акончил свой рассказ, полковник по-прежнему хранил внешнее спокойствие. Только одна рука тихонько барабанила по столу. - Итак, - сказал он совершенно спокойно, - Земля предала нас. - Не вся Земля! - воскликнул Вадаж. - Не вся, это верно - ведь вы же здесь - Маска постепенно исчезла с лица де Виньи, обнаружив мускулы, натянутые у челюстей и рта, да две глубокие складки по обе стороны от седых щетинистых усов и пульсирующую жилку на шее. - И, насколько я понимаю, вы здорово рискуете. В чем состоит ваш план, капитан Хейм? Теперь найти слова было гораздо проще. Тем не менее, Хейм все-таки говорил по-английски, которым де Виньи владел в достаточной мере. - Как я уже объяснил лейтенанту Иррибарну, Землю необходимо убедить в двух вещах. Во-первых, что ваши люди живы, а во-вторых, что вы не согласитесь ни на какое примирение, если это будет сделано не честно, и будет стоить вам ваших домов. Что ж, те из ваших людей, которые сейчас находятся в космосе, на борту моего корабля, могли бы стать решающим доказательством первого пункта. Однако людям свойственно прихвастнуть и преувеличить, когда разговор зайдет о предполагаемой борьбе, в которой они могли бы участвовать, поэтому, объяви они о своем решении, о котором сказано в пункте два, их заявление просто-напросто могли бы оставить без внимания. - И правильно бы сделали, - заметил де Виньи. - История знает немало примеров того, когда нации, объявившие, что будут сражаться до последнего человека, не выполняли свои клятвы. Тем более никогда не возникало вопроса о том, что сражаться до последней женщины или до последнего ребенка. Если Земля в ближайшее время не придет нам на помощь, я, вне всякого сомнения: попытаюсь спасти людей, заключив с алеронами любую сделку, какую они только пожелают. - Я как раз подхожу к этому, - сказал Хейм. - Если мы сумеем отправить на Землю часть ваших женщин и детей для среднего землянина это прояснит все дело в целом как нельзя лучше. Они станут могущественными - поддержкой той фракции, которая стремится именно к победе. Три способа воздействия на умы: банальная старая слезная мольба; живое доказательство того, что сопротивление алеронам вовсе не обязательно влечет за собой фатальное бедствие; и... право, женщина, заявляющая, что ее народ не желает сдаваться, обладает гораздо большей способностью к убеждению, чем мужчина. Баланс мнений на Земле на мой взгляд, весьма деликатен. Возможно, одного только их появления будет достаточно, чтобы склонить чашу весов в нашу сторону. - В_о_з_м_о_ж_н_о, вы оперируете гипотезами, месье Капитан. Я же вынужден - иметь дело с печальной действительностью, которая состоит в том, что все мы будем больны. - Ну, а если они сообщат также, что вам ничего не грозит... что тогда? Де Виньи сжал кулаки. - Что вы предлагаете? - Достать для вас необходимые витамины. Послушайте, разве это не правда, что алероны испытывают немало затруднений в работе с вашими механизмами? И неужели, вы не усугубили все это своими руками? - Да. Но это вряд ли имеет значение, поскольку они разрываются сейчас на части, чтобы поскорее закончить космические укрепления, а я вообще выбил их из графика так, что они, надеюсь еще не скоро очухаются. Мне кажется, если бы вы предложили оставить их в покое, а может быть, даже послали к ним несколько техников, они пошли бы на обмен. Дали бы вам нужные пилюли. разумеется, вам бы пришлось прежде убедиться в том, что это капсулы именно с витамином С, но это, должно быть, нетрудно будет сделать. - Что? - вскипел Иррибарн. - Пойти на сделку с врагом. - На войне это случается не так уж редко. - Де Виньи поскреб подбородок. - Честно говоря, именно такие условия я и собираюсь поставить в случае, если мы дойдем до полного отчаяния. Они поймут, что мы стараемся выиграть время в надежде на помощь с Земли. Но если они не в курсе того, что эта помощь в конце-концов все же может прийти... Да. Почему бы им не использовать наиболее легкий способ избавиться от наших нападений? Они посчитают, что разобраться с нами можно будет и попозже... Разумеется, они могут потребовать безоговорочной капитуляции, настаивая на том, чтобы мы спустились в долины, где бы нас окружили и согнали в какой-нибудь загон. - Если они этого потребуют, - сказал Хейм, - я думаю, мы могли бы попробовать захватить припасы, хранящиеся в пакгаузах или даже промышленное оборудование. В Совместной операции ваших бойцов и моего корабля. Или, если это вам кажется совсем уж невероятным... - он проглотил горечь. - Мы можем выложить такой козырь, как мое обещание возвратиться домой. - Глаз за глаз, - вздохнул де Виньи. - Это, разумеется, их бы устроило. Но давайте сначала попробуем сделать первое предложение, за которое не пришлось бы платить столь дорогой выкуп. Сделаем вид, что мы не имеем с вами никакой связи, а ваш корабль будем пока держать в резерве. - О, кроме того, мы ведь должны еще отправить отсюда эвакуируемых, а для этого необходима внезапность. Де Виньи пристально посмотрел на Хейма. - Признаться, меня весьма удивляет ваша озабоченность судьбой сотни либо двух сотен женщин и детей. Лично я придаю им меньшее значение. Наше продолжительное пребывание здесь, как свободных людей, пожалуй, быстрее заставило бы Землю предпринять какие-то шаги. Однако... Двести спасенных есть все же двести спасенных, поэтому поступайте, как знаете. Но как вы намереваетесь вывести эту неуклюжую посудину перегруженную людьми на Махпредел? - "Лис" сделает сопроводительных рейс стоит лишь дать ему сигнал. - Что? Значит, он так близко, и его до сих пор не заметили? Что за чертовщина? И как вы устраиваете с ними лазерных контакт, если радары алеронов не могут его обнаружить? - Мой инженер сейчас как раз объясняет вашим техникам всю эту систему, давайте пока вернемся к тактическим вопросам. Отвлечение на технические вопросы заняло бы слишком много времени. Один хорошо вооруженный корабль, атакующий внезапно, способен создать такой бедлам, что чертям будет тошно. Как только "Мироэт" окажется в космосе, "Лис" будет сопровождать его до тех пор, пока он не выйдет на рубеж Мах-ускорения. Согласно всей имеющейся у нас информации, выдаваемой приборами, захваченной в числе прочего документации, радиоперехватом, а также одним парнем, который - дай ему срок - способен разобраться в любом языке - так вот, согласно этой информации, большая часть вражеского флота сейчас занята охотой на "Лиса" в системе Авроры и за ее пределами. Поэтому мы должны успеть уйти из опасной зоны прежде, чем они узнают куда потянуть силы, которые смогут противостоять "Лису". Полковник нахмурился. - На мой взгляд вы жонглируете слишком многими неизвестными. - На мой тоже, - сухо сказал Хейм. - Но один способ прояснить некоторые из них очевидны. Позвольте мне отправиться вместе с вашей делегацией к алеронам. Они примут меня за одного из колонистов. Но я их знаю достаточно хорошо. Да это и не удивительно - столько лет мы с ними деремся. К тому же, как у любого профессионального астронавта, глаз у меня наметанный, чего они, конечно, ожидать не будут. Андре тоже должен пойти. Как поэт, он очень быстро схватывает суть психологии инопланетян. Между нами говоря, мы могли бы помочь вам не только совершить сделку на более выгодных условиях, но и доставить назад немало полезной информации, на основе которой можно будет в дальнейшем строить наши специфические планы. - М-м-м... Ну что ж... - с минуту де Виньи напряженно думал, потом вдруг сказал: - Так и быть. Время дорого, так что не будем терять. Итак, насколько я понял, график нашей деятельности выглядит следующим образом. Мы немедленно начинаем подготовку к эвакуации. В течение нескольких дней люди, выбранные для этой цели, будут доставлены сюда по одному или двое. Мы должны также собрать необходимый запас провианта, причем, сделать это необходимо незаметно. Но мои люди смогут доставлять груз из леса к одной из ваших шлюзовых камер под водой, так что сверху ничего видно не будет. Тем временем я устанавливаю радиоконтроль с алеронами и прошу у них согласия на переговоры. Они, без сомнения, согласятся, тем более, что их новый шеф по операциям военного флота, согласно донесениям, кажется весьма любезным малым. Возьму на себя много утверждая, что они примут наших представителей уже завтра. Если мы сможем достичь соглашения, предложив прекращение партизанской войны и, возможно, оказание технической помощи в обмен на витамины - хорошо. Начнется реальное воплощение этого договора или нет - делегация возвращается сюда. - Потом ваш корабль атакует, с тем, чтобы дать возможность транспорту благополучно взлетать. Потом если нас снабдят капсулами, вы продолжаете свою игру в космосе так долго, как это возможно. Если же нет, и если нам удастся похитить их, я вновь вызову по радио и предложу ваш выход из игры в обмен на нужные нам витамины. На это-то они согласятся - как пить дать. В результате, большой или малой ценой мы выиграем время, в течение которого - будем надеяться, Земля придет нам на помощь. Так? Хейм кивнул и вытащил трубку. - Идея именно такова, - сказал он. Де Виньи расширил ноздри. - Табак? Мы о нем уже почти забыли. Хейм усмехнулся и бросил кисет на стол. Де Виньи позвонил в маленьких колокольчик. У входа возник адъютант - рука поднята в приветствии. - Найди мне трубку, - сказал он. - И, если капитал не возражает, можешь захватить одну для себя. - Будет исполнено, мой полковник! - адъютант исчез. - Ну что же, - де Виньи слегка расслабился. - Униженно благодарить не в моих правилах. Что может Новая Европа сделать для вас? Хейм заметил полунасмешливый, полусочувственный взгляд Вадажа, покраснел и ответил запинаясь: - У меня есть на этой планете давний друг, который сейчас состоит в родстве с Джином Иррибарном. Это жена его брата. Пожалуйста, позаботьтесь о том, чтобы она и ее семья были в числе эвакуированных. - Пьер не захочет улетать, если другие мужчины останутся, - мягко заметил баск. - Но они, безусловно, прибудут сюда, если вы хотите, - продолжал де Виньи. Он вновь позвонил, вызвав другого адъютанта. - Лейтенант, почему бы вам не отправиться вместе с майором Леграном в моем Флайере? Его аппаратура позволяет связаться с любым уголком Оут Гаранса. Если вы сообщите оператору, где находятся ваш брат и его семья... Когда с этим было покончено, он сказал обращаясь к Хейму и Вадажу: - Сегодня у меня дел будет хоть отбавляй, это ясно, как день. Однако давайте отдохнем до ленча. Нам есть что рассказать друг другу. Сказано - сделано. К тому времени, когда наконец пришла пора расставаться, Хейм и Вадаж уже были с полковником на короткой ноге. Уже совсем стемнело. Хотя в лагере вокруг озера было немало людей, их укрытия разбросанные в разных местах и тщательно замаскированные, невозможно было заметить постороннему глазу. Вся деятельность тоже осуществлялась очень скрытно. Время от времени мимо пролетал флайер, вскоре терявшийся между стволами деревьев под лиственной крышей. В нескольких местах были установлены небольшие радары, на случай маловероятного появления алеронского судна. Инженеры не могли доставить на корабль грузовой тубус до наступления ночи, разве что над озером повиснет туман, что случалось здесь нередко, и послужит надежным прикрытием. В одеянии, подходящем для этого момента, чтобы скоротать время, люди рассказывали друг другу анекдоты, играли в карты, занимались мелкими хозяйственными делами. Всем хотелось поговорить с землянами, но те вскоре устали повторять одно и то же. Кроме того с полудня начала сказываться и физическая усталось. Они уже были на ногах добрых восемнадцать часов. Вадаж зевнул. - Пошли в свою палатку, - предложил он. - У этой планеты очень неудобный период вращения. Приходится проводить во сне треть дневного времени и бодрствовать две трети ночного. - Что же, - отозвался Хейм. - Иначе они была бы непригодна для освоения. - Как? Это еще почему? - А ты не знаешь? Ну, слушай. Масса Новой Европы составляет лишь половину массы Земли и получает около 8 процентов в соотношении к полному количеству ее радиации. Воздух исчез бы отсюда давным-давно, если б не то обстоятельство, что утрата воздуха происходит главным образом вследствие магнитного взаимодействия с солнечным ветром. даже звезда класса Д-5, такая, как Аврора, выбрасывает в пространство весьма немалое количество. Но медленное вращение означает слабое магнитное поле. - Стало быть, и за это мы должны благодарить Провидение, - задумавшись, сказал венгр. - Хм! - фыркнул Хейм. - Тогда мы должны винить Провидение в том, что Венера удерживает слишком много атмосферы. Это простой вопрос физики. Чем меньше планета, и чем ближе она к своему солнцу, тем меньше разница углового механического момента между внутренним и внешним сектором пылевого облака, из которого она образовалась. И как следствие, тем медленнее вращение. Вадаж хлопнул его по плечу. - Не завидую я твоим философским способностям, мой друг. Господь милостив. Но нас подстерегает смертельная опасность: превратиться в педантов. Давай-ка же вернемся к себе в палатку. Там у меня есть бутылка бренди, и... Они уже подходили к палатке, пересекая луг, усыпанный огненными цветами, казалось что он из золотой травы, когда из-за деревьев выступил Джин Иррибарн. - А, - воскликнул он. - Вот вы где. А я вас искал. - Что-нибудь случилось? - спросил Хейм. Лейтенант сиял. - Ваши друзья здесь, - он повернулся и позвал - э-эй! Они вышли на открытое место - все шестеро. Кровь прилила к сердцу Хейма и отхлынула вновь. Облитые солнечным светом сумерки вихрем закрутились вокруг него. Она робко приблизилась к нему. Походную одежду, выцветшую и бесформенную, сегодня сменило платье, захваченное в числе прочего в лес и каким-то чудом сохранившееся. легкое и белое, оно трепетало на ветру вокруг ее длинноногой стройной фигурки. Аврора обесцветила ее аккуратно заплетенные каштановые волосы, сделав их светлее на кожи. Но они все-таки блестели, и одна прядка, выбившаяся над высоким лбом, мягко шевелилась на ветру, как живая. На Хейма смотрели глаза цвета фиалки. - Мэдилон - хрипло прокаркал он. - Гуннар! - красивая женщина взяла его за обе руки. - Мы так давно не виделись. Здравствуй. Она говорила по-французски, но Хейм понимал ее. - Я... - у него перехватило дыхание. Он расправил плечи. - Я был поражен, - с трудом выговорил он выдавливая из себя слова. - Твоя дочь так похожа на тебя. - Прошу прощения? - Женщина не уловила смысла фразы, произнесенной на английском языке, от которого давно отвыкла. Ее муж, копия Джина, но только в более старшем и мощном исполнении - перевел, пожимая руку Хейму. Мэдилон рассмеялась и что-то сказала дочери по-французски, из чего Хейм понял лишь последние слова: - Мой старый добрый друг Гуннар Хейм. - Очень рада, мсье, - сказал Даниель Иррибарн. Ее было едва слышно сквозь шум ветра, шелестевшего листвой и заставлявшего свет и тень исполнять замысловатые танцы. Пальцы девушки, маленькие и холодные, быстро выскользнули из руки Хейма. Он несколько рассеянно ответил на приветствия подростков Джеквеса, Сесиль и Айвза. Мэдилон много говорила - в основном дружеские банальности - а братья Иррибарны выполняли роль переводчиков. Все это время Хейм стоял и молчал. Не попрощавшись и пообещав организовать настоящую встречу после сна, Мэдилон улыбнулась ему. Хейм и Вадаж долго смотрели им вслед. Прежде чем пройти к себе. Когда их поглотил лес, менестрель принялся насвистывать. - Так значит, эта и есть образ твоей бывшей возлюбленной, та девушка? - спросил он. - Более или менее, - ответил Хейм, вряд ли осознавая, что отвечает не себе, а кому-то другому. - Мне кажется, есть отличия. память иногда проделывает с нами подобные шутки. - Тем не менее, и дураку было бы понятно, что ты имел в виду когда... прости меня, Гуннар, но позволь, я дам тебе совет: будь осторожен. Слишком много лет между вами и очень легко о них запнуться. - Боже правый! - злобно взорвался Хейм. - За кого ты меня принимаешь. Я просто был ошарашен, ничего больше. - Ну, если ты так уверен... Видишь, ли мне не хотелось бы... - Заткнись. Давай лучше найди свое бренди. Хейм устремился вперед семимильными шагами. Глава 5 День незаметно клонился к вечеру. Но жизнь по-прежнему бурлила в лагере на берегу озера, напоминая о том, что время военное. На закате Хейм обнаружил, что они с Даниель сидят на мысу вдвоем. Теперь у него не было прежней уверенности. Вслед за первой встречей состоялся "пир", настолько праздничный, насколько это было возможно, под навесом, сооруженным по соседству с флайером Иррибарна. Шампанское, которое Хейм предусмотрительно захватил на борт "Мироэт", лилось рекой, утопив в себе натянутость и неловкость первой встречи. растянувшись на траве, все слушали, а многие и подпевали гитаре Вадажа. Но Хейм и Мэдилон держались несколько в стороне, пытаясь завести разговор, а ее старшая дочь молча сидела рядом. О прошлом особенно говорить было нечего. Хейм о нем не жалел, да и Мэдилон, как ему показалось, тоже. Встретившись сейчас вот так, они увидели, насколько далеко разошлись их пути; теперь лишь взгляд, улыбка, короткая усмешка могли преодолеть разделявшее их расстояние. - Она в высшей степени достойный человек, - думал Хейм, - но она не Конни и даже не Джоселин. А он, если на то пошло, не Пьер. Поэтому они ограничились лишь тем, что рассказали друг другу о том, как жили все это время. Ее жизнь была вполне тихой и спокойной, пока не пришли алероны. Пьер, инженер по профессии, занимался строительством плотин и электростанций, а она воспитывала детей. Потом настала очередь Хейма рассказать о себе, и незаметно для себя он начал приукрашивать факты своей биографии самым старательным образом. Получилось это естественно и непринужденно. То и дело он ловил себя на том, что украдкой смотрит на Даниель. Наконец, именно с этого момента в голове Хейма начиналась путаница, когда он вспоминал все происшедшее - компания начала понемногу распадаться. Лично он не хотел спать, хотя вино шумело в голове, а тело требовало разминки. Он сказал что-то насчет того, чтобы пройтись. Пригласил ли он девушку пойти с ним, или же она сама попросилась, или Мэдилон, рассмеявшись особым грудным смехом, отослала их вместе, пошутив насчет того, что ему нужен гид? Говорили все, но отчасти из-за своего слабого французского, отчасти из-за шума в ушах он не помнил точно, что именно кто говорил. Единственное, что он помнил точно, это что Мэдилон слегка толкнула их в сторону, где лес был особенно густым - к его одной руке, ее - другой. Некоторое время до них еще доносилась песня Вадажа, но к тому времени, когда они вышли на берег озера, вокруг раздавался только плеск воды, шелест листьев и похожее на флейту пение какой-то птицы. Аврора садилась за западный горизонт пики на фоне огненно-золотистого скопления облаков. Там такие же длинные светлые тени протянулись от солнца к нему и к ней, словно расплавленные мосты над водой. Но на востоке уже клубился туман, наступивший неторопливо, как и закат - топазовая стена, верхушка которой вздымалась знаменами цвета одуванчиков в небо, все еще по-дневному светла. Кожу слегка холодил ветерок. Хейм заметил, что девушка обхватили себя руками. - Вам холодно, мадемуазель? - спросил он по-французски, ужасно страшась мысли, что им придется вернуться. Даниель улыбнулась еще прежде, чем он успел снять с себя пиджак - вероятно, ее рассмешило его произношение. Хейм накинул пиджак ей на плечи. При этом его рука слегка коснулась ее шеи, он почувствовал, как напряглись ее мышцы, и поспешил отдернуть руку. - Спасибо, - ее голос был слишком тонок для английского или норвежского; а потому родной язык в ее произношении звучал как песня. - Но как же вы сами? - Ничего. Все в порядке. (Проклятье! Имеет ли слово "в порядке" то значение, которое он хотел выразить? ) Я... - он мучительно подыскивал слова. - Слишком стар и... как это? - Слишком стар и слишком волосат, чтобы чувствовать холод. - Вы не старый, мсье, - серьезно сказала она. - Ха! - он сунул руки в карман брюк. - А вам сколько лет? Девятнадцать? У меня есть дочь, которая... которую... она... у меня есть дочь всего на несколько лет младше вас. - Что ж... - она взяла себя за подбородок. Хейм подумал, как изящна линия, переходящая в нежный рот с чуть припухшими губами, и как задорно торчит кверху ее курносый нос, на котором кое-где проступают веснушки. - Я знаю, что вы ровесник моей матери. Но вы выглядите моложе, а то, что вы сделали, было бы под силу далеко не каждому. - Благодарю, благодарю. Пустяки. - Мама была так взволнована, когда услышала о вас, - продолжала Даниель. - Мне кажется, папа даже слегка ударился в ревность. Но теперь он полюбил вас. - Твой отец - хороший человек. Убогость собственного словарного запаса приводила Хейма в бешенство. "Что это за разговор, когда ты не можешь произнести ни одной фразы, выходящей за рамки школьной программы для первого класса? - Могу я вам задать один вопрос, мсье? - Задавай какой угодно. Непокорная прядка волос выбилась из ее прически. - Я слышала, что мы - те, которые отправятся на Землю - делаем это для того, чтобы просить помощи. Вы действительно считаете, что наша просьба будет иметь такое большое значение? - Ну, э... видишь ли, нам необходимо было прилететь сюда. То есть, мы теперь установили связь между вашими людьми и моими в космосе. А заодно мы сможем захватить отсюда часть людей. Между бровями Даниель на мгновение появилась озабоченная морщинка. - Но я слышала разговор о том, насколько сложно было посадить такой большой корабль незаметно. Разве не лучше было бы воспользоваться каким-нибудь кораблем поменьше? - Вы очень умны, мадемуазель, но... Прежде чем он смог сконструировать прикрытие, она прикоснулась е его руке (как легко! ) и сказала: - Вы прилетели так, рискуя жизнью ради мамы. Разве не так? - М-м-м... ну конечно, я думал о ней. Мы - старые друзья. Даниель улыбнулась. - Старые возлюбленные, как я слышала. Не все еще рыцари перевелись, капитан. Сегодня я сидела возле вас, вместо того, чтобы петь вместе с другими, потому что вы так красиво смотрелись. Сердце его подпрыгнуло, но затем он понял, что "вы" означало местоимение второго лица множительного числа. Он от всей души надеялся, что свет закатного солнца сделал незаметным краску, покрывшую его лицо. - Мадемуазель, - сказал он, - ваша мать и я - друзья. Только друзья. - О, конечно. Я понимаю. И все же было так мило с вашей стороны - все, что вы для нас сделали. - Над его головой зажглась вечерняя звезда. - А теперь вы отвезете нас на Землю. Я мечтала об этом путешествии с самого детства. Появилась явно благополучная возможность сказать, что скорее Земля должна бы сесть на задние лапки и просить ее о чем-то, а не наоборот. Но Хейм лишь неповоротливой глыбой возвышался над ней, пытаясь найти способ выразить это как-нибудь поизящнее. Даниель вздохнула и отвернулась. - Ваши люди тоже, они рыцари, - сказала она. - У них не было даже такой причины, как ваша, чтобы сражаться на Новой Европе. Кроме, может быть, мсье Вадажа. - Нет, у Вадажа здесь никого нет, - ответил Хейм. - Он трубадур. - Он так чудесно поет, - пробормотала Даниель. - Я слушала с удовольствием. Он венгр? - По рождению. Сейчас у него нет дома. - Андре, ты славный парень, но что-то мы говорили о тебе чересчур уж много, - подумал Хейм, а вслух продолжал: - Когда вы прибудете на Землю, ты и твоя семья, пользуйтесь моим домом. Я приеду, когда смогу, и возьму вас в свой корабль. Даниель захлопала в ладоши. - О, чудесно! - весело щебетала она. - Ваша дочь и я, мы станем хорошими подругами. А потом, путешествие на боевом корабле... Какие победные песни мы будем распевать, возвращаясь домой! - Ну... так... Возвращаемся назад в лагерь? Скоро стемнеет. В подобных обстоятельствах лучше всего проявить себя настолько квалифицированным джентльменом, насколько это возможно. Даниель закуталась в пиджак. - Да, если хотите. Хейм не был уверен, что она сказала с неохотой. Но поскольку она сразу же пошла, он не стал больше ничего говорить, и по дороге они обменялись лишь несколькими фразами. Пикник и в самом деле подходил к концу. Хейм и Даниель вернулись как раз в тот момент, когда все уже желали друг другу доброй ночи. Когда девушка возвращала ему пиджак, Хейм отважился легонько сжать ей руку. Вадаж галантно поцеловал эту руку, напомнив придворного кавалера времен какого-нибудь Людовика. Когда они возвращались к себе в голубых сумерках, наполненных шелестом листвы, менестрель сказал: - Ах, ты все же счастливчик. - О чем ты? - огрызнулся Хейм. - Покорить такую очаровательную девушку! О чем же еще. - Ради бога! - прорычал Хейм. - Нам просто хотелось немного размять ноги. Я пока еще не дошел до того, чтобы выкрадывать младенцев из колыбели. - Не такой уж она младенец... Ты сам то веришь в то, что говоришь, Гуннар? Нет постой, не стирай меня в порошок. Во всяком случае, не очень мелко. Я просто хочу спросить, что мадемуазель Иррибарн очень мила. Ты не будешь возражать, если я навещу ее? - Какого черта я должен возражать? - огрызнулся обозленный Хейм. - Но запомни: что она - дочь моего друга, а эти колониальные французы сохранили средневековые представления о нравственности и приличиях. Ты меня понял? - Безусловно. Можно к этому больше не возвращаться. Весь остаток пути Вадаж весело насвистывал, а забравшись в свой спальный мешок, тотчас безмятежно захрапел. Хейм же еще долго мучился, перед тем как заснуть. Может быть, именно поэтому проснулся он поздно и обнаружил, что в палатке никого больше нет. Вероятно, Диего помогал саперам де Виньи, а Андре куда-то ушел. Для партизан было нецелесообразно устанавливать постоянные часы приема пищи, и судя по походной плитке, светившейся тусклым светом, завтрак был уже приготовлен. Хейм сварил себе кофе, разогрел кусок дичи и отрезал ломоть хлеба, испеченного в традициях старой, истинно французской кухни и е годившегося для нежных желудков. Потом он умылся, сбрил щетину с лица, накинул кое-какую одежду и вышел наружу. - Очевидно, для меня нет пока никаких сообщений, - подумал Хейм. - А если поступят, то мне передадут. Что-то тревожно на душе. Не искупаться ли? Он взял полотенце и пошел к озеру. Диана была уже высоко. Свет, проникавший сквозь листву превращался в колеблющийся сумбур черного и белого, среди которого одиноко качался луч его фонаря. Воздух нагрелся и туман рассеялся. Хейм слышал типичные для местного леса звуки: посвистывание, чириканье, кваканье, хлопанье, - и все же они чем-то отличались от земных. Когда он вышел на берег, озеро показалось ему сверкающим собольем мехом, каждая "воронка" - маленькая волна - переливалась в лунном свете. Седые снежные вершины величаво возносились к бесчисленным звездным россыпям. Хейм вспомнил, как однажды на Строне он пытался разглядеть Аврору; теперь это не составляло труда, поскольку в здешнем небе она пылала огромной яркой звездой. Его триумф, состоявшийся приблизительно тогда, когда Даниель еще только родилась... Хейм разделся, оставил фонарь заженным, чтобы не искать потом одежду, и зашел в воду. Она была холодная, но Хейму понадобилось меньше, чем обычно, волевое усилие, чтобы заставить себя целиком погрузиться в воду, когда она дошла ему до пояса. Некоторое время он просто плескался, согреваясь, потом поплыл длинными спокойными взмахами. Лунный свет рябил на поверхности дорожки, оставшейся позади него на воде. Легкий теплый ветерок скользил по его коже, как пальцы девушки. - Кажется, дела идут на лад, - подумал Хейм со все нараставшим удовлетворением. - У нас действительно есть неплохой шанс спасти эту планету. И если взамен, в числе прочего, я должен буду прервать свою пиратскую карьеру - я что ж, зато я вернуть на Землю. Звучало ли эта мелодия внутри его, или какая-то птица запела в своем гнезде? Нет. Птицы не играют на двенадцати струнах. Хейм улыбнулся и поплыв вперед, старался двигаться как можно более бесшумно. Для надпочечников Андре будет очень полезно, если сзади его схватит холодная влажная рука, а чей-то голос завопит: "Бу-у-у". Песня становилась все слышнее. На сей раз менестрель пел на немецком языке о прекрасной Розелин. Когда песня закончилась, Хейм увидел сидевшего на бревна Вадажа, темный силуэт которого вырисовывался на фоне неба. Он был не один. Ясно различимый в ночной тишине, прозвучал голос девушки, вторившей певцу по-французски. Вадаж рассмеялся, и они стали разговаривать. Из всего диалога Хейм уловил только что решь шла о Гете, о красоте природы, о песнях... Даниель зябко повела плечами, и Вадаж подняв с земли плащ, набросил его на них обоих, снова прошептав что-то по-французски, на что девушка, словно бы колеблясь, ответила: - Да, но мои родители... - Пф-ф! - фыркнул Вадаж и опять что-то затараторил. Даниель весело хихикнула. - ...песню о любви, - разобрал Хейм последние слова Вадажа, прежде чем тот мягко тронул струны, и чарующие звуки музыки слились с окружающим миром, превратились в неотъемлемую часть ночи, леса и воды. Голос певца вплетался в этот чудесный венок, делая его еще прекраснее. Даниель вздохнула и еще теснее прижалась к своему спутнику. Хейм поплыл назад. - Нет, - повторял он себе снова и снова. - Нет нельзя винить Андре в предательстве. Он ведь спрашивал моего разрешения. Однако непонятная обида, сдавившая его горло, не проходила. Хейм больше не старался двигаться без шума, а рассекал воду с силой настоящего парохода. - Он молод. А я гожусь ей в отцы. Но я упустил свой шанс. Я думал все вернулось назад. Нет. Я был смешон. О, Конни, Конни! - Богом клянусь, - в ярости Хейм начал думать на языке своего детства. - Если он что-нибудь сделает... Я еще не слишком стар, чтобы свернуть шею такому вот шустряку. Однако, какое мне до этого всего дело, черт побери! Он с шумом устремился из воды на берег и едва не содрал с себя кожу, яростно растираясь полотенцем. Натянув одежду, он, спотыкаясь, пошел через лес. В палатке еще осталась бутылка, не совсем пустая. Возле палатки его ждал какой-то человек. Хейм узнал одного из адъютантов де Виньи. - Итак? Офицер быстрым взмахом руки отдал честь. - У меня есть для вас сообщение, мсье Полковник установил контакт с врагом. Они ждут делегацию в Бон Шанс, как только наступит рассвет. - О, кей, доброй ночи. - Но, мсье... - Я знаю, нам нужно посовещаться. Что ж, я приду, когда смогу. Времени у нас достаточно. Впереди целая ночь. Хейм прошмыгнул мимо адъютанта в палатку и опустился на кровать, прикрыв полог, закрывавший вход. Глава 6 Внизу, широкая и плодородная, простиралась долина Карсака. Можно было разглядеть фермы со службами, деревни, иногда - фабрику, окруженную садами. Но нигде ни одного человека. Земля была безлюдна, стада бродили сами по себе, поля заросли сорняками. Среди них струилась река, металлически поблескивая в лучах раннего солнца. Выглянув из окна флайера, Хейм увидел эскорт - четыре алеронских военных аппарата. Затейливый, выполненный яркими веселыми красками рисунок на них, не смягчал их очертаний, напоминавших баррикаду. На безоружных новоевропейцев была нацелена по меньшей мере дюжина орудий. - Из делегатов мы за полсекунды можем превратиться в пленников, - подумал Хейм доставая трубку. - Пардон, - подполковник Чарльз Наварра, возглавлявший группу парламентеров из восьми человек, слегка похлопал его по плечу. - Лучше спрячьте это, мсье. У нас в отряде маки давно не видели табака. - Проклятье! Вы правы. Извините. - Хейм поднялся и сунул трубку в "бардачок". - Они, кстати, не дураки, - Наварра придирчиво оглядел великана. - Может быть, с вами еще что-нибудь не так, капитан Альфонс Лафайет? - Нет. Все остальное в порядке, - ответил Хейм по-английски. - Но давайте сядем вниз последними. Вполне очевидно, что моя форма подобрана наспех, но для партизана это естественно. Я не похож на типичного колониста, но они, возможно, этого не заметят, а если и заметят, то это их не удивит. - Что вы имеет в виду? - спросил другой офицер. - Разве вы не знаете? - ответил Хейм. - У алеронов со временем вырабатывается стандартизованный тип индивидуума. С их точки зрения, все люди настолько разные, что отличия в размерах и цвете не имеют никакого значения. Кроме того, они не настолько хорошо знают французский, чтобы заметить мой акцент, тем более, что я постараюсь в основном держать язык за зубами. Последнее, думаю, нетрудно будет сделать, поскольку я принимаю участие в данной экспедиции лишь в надежде добыть некоторые разведывательные данные. - Да-да, - нетерпеливо сказал Наварра. - Но будьте при этом крайне осторожны. Он наклонился к Вадажу, сидевшему сзади. - И вы тоже, лейтенант Гастон Жерар. - Напротив, - возразил менестрель. - Мне нужно как можно больше болтать и придуриваться, и возможно, привести их в некоторое раздражение. По-другому невозможно исследовать внутренний мир инопланетян. Однако, вы не бойтесь. Все это продумано. Я всего лишь младший офицер, не заслуживающий особого внимания, а следовательно, и особой в обращении со мной. - Он испытующе улыбнулся, глядя на Хейма. - Ты ведь можешь поручиться, что роль никчемного всегда прекрасно мне удается, а Гуннар? Хейм что-то проворчал в ответ. Боль и удивление скользнули по лицу венгра. Когда его друг в первый раз обошелся с ним очень холодно, Вадаж приписал это приступу меланхолии. Теперь, когда он убедился в том, что неприязнь Хейма не прошла, у него не было возможности спросить у своего капитана в этой тесной, заполненной шумом кабине, что случилось. Хейм почти в точности прочел эти мысли Вадажа. Вздохнув, он вернулся на свое сиденье впереди. Я глупец, и эгоист, и вообще сукин сын, - думал он. - Но я не могу забыть Даниель, этот восход с каплями росы, словно бриллиантами на ее волосах, и тот взгляд, который она подарила ему, когда мы прощались. Разве не я больше достоин такого взгляда? Он был рад прервать эти размышления, почувствовав, что флайер пошел на снижение. Через увеличительное стекло иллюминатора, прежде чем оно опустилось ниже линии горизонта, Хейм увидел, что Бон Шанс несколько вырос за двадцать лет. Но все же это по-прежнему был небольшой городишко, примостившийся на материковом плече, вдающемся в море: городишко, с окрашенными в мягкие цвета оштукатуренными стенками и красными черепичными крышами, с доками, забитыми разными суднами, и с вездесущими деревьями. Привезенные с Земли зеленый орех и тополь росли вперемежку с золотистыми "бальфлер" и "грацис". Гавань качалась и ослепительно сверкала, предместья полыхали множеством цветов, окружая город со всех сторон - совсем как в те времена, когда он гулял здесь рука об руку с Мэдилон. Только... дороги были засыпаны опавшими листьями, дома глядели пустыми глазницами окон, в гавани гнили брошенные лодки, покрывались ржавчиной стоящие без дела машины, обычно сидевшие на башнях грачи вымерли или улетели, и вместо них в небе кружили на тонких крыльях "фукетты", высматривая добычу. Последним детищем людей, еще продолжавшим жить, был космопорт, находившийся в двадцати километрах вглубь материка. Однако по его бетонным дорожкам двигались не люди и не их транспортные средства. Космические корабли, прибывшие сюда с грузом были построены не земными инженерами. Фабрики, которые они обслуживали, представляли собой вытянутые наподобие сфероида купола без окон, неестественно элегантные, несмотря на то, что это были всего лишь наспех собранные стандартные строения. Конвейеры, грузовые платформы, лифты, были сделаны людьми, но пульты управления этими механизмами были перестроены и к умам по-иному воспринимающими числа. Поле окружали казармы, сотни строений, простиравшихся вплоть до самых гор; сверху они выглядели как бронзовые цветки с раскрытыми лепестками. Среди них высились ракеты, которые были готовы к внезапному рывку, словно акулы перед нападением. На открытых площадках теснились вспомогательные суда. Среди них был вооруженный представитель, чье рыло торчало на уровне кафедрального креста. Должно быть, он относится к линейному крейсеру планетарной обороны, - решил Хейм. - И если он один такой, значит, другие боевые корабли отсутствуют, неся патрульную службу. Возможно, это стоит запомнить. - Не представляю, каким образом вы сможете использовать эту информацию, - сказал Наварра. - Единственное такое судно обеспечивает в полное превосходство в космосе и в воздухе, когда ему противостоят одни флайеры. А наши флайеры даже не военные. - Тем не менее, всегда полезно знать, что именно тебя ожидает. Кстати, вы уверены, что вся их сила сосредоточена здесь? - Да, абсолютно уверен. В этом районе находится большинство нашего промышленного оборудования. Гарнизоны есть везде, на многих вахтах и заводах, равно как и посты наблюдения. Но наши разведчики сообщили, что их можно не принимать в расчет. - Значит... на основании того, что алероны терпеть не могут толкучки, можно приблизительно определить общую цифру - давайте подумает - я бы сказал, что она составляет около пятидесяти тысяч. Безусловно, число военных не превышает пятой части этого количества. БОльше для защиты им просто не нужно. Квалифицированные рабочие те, которых мы без труда назвали бы инженерами, менеджерами и т8д8 - способны сражаться, но не обучены этому. Однако представители низшего класса алеронского общества, составляющие его большинство, воинственные по своей природе, это воспитывалось у них поколениями. Следовательно, причиной для беспокойства нам следует считать всего десять тысяч алеронов. Сколько у вас боеприпасов и боеспособных людей? - Мы без труда могли бы набрать сотню тысяч - однако, их уничтожат в тот самый момент, когда они выйдут из леса. - Я знаю. От винтовки мало проку, если ей противостоят образцы космического и воздушного оружия, - невесело ухмыльнулся Хейм. Флайер коснулся бетонной полосы в означенном месте, и остановился. Его экспорт остался в воздухе. Наварра поднялся. - Пошли, - коротко сказал он и направился к двери. Снаружи их ожидало двадцать алеронов класса воинов, стоящие в ряд по обе стороны от выхода - поджарые, широкогрудые, волосы ниспадающие из-под конических шлемов, заплетены в тугие косы, лица скорее не красивые, а очень выразительные и совершенно бесстрастные. Длинные солнечные лучи, казалось добела раскалили их чешуйчатые одежды. Они не вытащили из-за поясов своих кривых сабель и не наставили ружей на делегатов. Они стояли, как вкопанные, как неживые статуи. Их офицер, выступил вперед, опустил хвост и поклонился, слегка коснувшись кончиками пальцев земли, что являлось знаком уважения. Он был выше, чем остальные, и все-таки ниже среднего роста человека. - Добро пожаловать, - сказал Наварра нарочно медленно, чтобы офицер понял его диалект. В сравнении со струившейся подобно флюиду, ласкавший слух речью алерона, его голос напоминал жесткую и шероховатую наждачную бумагу. - Мы готовы немедленно приступить к переговорам. - Тем не мене, прежде вам все же следует осмотреть свои апартаменты. Мы приготовили лучшее, что могли, неподалеку от резиденции высоких властителей сада Ф Войны. - Офицер издал прямо-таки соловьиную трель, отдавая какой-то приказ. Появилось несколько рабочих низшего класса. Они не соответствовали традиционному образу алерона, сложившемуся в сознании людей. Их одетые в черное тела были слишком массивны, черты их лиц чересчур грубы, волосы слишком коротки, мех почти совсем не блестел, и в них не было и частицы того врожденного неосознанного высокомерия, которое отличало высшие слои их общества. Однако, в них не было и раболепия, и они были вовсе не глупы. Миллион лет истории, единственной реальной переменой, в которой было подобное ледниковому сползание к все более и более унифицированному обществу, привели к тому, что сами ихнелы приспособились к осуществлению этого предназначения. Если офицеров можно было сравнить с пантерой, а его солдат - со сторожевыми собаками, то эти были огромными горячими скакунами. Играя отведенную роль помощника, Вадаж показал алеронам багаж делегации. Когда тщательная проверка была закончена, офицер что-то просвистел, воины окружили парламентеров и повели их через поле. Шли они вовсе не маршевым шагом, однако, все их движения были синхронными, словно у частей одного и того же организма. Лучи Авроры били в контактные линзы, защищавшие глаза алеронов от ее яркого света, и превращали их в рубины. По мере того, как они шли, Хейм не переставал исподтишка стрелять глазами по сторонам. Других воинов почти нигде не было видно - во всяком случае, их было не много. Должно быть, некоторые заняты делами, выполняя те таинственные ритуалы, какими были для алеронов ниже пятого класса власти, общение, разговоры, спортивные игры и молитва. Остальные, вероятно, на дежурстве возле ракет или в воздушном патрулировании. Кругом сновали рабочие и контролеры разгружая транспортики, перенося металл из павильона плавильни и электрооборудование с завода в другое место, где оно устанавливалось на какое-нибудь орбитальное оружие. Их машины жужжали, лязгали, грохотали. Тем не менее, на взгляд, а вернее - на слух человека, тишина стояла ужасная. Ни криков, ни разговоров, ни шуток или ругательств: только время от времени - мелодичная команда, негромкое звучание записанной на пленку оркестровой музыки и мягкий топот тысячи ног. Вадажа было не узнать, он оскалил зубы в какой-то непонятной усмешке и пробормотал по-французски Наварре что-то насчет патологической серьезности алеронов. Хейм не мог поручиться наверняка, но ему показалось, что офицер бросил на Вадажа недоумевающий взгляд. - Помолчите! - ответил Наварра. Однако, Вадаж, вероятно, прав, - подумал Хейм. - Юмор - это результат определенного внутреннего искажения. А для того великого единства, каким является душа алерона, это кажется невозможным, немыслимым в прямом смысле этого слова. Кроме... да, делегаты, посланные на Землю, особенно адмирал Синби, проявляли некоторые признаки холодного остроумия. Но они принадлежали к самому высшему классу власти. Это предполагало отличие от остальных особей их вида, которые... Хейм отвлекся от этих размышлений и вновь вернулся к функции наблюдателя. Наконец, они остановились возле сооружения в нескольких сотнях метров от края поля. Внешне оно ничем не отличалось от других таких же зданий с множеством изгибов, стоящих вокруг. Однако изнутри все явно было недавно убрано, стены покрыты пластиком, а на полу виднелись следы в тех местах где прежде находились клумбы для растений. Мебель, душевая, светильники земного типа, позаимствованные из брошенных новоевропейцами домов были расставлены с геометрической точностью, которая - как, безусловно, считали алероны - импонировала людям. - Сюда, вам будут приносить пищу и питье, - пропел офицер. - Если вам захочется куда-нибудь пойти часовые стоящие у дверей вас проводят. - Я не вижу коммуникатора, - сказал Наварра. - Его здесь нет, дабы вы не вели секретных разговоров с обитателями леса. Ваши охранники будут передавать ваши сообщения в пределах лагеря. Теперь мы должны открыть ваши емкости для вещей и осмотреть вашу одежду. Трудно было понять, выражал или нет этот голос оскорбление, но Хейму показалось, что нет. Офицер просто констатировал факт. - Очень хорошо, - сплюнул Наварра - Мы подчинимся против своей воли, и это вам еще зачтется в числе прочего после того, как Земля одержит над вами победу. Алерон даже не потрудился ответить. Тем не менее обыск был до странного небрежным. Никакой контрабанды обнаружить не удалось, поскольку оной не было вообще. Многие колонисты удивились, когда офицер сказал: - Если вам будет угодно, мы сейчас же отправимся на поиски Властителей Интеллекта. Основываясь на опыте своих прежних встреч с Алеронами, Хейм не был расположен к этому. Их высшие люди всегда проявляли большую гибкость, чем их земные партнеры. Имея за своими плечами столь негибкую цивилизацию, они могли себе это позволить. - А... кто они такие? - спросил Наварра, проявляя признаки колебания и не зная, на что решиться. - Они - имбиак планетарной и космической защиты, имеющие в своем подчинении главного инженера-оператора. Кроме того, им доверены хранилища информации и советов, - ответил офицер. - Вас устраивает? И соответствует или нет этому ваше собственное официальное положение? - Я представляю здесь констебулярное правительство Новой Европы, - сказал Наварра. - А эти люди - мои эксперты, - совершенно беспристрастно произнес он. - Но любое соглашение между нашими двумя сторонами, если оно будет достигнуто, должно быть ратифицировано нашими вышестоящими представительствами. И вновь на женственном лице, неуместном на этом звероподобном теле, мелькнуло выражение, которое можно было принять за растерянность. - Так вы идете? - прозвучал мелодичный вопрос. - А почему бы и нет? - сказал Наварра. - Прошу вас, господа, возьмите с собой свои бумаги. - Щелкнув каблуками, он направился к выходу. Хейм и Вадаж подошли к двери одновременно. Менестрель поклонился. - Только после вас, мой дорогой Альфонс, - сказал он. Хейм поколебался, не желая вступать в игру. Но делать было не чего - этикет необходимо соблюдать. Поэтому склонив голову в ответном поклоне, он сказал: - После вас, мой дорогой Гастон. Их пререкания продолжались в течение нескольких секунд. - Это какой-то ритуал? - спросил офицер. - Один из наиболее древних. - Вадаж выскользнул выскользнул наружу бок о бок с ним. - Никогда прежде не замечал у вашей расы такой традиции, - произнес офицер. - Ну что ж, если позволите, я расскажу... - Вадаж пустился в пространственные объяснения. - Свое дело он делал как надо, - нехотя вынужден был признать Хейм. Чтобы отделаться от мыслей о Вадаже, он стал смотреть прямо перед собой на здание, к которому они приближались. В отличие от остальных, оно поднималось вверх одной высокой кривой, на вершине которой виднелся символ, похожий на древне китайскую идеограмму. Стены были бронзовые, но не гладкие, а изображенные множествами микроскопических канавок, от чего все здание словно бы шевелилось, изумительно переливаясь всеми цветами радуги. Теперь Хейм понял, что музыка, которую они слышали на поле космопорта, передавалась отсюда в диапазоне неизвестном людям. Часовых не было видно. Своих подчиненных алероны могли не опасаться. Стена расступилась, пропуская подошедших, и вновь сомкнулась за ними. Декомпрессионной кабины здесь не было. должно быть, хозяевам было удобнее самим приспосабливаться к тяжелой влажной атмосфере этой планеты - возможно, они это делали с помощью допингов. Холл постепенно уходил вверх, еле освещенный тусклым светом с параболоидального потолка. Пол устилал ковер из живого пушистого и мягкого мха, стены были сплошь покрыты фосфоресцирующими лианами и цветами, медленно качавшимися в такт музыке и насквозь пропитавшими воздух своим ароматом. Люди собрались в одну плотную группу, словно так им было спокойнее. Среди призрачного молчания и призрачных теней они проследовали в зал заседаний, сопровождаемые своими охранниками. Зал в который они вошли, вздымался ввысь гигантскими сводами, терявшимися в темноте, и среди этой темноты по-зимнему холодно и резко сверкали искусственные звезды. Интерьер представлял собой зыбкий, колышащийся лабиринт из шпалер, кустарников и цветов. Свет исходил лишь из фонтана посередине, малиновые воды которого поднимались вверх на пять метров из чаши, вырезанной в форме открытого рта, затем снова падали вниз и наполняли каждый уголок этих джунглей своим громким плеском и бульканьем. Когда Хейм обходил вокруг фонтана, ему показалось, будто в темноте над головой прошумели крылья. Лорды, завоеватели уже ждали, стоя опираясь на хвосты и костистые лапы. В общей сложности их было полдюжины. Никаких знаков отличия или звания на них не было, но свет красиво блестел на одежде из металлической сетки, на глянцевых волосах и серебристом седом мехе. Ангельские лица были абсолютно спокойны, изумленные изумрудные глаза. Офицер преклонил перед ними колена, а воины опустили ружья. Было пропето несколько слов. Затем охранники отступили в темноту, и люди остались одни. Один из властителей алеронов вдруг выгнул спину и зашипел, однако почти мгновенно справился с собой. Он сделал несколько мелких шажков вперед, так чтобы его лицо хорошо было видно, и рассмеялся низким теплым смехом. - Итак, капитан Гуннар Хейм, - промурлыкал он по-английски. - Странно, как судьба сводит нас вместе. Вы еще не забыли Синби рю Тарена? Глава 7 Вселенная Хейма с такой скоростью закружилась вокруг него, что он едва отдавал себе отчет в происходящем. Красноватая мгла наполнилась трелями - это алероны переговаривались между собой. Один из них ощетинился и выкрикнул какой-то приказ охране. Синби отменил этот приказ повелительным жестом. Сквозь шум в ушах и бешеный стук сердца Хейм слышал, как адмирал пробормотал: - Вас следовало бы немедленно уничтожить, - но этого не будет. Правда, мы не можем вас освободить, и теперь мы - почетные военнопленные. За этим последовали почести, и наконец людей отвели назад, в их апартаменты. Но Хейм остался. Синби удалил всех военных предводителей и охранников, кроме четверых. К тому времени пот, покрывавший кожу Хейма, испарился, сердце колотилось уже не так сильно и первый приступ всепоглощающего отчаяния прошел, уступив место суровой настороженности. Он молча ждал, сложив руки на груди. Лорд алеронов крадучись приблизился к фонтану, на фоне которого его силуэт выделялся, словно на фоне жидкого пламени. Некоторое время он играл цветущей лианой. Единственными звуками вокруг были звуки музыки, падающей воды и невидимых парящих в вышине крыльев. наконец Синби произнес нараспев, мягко и не глядя на человека: - Я прибыл сюда для того, чтобы охотится на вас, охотника. Я лелеял надежду, что мы встретимся в космосе и выразим свою любовь друг другу посредством наших орудий. Что привело вас на эту скучную землю? - Вы и в самом деле полагаете, что я отвечу? - проскрежетал Хейм. - У наших с вами наций есть много общего. Сожалею, что я вынужден нарушить данное мною слово и взять вас в плен. Хотя ваше присутствие говорит о том, что эти переговоры фикция. - Отнюдь. Просто случилось так, что я смог принять в них участие. И вы не имеете права удерживать здесь хотя бы новоевропейцев. - Давайте не будем торговаться. И вы, и я выше этого. Если я освобожу остальных, они пошлют сообщение на ваш корабль. И не исключено, что он нападет. А у нас здесь нет ничего, кроме моего крейсера "Юбалхо". Не имея сведений о том, что случилось с вами - его душой - "Лис" будет выжидать, а я тем временем выиграю время для того, чтобы вызвать сюда свою эскадру. Хейм с шумом выпустил сквозь зубы воздух. Синби круто обернулся. Глаза его впились в человека, словно пронзающие лучи лазера. - О чем это вы подумали? - Ни о чем! - рявкнул в ответ Хейм. Однако в голове у него с молниеносной скоростью пронеслось: - Он считает, что я посадил "Лис". Что ж, это вполне естественно. Не догадываясь о нашем трюке с метеоритом, он должен прийти к выводу, что только очень маленькое или очень быстрое судно могло проскользнуть мимо его охраны. А с какой стати мне было прилетать сюда на тандере? "Лис" мог бы произвести на поверхности чудовищные разрушения, мог бы уничтожить ракетами эту базу и обстрелять его флагман из позиции лягушки, сидящей в болоте. Не знаю, какую пользу можно извлечь из этой дезинформации, но извлечь нужно. Держи ухо востро, парень. Сейчас у тебя нет ничего, кроме твоих старых ржавых мозгов. Синби некоторое время изучающе смотрел на Хейма. - Я не отваживаюсь слишком долго ждать, прежде чем начать действовать, - пропел он. - А мои корабли далеко. Хейм заставил себя сделать язвительное замечание: - Практический предел лазерного луча составляет около двадцати миллионов километров. При этом погрешность в вычислении позиции корабля чересчур велика, не говоря уже об остальном. И нет никакой возможности зацепиться за ускоряющее судно до тех пор, пока оно не окажется так близко, что вы сможете пустить в ход обыкновенный передатчик. Координаты корабля меняются слишком быстро, к тому же всегда может случится нечто непредвиденное, например, хитрый трюк с метеоритом. Так сколько у вас соединений на известных орбитах в радиусе двадцати миллионов километров? - Не надо меня оскорблять, - спокойно ответил Синби. Он величаво прошествовал к стене, раздвинул живой занавес из цветов и нажал на кнопки инфотрива. Машина защебетала и вытолкнула перфокарту. Адмирал склонился над символами. - Крейсер "Айнисент" и улан "Севайдж" находятся в пределах досягаемости; остальные, не имея сведений, будут продолжать следовать своим курсом до тех пор, пока не вернутся один за другим в режим торможения и не обнаружат лишь пепел сражения. - А каковы моменты тех двоих? - осведомился Хейм. Он сказал это в основном для того, чтобы не дать окрашенному в кровавый цвет безмолвию вновь воцариться. Оно раздражало его - правда не настолько чтобы ему хотелось забивать свой мозг какими-то цифрами - но тут Синби пропел по-английски все орбитальные данные и точные координаты обоих кораблей. - Итак я посылаю своих собратьев вызвать их сюда, - продолжал алерон. - При наибольшем ускорении, продолжительном и отрицательном, "Севайдж" совершает орбитальный облет вокруг Новой Европы за восемнадцать часов, А "Айнисент" - за двадцать три часа. Я не думаю, чтобы экипаж "Лиса" так скоро начал беспокоиться за вас. Когда все три корабля будут в воздухе, мы обыщем всю эту планету. Стоит вашему кораблю едва шевельнуться - и он немедленно будет уничтожен. Но если даже он затаится, все равно мы найдем его логово, расставив повсюду детекторы. В голосе Синби не было и намека на угрозу. Он стал еще мягче, когда алерон сказал: - Я говорю вам все это, лишь питая слабую надежду, что вы добровольно выдадите "Лиса". Этот корабль был слишком отважен, чтобы теперь погибнуть вот так, на суше, а не среди звезд. Хейм крепко сжал губы и покачал головой. - Что я могу предложить вам в обмен на добровольную капитуляцию? - печально спросил Синби. - Разве что вы согласитесь принять мою любовь и расположение? - Какого черта? - воскликнул Хейм. - Мы так одиноки - и вы, и я, - пропел Синби. в первый раз за все время в его голосе послышались насмешка, когда он резко дернул хвостом в сторону воинов, стоявших с застывшими ничего не выражавшими лицами, полускрытые густыми сумерками. - Вы думаете, у меня с ними много общего? - Синби скользнул ближе. Светотени причудливо переплетались на сверкающих локонах и волнующе прекрасном лице. Большие глаза алерона остановились на человеке. - Стара наша планета Алерон, - пропел он. - Стара, стара, долговечные красные карликовые звезды, и поздно появляется жизнь в такой ничтожной радиации. Однажды мы появились, наша раса, на планете, где моря испарились, реки превратились в слабые ручейки среди пустыни, где не хватало воздуха, воды, металла, жизни - прошли неисчислимые поколения, а мы все влачили жалкое существование, медленно, очень медленно выбираясь из первобытной дикости. Ах, не скоро появилась у нас первая машина. Того, что вам удалось сделать за несколько веков, мы добились в течение десятков тысячелетий, и когда это было достигнуто, миллион лет тому назад выжить сумело лишь одно общество, поглотившее все остальные, и машинная мощь дала ему возможность связать нас узами, разорвать которые невозможно. Странники отправились к звездам. Интеллектуалы совершили величайшие открытия, но все это вызвало лишь едва заметную рябь на поверхности цивилизации6 корни которой уходят в вечность. Земля живет для непрерывно сменяющихся целей. Алероны - для сохранения постоянства. Понимаешь ли ты это, Гуннар Хейм? Чувствуешь ли, насколько далеки вы от нас? - Я вы... имеете в виду... Пальцы Синби коснулись запястья Хейма, словно легкое дыхание. Он почувствовал, как встали дыбом волоски на коже, и непроизвольно начал искать, за что бы ухватиться: мир вокруг внезапно покачнулся и поплыл перед глазами. - Вообще-то... э... также предположения высказывались. Точнее говоря, некоторые люди считают, что все ваши действия по отношению к нам - это просто реакция на то, что мы угрожали вашей стабильности. Но в этом нет никакого смысла. Мы могли бы достичь компромисса, если единственное, чего вы хотите - это чтобы вас оставили в покое. Вы же пытаетесь выдворить нас из космоса. - Мы должны это сделать. Здравый смысл, благоразумие, логика - что это, по-вашему такое, если не орудия единого наиболее древнего инстинкта? Если расы, менее могущественные, чем наша, изменяются, то это значит для нас не больше, чем простое размножение насекомых. Но вы, вы появились за какие-то десять или двадцать тысяч лет - почти мгновенно. Вы вышли из пещер с боевыми каменными топорами в руках, но они в мгновение ока превратились в оружие, способное потрясать планеты. Вы облетели близлежащие звезды, и теперь ваши мечты распространились уже на всю галактику, на весь космос. Этого мы терпеть не можем! Инстинкт подсказывает, что нам грозит гибель, если мы допустим, чтобы наша планета превратилась в жалкий клочок, окруженный чужими владениями, беззащитный и отданный на милость покорителей галактики. А сами вы разве стали бы, разве смогли бы доверять расе, которая обрела могущество благодаря тому, что питалась и питается живыми существами, тоже имеющими мозг? Алероны больше не в состоянии доверять расе, алчные стремления, которой не знают пределов. Вас следует отбросить назад, к вашим планетам, а может быть даже, к вашим пещерам или вашей первобытной грязи. Хейм стряхнул мягкую руку Синби, со своего запястья, сжал кулаки и прорычал: - И вы еще говорите о какой-то дружбе между нами и вами? Синби твердо взглянул прямо в глаза, но в голосе его твердости не было. - До сих пор, говоря "мы", я имел в иду всех алеронов. Но это, безусловно не так. Поскольку когда впервые возникло ясное понимание вашей угрозы, стало также ясно, что алеронам, у которых веками воспитывалась застойность сознания, превращавшая их в различные части единого механизма Конечного Общества, не устоять перед вами - теми, кто обладает гибким сознанием и не боится нового. Я принадлежу к тому классу, который был создан для того, чтобы мыслить и действовать как люди и в конечном итоге превзойти их. Синби сцепил руки. - Одиноки, одиноки! Хейм смотрел на него, прекрасного и несчастного, и не находил слов. Алерон вдруг спросил с необычной страстностью в голосе: - Неужели вы не догадываетесь, насколько одиноким я должен себя чувствовать, я, чей образ мышления похож на человеческий так, как ничей другой, за исключением тех немногих, которые были созданы подобно мне? Знаете ли вы, каким счастьем для меня было побывать на Земле, встретиться там с умами, для которых тоже не существует горизонтов, погрузиться в ваши книги и музыку и такое живое искусство изображения? Бесплодны мы, Властители Интеллекта Сад войны; мы не в силах произвести потомков, которые могли бы потревожить покой Алерона; тем не менее, нам были даны силы жизни, чтобы наша воля и ярость достигли тех же вершин, что и ваши, и чтобы при нашей встрече эти силы помогли нам выстоять в испытаниях, которые знали те, кто выстоял при Фермопилах. Но... когда вы захватили меня, Гуннар Хейм, в тот раз, когда выкупили за меня свою дочь... потом я понял, что это было тоже испытанием. Хейм сделал шаг назад. Дерзкая мысль пронзила его мозг и отозвалась жаркой вспышкой в каждом нервном окончании. Синби рассмеялся. Хейму казалось, что в этом смехе прозвучало торжество. - Не буду вас пугать, капитан. я всего лишь хочу предложить вам что-либо на наш выбор. - Затем, очень мягко: - Дружба? Беседа? Совместное путешествие? Что больше вас устроит? Я не предлагаю вам предавать ваших людей. Мне достаточно лишь приказать - и ваши знания, ваши планы будут исторгнуты из вашего мозга, однако, я никогда не пойду на это. Считайте, что вы - военнопленный и, что никакого вреда не будет, если вы поделитесь своими сведениями с тем, кто взял вас в плен и кто мог бы стать вашим другом. - Господи, - сказала голова у Хейма. Звуки доходили до него словно через барьер огромного расстояния или лихорадки. - Дай мне немного времени, и... и я смог бы использовать его. - Помните, настойчиво продолжал Синби, что власть моя на Алероне очень широка, в один прекрасный момент я могу наложить запрет на преследование расы, воспитавшей вас, и тем самым спасти ее от гибели. - Нет! - чисто рефлекторно отозвалось в мозгу у Хейма. - Я не хочу. Я не могу. Синби протянул ему руку. - Пожмите эту руку, как сделали однажды, - умоляюще произнес он. - Поклянитесь, что не попытаетесь бежать или предупредить своих собратьев. Тогда я не стану приставлять к вам охрану, и вы сможете свободно, как я сам, ходить по нашему лагерю и осматривать корабли. - Нет! - взревел Хейм. Синби отпрыгнул назад. Зубы его блеснули. - Невелико же ваше уважение ко мне, - прошипел он. - Я не могу вам дать честное слово, - сказал Хейм, а про себя подумал: - В любом случае нельзя давать ему прикидываться простачком. Может быть, еще есть какой-то шанс. Лучше погибнуть, пытаясь вырваться, чем... Какая-то мысль как молния вдруг сверкнула у него в голове и исчезла прежде, чем он успел понять, что же это было. Его сознание развернулось и бросилось в погоню, отчего кожа стала покрываться потом, а сердце бешено забилось в груди. Тем не менее, несмотря на то, что мускулы страшно напряглись, а комната приняла вид ночного кошмара, Хейм сухо сказал: - Какой от этого будет толк? Я же знаю, что вы не дурак. За мной все равно стали бы присматривать - разве не так? Если человека это могло бы рассердить, то Синби, напротив, смягчился и усмехнулся с довольным видом. - Это правда. По крайней мере, до тех пор, пока не был бы обезоружен "Лис". А вот впоследствии, когда мы лучше узнаем друг друга... Хейм наконец поймал ускользнувшую от него мысль, и, когда осознал ее, это было равносильно удару. Взвешивать шансы было некогда. Вероятнее всего, они были абсолютно безнадежны и ему предстояло погибнуть. - Но надо хотя бы попробовать, - подумал он. - Немедленного заключения под стражу, кажется, не предвидится, если будет ясно видно, что это не сработает, тогда я и пытаться не буду. Облизнув сухим языком пересохшие губы, он откашлялся и сказал: - Все равно никогда и ни при каких обстоятельствах я не смог бы дать вам честное слово, Синби. Ваше мышление все же отличается от человеческого, иначе вы бы поняли, почему. Глаза алерона заволоклись мембранами. Золотистая голова поникла. - Но в вашей истории повсеместно встречаются примеры взаимного уважения и восхищения между противниками, - прозвучал музыкальный протест. - О, это да. Послушайте, я рад пожать вам руку. К удивлению самого Хейма то, что он сказал была правда, и когда четыре тонких пальца легки в его ладонь, он не сразу выпустил их. - Но я не могу вам сдаться даже на словах, - продолжил Хейм. - Мне кажется, этого не позволяют мне мои собственные инстинкты. - Нет, но люди часто... - Говорю вам, этого нельзя объяснить словами. Я не могу до конца прочувствовать то, что вы сказали насчет естественного страха алеронов перед людьми. Точно так же и вы не можете до конца понять, что я имею в виду. И все же вы дали мне некоторое грубое представление. Быть может, и я мог бы дать вам некоторое представление о том... в общем, о том6 что должен чувствовать человек, если его народ потерял свой дом. - Я слушаю. - Но мне придется вам это показать. Символы, и... У вас ведь, у алеронов, отсутствует религия в том понимании, в котором она имеется у людей, не так ли? Это лишь один вопрос из множества. Если бы я мог показать вам несколько вещей, которые вы могли бы увидеть и потрогать и постарался бы объяснить, что они символизируют, может быть, тогда... Ну, так как? Съездим в Бон Шанс? Синби сделал шаг назад. В мгновение ока он стал ужасно похож на кота. Хейм насмешливо посмотрел на него. - О, стало быть, вы боитесь, что я попытаюсь проделать какой-то трюк? Разумеется, возьмите с собой охрану. Или лучше не стоит беспокоиться, если вы боитесь. - Он полуразвернулся. - Пожалуй, я лучше вернусь к своим. - Вы пытаетесь задеть мою гордость, - крикнул Синби. - Еще чего! Я просто сказал - подите вы к черту, больше ничего. Вся беда в том, что вы даже не знаете, что сделали на этой планете. Вы неспособны держать в голове такую информацию. - Арван! - Хейм не смог бы с уверенностью сказать, гнев или что-то другое преобладало в этом взрыве. - Я принимаю ваш вызов. Мы отправимся немедленно. Волна внезапной слабости прошла сквозь Хейма. - Вот так-так! Стало быть, я и в самом деле начинаю разбираться в его психологии, - подумал он. Андре и то не мог бы лучше справиться с этой задачей. Почувствовав, что силы вновь вернулись к нему, Хейм сказал: - Хорошо, - однако внутренне он трепетал. - Просто я хочу, чтобы вы поняли как можно больше. Как вы сами недавно заметили, вы смогли бы оказать большое влияние на ход войны между Землей и Алероном, если таковая когда-нибудь случится и события примут неблагоприятный для нас оборот. Или, если ваша сторона проиграет - а это может случиться, вы хорошо знаете: наш военный флот лучше вашего, если только у нас хватит мозгов его использовать как следует - так вот, в этом случае мой голос тоже будет иметь кое-какой вес в решении дальнейшей участи Алерона. Давайте возьмем с собой Вадажа. Я уверен, что вы его помните. - А, да-да, мне всегда казалось, что он неуместен в такой экспедиции, как ваша - какая он него может быть польза? и зачем он вам сейчас. - Да я, вообще-то, не мастак говорить. возможно, ему скорее удастся объяснить вам все как следует. Про себя Хейм подумал: - Он умеет говорить по - немецки, и я тоже немного знаю этот язык. Синби знает английский, французский, без сомнения, испанский - но немецкий? Адмирал пожал плечами и отдал какой-то приказ. Один из воинов подняв руку в салюте, повернулся и вышел, в то время как остальные последовали за Синби и Хеймом вниз по залу, в свет утреннего солнца, через поле к военному флайеру. По дороге Синби один раз остановился, чтобы защитить глаза от красного уголька солнца контактными линзами. Вадаж и его охранники уже ждали их. Венгр казался маленьким, сгорбленным и совершенно павшим духом. - Гуннар, - понуро спросил он. - Что все это значит? Хейм объяснил. На мгновение Вадаж был озадачен. Потом надежда загорелась в его глазах. - Какова бы ни была твоя идея, Гуннар, я с тобой, - сказал он и придал лицу бесстрастное выражение. Полдюжины воинов заняли места в задней части флайера. Синби сел за пульт управления. - Посадите машину на площади, - предложил Хейм. - А оттуда мы прогуляемся пешком. - Странные у вас привычки, - высоким голосом пропер Синби. - Мы считали, что провели полное исследование и поняли вас, что вы с вашими слабостями и недальновидностью у нас в руках, но тут появился "Лис". А теперь... - Ваша проблема, сэр, состоит в том, что алероны любого конкретного класса за исключением, разумеется, вашего, стереотипны, - сказал Вадаж. - А каждый человек - это сам себе закон. Синби ничего ему не ответил. Флайер взлетел. Несколькими минутами позже он приземлился. Пассажиры вышли из машины. Под огромным небом висела жуткая тишина. Опавшие листья покрывали тротуары, заполнили сухой фонтан, где по-прежнему стояла скульптура Ламонтэня. Потрепанные непогодой рыночные палатки, опрокинутые столы и стулья уличных кафе, порванные маленькие зонтики, некогда такие веселые. Только собор возвышался все так же твердо и непоколебимо. Синби двинулся к нему. - Нет, - сказал Хейм. - Давайте зайдем туда в последнюю очередь. Он пошел по направлению к реке. Под ногами шуршали листья и мусор, шаги эхом отзывались от стен пустых домов. - Разве вы не видите, что здесь не так? - спросил он. - Здесь жили люди. - Теперь они отсюда изгнаны, - ответил Синби. - Пустой город наводит ужас на меня, алерона. И все же, Гуннар Хейм, этот город подобен... бабочке-однодневке. Неужели вашу неуемную ярость вызвало лишь то, что людям пришлось покинуть место, на котором они не прожили еще и столетия? - Со временем город бы расстроился, - сказал Вадаж. Лицо Синби исказилось так, что стало безобразным. На тротуаре лежала небольшая кучка костей. Хейм указал на нее со словами: - Это была чья-то домашняя собака. Она повсюду следовала за своими божествами, и ждала их, и однажды, не найдя нигде, умерла с голову. Ваших рук дело. - А вы питаетесь плотью, - отпарировал Синби. В одном из домов тоскливо скрипела распахнутая дверь, качаясь на ветру, который дул от воды. Сквозь дверной проем можно было разглядеть большую часть внутренней обстановки, покрытой пылью и попорченной дождем. У порога валялись остатки тряпичной куклы. Хейм вдруг почувствовал, как к глазам подступили слезы. Синби прикоснулся к его руке. - Надеюсь, это вы мне не станете предъявлять, как свидетельство нашей кровожадности, - сказал он. Хейм продолжал идти вперед гигантскими шагами. Вдали уже показалась набережная Эспранада. За ее узорчатой оградой устремлялись к гавани воды Карсака, широкие и ворчливые. Солнечный свет так ослепительно сверкал на их поверхности, что казалось, будто звук медной трубы воплотил в нечто зримое и осязаемое. Пора, - подумал Хейм. Кровь бешено застучала в его висках. - Один из наших поэтов так сказал о том, что я имею в виду, - проговорил он медленно и продолжал по-немецки: - Когда мы выйдем на берег реки и увидим справа от себя мост, тогда прыгаем вниз и плывем к нему. Он не отважился взглянуть на Вадажа, чтобы увидеть, как тот прореагировал на его слова. Как во сне, услышал он вопрос Синби, в голосе которого звучало некоторое смущение: - Что означают эти слова? Вадаж ответил абсолютно бесстрастно: - Человек, достойный звания человека, никогда не теряет веры в себя, если только в нем не умерла человечность. - Молодец, - мысленно похвалил его Хейм. Но в основном все его внимание было сейчас сосредоточено на ружьях, нацеленных ему в спину. Они пошли по набережной в западном направлении. - И все же я не совсем понял, - прозвучала трель Синби, - алероны тоже не лишены чувства гордости и достоинства. Так в чем же разница? Хейм почувствовал, что больше медлить нельзя. Момент, казалось, был довольно подходящий - во всяком случае, если попытка будет неудачной, все завершится вечной тьмой и концом страха. Он остановился и облокотился на ограду. - Разница, - сказал он, - объясняется в другом изречении того же поэта, - процитировал по немецки. - Я сейчас столкну этого типа в воду. После того прыгаем оба вниз. Затем добавил алерону, переходя вновь на язык понятный алерону: - Это... э... это трудно перевести. Но взгляните вниз, туда. Вадаж присоединился к ним. губы его тронула едва заметная улыбка, но он мрачно объявил: Стихотворение основано на высказывании из Гераклита: - Дважды в одной реке не искупаешься. - Об этом я и читал, - Синби пожал плечами. - Столь ужасные мысли встречались довольно редко. - Видите? - Хейм положил на плечо алерона руку и легонько подтолкнул его вперед, так что Синби теперь тоже стоял, перегнувшись через ограду. Текучая поверхность приковала к себе его взгляд, словно загипнотизировала. - Вот там один из основных человеческих символов, - сказал Хейм. - Река, связанная с морем, сможет затопить огромные площади суши, если эту реку запрудить. Движение, сила, судьба, само время. - На Алероне нам это неведомо, - прошептал Синби. - В нашем мире есть одни только голые скалы. Хейм сомкнул пальцы на его шее, а другой рукой оперся об ограду. дно движение плечом - и опрокинувшись через ограду, они вместе упали в реку. Глава 8 Тяжелые ботинки тащили его вниз, отпустив алерона, Хейм перекувыркнулся и вцепился ногтями в их застежки. Свет из зеленого стал коричневым, а затем и вовсе исчез. Вода холодная и тяжелая сила - переворачивала его снова и снова. Долой один... теперь второй... отчаянно отталкивая руками и ногами, он устремился вверх. Легкие, казалось, готовы были разорваться. Преодолевая сопротивление воды, Хейм понемногу выпустил воздух через рот. Сознание начало затуманиваться. - Ну, - подумал он. - Теперь либо дыхание, либо огненный луч. Слегка высунув лицо из воды таким образом, чтобы только успеть набрать в легкие воздуха, Хейм краем глаза увидел набережную и снова ушел под воду. Еще трижды он повторял этот маневр, прежде чем решить, что теперь он отплыл уже достаточно далеко, чтобы можно было рискнуть и посмотреть, где Вадаж. Стряхнув воду с волос и протерев глаза, Хейм поплыл австралийским кролем. Над одетыми в подкрашенный бетон берегами реки высились деревья, сквозь золотисто-зеленую листву которых просвечивали солнечные лучи. Иногда в поле зрения появлялись коньки крыш, но в основном над кронами деревьев сияло лишь бесконечное синее небо. Вскоре неподалеку вынырнула из воды голова Вадажа. Хейм помахал ему рукой и поплыл дальше, пока не очутился под мостом. Это было все же хоть какое-то укрытие от преследователей. Ухватившись за опору, Хейм придал телу вертикальное положение. Через несколько секунд к нему присоединился и менестрель. Он тяжело дышал. - Черт побери. Гуннар, ты несешься так, словно за тобой гонится сам дьявол! - А разве нет? Хотя для нас большой плюс то, что алероны здесь не слишком-то хорошо видят. Контактные линзы спасают их глаза от слепящей яркости, но Аврора испускает гораздо меньше лучей, близких к инфракрасным, чем Эйт, а именно к этим лучам они наиболее чувствительны. Хейм обнаружил, что подобные рассуждения на ученые темы действуют на него существенно успокаивающе, поскольку превращают его из преследуемого животного в военного теоретика (тактика). - Тем не менее нам все же лучше держаться внизу как можно дальше. И к тому же порознь. Знаешь старый Кви де Коквилагео? Он все еще на месте. О, кей, встретимся под ним. Будем ждать в течение часа. Если за это время один из нас не появится, другой должен считать, что его напарник погорел. Поскольку Вадаж выглядел более усталым чем он сам, Хейм поплыл первым. Он двигался не спеша, в основном отдаваясь на волю течения, и добрался до устья реки в довольно хорошей форме - настолько хорошей, что сумел даже почувствовать удивление, еще раз мысленно пережив свой побег. Потом он намеренно выкинул из головы все эти мысли и, прячась под доком, просто наслаждался игрой солнечных бликов на поверхности воды, зрелищем наклоненных мачт, ласковым прикосновением прохладных струй, шершавой поверхности пала, за который держался, характерным плеском маленьких волн о борта судов и разнообразием окраски их корпусов. Приподнятое настроение уже начало было меняться, вытесняемое тревогой. (Проклятье, надо было сказать Андре обо всем, что я знаю) когда венгр наконец появился. - А они не станут нас искать прежде всего именно здесь? - спросил Вадаж. - Сомневаюсь, - ответил Хейм. Не забудь, что они - жители сухой планеты. Поэтому идея использовать воду для чего-либо кроме питья, не может возникнуть у них так же естественно, как, допустим, у наквсов, которые из нее фактически не вылезают. Обрати внимание - они здесь ничего не тронули, хотя каботажный транспорт был бы весьма неплохим подспорьем для их воздушных грузовиков. Первым их предположением должно быть то, что мы как можно скорее постарались выбраться на берег, а поэтому наша задача сейчас - найти какую-нибудь лодку в рабочем состоянии. - Ну, уж тут тебе выбирать. Я-то ведь - прирожденный сухопутный житель. - Что, ж, зато я никогда не преуспевал в верховой езде, так что по части славы мы равны. Хейм рискнул взобраться на причал, чтобы осмотреться. Он выбрал крепкое на вид прогулочное судно, - способный двигаться под водой гидрофойл 8 и трусцой двинулся к нему. Погрузившись под воду, оно будет недоступно любому из приборов, имеющихся у алеронов. - А внутрь мы сможем попасть? - спросил из воды менестрель. - Да, он не заперт. Яхтсмены доверяют друг другу. Хейм отвязал швартовы, подтянул гидрофойл к понтону и, протянув руку, помог Вадажу взобраться на палубу. Они быстро спустились в кабину и задраили глезайт. - А теперь займись радио, пока я проверю двигатель. Год бездействия нанес судну не особенно большой ущерб. Более того - солнце зарядило его аккумуляторы до максимума. Правда, днище его порядком обросло, но это можно было пережить. Возбуждение охватило Хейма. - Вообще-то, моя идея заключалась в том, чтобы попытаться найти коммуникатор в городе, передать сообщение в лагерь и потом где-нибудь спрятаться в надежном месте и ждать, что нас не станут искать и мы не умрем с голоду, - сказал он. - Но теперь, черт побери, мы сможем вернуться назад собственной персоной! По крайней мере, врагу будет сложно перехватить наше сообщение и послать в его источник самонаводящуюся ракету, если мы будем в море. Так что поехали. Мотор запыхтел. Судно скользнуло прочь от суши. Вадаж озабоченно выглядывал из купола. - Не понимаю, почему они не гонятся за нами, как бешеные? - беспокойно пробормотал он. - Я ведь тебе уже говорил, как все получилось. Просто они еще не догадались, что мы выберем этот путь. Кроме того, у них там сейчас, наверное, суматоха, как в публичном доме по утрам в понедельник, после того, что я сотворил с Синби. Тем не менее Хейм был рад оставить позади препятствия и погрузился в воду. Опустившись на максимально допустимое погружение, он задал автопилоту курс на юго-восток и принялся стягивать свою мокрую одежду. Вадаж смотрел на него с благоговением. - Гуннар, - сказал он голосом, в котором слышались слезы, - я напишу об этом балладу, и даже если она не очень удастся, ее все-таки будут петь и через тысячу тел. Потому что твое имя будет жить очень долго. - О, чепуха, Андре. Не заставляй мои уши краснеть. - Нет, я просто говорю, что есть. Однако неужели ты все заранее настолько продумал? Хейм включил обогреватель, чтобы обсушиться. Воды океана, со всех сторон окружавшие судно - темно-зеленые, населенные множеством рыб причудливой формы, то и дело мелькали поблизости - эти воды должны были рассеять инфракрасное излучение. Хейма охватило непреодолимое чувство возвращения домой, словно он опять стал мальчишкой, проводящим все свободное время на морях Геи. На некоторое время это чувство вытеснило все остальные. Хрупкость и незавершенность его триумфа станет видна ему позже. Сейчас же он упивался им. - Ничего я не придумал, - признался Хейм. - Идея возникла как бы сама собой, Синби до ужаса хотелось... чтобы мы стали друзьями или что-то в этом роде. Я уговорил его посетить Бон Шанс, надеясь, что там, может быть, подвернется какой-нибудь случай, который можно будет использовать для побега. Мне пришло в голову, что вероятно, никто из его банды не умеет плавать, поэтому набережная казалась самым подходящим местом, чтобы попытаться. Я попросил взять тебя с собой, потому что мы могли воспользоваться немецким у них под носом. А потом, я исходил из того, что если нас двое, то и шанс, что кто-т о удерет, увеличивается вдвое. С Вадажа всю почтительность как рукой сняло, лишь только он услышал про немецкий, и на его лице появилась ехидная ухмылка. - Да уж, такого ужасающего "Цвайндойч" я в жизни не слыхивал. Лингвистом тебе не быть. Воспоминание больно ударило по самолюбию Хейма. - Да уж, - сухо сказал он. Стараясь хотя бы ненадолго продлить миг своей искренней радости, он быстро продолжал. - Мы были там, когда я подумал, что если бы мне удалось столкнуть Синби в воду, охранники все бросились бы следом спасти его, так что некому было бы стрелять в нас с берега. Если ты не умеешь плавать, то это весьма веселенькая работенка - спасать еще одного такого же неумеющего. - Так ты думаешь, он утонул? - Ну, надеяться никому не воспрещается, - сказал Хейм с меньшей долей равнодушия в голосе, чем ему хотелось бы. - Меня бы не удивило, если бы они потеряли по меньшей мере пару воинов, выуживая Синби из воды. а его самого мы вряд ли видели в последний раз. Даже если он и самом деле утонул, то они, вероятно, смогут доставить его в камеру оживления прежде, чем начнет разлагаться его мозг. В любом случае - до тех пор,. пока он не вернется в строй, врагу будет нелегко разобраться во всей этой путанице. и дело даже не в том, что без него они не смогут наладить организацию. Но в течение некоторого времени им просто не удастся найти верную ориентацию для своей деятельности, во всяком случае в той, которая касается нас. Это время мы используем для того, чтобы забраться подальше и море и вызвать на связь де Виньи. - Ну... да, разумеется, они смогут выслать нам на помощь флайер. Вадаж откинулся назад с улыбкой кота, сидящего возле клетки с канарейкой. - Прекрасная Даниель увидит меня еще раньше, чем она того ожидает. Но не слишком ли смело с моей стороны говорить, что она этого ожидает? Гнев волной поднялся в Хейме. - Чтоб тебя укусила бешеная собака, безмозглый тупица, - прорычал он. - Здесь тебе не пикник. Наше счастье, если нам удастся предотвратить катастрофу. - Что... что... - Вадаж вздрогнул и побледнел. - Гуннар, что такого я сказал... - Слушай меня, - Хейм трахнул кулаком по ручке кресла, в котором сидел. - Наша дилетантская попытка шпионажа подорвалась и весь задуманный план пропал. Разве ты забыл, что наша миссия заключалась в том, чтобы договориться об условиях, которые спасли бы наших людей от авитоминоза? Теперь это исключено. Может быть, что-то можно будет предпринять позднее, но в ближайшее время наша задача - остаться в живых. Наш план эвакуации беженцев - теперь тоже исключается. Синби пришел к выводу, что сам "Лис" находится на планете. Он вызвал крейсер и улана на помощь своему флагману. Кто-нибудь из этих троих может заметить "Мироэт" на подъеме и разнести его в куски. Оставлять корабль в укромном месте тоже нельзя. Они сейчас повсюду разошлют воздушные патрули с мощными детекторами. Так что прекрасное убежище, которое представил нам де Виньи в Лак о Нуачес, тоже отпадает. И если уж на то пошло, при настоящем положении вещей, когда три вражеских корабля находятся в непосредственной близости, самому "Лису" похоже угрожает смертельная опасность. А ты, жизнерадостный эгоистичный болван! Неужели ты думал, что я играл со смертью лишь ради того, что мы могли удрать? На что бы мы тогда вообще годились? Главное - предупредить наших. Все еще ворча, он повернулся к инерционной навигаторской панели. Нет, они еще не были далеко. Но может быть, все же стоит всплыть и - будь что будет - передать партизанам и экипажу "Мироэт" все, что ему известно в данный момент. Судно пульсировало, словно живое. Обогреватель урчал, обдавая людей волнами тепла. В кабине пахло нефтью. За иллюминатором ничего не было видно. - Эти корабли будут здесь в течение земного дня, - сказал Хейм. - "Лису" лучше отойти подальше в космос, а людям поглубже в лес. - Гуннар, - начал было Вадаж. - О, помолчи! Менестрель вспыхнул, и, повысив голос, сказал: - Нет, я не знаю, что я такого сделал, что бы ты мог меня оскорблять, и если у тебя не хватает даже любезности сообщить мне об этом, то это твое дело. Однако, я должен кое-что сказать тебе, капитан. Мы не сможем установить контакт с "Лисом" вовремя. - Что? - резко обернулся Хейм и уставился на венгра. - Может ты подумаешь сам. Большая лазерная установка Диего находится возле озера. Но утро давно уже наступило, Диана почти в полной фазе. И она легла на курс Оут Гаранс несколько часов назад. Теперь следующий ее восход будет, я думаю, не раньше чем через тридцать часов. - Сатан... и... хельведе, - проговорил задыхаясь, Хейм, в минуты сильного волнения всегда переходивший на свой родной язык. Силы покинули его. Во всем теле вдруг возникла боль, и он понял, что начал стареть. Через некоторое время, в течение которого Хейм просто сидел, устремив в одну точку неподвижный взгляд. Вадаж робко сказал: - Ты не такой человек, чтобы раскисать от этого. Если ты считаешь, что это столь важно, что ж, возможно, нам удастся поднять вверх "Мироэт". Его коммуникатор достанет до луны. Вражеские спутники засекут "Мироэт", а поблизости находится крейсер. Но ты сам говорил, что этот корабль потерян для нас в любом случае, так что он может сдаться. Для того, чтобы сделать это, нам понадобится всего лишь три-четыре человека. Я буду одним из них. Хейм вскочил с молниеносной быстротой, шарахнувшись головой о купол. Он посмотрел вверх и увидел над собой круг солнечного света, ослепительно сверкающий на поверхности океана. - Здорово стукнулся? - спросил Вадаж. - Клянусь небом... и преисподней... и всем, что посередине, - Хейм протянул руку - Андре, я вел себя хуже всякой скотины. Просто возомнил себя этаким подростком средних лет. Простишь ли ты меня? Вадаж ответил крепким рукопожатием. В его глазах мелькнуло понимание. - О, так вот в чем дело, - пробормотал он. - Молодая леди... Гуннар, она для меня ничего не значит. просто, человек, в обществе которого довольно приятно находиться. Я думал, и ты чувствуешь то же самое. - Сомневаюсь, - проворчал Хейм. - Но это не имеет значения, у нас сейчас цель покрупнее. Послушай, я случайно узнал координаты орбит и стартовые позиции этих кораблей. Синби не видел причины, почему бы не сообщить их мне, когда я его попросил - мне кажется, я подсознательно следовал старому военному принципу: собирать каждый клочок информации, какой только будет возможно, независимо от того, есть или нету тебе надежды когда-нибудь этой информацией воспользоваться. Ну, мне еще известно, какого они класса, а стало быть, известны их потенциальные возможности. Исходя из этого, мы запросто вычислим их траектории. Положение цели можно будет определить в любой момент - с точностью, достаточной для ведения боя, но недостаточной для того, чтобы их наземные базы не смогли передать им любое предупреждение. О, кей. Значит, одно преимущество, хоть и небольшое, у нас все же есть. Что еще? Он принялся ходить - два шага до конца кабины, два обратно, ударяя кулаком в раскрытые ладони. На скулах у него выступили желваки. Вадаж скромно держался в стороне. На губах его снова появилась свойственная котам усмешка. Гуннар Хейм в подобном состоянии составлял для него привычное зрелище. - Слушай! - капитан начал говорить, и по ходу дела как бы сам собой вырисовывал стройный план. - "Мироэт" - большой транспортник. Поэтому у него мощные двигатели. Будучи пустым он, несмотря на свои габариты и неуклюжесть, может двигаться со скоростью управляемого снаряд, выпущенного чертями из преисподней. Мимо трех кораблей, патрулирующих на орбите, ему не проскочить, но в данный момент там находится всего лишь один из трех, а именно - личный флагман Синби "Юбалхо". Его орбита мне известна, но вероятность того, что он будет на вполне достаточном расстоянии в момент взлета "Мироэт" весьма велика. Разумеется, он может броситься в погоню и подойти так близко, что "Мироэт" не сможет увернуться от ракеты, но он знает что где-бы я ни был, "Лис" всегда находится где-то неподалеку и флагману надо в первую очередь защитить свою базу от "Лиса" до тех пор, пока не прибудет подкрепление, поэтому он не станет стрелять. Или, если расстояние будет достаточно велико, он примет транспортник за наш крейсер и не станет рисковать. Итак... О, кей... при хорошем пилотировании "Мироэт" имеет отличный шанс удрать под самым носом у алеронов. И сможет послать весточку "Лису". Но потом... что потом? Если "Лис" просто возьмет нас на борт, мы окажемся на том же самом месте, с которого начали. Нет, мы в худшем положении, чем алероны, потому что новоевропейцы и так давно уже находятся в очень подавленном моральном состоянии, а теперь связь с нами, они вообще запросто могут прекратить и окончить борьбу. Так, постой... дай подумать... Да! - взревел Хейм. - Почему бы и нет? Чем быстрее мы будем двигаться, тем лучше. Немедленно вызывай штаб на озере. Ты знаешь басковский или какой-нибудь другой язык, которого не знает алерон, но понимают люди де Виньи? - Боюсь, что нет. И радиопередача, такая, которую должны провести мы, без сомнения, будет перехвачена. Могут использовать "Лишебем", если только это что-то дает. - Может, и даст, хотя теперь они уже, наверное, его освоили... Хм. Нам надо придумать нечто двусмысленное для врагов, но понятное своим. Алеронам вовсе не обязательно знать, что это именно мы и что мы передаем из подлодки. Пусть они считают, что это маки во флайере. А свои могут опознать нас по ссылкам на некоторые происшествия в лагере. Мы скажем де Виньи, чтобы он немедленно отдал приказ о максимально возможном облегчении веса транспортника. От этого вреда не будет, поскольку алероны все равно знают, что у нас есть корабль на планете. Данное сообщение укрепит их в мысли, что он должен находится в Оут Гаранс, но так и так они начали бы искать прежде всего там. - Хейм потянул себя за подбородок. - Теперь... К сожалению, я ничего не могу больше передать, не выдавая себя. Придется доставить главные сведения лично. Стало быть, мы погрузимся сразу после того, как ты закончишь передачу, и направимся к месту встречи, где нас должен будет подобрать флайер. Но как обозначить это место, чтобы не обнаружить там потом врага с духовым оркестром и с ключами от города? - Хм-хи. дай-ка я взгляну на карту, - Вадаж вытащил из бардачка бумажный свиток и развернул его. - Наш радиус не слишком велик, если мы хотим, чтобы встреча состоялась поскорее. Эрго... да. Я скажу им... столько-то и столько-то км от месте... - он покраснел, указав на Флервилль, находящийся в глубине материка вниз по Кот Нотр Дам, - где Даниель Иррибарн сказала Андре Вадажу, что здесь есть один грот, который они должны осмотреть. ЭТо было незадолго до заказа. Мы... э... сидели на развилке сучка высокого дерева и... Хейм снова почувствовал укол в сердце, но не стал обращать на это внимание и рассмеялся: - О, кей. Давай проверим по компьютеру, где мы находимся в данный момент. Вадаж нахмурился. - Мы рискуем действуя в такой спешке, - сказал он. - Прежде всего не следует забывать, что мы всплываем, или по крайней мере, поднимаемся до уровня поверхности воды, и передаем сильный сигнал так близко от вражеской базы. - Это не займет много времени. Мы успеем снова погрузиться прежде, чем они вышлют флайер. Я допускаю возможность, что в данную конкретную минуту над нами как раз пролетает таковой, но вероятнее всего, нет. - И все же остается еще проблема, как добраться до лагеря. Ведь чтобы встретить нас, новоевропейцам придется проделать долгий путь над огромным пустым пространством, и это в дневное время, по краю драконова гнезда. И то же самое обратный путь. - Я знаю, - сказал Хейм, не отрывая взгляда от лежавшей у него на коленях карты. - Если бы у нас было больше времени, это можно было бы сделать с меньшим риском. Но сейчас мы вынуждены рисковать, иначе будет слишком поздно для чего бы то ни было. Мы застряли на этой орбите, Андре, так что у теперь все равно, сколько близко к солнцу нам придется скользить. Глава 9 - Капитанский мостик - боевым постам. Доложить готовность. - Двигатель в порядке, - отозвался Диего Гонсалес. - Ради и главный радар в порядке, - сказал Вадаж. - Орудийная башня один в порядке и жаден взяться за дело, - произнес Джин Иррибарн. Колонисты с остальных боевых постов присоединились к предыдущим докладам, все это слилось в одном хищном хоре. - Полегче, парни - подумал Хейм. - Если нам придется испробовать эти хлопушки в поединке с настоящим, действующим боевым кораблем, мы пропали. - Приготовиться к подъему, - скомандовал Хейм. Неуклюже двигаясь в своем скафандре, он положил руки на пульт. Озеро закипело. Волны захлестнули берега. Среди деревьев пронесся вздох, и внизу поднялся "Мироэт". На мгновение его громадное тело заслонила собой солнце, потихоньку подползавшее в луне, и испуганные животные бросились по своим тропам в чащобу. Затем, плавно набирая скорость, корабль устремился в небо. Расколотый воздух долго еще грохотал потом. Даниель и Мэдилон Иррибарн зажали уши руками. Когда очертания корабля исчезли из вида, они вернулись друг к другу в объятия. - Радар, докладывайте! - рявкнул Хейм сквозь гул и вибрацию. - Пусто, - сказал Вадаж. Корабль поднимался все выше и выше. Оставшийся внизу мир стал крохотным, изогнулся в дугу, облака накрыли его курчавой шапкой, а океаны окрасили в синий цвет. Небо потемнело, блеснули звезды. - Сигнал по общей волне, - раздался голос Вадажа. - Должно быть, нас заметили на "Юбалхо". Отвечать? - Черт побери, нет, - ответил Хейм. - Все, что мне надо - это его позиция и вектор. В пустом корпусе "Мироэт" звук, словно бы попадал в ловушку, отовсюду отдавался гулким эхом, так что до кормы и от правого борта прокатывался грохот. Хейм ощущал непрерывный звон и пульсацию в голове. Стекло его шлема дребезжало. - Не могу его найти, - сообщил Вадаж. - Должно быть, он далеко. - Но он нашел нас, - подумал Хейм. - Что ж, у него там детекторные оператор-профессионалы экстра-класса. А мне пришлось обойтись тем, что нашлось в лагере. Для набора специально обученных людей не было времени. Должно быть, он так далеко, что ему пришлось бы некоторое время нас преследовать, набрав при этом скорость, неадекватную для его ракет. И он решит, что его долг - оставаться на месте. Если я ошибаюсь в первом или во втором, значит, мы подняли свой последний бокал. Хейм ощутил вкус крови, горячей и солоноватой, и лишь тогда до него дошло, что он прикусил язык. Все дальше и дальше. Новая Европа становилась все меньше среди теснящихся солнц. Мало-помалу в поле зрения возникла и выросла Диана. Капитан - радиорубке. Забудьте обо всем на свете. Наведите лазер и подключите меня к линии. Хейм потянулся за лежащими на полках приборами и навигационными таблицами. - К тому времени, когда вы как следует разогреетесь, я подготовлю для вас все цифры. - Если нас прежде не сотрут в порох, - добавил он про себя, пожалуйста... только бы мне успеть. Большего я не прошу. Пожалуйста, "Лиса" нужно предупредить во что бы то ни стало. - Он размотал ленту с вереницей цифр. Вадаж в своей каморке, окруженный со всех сторон приборами, смотревшими на него, словно глаза троллей, торопливо нажимал клавиши. Он не был специалистом в этом деле, но компьютер космосистемы заранее запрограммировали для него: все, что ему теперь оставалось - это вводить данные и нажимать повелительной "сейчас". Одна из башен открылась в безвоздушное пространство. Из нее показалась скелетообразная головка передатчика, словно для того, чтобы взглянуть на вселенную. Плотный пучок радиоволн устремился к Диане. Здесь могли возникнуть различные неточности. Диана двигалась по орбите примерно в 200 00 км с другой стороны Новой Европы, а "Мироэт" еще расширял эту пропасть в результате того, что его скорость неуклонно возрастала. Но компьютеру и контролируемому им двигателю такое было не впервой. Дисперсия волнового луча была достаточной для того, чтобы охватить весьма широкий сектор ко времени достижения им района, в котором находилась цель. Кроме того, этот луч обладал достаточной суммарной энергией, чтобы его амплитуда к тому времени все еще была выше уровня шумовой. Маленький запрошенный метеоритный камень - по виду - обыкновенный камень среди тысячи таких же камней, где-то на склоне кратера застыл сейчас в ожидании прибор, установленный людьми с катера. Но вот сигнал поступил. Прибор - обычный кипроволновый ретранслятор, такой, каких полно на каждом космическом корабле, работающий на солнечной энергии - усилил принятый сигнал и передал его в виде другого волнового луча следующему такому же объекту, расположенному высоко на зазубренном горном пике. Тот в свою очередь, передал его следующему, и так далее - по цепочке, охватившей весь неровный пустынный лунный диск. В цепочке было не так уж много звеньев. Горизонт на уровне человеческого роста равен на Диане приблизительно трем километрам, а с горной вершины - гораздо больше, и последний транслятор - достаточно было установить на самом краю того полушария, которое никогда не бывает обращено к Новой Европе. Оттуда луч снова устремился ввысь, преодолев около 29. 000 км от центра Дианы он уткнулся в "Лиса". Главной проблемой при выборе места для засады перед прорывом на Новую Европу был вопрос: сможет ли космический корабль остаться незамеченным вблизи такой враждебной планеты, с которой пространство постоянно контролировали детекторы и вокруг которой несли боевое дежурство корабли? Если бы ему пришлось перейти в режим свободного полета, все системы работали бы в минимальном режиме, и эмиссия нейтрино было заметно только на очень небольшом расстоянии. Но глаза оптических, инфракрасных и радарных установок наверняка бы его засекли. Разве что между ними и планетой всегда находилась бы луна... Нет. Он не мог отважиться на то, чтобы опуститься и сидеть там на виду каждого кто случайно окажется на достаточно близком расстоянии, когда на обратном обороте луны наступит день. В любой системе, где имеются два тела, существуют три точки Лагранда, в которых гравитация спутника сочетается с гравитацией планеты таким образом, что помещенный в данную точку большой объект все время будет оставаться на одном месте - на прямой проходящей через оба космических тела. Правда, бывает, что иногда этот объект смещается со своего места, но "иногда" в биологическом времени - весьма нечастое явление. "Лис" спрятался в наиболее удаленной точ