н ожидал этого. Собственно, подтверждалась его догадка относительно внутренней части скопления. Здесь гравитация сгущала пыль и газ до такой степени, что зарождение звезд шло полным ходом. Каждый раз, когда скопление проходило через облака вокруг галактического центра и забирало новую порцию материи, наблюдалась, должно быть, вспышка сверхновой. Их загоралось несколько за миллион лет или около того. Он поражался тому, какой прилив ярости это вызывало, едва осмеливался облечь свои предположения в цифры. Возможно, радиация уничтожала каждый росток жизни в радиусе пятидесяти световых лет. Значит, Киркасан должен был находиться дальше - это сходилось с тем, что ему говорили: межзвездный медиум был гораздо плотнее здесь, чем по соседству с потерянным миром. Внутри звезд накапливалась атомная энергия. Здесь атом мог претерпеть дюжину взрывов сверхновой. Водород и гелий обладали теми же свойствами, что и в нормальных галактических системах, но только благодаря ошеломляющему изначальному отдалению. В остальном легкие субстанции были редкостью. Планеты не походили ни на что известное: гиганты не имели плотной скорлупы льда, а более мелкие - силикатных пластов. Углерод, кислород, азот, натрий, алюминий, кальций - все это было, но затерянное среди... железа, золота, ртути, вольфрама, висмута, урана и трансурана. На некоторые маленькие сфероиды Лаури не осмелился сесть. Слишком жестокой была радиация. Робот, закованный в плотную броню, мог когда-нибудь высадиться на них, но не живой организм. Команда "Макта" не предлагала ему помощи. Замкнувшись в своей обиде, он и не просил их помочь. "Джаккаври" могла выполнить любое задание. Он работал до изнеможения, отдыхал и снова принимался за работу. Между высадками он изучал образцы. Это занимало все его мысли, изгоняя из них Грайдал. Подобные минералы могли сформироваться только в этих дьявольских краях, и нигде больше. Наконец они набрели на планету, у которой была атмосфера. - Ты действительно хочешь высадиться? - спросила машина.- Я бы не рекомендовала. - Твои рекомендации всегда расходятся с моими желаниями,- рассердился Лаури.- Воздух - это экстрафактор. Но я хочу узнать, как он влияет на распределение элементов на поверхности.- Он потер воспаленные глаза.- Эта планета будет последней. Потом мы отправимся домой. - Как хочешь.- Действительно ли в искусственном голосе прозвучал вздох? - Но ты провел долгое время в космосе и должен приготовиться к аэродинамической посадке. - Нет, я не стану этого делать. Я беру, как обычно, аэросани. Ты остаешься здесь. - Ты становишься безрассудным. Атмосфера помешает мне следить за тобой с орбиты. Ионосфера так заряжена, что, если я собьюсь с направления, радиосигнал аэросаней может не пробиться ко мне. - Ничего не случится,- успокоил Лаури.- Ну а если случится, тебе нельзя уходить. Киркасане нуждаются в тебе, ты выведешь их отсюда. - Я... - Ты слышала приказ. Лаури согласился обсудить некоторые меры предосторожности. Нельзя сказать, чтобы он считал их необходимыми. Предмет его исследований выглядел вполне миролюбиво - сухой, стерильный, вращающийся вокруг звезды камень. Тем не менее, когда он открыл главный люк и включил гравитационное устройство, убирающее скорость, его глазам открылся захватывающий вид. Вокруг него простирался сверкающий туман. Звезды, тысячи звезд, покоились в нем, как драгоценные кристаллы - в муаровых гнездах. Их окружал радужный ореол. У него на глазах одна серо-голубая точка умножила свое сияние до такой степени, что свет обжег сетчатку. Еще одна новая! Каждая стадия звездной эволюции была так богато представлена, что, казалось, сжимается время,- что за астрофизическая лаборатория! Однако человек тут не протянул бы и года: космическая радиация струилась через пространство, через свистопляску частиц, крутящихся в газе среди буйства магнетизма атомов и солнц. Диск солнца, большой и мрачно-оранжевый, испускал жар, от которого не защищали ни термостат, ни скафандр. Оптика позволяла разглядеть огромные продолговатые языки пламени, лижущие небо и дающие отблески такой красоты, что замирало сердце. Необычное зрелище для типа "Ка", но в поле зрения не было нормальной звезды. Возникало общее впечатление неустойчивости и падения. Он приближался к планете. Температура поверхности - около пятидесяти градусов Цельсия - еще не ощущалась, потому что атмосфера была разреженной и состояла, главным образом, из инертных газов. На всей планете не набралось бы воды, чтобы заполнить приличных размеров озеро. Отраженный свет окружал воздух ослепительным кольцом. Сани ударились об атмосферу, но Лаури не обращал внимания на гром и содрогание, поглощенный тем, что помогал автопилоту провести маленькую лодку вниз. В конце концов ему удалось выравнять машину. Горы одиноко высились на горизонте. Камень был черным и блестел, как антрацит. Солнце стояло высоко в темно-пурпурных небесах. Он сделал индукционную пробу, удостоверился в том, что земля твердая - по сути дела, невероятно твердая,- и приземлился. Когда он вышел, гравитация налила свинцом его тело. Планета имела меньший диаметр, чем самая маленькая из тех, на которых жил человек, но такую высокую плотность, что сила тяготения приближалась к 1,22 стандартных "же". Неожиданно сильный ветер толкнул его в грудь. Воздух, хотя и был разрежен, перемещался быстро. Он слышал завывание сквозь шлем. Издалека донеслось ворчание, и дрожь пробежала по коже. Оползень? Землетрясение? Невидимый вулкан? Он не знал, что и подумать. Вероятно, и самый опытный эксперт не взялся бы судить об этом. Миров, подобных этому, наука еще не знала. Радиация от поверхности была выше, чем это могло ему понравиться. Надо поскорее убираться отсюда! Он достал инструменты и приборы. Запустив мощный бур, он стал собирать пироанализатор, в который вкладывал образцы породы. Перемолотый стальными челюстями минерал отдавал тепло пару, и сообщал о своем строении оптическому и массовому спектрографам. Лаури изучил запись и с удовлетворением кивнул. Присутствие атмосферы не изменило дела - все то же обилие тяжелых металлов и высокая радиоактивность. Оставалось изучить картину молекулярной и кристаллической структур, чтобы увериться, что они экстрактировались так же легко, как на других планетах; впрочем, он и так в этом не сомневался. "Что ж,- подумал он, чувствуя голод и боль в ногах,- нужно отдохнуть немного в кабине, поесть чего-нибудь и поспать, а потом исследовать еще несколько мест - просто чтобы убедиться, что они обещают такие же богатые перспективы, а потом..." Небо взорвалось. Он лежал на животе, закрыв лицо ладонями. Он еще не успел понять, что случилось. Скитальцам было известно об атомном оружии. Когда через минуту ударная волна прошла и стихли все звуки, кроме шума поднимающегося ветра, Лаури осмелился сесть и осмотреться. Небо сделалось белым. Солнце не походило больше на оранжевый фонарь - оно напоминало расплавленную латунь. Он даже не мог смотреть в его сторону. Радиация сгустилась вокруг него, жара поднялась, как только он выпрямился. "Новая",- подумал он с ужасом и пожалел, что не может хоть на мгновение увидеть Грайдал, пока еще не превратился в газ. Но он остался жив, один на равнине во власти яростного света и миражей. Ветер запел еще сильнее. Он ощущал, как поток воздуха толкает его, и как давит гравитация, и как сух рот, и как напряжены мускулы. Свечение причиняло боль глазам, но его силу умеряли особые свойства стекла, защищающего лицо. Инфракрасное излучение заставило пот выступить на коже, но он не сварился. Пришла уверенность. Случилось нечто величественно-страшное. Оно, впрочем, еще не убило его. Просто чтобы проверить, без особой надежды, он включил радио. Шум ворвался в его уши. Сердце его дрогнуло. Он не мог сказать, испуган он или нет. В конце концов, он еще так молод. Проснувшаяся воля помогла ему подавить разноголосицу чувств. И хотя они не замолчали вовсе, он принялся методически собирать оборудование, стараясь осмыслить случившееся. Это не взрыв новой. Главные звезды последовательности новыми не становятся. Они также не изменяются за секунды... но каждая звезда здесь необычна. Возможно, если бы он проверил спектр этой звезды, он бы увидел в нем указания на то, что она собирается переместиться в другую фазу зубчатого внешнего цикла. Или, возможно, не понял бы, что означают эти указания. Кто изучает астрофизику при подобных обстоятельствах? То, что случилось, могло быть сродни феномену Вульфа-Рейера. Звезды вокруг него не располагались ординарными линиями. Они с самого начала составляли странную композицию. А потом в них начинало падать вещество, изменяя эту композицию, увеличивая их массы. Это могло вызвать нестабильность. Каждый спектр, полученный им в сердце скопления, указывал на огромные перемещения поверхностных слоев. То же относилось к точкам, вспышкам, выпуклостям, свечениям. Звездная кора и ее атомные очаги могли быть затронуты. Возможно, каждое солнце здесь было удивительно изменчивым. Даже в менее плотной зоне звезды, должно быть, имели странные траектории движения. Солнце Киркасана, очевидно, не меняло своих свойств в течение пяти тысяч лет - или нескольких миллионов, что более вероятно,- с тех пор, как планета обладала хорошо развитой жизнью. Но кто мог бы поклясться, что это так и останется? Может статься, людей придется эвакуировать. Нельзя позволять маленьким детям летать... Лаури проверил радиометр. Игла поспешно ползла по диску. Вон там солнце, испускающее икс-лучи. Планета не имеет озонового слоя, который мог бы рассеять их. Он должен укрыться на корабле, за его защитными экранами, до нашествия ионов. Несмотря на высокую плотность, планета не имела магнитного поля, о котором стоило бы говорить. Возможно, кора состояла из осьмия и урана. Такая сверхъестественная смесь вполне могла быть скорее твердой, чем расплавленной. Что бы там ни было, ему лучше отсюда убраться. Ветер выл, вздымая вокруг него металлическую пыль. Пылинки собирались в крутящиеся смерчи, щелкали о его шлем. Поспешно погрузив приборы, он вошел в кабину и запер воздушный замок. Ракета задрожала под ударом взрыва, а солнце сделалось кровавым и затянулось дымкой. Он включил мотор и поднялся. Никакого чувства сопротивления воздуху. Он был счастлив, что его относило на ночную сторону. Некоторое время он набирал высоту, потом оказался выше бури, набрал орбитальную скорость и... Он так никогда и не узнал, что же произошло. Предполагалось, что сани способны выдержать самые жестокие удары, которые мог нанести этот мир. Но кто мог предсказать свойства этого мира? Разреженная атмосфера, внезапное увеличение радиации, спровоцировавшее эффект триггера, или пыль вызвали смерч неправдоподобной мощи. Лаури не был силен в метеорологии. Он уже торжествовал победу над смертью, когда на него обрушились тьма и пронзительный визг, который едва не расколол череп. Вихрь подхватил его, как лист, сорванный с дерева. Все свершилось слишком быстро, чтобы он успел это осознать. Бешенство стихий разрушило сани, вскрыло кузов, разбросало груз, но не коснулось кабины. Прочный скафандр предохранил человека от серьезной травмы. Он на мгновение потерял сознание, но оно вернулось к нему - вместе с ужасной болью в голове и кровью, наполнившей рот. Ветер неистовствовал. Пыль свистела и клубилась. Она застлала кровавый диск, хотя время от времени луч чистого огня пробивался сквозь пелену и лизал металлические бока утесов. Лаури с трудом поднялся на ноги. Надо найти хоть какое-то укрытие. Бета-частицы могли появиться в любой момент, протоны - через несколько часов. Они принесут смерть. Он пришел в отчаяние, когда увидел, что оборудование исчезло, но не осмелился отправиться на поиски, а побрел, спотыкаясь, во тьме. Он не нашел пещеры - их не было на безводной планете,- но, преисполнясь неестественного спокойствия, нисходящего на человека, когда жизнь зависит только от работы мозга, он обнаружил в нагромождении валунов узкую щель. Теперь оставалось только лежать в тесном пространстве и ждать. Свет в укрытии потускнел, а вой ветра звучал глуше. Он прислушивался к нему, силясь определить скорость ветра. Периодически Лаури подползал ко входу в укрытие и замерял уровень радиации. Скоро космос ринется на него и за какой-нибудь час прикончит. Он должен ждать. Но чего? "Джаккаври" знала приблизительное место высадки. Она, конечно, будет искать, как только это станет возможным. Детекторы обнаружат разбитые сани - и все... Но он может различить ее и позвать, послать радиосигнал. Если бы ей удалось захватить его силовым лучом и закружить... Но все зависит от погоды: "Джаккаври" может перебороть любой ветер, но пыль ослепит ее так же, как и его, лишит слуха и речи. У него был проводниковый передатчик. Радио окажется бессильным. Лаури убедился в этом, экспериментируя со встроенным в скафандр минирадаром. Итак, все зависело от того, что истощится быстрее - шторм или запас энергии, питающей восстановитель воздуха. Энергии осталось примерно на тридцать часов. Может поискать запасной аккумулятор или ручной зарядник? Они, наверное, откатились всего метров на десять, не дальше. Нет, это надо было делать раньше. Теперь и носа не высунешь из-за радиации. Он вздохнул, выпил немного воды, съел кусочек из неприкосновенного запаса и заснул с мечтами о стакане пива и удобной постели. Когда он проснулся, ветер уже умерил свою ярость, но завеса пыли скрывала великолепие звездной ночи, уже наступившей. Она отчасти послужила преградой для радиации, хотя и не настолько, чтобы это облегчило его участь. Почему тело планеты больше не помогает? Вероятно, ионы, нагревая верхние слои воздуха вдоль терминатора, вызывают вторичные каскады, которые неистово бомбардируют все вокруг. Осталось двадцать часов. Он открыл коробку, которую достал из рюкзака, вытащил санитарное оборудование и прикрепил его. Люди умирают не так романтично, как это представляют на сцене. Тела слишком упрямы. И разум - тоже. Ему следовало бы привести в порядок свои мысли, которые перескакивали с одного предмета на другой. Он вспомнил родителей, Грайдал, смешную маленькую таверну, которую когда-то посещал, одно приключение, о котором предпочел бы забыть, и снова Грайдал... Он еще раз поел, снова попил. Ветер снаружи все нес и нес пыль. И время сомкнулось вокруг него, как ладони. Осталось десять часов. Не больше? Пять. Уже? Какой же глупый конец. Страх затрепетал у края его сознания. Он отогнал его. Ветер шумел. Сколько же времени может продолжаться песчаная буря? И в его убежище проник кровавый дневной свет. Радиоактивное излучение было таким плотным, что добралось и до него. Он расправил затекшие мускулы и собрал остатки силы, жалея обо всем, что хотел и не смог сделать. Тень появилась на высокой скале. Шорох и шум скольжения привлекли его внимание. Громоздкая и неуклюжая фигура приближалась к нему. Онемевший, дрожащий, он включил радио. Воздух здесь был достаточно чист, и он услышал сквозь статические разряды: - Ты, жив! О крылья Вальфара, осеняющие нас, ты жив! Услышав ее рыдания, он и сам заплакал. - Ты не должна была,- забормотал он.- Я и думать не мог, что ты станешь рисковать собой... - Мы не осмелились ждать,- сказала она, когда они успокоились.- Мы видели из космоса, что буря огромна. Она продолжалась бы несколько дней. А мы не знали, как долго ты продержишься. Только были уверены, что ты попал в беду, раз не вернулся. Мы спустились. Я едва не подралась с отцом, но убедила его и пришла. Риск для меня невелик. Правда, невелик, поверь мне. Она защищала меня, пока мы не нашли твои сани. Потом мне пришлось пойти пешком с металлоискателем, потому что она не могла подойти ближе. Но опасность не велика, Дейвен. Я могу перенести гораздо более сильную радиацию, чем ты. Я по-прежнему прекрасно собой владею, даже никакие средства не нужны. Теперь я подам сигнал, а она увидит и подойдет настолько быстро, что мы сможем сделать рывок... с тобой ведь все в порядке, не так ли? Ты выдержишь? - О да,- медленно ответил он.- Я прекрасно себя чувствую. Лучше, чем когда-либо в жизни.- Глупо, что нужно еще отвечать на вопросы, когда она пришла за ним и оба они живы.- "Она"? А кто твоя спутница? Она рассмеялась и приблизила к нему свое закрытое защитной маской лицо. - "Джаккаври", конечно. Кто же еще? Ведь не думал же ты, что твои женщины оставят тебя одного, не так ли? Корабли летели домой. Они двигались не торопясь. Не мешало помнить об осторожности, пока они не выбрались из созвездия и не направились к Голове Дракона. - Мои люди и я рады, что вы в безопасности,- сказал с экрана Демринг, как того требовали законы вежливости, но не смог удержаться и добавил: - Мы также одобряем ваше решение прекратить исследование этой планеты. - За первое - спасибо,- ответил Лаури.- Что же касается второго... - Он пожал плечами.- Необходимость исследования отпала. Меня интересовали некоторые эффекты атмосферы, но мой компьютер решил, что для анализа достаточно собранных данных. - Могу я спросить, каковы ваши цели? - Вначале я хотел бы обсудить этот вопрос с вашим навигатором. Лично. Зеленые глаза долго изучали Лаури, прежде чем Демринг ответил: - Что ж, вы - командир. По нашим обычаям, между спасенным и спасателем возникает особая связь. Но я снова советую вам подумать. Лаури пропустил совет мимо ушей. Радость участила его пульс. Он распрощался с Демрингом так быстро, как только позволяла вежливость, и велел "Джаккаври" блеснуть кулинарным искусством. - Ты уверен, что хочешь объявить о своих намерениях через нее? - спросила машина.- И не просто через нее, но именно в такой ситуации? - Уверен. Думаю, я заслужил это удовольствие. А теперь я удаляюсь, чтобы навести на себя лоск. Позаботься обо всем.- Насвистывая, Лаури вышел в коридор. Но когда Грайдал поднялась на борт, он взял обе ее руки в свои, и они долго смотрели друг на друга в молчании. Она украсила косы драгоценностями и уложила в прическу. Форму сменило темно-голубое платье, оттенявшее медь кожи и янтарь глаз и подчеркивавшее ее стройность. И не запах ли духов веял в воздухе? - Добро пожаловать! - сказал он наконец. - Я так счастлива,- прошептала она в ответ. Они прошли в салон и сели на софу. Дайкири уже ждал их. Они чокнулись. - Доброго пути,- произнес он старинный тост,- и счастливой посадки! - Для меня да.- Улыбка ее поблекла.- И, надеюсь, для остальных тоже. Теперь я на это действительно надеюсь. - Ты думаешь, они смогут поладить с внешними мирами? - Да, несомненно.- Длинные ресницы взметнулись вверх.- Но им не суждено узнать такое счастье, какое... какое, думаю, ждет меня. - Ты что-то решила? - Кровь застучала в его виски. - Я сама еще не знаю,- застенчиво ответила она. Ему хотелось оттянуть сообщение удивительной новости, но он не мог дольше оставлять ее в неведении. Он откашлялся и объявил: - У меня есть новости. Она наклонила голову и ждала с тем спокойным вниманием, которое он так любил в ней. Помимо воли по губам его скользнула улыбка, которую он счел глупой. Пытаясь восстановить достоинство, он пустился в пространные объяснения: - Вы удивлялись тому, что я настаивал на исследовании центра скопления, да еще таком подробном. Возможно, мне следовало бы открыть вам все с самого начала. Но я боялся возбудить напрасные надежды. Не было никаких гарантий... Неудача стала бы для вас слишком ужасным ударом, знай вы, что может означать успех. Но я трудился на ваше благо - и это все. Видишь ли, поскольку моя цивилизация основана на индивидуализме, она ставит во главу угла права собственности. В частности, открыватели незаселенных территорий могут провозглашать себя их владельцами. В общем, мы... вы... наша экспедиция совершила необычайные открытия. Мы нашли Облачную Вселенную, разведали, что это такое, определили ее местонахождение, насколько это возможно сделать без маяков... - Он видел, как она боролась с собой, не давая вырваться наружу потоку надежд. - Что касается местонахождения,- сказала она,- я не могу представить, каким образом мы сможем кого-либо вывести именно к этим звездам. - Я тоже,- сознался он.- Но это неважно. Теперь мы можем быть уверены в том, что практически каждая планетная система в сердце скопления состоит из тяжелых элементов. Так что незачем искать какую-то определенную систему. Вдобавок мы узнали много такого, что может быть полезно другим людям. И наконец... - он усмехнулся,- хотя мы не сможем заявить права на всю Облачную Вселенную, любой суд закрепит за нами право на долю от добычи. Твоя команда сколотит целое состояние на богатейших шахтах Галактики. На миллионе шахт. Против его ожидания ею овладела задумчивость. - Вот как? Мы на "Макте" спрашивали себя, не надеешься ли ты найти редкие металлы. Но мы решили, что это невозможно. Потому что какой от этого толк? Разве их нельзя добывать более легким путем, ближе к дому? Несколько разочарованный, он сказал: - Нет. Видишь ли, большинство миров на этой границе сравнительно бедны металлами. У них есть кое-какие рудные месторождения, это так. Кое-что можно добывать из океанов - как на Сериве. Но всему есть предел. Со временем, подстегиваемые необходимостью, которую вызовет повышение рождаемости, люди стали бы высвобождать такое количество тепла, что подскочила бы планетная температура. - Подобное предположение кажется невероятным. - Нет. Простые вычисления подтверждают это. Исторически утверждают, что сама Земля оказалась перед подобной проблемой вскоре после начала индустриальной эры. Независимо от далеких перспектив, люди захотят начать разработку шахт в этом скоплении немедленно. Правда, это долгий процесс, и операции придется полностью автоматизировать. Но здесь такое изобилие тяжелых элементов! Боюсь, что вы не сможете уйти от своей судьбы. Вы будете... не богатыми. Назвать вас богатыми - это все равно что назвать сверхновую "светящейся". В ваших руках окажется больше ресурсов, чем у целой цивилизации. Взгляд обращенных к нему глаз выражал печаль: - Ты сделал это для нас? Ты не должен был. Какая нам польза от богатства, если мы потеряем тебя? Он не ожидал от нее таких слов. Киркасанский социум не мог обходиться без денег, но не признавал их власть. Так что слова эти весили меньше, чем если их произнесла девушка с одной из планет Сообщества. И все равно радость всколыхнулась в его груди. Она поняла это, провела ладонью по его руке и пробормотала: - Но твои намерения были благородны. Больше он не мог сдерживаться и громко рассмеялся. - Благородны? - воскликнул он.- Я бы назвал их умными. Дьявольски умными. Неужели ты не понимаешь? Я же вернул вам Киркасан! У нее перехватило дыхание. Он вскочил и принялся взволнованно расхаживать по салону. - Вы могли бы подождать несколько лет, пока ваш счет не вырастет до астрономической цифры, и купить такой большой флот, какой вы только пожелаете. Но в этом нет нужды. Когда мир узнает об этой звездной Голконде, шахтеры устремятся туда со всех сторон. Они станут устанавливать маяки - им придется это сделать. Решетка начнет функционировать не позже, чем через год. Я готов в этом поклясться! Как только вы научитесь ориентироваться в скоплении, вы не сможете не найти своего дома - через недели! Она подбежала к нему и, бросившись в его объятия, засмеялась и заплакала одновременно. Он знал об эмоциональных глубинах, прячущихся за ее внешней сдержанностью, но никогда раньше не находил в ней столько тепла. Много, много времени спустя она пожелала ему доброй ночи. Он наблюдал за ней до тех пор, пока не закрылись воздушные замки и корабли не разъединились. Слегка опьяненный, но не алкоголем, он вернулся в салон устраиваться на ночлег. - Выключи эту разноцветную штуку,- попросил он.- Дай внешний вид. Компьютер повиновался. На экране возникли звезды и облако, из которого они рождались. - Ее небо,- сказал Лаури и в восхищении хлопнул по софе.- Я мог бы вполне привыкнуть к нему. Думаю, я заслужил отпуск на Киркасане. - Дейвен,- позвала "Джаккаври". Обращаться к нему подобным образом, да еще так мягко, было не в ее привычках. Он непонимающе раскрыл глаза. - Что? - Я... - Несколько мгновений царило молчание.- Я все думала, как сказать тебе об этом. Любая фраза, любой намек могли обидеть тебя. Я ведь только машина. Хотя его обуревала тревога, он наклонился вперед и коснулся ее выступа, слегка вибрирующего. - Я тоже, старушка,- сказал он.- А еще ты - организм. Мы оба люди. - Благодарю тебя,- произнесла она так тихо, что он едва расслышал. Лаури взял себя в руки. - Что ты хотела мне сказать? Она забыла о том, что нужно приближать свой голос к человеческому. Слова так и посыпались из нее: - Некоторое время назад я закончила анализ хромосом. Потом я попыталась обобщить некоторые тенденции, которые заметила в тебе. Но теперь я не могу скрывать от тебя всю правду. Они не люди - обитатели Киркасана. - Что? - закричал он. Бокал выскользнул из его руки, и красное вино расплескалось по ковру. - Ты сошла с ума! Отчеты, традиции, искусство, внешность, поведение... Голос компьютера пронизывал его насквозь. - Да, они - потомки людей. Но прошли огромную адаптацию. Потеря ими ночного зрения - только один штрих. Тот факт, что они смогли переваривать тяжелые металлы, такие как мышьяк, без вреда для себя, мог быть интерпретирован как приобретение иммунитета. Но ты должен вспомнить, что они находили еду, лишенную мышьяка, безвкусной. Тебе не приходило в голову, что они развили метаболическое приспособление к элементам? И тебе бы следовало сделать выводы из их высокой терпимости к ионной радиации. Дело ведь не в более сильных протеинах, не так ли? Нет, они развили способность к чрезвычайно быстрому и безошибочному восстановлению поврежденных клеток из этого источника. Это, в свою очередь, указывает на то, как отличается их энзимная система от нашей. Энзимы, конечно, управляются ДНК клеток... - Хватит,- оборвал Лаури. В голосе его было не больше жизни, чем у машины.- Я понимаю, к чему ты клонишь. Ты собираешься мне сообщить, что дал анализ хромосом. Люди моей и ее расы не могут иметь общего потомства. - Верно,- подтвердила "Джаккаври". Лаури вздрогнул, как от холода. Он продолжал смотреть на сгущающийся туман. - Только из-за этого нельзя называть их нелюдями. - Это вопрос семантики, вряд ли слишком важный. Если не считать того, что киркасане одной из главных целей существования считают продолжение рода. - Я знаю,- отозвался Лаури и добавил: - И это очень хорошо. У них будет первоклассное потомство. Мы могли бы использовать многих из них. - Твои собственные гены выше среднего,- обиделась "Джаккаври". - Может быть. И что с того? Голос ее снова сделался живым. - Я бы хотела иметь внуков,- задумчиво сказала она. Лаури рассмеялся. И это был смех победителя. - Отлично! Вне всяких сомнений, придет день, когда так и будет. По всем вопросам, связанными с авторскими правами на перевод данного произведения просьба обращаться на 2:5030/53.31