ории. Неожиданно он вынырнул из облаков. Инфракрасные лучи солнца из-за его спины освещали безбрежный небосвод. Никогда еще он не видел так явно его ослепительный диск. Лучи скользили по волнистым клубам облаков, разбросанных снизу, оттеняя их красные вершины и взрываясь круглыми радугами на хрусталиках льда. Далеко внизу изрезанные очертания гор на востоке уступали место лесам Ролларика, отсвечивающих миллионами лиловых и коричневых оттенков. Далеко на горизонте Теор даже заметил действующий вулкан, похожий на малиновое пятно. Он крутил головой и смотрел вокруг подслеповатыми глазами. Мимо пронеслись летающие существа. Их было около дюжины. Стройные хвостатые тела достигали трех футов в длину. Перепончатые крылья, на лапах длинные когти. В полете лапы подтягивались к животу, а остроносая голова возвышалась на длинной шее. Глаза были меньше, чем у Теора, а на ладонях - по два противостоящих друг другу пальца. Некоторые из них несли веревки, у других были гарпуны. "Скрытый Народ, - догадался Теор. - Итак, это не легенда." Беспомощный, он ждал своей участи. Существа суетились и перекрикивались. Из их ртов раздавались музыкальные звуки, у них не было гортани и жабер. "Очевидно, они дышат, как люди. (Марк, Марк, как ты там поживаешь?) Но тогда, если верить теории эволюции, они страшно далеки от меня. Даже не принадлежат к животным с высшей нервной системой. Сколько же миллионов лет назад наши общие предки разошлись в своем развитии". Какое-то время он надеялся, что его попросту отпустят. Но вскоре летуны бросились на него. Под их оружием он даже не сопротивлялся, пока они связывали его. Затем существа куда-то потащили его. Парашют то помогал, то мешал их отчаянным усилиям. Веревки больно врезались в тело. Он слышал тяжелое дыхание и напряженный свист крыльев захватчиков. Он пытался отдохнуть, пока не представится случай совершить... что? Солнце погрузилось в океан. Еще оставалось немного света от мерцающей поверхности облаков. Фрезер рассказывал ему о фосфоресцирующих эффектах. Вскоре в поле зрения попало яркое пятно. Летуны устремились туда. Один из них полетел вперед и вернулся с роем соплеменников. В наступившей тишине были отчетливо слышны их голоса. Увидев, куда его доставили, Теор вскрикнул, несмотря на изнеможение. Это была масса маленьких сияющих пузырьков, свободно парившая в воздухе. Толщина ее достигала ста футов, а диаметр - полмили. С внешней стороны она была покрыта оспинками углублений. Это были гнезда. Его притащили к одному из них. Под его весом оболочка слегка прогнулась и вся конструкция немного осела. Пока двое снимали с Теора парашют, несколько других направили на него гарпуны. Потом протянули веревку между шеей и правой ногой. Теор даже улыбнулся. Неужели они боялись, что он убежит? Вокруг переговариваясь порхал Скрытый Народ. Теор хотел сказать что-нибудь тоже, но усталость не позволила. "Дайте мне поспать, - стучало у него в голове. - Я так устал." Не обращая внимания на то, что с ним делают, он склонил голову и закрыл глаза. Его разбудил рассвет. Какое-то время он тупо осматривался, пытаясь вспомнить, что с ним произошло. Сознание возвращалось бессвязными фрагментами, казавшимися нереальными. И все же это была реальность! Веревка мешала двигаться. Пленник выглянул через край гнезда. В миле под ним раскинулись леса Ролларика, укрытые утренним туманом. На юге были видны уступы Джоннери, тянувшиеся на восток вплоть до Дикой Стены. Немного севернее, обособившись, пыхтел вулкан. Его подножье покрывали леса. На таком расстоянии все было крошечным, расплывчатым и недосягаемым. Пузырьковая масса слегка подрагивала на ветру. Мимо ветер гнал тучи, отрывая их от огромной кучи облаков, постоянно затемнявшей запад. Скрытый Народ занимался повседневными делами. В соседних гнездах Теор видел работающих женщин и детей. Они нанизывали на веревку кусочки мяса и вывешивали их сушиться, чистили какие-то небесные фрукты, свивали веревки. В качестве контейнеров использовались плетеные корзинки. Домашняя утварь была высечена из легкой хрупкой кости. Бдительные охранники быстро подлетели к Теору. Они были вооружены гарпунами. Теперь он мог рассмотреть их как следует. Древко гарпунов было тщательно выделано из мелких костей. Наконечник, очевидно, был изготовлен из бивня какого-то животного. - Итак, вы - охотники, произнес Теор. Изможденный от недостатка воздуха, также как от отсутствия пищи, он соображал с трудом. Но отдых все же вернул ему некоторую силу. - Еще более жалкие дикари, чем те, что бегают там, внизу. Конечно, у вас нет минералов и вообще ничего, кроме форм жизни, соответственного уровня. Этот город, однако, был значительным достижением. Очевидно, пузырьки были растительного происхождения. Но ни один из видов не мог достигать таких размеров в естественном состоянии. Для того, чтобы собрать их в таком количестве, очевидно, понадобился труд многих поколений. Что удерживало их вместе... клей? Внимание Теора остановилось на веревке, связывавшей его. Нож оставался в ножнах. Либо они не знали, что это такое, либо не заметили его в темноте. Он мог легко освободиться. Причиной того, что его связали, могла быть предосторожность, а могло быть и что-то похуже. Вокруг слышалось щебетание. Присев на край гнезда, к охранникам присоединились еще двое мужчин. У них также были гарпуны. - Приветствую вас, - отважился Теор. Ответа не последовало. Он перепробовал все языки, о которых слышал. Они сидели на своих местах. Крылья подрагивали, но с клювов не слетело ни слова. Да, этого следовало ожидать. Возможен лишь поверхностный контакт и мимолетные взгляды. Несомненно, только бедствие могло принудить этот вид спуститься на жаркую, темную и душную от плотного воздуха землю. Возможно те, кто решился на это, так и не смогли вернуться назад в небеса. Трое сидевших о чем-то чирикали. Их оружие нацелилось на него. Теор отскочил и споткнувшись о веревку, упал. - Нет! - взвыл он. - Стоило тащить меня сюда, чтобы теперь убить? Ответ был охлаждающе прост. Пока на нем был парашют, он был транспортабельным. - Разве вы - улунт-хазулы, пожирающие братьев по разуму? "Откуда им знать, кто я такой?" Наверное, Теор не догадался бы, если бы не было отношений между Ниаром и Ганимедом. Он вдруг вспомнил, как долго и тяжело проходило становление их отношений, прежде чем они догадались, что шумы от лунного камня были сигналами. Что мог знать Скрытый Народ о поверхности Юпитера? Едва ли больше, чем люди. Нет, пожалуй, намного меньше... Теор выхватил нож и перерезал веревку. Ошеломленные существа остановились, чуть не бросив свои гарпуны. Теор встал на ноги и, сжимая нож в одной руке, поднял другую над головой. Его ладонь была открыта, а пальцы растопырены. - Я ваш дальний родственник, - сказал он, отчетливо произнося каждый слог. - Мои слова вовсе не похожи на дикие крики. Он был пленником этого гнезда в поднебесье. Теор не решался шелохнуться. Если встревожить их, то их острые гарпуны вонзятся между его ребер. Он был так тяжел и уязвим, что удивлялся, почему они не разделали его во сне или сразу же по прибытии в гнездо? Допустим, им понадобилось время, чтобы решить, что делать. Не убив его сразу, они, наверное, хотели посмотреть как следует, с кем имеют дело. Для привыкших на такой высоте к яркому свету мягкий свет жилищ был недостаточным, чтобы разглядеть добычу. Теор указал на пояс вокруг торса и диск на груди. - Разве станет животное носить такие вещи? - вопрошал он. - Как могла тупая скотина привязаться к этому листу? "Допустим, они могли подумать, что у меня есть хозяин. Или же, подобно роллариканцам, они не понимают разницы между собой и остальным живым миром и будут удивлены, если зверь поведет себя, как мыслитель?" Летун направил на него свой клюв и просвистел несколько нот. Теор поморщился. - Приятель, я не смогу так, как ты. Но... дай подумать. Люди начали общение со щелканья, соответствующего арифметическим суммам. Не думаю, что это поможет делу, однако... Он отрезал веревку и, спрятав нож, стал завязывать узлы. Один из летунов подпрыгнул поближе, чтобы смотреть. Теор начал с простого узла, а дальше стал вязать более сложные. Закончил он "турецкой головой", после чего бросил им веревку. Встревоженные стражники отскочили в стороны. Теор стоял, не зная, сколько ему осталось жить. Когда же гарпуны были убраны, он стал показывать на свой рот. Они поняли. Один из них вспорхнул, но вскоре вернулся с куском мяса и круглыми шариками, бросил их Теору. Тот принялся за еду, стараясь сохранять достоинство. Шарики содержали сочную мякоть и немного утолили его жажду. Он догадался, что никто здесь не пил. Да и из чего? Вероятней всего, они получали аммиак из пищи или же впитывали его из облаков во время полета. Двое охранников продолжали сидеть на краю гнезда. К ним присоединился третий и стал делать знаки руками. Теор отвечал. Он постарался объяснить, что живет на поверхности, но это не вызвало у стражников ни капли удивления. - Вы действительно не имеете никакого представления о земле, - заметил Теор. - Только смотрите на нее. Разве что знаете пару мифов о ней. Он указал на себя, а затем на вулкан. - Понимаете? Я хочу, чтобы меня доставили туда. Это была удобная точка, откуда можно было искать людей Волфило. Ничего другого в голову не приходило. После нескольких повторений его мысль, кажется, была понята. Он вздрогнул. Все же путешествие было для него опасным. Зачем им оказывать пленнику такую услугу? Теор снова вынул нож и продемонстрировал, как хорошо им можно резать. Он не заметил у них ничего режущего. Еще несколько жестов: возьмите меня туда и это будет вашим. Охотник на краю сделал угрожающий жест копьем. Теор с легкостью понял: почему бы нам не убить тебя и не взять эту вещь? Он отскочил и стал на край мусорного люка. Не решаясь посмотреть вниз, он спрятал нож и сказал: - Если я сейчас умру, то упаду вниз. Эта вещь останется со мной. Думаю, что мое тело прорвет любые сети, подставленные вами. Существа стали перекрикиваться между собой. Наконец, одно из них вспорхнуло. Теор устроился поудобней. Ожидание могло быть долгим. Однако, он ошибся. Солнце еще не было в зените, когда показались около дюжины крылатых охотников. Они молча парили над головой, что было довольно красноречиво. Когда двое из них вошли в гнездо, втаскивая за собой его парашют, Теор не был уверен: была это победа или хитрость, чтобы взять его голыми руками. - Мне остается лишь надеяться на вашу честность, - сказал он, принимая веревки и обвязываясь ими. Ближайший из охотников указал на его нож. Теор упрямо тыкал пальцем на вулкан. Существо только вздохнуло. Теор шагнул за край гнезда. Веревки впились в тело. Он застонал от боли. Затем они ослабли, и он почувствовал, что движется вниз. Охотник швырнул ему веревку. Он словил ее. Выстроившись с другого конца веревки, они двинулись в путь. Вскоре огромное гнездо исчезло из виду. Не удивительно, что ни один земной житель не видел такого в жизни. Также как небесных пастбищ и существ, пасущихся на них. На расстоянии мили за завесой облаков их почти не было видно. "Какие еще чудища обитают в этих небесах", - недоумевал Теор. Через некоторое время он заметил, что натяжение его буксировочной веревки возросло. Не в силах удерживать ее, он обвязался вокруг пояса. Охотники трудились в поте лица. Ему понадобилось несколько минут, чтобы понять причину этого. Природа создала удерживающий его лист для полета на определенной высоте. Теперь же он находился на высоте, где плотность воздуха была существенно выше. Он почувствовал это своими жабрами. Слабость и озноб прошли. Осторожно подтягивая веревки, Теор увел парашют от встречного потока воздуха. Один за другим, несколько тянувших его существ отпустили веревку и исчезли в небе. Они не выдержали здешних условий. Он уже начал подумывать, что не достигнет поверхности живым. Но остальные летуны продолжали упорствовать. "Каким сокровищем для них должен быть этот нож! Это все равно что мне нырнуть за драгоценным камнем на дно океана!" Конечно, удвоенное содержание водорода увеличивает их силы, но он мог представить, как газ сушит их глотки. "И они по-прежнему держат слово. Надеюсь, когда-нибудь мы встретимся и окажем им помощь." Теперь впереди маячил вулкан. Конус был не слишком высок, но кратер походил на громадную раскаленную ванну, терявшую яркость по мере спуска по склону. Столб дыма и распавшихся органических веществ поднимался все выше и выше, упираясь в дождевые облака. Немного восточней сверкнула молния. Он уже слышал шум леса. Порывы ветра доносили до него такие запахи, что пришлось прикрыть руками свои вздутые усики. Его компаньоны выли от напряжения. Для них это были потемки, слегка подсвеченные красным отблеском лавы. Земля бросилась ему под ноги. Он ударился согнутыми ногами, перевернулся и поднялся. Вокруг возвышались мрачные деревья. Маленькие охотники кружили вокруг и чирикали. Теор освободился от парашюта, который тут же улетел. Как просто теперь скрыться в лесу! И конечно же ему здесь, в стране варваров, очень пригодился бы нож... - Я здесь! - заорал он. - Эй вы, сюда! Рядом с ним, съежившись под своими крыльями, приземлился летун. Теор отстегнул от пояса нож и вложил его в протянутую лапу. - Прощай, брат! Существо свистнуло и взмыло вверх. Его товарищи устремились за ним. Они набирали высоту медленнее, чем можно было ожидать. "Но стоп! Марк рассказывал мне о последствиях декомпрессии. Им предстоит длинное путешествие, прежде чем они снова увидят солнце." Теор глядел им вслед, пока последний из них не исчез из виду. 15 Осмотревшись вокруг, Теор испугался. Он стоял на опушке леса. Из деревьев преобладали йорвары, толстокожие гиганты с протянутыми вверх ветвями и характерной листвой. Жителю Земли она бы напомнила снимок легкого. Ее "фотосинтез", то есть построение сложной молекулы из метана и аммиака с освобождением водорода, зависел от синхротронной радиации, молний и рассеянного солнечного света и поэтому требовал увеличения поверхности листьев. Кроны редко поднимались более чем на пятнадцать футов от земли. Зато простирались они дальше, чем видел глаз. Волфило мог находиться в любой точке незамеченным. Впереди на фоне грозового неба маячила громада вулкана. Его инфракрасное свечение окрашивало клубы дыма и, падая на ледяные склоны горы, оставляло мерцающие блики. Теор слышал громыхание и ощущал подземные толчки. Он уже был знаком с огненными форсунками. В Ате он даже помогал отливать над ними инструменты. Но это происходило в кузнице, в привычной обстановке, с дюжиной его товарищей, готовых прийти на помощь. Теперь же он был совершенно один. И безоружен. Это надо было исправить немедленно. Теор полез вверх по склону и стал рыться в обломках пород, пока не нашел пару подходящих камней. Химически эти кристаллы представляли собой соединения воды с силиконом и магнием. Порода оказалась довольно мягкой для обработки. Он быстро высек топорик и пару наконечников для копий. Вернувшись в лес, он с помощью своего нового топорика вырезал довольно прямое древко из веток ларрика. Используя волокно из сердцевины веток, он прикрепил к нему один из наконечников. Остальное завернул в лист и привязал к своему ремню. Его оружие было грубее, чем у любого местного варвара. Их племена еще не утратили искусства в этом ремесле, в отличие от цивилизованных людей. Но все равно Теор почувствовал себя намного увереннее. Теперь еда. Со времени последней трапезы уже прошло довольно много времени. Может, судьба улыбнется ему, наконец? Он бродил около часа, прежде чем набрел на свежий след скалпада. Мгновение он колебался. Это было грозное животное. Риск был велик даже при наличии хорошего копья и свежих сил. Зато еды могло быть вдоволь... Кроме того... Он всплеснул руками. Кажется пришла идея. Его вены пульсировали. Он старался подавить возбуждение. - "Не суетись", - сказала водяная змея выходящему на берег! - пошутил он вслух. Его голос был таким незначительным перед лицом назревавшей бури, что он замолчал и стал принюхиваться к следу. Он обнаружил скалпада на лужайке. Животное паслось. Теор слышал хруст челюстей и видел волнообразное движение кустов. Над ними возвышался купол панциря. Теор зашел спереди, схватил копье двумя руками и атаковал зверя. Тот поднял бронированную шею, вытянул ноздри и открыл пасть. Все шесть ног начали движение вперед. Под тяжестью тела вдвое большего, чем у Теора, задрожала земля. - Кии-йя! В последнюю секунду он изменил направление удара, нацелившись на уязвимую гортань, и, вкладывая в удар весь свой вес, вонзил копье. Скалпад начал извиваться. Теор едва успел уклониться от его челюстей, которые отхватили бы ему руку. Зверь замотал головой, разбив в щепки торчавшее древко. Кровь залила кусты. Теор был уверен, что рана смертельна. Но наступавшая ночь была стремительней, чем буря. У него не оставалось времени. Размотав свой сверток, он взял в одну руку топор, а в другую наконечник. Он бегал вокруг взбешенного животного, пытаясь нанести удар. Зайдя сбоку, он вонзил наконечник ему в глаз. Несколько последующих ударов не достигли цели, так как пришлось быстро наклоняться, спасаясь от хищных челюстей. Оставшись только с топориком, он продолжал атаковать при любой возможности. Это было дикарское занятие. Когда ноги скалпада подкосились, Теор был измучен так же, как и его добыча. Но времени для раздумий не было. Надо было воспользоваться погодой. Свет на западе становился все призрачней. Как заправский мясник он набросился на тушу, стараясь с помощью наконечника отделить панцирь и добыть несколько фунтов мяса. Остальное можно будет оставить стервятникам. Уже было слышно хлопанье их крыльев и вой, раздававшийся из лесу. Отодрав, наконец, панцирь, он откатил его в сторону. Без этой добычи ему бы не удалось пройти несколько миль вверх по склону вулкана. После тех гор, которые он преодолел, это была не гора, а пригорок. Но пройдя полпути, он уже шатался от истощения. Пустился дождь. Тяжелые капли хлестали по телу. Низкие тучи постоянно озарялись молниями. Попадая в кратер, дождевые капли шипели, превращаясь в пар. Вскоре клубы пара с танцующими искорками окутали Теора. Испарения защищали его от жара, исходящего из кратера. Теор заглянул в отверстие примерно в ярд шириной и чуть не ослеп. Гул, доносившийся из глубины, был громким, как и раскаты грома. Отвергая испарения, судорога свела его жабры. Он был вынужден то и дело отступать, чтобы глотнуть воздуха. Бушевавшая внизу лава была ничем иным как водой. Ее температура была всего несколько сот градусов по Фаренгейту. Но вид, к которому относился Теор, не был приспособлен к таким условиям. Однако, силы, извергавшие эту лаву, были поистине громадны. Металлическое ядро Юпитера было погружено в тысячемильную оболочку из твердого водорода. Поверх этого была еще корка льда. Не такая толстая, но способная выдерживать давления, неподъемные для обычных молекулярных структур. Где-то там, в недрах, было нарушено равновесие. Давление внутри определенного объема стало ниже критического уровня. Посредством взрыва, сравнимого по мощности с термоядерной бомбой, титаническая масса льда перешла в менее плотную кристаллическую фазу. Растопленная освободившейся энергией, вода стала фонтанировать сквозь разорванную поверхность планеты. Она не испарялась из-за слишком большого атмосферного давления. Остывая и замерзая, она превращалась в конус, впоследствии выросший в гору. Это происходило в течение столетий. В конце концов равновесие восстанавливалось и вулкан потухал. Медленно, преодолевая боль, Теор сложил стенку из камней по нижнему склону кратера. Получилась относительно ровная площадка. Потом он выкатил наверх панцирь скалпада и установил его вверх дном над камнями. На это ушли почти все оставшиеся силы. Теперь оставалось только ждать. Теор присел под козырьком и впился зубами в мясистую ляжку скалпада. Мясо было сырым, но это не имело значения. Приготовление пищи на огне еще не получило распространения и применялось лишь в Ате, где был доступ к естественному огню. Однако некоторые домашние специи и смягчающие энзимы не помешали бы. Дом... Существовал ли он еще? Теор прижался спиной к стенке и стал ждать. Дождь не утихал. Что ж, чем сильней и дольше будет идти дождь, тем лучше для него. Он думал, что ему понадобятся несколько ливней. Но может хватит и одного. Он уснул. Дождь продолжался всю ночь. Затем еще сутки до самого утра. Человеку трудно представить себе уровень осадков на Юпитере. Когда туман рассеялся, Теор вышел из укрытия. Он почувствовал в себе силы и оптимизм, каких не испытывал со времен Гилен Бич. И все же, когда он с помощью заточенного крючка оттащил панцирь, его пульс неистово бился. Панцирь почернел и сморщился, но оставался целым и с грохотом упал на землю. Теор нетерпеливо заглянул внутрь чаши. Там, на дне, поблескивало несколько фунтов металла. Теор предусмотрительно обмотал руки листьями, чтобы вынуть охлажденные глыбы. Раньше Теор проводил опыты по метаболизму, но как поведет себя большое количество вещества, оставалось непонятным. Фрезер предупреждал его о возможных сюрпризах сырого натрия. Красочность облаков люди объясняли наличием этого элемента, растворенного в аммиаке и образующего с ним соединения. Он также бурно реагировал с водой. Возможно, это отчасти объясняло катастрофы в эпоху гидраргии. Оставшуюся часть дня Теор был занят возведением стены на юго-восточном склоне кратера. Он то и дело поглядывал в этом направлении. Где-нибудь там должны были появиться люди Волфило, если только они еще были живы. Но ничего, кроме леса и отдаленной Дикой Стены, увидеть не удавалось. Эти земли были так обширны, что могли укрыть целую армию. Наступила ночь. Он посмотрел на кипевшее в кратере варево и собравшись с духом, швырнул туда кусок мягкого металла. Побег в укрытие был весьма своевременным. Из кратера извергнулся огонь, и вода забарабанила по укрытию. Вершину окутал желтый дым. Он не мог этого видеть. Его глаза фиксировали лишь бледное пятно, но кожа почувствовала вспышку. От раскатов взрыва гудела голова. Когда реакция закончилась, он бросил второй кусок. Вспышками света Теор имитировал боевой сигнал "На помощь!". Металла хватило лишь для однократного повторения сигнала. Дальше оставалось только ждать. Отражаясь от облаков, вспышки были настолько яркими, что юпитериане могли их видеть на расстоянии более пятидесяти километров. Но были ли поблизости его люди? И станут ли они его искать? Он устало пополз в свое убежище. Через несколько часов после рассвета его разбудил топот ног. Двое мужчин взбирались на гору. Они были тощими и грязными, но у них было ниарское оружие. Увидев его, они пустились галопом. - Рив, наш Рив! Теор обнял их. Какое-то время он торжествовал. Он победил дикость, добрался до своих такой дорогой, какой до него не хаживал никто. Затем подумал: "Настоящая борьба еще впереди", а вслух сказал: - Нам лучше отправиться немедленно. Это плохое место. Разведчики прибыли верхом с парой сменных форгаров. Прежде чем передать одного из них Теору, они посвятили его в курс событий. - Хотя ничего особенного не произошло, мы не смогли удержаться на равнине, пересекли Уступы и в течение нескольких дней двигались на север, пока не вышли к озеру. Там можно было раздобыть дичь. Там мы и стоим лагерем, не зная, что делать: возвратиться, чтобы умереть или стать роллариканцами. Некоторые предлагают идти на юго-восток от Медалона и просить о помощи лесников. Но это сомнительная затея. Наша столица падет под натиском врагов, прежде чем мы успеем организовать экспедицию. - Да, времени мало, - согласился Теор. - Ниар не выдержит длительной осады, если закончатся запасы продовольствия. А в это время года они скудны. Даже если войну удастся выиграть, без Ниара и ледовых мастерских Ата мы станем мясом для следующего вторжения варваров. По дороге он обдумывал план действий. Ясного ответа не было. Но его решимость крепла, и вскоре они приземлились в лагере. Лагерь был замаскирован. Плетеные гамаки затерялись между деревьев, а большинство людей каждый день проводили на охоте. Но у Волфило была большая хижина на берегу. Покрытый шрамами вояка встретил Теора с неподдельной радостью, внимательно выслушал его историю и был просто потрясен. Но вскоре спросил: - Что ты намерен предпринять? - Возвратиться как можно быстрей, - отвечал Теор. - Если мы пересечем Дикую Стену через перевал Виндгейт, то вступим в Медалон недалеко от устья Брантора. Там рядом лес, так что проблем с постройкой плотов не будет. Таким образом мы сможем быстро подойти к городу незамеченными. Выйдя на берег, атакуем улунт-хазулов. Если осажденные предпримут вылазку, то враг окажется в окружении ниарцев. - ...которых он порубит на куски, - проворчал Волфило. - Мы уже не та армия, которую отправляли в экспедицию. Смерть, раны и голод измотали нас. - Разве у нас есть выбор? - Можно поселиться в Ролларике. Изучить здешние условия, с каждым днем приумножая свой опыт в добывании пищи. Никакая ватага жалких дикарей не сможет противостоять нам. Мы даже сможем соорудить кузницу на этом вулкане и отливать оружие. Мы станем зародышем новой нации. - И оставим наших собратьев на съедение? Волфило продолжал: - Это жестокая необходимость. Но я всю жизнь был воином, Рив. Не впервые мне приходится жертвовать многим ради сохранения жизненно необходимого. Выступление против улунт-хазулов может закончиться лишь нашей гибелью, и тогда мир действительно погрузится во мрак. - Возможно, ты знаешь о войне больше, чем я, - рассердился Теор, - но совершенно не представляешь, что необходимо для цивилизации. Почему роллариканцы всегда стремились проникнуть в Медалон? Потому что их земли бедны. Дожди так вымывают почву, что на ней не растет ничего, кроме йорваров. Растения, дающие нам большинство волокон, здесь не растут. А сколько лет может понадобиться для очистки земли, пригодной для земледелия? Что касается вулкана, то минералы, которые я там нашел, не годятся для получения качественных сплавов. И потом, нас слишком мало, чтобы поддерживать свою культуру. Какую помощь в этом смогут оказать варвары? Уверен, если мы останемся здесь, тьма поглотит нас так же быстро и наверняка. Не лучше ли отправиться домой и рискнуть нашими жизнями? - Это твое мнение. У меня другое. Через некоторое время мы с помощью союзников отвоюем Медалон. - Медалон будет разорен. Его жители будут рассеяны или порабощены, или убиты из-за того, что мы оказались трусами и не помогли им. Гребешок Волфило вздыбился. - Не называй меня трусом, - сказал он, - или я перестану называть тебя Ривом. Теор задохнулся от гнева. Но врожденное самообладание победило. Он все взвесил и сказал: - Как я понимаю, ты хочешь препятствовать возвращению. Волфило кивнул в знак согласия. - Предлагаю собрать армию и посвятить ее в наши планы. Остаток дня он готовился к речи. Когда-то он изучал риторику, а его беседы отточили его красноречие. На закате армия собралась у озера. Теор взобрался на пенек и осмотрел собравшихся. Ряды копий и шлемов поблескивали в угасающем вечернем свете. Щиты были ободраны и погнуты. Но по-прежнему на них красовались эмблемы, повествующие об их славной истории. - Самцы и полусамцы Ниара! Его голос канул в неподвижную тишину озера, отражавшего темные верхушки леса. По рядам пробежал легкий шепот. - Оба моих полуотца погибли у Гилен Бич. Там, где полегли ваши товарищи и родственники. Теперь мне сказали, что я должен предать их. - Что? - возмутился Волфило. - Я отвергаю... - Рив говорит, - сказал Теор. - По законам Ниара ты скажешь, что пожелаешь, после меня. Никто не вправе перебивать меня. Он повернулся к армии. - Враг опустошает нашу землю, подбираясь к нашему городу. Он возьмет его в кулак и будет ждать, пока наши дети и товарищи не умрут с голоду. Я не могу назвать нашу пассивность преступлением. Мы сами находимся в таком же положении. В ответ раздался рев толпы. Когда Теор закончил, его место занял Волфило. Посмотрев на оружие, угрожавшее ему, он закричал: - Если это ваша воля, так тому и быть. Мы пробудем здесь еще пару дней, собирая продовольствие, а затем вернемся в Медалон. Разойтись! Он спустился на землю и отыскал Теора. - Это были жестокие и несправедливые слова. Ты хорошо знаешь, я сделал все, что мог, для людей. - Да, это правда. Теор похлопал воина по плечу. - Но разве у меня другая задача? Ведь ты сам говорил, что часто приходится жертвовать многим ради сохранения главного. - Итак, в жертву ты принес мою честь. - Никогда. Они не вспомнят моих слов. У них останется в памяти, что ты повел их домой. Волфило стоял некоторое время, поглядывал на младших самцов. Наконец он положил свой топор к ногам Теора в знак покорности - по древнему обычаю. - Поистине в тебе течет кровь наших предков, - сказал он. - Ты рожден Ривом. Улыбка обнажила его зубы. - Спасибо тебе! Мое решение было слишком тяжелым бременем для меня. Ты взвалил его на свои плечи. Под твоим руководством я умру может быть раньше, но с большей охотой. 16 Фрезер положил ключ. - Готово, - сказал он. На двигателе предохранителей больше не было. Оставалось только запустить его. Марк встал, расправляя плечи и оказался лицом к лицу с Лорейн. Фонарик в ее руке покачивался, и гротескные тени прыгали над сгрудившимися машинами и тускло мерцавшими светильниками. Светлые черты лица Лорейн словно противостояли окружающему мраку, а ее золотые волосы, казалось, сломаются от холода, царившего на судне. - Хорошо, - сказал он, не найдя подходящих слов. - Пойдем. - Марк... - Что? - Н-нет, ничего. - Я просто хотела сказать... если у нас не получится... Ты славный парень. Ни с кем на свете я не хотела бы быть, кроме тебя. Несмотря на принятую дозу стимулятора его сердце дрогнуло. Через ткань костюма он похлопал ее по руке. - Взаимно, малыш. Должен признать... думаю ты поймешь... мне с трудом удалось остаться джентльменом, находясь все эти дни в твоей каюте. И мне бы не удалось это, если бы я так не ценил тебя. - Черт возьми, думаешь мне было легко оставаться леди? Она развернулась на каблуках. - Идем. Они начали взбираться по лестнице в кабину пилота. Фрезер включил прогрев двигателя, а затем нажал на стартер. Через ботинки он ощутил вибрацию пола. - Быстрее, пока не сработало зажигание! У входа в воздушную камеру она отклонилась, пропуская его. Марк толкнул ее вперед. Вибрация быстро нарастала. На трапе Фрезер отпустил поручень и кубарем скатился вниз. Очутившись в полной темноте между припаркованными судами, он начал шарить руками по сторонам. Чьи-то пальцы сжали его руку. Лорейн тянула его на север, затем в обход на запад. Фрезер осторожно выглянул из-за посадочной лапы. Поле, отделявшее его от города, казалось желто-серым в свете трех четвертей Юпитера. Впереди, с правой стороны стояла "Олимпия". В ней заключалась вся их надежда. Но взгляд Марка был прикован к громадной сфере "Веги", к силуэтам ее пушек на фоне Млечного Пути и дюжине вооруженных людей, окружавших ее. "До взрыва двигателя остается минута." Уверенный в своем прогнозе, он начал считать. "Пятьдесят девять, пятьдесят восемь, пятьдесят шесть... нет - семь, пятьдесят пять... двадцать четыре, двадцать три, двадцать два..." Мир задрожал под ним. Грохот прошел через ноги и взорвался в голове. Стоявший рядом катер покачнулся на шасси. Он знал, что лучше не смотреть на столб бушевавшего огня. Бело-голубой свет безжалостно осветил землю, шероховатости на поверхности бетона казались горами. По взлетному полю в сторону стены безопасности побежала трещина. Катер с южной стороны зашатался и медленно упал на землю с металлическим стоном. На месте, где он стоял, теперь клубился пар, подкрашенный адским заревом. Хаос продолжался какие-то мгновения. Затем реактор разрушился и реакция прекратилась. Снова все погрузилось во мрак. Юпитер казался бледным, а ослепленные глаза не могли различить ни одной звездочки. Фрезер и Лорейн бежали. Они не останавливались, чтобы посмотреть, заметили их или нет. Об этом можно будет догадаться по выстрелам. Длинными прыжками они пересекли взлетное поле и, достигнув "Олимпии", остановились. Корабль был спроектирован для аэродинамической посадки на незнакомой поверхности в условиях сильной гравитации. Он покоился горизонтально на колесных шасси. Грузовой люк располагался ниже, чем в обычных космических кораблях, но все же выше, чем хотелось бы. Лорейн взобралась Марку на плечи, дотянулась до люка и повернула ручку. Люк открылся. Она забралась внутрь, затем протянула Марку руку. Фрезер подпрыгнул, чтобы ухватиться. Он побаивался, что вытащит ее обратно, но Лорейн все же удалось удержаться и втянуть Марка. Он перевернулся и, вскочив на ноги, побежал в кабину пилота. Она закрыла люк и последовала за ним. Массивная дверь отделяла пассажирский отсек от грузового. Чертыхаясь, Фрезер изо всех сил вращал рукоятку. Поддалась! Он вошел в первый отсек и погрузился в кресло пилота. Панель не была освещена, как и весь корабль. Рычаги управления располагались необычно. Марк оставался беспомощен, пока к нему не подошла Лорейн с зажженным фонариком. - Так лучше, - сказал он, задыхаясь. В свете фонарика панель оказалась хорошо ему знакомой. Так и должно было быть: он ведь часами изучал диаграммы, инструкции и спецификации, которые Лорейн приносила ему тайком. После стольких репетиций его движения были автоматическими. Почувствовалось легкое подрагивание корпуса. Вздохнув, Фрезер откинулся назад. Пот стекал по его бровям и щипал глаза. Десять минут на прогрев - этого было вполне достаточно. Однако ждать больше положенного он не мог. На корабле не было иллюминаторов, а он не решался включить экраны обзора до готовности к старту. Там, снаружи у кого-то мог оказаться детектор. - Что они делают, как ты думаешь? - спросил он безучастно. - Бьюсь об заклад, бегают вокруг, как обезглавленные цыплята. Они быстро восстановят порядок. У них хорошая дисциплина, но сейчас я бы с удовольствием посмотрела на них. Он наклонился, чтобы помочь ей пристегнуться к креслу. - Итак, пока что все идет как по нотам. Я не удивлюсь, если вся операция закончится успешно. Тебе понравится роль героини? Она старалась сохранить легкость тона. - Так же, как тебе, роль героя. Что, надо сказать, уже слишком. - Ох, я не смогу. Никакого уединения, никаких слабостей. Нет, приглашения на Вселенский завтрак я не приму. Ты, конечно, другое дело. Ты в этом знаешь толк. Я же старик и к тому же отпетый домосед. Она задержала взгляд на его лице, скрытом в тени. - Ты не старый, Марк, - сказала она низким голосом. - Но ты не можешь отрицать моего домоседства, - пытался шутить Фрезер. - _Я_ уже не в том возрасте, чтобы обращать внимание на мальчишек. Предпочитаю мужчин. А ты - мужчина в большей мере, чем кто-либо. - Она прерывисто вздохнула. - О, дорогой, сказала она, смутившись. Так мы никогда не справимся с этими ремнями. Они замолчали. Рокот двигателя усилился. - Пора! - сказал Фрезер. Он включил внутреннее освещение и экраны обзора. Казалось, он командовал башней, возвышающейся над полем. Вокруг, как муравьи, толпились люди. Работавшие у планетоходов были в объемных защитных костюмах. Бульдозер уже начал сооружать защитную стену. - Свейн оказался еще оперативней, чем я думала, - проворчала Лорейн. - Проклятье! - воскликнул Фрезер. - Наш старт испепелит парней, стоящих поблизости. - Ты обеспокоен? - Да, конечно, да. Я думаю, мы сможем дать им тридцатисекундное предупреждение. Фрезер подключился к громкоговорителю. - Внимание, персонал космодрома! - сказал он. - Прошу внимания! Сейчас будет стартовать корабль "Олимпия". Всем покинуть площадку. Всем покинуть площадку. В ответ раздались крики. - Что за черт! Фрезер следил за "Вегой". Он видел, как разворачивались ее башни, готовясь открыть огонь в момент вхождения "Олимпии" в область их действия. - У вас десять секунд, чтобы убраться отсюда! - закричал он. Они побежали. Но двое подошли поближе и подняли лазерное оружие. "Да, в мужестве им не откажешь", - подумал Фрезер и включил основной генератор. От потока энергии у него застучали зубы. Он увидел облако выхлопа, распространяющееся под кораблем. Оно напоминало огнедышащий снег. От шума даже звукоизоляция не спасала: шум наполнил все его существо. После того как шасси были убраны, включились рулевые двигатели. Нос судна задрался вверх. Включились акселераторы. Поле ринулось вниз. Ганимед теперь казался полумесяцем, покрытым оспинами кратеров. Над восточным его склоном показалось солнце. Фрезер отключил ускорение, когда оно достигло двукратного значения, и поставил кресла в вертикальное положение. Свободное падение было похоже на неподвижность и мечту. Экран был заполнен звездами, но ему было не до них. - Направь, пожалуйста, луч радара на Аврору, Лора. Я хочу удостовериться, что нас не преследуют. - Они не смогут этого сделать. Все их катера сейчас заняты на орбитах других спутников и астероидов. И мы превосходим "Вегу" в скорости. - Мы не сможем уйти от ракеты, - сухо сказал он. Нам надо приземлиться в Блоксберге незамеченными, помнишь? Ее пальцы пробежали по консоли. Засветился экран. Компьютер выдал набор цифр и нарисовал динамические кривые переменной яркости. - Два снаряда, - заключила она. - Их траектории, однако, не пересекаются с нашей. - Всего-то! Тем лучше. На таком расстоянии мы могли бы и удрать от них. Однако, тогда их Система Наведения могла бы поймать нас лучом радара. Теперь наш угловой диаметр слишком мал, чтобы у них был шанс. Мы облетим Юпитер с обратной стороны. К тому времени, когда мы вернемся, все уже будет спокойно и мы сможем совершить посадку втайне. Без навигационных таблиц и оборудования он смог лишь приблизительно определить навигационные векторы. Построения, конечно, пригодятся для предварительных оценок. Фрезер включил панель и установил ускорение на одну десятую. При большем ускорении выхлоп будет заметен на значительном расстоянии. Можно будет добавить, когда корабль окажется в ста километрах от Ганимеда. Загорелся красный индикатор приемника. - Ох-ох, - удивилась Лорейн. - Абоненты. Неужели они установили с нами связь? - Нет. Они только передают. Точно так же я могу ответить. Но они не могут осуществить радиоперехват. Фрезер снова подключил свой приемник. - Внимание, космический корабль "Олимпия"! - Голос Свейна, - прошептала Лорейн. Он увидел испуг на ее лице. Это разозлило его. - "Олимпия" на связи, - рявкнул он. - Какого черта вам нужно? - Я мог бы это же спросить у вас, - сухо ответил Свейн. - Говорит глава военной администрации. - Ну? Фрезер решил не представляться. Отчасти из-за враждебности, отчасти, чтобы избежать репрессий против своей семьи. Конечно, скоро они догадаются о Лорейн... - Возвращайтесь немедленно, именем закона. - Если это все, что вы хотите сказать, то сеанс связи закончен. - Стойте. Я знаю вашу цель. Она очевидна. Думаете, вам удастся достичь Земли? Нет. Судно недоукомплектовано. Вы не могли пронести с собой значительных запасов. Система водоснабжения судна нуждается в определенном минимуме воды. У вас нет даже воздуха. - Я пока еще дышу. - Вы знаете не хуже меня, что рециркулятор скафандра отличается от системы питания корабля. Для ее функционирования необходим установленный минимум давления. Ваши припасы также закончатся через определенное время. - Если вы пытаетесь испугать меня, то напрасно тратите воздух. Напротив я могу испугать вас. Когда прибудет флот, вы ответите за все, что натворили в системе Юпитера. Подумайте над этим и ведите себя соответственно. - Заткнитесь, - рявкнул Свейн. - Думаете, я такой же идиот, как вы? Вы, должно быть, договорились получить где-нибудь необходимые припасы. Сомневаюсь, чтобы они находились на одном из спутников. Вы не могли осуществить секретную связь с ними. Если это ваша цель, то примите к сведению, что на орбите каждого из спутников висит сторожевой катер, имеющий приказ стрелять. "Ага! Вот почему вы не можете наблюдать за всем Ганимедом." - Думаю, что вы запланировали приземление на Ганимеде, - продолжал Свейн. - Я это предвидел и собирался установить патрулирование на местах в качестве дополнительной меры предосторожности. Поэтому... несколько катеров будут поставлены на боевое дежурство у всех станций Ганимеда. Эти суда не предназначены для такой работы, но станут такими как только будут переоборудованы их радары. Пока что они могут вести визуальное наблюдение за поверхностью. Если вы приземлитесь где-нибудь, вас увидят. "Вега" стартует и поразит вас. Она способна сделать это за несколько секунд, находясь в полной готовности. Примите это к сведению. - О нет, нет, нет, - лепетала изумленная Лорейн. Румянец исчез с ее лица. Фрезера будто кто-то ударил в пах. Однако он прорычал в ответ: - Зачем нам возвращаться под огонь ваших пушек? - Ценю ваше мужество, - сказал Свейн. - Это было благородно с вашей стороны - предупредить моих людей. Даю вам слово офицера, что в случае вашего немедленного возвращения, вы будете содержаться на корабле и получите по заслугам после восстановления законного правительства. По мере удаления корабля его голос угасал. Звезды потрескивали от презрения к каждому его слову. Но холодный голос отчетливо звенел в ушах: - Если вы все же улетите, я буду поддерживать "Вегу" в полной готовности в течение недели. Это максимальное время, которое вы сможете просуществовать. Однако, это повлечет отвлечение значительных человеческих ресурсов. Проект перевооружения придется отложить. Мне бы не хотелось этого. Еще не хотелось бы подвергаться риску, даже малому, в случае существования секретного склада на каком-то астероиде. Следовательно, если вы тотчас не включите отрицательное ускорение, я запущу ракету. Фрезер посмотрел на Лорейн. Она покачала головой. Ее глаза были полны слез. - Хватит играть в героев, - убеждал Свейн. - Ваша смерть никак не поможет делу. Возвращайтесь, и у вас появится шанс быть полезными. Его голос был уже на грани слышимости и напоминал шепот привидения. - Хорошо, - гаркнул Фрезер. - Вы выиграли. Всего доброго. Он выключил передатчик. Кулачки Лорейн стучали по подлокотникам кресла. - Лучше бы я умерла, - всхлипывала она. - Есть возможность осуществить это желание, - резко сказал Фрезер. - Я согласился, чтобы протянуть время. Чем дольше он будет ждать, тем большее расстояние придется преодолеть ракете. - Ты хочешь сказать, - медленно произнесла она, - мы можем как-то убежать? - Н-нет. Боюсь, что нет. Мы не получили достаточного ускорения при старте. - Он потянулся было к главному выключателю, но отдернул руку. - У-ух. Лучше останемся на малом ускорении. Если они заметят инфракрасный шлейф, то запустят ракету, и ее датчики будут держать нас мертвой хваткой. Есть шанс, Лорейн, очень незначительный. Даже если он удастся, я не знаю, как мы попадем в Блоксберг. - Он вздохнул. - От меня зависит жизнь людей. С другой стороны - здесь ты. На карту поставлена твоя жизнь. - Чего будет стоить моя жизнь, если меня подвергнут "переделке"? Но Ева и твои дети... - Черт! Мы должны попытаться! Наш радар обнаружит ракету, когда она начнет приближаться. Тогда мы включим полное ускорение. Это судно способно получить ускорение большее, чем мы можем выдержать без препаратов, но надо попробовать. Она перестала плакать. Слезы все еще блестели на ее лице. Лорейн не мигая следила за ним, а в голосе было только недоумение: - Не понимаю. Я думала ты намерен поиграть с ракетой "в прятки", пока у нее не закончится топливо. Но если ты считаешь это невозможным, с чего ты взял, что мы от нее убежим? - Это невозможно из-за большой инертности корабля. Но если гонка будет короткой, тогда... - его рука непроизвольно сжала ее руку, - ...возможно, мы окажемся в безопасности раньше, чем она догонит нас. - Где? Он указал на правую часть экрана. Там был Юпитер. 17 Как только они вышли из расщелины, прорезанной на северной стороне Дикой Стены, послышались первые удары барабана. Теор остановился. За ним медленно громыхала его армия. Подобно одинокому животному, он вытянулся и застыл, напряженно вслушиваясь, но звуки барабанов затихли. Теор стоял в тишине, прерываемой только завываниями ветра над утесами. Они высились с одной стороны, смутно вырисовываясь на фоне полосы неба, затемненного облаками. На вершине беспорядочными группами росли деревья. Их ветви извивались от холода, витающего в воздухе. А на дне пропасти тени были большими, там темнела неопределенная масса, слабо излучающая инфракрасные волны. Просматривались контуры замерзшего вооружения и брони. Детриты, устилавшие всю дорогу, были остры для их ног. - Ты слышал? - спросил Теор. - Да, - ответил Волфило, - это сигналы наблюдателей. Барабаны зазвучали снова где-то высоко слева. - Это плохое место, здесь легко угодить в ловушку, - сказал Волфило, - сверху удобно бросать на нас камни. Теор обдумывал дальнейший план действий - продвигаться вперед или все же отступить. Вход в расщелину был более скрытый, чем проход впереди. Возвращаясь назад, они могли бы скоро выйти на проходящий плацдарм, где можно развернуть войска. Но затем им придется провести несколько дней в ожидании атаки, а тем временем Леенант и Порс будут умирать от голода в Ниаре. - Мы будем продвигаться вперед, - сказал он. - Я не должен бы говорить о таких очевидных вещах, - пробормотал Волфило, - но выполнить нашу миссию будет трудно, во всяком случае... - Он хлопнул в ладоши, и его адъютант подбежал к нему. - Пошлите патруль разузнать что-либо о разведчиках. Остальным сомкнуть ряды и продолжать движение. Армейские барабаны передали приказ дальше. Эхо прокатилось от стены к стене. Монолит льда загудел, загрохотали камни, зашаркали тысячи ног и ниарцы двинулись вперед. С наступлением ночи темнота становилась все глубже, но об остановке не могло быть и речи. Нельзя было терять время! Разведчики возвращались с заранее ожидаемыми рапортами: следов шпионов нет. Здесь, в горах, было много мест, где они могли укрыться при приближении армии Теора. Но обнадеживало то, что не было вообще заметно следов войска варваров. А было ли в этом что-то ободряющее? Теор почувствовал, что его челюсти сжаты так же зловеще, как у Волфило. Они добрались до Ворот Ветра к середине ночи. Утесы остались далеко позади, а впереди виднелись грубые косогоры. Теор мог видеть далекий отблеск светящейся реки Брантор, вьющейся на юг, к городу и дальше, к океану. Даже после того как был разбит лагерь, он спал мало. Незадолго до рассвета раздался грохот. Теор очнулся от мрачных дум в ожидании дождя и молний. Но нет, это был другой звук, пришедший из ночи. Эти тяжелые звуки мог издавать только огромнейший военный барабан, который можно было переносить только вчетвером, и его звук был слышен на многие десятки миль. Постепенно пробуждались и остальные. Он слышал крики в темноте, прорывавшиеся сквозь грохочущие удары, доносящиеся с небес. Сквозь этот грохот пробилась команда Волфило. Его личный барабанщик повторил ее: "Тихо, тихо, тихо." Удары наверху прекратились почти мгновенно, и воцарилась тишина. Внезапно Теор понял, что задумал его генерал. Он повернул голову на юг, ни один мускул не дрогнул на его теле. Теор слушал. Он пришел скоро, едва уловимый в необъятности ночи, но очень чистый мотив: "Бум-бом-бррр-бом! Бум-бом-бррр-бом! Ра-та-та-бом-бум! Ра-та-та-бом-бум, брррт-а, бррр-та, бом-бом, бом-бом..." Волфило продолжал отдавать приказы. Глухо застучали ноги и зазвенело оружие. Теор пошел на шум. Когда он подошел к своему генералу, мимо него стремительно пронесся патруль. Волфило стоял, скрестив руки. Его кожа блестела ярче обычного, и Теор смог рассмотреть морщины на его лице. - Я послал их в надежде схватить лазутчиков, - сказал старейший самец. - Я так и понял. Но не попадут ли они в засаду? - Нет, вражеских разведчиков не должно быть много. Большую группу мы бы обнаружили, едва она оказалась бы в пределах видимости. - Это должно быть улунт-хазулы, - вяло сказал Теор. Волфило сплюнул. - А кто же еще? Я боюсь, что Чалхиз знает местный ландшафт лучше, чем я предполагал. Сразу после последней битвы он, наверное, установил пикеты, чтобы наблюдать за каждой дорогой, по которой мы можем пойти, и провел коммуникационные линии от этих постов к штабу. Мы не можем появиться перед ним неожиданно. Ему известен каждый наш шаг. Теор резко спросил: - Что мы должны делать? - Мы могли бы отступить. - Нет. - Ну, тогда мы могли бы остаться здесь. Это прекрасная позиция для обороны. - Что это даст нам? Он просто захватит Ниар, а затем преспокойно расправится с нами. - Да, это так. Я вижу единственный выход - идти открыто. Не останавливаться для сооружения паромов и плотов. Двигаться с максимально возможной для нас скоростью, питаясь на фермах, которые встретятся по пути. Но в первую очередь мы должны оставить здесь какие-то фортификационные сооружения. Таким образом у нас будет укрепленная позиция, куда мы сможем отступить, если потерпим поражение в поле. - Ты считаешь, что там мы будем разбиты? - с трудом произнес Теор. Задержка даст врагу возможность выиграть время, а он слишком хорошо знал слабости своего войска. На рассвете стали видны сверкающие облака, и перламутровый туман повис над равнинами. Армия приступила к работе, добывая камни для возведения стен, огромные валуны поднимались наверх, чтобы можно было потом обрушить их на атакующих. Теор трудился с неистовством. Но время от времени он слышал бой барабанов, находящихся на некотором расстоянии. И было малым утешением то, что в скалах на одном из гребней находился его патруль. Никаких сообщений от связных не поступало. В трудах прошла еще одна ночь, пока Волфило не решил, что все возможные приготовления сделаны. На следующее утро армия спустилась к Вилдервалю. Понадобился еще целый день, чтоб достичь подножия холмов. На берегу Брантора разбили лагерь. На рассвете Теор снова услышал бой барабанов, который теперь раздавался ближе, чем ожидалось. Они отправились в путь ранним утром. Запасы пищи были на исходе. Только охотники слегка пополняли их скудный рацион. А до равнинных пастбищ оставалось еще пару дней пути. Ниарцы брели исхудалые и молчаливые вдоль берега Брантора, чей поток, пенясь, мчался к океану и звучал громче, чем поступь воинов Ниара. "Мы будем в лучшем положении, когда проведем реквизиции на фермах", - уверял себя Теор. Днем возле войска приземлился форгар. С него спрыгнул всадник и побежал к голове колонны. - Генерал! Я видел противника. Их множество!!! - Что? - взревел Волфило. - Так скоро? Это невозможно! - Они на кораблях. Весь Брантор заполнен их судами. И в этот момент они услышали бой барабанов, звучащий громко и надменно. - Животные тянули их корабли? - Теор с такой силой сжал свой топор, что у него захрустели пальцы. - Конечно. А то как бы они смогли подняться так быстро против течения. - Ну а ты определил их число? - Примерно. У них около 90 судов, и все заполнены войсками. - Но они должны были начать осаду Ниара. - Волфило фыркнул. - Не обязательно. Они отступили куда-то поблизости, едва ли народ из города отважится двинуться достаточно далеко. Ибо если они и отважатся, то возвращение улунт-хазулов может быть для них неожиданностью. - Защитники могут сделать вылазку, чтобы потрепать вражеские тылы. - Как? Их корабли опередят любую армию. Нет, Чалхиз ищет удобный случай, чтоб полностью уничтожить нас. - Волфило потер свою массивную шею. - Конечно, если вылазка удастся и наши схватятся с ним, пока он еще не вступил в бой с нами... Он упер взгляд в землю и, немного подумав, сказал: - Это наша единственная надежда. Мы должны послать сообщение в Ниар, чтобы они рискнули сделать вылазку - хотя их там мало - и торопиться на север. Тем временем мы должны сделать так, чтобы сражение переместилось к перевалу Шепарда. Может, Чалхиз и не распознает заранее наш замысел. Воин потряс головой. - Но даже если все пойдет так, как мы предполагаем, я сомневаюсь, что это принесет успех. Пока придет подкрепление, пройдет уйма времени и Чалхиз поймет, что он может отступить без особых потерь. Однако захват нашей страны дорого обойдется им. Теор поборол подступившую вдруг тошноту и спросил: - Когда они нападут на нас? - Смею предположить, что они разобьют лагерь за скалами чуть ниже того места, где они оставили корабли. Завтра утром. Да, времени мало, чтобы достаточно подготовиться. Он подозвал своих подчиненных и начал давать указания. "Как жаль, что я погибну так", - подумал Теор. Ниарцы двинулись на возвышенность, находящуюся на некотором расстоянии от реки. Седловидные гребни должны были защищать их фланги, а по болотистой низине, оставшейся позади, они могли отступить на север. Вскоре кусты на холме были втоптаны в грязь, склоны были покрыты красными телами кентавров, державших оружие, направленное в небо и в сторону окутанных туманами гор. Теор мог пересчитать на своих соратниках все ребра. Не возникало возражений против того, что Волфило отдал приказ зарезать на мясо почти всех форгаров. Лишь несколько их было оставлено для участия в сражении - войско не должно быть голодным в свой последний день. Тем не менее Теора все равно беспокоил вопрос питания. "Я виноват в этом", - горько подумал он. Он даже стал подумывать о самоубийстве: броситься на копье - и все проблемы позади. Солнечный свет на западе иссяк. Немногим ниарцам удалось уснуть в эту ночь. Бодрствуя, Теор то и дело слышал движение в лагере. Рассекая утренний туман, над полем пролетела тень и приземлилась на гребне горы. Это был наблюдатель на одном из шести уцелевших форгаров. Он доложил, что улунт-хазулы вытащили свои корабли на берег и, привязав к ним морских животных, идут пешком. Похоже, они знали, где находится неприятель. Они были хорошими пловцами. Разведчик вполне мог вплавь добраться до города. Туман рассеялся. Ниарские шеренги поблескивали искорками льда. Три потрепанных знамени трепыхались над огрубевшими лицами, доспехами и твердо поставленными ногами. Теор стоял в первом ряду. Слева от него - Волфило. Они ничего не говорили друг другу. Казалось, прошла вечность, прежде чем улунт-хазулы появились из леса. Под вулканический грохот барабанов они стали строиться для атаки. Ряды серых фигур с короткими хвостами, клыками под нависающими шлемами и с флагами выглядели угрожающе. "Почти втрое превосходят наши силы", - заключил Теор. Но это не имело значения. Это был вопрос одного дня. Он крепче сжал щит и размахнулся топором. - Глянь туда! - указал Волфило. - Флаг командующего. - Что? - Я обратил на него внимание еще у Гилен Бич. Сам Чалхиз к нам пожаловал. Барабаны у реки забили чеканную дробь. Ей вторил топот бегущих врагов, напоминавший шум прибоя. Из ниарских рядов доносились короткие команды. Копья второго и третьего рядов просунулись между плеч воинов первого ряда. Улунт-хазулы также взяли копья наперевес и пустились галопом. Ближе, ближе и ближе. Несколько форгаров начали пикировать над неприятелем. Наездники сбрасывали камни, но должного эффекта Теор не заметил. Он вдруг вспомнил свои эксперименты с луком и стрелами, сделанными по совету Фрезера. В условиях Юпитера это оружие оказалось неэффективным. А жаль. Взгляд Теора остановился на воине, который, очевидно, намеревался атаковать его. У него была свежая рана на левой щеке. "Надо восстановить симметрию", - решил он и поднял свой топор. С ревом и страшным дребезгом улунт-хазулы обрушились на копья ниарцев. Их щиты и роговые доспехи в основном защищали их от ударов, но натиск был остановлен. Теор увидел, как справа от него при столкновении с гигантом у кого-то треснуло древко копья. Улунт-хазул споткнулся; блеснув на солнце, другое копье вонзилось в его незащищенный живот. Лязг мечей заглушил его крик. Он успел нанести ответный удар булавой. Раздвигая лес копий, на Теора набросился воин. От прямого удара его пики Теору удалось закрыться щитом. Копье соскользнуло в сторону. Теор тут же ударил топором. Удар пришелся по плечевому щитку. Воин зарычал и попытался пырнуть Теора в горло. С трудом удалось отбить копье в сторону. Могучей хваткой улунт-хазул вцепился в запястье Теора. Тот поднял щит и ударил ребром по руке врага. Хватка ослабла. Используя паузу, Теор дважды ударил топором по шлему противника. Улунт-хазул зашатался. Теор сделал шаг вперед и, поравнявшись с ним, ударил его по спине. От удара того сотрясло. Огромное серое тело съежилось. Хлынула кровь. Еще живой, улунт-хазул осел на землю. Напиравший сзади воин переступил через него и бросился к Теору. Ниарцы держались стойко. Атака захлебнулась. Теперь одна масса противостояла другой. Задние ряды каждой из сторон тыкали друг в друга копьями. Стоявшие впереди рубились и кололись. Теор поскользнулся в крови. Это было счастливое падение. Над тем местом, где он только что стоял, просвистел нож. Он поднялся на передних ногах и попытался встать. Воина уже не было - сражение поглотило его. Теор встал, чтобы вступить в поединок со следующим врагом. Они стали обмениваться ударами топоров, но Теор ощутил, как тают его силы. Но что это за вибрация под его плащом? Удар врага чуть не сломал ему руку. Он яростно ударил топором, но промахнулся. Улунт-хазул ухмыльнулся и стал напирать на него. Теор почти не осознавал опасности. Он не мог слышать - скорее он почувствовал, что передатчик на его груди ожил. Отразив еще один удар, он намеренно упал на землю. Перепончатые ноги неприятеля наступили на него. "Пусть самец позади меня займется им. Это сейчас важнее." Прикрываясь щитом, Теор протиснулся между попиравших его ног. "Если это действительно важно. Ведь я не имею права уйти." Он заметил, как Волфило, весь в крови, продолжал неистово рубить. "Я открыл его фланг, когда он нуждался во мне." Теор покинул переднюю линию. Теперь его окружали собственные воины. Игнорируя их ошеломленные взгляды, он встал и рванулся назад. Никак не удавалось отделаться от образа Волфило. 18 После пятикратного ускорения свободный полет напоминал падение с обрыва. Мозг Фрезера погрузился в красную ночь. Нить сознания продолжала биться, отдаваясь нестерпимой болью. Из страха перед смертью он заставлял себя ползти, приподнявшись на локтях, но снова и снова скатывался в гудящий поток. Когда сознание наконец вернулось к нему, он с вялым удивлением понял, что прошло всего несколько минут. Возможно, это было слишком долго. Среди звезд, заморозивших экраны обзора, еще не было видно ракеты. Но радар уже предупредил о ее приближении. Конвульсивным движением он включил рулевые двигатели. "Олимпия" начала вращаться, поворачиваясь носом к Юпитеру. Другие планеты исчезли с экранов. Были лишь чудовищные образы облаков - желтых, коричневых со всеми их оттенками. За этой занавеской бушевала буря. Котел молний диаметром в десятки тысяч миль. В поле зрения попал горизонт. Фрезер прекратил вращение и включил главный двигатель. Снова собственный вес чуть не задавил его. Рычаг скорости и тело пульсировали в такт двигателю. В своем рывке в атмосферу планеты он должен был точно рассчитать замедление, чтобы при входе в нее не раскололся корпус корабля. Вражеской ракете это не грозило. Она быстро догоняла свою жертву. Фрезер украдкой посмотрел на Лорейн. Она потеряла сознание более часа назад. Ее лицо было испачкано кровью из носа. Он даже не знал, дышит ли она. "По крайней мере, она ничего не почувствует. Может, и я тоже. Мы можем расколоться при ударе, если только ракета не собьет нас раньше." Он знал, что в этот предсмертный час должен подумать о Еве. Но вхождение в атмосферу под правильным углом требовало большого внимания. Он был слишком уставшим и разбитым от этого перелета. "Вошли в атмосферу!" Он оглянулся. На кормовом экране появился тонкий серебряный шлейф. Затем его словно ударило кулаком по голове. Вселенная взорвалась. Больше он ничего не видел. Градиент плотности внешней оболочки Юпитера был настолько незначительным, что в кабине почти не ощущалось повышение температуры. До красноты накалилась лишь внешняя обшивка корабля. Пройдя некоторое расстояние, корабль столкнулся со слоем, который при такой скорости вел себя, как твердая эластичная поверхность. Огромными рваными прыжками, как камень по поверхности воды, "Олимпия" огибала кривую горизонта. Схемы наведения ракеты не были настолько интеллектуальными, чтобы предвидеть это и изменить курс заблаговременно. Она летела по прямой, как искусственный метеорит. Сначала было содрано внешнее покрытие ракеты. Затем взорвалась химическая боеголовка. Ночь Юпитера поглотила эту короткую, вялую вспышку света, а раскаты грома - звук взрыва. Быстро теряя скорость, "Олимпия" снижалась по спирали. Малиновое сияние ее корпуса исчезло в холоде стратосферы. Сильный ветер болтал его из стороны в сторону и наполнял своим завыванием. Это пробудило Фрезера. Изо всех сил пытаясь прийти в себя, он вспомнил, что перед окончательным рывком вниз ему следует выйти из "штопора". Он включил двигатели. Кажется, прошла целая вечность, пока он вырулил и увидел звезды. Понятно было лишь то, что ему больно. Его затуманенные глаза некоторое время бессознательно созерцали вид открытого космоса. "Теперь выйти на орбиту... не спать, пока не выведешь его на орбиту, ты должен, должен... ты..." Он выпустил рычаги управления и погрузился в сладкое забытье. Первое, что он увидел после пробуждения, были часы. Прошло двенадцать часов. Он окинул взглядом кабину. Его изболевшееся тело парило в невесомости. Юпитер сиял янтарным светом на носовом и левом экранах обзора. Корабль погрузился в почти нереальную неподвижность. Навстречу плыла Лорейн. Он заметил, что она уже вытерла кровь и выглядела почти отдохнувшей. - Как ты, Марк? - мягко спросила она. Он подергал руками, ногами, повернул шею, вдохнул и выдохнул. - Ух! Кажется, ничего не сломалось. А ты? - В порядке. Я пришла в себя раньше и не знала, приводить тебя в чувство или нет. Слава богу! Я так волновалась! Ты так крепко спал. Она остановилась, взявшись за его плечо. - Теперь я хочу несколько минут насладиться тем чудом, что мы оба уцелели. Они обменялись торжествующими улыбками. Вместо нужных слов она предложила ему стимулятор и анальгетик из их скудной аптечки. Он втолкнул пилюли через пищевой клапан шлема и глотнул воды из встроенной фляги. По каждой клеточке организма прокатилось блаженство. - А как насчет перекусить? - спросил он. - Я сама еще не ела. Счастье испарилось. - У нас есть еще несколько питательных тюбиков. - Их нам и недоставало. Хозяюшка, нам надо подкрепиться! Затем Фрезер последовал ее примеру и залез в одну из рекреационных камер, чтобы помыться. Размером она была не больше гроба, и человек мог там только лежать, дышать несколько часов и надеяться на спасение. Извиваясь, Фрезер растирал себя спиртом, капавшим из отключенного циркулятора воды. Насколько позволяла переполненная камера, он пытался очистить костюм и себя. Увы, щетине на его лице суждено было остаться. Очистить тело от запекшейся крови и пота было так приятно, что он был готов терпеть любые неудобства. Когда он вернулся, Лорейн пристально рассматривала планету. Она взглянула на него. В наушниках был слышен ее шепот: - Никогда не видела ничего более ужасного и красивого. Он кивнул. - Это зрелище компенсирует многое. Она отвернулась и отчаянно сказала: - Чего не скажешь о нашем положении. Мы потерпели неудачу, не так ли? - Не говори так, - ласково укорил ее Фрезер, хорошо понимавший, что они на краю могилы. - Мы удрали, перехитрив космическую ракету. Возможно, это впервые с гражданским судном. Мы свободны. - Свободны, чтобы умереть от жажды, если до этого не закончится воздух. У нас нет надежды покинуть систему Юпитера. - Она стукнула кулаком по переборке и полетела в сторону. - Если бы у нас было навигационное оборудование, мы бы победили. Мы бы могли взять курс на Землю, написать сообщение и доставить его, уже будучи мертвыми. - Нет ли какой-нибудь возможности приблизительно... - Нет. Не знаю, хорошо это или плохо, но даже с инструментами и данными мы бы не смогли эффективно ими воспользоваться. Чтобы успеть вовремя, мы должны лететь по гиперболической траектории. Так как "Олимпия" не предназначалась для таких полетов, у нее нет автопилота, способного посадить судно с такой траекторией. - Если бы Юпитер был хоть немного похож на Землю!.. - С уст Фрезера сорвалось проклятие. - Что случилось? - спросила она. - Ничего. У меня идея. Дикая, сумасшедшая, но... Он задумался. - Кроме оборудования, нам нужны воздух и вода. Так вот, они есть на Юпитере. - Что? - У нас большой грузовой отсек. Поверхность Юпитера покрыта льдом. Люди Теора могли бы погрузить его для нас. Я смогу соорудить прибор для электролиза кислорода из воды. В нашем распоряжении хорошо оснащенная лаборатория. - Но метан, аммиак - все это яды. Мы не сможем выделить их из смеси, разве не так? - Не знаю. Маловероятно. И все же... Я должен немедленно поговорить с Теором. Фрезер сел в кресло пилота и подключил свой радиопередатчик. На корабле был небольшой нейтринный передатчик, пригодный лишь для коротковолновой связи. На орбите он, однако, мог использовать релейные спутники. У него не было таблиц данных, чтобы послать направленный луч. Оставалась надежда лишь на то, что в пределах досягаемости находился один из таких спутников. Он настроился на передачу. - Теор, - крикнул он, - говорит Марк. Ты здесь? - Какой жуткий язык, - сказала Лорейн. Через минуту она спросила. - Не отвечает? Фрезер вздохнул. - Нет. Попробую частоты других абонентов, но боюсь, что ответа не будет. Его дела также плохи. Он отвернулся от экрана, из-за навернувшихся на глаза слез. - Ладно... - Марк! Ксторхо г'нг корач! - Это он! Слава богу! Фрезер опустился прямо на пол. - Как дела, старина?! - Беда заедает, брат! Я едва спасся после нашего последнего сражения. Но еще могу порадоваться, что ты жив. - Расскажи все. Я сейчас недалеко, как ты можешь догадаться по малому запаздыванию сигнала. Может даже... но рассказывай. Фрезер выслушал его историю. Оцепенев от ужаса, он обдумывал собственную ситуацию. - Странно, как переплелись наши судьбы! - размышлял Теор. - Не знаю, что тебе посоветовать. На твоем месте я бы вернулся, чтобы продолжить борьбу. Я на краю пропасти. Мой народ гибнет под топорами. И все же мы вдвоем неплохо сражались. Разве не так? - Если бы я мог помочь... погоди! - завопил Фрезер. - Я могу! - Но как? Закрытый в своем корабле? - Послушай, Теор, я не хочу терять время на разговоры. Я спускаюсь. Оставайся на связи. Не ввязывайся в бой. Чтобы приземлиться, мне понадобится твоя помощь. Ты еще продержишься несколько часов? - Да... да, конечно. Думаю, что враг скоро отступит для передышки. Надеюсь, нам удастся удержать его в течение нескольких дней. Но Марк, ты же совсем не готов... - Будь на связи, как я сказал. Жди моего сигнала. Я спускаюсь! Фрезер отключил радио, бесполезное при полете в атмосфере, и повернулся к Лорейн. - Привязывайся, хозяюшка. Не думаю, что это причинит тебе боль. Если нам удалось выдержать пятикратное ускорение, то половина этого будет нам нипочем. Без возражений она тихо села в кресло и взялась за ремни. Привязываясь, Фрезер объяснил ей положение дел. - По крайней мере, мы выиграем для них войну, - закончил он. Она протянула руку, чтобы прикоснуться к нему. - Это так похоже на тебя, Марк. - Кроме того... у меня в голове вертится идея, которую я никак не могу поймать за хвост. Она может помочь нам больше, чем... Так вот, я хочу заполнить главный отсек газом из батискафа. Достаточно будет нескольких атмосфер. Видишь ли, такой высадки не предусматривалось, но есть соответствующие рекомендации на случай экстремальной ситуации. К тому же я не представляю, как можно находиться в вакууме при таком давлении атмосферы Юпитера снаружи. Газ с шумом ворвался в кабину. Взметнувшиеся частицы пыли изменили освещенность. Гул проснувшегося двигателя отдавал не только в ушах, но и во всем теле. За кормой расцвел огненный шлейф. Описывая спираль, "Олимпия" стала спускаться. Это был медленный спуск, всего двадцать шесть миль в секунду. Но во время него ни Фрезер, ни Лорейн не могли разговаривать. Зрелище, представшее перед ними и поглотившее их, было действительно впечатляющим. Звезды исчезли. Небо из черного превратилось в фиолетовое, высокие ледовые облака поблескивали в солнечных лучах. Внизу, переливаясь тысячами оттенков, простирался воздушный океан, подсвеченный вспышками молний. Когда плотность воздуха стала равной земной плотности на двадцатимильной высоте - здесь же высота была значительно меньше - Фрезер отключил космическое оборудование и перешел на аэродинамическое. Сразу под ними был верхний слой облаков аммиака. Они погрузились в пелену. Темнота поглотила их. Он переключил экраны на видимый теперь инфракрасный диапазон. Но на экране мало что переменилось. Появились только зелено-голубые вихри. Корабль осторожно двигался вперед довольно продолжительное время; рассекая атмосферу, он издавал глубокий свист, переполнявший все существо Фрезера и уводивший его в нирвану звуков. Электрические разряды освещали пропасти и каньоны, протянувшиеся на многие мили вокруг. Каждое скопление облаков было похоже на континент. От шума и шквального ветра судно закружилось, как испуганная лошадь. Стрелки приборов плясали. Ремни безопасности удерживали все сто двадцать фунтов тела Фрезера. Каждое движение давалось ему с трудом. От его прикосновений консоль громко звенела. Но он был в таком восторге от зрелища, что не обращал на это внимания. Наконец зона турбулентности осталась позади. "Олимпия" снова спокойно загудела в глубинной тишине. В каком-то смысле это было обманчивое чувство, так как любой другой корабль при таком давлении был бы раздавлен. По мере спуска давление возрастало. Но судно выдерживало такой перепад давлений. Кабина пилота и отсек с силовой установкой имели сводчатую форму и были сделаны из особого сорта стали с почти идеальной структурой кристаллов, притягивающих молекулы с огромной силой. Лишь воздухоприемник и грузовое отделение выдавались на сферической поверхности корабля. Но они были такими же массивными и наглухо задраенными мертвой хваткой атмосферы. Иллюминаторов не было. Приборы и экраны обзора были построены на твердых кристаллах, сходных с теми, что применялись на Юпитере. Что касалось силовых нагрузок, судно могло преодолеть их, опустившись ниже зоны солнечной фотосферы. Приблизительно четвертая часть отсека была приспособлена для транспортировки минералов, чья аллотропия требовала условий юпитерианской поверхности. Остальная часть состояла из ряда камер для сбора проб атмосферы на разной высоте. Сейчас они были открыты и не загружены. Двигатель использовался в качестве турбонасоса. Над всем этим хозяйством надувался шар из эластичного и очень прочного материала. Под контролем барометра помпа заполняла его газом, полученным от распада карбогидрата. Подаваемое тепло делало содержимое шара менее плотным, чем холодная водородно-гелиевая среда, окружавшая корабль при одинаковом внешнем давлении. Таким образом, суммарный эффективный вес системы стремился к нулю. Фактически, "Олимпия" представляла собой космический батискаф. Она не столько летала, сколько плавала в небе Юпитера. "Почти как когда-то в морях Земли", - подумал Фрезер. Затем корпус вновь начал раскачиваться и нырять. Он услышал вой и грохот аммиачного града о металлический корпус. Раздался слабый крик Лорейн: - Градины с меня ростом! Что, если они порвут шар? - Тогда мы обречены, - процедил Марк и бросился к рычагам управления. Остановив помпу, он опустил нос судна и, включив двигатель, прорвался сквозь нижнюю границу штормовой зоны. Корабль не достиг поверхности, из-за большого давления, он не мог этого сделать! Когда они снова оказались в зеленом безмолвии, Фрезеру понадобилось несколько минут, чтобы преодолеть дрожь. Он уже не ощущал себя сверхчеловеком - он был вполне смертен. Вдруг показалась поверхность. Его охватило изумление. Над их головами был золотой небесный свод с облаками, цвета ультрамарина и меди, похожими на черепах. Из скопища облаков на северном горизонте лил дождь, подсвечиваемый молниями в дымчато-голубых кавернах. Рядом с этим потоком даже Ниагарский водопад показался бы карликом. На западе ночь властвовала над океаном. Там, внизу, сияла и искрилась каждая волна. Буруны были больше и быстрее, чем на Земле. Они двигались на восток, к свету и сияя как дамасская сталь, взрывались на берегу фонтанами пены. Прибрежный воздух искрился от парящих брызг. Дальше простиралась безбрежная равнина, покрытая желто-голубым кустарником и лесом. Ветви покачивались на ветру и шелестели пучками листьев удивительной формы. На востоке этот мир терялся в бронзовой дымке. На юге возвышался отливающий металлическим блеском утес, с которого река низвергала свои пенящиеся воды. Ошеломленные зрелищем Фрезер и Лорейн безмолвно глядели на открывшуюся панораму. Только воспоминания о Теоре заставило его очнуться. Он неохотно глянул на приборы. Мощный радиобуй, установленный вблизи Ниара для будущих экспедиций, подавал сигналы. Расчеты Фрезера оправдались. Он уменьшил высоту и взял курс на север. - Посмотри вон туда, - указала Лорейн. В полумиле от них, взмахивая плавниками, проплыла стая каких-то дьявольских рыб. Они сияли, как полированные. Внизу на равнине паслось стадо шестиногих животных с пышными рогами, всполошившихся при появлении "Олимпии". Их там были тысячи. Топот ног разносился так далеко, что достигал звуковых датчиков корабля. - А я всегда считала Юпитер... замороженным пеклом, - сказала она запинаясь. - Для жителей Юпитера Земля - расплавленное пекло, - ответил Фрезер. - Я имею в виду его великолепие. Обилие жизни! Он кивнул отяжелевшей головой. - Да! Это настоящее чудо Вселенной. Жизнь. Она сказала с горечью: - Нам отведено так мало времени. И тем не менее люди не ценят его. - У них внизу то же самое. Они не очень-то отличаются от нас... - Твой друг Теор, - сказала она нерешительно. - Ты говорил, у него есть семья. - Да. Он очень привязан к ней. - Счастливчик. Вздрогнув, он посмотрел на нее, но она отвернулась. Вскоре Фрезер разглядел реку, похожую на Брантор. Они полетели над ее руслом и вскоре радиобуй сообщил, что корабль находится над Ниаром. Фрезер остановил двигатель, чтобы осмотреться. Город внизу напоминал скорее лабиринт. Через мощную оптику он увидел в панике разбегающиеся толпы, напуганные появлением корабля. Он включил нейтринный передатчик. - Теор, ты держишься? Как идет сражение? - Хуже, чем я ожидал. Я уже начал отчаиваться, Марк. Они еще не сбросили нас с вершины горы, но с каждой атакой наши ряды редеют. Где ты? - Над твоим городом. - Город еще жив? - Да. По крайней мере вокруг нет никаких войск. Но они еще не пытались установить контакт со мной. - Дай им время. Надо найти советников, умеющих обращаться с оборудованием. У тебя, наверное, устрашающий вид. - Мы не можем ждать. Ни ты, ни я. Опиши точное местонахождение свое и твоих людей, чтобы я не ошибся. Затем во время затишья дай приказ отступать по противоположному склону горы. Фрезер прервался. Только теперь вырисовывались детали его тактики. - Подожди! - сказал он нервно. - Ты можешь связаться с противником? - Думаю, что их вождь Чалхиз прекрасно понимает наших сигнальщиков. - Предупреди его о приходе Пророка, который уничтожит его, если он не сдастся. - Он только посмеется! - Не сомневаюсь. Но все же, получив предупреждение, они могли бы избежать больших потерь. - Если бы ты знал, что они сделали с нами, Марк, ты бы не беспокоился о них. - Хотелось бы. - Ради тебя я это исполню. Теперь что касается необходимой для тебя информации... Фрезер достаточно хорошо был знаком с Теором, чтобы почувствовать радость в его словах. Это немного ободрило его. - Подожди, - сказал он. - Еще один момент. Предупреди своих людей, чтобы они не смотрели на меня. Они должны закрыть лица и по возможности прикрыться щитами. Понятно? Я иду. "Олимпия" рванулась вперед. Лорейн не сводила глаз с Фрезера. - Что-то не так? - спросила Лорейн. - Ты бледный как смерть. - Да, - отрезал он. - В этом-то все и дело. Прошли считанные минуты, и "Олимпия" оказалась над судами и морскими чудищами улунт-хазулов. Дальше простиралась холмистая равнина, покрытая лесом и окаймленная с севера ледовым хребтом. Она кишела кентаврами. Неопытный глаз Фрезера не заметил ни порядка, ни смысла в их передвижениях. Он лишь увидел, что меньшая группа собралась на склоне горы, тогда как большая приближалась к ним со стороны реки. Пространство между ними было усеяно трупами. Бездыханные тела вызывали такую же жалость, как и трупы людей. - Теор, ты готов? - Да! Фрезер сцепив зубы, начал снижаться. Он предполагал, что атакующие побегут при появлении корабля. Но они были слишком дисциплинированными и храбрыми. В наушниках были слышны воинственные крики, барабанный бой и лязг оружия. Он заметил оживление в их рядах. Они поднимали пики, бросая вызов всем богам этой планеты. - Теор, я вижу огромный флаг на острие их клина. Может ли там находиться командующий? - Да, он там. Чалхиз сражается в авангарде. К стыду, я не поступил так же. - То же относится и ко мне. Итак, я атакую Чалхиза. Корабль развернулся, направив кормовые двигатели на гордое знамя. Фрезер выстрелил ракетами. Это был холодный запуск, энергии которого едва хватило, чтобы достичь критической массы в такой плотной атмосфере. Только освобожденный атом мог справиться с этой задачей. Моментально все вокруг превратилось в газ с температурой в тысячи градусов. Казалось, все бушевавшие когда-либо молнии ударили в одну точку. Мир пылал: расплавилось небо, загорелась земля. Растаявшие горы превратились в бурные потоки аммиака, смывающие землю. Раскаленный воздух воспламенял и испепелял все живое. Затем пришла ударная волна. Вздымая все вокруг, она распространялась дальше и дальше. Дойдя до склона горы, она обрушила ее вниз. Во взметнувшейся туче пыли и дыма летели останки людей. Затем поднялся вой, от которого раскалывалась голова. Повсюду эхом разносились удар за ударом. Ураганный ветер сравнял с землей развалины. Фрезер не представлял, сколько улунт-хазулов погибло в этом котле, он не решался считать жертвы. Еще страшнее было бы взглянуть на слепых и обугленных, корчившихся и вопивших, обезумев. Его не покидала мысль, что тысячи из них, охваченные ужасом, разбегались кто куда, бросая оружие. Полностью сломленные, они уже не были победителями... - Марк, брат мой, освободитель, - ликовал Теор. Барабаны Ниара уже возвещали о триумфе. - Твои люди не пострадали? - механически спросил Фрезер. - Они были хорошо защищены. Волфило уже занимается захватом вражеского флота и поимкой пленных. Не потому, что они когда-нибудь смогут возобновить сопротивление. Просто они превратятся в бандитов, если позволить им уйти. Расселив их в Ролларике, мы обезопасим себя... Можешь ли ты приземлиться? Первый из людей в нашем мире! - Конечно, могу, - сказал Фрезер и прослезился. Лорейн освободилась от ремней и, подтянув свое отяжелевшее тело к нему, прижала его шлем к бронированной груди. - О, Марк, любимый, не расстраивайся. Подумай, сколько других жизней было бы потеряно, если бы не ты. Спасена цивилизация. Лучше подумай о том, что нам предстоит сделать дома. Ты должен освободить и нас, Марк. Он оторвался от нее и воспрянув духом воскликнул: - Клянусь, мы сделаем это! 19 Когда они были готовы к отлету, его уверенность если не исчезла совсем, то сильно пошатнулась. От длительного пребывания в костюме тело взбунтовалось, посылая ему протест в виде зуда, дурного запаха и приступов тошноты. Дела могли бы идти быстрее, если бы он не был так измотан голодом и гравитацией. Большую часть времени, пока люди Теора грузили лед, Фрезер проспал. Теперь он сидел рядом с Лорейн, выпрямившись в своем кресле и удивлялся успеху своего фантастического плана. Правда, альтернативы все равно не было. Очищенную воду можно было бы получить в котлах Ата, но Теор сомневался, смогут ли кузнецы, из-за войны достаточно быстро выполнить все необходимые операции. Фрезер надеялся, что с отдохнувшими мозгами ему удастся придумать менее рискованный план. Но тяжелая кровь неохотно текла по его жилам, лодыжки распухли, а голова казалась пустой, как барабан. Юпитер вообще был противопоказан людям, а если человек провел на Ганимеде последних двенадцать лет жизни и был в возрасте... Он любовался восхитительным девственным закатом. Солнечный диск был закрыт многослойным облачным покровом, но часть неба была ярко освещена. Свечение скользило за туманами запада, заставляя их гореть. Свет достигал северных склонов и, отражаясь от них, создавал иллюзию расплавленной Дикой Стены, сохранившей свою форму. Деревья покачивали ветвями на ветру, шумящем, как безбрежный океан. На долину начал опускаться туман, но река все еще ярко блестела. - Жаль... - Чего, Марк? - Глупо... Что я никогда больше не побываю здесь. - Почему бы и нет? Со стимулирующими препаратами и необходимым оборудованием ты бы мог провести здесь несколько земных дней. Думаешь, я хочу возвращаться? Я женщина, не привыкшая к физическим нагрузкам и... я никогда не смогу. А ты с твоими знаниями и всеобщим признанием... Думаю, члены следующей экспедиции будут настаивать на твоем участии. - Боюсь, что нет. Все, что сделал я, можно будет сделать с орбитальной станции. Мне незачем спускаться сюда. С лекарствами или без них, я не смогу выдержать нагрузок, как молодой человек. Я буду лишь обузой. Поэтому наши мечты несбыточны, Лора. Как и все остальное. Она закусила губу и ничего не ответила. - Жаль, что я такой уставший и пустоголовый, - продолжал Фрезер. - Я не могу оценить того, что вижу вокруг. Не могу осознать. Ты в лучшей форме. Ради меня смотри внимательней, Лора! Послушай ветер, почувствуй вес. Чтобы потом ты могла рассказать мне обо всем. - Если будет это "потом", - ответила она. - Надо думать, мы осуществим свой план. Что нам еще остается? - Я не имела в виду операцию против Свейна, Марк. Я думала о том, что будет после нее. Теор выкрикнул приказ. Кентавры, занятые работой возле люка, разошлись. Было жестоко заставлять их грузить камни сразу после сражения. Фрезер видел их понурые головы, поникшие гребешки, висевшие плетьми руки. Их крепкие тела, с трудом продвигавшиеся к реке. Но теперь, прежде чем идти домой, они могли отдохнуть. Пришло время поработать людям. Теор подошел к носу корабля. Свет заката отражался в его глазах и в диске на груди. - Все готово, брат, - сказал он. - Мы сделали что могли. У нас больше нечего предложить тебе, кроме своих надежд. - Вы сделали немало, - сказал Фрезер. - Ты должен лететь сейчас же? - Да. - Я даже не увидел тебя за этим корпусом. Мы никогда не пожмем друг другу руки. Увы, странная это штука - Вселенная. - Я свяжусь с тобой, когда смогу. - Я буду ждать с нетерпением. Да хранит тебя господь. - До свидания, Теор. - Прощай, Марк. Юпитериане отошли на безопасное расстояние. Фрезер нажал кнопку автоматического закрытия люка и включил двигатель. Тепло заполнило газовый шар. Корабль поднялся в воздух. Теор стоял, помахивая рукой. Фрезер и Лорейн наблюдали за ним, пока он не исчез во мгле ночи. Подъем был медленным. Приходилось сдувать шар, чтобы он не лопнул. На определенной высоте Фрезер закрыл камеры отбора образцов атмосферы. Корабль двигался неуклюже, отягощенный своим грузом. Фрезер опасался бури. Но они не попали в зону турбулентности. Казалось, что вся планета хотела помочь им. Напоследок он посмотрел в сторону солнца и скрепя сердце, включил ускорение. Вскоре он понял, что вышел на орбиту. Он выключил двигатели, и сон одолел его почти моментально. Через несколько часов он проснулся слабым, изболевшимся и голодным. Но несмотря ни на что чувствовал себя посвежевшим. Его мозг был необыкновенно ясным. Визит на Юпитер казался почти нереальным, похожим на заветную мечту. Ничего больше не существовало, кроме этой кабины, женщины и его миссии. - Думаю, нам лучше съесть оставшиеся запасы, ты согласен? - спросила Лорейн. - Нам понадобятся силы. - Ух ты. Открой тюбики, пожалуйста. Масса казалась безвкусной. Он сделал несколько больших глотков - экономить больше не было смысла. - Теперь, - сказал он, - надо разобраться с нашим устройством. - Я уже сделала это, - ответила Лорейн. - Я пришла в себя немного раньше. Она указала на путаницу проводов, устройств и смежных металлических пластин, собранную в углу одной из коек. - Фактически, я его почти закончила. - Умница. Фрезер пристально смотрел на нее. Янтарный отблеск планеты был ей к лицу - оттеняя ее силу, придавал ей знакомое очарование. - Знаешь, - сказал он почти непроизвольно, - ты - очень красивая. - Не надо, Марк, - пробормотала она. - Нет, говори. Один единственный раз. Другого, наверное, не будет. Правда? - Думаю, что нет. - Я вернусь на Землю, - сказала она. - Нет! - Я должна. Это единственный выход. - Но... я хочу, чтобы ты осталась. - Нет, ты не хочешь этого, Марк. Посмотри правде в глаза. - Могу только позавидовать мужчине, который женится на тебе. - А я завидую твоей жене. Но знаешь, я не ревную тебя к ней. Мне жаль ее. У нее никогда не будет того, что было у меня. - У тебя не было ничего, кроме тяжелых испытаний. - С тобой. Она подмигнула ему. - Ближе к делу, командир, пока я не разревелась. "Если бы она хоть на йоту ошибалась", - сцепив зубы, проклинал себя Фрезер. Но Лорейн, конечно, была права. Он почувствовал себя крысой. "Жизнь - это не повесть, - наставлял он себя. - В ней не бывает "хэппи эндов". Она просто продолжается." Стараясь не глядеть друг на друга, они закончили монтаж. Это была простая схема временной задержки, подключенная к регулятору ускорения на главной панели. Однократное ускорение позволило им отдохнуть и закончить схему. - Надеюсь, она сработает, - пожал плечами Фрезер. - Может даже не убьет нас. Юпитер оказался между кораблем и солнцем. Марк увидел множество звезд. Их было такое количество, что ему понадобилось употребить весь свой опыт, чтобы распознать созвездия. Ганимед выглядел крошечным холодным полумесяцем. Фрезер стучал по клавишам компьютера, вычисляя вектор схождения с поправкой на звездное притяжение. Последние маневры можно будет выполнить вручную. Рискованная и неэкономная процедура, но достаточно эффективная для умелого пилота и достаточно большой массы реакции. Корабль вздрогнул от его прикосновения. Юпитер провалился в бездну. Они могли бы лететь по спирали на малом ускорении, но это заняло бы значительное время. Поэтому на несколько минут он включил пятикратное ускорение. После этого "Олимпия" оказалась уже на расстоянии достаточном, чтобы сбросить ускорение до приемлемого значения. Большую часть пути он проделал с ускорением, равным половине "g". Он не мог развивать немыслимую скорость, чтобы уцелеть. Кроме того, это могло усложнить коррекцию курса. Последующие часы он провел в беседах с Лорейн. Но их разговоры не касались никого. Даже Евы. Они приближались к Ганимеду. Фрезер с удивлением отметил, как мало осталось в нем страха и как много предчувствия. Казалось странным, что он испытывал чувство вины за смерть представителей другого вида, не смущаясь своими намерениями в отношении людей, таких же теплокровных, как и он сам. Но улунт-хазулы не причинили ему никакого вреда и не оказывали сопротивления. Здесь же дела обстояли иначе! - Да, немного иначе! Резким движением он включил передатчик. - Космический корабль "Олимпия" запрашивает Центр Управления Полетами, - выпалил он, глядя на горный пейзаж, представший перед ними. - Прошу дать направляющий луч и разрешение на посадку. - Что? Вы сказали "Олимпия"? - воскликнул незнакомый голос. - Да. Фрезер указал свои приблизительные координаты. - Ваш радар может обнаружить меня где-нибудь в этом районе. Включайте луч. Но без глупостей. Мы хотим сдаться. - Подождите. Можете вы подождать минуту? Я должен посоветоваться с начальством. "Конечно, я подожду. Может, это хандра, но мне вовсе не хочется подвергать риску Лору. Я вынужден это сделать." В наушниках был слышен звездный шум. - Центр Управления Полетами - "Олимпии". Оставайтесь на связи. Секундой позже его уши заполнил гневный голос Свейна. - Вы! Что вы еще придумали? - Мы проиграли, - сказал Фрезер. - Пытались обвести вас вокруг пальца, но ничего не вышло. Мы возвращаемся. - Кто вы, в конце концов? Власек с вами, не так ли? - Да, - ответила Лорейн. - И горжусь этим. Фрезер назвал свое имя. Лгать не имело смысла. - Как вам удалось скрыться от ракеты? - спросил Свейн. Фрезер сказал ему правду. - Мы приземлились на Юпитере. Когда мы подойдем поближе, вы увидите надутый шар. Мы надеялись на помощь юпитериан. Но радиобуя там не оказалось. Должно быть, его уничтожили оккупанты. Вы, наверное, слыхали об этой войне. На такой большой территории мы даже не смогли найти город, с которым поддерживали связь. Наши запасы подошли к концу. Мы решили сдаться. - Опишите свою орбиту, и я вышлю за вами катер. - Лучше не надо, - ответил Фрезер. - У нас воздух на исходе. Пока ваш катер выйдет на орбиту, мы будем мертвы. Дайте мне луч, и я направлюсь на космодром. - Н-нет. Я не доверяю вам ни на йоту. - Черт возьми, да что мы сможем сделать? Попытаться протаранить ваш драгоценный корабль? На полпути нас уничтожит ваша ракета. Разве мы возвращались, если бы не хотели жить? Свейн колебался. Фрезер ясно представил его искаженное гримасой лицо. Затем тот спросил: - Действительно ли вы так хотите жить, что назовете имена своих сообщников? У Фрезера билось сердце. "Началось!" Он открыл рот. Лорейн покачала головой и поднесла палец к стеклу шлема. - Ну? - сказал Свейн. - Будучи людьми с низкой репутацией, вы не должны испытывать каких-либо сомнений. - Это тяжелый вопрос для нас, - ответила Лорейн. - Я хочу знать их имена немедленно. В противном случае я открою огонь. Дальнейший допрос проведем после приземления. - Ладно, - промямлила она. "Умница!" - подумал Фрезер. - "Эта нерешительность убедила его". Радар захватил "Олимпию" и выпустил свой луч. - Дайте мое положение и скорость, - напомнил Фрезер. - Естественно, - ответил Свейн. - Но у меня есть дополнительные инструкции для вас. Я не хочу, чтобы вы приземлялись на поле. Вы можете поддаться соблазну и выкинуть какой-нибудь трюк. Со своими ракетами, например, когда будете вне радиуса действия наших пушек. Приземляйтесь на Синусе, в миле от Авроры, северней кратера Навайо. Там вы будете досягаемы для наших орудий. Любое отклонение от курса - и мы стреляем. - Понятно, - мрачно сказал Фрезер. - Ставьте меня на автопилот. - Сию минуту. Власек, начинайте называть имена. Приемник Фрезера был настроен на диапазон вышки, и он не слышал ее голоса. Глядя, как движутся ее губы, он, кажется, угадывал имена: Билл Эндерби? Пит ла Понте? Элен Сванберг? "Нам необходимо завершить свою миссию, иначе их жизни будут потеряны." Он стал спускаться. На носовом экране возник пейзаж спутника. Над Авророй поднималось утро. Юпитер выглядел бледным полумесяцем. Двигатель ревел вовсю. - Через шестьдесят секунд вы будете на расстоянии прямой видимости, - сказал незнакомый голос. - Начинаю отсчет: шестьдесят, пятьдесят девять, пятьдесят восемь... Ноль. Сопровождение закончил. Фрезер окинул взглядом темную и пустую Долину Привидений, Пропасть Данте, Клыки Гунисона. Когда-нибудь здесь будет море. Но к тому времени он уже будет старым. Он мечтал о возвращении на Землю, хотя и понимал, что это невозможно. Значит, Лорейн должна покинуть Ганимед. Она заслужила океаны и голубые небеса. Поверхность ринулась ему навстречу. Он начал маневрировать рулевыми двигателями, чтобы обойти кратер. "Сейчас!" - подсказывал высотомер. Он нажал на тумблер выпуска шасси. Пыль заволокла все вокруг. Балансируя с помощью боковых двигателей, он удерживал равновесие. Чертовски непростое это дело - неаэродинамическая посадка. Невозможное на любой другой планете, более крупной, чем Ганимед. Он никогда не тренировался. Если произойдет крушение... - Не бывать этому, - сказал он и выключил основной и вспомогательный двигатели. Нос принял горизонтальное положение. Ускорение рулевых двигателей стало меньшим, чем гравитация. Корабль начал падать. Противоударное шасси приняло основную часть удара. Тем не менее его хорошо тряхнуло. Почувствовав кровь во рту, он понял, что прикусил язык. Вот так герой! Ядерный реактор продолжал пульсировать, но сквозь шум просачивалась тишина. Пыль осела, и показалось солнце. Лорейн отключила от пульта свой приемник, настроенный на стандартную частоту. - Он хочет, чтобы мы вышли немедленно. Я ответила ему, что кабина заполнена газом и мы не хотим быть выброшенными через воздухоприемник из-за перепада давлений. Нам надо время, чтобы выпустить его и... Ее слова повисли в воздухе. Она уже хлопотала над своими ремнями. Фрезер с волнением посмотрел на "Вегу". Корабль, огромный даже на расстоянии одной мили, поблескивал на взлетном поле. Он вздохнул с облегчением: "Олимпия" была нацелена точно. Объяснения на случай возможного выравнивания судна у него были готовы. Но Свейн был настолько подозрительным, что они могли не сработать. Он быстро подключил автопилот к инерционному компасу. Лорейн установила таймер. - Пять минут, - сказала она. - Пойдем. Ее лицо побелело. Они вошли в воздухоприемник и подождали, пока упадет давление. Странное спокойствие охватило Фрезера. Он сделал все, что было в его силах. Остальное зависело от законов физики. Или Бога. Он похлопал по стальной перегородке. - Прощай, - сказал он. - Ты был хорошим кораблем. Лорейн всхлипнула почти безмолвно. Пыхтение помпы стихало. Фрезер открыл внешний люк. Лестницы не было, а земля оказалась далеко. Он прыгнул и ударился коленями. Лорейн последовала за ним. Их шлемы соприкоснулись. - Они наблюдают за нами с линкора, - заключила она. - Нам лучше идти. - Чтобы тебя испепелила выхлопная струя? Нет! Он дернул ее за руку. Они устремились к кратеру Навайо. - Эй, вы! - раздался хриплый голос Свейна. - Куда это вы направились? - Как куда? За стену безопасности, - невинно ответил Фрезер. - Вы ведь ждете нас в городе? - Я хочу, чтобы вы вышли прямо на поле. И быстрее, пока мы не открыли огонь. Несколько часов назад неподалеку упал метеорит. Воронка была еще свежей. На дне ее лежал валун. Фрезер и Лорейн бросились туда. Блеснул нестерпимо яркий луч лазера. Там, где он касался поверхности, образовывалась лава. Луч догонял бегущие фигуры. Фрезер схватил Лорейн и швырнул ее на землю, прикрыв своим телом. - Нет, - закричала она. - У тебя Ева... Таймер отработал положенное число циклов. Сработало реле. Пружина нажала на рычаг, присоединенный к главному выключателю. "Олимпия" рванулась вперед. Кто-то успел выстрелить. Снаряд взорвался в нескольких ярдах позади убегающего корабля. Детонация распылила осколки камней. Распространяясь, продукты выхлопа окутали Фрезера. Земля задрожала и подбросила его. Несмотря на термозащиту он почувствовал жжение. Ослепленный и ошеломленный, он слышал вой, который уже нельзя было назвать шумом. Сорвавшаяся с цепи дикая сила колотила его по костям. Не будь "Олимпия" так надежно спроектирована, шасси вспороло бы ей корпус. Колеса выдалбливали двойную борозду из дыма, пыли, искр и осколков. Запрограммированный на прямую линию автопилот использовал боковые двигатели для коррекции курса. Справа и слева от бегущего вулкана вздымались столбы пламени. У экипажа "Веги" было не более пятнадцати секунд для созерцания атакующего дракона. Остановить этот штурм было невозможно. Корабль оказался под минимальной траекторией полета снаряда или ракеты раньше, чем это поняли на "Веге". Лазерная батарея могла бы уничтожить их, но время было упущено. И все же "Вега" оставалась в боевой готовности. Двигатели были прогреты, все боевые расчеты занимали свои места. Пилот включил двигатель, и она взмыла вверх. С максимальным ускорением она успела подняться над нагрянувшей громадой "Олимпии" и охватить ее выхлопом, от которого крошилось бетонное покрытие. Газовый шар лопнул. Вслед за ним треснули отсеки с образцами юпитерианской атмосферы. Газы вырвались в вакуум. Под выхлопной струей линкора треснул несущий каркас судна, открывая пассажирский салон, заполненный газом. Водород ринулся наружу под давлением, сравнимым с давлением на дне моря. Осколки и валуны аллотропического льда полетели вверх. В безвоздушном пространстве под действием высоких температур молекулы воды экзотермически перешли в газообразное состояние. Высвободившуюся энергию если и можно было измерить, то трудно представить. Ударная волна подбросила Фрезера. Приземляясь, он сильно ударился. Задыхаясь от боли, он еще несколько раз перевернулся и почти не заметил этого. Невозможно было ничего заметить, кр