауи  сможет  носить  как  рваный   ватник.   Нужно,   пожалуй,   изменить
формулировку: митек одевается во что  попало,  но  ни  в  коем  случае  не
производит впечатление попсово одетого человека.
     Однако, вернемся к наболевшему вопросу о культуре.
     Нижеприведенные  очерки  не  дадут  конкретного  описания  вкусов   и
привязанностей митьков - это сделано в работе А.Флоренского (см. Реферат в
IV части). Я попытаюсь только дать общие понятия о митьковской культуре  и
указать направление дальнейших исследований.




                           МИТЬКОВСКИЕ ЦИТАТНИКИ

     Я с удовлетворением воспринял известие о  появлении  первых,  видимо,
рукописных, митьковских цитатников.
     Время требует от нас призадуматься об общих принципах  издания  таких
цитатников.
     Чтобы выполнить свою важную функцию -  быть  предметом,  удобным  для
размахивания - цитатник должен издаваться в приятном оформлении, небольшом
формате, обВем его не должен превышать одной-двух тысяч  страниц,  поэтому
целесообразно печатать его мелким шрифтом на рисовой бумаге.
     Цитатник,  как  это  видно  из   наименования,   является   собранием
употребляемых митьками цитат из телефильмов, кинофильмов, романов,  газет,
эстрадных представлений, опер, балетов и т.д.
     Классификация цитат может быть различной:
     - по алфавиту (Например, буква А: "А мусорка вашего мне  на  сВедение
отдашь?")
     - по первоисточнику (Например, названия  разделов:  телефильм  "Место
встречи  изменить  нельзя",  опера   "Повесть   о   настоящем   человеке",
стихотворение "Бедный Икарушка" и т.п.)
     - по эмоции, выражаемой  цитатой  (Например,  раздел  "решительность"
"Надо вынимать Фокса с кича, - иначе всем нам кранты!", или,  из  того  же
раздела: "Это я  убил  тогда  старуху-процентщицу  и  сестру  ее  Лизавету
топором и ограбил!")
     ОбВем издания вынуждает к  краткости.  Вот  как  я  представляю  себе
статью из цитатника по первоисточнику:  например,  раздел  "Место  встречи
изменить нельзя". КТО ЭТО ТАМ ГАВКАЕТ? - С ТОБОЙ, СВИНЬЯ, ГОВОРИТ  КАПИТАН
ЖЕГЛОВ. - Цитата произносится одним лицом, не выражает отчетливой  эмоции,
служит для самоутверждения и заполнения времени.
     От некоторых  митьков,  особенно  зарубежных,  не  знакомых  с  нашей
отечественной  телеклассикой,   можно   услышать   сетования   по   поводу
непонятности  цитат,  например,  вышеприведенной,  даже   для   участников
движения.
     Встает вопрос: не стоит ли в цитатнике кратко указывать ситуацию, при
которой  произносится  цитата?  Ответ:   во-первых,   митьковские   цитаты
достаточно выразительны и без комментариев, так как употребляются не  ради
назидательности, а из чистого искусства; а во-вторых, место  для  подобных
обВяснений, конечно, не в маленьких цитатниках, а  в  Большой  Митьковской
Энциклопедии.
     Вот как я  представляю  себе  статью  о  вышеприведенной  цитате  там
(разумеется, в сокращении):
     КТО ЭТО ТАМ ГАВКАЕТ?
     - С ТОБОЙ, СВИНЬЯ, ГОВОРИТ КАПИТАН ЖЕГЛОВ.
     Цитата  составная,  состоит  из  двух  реплик.   Назначение   цитаты:
доставание (см.  Статью  "христианское  смирение")  Происхождение  цитаты:
пятая серия телефильма "Место встречи изменить нельзя" (см. Статью  "Место
встречи   изменить   нельзя").   Экспозиция    произнесения    цитаты    в
первоисточнике:
     Жеглов  (см.  Статью  "Жеглов")   заловил   Горбатого   (см.   Статью
"Горбатый") в подвале и говорит в рупор (см. Статью "Матюгальник"),  чтобы
тот выходил.
     ГОРБАТЫЙ (из подвала): Кто это там гавкает?
     ЖЕГЛОВ (в рупор): С тобой, свинья, говорит капитан Жеглов!
     Область применения цитаты: цитата не имеет  выраженной  эмоциональной
окраски, но убедительно звучит в  телефонном  разговоре.  Например:  митек
звонит абоненту,
     АБОНЕНТ: Алло?
     МИТЕК: Кто это там гавкает?
     АБОНЕНТ (обиженно): А кто это звонит?
     МИТЕК (победно): С тобой, свинья, говорит капитан Жеглов!
     С достоинством произнесенная цитата в большинстве случаев  произведет
на абонента желаемый эффект.
     Цитата уместна  в  разговоре  с  соседом  по  коммунальной  квартире,
украсит она и праздничный стол.
     Митьку-абитуриенту  можно  посоветовать  произнести   ее   во   время
собеседования с преподавательским составом (по тому же типу, например:
     ПРОФЕССОР: Здравствуйте, молодой человек!
     МИТЕК: Кто это там гавкает?
     ПРОФЕССОР: Что вы себе позволяете, молодой человек!
     МИТЕК: С тобой, свинья, говорит капитан Жеглов!)
     Митек-студент, имея зычный голос, оживит этой цитатой скучную лекцию,
митек-служащий с ее помощью сделает более  непринужденными,  как  правило,
натянутые отношения с начальством.



                       НОВОЕ В КУЛЬТУРЕ РЕЧИ МИТЬКОВ

     О новых направлениях в лексике митьков можно  сказать  немногое,  ибо
она развивается столь стремительно, что мудрено предугадать.
     Как мы знаем, для речи митьков характерно  употребление  ласкательных
окончаний и мощный драматизм. Первый фактор помогает  избежать  сухости  и
суровости, второй - ханжеского, елейного  оттенка  речи  в  стиле  Иудушки
Головлева.
     Не   так   давно   ласкательные   окончания   употреблялись    только
применительно к существительным и прилагательным, например:
     - Где оттягивался вчера?
     - В паркушке Победушки.
     Или, поскольку речь идет о культуре:
     - Какой фестивальный фильм убойнее?
     - "Гибелюшечка боженек" Висконтьюшки (Здесь  восхищает  смелая  ломка
общего угрожающего смысла названия фильма).
     Однако, язык митьков, как и было сказано, не стоит на месте. Недавно,
на вопрос, какой фестивальный  фильм  самый  улетный  (читатель,  полагаю,
догадывается о тонком различии между "улетом", "обсадом" и т.д.),  Дмитрий
Шагин дал ответ: "А кораблюшечка-то, плыветушки".  (Попутно  отметим,  как
приятен  здесь  "кораблюшечка"  вместо   набившего   оскомину   банального
"кораблика").
     Итак, ласкательные окончания появились также  у  глаголов,  причем  у
всех глаголов (из предистории  митьковской  лексики:  А  не  пора  ли  нам
спатеньки? Другого примера уже, пожалуй, и нет)
     Можно смело предсказать, что вскоре ласкательные  окончания  появятся
также у местоимений, деепричастий и герундиев.
     Мощный  драматизм  речи  митьков  достигается  перманентно  надрывной
интонацией, частым употреблением абстрактно-жалостливых баек  (см.  Раздел
"О трагическом у митьков") и  специфическим  понятием  о  долге  -  скорее
трансцендентном, чем реальном.
     Митек не  выполняет  взятых  на  себя  обязательств,  чего  от  него,
впрочем, уже и не ждут, но считает важным исполнение невысказанных желаний
(ведь так и надо в любви - а митьки всех любят). Так как окружающим трудно
не только выполнить, но  и  догадаться  об  этих  желаниях,  обида  митька
накапливается и драматизм речи возрастает.
     Например: митек просыпается с похмелья один.  Ему  жарко  и  муторно,
хочется, чтобы кто-нибудь зашел в  гости  и  рзвлек  его  -  но  никто  не
приходит,  не  приносит  ему  пивка.  Потерявший  терпение  митек   звонит
приятелю, кандидатуру которого  он  считает  подходящей  для  сегодняшнего
гостя:
     - За что?! За что ты меня так?!
     - А что? - пугается приятель.
     - А что... - горько усмехается митек, - да ладно... Нет, все  ж  таки
скажи, только одно скажи - за что ты со мной так?!  Пусть,  пусть  я  гад,
западло - но так! Так-то за что меня! Я что - убил кого-нибудь? Ограбил?
     - Митя? Да что случилось?!
     - А ты не знаешь, что случилось?
     - Не знаю...
     - Почему же ты не мог один - один только разочек в жизни! -  спокойно
придти в гости?!



                          О ТРАГИЧЕСКОМ У МИТЬКОВ

     Есть такие старые, навсегда  закрывшиеся  пивные  ларьки.  Наметанный
глаз еще различит вокруг них следы недавнего оживления: слежавшиеся пласты
окурков, там-сям  пятна  металлических  и  пластмассовых  пробок,  осколки
зеленого стекла. Но сквозь  плотно  утрамбованную  почву  уже  пробивается
трава, черная пыль лежит на прилавке ларька, стекла разбиты, оттуда  разит
мочой.
     И часто можно увидеть, как утром к этой могилке ларька по одному,  по
двое или по трое приходят некрасиво, неряшливо одетые люди и  долго  стоят
здесь. Это в основном пожилые люди. ("Брали Берлин! - со  слезами  говорит
митек-рассказчик, - А такой как Дэвид Бауи - нет! Он не  придет  к  такому
ларьку!").
     -  Или  нет!  -  с  ходу  перестраивает  повествование   Д.Шагин   (а
рассказывает именно он), - это бы еще полбеды! Ларечки-то... Еще  открыты!
Только в них теперь... Квас, а не пиво!
     И вот приходят так... Постоят...  Один  к  ларьку  подойдет,  возьмет
кружечку... Кваса! Со вздохом посмотрит на нее (Митька,  изображая  все  в
лицах, смотрит на воображаемую кружку как очень грустный  баран  на  новые
ворота), отопьет от нее...  Поставит  обратно...  Вздохнет...  Подойдет  к
своим товарищам...
     - А чего они стоят? Курят?
     - Просто стоят! Ну, подойдет так...
     - Чего они собираются-то? Разговаривают?
     - Да нет! Молча! Молча стоят! Один только подойдет к ларечку, возьмет
кваса, посмотрит так...



                       ОБ ЭПИЧЕСКОМ У МИТЬКОВ

                                            Митьки уже потому победят, что
                                           они никого не хотят победить...
                                           Они  всегда  будут в говнище, в
                                           проигрыше...  (шепотом). И этим
                                           они завоюют мир."
                                                (Из разговора с Д.Шагиным)

     Гете и Жан-Поль высказывали мнение, что  эпическое  -  противоположно
комическому. Устное творчество митьков не только опровергает  это  мнение,
но и доказывает обратное. Как  высокий  образец  эпического  у  митьков  я
приведу анекдот.
     Каждое слово, интонация, пауза и жест в этом шедевре  отшлифовано  на
общих собраниях и сВездах митьков, где этот анекдот повторялся  бессчетно,
неизменно вызывал восторг, переходящий в сдавленные рыдания и клятвы  быть
верным делу митьков по гроб.
     Итак: плывет океанский лайнер. Вдруг капитан с  капитанского  мостика
кричит в матюгальник:
     - Женщина за бортом! Кто спасет женщину?
     Молчание. На палубу выходит американец. Белые шорты,  белая  майка  с
надписью "Майами бич".
     - Я спасу женщину!
     Одним взмахом, пластично расстегивает зиппер, срывает шорты и  майку,
остается в плавках стального цвета.
     Корабль затаив дыхание, смотрит.
     Американец, поигрывая бронзовым телом, подходит к  борту,  грациозно,
не касаясь перил, перелетает их и входит в воду без брызг, без  шума,  без
всплеска!
     Международным брассом мощно рассекает волны, плывет спасать  женщину,
но!... Не доплыв десяти метров... Тонет!
     Капитан в матюгальник:
     - Женщина за бортом! Кто спасет женщину?
     Молчание. На палубу выходит француз. Голубые шорты, голубая  майка  с
надписью "Лямур-тужур".
     - Я спасу женщину!
     Одним взмахом пластично расстегивает зиппер, срывает шорты и майку  и
остается в плавках с попугайчиками.
     Корабль, затаив дыхание, смотрит.
     Француз подходит к борту, как птица, перелетает перила, входит в воду
прыжком три с половиной оборота без единого всплеска!
     Международным баттерфляем плывет спасать женщину,  но!...  Не  доплыв
пяти метров... Тонет!
     Капитан в матюгальник срывающимся голосом:
     - Женщина за бортом! Кто спасет женщину?
     Молчание. Вдруг дверь каптерки открывается, на  палубу,  сморкаясь  и
харкая, вылезает русский. В рваном, промасленом ватничке, штаны на коленях
пузырем.
     - Где тут? Какая баба?
     Расстегивает  единственную  пуговицу  на  ширинке,  штаны  падают  на
палубу. Снимает ватник и  тельняшку,  кепочку  аккуратно  положил  сверху,
остается в одних семейных трусах до колен.
     Поеживаясь, хватается за перила, переваливается за борт,  смотрит  на
воду: и с хаканьем, с шумом, с брызгами солдатиком прыгает  в  воду,  и...
Сразу тонет.
     Таков полный  канонический  текст  этого  анекдота.  Рассказывая  его
непосвященным, митек вынужден слегка комментировать, так,  описывая  выход
американца и француза, митек, не скрывая своего восхищения, прибавляет: "В
общем, Дэвид Бауи! Гад такой!", а  когда  на  палубе  появляется  русский,
митек заговорщически прибавляет: "Митек!"
     Кстати, этот анекдот вполне может служить  эпиграфом  к  капитальному
труду "Митьки и Дэвид Бауи".




                  О НЕКОТОРЫХ ПРОТИВНИКАХ МИТЬКОВСКОЙ КУЛЬТУРЫ

                                            Митьки уже потому победят, что
                                           они никого не хотят победить...
                                           Они  всегда  будут в говнище, в
                                           проигрыше...  (шепотом). И этим
                                           они завоюют мир."
                                                (Из разговора с Д.Шагиным)

     Будем глядеть правде в лицо: культура митьков  имела  и  будет  иметь
противников. Я имею ввиду не  противников  по  невежеству  или  недостатку
гуманизма, и не тех торопыг, что не могут вынести доставучесть  митька.  Я
имею в виду злого и умного врага, культурного противника.
     Вот книга (которую я  давно,  как  и  подобает,  пропил)  Константина
Леонтьева - "О стиле романов графа Толстого".
     Есть в ней мысли и о стиле романов, и о Толстом, но главная тема этой
книги - беспощадная, не на  жизнь,  а  на  смерть,  борьба  с  митьковской
культурой.
     Я не  имею  возможности  прямо  цитировать  эту  книгу,  но  страх  и
растерянность  известного  реакционера  XIX  века   перед   пробуждающейся
митьковской культурой, хорошо запомнились мне.
     Есть в русской литературе, писал он, какая-то  тенденция  к  осмеянию
своего героя. Если в англоязычной литературе все говорится  как  есть,  во
французской - преувеличенно, то в русской - грубо и принижено.
     Если английскому автору нужно описать, например, страх  в  герое,  он
так прямо и напишет: "Джон испугался  и  пошел  домой".  Француз  напишет:
"Альфред затрепетал. Смертельная бледность покрыла его прекрасное лицо"  и
т.д. А русский автор скажет: "Ваня сдрейфил (лучше даже - приссал) и попер
домой".
     Реакционному философу нельзя отказать в наблюдательности, расстановка
сил для него  ясна:  на  палубу  выходит  американец,  на  палубу  выходит
француз, из каптерки вылезает русский. Но отнестись к ним философски он не
в силах: одобряя сухую пустоту англичанина, он  смеется  над  французом  и
презирает русского.
     Митек же, приводя свой куда более отточенный и  изящный  анекдот,  не
скрывает своего восхищения  и  американцем,  и  французом,  и  хоть  самим
К.Леонтьевым, которому явно не хватает гуманизма и христианского смирения.
     Далее, язвительный философ  через  столетие  прямо  протягивает  руку
присяжным критикам "Литературной  газеты",  угрюмо  жалуясь  на  неизящных
персонажей русской литературы, которые  постоянно  "подходят  к  буфету  и
хлопают рюмку очищенной, а если (вот знаменательное признание) герой после
этого ласково осклабится, то доверие читателя обеспечено".
     Горький сарказм ядовитого мыслителя здесь неуместен и просто жалок  -
он недоволен,  что  читатель  сделал  свой  выбор  и  его  доверие  отдано
достойнейшему - митькам, а не К.Леонтьеву!
     Не злись, К.Леонтьев, - ты победил - ведь митьки-то никого  не  хотят
победить, они всегда будут в говнище, в проигрыше...



               ПОЧЕМУ МИТЬКОВСКАЯ КУЛЬТУРА ТЕМ НЕ МЕНЕЕ ПОКА
                         НЕ ИДЕТ СЕМИМИЛЬНЫМИ ШАГАМИ

     А потому что некогда...  На  общих  собраниях  и  сВездах  у  митьков
остается очень мало времени для разработки своей культуры.
     Митьки - очень добрые,  им  не  жалко  друг  для  друга  и  последней
рубашки, но одно непреодолимое  антагонистическое  противоречие  раздирает
их: им жалко друг для друга алкогольных напитков.
     Каждый митек настолько уверен в своем  праве  выпить  гораздо  больше
своих собутыльников, что даже  не  замечает  и  отрицает  эту  митьковскую
черту. (Примечательно, что формула, описывающая это явление, была  найдена
не в среде митьков, а зарубежным обозревателем движения: "Митек  не  любит
пить в одиночестве, но митек любит пить один при многих свидетелях".)
     Представим себе собрание трех митьков: А, В и С.
     (Эти имена и события вымышлены и всякое сходство с  действительностью
является чистой случайностью).
     Все эти трое митьков принесли по бутылке  бормотухи,  каждый  достоин
равной доли - но каждый расчитывает  на  большее.  Исходя  из  этого,  они
единодушны в решении пить не  из  стаканов,  а  из  горла  -  ведь  каждый
надеется, что его глоток - больше. Митьки  садятся  за  стол,  готовясь  к
длительному и вдумчивому разговору, должному  двинуть  вперед  митьковскую
культуру.
     А (открывая бутылку): Сейчас для начала я почитаю вам Пушкина.  (пьет
из бутылки).
     В: Стой! Ты что, обалдел?
     С: Вот гад!
     А: Чего, чего? Тут мало и было! (отмечает пальцем,  сколько,  по  его
мнению, было в непочатой бутылке).
     С: Что ж нам, полбутылки продавали?
     В: (берет у А бутылку и пьет).
     С: Куда? А я?
     В: (с обиженным видом отдает бутылку.
     С горько смотрит на В и бутылку).
     А: Вон сколько выжрал! А я только приложился!
     С: (пьет. А молча хватает бутылку и, выламывая  у  С  зубы,  рвет  на
себя).
     С: Ну что за дела?! Я только глоточек и сделал!
     В: Он,  гад  так  пасть  разработал,  что  за  глоточек  всю  бутылку
выжирает!
     А: Гад! Мы только попробовали, а ты... Ну, я тогда уж допиваю (пьет).
     В: Елы-палы! За что, за что так? Ты же два раза пил, а мы по одному?!
     А: (довольно утираясь) И я один раз пил, и гораздо меньше вас выпил.
     В: Ты же начинал!
     А: Не фига. С начинал.
     В: Гады вы! Ну уж следующую бутылку я один пью (открывает  бутылку  и
пьет).
     С: Куда?! Да что вы, совсем уже оборзели? Я больше всех вина принес и
еще ни разу почти не выпил?
     В: (передавая ему бутылку): На, пей. Первую бутылку один почти выпил,
так пей и вторую! У Васи Векшина две сестренки маленькие остались, а  С  -
жирует!
     А: (в слезах): Так мне что - уходить?! Одни, без меня управитесь?!
     С: (отдавая ему бутылку): На, пей, если Бога не боишься. Бог-то есть!
Он-то знает, как ты нас обжираешь!
     В: (наблюдая за тем, как А пьет): Нет, я вижу, не верит он в Бога! Но
ничего, отплачутся ему наши слезки!
     И так далее до конца собрания.
     Пример, разумеется, абстрактен и показывает только тему борьбы  -  на
самом деле ни один из моих знакомых митьков не бывает так топорен и груб в
достижении своей цели - каждый из митьков  имеет  свой  комплекс  методов,
которые  в  ходе  соперничества  шлифуются  и  совершенствуются.  Из  трех
настоящих митьков - сумевший выпить больше добился  заслуженной  победы  в
честной и равной борьбе.
     И методы этой борьбы - органичная часть митьковской культуры.


          TO BE CONTINUED................


Популярность: 10, Last-modified: Tue, 16 Apr 1996 08:43:16 GMT