чуланом из кустов. Трактирщик с тихим стоном осел, выронив лампу прямо на лежанку дров. Пламя занялось очень быстро. Фолко и гномы галопом проскакали сквозь всю деревушку крича "пожар, пожар", благодаря чему успешно вывезли оба бочонка. Отъехав от деревушки на несколько лиг, друзья принялись весело распивать пиво и играть в карты. Расположение их бивуака было столь удачным, что они свободно наблюдали из зарослей орешника за большим пожаром. За эти три дня сгорела вся деревня, до последней головешки. Оставшиеся без крова жители рядились в фашистские каски, сапоги, которые им продали наши герои и трогались в сторону большой дороги. - Да, дунландцев не исправить, - вздохнул Фолко. -- Держу пари, они направились в Ангмар, воевать на стороне врага. - Точно! -- икнул Малыш. -- Я так и думал. - Сдается мне, что исправить их можно только при помощи дробовика крупного калибра, - задумчиво заявил Торин, откупоривая второй бочонок. Когда пиво кончилось, друзья уныло поплелись дальше, навстречу приключениям. После того, как они миновали тупик (дорога начиналась внезапно в виде огромного валуна, на котором дорога заканчивалась, друзья наткнулись на заброшенную деревню. Точнее, деревня таковой не казалось, но ни одного жителя найти так и не удалось. Поэтому, хоббит и гномы принялись развлекаться на свой манер, выбивая стекла в каждом доме и тщательно прыгая на ростках в каждом огороде. Добродушный Малыш в поисках пива обошел почти всю деревню. В каждом доме, было зубоврачебное кресло, а в некоторых по два. Зато спиртного не было вовсе. Но селяне, внезапно покинувшие свои дома были видимо трезвенниками и наши герои несолоно хлебавши, зато солоно поевши (каждый поймал по гусю и заживо его зажарил) выехали из деревни. У околицы первого дома так и остались торчать недоеденные гусиные тушки. Спрятавшись в ближайшем лесу, наша троица вновь принялась играть в карты. Хоббита, проигравшегося в карты оставили стоять на часах. Он забрался на ближайшее дерево и, привязавшись к нему, заснул. Наши герои очнулись заполдень. Солнце уже вовсю светило, вызывая раздражение. Вкупе с этим, звуки, раздающиеся со стороны деревни заставили всех продрать глаза и схватиться за оружие. Фолко, проснувшийся позже всех, и то, лишь от того, что Малыш выломал тонкую длинную ветку и заточив ее конец, принялся тыкать хоббита в зад. Громкие проклятия, уже готовые сорваться с губ, застряли в горле. В деревне поднялся большой шум. Вернувшиеся, как расслышал хоббит с большого конгресса стоматологов, жители деревни, вместе с женами, во рту которых сверкали золотые челюсти, и детьми, выражали громкое возмущение теми бесчинствами, которые они увидели, вернувшись. В руках у каждого ярко сверкали на солнце врачебные инструменты, большей частью зубоврачебные. Некоторые горячие головы уже выудили странные, огромные луки, окованные железом и принялись ладить стрелы, используя вместо наконечников острые, как бритва скальпели. Раздавались призывы идти на разборки с "соломенноголовыми чмошниками", как они называли роханцев, ибо больше "просто некому". И вот, когда военный пыл достиг пика, на дороге показался роханский отряд налоговых сборщиков. - Опять приехали! -- завопил чей-то голос. - Еще никто не оставался в живых после того, как оскорбил зубного врача из племени хазгов! -- заорал второй. - Мочи их! -- заорал старый, седой, по-видимому, хазг. Он больше всего походил на профессора из медицинской брошюры с рекламой новых вставных челюстей. - З-з-з-з-з!!! -- боевой клич хазгов напомнил друзьям звуки бормашины. Ничего не подозревавший отряд роханских всадников показался у околицы. В следующую секунду все вокруг потемнело от стрел. Страшные толстые стрелы со страшными наконечниками из скальпелей легко пробивали доспехи беспечных всадников. Спустя десять минут все было кончено. Разъяренные хазги с врачебными инструментами выскочили наружу, за околицу добивать раненых. В течение оставшегося дня сельчане погрузили на подводы свои зубоврачебные кресла и нехитрый домашний скарб, направляясь к большой дороге. - И эти в Ангмар, - выдохнул Торин. - И все из-за каких-то трех гусей! -- возмутился хоббит. -- Ну и жадные же они. Посмотрел бы я на них, если бы кто-то разорил все их огороды, - Фолко отряхнул со своих башмаков налипшие стебли. - Это точно! -- заявил Малыш, выковыривая из зубов остатки гуся. -- Жалкие ничтожные личности! Друзья дождавшись, пока пыль от подвод хазгов - стоматологов не уляжется, направились к месту жестокой схватки. К своему ужасу, они увидели что лица павших роханцев чудовищно изуродованы. При помощи каких-то жутких приспособлений, зубные проходимцы вырвали челюсти у своих врагов. К удивлению хоббита и гномов, от рук зубоврачебных маньяков пострадали и лошади. Развороченные морды лошадей, также оставшихся без челюстей ужаснули наших героев. - Гм, что-то у меня аппетит пропал, - нервно сглотнув, заявил хоббит, намеревавшийся нарезать из лошадей ужин. - У меня тоже, - заявил побледневший Торин. - Хотя мы, гномы гораздо более стойкие к ужасам войны, - заявил он. Как бы в подтверждение этих слов, его тут же вырвало. Гораздо более стойкий Малыш деловито сливал содержимое фляжек всадников в походной бочонок. Где-то за перелеском послышался конский топот и ржание лошадей. - А что если это роханцы? - задал вопрос хоббит и, не дожидаясь ответа, вскочил и задал стрекача. Гномы немедленно последовали его примеру. Чутье у хоббита его никогда не подводило. И верно, спустя три минуты после того, как кустики сомкнулись за нашими героями, большой отряд, раз в десять покрупнее павшего показался у околицы. Гневные крики донеслись до наших героев. И было в них что-то невыразимо печальное и страшное. Настолько страшное, что хоббит и гномы, не сговариваясь еще быстрее заработали ногами, все дальше скрываясь в лесу. Спустя полминуты друзья обессилено повалились на траву. Подняв голову, хоббит уставился на камень, росший из земли, словно пенек. Приглядевшись повнимательнее, Фолко обнаружил, что это не простой камень, а какой-то идол, изображавший какого-то отмороженного мудака, оседлавшего волка. То что это был волк, а не волчица, можно было догадаться по соответствующим причиндалам, рельефно выпиравшего из под пуза волка. Всадник удался неизвестному камнетесателю гораздо хуже, чем причиндалы мужского достоинства волка. Внезапно солнце осветило неотесанную фигурку и хоббит зажмурился от увиденного. Солнечные лучи словно придали изваянию достоверность, поскольку стали видны многочисленные челюсти, висевшие на боку у всадника. Сомнений у хоббита и гномов не осталось. Этот неведомый всадник был сродни хазгам. - Да, - выдохнул Торин, завистливо глядя на изваяние. Руки гномов явно никогда бы не смогли создать даже такую жалкую поделку, поскольку были приспособлены только для того чтобы крепко держать кирку, кайло, топор или собственную задницу. -- Ну и умельцы, - был вынужден признать он. -- Их творение достойно того, чтобы занять свое место в коллекции какого-нибудь купца. - Да, - промычал Малыш. -- Это изделие достойно лишь того, чтобы им восхищался какой-нибудь маньяк. - Да, - передразнил гномов хоббит. На его голове красовалась красная бейсболка. -- Изделие достойно двух, нет трех ударов кувалдой, - заявил он и, выудив из рюкзачка Малыша, обрушил тяжелый молот на голову изваяния. После третьего удара, идол превратился в кучу каменной крошки. - Должен признаться, брат хоббит, ты самый рассудительный из всех, кого я помню. - Да, я такой, - важно ответил Фолко, поправляя бейсболку за козырек. Договорить он не успел. Из леса вынеслись десятка два стрел, раздались гневные крики и друзей окружили два десятка всадников на волках. Стрелы со звоном отскочили от мифрильных доспехов наших друзей. - Слышь, брат хоббит, я беру свои слова обратно, - прорычал Торин озираясь по сторонам. -- Ты самый распоследний кретин, который расхерачил их божество, не подумав о том, как спасти наши задницы. - Красная шапочка! -- с ненавистью вскричали наездники волков, увидев хоббита. - У, волки позорные! -- прошипел Фолко в ответ. Окружившие их всадники с силой оттянули свои луки и в этот момент хоббит, словно озаренный, вскричал. - Ложись! -- и плюхнулся в траву. Уж на что неуклюжи и неповоротливы были гномы, но на команду хоббита они среагировали даже быстрее, чем сам Фолко. Нападавшие быстро поняли свою ошибку, когда стрелы одних полетели навстречу своим же сородичам и не было на их пути тел вжавшихся в землю гномов и хоббита. Из двух с лишним десятков всадников больше половины повалились, пронзенные насквозь. На остальных, застывших, словно в столбняке, с криком ринулись гномы, размахивая своим страшным оружием. Особенно впечатлял перекованный мифрильный топор Торина, которым запросто можно было рассечь пополам лошадь. У Малыша в руках сверкали два клинка, также познавших жар подземного горна. Клинки словно по маслу проходили сквозь доспехи врагов, не встречая сопротивления. Обрадованный хоббит вскочил и меткими выстрелами как в тире, перебил остальных, но обезумевших гномов остановить было невозможно. Волки бросились врассыпную, но уйти им не удалось. Спустя еще две минуты, Торин и Малыш закончили разрубать на куски последнего всадника вместе с волком. - Кто это был? -- поинтересовался хоббит. - А, какие-нибудь придурки, занесенные в Красную книгу, - отмахнулся Торин. -- Может и не стоило им всем головы рубить. - Точно, точно, их всех надо было повесить, - вклинился в разговор Малыш. -- У меня и веревка есть. Фолко, услышав такое только сплюнул. Следующие три дня друзья шли молча. Шли, потому что, карауливший ночью Торин, расседлав, забыл привязать лошадок. Поток ругани, лившийся из уст хоббита по этому поводу был настолько бурным, что даже такое толстокожее существо как Торин и тот не выдержал. - Это все потому, что я тебя будил! -- орал Торин на весь лес. -- Если бы проснулся по первому зову, так успели бы поймать их. - Имею я право на свободный сон? -- орал в ответ задетый за живое хоббит. -- Меньше в жопе своей надо было ковыряться, может и заметил бы, как лошади ускакали! - Кто бы говорил! -- защищался Торин. -- Да тебе дай вволю, так у всех бы дырки в заднице заклеены были бы. - Ага, и после этого я бы всех еще накормил бы касторкой, - согласился хоббит. -- Чтоб узнали для чего им задница нужна! - Тьфу! -- поморщился Малыш. Так, мило беседуя, троица бесстрашных героев пробиралась сквозь лес. Вскоре они наткнулись на спящий патруль роханцев и, не желая их беспокоить, проследовали мимо, крепко связав их на всякий случай. - Вдруг они проснутся и всадят стрелу в спину, - объяснил свой поступок Малыш. Впереди через тонкую полоску пограничной полосы стоял Сторожевой Лес. Именно в нем триста лет назад гадкие хоббиты Пипс и Мерри устроили страшный пожар, а выбежавшим на разборки чудовищам, называвших себя энтами, вкозлили невинных обитателей Исенгарда. - Бля буду, - клялся тогда Мерри. -- Какой-то старикашка в белом пукнул так, что деревья согнулись. - Ага, - вторил ему сородич. -- А стоявший рядом Гнилозад еще и спичку поднес. Мы и оглянуться не успели, как поллеса сгорело, - нагло приврал для правдоподобности Пипс, пряча в кармане спички. Последовавшие после этого вызов на стрелку, на которую трусливый Саруман не явился, и непосредственно сами разборки привели к тому, что Саруман Честный стал бомжем, а Пипс прикарманил волшебную игрушку со странным названием "Палантир". Эту игрушку впоследствии, при подозрительном везении, выиграл в карты Гэндальф. Когда никому не известный бродяга Арагорн стал королем Гондора, хитрый волшебник втридорога продал ему игрушку, мотивируя это тем, что "эта вещь должна принадлежать владыкам Запада и больше никому, а потому он сейчас же выбросит ее в море". Жадный до всяких волшебных штучек Арагорн заплатил не скупясь. Зато с ее помощью он получил возможность волшебным образом заглядывать во все женские туалеты, не говоря уж о спальнях во всем королевстве. Обо всем этом подробно излагалось в Красной книге, которую Торин по складам, но все-таки прочитал, а этот эпизод аж несколько раз. Об этом он не преминул напомнить Фолко, нывшему, что они идут навстречу своей мучительной смерти. - Уж с энтами - то, ты договоришься, - безапелляционно заявил Торин. -- Уж они-то должны помнить твоих мерзких родичей, тем более, ты потомок одного из них. Кстати, правда, что в вашем роду ни один из предков не был женат? -- ехидно поинтересовался он. - Да, можешь подать на меня в суд! -- обиделся Фолко. - Странные вы, хоббиты, ребята, - еще более ехидно сообщил Торин. -- Интересно, каким макаром вы размножаетесь? - Я знаю, - хохоча над шуткой Торина, заявил маленький гном. -- Через жопу! -- его догадка была встречена таким чистым и ясным смехом, словно на ветру стонала от натуги скрипучая и гнилая ива. Смех Торина и вовсе не поддавался описанию Отхохотав так, что после этого не мог встать целых три минуты, гном пришел в себя только от мысли, что Малыш смеется вовсе по-другому, и вообще, сейчас он не смеется. Он вскочил и увидел несообразное существо с множеством различных конечностей. Десятки рук и по меньшей мере полтора десятка мужских достоинств, едва прикрытых набедренными повязками из листвы, ужаснула гнома. Правда воспоминания о том, "как размножаются хоббиты по мнению Малыша", вернула, хоть и ненадолго обычное присутствие духа. Зато Фолко, наверное, жалел о том, что у него нет такого же надежного "тыла", каким по его "вине" обзавелся Рогволд. - Хум-хум-хрум, корни и сучья! -- произнесло чудовище. -- Энто, давно гостей не видывал, сучья и корни! Энто, а какого хера, топор у энтого гондона? -- одна из его сучковатых рук ткнула в Торина. - Отлезь, гнида, - немедленно отозвался гном, потянувшись к топору. - Что? Что он сказал? - удивился энт. - Это его так зовут, - немедленно нашелся хоббит. -- Торин при этих словах поперхнулся. - Буратино, - представился энт, подтирая свой не в меру большой рубильник, из-под которого виднелись заросли мха. - А топор у него для того, чтобы рубить головы подлым оркам, - продолжал набравшийся смелости хоббит. - Небывалое дело! -- воскликнул Буратино. -- Корни и сучья! Сучья и корни! Что привело вас сюда, когда ни один смертный не решается переступить порог леса? С тех пор, как мы, гм, корни и сучья, пустили на корм червям целый отряд налоговых сборщиков Рохана, сюда никто не суется. - А мы это, спасаем Средиземье и все такое, - заявил хоббит. -- Срочная полицейская необходимость обследовать Исенгард. - Да? -- удивился Буратино. -- Ну, вообще-то с такими именами, как у вас, - он выразительно посмотрел на Торина, - Я уже ничему не удивляюсь. Торин злобно уставился на хоббита. Тот сделал вид, что ничего не заметил. - Хум-хрум-пень, сучья и корни, - прогудел Буратино. -- Но я обещал, подписку в смысле кинул королю, что ни одна душа не попадет живою в Исенгард, - стихами проскрипел он. -- Король -- умен и допустить сюда непрошенных чмырей не хочет, - продолжил Буратино. -- Засрут еще, на стенах нарисуют жопу, а может даже хуже, так говорил он, - слова выдавливались из энта с такой натугой, что казалось он сейчас развалится на куски. Слушать все это не было никаких сил. - Если он еще раз заговорит стихами, я этого не вынесу, - заявил побледневший Малыш. -- Он так скрипит, что мне блевать охота. Тьфу, и я уже заговорил стихами. - Заткнись, - согласился Торин. - Да, но он давно уж помер, - удивился хоббит. -- Какой ему теперь урон? - Нет, все равно я не могу впустить вас, сучья и корни, - подумав немного, минут пять, не более, - заявил Буратино. - Сучья и корни, сучья лапа, сучий потрох, - разбушевался вдруг хоббит. -- Да я с самим Радагастом знаком! Стоит мне лишь слово ему сказать, как его птицы прилетят и засрут весь лес! -- пригрозил он. Сам ведь знаешь, старый пень, в смысле, энт! - Что ж вы сразу не сказали, - испугался старый энт. -- Надо так надо. Фолко победно взглянул на гномов. Те пристыжено молчали. Энт двинулся вперед, за ним последовали и наши герои. Спустя несколько часов блужданий по лесу, обнаружилось. Что старый энт страдает выпадением памяти, поскольку совершенно не помнит, где находится Исенгард. Фолко вновь пригрозил ему, что Радагаст так это не оставит и испугавшийся Буратино вновь повел их в путь. Прошло три дня. Фолко в двенадцатый раз наткнулся на жвачку, которую он выплюнул как только увидел энта. - Ну все, бля, надоело, - заявил Фолко. -- Веди нас обратно, ни хера от вас, энтов толка нет. Торин и Малыш молчаливо согласились. Они опасались энтов и безрассудная смелость хоббита их ужасала. Старый энт, скрипя на каждом шагу, словно шотландская волынка, повел их обратно. Не прошло и получаса, как они наткнулись на Исенгард. Хоббит только сплюнул, увидев это. Зато радости лесного чудовища не было предела. - Я в смысле вспомнил, где это находится, - проскрипел он, но его спутники изумленно молчали, пораженные увиденным. Перед ними лежал разрушенный гневом энтов триста лет назад с половиной Исенгард. В середине развалин высилась неприступная башня, шпиль которой венчало скульптурное подобие белой руки, вытянутой в нацистском приветствии. Башня удивительно напоминала грубо отесанную пирамиду в которой были прорублены бойницы. Сейчас эти бойницы были наглухо заколочены крест-накрест досками. Ворота были наглухо замурованы по указу короля, причем вместе с рабочими, чьи скелеты наполовину торчали из замурованного саркофага. На шее одного из скелетов висела предупреждающая табличка "Не ходите сюда! Не советую!". - И как же пробраться внутрь? -- поинтересовался Торин. - А ты Отлезь Гнида у нас очень умный, вот ты и придумай, - проскрипел Буратино. - А, ну конечно, закинем веревку, выломаем доски и влезем через ставни, - быстро нашелся гном. Спустя час Малыш, наконец, попал веревкой с железной кошкой на конце в одну из бойниц и Фолко, поплевав на свои мозолистые от частого нахождения в чужих карманах ладони, полез наверх. На полпути веревка соскользнула и хоббит с громким воплем полетел вниз. - Ах ты пивной бурдюк, - обрушился на маленького гнома Фолко. -- Кроме пивной кружки ничего в руках держать не умеешь! - Почему не умею? -- обиделся гном. -- Да я щас так крюк закину, что обратно не вытащишь! -- с этими словами Малыш зашвырнул веревку с кошкой с такой силой, что гнилые доски, которыми бойница была забита триста лет назад не выдержали и разлетелись вовнутрь. Железные крючья намертво впились в каменный край бойницы и хоббит, заставив прежде повисеть на веревке Малыша вместе с "Отлезь Гнидой". Только после этого Фолко полез наверх. Подозрительно ловко вскарабкавшись наверх Фолко влез вовнутрь. - Держу пари, он не в первый раз лазает по веревке, - неуверенно заявил Торин. - Точно, точно, - согласился с ним Малыш. - Немало он домов обчистил, небось в своей Хоббитании. Фолко влез наверх и оттуда донеслись его восхищенные крики. - Ух ты! Вот ни хера себе! Во дают! Круто! Клевое место! -- доносилось из разбитой бойницы каждые пять секунд. Ужасно заинтересовавшиеся гномы, громко сопя, полезли наверх. Примерно на середине пути веревка оборвалась и Торин с Малышом с воплями полетели вниз. Поднявшись с земли, Малыш непонимающе уставился на веревку. Она странным образом перетерлась, причем так ровно, что казалось, что кто-то наверху полоснул по ней ножиком. Малыш ни слова ни говоря выудил из своего необъятного рюкзака еще одну кошку и забросил ее в бойницу. - Уй! Кто это там всяким дерьмом швыряется? -- донеслось сверху. - Сейчас узнаешь, заподлянщик! -- пообещал Торин и полез наверх. - Точно, точно, щас узнаешь! -- вторил ему Малыш. Но увиденное внутри башни настолько потрясло их, что о намерении разобраться с тем, кто имеет обыкновение перерезать веревку, гномы тотчас же забыли. Все внутренне убранство башни было безжалостно исковеркано, изуродовано и содрано. Фолко сразу же стало понятно, откуда во дворце Короля триста лет назад появилась такая невиданная красота и эстетика. Безжалостными руками камнетесов со стен башни были сколоты все плиты с вкрапленными в стену драгоценностями. С полов был содран даже древний, негниющий линолеум, а вся побелка с потолка была аккуратно смыта и перенесена во дворец, где самые умелые маляры разбрызгали ее по дворцу. То же, что осталось внутри башни внушало тошноту и отвращение. Вся красота черпалась из истоков безумного ужаса, царившего в голове того архитектора, который проектировал башню. В архитектуре башни словно отразился чей-то предсмертный крик, отразился чей-то безумный остекленевший взгляд. Мешанина стекла, железа и пластика, вкупе с безжалостно содранными убранством могла восхитить только такого же маньяка, который напившись до чертиков занимался чертежами. Вдобавок ко всему, на черных грубых стенах руками тех самых камнетесов, чьи тела в целях предупреждения были вмурованы в стены сооруженного саркофага, были нарисованы неприличные рисунки, причем с таким содержанием, что даже Бивис и Батхед бы застенчиво покраснели. Вдобавок ко всему, строители употребили на это волшебные, несмываемые мелки, смыть которые было невозможно без применения древней магии. Эти рисунки, казалось, жили своей внутренней жизнью, настолько живо горели они в полумраке. Многочисленные пивные бутылки, кучи засохшего кала и использованной туалетной бумаги лишь дополняли пейзаж. - Это ж как надо было изощриться, чтобы такое придумать! -- воскликнул покрасневший Торин, глядя на картинку с условным названием "Белоснежка и семь гномов". - Ага, - восторженно вторил ему Малыш, разглядывая что-то вроде картинки "Прячась за колоннами, добрый принц соблазняет Золушку". -- Это псих какой-то рисовал, - сообщил свое мнение маленький гном. -- Надеюсь, тут во всем замке так стены разрисованы? Троица разбрелась по всему замку в надежде найти хоть сколько-нибудь завалящие сокровища. Но все было тщетно. Король Арагорн очень тщательно разобрал все убранство по кусочкам, оставив на ободранном полу только бланки неоплаченных счетов и опротестованных векселей. Но то, что увидел Фолко в следующей комнате разительно отличалось от остального. Вместо привычной уже похабщины, стена была разрисована надписями типа "Эльфы -- казлы!", "Смерть бессмертным эльфам!" и "Гэндальф - кизлодда!". В подтверждение своей позиции, неизвестный привел убийственный довод. Под этими надписями кровью была намалевана еще одна "Глаз эльфа -- глаз народа!". Под надписью в стеклянной банке плавал настоящий человеческий глаз. "Кто не с нами, тот без глаза!" - так заканчивалось это безмолвное выступление. Судя по крови, надпись была совсем свежая. Неизвестный враг опередил наших друзей. Фолко поднял с пола кожаную книжицу. - Сделана из кожи эльфа, - так было написано на кожаной обложке. -- Олмер Боромирович Денеторский, - значилось внутри книжицы. На хоббита с фотографии взирала морда того детины, который беседовал с хоббитом у Мории. Под глазом морды красовался синяк, на лбу крестом был наклеен пластырь. На лице небритая щетина двухдневной давности. - Ну и морда, у тебя, Шарапов, - подумал Фолко, закрывая книжицу и чуть не выронил ее. - Эльфа звали Плексиглас, ха-ха-ха! -- было написано на задней странице кожаной обложки. Хоббит вздохнул, набрал полную грудь воздуха и громким криком призвал к себе гномов. Он показал им книжицу и те принялись хохотать, катаясь по полу. Фолко сплюнул и принялся спускаться вниз. При этом, он в отместку, вновь полоснул ножиком по веревке. Вес хоббита она выдержала, а вот вес гномов оказался для нее непосильным. Словом, после того, как гномы отсмеялись вволю и начали спускаться, не прошло и пяти секунд, как они с громкими криками полетели вниз, и набили себе очередные синяки и шишки. Но хоббит вновь вывернулся. Нахмурив брови, он заорал на Буратино. - Упустили! Проворонили! Просрали! Пиноккио хреновы! Небось у всех березок дупла продолбили своими чурками! -- начал бушевать Фолко. -- Пока вы тут с березами сексом занимались, враги проникли в Ортханк! - Откуда ты знаешь? -- ужаснулся Буратино. -- Про березки? - Я спросил у ясеня, - хвастливо заявил хоббит. -- А враги, вот, - он предъявил глаз в стеклянной банке и кожаную книжицу. Старый энт вздрогнул. - Виноват-с, - залебезил он. -- Не губи, не зови птичек, - взмолился он. - Ну, если нам дадут в путь немного здравура, - многозначительно заявил он, - Тогда, я может быть подумаю. - И пива, и пожрать, - тут же добавил маленький гном, поднимаясь с земли, устланной кучками энтовского навоза. - И суточные, и побольше, всего побольше, - добавил Торин, отряхиваясь. - Да, и побыстрее, - милостиво согласился хоббит. Давай, давай, шевели своей деревянной жопой, долго мы еще ждать будем? -- с этими словами нетерпеливый хоббит натянул свой лук и влепил стрелу наугад в высь. Оттуда с хриплым карканьем свалился старый тетерев. На его лапке красовалось красивое колечко с непонятными вензелями. Пожав плечами, Фолко надел колечко себе на палец и принялся ощипывать тушку тетерева. На следующий день, наш дружный отряд выехал из леса на трех подводах, набитых до отказа всем, что только нашлось в кладовых у энтов. А нашлось там вещей немало. Склад энтов более всего походил на таможенный пункт досмотра, на котором конфисковывались товары, либо на крупный пункт по приему краденого белья в стирку. Ввиду отсутствия здравура и пива, старый энт вручил, якобы волшебный напиток, отведав которого, любой становился настолько сильным, что играя в домино, мог расколоть костяшками стол. - Очень полезный напиток, - язвительно заявил хоббит. Старый Буратино виновато развел руками. - Эй, Буратино, а кто тебя так назвал? -- спросил напоследок энта осмелевший Торин. - Папа, - гордо сообщил Буратино. -- Папа Карло. - А маму? Маму, как звали? -- любознательность хоббита не знала границ. - Маму? -- переспросил старый энт. -- Маму звали Джузеппе. - Тьфу, - одновременно заявили наши герои. -- Ну и шуточки у этого автора. - Посмотрим, - проворчал автор. -- Посмотрим, что вы все скажете, когда книга закончится! Будете меня просить, ползая на коленках, "ну напиши еще немножко своих шуточек, а то читатели нас долго помнить не будут". - Что? -- ужаснулся хоббит. -- Я думал уже конец. - Нифига, - огрызнулся автор. -- Работать негры, солнце еще высоко! Солнце светило очень ярко, вызывая естественное раздражение у наших героев. Резвые дристанийские скакуны, угоняемые добродушными энтами у случайно забредающих в леса беззащитных и одиноких всадников, радостно рвались вперед, навстречу новым приключениям. - Ой, как я устал, - застонал хоббит, то и дело стегая свою лошадку. Его подвода ехала медленно и неспешно. -- Устал уже стегать эту тупую скотину, так медленно она едет, - пожаловался он Торину на свою лошадь. Тот кивнул, но явно было видно, что гномы переносят все дорожные тяготы и лишения гораздо более стойко, чем разнеженный хоббит. Фолко ни с того ни с сего рассердился и на первой же стоянке содержимое подводы Торина и Малыша волшебным образом уменьшилось, зато воз хоббита распух так, что тот с трудом удерживал равновесие, сидя на некоем подобии вещевой пирамиды. Это не осталось незамеченным со стороны Торина и Малыша и на следующей стоянке воз хоббита исчез совершенно полностью, а сама подвода лишилась своих колес. Зато у гномов на каждой подводе образовалось по "запасному", как они уверяли Фолко колесу а груз чуть ли не вываливался. Рассерженный Фолко выпряг свою, как он называл, клячу и разжег из останков своей телеги прощальный для Сторожевого Леса костер. На следующей стоянке гномы на всякий случай приковали колеса цепью на ночь, а содержимое возов было упакованы в два гигантских вьюка и подвешены за веревку к вершине одного из деревьев. Наутро, едва протерев глаза, гномы не поверили своим очам. Они увидели, что вместо вьюков на веревке болтаются скованные цепью между собой колеса от телег, а вьюки бесследно исчезли. Зато у костра валялся в джоску пьяный хоббит, рядом с ним огромная (и наполовину пустая) бутыль - Крестьянское пойло, - значилось на этикетке. - Мейд ин Дристань, - было накалябано чьей-то неумелой рукой. - М-м-м-м-м-м-м-м-м-м-м-м-м-м-м-м-м-м-м-м-м, - заявил хоббит, когда его попытались попиннать и привести в чувство. -- Быв-в-вали дни веселые, - заорал он и вновь заснул. Из его скрюченной ладошки выкатилось несколько монеток. Не было никакого сомнения в том, что ночью хоббит продал тюки за бесценок в ближайшей деревне и бессовестно напился. -- Отлезь гнида, - сообщил он Торину, трясшего его за грудки и вновь захрапел. Гном заскрежетал зубами и сплюнул. - Послал же Дьюрин на нашу голову такого ублюдка, - высказался он, с трудом сдерживаясь. Из его волосатых ушей начал виться дымок. - О! -- благоговейно заявил Малыш, увидев бутыль. -- Хвала великому Дьюрину, он послал на нашу голову эту бутыль! -- вознес хвалу Малыш и вцепился в заветную емкость так, словно его пальцы были обмазаны быстросохнущим военным клеем. - Наливай, - вздохнул Торин. Бутылка самогонки кончилась на следующий день. Раньше всех очнулся хоббит, у которого страшно болела голова. Первым, что он узрел, так это лежащие вповалку тела гномов. Рядом валялась совершенно пустая бутыль. - Как страшно болит голова, - пожаловался Фолко самому себе и принялся рыться в рюкзачках гномов. Выудив из них целлофановые пакеты со сменой белья, представлявшего собой кучу рваных трусов и дырявых носков, хоббит покрутив головой направился в ту же деревню, где выгодно продал этот хлам старьевщику. Оставим старьевщика зашивать дырки и нашивать заплатки и вернемся к хоббиту. Всех денег хватило лишь на один стаканчик самогонки в деревенском трактире. Страшно недовольный уровнем цен хоббит попытался было протестовать, но под смех посетителей деревенский вышибала, парень лет двадцати ростом с небольшую гору и мозгами, как у трехмесячной обезьянки породы илуватар, сгреб Фолко за шиворот и, подкинув, хорошим пинком выбил несчастного половинчика метров на двадцать от ворот (трактира. Зрители зааплодировали. Фолко, почесывая ушибленное место, пообещал вернуться и скрылся в придорожных кустах. Дружный хохот проводил его. Некоторые деревенские увальни принялись биться об заклад, вернется ли этот маленький шут обратно. К удивлению многих, поставивших против, и к радости немногих, поставивших за, из кустов вскоре вновь показался тот самый нежомерок. Вслед за ним на дорогу вышли два гнома в мифрильных доспехах, да и сам Фолко распахнул свой плащик и заблистал на солнце всеми цветами своей кольчужки. Засучив рукава и поплевав на ладони, Фолко показал на "обидчика" и его "приспешников", после чего спрятался за широкими спинами своих заступников. Спустя пять секунд, оба гнома, что-то рыча на своем наречии, принялись избивать всех, кто попадал под руку. Здоровенного детину, наподдавшего Фолко ногой, разъяренный маленький гном свалил одним ударом кулака и, раскрутив за руки, словно молот, с натугой метнул вышибалу на крышу трактира, закинув его прямо в трубу, после чего раздавая удары направо и налево, направился вместе с Торином внутрь трактира. Сзади, за их спинами появился Фолко. В его руках невесть откуда появилось национальное оружие хоббитов -- бейсбольная бита. - А-а-а-а-а-а-а, - завизжал хоббит и принялся молотить битой направо и налево. Ошеломленные жители с ужасом наблюдали, как маленькая бестия принялась наводить "порядок". Вскоре, Торин м Малыш удобно устроившись в трактире, с интересом наблюдали из окна, как Фолко гоняет по дворам всю деревню. Многоголосый хор ужаса витал над деревней. - Да, хоббит крутой, - уважительно заявил Торин, наблюдая, как толпа, еще державшихся на ногах людей, редеет на его глазах с каждым взмахом биты. Звуки ударов, раздающиеся от соприкосновения биты и частей тела жителей деревни, по своей частоте и ритму напоминали манеру игры барабанщика на внеочередном фестивале "хэви-металл" в Вудстоке. - Ага, и всегда знает где можно найти выпивку и пожрать, - хрюкнул маленький гном. Вечеринка в стиле Вудсток-99 продолжалась в селении весь день. Хоббит отвлекался только на то, чтобы поесть, поспать, сходить в туалет, после чего вновь брался за бейсбольную биту и принимался дубасить всех, кто был в пределах досягаемости. К вечеру деревня опустела. Все жители, воспользовавшись очередной "передышкой" дружно скрылись в лесу. Разгневанный Фолко целый час бродил по окрестностям, и мрачнел с каждой минутой. Вскоре до гномов, продолжавших празднование дня "хоббита" донеслись звуки разбиваемых стекол. Это неутомимый Фолко в досаде принялся крушить окна домов. В путь друзья направились только на следующее утро. Гномы проснувшись, с удивлением узрели разрушения, царившие вокруг. Торин был готов поклясться, что в трактире не осталось ни одной целой вещи. Были разломаны даже такие простые вещи, как прилавок, столы и табуретки. Выйдя на единственную улицу, гномы ахнули. Перед ними лежали развалины некогда большой, но невоспитанной деревни. Многие дома были сметены, словно ураганом, другие покосились, словно Пизанская башня. Наиболее стойкие дома были наполовину сожжены, наполовину затоплены. Дом мэра и вовсе был весь в куче дерьма. Рядом валялись останки вывороченного с корнем деревенского туалета. На всем этом фоне на травке в палисанднике одного из наименее разрушенных домишек, почивал хоббит. Рядом валялась бейсбольная бита, причем Малыш был готов поклясться, что вчера бита выглядела раза в полтора потолще. Рядом с хоббитом валялась бутылка из запасов Буратино. Та самая, насчет которой, старый энт утверждал, что отведавший из нее сможет раскалывать столы, играя в домино. Наглядное подтверждение словам тупоголового чурбака, коим гномы считали энта, царило вокруг во всем, до чего только смогла дотянуться шкодливая рука хоббита. После долгих расспросов, выяснилось, что Фолко совершенно ничего не помнит. Прошел год. Хоббит и гномы продолжали околачивать груши в окрестностях Дунланда. Однако в последнее время их настроение резко испортилось. Благодаря проказам хоббита и помощи гномов, в окрестностях их пребывания не осталось ни одной жилой деревушки. Все жители снялись со своих насиженных мест и пополнили ряды разбойников, карточных шулеров, брокеров и страховых агентов. На пепелищах их домов неутомимая троица устраивала бейсбольные матчи. Неизменным победителем в них выходил хоббит, орудовавший битой столь же ловко, как коммивояжер скидками. Проиграв хоббиту примерно с полмиллиарда золотых, гномы решительно сплюнули и недвусмысленно пообещали засунуть биту победителю в "жирную волосатую задницу". Разочарованный Фолко сразу же перестал требовать от гномов выписать вексель на всю сумму с процентами. Снявшись с насиженных (и, порядком обгаженных троицей) мест, наши неутомимые герои неожиданно вышли к устью Исены, речки, в которой среди потоков нечистот изредка встречались небольшие ручейки чистой воды. Хоббит немедленно потащил гномов в ближайший трактир, где оголодавшие гномы за три часа сожрали все кушанья, которые были в меню. Изрядно захмелевшие тангары раздобрели настолько, что подмахнули, не глядя, полумиллиардный вексель, подсунутый ловким хоббитом. Еще спустя полчаса пьяный хоббит вспомнил о том, что у "старины" Рогволда сегодня день рождения и сбегал сначала в ближайший магазин, где с помощью бейсбольной биты "купил" за бесценок огромную надувную резиновую жабу. На обратном пути он отправил "подарок" по почте с припиской "Надеюсь ключик от замка не заржавел?". Вернувшись после этого к своим друзьям, он продолжил праздновать вместе с ними день рождения Рогволда. Хохот и веселье стоял в трактире столбом. Все посетители в немом изумлении наблюдали за тем, как прожорливые гномы и их маленький друг-недомерок допивают последние запасы спиртного. Еще большее изумление вызвал полумиллиардный вексель, которым вконец захмелевший хоббит щедро расплатился с трактирщиком. Все кончилось тем, что хозяин с перевязанной после соприкосновения с бейсбольной битой головой, отправился в ближайший участок. Там его невероятный рассказ вызвал не менее бурное веселье, чем в трактире, когда он получил вексель. Хохот не прекратился даже тогда, когда ополоумевший трактирщик предъявил вещественное доказательство, сам вексель. Каждый увидевший это восьмое чудо Средиземья* полицейский, от удивления впал в состояние прострации, выйти из которого удалось лишь когда за оскорбление полиции, несчастного трактирщика заперли в каталажку. * - Под первыми семью подразумеваются: удавка, кастет, люгер 45-го калибра, здравур (все изобретены добрым волшебником Гэндальфом), Кольцо всевластья, адвокаты и депозитные сертификаты (изобретены злым Сауроном). Все случившееся было единодушно признано каким-то чудовищным недоразумением. Однако, когда за неделю в каталажке скопилось аж целых семь трактирщиков, размахивавших полумиллиардными векселями, то полицейские поневоле задумались. Надлежало немедленно принять меры против неизвестной банды, нагонявшей ужас на всех трактирщиков. Но напасть на ее след так и не удалось. "Бандиты" словно сквозь землю провалились. После очередной попойки в восьмом по счету трактире, наша троица, была немало удивлена, когда во время прогулки по грязным, никогда не подметавшимся улицам городка, на них с неба спикировал орел в военной фуражке на голове и вручил повестку с требованием немедленно явиться под начало генерал - ефрейтора Рогволда с докладом. - Не советую прятаться, мерзавцы, орлы Радагаста вас везде достанут, - рукой Рогволда было накарябано большими печатными буквами. -- А он мой лучший друг! -- угрожающе закончил генерал-ефрейтор. Как бы в доказательство этого, пролетавшая над ними стая голубей дружным залпом птичьего помета обгадила наших друзей. Фолко виновато принялся ковырять носком башмака землю. Идея поздравить Рогволда, послав ему надувную резиновую жабу, уже не казалось ему такой уж прикольной. Поохав и повздыхав, друзья погрузились на ближайшее морское судно, направлявшееся на север. Немолодой, угрюмый капитан судна, некий Хьярриди, неосторожно согласился перевезти друзей без предоплаты. По прибытии, Фолко вручил ему очередной вексель и, пока вся команда в изумлении воззрилась на очередное чудо Средиземья номиналом в полмиллиарда, быстренько смылась под шумок. Когда Хьярриди вышел из столбняка, его гневу не было предела. Морской народ, больше известный всем как "мокрушники", прослышав о случившемся, в гневе разгромил морской порт, и, подняв "Веселого Роджера", вышел в открытое море. К Хьярриди присоединились другие капитаны судов и вскоре, война на море вспыхнула так, словно кто-то неосторожно поднес спичку к бочке с бензином. Над морскими и речными путями мрачно зазвенела заунывная песнь Морского народа. Плывем дорогой трудной, Мы в город с названием нудным, Названием безобразным, Названием непростым, Название можно выговорить, Напившись как свинья. Попробуйте и сплюньте, Минас-Тирит на Андуине, Звучит как "вошь в гондоне", И хошь не хошь, придется Его пограбить нам. И эльфов мы не любим, А кто же любит эльфов? Морской народ -- единственный, Кто самый самый добрый. А кто нам скажет против, Того засунем в пушку, Зарядим пушку порохом, И фитиль подожжем. И песню нашу звонкую, На дисках продаем. А тех, кто без лицензии, Торгует нашей песнею, На рею сразу вздернем, А деньги заберем. Эта песня подхваченная всеми гребцами морских корыт, заполонивших все устье Андуина, Барандуина и морского побережья, вселяла в сердца людей ужас и отчаяние, поскольку почти все "певцы" страдали и мучились отсутствием музыкального слуха. Все это, вкупе с тем, что среди Морского народа бытовало мнение "чем громче поешь, тем лучше", заставляло всех морщиться, а примерно с десяток учителей пения утопились к вящему восторгу своих учеников. Тем временем, неразлучная троица, вовремя скрывшись от Хьярриди, наткнулась на больничный обоз. В нем на подводах везли раненых и больных, пострадавших во время очередных боев на Ангмарско - Арнорской границе.. Недолго думая, наши герои "вернули" в строй трех наиболее легкораненых солдат, придав им ускорение носком собственных сапог. - И больше не возвращайтесь сюда! -- кричал вслед оставшимся стоять у обочины трем пациентам, с трудом удерживавшим равновесие на костылях. - Ы-ы-ы! -- пробормотал один из них и уткнулся лицом в грязь. - Абыр-валг, - заявил другой и присоединился к своему соседу. И только третий, погрозил вслед обозу своим костылем. - У-у, вшивые недоноски! Я как только выздоровлю, так сразу же вступлю в армию Ангмара, там с ранеными обращаются небось получше. Тем временем, наши друзья, весело болтая от нечего делать ногами, с интересом оглядывались по сторонам. Всюду, куда только не кинь взгляд, лежали встревоженные селения, гудевшие, словно пчелиные улья. Тут и там появлялись недовольные центральной властью и проповедовавшие Ангмарские свободы. Несмотря на то, что в обозе ехали только раненые и больные, сил у них вполне доставало на то, чтобы таких проповедников расстреливать на месте. После прохождения обоза на дорогах оставались стоять утыканные стрелами проповедники Ангмара. Стоять, потому что количество стрел, которыми они были утыканы не давали телам упасть, зато делали их похожими на больших ежиков. - С чего начинается родина, - весело пропел хоббит. -- С ежика в каждом дворе. - С хороших и верных товарищей, стреляющих в соседнем дворе, - донеслись до него веселые голоса гномов, чьи арбалеты щелкали, как заведенные, делая очередного "ежика". Уважаемые читатели! По требованию общества защиты животных, поясняю, что при написании этой книги ни одного ежика не пострадало. Особо свирепствовал в деревнях эльфийский ОМОН. Как бы в подтверждение этого, из ближайшей подворотни послышались звуки ударов и крики избиваемых. Затем оттуда с громким топотом, вразвалочку, выбежало несколько отъевшихся эльфов. В их руках поблескивали волшебные эльфийские кастеты. Затем из переулка выползли два проповедника, лица которых были разбиты крепкими ударами. Под заплывающими глазами красовались свернутые набок носы. - Я только спросил сколько время! -- надрываясь от душившего его плача, заявил один из проповедников. - Я говорил тебе, не ставь на своих часах Ангмарское время, - шепелявя, заявил другой. - Не задавай эльфу вопрос, - глубокомысленно изрек Фолко. -- Получишь в глаз или в нос, - с усмешкой закончил он. Гномы весело закивали, но подозрительно покосились на проповедников. Их руки дернулись было к оружию, но плачевный вид ангмарцев вызвал у них жалость. - Эх, стрелы кончились, жалость-то какая, - вздохнул Торин. Вторя ему, Малыш закивал головой, как ванька - встанька. - Точно-точно, - промычал, наконец, Маленький гном. Воспользовавшись великодушием гномов, проповедники скрылись в ближайшем канализационном люке. Подбежавший к люку хоббит с интересом метнул парочку гранат в люк и, закрыв крышку, довольно зажмурился. - Бу-бух! -- ухнули гранаты. Крышка канализационного люка вылетела из пазов и приземлилась прямо на голову одного из эльфийских омоновцев. От удара, слегка сплющившего каску, эльф перестал заикаться и напрочь исчезло врожденное косоглазие. На откормленной эльфийской харе появилась глупая улыбка, от которой у всех окружающих мороз продрал по коже. Правда уже через минуту, пострадавший пришел в себя и с громким криком "разберемся братан", вместе с остальными сотоварищами принялся пинать зазевавшегося прохожего мыском своих кованых сапог. Остаток дня пролетел в сладком ничегонеделании. Друзья вновь нашли пристанище в обозе для раненых, заняв места вышедших поужинать больных. На все претензии вернувшихся, они отвечали требованием предъявить билет на проезд. Не найдя, что ответить, больные сплюнули и заявили, что таких мерзавцев наверняка ждет виселица, где они их и увидят, когда выздоровеют. - Отлично, вот под виселицей и встретимся, - крикнул им вдогонку хоббит. - Веревка всегда при нас, - добавил Торин. - И ловкие крепкие руки, чтобы затянуть петлю, - откликнулся Малыш. Ночью хоббиту привиделся Радагаст. - Ангмар поднялся, - забормотал он. - Его войска прорвали линию обороны и броском к Форносту заняли выгодное положение. Ваши задницы нужны Рогволду, чтобы прикрыть свою. Немедленно направляйтесь к Пригорью, иначе я буду сниться вам всем троим каждую ночь, - зловеще пообещал он и громко пукнул на прощание. Друзья, словно в кошмаре проснулись одновременно и долго смотрели друг на друга. - Ну что же, воевать так воевать, - вздохнул Торин, спрыгивая с обоза. - Главное, чтобы было пожрать, - заявил Малыш, тоже спрыгивая. В его огромных ручищах намертво была зажата огромная бутыль со спиртом. -- Ну, и попить тоже... Пророческий сон подтвердился на следующее утро, когда шедшую пешком троицу обогнал мчащийся всадник. Увидев их, он поднял коня на дыбы, затем три раза выпустил газы и наставил на друзей автомат "калашникова". - Пароль, - потребовал он. Ошеломленный Фолко не нашел ничего лучшего, кроме как язвительно спросить. - Какой еще пароль. Не знаем мы никакого пароля. Ты лучше скажи, больше пукать не будешь? - Э-э, а говоришь, пароль не знаешь, - обрадовался всадник, опуская автомат. - А ну, отзыв давай, - воспользовался ситуацией хоббит, беря быка за рога. Вместо отзыва тот так громко выпустил газы, что с громким звуком на заднице всадника образовалась дыра, сквозь которую выплеснулись клочья трусов. - Война!? -- полуутвердительно спросил Торин, зажимая нос. - Да, Форност пал, - голова всадника упала, но тут же взметнулась вверх. - Сбор ополчения у Пригорья, - с этими словами всадник пришпорил коня и умчался в даль, оставив троих друзей в страшном смраде. - Да, победа будет за нами, - гнусавым голосом сказал Фолко, зажав нос обеими руками. - Счастлива та армия, которая имеет таких солдат. - Точно-точно, - согласился Малыш. Только вот что они делают в мирное время, когда нет войны? - Ну, - протянул Торин, - В задницу пробку вбивают, наверное, - глубокомысленно изрек, наконец он. - Точно! -- подхватил Маленький Гном. -- Я помню мы поймали тролля, так он страдал запором, а мы ему лепешки с клеем "Момент" скормили... Он так и умер, от натуги, - радостно сообщил Малыш. -- Я еще, помнится успел сбегать за фотоаппаратом и получил первый приз на конкурсе "Гляди, чтобы глаза не лопнули от натуги...". Фолко сплюнул и переглянулся с Торином. Их мнения часто не совпадали, но в отношении Малыша они всегда совпадали. - А еще помню, мы в школе делали лабораторную работу, - отхлебнув из заветной бутыли, вновь начал рассказывать Маленький гном, - И украли орка из камеры приговоренных к смерти с последующим выдублением кожи для дубленок, - мечтательно продолжал Малыш. - Ну, мы ему рот завязали, а через задницу насосом начали накачивать воздух. Только я немного перекачал и орк лопнул, как шарик. Пришлось потом потолок в классе отмывать. - А какая была тема у лабораторной работы? - язвительно поинтересовался Торин. - Как увеличить объем кожи орка, годный к пошиву дубленки, - с гордостью ответил Малыш. Фолко сплюнул. Его мнение о Малыше сформировалось окончательно и бесповоротно. Их разглагольствования были прерваны звуком мотоцикла с коляской. К ним стремительно приближался какой-то старый скинхед с огромным гусем на плече. В нем все с удивлением признали Радагаста. - Ну что, ублюдки, лафа кончилась, - заорал он, перекрывая шум мотора, тарахтевший как отбойный молоток. Старый мотоцикл обдал друзей клубом черного дыма из выхлопной трубы. - Меня послал Рогволд, он нынче выбился в командующие заградотрядами. А я теперь служба слежения и доставки почты, - похвастался он. - Типа письма развожу, зарплату. Очень выгодное дело. Пока доедешь, половина получателей уже погибла. А насчет вас у меня вообще спецприказ выследить и доставить. Ну так как, сами поедете, или вас заставить? - поинтересовался он, нацеливая на друзей до боли знакомый огромный двуствольный обрез. Хоббит и гномы переглянулись. Над ними закружилась туча ворон, выразительно поглядывая на них. - Кар! Кар! - донесся их требовательный крик. - Глаз, глаз хочу! - перевел ставший полиглотом хоббит и, нервно сглотнув продолжил, - Мы будем очень рады увидеть старину Рогволда, он наш лучший друг, - попытался улыбнуться Фолко. - Если б не мы, он бы до сих пор клянчил по трактирам на выпивку. - Как же, как же, вроде бы это вы те самые заподлянщики, которые прислали ему недавно надувную резиновую жабу. Он с пьяных глаз подумал, что это надувная эльфийская красавица и принялся орудовать велосипедным качком прямо перед всеми подчиненными, намереваясь взимать денежки с желающих повеселиться. Якобы, когда он, генерал-ефрейтор попользуется, каждый желающий может за ползарплаты тоже повеселиться. Когда в результате получилась уродливая, покрытая бородавками жаба, половину солдат вырвало, а вторая половина хохотала как ненормальная. Генерал-ефрейтор решил, что надул эльфиню наизнанку и попытался исправить ошибку. Получилось еще хуже. В результате десять бойцов заградотряда скончались от смеха в реанимации, а еще пятерых, которые никак не могли остановиться, генерал-ефрейтор приказал расстрелять. С тех пор к нему приклеилась кличка "Жабий капут". За нее он расстрелял еще троих и с тех пор просто рвет и мечет, - информация так и перла из старого скинхеда. Троица погрузилась в люльку мотоцикла. Торин и Малыш очень выразительно посматривали на Фолко, переваривая полученную информацию. Тот сделал вид, что все в порядке и начал насвистывать, безбожно перевирая популярный народный мотивчик "Ай-яй-яй-яй-яй, убили орка". Для пущего эффекта хоббит напялил походную каску-кастрюлю и стал похож на фашиста. В Пригорье они прибыли к вечеру. Почесывая ушибленные задницы, наши герои с ненавистью посмотрели на мотоцикл. Тем временем Радагаст, неверно истолковав их взгляд, тут же похвастался, - Ниче Харлей? Купил на дешевой распродаже для детей-сирот, - старикашка-почтальон гадко ощерился, это означало улыбку. -- Пришлось превратить устроителя аукциона в жареного кролика, а то он не верил, что я похож на сироту, - хихикал Рогволд. -- Тут очень кстати сбежались собаки и сожрали кролика, так что когда прибежали полицейские, никаких улик не осталось. Ну и заодно прикупил мотоцикл для отвода глаз. - Тьфу, - только и сплюнул Фолко. - Слушай, брат хоббит, - заявил Торин, посматривая на него с неодобрением. -- Ты с начала книги столько раз плевался, что можно утонуть. Пора менять имидж, читатели это любят. Фолко вздохнул. Вся эта безумная гонка с гномами за неизвестно чем ему ужасно опротивела. Он с тоскою вспоминал это время года у себя в Хоббитании. Как раз сейчас должно быть поспела репа в соседних с Хоббитанией селах и толпы хоббитов разоряли чужие огороды с неистовством, достойным бешеной собаки с напомаженной скипидаром задницей. Фолко представил себе своего дядюшку, торговавшего краденой репой с таким рвением, как будто он ее выращивал, ухитряясь даже продать несколько реп самим пострадавшим, на семена... Ух, как хочется домой! И тут невесть откуда взявшая в толстокожем сердце хоббита сосущая боль заставила его решить тотчас же -- он едет домой и грабит своих друзей, беспечно едущих после ярмарки и распевающих песни. Это приносило Фолко ежегодный, небольшой, по его меркам, но вполне достаточный доход, благодаря которому денег в его карманах всегда было больше, чем у дядюшки, поровшего его за это каждый раз. Но болезненный толчок Малыша локтем в бок, привел его в себя. Та беззаботная мирная жизнь, которую он вел, безвозвратно потеряна. Все мирные жители заняты только тем, что закапывают свое добро поглубже. Куда ни кинь взгляд, повсюду виднелись повозки с нехитрым скарбом, направлявшихся в лес. Из-за спин возниц, вместо мечей, торчали совки лопат. Пригорье казалось друзьям опустевшим. Два десятка напившихся вдрызг панцирников, да жена мэра, нарядившаяся в грязное старье и похожая на старую ведьму, вот и все, что встретилось на улицах. Лишь салун "Носки короля" и его радушный хозяин, Тупой Джо, казалось, нисколько не изменился. Вся та же музыка в стиле "кантри", доносившаяся изнутри, выстрелы и хриплая ругань посетителей, ничто казалось не изменилось с последней встречи. Как не торопились друзья, а они и в самом деле не торопились, но время зайти пропустить стаканчик-другой в салуне Тупого Джо, у них нашлось. На вопрос Фолко, почему он не скроется, как и все остальные в лесу, Тупой Джо пожал плечами. - А хули, - заявил он. -- Пожрать и напиться, это священный долг каждого уважающего себя воина. Трактир он, знаете любому нужен. А если кто-нибудь захочет под шумок на халяву нажраться, так у нас найдется чем ответить, - в руках Тупого Джо появился пузырек с ядом. То, что пузырек с ядом, можно было легко догадаться по изображению Гэндальфа на этикетке. -- Он мне по наследству достался. Одна капля разрывает лошадь, - похвалился он. - А, вот вы где! -- раздался противный голос Радагаста. -- Если бы не мои птички, я б вас долго искал, - заявил он. Словно по его негласной команде, туча воробьев дружным залпом какашек, обстреляла наших друзей, заляпав их мужественные лица. Утираясь рукавами и проклиная старого мага, троица вздохнула. Старый маг приосанился и принял такой вид, как будто приготовился прочитать политическую речь. Так оно и вышло. - Слушайте! -- страдальческим голосом больного запором, начал вещать старый маг. -- Родина в опасности! Ангмар движется на Ануминнас. В их сердцах жажда золота и мелкие обиды. Но их предводитель... - повелитель летающих окорочков сделал трагическую паузу, - Ему мало золота и власти, его ведет какая-то сила, волшебство или злой рок, называйте как хотите. Не знаю, кто он, но узнать это нужно непременно. - Насколько непременно? -- поинтересовался хозяйственный Фолко. - На три, нет, на два золотых, - ответил старый волшебник. - Легко сказать, но как это сделать, если Рогволд нас прикажет расстрелять, как только увидит? - Нужно примкнуть к воинству гномов, что идет на помощь Наместнику, - поучал друзей Радагаст. Он не посмеет вас расстрелять на глазах у соплеменников, по крайней мере до сражения, - утешил он друзей. Хоббита при этих словах передернуло. -- Но сила на нас идет нешуточная. Кроме лихих ангмарцев, в войске немало пехоты. Вся она, наверное состоит из наших разбойничков, поселян, чьи деревни пали жертвами чьих-то злых происков, - хоббит и гномы, принялись ковырять носками своих башмаков землю и насвистывать какую-то песенку. - Я думаю, это все козни Храпудуна, - заключил Радагаст. -- Потому что козни, которые были применены воистину злодейские и под силу только ему, например он поссорил несколько деревень, насылая на них с неба горы дерьма. В других, когда жители отсутствовали на ярмарках и футбольных матчах, кто-то разорил все огороды и зарезал все стадо, или нагло заявившись, избил полдеревни до полусмерти и спалил полсела. Сотни, а может быть и тысячи поселян, воспылав от гнева, взялись за оружие, распевая "враги сожгли родную хату". И все оно направлено против Арнора, - трагически заявил Радагаст. - Храпудун! Точно! -- радостно подхватил Фолко. - Ага, он, больше некому! -- поддакнул Малыш. - Как сам видел, готов поклясться, - смущенно согласился Торин. -- Наверняка он, злобный лиходейщик. - Но говорят, что у него выискались помощники, один здоровенный как этот придурок, - Радагаст кивнул в сторону Малыша, другой урод вроде тебя, - он подозрительно посмотрел в лицо Торина, а третий отморозок совсем маленького роста, как этот мохноногий ублюдок, - подытожил Рогволд. -- Я был уверен, что это ваших рук дело, но тут одному из моих подручных, тетереву-разведчику удалось подслушать имя одного из них, - друзья задрожали при этих словах. - Зовут его Отлезь Гнида, - продолжил старый маг. - К сожалению, услышать имена двух других пособников Храпудуна не удалось, кто-то подстрелил тетерева и зажарил. У него еще на лапке колечко было вроде того, что блестит на пальце у хоббита, - сообщил старый волшебник. -- С этой войной у меня совсем нет времени выполнять обязанности председателя ПЛЖиБЗ, а то бы я обязательно нашел этого поганца и живьем на вертеле поджарил, - посокрушался Радагаст - Пелагаст. -- Ну, дальше идите вон в ту сторону, не ошибетесь. А у меня еще очень много дел. Завтра будет решающее сражение и мне надо наслать на ангмарское войско запор. Это то немногое, что осталось подвластно мне после того, как Гэндальф вывез в Валинор почти все волшебные атрибуты. Говорят он неплохо там зарабатывает, продавая их на аукционах, - закончил он, выуживая из своей сумки какую-то бутыль с... , да точно, физиономией Гэндальфа на этикетке. -- Настойка запор-травы, - объяснил Радагаст. -- Одна капля запирает лошадь. Минздрав предупреждает и все такое. - А можно нам немножко отлить для врагов? -- попросил Фолко, протягивая фляжку. -- Как представители ПЛЖиБЗ обязуемся найти живодера по тетеревам и казнить посредством запора, - пообещал он. После недолгих раздумий, Радагаст протянул им всю бутыль. - Все для ПЛЖиБЗ, - объяснил он свой поступок, вскидывая пальцы правой руки в каком-то шаманском жесте. При этом он едва не выбил вовремя отшатнувшемуся Торину глаз. Тепло попрощавшись со старым мошенником, герои продолжили свой путь. Войско Наместника они встретили на следующий день, натолкнувшись на передовые дозоры, грабившие купеческий караван, якобы везший контрабанду. Друзья и глазом моргнуть не успели, как с десяток воинов бросился к ним, выхватывая на ходу мечи. Друзья миролюбиво ощетинились своим оружием, засверкав на солнце мифрильными доспехами. Это, а также то, что догадливый Фолко успел выкрикнуть имя Рогволда, немедленно погасило потенциальное недоразумение. - Да это же отморозки из заградотряда, - хрипло выдохнул главарь. -- С ними связываться себе дороже, это же беспредельщики! Выражения ужаса на лицах бойцов дозора приятно удивило наших героев. - Глядите у меня! -- заорал осмелевший хоббит. -- Попробуйте только завтра во время сражения отступить, мы вас на куски изрежем, - пообещал он. - Точно, - подтвердил Торин, - Дайте нам только повод, мы по вам из заградпулеметов тра-та-та-та-та, - руки гнома непроизвольно задергались, словно сжимая гашетку заградительного пулемета. Речь друзей произвела на всех неизгладимое впечатление. Двое самых впечатлительных бойца потеряли сознание, чем немедленно воспользовались купцы, бросившиеся бежать. Все остальные испуганно шарахнулись от друзей как от чумы. Фолко же настолько осмелел, что дал напоследок под зад главарю дозора. Тот, схватившись за ушибленное место, еще быстрее заработал ногами и обогнал всех, скрываясь в ближайшем лесу. Но долго наслаждаться произведенным эффектом не удалось. На беду друзей из леса показалась знакомая колонна в черных с иголочки мундирах. В откормленных бритых мордах бойцов наши герои с удивлением узнали охотников Рогволда из заградотряда. За год разлуки они изрядно отожрались и располнели. На их головах красовались каски наподобие фашистских. Верные "Шмайсеры" болтались на их выпирающих животах. - Дас ист те три уплюдка, которых ефрейтор-фюрер Рогволд разыскивать, - обрадовано воскликнул один из них, в котором Фолко узнал рослого Сфинкстера. - Йа-йа, - обрадовался второй, из-под каски которого торчало только одно ухо. Именно по этому отличительному признаку Торин и Малыш опознали Смелобега. -- Хенде хох, мерзавцы, вас ждет Рогволд. Щнелля, шнелля, - он нацелил на друзей дуло автомата. - А, этот "Жабий капут", - проявил осведомленность хоббит. -- Ну и как он, ключик не потерял? Его слова вызвали такой смех среди новоявленных эсесовцев, что героям не составило никакого труда скрыться в лесу. Вскоре до ушей друзей донесся гневные вопли Рогволда, узнавшего, что желанная добыча скрылась у него из рук. Вскоре послышались очереди из автомата и крики расстреливаемых. Не отставал от них в скорости и хоббит. Вскоре Торин и Малыш, ломившиеся сквозь кустарник, как сохатые лоси, неожиданно наткнулись на отряд своих соплеменников, бредущих по дороге. В руках у них красовались повестки из военкомата, а на лицах явно читалось разочарование от того, что им не удалось отмазаться от армии. Быстро сориентировавшись в ситуации, гномы и хоббит пристроились в колонну. Среди гномов то и дело слышалось слово "хирд". - Эх, только бы наши железки подвезли, - возбужденно говорил один гном, мечтательно закатывая глаза. -- Мы им всем покажем хирд! - Да, хирд было бы круто, - согласился с ним Торин и тут же пожалел об этом. - Ба, да это же Торин Дурья Башка, - воскликнул ближайший к нему гном. Много времени утекло с тех пор, как ты сбежал прямо из здания суда, - воскликнул собеседник Торина. Все гномы остановились, услышав имя Торина. - Проклятые старейшины, - пробурчал Торин. -- Я всего то взорвал не ту штольню, а они сразу срок захотели припаять, - принялся оправдываться он. -- И вообще, я изменился, борюсь за свободное Средиземье и все такое, - в подтверждение своих слов он пнул хоббита. Тот, поняв, что дело плохо немедленно вступился за друга. - Да, если бы не он, мы бы не вернулись из Мории, - нашелся Фолко. -- Немало орков пало от его руки. - Вот в это я верю, - неожиданно поддержал хоббита старый гном, очень старый и очень уродливый, - Не зря его вторая кличка Гроза раненых орков, - при звуках голоса старого гнома Торин поник. -- Ну вот и встретились. -- Торин зашатался, словно пьяный. -- Но я гляжу тебе пошло на пользу отшельничество, ты приобрел друзей, прекратил ковырять в носу и заднице, да еще и стырил где-то мифрил. Я думаю, что после завтрашнего сражения, в котором ты будешь участвовать в первых рядах, у тебя есть шансы попасть под амнистию, - Торин вздохнул и выпрямился. На его наглой бородатой морде появилось доселе незнакомое хоббиту выражение, словно его друг поймал таракана и с наслаждением раздавил. - А твои друзья пойдут разведчиками, - окончательно определился гномий старейшина. -- Их ждут подвиги, разведка боем и стремление пожертвовать свою почку во имя спасения командира, - начал перечислять гномий старейшина. -- Что вы на меня так уставились? -- удивился гномий старикашка, взглянув на выражения лица хоббита и Малыша. -- Ты, - его кривой палец едва не угодил в ноздрю хоббита, - слишком мелкая подлюга, чтобы пойти с нами в хирд. А ты, - его палец переместился в направлении Малыша, - слишком большой, тоже не годишься для хирда. Идти с гномами было отвратительно: всю дорогу голосами лишенными нгапрочь слуха, они пели заунывные, навевающие желание покончить жизнь самоубийством песни. К счастью для Фолко, он не понимал в них ни слова и только поэтому не бросился головой в ближайший пруд. Как и ожидал Фолко, привал скомандовали именно в тот момент, когда отряд очутился на мощеной дороге Главного Тракта. Следуя приказу Наместника разводить костры только в ямах, гномы принялись долбить дорожное полотно ломами и кирками. Не прошло и трех часов, как от вымощенной булыжником дороги осталась полоса приключений для желающих сломать себе ноги. Еще спустя три часа подвезли дрова и спички. Как только костры только начали заниматься, а проголодавшиеся подземные бойцы уже предвкушали горячее питание, протрубили побудку. Над дорогой вставал рассвет. Бросив разведенные костры, голодные и обозленные гномы быстрым шагом ринулись куда-то вперед, намереваясь разобраться с неведомым врагом побыстрее. В возникшей суматохе Малыш и Фолко вновь скрылись, избежав почетной участи пойти в разведку или пожертвовать почку для спасения командира. Забравшись на высокое дерево, друзья с грустью провожали колонну, вырваться из которой Торину было не суждено. Как не суждено было и им спуститься с дерева. Оказалось, что сигнал к побудке был на самом деле сигналом к отступлению, поскольку проводники завели отряд гномов глубоко в тыл врага, за линию фронта. Поэтому, вместо колонны смелых гномов, отступавших вдвое быстрее, чем они наступали, вся местность оказалась запружена вражескими войсками. В утреннем сумраке, не разбирая дороги, ангмарцы вступили на развороченный гномами участок дороги. Крики всадников, ржание лошадей, стоны пехоты, все это вскоре напоминало настоящий ад. Еще не вступив в битву, враг понес тяжелые потери. Многочисленные всадники остались без лошадей, сломавших ноги, без пехотинцев, навернувшихся в лунках так, что редкий счастливчик обходился без перелома конечностей. Прошло два часа. Враг наконец навел порядок в своих рядах и начал выдвигать свои отряды навстречу войску Наместника. Справа от дерева, на котором притаились Малыш и Фолко выдвигались остатки вражеской конницы, местность быстро темнела от вражеской пехоты. В ее рядах можно было найти и разбойников из поселян, дунландских крестьян, хазгов-стоматологов. Кроме них, вражеские ряды насчитывали и ангмарцев, высоких худых мужчин, на лицах которых словно застыла боль. Гримаса ненависти и страданий, написанная на лице каждого воина из вражеского войска объяснялась происками великого Радагаста, применившего заклинание запор-травы. Только что-то напутав, а точнее, выливший настойку во все близлежащие колодцы, старый мошенник ухитрился поразить и войско Наместника, причем каждая сторона была уверена, что это дело рук противника. Не пострадал лишь отряд гномов, не успевший по прихоти судьбы, подкрепиться перед боем. Словом больший кавардак, созданный руками волшебника наблюдался лишь около трехсот с половиной лет назад, когда Гэндальф на свадьбе Арагорна напоил того до невменяемости и, шутки ради, хитроумным заклинанием измазал новые, специально купленные по случаю свадьбы белые трусы жениха губной помадой. То что творилось тогда во дворце после начала первой брачной ночи до сих пор все вспоминают с содроганием, поскольку несчастного ничего не понимающего Арагорна лупили всем, что под руку попадется не только его жена, но и теща, подслушивавшая под дверью. Именно поэтому, когда скандал более (а скорее менее) утих, а теща короля скоропостижно скончалась от приема вовнутрь таинственного препарата с неизменной мордой Гэндальфа на этикетке, король взялся за баян и на поминках так наяривал на нем, что ухитрился порвать сей нехитрый инструмент. Сразу после этого, во избежание слухов, добрый волшебник, вспомнив о неотложных делах, отбыл в Валинор. Весь королевский двор, узнав о его отъезде устроил пышные празднества. Все напились и наелись в тот день так, что трое придворных лопнуло от переедания. А на следующий день, все обнаружили, что перед отъездом, добрый волшебник, шутки ради решил напомнить о себе напоследок, добавив настойку запор-травы в каждую бочку вина из королевских подвалов. Те же, кто не лопнул от еды и питья, на следующий день пожалели, что не лопнули. Для нейтрализации действия зловредной настойки, пришлось каждому выпить по полведра касторки, после чего оказалось, что из соображений гуманности, Гэндальф использовал при изготовлении настойки заклинание временного запора, так что по прошествии некоторого времени, на организм начало действовать полведра касторки. Загаженный дворец потом отмывала рота пожарных в противогазах, используя самые мощные брандспойты. Во избежание утечки информации о позоре, настигнувшем королевский двор, всех придворных, включая роту пожарных поместили в сумасшедший дом, где их в тот же день закололи до смерти аминазином. Появившиеся в результате новые рабочие места благотворно отразились на настроениях жителей королевства и внесло приятное разнообразие в скучные тупые рожи других обитателей дворца, чья родословная не позволила отправить их в сумасшедший дом. Для того, чтобы сокрыть это неблаговидное "увольнение" персонала, по распоряжению Великого Короля их тела погребли в могиле вместе с его августейшей тещей. - Она всегда скучала в одиночестве, - криво улыбнувшись, заявил тогда король. На память о теще, король завел себе домашнее животное -- старую самку орангутана. С разряженной в тещины тряпки обезьяной обращались на удивление хорошо, и вскоре все привыкли к тому, что она обедала вместе с королевской семьей. Это несколько утешило его жену, которая с каждым днем находила в обезьяне все больше черт своей мамочки. Что удивительно, так это то, что король был по этому поводу того же мнения. -- Ну вылитая теща, - удивлялся король, глядя на то, как старая обезьяна в чепчике озирается по сторонам. Тем временем, отступающие отряды Наместника наткнулись на выстроившиеся цепи бойцов заградотряда и, преисполнившись мужества (чему немало способствовало обещание Рогволда через мегафон, открыть огонь с десятисекундным отсчетом) с диким ревом бросились на врага. Сражение закипело. Вокруг слышались крики раненых и вопли о пощаде. Звон клинков, свист пуль и взрывы гранат а также целые отряды с обеих сторон, сдающиеся друг другу. По своему размаху и стратегии битва напоминала разборки за песочницу в детском саду. Там и сям слышались вопли в стиле Шуры Балаганова "А кто ты такой?". Королевская артиллерия, немного запоздавшая с прибытием, деловито начала пристреливаться по местности, не разбирая ни своих, ни чужих. К счастью, для обеих сторон, большая часть снарядов просто не взорвалась, что впоследствии приписал себе в заслугу Радагаст, якобы, применивший заклинание невзрываемости. В доказательство, старый прохиндей вручил двум придворным по гранате с выдернутой чекой, долго размахивал перед собой своим посохом, выкрикивая непонятные слова, а затем выгнал их взашей. То, что гранаты не взорвались сразу, а лишь по прошествии десяти секунд, Радагаст объявил своей заслугой. От демонстрации дальнейших доказательств, все отказались и сделали вид, что поверили. Фолко и Малыш деловито раскладывали колоду, изредка посматривая на битву с ветвей дерева, где они так ловко устроились. Но вскоре их оторвали от этого занятия. Их дерево стало тем рубежом, на котором столкнулись основные силы. Кровь лилась рекой. Хоббит и маленький гном немедленно отбросили карты и принялись помогать арнорским дружинникам дельными советами. Те же, видимо в шутку, пообещали, как только расправятся с врагом, поджечь дерево. Всюду, куда только не кинешь взгляд, казалось, что враг наступает. Передвижные заградотряды вражеского воинства неумолимо убивали тех, кто был самым последним среди авангарда, а находившиеся в гуще сражения десятники и сотники, со всего размаху бросали в гущу обороняющихся арнорцев монетки, после чего их бойцы с ревом бросались в атаку, пытаясь отобрать монетки. Десятники кидались соответственно монетками по десять медяков, а сотники соответственно по сотне. Перевес и инициатива были явно на стороне врага. Но, когда казалось, что чаша весов окончательно склонилась в сторону ангмарского войска, совершенно неожиданно небо потемнело от копоти, а лязг и рев неведомых механизмов разнесся над полем сражения. Прямо сквозь укрепленные позиции заградотряда, которым командовал Рогволд, прошла танковая колонна. Не ожидавшие ничего такого бойцы заградотряда, в большинстве своем не успели выскочить из-под гусениц, а танки, как оказалось, были лишены тормозов. Из люка головного танка высунулась чумазая физиономия Торина. Оглядевшись по сторонам и, увидев поверженные тела заградотрядовцев, гном ужасно смутился. - Ой, - сказал он, покрутив своим длинным носом. Воровато оглядевшись по сторонам, он убедился, что никто не заметил его "маленькой" оплошности и тут же взял себя в руки, расплывшись в гадкой ухмылке, наводившей ужас на врагов. -- Вперед, в рукопашную! -- заревел он, взмахнув топором над своей головой. Затем он скрылся внутри танка и задраил за собой люк. Взревевший танк прыгнул вперед. Следом за ним последовали остальные машины. Не прошло и минуты, как танки столкнулись с остолбеневшим от ужаса противником. Танковая колонна гномов шла тесно и быстро, оставляя после себя мешанину распростертых человеческих и лошадиных тел. Земля позади сразу раскрасилась в неправдоподобно темно-красный цвет. - Вот он какой, гномий хирд! -- подумал Фолко с восхищением глядя на то, как танковая колонна запросто смяла пехоту врага и принялась расстреливать из пушек конницу Олмера. - Наша берет, наша! -- потрясая кулаками, заорал маленький гном. Но ветка дерева не выдержала такого проявления радости и Малыш с громким воплем рухнул прямо в самую гущу врага, столпившуюся под деревом. - Держись, Малыш! -- заверещал Фолко. -- Я щас слезу, - с этими словами хоббит залез еще повыше и обвязался веревкой вокруг дерева, чтобы не упасть вниз. В следующую минуту несчастный Малыш с диким криком "Кийя" завертелся словно юла. В его растопыренных руках невесть откуда появились нунчаки и велосипедная цепь. С полдесятка нерасторопных ангмарцев разлетелись в стороны с разбитыми головами. Еще с полдесятка шарахнулись назад и угодили под клинки своих сотоварищей. Вперед выступил рослый детина в зеленом с огромным мечом в руках. Маленький Гном пригнулся, а затем осторожно поклонился врагу. Тот от неожиданности застыл как изваяние. Маленький Гном неторопливо вытащил из рук одного из павших врагов меч и вновь поклонился врагу. Тот удивился еще больше и, растерянно оглядевшись по сторонам, тоже поклонился Малышу. Распрямиться ему было уже не суждено. Маленький гном одним ударом развалил его на две половинки, забрызгав кровью оторопевших врагов. Между доблестным маленьким гномом и толпой ангмарцев образовалась дистанция. Воспользовавшись заминкой, самые расторопные разрядили свои арбалеты в широкую грудь Малыша. Тот пошатнулся, затем с громким, душераздирающим криком рухнул на землю. Почти в ту же секунду над землей пронесся град снарядов, которые выпалили танки гномов. Дерево с громким скрежетом повалилось на землю вместе с громко вопящим хоббитом. И тут враг вновь дрогнул. Его войска, значительно поредевшие под непрекращающимся огнем воспрявших духом арнорцев с диким визгами носилось по полю туда-сюда. Лишь орки-камикадзе бесстрашно бросались со связками гранат под гусеницы танков. - Полундра! -- разнеслось над полем сражения. Заслышав заветную команду, паника среди ангмарцев немедленно прекратилась. Оставшиеся в живых воины врага начали со страшной скоростью отступать. Не прошло и минуты, а поле боя опустело. Последние враги скрывались в ближайшем лесу. Лишь гвардейский трижды чернознаменный взвод слепых орков имени "Слепого Пью" сдуру сунулся в противоположную сторону прямо под пулеметы заградотряда. Довольный донельзя генерал-ефрейтор заградотряда Рогволд самолично взялся за оружие и затрясся в боевом экстазе, словно в его руках был не станковый пулемет, а отбойный молоток. Спустя еще полчаса все было кончено. Раненых и пленных врагов покрошили в мелкий салат лихие арнорцы из резервного полка, которым командовал сам Наместник. Резервный полк располагался в пяти лигах позади сражения и должен был внести решающий вклад в победу. Маленький пони, на котором ехал наместник, горделиво остановился и наложил большую кучу прямо на поверженные тела врагов. Так закончилась эта битва, и когда стихли победные пьяные возгласы (а случилось это где-то к утру следующего дня, когда содержимое походных фляжек опустело), воины Арнора отправились на поле битвы искать тела своих павших знакомых и родственников, переливая к себе содержимое их непустых фляжек. Торин сидел подле дерева, жуя соломинку. Жестокая битва отняла у него друзей, чьи тела он не мог найти. К тому же перед боем у него вновь таинственно пропали его карманные часы с кукушкой. От дальнейших мрачных раздумий его отвлек крик Фолко, доносящийся из самой гущи дров, на котором собирались сжечь тела павших. Незадачливого хоббита, привязавшегося к стволу дерева закинули в дровяной штабель. Пытаясь высвободиться, Фолко заерзал и из его огромного кармана прокуковала деревянная кукушка. Услышав столь знакомый и родной звук, Торин окончательно поверил, что судьба вновь подарила ему шанс увидеть свою карманную реликвию. - А ну, еб... - копать, душу твою хоботом через забор наперекосяк, и твои глаза увидят Гондурас! -- выдал тираду он, видя, как один из откормленных бойцов заградотряда в лопающемся черном мундире, подносит горящий факел к штабелю дров. --Ты че, не слышал, там мои карманные часы с кукушкой! -- заорал он и, подскочив к заградотрядовцу, заехал тому кованым сапогом по заднице. Услышав такое, тот вздрогнул и выронил факел, причем прямо себе на ногу. - Уй-уй-уй, - заорал "поджигатель". -- Да я тебя, гном порхатый, в бараний рог согну! - сделав страшное лицо, завопил он. Торин сильно возмутился услышанным. - Ты на кого бочку катишь, жопа? -- угрожающе спросил он и ткнул двумя пальцами в глаза "расиста". -- На героя битвы, который голыми руками уничтожил полсотни ангмарских ублюдков? -- гном деловито засучил рукава и так съездил тому по морде, что подчиненный Рогволда полетел в поленницу, разрушив ровные штабеля дров. Осыпавшаяся поленница дала возможность Фолко освободится от пут и, посмотрев, сколько время, засунуть знаменитые часы в свои необъятные карманы. - Ах ты, мохноногая подлюга, - радостно завопил Торин. -- Ты все-таки жив, ворюга! -- воскликнул он и сгреб хоббита в охапку. -- Я так рад, так рад, - фальшиво заявил он, незаметно насыпая Фолко за шиворот чесательный порошок. Вторая его рука, разорвав карманы хоббита, поочередно вытащила наружу свои часы, скрипку Страдивари и святой грааль. - Вот ни хера себе! -- воскликнул Торин, почесывая в затылке. - Это я во время боя, у врагов отобрал, - страшным голосом сообщил хоббит. -- Жизнью своей рисковал, под пули в полный рост ходил, в штыковую..., - начал перечислять он, после чего подобрал лежащий под ногами факел и швырнул его в жертвенный костер. Огонь мгновенно обхватил сухое дерево и занялся высокой стеной по всему периметру разбросанной поленницы. Сквозь редкие прорехи в стене огня можно было наблюдать мечущегося в ужасе заградотрядовца с быстро оплывающей синяками мордой. - Помогите! -- вопил он. -- Я не хочу! -- в следующую минуту пламя охватило его с ног до головы и он забился в конвульсии на поленнице. - Дети! -- глубокомысленно изрек Торин в стиле Айболита-66. -- Никогда не играйте со спичками! - Да, точно, - присодинился к его голосу радостный голос Малыша. Его довольная рожа лыбилась чуть ли не до ушей. Его ничуть не заботило то, что на груди зияли дыры от арбалетных стрел. - Ты че, зомби? -- поразился Фолко. -- Как ты только ходишь с такими ранами? -- испуганно спросил он. - Я, ранен? -- удивился Малыш. Уставившись на прорванные в собственной майке дыры, маленький гном побледнел и зашатался. -- А, а, а, - застонал он, - Умираю, - с этими словами он повалился на траву. - Зачем я ему сказал? -- горестно воскликнул Фолко. - Он так бы и жил с незнанием собственной смерти. -- Это я во всем виноват. Торин неодобрительно посмотрел на хоббита. - Сволочь мохноногая, от тебя только одни убытки, - проворчал он. - Что ты сказал? -- обидчиво вскинулся хоббит. - Я сказал, что может, раз он умер, то мы поделим его мифрильную кольчугу? - На память, - согласился Фолко, поднося к глазам луковицу. -- Постой-ка! Но ведь мифрил невозможно пробить. Значит Малыш жив! - Как жив? -- испугался Торин, уже запустивший свои ручищи в необъятные карманы маленького гнома. В следующую секунду руки Малыша сдавили его запястья так, что он чуть не взвыл от боли. - Фолко! Друг мой! -- завопил Малыш. -- Ты вернул меня к жизни! -- с этими словами он отпустил пытавшегося вырваться из железных объятий Торина и тот, потеряв равновесие, плюхнулся рядом, осовело глядя на своих друзей. - А, вот и вы, ублюдки! -- над ухом раздался противный голос Радагаста. -- Ну, узнали, кто главарь бандитов? -- осведомился он. - Ну, если забыли мое задание, в жабы превращу! -- пообещал он. -- И продам на птичьем рынке клубу любителей цапель. Цапли жаб любят, хе-хе. Чего молчите? - Э-э-э-э, - начал экать Торин. - Гм-гм-гм-гм, - начал гымкать Малыш. - Я так и думал, - горестно сообщил Радагаст. -- Придется вас того, - он вздохнул. -- Или нет, я не буду вас превращать в жаб. Лица друзей просветлели. Где-то внутри себя они всегда считали Радагаста хорошим старикашкой. - Я и забыл, что Рогволд Жабий Капут вас ищет. То-то радости ему будет, - сообщил он друзьям. Те затряслись от страха. Мысли Фолко беспорядочно метались у него в голове. - На кого бы свалить главарьство, да так, чтобы правдоподобно получилось, - мучительно думал он. И вдруг, когда он услышал уже топот кованых сапог, которые спустя несколько секунд, наверняка бы, грохотали по его, хоббита, ребрам, его словно пронзила молния. - Я узнал, узнал, - завопил он. - Ну, и кто же это? -- с издевкой спросил старый волшебник. -- Только не пытайся мне лгать, будет только хуже. -- Будешь потом всю жизнь мочой цапли торговать, - пригрозил он. - Да я под стрелы вражеские бросался, чтобы узнать это, - притворно вскинулся хоббит. - Да, да, а мы ему помогали, - встрял вдруг Торин. - Живота своего не жалели, - заискивающе добавил Малыш, видя, как к ним приближается мотоцикл с коляской. В люльке сидела чья-то до боли знакомая морда в каске. Рогволд спешил, как только мог. - Это Олмер, - заявил Фолко. - Да, больше некому, - поддакнул ему Торин, глядя, как Рогволд нацеливает на них крупнокалиберный пулемет, умело притороченный к люльке мотоцикла. - А чем докажешь? -- недоверчиво спросил Радагаст. Взглянув в сторону Рогволда, он коротко бросил, - Кто стрельнет без моей команды, тому я этот пулемет в задницу запихну. Рогволда передернуло при этих словах. - Я подожду, пока вы закончите, - заверил волшебника Рогволд, и проверил пулеметную ленту, ладно ли она вогнана. - А что вы на это скажете, а! -- голос хоббита зазвенел так, что заглушил тарахтенье мотоцикла с коляской. Фолко победно вытащил из-за пазухи книжицу, которую Олмер обронил в башне Ортханка. -- Я вырвал ее у него во время боя, рискуя своей жизнью, - нагло заявил он. - Да, а мы ему помогали, - быстро заявил Торин. - Ага, - поддакнул Малыш. - Не слушайте его, он наверняка украл удостоверение или выиграл его в карты, - возмутился генерал-ефрейтор. -- Я его хорошо знаю, он на все способен. -- Вот смотрите, что он со мной сделал, - трагически сообщил он и задрал фалды своего новенького, с иголочки эсесовского плаща. Взору всех предстала крышка стульчака, закрытого на замок. Из стульчака торчало две стрелы. -- Вдобавок ко всему, я потерял ключи, - чуть не плача, сообщил он. -- Как я теперь жить-то буду? - Неблагодарный! -- вскричал Фолко, с трудом пряча улыбку. -- Мы, можно сказать, ему задницу спасли, а он еще возмущается. Подумаешь, крышку открыть не можешь. Надо было ключик лучше хранить, Жабий Капут. Скажи спасибо, мы тебе еще смывной бачок не пристроили, - заявил он. Да что это, по сравнению с Олмером, - притворно вздохнул он. - Олмер, - наконец, хрипло выдохнул Радагаст. -- Теперь понятно, - еле слышно добавил он. -- Его отряды отступают перед превосходящими силами Арнора. В лесах, куда они отступили обнаружены тысячи мирных жителей, собирающих грибы и опорожняющие, якобы, ночные горшки. Основные силы врага ускользнули от нас, - он горестно вздохнул. -- Вы отлично справились с заданием, парни, кстати с вас причитаются членские взносы ПЛЖиБЗ за год отсутствия, поэтому за зарплатой можете не ходить. Она пошла в фонд борьбы с зоофилами. Фолко и гномы с трудом сдержали негодующие возгласы. Им значительно помог это сделать пытливый взгляд Рогволда и его пальцы, поигрывающие с курком пулемета. - Ну так вот, наместник объявил награду за голову главаря бандитов, тысячу триалонов. Вам поручается новое задание, убить Олмера! Этого требует не наместник, а я, ваш председатель партийной ячейки ПЛЖиБЗ, - старый маг выудил из кармана фотографии трех доходяг в полосатой робе. -- Вот тамагочи, которые отказались сотрудничать с ПЛЖиБЗ, - сообщил он. -- Надеюсь с вами проблем не будет? -- спросил он, бросив мимолетный взгляд на Рогволда. - Если мы скажем нет? -- вопросительно начал Фолко. - Тогда вы выйдете из-под моей юрисдикции и попадете под юрисдикцию заградфюрера Рогволда, - объяснил старый маг. Над его головой начали кружиться голуби и гадить на всех вокруг, кроме него самого. - Мы согласны! -- пискнул Фолко. - А черт! -- донесся до них голос генерал - ефрейтора. -- Ох уж эти волшебники, гринписы старые, - недовольный Рогволд махнул рукой и, задрав дуло пулемета к небу, уехал в люльке мотоцикла. - Мы еще встретимся! -- пророческие пригрозил он на прощание. -- Слесаря! Вызовите слесаря! -- уже откуда-то из-за поворота, донесся его крик. - Мы сделаем это, - заявил Фолко. - За тысячу триалонов мы еще не то сделаем! В сортире его поймаем, так в сортире замочим, - пообещал он. Некрасивая рожа старого волшебника разгладилась. Ему пришлась по душе незамысловатая речь хоббита. В это же самое время, Олмер, пробиравшийся со своим отрядом сквозь непролазные леса икнул. Он скорее почувствовал, чем понял, что по его следу пущены преследователи. Но он не знал, что это еще не конец, а конец первой книги. Так заканчивается Первая летопись "Бредней Средиземья" - "Эльфийский тесак". Вторая летопись -- "В Средиземье бардак" рассказывает о нелегкой судьбе и приключениях троицы друзей, которые пытаются навести хоть какой-нибудь порядок в Средиземье. Единственное, что может спасти их мир, это смерть Олмера.