Пол Андерсон. Звездный лис (Star Fox, 1965)  * ЧАСТЬ 1. КАПЕРСТВО И РЕПРЕССАЛИИ *  Глава 1 ...Король заставил бить в барабан, король заставил бить в барабан... - пел кто-то по-французски. Гуннар Хейм остановился как вкопанный. некоторое время он стоял, озираясь в поисках источника голоса, звучавшего в темноте. Чтобы увидеть всех этих дам. И первая, кого он увидел... Голос доносился откуда-то издалека, изрядно заглушаемый грохотом машин на берегу у доков. Но лишь один человек этой ночью в Сан-Франциско мог изобразить подобную пародию на эту злую старую балладу. ...очаровала его душу. Тра-та-та! Тра-та-та! Тартата-та-та! Хейм пошел на звук голоса. Он еще не утратил способности двигаться быстро и бесшумно, когда нужно. Через мгновение он услышал звон и сердитое дребезжание струн. Тра-та-та! Тра-та-та! Тратата-тата! Справа от него темной стеной громоздились пакгаузы. В этот час, когда до рассвета оставалось не так уж много времени, город тускнел, утопая в тумане; лишь над крышами виднелась розовая дымка, да башни дворца на Ноб-Хилл светились грудой далеких огней. Слева, словно лоснящийся дракон, лежала грузовая субмарина, покрытая лунной чешуей, но возле нее не было ни людей, ни роботов - портовых грузчиков. Гавань, гладкая и блестящая, напоминала эбеновое дерево. Горы на восточном берегу, в нескольких километрах от порта, образовывали темный массив, усыпанный искусственными звездами. настоящие звезды были весьма тусклыми, равно как и защитный спутник, быстро поднимавшийся над горизонтом - словно все светила удалились от планеты, утратившей силу. Луна находилась в полуфазе возле зенита. Сквозь сырой осенний воздух невозможно было различить светлое пятно Аполло Сити на ее темной стороне. Маркиз, скажи, ты ее знаешь? Маркиз, скажи, ты ее знаешь? Кто такая эта прелестная дама? И маркиз отвечал: Сир, это моя жена. Траа-та-та! Тра-та-та! Тратата! Та-та! Хейм обогнул сарай у пирса и увидел менестреля. Тот сидел на пале лицом к воде, еще более жалкий и маленький, чем ожидал увидеть Хейм. Его пальцы с таким остервенением дергали двенадцать струн, словно он сражался с врагом, а лицо, освещенное луной, было мокро от слез. Хейм остановился в тени, у стены. Он не должен был прерывать песню. В Салуне Звездолетчиков сказали, что малый этот - пьяница и дикарь. И, истратив последний пенни, он заявил, что будет петь за выпивку, - сказал Буфетчик. - Я ему объяснил, что у нас здесь ничего такого не принято. Тогда он заорал, что пел так на дюжине планет, а вся беда Земли в том, что его просто не хотят слушать. Я еще сказал, что через несколько минут по видео будет показан стриптиз и что завсегдатаи хотят именно этого, а не какой-то там чужеземной чепухи. Ну, а он мне в ответ - что будет петь звездам или что-то вроде этого - бред душевно больного, одним словом. Я и велел ему убираться, пока его не выкинули. Он и ушел. Это было с час назад. Ваш друг, что ли? - Возможно, - ответил Хейм. - О, ну тогда вы могли бы пойти поискать его. Он может нарваться на неприятности. Не ровен час - его завывание привлечет охотников за легкой добычей. Хейм кивнул и залпом допил вино. Секция Благоденствия в любом большом городе была небезопасна для одиноких ночных прогулок. Даже полиция западных стран не предпринимала почти никаких попыток контролировать тех, кого еще до рождения заменили машины. Она ограничивалась тем, что удерживала это бешенство и никчемность в границах отведенного ему района, в достаточном удалении от домов тех людей, чьи способности были нужны обществу. Предпринимая вылазки в субпопуляцию лишних людей, Хейм всегда брал с собой станнер. И временами ему приходилось пускать его в ход. Однако, некоторые здесь его знали. Хейм сказал им, что он - звездолетчик в отставке ( что-либо, более близкое к правде, было бы просто неблагоразумно) - и вскоре его уже считали вполне подходящим в компании для выпивки и картежной игры, более свойским парнем, чем многие из космофлота, появлявшиеся и исчезавшие перед их безразличным взором. Хейм помахал рукой нескольким своим знакомым, одни из которых были грубыми дикарями, а другие давно поддались безнадежности, и вышел из бара. Поскольку менестрель, должно быть, пошел к порту. Хейм тоже направился туда, постепенно ускоряя шаг. Сначала он не ставил себе целью непременно отыскать того парня, просто это был повод еще для одного путешествия по трущобам. Но по мере того, как он шел, в его сознании вдруг стали вырисовываться возможные последствия встречи с "певцом". И теперь, когда его поиски увенчались успехом, услышанная песня что-то затронула в нем, и он почувствовал, как участился пульс. Этот незнакомец, возможно, и самом деле кое-что знал о происшествии среди тех созданий. Королева заставила ее сделать букет из прекрасных цветов лилий. И аромат этого букета убил маркиза. Когда старая легенда, тоже повествующая о тирании, предательстве и смерти, подошла к концу, у Хейма созрело решение. Тра-та-та! Тра-та-та! Трата-та-та! Наступила тишина, нарушаемая лишь плеском воды и бесконечной пульсацией того огромного мотора, каким был город. Хейм сделал несколько шагов вперед. - Добрый вечер! - сказал он. Певец вздрогнул, сделал прерывистый вдох и повернулся, Хейм улыбаясь, вытянул вперед руки ладонями вверх. - Я не причиню вам зла, - сказал он. - Просто наслаждался вашим концертом. Не будете возражать, если я составлю вам компанию? Менестрель ожесточенно протер глаза. Затем тонкое лицо с заостренными чертами все обратилось в оценивающий взгляд. В таком месте, как это, трудно было сохранить невозмутимость при встрече с Гуннаром Хеймом. Рост последнего достигал почти двух метров, а ширина плеч соответствовала росту. Черты его лица были грубоваты и просты. В красновато-каштановых волосах, несмотря на сравнительно молодой возраст, 45 лет, блестела седина, бровь пересекал зигзагообразный застарелый шрам. Но одет он был весьма прилично - в плащ с высоким воротником и брюки, по последней моде заправленные в мягкие полуботинки. Капюшон его плаща был откинут назад. Он, по всей видимости, не имел оружия при себе. - Что ж, - певец нервно передернул плечами. - Здесь не частная территория. - По-английски он говорил быстро, но с большим акцентом, чем по-французски. Хейм вытащил из кармана плоскую бутылку с виски. - Не желаете ли со мной выпить сэр? Менестрель схватил бутылку. Смакуя каждый глоток, он произнес сначала: "Ах", потом: - Простите мне мои дурные манеры, мне страшно хотелось выпить. - Он поднял бутылку. - Прозит, - снова отпил и вернул ее Хейму. - Прозит, - Хейм сделал большой глоток и сел на камень причала, прислонившись к палу. Все выпитое сейчас и ранее бурлило в нем вместе с нарастающим возбуждением. Это была попытка сохранить расслабленное состояние. Менестрель слез с пала и сел рядом с Хеймом. - Так значит, вы не американец? - спросил он. Голос его слегка дрожал: он явно старался изобразить спокойствие и безучастность, в то время как на его лице с высокими скулами стыли слезы. - Вообще-то по натуре я американец, - ответил Хейм. - Мои родители были норвежцами. Но я родился на Гее, Тау Цети 2. - Что? Лицо менестреля, как и надеялся Хейм приняло выражение крайне заинтересованного человека. Он насторожился, выпрямился. - Вы астронавт? - Служил в военном флоте, лет пятнадцать назад. Мое имя - Гуннар Хейм. - А я... Андре Вадаж. - Тонкие пальцы исчезли в рукопожатии Хейма. - Венгр, но последние десять лет я провел вне Земли. - Да, я знаю, - мягко сказал Хейм. - Недавно я видел вас в программе новостей. Вадаж скривил губы и сплюнул в воду. - В интервью вы успели рассказать не слишком много, - закинул удочку Хейм. - Да. Уж они-то постарались вовремя заткнуть мне глотку. - Вадаж расплылся в слащавой улыбке, изображая "их". - Итак, вы музыкант, мистер Вадаж. С помощью любых подвернувшихся под руку способов вы прокладываете себе путь от звезды к звезде, неся колонистам и нелюдям песни Матери Земли. Это ведь так интересно, не правда ли? Струны гитары жалобно вскинулись под гневным ударом. - А вы хотели рассказать о новой Европе, но они упорно отвлекали вас от этой темы. Интересно знать, почему? - Они получили приказ. От ваших драгоценных американских властей, под давлением нашей великой бравой Всемирной Федерации. Было уже слишком поздно отменить мое выступление, поскольку оно было объявлено, но они решили заткнуть мне глотку, - Вадаж расхохотался, закинув голову. Его смех напоминал лай койота в лунную ночь. - Что я параноик? И кажется ли мне, что меня преследуют? Да, я! Но что, если заговор против меня и самом деле существует? Тогда имеет ли значение, в своем ли я уже или нет? - М-м-м. - Хейм потер подбородок, подавив в себе эмоции, готовые вырваться наружу. Он не относился к числу импульсивных людей. - С чего вы это взяли? - Куинн сам признал это, когда я после упрекнул его. Он сказал, что студия может лишиться своей лицензии, если э... прибегнет к голословным заявлениям, которые могут смутить Федерацию в это трудное время. Не скажу, что я был слишком удивлен. Прибыв на Землю, я беседовал с разными официальными лицами, как гражданскими, так и военными. Самыми добрыми словами, которые я услышал от них, были слова о том, что я, должно быть, ошибаюсь. И при этом они понимали правоту моих доказательств. Они знали. - А вы не пробовали обратиться к Французам? Как мне кажется, они бы, пожалуй скорее предприняли что-либо. - Да. В Париже я не прошел дальше помощника заместителя министра. Мой рассказ так напугал его, что он ни в какую не хотел допустить меня к кому-нибудь повыше, кто мог бы поверить. Я отправился в Будапешт, где меня приняли родственники. Мой отец устроил мне встречу с самим министром иностранных дел* Тот был, по крайней мере, честен со мной. Венгрия, которая в любом случае не могла бы пойти против целой Федерации, не было дела до Новой Европы. Выйдя из его кабинета, я несколько часов бродил по улицам. Наконец, когда уже стемнело, я сел возле Памятника Свободе. Я смотрел на фигуры мучеников, умиравших у его ног, и понимал, почему никто не станет меня слушать. И поэтому напился, как свинья. - Вадаж потянулся за бутылкой. - С тех пор я почти всегда пьян. - Теперь мы его спросим! - словно молния, мелькнуло в голове Хейма. Он более не мог управлять своим голосом, и прежнего спокойствия в нем как не бывало. Но Вадаж не замечал этого. - Насколько я понял, по тем крохам которые все же прошли сквозь сито этой официальной цензуры - вы хотели рассказать о том, что люди на Новой Европе еще живы. Так? - Совершенно верно, сэр. Они бежали в ког горы, все до одного. - Оут Гаранс, - кивнул Хейм. Все, что ему оставалось делать - лишь кивнуть. - Для партизанской войны лучше места не найти. Куча укрытий, большинство из которых не отмечены на картах, и жить непосредственно на земле не обязательно. - Вы там были! - Вадаж опустил бутылку и уставился на Хейма. - Весьма часто, когда служил во флоте. Это было излюбленное место для капремонта и космических отпусков. Я сам провел на Новой Европе четыре месяца подряд, залечивая вот это - Хейм прикоснулся к шраму на лбу. Вадаж пристально всмотрелся в лицо Хейма, освещенное пятнистым лунным светом. - Работа Алеронов? - Нет. Это было более двадцати лет назад. Я заработал этот шрам, когда мы занимались ликвидацией Индо-Германского конфликта на Лилит. Вы его, вероятно не помните, поскольку еще слишком молоды. Стычки с Алеронами начались позднее. В голосе Хейма слышались растерянность. В данный момент возбуждение и гнев в нем переселилися в воспоминания... Красные крыши и крутые узкие улочки Бон Шанс, скользящие вдоль реки Карсак к Байи де Пещур, простирающей свой пурпур и золото до самого края света. Праздные дни, проводимые за перно в уличном кафе, красновато-коричневое солнце, которое хочется пить и пить подобно тому, как кот лакает молоко. И когда дело пошло на поправку - охотничьи вылазки в горы вместе с Джеквесом Буссардом и Тото Астьером... Отличные ребята, открытые души и честные сердца, немножко сумасшедшие, как и положено быть молодым людям. Мэдилон... Хейм встряхнулся и резко спросил: - Вам известно, кто был или является ответственным лицом? - Полковник де Виньи из планетарной полиции. После того, как мэрия подверглась бомбежке, он взял на себя командование и организовал эвакуацию. - Уж не старик ли это Роберт де Виньи? Бог мой! Я его знал. - Пальцы Хейма сжали бетон пала. - Да, раз так, стало быть, война действительно продолжается. - Она не может продолжаться бесконечно, - пробормотал Вадаж. - Алеронам торопиться некуда, и в конце концов они выследят всех по одиночке. - Я тоже знаком с Алеронами, - сказал Хейм. Он глубоко вздохнул и посмотрел на звезды. Не туда, где находилось солнце Аврора. Удаленное на сто пятьдесят световых лет, оно все равно было бы недоступно глазу; к тому же оно принадлежит созвездию Феникс, закрытому от них горизонтом. Но Хейм не мог смотреть прямо в глаза менестрелю, задавая ему вопросы: - Не встречалась ли вам некая Мэдилон Дюбуаз? Это ее девичья фамилия. Я думаю, она уже давно замужем. - Нет, - пропитой голос Вадажа тотчас стал чистым и мягким. - Мне очень жаль, но я ее не встречал. - Ну что ж... - сделав над собой усилие, Хейм равнодушно пожал плечами. - У вас для этого не было почти никаких шансов. Предполагалось, что численность людского населения на Новой Европе достигала полумиллиона. Кстати, каковы были... потери? - Я слышал, будто Сюр д'Иовни в долине Пейз д'Ор был разрушен ракетой. Или же... нет, я не верю в это. Сражения велись в основном в космосе, после того, как флот Алеронов уничтожил несколько кораблей из флота Федерации, оказавшихся поблизости. Впоследствии они высадились в полном составе, поначалу в пустынных местностях, так что ничего, кроме пары рейдов с применением всего лишь лазеров и химических бомб, им сделать не удалось, поскольку почти все города спели к тому времени эвакуироваться. Разумеется, Алероны продвигались быстро и предлагали им сдаться, но де Виньи отказался, и за ним пошло такое количество, что в конце концов все оставшиеся присоединились к ним. - Проклятье, - подумал Хейм, - придется и дальше делать вид, что меня все это не особенно волнует. По крайней мере, до тех пор, пока я не узнаю больше. - Как вам удалось оттуда выбраться? В выпусках новостей, упоминавших о вас, когда вы только что прилетели на Землю, почти ничего об этом не говорилось. Вероятно, намеренно. Вадаж встряхнул бутылкой, и в ней забулькало. - Когда произошло нападение, я был там, - сказал он осипшим снова голосом. - Французы реквизировали торговый корабль и послали его за помощью, но он был уничтожен, едва выбравшись за пределы атмосферы. И если бы не один рудокоп из Наквсов... - Он произнес это слово из языка расы нелюдей почти правильно. - Возможно, вы знаете, что не так давно между людьми и Наквсами было подписано соглашение, что последним разрешается добывать руду в Терра де Суд за арендную плату. Поэтому, находясь в такой дали, они ничего не видели и ничего не знали, и облачный покров над Гаранс держал их в полном неведении относительно происходивших событий. После переговоров по радио командующий Алеронов разрешил Наквсам удалиться, и я возьму на себя смелость утверждать, что сделал он это, просто не желая вступать в конфликт сразу с двумя расами. Разумеется, их кораблю было запрещено брать пассажиров. Но еще до этого я как-то раз побывал там, и завоевал их симпатии, особенно капитана, тем, что проявил интерес к их песням, а некоторые даже выучил. Поэтому он протащил меня на борт своего корабля и сумел перехитрить инспекторов Алеронов. Де Виньи надеялся, что я смогу доставить его послание - хм, хм! Смех Вадажа перешел почти в истерический. Слезы снова хлынули из его глаз. - От Наквсав мне пришлось, по выражению тех, кто брал у меня интервью, "прокладывать себе путь любым подвернувшимся под руку способом". На это потребовалось время. И все, все оказалось ни к чему. Снова взявшись за гитару, он ударил по струнам и запел низким голосом: Прощай, моя милая, прощай мое сердце, прощай, моя милая, прощай мое сердце, прощай моя надежда... Хейм взял бутылку, потом резко снова поставил ее, так что она громко звякнула. Вскочив, он принялся ходить туда-сюда. Его тень то и дело падала на фигуру менестреля, плащ развевался за спиной, отражаясь в освещенной лунным светом воде. - Нет, это невозможно! - яростно воскликнул он по-норвежски. - А? - глядя на него, растерянно заморгал Вадаж. - Послушайте, вы сказали, у вас есть доказательства? - Да. Я предлагал дать показания под наркозом. К тому же де Виньи снабдил меня письмами, фотографиями, целыми пакетами с микропленками. Но никто на Земле не желает признать эти материалы подлинными. Многие вообще не желают на них смотреть. - А я желаю, - сказал Хейм. Кровь шумела у него в голове. - Хорошо. Хорошо. Хорошо. Можно прямо здесь, у меня все с собой. - Вадаж принялся рыться в складках своей одежды. - Нет, подождем немного. Сейчас я поверю вам на слово. Все, что вы рассказали, вполне согласуется с другими фактами, которые мне удалось собрать. - Значит, одного человека я все-таки убедил, - горько произнес Вадаж. - Не только, - Хейм сделал глубокий вдох. - Слушай, друг с искренним к тебе уважением - а я уважаю каждого, у кого только кишка не тонка, чтобы поступать так, как он считает нужным - так вот, хочу тебе сообщить, что я - не самозванный трубадур, похожий на косматого осла. Я - босс и главный владелец Хеймдела. - Фирмы, по производству ядерных двигателей? - Вадаж одурело потряс головой. - Ноу. Нон. Найн. Нет. Вы не можете быть здесь. Я видел ваши двигатели в такой дали от дома... аж во владениях Риджель. - Угу. Чертовски хорошие машины, а? Прежде чем обосноваться на Земле, я всесторонне изучил все "за" и "против". Офицеры военного флота, уходящие в отставку, и не желающие летать на "курицах", имеют почти сто процентов за то, чтобы окончить свою карьеру среди безработных. Но в тоже время я понимал, что те, кто первыми возьмутся за внедрение двухфазной контрольной системы, изобретенной Алеронами, станут центром притяжения на рынке нашей расы и на рынках половины рас нелюдей. И... когда техническая разведка производила вскрытие корабля Алеронов, захваченного нами в бою возле Акернара, я был на месте и не зевал. Мой отчим изъявил желание поддержать меня материально, рассчитывая, разумеется, на мою благодарность. И вот, сегодня, я - о, далеко не финансовый гигант, но кое - какие деньжата у меня имеются. Кроме того, я продолжаю поддерживать связь со своими друзьями по Академии. Сейчас некоторые из них уже адмиралы, мои идеи для них - не пустой звук. К тому же я аккуратно плачу налоги в казну Партии сторонников Свободы Воли, что означает неизменное внимание к моему мнению со стороны Тваймена. И право же, это в его интересах! - Нет! - голова с темными взъерошенными волосами все так же уныло качнулась из стороны в сторону. - Этого не может быть, чтобы я наконец нашел кого-то. - Брат мой, это так, - Хейм с силой ударил сжатой в кулак одной рукой в ладонь другой. В его сознании промелькнуло мгновенное удивление собственной радости. Была ли она вызвана подтверждением того, что люди на Новой Европе еще были живы? Или открывавшейся перед ним Гуннаром Хеймом, возможности лично устроить "короткое замыкание" проклятым Алеронам? Или, может быть, просто внезапно возникшей целью в жизни, после пяти лет без Конни? Именно сейчас как никогда остро он ощутил всю пустоту и бессмысленность этих лет. - Неважно. Радость все росла и росла. Нагнувшись, Хейм одной рукой поднял Вадажа, другой бутылку. - Прозит! - прокричал он Ориону-Охотнику и сделал такой глоток, что малютка Вадаж чуть не подавился от удивления. - Фуу-уу! Пошли, Андре. Я знаю места, где мы можем отпраздновать это событие так, как нам захочется, черт возьми. Мы будем петь песни и рассказывать сказки, и пить с заката до рассвета, а потом начнем работать. Так? - Да-да... - Вадаж, все еще не опомнившийся от изумления, сунул гитару под мышку и закованный в кильватере у Хейма. В бутылке все еще булькало, когда Хейм затянул "Голубые Ландскнехты" - песню, такую же печальную, яростную, как он сам. Вадаж повесил гитару на шею и принялся подпрыгивать. После этого они спели вместе "Марсельезу", "Двух гренадеров", "Шкипера Булларда", и к этому времени вокруг них собралось столько же буйных компаньонов, и в конце концов они все вместе неплохо провели время. Глава 2 Когда в Сан-Франциско было 17.00, в Вашингтоне в тот же самый момент шел 2001-й час. Но Гарелд Тваймен, старший сенатор из Калифорнии и лидер большинства среди представителей Соединенных Штатов в парламенте Всемирной Федерации, был очень занятым человеком, так что его секретарша не могла устроить этот конфиденциальный телефонный разговор пораньше, тем более после столь короткого уведомления, какое сделал Хейм. Однако, последнего это вполне устраивало, поскольку давало ему время прийти в себя после предыдущей ночи, не пользуясь при этом чрезмерным количеством наркотиков, а также позволяло передать наиболее важные дела на заводе Хеймдаль нужным людям и изучить доказательства Вадажа. Венгр все еще спал в комнате для гостей. Его тело, претерпевшее слишком много злоупотреблений, нуждалось теперь в капитальном ремонте. Незадолго до того, как часы показали 17-00, Хейм решил, что в достаточной мере ознакомился с материалами, собранными Робертом де Виньи. Он выключил видео, потер глаза и вздохнул. Боль в разных частях тела все еще потихоньку грызла его. Когда-то... Боже, кажется, что это было совсем недавно! - он запросто вынес бы двадцать таких попоек, и после этого еще бы был способен три или четыре раза кряду заняться любовью, а на следующее утро лететь хоть в другую Галактику. - У меня теперь трудный возраст, - криво усмехнувшись, подумал он. - Я слишком уже стар для лечения препаратами антистарения для... чего? Ничего, клянусь сатаной! Просто в последнее время я немного засиделся дома. Стоит разок прошвырнуться по-настоящему - и, глядишь, этого брюшка, которое становится все заметнее, - как ни бывало. Хейм втянул в себя живот, достал трубку и с ненужной силой набил ее. - Почему бы в самом деле не взять отпуск? - думал он. - Побродить по лесам и поохотиться. У него имелось бессрочное приглашение посетить игорный заповедник Яна Мак Вея в Британской Колумбии. Или отправиться на собственном катамаране на Гаваи, или воспользоваться своей межпланетной яхтой, полазить по Лунным Альпам, по марсианским горам. Земля была настолько загромождена всеми этими вонючими толпами. Или даже взять билет на межзвездный рейс. Он не был на своей родине, на Гее, с тех самых пор, как родители отправили его на Ставанджер, где можно было получить подходящее образование. За Ставанджером последовали Академия Гринлэнд, и флот Глубокого Космоса, и снова Земля - дел всегда было по горло. В памяти Хейма всплыла, обдав сердце болью, забытая картина: в небе, точно дар из красного золота - Тау Цети; горы, спускающиеся к самому морю, как в Норвегии. Но океаны на Гее были теплыми, зелеными и преследовали его странными запахами, которым не было названия в человеческом языке. Синдабаны - его товарищи в мальчишеских играх, смеющиеся, как и он когда они все вместе несутся к воде, и заваливаются кучей в пирогу, и поднимают парус, и скачут по волнам наперегонки с ветром: бивачный костер на острове, отблески пламени, выхватывающие из поющей ночной тьмы ветви даоды и тоненькие покрытые мехом фигурки друзей; и песни, и барабаны, и необыкновенные обряды, и...и... - Нет, - Хейм разжег трубку и глубоко затянулся. - Когда я покинул Гею, мне было двенадцать лет. А теперь Па и Ма умерли, а мои Синдабаны стали взрослыми членами племени, которое люди все еще пытаются понять, я нашел бы там лишь небольшую научную базу, ничем не отличающуюся от двух десятков других таких же, виденных мной на разных планетах. Время - дорога с односторонним движением. - Кроме того... - его взгляд упал на микропленки, лежащие на столе, - ...здесь пока хватит работы. За дверью кабинета раздались шаги. Желая хоть немного отвлечься, Хейм встал и вышел на звук этих шагов. Они привели его в гостиную. Как он и предполагал, это его дочь вернулась домой и, как всегда, плюхнулась в кресло. - Привет, Лиза, - сказал Хейм. - Как дела в школе? - Так себе, - она нахмурилась и высунула язык. - Старый Эспиноза сказал, что мне придется переписать сочинение. - Много ошибок? Что ж, если б ты только взялась наконец за дело и выучила... - Ошибки не только в правописании. Хотя чего я не понимаю - так это с какой стати они делают из этого такую трагедию. Он сказал, что мои семантики - это нечто невообразимое! Старый зануда! Хейм оперся о стену и, тыча в сторону Лизы чубуком своей трубки, сказал: - Семантика - существительное единственного числа, да будет тебе известно. Твоя грамматика ничуть не лучше, чем орфография. И вообще, пытаться писать, или говорить, или думать, не зная принципов семантики - все равно что пытаться танцевать, не научившись ходить. Боюсь, что мои симпатии в данный момент на стороне мистера Эспиноза. - Но папа! - заныла она. - Ты не понимаешь! Мне придется переделывать все с самого начала! - Разумеется. - Я не могу! - ее голубые глаза, такие же голубые, как у него - во всем остальном она до боли была похожа на Конни - заволоклись дымкой, предвещавшей слезы. - У меня свидание с Диком... Ой! - она сконфуженно зажала рукой рот. - Дик? Ты имеешь в виду Ричарда Уолдберга? - Лаза отчаянно замотала головой. - Лжешь, - прорычал Хейм. - Я достаточно часто повторял тебе, черт побери, что ты не должна встречаться с этой неотесанной деревенщиной! - О, папа! П-п-просто это... - Знаю. Возвышенные чувства. Я бы сказал, что в его лице Уолдверг-старший приобрел злобного озорника и неплохого ценителя, и любая девушка, которая свяжется с этой компанией, она рано или поздно попадет в беду. А впрочем, ничего более опасного, чем беременность, ей не грозит. Хейм почувствовал, что почти кричит. Он взял себя в руки и продолжал вежливо-приказным тоном: - Проще говоря, это свидание - не только непослушание с твоей стороны, но и предательство. Ты сделала это за моей спиной. Прекрасно, в течение недели ты будешь находиться под домашним арестом все время, проводимое вне школы. И завтра я должен увидеть твое сочинение, написанное без ошибок. - Я ненавижу тебя! - крикнула Лиза, вскочила в кресле и выбежала из комнаты. На мгновение перед Хеймом мелькнуло ее яркое платье, хрупкая фигурка и мягкие каштановые волосы, затем она исчезла. Он слышал, как она пнула дверь своей комнаты, словно желая заставить ее быстрее открыться. - А что еще, по-твоему, я должен был сделать? - крикнул он ей вслед, но ответа, разумеется, не последовало. Хейм перестал курить, рявкнул на служанку, посмевшую войти с вопросом, и вышел на террасу, увитую розами, откуда открывался вид на Сан-Франциско. В лучах закатного солнца город лежал холодный, подернутый дымкой. Отсюда, с Телеграфной горы, Хейму видны были шпили зданий и надземные магистрали, сверкающая вода и островки садов. Вот почему он выбрал это место после того, как Конни погибла в той бессмысленной катастрофе, во время которой столкнулись два флайера, и дом в графстве Мендосино стал слишком большим и безмолвным. В прошлом году или около того Лиза начала ныть, что этот район, якобы, недостаточно фешенебельный. Ну и пошла она к дьяволу. Хейм вновь ощутил невыносимую тоску, охватывавшую его всякий раз, когда он вспоминал о жене. У Лизы была своя жизнь, в которой не было места ему, ее отцу. Да это его и не особенно расстраивало. Нет, непонимание между ними - всего лишь результат того, что у Лизы сейчас трудный возраст: четырнадцать лет. Только в этом должна быть причина. К тому же, без матери... Вероятно, ему надо было жениться ради Лизы. Возможностей было хоть отбавляй. Но в большинстве случаев все оканчивалось, как... именно как случай... поскольку ни одна из женщин не была Конни. Или даже Мэдилон. Если только не считать Джосли Лори, но она была безнадежно погружена в свое проклятое движение за мир, и вообще... А между тем он, возможно, совершил ошибку за ошибкой, в одиночку воспитывая Лизу. И во что теперь превратилось то маленькое трогательное существо с ямочками на щеках. Хейм взглянул на часы и выругался. Давно пора было звонить Тваймену. Вернувшись в кабинет, он подождал, пока секретарь соединит его с боссом и подключит экранировку. Не в силах усидеть на месте, он расхаживал по кабинету, притрагиваясь руками к книгам, к настольному компьютеру, к своим сувенирам, захваченным с улана "Звездный Лис", которым он когда-то командовал. Тяжело было расставаться с кораблем. После женитьбы он еще в течение года мог служить в военном флоте. Но это не решило бы проблемы, да и по отношению к Конни было бы нечестно. Хейм погладил рукой фотографию жены, не решаясь тотчас же оживить ее. - В конце концов, все образовалось, родная. Ты вполне стоила всего этого. Раздался мелодичный звонок, и на загорающемся экране появилось лицо секретаря. - Сенатор на проводе, - сказал он. Его изображение тотчас же сменилось изображением знакомой седой головы Тваймена. Хейм сел на краешек стула. - Хелло, Гуннар, - сказал Тваймен. - Как жизнь? - С переменным успехом, - ответил Хейм. - А у тебя? - Представь себе состояние загнанной лошади, и ты меня поймешь. Конфликт с Алеронами, сам знаешь. - Угу, как раз об этом я и хотел с тобой поговорить. Тваймена, как показалось, это встревожило. - Я не могу сказать слишком много. - Почему? - Ну... ну, пока что, по сути дела сказать здесь особо нечего. Их делегация находится здесь всего лишь третью неделю, если ты помнишь, так что никакие официальные дискуссии еще не проводились. Такова уж традиция дипломатии между различными расами. Приходится проделывать такую массу кропотливой работы по подготовке, проводить обмен информацией, семантические, ксенологические и даже эпистемологические исследования, прежде чем две стороны смогут пройти полпути к уверенности, что они говорят об одних и тех же вещах. - Гарри, - сказал Хейм, - я не хуже тебя знаю, что все это - пустая болтовня. Неофициальные конференции благополучно проводятся и в данный момент. Когда Парламент встречается с Алеронами, у вас - ребят которые находятся в курсе дела, - все трюки заготовлены наперед. Аргументы расставлены в нужном порядке, голоса подсчитаны, так что остается лишь тушить свет и отправляться на ратификацию, решение вы уже вынесли. - Ну... как... нельзя же ожидать, скажем, чтобы представители Империи Кении смогли понять нечто настолько сложное... Хейм вновь разжег трубку. - Как бы там не было, что вы собираетесь делать? - Почему же. Разве не является наша Федерация "демократией государств"? Разве не гарантирует ее Конституция свободного доступа к информации? - Ты получишь столько информации, сколько тебе потребуется, - сухо сказал Тваймен, - когда мы начнем действовать на официальном уровне. - Тогда будет слишком поздно, - вздохнул Хейм. - Неважно. Я могу подсчитать сколько будет дважды два. Вы собираетесь уступить Новую Европу Алеронам, не так ли? - Я не могу... - А это и не обязательно. Признаков, что так и будет, больше чем достаточно. Главы государств, уверяющие свои народы, что для паники нет причин, мы не собираемся вступать в войну. Политики и комментаторы, осуждающие "экстремистов". Подавление любого намека на то, что может возникнуть вполне обоснованная причина для войны. Тваймен рассвирепел. - Что ты хочешь этим сказать? - Я встречался с Андре Вадажем, - ответил Хейм. - Кого? А, да. Этого авантюриста, который возомнил... Послушай, Гуннар, некоторая опасность войны действительно существует. Я этого не отрицаю. В особенности Франция охвачена сейчас этим стремлением вооружаться, демонстрациями, забастовками во время которых чернь буквально сдирает флаги Федерации и топчет их ногами. У нас и без того дел по горло, и не хватало еще того, чтобы такие чокнутые, как этот Вадаж, мутили воду и еще больше раздували страсти. - Он не чокнутый. К тому же его правоту подтверждает само прошлое Алеронов. Спроси любого из Военного флота. - Именно так. - В голосе Тваймена послышалось упрямство. - По мере того, как мы вторгаемся в сферу их интересов, число конфликтов неизбежно возрастает. И вправе ли ты их винить в этом? Они совершали круизы в районе Феникса уже тогда, когда люди еще только обживали пещеры. Он принадлежит им. - Однако, Новая Европа им не принадлежит. Ее открыли люди, и они же основали там колонию. - Знаю, знаю. Звезд так много... Вся беда в том, что мы всегда были алчными. Мы забрались слишком далеко и слишком быстро. - Звезд много, - согласился Хейм, - но планет, пригодных для заселения людей, не такое уж великое множество. Они нам нужны. - Алеронам тоже. - Да? Какой же, интересно, им толк от планет человеческого типа? И даже если взять их в масштабах, подобных нашим, прежде чем мы начали осваивать эту область? - Массовая колонизация стала их ответом на наш вызов, - ответил Тваймен. - Что стал бы делать ты на их месте, если бы чужая культура начала осваивать планетарные системы, расположенные к Солнцу так близко, как Аврора к Эйфу? - он откинулся назад. - О, не надо засорять мне мозги. Алероны - не святые. Иногда они даже ведут себя, как злодеи, по нашим понятиям. Но нам приходится быть с ними соседями в одном и том же космическом пространстве. Война немыслима. - Почему? - медленно спросил Хейм. - Что? Гуннар, уж не свихнулся ли ты? А может, ты никогда не читал историю? И не видел кратеров? И не понимал, каким тревожным звонком был Ядерный Обмен? - Этот звонок был настолько тревожным, что с тех пор человеческая рамса не в состоянии подходить к данному вопросу рационально, - отозвался Хейм. - Но мне приходилось изучать некоторые обеективные анализы. И даже ты должен признать, что Обмен и его последствия избавили нас от неких идеологических правительств. - Межзвездная война могла бы "избавить" нас от Земли! - Чепуха. Планета с такой космической защитой, как у нас, не может быть атакована извне ни одним ныне существующим флотом. Любой луч был бы погашен, любая ракета перехвачена, любой корабль уничтожен. - В отношении Новой Европы это не так, - сказал Тваймен. Он злился все больше. - Нет, разумеется, нет. У Новой Европы нет ни космической крепости, ни собственного флота. Ничего, кроме нескольких улан и преследователей, оказавшихся поблизости, когда нагрянула армада Алеронов. - Не будь смешным, Гуннар. Это была всего лишь очередная стычка, которая, правда, вышла из-под контроля. - То же самое говорят и Алероны, - пробормотал Хейм. - Если это и в самом деле правда, почему не один - хотя бы один из наших кораблей не вернулся оттуда? Тваймен проигнорировал этот вопрос. - Мы никогда не сможем точно узнать кто сделал первый выстрел. Но можно быть уверенным в том, что Алероны не стали бы атаковать Новую Европу ракетами, если бы наш корабль и командующий не попытались заманить их корабль вниз, в атмосферу, дабы сделать из них бифштекс, запеченный в тесте. Какая еще могла быть для этого мыслимая причина? - Если Новая Европа и в самом деле была атакована ракетами, - подумал Хейм. - Но этого не было. Чтобы справиться со своим негодованием, сенатор некоторое время помолчал, затем продолжал почти ласково: - Весь этот эпизод в целом продемонстрировал, насколько невыносимой стала ситуация и насколько далеко все может зайти, если мы не остановимся, пока еще не поздно. И за что мы хотим сражаться? За несколько несчастных планеток? Единственное, что от нас требуется - это оставить в покое традиционную сферу влияния Алеронов, и тогда вся остальная галактика будет открыта для нас. Драться из мести? Ну, разумеется, невозможно проигнорировать факт гибели полумиллиона человеческих существ, но остается так же тот факт, что они все же мертвы. Я не хочу, чтобы за их жизнями последовали другие. - О, кей, - так же спокойно ответил Хейм, - что вы собираетесь делать? Тваймен пристально посмотрел на него, прежде чем ответить. - Ты мой друг, и я могу рассчитывать на то, что ты не станешь болтать. И на то, что окажешь мне поддержку, когда, сам знаешь. Идет? - Насчет секретности... ну... да. А вот насчет поддержки... Там видно будет. Продолжай. - Детали все еще обсуждаются. Но в общем, Алероны предлагают нам за Новую Европу компенсацию. Вполне приличную. Кроме того, они были бы не против откупиться и от других наших интересов в Фениксе. Окончательно условия договора еще придется утвердить - вероятно, они не смогут заплатить все сразу - но проект выглядит неплохо. Если мы покинем их сферу, они сделают то же самое в отношении околосолнечного пространства. Но, как ты, надеюсь, понимаешь, мы не собираемся возводить никаких стен. Мы будем обмениваться послами и миссиями культуры. В свое время будут обсуждены и условия торговли. Ну вот. Тебя это удовлетворяет? Хейм посмотрел в глаза человеку, который, как он когда-то считал, был честен сам с собой, и сказал: - Нет. - Почему нет? - как можно мягче спросил Тваймен. - С точки зрения будущего, ваш план не принимает во внимание натуру Алеронов. Они будут уважать наши интересы в Солнечной системе ровно столько времени, сколько им потребуется для укрепления свой сферы, которую вы сейчас собираетесь им уступить ни за что ни про что. Да-да, именно ни за что ни про что, потому что пока не заключен договор с торговле - а он, я полагаю, никогда не будет заключен - каким образом сможем мы использовать всю ту валюту, которую они столько великодушно собираются нам всучить в качестве компенсации? - Гуннар, я знаю, что несколько твоих друзей погибли от рук Алеронов. Но это вызвало у тебя манию преследования. - Вся беда в том, Гарри, - позаимствовал Хейм мысли Вадажа, - что преследование и в самом деле существует. Ты живешь, словно во сне. Ты настолько поглощен идеей избежать войны, что все остальное совершенно не берешь во внимание. В том числе и честь. - Что ты хочешь этим сказать? - требовательно вопросил Тваймен. - Новая Европа не была атакована ракетами. Колонисты не погибли. Они укрылись в горах и ждут, когда мы придем им на помощь. - Это не так! - Доказательство лежит здесь, прямо на моем столе. - Ты имеешь в виду документы, подделанные этим... бродягой? - Документы не подделанные. И это можно доказать. Подписи, отпечатки пальцев, фотографии, да хоть сами коэффициенты изотопов в пленке, изготовленной на Новой Европе. Гарри, я никогда не думал, что ты сможешь продать полмиллиона людей. - Я отрицаю, что я это делаю, - ледяным тоном произнес Тваймен. - Вы фанатик, мистер Хейм, вот и все. Даже если бы то, что вы говорите, было правдой... как вы представляете себе спасение хотя бы одного человека на планете, которая оккупирована и имеет космическую охрану? Но это неправда. Я говорил с теми, кто остался в живых и кого Алероны доставили сюда. Должно быть, вы сами видели их по стереовизору. Они подтверждают факт ракетной атаки. - Хм. А ты помнишь откуда они были? - Из района Сюрд, Ивонн. Все остальные уничтожены. - Это Алероны так говорят, - возразил Хейм. - И спасенные тоже так считают. Все, кто так не считает, были бы отсортированы во время опроса. Я утверждаю, что Сюрд, вонн был единственным местом, куда ударила ядерная ракета. Я утверждаю также, что мы сможем бороться, если таковым будет наш долг, и сможем победить. Только космическая война. Я не собираюсь нести чушь насчет "атаки неприступного Алерона", которую ваши дрессированные комментаторы неустанно вкладывают в наши умы, "умы экстремистов", к тому же Земля в не меньшей степени неприступна. Далее я утверждаю, что если мы отреагируем быстро и в полную силу, нам, вероятно, можно будет избежать войны, Алероны пойдут на попятный. Они недостаточно сильны, чтобы задирать перед нами нос... пока. Наконец, я утверждаю, что если мы оставим в беде этих людей, которые верят в нас, то все, что Алероны в конечном счете сделают с нами, будет вполне заслуженно, - он набил свою погасшую трубку. - Таково мое мнение, сенатор. Тваймен, дрожа от ярости, ответил: - Тогда мое слово, Хейм, будет таким: мы переросли этот вид саблезубого милитаризма, и я не собираюсь допускать, чтобы нас тащили назад, опять на тот же уровень. Если ты настолько ослеплен, что станешь разглашать все, рассказанное тебе мной в частной беседе, я тебя уничтожу. В течение года ты окажешься в районе Благоденствия или на исправлении. - О, нет, - сказал Хейм, - Я всегда держу клятву. Факты сами скажут тебе. Мне достаточно лишь указать на них. - Давай-давай, если тебе хочется лишиться денег и репутации. Ты станешь таким же посмешищем, как и остальная воинствующая толпа. Ошеломленный Хейм криво усмехнулся. В течение последних недель, после новостей с Новой Европы, он видел, что сделали средства массовой информации с теми, кто говорил так же, как он говорил сейчас. Точнее говоря, с теми, кто пользовался влиянием и кого поэтому стоило опрокинуть. Простые люди, не имевшие отношения к политике, были не в счет. Ученые мужи попросту заявили, что Всемирное Мнение требует мира. Однако, прислушавшись к разговорам не малого числа людей, от инженеров и физиков до космических чернорабочих и механиков, высказывавших свое мнение, Хейм засомневался, что всемирное мнение было передано правильно. Но он не видел - никакого способа доказать это. Может быть, провести голосование? Нет. В лучшем случае, результаты напугали бы лишь несколько профессоров, которые быстро пришли бы к выводу, что оно было основано на ложных статистических данных, да несколько студентов этих профессоров, которые организовали бы демонстрацию, требуя осуждения монстра по фамилии Хейм. Пропаганда? Лавирование? Общество Поля Риверы? ... Хейм слепо тряхнул головой и тяжело ссутулился. Лицо Тваймена смягчилось. - Прости, Гуннар, - сказал он. - Ты ведь знаешь, я по-прежнему твой друг. Независимо от того, куда пойдет очередное денежное пожертвование твоей компании. Звони в любое время. - Поколебавшись он решил еще добавить только "пока", и исчез с экрана. Хейм подошел к своему письменному столу, чтобы взять хранившуюся там бутылку. Пока он доставал ее, его взгляд упал на модель "Звездного Лиса", которую подарил ему Экипаж улана при уходе в отставку. Она была сделана из стали, оставшейся от боевого корабля Алеронов, в который улан засадил атомную торпеду в бою у Акернара. - Интересно, используют ли Алероны наши подбитые корабли в качестве трофеев? Хм. Странно. Прежде я никогда не думал об этом. - Усевшись в кресло, Хейм положил ноги на стол и поднес бутылку к губам. - А почему бы мне не загнать в угол одну из их делегаций и не спросить у них об этом? Потом он чуть не захлебнулся виски и сплюнул; его ноги сползли со стола на пол, он не заметил этого. Последняя мысль слишком озадачила его. - Почему бы и нет? Глава 3 На потолке отражался слабый свет красного карликового солнца, отбрасывавшего кроваво-красные блики на листья, побеги ползучих растений и медленно закрывавшиеся цветы. Там, где растения образовывали особенно густой полог, стояли кучей земные приборы: телефон, стереовизор, компьютер, диктофон, инфотрив, кубики обслуживания, аппарат для контроля окружающей среды - и все это являло собой крайне не уместное здесь зрелище. Тишина была столь же глубокой, как и пурпурные тени вокруг. М. Синби ждал, не двигаясь. Камера декомпрессии завершила свой цикл, и Гуннар Хейм вышел наружу. Сухая разреженная атмосфера обожгла ему горло. Но он почти не заметил этого - настолько ошеломительным показались ему запахи. Он не мог определить, какой из них - сладкий, острый, едкий, мускусный - исходил от какого растения, множество которых росло от стены до стены, подымаясь до самого потолка и вновь изгибались книзу, водопадом голубовато-стальных листьев, там и сям взрывающихся фейерверком оранжевых, розовых, алых, черных и фиолетовых цветов. Пониженная гравитация, казалось, заставляла голову слегка кружиться, что было весьма неприятно и непривычно для Хейма. Пористый мох пружинил под ногами, точно резина. Было тепло, как в тропиках. Хейм чувствовал, как инфракрасные лучи нагревают кожу. Он остановился и огляделся вокруг. Наконец его глаза привыкли к необычному освещению, какое могли бы дать тлеющие угли в догорающей печи. И все же детали очертаний, столь непривычных для Земли, он разглядел далеко не сразу. - Имбак дистра? - неуверенно произнес он. - Мой повелитель? Его голос дрогнул в этом разряженном воздухе. Синби рю Тарен, Интеллектуальный Властитель Сада Войны, адмирал флота и военный специалист Главной Комиссии Посредников, семенящими шажками выступил и-з-под своих деревьев. - Добро пожаловать сэр, - пропел он. - Так значит, вы понимаете Высокую Речь? Хейм сделал приветственный поклон, в этике Алеронов означавший, что он, индивидуум высокого положения, приветствует дорогого индивидуума, занимающего иное, но равное по высоте положение. - Нет, мой повелитель, о чем весьма сожалею. Лишь несколько фраз. Для любого представителя моей расы язык этот очень труден. Прекрасный голос Синби охватывал музыкальный диапазон, до сих пор неведомый человеку. - Не желаете ли присесть, капитан Хейм? Я могу распорядиться насчет чего-нибудь освежающего. - Нет, благодарю, - сказал человек, поскольку не хотел терять определенного психологического преимущества, которое давал ему его рост, да и пить вино врага тоже было не в его привычках. Внутренне он был озадачен. Капитан Хейм? Откуда было известно Синби? И сколько ему было известно? Времени для наведения справок было достаточно, поскольку с момента запроса данной аудиенции прошло уже два дня. Но разве можно было предположить, что сверхповелитель Алеронов так заинтересуется простым индивидуумом? Вполне возможно, что просьба Хейма была удовлетворена под нажимом Гарольда Тваймена, а не по какой иной причине. Сенатор твердо верил в полезность дискуссии между оппонентами. Любых дискуссий. "Мы можем сесть в лужу, но по крайней мере, мы сделаем это, разговаривая", - таков был его неосознанный девиз. - Надеюсь, ваше путешествие было приятным? - ханжеским голоском осведомился Синби. - О... в общем, да, мой повелитель, особенно, если учесть, что я обожаю тщательные обыски и путешествие с завязанными глазами. - Весьма сожалею, но это вызвано необходимостью держать в тайне местонахождение нашей делегации, - кивнул Синби. - Ведь ваши фанатики... Последнее было произнесено полуторатоновым глиссандо, в котором звучало столько презрения, что Хейм и не подозревал о таких возможностях. - Да, - Хейм с трудом взял себя в руки. - В вашей цивилизации массы лучше... контролируются. Смех Синби рассыпался, словно весенний дождь. - Вы меткий стрелок, Капитан. Он приблизился, двигаясь, точно неуклюжий кот. - Вы не против прогуляться по моему лесу, пока мы с вами будем разговаривать? Возможно, вам не случилось попасть в список тех немногочисленных людей, которые когда-либо ступали на землю Алеронов. - Да, мой повелитель, сожалею, но не имел этого удовольствия. Синби остановился. Мгновение они рассматривали друг друга в сумрачном свете. И Хейм в это время думал лишь о том, насколько красивы Алероны. Длинные ноги, слегка наклоненное тело высотой 150 сантиметров, грудь такая же сильная и талия такая же тонкая, как у борзой, хвост - противовес, находящийся в постоянном движении, иногда едва заметном, - все это вызывало невольное восхищение. Как сверкал лоснящийся мех, отражая крошечные блестки света, как уверенно опирались о землю три длинных пальца обеих пальцеходящих ног; как гордо поднята была тонкая шея. Мало кто из людей мог бы позволить себе одеться подобно Синби, в цельнокроеный покров из металлической сетки, закрепленный на шее, запястьях и лодыжках с помощью полированных медных застежек. Такой наряд слишком многое оставлял неприкрытым. Однако, голова Алерона могла кого угодно привести в замешательство. Меховой покров кончался на шее, и лицо Синби - цвета мрамора, с огромными глазами под изогнутыми бровями, с маленьким носом, ярко-красными губами, широкими скулами и узким подбородком - могло бы походить на лицо женщины. Правда, не совсем: различие было в одной детали, и эта деталь была людям не свойственна. Между остроконечными ушами Синби вдоль по спине и до половины хвоста струилась грива волос, густых и шелковистых, золотисто-медного цвета. Человек, который стал бы глядеть в это лицо, слишком долго, рисковал забыть о прилагавшимся к нему теле. - И мозг, - мысленно добавил Хейм. Опустившая мигательная перепонка на миг скрыла изумрудный цвет кошачьих глаз с длинными ресницами. Он улыбнулся, продолжая приближаться к Хейму, и взял его за руку. Три ?двухсуставчатых и один большой палец сомкнулись в осторожном пожатии. - Идемте, - пригласил алерон. Хейм пошел радом с ним в темноту под деревьями. - Мой повелитель, - произнес он охрипшим голосом, - я не хочу отнимать у вас время. Давайте поговорим о деле. - Быть по сему, Капитан, - свободной рукой Синби ударил о фосфоресцирующую ветку. - Я здесь по поводу невоевропейцев. - По поводу мертвых, которых уже оплакали? Мы произвели репатриацию оставшихся в живых, и они, должно быть, давно в безопасности. - Я имею в виду живых, которые остались на планете. А это почти все население Новой Европы. - Ах-х-х, - выдохнул Синби. - Сенатор Тваймен, должно быть, предупредил вас о том, что я подниму данный вопрос. - Это так. Однако, он заверил, что никто не верит вашему голословному утверждению. - Большинство его сторонников просто не решается поверить в это. А те, кто поверил, не решаются действительно в этом признаться. - Подобное обвинение могло бы подвергнуть опасности мирные переговоры. Хейм не смог уловить, какая степень насмешливости прозвучала в замечании Синби. Споткнувшись в темноте о что-то невидимое, он выругался и с облегчением увидел, что они выходят из зарослей на небольшую лужайку, усыпанную цветами. Впереди возвышалась внутренняя стена, на которой были расположены полки с сотнями книг - не только длинные и узкие фолианты алеронов, но и многочисленные древние земные книги. Хейм не мог разобрать их названий. Соседняя комната алеронских апартаментов, в которую вел вход по аркой, тоже была ему не видна, но он слышал, что где-то рядом плещет фонтан. Хейм остановился и, глядя прямо в лицо алерону, сказал: - У меня есть доказательства, что Новая Европа не была полностью очищена от людей - говоря конкретно, они отступили в горы и продолжают сопротивление вашим оккупационным силам. Свидетельства этого находятся в надежном месте... - Боже, не слишком ли мы мелодраматичны? - подумал Хейм и продолжил: ...и я планировал опубликовать их. Что было бы, как вы справедливо заметили, несколько не ко времени для участников вашей конференции. В глубине души он таил почти отчаянную надежду на то, что алерон не достаточно хорошо знаком с фактами жизни на Земле, чтобы понять, насколько безнадежна была эта угроза. Однако, по лицу Синби понять это было невозможно. Все, что он себе позволил - это лишь невозмутимо приподнять уголки рта, а затем последовал ответ: - У меня такое впечатление, будто вы решили пойти по другому пути, Капитан. - Это зависит от вас, - отозвался Хейм. - Если вы репатриируете всех людей, оставшихся на Новой европе, я отдам вам все вышеуказанные документы и не скажу более ни слова. Синби отвернулся, сделав вид, будто его заинтересовал побег какого-то вьющегося растения. Лиана обвилась вокруг его руки и потянулась цветами к его лицу. - Капитан, - пропел он наконец, - вы не глупый человек. Допустим, вы искренне верите в то, что говорите. Но если даже так, то каким образом мы могли бы заставить подойти к своим кораблям охваченных яростью людей, скрывающихся в горах? - Они сражаются, поскольку ждут помощи. Если бы представитель французского правительства приказал им вернуться сюда, они бы подчинились. Переговоры можно провести с помощью радио. - Но разве согласилась бы Франция как таковая действовать подобным образом? - У нее бы не было выбора. Вы, должны это знать лучше меня. Вы знаете, что большинство в Федерации не желает отстаивать свои права на Новую Европу. Пожалуй, единственное, что могло бы спровоцировать вооруженный конфликт - это насилие над колонистами. дайте им вернуться на Землю невредимыми - и... и вы одержите свою чертову победу. - Возможно, - свет красноватой рябью скользнул по роскошной гриве Синба, когда тот кивнул в ответ на слова Хейма. Он по-прежнему не поднимал глаз от цветов. - Но после? - тихо пропел он. - После? - Я знаю, - сказал Хейм. - Новоевропейцы были бы живым доказательством вашей лжи - лжи не только о них самих, но обо всем сражении. Доказательством того, что все произошло не потому, что какой-то воинствующий помешанный нажал на спусковой крючок, а потому, что ваше нападение было вами заранее подготовлено, - Хейм ощутил во рту какой-то мерзкий привкус и, сглотнув, продолжал: - Что ж, почитайте земную историю, мой повелитель. Вы поймете, что мы, люди, относимся к подобным вещам не столь серьезно, сколь могли бы. Ложь считается нормальным явлением в дипломатии, и несколько потерянных кораблей, несколько убитых людей - все это мелочи жизни. Если хотите, эта ваша уступка только укрепит партию мира. - Смотрите же, - скажут сторонники мира. - Алероны не такие уж плохие, с ними можно иметь дело, наша политика спасла жизнь оставшимся на Новой европе и помогла избежать дорогостоящей войны. На этот раз женственное лицо наконец повернулось, и несколько мгновений сияющие глаза смотрели на Хейма. Он почувствовал, как тяжело забилось сердце. Плеск фонтана, казалось, умолк, а горячая красноватая мгла сгустилась вокруг. - Капитан6 - пропел Синби таким низким голосом, что его почти не было слышно. - Эйф - древнее светило. Цивилизованные алероны возникли за миллион лет до вашей цивилизации. Мы не стремимся сделать свою империю слишком обширной, ибо это могло разрушить старый устоявшийся порядок: но наши! Странники отправлялись в дальние скитания, а наши Умы размышляли. Возможно, в разнообразных проявлениях судьбы мы мудрее, чем какой-либо беспечный пришелец. Возможно, мы постигли вашу собственную сущность глубже, чем вы сами. Я сказал "после". Это слово приобретает иной вес, если отзывается сквозь миллион лет. Я имел в виду не десятки лет, а поколение, не век. Я смотрю дальше в будущее. Пусть в пределах этих стен все, что вы говорите, будет правдой. Тогда признайте, что правдой является также и то, что алероны не могут доставить сюда полмиллиона индивидуумов, чтобы они пропитали свою расу ненавистью. Если бы они сдались, все было бы иначе. Мы сообщили бы на Землю, что эта битва была скорее случайной, чем спровоцированной, и что теперь мы должны иметь свою собственную сферу, где не будет никаких чужаков. Но те ваши колонисты, которые пожелали бы остаться, могли бы это сделать, если приняли подданство алерона. Мы предложили бы провести инспекцию, с тем, чтобы Земля смогла убедиться в том, что ее колонисты не подвергаются притеснениям. Поскольку столь небольшие владения, окруженные чужой территорией, не имеют особого значения и алероны нашли бы способ осуществить их интеграцию с остальной своей цивилизацией; способ этот не такой уж быстрый с точки зрения времени, очень тонкий, но в то же время вполне, вполне надежный. Внутри этих стен я могу признаться, что колонисты не пожелали сдаться. И даже если бы мы смогли захватить их живыми, а сделать это на планете, о которой идет речь, невозможно - даже тогда они могли бы не принять подданство Алерона. А пленные, которые представляли бы собой просто постоянную опасность и вечно сохраняли бы надежду на то, что Земля их освободит, нам не нужны. Тем не менее, если бы Франция как таковая приказала им вернуться домой, они восприняли бы это как предательство тех, кто не сдался, и стали бы добиваться, чтобы в правительство Федерации вошли более смелые мужчины. Я смотрю в будущее и вижу, как они обвиняют сторонников миролюбивой политики - да, да, Капитан, именно это, неуловимое и непостижимое, и движет вашу историю; вы относитесь именно к этому типу животных. Действительно, войны за возвращение Новой Европы могли бы и не быть. Ваши лидеры отлично понимают, что с возу упало, то пропало. Так, кажется, принято у вас говорить? Но когда возникает другой спорный вопрос... ах-ах. - Так значит, очередной спорный вопрос все же должен возникнуть, - подумал Хейм. - Ничего такого, о чем бы я уже не догадался, он не сказал. Однако, хотелось бы знать, когда у них запланирован второй кризис. Возможно, я до него уже не доживу. Но Лиза, безусловно, станет его очевидцем. - Когда он заговорил, собственный голос, бесстрастный и далекий, показался ему чужим, словно говорил не он, а кто-то другой: - Так значит, вы не собираетесь признать тот факт, что колонисты живы. И что вы станете делать? Постепенно вылавливать их? - Я командую воздушными силами, Капитан, а не наземными войсками, - к удивлению Хейма, ресницы Синби затрепетали и он опустил взгляд на свои руки. Пальцы их плотно сжались. - Я и так уже сказал вам одному больше чем положено. Но если уж на то пошло, я не принадлежу к числу Старых Алеронов. Мой тип индивидуумов появился после того, как с Земли начали прилетать корабли чужаков. И... я был у Акернара. - Он поднял глаза. - Капитан "Звездного Лиса", пожмете ли вы мне на прощание руку по земному обычаю? - Нет, - сказал Хейм. Повернувшись на каблуках, он зашагал в направлении камеры декомпрессии. Глава 4 Сопровождавший его эскорт из рядовых Мирного Контроля развязал ему глаза и выпустил из официального флайера в порт Джонсон в Делаваре. Кружной маршрут, которым они летели, занял больше времени, чем ожидал Хейм. Свидание с Кокелином могло не состояться. Он поспешил вскочить в бус, направлявшийся к гражданским гаражам; протолкавшись сквозь толпу у входа, он обнаружил, что всю дорогу придется стоять. Ярость его утихла за те часы, что он сидел, слепой, во флайере, обмениваясь банальностями с честным молодым офицером из своей охраны. (Синоптики явно проворонили последний ураган, как по-вашему? ... - да с Новой Европой дела плохи, но в то же время мы переросли такие вещи, как империализм и месть, не так ли? В любом случае, галактика велика... Я так завидую вам, вы весь космос повидали. Нам конечно, по долгу службы тоже приходится путешествовать, на разные уголки Земли и ее люди с каждым годом становятся все больше похожими друг на друга) или, погрузившись в свои собственные мысли. Хейм не надеялся достичь каких-то заметных результатов во время встречи с алероном. Эта попытка была не чем иным, как простым выполнением долга. Сумрачное настроение не покидало его. - Не представляю, что мне удастся сделать в Париже, - думал он. Мужчина в потрепанной одежде без всякой причины настроенный весьма агрессивно, толкнул Хейма. Тот сдержался с большим трудом - он ненавидел скопища людей - и не стал отвечать взаимной грубостью. Нельзя было винить беднягу за то, что он враждебно относился к человеку в дорогой одежде, выдававшей в нем принадлежность к техноаристократии. - Вот почему мы должны осваивать космос, - в тысячный раз сказал себе Хейм. - Простор. Возможность выбраться из этой ужасающей земной сутолоки, чувствовать себя свободно, быть самим собой, испробовать новые способы жить, работать, мыслить, творить, удивляться. На Новой Европе на каждого из полумиллиона людей приходится больше счастья, чем когда-либо мог бы представить любой из десяти биллионов землян. Что это в них такое - страх? Инерция? Отчаяние? Простое, старое, как мир, невежество? Что заставляет их проглотить эту болтовню насчет того, что вся остальная вселенная открыта для нас? Потому что это пустая болтовня. Планет, пригодных для заселения, не так уж много. И большинство из тех, что известны, имеют своих разумных аборигенов; остальные же большей частью колонизированы другими. Хейм не хотел, чтобы его расу принудили к крайней мере безнравственности - отбирать у кого-то по праву принадлежащие ему владения. Хотя вопрос с Фениксом имел еще более важную подоплеку. Утрата мужества; история неоднократно доказывала, что уступка несправедливому требованию ради еще нескольких лет мира всегда была первым шагом по наклонной плоскости. Принятие весьма порочного принципа "сфер интересов". В космосе не должно быть никаких границ. И, разумеется, самодовольная глупость: категорический отказ ознакомиться с документами, доказывающими, каковы на деле намерения алеронов в отношении Земли; положительная готовность предоставить врагу время и ресурсы, необходимые ему для подготовки очередного вторжения. Но что мог сделать со всем этим один человек?! В гараже Хейм затребовал свой флайер, с беспокойством и раздражением подозревая, что Служба Движения сделает все от нее зависящее, чтобы задержать его отлет. И в самом деле, прошло немало времени, прежде чем он с облегчением услышал звук двигателя своей машины. Сначала он включил ручное управление, чтобы ощутить удовлетворение от того, что наконец-то сам может что-то сделать, дабы поскорее убраться отсюда. Гравитроны его "Мунрейкера" сделанные по заказу, имели достаточную мощность, чтобы поднять его высоко в стратосферу. В остальном флайер ничем не отличался от других подобных маши. Хей был абсолютно равнодушен к земным благам. Поручив автопилоту доставить его в Орли, он приготовил ужин и вырубился на пару часов. Часовой механизм разбудил его "Увертюрой легкой кавалерии" и преподнес кофе. Надев чистую одежду - нечто официальное, с золотом по воротнику и вдоль брюк - Хейм приготовился к выходу: флайер уже заходил на посадку. Мгновение он колебался, не взять ли с собой оружие, поскольку при нем был пакет Вадажа. Но нет, это могло возбудить больше недоверия, чем того стоило. Если здесь тоже ничего не выйдет, Хейм сомневался, будет ли иметь смысл дальнейшее проведение хлопот в отношении Новой Европы. Что тогда можно будет предпринять? Разве что напиться до поросячьего визга и отправиться в эмиграцию, на какую-нибудь особенно удивительную, удаленную планету. Зайдя в канцелярию Доуэйна, он предъявил свою идентификационную карточку и получил разрешение на пребывание в течение тридцати дней. Франция, менее перенаселенная, чем большинство других стран, весьма неохотно принимала чужаков. Но сейчас служащий буквально растаял, лишь только прочел имя Хейма. - Ах, да, месье, мы предупреждены о том, что будем иметь счастье принимать вас. Машина к вашим услугам. Желает ли месье сделать распоряжение насчет багажа? Нет? Вьен, сюда, пожалуйста, и позвольте пожелать вам приятного путешествия. Весьма ощутимый контраст по сравнению с тем, какой прием должно быть оказан Андре Вадажу. Но ведь он всего лишь - гениальный музыкант. А Гуннар Хейм возглавляет широко известный промышленный концерн и приходился пасынком Курту Вингейту, заседавшему в правлении "Дженераль Ньюклионис". Если Гуннар Хейм просит разрешения на конфиденциальную беседу с Мишелем Кокелином и главой французского правительство во Всемирном Парламенте, - что ж, разумеется, разумеется. И тем не менее, он выбился из расписания. Тваймен ударился в крайность, когда, решив угодить Хейму, устроил ему встречу с Синби. Однако, торговцы миром, без сомнения, послали своих агентов следить за ним, так что если не поторопиться, они могут найти способ воспрепятствовать его дальнейшему расследованию. Машина въехала в Париж по земле. Голубые сумерки сгущались, превращаясь в ночь. деревья вдоль бульваров роняли пожелтевшие листья, которые яркими брызгами осыпались на величавые старые стены Барона Хайсманна и шуршали под ногами хорошеньких девушек, прогуливавшихся под руку со своими кавалерами. Открытые кафе, как обычно в этот сезон, пустовали. Хейм был рад этому. Париж мог бы заставить его вспомнить о слишком многом. Машина остановилась возле Кви д'Орсей, и Хейм вышел. Слышно было, как под пронизывающим холодным ветром плещется Сена; если не считать этого вокруг было тихо. Машина проехала, и шум большого города, казалось, совершенно здесь отсутствовал. Но свет, поднимавшийся в небо, скрывал звезды. У входа стояли часовые. Их лица над хлопающими на ветру накидками застыли в напряжении. Вся Франция была сейчас с напряжении и ожесточении. По длинным коридорам, где в этот поздний час все еще работало немало людей, Хейма провели в приемную Кокелина. Министр отодвинул в сторону стопку бумаг, встал, чтобы приветствовать гостя. - Здравствуйте, - сказал он. Голос был усталый, но по-английски этот человек говорил безупречно. Это было кстати, с годами Хейм почти совсем забыл Французский язык. Кокелин жестом указал на потертое кресло, но, судя по всему, очень удобное кресло рядом с собой. - Садитесь, пожалуйста. Не хотите ли сигарету? - Нет, спасибо, я курю трубку. Хейм вынул трубку из кармана. - Я тоже, - Кокелин улыбнулся, собрав лицо в крупные морщины, затем сел и принялся набивать еще более позорную, чем в Хейма, старую курительную трубку из корня Эрики. Он был невысок, но мощного телосложения, с бесстрастным выражением лица, лысый, с высоким большим лбом и очень твердым взглядом карих глаз. - Ну, мистер Хейм, чем могу быть для вас полезен? - М-м... Это касается Новой Европы. - Я так и думал, - улыбка исчезла. - По моему мнению... - Хейму показалось что это звучит слишком напыщено, - месье Кокелин, - снова начал он, - мне кажется, Земля должна сделать все необходимое чтобы вернуть Новую Европу. Раскурив трубку, Кокелин сантиметр за сантиметром осмотрел лицо своего собеседника. - Благодарю вас за это, - произнес он наконец. - Мы здесь, во Франции, чувствовали себя одинокими в этом мнении. - У меня с собой некоторые материалы, которые, возможно, могли бы пригодиться. Кокелин сделал едва заметный вдох сквозь зубы. - Будьте любезны, продолжайте. Пока Хейм говорил, он сидел, сохраняя абсолютно бесстрастное выражение лица, курил и неотрывно смотрел на своего собеседника. Лишь один раз он прервал его: - Синби? Ах, да, я с ним знаком. Это тот, которого разместили в... Нет, пожалуй не стоит говорить официально считается, что мне это неизвестно. Продолжайте. когда Хейм закончил, Кокелин открыл пакет, достал несколько пленок, вставил их во вьювер, стоящий у него в комнате. Тишина, казалось, готова была взорваться. Хейм пускал клубы дыма подобно вулкану, смотрел через окно в темноту и слушал биение собственного сердца. Наконец Кокелин пробормотал: - Слухи об этом доходили до меня. Меняя позу, Хейм пошевелился в кресле так, что оно застонало. Наступила еще одна пауза, после чего Кокелин продолжал: - Насколько я понимаю, вы и Вадаж готовы вступить в Легион Чести. Чтобы ни случилось. - А что должно случиться? - спросил Хейм. Челюсти ныли - так сильно он их сжал, сидя в ожидании приговора Кокелина. Тот пожал плечами. - Вероятно, ничего, - сказал он скучным голосом. - Они явно настроены купить то, что у них называется миром. - О, да, вы ведь, должно быть, в курсе. Так что я могу сказать вам, что тоже знаю их план. - Отдать алеронам Новую Европу? Хорошо, мы можем говорить открыто. Естественно, для меня - это вопрос чести, - не разглашать обсуждение вопроса и решения до тех пор, пока мои коллеги по комитету не будут в полном единодушии относительно этого вопроса, и если бы я нарушил данную мною клятву, это было бы с моей стороны весьма легкомысленным поступком с гибельными политическими последствиями, поэтому я бесконечно раз заполучить в качестве собеседника по данному вопросу человека со стороны, - Кокелин провел рукой по глазам. - Но мы не так уж много можем сказать друг другу, нет? - Ну почему же! - воскликнул Хейм. - Во время очередного официального заседания вы можете представить эти материалы Парламенту вместе с научными подтверждениями их подлинности. Вы можете спросить их, можно ли им рассчитывать на избрание после продажи стольких человеческих существ. - Да, да, - Кокелин смотрел на свою трубку, в которой огонь то разгорался, то угасал, то разгорался, то угасал. - Кое-кто скажет, что я лгу. Что мои доказательства подделаны, а мои ученые подкуплены. остальные скажут: "Увы, это ужасно, но - полмиллиона людей? Ведь несколько ракет, если бы они ударили по наиболее густонаселенным центральным частям Земли, могли бы уничтожить в двадцать раз, в сотню раз больше; к тому же мы не имеем права на территорию Феникса; и ничего не останется делать, как только подружиться с алеронами, иначе нам придется ожидать войны, которая продлится десятилетия; так что мы можем лишь сожалеть о наших людях, оставшихся там, но помочь им мы не в силах". - Он криво усмехнулся. - Полагаю, в их честь воздвигнут монумент. Принесенные в жертву миру. - Но это же нелепо! Земля не может быть атакована. А если даже и может, значит, то же самое относится и к Алерону, и они не станут провоцировать это нападение зная, что мы вдвое сильнее их. Одна единственная флотилия, хоть сейчас выживет их из системы Авроры. - Половина Военного флота была отозвана для защиты внутренних территорий. Другая половина рассредоточена вдоль спорной полосы и ведет наблюдение за флотом алеронов, который тоже курсирует в этом районе. Даже некоторые из адмиралов, с которыми я советовался, не желают выделять флотилию для Авроры. Поскольку вам, должно быть, известно, месье, каждой из сторон совсем не обязательно иметь большое количество кораблей, когда одно-единственное судно с ядерным вооружением обладает такой разрушительной способностью. - Стало быть, мы сидим сложа руки? - проскрипел Хейм. - Да в данный момент даже один корабль мог бы... мог бы нанести серьезный урон противнику. Пока что у них наверняка нет больших сил в районе Авроры. Но дайте им год или два - и они сделают Новую Европу такой же неприступной, какой является Земля. - Я знаю, - Кокелин обернулся вокруг на своем вращающемся кресле, положил руки на стол и втянул голову в плечи. - Я буду спорить. Но... сегодня я чувствую себя стариком, мистер Хейм. - Бог мой, сэр! Если Федерация ни в какую не желает действовать, то как насчет самой Франции? - Невозможно. Согласно Конституции, мы в качестве отдельной страны не вправе даже вести переговоры с какой-либо внеземной цивилизацией. Нам не разрешается иметь никакой вооруженной силы, никакой военной машины, кроме той, что не превышает уровня полиции. Это находится в компетенции только Властей Мирового Контроля. - Да, да, да... - Фактически... - Кокелин взглянул на Хейма. На одной щеке у него дергался мускул. - Теперь, когда я думаю о том, что вы мне принесли, об этих документах, я не знаю, стоит ли мне придавать их гласности. - Что?! - Подумайте сами. Франция и так достаточно разъярена. Стоит только допустить чтобы стала известна вся правда, включая предательство - и я не беру на себя смелость предсказывать, каковы могут быть последствия. И - да, - самой Федерации это повредит еще больше, чем франции. Лояльность по отношению к Федерации следует ставить превыше всего. Земля слишком мала для национального суверенитета. А ядерное оружие слишком могущественно. Хейм смотрел на склоненную голову, и бушевавшая в нем ярость казалось, готова была разорвать его в клочья. - Я сам полетел бы туда! - крикнул он. - Это было пиратство, - вздохнул Кокелин. - Нет... постойте, постойте, - Хейм вдруг все понял. Он вскочил. - Каперство! Когда-то давным-давно существовали военные корабли, принадлежавшие частным владельцам. - Э, да вы, я вижу, кое-что читали по истории. - Кокелин немного ожил. Он сел прямее и вмиг насторожившимся взглядом оглядел огромную фигуру напротив. - Но я читал больше. Каперство было объявлено вне закона еще в девятнадцатом веке. И даже страны, не подписавшие этот пакет, соблюдали запрет, пока он не стал частью интернационального закона. Допустим, в Федеральной Конституции не упоминается столь архаический вопрос. И все же... - То-то и оно! - взревел Хейм или это кричал демон, возникший в его голове. - Нет, нет, стоит только пренебречь законом - и тут же появится стража Мирного Контроля. Я слишком старый и уставший человек - лично я - чтобы предстать перед Всемирным Судом. Не говоря уже о трудностях практического характера. Франция сама по себе не может объявить войну. франция не в состоянии производить ядерное оружие, - Кокелин печально усмехнулся. - В прошлом я юрист. Если бы в данном деле была... как это называется... хоть какая-нибудь лазейка, я, быть может, еще и попытался бы пролезть сквозь нее. Но увы... Не дав ему закончить, Хейм сказал: - Я могу достать оружие. Кокелин подскочил на своем кресле. - Где вы его возьмете? - от волнения он заговорил по-французски. - Не на Земле. Я знаю одно такое место. Разве вы не понимаете - алеронам придется держать космическую защиту на орбите вокруг Новой Европы, иначе она не выдержит даже самой маленькой преднамеренной атаки. - Хейм теперь сидел не в кресле, а, навалившись на стол, придвинулся к самому носу собеседника и тараторил, словно пулемет. - Новая Европа имеет лишь ограниченно развитую промышленность, поэтому алеронам придется большую часть оборудования доставлять со своей планеты. длинная линия снабжения. Один космический пират, грабящий коммерческое судно - какое он будет иметь отношение к занимаемой ими сейчас торгашеской позиции? Какое он будет иметь отношение к нашим бедным, загнанным в ловушку людям? Один корабль! - Но я уже говорил вам... - Вы мне сказали, что это фактически и легально невозможно. Я могу доказать физическую возможность. А вы говорили, что когда-то были юристом. - Но я уже говорил вам... Кокелин поднялся, подошел к окну и посмотрел куда-то вдаль через Сену. Хейм принялся мерить шагами комнату, сотрясая пол. Мозг его бурлил от избытка планов, фактов, злости и надежды; давно уже он не испытывал такого прилива сил и энергии - с тех пор, как стоял, широко расставив ноги, на своем капитанском мостике у Альфа Эридана. Потом Кокелин повернулся. В тишине раздался его шепот: - Была-не-была, - произнес он по-французски, вернулся к своему письменному столу и принялся барабанить по ключам на инфотриве. - Что еще вам там понадобилось? - требовательно спросил Хейм. - Все детали того времени, когда еще не все страны вступили в Федерацию. Мусульманская Лига не сочла себя вправе иметь с ней дело. поэтому во время каких-либо беспорядков властям вменялось в обязанность защищать интересы Федерации в Африке. Кокелин целиком погрузился в свою работу. Один раз, правда, он встретился взглядом с Хеймом. И тот увидел в глазах министра новое - энтузиазм, задор, жажду жизни. - Приношу вам сердечную благодарность, мой друг, - сказал Кокелин по-французски. - Быть может, всего лишь на одну ночь, но вы вернули мне молодость. Глава 5 Андре Вадаж снял крышку с котелка, вдохнул великолепный аромат, встряхнул содержимое и опустил крышку на место. - Почти готово, - сказал он. - Надо было мне лучше сделать салат. Компоненты готовы? Лиза Хейм покраснела. - Я... боюсь, я не особенно хорошо умею резать огурцы и прочее, - ответила она. - Плевать. - Вадаж вывалил хаотическую кучу зелени в большую чашу. - Для курсанта ты справилась нормально... Найди мне еще приправы, идет? Надо быть просто инженером, чтобы управляться с этой чертовой механизированной преисподней под названием "кухня". Бывало, я говорил, когда был маленьким и меня заставляли делать что-то на кухне: "Видно, мне все же хотят присвоить звание повара и мойщика бутылок младшего разряда. Контрольное задание: голова кролика с красными яблоками во рту и полевыми ягодами, желтыми и зелеными, вместо глаз. Все это с капустой и заварным кремом". Лиза хихикнула, вспорхнула на стол и уселась там, болтая ногами и глядя на Вадажа со смущающей симпатией. У него и в мыслях не было добиваться расположения девушки, он просто пытался составить хорошую компанию дочери своего гостеприимного хозяина, пока тот отсутствовал. Вадаж уделил травам и специям больше внимания, чем это было необходимо. - Моя мамаша научила меня испанской пословице, - заметил он. - Для приготовления салата нужны четыре человека: мот для масла, философ для приправ, скряга для уксуса и сумасшедший для встряхивания. Лиза снова хихикнула. - А вы остроумный. - Ну, начнем, пожалуй, - Вадаж принялся не спеша перемешивать салат, напевая: Жил-был в Иерусалиме один богач, Глория, аллилуйя, хи-ро-де рунг! Он носил цилиндр, одевался очень элегантно. Глория, аллилуйя, хи-ро-де рунг! Скинна-ма-ринки дудлду. Скинна-ма-ринки дудлду. Глория, аллилуйя, хи-ро-де рунг! - Это тоже настоящая старинная песня? - спросила Лиза, когда Вадаж сделал паузу, чтобы передохнуть. Он кивнул. - Я просто обожаю ваши песни, - сказала она. Однажды у ворот его дома Уселся один бродяга, - поспешно продолжал Вадаж, Глория, аллилуйя, хи-ро-де-рунг! На нем был надет котелок, от которого остался один ободок, и он болтался у него на шее. Глория, аллилуйя, хи-ро-де-рунг! Схватив сковородку и ложку, Лиза принялась отбивать ритм, подпевая Вадажу: Хи-ро-де-рунг! Хи-ро-де-рунг! Скинна-ма-ринки дудлду, Скинна-ма-ринки дудлду. Глория, аллилуйя, хи-ро-де-рунг! И вот бедняк попросил кусочек хлеба Глория, аллилуйя, хи-ро-де-рунг! Богач сказал: я пошлю за полицией, Глория, аллилуйя, хи-ро-де-рунг! - Хи-ро-де-рунг! Хи-ро-де-рунг! - присоединился к их дуэту бас, подобный реву быка, и Гуннар Хейм ворвался в кухню. Скинна-ма-ринки, дудлду, (Папа! - Гуннар! ) Глория, аллилуйя, хи-ро-де-рунг! Хейм стащил Лизу со стола, подбросил к самому потолку, так что она чуть не пробила его головой, снова поймал и принялся кружить ее по комнате. Вадаж весело скакал вокруг них. Хейм еще раз пропел куплет, не выпуская из рук вконец обессилевшую Лизу, которая теперь пронзительно визжала. Теперь бедняк умер, И его душа отправилась на небеса. Глория, аллилуйя, хи-ро-де-рунг! Теперь его душа в хороводе вместе с ангелами, Пока часы не пробьют четверть двенадцатого. Глория, аллилуйя, хи-ро-де-рунг! - О, папа! - Лиза корчилась в приступе смеха. - Добро пожаловать домой, - сказал Вадаж. - Вы выбрали весьма удачное время для возвращения. - Однако, что здесь происходит? - осведомился Хейм. - Для чего в прекрасно оборудованной кухне этот походный котелок? Вам что - автоматов мало? Видите ли, машины - весьма компетентные повара, но стать шеф-поваром ни одна из них никогда не сможет, - ответил Вадаж. - Я обещал вашей дочери гуляш, и притом не ту лишенную вкуса и запаха липкую тушенку, а настоящий, приготовленный вручную гуляш, чтобы раз нюхнешь - и сутки чихаешь в свое удовольствие - столько там всяких специй. - О, прекрасно! Только я, пожалуй, лучше... - Ерунда. На всех хватит. Венгр, накрывая на стол, всегда умножает количество едоков на два. Если хотите, можете еще добавить к этому немного красного вина. Итак, еще раз, добро пожаловать домой, и рад видеть вас с таком хорошем настроении. - На то есть причина, - Хейм потер свои огромные ручищи и улыбнулся улыбкой счастливого тигра. - Да, кажется, я действительно счастлив. - А что случилось, папа? - спросила Лиза. - Боюсь, я не могу этого сказать. Пока, - заметив первые симптомы мятежа, он взял Лизу за подбородок и сказал: - Это для твоего блага. Она топнула ногой. - Я не ребенок, ты это знаешь! - А ну-ка, а ну-ка, - вмешался Вадаж. - Давайте не будем портить настроение. Лиза, надеюсь, ты не откажешь в любезности приготовить приборы? Мы будем ужинать по высшему разряду. Гуннар, в вашей солнечной комнате. - Разумеется, - вздохнула она. - Если вы мне включите общий интерком - и звук, и изображение. Ну, пожалуйста, папа! Хейм издал короткий смешок, прошел из кухни к центральной контрольной панели и разблокировал систему включения, автоматически задействовав в работу интерком. Теперь Лиза могла видеть и слышать все, что происходит здесь, из любой другой комнаты дома. Вслед ему донесся голос Вадажа: Богач умер тоже. Но ему повезло немного меньше. Глория, аллилуйя, хи-ро-де-рунг! Он не мог попасть на небеса, А потому отправился в ад. Глория, аллилуйя... Вернувшись, Хейм спросил вполголоса, поскольку Лиза, должно быть, была начеку: - Она не желает даже на секунду расстаться с тобой, а? Прекрасно вылепленное лицо Вадажа стало печальным. - Гуннар, я не собирался... - О, что ты еще городишь! - Хейм хлопнул Вадажа по спине. - Ты представить себе не можешь, как я был бы рад, если б она стала увиваться вокруг тебя, чем вокруг какой-то желторотой дряни. Кажется, фортуна, наконец-то, повернулась ко мне лицом. Лицо венгра посветлело. - Надеюсь, - сказал он. - это означает, что вам удалось придумать какой-нибудь особенно предательский способ вырвать наших друзей из лап алеронов. - Шш! - выгнув большой палец, Хейм указал в сторону экрана интеркома. - Давай посмотрим какое вино мне выбрать для твоего коронного блюда. - Ха-ха, да тут целый список! Вы что содержите отель? - Нет, сказать по правде, моя жена пыталась сделать из меня знатока по части вин, но продвинулась в этом не слишком далеко. Я всегда не прочь выпить, но не обладаю особым вкусом. Так что если не в компании, я обхожусь пивом и виски. На экране появилось лицо Лизы, оно смотрело и пело: Дьявол ему сказал: Это тебе не отель. Глория, аллилуйя, хи-ро-де-рунг! Это всего лишь простой и обычны ад, Глория, аллилуйя, хи-ро-де-рунг! Вадаж нажал большим пальцем на кончик носа, а остальные растопырил и пошевелил ими. Лиза высунула язык. Они оба улыбались, но шире всех улыбался Хейм. И ужин прошел в атмосфере такого веселья и ощущения домашнего очага, какого Хейм не помнил с тех пор, как мерла Конни. Впоследствии он мог бы сказать, о чем они говорили за столом - большей частью добродушно подтрунивали друг над другом и пели песни. Лиза собрала приборы в кьюбикл обслуживания и скромно удалилась к себе в спальню. Она даже поцеловала отца на прощание, Хейм и Вадаж спустились по антресоли вниз, в кабинет. Хейм закрыл двери, достал из ящика стола шотландское виски, а из холодильника лед и соду, наполнил бокалы своей и Вадажа. Вадаж тоже взял бокал и чокнулся с Хеймом. - И напутственный глас... - произнес тост менестрель. - Кто за Победу? Кто за Свободу? Кто за возвращение домой? - Я выпью за это, - сказал Хейм и сделал большой глоток. - Откуда эти строчки? - Они принадлежат некоему Г. К. Честертону, жившему пару веков назад. Вы не слышали о нем? А впрочем, конечно, на Земле больше не интересуются такими наивными вещами. лишь в колониях люди настолько простодушны, что считают, будто победы возможны. - Быть может, нам удастся и здесь изменить мнение по данному вопросу. - Хейм сел и достал трубку. - Итак, - произнес Вадаж бесстрастным голосом, но по его тонким чертам прошел легкий трепет, - теперь приступим к делу. Что же все-таки произошло за те несколько дней, что я мучаюсь бездельем? - Начну с самого начала, - сказал Хейм. Он не чувствовал ни малейшего угрызения совести, рассказывая о своем диалоге с Твайменом, поскольку собеседнику вполне можно было доверять. Его знакомство с Вадажем, хоть и короткое, было тем не менее весьма плодотворным. Однако, венгр не был удивлен. - Я знал, что они не намерены возвращать Новую Европу, уж никто не желал меня слушать. - А мне удалось найти такого парня, который все же пожелал выслушать меня, - сказал Хейм и продолжал свой отчет. По его окончании у Вадажа отвалилась челюсть и, раздавшийся при этом звук был достаточно громким, чтобы даже Хейм смог его расслышать. - Капр, Гуннар? Вы это серьезно? - Абсолютно, черт побери. Так же настроен и Кокелин, и еще несколько человек, с которыми мы имели беседу. - Веселье Хейма исчезло. Он глубоко затянулся, выпустил мощные потоки дыма сквозь раздувшиеся ноздри и сказал: - Ситуация такова. Один торговый пират в районе Финикса может натворить столько разных дел, что это не войдет ни в какое сравнение с его возможностями. Кроме срыва планов и расписаний, он свяжет немалое количество боевых кораблей, которым либо придется охотиться за ним, либо осуществлять конвой своих кораблей. В результате силы алеронов, противостоящие нашим вдоль спорной полосы, уменьшатся, и равновесие нарушится в нашу пользу. Поэтому если тогда Земля проявит твердость, как в космосе, так и за столом переговоров - причем нам не придется быть особенно жестокими, не будет никаких крутых мер по поводу которых могли бы поднять шум торговцы миром - всего лишь один хороший нажим военного флота, пока пират будет дразнить корабль алеронов - и мы сможем заставить их вернуть нам Новую Европу. А также сделать, для разнообразия, несколько уступок нам. - Возможно, возможно, - Вадаж по-прежнему оставался спокойным. - Но где вы достанете боевое судно? - Куплю обычный корабль и сделаю его переоснастку, что же касается оружия, то я собираюсь вскоре отправить пару надежных людей на быстроходном судне, принадлежащем компании, к Строну - слышали про такой? - Приходилось. Ага! - Вадаж щелкнул пальцами. В глазах его загорелись огоньки. - Да. Там-то и завершится работа по оснастке нашего корабля. А потом - вперед, к системе Авроры. - Но... не превратитесь ли вы в пирата с точки зрения закона? - Над этим пока еще работает Кокелин. Он говорит, что считает в принципе возможным придать всему этому легальный характер и в то же время воткнуть клин в задницу Тваймену и всей его дешевой банде. Но это не простая задача. Если корабль " Веселым Роджером", то Кокелин, не без основания будет считать, что Франция имеет право подвергнуть команду суду, признать ее виновной и вынести оправдательный приговор. Конечно, ребятам после этого возможно, придется остаться на французской территории или вообще покинуть Землю и отправиться в какую-нибудь колонию, но они будут миллионерами, и Новая Европа, без сомнения, устроит им триумфальный прием. - У меня нет времени думать об этом, - продолжал Хейм. - Мне придется просто идти вперед напролом и подвергнуть себя возможному аресту. Поскольку, как ты сам понимаешь, Кокелин и его сторонники во Французском правительстве - или в любом другом, поскольку не все еще нации на Земле заимели заячьи души - короче, согласно Конституции, ни одна страна не имеет права на военные приготовления. И если бы мы все же получили какую-то помощь из официальных источников, это означало бы конец всем надеждам на легализацию операции. Нам даже следует воздержаться от набора экипажа в одной стране, а тем более во Франции. В общем, все зависит от меня. Мне нужно найти корабль, купить его, провести переоснастку, запасти топливо, набрать экипаж и отправить его в космос - все это в течение двух месяцев, поскольку именно тогда запланировано начало официальных переговоров между Парламентом и делегацией алеронов, - лицо его стало унылым. - Придется забыть о том, что такое сон. - Экипаж... - Вадаж нахмурился. непростая проблема, сколько человек? - Пожалуй, около сотни. Гораздо больше, чем нужно, но единственный способ финансирования данного предприятия - захват трофеев. А это значит, что нам потребуется абордажная команда. к тому же... все может случиться. - Понятно. Желательно, чтобы эти сто человек были умелыми, надежными астронавтами, предпочтительно с опытом службы в Военном флоте, поскольку это самое рискованное предприятие с тех пор, как Аргилус сопровождал Ведьму Хелену. Где их взять? Хм, хм, возможно, я знаю два-три места, где можно попытать счастья. - Я тоже. Надеюсь, ты наконец понимаешь, что открыто вербовать людей в команду капера мы не можем. Если наша истинная цель не будет сохранена в тайне вплоть до последней миллисекунды, мы окажемся в кутузке настолько быстро, что призрак Эйнштейна непременно вернется, дабы посетить нас. Но мне кажется, с помощью самых обычных психологических тестов мы сможем проверить отношение интересующих нас людей к известной проблеме и таким образом, узнать, кому можно доверить правду. Этих самых людей мы и найдем. - Не говори "гоп", пока не перепрыгнешь, - возразил Вадаж. - Я имею в виду, что сначала необходимо найти такого психолога, которому можно будет доверять! - Угу. Я привлеку к этому делу Вингейта, моего отчима, и попрошу его кооптировать такого человека. Надо сказать, что мой приемный папаша - хитрый и умный старый плут, имеющий связи буквально повсюду, и если ты думаешь, что мы с тобой только одни недолюбливаем алеронов, то послушал бы ты его, когда он говорит о своем отношении к ним! - Хейм искоса посмотрел на модель "Звездного Лиса", сверкавшую в противоположном углу комнаты. - Я не думаю, что будет так уж трудно найти обычных астронавтов. После того, как три года назад ассигнования на Военный Флот были урезаны, немало парней оказалось не у дел, и не желая дни напролет ковырять пальцем в носу, на какого-нибудь сухопутного, подавали в отставку. Мы можем задействовать тех, кто вернулся на Землю. А вот подобрать капитана и главного инженера будет потруднее. Люди с такой квалификацией обычно не болтаются без дела. - Капитана? Что вы имеете в виду, Гуннар? Вы и будете капитаном. - Нет, - голова Хейма тяжело мотнулась. От его недавней самонадеянности почти не осталось следа,, - Боюсь, что нет. Я бы хотел - боже, как бы я этого хотел! Но увы, мне приходится быть благоразумным. Космические корабли стоят недешево, так же, как и топливо, а особенно оружие. Мои расчеты говорят о том, что мне придется ликвидировать все имеющиеся в наличии активы и, возможно, заложить остальное, с тем, чтобы снарядить такой корабль. А если я еще брошу дело на попечение кого-нибудь другого, Хеймдаль может разориться. Бог свидетель - у меня достаточно конкурентов, которые сделают все, что в их силах, чтобы фирма потерпела крах. А Хеймдаль... в общем, это нечто, созданное мною и Конни. ее отец немного помогал нам материально, но она работала в конторе, я руководил магазином в течение тех первых трудовых лет, Хеймдаль - единственная собственность, оставшаяся у меня в памяти о Конни, не считая дочери, конечно. - Я понимаю, - сочувственно сказал Вадаж. - К тому же, у девушки нет матери, и вы не должны подвергать ее риску потерять еще и отца. Хейм кивнул. - Однако, вы простите меня, если я полечу, - спросил Вадаж. - О, да, Андре, я был бы свиньей, если бы стал удерживать тебя. Ты ведь даже имеешь офицерское звание: главный стюард, что, впрочем означает в основном, что ты можешь состоять шеф-поваром. И ты привезешь мне еще несколько песен. Идет? Вадаж не ответил. Он смотрел на друга, скованного цепями собственности и власти, и в голове у него проносились строчки: Итак, мораль сей сказки такова: Богатые не понимают шуток. Глория, аллилуйя, хи-ро-де-рунг! Мы все отправимся на небеса, Потому что разбиваем холод и камень в сердцах. Глория, аллилуйя, хи-ро-де-рунг! Но ритм мелодии уже проник в его кровь, и, осознав, что сделал Хейм и что все это значит, Вадаж вскочил и принялся прыгать по кабинету, во весь голос распевая свою победную песню, так что она эхом отдавалась от стен: Хи-ро-де-рунг! Хи-ро-де-рунг! Скина-ма-ринки, дудлду! Скина-ма-ринки, дудлду! Глория, аллилуйя, хи-ро-де-рунг! Глава 6 Из газеты "Уорлдвик": 31 октября. Гуннар Хейм, главный владелец американской фирмы "Хеймдаль Моторс", приобрел у Компании "Бритиш Менералз" звездолет "Ручей Балмахи". В коммерческих кругах эта сделка произвела настоящий фурор тем, как быстро она была завершена. Хейм предложил цену, против которой невозможно было устоять, но при этом поставил условие, то, что звездолет должен немедленно перейти в его владение. Он заявил, что намерен снарядить экспедицию с целью поиска новых миров, пригодных для колонизации. - Похоже, в Фениксе мы потеряли то, что принадлежало нам по праву, - сказал он в своем интервью Джону Филинсу, корреспонденту стереовидения. - Честно говоря, бездействие Земли в ответ на предпринятую алеронами атаку Новой Европы произвело на меня шокирующее и отталкивающее впечатление. Но здесь я бессилен что-либо сделать, кроме как попытаться найти для нас какое-нибудь новое место - которое, я надеюсь, у нас хватит мужества защитить. Построенный в Глазго "Ручей Балмахи", по величине и мощи не уступающий военным кораблям, первоначально предназначался для разведки месторождений драгоценных металлов и руд. Однако, пробные полеты показали, что найденные месторождения оказались недостаточно богатыми, чтобы окупить стоимость межзвездных перевозок, тем более, что в самой Солнечной системе еще имеются действующие прииски. Таким образом, в течение четырех последних лет корабль находился на околоземной орбите. Сэр Генри Шервин, председатель правления компании "Бритиш Менералз", сказал Филинсу: - Мы очень рады избавиться от этого белого слона, но должен признаться - чувствую себя в связи с этим немного виноватым. 7 ноября. Сенатор США Гарольд Тваймен (Калифорния), высокопоставленный член Федеральной комиссии по предварительным переговорам, которые проводятся с алеронами, в четверг опубликовал заявление опровергающее слухи о якобы готовящейся распродаже Новой Европы. - Разумеется, мы уже ведем с ними деловые переговоры, - заявил он. - А это, кстати, процесс медленный и трудный. Алероны чужды нам по своей биологии и по своей культуре. В прошлом наши контакты с ними были далеко не достаточны, а те, что все же имелись, были большей частью враждебными. В противоборстве понимания не достигнешь. Несколько лучших ксенологов Земли работают день и ночь, пытаясь почерпнуть знания в тех глубинах, которые нам следовало постичь тридцать лет назад. Но мы все же знаем, что кое что, кое в чем алероны сходны с людьми. Они тоже относятся к числу рациональных существ. И тоже хотят жить. Их древняя цивилизация, достигшая миллиона лет стабильного существования, могла бы многому нас научить. И, без сомнения мы тоже могли бы научить их кое-чему. Однако, ни та, ни другая сторона не может этого сделать до тех пор, пока мы не разорвем порочный круг недоверия, соперничества, вражды и мести. Вот почему Флот Глубокого Космоса получил приказ открывать огонь только в целях самозащиты. Вот почему мы не оказываем давления на правительство Алерона - если это действительно, то что мы понимаем под термином "правительство" - с тем, чтобы система Авроры была очищена от их присутствия. Вот почему мы и достопочтенная делегация не спешим в своей работе. Кстати: позволю себе напомнить, что данная делегация прибыла к нам по инициативе самих алеронов. Согласно Конституции, только Парламент как таковой уполномочен вести переговоры с государствами нечеловеческих рас. Разумеется, Исполнительный Комитет обязан соблюсти данный закон, и он это сделает. Однако, нельзя ожидать, чтобы такая обширная организация, как Парламент, стала заниматься кропотливой подготовкой к работе в столь сложном и запутанном деле. Это было поручено ее представителям выбранным должным образом и в должное время. Мы надеемся что через несколько недель будет готовы представить полный проект предварительного договора. К этому же времени мы сможем принять любое возможное возражение, против его содержания. Однако, до тех пор пристальный взгляд общественности был бы в нашей работе большой помехой. Но мы не собираемся - повторяю: не собираемся - действовать в ущерб любым жизненным интересам человеческой расы. Переговоры - процесс двусторонний и взаимный. Нам придется немного уступить, но взамен мы тоже получим уступку. Алероны это прекрасно понимают, быть может, даже лучше, чем некоторые представители нашей молодой самонадеянной расы. Я уверен, что в конечном счете все люди доброй воли поймут, что мы открыли новую и перспективную эру космической истории. Люди на Новой Европе погибли не напрасно. 14 ноября. Вице-адмирал в отставке Пит ван Риннеком, 68 лет, возвращаясь в понедельник вечером в свой особняк в Амстердаме, подвергся нападению шайки хулиганов численностью примерно в двадцать человек и получил тяжелые побои. Когда на место происшествия прибыла полиция, нападавшие разбежались с насмешливыми выкриками: "Поджигатель войны". По мнению очевидцев это были люди разных национальностей. Ван Риннеком выступал в качестве прямого оппонента политике "потакания алеронам", как он это окрестил, и его перу принадлежит так называемая "Петиция мужественности", сторонники которой пытаются собрать биллион подписей в пользу применения Землей политики силы, если это будет необходимо для возвращения Новой Европы. Большинство социологов считают, что подобная надежда - чистейшее безумие. Состояние вице-адмирала внушает серьезные опасения. Доктор Джонс Ио, основатель организации "Военные мира за мир", сделал в своем чикагском кабинете следующее заявление: - Конечно, наша организация сожалеет о случившимся и надеется на скорое выздоровление адмирала Ван Риннекома. Но давайте не будем кривить душой. Адмирал лишь сам почувствовал, каково оно - то насилие, которое он взялся защищать. Стоящий перед нами вопрос - это вопрос жизни и смерти.