тавлял, как за нами движется толпа бродяг
и  обсуждает мою жену. В таком  случае  мы  быстро сворачивали  за угол, она
вынимала  волшебную  палочку  и творила какое-нибудь  слабенькое  прикрытие.
Медленно, осторожно,  все время готовая к защите,  если последует  внезапная
атака... Но опознавательные  чары  не были  настроены на  ее англо-зунийскую
магию,  а  испытывать их  прочность  ей  не  хотелось.  Она  просто  изучала
обстановку. И как только изучила, мы быстренько убрались.
     На  обратном  пути  к отелю она шла как сомнамбула. Я  не мешал. Джинни
всегда  впадала  в  такое  состояние,  когда  набирала   нужные  сведения  и
обдумывала  их. Когда мы вернулись в свой номер, она очнулась, вынула меч из
стенного шкафчика, где  он лежал, завернутый в мой купальный халат, и хрипло
сказала нам:
     --  Две двери  под  номером  три ведут в помещения, которые раньше были
маленькими магазинчиками, а теперь стоят пустыми, если  не считать  какой-то
пыльной рухляди.  Здание  на  противоположной  стороне  переделали  в склад,
заложили все окна, так  что проку от него немного. Вход номера три ведет под
землю, в  длинную низкую комнату и пару комнат поменьше. Там  остался разный
хлам.  Похоже,  раньше здесь  была  низкосортная  гостиница,  которая  давно
прогорела. Так что агентам Фу Чинга ничего  не стоило снять здание на время.
Я уловила  запах...  загубленные жизни  оставляют  по себе  память на долгий
срок.  Еще до того, как  из дома сделали гостиницу, там был опиумный притон.
Ладно, это неважно. В номере  три  есть  несколько  жилых  комнат  на втором
этаже,  прямо над магазином. Их  обставили довольно прилично, но  я не стала
выяснять подробности.
     --  А  тайные ходы?  --  полюбопытствовал  Фотервик-Боттс.  -- Ни  один
восточный бандит не станет жить в доме, где нет возможности быстро смыться.
     -- Кажется, ничего нет. По  ту сторону дом выходит  на узкий участок, а
дальше -- пристань.  Земля  там слишком глинистая и мокрая, чтобы можно было
прокопать  тоннель. Проще выпрыгнуть из окна и  убежать или уплыть по  реке.
Еще  там, на верхнем этаже, есть  секретная дверца, но, скорее всего, прежде
через нее выбрасывали трупы и прочие компрометирующие предметы. Нет, Фу Чинг
ударился  в секретность и  ориентируется  на предупреждения своих помощников
или охранных заклятий, чтобы успеть удрать, когда его обнаружат власти.
     --  И на  телохранителей, если кто вздумает вломиться в дом? -- шепотом
спросил я.
     --  Вооруженные люди,  -- кивнула Джинни, -- и... остальное. Я бы долго
могла считать их и классифицировать. Но они не особо сильный заслон. Слишком
мощная охрана может выдать Фу с головой  -- количеством ли  иностранцев  или
магической аурой Созданий. Не забывайте, что Скотланд-Ярд все здесь обшарил.
Я думаю, что телохранители просто попытаются потянуть время, пока Фу  Чинг и
его главные помощники унесут ноги.
     -- Вылетят в окно?
     -- Вряд  ли  все  так просто.  Их  ведь  могут уже  поджидать.  Обычные
демоны-летуны тоже не годятся против современного полицейского оборудования.
Может, какой-нибудь мощный  портал или  Замещение. Но им  понадобится время.
Будем надеяться, что сумеем застать их  врасплох и поймать  прежде, чем  они
улизнут.
     -- Хэй-хо! -- закричал  меч. --  Свалим их  с  ног! Святой  Георгий  за
веселую Англию, клянусь Тором!
     -- Тише, не так громко, -- прошипела Джинни.
     --  Гм,  может,  подключим  полицию?  -- предложил  я. -- Ты  прекрасно
справилась с расследованием, солнышко, но... Нас только трое, и...
     Она покачала рыжей головой:
     -- Ты  забыл, что  у Фу могут быть осведомители. Британские  спецслужбы
нельзя назвать  некомпетентными,  но им понадобится время, чтобы поверить  в
нашу весьма запутанную историю и подписать ордер на обыск и тому подобное. А
за это время Фу успеют предупредить. Уйдет и следа не оставит.
     -- Ладно.  И все-таки нельзя полагаться  только на  себя.  Если  что-то
будет не так, все наши усилия пойдут прахом. И никто не узнает правду.
     -- Точно, нужно придержать в резерве кавалерию за холмом, -- согласился
Фотервик-Боттс. -- Так битвы и выигрывают.
     Джинни сдалась. Мы  разработали план, который она  осуществила из нашей
комнаты. Удивительно, сколько можно успеть,  если четко представлять, кому и
куда звонить.
     Потом  мы обсудили собственную тактику. Мы  знали слишком мало, так что
обсуждение много времени не заняло.
     Кроме того, по  собственному  военному опыту мы  с Джинни знали, что ни
один план кампании не выдерживает первого же столкновения с противником. Меч
ударился в воспоминания о  прошлых веках,  когда можно было провернуть такой
удачный маневр, как притворное бегство, чтобы выманить врага на себя, а  там
уже ждет засада.
     Мне  всегда  дико  не  нравилось  подвергать  Джинни  опасности.  Да  и
собственную шкуру бывало жалко. Тем  не менее должен признаться, что во  мне
начал просыпаться азарт. Мы готовились к охоте.
     Сперва мы  наскоро  проглотили  завтрак  и  вернулись обратно  в  номер
немного отдохнуть. Как  ни странно, я отключился моментально,  и снились мне
приятные сны. Я гулял по цветущим склонам Аркадии...
     Мы вышли перед тем, как последние постояльцы начали укладываться спать.
Если  мы  разбудили кого-то,  пока спускались  вниз,  им  же  хуже. Мы  либо
победим,  либо проиграем, либо нас не станет -- все равно  прикрытие нам уже
не понадобится.
     И  вот  мы шли по  пустынной  улице  Фресно,  которая вела  к  Верхнему
Лебяжьему переулку.
     Он возник перед нами внезапно, как провал в темноту. Джинни наложила на
нас   обоих  колдовское  зрение.  Сквозь  туман  мы  едва  различали  темные
надстройки пристани и слабое мерцание реки внизу. Я в основном принюхивался,
так что  все усы встали дыбом. Переулок спал... Нет, мой волчий нос сразу же
уловил запах магии. Я посмотрел на Джинни. Свет  ближайшего фонаря заиграл в
капельках влаги на ее волосах. Я потянул поводок. Она двинулась следом.
     Иногда  в  туманной  мгле  мы  задевали кусочки  стекла,  которые  тихо
звякали, или  обрывки  шуршащей  бумаги. Никто  и  ничто не  проснулось.  Мы
подошли к нужному дому.
     Даже   магическое  зрение  с  трудом  различало   стоптанные   ступени,
спускающиеся  к двери.  Над нею  висела горгулья --  рептилия, на  которую я
зарычал  и вздыбил  шерсть. Джинни отстегнула поводок и обмотала его  вокруг
пояса.  Отбросив плащ, она передвинула ножны. Перевязь она перебросила через
плечо  и закрепила, чтобы не потерять. Да и она могла хоть  немного защитить
ее со  спины. Джинни вынула из кошелька, который  висел на бедре, серебряный
перстень  с  аметистом. На нем  было  вырезано  око Озириса. И  достала свою
волшебную ласточку. Правой рукой она  вынула меч из ножен. Он блеснул лунным
светом, который едва пробивался  сквозь туманное молоко. Я  услышал, как она
прошептала мечу: "Ради бога, молчи"
     Джинни спустилась  по  ступенькам, я за ней по пятам, до самой площадки
перед дверью.
     Одним  мгновенным  движением,  за  которое река  зашумела  громче,  она
повернула ручку двери. Ничего не произошло. Другого мы и не ждали, но должны
были  удостовериться.   Вероятно.   ни  одна  Рука  Славы,   обезьянья   или
человеческая, не сумела бы открыть эту дверь. Вероятно, эта попытка включила
сигнализацию. Скрываться уже не имело смысла. Джинни подняла меч и ударила.
     Женщины  уступают по силе мужчинам,  но моя супруга была  тренирована и
вынослива.  Ее  меч  ковали  и  заклинали  гномы,  мастера своего дела.  Мне
показалось, я даже услышал, как клинок крякнул: "Хе!" и прорубил дверь.
     Там, где была металлическая  обивка, брызнули искры. Трещина  пробежала
почти по всей длине  двери, такой удар разрубил  бы воина от шлема  до паха.
Никакие засовы не удержали бы теперь половинки двери. Джинни вытащила меч из
трещины,  по  пути развалив  дверь  окончательно.  Я  проскочил  мимо  жены,
принюхался и запрыгнул в проем.
     Холл старой гостиницы был подновлен ровно настолько, чтобы пустить пыль
в глаза хозяевам этой развалюхи. На вязаном коврике стояли несколько кресел,
явно не первой молодости. Сломленная  аспидистра  стояла  в  красивом медном
кувшине   рядом   с   бесполезной  конторкой.   На  стене  висела  картинка,
изображающая бурное море  и корабль  под всеми парусами. Можно подумать, что
во время шторма корабли ходят с прямым парусным вооружением. Из-под пыльного
абажура   выглядывала  слабенькая   эдисонка.  Вдоль  стен  вилась  винтовая
лестница,  ведущая к двум дверям на  втором  этаже. В  этой неприметной дыре
скрывается дракон.
     Началось. Из  дверей наверху вылетели шестеро человек. Двое белых, двое
--  смахивающих  на  китайцев  и еще  пара  поменьше  и  посмуглее,  видимо,
откуда-то  из Средней  Азии.  В потрепанных  одеждах. Ясно,  ночная  стража.
Вооружение -- длинные ножи, мачете и пистоль. Они не издали ни звука, просто
сразу бросились на нас.
     Я прыгнул. Меня-то они не  могли  поранить, но Джинни...  Она взмахнула
палочкой. Лампочка под потолком взорвалась, в комнате сразу стало темно.
     Я  с  размаху налетел на  первого из этих  шакалов и  повалил  на  пол.
Колдовское  зрение помогало  видеть в темноте. Но меня вели  нюх  и слух,  а
потом  и вкус. Я кусал, рвал,  упивался горячей  кровью, и теперь они начали
кричать. Такое я  уже испытывал во время войны. Волк во мне ликовал. Человек
-- помнил, что лучше не убивать,  а обезвреживать.  В современном английском
нет таких слов, чтобы описать мое состояние на тот момент.
     В  современном  английском.  Джинни бросилась  к  лестнице.  Ее палочка
отбрасывала  на  ступени луч  яркого  холодного  света.  Из комнат  выбежало
подкрепление -- все в ночных пижамах, зато вооруженные.
     -- Йа-ха-а-а! -- взревел Фотервик-Боттс. -- Давай! Рубай их! Ваши вдовы
запомнят эту ночь, засранцы!
     Мои  противники  расползлись --  те, кто еще  мог  ползти.  Я ринулся к
товарищам,  проскользнул  мимо  ног  Джинни,  чтобы первым  встретить  банду
охранников,  пока  те  не сообразили, что  орал  именно меч.  Джинни вовремя
погасила палочку.  И  снова  началась драка  в темноте -- давка, иностранная
ругань, вопли, и стоны, и соленый вкус крови, стекающей по моим зубам.
     Зазвенел гонг. Потом высоко запела какая-то труба. И внезапно я остался
один. Все мои противники исчезли, как по команде. По команде?
     Подбежала Джинни.  Ее  теплое прикосновение,  ее  сладкий  запах  снова
возвратили мне способность соображать. В ее руке обиженно мерцал меч.
     --  Ты законченный эгоист, Матучек,  -- проворчал он. -- Правил игры не
соблюдаешь, тянешь  все на себя.  Я не успел расколоть  ни  одну башку, даже
ногу никому не отрубил, в мои-то восемьсот лет...
     Неожиданно лестница  под нами задрожала. Раздался сухой треск. В ноздри
мне ударило резкое зловоние рептилии. Темнота ожила, развила кольца и громко
зашипела.
     Джинни снова зажгла  палочку.  В ее  свете  проступило  блестящее  тело
кобры. Гадина заструилась  вниз по ступеням, ее тело было огромным, толщиной
в пару человек, хвост извивался где-то в конце лестничного пролета, а голова
терялась  под потолком. И все же я разглядел чудовищный капюшон, похожий  на
мерзкие белесые  крылья, сверкающие злобой  глаза, мерцание зубов и дрожащий
раздвоенный язык.
     Нет,  не  оборотень,  а магическая  тварь.  На  мгновение  я  замер.  И
приготовился к последнему прыжку, который, как я знал, мне не пережить.
     -- Нет, Стив! -- крикнула Джинни. -- Назад! Она наша!
     Я сжался.
     -- Подвинься, Матучек! -- весело приказал Фотервик-Боттс.
     Мне бы его нервы... От возмущения я промедлил, а Джинни уже  проскочила
мимо.
     Кобра  ударила.  Свистнул меч. Волшебная палочка горела  в  левой  руке
Джинни.  С зубов гадины брызгами летел яд,  и там, где он падал  на ступени,
появлялись прожженные дырочки.
     Из  разрубленной  морды  кобры  хлынула кровь. Она всхрапнула, словно в
изумлении. Меч снова ударил, и снова, и снова.
     С капюшона  слетел изрядный лоскут. Брюхо кобры оказалось располосовано
в нескольких местах.
     Я радостно взвыл.
     Но тут  змея  исчезла вместе с отлетевшими кусками и лужами крови.  Она
оказалась настоящей,  не  иллюзией. Воздух схлопнулся  в том месте, где  она
была. Мы с Джинни стояли и оглядывались по сторонам.
     --  Славная  работа,  героическая  дева! --  поздравил  меч.  -- Должен
признаться, что  для  меня  неожиданно  попасть в руки к женщине, но  вы  --
настоящая Брунгильда. Мои комплименты!
     -- Спасибо,  --  выдохнула  Джинни. Пот струился по  ее лицу,  оставляя
темные полосы на блузке. Оба оружия дрожали в руках. Но она быстро пришла  в
себя  и  криво  усмехнулась.  --  Для  меня  все  это  тоже  было  несколько
неожиданно. А что касается девы... Двигаем дальше.
     Мы  вышли  на  лестничную  площадку перед дверями.  Она  горела мягким,
жемчужным  светом,  который, казалось,  исходил  из  самого воздуха.  Стояла
полная тишина, словно никого, кроме нас, в живых не осталось.
     Нас ждал высокий,  худощавый  мужчина  с  узкими плечами.  У  него были
нежные холеные руки с  длинными накрашенными ногтями. Голова то ли лысая, то
ли начисто  выбрита.  Если  не  считать золотистого  оттенка  кожи  и  белой
бороденки, ничто  в  нем не напоминало китайца. Он больше походил на портрет
Шекспира,  с таким же  высоким лбом  и гладким лицом. Возраст определить  не
представлялось  возможным.  Я знаю, что  взглядом пронизать нельзя, но, черт
возьми, за его глаза я бы не поручился.
     --  Добрый вечер,  --  мягко, как-то  по-тигриному, произнес  он. В его
оксфордском  варианте  английского  проскользнул   легкий,   певучий  отзвук
акцента. --  Приношу свои извинения  за эту безобразную  потасовку.  Если бы
меня  уведомили  о  прибытии  таких  важных  гостей  раньше,  я  бы  устроил
подобающий прием. -- "И,  несомненно, со смертельным исходом для  нас.  Если
только вообще не удрал бы!" -- Как писал высокоученый Сун Дзу, а потом и ваш
Маккиавелли, демонстрация  силы -- необходимая прелюдия  важных переговоров.
Может, заключим перемирие?

        ГЛАВА 25

     Убежище  доктора  Фу  Чинга  было...  Казалось,  что  одна-единственная
комната разрослась  до  невероятных размеров. Повсюду  высились лакированные
колонны с позолоченной резьбой,  стояла мебель из красного дерева и слоновой
кости, висели шелкографии, на которых изящно были выписаны строчки известных
стихотворений,  и  даже была тайная ниша  с алтарем для общения с богами. Фу
Чинг  и  Джинни  сидели  на  стульях с прямыми  спинками,  между  ними стоял
маленький  столик.  Меч  покоился  рядом  с  каменной  скульптурой  льва.  Я
растянулся на ковре. Его густой  ворс не особо нравился мне волку, но лежать
на нем  было  удобно. По  комнате витал легкий  сладковатый аромат и звучала
тихая музыка, откуда -- непонятно.
     Джинни  отказалась  от  вина,  тогда  молчаливый  слуга  принес  чай  и
крохотные пирожные. Она проверила их волшебной палочкой и только потом взяла
одно. Фу чуть улыбнулся. Передо мной поставили чашу с чаем, которую я быстро
вылакал. Обычно меня мучит страшная жажда,  но сахар приглушил вкус крови во
рту, так что я мог относительно спокойно внимать разговору.
     Где-то там мои бывшие противники врачуют друг другу раны. Сколько же их
было? Не  слишком много, их  держали ради случайных гостей. Фу протянул свои
щупальца  по  всему  миру,  но  действовать предпочитал  на  расстоянии: тут
украсть, там  подбросить  огульное письмо,  устроить  несчастный случай  или
наложить какое-нибудь неизвестное заклятие. Мы забрались так  далеко, потому
что перли напролом.
     Он сам это признал:
     --  Подумать  только  --  такая концентрация  физической  силы в  такой
маленькой группе. И магия,  которой  вы воспользовались, оказалась новой для
меня.
     Он допил свой  чай  и жестом подозвал слугу, чтобы тот  снова  наполнил
чашку. Голос его восхищенно звенел:
     --  Удивительно!  Можем ли мы заключить сделку или хотя  бы  обменяться
информацией, уважаемая коллега?
     -- Простите, но боюсь, что нет, -- ответила Джинни.
     -- Чего цацкаешься?  -- взорвался Фотервик-Боттс. -- Какая еще сделка с
китайцем?
     -- Спокойно, мальчишка! -- рявкнула Джинни. Меч задохнулся и забулькал,
не  в силах подобрать  слова.  --  Мои извинения, доктор  Фу. Плохие манеры,
которые  этот меч  не  приобрел  в  Средние  века,  он  перенял  у отставных
колониальных вояк.
     Фу повеселел.
     -- Без сомнения,  доктор Матучек.  Я боролся против  них, этих  гиен  и
стервятников, которые терзают мой бедный Китай.
     -- Боже! --  разъярился  Фотервик-Боттс. -- Куда катится мир? Когда-то,
если кто, хотя бы и  абориген, так  отзывался о  Великой Империи, его пороли
вожжами  на пороге  его клуба!  Даже сейчас... --  Он  запнулся. --  Э,  а у
аборигенов есть клубы?
     -- Пожалуйста, -- взмолилась Джинни, -- предоставь это дело мне.
     И кивнула в сторону ножен, которые вместе с ее  плащом висели на крючке
возле двери. Прозрачно намекая: если ты  не замолчишь, я  быстро заткну тебе
рот. Он поперхнулся, но умолк. Краснеть или  бледнеть меч  не мог, поскольку
кровеносных сосудов в клинках не бывает.
     -- Ваша враждебность, доктор Фу, несколько странна, -- заметила Джинни.
-- Опиумная  война  и восстание боксеров<sup>[4]</sup> давно закончились. На
китайском  троне  сидит  китаец...   Передел  территорий  завершен.  Ведутся
переговоры о торговле. Почему же вы продолжаете войну?
     -- Китай до  сих пор остается  нищей страной. Военные, бандиты, которые
укрылись в заброшенных  районах, совершают набеги для заграничных магнатов и
ради  заграничного  золота. Торговля  ведется  посредством  чужих  кораблей,
торговцев,  монополий.  Китай не имеет  права  голоса в остальном мире.  Моя
страна,   ее  древняя  культура  и  цивилизация  должны   стоять  наравне  с
остальными, доктор Матучек. По меньшей мере наравне.
     Моя  человеческая  часть  дернулась напомнить, что  в  лучшие  свои дни
Срединная Империя считала все остальные народы варварами,  которые ни на что
не годны, разве что для обложения данью. На  самом деле китайцы ничем от нас
не отличались.
     -- Неужели  этого  можно достичь, только разрушив западную цивилизацию?
-- спросила Джинни. -- Признаться, лучше бы вам навести порядок у себя дома.
     -- Правительство и император этим занимаются. Но этого недостаточно. --
У китайца вырвался сдавленный рык. -- Разве поднимающиеся  нации, такие, как
Франция  во времена  барокко,  Германия в  наше  время  или ваши Соединенные
Штаты, занимались только своими внутренними делами? Никто не станет мириться
с  силой, которая  превышает собственную.  И никто  добровольно не  уступает
захваченное!
     Джинни вздохнула:
     -- Ну, что ж. Может, оставим глобальные темы и вернемся к нашим делам?
     Он  приподнял  брови  и  отпил из чашки.  --  Резонно.  Я  могу  только
догадываться, чем обязан вашему вторжению.
     Джинни рассказала  о  катастрофе в  Твердыне и следах  работы азиатских
демонов. Об Уилле она умолчала, это был припрятанный козырь.
     -- Мы  с мужем узнали, что вы  в Англии, и решили, что  сможем отыскать
вас, раз власти  так и не сумели. С помощью лиц, которых я не буду называть,
и нашего друга, который здесь присутствует...
     -- Грррм! -- выдал Фотервик-Боттс.
     -- ...нам это удалось. Мы  хотели бы  узнать, доктор Фу,  -- произнесла
Джинни голосом, который подразумевал кинжал у горла жертвы, -- что вы делали
возле Твердыни и чем планируете заняться дальше? Объясните нам. Пожалуйста.
     Действительно ли на этом аристократическом лице мелькнуло изумление?
     -- К сожалению, я не могу вам помочь, -- через минуту ответил он.
     -- Не можете или не хотите, сэр?
     Фотервик-Боттс издал угрожающий звук. Я оскалился.
     --  Мы  хотели  бы избежать ненужного кровопролития, -- ровным  голосом
сказала Джинни. -- И нам не хотелось бы задерживать вас.
     Фу кивнул.
     -- Понимаю, леди и вы, джентльмены. Но дело в том, что я ничего не знаю
об  этой  истории,  кроме  того,  что  писали в  газетах.  К тому  же там не
упоминалось ничего о восточных Созданиях, так что я  слышу  об этом в первый
раз. Я даже не могу подтвердить правильность ваших выводов.
     -- Неужели? -- настаивала Джинни.
     Он пожал плечами.
     --  Я признаю, что  идея свести  на нет вашу  космическую  программу --
блестяща. Хорошо бы,  чтобы  Китай первым высадился  на Луне. Но  для  этого
потребуется несколько лет.
     -- У вас тоже ведутся космические разработки?  -- удивилась Джинни. Вот
это да!
     -- Мы собираемся запустить дракона. Я бы не стал говорить, если бы ваши
находки  не  вызвали подозрения.  А  так ваша  разведка  проведет  секретную
операцию и все сама узнает. Эти мне американцы! Но я был на Западе по другой
причине.
     Я видел, как колебалась Джинни. Она не хотела настаивать --  кто знает,
чем это все закончится? И все-таки...
     Он  застал нас врасплох. Нахмурился, глянул  за спину Джинни, пропустил
бороду сквозь пальцы и что-то прошептал.  Вероятно, он встревожился  больше,
чем показывал.
     Но  так  просто уступать он  не собирался.  Полоснул  по Джинни  острым
взглядом и прошипел:
     -- Да, вы подозреваете меня во лжи. Но как я могу доверять вам? Почему?
Почему я должен  выкладывать вам все, что знаю? Да вообще рассказывать  хоть
что-то?
     -- Ради вашей же пользы, доктор Фу, -- чуть напряженно ответила Джинни.
-- Ради вашей же пользы.
     --  Вы  угрожаете мне,  вы, трое? Я  думал,  вы умнее. --  Он переводил
взгляд  с Джинни  на меня,  но  ни разу не  глянул  на Фоттервик-Боттса. Меч
зарычал.
     -- Нет, сэр, -- ответила Джинни. -- Ваша  миссия провалена. Мы даем вам
шанс спасти, что можно. Но вам нужно поспешить.
     -- А-а-ах! -- выдохнул он и откинулся на спинку стула.
     -- Я наложила  на  нас  возвратное заклинание.  Если с  нами что-нибудь
случится,  телефон  тут  же  позвонит  в Скотланд-Ярд,  Военную  разведку  и
ближайший полицейский участок.  Позвонит он  скоро, в определенное время. Вы
можете успеть скрыться, а можете и не успеть. Но вы ведь не хотите оставлять
им  ниточки  ко всей вашей  сети. Произнеся одно слово, я могла бы  отложить
звонок.
     Ясное дело, что он остался безучастным с виду. Странно только, что я не
почуял запаха страха.
     -- Поздравляю, доктор Матучек, -- пробормотал он через минуту, за время
которой  тихая  музыка  только  подчеркнула  наше молчание.  --  Как  гласит
поговорка, вам палец в рот не клади.
     Фотервик-Боттс зарычал погромче.
     --  Благодарю  вас,  -- кивнула Джинни. --  Понимаете, мы бы  не  стали
потворствовать вашим делам в этой стране. Нам  пришлось  бы рассказать о вас
властям, да побыстрее, пока вы не замели все следы.
     Я ничего не понял в технической стороне дела, особенно в волчьей шкуре.
Но  даже  такому  дилетанту,  как  я,  было ясно,  что  невозможно мгновенно
уничтожить все следы, как физические, так и магические.
     -- Но я дам вам шанс уйти вместе с вашими людьми, даже прихватив важные
бумаги. Если вы согласитесь сотрудничать.
     Я поразился, как быстро и спокойно он принял решение.
     --  Хорошо сработано, мадам. Вы взяли  меня за жабры. Я сдаюсь, пока вы
не объявили мне мат. Будут и другие игры.
     Никакая  американская девчонка  не  может пробить маску невозмутимости,
которую отшлифовал трехтысячелетний этикет.
     -- Из этой игры вы не выйдете, пока не заплатите по счетам, -- отрезала
она.  --  Мне  нужны  доказательства, что  вы не  стояли  за  катастрофой  в
Твердыне. И если это не вы, то кто и почему?
     Он снова помолчал. Музыка стала еще тише, благовония почти развеялись.
     -- Поскольку у нас мало времени, вам  придется положиться на  мое слово
чести,  --  наконец сказал он. -- Я  покажу  вам записи моей деятельности  в
Англии.  По ним видно, что я и мои помощники были  очень загружены  работой.
Что касается остального... -- Вправду ли мне почудилась нотка  участия в его
голосе? Или только почудилась? -- Вы можете не согласиться со мной, но у нас
общий интерес, даже общая причина.
     Я поднял уши. Джинни прищурилась.
     -- Я догадываюсь, -- промурлыкала она. -- И если мы говорим об  одном и
том же, вы действительно незаурядный человек, доктор Фу.
     -- Вы переоцениваете мои скромные способности.
     -- Если бы они были скромными!  -- Потом  Джинни  помрачнела, ее  голос
стал более резким. -- Ваше правительство пыталось изгнать из страны злобного
шэня.
     --  Правильнее будет сказать  -- "куй",  мадам.  Элементы  шэнь  и  куй
составляют собой Ван By, или же единое. Жэнь, то есть сознательная часть Ван
By, делится на Янь --  через  три духовные энергии  -- суть шэнь;  и Инь  --
через семь  эмоций --  суть куй.  Так что  по одну сторону оказываются  феи,
духи, ангелы и  божества,  а по  другую  -- демоны, гоблины,  вампиры и тому
подобное. Конечно, я утрирую.
     --  Конечно, -- проворчала Джинни. В китайской философии  Янь -- начало
мужское, а Инь <b>--</b> женское.
     -- Бывает и переход из одной категории в другую. В вашей теологии такое
тоже случается? Были же у вас падшие ангелы и поговорки о злых гениях? У нас
тоже говорят  "шэнь", когда подразумевают любое существо из Нижнего мира. Но
это неверно.
     -- Спасибо, --  нетерпеливо сказала Джинни. --  Хорошо,  ваши  даосские
мастера пытали  экзорцировать или заклясть  --  или что там  еще --  куй  из
Китая.  Это трудная и долгая работа -- сперва нужно их выследить, а уж потом
побороть. Но зато можно неплохо попортить им жизнь. Кажется, что-то подобное
уже случалось в Японии, так?
     -- Ну что им оставалось делать? Куда податься? На всей земле нет места,
где они могли бы укрыться надолго. Магическая природа изменилась, не оставив
им  места,  они  --  словно  полярные  медведи,  оказавшиеся  в  джунглях. А
современная, практичная и высокотехническая цивилизация еще хуже. Чего же вы
ждали?
     Он помолчал, потом продолжил:
     -- Те, кого не извели  местные Создания, будут искать пустынные земли и
постепенно  сойдут  на  нет.  То,  что   вы  рассказали,   дает  возможность
предположить, что наши мастера не до конца продумали этот вопрос.
     -- Или  не стали  продумывать, как только демоны  убрались из Китая! --
заявила  Джинни.  -- Еще  бы!  Выгнали демонов,  да  еще  и  доставили  кучу
неприятностей иностранцам!
     -- Да, неплохо получилось, -- признал Фу.
     -- Но больше не получится, -- отрезала Джинни. -- Шэнь... вернее, куй и
злой ками  из  Японии,  и  кто там был  еще  --  не  станут ждать,  пока  их
тихо-мирно  сживут  со свету. Если  Волшебный  народ  смог улететь  на Луну,
почему бы им  тоже  не  спрятаться  там  же? А  значит, людей  нужно держать
подальше от Луны и от космоса в целом. В Америке беглецы сошлись с  местными
Созданиями,  у  которых  в  союзниках  был  белый  человек.  Думаю,  что  вы
присматривались  к Твердыне,  прикидывая,  что может пригодиться  для  вашей
собственной космической программы. Разве эта гипотеза не объясняет все?
     -- Да. Я сразу подумал о ней, когда вы рассказали то, что видели.
     --  А теперь  представьте,  что Луна стала  оплотом сил Тьмы, крепостью
демонов,  -- продолжала вбивать слова в его сознание Джинни. --  Люди должны
попасть  туда  первыми, чтобы  вычистить  Луну  прежде,  чем  земные  демоны
утвердятся на ней. Разве это не очевидно?
     -- С точки зрения общей геополитики, да.
     Я застонал. Если бы мы, англичане и  французы, взялись за Халифат всеми
силами,  то мигом прижали бы его к ногтю. Так нет же, каждый думал только  о
своих концессиях  на Ближнем  Востоке,  и  плевать  ему  на все остальное! А
Германия радовалась, глядя на нашу свару. Пока вдруг не стало слишком поздно
и не пролилась первая кровь.
     --  Все-таки давайте вернемся  к теме, -- напомнил Фу. -- Что вы хотите
узнать, доктор Матучек?
     Джинни вздохнула. Я  опустил  голову, так что услышал тихое  бормотание
меча: "Недурно. С  Востока,  а  джентльмен.  Видел я однажды  такого,  когда
служил в Варяжской страже, в Константинополе..."
     Я поднял лапу, чтобы призвать его к тишине.
     -- Расскажите мне об этих куй, -- сказала Джинни.
     --  Милая леди, -- удивился  Фу, --  вы просите рассказать то,  на что,
бывает, и всей жизни не хватает.
     -- Вы  прекрасно  меня  поняли.  Только практические знания.  Я  читала
книги.  Теперь мне  нужны подробности, которых там нет: их дневные  и ночные
повадки, привычки, сильные и слабые стороны и как их можно победить.
     Фу встал.
     --  Окончательно  -- никак. Но,  возможно, я могу предложить  кое-какие
варианты.  Кстати, заодно убедитесь в моих добрых намерениях.  --  Он кивнул
мне. -- Простите... господа, мы оставим вас ненадолго.
     Они ушли. Хотя я не заметил  прохода в другую комнату, каким-то образом
они исчезли с поля зрения.
     -- Эй, а ты почему не пошел  с ними? -- спросил меч. Я покачал головой.
Они-то меня не пригласили.
     --  Ну,  надеюсь,  что  миледи  сможет постоять  за  себя,  --  буркнул
Фотервик-Боттс.  --  И  все-таки  было  бы  лучше,  если  бы  ты  вывернулся
наизнанку. Старое  северное выражение. Ну,  снова стал человеком. Этот Фу --
парень непростой.  Если ему и  можно доверять -- а скорее всего,  нет, -- то
его  прихвостням  может  взбрести в голову  напасть  на  нас, а?  Как же  ты
удержишь меня лапами и зубами?
     Я ощерился, давая понять, что справлюсь и без него.
     --  И оставишь меня валяться? --  горько  спросил меч. -- Всех пожрешь,
как тех поганцев  на первом этаже? Не слишком-то британский  метод, да!  Но,
кажется, ты из колонии?.. Ну, ничего, -- продолжил он через мгновение. -- Не
думай, что я суеверный.  Ты же не виноват, что родился вервольфом, правда? А
я такое слышал об американских школах... никогда  бы не подумал...  Вряд  ли
эти зануды снова нападут. Кишка у них тонка. Я сразу вспомнил о моем прежнем
владельце,   Торгесте   Торкельссоне...  Его   прозывали  Торгест-Пасть  или
Торгест-Сонник,  потому что  он мог болтать часами... Все равно,  руками  он
работал --  что надо! Один раз мы с ним порубили в капусту двоих шотландцев,
которые думали, что устроили  на нас засаду... Я потом об этом расскажу. Так
вот, плыл он на корабле вдоль ирландского побережья, а с ним еще двое...
     Я устроился поудобнее. Все-таки лучше  слушать, чем тупо ждать.  Лучше,
хотя и ненамного.
     Потом  Джинни  рассказала, что  Фу  Чинг действительно  предоставил  ей
нужные  сведения. Естественно,  он  не  позволил  ей самой покопаться  в его
отчетах.  Но записывающий кристалл,  который он активировал, показал столько
результатов трудов и забот, что ни на что другое у Фу не хватило бы времени.
Потом  он  углубился в  дальневосточную  демонологию. Джинни  никогда  бы не
сравнялась с даосским  или чаньским мастером, но и  она успела ухватить все,
что хотела.
     Время    тянулось    бесконечно   медленно,    несмотря    на   рассказ
Фотервик-Боттса,  а может, благодаря  именно  ему.  Потом они  вернулись.  У
Джинни был несколько отсутствующий взгляд: слишком много нового она узнала.
     --  Вы  сдержали свое  слово, доктор  Фу, -- твердо  произнесла она. --
Теперь я сдержу свое.
     Она взмахнула волшебной палочкой и произнесла непонятное слово.
     --  Я перенесла  время  звонка.  У  вас  есть  три часа. Простите,  что
приходится вас торопить, но надеюсь, вы все понимаете.
     Он кивнул, вероятно, узнав ее заклятие.
     --   Времени   достаточно.  Вы  --   прекрасный  продолжатель  традиций
Маккиавелли. Сун  Дзу тоже одобрил бы вас.  Они оба учили, что врагу  всегда
нужно оставлять путь к отступлению.
     Джинни поклонилась.
     -- Вы очень помогли нам, высокоученый сэр.
     Он поклонился в ответ.
     -- Это было честью и высочайшей наградой для меня, мадам. Я  хотел было
подать лапу для пожатия, но решил просто сесть на хвост и наклонить голову.
     -- Приятно было познакомиться, -- буркнул Фотервик-Боттс.
     Джинни вложила меч обратно в ножны, и мы  вышли. Оглянувшись,  я уловил
лишь смазанный силуэт, тень,  головой  достигающую  потолка. Мне показалось,
что, пока мы спускались по лестнице, эхо шептало "прощайте!".
     Холл  был пуст -- только пятна крови на полу и обломки мебели. Мы вышли
на улицу,  на  прохладный и влажный  воздух. Загорался  новый  день,  в  его
неверном свете туман серел, а фонари казались тусклыми. Мы шли молча. Джинни
была полностью погружена в то, что недавно узнала.
     На  станции я обернулся человеком  и  переоделся.  Портье,  которого мы
подняли  с постели, чтобы он открыл дверь в  отель, окинул нас неприветливым
взглядом.  Проклятые  янки,   наверняка  подумал  он.  Но,  будучи  истинным
англичанином, напомнил, в каком часу подают завтрак. Мы заползли по лестнице
к себе в номер.
     --  Уф-ф-ф!  -- вырвалось у  меня.  Я быстренько полез в  чемодан,  где
хранилась  бутылка шотландского виски. --  К черту завтрак. Сейчас выпьем  и
завалимся спать до полудня.
     Джинни вышла из задумчивости.
     -- Сперва позвоним домой. Успокоим своих.
     Я протер  два стакана,  налил в каждый  хорошую порцию виски и протянул
один ей.
     -- А что потом?
     -- Самое  срочное. -- Она  пригубила, потом сбросила плащ  и отстегнула
ножны с мечом. -- Я позже  расскажу тебе все детали, как сумею.  Собственно,
если судить по тому, что я сегодня узнала, люди очень  не скоро побывают  на
Луне.
     --  На луне, на луне, на  волшебном скакуне, -- пробормотал я. -- Но не
из-за НАСА.
     -- Нет. Из-за... куй и их союзников. Операция "Луна"... Нашему товарищу
также небесполезно будет услышать об этом.
     Джинни вынула меч и положила его на кровать.
     -- Раны господни  и  сатанинские козни, о  чем  это  вы  шепчетесь?  --
прохрипел  он,  снова  впадая  в средневековый стиль. --  Вам нужна  простая
метла, чтобы перелететь... куда-куда? Я понял, вы взволнованы,  как  бишь то
они зовутся... рентгеновскими лучами, что ли?
     -- И перегрузками, и всем остальным, -- добавил я.
     -- Все, что вам  нужно,  -- это хорошая сталь.  Да!  Хорошая сталь. Как
следует  закаленная  и  заклятая,  черт возьми!  Поручите  гномам. Маленькие
попрошайки, но до чего способные! Никто вам так не сработает, как гномы. Они
сделали  сигурдовского  убийцу  драконов,  и  Сковнунга, и  Тирвинга... Этот
Тирвинг такой головорез,  но весьма конкретный... И всех остальных, включая,
гм, меня. Да, гномы и только гномы!
     -- Мы думали уже над этим, -- вздохнул я. -- Барни Стурлусон, начальник
операции "Луна"...
     --  Герцог,  наверное,  а?  Или,  может,  барон?  Черт  бы  побрал  эти
анахронизмы! Столько веков наверстывать.
     --  Он  подавал  запрос  в  Германию,  --  терпеливо  продолжал  я.  --
Оказалось, что агентство "Кольцо  Нибелунгов" уже загружено работой по самую
крышу.  Нам придется  ждать  пару лет. Кроме того,  с  такой  крупной фирмой
нечего и рассчитывать на секретность...
     --  Да-да-да! Ты  можешь выслушать меня  или  нет?  В наше  время, если
подчиненный порол чушь и лез наперед старшего офицера... Грррм! Я забыл, что
вы из колонии, а еще и гражданские лица, -- сказал Фотервик-Боттс. -- К тому
же я оговорился. Признаю свою ошибку. Оговорился. Не  "гномы". А  гном, один
гном, тот,  кто меня сделал,  -- Фьялар. Великолепный мастер, как  вы можете
заметить.
     -- А он... с ним все в порядке? -- не дыша, спросил я.
     -- Он проснулся лет  двадцать  назад. Но в  крупные фирмы не лезет.  Не
желает. Независимый он парень. Сам выбирает себе клиентов. Но я надеюсь, что
его  заинтересует  ваша  проблема.  Я порекомендую вас. В общем, попробовать
стоит, а?
     -- Откуда ты о нем знаешь? -- дрогнувшим голосом спросила Джинни.
     -- Как откуда? Он же меня сделал, миледи. Как мне не знать?
     --  А, да, --  перевела дыхание Джинни.  -- Симпатические  связи.  И ты
знал, инстинктивно и...
     -- Я  знал  это чертовски точно! Точно так  я знал, что этот голодранец
Гладстон  (У.Гладстон  (1809--1898)  --  премьер-министр   Англии.)  погубит
Англию, если только...  Нет, он,  кажется,  уже умер, да? Я  только слышал о
нем. Но это же он вдохновил эту молодую лейбористскую партию...
     --  Спасибо,  --  перебила его  Джинни. -- То,  что  ты рассказал  нам,
действительно важно. Теперь нам  нужно позвонить домой и сказать, что у  нас
все хорошо, пока они там не легли спать.
     -- И мы тоже, -- душераздирающе зевнул я.
     Джинни  привела телефон в действие.  На экране  возникла милая мордашка
Валерии. Какую-то минуту она просто смотрела на нас, потом разрыдалась.
     -- Папа, мама, где вы были? -- плакала девочка. -- Вы в порядке?
     У меня упало сердце.
     -- Конечно, славная моя. Ты же видишь нас, правда? Что случилось?
     -- Д-дядю Уилла арестов-вали...  Г-говорят, что он  такое сделал... что
он  вас  убил!  А  еще  этот  гаденыш  Снип...  Но  дядя  Уилл!  Пожалуйста,
возвращайтесь!

        ГЛАВА 26

     Лето заканчивалось,  так  что  билеты на трансатлантические рейсы  были
проданы  на несколько  дней  вперед. Джинни взяла кэб до Хэмпстеда, отыскала
среди кустов "ведьмин круг" и принялась колдовать. Что именно она там делала
--  не   знаю,   но,  уезжая  из  отеля,  она   приколола   к   блузке  свой
профессиональный  знак  --  сову  Афины  Паллады. Когда Джинни  вернулась  и
позвонила  в  транспортное  агентство  --  "Пан  Америкэн", конечно,  --  то
выбила-таки  билет. Дорогущий, первого класса, зато она летела. Из Нью-Йорка
запросто можно добраться до Альбукерке, а потом -- Галапа.
     Достать два билета -- дело безнадежное. Кроме того, я  мог понадобиться
тут. Я  проводил мою девочку, поцеловал  на прощание и  вернулся в отель. По
пути  я пролистал газету, где шла речь о том, как неизвестные навели полицию
на бывшее убежище международного преступного синдиката. Птички упорхнули, но
оставили по себе  массу улик, включая следы недавней жестокой драки. Старший
инспектор Макдональд сообщил журналистам, что только анонимный  звонок помог
полиции  отреагировать так быстро.  Он не знал, что мог бы и успеть вовремя.
Правительство немедленно задействовало агентство Тайного Искусства.
     Что ж,  пока  все хорошо. Забравшись в  постель, я  проспал  почти весь
день. Когда я вытащил Фотервик-Боттса из ножен, чтобы пожелать доброго утра,
меч заявил, что подобного храпа он не слыхал со времен службы Эйвинду Ночной
Гром. Тогда, на Оркнейских островах...
     Я не стал слушать очередную военную байку.
     -- Нам нужно быстро повидать Фьялара. Как его найти?
     --   Черт  его  знает.  Симпатическая   связь   устанавливается  не   с
бухты-барахты.   Мне  нужно  как  следует  собраться.  Потом,  хм,  приходит
уверенность,  что  он  жив,  что-то  там  кует в...  на севере,  в горах  за
Нидаросом. Кажется, в Норвегии,  если  границы не изменились. Этим паскудным
политикам  доверять нельзя, да? Когда я уехал  оттуда, там вовсю выплачивали
дань Харальду Прекрасноволосому (Легендарный норвежский  конунг, жил в конце
IX --  начале Х века.).  Больше я там  не был.  Если  мы  будем  ширять  под
небесами на дурацком помеле,  я его сроду не найду. Нужно идти пешком, тогда
-- да, возможно. На расстоянии десяти миль я точно его учую. Что нам  нужно,
Матучек, так это устроить сафари. Местные жители --  дровосеки, проводники и
охотники  -- всегда хорошо знают страну. Нужно только постоянно давать им на
лапу.  Они  любили янтарь.  Кость  тоже неплохо,  особенно моржовая,  иногда
китовый ус...
     -- Нами года не хватит!
     -- А  что, нужно быстрее, а? Снег выпадает там рано, насколько я помню.
Голодные волки  --  неприятная  штука... Гм.  Я забыл, что  ты  и сам  волк.
Прости, старина.
     Я и вправду был голодным волком.
     --  Так, нужно  дать  мозгам отдохнуть, --  сказал я, едва удержавшись,
чтобы не добавить: "Гм. Я забыл, что мозгов у тебя и нет. Прости, старина!"
     Вчера, пытаясь принести хоть  какую пользу, я съездил в магазин и купил
целую  кипу  карт. Джинни  наложила на  них заклятие  сверхчувствительности.
Теперь я  разложил  на полу карту северной  оконечности  Скандинавии, а  меч
поставил рядом, у стены,
     --  Можешь  поизучать местность,  пока я  буду  завтракать.  Поднапряги
свои... гм, сообразительность. Глядишь, что и почувствуешь.
     Не теряя  больше  времени --  желудок и  так  уже  надрывно урчал, -- я
спустился к завтраку.
     Яичница  с беконом, холодные тосты с маслом и  джемом плюс чашечка кофе
творят  настоящие чудеса. Я преисполнился оптимизмом. А когда вернулся, меня
встретил вопль Фотервик-Боттса:
     -- Нашел!  Проще простого,  клянусь  всеми  святыми! Я  слышу, как бьет
молот по наковальне. Никогда еще я так хорошо не чуял, с битвы при...
     -- На полтона ниже, пожалуйста.
     Я закрыл дверь. Внутренне ликуя, я склонился  над картой. Пока я  водил
пальцем по бумаге, меч поправлял:
     -- Правее... Чуть выше... Нет, придурок ты эдакий, куда залез! Ниже.
     Насколько  мы  сумели  выяснить, Фьялар  обустроился в  северной  части
Норвегии, в Нидаросе -- современном Тронхейме. Где-то к востоку от маленькой
деревушки Мо-и-Рана.  Что-то-там-и-Лягушка,  что ли?  Я  захихикал, а  потом
сообразил,  что  подставил  сюда  испанские  корни,   которых  нахватался  в
Нью-Мехико.
     Потом я готовился к путешествию --  делал заказы  и бегал по магазинам.
Мне  нужна была  подходящая одежды и альпинистские ботинки,  чтобы лазить по
горам. Отправляться туда в образе волка я не  хотел. Тем  более не  мог же я
держать  Фотервик-Боттса на виду -- на ковре  или на  пароме,  неважно.  Меч
нужно упаковать с остальным оборудованием.  Заказать билет до Осло и комнату
в  тамошней  гостинице не  составило  труда. Итак, я расплатился  за номер в
отеле и отправился в Хитроу.
     Северное  море серебрилось  в сумерках, которые постепенно переходили в
ночь. На проплывавших внизу судах загорелись корабельные огни Святого Эльма,
яркие,  как те звезды,  что  сияли над  головой. Глядя  на  круглую  луну, я
задумался о неведомых существах, которые обосновались  там,  возможно, что и
злых. Потом мои мысли вернулись к моей  девочке, которую ждали вполне земные
неприятности дома.
     Я добрался до места  уже днем.  Из  маленького норвежского  отеля сразу
позвонил Джинни.
     Она выглядела изможденной --  резче выступили  скулы, глаза  запали.  И
сразу же сказала:
     -- Уилла арестовали  в понедельник утром. Вэл объяснила все Беккерам, и
Хелен  переселилась  в  наш дом. -- Беккеры были  семьей нашей горничной,  а
Хелен  -- ее матерью,  женщиной доброй, но  немного  мягкохарактерной. --  Я
только  что поговорила с Бобом  Сверкающий  Нож. Ему все это не нравится, но
против улик не попрешь. Они опросили  всех  торговцев оружием  и узнали, что
незадолго до прошлого нападения  на  нас Уилл  купил в  Альбукерке винтовку.
Украденный  ковер  нашли  брошенным неподалеку от его  дома, и  лабораторный
анализ  показал, что на нем летал именно Уилл. Винтовку  откопали в пустыне.
Пули подошли.  И  выяснили, что именно эту винтовку купил Уилл.  Там была  и
маска с перчатками.
     -- Боже мой, -- простонал я. -- А что он говорит?
     --  Сверкающий Нож сказал, что все  отрицает. Сама я еще  не виделась с
ним. Утверждает, что не помнит, чем занимался в это время, -- то ли наблюдал
за  луной,  то ли  просто спал.  Когда  он неважно  себя чувствовал, то спал
помногу.
     -- И как же, во имя всего святого, он умудрился проскочить через все их
хитрумные приборы, всякие детекторы лжи, а те ничего не зафиксировали? Он же
не  колдун, не инженер. Он вообще  не разбирается в  магии! Ты же знаешь его
всю жизнь!  Господи, да я знаю его уже  двадцать лет! Это совсем на  него не
похоже!
     -- Естественно, -- тихо сказала Джинни.
     Я подумал о том, что отталкивал  от себя  последние три недели, и  меня
продрал мороз по спине.
     -- Одержимость?
     -- Демон  мог  придать  ему  нужные  способности,  исказить память и...
управлять  его  действиями.  Уилл согласился  на  психоскопию. Пришлось, под
давлением обстоятельств. Иначе они привлекут  его  к суду.  -- Джинни крепко
сжала  зубы. --  Не понимаю, почему  я ничего  не  заметила, хотя и пыталась
проверить. В любом случае над ним уже работают. Это займет несколько дней.
     Несколько дней унижения и стыда, когда в твоей душе копаются чужие... Я
уже проходил такое, когда попал в армию во время войны.
     -- Если  его вылечат и отпустят, это еще можно пережить,  -- заметил я.
-- Что еще случилось?
     -- Барни собирает всех своих адвокатов.
     -- А его конгрессмен? -- предложил я.
     --  Рано, положение  еще не самое критическое.  Пока  стараемся,  чтобы
пресса ничего не пронюхала.  --  Она слабо улыбнулась.  -- По крайней  мере,
приятно знать, что он  зависит от Барни. Ведь  Барни на  пятьдесят процентов
его содержит.
     Меня, напротив, это неприятно поразило. Я-то считал  его одним из самых
неподкупных политиков, да еще с мозгами. Но Джинни выжимала помощь отовсюду.
Как мне хотелось пролезть через экран, впрыгнуть домой и обнять ее!
     Пришлось ограничиться приветами для детей -- Вэл и Бена как раз не было
дома, а Крисса спала -- и рассказать, как обстоят дела у нас.
     -- Сегодня уезжаем на север, -- закончил я. -- Когда доберемся, я снова
позвоню, но едва ли успеем до завтра. Это чтобы ты не боялась за меня.
     --  Я  редко боюсь  за тебя,  Стив,  --  нежно произнесла  моя жена. --
Спасибо, что ты такой, какой есть.
     - И ты.
     Невзирая ни на что, ночью я спал как убитый.
     Этот  завтрак весомо  отличался от  предыдущего. И никаких  тебе мелких
тарелочек, только огромные миски, которые, казалось, щедро наполнял сам Тор.
Вернувшись в комнату, я узнал о расписании полетов в Тронхейм.
     -- Эй, -- запротестовал Фотервик-Боттс, -- мы что, не посмотрим местные
музеи? Я много  о них слыхал. Да и навестим далеко не все, а только военные.
-- Можно подумать, он  бывал  хоть в одном.  --  Они же существуют со времен
этого   Светловолосого   паразита,   а?   Еще   я   слышал   о   гокстадском
корабле<sup>[5]</sup>. Я ведь знал парня, которого похоронили в нем. Местный
королек. Олаф, вот как его звали. Эх, воспоминания о прежних славных битвах!
Вот, например, под...
     --  Нет  времени, --  быстро  оборвал  я. --  Ты  разве забыл,  что  мы
отправляемся на сафари?
     -- Да-да. Выслеживать старину Фьялара. Сколько мы можем рассказать друг
другу! Только не надо кривить рожу, Матучек. Еще треснет.
     Спустя  несколько  часов  мы  были  в  Тронхейме.  Это  был симпатичный
провинциальный  городок,  расположенный  близ  широкого залива  и окруженный
тщательно ухоженными полями.  А какие здесь девушки! Я позволил себе немного
попялиться на  них, пока  ходил покупать карту и  нанимать метлу. К счастью,
многие жители знали английский.
     Как только мы вылетели  из города, местность начала  повышаться. Летели
мы долго. Погода не способствовала -- низкое  серое небо, холодный встречный
ветер, время от времени начинался дождь. Я не успел как следует поесть,  так
что прибыл  в Мо-и-Рана  голодным  и усталым. Перекусил, зарегистрировался в
гостинице и сразу рухнул в постель.
     Когда я проснулся, то решил, что звонить еще рано: дети спят. Наверное,
Джинни  тоже -- после  вчерашнего-то.  Тем более что порадовать ее пока было
нечем. Может, вечером.
     Я затрепетал, вспомнив, что сегодня день охоты. Я спрыгнул с кровати на
деревянный пол. В окно лился  неяркий  свет -- небо заволокли тучи, и солнце
едва пробивалось сквозь редкие просветы.  Ветер срывал листья с  деревьев. Я
услышал шум прибоя. Он торопил меня вдаль, в горы.

        ГЛАВА 27

     Хозяин  гостиницы едва говорил по-английски, но расспросить его стоило.
Сперва он вообще не понял моего  вопроса  или притворился,  что не понимает.
Когда я повторил, он проворчал:
     -- А, да, дверген.
     Из  карманного  разговорника   я  уже  знал,  что  это  значит  "гном".
Скандинавы употребляют артикль после существительного.
     -- Не христианин, -- добавил он. -- Лучше не ходить.
     Я поднажал, и он нехотя махнул рукой куда-то на восток:
     -- Где-то там. Четоф трол.
     Я так понял, что он хотел сказать "чертов тролль".
     Он так и не смог объяснить, чем же опасен Фьялар. Может, не  все жители
этого  города такие суеверные.  И  все же, пройдясь по городу, я  не заметил
гномских  изделий даже в магазине для  туристов, там были только стандартные
деревянные  фигурки.  Скорее  мы  сами найдем гнома,  чем  отыщем  человека,
который согласился бы  нас проводить. Я сложил вещи, взял меч,  загрузил все
это на метлу и полетел в указанном направлении.
     Местность стала  еще более неровной, скалы громоздились одна на другую,
дерн и жухлая  трава росли в  трещинах, из  деревьев  были только карликовые
березы и ивы. Тени облаков скользили по земле,  холодный пронизывающий ветер
пах торфом. До Полярного Круга оставалось миль двадцать. Между камней вились
тропинки, но никого  не было видно.  Транспорт  предполагалось парковать где
угодно.  Я  выбрал  самое  высокое  место,  чтобы  не   привлекать  внимания
каких-нибудь  местных стражей  порядка. Карта в кармане,  в  левой  руке  --
компас, вроде бы достаточно.  Но Фотервик-Боттс,  которого я вынул из ножен,
помог мне больше, чем все карты и компасы.
     Понятно, что Фьялар обезопасился против случайных гостей. Я лазил почти
весь день и, если бы  не  указания меча, плутал бы до сих пор.  Сначала  его
интуиция  подсказывала  только  общее  направление.  Мы шатались  туда-сюда,
нащупывая  верный путь. Я уже  задыхался и  обливался  потом, так что  решил
сесть отдохнуть и съесть бутерброд,  который захватил с собой. Слава богу, я
так запыхался, что почти не слышал  воркотни Фотервик-Боттса, который  снова
ударился в воспоминания. Иногда он восклицал: "Ага,  что-то нащупал!", тогда
я  опускал  его  пониже, наподобие  рогульки, которая помогает искать  воду.
Постепенно  мы сужали круг поисков, пока он не заорал: "Хэй-хо!" и не подвел
меня к узкой неприметной тропинке.  Теперь я сам  уловил  запах дыма и  стук
металла о металл.
     Солнце почти зашло. Ветер усилился, и стало еще холоднее. Я протиснулся
между валунами. Неподалеку журчал ручей. Впереди замаячил каменный выступ. У
его подножия  зияла пещера. Над входом были вырезаны руны. Они еще не успели
выветриться, так  что гном действительно  жил здесь не больше  двадцати лет.
Вокруг  валялись  куски шлака, проржавевшие железки и прочий хлам. Из пещеры
тянуло дымом.
     -- Ур-р-ра! -- завопил я. -- Нашли!
     У меня уже  отнимались ноги, легкие горели, сердце билось у горла, а из
головы не шли мягкие кресла, камин и сытный ужин.
     -- Эй там, приветик! -- закричал Фотервик-Боттс. -- Слышишь меня?
     И  он  перешел на  норвежский... О, нет, не  совсем норвежский. На  его
древний вариант, еще времен  викингов. Он  упоминал, что  выучил норманнский
французский  после  нашествия. Но  теперь-то он  был ни к  чему. То же самое
касалось   староанглийского,  так  что  после  Пробуждения  ему  ничего   не
оставалось, как слушать --  тем более что он был в  ножнах. И  так в течение
многих лет. Только теперь мне пришло в голову, как жестоко будет вернуть меч
обратно под стекло.
     У входа появилась тень и подошла поближе.
     -- Хаа, Фьялар! -- прогудел мой спутник.
     Хозяин  пещеры настороженно замер. Это  и  вправду  был гном.  Я  видел
множество  изображений его  немецких собратьев,  которые разбогатели, -- они
выписывали на  "Мерседесах" и отпуск проводили не иначе как на Ривьере. Этот
гном  был  похож на северянина.  Примерно  четырех  футов ростом, но шире  и
крепче, чем  я, --  мускулистый и  ширококостный. Под растрепанной белокурой
шевелюрой и  нависшими косматыми бровями блестели маленькие  голубые глазки.
Под ними сиял  ярко-красный нос, по форме напоминающий огурец. Уши лопухами.
И длинная,  до  пояса,  борода. Поверх серой шерстяной  туники и  бриджей на
подтяжках  был  надет  кожаный  передник.  На ногах -- кожаные  башмаки. Вся
одежда  потрепана  и  лоснится на сгибах.  Судя  по  запаху, гном никогда не
мылся.
     Да, в самых лучших традициях древности.  Притом  вышел  он  отнюдь не с
пустыми руками. Но не с копьем, а с обрезом.
     Он опустил оружие. Голос гнома был хриплый и грубый, как рев медведя.
     --  Хаа-хей.  Бриньюбитр? -- удивленно  спросил он. А,  вспомнил я, это
настоящее имя нашего меча.
     И они тут же  залопотали на своем древнем наречии. Ветер завыл сильнее,
быстро сгущался мрак. Я живо представил себе пирог и чашу с горячим пуншем.
     Наконец Фьялар что-то сказал и гостеприимно махнул рукой.
     --  Он приглашает нас на чай, -- перевел Фотервик-Боттс. -- Это большая
честь. Ведь  он не очень-то компанейский парень. И никогда  не был. Но я  же
его детище. А это сближает. Опять же, он тобой заинтересовался. Хочет узнать
побольше.
     Надежда придала мне сил.
     Пришлось наклониться, чтобы войти  в пещеру. Небольшой покатый  коридор
вывел в  просторную комнату. В  очаге, расположенном  посреди жилища,  горел
огонь, в дальнем углу возвышалась  куча  угля, но  сам  воздух  -- теплый  и
напоенный запахами  каленого  железа -- был  чистым,  как и  каменные стены.
Каким-то образом  дым  находил  себе выход  где-то сверху.  Пол был  посыпан
песком. В  неверном красноватом отсвете очага я видел не слишком  хорошо, но
разглядел  массивный стол  и  несколько  красивых  резных лавок.  С  потолка
свисали гирлянды вяленого мяса, соленой рыбы и мешочков с сухарями. Половину
комнаты занимал кузнечный инвентарь. Позади горна я увидел три больших чана,
горку железных  болванок,  ткацкий станок и  поленницу  дров  для  растопки.
Остальное тонуло в темноте.
     Фьялар  указал на  лавку  возле  стола, который, без  сомнения,  иногда
служил  рабочей  доской.   Когда  я  сел,  мои  колени  задрались  почти  до
подбородка. Гном взял  Фотервик-Боттса  -- или Бронегрыза -- и примостил его
на подставку, которую поставил на стол, напротив меня.
     -- Место для почетных гостей, -- похвастался меч. -- Простой парень наш
Фьялар, но справедливый.
     Гном принес напиток. "Чай" оказался не чем иным,  как медом, который он
разливал из глиняного  кувшина по украшенным  серебром  рогам. Фьялар поднял
свой рог, тремя пальцами  начертил над ним что-то вроде буквы "Т", прошептал
"скаал" и осушил одним духом.
     --   Пей,   --  поторопил  меня  меч.  --  Не  нужно  пренебрегать  его
гостеприимством. Я-то пить не могу, так что будь хорошим мальчиком и пей  за
нас двоих, идет?
     Я проглотил  напиток и тут же  пожалел,  что выпил все сразу.  Отличное
питье,  вовсе не  приторно-сладкое,  как  я  когда-то пробовал,  а сухое,  с
привкусом трав. Может, викинги были далеко не такими дикими варварами, как я
считал прежде? Пока Фьялар подтаскивал скамеечку для себя, я спросил:
     -- А что это за знак он сделал над своим стака... рогом?
     -- Молот, -- немного смущенно ответил Фотервик-Боттс. -- Знак Тора. Так
он  благодарит  бога.  Как   был  язычником,  так  и  остался.  Вряд  ли  он
когда-нибудь обратится в истинную веру. Но у него золотое сердце.
     Усевшись, Фьялар снова наполнил рога. На этот раз я не стал глотать все
сразу,  так что  смог насладиться  изысканным вкусом меда.  В  голове весело
зажужжали пчелы, наверное, искали клевер. И вроде что-то нашли.
     Я постарался сосредоточиться на разговоре, но это не помогло. Мои глаза
все чаще и  чаще останавливались на кусках  вяленого  мяса.  Оно  пахло  так
волнующе  --  непривычно,  но  вполне  аппетитно. Я  прихватил свой фонарик,
конечно, и в этой темноте легко мог оборотиться волком, прыгнуть и...
     Фу,  какая  невоспитанность. Когда  Фьялар промочил горло уже в седьмой
или восьмой раз, я решился:
     -- Слушайте,  все  просто замечательно, и я  понимаю, что  вы  давно не
виделись,  но,  может,  вернемся к делам? Например,  после  того, как слегка
перекусим?
     -- Что? А... да. Прости,  -- отозвался Фотервик-Боттс.  --  Кажется, мы
чуток  заболтались. Я  даже не  представил вас как  следует.  Здесь все  так
напоминает... Так легко снова впасть в дикость, когда никто не переодевается
к ужину, а?
     Он  поговорил с  Фьяларом, который закивал,  рассмеялся и  так  грохнул
кулаком  по столу, что рога упали и даже кувшин зашатался.  Гном сказал  мне
что-то, и Фотервик-Боттс перевел:
     --  Да,  он  не хотел  оскорбить тебя  и  надеется,  что ты  не станешь
вызывать его на хольмганг.
     -- На что? -- переспросил я.
     --  Ну, это был такой  обычая в древности.  В  общем,  на дуэль. Обычно
дерутся  в кругу  из  воткнутых  в  землю  ивовых прутьев.  Нужно вытолкнуть
противника за круг. Если тебя вышибли из круга --  проиграл. Или если убили.
Лучше,  конечно,  чтобы  убили. А то  такое позорище! Но если  ты  умрешь  с
ухмылкой,  вроде...  э-э... "Буду  молчать  до  последнего"...  Гм,  неплохо
сказано,  неужели у меня открывается талант скальда? Так вот, если ты умрешь
достойно,  это  не проигрыш.  Люди запомнят и  воспоют тебя. Фьялар не хотел
обижать тебя. Ему интересно, что ты собираешься рассказать.
     Я смерил взглядом широкие плечи и длинные руки гнома.
     -- Да нет, -- поспешил заверить я, -- никаких обид. Все  нормально.  Он
такой, э-э, внимательный хозяин. И я действительно хочу с ним поговорить.
     Меч перевел. Мне показалось, что гном улыбнулся, но за бородой это было
почти незаметно. Он снова заговорил, потом встал и вышел.
     --  Пошел готовить ужин, -- пояснил Фотервик-Боттс. <b>--</b>  Жены-то  нет, и
слуг  тоже.  Закоренелый  холостяк.  И закоснелый язычник.  Но у него сердце
настоящего джентльмена.
     Скатерть оказалась шерстяной. На  ужин  было прокопченное  мясо,  горка
сухарей  и  новый кувшин  с  медом.  Фьялар нарезал свою  порцию кинжалом  с
костяной ручкой. Я вытащил  свой шведский армейский  нож  и тоже приступил к
еде.  Гном  залюбовался.  Мы  некоторое время обсуждали качества моего ножа.
Кажется,  я начал  ему  нравиться.  Когда мы поели, я подарил ему нож.  Гном
просиял.  Я  вынул платок,  а гном  просто  облизал  пальцы.  Пока  мы  ели,
Фотервик-Боттс   рассказал   парочку   историй   о   прошлых  сражениях.  На
старонорвежском.
     Ночь  тянулась долго,  хотя  на  этой  широте  должна была промелькнуть
незаметно.  Спать мне не  хотелось. Разговор с  гномом, да еще через  нашего
переводчика,  сам по  себе  составил бы целый роман.  Если опустить  детали,
всякие  там я-помню-как-когда-то, грубые  шуточки  и уточнения  -- а  что вы
имели в виду? -- то суть заключалась в следующем.
     Когда  Фьялар  впервые Проснулся, ему пришлось туго.  Он никак  не  мог
сообразить, что это такое -- паромы в море, железные дороги в долинах, метлы
над  головой,  огромные  города  и  здания не  из камня, яркие огни, которые
горели в любое время суток.  Все  изменилось, даже  сама  страна.  Но,  если
помните, гномам было легче устроиться, чем другим Созданиям. Холодное железо
им  не  мешало, как и электромагнитные  поля. Они  Уснули просто потому, что
разрушилась паранормальная  природа  и  ее обитатели,  а современные им люди
редко обращались  к гномам за помощью. Кроме того, холодное железо, в паре с
их  мастерством,  иногда   помогало  творить  удивительные  вещи,  например,
волшебные мечи.  Гномы  впали в спячку  до той поры, пока все не вернется на
круги своя.
     Обычно гномы  трудились в  одиночку или небольшими группами, в основном
из нескольких братьев. Их жены всегда оставались на заднем плане,  если гном
вообще женился, а  детей  у них  бывало  немного.  Это  обычное явление  для
существ, которые могут жить вечно, если не погибают в результате несчастного
случая,  магического нападения  или  происков врагов. Немецкие гномы первыми
сообразили, что произошло. Они быстро освоились, изучили спрос, объединились
и взялись за дело.  Большинство  их скандинавских  родичей переехало южнее и
присоединилось к новой фирме. Горстка гордецов осталась на месте. Фьялар был
одним из них.
     Запросы  у  него  были  скромные.   В   основном   он   стремился   сам
совершенствовать свое мастерство, на собственный лад.
     Руны над входом в его пещеру гласили:
     Оружие и всякие штуковины на заказ.
     (Если буду в настроении.)
     Цена договорная.
     Торговал он в основном с другими Созданиями, которые успели Проснуться,
--  с  феями, ниссе-домовыми,  твердолобыми  троллями, случайно забредающими
"роковыми" (но не  для гнома) женщинами-хульдрами и всадниками Дикой  охоты,
которым  время  от  времени  нужно  было  подковать  лошадей   или  заменить
наконечники  на стрелах.  Сейчас  все они  не представляли  опасности: чтобы
выжить в этом мире, им пришлось  примириться. Ему платили золотом,  товарами
или, что называется, "услуга -- за услугу".
     Понятно, почему его репутация среди местных  жителей была  не  очень-то
высокой. Они никому не рассказывали о нем и даже пытались ввести официальный
запрет на посещение его пещеры. Но кое-кто приходил. Поскольку  никто из них
не знал старонорвежского, то и столковаться они могли буквально на  пальцах.
Но  все-таки он  продолжал  работать  и иногда получал в  уплату  что-нибудь
необходимое. Так Фьялар обзавелся обрезом, слесарной ножовкой, кронциркулем,
табаком для трубки, которой  он любил подымить  после ужина,  и  шотландским
виски.
     Но сам  он предпочитал  уединенность.  Этому немало способствовал гном,
который поселился чуть южнее и развел бурную деятельность. Позволял туристам
глазеть на его  работу, открыл лавку с  сувенирами, ресторан и  нанял  толпу
молоденьких девушек, которые рассказывали гостям о скандинавском фольклоре.
     Но меня Фьялар выслушал очень внимательно. Крепкий мед слегка затуманил
мне голову.  Собравшись  с  силами, я попытался  даже  привести какой-нибудь
яркий образ для иллюстрации, но тут мне помог Фотервик-Боттс, который завыл:
     -- О Луна,  тебя не видно  сейчас на небесах. Но Гарм (Демонический пес
из скандинавской мифологии.) еще не проглотил тебя, о нет, еще не проглотил!
     Гном  зажегся  идеей  о космическом полете. "Слетать  туда,  где летает
Слейпнир..." А еще  любой  творческий человек пожелает поднять оружие против
полчищ Локи, если только он не сам на стороне Локи. Отсрочить Рагнарек.
     В религиозных аспектах  проблемы я вообще  ничего не понял.  Зато сумел
описать  инженерные сложности.  После этого  гнома  можно  было брать голыми
руками.
     Да, клянусь Тором, он согласился поехать со мной и работать на меня!  Я
чувствовал себя  настоящим  героем, вышедшим  прямиком из  старинных  саг  и
баллад, где великие воины были волками-оборотнями, и медведями-оборотнями, и
тюленями-оборотнями,  и  всякой другой  живностью... Моя  жена --  настоящая
валькирия, она такая... Я рассказал ему о мирах, которые лежат за Мидгардом,
и он признал, что  придется многому научиться,  но это и хорошо... Похоже, в
"Эдде" не совсем точно описано, что боги создали из  тела Имира... Нам нужна
метла из такой же стали, как Бриньюбитр, да разве что побольше взять угля из
драконьих  костей и  помета  орлов, плюс заклятие,  которое  лежало на копье
Гунгнир...
     Он сжал  меня в  объятиях. Потом ребра три  дня болели.  Тут проснулось
здравомыслие и подняло свою отвратительную голову.
     --  Как же мы  заберем  его  с собой, без всей этой  бумажной волокиты,
которая может насторожить врагов? -- забеспокоился я.
     --  Да  провезешь  его   контрабандой,   а  что  делать?  --  отозвался
Фотервик-Боттс.
     --  Не  так-то просто.  После  войны  в  США  ввели строгий  таможенный
досмотр. Везде понатыкали следящих заклятий. Любой приближающийся  транспорт
--  по воде, воздуху или  земле -- останавливают, проверяют. Конечно, Фьялар
-- не персона нон-грата, но и встречать его с распростертыми  объятиями тоже
не будут.
     Поскольку это нигде особо не освещалось в  печати, я, пожалуй, объясню,
как обстоит дело с иммиграционными законами для  Созданий.  Эфирные существа
могут свободно перемещаться куда  им вздумается, даже не отдавая себе отчет,
что  пересекли  границу.  Да  и  что  им  наши  границы?  Они  же  не  люди.
Правительства стремятся взять их под контроль,  а заодно и под защиту. В США
Конгресс  объявил их исчезающим  видом, и  законники тотчас  же внесли  их в
книгу  редких  существ.  Особенно когда обнаружили, сколько  денег  можно из
этого извлечь. Но гномы так же материальны,  как вы или я. Можно ли  на этом
основании  считать  их  людьми?   У  них  вполне  человеческая  внешность  и
психология. И не их вина, что они  не могут скрещиваться с людьми  и никогда
не  стареют.  Немецкие  гномы  быстренько присягнули  кайзеру,  потом  стали
гражданами  республики, и наш  Государственный департамент признал их права.
Но Фьялара никогда не интересовали подобные мелочи. Он не желал  становиться
винтиком в какой-нибудь современной системе.
     -- Прежде чем он возьмется  за  работу,  нужно выбить для него железную
защиту, -- пробормотал  я остаткам меда в  кувшине. Который это был по счету
-- непонятно. Я их не считал.
     -- Ерунда!  --  фыркнул Фотервик-Боттс. -- Ничего подобного не  было во
времена доброго Эдуарда VII (Эдуард VII (1841--1910) -- английский король.)!
Мы что,  не можем провезти его тайно, а? Причина-то уважительная -- спасение
проклятых колонистов, им же наперекор!
     -- Но как? Мы, конечно, можем  добраться  по воздуху из Осло в Нью-Йорк
или  Лос-Анджелес  за  несколько  дней,  если  позвоним  заранее  и  закажем
билеты...
     Тут  вмешался Фьялар, который требовал объяснить, о  чем это мы спорим.
Он  хмыкнул в бороду  и  сказал, что не  видит  здесь никакой  проблемы.  Он
построил корабль, быстрый как ветер, и спрятал его в ближайшем фьорде.
     --  Боюсь,  чтобы  пересечь Атлантику  за нужное время,  потребуется не
ветер, а настоящий ураган, -- вздохнул я. -- А обычная метла не протянет так
долго, ее нужно будет заряжать. Да и летит она слишком медленно. И все равно
остается вопрос  таможни.  Нет, Фьялар, нужно  везти  тебя обычным  рейсовым
транспортом. Но эти бумажки...
     -- Какие еще бумажки? -- поинтересовался гном. -- Покажи.
     Я вытащил свой паспорт.
     -- Этот документ позволяет мне спокойно вернуться домой.
     Некоторое  время он  изучал его.  Огонь в очаге начал спадать,  на меня
навалилась усталость.
     Наконец Фьялар ухмыльнулся и заговорил. Меч принялся переводить:
     -- Но это всего лишь бумага  со  значками и  рисунком. Напиши,  что там
должно быть... Христианскими буквами... А я сделаю все остальное.
     Я нацарапал текст  на листке из  блокнота.  Фьялар сжалился надо мной и
провел к постели -- куче  овечьих шкур. Он казался неутомимым. Ну, я-то  уже
больше суток на ногах,  а потом еще всю ночь объяснял ему технические детали
космических полетов. Через секунду я счастливо заснул.
     Проснулся я оттого, что по  носу меня хлопали какой-то книжечкой. Пахло
свежезаваренным  кофе.  Кофе! Едва  продрав  глаза,  я  перевернул  страницу
книжечки.  Это  оказался нормальный, обычный  паспорт Соединенных  Штатов, с
фотографией  и записью  -- "Дверген Фьялар", родился в Норвегии, дата вполне
приемлемая, норвежец и так далее.
     --  Видал?  --  возрадовался  Фотервик-Боттс.  --  Я же говорил!  Какой
мастер! Таких поискать! Может подделать все, что угодно.

        ГЛАВА 28

     Завтрак состоял  из  вяленой рыбы,  сухарей  и того  коричневого  мыла,
которое в Норвегии зовется козьим сыром. Фьялар сказал, что сегодня и завтра
будет  заниматься  сборами.   Естественно,  ему  еще  нужно  сообщить  своим
немногочисленным клиентам и коллегам, что он надолго уезжает. Опять же нужно
сложить  инструменты,  которые  он  возьмет  с  собой.  Но  когда   гном  не
ограничился молотом, тиглями, рунным  камнем и  взялся  за  горн и  чаны, мы
крепко  поспорили.  Наконец  я  убедил  его, что  такое  тяжелое  и  большое
оборудование Барни Стурлусон перевезет позже.
     Оставив ему для компании  меч, я нашел свою метлу, вернулся в гостиницу
и поужинал.
     Когда  на следующее  утро  хозяин заведения поинтересовался, нашел ли я
гнома,  то  я ответил,  что  нет.  Зато, мол,  полазил  по  горам и  неплохо
переночевал там.  Было воскресенье, но  ради приезжающих  туристов некоторые
магазины оказались открыты,  так что я смог отовариться тем, что было нужно.
Вернувшись в комнату, я созвонился с туристической фирмой, а  потом позвонил
домой, горя желанием поделиться своими успехами.
     Джинни сказала, что у  ее брата  пока  все  в  порядке.  Дети  радостно
строили планы, чем мы сможем  заняться,  когда я вернусь домой. Увы, времени
было не так  уж и много -- им скоро идти в школу. Но я  не  мог разочаровать
моих  малышей, потому решил выкроить для них хотя бы день. Отрапортовавшись,
я слетал поглазеть на ледник Свартисен -- местную достопримечательность. Его
название переводится как  "Черный  лед", и вправду мрачноватое местечко,  но
провалы и трещины в нем отсвечивали голубым.
     Ранним  утром  в понедельник я  подобрал  Фьялара  и Фотервик-Боттса на
условленном месте. Гномьи пожитки не уместились в багажник, пришлось кое-что
устроить  наверху. Я  засунул меч  в сумку и достал то, что приобрел вчера в
магазине,  --  самый  приличный  средневековый костюм размером  на  ребенка.
Фьялар  сделал  вид,  что его тошнит. Но, помахав  руками и порычав, я сумел
засунуть  его в эти тряпки. Жакетик плотно охватил его  мускулистые плечи  и
спину, а  бриджи  обтянули  задницу,  но  в  целом  смотрелось все  довольно
неплохо.
     Просто я  решил, что на  неподготовленную публику  оживший древний гном
произведет  потрясающее впечатление, да  и лишние расспросы  нам  ни к чему.
Теперь  все подумают, что мы  едем на  маскарад. Норвежцы обожают маскарады.
Они  даже могут решить,  что нос и борода накладные, а Фьялар -- человек, но
лилипут. Подсадив его на сиденье  и как  следует пристегнув, я поднял метлу.
Перегруженное помело медленно взлетело.
     Перелет  до  Тронхейма  ему понравился,  он  так и  вертелся на  месте,
оглядывая окрестности. Если раньше он и летал, то,  видимо, только по ночам,
вместе со всадниками  Дикой охоты. Будучи  не дураком, в летном порту он вел
себя тихо,  пока  я  брал билеты на  ковер  до  Осло. Потом он приклеился  к
иллюминатору, и я с трудом оторвал его, когда мы приземлились. Там я заказал
номер  в самом дорогом  отеле, где прислуга навидалась  всякого и не лезла в
чужие  дела.  И  все равно мне  пришлось  выслушать  несколько одобрительных
замечаний и отметить парочку удивленно вздернутых  бровей. Мы засели в своей
комнате и даже ужин заказали в номер. Фотервик-Боттс сообщил  мне, что гному
еда  не  понравилась  -- слишком  мало мяса и слишком много  гарнира. А пиво
оказалось жиденьким. Он потребовал шотландского виски. Я содрогнулся, увидев
цену за бутылку, зато гном быстро утихомирился.
     Все  остальное  время  я провел  за  ножницами,  нитками  и иглой. Пока
маскарадный костюмчик  Фьялара делал  свое дело,  но таможенный контроль США
просто  кондрашка  хватит, увидь они этакое.  Я кое-как измерил его  и купил
приличную  экипировку  для  человека  с его  габаритами.  Теперь  предстояло
подрезать все до нужной длины, включая  рукава. И дотачать обшлага.  Портной
из  меня никудышный,  но  мне  пришлось  возиться  с  одеждой,  когда я  был
холостяком  и когда служил в армии.  Тем  более  что  никто особо  не  будет
присматриваться к его голубым джинсам и рубашке цвета хаки. Фьялар заворчал,
что,  мол,  носки  щиплются,  а  ботинки  жмут. Я  попросил  Фотервик-Боттса
прочесть ему лекцию о губозакатывающей машинке и кусании локтей.
     Во вторник, в полдень,  мы были  уже в  Лос-Анджелесе. Я мог  бы  взять
билет  и на более  ранний рейс,  но  это был скандинавский ковер. И норвежцы
могли  сообразить, что  я  везу переодетого  гнома, и  счесть  своим  долгом
известить об  этом  нашу таможню.  Американцы  ничего не заметят. Потому  до
самой посадки мы держались тише воды  ниже травы.  Ну, в Голливуде я  привык
слоняться без  дела между  съемками,  а  уж армейским  девизом было: "Быстро
вперед  и  жди!" Фьялар что-то выводил рунами в моем блокноте, который я дал
ему,  или просто пялился перед собой.  Он явно  прикидывал строение  лунного
корабля -- знакомые симптомы.
     Хотя трансатлантический  ковер был забит  под завязку, особого внимания
на нас  не обращали. Разве что окинули пару раз озадаченными взглядами. Гном
обиделся,  что я  не  отдал  ему  бутылку  виски и предложил  безалкогольные
напитки  на время  такого долгого  пути. Но потом его увлек  фильм,  который
крутили по дальновизору. К счастью, он не понимал ни слова -- фильм оказался
сплошной пошлятиной. Я же выкопал книжку  про ирландскую революцию -- о том,
как Де Валера поднимал  народ против англичан. Мы оторвались от занятий лишь
раз, когда пролетали над суровой и прекрасной Гренландией.
     Выстояв  очередь к паспортному контролю, Фьялар спокойно его проскочил,
разве  что  его одарили  насмешливым взглядом.  На это я  и  рассчитывал.  С
багажом  пришлось  повозиться.  Я-то  проверить его вещи  не успел.  "Все  в
порядке", -- заверил  меня он.  Действительно,  таможенники и  без того едва
поспевали проверять  всю  эту  толпу. Я  соврал,  что  весь  этот металлолом
достался моему другу по наследству, а он, бедняжка, к тому же глухонемой. Мы
успели подготовить  несколько жестов на языке глухих.  Жалость  сделала свое
дело, и нас пропустили.
     Снова пришлось  возиться с багажом  и билетами, а потом  ждать рейса на
Альбукерке. Как  я завидовал  викингам!  Они  просто  садились  на  корабль,
распускали паруса, плыли куда хотели и  убивали всех  по пути. Фьялар дернул
меня за рукав  и  показал на свой рот.  Я  вздохнул  и повел  его в бар, где
пришлось выложить кошмарную вокзальную цену за очередную бутылку скотча. Сам
я пил пиво. Выпитое виски почти не сказалось на нем, разве что он еще больше
повеселел. Кажется, гномы не страдают похмельем. Вот счастливцы-то!
     Устав  как  собака,  голодный  и небритый,  я вывалился в альбукеркский
летный порт прямо на руки к Джинни. Дети тоже встречали меня.
     -- Уилла освободили, -- прошептала жена мне на ухо. -- По крайней мере,
на данный момент.
     Я возликовал. По крайней мере, в данный момент.
     Фьялар и Фотервик-Боттс приковали внимание детей до самого Галапа. Гном
молчал всю  дорогу,  зато колоритно  выглядел, а  меч  рассказывал о  всяких
битвах, пускался в кошмарные подробности и с готовностью отвечал на вопросы.
А Джинни тихим голосом просвещала меня о последних событиях.
     --  Уилл  приедет  поздороваться  с  тобой,  но  он  весь  разбит.  Его
освободили  только вчера. Тем более за  ним постоянно  приглядывают февруны.
Хорошо, что они не путаются у нас под ногами.
     -- Еще бы,  -- кивнул  я,  с  ужасом подумав  о допросах,  которые  нам
учинили бы, если бы обнаружили  Фьялара. -- Гнома нужно  держать подальше от
чужих глаз, пока мы все не подготовим. И как следует не защитим.
     От призраков  и  злых духов, от  чиновников  и  инспекторов,  и  прочих
неприятностей, которые случаются в самое неподходящее время.
     -- Я так и  думала, что  ты его привезешь, судя по намекам,  которые ты
отпускал по телефону, -- кивнула Джинни. -- И приободрила Уилла. Бедняжка!
     -- Что показала проверка? Он... гм, чистый?
     --  Совершенно.  Прошел  все  их  тесты  и  пробы.  Конечно,  некоторая
магическая  аура  чего-то неопределенного осталась... Я сама ее чувствовала.
Но это неудивительно, учитывая его приключение с Волшебным народцем.
     -- Значит, инквизиторы признали его невиновным?
     --  Нет.  --  Ее  голос  был  тусклым,  как  свет  луны,  которая робко
показалась из-за  туч. --  Они что-то  болтали о духах, которые так  глубоко
проникают в сознание, что  их  не может выявить ни один тест. Азиатские, что
ли?  Но  пока ничего определенного они не добились. Я предложила вспомнить о
здравом смысле.  В основном их убедили адвокаты "Норн". В конце  концов, его
пока защищает закон о неприкосновенности личности.
     -- А улики?
     -- Вот и ответ, --  вздохнула она. --  Слишком уж они конкретные. Но  в
таком деле, как наше, из-за вмешательства хитрых, могущественных Созданий, о
которых  мы  практически ничего  не знаем, все эти  улики  -- вилами по воде
писаны.
     -- Чтобы отвлечь внимание?
     Она хихикнула.
     --  Писать по  воде,  чтобы  отвлечь внимание?  А если  серьезно, мы-то
знали, что на врага работает какой-то человек. Вот они  и решили свалить всю
вину на  кого-то  другого,  чтобы обезопасить полезного  союзника  и  заодно
подкосить  важного  для  нас  человека.  Торговец  оружием  узнал  Уилла  на
фотографии, но он ни черта не соображает в  магии  и не может ручаться,  что
это не была Иллюзия. И все  в таком  же  духе. Я подключила  Боба Сверкающий
Нож. Почему бы им  не  оставить  Уилла  в  покое  и  не  поискать возможного
предателя в наших рядах, который остался в тени?
     -- Ты рассказала ему о нашем путешествии в Англию?
     -- Да, почти  все. Как мы ловили Фу Чинга. Боб даже махнул рукой на то,
что я выдала секретные сведения, которые обязывалась хранить. В конце концов
мы решили, что Фу не имеет отношения к нашим неприятностям. Естественно, ФБР
знает об анонимном  звонке  и  разгроме бывшей квартиры Чинга.  То, что  там
обнаружили,  только  подтверждает мои слова. Я уверена,  что Уилла выпустили
отчасти  потому,  что за  него поручился Боб.  В результате  его  освободили
из-под стражи и  сняли  обвинение. Но он должен испросить  разрешения, чтобы
уехать дальше чем на  пятьдесят  миль от  Галапа. Другими словами, он до сих
пор под подозрением --  как  соучастник, если  не хуже.  И нам еще предстоит
доказать его непричастность.
     Я оглянулся через плечо, на желтый диск.
     -- Для этого, наверное, нам придется высадиться на Луне. Фотервик-Боттс
решил, что я смотрю на него.
     --  Что, Матучек, -- загремел  он, -- тоже хочешь послушать, а?  Я  тут
рассказываю детям, как мы стояли на Баннокберне, редкой цепью...
     Впереди засияли огоньки Галапа. Мы приземлились у  дома, сгрузили багаж
и  вошли.  Фьялар  быстренько сбросил  ботинки,  стянул  носки и наследил на
ковре. Коротенький, крепкий, меднокожий гном казался орангутангом, забредшим
в южноамериканский дом. Эдгар закаркал. Свартальф распушил хвост.
     Гном что-то проворчал. Джинни поставила Фотервик-Боттса на диван.
     --  Он  хочет  пить и есть, -- пояснил меч. -- Ждет,  когда вы проявите
гостеприимство. Ну,  и поднесете  достойный  его дар.  У  вас  есть  золотой
браслет или еще что-то в этом роде?
     Я нашел на кухне салями и пару баночек пива. Фьялар вылил напиток прямо
в  глотку.  Потом многозначительно посмотрел  на  меня. Я вздохнул и полез в
шкаф за бутылкой скотча. Мы хранили его для особых случаев и пили маленькими
порциями. Он выхлестал виски, как пиво.
     Потом он подобрел, расплылся в  улыбке  и отпустил  какое-то  замечание
Вэл. Они вместе с  Беном зачарованно следили за гостем.  Крисса уже  клевала
носом, и Джинни повела укладывать ее в постель.
     --  Перед  сном,  -- перевел Фотервнк-Боттс,  -- Фьялар  спрашивает, не
согласится ли  твоя  прекрасная  дочь  оказать ему честь  и  выбрать вшей из
бороды.
     Я забыл сказать Джинни, чтобы приготовила средства против насекомых.
     -- Теперь такого обычая уже не существует, -- пробулькал я.
     А Вэл захихикала и сказала:
     -- Лучше не рассказывать  об этом  ребятам  из класса.  А  то еще решат
обзавестись блохами, чтобы я их выбирала.
     Должно  быть,  меч  был  достаточно  тактичен  (хотя  какая может  быть
тактичность между этими двумя... ладно). Гном воспринял отказ  спокойно,  но
продолжал  чего-то  ждать. А,  дара. Раскинув  мозгами, я сбегал в кабинет и
принес пенковую трубку, которая  лежала без  дела  с тех  пор, как я  бросил
курить.  Ее  когда-то  подарил  мне  отец,  и  было,  конечно,  жаль  с  ней
расставаться,  но  Фьялар  обрадовался  трубке,  словно это  был королевский
подарок.  Ну, законы  гостеприимства соблюдены, и мы остались довольны  друг
другом.
     Я  провел   гнома  в  комнату   для  гостей.   Он  быстро   освоился  с
выключателями, но ванна поставила его в тупик. Нет, пользоваться он научился
моментально. Просто затребовал все подробности ее устройства.
     Только после полуночи я забрался к Джинни в нашу общую постель. До утра
мы почти не сомкнули глаз. Тем более что со мной переехало несколько блох.

        ГЛАВА 29

     Если у тебя  есть  деньги и  связи, как у  Барни Стурлусона,  то ничего
невозможного нет. Весь  следующий месяц  слился для  меня в сплошном сияющем
потоке событий. Были там и свои  подводные камни,  стремнины  и омуты, но  в
памяти  осталась яркая череда  насыщенных  дней,  и ни один не был похож  на
предыдущий.
     На  следующий день к нам  наведался  Уилл.  Он был уставшим и бледным и
говорил преимущественно шепотом. Руки у него слегка дрожали.
     -- Что, тяжко пришлось? -- не нашел ничего лучшего, что бы спросить, я.
     -- Ничего  страшного, --  ответил он,  избегая глядеть  мне в глаза. --
Никаких пыток, никаких дыб и испанских сапог. Но это продолжалось так долго,
и... и я все время боялся, что они что-то обнаружат...
     -- Ну, так ведь  они выпустили тебя,  правда?  Что до обнаружения, я не
сомневался, что ничего странного у тебя и быть не может. Разве что те лунные
Создания, но  ведь  это  слишком  личное,  верно? Да  я бы  сам  никогда  не
доверился бы правительственным чинушам, они так  же  хранят  тайну личности,
как  священники  или  доктора.  Да  заходи,  посидишь, выпьешь  чего-нибудь,
познакомишься  с  одной   незабываемой  парочкой.  И   послушаешь  о   наших
приключениях.
     Фьялар и  Фотервик-Боттс кого угодно могли отвлечь от насущных проблем,
хотя это скорей походило на шокотерапию.
     -- Я создам заклятие, которое быстро обучит гнома английскому языку, --
сказала Джинни. -- Это несложно, ведь он не хомо сапиенс.
     Уилл слегка помрачнел. К нему возвращались его прежние принципы. Они  с
гномом раскочегарили свои трубки и быстро задымили всю комнату.
     -- А это всегда получается? -- спросил он.
     --  С  людьми  нет,  --  ответила  Джинни.  --  Они  просто  перенимают
вербальные рефлексы и бессознательно повторяют усвоенное, как попугаи.
     Эдгар встрепенулся.
     <i>--</i> Кар! -- возразил он. -- Никогда!
     -- Я же не сказала: как вороны, -- успокоила его Джинни. -- Хотя, как и
людям,  Созданиям  нужно  врасти  в  язык, усвоить его  и осознать. Потому в
школах не применяют магию для изучения иностранных языков. Но Фьялар -- дитя
паранормальной природы  и  использует магию  всю  свою долгую жизнь.  Если я
найду правильный подход, он быстро  усвоит английский... конечно,  на  своем
уровне.
     Потом  Уилл слушал  рассказ  о наших  похождениях и расцветал  прямо на
глазах.
     -- Значит,  вы кое-что узнали  о  сущности  нашего врага? -- дрогнувшим
голосом спросил он.
     --  Немного, --  покачала  головой Джинни.  -- Мне еще  далеко  не  все
понятно. Фу Чинг был прав  -- этому нужно посвятить всю жизнь, стать аскетом
и  духовно  очищаться,  чтобы достичь  настоящего  мастерства.  А  я  просто
нахваталась по верхам, что смогла понять. Так  что буду часто советоваться с
тобой.
     -- Но  мы рассчитываем  на тебя  не только в этом, -- добавь я. -- Если
все-таки наш проект  выстоит -- против  демонов,  политиканов,  бюрократов и
прессы, -- нам понадобятся наши  друзья,  все,  кому мы  можем  доверять. И,
конечно, твои знания. И не просто твой спектроскоп, хотя мне кажется, что он
откроет еще не одну тайну. Твои познания в  астрономии, физике, практические
навыки... Ты хочешь присоединиться к нам?
     Он глядел на меня, словно Данте на свою Беатриче, Беатриче на Небесах.
     -- Да! О да!
     На следующее  утро  кто-то позвонил в дверь.  Джинни сидела с Фьяларом,
запершись в мастерской, и старалась обучить его  нормальному  языку. Так что
дверь  открыла Вэл.  Я был в своей комнате и пытался разобраться в  чертежах
аль-Банни и комментариях гнома, и услышал, как дочка тихо воскликнула:
     -- Вы, сэр? З-заходите, пожалуйста.
     Почтение, и в ее голосе, что-то да значило. Я поспешил в гостиную.
     Там  уже  ждал  Балавадива. На  нем была  простая рубашка  и джинсы,  а
взлохмаченные  волосы  поддерживала повязка. Резкое,  словно  высеченное  из
камня лицо ничем не  отличалось от лиц  других индейцев на улицах города. Но
Вэл не сводила с него глаз, Свартальф  оцепенело стоял за ее спиной, а Эдгар
склонил  голову  и  расправил  крылья. Тут  я ощутил  то, что, должно  быть,
чувствовали и они.  Словно  распахнулось широкое  небо,  раскинулась древняя
земля и надо всем этим воцарилось полное безмолвие.
     -- Добро пожаловать. -- Тут  я припомнил зунийский  вариант. --  Keshi.
Какой неожиданный подарок.
     Он улыбнулся  и просто  пожал мою  руку,  но  в  голосе  его  зазвучали
колокола благовеста.
     -- Elahkwa.
     Это значило  "спасибо".  Я  сообразил,  что  священник  не  рисуется, а
действительно благодарен. Он перешел на английский.
     -- Рад, что вы снова дома. Ваша жена заходила ко мне, пока вас не было,
и рассказала, что знала. Но с тех пор многое изменилось.
     --  Вы  хотите  послушать?  Конечно.  Присаживайтесь.  Я  сейчас позову
Джинни, приготовлю кофе...
     -- И, надеюсь, представите мне ваших друзей, -- добавил он. опускаясь в
кресло.
     --  Конечно.  Само  собой. Кстати,  Вэл,  приготовь,  пожалуйста  кофе.
Подождите минуточку.
     Немного  придя  в себя, я  подошел  к двери  мастерской и  позвал жену.
Джинни ответила,  что  они с Фьяларом  скоро закончат.  Лучше  не перебивать
заклятие, пока оно действует.
     На обратном пути я прихватил Фотервик-Боттса.  Мы держали  его  в  моем
шкафу, в ножнах, объяснив, что если его кто случайно увидит, то растрезвонит
по всей округе. Для развлечения оставили ему книгу. Джинни заколдовала ее, и
книга тихонько читала вслух сама себя. Это были стихи Киплинга.  Меч  был на
седьмом небе от счастья.
     Я немного волновался за  тактичность  Фотервик-Боттса,  пока нес его  в
зал. Оказалось, зря. Меч сразу распознавал волшебников, воинов  и  мудрецов,
когда сталкивался с ними.
     --  Приветствую вас,  сэр!  -- пролаял  он. Когда  я  представил их, он
добавил: -- Большая честь для меня.
     И ни слова о битвах или аборигенах.
     Священник быстро разговорил  нас. Он легко сходился с людьми, если того
хотел,  неважно, был ли разговор  серьезным или  нет. Я ответил на несколько
вопросов  о  наших приключениях в Англии и приступил к пересказу  норвежской
части,  когда вошла  Вэл. Она  принесла на подносе  кофе и  печенье.  За ней
семенил  Бен,  открыв  рот.  Он играл в своих динозавров, но, в  отличие  от
многих детей, предпочитал играм реальность. Крисса была в яслях,  где дважды
в неделю встречалась с детьми своего возраста.
     --  Благодарю, -- сказал Балавадива, когда девочка  поставила перед ним
поднос.  Его  взгляд  просто  завораживал нашу дочь. Мне показалось, что  он
проникал в  самую душу Вэл.  Она шагнула назад, тяжело и  немного  испуганно
дыша, но глаз не отвела. Обычно Свартальф нападал на любого, кто осмеливался
побеспокоить ее. Но сейчас он сидел на месте, выпрямив спину и подняв хвост.
     -- Простите,  -- через минуту  произнес  Балавадива. -- Я не хотел быть
грубым. У тебя необычное будущее, юная леди. Я не  знаю, какое именно, но  я
чувствую  это, как порыв ветра перед  бурей.  -- Он перевел взгляд  на меня,
потом снова на  нее.  --  Не пугайся.  Это  будущее  может быть  великим. Мы
присмотрим за тобой с заботой и любовью.
     И его слова не звучали напыщенно или льстиво. Я встал и обнял дочь. Она
улыбнулась мне,  на мгновение  прижалась,  а  потом  отстранилась. На  щеках
вспыхнул румянец. Бен завистливо посмотрел на  сестру, но промолчал. Славный
парень.
     -- Черт побери! -- взревел Фотервик-Боттс. -- Разрази  меня Тор, если я
позволю какому-нибудь сукиному сыну коснуться хоть волоска с твоей головы. Я
разрублю   его  от  макушки  до  немытой  жопы!   Простите   за   солдатскую
прямолинейность, мисс.
     -- Я думал о других защитниках, -- заметил Балавадива.
     -- Чушь! Что может быть лучше стали и прямее клинка!
     -- Но мы ценим вашу помощь.
     -- Да против меня не устоит ни одно из этих вшивых восточных оружий, ни
сабля там, ни ятаган. Или как там называются эти  побрякушки. Когда я воевал
с Варяжской...
     -- Я с радостью послушаю твою историю, -- мягко прервал его Балавадива.
-- Давай начнем с самого начала,  с тех заклинаний, которые наложили на тебя
при  рождении. Вероятно, устойчивость против  ржавчины? Непобедимость? А как
ты сохраняешь заточку, если мои вопросы тебя не смущают?
     -- Вовсе нет, сэр. Счастлив  все пояснить для вас. Гр-рмп! Вы  прямо  в
точку попали.  Такое имечко, как  Кусачий  Бурни, просто так  не дают.  Могу
разрубить цепь  с одного удара. Или железную чурку, если не слишком толстая.
Иначе придется рубить два-три раза. Лезвие почти не  замечает сопротивления.
Должен признаться, когда мне нужно было заточиться, это была та еще работка.
Если бы мои хозяева к тому времени не стали христианами, они бы вернули меня
к мастеру. А так, целый месяц меня точили, полировали...
     Я поразился, как быстро Балавадива  вытянул нужные подробности из этого
старого паразита. Когда он закончил, появились Джинни и Фьялар.
     Гном преобразился.  Он не отказался искупаться в ванне, правда,  он так
долго  нежился  под душем,  что  залил  весь  пол. Джинни  подключила  наших
домовых, и они  соорудили  приемлемую одежду для гостя. Он тоже  моментально
оценил  силу нашего священника и склонился так  низко, что борода  коснулась
ковра.
     --  Иа радоваться  встретить  вас, -- сказал  он на ломаном английском,
который успел пока усвоить.
     Несколько дней спустя  он уже свободно разговаривал с нами, но так и не
избавился  от  акцента.  И  прекрасно  справился с  зубными  "с"  и  "з".  В
современном скандинавском они исчезли, зато когда-то были в старонорвежском.
     -- Чему мы обязаны таким приятным визитом? -- поинтересовалась Джинни.
     -- Мы думали над работой, за  которую вы взялись, -- сказал Балавадива.
Под "мы" он, видимо,  подразумевал вождей племени зуни. Или еще каких-нибудь
Созданий? -- Мы молились, заклинали стихии и проводили  обряды. Мы выяснили:
действительно  появились орды злых, могущественных Сил,  и  гнездятся они на
Луне. Вы знаете о них больше, чем мы. А нам известно, как они сбивают с пути
истинного наших местных Созданий. Мы должны работать вместе.
     --  Может,  нам с  Вэл уйти? --  тоненьким  голосом  спросил  Бен,  чем
несказанно меня удивил.
     Балавадива улыбнулся ему:
     --  Позже,  когда  мы начнем  обсуждать  детали.  Все равно  то,  что я
собираюсь  предложить, скрыть не  удастся. Но  я уверен, что  вы  и  так  не
станете  болтать  об этом  на  всех углах.  И... --  его  взгляд вернулся  к
Валерии, -- тебе лучше знать обо всем.
     Молодежь  уселась  на  пол  и  принялась  внимательно слушать. Время от
времени  они  поглаживали Свартальфа, который  растянулся между ними. Джинни
потом объяснила мне, что в  юном возрасте полезно  хоть раз испытать чувство
благоговейного страха. Я припомнил свою молодость и согласился.
     --  Вам нужно найти спокойное место, где вы сможете работать над лунным
кораблем, -- заметил  Балавадива.  -- Оно не  должно привлекать любопытных и
случайных  путников. Еще  оно  должно находиться  поблизости, чтобы мы могли
защитить его своими силами и  магией.  Зуни предлагают расположиться в нашей
резервации, возле Дова Йаланне.
     Гора-сердце, Громовая гора, священная гора зуни.

     Плюнув  на  спасение  мира, мы  хотели  сперва  все бросить  и провести
остаток   школьных  каникул  с  детьми.  Но  Джинни  решила,   что   это  --
непозволительная  роскошь.  Она  не  только  обучала  Фьялара  языку,  но  и
присматривала за ним. Хотя он был хитрым гномом и прекрасным мастером, но на
чужой территории  оказался совершенно беспомощным. Он запросто мог вляпаться
в какую-нибудь  историю,  и тогда --  прощай секретность!  Кроме  того,  чем
скорее  Джинни  и  Балавадива возьмутся  за  дело, тем  больше  у нас шансов
победить демонов. А ведь шансов у нас и так немного.
     Мы ничего не знали  о природе  нашего  противника --  только обрывочные
сведения -- ни о численности, их приемах, работе на Земле и в космосе, ни об
их организации. Да,  они хотели держать людей в пределах Земли и остаться на
Луне полноправными хозяевами, а потом?  Имея  за  плечами  такую  прекрасную
базу, да  еще  учитывая магическую  силу  Луны,  они вполне  могли  устроить
человечеству сладкую жизнь.  О, в  этом сомневаться не приходится. Но какими
средствами? Начали ли они уже работать над этим?
     Естественно,  Враг уже  начал,  подумалось  мне. Сам он  не  принимает,
конечно, в этом участия, зато наверняка присматривает за ходом дел.  Я легко
мог представить, как демоны расчищают ему путь в наш мир.
     Нет,  представлять такое мне вовсе не хотелось.  Враг всегда  стремился
склонить  нас  ко  злу, а  мы и так слишком часто впадали в грех.  Вспомнить
только о  событиях в Конго.  Или  как в прошлом веке преследовали евреев,  а
ведь  это  было  не  так  давно  и  легко может  повториться... Например,  в
какой-нибудь  сильной  державе, которая  проиграла войну и решила, например,
сквитаться  с  миром, начав с  евреев...  Или в другой большой  стране,  где
господствует  идеология,  поддерживаемая тайной полицией,  концентрационными
лагерями  и массовыми репрессиями... Все  может  случиться. И  если  за дело
возьмутся лунные демоны, пустив в ход искушения, ложь, иллюзии, разрушения и
отчаяние, то человек снова пойдет войной против человека.
     Но мы жили днем  насущным,  радуясь всему, что окружало нас. Благослови
бог мою Джинни, она отправила меня с Вэл и  Беном на  отдых. А сама осталась
дома, работая и приглядывая за Криссой. Боюсь, что спала она урывками.
     Я  повел  детей  к  каньону, о  котором им  все  уши  прожужжали, и  мы
поднялись  в  горы,  избегая   обычных  маршрутов.  Это  было  прекрасно  --
красноватые стены каньона покрывали  травы  и заросли  можжевельника.  Внизу
протекала речка, в  которой резвилась рыба. В одном месте она  разливалась в
озерцо, где, в  принципе, можно было купаться -- если  не боишься отморозить
все  выступающие  части  тела.  Вокруг порхали  птицы. Ночью на  небе  сияли
крупные звезды. Мы разбили небольшой  лагерь. Эти часы я запомнил навсегда и
часто вспоминал их потом, когда жизнь брала меня за горло.
     А дома  работа кипела.  Джинни  связалась с  Барни  Стурлусоном, и  тот
развил  бурную деятельность. Воскресенье там  или  нет, но он достал деньги,
распотрошил  склады,  поднял в  воздух  тягачи  и выплатил  рабочим  двойную
зарплату.  Когда  я  вернулся,  для  Фьялара  достраивали  кузницу  и  жилые
помещения, а часть оставленного в Норвегии оборудования уже была в ПУТИ.
     Но гном оставался у нас, пока все не было готово. Собственно, никого из
белых  людей не допустили на первый обряд очищения  горы. Потом я видел одно
из таких заклинательных шествий -- индейцы танцевали с раскрашенными лицами,
в головных уборах из перьев.
     После накладывали защиту. Джинни использовала западную магию, а зуни --
собственные заклятия, похожие скорее на молитвы, чем на Искусство. Под конец
мы  убедились, что  ни  одно Создание  не может сломать эту преграду. Против
людей у нас также было  средство -- Фьялару  выдали не только телефон,  но и
свисток,  по  сигналу которого  к нему  немедленно мчались  на помощь.  Гном
пришел в восторг от его визга. Оставалось  надеяться, что во время работы он
не станет злоупотреблять этой свистулькой.
     Но  мы  не  знали,  что  может  случиться,  если  наш  корабль  покинет
защищенную зону.
     С  каждым  днем  конструкция  росла  и  усложнялась.   Чтобы  сохранить
строительство в тайне, к  работе подключились местные жители. Я работал рука
об  руку с индейцами  -- плотниками, электриками,  разнорабочими  и прочими.
После стольких  лет  за  чертежной  доской  и  лабораторным столом  мне было
приятно снова взяться за молоток и плоскогубцы. И трудиться в такой компании
было сплошным удовольствием -- шутки, байки, общая кухня и кружка пива после
обеда. Совместный труд объединяет, это всем известно.
     Фьялар заправлял всей работой и умудрялся находиться сразу в нескольких
местах. Странно, но  слова, которыми  гном награждал рабочих, он выучил не у
Джинни. Он  подхватил их прямо на строительной площадке, а учитывая вздорный
характер гнома, скоро стал специалистом в этой области.
     Теперь мы редко виделись с зунийскими священниками, а Балавадива вообще
куда-то исчез. Сперва мы гадали, куда он делся, а потом стало не до того.
     Когда кузница была готова, она представляла собой приземистое здание из
шлакоблоков, покрытое гофрированным железом. Оно стояло среди невысоких трав
--  полыни, пижмы и прочей ерунды. С противоположной стороны  Фьялар устроил
себе  жилище. Ему  ничего не  было нужно, кроме кровати  и уборной. В работе
заключалась  вся его жизнь.  Тем не  менее, он  обрадовался  холодильнику, в
котором  можно хранить холодное пиво и свежую воду, и печке, которая намного
облегчала приготовление пищи. К столу прилагалась самомоющаяся скатерть. Еще
он пристрастился к современной кухне, особенно ему пришлись по вкусу колбаса
и лимбургский сыр. Я уже молчу о табаке и шотландском виски.  Мы постарались
обеспечить нашего работника всем необходимым.
     Едва ли Фьялар заметил, в каком прекрасном месте его расположили. Перед
домом простиралась бурая равнина, поросшая кустарником и редкими  деревцами.
К резервации  зуни, которую  отсюда  не было видно,  уходила  пыльная  лента
дороги. Над головой раскинулся синий небесный свод, на котором  ночью горели
яркие звезды. Позади  возвышалась  величественная Дова Йаланне высотой в две
тысячи футов.  Ее  крутые склоны возносились ввысь почти отвесно, посередине
сверкала  белая меловая полоса,  до тонкой  линии леса.  Отсюда хорошо  была
видна ее раздвоенная верхушка. По зунийской легенде, это были брат и сестра,
которые пожертвовали жизнью,  чтобы спасти свой  народ от всемирного потопа.
Естественно, на такой высоте можно найти убежище  от любого  наводнения.  До
вершины нужно было  подниматься  целый день.  Мне сказали,  что там остались
только развалины...  и святость, которая  витает в воздухе. Подниматься туда
позволено только посвященным, и те посещают вершину очень редко.
     Фьялар  наконец  обустроился.  Мы  оставили с  ним  Фотервик-Боттса, за
компанию. Телефон  (мы надеялись, что достаточно  защищенный)  позволял  ему
связываться  с  нами  в  любой момент. Естественно, мы  собирались частенько
наведываться к нему. Джинни -- как ведьма, и я -- как инженер. Мы надеялись,
что, пока дело делается, можно будет заняться личной жизнью. Как бы не так.

        ГЛАВА 30

     Фьялар родился в эпоху, когда чертежи еще не были придуманы. Иногда его
изделие нуждалось в тщательной проработке, тогда он  малевал планы и чертежи
куском угля на стене,  а  попозже стал  использовать  карандаш и бумагу.  Но
потом, по мере совершенствования,  необходимость в чертежах отпадала, и вещь
сразу  рождалась  под его  умными  руками. Фьялар постоянно  импровизировал,
например, определяя  степень готовности металла  по цвету. И  когда я привез
ему переделанные разработки аль-Банни, то застал гнома за наковальней.
     Войдя с яркого света в полумрак кузницы, я  сначала ничего не увидел. И
едва  не задохнулся от дыма и  жары.  Стук молота по  наковальне отдавался в
ушах  револьверной  стрельбой.  Мехи  из драконьей  шкуры  раздували  уголь,
горящий в грубом каменном горниле. Металлические  болванки над ним  начинали
превращаться  в жидкое  месиво. Гном  снова  переоделся  в  кожаный  фартук,
тунику,  кожаные  перчатки  и  деревянные  башмаки.   Обливаясь  потом,   он
размахивал молотом, придавая куску железа определенную форму.
     Когда он обучился  английскому,  а  я изучил  чертежи, мы с  ним  долго
спорили. Я успел поднатаскаться в кузнечном деле настолько, чтобы  понимать,
какое  это  высокое искусство и как мало я об  этом знаю. Опять  же  он умел
колдовать -- накладывать чары песнями, рунами, особыми составами из  крови и
слюны гадюки и... кажется, медвежьего  жира  и сока лимонника, что ли? Одним
словом, этот маленький смуглый человечек был настоящей находкой для нас. Меч
оказал нам неоценимую услугу, посоветовав нанять его.
     Тем не менее наш гном мог кого угодно довести до белого каления.
     --  Приветик, Матучек! -- заорал Фотервик-Боттс со стены, на которой он
висел, освобожденный от ножен. -- Привез нам что-нибудь, а? --  Фьялар повел
на меня огромными красноватыми глазами. Плюнул. Заготовка зашипела. Он снова
взялся за молот. -- Он  не может остановиться, сечешь? -- зачем-то  объяснил
меч. -- Это как траха...  Э-э,  совершать  половой  акт. Вы, люди,  на  этом
совсем чокнутые, я заметил.
     Видимо, меч решил заняться своим языком. Наверное, ради юных леди.
     Я припомнил последний скандал в Вашингтоне и подумал, что правительство
тоже совсем на  этом  чокнулось:  то, что  оно  с нами  делает, иначе  и  не
назовешь. Но  вслух ничего не сказал.  Там сейчас  кипели страсти по  поводу
новых реформ совместно с брюзжанием против наших космических программ.
     --  Располагайся, --  гостеприимно предложил Фотервик-Боттс.  -- Возьми
пиво, если хочешь. Я пока тебя  займу.  Я  еще не рассказывал тебе о схватке
перед Баттингтонской битвой?
     Я взял бутылку пива, устроился на мешке с углем и покорно стал слушать.
     Вскоре  Фьялар  отложил  молот.  Я  заметил,  над чем он трудился:  три
железных прута, перевитые  и расплющенные. Гном  потянулся  к своей бутылке.
Рядом  стояло большое плоское блюдо,  на котором  высилось  несколько еще не
раскупоренных  бутылок и  горка копченой селедки,  которую он  подхватывал с
блюда  прямо  зубами. Потом  Фьялар  тяжело  сел  на  пол.  Некоторое  время
слышалось только хриплое дыхание.
     -- Скаал! -- возгласил он, поднимая бутылку.
     -- Ваше здоровье, -- откликнулся я.
     -- Стойте,  стойте, джентльмены! Сперва тост за здоровье  Ее Величества
Королевы! -- встрял Фотервик-Боттс.
     -- Прошу прощения. -- Я поднялся. -- За королеву.
     -- Каку таку королеву? -- нахмурился Фьялар. -- Шведскую Сигрид Гордую?
Да, то была великая леди. Терпеть не могла всяких  мелких королишек, которые
сватались к ней. Загоняла их в сарай и палила. Токо дым шел!  Вышла замуж за
датского  Харальда Синезубого (Правил  в  Дании  во  второй половине  Х в.).
Заставила  его  завалить на  море короля Норвегии  Олафа Тригвассона. Иа, за
такую королеву как не выпить, черт ее дери!
     Прежде чем Фотервик-Боттс успел возразить, я добавил:
     -- Я привез чертежи.
     Гном разложил  их  на рабочем столе и прижал  по  краям  деревяшками  и
кусками  железа. Мои глаза уже  привыкли к сумраку, а Фьялар прекрасно видел
почти  в полной темноте. В целом мне  понравилась  идея аль-Банни. Я неплохо
разбираюсь  в строительстве, к тому же  мне помогали двое надежных ребят  из
Твердыни. Тем более план корабля сильно напоминал конструкцию обычной метлы.
Разница  заключалась   в   более  мощных  силах,   которые   мы   собирались
использовать,  и  нужно было  сделать так,  чтобы эти силы не разнесли такой
маленький  транспорт  вдребезги  и  пополам.   В  это