Амнун снова преклонил колени: - Вы госпожа Рахиба, верховная жрица Дэркето, и я ваш покорнейший слуга. - Я выяснила все, что необходимо для твоего поручения, и сейчас передам тебе нужные сведения. Смотри на меня. Он поднял глаза. Рахиба повернула магическое зеркальце. Вырвался луч света. Амнун вздрогнул и замер. Лицо его, казалось, окаменело. Колдунья направила луч точно в зрачок юноши, делая знаки левой рукой и шепча заклинания. Спустя некоторое время она опустила свой талисман. - Амнун, проснись! - приказала колдунья. Он снова вздрогнул, моргнул и пришел в себя. - Теперь ты знаешь все, что я узнала от Джихана, - сказала Рахиба, - используй знания с толком, и награда твоя будет велика. Удивленный, Амнун покачнулся. - Я... я знаю все! - вскричал он.- Как будто слышал это собственными ушами! - Возьми себя в руки! - пророкотал Тот-Апис из-под резного капюшона кобры. - У тебя будет еще вечер, завтрашний день и ночь. Подумай обо всем, что передала тебе наша госпожа Дэркето. Приведи все сведения в порядок. Потом - какое-то время - ты, Амнун, станешь олицетворением Судьбы. Сэт пусть пребудет с тобой, как ты вручаешь себя ему. Было произнесено еще несколько слов, прежде чем слуга низко поклонился и рабы проводили его к выходу. Рахиба беспокойно переминалась с ноги на ногу. Наконец проговорила: - Дозволено ли мне уйти, мой господин? Только теперь Тот-Апис обратил на нее внимание. - Куда вы желаете уйти? - спросил он. - Час, когда нам надлежит встретить Конана, близится. Мы не должны проводить это время в бесполезной суете. - Я и не собиралась бездельничать, - фыркнула жрица. - Я намеревалась тут же вернуться в крепость - к Фалко. Тот-Апис нахмурился: - К офирскому шпиону? Что же вам еще нужно от этого глупого мальчишки? - Я привяжу его к себе еще теснее. Не забывайте, мой господин, что и он, как мы выяснили, непостижимым образом связан с судьбой Конана. Я сочла полезным превратить его в наше надежное оружие. - Разве вы его еще не окрутили, как Джихана? Черные, словно полночь, волосы рассыпались по ее груди, когда Рахиба потрясла головой. - Не совсем. Он любит меня, да, но его чувство чести ставит долг превыше личных желаний. Разрешите мне попытаться изменить его убеждение. Для этого я должна действовать медленно и деликатно. - Бесстыдная улыбка скользнула по губам ведьмы. - Но это мне не в тягость. Несмотря на свою молодость, он замечательный любовник. - Нет, заставьте его ждать! - приказал Тот-Апис ледяным тоном. - Вы слишком много сил растрачиваете в плотских наслаждениях. - Я служу Дэркето, - вызывающе ответила Рахиба. - Но прежде всего вы служите Сэту - прежде всего прочего в этой Вселенной! Или вы посмели забыть это? Колдунья испуганно молчала. Чародей продолжал: - Мне очень нужна ваша помощь. Только сегодня я получил сообщение через гомункула. Оно от Хаккета. Он прибывает сюда с пленницей, захваченной в бою, дочерью предводителя тайянских бунтовщиков. Он ощутил в ней нечто, несущее нам опасность. Большего он открыть не мог, поэтому хочет, чтобы я лично глянул на нее. Несомненно, ее судьба каким-то образом переплетена с судьбой Конана. Мне чужды дух и натура женщины. Поэтому вы должны помочь мне. Сделайте девчонку орудием борьбы против Митры, во имя победы Сэта. Глава шестая Пират, спаситель, варвар... - Впереди парус! Крик с <вороньего гнезда> восторженным эхом отозвался на палубе <Тигрицы>. Словно черные пантеры, воины заскользили по кораблю, доставая оружие, готовясь к бою и занимая положенные места. Бэлит, смеясь, указала на штирборт. Но никакого приказа больше отдавать не требовалось. Оба рулевых, сверкая белозубыми улыбками, уже меняли курс. Конан на мгновение прижал к себе подругу, крепко поцеловал и прыгнул вниз, на гребную палубу. Сильный ветер наполнял паруса и гнал галеру по пенистым волнам. Такелаж скрипел, будто вторя боевой песне пиратов. С востока на горизонте виднелась суша, а в миле за кормой прибой штурмовал крутой берег маленького острова. Скалы выбеленные солнцем и ветром, вздымались в голубое небо. Конан вернулся к Бэлит. Могучий варвар облачился в блестящую кольчугу и рогатый шлем. Широкий меч в потрепанных ножнах висел на боку, а в левой руке Конан держал субанский щит. Бэлит не носила доспехов, только тунику и головную повязку. Она заплела волосы и подняла их к затылку, чтобы в бою не лезли в глаза. Из оружия она выбрала два тонких клинка. Конан, прищурясь, разглядывал цель. Они приближались к своей жертве, толстобрюхому стигийскому паруснику. Киммериец видел, как команда пытается выжать из своей посудины все, что можно; как люди стали готовиться к бою, когда поняли наконец неизбежность столкновения. - Я снова смогу мстить! - радостно воскликнула Бэлит. - Там может оказаться богатый груз, - заметил Конан. - И если честно, я стосковался по хорошей драке. - Варвар скосил глаза на подругу: - Одела бы ты кольчугу, а? - Я уже говорила тебе однажды, что женщины не так выносливы, как мужчины, - отмахнулась Бэлит. - Кольчуга будет только мешать, а острую стрелу она задержит так же плохо, как и сильный удар по шее. Без нее в рукопашной я дерусь куда как ловчее. Конан в ответ только пожал плечами. Бог киммерийцев Кром дает человеку только жизнь и волю. И ничего больше. Дальше ступай своей дорогой по миру и сражайся! Не протянулась ли суровая длань Крома над Черным Побережьем, не коснулась ли она Бэлит еще в материнском чреве? Что ж, вполне может быть... На минуту варвар вспомнил свою дикую родину. Действительно, далеко же он забрел и страшными были его приключения. Наконец-то он нашел себе подругу. Но слепой случай, что подарил Бэлит, может в любой момент и отнять ее. Конан расправил широченные плечи. Человеку - мужчине или женщине - надо бесстрашно встречать любой удар судьбы. <Кроме того, - подумал он с мимолетной ухмылкой, - драка обещает быть веселой>. Судя по манипуляциям парусника, вряд ли его команда обучена военному искусству. Правда, стигийцы намного превышали пиратов численностью, а всякий матрос быстро учится, как постоять за себя. С парусника полетели первые стрелы. Субанские стрелки ответили залпом, а их товарищи, рыча, посылали врагу ядреные матюги. Солнце сверкнуло на взлетевших копьях. Одно попало в носовую фигуру, всего в дюйме от Бэлит. Конан заворчал, Бэлит рассмеялась. Внизу на палубе одно копье угодило в бедро субанцу. Он вырвал жало, остановил кровь и вновь занял свое место у релинга. На паруснике покачнулся матрос, раненный в горло, и, скорчившись, перевалился за борт. Едва над ним с плеском сомкнулась вода, на поверхности появился треугольный плавник акулы. Бэлит отдала приказ. <Тигрица> под косым углом накрывала жертву. Огромный чернокожий воин на средней палубе раскрутил над головой абордажный крюк на тросе и бросил. Крюк впился во вражеский борт, трос в руке великана натянулся. Он тут же швырнул второй, пока его товарищи с громким воплем тянули первый. Мускулы блестящих от пота рук играли, делая привычную работу. Пираты тут же схватили и второй трос, когда крюк попал в цель. Стигийцы пытались обрубить тросы. Залп стрел уложил нескольких, а остальные попрятались. Корабли сошлись, <Тигрица> сильно вздрогнула и встала борт о борт с парусником. - На абордаж! И глядите, чтоб они не кинули факелы! - взревел Конан. Он знал, что такое огонь на корабле. Вытащив меч, он ринулся вперед. Пираты перебросили уже абордажный мостик, острые крючья впились в высокий борт парусника. Конан устремился по мостику, за ним шаг в шаг следовали черные воины в кольчугах. Большинство субанцев носили только юбки или туники, украшения из перьев и оружие своей родины. Но в этом варварском обличий они казались еще более страшными. По мостику неслись готовые к резне дикари. Их боевой клич перекрыл рев матросов с парусника. Трое стигийцев в доспехах ожидали атаки плечом к плечу на другом конце абордажного моста. Клинок Конана взлетел и с шипением упал вниз. Будто молот по наковальне, ударил о щит клинок. Стигиец пошатнулся, но тем не менее нанес ответный удар своим коротким мечом. <Первая> атака Конана была лишь уловкой. Широкий клинок стремительно метнулся в сторону и перерубил запястье противника. Солдат тупо уставился на обрубок руки. Он качнулся назад и остаются сидеть на палубе, бессильно истекая кровью. Конан между тем пустил в ход щит, чтоб отшвырнуть в сторону второго противника и тут же нанести мечом могучий удар. Стигиец повалился на стоящего рядом воина. Тот явно был более опытным. На краткий миг потеряв равновесие, он вскинул щит, прикрываясь, отбил следующий удар и атаковал в ответ. Киммериец отскочил на шаг. Когда мелькнул короткий клинок стигийца, варвар нанес мощный удар сверху. Резкий рывок выбил меч из рук противника. Стигийцу пришлось спасаться бегством. Конан прыгнул на палубу. Ему потребовалось всего лишь несколько мгновений, чтобы расчистить себе дорогу. Стигийцы отчаянно сопротивлялись, пытаясь прикрыть брешь. Но Конана обуял азарт битвы, он восторженно проревел боевой клич киммерийцев. У большинства врагов доспехи отсутствовали. Единственной защитой служили щиты. Полуобнаженные смуглые люди были бессильны против дикости и ярости сверкающей стали. Треск и звон смешались с воплями тех, кого зарубил киммериец. Воины Бэлит заполнили всю палубу. Стигийский капитан заорал со своего возвышения на корме. Матросы повиновались. Это была хорошо вымуштрованная команда. Оставшиеся в живых сомкнули ряды и отступили к корме, всем видом показывая, что пираты рано приняли их за трусов. Субанцы занялись теми, кто не успел вовремя отступить. Решающая схватка была еще впереди. И все же добрым двум десяткам матросов удалось добраться до верхней палубы. Бэлит помчалась к Конану по залитым кровью доскам, мимо корчащихся от боли раненых и безмолвно лежащих трупов. Стрелы свистели ей вслед. Киммериец принял ее под прикрытие своего щита. - На корме они смогут долго обороняться от нас, - задыхаясь, проговорила она. - В этих водах часто встречаются корабли, а пираты - враги любого моряка. Они надеются, что мимо пройдет другой корабль и поможет им. Тогда, боюсь, нам придется удирать. - Возьмем по крайней мере добычу... Нет, - вслух размышлял Конан. Невозможно перенести груз под обстрелом на галеру. Уже сейчас корсары прячутся под защитой палубных надстроек и мачты. Стрела вонзилась в щит киммерийца. Конан поискал взглядом подходящее укрытие. - В конце концов, мы можем поджечь корабль! - сердито воскликнула Бэлит. Это бессмысленное разрушение противоречило натуре киммерийца. - Погоди,- сказал он.- У меня идея. Они могут обороняться - но только до тех пор, пока никто не свалится им на спину. Помоги мне, - Конан отбросил щит. - Что...- начала было Бэлит, но варвар в двух словах объяснил, что задумал. Одно мгновение она испуганно глядела на киммерийца, потом рассмеялась, хищно, как волчица: - Ты свихнулся, Конан, но ты гений! Да, иди! Она поцеловала его крепко, чуть не укусив, потом встала на колени расшнуровать сапоги варвара. Конан снял кольчугу, чтоб не стесняла движений, и привязал меч за спину. Босой, только в плотных штанах и шлеме, он побежал. У мачты Конан быстро оглядел такелаж, выбрал фал и перерезал его кинжалом. Затем шмыгнул к релингу и вантам. Цепляясь пальцами рук и ног, он ловко, как белка, взобрался наверх. Стигийцы, казалось, его не заметили. Бэлит позаботилась о том, чтобы ее лучники постарались их отвлечь. Они скрывались за кормовыми постройками, изредка отвечая на выстрелы. Присев на рее за хлопающим парусом, Конан протянул обрезанный фал. Хотя фордуны* могли помочь ему спуститься вниз, но сделать это было непросто. Он еще раз обрезал фал и побежал по рее. Рулевой у штурвала отсутствовал, корабль метался по волнам, и мачта выписывала в воздухе дикие петли. Конану некогда было думать об опасности, балансируя на краю реи. Там он обрезал часть паруса, чтобы тот ему не мешал. Определив, какой длины нужен фал, Конан закрепил его. Затем взял в руки свободный конец и прыгнул. Трос натянулся и резко дернул - Конан полетел над палубой, воинами, <Тигрицей> и вечно алчущим новых жертв морем. Варвару хотелось сейчас завопить от восторга, как тогда, мальчишкой, в Киммерии. Он пронесся над ахтерштевнем. Низко пролетая над палубой, Конан выпустил фал. Удар о палубу был так силен, что Конану показалось, будто все его кости разлетелись в пыль. Несмотря на это, он тут же прыгнул на ахтердек. Меч со свистом вылетел из ножен. Поскольку у Конана не было щита, левой рукой он выхватил кинжал. Стигийский моряк, не веря своим глазам, уставился на варвара. Конан занес меч, и по доскам покатилась голова. - Хой-хо!- заревел киммериец, рубя налево и направо. Кто-то ткнул в него копье. Он отразил удар мечом и ринулся вперед. Кинжал вонзился в горло копьеносца. Умирающего Конан швырнул в следующего врага и почти одновременно с этим сделал выпад, отражая секиру. Было невозможно поверить, чтобы один-единственный человек без доспехов мог устоять против множества воинов. Но Конан сражался в плотной толпе стигийцев, мешающих друг другу, и пожинал свою кровавую жатву. Вот короткий клинок задел варвара. Он ударил врага рукоятью в лоб. Послышался треск костей. Широкое лезвие полоснуло по шее стигийца и, не успел он упасть, разрубило живот другого. Гарда кинжала блокировала удар еще одного меча и задержала оружие, пока Конан не повернулся и не сумел высвободить руку. Возвышаясь над этой мешаниной тел и стали, он видел, как черные воины Бэлит бегут к лестнице, которую некому было защищать, и одновременно слышал дикий, торжествующий крик. Бэлит спрыгнула на ахтердек таким же способом, как и киммериец. Конан удивленно поднял бровь. Такое в его планы не входило. Со сверкающей сталью в руках, Бэлит присоединилась к варвару. Он взревел, как лев, и еще яростнее стал пробиваться вперед. Он перебьет стигийцев всех до единого, но не допустит, чтобы его подруге причинили вред. Но теперь не придется драться в одиночку. Субанцы забрались на ахтердек и быстро положили конец битве. С опущенными парусами оба сцепленных меж собой корабля качались на волнах. Бэлит и Конан, остыв после боя, оценивали состояние дел. Убиты трое, еще пятеро так тяжело ранены, что надолго вышли из строя, если вообще выживут. От них, кстати, может вспыхнуть какая-нибудь зараза. Из стигийцев, кажется, не уцелел никто. Корсары побросали их за борт, живых и раненых, поскольку не занимались работорговлей. Конан опасался, что Бэлит, как она это уже делала, вернется к берегам Субы, чтобы взять на борт новых воинов. В них не будет недостатка, как она уверяла. Трюмовые люки были открыты. В брюхе корабля копошились пираты, выясняя, какую добычу они захватили. Доносились приглушенные, но радостные голоса. Конан заключил, что добыча не только дорогая, но и легко перевозимая - вероятно, пряности. Они с Бэлит направились к корме, скинув забрызганную кровью одежду. Прекрасное тело Бэлит блестело, еще влажное от морской воды, которой она окатила себя из ведра. Мечи они, правда, держали наготове, ведь неосторожные хищники не доживают до старости. Внезапно дверь каюты распахнулась. Человек, ступивший на палубу, носил железный ошейник раба, но туника его была белой и чистой, а движения казались отточенными и изящными. Черты лица его - тоньше, а кожа - темнее, чем у стигийских матросов. Незнакомец произвел на Конана и Бэлит странное впечатление. - Приветствую вас, - спокойно проговорил он и низко склонил голову над сложенными ладонями. Киммериец понимал стигийский так хорошо, как носорог - соловьиное пение. Бэлит отвечала, используя свой ограниченный словарный запас. Незнакомец улыбнулся и перешел на шемитский, который Конан понимал сносно. - Поздравляю с победой, господин и госпожа. Как Отанис из Тайи может быть вам полезен? - Хм! - буркнул Конан. - Не много тебе потребовалось времени, чтобы переменить господ. Отанис пожал плечами: - Разве я виноват? Они сделали меня своей собственностью. Какая уж тут верность! - он тоскливо посмотрел вдаль и сказал тихим, почти молящим голосом: - Может быть, вы в своей бесконечной милости сделаете меня вновь свободным. Так вы получите настоящую верность, ее нарушит только смерть. Бэлит объяснила Конану: - Это тайянец. Его соплеменники - не стигийцы, хотя их страна уже долгие годы является провинцией змеепоклонников. Часто тайянцы бунтуют против своих господ, но их мятежи всегда подавляют. Я считаю их мужество достойным восхищения. - Она снова повернулась к рабу: - Как ты попал в плен? Отанис мрачно нахмурился: - Тайянцы вновь взялись за оружие, чтобы отвоевать былую свободу. Меня захватили во время стычки и погнали на рынок. Конан, внимательно рассматривавший его, сухо заметил: - Кажется, тебе не так уж сильно досталось... - Нет. Мне повезло. Если можно назвать счастьем клетку,- ответил Отанис.- Стигиец, купивший меня на рынке, - купец из Кеми по имени Бахотеп - был по крайней мере достаточно умен, чтобы понимать: от животного больше пользы, если с ним хорошо обращаться. Я умею читать и писать - редкое умение у тайянцев в эти тяжелые времена. Это, несомненно, известно моей госпоже. Поэтому Бахотеп отправил меня работать в контору. Недавно он сделал меня смотрителем этого ценного груза. Со временем он начал доверять мне, понимаете? Но, несмотря на это, он приказал капитану держать меня под стражей, пока мы стояли в гавани.- Отанис вновь пожал плечами. - Если положить на одну чашу весов его сносное обращение со мной, а на другую - то, что я был рабом, то я нахожу, что ничего не должен хозяину. Поэтому, господин мой и госпожа моя, я в вашем распоряжении.- Он снова склонился в поклоне. - Дозволено ли мне спросить, с кем я имею честь говорить? - Я - Бэлит с корсара <Тигрица>, - ответила женщина гордо,- а это мой товарищ - Конан...- Она осеклась, потому что Отанис, широко раскрыв глаза, уставился на нее. - Что с тобой? - Вы... Вы Бэлит... Из Шема, с Черного Побережья? - еле выговорил он. Свет играл на угольно-черных косах Бэлит. - Да, - заявила она. - Я Бэлит и тоже имею свой счет к стигийцам. - Я... я знаю вашего брата, - заикаясь, сказал Отанис. Бэлит замерла. - Что?.. - прошептала она и задрожала, затаила дыхание. - Да. Джихан. Ведь он ваш брат? Как часто он с любовью рассказывал о вас. Клинок Бэлит со звоном упал на доски. Она схватила Отаниса за руку и впилась в нее ногтями. Не издав ни звука, тайянец стиснул зубы. Это понравилось Конану. Он положил могучую руку на плечо подруги и почувствовал, как женщина дрожит. - Говори! - приказала Бэлит. - Рассказывай мне все! - Но... Так сразу не вспомнить, - растерянно произнес Отанис. - Мы стали добрыми друзьями, он и я. - Он все еще в лапах этой твари, Рамваса? - крикнула она. Отанис покачал головой: - Нет, теперь нет. - Он поискал слова, прежде чем продолжить: - Он рассказывал мне, как вы оба попали в руки Рамваса и что вы, очевидно, сумели от него ускользнуть. Но он мог лишь надеяться, что вы по крайней мере встретили достойную смерть. Как счастлив был бы он, видя вас здесь, королева битвы. Ну во всяком случае Джихан доставил Рамвасу столько неприятностей, что тот решил избавиться от него и продал. Мой хозяин Бахотеп приобрел также и его. Как я сказал, Бахотеп достаточно сообразителен, чтобы найти ключик к хорошему рабу. Джихан платил за хорошее обращение прилежной работой. - Отанис криво усмехнулся в сторону Конана. - Если мы примерно себя вели, то могли даже раз в неделю посещать женщин. - Он снова стал серьезным, когда заметил слезы в глазах Бэлит, и продолжал рассказ: - Да, Джихан и я работали вместе счетоводами. Так было, пока меня не отправили в это плавание. Разумеется, его сердце все еще тоскует по свободе, но он слишком умен, чтобы рисковать жизнью, если шансы вырваться на волю малы. Пока боги не предоставят ему более подходящей возможности для бегства. - Джихан - в Кеми? Джихан! - простонала Бэлит. Она бросилась Конану на грудь и зарыдала. Он неловко прижал ее к себе, провел ладонью по волосам и проворчал нечто, что должно было служить утешительными словами. Пираты, стоявшие поблизости, глазели на них удивленно, но подходить не решались. - Где он, Отанис? - Бэлит высвободилась из рук киммерийца и резко повернулась к тайянцу. - Мы устроим налет. Веди нас к нему, и все золото Стигии будет твоим! Где-то в глубине души Конан понимал ее чувства. Но будучи по натуре не большим любителем чужих разборок, сохранил полное спокойствие. Только сжал покрытые шрамами кулаки. Бэлит надо бы помочь. Но прежде хладнокровно пораскинуть мозгами, с какой стороны к этому подступиться. Он рывком повернул подругу к себе, глаза варвара полыхнули ледяным огнем. - Послушай, - проговорил он, - спустись с небес на землю. Что сделает один корабль против целого вражеского флота? Это будет не налет, а самоубийство. Неплохо бы поработать башкой так же, как и клинком. Тогда Джихан точно будет стоять на палубе <Тигрицы>. Бэлит с усилием заставила себя успокоиться. - Ты, конечно, прав, - наконец с мукой прошептала она. - Нам нужен план. Но мы будем жить ради этого, ради Джихана, пока не вернем ему свободу. Пронзительный взгляд Конана устремился на Отаниса: - Нам понадобится твоя помощь. Без сомнения, заварушка предстоит серьезная. Ты дрался за свою землю. Теперь будь верен нам, и тогда ты не только обретешь волю, но и станешь обладателем сокровищ, что в этом трюме. На них ты сможешь нанять много солдат. - Конан немного поразмыслил, слушая свист морского ветра. - Но если ты все-таки лжец, - завершил варвар сурово, - ты умрешь! Отанис улыбнулся. - Может быть, совсем не так уж трудно будет помочь вам, - сказал он. - Поговорим подробнее? Бэлит поручила перегрузку товара своему помощнику и направилась вместе с обоими мужчинами в каюту стигийского капитана. Она и Конан уселись за стол. Отанис принес вина и тоже сел. Солнечный луч проникал сквозь застекленное окно и, казалось, раскачивался вместе с кораблем. Голоса людей, болтавших и смеявшихся за работой, доносились приглушенно, равно как пронзительный крик чаек, плеск бьющихся о борта волн. Свежий воздух сочился сквозь полуоткрытую дверь в маленькую, скудно обставленную каюту и наполнял ее соленым дыханием надежды. Отанис сделал глоток из кубка, отодвинул его и сложил руки кончиками пальцев. - Вилла Бахотепа и его загородный дом охраняются не так уж строго. Его рабам известно, что их господин лучший хозяин Кеми, и внимательно следят за тем, чтобы не попасть к нему в немилость. И Джихан тоже, по меньшей мере, пока наконец не представится настоящий случай вновь вернуть себе свободу. Госпожа Бэлит, вам, должно быть, подвернулось невероятное счастье, когда вы бежали. Я бы с удовольствием послушал, как вам это удалось. - Я украла лодку, - кратко сказала она. - И вас не схватили по дороге в порт? И священный питон? - Отанис прищелкнул языком. - В любом случае, если на следующее утро докладывают о пропавшем рабе и об исчезнувшей лодке, без сомнения, никак не меньше трех или четырех кораблей отправляются на поиски. Стигийцы любят показывать свою власть строптивым невольникам, а корабль быстрее лодки. Это чистое счастье, что ни один из них не искал вас и никто не счел достаточно важным этот случай, чтобы поручить волшебнику определить ваше точное местоположение - по крайней мере, пока еще существовали надежды на успех. Джихан не может рассчитывать на такое счастье и целиком полагаться на удачу. А вам уже известно, что наказание беглому рабу - смерть, но после многодневных ужасных пыток. Он остановился. Конан сделал большой глоток терпкого стигийского вина, не отрывая мрачного взгляда от Отаниса. Тот продолжал: - Как я уже сказал, для Джихана не составит большого труда выйти из дома Бахотепа. Как и мне, ему сплошь и рядом дают поручения. Он может запросто сочинить правдоподобный предлог, чтобы отлучиться на два или три дня, - предлог, убедительный для охраны: например, что ему необходимо передать указания надсмотрщикам на плантациях Бахотепа. Весьма маловероятно, чтобы стражник стал тревожить своего господина по такому ничтожному поводу. Я могу передать ему записку с необходимыми указаниями - отправить ее с нашим общим, однако не слишком искушенным в грамоте другом в доме Бахотепа для передачи, а я уж сумею незаметно сунуть ее ему. Джихан и я сможем потом вернуться назад к лодке, которая доставит меня на борт, и, таким образом, у нас будет большое преимущество перед преследователями, моя госпожа. Вино плеснуло через край кубка, который держала Бэлит. - На словах ты скор, Отанис, - проворчал Конан. - Откуда мы знаем, что ты выполнишь обещание, когда сядешь в лодку? - Хороший вопрос, мой господин, - невозмутимо ответил темнокожий. - Мой ответ на это будет таким: во-первых, вы обещали мне вознаграждение, не для меня лично, но ради поддержки моего несчастного угнетенного отечества. Во-вторых, Джихан и я действительно настоящие друзья. Если вы сомневаетесь в этом, тогда, позвольте, я поведаю вам, что он мне рассказывал - хотя это и займет несколько часов - о себе самом, о вас, госпожа, о вашем детстве. Вы знаете брата, он никому не станет говорить сокровенное. В-третьих, я тайянец и вырос в горах, я не умею обращаться с лодками. Так что мне нужен кто-нибудь, кто доставит меня на сушу, лучше всего тот, кто хорошо владеет оружием, на тот случай, если что-нибудь стрясется. Конан хватил кулаком по столу. - Я пойду! - объявил он. - Нет, не ты! - запротестовала Бэлит. - Я буду сопровождать его. Киммериец тряхнул гривой волос: - Куда тебе! Ты не сможешь выдать себя ни за знатную даму, ни за потаскушку - это единственный род женщин, которым разрешено показываться на улицах Кеми, если то, что я слышал, правда. Кроме того, хоть ты и превосходно сражаешься, у меня все же больше шансов, если дело дойдет до потасовки, где все решает грубая физическая сила, - я бы даже сказал, больше, чем у любого из команды, прежде всего потому, что никто из них не бывал в городах. Они запросто могут начать неправильно вести себя и тем самым привлекут к себе внимание. И уж совсем в-главных, моя любовь, хоть ты и говоришь, что я такой же капитан, как и ты, - в действительности субанцы повинуются только тебе. Я даже не знаю их языка. <Тигрица> должна быть готова и к бою, и к отплытию - ради Джихана. Она глотнула, потом сказала: - Ты прав, Конан. Этот корабль я отправлю на дно, а галера встанет возле острова, он называется Акбет. Там я покажу тебе курс на Кеми. Остров необитаемый, это хорошее место встречи, Варвар поскреб свой крепкий подбородок. - Тебе, я думаю, ясно, что невозможно предвидеть, сколько времени нам понадобится? Мы с Отанисом не хотим зря спешить. Если не повезет, придется, может быть, какое-то время оставаться с Джиханом на суше, прежде чем мы сумеем пробиться к лодке. Бэлит кивнула: - Да, конечно, я понимаю.- Ее голос дрожал.- О Конан, я никогда не брошу тебя в беде, ни в жизни, ни в смерти. Теперь во мне борется моя любовь к тебе и мое чувство к брату - я не хочу, чтобы ты подвергал себя опасности даже ради него, но ведь он - сын моих родителей. <Тигрица> будет здесь, поблизости от острова Акбет. Если вас долго не будет, может так статься, что мы ненадолго отлучимся, чтобы где-нибудь запастись провиантом, а может быть, будем вынуждены прятаться от военного корабля, но я всегда, всегда буду возвращаться и ждать. - Она бросилась в его объятия. - Всегда, Конан! Вскоре она снова успокоилась до такой степени, что смогла спрашивать Отаниса о Джихане и выслушивать его рассказы. Пока она слушала, ее нетерпение что-либо предпринять становилось все сильнее, и Конан вполне разделял ее чувства. Глава седьмая Таверна предателей Уже наступила ночь, когда они добрались до суши на шлюпке, взятой с парусника, но взошедший месяц давал света достаточно для глаз, привыкших к темноте киммерийских лесов. Волны прибоя и косой парус мерцали в серебристом сиянии. Впереди простиралась Стигия - мрачная страна под темным небом. Жара была угнетающей, морской ветер почти не ощущался на суше. Они причалили не в порту. Во-первых, без специального разрешения это было вообще невозможно, а во-вторых, Конан не собирался непременно ставить свою шлюпку на якорь на глазах у блюстителей порядка. Наконец, в высшей степени вероятно, что им придется спешно отступать и, что тоже не исключено, их отплытие произойдет не без применения оружия. Отанис предложил бухту южнее устья Стикса, и Бэлит согласилась с его выбором. Эта бухта попадалась ей на глаза во время прежних поездок между факторией и домом родителей. Она показала Конану курс по звездам, и он быстро понял ее, потому что частенько находил таким же образом дорогу на суше. Их прощальные поцелуи все еще горели в нем. Поскольку ветер улегся, им пришлось грести последний участок пути через бухту. На берегу вздымались пальмы и обвитые лианами мангровые заросли. Вода вскипала на веслах под сильными гребками Конана. Змеи с блестящей чешуей и крокодилы поспешно пускались в бегство. - Чуют, что ты сухопутная крыса, - заметил Конан своему спутнику. На берегу он привязал нос и корму к деревьям, росшим на полосе отлива, поскольку не хотел полагаться только на прилив. Низко свисающие ветки и густые лианы, сплетающие их, скрывали шлюпку от случайных взглядов проходящих мимо кораблей. Пришвартовав лодку таким образом, что она в любой момент была готова к отплытию, он облачился в кафтан, плащ с капюшоном и сандалии, взятые в качестве добычи на паруснике. Плащ скрывал оружие, запрещенное в городе, - меч и кинжал - и должен был помочь избежать неприятностей при встречах со стражей, по крайней мере в темноте. Рост киммерийца был, правда, необычным, но не чрезмерно, среди стигийцев, в большинстве своем рослых. Конан так сильно загорел на солнце, что кожа приобрела почти тот же цвет, что и у местных аристократов, а синие глаза и чужеземные черты затенял капюшон. - Завидую твоей прохладной тунике, - буркнул он Отанису. Послышалось жужжание, комар впился в тело киммерийца. Прихлопнув кровососа, Конан ухмыльнулся: - А может быть, и нет, - и добавил: - Ну, мой друг, начиная отсюда, ведешь ты. На самом деле ему все равно пришлось идти впереди, потому что его спутник все время спотыкался, наступал в лужи. Отанису было нелегко. Конану показалось странным, что тот, кто прежде был охотником и пастухом, держится так неуклюже, точно не вылезал из города. Ну да, вероятно, человеку из горной страны непросто приходится в местности, покрытой болотами и кустарником. Не многие были так интимно знакомы с природой во всех ее проявлениях, как Конан. Когда они добрались до возделанных полей, Отанис наконец взял на себя водительство. Пыльная дорога, серая в лунном свете, вела рядом с оросительным каналом, и им нужно было лишь следовать ей. Дважды они проходили деревушки, где жили крепостные: нищие скопления глинобитных хижин. Полуголодные псы лаяли на них, но не могли разбудить людей, спавших от изнеможения. - Почему они так живут? - удивленно спросил Конан. - Что у них есть в жизни, кроме работы - на пользу своих хозяев, - бедности и кнутов надзирателей? - Они не знают другой жизни, - ответил Отанис. - Но разве они не могут представить себе что-нибудь получше? Единственное, что я знал мальчишкой, - это дикие леса и горы. Рай по сравнению с этим вот. И все же он прискучил мне, и я пустился в путь, мир поглядеть. - Конан подумал. - Ну ясно, один-единственный человек или семья, которые попытаются удрать отсюда, только доставят себе лишние трудности. Но если это сделает одновременно целая толпа, люди могут стряхнуть с себя обузу, которую повесили на них. Отанис обалдело поглядел на Конана: - Но это приведет к краху цивилизации! - Ну да,- подтвердил Конан. - То, что было построено трудами за множество эпох - науки, искусства, ремесла, - все это должно пойти прахом только лишь ради этих презренных и жалких тварей? - Я побывал во многих странах и городах, и это правда, у них есть что предложить. Но цена за это - власть изнеженных ублюдков. Эта цена чересчур высока. - Конан бросил на своего спутника острый взгляд. - У тебя странные мысли для тайянца - по крайней мере, для тех, о ком я слышал. Отанис сжал губы. - Давай лучше не будем спорить, - пробормотал он и погрузился в молчание. Конан не сумел его растормошить. Наконец киммериец оставил его в покое и предавался мечтам о соблазнительной попке Бэлит. Они прошли расстояние в несколько миль и достигли Кеми незадолго до полуночи. Стены и башни возносились, точно горы, над темным мерцающим Стиксом. Тут и там светились желтым окошки, одиноко и странно, но в основном город был сплошная тьма, которая, казалось, выпила лунный свет, изливающийся на него. В такую ночь, как эта, в любом другом городе хотя бы из одной башни доносились бы радостные вопли пирующих, но в этой столице чародеев и жрецов царила лишь угнетающая тишина. По дороге, вымощенной плитами, Отанис повел Конана вдоль стены к порту. Они увидели Великую Пирамиду, огромное сооружение, которое поднималось над самыми высокими зубцами стены. Поскольку дорога в порт проходила довольно высоко, Конан мог видеть также смутную путаницу старых горных выработок и шахт до самого берега реки. Необъяснимая дрожь пробежала по его спине. Любая встреча с врагом, принадлежащим к человеческому роду, вызывала в нем воодушевление, но он не мог изгнать из себя древний ужас варвара перед сверхъестественным; а разве он не слыхал, что духи несчетных столетий влачат свое загробное существование на таких вот холмах? Что же касается самого Кеми - он не признался Бэлит, сколько мужества ему потребовалось для того, чтобы посетить подобное место. И тем не менее он подходил лучше, чем кто-либо другой, для того чтобы сопровождать Отаниса и вернуть брата его возлюбленной. В душе он сражался со своим первобытным страхом, а внешне он шагал себе легким шагом тигра. Между закатом и восходом ворота были закрыты для всех, исключая тех, у кого имелось поручение для жречества. Но только две боковые стены с их сторожевыми башнями лежали против гавани, где был разрешен свободный доступ в город, потому что здесь проходила морская торговля, от которой зависело благополучие почти всей Стигии. Для защиты город имел здесь королевский флот, отвесный склон и, наконец, силу его чародеев. Уже столетия ни один враг не набирался мужества для нападения на город. Все эти укрепления в общем и целом служили лишь жрецам, помогая им лучше держать под контролем горожан. Таким образом, Конан и Отанис смогли войти в город под видом припозднившихся рыбаков. Они держались по большей части в глубокой тени и все время останавливались, чтобы случайно не угодить в лапы портовой стражи. Солдаты сразу начнут задавать неприятные вопросы. На улицах, вне порта, они могли передвигаться свободнее. - Что за дыра! - ворчал Конан. - Тут что, нет ни одной приличной пивной, где можно получить кружку пива и смочить глотку в эту убийственную жару? - Разумеется есть, там, куда мы сейчас направляемся, - тихо заверил его Отанис, - но больше нет почти нигде во всем городе. Лучше ведите себя потише, чтобы мы не привлекли к себе внимания кое-каких тварей, которые ползают ночью по улицам. Рука Конана незаметно сжала под плащом рукоять меча. Он слыхал об огромных питонах, посвященных Сэту. Их выпускали ночью, и они свободно ползали где хотели и забирали добычу, какую находили. Такое чудовище он повстречал бы едва ли не с радостью, потому что в данном случае ему пришлось бы сражаться не с призраком, а с созданием из плоти и крови. Он не стигиец, который безропотно дает себя раздавить и заглотить лишь из тех соображений, что такова воля Бога! Несмотря на то что улицы были просторны, высокие дома по обе стороны заслоняли луну и почти все звезды. С неохотным одобрением он признал, что улицы очень чисты, что они не заполонены, как это принято в большинстве других городов, нечистотами всякого рода. Но когда он увидел несколько рабов, которые чистили мостовую, выбиваясь из сил под ударами кнута жестокого надсмотрщика, он предпочел загаженные улицы. Бедняги были здесь неизлечимо больные, истощенные, слабые умом, которых невозможно было больше использовать ни для чего иного и которым приходилось так проживать последние дни своей жизни. Кроме этих бедняг, он увидел только несколько важных посыльных, закутанных жрецов в масках зверей и девушек для радости, которые, не считая предписанных им украшений из перьев на голове, были совершенно голыми. Кеми в это время с его ползущими, шипящими питонами напоминал скорее змеиную нору, чем населенный город. Темнота сгустилась, когда они оказались в бедных кварталах. Здесь улицы превратились в грязные переулки, петлявшие среди растрескавшихся стен убогих домишек и мастерских. На плоских крышах спали люди, которые не выдерживали жары внутри дома, где пекло, как в печке. Один раз пара молодых людей скользнула совсем близко. Они имели призрачный вид, и Конан увидел в их руках сверкнувшие кинжалы. Киммериец вытащил меч, тогда они отказались от своего прежнего намерения и поспешно юркнули в боковой проулок. - Ты прав, Отанис, - бросил варвар, - это змеиное гнездо не имеет никакого права владычествовать над такой страной, как твоя. Его проводник промолчал. Наконец тайянец остановился перед одной дверью. Опахало из увядших пальмовых листьев указывало на то, что это таверна. Свет пробивался сквозь щели в деревянной двери и между ставен. Острый слух киммерийца уловил шорох, и, несмотря на вонь в переулке, он учуял запах жареного мяса. - Ты об этой таверне говорил? - спросил он. Отанис кивнул: - Да. Это <Проглотовка>. На корабле он разъяснил, что никто в Кеми не имеет права предоставлять кров иностранцу, не зарегистрировавшемуся у властей, но, несмотря на запрет, имеются хозяева, не задающие вопросов, если посетитель располагает достаточными средствами. Кошелек на поясе Конана был битком набит. Киммериец спросил Отаниса, откуда горец, взятый на службу к почтенному купцу, может знать подобные вещи, и получил в ответ, что рабы Бахотепа порой выполняли весьма необычные поручения и что, конечно, много о чем просто болтают. Отанис постучал. Дверь, запертая на цепочку, приоткрылась на дюйм, и в щель высунулась недовольная физиономия. Конан широко улыбнулся и поднял золотую монету. Цепочка со звоном откинулась, и оба посетителя вошли. Они оказались в крошечной пивнушке, потолок которой был так низок, что Конану пришлось пригнуть голову. Камыш, постеленный на пол, лежал там, несомненно, уже несколько недель и вонял кислым пивом и нечистотами. Каменные светильники отбрасывали приглушенный дымный свет, можно было разглядеть несколько человек с хитрыми мордами и ножами за поясом. Они сидели на полу, скрестив ноги. Девка, явно уже пережившая свои юные годы, вымазанная толстым слоем косметики, скорчилась, никем не замечаемая, поблизости. Жареная свинина на вертеле подогревалась на пылающих углях жаровни. Воздух из-за этого был здесь еще непереносимее, чем в переулке. Отанис перебросился парой слов на стигийском с одноглазым хозяином и сунул ему несколько монет. Обращаясь к Конану, он указал на дверь и перешел на шемитский язык: - Постель на одного - вдруг подцепите насекомых. Первая комната направо, если пройдете через эту дверь. Я оплатил за неделю для вас. Не позволяйте Проглоту обсчитывать вас, подавая еду и питье. Он наверняка попытается. У Конана вытянулось лицо: - Запереться на целую неделю в этом хлеву? - Мы это обсуждали перед тем, как отправиться сюда, - напомнил ему Отанис. - Если вы будете один бродить по городу, вы слишком легко можете возбудить подозрения. И кроме того, где мы встретимся, когда приспеет время? Нет, оставайтесь в укрытии. Я не знаю, сколько мне понадобится времени, чтобы передать весточку Джихану, и не ведаю, когда он после этого сможет безопасно выбраться из дома. Если боги будут милостивы, это займет, может быть, всего несколько дней. - И тогда ты немедленно меня заберешь отсюда, - проворчал Конан. - Если бы Бэлит могла видеть, где мне приходится торчать, она уже никогда бы не сомневалась в моей любви. - Теперь я пойду. Спите хорошо. - Будет лучше, если я буду спать чутко. Ты и в самом деле решил отчалить, не подкрепившись и не отдохнув? - Я найду для этого возможность совсем рядом с домом Бахотепа, а тогда уж я сразу смогу начать следить. Конан положил обе руки на плечи Отаниса. - Ты хороший товарищ, - хрипло сказал он. - Пусть счастье не оставит тебя. Смуглый человек улыбнулся, слегка поклонился и покинул таверну. Хозяин снова заложил за ним цепочку. Конан приблизился к свиному жаркому на вертеле. Он не увидел ничего особо аппетитного, но, когда голод мучает, перестаешь быть чересчур разборчивым. Варвар вынул кинжал и отрезал несколько ломтей. Подбежал Проглот. Конан не понимал слов, однако тот, без сомнения, требовал денег. Конан ответил на киммерийском: - Тебе заплатили! - и больше не обращал на него внимания. Проглот замахал руками перед лицом варвара и разразился тирадой. Когда это не помогло, он призвал на помощь своих клиентов. Двое поднялись с кинжалами в руках. Конан откинул плащ, так что стал виден широкий меч. Один тут же снова сел, второй протянул к нему раскрытую ладонь и проныл: - Бакшиш? Забавляясь, Конан дал ему медную монету. Тут же его стали осаждать. <Бакшиш! Бакшиш!> - визжали они. Пробиться сквозь эту толпу к спальне оказалось труднее, чем проложить дорогу через вражеский отряд. Спальня оказалась грязной дырой без окон, но там имелось лежбище из прелой соломы на полу, у входа болталась циновка. Кроме того, комната была оснащена парашей. Конан разделся и расстелил вещи на соломе. Оружие он положил рядом с собой, справа и слева. Он и впрямь намеревался спать чутко и не убирать пальцы с рукоятей. И так он задремал, и ему снилась Бэлит. Шум разбудил его: резкие голоса и металлический звон. Воздух стал прохладнее, и первые признаки рассвета проникали с улицы. Он услышал, как возмущенно протестует Уминанк, потом услышал приглушенный удар, когда чейто кулак избрал в качестве своей цели хозяина, за ним последовало жалобное поскуливание, затем взревели команды и затопали шаги. С оружием в руках Конан вскочил. Короткий меч распорол камышовый занавес, который, сухо шурша, упал на каменный пол. Два стигийских солдата стояли в дверном проеме. На них были шлемы, латы, обшитые пластинами меди юбки, наколенники, щиты и в руках мечи. Остальные из отряда теснились позади них, а за спинами последних стоял Отанис. - Конан, сдавайся! - крикнул он. - У тебя нет никаких шансов, кроме как положиться на милость моего господина Тот-Аписа. В пылающей ярости кровь вскипела в его жилах и застучала в ушах. - Твой господин собака! - рявкнул он. - За какую же кровавую цену купил он тебя этой ночью? Он стал выше остальных, когда высокомерно поднял голову и ответил: - Меня никогда не покупали. Я не тайянец, я настоящий стигиец, - Амнун мое имя, если тебя это интересует, - и я с наслаждением выполнил свое поручение, заманив тебя в ловушку жреца Тот-Аписа, которому я служу. Таково было веление Сэта, и могучая магия сделала это возможным. Не иди против воли Сущего, Конан. Сдайся, спаси свою жизнь. - Нет, раз это доставило бы тебе удовольствие! - Киммериец расставил ноги пошире и угрожающе поднял клинок. - Иди и возьми меня! Амнун повернулся к командиру отряда, тот отдал команду. Солдаты вошли в комнату. Они проделали это осторожно. Амнун, должно быть, предупредил их, что человек, которого им предстоит взять в плен, могучий воин. Щит примкнул к щиту, когда солдаты образовали подвижную защиту для копейщиков, стоящих позади. Будь комната чуть побольше, Конан мог бы проскочить, положив двоих или троих. Но здесь его прижали к стене. Он нанес удар. Стигийский шлем зазвенел, как колокол. Голова его владельца откинулась назад. Полуоглушенный, он выронил щит. Меч Конана запел, описав дугу, и настиг следующего солдата. Третий споткнулся об упавшее тело, и киммериец зарубил его со спины. Офицер отозвал остальных к двери. Они перестроились и опять устремились на Конана. На этот раз копья второго и третьего ряда возвышались над щитами. - Сдавайся! - кричал от входа Амнун. Конан взревел. Вверх и вниз взлетал его меч, разметав копья в стороны. Только на один миг путь оказался свободен, но этого вполне хватило. Левая рука взметнулась, и по воздуху пролетел кинжал. Амнун пронзительно закричал, когда клинок вонзился ему в шею. Захлебываясь кровью, он осел на пол. - Вот твоя награда! - провыл Конан. Теперь он, разумеется, ждал смерти и надеялся лишь забрать с собой несколько стигийцев. Но отряд получил приказ доставить его Тот-Апису живым. Офицер отдал новое распоряжение, несколько копейщиков перевернули оружие, используя копья как дубины. Хотя киммериец рубил со всей яростью, не щадя себя, чтоб прорваться, и убил при этом еще двоих, и здорово поранил остальных, но, в конце концов, такое количество дубин на один череп - это чересчур. Он рухнул на пол и провалился в черноту беспамятства. Солдаты мстительно набросились на поверженного варвара и пинали, пока офицер их не окликнул. Глава восьмая Пленники черного круга Лицо Тот-Аписа - голова хищной птицы - было мрачным. Пальцы барабанили по подлокотнику трона-кобры. На какое-то время то был единственный звук среди бесформенных колеблющихся теней. - Мне это не нравится, - пробормотал он. - Слишком дерзок. Рахиба, сидевшая на скамеечке у его ног, еще больше распахнула свои большие золотисто-бронзовые глаза. Пламя свечей, игравшее в них, заколдовывало ее притягательное лицо, которое, казалось, светится изнутри. - Что же вы хотите вообще делать, господин мой? - спросила она тихо. - Чем больше я об этом думаю, - ответил он, - тем более разумным мне представляется немедленно уничтожить их всех: Конана, тайянскую принцессу, Джихана, да и вашего офиру, Фалко. Необходимо опередить смертоносное предназначение Конана и тех троих ничтожных, которые каким-то образом связаны с ним. - Господин мой, прошу простить мои слова, но я должна сказать: страх говорит вашими устами, не разум, - предупредила жрица. - Сначала мы должны найти суть дела, мы обязаны узнать больше, прежде чем перейти к необратимым действиям, если мы хотим избежать того, чтобы цепь грядущих событий была прервана тем самым без непредсказуемых последствий. К примеру, Митра мог бы... - При упоминании ненавистного Солнечного Бога оба зашипели и описали в воздухе знак змеи.- ...Найти кого-то другого, кто вознесет вместо Конана Секиру, выкованную на небе, - если это вообще то самое, для чего он предназначен судьбой. И тогда конец всем пророчествам об Избраннике. Нам нужно узнать об этом киммерийце все, проследить все возможности, прежде чем мы сможем увериться, что деяния, которые он предназначен совершить, предотвращены навсегда. - Да, это верно, - признал Тот-Апис. - Но у нас есть снадобья и пытки, чтобы все это быстро узнать от него и остальных. А вместо этого вы предлагаете, чтобы он был размещен самым комфортабельным образом в замке Мантикоры, да еще хотите, чтобы они все встретились. Нет! - Опоить и измучить пытками - так вы очень малого достигнете с этим сильным и упрямым воином, - заметила Рахиба. - Они должны быть нашим последним средством. Если же мы, напротив, сведем заключенных всех вместе, они станут непринужденно общаться, беседовать, поскольку будут чувствовать, что за ними не следят. Так мы могли бы узнать о них все, в конце концов - в этом я уверена - немного о слабостях Конана, которые потом можно будет использовать против него. Тот-Апис не был так убежден в этом. Но Рахиба так быстро не сдалась: - Чего нам вообще бояться? Еще ни одному смертному не удалось бежать из замка. Служите Сэту с осмотрительностью, и Повелитель Ночи поможет вам, ибо разве не благословляет он хитрости и уловки? Чародей принял решение. - Хорошо, - произнес он. - Попытаемся. Он начертил в воздухе магический знак. Появилась картина помещения, где сидел дежурный офицер. Он не мог видеть наблюдателя и потому вздрогнул, когда внезапно раздался голос Тот-Аписа. Офицер вскочил на ноги, отсалютовал и внимательно выслушал приказ. Пот выступил у него на лбу. - Да, Повелитель, - проговорил он наконец, - будет немедленно исполнено. Тот-Апис и Рахиба не выпускали его из виду. Он созвал своих людей, которые исполнили приказание без всяких инцидентов. Когда они снова покинули помещение, чародей занялся теми четырьмя, которые были там собраны. Рахиба, видевшая Конана впервые, против воли сильно задышала и жадно наклонилась вперед. Когда входная дверь его комнаты открылась, Конан схватил стул. Он надеялся, что сумеет убить того, кто войдет, и каким-либо образом улизнуть из тюрьмы. Он разочарованно заскрипел зубами и выронил свое бесполезное оружие, когда вошел целый отряд тяжело вооруженных солдат. Если эти ребята явились, чтобы тащить его на пытку или что-нибудь похуже, он бросится на них и умрет, сражаясь. Но то, как с ним обращались до сих пор, - как бы это ни путало его - не позволяло пока сделать таких выводов. Вместо того чтобы заковать его в цепи и бросить в тюремную клетку, ему выделили роскошные покои в высоком здании. Лекарь позаботился о его ранах, и каждый день приходил цирюльник, охраняемый несколькими солдатами, чтобы побрить его. Через маленькое окошечко в двери несколько раз на дню просовывали блюда с обильной и дорогой едой и напитками. В шкафу содержался выбор роскошного платья подходящего размера. Имелся обширный бассейн, где он мог не только мыться, но и плавать. И туда постоянно накачивалась чистая вода, когда он спускал старую. После трех дней роскошной жизни варвара уже ничто больше не беспокоило. Если не считать глухой ярости пленника. Он взирал на запертую дверь и тосковал о Бэлит. И еще его одолевало чувство смутной неизвестности, ведь Конан не знал, что должно означать столь странное отношение к нему. - Радуйтесь, - сказал командир стражи на шемитском с легким акцентом, - в своей милости господин Тот-Апис решил позволить немного пообщаться вам, чтобы не страдали от одиночества. Еще больше запутавшись, Конан позволил провести себя по коридору, двери в котором напоминали ту, что была у него в покое, и, судя по всему, вели в подобные же помещения. Он закончился большим светлым помещением с толстыми коврами, роскошной меблировкой и приятным свежим воздухом, проникающим через широко раскрытое окно. Изображения птиц и цветов украшали белые стены. На столике стоял кувшин с вином и четыре хрустальных стакана. Трое сидевших в комнате посмотрели на вошедшего варвара. - Мы заберем вас на ужин, - сказал им командир по-стигийски. Он и его люди удалились. Конан слышал, как задвинулся тяжелый засов. В помещении была только эта дверь. Гонимый желанием вырваться отсюда, киммериец подошел к ближайшему окну и выглянул наружу. Наружная стена вела отвесно вниз на тот же мощеный двор, который он видел и со своего балкона. Он повернулся к остальным. - Я - Конан, - проговорил он. - Из далекой Киммерии. - Он говорил на шемитском. - Вы тоже пленники? - Я... я думаю, да, - ответил самый молодой. - Во всяком случае, я здесь заключенный. Мы все только что были доставлены сюда и еще не знаем друг друга. Я Фалко, сын барона из Кирджахана в Офире. Конан кивнул. Несмотря на стигийскую одежду, в словах юноши нельзя усомнится. Ему было не более восемнадцати лет, он был строен, чуть выше среднего роста, мускулистый и гибкий. Светлая кожа, карие глаза, рыжеватые волосы и правильные черты указывали на уроженца западного Офира. Как правило, выходцы из тех мест отличались от выросших в седле кочевников восточной части этого королевства. Но наверняка он был столь же хорош в обращении с лошадью, луком и мечом, как в чтении, письме и музыке. Конан вспомнил виденные им карты. Офир лежал севернее Шема, а Кирджахан находился недалеко от аквилонской границы. Фалко поклонился находившейся среди них женщине. - Можем ли мы узнать ваше имя, госпожа? - спросил он. Конан смотрел на нее с удовольствием. Для женщины она была очень высокой, очень тонкой, но фигуру имела достаточно женственную - этого не могло скрыть тонкое полупрозрачное одеяние. Волосы и глаза были темные, в тонких чертах читалось смешение нескольких рас, а кожа ее была светлого, золотисто-бронзового цвета. У нее был смелый взгляд, но ни в коем случае не кокетливый. Она заговорила на языке, которого Конан не понимал, но полагал, что он относится к хайборийским языкам. Когда она заметила, что ее никто не понимает, она перешла на стигийский. - Это Дарис из Тайи, - перевел Фалко. - Ее отец Авзар возглавил восстание против короля Ментуфера. - Он поколебался, юношеское лицо выразило тревогу. - Если отец ее еще жив. Конан нахмурился. После своего короткого приключения он испытывал непроизвольное недоверие ко всем, кто выдавал себя за тайянцев. - Как она попала сюда? - спросил он. Фалко задал вопрос, получил ответ и коротко рассказал, как это случилось. Недоверие Конана пропало. - Неплохо для девушки, - проворчал он. - Сердцем ты похожа на Бэлит. У четвертого вырвался приглушенный вскрик. Остальные повернулись к нему. Рослый плотный шемит держался в стороне. Согнутые плечи и глубокие шрамы страшного лица говорили о боли и страдании. - А ты кто? - спросил Конан. - Я никто, - был невнятный ответ. На миг поднялись опущенные глаза, чтобы встретить взгляд Конана. - Я не ослышался, вы произнесли одно имя? - Да... Имя королевы корсаров Черного Побережья, Бэлит... Конан не смог продолжать. Чужак навалился на него и больно стиснул обеими руками плечо варвара. - Она жива? Что с ней? - сипло прошептал он. - С ней все хорошо, - ответил Конан. - У нее есть галера и команда из субанцев. Она охотится за кораблями и грабит их, чтобы отомстить... - Страшная догадка пронзила его. - Кто ты? Шемит выпустил его руку: - Я ее брат - Джихан. Он упал на стул, и рыдание потрясло его. - Джихан! - Конан бросился к плачущему, обнял его и быстро заговорил: - Послушай, я приятель Бэлит. Нам было хорошо друг с другом, но меня заманили в ловушку, пообещав освободить Джихана. То есть тебя. Клянусь копьем Крома! Я еще сделаю это! - Нет, нет! Она не должна видеть, что со мной стало! - Что значит парочка шрамов! - Во мне, во всем теле, - он коротко ткнул в свое лицо, в левое плечо, в ребро, - скрывается никогда не кончающаяся боль. Несмотря на это, я могу двигаться, могу работать, даже сражаться. Но это лишает меня мужества, и сон приходит ко мне только вместе с полным изнеможением. Конан уставился на него в ужасе. Он выпустил его и поднялся с побледневшим лицом, тяжело дыша и непроизвольно дрожа. Фалко понял, что с ним, и поспешно оттащил Дарис в сторону. Неожиданно Конан испустил дикий рев, оглушительно отразившийся от стен. Он схватил тяжелый стол и разнес его в щепки. Только тогда он снова обрел дар речи. - За это они заплатят - так заплатят, как еще никто на этом свете. - Он зашагал по комнате, похожий на хищного зверя. Его голос звучал остро, как лезвие меча: - Джихан, не отчаивайся. Если даже нельзя излечить твои раны, месть поможет твоему духу. А потом свежий морской воздух и широкий горизонт принесут душе покой и мир. Сначала надо придумать план бегства, но прежде обменяемся сведениями: кто что знает. - Конан ткнул пальцем в Фалко: - Начни ты, парень. Как попал сюда и что тебе известно об этом месте? Офирец покраснел. Он не привык, чтобы им так командовали. Но, оглядев повнимательнее огромного варвара, он ответил уважительно: - Если вы считаете это необходимым - извольте. Но я предложил бы вам сесть и обсудить все это за стаканом вина. - Делай что хочешь, - проскрежетал Конан, - только говори. Ему не нужно было вина, ярость и без того пьянила его. Ему казалось, будто он слышит посвист и лязг клинков, во рту стоял горький привкус, какой бывает только во время битвы. Фалко наполнил три стакана. Первый он предложил Дарис, которая взяла его и села на диван, готовая в любую минуту вскочить. Второй он протянул Джихану. Шемит почти вырвал стакан у него из руки и опрокинул в горло, а слезы все еще струились у него по щекам. Третий он оставил себе и опустился с ним рядом с тайянкой. Он пригубил. - Дорогое, - пробормотал он и откинулся на диван, начиная рассказ. - Меня тоже поразила трагедия, о которой я только что узнал, - сказал он. - Но чтобы быть честным, мой господин, я не думаю, что бегство возможно, и также не уверен, что к нему нужно стремиться. Вероятно, я должен начать с самого начала. Я младший сын барона Кирджахана, и, таким образом, мои надежды завоевать славу лежали за пределами дома, на службе короля. Примерно год назад его секретные службы доставили информацию, заставляющую задуматься: сообщения путешественников об увеличении здешней армии; примечательные наблюдения о ввозе товаров в Стигию и тому подобное. Король Ментуфер известен жадностью и властолюбием. Возможно ли, что он умышляет нечто против Офира? Наконец, лорд Зарус из Вендишана был отправлен в Луксур, королевскую столицу. По легенде, он - особый уполномоченный, который должен вести переговоры с королем об улучшении торговых связей и о совместных действиях обеих наших стран в борьбе с пиратскими набегами. В действительности же он должен был вынюхивать и, разумеется, доводить до сведения все, что только мог. Я находился в его свите в качестве секретаря. Нам не дозволялось удаляться от города больше, чем на несколько миль. Предотвращались любые наши беседы с кем-либо вне дворца, за нами велось постоянное тайное наблюдение. Однако в течение нескольких месяцев мы наткнулись на достаточное количество указаний, чтобы опасаться подготовки к чему-то угрожающему для Офира. Наконец я предложил Зарусу совершить налет на министерство иностранных дел, где мы могли найти доказательства. Я втайне ознакомился с планом здания и распорядком дня служащих, в том числе и стражи. Лорд Зарус, однако, предупреждал меня, что он не сможет меня прикрыть в том случае, если я попадусь и мне придется рассчитывать на худшее. Тем не менее я не дал себя отговорить. Рассматривая офирца, Конан спокойно рассудил, несмотря на кипевшую в нем ярость, - что ни один склонный к авантюрам юноша в действительности не верит, что он может умереть. Но в любом случае такое состояние духа киммерийцу нравилось. - Мне удалось однажды ночью незаметно пробраться в здание министерства, - продолжал Фалко. - В приглушенном свете потайного фонаря я читал корреспонденцию, предназначенную лишь для избранных глаз. Она доказывала, что король Ментуфер тайно был связан с несколькими городами-государствами в Шеме. Так же и с теми, что выплачивали ему дань. Планировалось совместное нападение и захват Офира. Если бы им это удалось, они оказались бы у границ Аквилонии, которой скверно управляет слабый король и которую раздирают братоубийственные войны. Это государство упало бы им в руки, как спелый плод. Так Аргос был бы изолирован, и они могли бы взять его позднее совершенно спокойно. Да, далеко будет простираться область владений Ментуфера - и Сэт восторжествует. Он прикусил нижнюю губу, но затем продолжал быстро, снова как человек с безграничным самоуважением. - К сожалению, меня застигли врасплох. Вероятно, кто-то по глупой случайности заметил свет моего фонаря, или доверенное лицо чародея доложило ему о моем предприятии - не знаю. Я вытащил рапиру, убил стражника... (<Наверняка первого и последнего>,- подумал Конан.) - ...и ранил еще нескольких, но их было очень уж много, и они меня пересилили. Он уставился в окно. Его голос зазвучал тише: - Потом стали твориться настоящие чудеса. Мне не отрубили голову, меня даже не пытали. Вместо этого в тайной карете доставили на набережную, где меня взял на борт корабль, команду которого составляли жрецы. Этот корабль приводили в движение не весла и не парус, а демонический огонь и крылья, распростертые низко над водой. Таким образом мы достигли Кеми за две ночи и один день. Я слышал, что это единственный корабль такого рода, построенный еще в древнем Ахероне с помощью давно забытых чар. Верховный жрец мало разговаривал со мной, но он удивленно признался, что редко требуют доставки заключенных таким образом. Он заверил меня, что его правительство не подало никаких жалоб на меня и даже о них не упоминало. Пусть лорд Зарус ломает себе голову, что произошло. По окончании необычного путешествия меня доставили сюда, в эту невероятно уютную тюрьму, где я проживаю уже несколько недель. - У тебя есть соображения, почему с тобой так обращаются? Фалко кивнул. На этот раз краска смущения залила его лицо. - Да, господин, и это также причина, по которой я и ставлю вопрос, так ли уж желательно бегство. Нам, может быть, лучше подождать, пока нас выпустят. Конан остановился, скрестил свои могучие руки и нахмурился: - Говори дальше. Фалко сделал большой глоток и уклонился от острого взгляда киммерийца. - Ну я... меня часто посещали. Очаровательная дама... Джихан поднял голову, и его лицо напряглось. Фалко вздохнул: - Да, госпожа Сенуфер - мечта красоты... и любви. У меня есть определенный... э... опыт с женщинами, но я никогда не думал, что могут быть такие, как она. Она живое доказательство, что не все стигийцы прокляты и что мир - не пустое слово. - Вам не обязательно описывать ее красоту, - насмешливо сказал Конан. - Лучше расскажите о ее намерениях. - Хорошо, - пробормотал Фалко. - Она заявила мне, что среди аристократов есть сильная партия, выступающая за мир. Они не видят смысла в завоевании, они за то, чтобы сделать страну более доступной, чтобы новые идеи извне стряхнули с нее пыль. Они пытаются переубедить короля и в самом деле имеют значительное влияние. Кое-кто из этих аристократов узнал о моем аресте сразу же вслед за тем, как меня схватили. Она видела во мне потенциального союзника. Ее друзьям по фракции не удалось, правда, освободить меня, но они по крайней мере позаботились о том, чтобы меня разместили здесь. В первый раз она пришла только для того, чтобы составить впечатление обо мне и сообщить о нем другим, но потом... Красный, он вылил остатки вина в свой стакан. Джихан не выдержал. Он вскочил на ноги и захрипел: - Не верьте ей! Это наверняка такая же дьяволица, что и та, что посещала меня. Вы еще узнаете это, к своему несчастью, юноша. - Что вы хотите этим сказать? - резко спросил Конан. Медленно, потому что стыд то и дело замыкал ему уста, Джихан заставил себя рассказать о пережитом: как прекрасная покровительница, назвавшаяся Этерой, снова вернула ему радость жизни только лишь для того, чтобы отнять ее с новой жестокостью. Конан скрежетал зубами. Но тем не менее он достаточно владел собой, чтобы взять дрожащую руку Джихана и попытаться успокоить парочкой соленых слов. Затем он посмотрел на Дарис. - Неплохо бы теперь послушать и твою историю, - заметил он ей. - Я думаю, мы сидим в паутине одного и того же паука. Молодая женщина рассказала о своих приключениях, а Фалко переводил. При упоминании о летучем корабле офирец удивлялся и в свою очередь поразил ее, когда рассказал о своем путешествии. Конан лишь кивнул. Джихан снова погрузился в свое горе. - Ну вот и настало время послушать вам кое-что обо мне, - сказал киммериец. - Я говорил уже, что я - искатель приключений с далекого Севера. Много лет я брожу по свету. Хотя это никого не касается... Начну-ка я со знакомства с Бэлит. Джихану сразу же стало намного легче, когда Конан заговорил о его сестре. - Мне кажется, Бэлит обрела себе хорошего друга, - бросил он. Конан взвешивал каждое слово и рассказал только контур истории, чтоб не выдать возможным соглядатаям что-нибудь важное. Это, по крайней мере, отвлекло его от гнева, но в глубине души он все еще был накален добела. Он влил в себя стакан вина, чтобы немного остыть. Когда он закончил, трое сидящих вокруг него людей молчали. Конан сверкнул глазами: - И крокодилу понятно, что здесь замешан кто-то очень могущественный. Я полагаю, это Тот-Апис. Имя его неоднократно упоминалось. Проклятый чародей, верно? Фалко утвердительно кивнул. - Зачем ему прилагать столько усилий, чтоб заманить в ловушку меня, обычного пирата? Но он поручил это королевскому флоту. Почему вы тоже были так важны для кого-то? Вы - шпион, раб и пленная, хоть вы там и принцесса. Зачем нас собрали вместе и оставили наедине? Кто может извлечь из этого выгоду? - Может быть, люди Сенуфер позаботились о нас, - задумчиво проговорил Фалко.- Я, возможно, узнаю больше, когда снова увижу ее. - Не доверяй ни одной стигийской ведьме, - предупредил Джихан. Фалко мрачно нахмурился. - Вы достойны сочувствия, - проворчал он, - но я не потерплю, чтобы о Сенуфер говорили плохо. Хотя Дарис не могла понимать их шемитский, она ощущала напряженность и что-то сказала на стигийском. Фалко успокоился и перевел: - Дама предлагает, раз у нас больше нет вопросов, провести остаток времени более непринужденно: обменяться воспоминаниями, рассказать истории, попеть, раз уж мы приговорили это отличное вино. - Хорошее предложение, девочка, - проговорил Конан на киммерийском. Ему было безразлично, что она его не понимает. Варвар улыбнулся ей, и девушка улыбнулась в ответ. Когда заключенных снова развели по их комнатам, Тот-Апис погасил волшебную картину. В глубокой задумчивости он остался сидеть на троне, а Рахиба поднялась и с наслаждением потянулась. - Ну, мой господин, признаетесь ли вы, что это было полезно? - спросила она. - Возможно, - ответил он.- Мы узнали о них много личного. Нужно еще только выяснить, как много из этого можно будет использовать для колдовства, чтобы проследить нити их судьбы и быть в состоянии перерезать их. - Я уже знаю нечто полезное, - сказала Рахиба. Он посмотрел на нее взглядом глубоким и темным: - Что? Она рассмеялась звонко, как колокольчик, но зло. - Конан, вероятно, и в самом деле любит свою маленькую Бэлит, но он уже много дней разлучен с ней, и совершенно очевидно, что его мужественность дает о себе знать. Вам не бросилось в глаза, как он пялился на Дарис? Вероятно, пройдет какое-то время, пока он собьется с пути, но я думаю, что это произойдет. Если он хоть раз будет скомпрометирован в самодовольных добродетельных глазах Митры - тьфу-тьфу-тьфу, - если он попадется мне, да, тогда мы его заполучим, подозревает он о том или нет. Его предопределение будет утеряно, душа станет без весел - но, пока он жив, никто другой не может быть избран воином Бога. Разве не записано, что решения Митры - тьфу-тьфу-тьфу - приняты на века? Вы можете долго, очень долго поддерживать в нем жизнь, Тот-Апис. - Ее длинные пальцы перебирали ниспадающие волосы. - А для меня останется редкостное развлечение. Глава десятая Приветствие воина Этим вечером полная луна, казалось, встала прямо из Стикса. С балкона Конана она была еще не видна, но ее сияние окрасило зубцы замковых стен. Первые звезды зажглись на небе. Погода стала мягче. Ночь была теплой. Конан искал Полярную звезду, по которой он мог бы ориентироваться, если отправится на свою родину, как только освободится. Нет, он не собирался покидать Бэлит, но она сама сказала, что хочет когда-нибудь побывать там, где он вырос. Конан глянул наверх и увидел серебристо-золотой огонь Юпитера. Та же самая звезда светила сейчас Бэлит, там, в море. Смотрит ли и она сейчас на нее? Потому что тревога за него и страх за его участь не дают ей сна? Варвар почувствовал, как глухо стучит сердце и, глубоко вдохнув, задержал воздух, прежде чем крепко выругаться. В ярости он повернулся и возвратился в комнату. Изнуряющие физические упражнения помогали ему всегда держать себя в форме, но скука размягчала. Он займется сейчас гимнастикой, а потом завалится спать. Свет бесчисленных свечей озарял главный покой. Он не обращал внимания на его роскошь, скинул тунику, бросил ее просто на пол и, одетый лишь в набедренную повязку, приступил к глубоким приседаниям. Звяканье и короткий шорох нарушили тишину. Конан прислушался, готовый к прыжку. Его сердце бешено стучало. Это был ключ во входной двери. Тяжелая, обитая железом дверь широко раскрылась. Осторожно вошел вооруженный солдат. Он направил на варвара свой арбалет, готовый к выстрелу. Конан, подслушивавший через вентиляционное отверстие, уже давно удостоверился, что ночную вахту здесь несет только один человек. Мгновенно вспыхнула в нем надежда. Если он будет достаточно скор и особенно если ему привалит удача, он сумеет уклониться от болта и схватить стигийца за горло. Но он, конечно, хорошо знал, какой отчаянной была бы эта попытка против настороженного стрелка. Конан полностью совладал с собой, когда на пороге выросла чья-то фигура. Это была женщина. Она повернулась к стражнику, тот почтительно преклонил колени, ни на мгновение не отклоняя арбалет от цели. Затем он быстро запер дверь, заложил засов и повернул ключ в замке. Конан остался стоять без движения, хотя горячая кровь мчалась по его жилам и все его чувства обострились. Он услышал мягкие кошачьи шаги, когда женщина прошла по ковру, и легкий аромат косметики коснулся его ноздрей. Он смотрел, как она приближалась. Никогда еще он не видел женщины прекраснее, и лишь немногие могли бы сравниться с ее чисто внешней притягательностью. Ее почти совершенно прозрачное одеяние струилось и переливалось вокруг фигуры, тонкая талия подчеркивала округлость груди и бедер. Ее лицо безукоризненных очертаний, с классическими признаками стигийской расы. Янтарная кожа и черные волосы нежно светились при пламени свечей. В шести или семи футах от него она остановилась, многообещающе улыбнулась ему и медленно подняла руку, словно умоляя не прибегать к насилию. Но Конан и не собирался нападать. Если даже не иметь в виду, что природная честь киммерийца не позволит применить грубую силу против женщины. Конан увидел реальный шанс получить ответы на многочисленные вопросы и разгадать кое-какие загадки. Пусть все идет своим чередом. Он разжал губы. - Вы говорить - шемитский? - коряво спросил варвар, и в тот же миг ему стало ясно, как нелепо это прозвучало. Она дотронулась до маленького зеркальца, которое висело у нее на шее на цепочке. Конан беспокойно передернул плечами. Мелодичным голосом она заговорила, делая знаки пальцами левой руки. Луч света вырвался из зеркальца прямо в глаза Конана и, казалось, опалил его мозг. Нестерпимо яркая белизна окутала его, и речитатив незнакомых словес терзал его слух. Вихрь ослепляющего света и странные звуки опустошали сознание. Конан тупо осознавал, что стоит как оглушенный, но не падает. После мгновений зачарованного сна ослепительный свет погас, монотонный голос умолк, и Конан отчетливо услышал слова: - Конан, проснись! Сознание мгновенно вернулось к варвару, он отшатнулся от чужестранки. - Что вы сделали со мной своим колдовством? - прохрипел он. Снова улыбнулась она и распростерла руки в благословляющем жесте. - Ничего, что могло бы вам повредить, Конан, напротив, ибо я к вам расположена. - Тогда зачем? Она рассмеялась звонко, как колокольчик. - На каком языке вы сейчас говорите? - Ну, на... - Внезапно Конану стало ясно, и он уставился на нее широко раскрытыми глазами: - На стигийском! Она кивнула: - Правильно. Я, правда, владею шемитским, как и многими другими языками, но все же я подумала, вам будет очень полезно знать здешнюю речь. Мое волшебство обучило вас в несколько мгновений. Он потряс головой, чтобы отогнать наваждение. - В самом деле? - пробормотал он и попробовал наугад несколько слов: - Мужчина, женщина, меч, корабль, лошадь, битва... Она вздохнула: - Мне жаль, я упустила из виду и не избавила вас от киммерийского акцента. Ну и что ж? Он звучит мужественно, он волнует. - Она приблизилась к нему. - Не сесть ли нам, не побеседовать ли за стаканчиком вина? Конан взял себя в руки и подавил врожденный ужас варвара перед всем, что имело отношение к колдовству. В самом деле, он наслаждается присутствием этой женщины. Бэлит, да и Дарис были земными красавицами, но этот экзотический цветок будил мечты... Стоп! Это были мечты, которые ему лучше не допускать к себе - если он может это предотвратить. - Кто вы? - спросил он. - Рахиба, верховная жрица Дэркето здесь, в Кеми, - ответила она. - И, как уже сказала, я благосклонна к вам. Если это правда, она была бы могущественным союзником. Он не чтил ее божество, но его и не мутило от этой богини, как от Сэта. Богиня любви и смерти имела много приверженцев далеко за пределами Стигии. Даже Бэлит иногда призывала ее. Рахиба протянула ему руку. Он взял ее своей огромной лапой, затем смущенно поднял ее руку к губам, слегка склонился над ней и поцеловал. Ее кожа была как шелк. Когда он снова выпрямился, она одарила его улыбкой, одновременно сияющей и манящей. - Я принесу вина, - сказал он густым голосом и подошел к столику, где кроме винного кувшина стояло еще несколько сосудов для различных напитков - воды, пива, молока, - которые ему ежедневно приносили. Он наполнил два стакана и отнес их Рахибе, которая уселась на диван и подложила себе под спину подушку. Она взяла у него стакан, подняла его и сказала певуче: - За ваше счастье, Конан, и за то, чтобы я могла вам помочь вновь обрести его. - Спасибо, - протянул он. - Вы не хотите выпить за меня - нет, за нас? Не произнося никакого тоста, он выпил и наконец сказал: - Вы наверняка знаете, что я блуждаю в совершенных потемках. Почему я здесь? Зачем вы пришли ко мне? Что вообще происходит? - Вы сегодня наверняка кое-что узнали от своих товарищей по заключению? - ответила она вопросом. - Я приложила свои усилия, чтобы Тот-Апис разрешил вам эти совместные часы. Несомненно, кое-что он узнал, а сейчас узнал и еще. - Мы беседовали, - ответил он, задумчиво подбирая каждое слово. - Один из нас полагает, что ему известно, почему его содержат в таком комфортабельном заключении, вместо того чтобы бросить в тюрьму или просто заколотить в гроб: юный Фалко, которого тоже посещают дамы. Рахиба кивнула. Свет блеснул на ее волосах. - О да, Сенуфер. Это знатная дама, которая служит делу мира, как и я. - И приятному времяпрепровождению тоже, как я слышал, - добавил Конан откровенно. Полные губы улыбнулись. - Почему бы и нет? Разве это кому-нибудь вредит? Она богатая вдова и может делать все, что захочется, пока это не постоянно. Кроме того, мы действительно хотим иметь близкие контакты с Фалко. Может прийти время, когда его связи в Офире окажутся для нас бесценными. Мужчина, который его регулярно посещает, легко мог бы попасть под подозрение. Женщина, которая совершенно открыто состоит с ним в любовной связи, может не бояться быть заподозренной в заговоре. Ее единственная забота - подкупить нового стражника, если вдруг его заменят. - А что с Этер? - резко спросил Конан. Рахиба подняла бровь: - С кем? Вино в стакане Конана едва не выплеснулось. - Очень некрасивая история. - Я ничего об этом не знаю. Есть одна аристократка с таким именем, которая немного занимается искусством целения и обладает некоторыми отвратительными наклонностями. Мы, стигийцы, такие же люди, как все, мой дорогой. Поэтому среди нас, как и везде, есть и добрые, и злые, и никакие, и наши человеческие взаимоотношения могут быть не менее запутанными, чем везде. Конан решил больше не углубляться в эту тему. Вместо этого он попросил: - Поведайте мне, почему я здесь и что вы намереваетесь делать. Она ответила сочувственно: - Вы должны понимать, что Тот-Апис не числит меня среди своих доверенных лиц. Он могущественный колдун и жрец и сейчас является главой того объединения чародеев, которое среди посвященных известно как Черный Круг. Поэтому мне тоже многое неясно, но я надеюсь вытянуть побольше. Я расскажу вам то, что известно мне самой. Стигию достигли известия об одном искателе приключений с далекого Севера - отважном воине, который направляется в эту южную страну. Будучи пиратом, вы могли бы во время войны, которая становится все более вероятной, превратиться в источник опасности. Вас не следует недооценивать. Возможно, Тот-Апис завлек вас в ловушку только по этой причине, может быть, его планы более глубинны. Я должна признаться, было бы неправильным допускать, чтобы вы и дальше причиняли вред моему народу. Но лично я не держу на вас зла. Пиратство рассматривается у вас, варваров, как почетное ремесло, не так ли? Ну, я могла бы с удовольствием научить вас чему-нибудь поинтереснее. Тому, что более подходит такому могучему воину. Партии, из которых одна стоит за мир, другая за войну, не враждебны друг другу. Это, в конце концов, дело политики, то есть люди, которые в этом отношении имеют противоположные мнения, в других вещах могут нормально сотрудничать. Как принадлежащая к жречеству, я услышала о вас и говорила с Тот-Аписом, пока он не снизошел к моей просьбе посетить вас здесь. Сам он сторонник экспансии стигийского царства, но он не кровожаден, ему довольно, что вы здесь ничего не можете предпринять. Если бы я знала вас получше, Конан, я думаю, мне бы удалось убедить Тот-Аписа в том, что вы можете дать и сдержать честное слово не причинять больше вреда Стигии. Тогда он мог бы вас спокойно выпустить. - И когда, вы думаете, такое может произойти? - спросил киммериец. - В течение года, может быть, даже немного позже. - Рахиба созерцала его пылающим взором. - Это зависит от того, как быстро и как хорошо мы узнаем друг друга, - промурлыкала она. Он сжал кулак: - Чего вы хотите от меня? - Легко может так статься, что вы окажетесь решающей фигурой в борьбе за мир, - ответила она. - Не исключено, что именно магическое указание на это так испугало Тот-Аписа, что он выступил против вас. Если это так, я думаю, мне со временем удастся рассеять его опасения. Не потому, что я хочу склонить вас или вообще кого бы то ни было к предательству. Это только означает, что мир - лучшее для Стигии, и я в этом искренне убеждена. Каким образом вы готовы помочь Стигии - за колоссальное вознаграждение, конечно? Ну, на это нужно время. Я могла бы хорошо представить вас в роли ловкого курьера, которого не может остановить никакой бандит, никакой тайный агент. Послания правительствам таких стран, как Офир, Аргос, Немедия, Коф, Коринфия, даже Аквилония, наверняка воодушевят их на совместные действия, и как давление в дипломатическом отношении, так и торговые проблемы вынудят короля Ментуфера изменить свои планы. В связи с этим также очень хорошо, что кронпринц Ктесфон не разделяет его амбиций. Конан поскреб подбородок. - Гм, - пробормотал он. - Эта штука здорово запутанная, чтобы мои слегка заржавевшие мозги могли следовать за ней по всем закоулкам. И все же... подождите! Скоро, как упоминал Фалко, предстоит война с Офиром. Она будет объявлена еще до того, как у вас появится время убедить Тот-Аписа в моей честности. Рахиба покачала головой, украшенной диадемой: - Нет, ничего в этом направлении нельзя предпринимать, пока бунтует Тайя. Это был также мой совет поместить здесь дочь их предводителя. Вероятно, она согласится - после того, как я поговорю с ней, - выступить в роли посредника и провести переговоры, которые положат конец как бунту, так и несправедливостям Стигии в Тайе. Такой успех невероятно усилит партию мира. - До сих пор вы никак не разъяснили присутствие здесь Джихана, - напомнил ей Конан. - Джихана? - Она посмотрела на киммерийца невинным вопрошающим взглядом. - Кто это? Прежде чем он смог ответить, она отставила стакан и немного ближе придвинулась к нему. - У нас еще будет так много времени беседовать о политике, - выдохнула она. - Разве мы не можем провести этот прекрасный вечер гораздо лучше? - Что вы хотите сказать? - хрипло спросил Конан. Она опустила ресницы: - Вероятно, мне понадобится та же отговорка, что и Сенуфер, чтобы иметь возможность посещать вас. И это ни в коей мере не огорчает. Клянусь богами, Конан, что вы за мужчина! Желание жарко запылало в нем, несомненно для ее искушенного взора. Она совсем чуть-чуть приоткрыла влажные губы и склонилась в его раскрытые руки. Их губы встретились. Даже Бэлит никогда не целовала его так страстно. Руки Конана тронули ее шею. Они схватили цепочку, на которой висело зеркальце, и серебряные звенья порвались. Он зашвырнул амулет в самый дальний угол. Рахиба вскрикнула. Варвар взял в ладони ее лицо. Она расцарапала ему щеку. Он перехватил запястье. Потом поймал и другую руку. Киммериец придавил колдунью коленом к дивану. Хотя она извивалась, как кошка, но была бессильна против медвежьей силы варвара. - Успокойся, - предупредил он, - иначе мне придется придушить тебя, чтобы ты потеряла сознание. Я могу это сделать, не причинив тебе серьезного вреда, но мне было бы приятнее, если бы не пришлось к этому прибегать. Прекрасные глаза метали искры ярости. Она вынуждена была подчиниться. Конан сердито кивнул. Поскольку окошечко на двери было закрыто, стражник не слышал ее криков. Он избежал риска, что за ним следили, как - это он приметил - происходило целый день. Конан сообразил, что ведьма не захочет, чтоб следили за ее любовными играми. Она рассчитывала на защиту талисмана в случае, если ее шарм не окажет желаемого воздействия. И кроме того, колдунья определенно не ожидала такого позора. Конан крепко держал ее запястья, свободной рукой срывая с ведьмы одежду. - Не бойся, - успокаивал он ее, - я никогда еще не брал женщину против ее воли. А с тобой-то вообще отбивает всякую охоту. Я только тебя свяжу. - Ты рехнулся? - прохрипела она. Он тряхнул гривой черных волос: - Нет. Я не такой дурак, как ты решила. Вы, люди цивилизованные, воображаете, что если у варваров нет городов и книг, то они глупые животные. Клянусь Кромом, мы больше вашего шевелим мозгами! - Но... но... я же хорошо думала о тебе, Конан! Даже сейчас еще, хотя ты так со мной обошелся, я стала бы твоей любовницей. - Она произнесла это с молящим взором. Он встал, поднял ее на ноги и поставил так, что она повернулась к нему спиной. Разорванным шелковым одеянием он связал сзади ее руки. - Думаю, ты ходишь в одной упряжке с этим парнишкой, Тот-Аписом. И еще я думаю, что ты и есть сладкая Сенуфер, а также пресловутая Этер. Трудно себе представить, чтобы эта тюрьма настолько кишела любвеобильными черноволосыми красавицами, и еще труднее - что Властелин Черного Круга не знает, что ты катишь бочку на него. Без сомнения, он бы уже вычислил тебя. И кроме всего прочего, я не доверяю ни одной ведьме. - Ты... ты заблуждаешься. Она заплакала. - У вас это не называют <крокодиловы слезы>? - спросил Конан невозмутимо. - Ну, предположим, ты невиновна - чему я не могу поверить ни на мгновение, - ты ж сама сказала, что я должен буду провести здесь по меньшей мере один год, прежде чем снова выйду на свободу. Такие дела не по мне. Я еще сегодня ночью вернусь к моей верной подруге или умру по пути к ней. - Варвар положил ведьму на пол и придавил коленом, связывая ей ноги. - Кроме того, ты придаешь такое большое значение миру. Бэлит и ее брат должны отомстить Стигии. А я им помогу. После того как колдунья лишилась возможности двигаться, Конан несколько секунд рассматривал ее почти обнаженное тело и вздохнул. - Какое расточительство, - пробормотал он. - Какое искушение хоть разок трахнуть тебя. Но ты ведьма. Нет смысла рисковать, ведь ты какой-нибудь гадостью привяжешь мой дух к себе. И - прощай Бэлит. Конан наклонился и легко поднял колдунью. - Зови стражника, чтобы он выпустил тебя, - велел киммериец. - Когда я с ним покончу, ты останешься здесь. Утренняя смена тебя подберет. - Нет, ты... ты неосмотрительная тварь! - фыркнула она. Конан взглянул на нее угрожающе: - Если не послушаешься, переломаю все кости. Сквитаемся за Джихана. Ведьма побледнела: - Я... я сделаю, что ты говоришь. Он кивнул и подошел к двери. Легко все-таки взять женщину на испуг. Конан отнюдь не собирался калечить мерзавку. В конце концов, ее вина пока еще мало доказана. Просто все еще кипевшая в нем ярость придала угрозе необходимый вес. Он ткнул дверное окошечко локтем и поднес к нему лицо Рахибы. - Смотри разговаривай спокойно! - предупреждающе прошептал он ей в ухо. Она быстро кивнула и позвала с таким естественным равнодушием, что вполне открылась прирожденная обманщица: - Солдат, я здесь закончила. Отвори, мне надо идти. Конан тут же положил ведьму на пол и превратил два последних обрывка ее одеяния в кляп. Рахиба успела мстительно прошипеть: - Ты сам подписал себе смертный приговор, варвар. Если тебе посчастливится, ты умрешь скоро. Если посчастливится мне, ты будешь ждать смерти много мучительных дней. Конан не обратил на нее внимания. Он только подумал, что в своей ярости колдунья показала ему истинное лицо. Он выпрямился и взял из ниши канделябр в форме трех змей. Засов отодвинулся, замок лязгнул, дверь широко распахнулась. Стражник отступил на шаг назад и поднял к плечу арбалет. Благодаря тону Рахибы он был все же не так осторожен, как прежде. Конан выскочил из-за двери и швырнул тяжелый подсвечник. Снаряд долбанул стражника прежде, чем тот смог выстрелить. Арбалет тихо скользнул на пол. А Конан уже бросился на стигийца. Его руки взлетели к горлу стражника и сомкнулись. Он почувствовал, как хрустнули позвонки под жесткими пальцами. Кровь выступила на губах солдата. Он опустился на пол и забился в конвульсиях. Киммериец быстро отскочил назад. Туника будет меньше бросаться в глаза, чем одна только набедренная повязка. Он натянул ту, которую снял перед упражнениями, и схватил плащ с капюшоном. Прихватив сандалии, он покинул комнату. Рахиба удостоила его таким ядовитым взглядом, что Конан на миг задумался, не лучше ли просто убить ее. Но нет, такого он не сделает. И он не хотел связываться с талисманом, который он сорвал с нее. Лучше всего было избавиться от этой штуки, но он не знал как и теперь не мог решиться на эксперименты. Он опоясался оружием стражника. Ключ еще торчал в замке, на кольце висело еще несколько ключей. Конан подхватил его и тихо двинулся по коридору. Он не собирался бросать в беде своих новых друзей. Глава десятая Ночь в Кеми Фалко испуганно подскочил в кровати. Великан, который, встряхнув, разбудил его, склонился над ним. Сквозь раскрытые двери смутно проникал свет свечей из настенных светильников в коридоре. Свет отражался в глазах Конана, так что они горели, как синие факелы. - Вставай, мальчик. Мы исчезаем отсюда. - Но-но-что...- залепетал Фалко. - Я тебе все расскажу позднее, если мы переживем последующие несколько часов. У нас один убитый часовой на этом этаже, но наверняка появятся еще, прежде чем мы выберемся из крепости. Фалко шарахнулся от него. - Нет! - запротестовал он. - Это безумие. Разве вы забыли, что обещала госпожа Сенуфер? Конан презрительно сплюнул. - Будет возможность, растолкую я тебе, чего стоят ее посулы. Кстати, можешь смело говорить мне <ты>. Сейчас не время для галантерейных манер. Идем же! Офирец крепко стоял на своем. Он выпрямился, как свеча, и сказал: - Делай что хочешь. Я желаю тебе всяческих благ, правда, сильно сомневаюсь, что тебе удастся спастись. Я не покину Сенуфер, которую люблю и которой верю! Конан засверкал глазами: - Трусливая комнатная шавка! Клятвы, которые ты дал своему королю, для тебя, стало быть, ничего не значат? Ты единственный, кто может открыть ему планы Ментуфера. Никто из нас остальных не сумеет к нему пробиться, и еще меньше нам там поверят. Отлично, оставайся в своей золотой клетке. Фалко впился ногтями в ладони и так прикусил верхнюю губу, что выступила кровь. Он стремительно вскочил с постели. - Я очень сожалею, - извинился он слегка дрожащим голосом. - Ты, конечно же, прав насчет моего долга. Я обязан по крайней мере попытаться... - Уже лучше. Одевайся, быстро. Фалко натянул сапоги и тунику. - Ты действительно думаешь, что мы выберемся отсюда? Но как, во имя всего святого? - Так, как я это сделал, топая сюда - внезапность и быстрота. Я держал глаза открытыми, когда меня сюда вели. А ты нет? Фалко не ответил. Казалось, он смотрел сквозь своего нового товарища, бормоча с отсутствующим видом: - Я вернусь к тебе, если останусь в живых, о Сенуфер, любовь моя. И я принесу мир между нашими народами. Конан презрительно фыркнул и пошел прочь, чтобы открыть дверь Джихана. Шемит метался и стонал во сне - его мучили кошмары. Когда Конан потряс его за плечо, он закашлялся и посмотрел вокруг себя. - Спокойно! - остановил его киммериец. - Побереги силы для стигийцев. Джихан сел. - Вы оба свободны? - удивился он, не выказав никакой радости. - Что вы задумали? - Для начала мы с тобой вернемся к Бэлит. Я спрятал тут лодку, а предатель, который, кроме меня, знает, где она, больше не коптит небо. Нам нужно, разумеется, сперва выбраться отсюда, но... Джихан снова упал на спину и покачал головой. - С чего ты взял, что это хорошо? - пробормотал он. - Клянусь Кромом! - выругался Конан. - Среди каких баб я тут торчу! Вас нужно чуть не силой убеждать использовать шанс вырваться на свободу. Если тебя вообще ничего больше не интересует, то не хочешь ли ты хотя бы грохнуть парочку стигийцев? Джихан расправил плечи. - Да, ненависть еще живет во мне, - сказал он тихо. - Хорошо. - Одевайся. Сердце Конана сжалось, когда он увидел, с какой болью приходилось тому бороться с каждым движением, когда он вставал. - Иди, Фалко, - попросил варвар. Он повернулся к Джихану спиной, чтобы избавить от своего сострадания, которое не мог подавить, и взял юношу за локоть. - Нам нужно поразмыслить, как нам снарядиться. Он вспомнил бегство Бэлит и разбил винный графин. Обломок с острыми зубцами он дал офирцу в качестве оружия. Мускулы вздулись канатами, когда он выломал ножку из массивного стола. Он сунул ее, как дубину, под мышку и протянул меч уже одетому Джихану. - Я знаю, что вы, шемиты, предпочитаете короткие клинки. Ты должен хорошо владеть таким оружием. Иссеченное шрамами лицо передернулось в подобии улыбки от мрачного ожидания. Движения Джихана казались теперь немного легче, после того как он стряхнул с себя сон. - Выступаем, - сказал он. - Нам нужно еще забрать девушку, - напомнил ему Конан. - Она заслужила хотя бы шанс спасти свою жизнь. Дарис из Тайи проснулась от звяканья ключа. Когда киммериец вошел, она выскользнула из спальни в более просторное помещение. Ее нагая фигура была гибкой, как у леопарда. Темные волосы разметались по плечам. Увидев Конана, она замерла буквально посреди прыжка и протянула руки, давая себя поймать. Ее глаза сияли, поблескивала улыбка. - Вы сбежали? - вскричала она. - О Митра! Чудо! - Мы все тут. - Конан невольно уставился на нее в восхищении. Она, казалось, вообще не сознавала своей наготы. - Если вы хотите идти с нами, тогда быстро одевайтесь. - Но только не в тряпки, точно для гарема, - с отвращением сказала она. - Сейчас я что-нибудь придумаю - да, Фалко, в вашей комнате я нашла бы что-нибудь подходящее. Я скоро вернусь. Ей действительно потребовалось только несколько мгновений. Поскольку одежда была ей немного коротковата и ее ноги, привыкшие бегать босиком, не были покрыты, Конан смог подивиться на их красоту. Она откопала также кожаный пояс с тяжелой бронзовой пряжкой. - Я найду ей хорошее применение, - заявила она удовлетворенно. Конан ответил ей ухмылкой: - Один солдат и три буяна, гм? Я думаю, вы сможете там вооружиться арбалетом. Они вышли в коридор, и он указал на труп: - Один выстрел, вероятно. Но после этого дело точно дойдет до рукопашной. Или у вас другое мнение? Дарис остановилась, чтобы поднять и зарядить арбалет. - Вы неожиданно заговорили по-стигийски. Много странного происходит этой ночью, и я думаю, что еще не конец чудесам. - Шш! - предупредил Конан и выскользнул к лестнице. Они медленно и осторожно продвигались вперед. На каждой лестничной площадке варвар останавливался, прислушивался и вглядывался, прежде чем дать своим спутникам знак следовать за ним. Следующие этажи казались пустыми. Наверное, тут вообще не было пленных. Но ниже по лестнице, судя по звукам, беглецов могли поджидать неприятные сюрпризы. Скорей всего, стражники там прямо-таки кишели. Два раза киммериец делал знак своим друзьям остановиться, и они пережидали, пока шаги охранника не затихали. С такими предосторожностями они незаметно добрались до самого низа. Лестница заканчивалась широким коридором. Никого не было видно, но отдаленные шорохи разносились далеко. Конан вспомнил, что коридор вел направо к большой передней, где размещались посты перед главным входом. Он, естественно, не имел ни малейшего представления, сколько их там сейчас. Когда его сюда доставили, их было десять. Несомненно, кроме них, в пределах слышимости находится еще гораздо больше. Что расположено слева, он не знал, - может быть, там имеется не так хорошо охраняемый выход, но с тем же успехом может оказаться, что они заплутают в лабиринте или попадут в большую опасность. Ему потребовалось лишь одно мгновение, чтобы прийти к верному решению. Кром, правда, не станет вмешиваться, но он благосклонен к отважным. Конан повернул направо и побежал. В конце коридора он не остановился, чтоб оглядеться по сторонам и перевести дыхание. Он беззвучно перемахнул через каменный порог и бросился дальше, к вахтенному отряду, где блестели шлемы, латы и острия пик. Нескольких ламп явно не хватало, чтобы освещать высокий сводчатый потолок, зато летучие мыши, которые порхали в темноте тут и там, были очень хорошо видны. Звероголовые боги и Большой Змей бросали со стенной росписи угрожающие взоры. Едкий чад поднимался от курильниц. Конан успел подсчитать, что отряд состоял из десяти человек. Заметив киммерийца, солдаты тут же образовали замкнутую стену щитов, а копейщики встали во втором ряду. Позади себя Конан услышал щелчок арбалета. Дарис умела обращаться с ним. Один стигиец мертвым рухнул на пол. Конан добежал до линии щитов. Копья надвинулись на него. Варвар раскрутил дубину из ножки стула, отбив одно копье в сторону, швырнув второе на пол и раздробив древко третьего. Теперь Конан был слишком близко, чтоб его можно было насадить на жало. Вплотную к солдатам с короткими мечами. Один из них ткнул клинком из-за щита - и взвыл, когда палица сломала ему руку. И вот уже ножка от стула заставила звенеть шлем следующего. Стигиец качнулся вперед и открыл для палицы незащищенную ногу. Строй распался. Зазвенел клинок Джихана. Имея преимущество - кольчугу, - противник оттеснил шемита. Тут взлетел пояс Дарис, и пряжка ударила врага между глаз. Он невольно опустил щит, и Джихан вонзил меч солдату в шею. Фалко чересчур быстро вертелся, чтобы его можно было задеть, и пускал в ход зазубренный осколок, как только видел такую возможность, - со значительным результатом. Конан, казалось, был везде одновременно. Он разбил затылок одному пикинеру, быстро схватил его оружие и использовал и острие, и древко. С обоих концов прихожей появлялись новые стражники. Конан надеялся, что они вынырнут не столь быстро и не в таком количестве. - Быстро! Открывайте двери! - рявкнул он. Плечом к плечу они с Джиханом удерживали остаток отряда, пока Фалко, чей осколок уже разлетелся, и Дарис возились с тяжелым засовом на цепи. Вновь прибывшие стигийцы еще теснились сзади. Большинство были без кольчуг и растеряны. Но их смятение не может долго продолжаться. Конан наносил удары, брат Бэлит колол пикой и забыл о своей боли во время праздника битвы. Тяжелая дверь заскрежетала. Дуновение прохладного ночного воздуха проникло в смрадную от тяжелого запаха крови атмосферу. - Уходим! - закричал Конан. Он отбрасывал солдат, пока его товарищи не оказались на свободе. Один офицер взревел: - Убейте его! И повел свой отряд в атаку. Киммериец метнул свою пику и проколол его. На подставке поблизости моргала лампа. Варвар бросил ее вместе с горящим в ней маслом в ближайшего стигийца, который возглавил сейчас отряд. Обе атаки захлебнулись. Конан перемахнул через порог и присоединился к своим товарищам. Луна стояла так высоко, что улицы тонули в ее холодном сиянии. Конан надеялся, что во время длительного бегства удастся стряхнуть с себя преследователей и скрыться из виду. Это удалось бы, вероятно, ему и Дарис, но скоро они поняли, что Фалко и Джихан не могут поспевать за ними. Они замедляли скорость их бега, этого нельзя было отрицать. Один взгляд назад: их преследовала целая стая стражников. Конан раздумывал, не свернуть ли им в один из этих угловых черных переулков, которые здесь ответвлялись повсюду, чтобы сбить со следа преследователей в путанице улиц. Но он не решился на это. Ни он, ни его спутники не знали толком этого проклятого города. Они только станут бесцельно блуждать, в то время как стигийцы раскинут сеть, в которую беглецы неизбежно попадут. Зато гавань может предоставить им шанс. Он внимательно смотрел по сторонам, когда проходил этот район вместе с предателем. - Туда! - выдохнул он. В лунном свете призрачно поблескивали по обе стороны улицы каменные сфинксы и богато украшенные стены. Несколько раз запоздалые пешеходы, возвращающиеся домой, замечали погоню и поспешно скрывались. Богатые здания уступили место приземистым складам, где по ночам шныряли крысы. Впереди высилось несколько мачт, и блестел могучий поток реки. Фонари раскачивались в руках портовых сторожей. Конан перешел на медленный шаг. Сейчас вполне можно запутать преследователей в темных переулках. Позади него запела труба - короткие и долгие ноты разной высоты. - Сигнал стигийской армии, - сказала Дарис, задыхаясь. - Они наверняка подняли тревогу среди сторожей порта. - Нас могут окружить, - простонал Фалко. - Надо найти местечко, чтоб продержаться против них и изрядно их пощипать, - сказал Конан. - Нет, - возразил Джихан, тяжело дыша от быстрого бега. - Если мы сумеем оторваться от них прежде, чем захлопнетс