расно! - Ты видела? - спросил он резко. - Да, в Черном колодце. Мы все смотрели. А вот шутили мы или всерьез посягали на твою жизнь - что ж, сэр Хольгер, молодому человеку не всегда бывает полезно знать слишком много. Капелька неизвестности хранит его от самоуспокоенности, - она серебристо рассмеялась. - И что же тебя к нам привело? Теперь улыбнулся он: - И молодые дамы не должны знать слишком много. - Ах, мучитель! Но я рада, что ты приехал - она держалась с ним, как со старым другом. - Я могу так с тобой говорить, благородный рыцарь? Сдается мне, есть меж нами родство душ, хоть временами мы и находимся в состоянии войны. - Дражайший мой неприятель, - сказал Хольгер, - Она с улыбкой опустила глаза. Взгляд Хольгера тоже словно бы приобрел тенденцию не подниматься высоко - о, этот вырез ее платья! Он порылся в памяти, стараясь припомнить как можно больше цитат из Шекспира - ситуация словно специально для них создана. В этом стиле он и продолжал флирт в течение всего банкета - длившегося, казалось, многие часы. Когда банкет завершился, все общество перешло в зал для танцев, еще более громадный. Едва только зазвучала музыка, герцог Альфрик отвел Хольгера в сторону. - Отойдем на минуту, мой благородный господин, - сказал он. - Лучше нам, не откладывая, с глазу на глаз поговорить о твоих бедах, чтобы у меня было время над ними поразмыслить. Иначе наши дамы, сдается мне, не оставят тебе времени думать о делах. - Благодарю вас, - сказал Хольгер, чуточку недовольный - сейчас его такие вещи интересовали мало. Неспешными шагами они вышли в сад, отыскали скамью, скрытую свисавшими ветвями вербы, уселись. Перед ними приплясывали струйки воды в фонтане, за спинами пел соловей. - Расскажи, с чем ты ко мне шел, сэр Хольгер, - предложил герцог. Не было причин что-либо скрывать. Если Фарисей располагает силой, способной вернуть Хольгера домой, он должен знать все. Но с чего начать? Хольгер старался, как мог. Время от времени Альфрик помогал ему вопросами, касавшимися больше мелочей. Ни разу он не высказал удивления, но выслушав Хольгера до конца, глубоко задумался. Уперся локтями в колени, вытянул кинжал из белого металла, с которым не расставался, вертел его в руке словно бы безотчетно и Хольгер прочитал выгравированные на лезвии слова: "Пламенное Острие". Интересно, что бы это могло значить? - Удивительная история, - сказал Альфрик. - Самая удивительная из всех, что я слышал в жизни. Но мне она кажется правдой. - Вы... вы можете мне помочь? - Не знаю... сэр Хольгер - думаю, только так в дальнейшем к тебе и стоит обращаться. Не знаю. В пространстве кружит множество миров, чародеи и астрологи исстари это ведали, но большинство вселенных - лишь теоретические домыслы, о которых глухо упоминают иные старинные тексты. Слушая тебя я не впал в несказанное изумление исключительно потому, что сам немало размышлял о возможном существовании другой земли, такой, какой ты ее описал. Это она может как раз оказаться источником многих мифов и легенд - преданий о Фридрихе Барбароссе или великих эпосов об императоре Наполеоне и его богатырях. <Фридрих Барбаросса - (1125-1190), германский король, император "Священной Римской империи", полководец.> И продолжал оживленнее: - В мои силах - призвать духов, способных дать совет. Это потребует времени, но мы сделаем все, что можем во имя законов гостеприимства. Думаю, надежды на успех есть, и немалые. - Вы и в самом деле несказанно добры ко мне, - сказал Хольгер озабоченно. - Не в доброте дело, - махнул рукой Альфрик. - Вы, смертные, и не представляете, как может наскучить жизнь, не имеющая впереди конца, как пытаешься найти новые развлечения... Это я должен тебя благодарить, - он встал, улыбаясь. - а теперь, сдается мне, ты с превеликой охотой отправился бы танцевать. Развлекись как следует, друг мой. В зал Хольгер возвращался в приподнятом настроении. Чересчур он поспешил дать оценку Серединному Миру. Не было никого любезнее и милее Фарисеев. Хольгер любил их. Едва он вошел, Меривен взяла его под руку и сказала кокетливо: - Сама не знаю, сэр рыцарь, зачем и подошла к тебе. Ты удалился вдруг, не сказав ни слова, бросив меня в одиночестве... - Я постараюсь искупить вину, - сказал Хольгер. Музыка эльфов обволокла его, завладела им. Он не знал сложных фигур величавого танца, но Меривен быстро освоила азы фокстрота, и оказалось, что лучшей партнерши у Хольгера до сих пор не было. Когда закончился бал, он так и не узнал. В один прекрасный миг они с Меривен ускользнули в сад, смеясь, пили вино из фонтанов и назад уже не вернулись. Дальнейшее превосходило лучшие его воспоминания о родном мире. Несказанно превосходило! 8 В этой стране не существовало настоящих рассветов и закатов, светлого дня и темной ночи. Ее обитатели управляли всем этим по своему капризу. Хольгер неспешно пробудился в самом прекрасном настроении. Меривен уже не было. В точности, когда потребовалось, отворилась дверь и вошел гоблин, неся поднос с завтраком. Видимо, они вновь прибегли к магии, чтобы узнать его вкусы - никаких кулинарных изысков родом из Старого Света, добротный американский завтрак: яичница с ветчиной, тосты, гречишные лепешки, кофе и апельсиновый сок. Когда Хольгер уже встал и оделся, пришел Гуги, с довольно-таки озабоченной физиономией. - Где ты был? - спросил Хольгер. - Да в саду спал. Показалось, так будет лучше, пока ты... хм, пока ты был занят, - гном присел на скамеечку. Он выглядел коричневым пятном, абсолютно неуместным среди здешнего золота и пурпура. Пригладил бороду: - Что-то тут такое висит в воздухе, оно мне ужас как не нравится... - Ты их попросту недолюбливаешь, - сказал Хольгер. Сейчас он думал только о том, что Меривен пригласила его на соколиную охоту. - Эх, они уж себя подать умеют, голову заморочат винами там разными, дамочками ласковыми, - упирался Гуги, - а ведь особой дружбы меж людьми и Фаэром сроду не было, а нынче, когда Хаос собирается воевать, и тем более. Уж я-то знаю! Да и видел кое-что, когда под кустом лежал. Большие огни светились на самой высоченной башне, и будто бы демон улетел, а уж дыму было! Такой смрад чернокнижья стоял еще б немного, и кровь у меня в жилах свернулась. А потом еще кто-то прилетел с запада, да шибко так, сел на башню и залез внутрь. Похоже, герцог созывает на подмогу разную нечисть. - Ну, конечно, - сказал Хольгер. - Он мне сам говорил. - Валяй, валяй, - бурчал Гуги. - Пляши, сидя у волка в пасти. А когда тебя мертвым воронам кинут, не говори, будто я не предупреждал... Хольгер вышел из комнаты и спустился вниз. Под бормотанье гнома ожили остатки здравомыслия. Что если это и в самом деле - ловушка, и его хотят задержать здесь, чтобы он опоздал... куда? Но задумай они плохое, могли попросту заколоть его или отравить. Он мог, конечно, победить одного их рыцаря - а напал тот, похоже, исключительно потому, что Хольгер выступил в облике некоего загадочного паладина с тремя сердцами и тремя львами в гербе - но с дюжиной вряд ли справился бы. Или смог бы справиться? Он опустил руку на эфес меча. Приятно все же иметь его при бедре. Меривен не назначила точного срока - они тут вряд ли мерили время часами. Хольгер слонялся по главному залу. Потом ему пришло в голову, что не мешало бы отыскать герцога и узнать, нет ли новостей. Он остановил понурого раба-гоблина и узнал, что покои хозяина замка находятся в северном крыле, на втором этаже. Весело насвистывая, прыгая через три ступеньки, направился туда. И оказался там в тот самый момент, когда из двери в противоположном конце зала вышел Альфрик, в сопровождении женщины. Она тут же вернулась в комнату, но Хольгеру хватило и мига, он был ошеломлен. Похоже, этот мир полон невероятных красавиц. Она, несомненно, была человеком - выше женщин Фаэра, но тоже хрупкая; длинные, как ночь, волосы заплетены в косы и увенчаны золотой диадемой; белое атласное платье шуршит по плитам пола. Лицо цвета слоновой кости, нос с горбинкой, дерзость играла в уголках алых губ и сверкающих черных глазах. Положительно, везет этому герцогу! В глазах Альфрика сверкнул гнев и тут же исчез. - Доброе утро, сэр Хольгер. Как себя чувствуешь? - герцог склонил голову в приветствии, а его руки диковинно жестикулировали. - Прекрасно, господин мой, - поклонился Хольгер. - Надеюсь, вы тоже? - О, ты здесь несносный мальчишка! Снова хотел от меня скрыться? - Меривен схватила Хольгера за руку. Откуда она взялась, прах ее побери? - Пойдем, кони нас ждут, пора на охоту, - и потащила его за собой, прежде чем он успел опомниться. Они прекрасно провели время, пуская соколов на журавлей, диких павлинов и других птиц, незнакомых Хольгеру. Меривен весело тараторила, и Хольгер смеялся с ней вместе. Этот анекдот об охоте на василиска... Вряд ли он годился для большой кампании, где присутствуют дамы, но в самом деле был смешной. И Хольгер полностью отдался бы веселью, но память не давала ему покоя. Та женщина, что была с герцогом - Хольгер ее знал! Он видел ее какой-то миг, но она до сих пор стояла перед глазами. Хольгер знал, что голос у нее низкий, что она горделива и капризна, что временами бывает приятной, а временами ужасной, но все зигзаги ее настроения - не более чем изменчивый покров, таящий под собой несгибаемую силу воли. Меривен выглядела довольно бледно в сравнении с... как же ее все-таки зовут? - Ты грустен, господин мой, - девушка из Фаэра накрыла его ладонь своей. - О, нет. Нет. Я задумался. - Оставь! Позволь, я чарами разгоню твои думы, они - дитя печали и мать непокоя, - Меривен сорвала зеленую ветку, согнула, взмахнула ею, произнесла несколько слов, и веточка превратилась в арфу. Меривен заиграла, запела любовную балладу. Баллада ему понравилась, но все же... Они повернули коней, возвращаясь в замок, и Меривен вдруг схватила его за руку. - Гляди, вон там! - шепнула она. - Единорог. Они тут редко показываются. Он увидел прекрасного белого зверя, шагавшего меж деревьев. На единственном его роге красовалась веточка плюща. Секундочку! Хольгер напряг глаза, всматриваясь в полумрак - что это, кто-то идет рядом с единорогом? Меривен напружинилась, как пантера. - Если подкрадемся поближе... - шепнула она. Ее конь двинулся вперед, бесшумно ступая по мягкому мху. Единорог стал, оглянулся на них, и тут же его не стало - мелькнула, исчезла белоснежная тень. Меривен выругалась с неженской изобретательностью. Хольгер промолчал он знал теперь, кто шел рядом единорогом - на миг его глаза встретились с глазами Алианоры. Но и она уже исчезла. - Ну что ж, такова жизнь, - сказала Меривен и они тронулись дальше, бок о бок. - Но не горюй так, господин мой. Потом, быть может, соберем ловчих и выследим эту тварь. Хольгер хотел сейчас одного - лицедействовать как можно талантливее. Она никак не должна была почуять, что подозрения его вспыхнули вновь. А ему следует хорошенько все обдумать. Нет, ничто не давало оснований плохо думать о Фаэре, просто вид Алианоры что-то подтолкнул в нем. И ему необходимо посоветоваться с Гуги. - Прости, - сказал он - Я тебя покину. Хочу перед обедом принять ванну. - О, моя ванна достаточно велика для нас обоих и для тех милых проказ, которым я тебя хочу научить, - сказала Меривен. Хольгер жалел, что на нем нет сейчас шлема закрывавшего бы пылающие уши. - Я хотел бы вздремнуть немного, объяснил он неуклюже. И добавил в приливе вдохновения: - Нужно как следует отдохнуть перед ночью. Ради тебя. У меня ведь тут хватает соперников... И распрощался, прежде чем она успела ответить, почти вбежал к себе в комнату. Гуги, свернувшись клубком на постели, глянул на него. Хольгер склонился над ним. - Рано утром я видел женщину, - сказал он быстро и тихо, а потом описал ее - не впечатления от сегодняшней краткой встречи, а то, что таилось в глубине его памяти, казалось, годами. - Кто бы это мог быть? - Хм-м... - протер глаза Гуги. - Похоже, это фея Моргана, королева. Может, это ее самую Альфрик нынче с Авалона и вызвал? Тогда уж наверняка самая отпетая чертовщина готовится... Фея Моргана! Она! Хольгер был уверен в этом, хотя и не знал, отчего. Авалон - да, он видел этот остров птиц и роз, радуги и чар, но где видел, когда, при каких обстоятельствах? - Расскажи мне о ней, - настаивал Хольгер. - Все, что знаешь. - Ох... Ты к ней теперь дорожку бить начнешь? Она не для таких, как ты или даже сам герцог Альфрик. Не задирай глаза высоко - солнце выжжет. А если луна высосет разум, не лучше получится. - Да нет же, нет! Я просто хочу все знать. Может, удастся догадаться, зачем она здесь. - Та-ак... Да много-то я не знаю. Авалон, он западном океане лежит, а о тех краях мы столько знаем, сколько наши старухи болтают. Но знаем мы, что фея Моргана - сестра Артура, того самого, что был у бриттов последним великим королем. В ней тоже та самая кровь, сильная и дикая, что в их род из Фаэра попала. Самая это сильнейшая ведьма в христианском мире, и у нехристей, да и в Серединном мире она с любым может потягаться. Она бессмертна и хитрая до ужаса - никто не знает, за Порядок она стоит, или а Хаос, или за себя саму. Говорят, она Артура унесла, когда он лежал смертельно раненый, выходила его и спрятала, чтобы воротился, когда настанет час. Может, так оно и есть, а может, она что коварное и измыслила, чтоб ему воротиться не дать. Ох ты, ну тоска прямо берет под одной крышей с ней быть... Ничего определенного. Моргана могла прибыть сюда, чтобы помочь Альфрику справится с бедой Хольгера, но могла и оказаться тут по каким-то своим делам, ничего общего с Хольгером не имевшим. Как бы там ни было, все выглядит довольно странно. В спальню вошел гоблин. - Наш милостивый герцог празднество для замковых слуг устраивает, - сказал он. - И ты, гном, зван. - Гм... - Гуги пригладил бороду. - Спасибо большое, да не хочется что-то приболел. Гоблин поднял безволосые брови: - Плохо на то посмотрят, если весельем пренебрежешь... Гуги переглянулся с Хольгером. Датчанин кивнул. Быть может, его хотят разлучить с гномом, но если это так, помешать невозможно. - Иди, Гуги, - сказал Хольгер. - Повеселись. - Да у ладно. Береги себя, - и Гуги затопал за гоблином. Чтобы немного подумать, Хольгер улегся в ванну и закурил трубку. Казалось, он угодил в паучью сеть. Она такая нежная, милая даже, но из нее не вырвешься. Его охватила паника, хотелось кричать, убегать. Он овладел собой. Сделать он ничего не может, остается притворяться, будто все в порядке. К тому же подозрения основаны на одних лишь смутных тревогах. И все же... Пока он нежился в воде, ему принесли новый наряд, бальный. Хольгер надел его, пуговицы и пряжки застегнулись сами собой. Едва он закончил, круглая дверная ручка превратилась в металлические уста и изрекла: - Его светлость герцог просит позволения войти. - У - ух! - вскрикнул от неожиданности Хольгер. Справился с собой. - П - п - пусть в - войдет... Видимо, рабы входили и выходили без позволения, и их вообще не полагалось замечать, но знатные господа свято хранили право друг друга на одиночество. Фарисей вошел. Его бледное лицо, лик статуи, растянулось в улыбке. - Я принес добрые вести, - сказал он. - Посоветовался со многими Силами, и теперь могу с уверенностью утверждать, что велики твои шансы попасть домой. - Я... вы... не знаю, как благодарить... - Понадобится какое-то время, чтобы собрать снадобья для чар, - сказал Альфрик. - А пока что... Думаю, ты охотно примешь участие в празднестве, которое мы устраиваем именно по этому поводу. В Бугре Фей. - Где? А, да. Я его видел. Альфрик взял его под руку: - Тогда пойдем? Заверяю, что время ты проведешь прекрасно. Эльфы знают, как сделать человека счастливым. У Хольгера не было большой охоты участвовать в оргии, но разве он мог отказаться? Они спустились во двор. Там уже собирались обитатели замка - феерический водоворот красок, плывущих отовсюду, потоком изливавшихся по широкой лестнице. К ним подошла Меривен, и Альфрик поручил ее заботам Хольгера. - Я тебя провожу в Бугор, - сказала девушка. - Не хочу, чтобы тебя похитила какая-нибудь из тамошних красавиц. - А остальные разве туда не пойдут? - Попозже. Мы с тобой пойдем первыми. Остальные придут попозже. Увидишь, как мы все продумали. Хольгер подумал о смертельной ловушке, но тут же отбросил эту мысль - он шел туда не один, в сопровождении Меривен. Торжественная процессия вышла из ворот прошла по мосту и двинулась лугом к усыпанному розами Бугру. За спиной Хольгера легко ступали несшие воинов кони, на концах длинных копий развевались вымпелы, музыканты дули в рога, перебирали струны арф и лютней, сотня господ и дам Фаэра, танцуя, приближалась к Бугру. Хольгер услышал иную музыку, плывшую навстречу. Высокие тона, прелестные звуки проникали в кровь, растекались по жилам, кружили голову. Он улыбнулся Меривен, внезапно воспылав к ней желанием, и светлые, распущенные по плечам волосы девушки закрыли лицо Хольгера, почти ослепив его. Они пахли молодым вином. Бугор отворился. Сквозь застилавшие ему глаза волосы Меривен датчанин увидел там, внутри, мерцающее сияние и черные силуэты на его фоне. Музыка заставила его ускорить шаги, он не мог больше ждать. Грохот копыт. Заржал конь, громко и гневно. Обернувшись, Хольгер увидел Алианору, галопом летевшую со стороны леса верхом на Папиллоне. Лицо девушки было искажено ужасом: - Нет, Хольгер, нет! Не входи туда! 9 За его спиной разразился проклятьями Альфрик. Копье просвистело в воздухе на волосок от девушки. Хольгер замер, оцепенев от изумления. - Бугор! Волоките его в Бугор! - закричал Альфрик. Меривен что силы тащила его за собой. Трое Фарисеев ринулись вперед, точь-в-точь как регбисты. Хольгера вдруг охватила дикая ярость. Он бросился в бой. Одного свалил прямым ударом, тот рухнул наземь, да так и остался лежать. Правая рука Хольгера описала полукруг, волоча за собой Меривен, и кулак впечатался в обаятельное лицо второго. От третьего Хольгер уклонился. Перед ним вырос всадник, острие копья блеснуло у самой груди датчанина. Он оторвал вцепившуюся в него мертвой хваткой Меривен, поднял ее обеими руками и швырнул в грудь всаднику. Тот вылетел из седла. Трое конных окружили Алианору. Папиллон взмыл на дыбы, ударил копытам и сшиб одного на землю. Молниеносно развернулся, укусил коня второго всадника. Тот жалобно заржал и галопом понесся прочь. Третий попытался проткнуть Алианору мечом. Она увернулась и спрыгнула с коня. - Гей! - она прыгнула прямо в объятия разодетого в бархат Фарисея. Тот схватил ее, осклабясь. Но мигом позже он держал уже лебедя, а нрав у лебедей скверный. - Ой! - завопил он, получив клювом в глаз. - Ой-е-ей! - это удар крыла едва не сломал ему нос. - Спасите! - это клюв Алианоры зажал ему плец. Всадник разжал руки, выпустил лебедя и пустился в бегство. Господа из Фаэра вертелись вокруг Хольгера, острия их мечей секли и кололи незащищенное броней тело. Он был слишком разъярен, чтобы чуять боль. Какая-то часть его мозга холодно удивлялась небывалой удаче, позволившей ему пока что отделаться царапинами. Но удача ли это? Он отвесил ближайшему противнику полновесный удар, завладев его мечом и крутил им, отмахиваясь. Меч был легче железного, его легко удержать одной рукой, но лезвие острее бритвы. Воин целился ем в голову топором. Хольгер левой рукой перехватил топорище, вырвал его из пальцев врага. Защищался мечом и топором. Папиллон атаковал толпу с тыла, лягался, кусался, топтал и пробился вскоре к своему хозяину. Нога Хольгера тут же нащупала стремя. Он взлетел в седло. Конь взял с места галопом. Сзади застучали копыта. Обернувшись, Хольгер увидел несущихся вслед рыцарей Фаэра. Их кони были быстрее. Отнятое у врага оружие Хольгер бросил, а его копье Алианора, понятно, не могла принести, пока была в образе лебедя. Но его меч и щит висели у седла. Хольгер схватил их. Не было времени развязывать вьюк и доставать доспехи. Сбоку летела белая лебедица. Вдруг она метнулась в сторону и в то место, где она только что была, ударил упавший сверху орел. Хольгер задрал голову. Огромные орлы один за другим падали с неба. Господи боже, они превращаются в орлов, теперь они ее достанут... Клювом и крыльями Алианора пробила себе дорогу и бросилась в лес, уже в человеческом обличье, теперь она могла скрыться от орлов-оборотней в чащобе. Но как ее уйти от погони, скачущей по земле? Папиллона догнал всадник. Герцог Альфрик с мечом в руке. Длинные серебристые волосы развевались вокруг улыбавшегося как ни в чем не бывало лица. Сквозь грохот копыт, шум ветра в ушах и вой охотничьих рогов Хольгер отчетливо расслышал голос герцога: - Посмотрим, сэр Хольгер из Дании, непобедим ты, или нет! - Охотно! - датчанин повернул коня. Альфрик напал справа, где не было ни щита, ни брони, но датчанин об этом не думал. Его тяжелый меч ударил наотмашь, скрестился с легким клинком Фаэра. Меч Альфрика отскочил вбок. С ловкостью, какой он от себя не ожидал, Хольгер зацепил лезвием изогнутый эфес и что было сил крутанул кистью. Меч вылетел из руки герцога. Альфрик подскакал совсем близко, его левая рука выстрелила вперед, как голова атакующей кобры, схватила руку Хольгера на рукоятке меча. Герцог не смог бы долго удерживать более сильного противника, но ему нужен был лишь миг - чтобы выхватить из-за пояса кинжал. Хольгер извернулся в селе. Он не успел заслониться щитом, но успел ударить стальной оковкой его руку с кинжалом. Герцог взвыл. Дым повалил от его руки. Хольгер почуял смрад обожженной кожи. Белый конь бешеным галопом унес герцога вдаль. Великие Небеса, Хольгеру не солгали! Тела Фарисеев не выносят прикосновения железа! - Ну, подходите, твари! Есть для вас кое-что! Налетевшие всадники что есть мочи осадили коней и рассыпались в стороны. Хольгер увидел бегущих к нему лучников. Вот это уже гораздо хуже. Издалека они могут засыпать его стрелами. Как сумасшедший, Хольгер помчался к ним, решив расстроить их боевые порядки. - Гу-гу! - рычал он. - Эге-гей, тигр идет! Конные рыцари бросились прочь, но лучники не шелохнулись. Стрела свистнула возле уха. Фарисеи взвыли! Вонзили шпоры в конские бока, побросали луки, галопом брызнули во все стороны, словно разбросанные взрывом. И это правда, подумал Хольгер триумфально, они не выносят своих имен. Следует это запомнить. Вот только... Почему, ничуть о том не думая, он выкрикнул молитву по-латыни? Ему захотелось обрушить им на головы всю небесную иерархию, но Хольгер решил не перегибать палку. Одно дело - творить искреннюю молитву, и совсем другое - призывать святые имена, чтобы потешиться чужим страхом; счастья это безусловно не принесет. (Откуда он это знает? Просто знает и все тут). Он ограничился тем, что показал на запад, выкрикивая: - Гей, го, серебро! Потому что молва гласила: Фарисеи не выносят и серебра. Что-то блеснуло в истоптанной траве. Нагнувшись с седла, Хольгер поднял оброненный герцогом кинжал. Оружие ничуть не выглядело необыкновенным, но очень острое, легкое, как пушинка. Однако надпись гласила: "Пламенное Острие". Хольгер засунул его за пояс, надеясь что кинжал когда-нибудь да пригодится, окажется подходящим талисманом. Теперь - Алианора. Он медленно поехал вдоль стены деревьев, громко зовя девушку по имени, но ответа не дождался. Радость триумфа мгновенно улетучилась. Если она погибла... Пусть их ад проглотит! Дело даже не в том, что теперь он остался один-одинешенек - она была прелестным ребенком и спасла ему жизнь. Глаза у него защипало: и чем же он ей отплатил? Хорош друг - жрал, пил и гонялся за юбками, пока она спала в холодной росе и... - Алианора!!! Никакого ответа. Вообще ни звука. Ветер отправился на ночлег, замок скрылся в сгустившемся мраке, лес стал стеной ночи. Ни звука, ни шевеления. Хольгер был единственным живым существом посреди туманного мрака. Он подумал беспокойно: больше здесь оставаться нельзя. Фарисеи вскоре что-нибудь да придумают. Они могут призвать на помощь союзников, не боящихся ни железа, ни божьего имени. Фею Моргану, например. Если уж бежать, то не откладывая. Он поехал на запад вдоль стены леса, зовя Алианору. Мгла сгустилась, всплывая от земли белыми клубами и струями глуша стук копыт Папиллона, перехватывая Хольгеру дыхание. В гриве коня поблескивали капли, щит блестел от влаги, Хольгер видел теперь метра на два, не больше, мир вокруг сузился, стал маленьким и тесным. Штучки Фарисеев, подумал Хольгер, и вдруг подступил страх. Его ослепили, теперь не так уж трудно будет одолеть. Хольгер пустил Папиллона галопом. Воздух был насыщен холодной сыростью, но губы у датчанина пересохли. Что-то замаячило впереди в клубящейся серости, неясное, неразличимое. - эй, кто там? - крикнул он. - Стой, или худо будет! В ответ раздался смех - не глумливый хохот Фаэра, а юный, звонкий смех. - Хольгер, это я. Я искала себе коня. Мы ведь не можем пускаться в дальнюю дорогу, которая нас ждет, вдвоем на одном коне, а крылья мои устают быстро. Он появилась из мглы - стройная фигурка в белой тунике из перьев. Капли росы блестели в ее волосах. Под ней был единорог, наверняка тот самый, что встретился Хольгеру с Меривен. Он приглядывался к датчанину умными глазами цвета оникса и держался поодаль. Впереди девушки, сгорбившись, примостился гном. - Я вернулась поискать нашего малыша, - пояснила девушка. - А потом позвала моего единорога. Забери к себе гнома - единорог чужого долго на своей спине не потерпит. Хольгеру стало невыносимо стыдно. Он совсем забыл о Гуги. А разъяренный герцог Альфрик наверняка быстро расправился бы с гномом. Хольгер взял из рук Алианоры маленького человечка и посадил перед собой. - И что теперь? - спросил он. - Теперь лучше галопом припустить, чтобы побыстрее с этой паршивой земли убраться, - буркнул Гуги. - Чем быстрее в порядочных краях очутимся, тем больше надежды, что живы останемся и всем расскажем, в какое дурное дело впутались. - Резонно... Но боюсь, мы в такой мгле не найдем дороги. - Я буду время от времени взлетать и искать путь, - заявила Алианора. - И мы их перехитрим. И они двинулись напрямик сквозь сырую непроглядную мглу. Горячка боя покинула Хольгера. Теперь он остро ощущал свою никчемность. На что он способен, кроме как втягивать добрых, великодушных людей вроде Алианоры в смертельно опасные авантюры? Что он сделал, чтобы отработать хотя бы съеденный хлеб? Бездельник, оставшийся в живых благодаря их милосердию. Он вспомнил вопрос, для которого было сейчас самое время: - Гуги, а чем мне грозил Бугор? - Не знаешь? - удивленно взлетели густые брови гнома. - Потому-то они меня от тебя и убрали. Чтоб не упредил... Удивительные штуки в Бугре Фей со временем происходят. Всего одну ночь ты б там провел за утехами, а вышел оттуда - и окажется что тут сто лет минуло. А зато время они б и сделали все, в чем ты им, похоже, на дороге стоишь. Хольгера пробила дрожь. Совершенно иначе нужно взглянуть на свою роль в этом мире. Не такие простачки были герцог Альфрик и фея Моргана, чтобы спутать Хольгера с тем богатырем, хозяином щита с темя сердцами и тремя львами... Выходит, он сам, собственной персоной, Хольгер Карлсен, сирота и эмигрант, каким-то непостижимым образом стал одной из центральных фигур надвигающегося кризиса. Но о чем идет речь? Может, перенесшись сюда из другого мира, он обрел... что? Нимб святого? как бы там ни было, силы Хаоса пытались его привлечь на свою сторону, а когда это им не удалось, хотели убить. Ошеломляющее гостеприимство со включенной в счет Меривен - попытка приручить. Девушка водила его за нос, пока Альфрик вызывал фею Моргану и советовался с ней. И наверняка они решили, что рисковать не стоит, что следует, используя невежество Хольгера в здешних делах, заточить его в Бугре Фей на ближайшие сто-двести лет. Но почему они попросту не всадили ему нож под ребро? Сделать это не составляло ни малейшего труда. Быть может, нападение пустого внутри рыцаря как раз и было первой пробой сил? Когда оно закончилось, Альфрик изменил тактику и решил устроить ловушку. Но кто предупредил о не м герцога? Несомненно, Мамаша Герда... Демон, которого она призвала, рассказал ей о Хольгере что-то такое, отчего она тут же обратилась к своим могущественным знакомцам из Фаэра. Никаких сомнений: с помощью магии она передала какое-то сообщение о нем. И уверена была, Альфрик с ним покончит. Но что ей мог сказать демон? И что измыслит Серединный Мир теперь, когда подвели и магия и сила, как они будут стараться достать Хольгера? В любом случае эта дорога домой для него теперь отпадает. Нужно поискать другую. Судя по тому, что он слышал и видел, кроме черных магов есть еще и белые. Быть может, следует обратиться в местные конфликты, если можно этого избежать. Хватит с него одной войны! Альфрику быть бы благоразумнее и отослать Хольгера домой... Но все указывает на то, что Альфрику это просто-напросто не под силу. Басистый хохот раздался во мгле, грубый отвратительный. Хольгер так и подскочил в седле. Гуги заткнул уши пальцами. Раздался шум кожистых крыльев. Но ничего они не увидели - только сырая мгла. - Похоже, он перед нами, - сказал Хольгер. - Если свернуть... - Нет, - губы Алианоры дрожали, но голос звучал решительно. - Это они хотят сбить нас с пути. Если станем блуждать в этом тумане тогда уж точно придется распроститься с надеждой. - Хорошо, - сказал Хольгер. Казалось, горло его набито песком. - Я поеду первым. Нервы были на пределе; бесформенные тени скользили, перемещались на границе мрака, воздух был полон шипенья, чавканья, еканья, вытия и хохота. Перед Хольгером возникла вдруг слепая страшная морда, она висела во мгле, кривясь и гримасничая. Хольгер упрямо ехал вперед, и видение растаяло. Гуги зажмурился и твердил, как заведенный: - Я был хорошим гномом. Я был хорошим гномом. Казалось, минула вечность, прежде чем мгла рассеялась. Они достигли рубежей страны полумрака. Папиллон с единорогом первыми почуяли солнце, пустились галопом и вырвались на свет, приветствуя его громким ржанием. День клонился к вечеру. Они вышли из мрака не там, где входили. Длинные тени скал и высоких хвойных деревьев падали на холмы, густо поросшие колючим кустарником. Холодный ветер стегнул Хольгера по лицу. Поблизости шумел водопад. Обычный мир. После проведенных в Фаэре дней (сколько их, кстати, прошло?) пейзаж этот брал за сердце. - Когда наступят сумерки, Фарисеи бросятся в погоню, - сказала Алианора. - Но здесь их чары не имеют той силы, так что наши шансы растут. Ее голос был тусклым от усталости. Хольгер тоже был страшно утомлен. Они заставили скакунов бежать быстрее, чтобы до захода солнца отъехать как можно дальше. На ночлег устроились высок на склоне холма, заросшего соснами. Хольгер срубил мечом две прямых ветки и смастерил из них крест. Воткнул его в землю у костра - огонь они собирались поддерживать всю ночь. Гном предпринял гораздо более языческие предосторожности - выложил большой круг из камней и железных предметов, бормоча под нос заклинания. - Теперь, думаю, нам удастся пережить ночь, - сказала Алианора, улыбнулась Хольгеру. - Я еще не сказала тебе... Ты прекрасно сражался там, в замке. Ах, великолепное было зрение! - Ну... вообще-то... спасибо... - Хольгер уставился на свои сапоги, ковырял землю носком. Ему было приятно, что им восхищается прелестная девушка, и все же... Он сам не знал толком, в чем тут дело. Чтобы скрыть смущение, сел к костру и осмотрел отнятый у Альфрика кинжал. Костяная рукоять, непропорционально большая чашеобразная гарда, узкое лезвие, изготовленное, как показалось Хольгеру, из магния. Чистый, без примесей магний чересчур мягок для серьезного оружия, к тому же легко воспламеняется. Но Хольгер решил поберечь кинжал, вспомнив, что Альфрик им определенно дорожил. Покопавшись в вьюке, среди безобидного снаряжения путешественника вроде бутылки с маслом Хольгер отыскал запасной кинжал, а ножны прикрепил к своему поясу рядом со стальным кинжалом и вложил в них кинжал из магния. Алианора тем временем готовила ужин из остатков съестных припасов. Ночь сомкнулась за ними, Хольгер, которому выпало стоять третью стражу, растянулся на мягкой подстилке из веток. Костер ало светился, веяло теплом. Нервы датчанина успокоились. Но уснуть никак нельзя, не тот случай. А жаль. Сон ему необходим. Он проснулся от того, что Алианора трясла его за плечо. В изменчивом мигающем свете костра ее глаза казались огромными. Она хрипло шепнула. - Послушай! Там кто-то есть! Он вскочил, схватил меч и попытался проникнуть взглядом в окружающую их темноту. Да, теперь и он слышал - легкий топот множества ног, теперь и он видел - отблески пламени в чужих раскосых глазах. Над самым его ухом взвыл волк. Хольгер подпрыгнул, наугад взмахнул мечом. Ему ответил хохот, пронзительный и жуткий. "Ин номинэ Патрис - поспешно начал было Хольгер молитву, но из множества глоток вырвался дикий гогот. Либо эти твари не боятся святых имен, либо находились в безопасном отдалении. Скорее всего - первое. Глаза Хольгера привыкли к темноте, и он различил тени, сновавшие вокруг зачарованного круга. Тени чудовищ. Гуги скорчился у самого костра, громко стуча зубами. Алианора ойкнула, Хольгер обнял ее свободной рукой. Девушка дрожала всем телом. - Только спокойно, - сказал он. - Это посланцы Фаэра, - шепнула она. - Жители ночи. Они с вех сторон, Хольгер! Никогда еще они меня не брали так в кольцо. Не могу я на них смотреть! - она спрятала лицо на его груди, сжала плечо, вонзив ногти. - Для меня это тоже новое впечатление, - сказал он. Странно, он нисколечко не боялся. Эти твари в самом деле выглядели омерзительно, но к чему на них таращиться, если можно смотреть на Алианору? Ах, как жаль, что я флегматик! - Им до нас не добраться, милая, - сказал он. - они давно бы это сделали, если бы могли. - Но... но... - Я видел загороженную плотиной реку, которая могла бы затопить огромные пространства. И никто не боялся. Все знали, что плотина выдержит. Но тут же задумался: а каков коэффициент безопасности их магического круга? наверняка у здешних чародеев есть нечто аналогичное таблицам сопротивления материалов, и там наверняка отыщутся данные такого рода. А если нет, то они наверняка способны, твари, коэффициент таковой вычислить... Но почему-то - снова эти скрытые в глубинах памяти воспоминания? - он был уверен, что защита лагеря остаточно сильна. - Нужно сохранять спокойствие, - сказал он, - и все обойдется. Они нам ничего не сделают, разве что спать не дадут своим адским гвалтом. Девушка дрожала, и Хольгер поцеловал ее. Она вернула поцелуй - неуверенно, неумело. Хольгер оскорбился, глядя на сброд из Серединного мира - ну-ну, сынки, учитесь... 10 Враги ушли задолго до рассвета. Гуги объяснил, что твари спешат вовремя укрыться в своем логове. Хольгер задумался - какая часть спектра солнечного излучения невыносима для бестий? Актинические лучи? Если так, не мешает раздобыть ультрафиолетовую лампу. Вот она, разгадка тайны магниевого кинжала Альфрика! Форма его не случайна. При нужде, окруженный врагами из Серединного Мира, герцог мог поджечь магниевое лезвие. Чашеобразная гарда защитила бы его руку от интенсивного ультрафиолетового излучения, другой рукой можно закрыть лицо - плащом, допустим. Врагу оставалось бы одно - пуститься в бегство. Ну что ж, такая вещичка может пригодиться и простому смертному... Не выспавшись ночью, Хольгер, Алианора и Гуги вздремнули часа два перед завтраком. Проснувшись, Хольгер обнаружил, что он совершенно голый. Одежды, в которые его нарядили в Фаэре, улетучились. Чересчур уж мелкая пакость для герцога, подумал он. К счастью Алианора еще спала. Вряд ли она бы чересчур уж шокирована, но вот каково было бы ему? Он быстренько натянул прежнюю дорожную одежду, надел кольчугу и шлем. Необыкновенно бодрые, они собирались в дальнюю дорогу. Алианора долго устраивалась на спине единорога. Для Хольгер оставалось загадкой, как она управляется с этим пугливым животным. - И куда же нам теперь? - спросил он. - Я знаю оно, - сказала девушка. - Лучше всего - как можно быстрее добраться до поселений людей Сейчас на нас наверняка охотится весь Фаэр, Хольгер, - назвала она его по имени, восхищенно ему улыбаясь. - Но существа, лишенные души, не смеют приближаться к церкви, поэтому нам нужно ехать туда, где живут люди и есть церковь. И искать защиты у могущественной белой магии. - А где? - Я знаю одного чародея, он живет в городе Тарнберг. Сердце у него доброе, и он весьма искусен в своем ремесле. К нему нам и нужно ехать. - Хорошо. Но что будет, если эта местная знаменитость не в силах окажется играть против сборной высшей лиги? - увидев, как ее глаза из восхищенных становятся невыразимо удивленными, он добавил: - Я хочу сказать: что, если этот местный практик не сможет бороться с такими мастерами, как Альфрик или фея Моргана? - Тогда поедим в Империю. Она лежит далеко на западе, путь туда долог и опасен, но там охотно примут могучего рыцаря, - она вздохнула, ее глаза затуманились. - А со времен Карла там не было рыцаря, равного тебе. - Какого Карла? Кто он был? Я слышал уже это имя. - Это основатель Святой Империи. Король воздвигший могущество христианства и загнавший сарацин назад в Испанию. Шарлемань, Каролус Магнус, ты о нем наверняка слышал. - Гм... может быть, - Хольгер порылся в памяти. Трудно определить, какая часть его познаний происходила из родного мира, какая - из тех необъяснимых воспоминаний, все чаще оживавших в нем. - Ты имеешь ввиду Карла Великого? - Некоторые его называют и так. Я вижу, слава о нем достигла даже твоей Южной Каролины. Рассказывают, у него было много храбрых рыцарей, но я слышал только придания о Роланде. О том, что пал в ущелье Роневаль. Голова у Хольгера закружилась. Неужели он действительно оказался в прошлом? Нет, невозможно. Однако Карл Великий - историческая личность. <Карл Великий (742-814) - французский король и император из династии Каролингов, создатель обширной империи. Впоследствии он и его рыцари стали персонажами многочисленных легенд. Шарлемань, Каролус Магнус - французский и латинский варианты его имени> Он вспомнил еще придание эпохи Каролингов - "шансон де гест", романсы средневековья и народные баллады. Все сходится - страна магов и сарацины, девы-лебеди и единороги, чернокнижье и Бугор Фей, Роланд и Оливье. Господи боже, неужели он ухитрился попасть в... книжку сказок? Нет. Исключено. Разумнее всего и дальше держаться убеждения, что это - иная вселенная, иной пространственно-временной континуум со своими законами природы, отличавшимися от земных. Если допустить существование множества таких вселенных, любая из них может отвечать своим собственным стандартам, даже если стандарт этот - европейская мифология времен до ренессанса. Но не так все просто. Слишком многим его воспоминаниям и знаниям отыскались здесь аналогии - значит, не случайно, не без причины угодил он именно в этот мир. Похоже, между его родным миром и этим существует какая-то связь. Сходство не ограничилось географией и астрономией - с историей то же самое. Здешний Карл вряд ли полностью соответствует земному Карлу Великому, но оба играли схожую роль в истории своих миров. Барды, поэты, прорицатели и прочие летописцы как-то ухитрились подключиться к линии связи, соединявшей оба мира - написанные ими тома были ближе к истине, чем полагали они сами. Несомненно, в игре участвовали не только два континуума. Быть может, все существующие. Каждая из неисчислимых Вселенных может оказаться лишь повернутой под иным углом частицей одного-единственного бытия, Хольгер не стал развивать эту гипотезу. Были более насущные вопросы. Что еще в этом мире можно идентифицировать? Гуги говорил, что фея Моргана - сестра короля Артура. Того самого! Хольгер жалел теперь, что мало интересовался древними легендами - остались только смутные воспоминания о читанных в детстве книгах. Среди паладинов Карла была Роланд, Оливье, Гуон... СТОП! Откуда я знаю Гуона? Перед глазами встало темное, диковинное лицо, вспомнились язвительные шутки, часто приводившие окружающих в ярость. Гуон де Бордо, ну да, в конце концов он покинул их и стал королем герцогом или чем-то таким - в фаэре! Но откуда я все это знаю? Размышления его прервало басовитое бормотанье Гуги. Воспоминание, почти уже всплывшие на поверхность, вновь скрылись где-то в закоулках памяти. - Веселенькая же ждет нас дорога, что ни ночь придется слушать вытье этих ихних длинноногих бестий... - жаловался гном. - Вряд ли оно вернутся, - сказала Алианора. - Им это никакой выгоды не принесет, особенно сейчас, когда начались сборы на войну, - она нахмурилась. - Но Фаэр, несомненно, попробует что-нибудь другое. Альфрик не из тех, что легко выпускают добычу. Бодрости это заявление не прибавило. Они поднимались все выше в горы, по указанию девушки держа путь на северо-восток. К полудню оказались довольно высоко. Отсюда их взорам открылись все стороны света - стена мрака на горизонте, граница Фаэра, осталась далеко позади, а впереди вздымались голые скалы, в которых еще предстояло найти проход; в глубине расщелин шумели пенные воды ледяных ручьев. По бледному небу ветер гнал растрепанные клочья облаков, солнце светило ярко, но не грело. На обед они остановились у подножья высокого откоса. Хольгер с трудом рвал зубами хлеб каменной твердости и смахивавший на резину сыр, наконец не удержался: - Неужели Дания - единственная страна, где люди умеют делать порядочные бутерброды? Если бы мне дали немножко белого хлеба, креветок, яйца и... - Ты умеешь готовить? - с уважением глянула на него Алианора. - Не так уж искусно, но... Она придвинулась ближе, приближалась к его плечу. Хольгер был этим слегка сконфужен. - Когда подвернется случай, - промурлыкала она, - я раздобуду все необходимое, и мы с тобой устроим маленький пир для двоих. - Хм, - сказал Гуги. - А пойду-ка я погодой полюбуюсь. - Эй, вернись! - крикнул Хольгер, но гном уже скрылся за выступом скалы. - Гуги - добрая душа, - сказала Алианора, обвив руками шею Хольгера. - Знает, как поступить, когда девушка ищет утешения. - Слушай... Ты очень красивая, я тебя очень люблю... но... то есть... А, да пропади оно все пропадом! - Хольгер притянул ее к себе. Гуги едва не налетел на них с разбегу. - Дракон! - завопил он. - К нам дракон летит! - Что? - Хольгер отстранил Алианору, вскочил на ноги. - Кто? Где? - Дракон, огнедышащее чудовище, ой-ой, Альфрик его наслал, он уже тут! - Гуги обхватил колени Хольгера. - спаси нас, великий рыцарь! Разве не твое это ремесло, убивать драконов? Папиллон зафыркал, дрожа. Единорог убегал, Алианора бросилась следом, зовя его свистом. Он остановился на миг, девушка вскочила ему на спину, и оба исчезли с глаз. Хольгер схватил Гуги, прыгнул в седло и поскакал следом. Выехав на вершину холма, он увидел дракона. Чудовище летело с севера, до него было больше полумили, но грохот его крыльев уже ударил в уши Хольгеру. Футов пятьдесят длиной, прикинул датчанин в панике. Пятьдесят футов покрытых панцирной чешуей мускулов, огромная змеиная голова, пасть, способная проглотить человека в два глотка, перепончатые крылья, стальные когти. Папиллона не нужно было понукать. Конь обезумел от страха и в беге почти не уступал единорогу. Искры брызгали из-под его подкованных копыт. Но грохот подков по камням уже не слышен был в шуме драконьих крыльев. - Ой-ой-ой! - верещал Гуги. - Зажаримся живьем! Дракон опустился ниже, нагоняя их с ужасной быстротой. Хольгер оглянулся - из зубастой пасти валили дым и пламя. Как ни дико это выглядело, но датчанин задумался на миг о метаболизме дракона. Интересно, что за поправка к законам тяготения позволяет этой махине держаться в воздухе? В нос ударил смрад двуокиси серы. - Смотри! Вон туда! - раздался крик Алианоры. - Туда он за ним не пролезет! Хольгер увидел узкий вход в пещеру и крикнул: - Нет! Только не туда! Это верная смерть! Глаза ее были круглыми от страха, но она послушно направила единорога в другую сторону. Хольгер ощутил волну жары. Господи, в той дыре дракон зажарил бы их, пару раз дохнув! - Нужно найти воду! - крикнул он. Они неслись под гору, шум крыльев и рев пламени наплывали все ближе. Хольгер выхватил меч. Но на что тут надеяться? Дракон изжарит его в доспехах. Однако Алианора, быть может, спасется. Он не думал, отчего пришла в голову мысль про воду. Не было времени гадать. Бежать, бежать - по холмам, над пропастью в ущелье. Папиллон пронзительно взвизгнул - его задело пламя. Они проломились сквозь заросли кустарника. Там текла речка, зеленая и быстрая, шириной футов в тридцать. Папиллон прыгнул. Единорог следом. Они остановились посреди потока. Ледяная вода колола ноги сотнями игл. Дракон приземлился на берегу. Выгнул спину и зашипел, как разгневанный локомотив. Боится воды, сообразил Хольгер. Или об этом помнило подсознание датчанина? - он взлетит, схватит нас и унесет, - еле выговорила Алианора. - Тогда - вниз, в воду! - Хольгер соскочил с седла, встал на каменистом дне. Ледяной поток едва не сбил его с ног, напирая на грудь. Алианора и Гуги цеплялись за хвосты скакунов. - Когда он нападет, ныряйте! - крикнул Хольгер. Но в ледяной воде долго не продержишься. Они в ловушке. Ловушка идеальная. Дракон неуклюже взмыл в воздух. Навис над ними, заслонив солнце. Медленно опускался все ниже. Из разверстой пасти ударило пламя. Пламя! Хольгер бросил меч в ножны, сорвал с головы шлем и зачерпнул воды. Дракон бросился в них. Хольгер заслонил глаза левой рукой и наугад выплеснул воду. Вмиг его окутало облако пара. Дракон взревел так, что барабанные перепонки едва не полопались. Чешуйчатое тело выгнулось, шея моталась туда-сюда, хвост молотил по воде. Хольгер выругался и выплеснул новую порцию воды прямехонько в пасть. Дракон оглушительно взвыл. Медленно, словно одурманенный болью, поднялся высь и улетел на север. Но шум его крыльев слышался еще долго. Хольгер пытался отдышаться. Неимоверная усталость охватила его, но он стоял, не шевелясь. Когда чудовище исчезло с глаз, он помог друзьям выйти на берег. - Хольгер, Хольгер! - Алианора прижалась к нему, вся дрожа, плача и смеясь. - как тебе это удалось? Как ты его победил, лучший из рыцарей, любимый мой, мой герой? - Да ничего особенного, - Хольгер осторожно ощупал лицо. Так и есть, несколько волдырей. - Хватило скромных познаний в термодинамике. - Это такой новый вид магии? - спросила она с уважением. - Да нет, никакой магии. Видишь ли, раз дракон дышит огнем - значит, внутри у него температура выше. Я ему влил в глотку несколько литров воды, и получился небольшой взрыв, как в паровом котле, - он с деланным безразличием махнул рукой. - В самом деле, ничего трудного. 11 Проехав несколько миль, они наткнулись на долину среди скал, прогретую солнцем. Там росли буки и тополя, окруженные высокой травой и цветущей примулой; тихо журчал ручей, взлетела стая скворцов. Великолепное место, словно самой природой предназначенное для отдыха людей и животных. Когда был смонтирован магический круг, Алианора зевнула - и это выглядело пленительно - и улеглась поспать. Гуги уселся под крестом, стругая что то подаренным кинжалом. Хольгер почувствовал странное беспокойство. - Пойду-ка я осмотрюсь, - сказал он. - А не опасно это, уходить в одиночку? - спросил гном. Потом ответил сам себе: - Ну да кто осмелится напасть на победителя драконов? Хольгер покраснел. Сегодня он был героем дня, но слишком хорошо знал, что виной всему счастливый случай, и не более того. - Я далеко отходить не буду. Он закурил трубку и побрел не спеша, напевая под нос. Идиллический пейзаж: луг, деревья, цветы ручей. Папиллон и единорог пасутся бок о бок, выводит трели дрозд. Если бы не боль от ожогов, Хольгер завалился бы в тенечек и предался мыслям об Алианоре. Нет. Не будем об этом. Нужно подумать о более важных вещах. Нужно взглянуть правде в глаза: здесь, в этом мире он, Хольгер - фигура не из последних, если не ключевая. Вспоминая все происшедшее, приходишь к выводу: отнюдь не случайно на месте пробуждения его ожидали одежда и оружие, сработанные по его мерке, не случайно там оказался Папиллон, необычайно сильным и умный. В Фаэре визит Хольгера вызвал замешательство. Что удивительно, его не смогли убить, хоть он и был в делах этого мира полным профаном... Ну что ж, Карл Великий существовал в обоих мирах, и Хольгер - чей-то двойник? Но чей? Как, почему, зачем? Он уже потерял костер из виду. Шагал напрямик, пытаясь сложить все, что увидел и узнал, в мало-мальски осмысленное целое. Конфликт Порядка с Хаосом выглядел чем-то большим, нежели религиозными распрями. Скорее это - фактор, оказывающий огромное влияние на здешнюю жизнь. Хольгеру это напоминало второй закон термодинамики - Вселенная как физическое тело стремиться к хаосу и равномерному рассеянию энергии. Быть может, здесь эти тенденции нашли более... антропоморфное выражение. Минутку! Разве не так обстоит дело в его собственном мире? Чем он противостоял, сражаясь с фашистами, если не ожидавшим признакам прошлого, которых цивилизованное человечество считало погребенным навсегда? Здесь схожий, с великими трудами установленный порядок пытались сломать дикие твари из Среднего Мира, жаждавшие распространить на весь мир Хаос, первобытное состояние, при котором возможно все, что угодно, не существует никаких законов и моральных запретов. По другую сторону баррикад встали люди чести и долга всегда готовые поддерживать и распространять. Порядок, безопасность, ответственность. Христианство, иудаизм, даже мусульманство всегда косо смотрели на магию - она более близка Хаосу, чем упорядоченной, управляемой законами физики природе. Но нужно отдать должное обеим сторонам: у науки были свои прихоти, у магии - свои законы. И для строительства самолета, и для создания ковра - самолета необходимым был определенный ритуал. Мамаша Герда упомянула как-то, что сверхъестественное равнодушно служит кому угодно. Потому-то Роланд, умирая в ронсевальском ущелье, пытался сломать Дюрандаль - чтобы чудесный меч не достался маврам; переменив хозяина, грозное оружие не потеряло бы своей мощи... Симметрия эта впечатляет. В родном мире Хольгера силы природы были могучими и постижимыми, а силы магии и психики - слабыми, неуловимыми. Здесь все обстояло как раз наоборот. Оба мира каким-то непостижимым образом составляли одно целое. И там, и здесь борьба Порядка с Хаосом достигла критической точки. Что касается силы, создавшей это подобие и единство - быть может, Хольгеру следует, пересилив себя назвать ее богом. Но он слабо разбирался в теологии. Предпочитал держаться вещей, которые поддаются практическому исследованию - дел повседневных, будничных проблем - насущных. А к таковым безусловно относился вопрос: зачем он здесь? Разгадка постоянно ускользнула. Свою жизнь в родном мире он помнил с детства, с детских лет до перестрелки на берегу поблизости от Кронборга. Но у него была и другая жизнь - знать бы только, где и когда. Воспоминания о ней у него украли. Нет, скорее, они затаились глубоко в подсознании и всплывали лишь после сильного потрясения, в необычных ситуациях. Снова он что-то вспомнил. Кортана. Где он слышал это имя? Ага от Гуги. Кортана - это меч. В нем скрыта великая магическая сила, но сейчас он укрыт где-то вдалеке от людских глаз. "В древние времена, когда мечи сверкали на бранном поле, я держал Кортану в руке!" Он обогнул дерево. И увидел фею Моргану. Застыл, изумленный. Сердце колотилось, как молот. Моргана подошла ближе, купаясь в золотом свете, процеженном сквозь зеленые кроны. Она соткана из прекрасных красок, ее платье - как снег, ее уста - как кораллы, ее волосы - сверкающая черная глубь горного озера, взбудораженная бурей, Ее голос обволакивает: - Здравствуй, Хольгер! Ах как много времени прошло! Он пытался сохранить хладнокровие. Но не смог Моргана взяла его руку в свою, улыбнулась, и это был, как удар: - Ах, как я скучала без тебя... - Без меня? - его голос сорвался. - О ком же другом речь? Ты что же, все забыл? - обращение на "ты" звучало в ее устах как нежная ласка. - Да, надолго же над тобой сомкнулась темнота... Очень долго тебя не было, Хольгер. - Н-н-но... Она засмеялась, и это был обычный человеческий смех - словно вся она была смехом в телесном обличье, нежным, теплым, покоряющим: - Ах, твое бедное лицо! Немногие отважились бы схватиться с огнедышащим драконом. Позволь, я исцелю твои ожоги. - Моргана коснулась его лба. Боль. Волдыри исчезли. - Ну как, теперь лучше, правда ведь? Ничего подобного. Он взмок от пота, застежка плаща сдавила горло. Он немного пришел в себя и различал теперь детали, но они были не из тех, что способны успокоить мужчину: белоснежное прекрасное лицо, кошачья грация движений, плавные изгибы фигуры. - В мире, где тебе пришлось жить, ты набрался ужасных привычек! - она вынула трубку из его застывших губ, выколотила ее и заткнула ему за пояс. Ее ладонь оказалась на его плече: - Несносный мальчишка! Хольгер чуточку опамятовался. Взрослые женщины не должны изображать расшалившихся котят. И с трубкой так обращаться не следует. - Послушай, - прохрипел он. - Ты помогала Альфрику, а он что было сил старался меня убить. Чего же ты от меня хочешь? - Чего может хотеть тоскующая по мужчине женщина? - она придвинулась ближе. Хольгер попятился, но уперся спиной в ствол дерева. - Честно говоря, я не знала, что речь идет о тебе. Потому и помогала Альфрику. Но когда узнала все, поспешила отыскать тебя. Он обтер пот со лба и резко сказал: - Ложь! - Ну да. Нам, представительницам прекрасного пола, дозволяется иногда невинная ложь, правда ведь, мой милый? - она погладила его по щеке. - Но клянусь богом - сейчас я пришла, чтобы забрать тебя. - Для Хаоса? - бухнул он напрямик. - А почему бы и нет? Что ты такого нашел в этом скучном Порядке, чтобы вставать на его защиту? Подумай сначала о себе, Хольгер, медведь мой любимый, зачем тебе сражаться за неотесанных мужиков и зажиревших горожан, когда твоими могут стать радость и гнев Хаоса, его ослепительные звезды? Неужели ты, подобно простому смертному, ищешь жизни сытной и тихой, в этом мирке под крышей скучного серого неба, смердящего дымом и гноем - ты, побеждавший на бранном поле целые армии? Ты можешь сам создавать миры и зажигать солнца, если только пожелаешь! Ее голова оказалась на его груди, руки сомкнулись на его талии. - Н-нет... - пробормотал он. - Не хочу... - Ну перемена! И это человек, живший со мной на Авалоне? Ты забыл, сколько столетий юности, силы и любви я тебе подарила? - ее огромные черные глаза уставились на него (он подумал, что это донельзя банальный и захватанный прием, но не нашел в себе сил этому поверить). Если хочешь к нам присоединиться, по крайней мере не сражайся против нас. Вернись на Авалон, Хольгер. Вернись ко мне на светлый Авалон. Какая-то частичка его отуманенного сознания знала, что на сей раз она лжет. Хочет, чтобы не участвовал надвигавшейся битве. А еще хочет его. В конце концов, почему бы и нет? Разве он в этом чужом, незнакомом мире кому-то что-то должен? - Сколько лет уплыло, долгих лет, - шепнула она. - Вот мы и встретились наконец, а ты меня и поцеловать не хочешь... - Н-ну, это можно поправить... - пробормотал Хольгер. Словно нежный, теплый вихрь заключил его в объятья. Ни о чем постороннем он думать не мог. И не хотел - Ах... - вздохнула она, не открывая глаз. - Владыка мой, целуй же меня целуй... Хольгер притянул ее к себе и краешком глаза заметил что-то белое. Поднял голову, увидел Алианору верхом на единороге. Видимо, девушка отправилась его искать. - Хольгер! - звала она. - Хольгер, любимый, где ты... ах! Единорог взвился на дыбы и сбросил ее в траву. Потом убежал, громко, негодующе фыркая. Алианора вскочила, уставилась на Хольгера с Морганой. - Смотри, что ты наделал! - сказала она по инерции. - Теперь он не вернется! Хольгер торопливо высвободился из объятий Морганы. Алианора разразилась плачем. - Убери отсюда эту деревенскую девку! - яростно прошипела королева. Глаза Алианоры вспыхнули гневом: - Сама убирайся отсюда! Отойди от него мерзкая ведьма! Хищно блеснули зубы Морганы: - Хольгер, если эта худышка сию минуту не уберется... - Худышка?! А ты - старый кожаный мешок, я тебе выцарапаю твои гнусные глазки! - Маленькие девочки не должны плакать, - прошипела Моргана. - от этого они становятся еще более вульгарными. Алианора сжала кулачки, шагнула вперед: - Лучше уж быть девчонкой, чем ходить с такой шкурой - обвислой, морщинистой! - Зато твоя шкурка прекрасна. Интересно, где ты раздобыла эти перышки? - Да уж не там, где ты раздобыла румяна! Хольгер отошел подальше, гадая, как убраться отсюда живым. - Ах да, ты ведь у нас лебедица, - сказала Моргана. - Удалось тебе снести наконец яичко? - Нет. Не умею я квохтать, как иные старые клуши. Моргана побагровела и быстро зашевелила пальцами: - Эй, только без этих штучек! - Хольгер прыгнул к ней. Он не хотел ударить, но не рассчитал и налетел всей тяжестью тела. Королева покатилась в траву. Медленно поднялась. Лицо ее вновь стало белоснежным, лишенным всякого выражения. - Ах, вот даже как обстоят дела... - сказала она. - Вот оно::: - Именно так, - сказал Хольгер, но не знал, правду ли говорит. - Что ж, отправляйся своей дорогой. Мы еще встретимся, дружок. - Моргана расхохоталась, на сей раз довольно гнусно. Взмахнула рукой и исчезла. Ветер с шумом заполнил образовавшуюся пустоту. Лишь теперь Алианора залилась в три ручья, спрятав лицо в ладонях. Хольгер осторожно коснулся ее плеча. Она отбросила его руку, всхлипнула: - Уходи! Ступай себе к той ведьме, если она тебе так нравится... - Я не виноват, - хмуро сказал Хольгер. - я ее не просил сюда приходить. - Уходи, плакать не буду! Хольгер решил, что у него достаточно забот и без женских истерик. Повернул ее лицом к себе, встряхнул как следует и сказал убедительно: - У меня с ней ничего нет. Поняла? А теперь пойдешь, как взрослая, или тебя нести? Алианора всхлипнула, глянула на него широко раскрытыми влажными глазами, медленно опустила ресницы - лишь теперь Хольгер разглядел, какие они длинные. - Сама пойду, сказала она тихо. Хольгер раскурил трубку и на протяжении обратного пути яростно пускал клубы дыма. Черт бы их всех побрал! Обнимая Моргану, он почти вспомнил свою прежнюю жизнь. Почти. А теперь воспоминания вновь растаяли. Поздно горевать, с нынешнего дня Моргана несомненно станет его злейшим врагом. Хотя, по правде говоря, он рад был, что появилась Алианора - еще немного, и он не устоял бы, сдался... Что хуже, н и не собирался упорствовать. Кто это писал, что нет ничего приятнее, чем вспоминать искушения, которые мы отвергли? Поздно. Остается идти до конца. Скрытое в подсознании вдруг напомнило о себе, и он понял, почему убежал единорог. Появление феи Морганы стало последней каплей, переполнившей чашу терпения весьма впечатлительного зверя. Ливнем капель. Он усмехнулся и взял Алианору под руку. Бок о бок они дошли до костра. 12 Гуги заявил, что самое худшее их ждет впереди, и Хольгер склонен был разделять пессимизм гнома. У них был один конь на троих. Конечно, Алианора могла часть пути проделать по воздуху, но лебеди не могут парить на одном месте, а они не хотели, чтобы девушка от них отделялась. Папиллон был необыкновенно вынослив, но он не мог бежать быстро, неся на спине рослого рыцаря в доспехах, девушку, гнома и все их пожитки... Выступили на рассвете. Алианора превратилась в лебедя и улетела разведать дорогу. Вернувшись, уселась позади Хольгера, обхватила его за талию (прекрасная компенсация за многие неудобства) и рассказала, куда следует ехать. Хольгер надеялся, что к вечеру они доберутся до перевала, а к завтрашнему утру достигнут населенных людьми мест. Впереди еще много миль по диким чащобам, но Алианора видела несколько расчищенных от леса участков земли, несколько одиноких ферм и селеньиц. - А там, где живут люди, если только они не разбойники, найдется кусочек священной земли, хотя бы часовенка. А уж к ней большинство наших преследователей и близко не подойдет. Хольгер спросил: - Но как же может Серединный Мир захватить земли людей, если любая церковь для них - преграда? - Он может этого добиться с помощью созданий, которые не бояться ни дневного света, ни молитв - вроде вчерашнего дракона или обладающих душой существ вроде злых гномов. Но их мало, и они слишком глупые, годятся только для мелких поручений. Главной силой Серединного Мира, я думаю, будут люди, выступающие на стороне Хаоса - ведьмы, чернокнижники, разбойники, убийцы, все дикари - язычники севера и юга. Эти могут разрушить храмы и убить тех, кто выступит на их защиту с мечом в руке. Тогда большинство людей разбежится, и не останется ничего, что могло бы помешать голубоватому полумраку разливаться все дальше, на сотни миль. Страны Порядка будут слабеть, не только оружием, но и духом - близость Хаоса вредно влияет на людей, заражает их трусостью, склоняет к подлостям, подталкивает нарушить законы. - Алианора зябко поежилась. - Когда зло окрепнет, даже те, кто стоит на стороне добра, будут из страха пользоваться все более неприглядными методами борьбы, и тем самым откроют злу свои души. Хольгер вспомнил о своем мире, где в отместку за Ковентри сравняли с землей Кельн, и кивнул. Шлем вдруг показался ему страшно тяжелым. Чтобы избежать неприятных сравнений он задумался о делах насущных. Могущество тех, кто их преследует, не безгранично - иначе их давно схватили бы. Но где эти границы пролегают? Что любопытно: не обладающие душой существа вроде обитателей Фаэра весьма слабы физически и в борьбе полагаются лишь на хитрость и коварств. Они быстрые и проворные, но не способны схватиться на равных с сильным человеком. (Правда, великаны, тролли и другие создания Серединного Мира превосходят людей силой, но Алианора говорила, что они неповоротливы и неуклюжи). Они не выносят солнечных лучей и потому устраивают вылазки в населенные людьми районы лишь с наступлением сумерек, но и тогда им приходится избегать освещенных мест и зданий. Их заклятья, как бильярдные шары от стенки отскакивают от каждого, кто охвачен высоким чувством любви: достаточно быть честным и самоотверженным, чтобы не опасаться их. Они могут убить своими руками или погубить кознями, можно оказаться обманутыми ими, попасть в глупое положение, а то и угодить к ним в рабство - но п о б е д ы над человеком в полном смысле этого слова им никогда не добиться. Только если сам человек того захочет. И еще: сила их чар зависит от расстояния. Чем дальше Хольгер удалялся от фаэра, тем меньшую угрозу представляли его жители. Но это отнюдь не означает, что к Альфрику нужно относиться пренебрежительно. Правда, он не был главным предводителем вражьих сил - фея Моргана стоит выше, а над ней должны быть другие, вплоть до Того, о ком Хольгер предпочитал не думать. Однако герцог был могуч, хитер, искушен в коварстве и вряд ли отказался от мести. И Моргана еще не взялась за дело всерьез... Если бы только Хольгеру знать, для чего он им нужен! Весь день Папиллон карабкался по горам. Лишь к заходу солнца они достигли гребня вершины. Голая каменистая земля, там и сям громоздятся валуны, и меж ними растут редкие пучки травы. Холодный ветер налетал со всех сторон. Папиллон устало отфыркнулся и понурил голову. - Бедный звереныш, - Алианора потрепала его по шее. - Заставили тебя тяжко трудиться, да? И поесть нечего, одна сухая трава. - Она нашла камень с глубоким углублением и терпеливо лила туда воду из баклажки, пока Папиллон не утолил жажду. Хольгер тем временем обтирал и чистил коня. Неожиданную сноровку в обращении с лошадьми он уже принимал, как должное, но все был удивлен чуточку то нежностью, какую ощущал к Папиллону. Он старался укрыть коня попоной. Потом они выложили магический круг, поужинали и улеглись спать. Первой дежурила Алианора, за ней Хольгер, за ним Гуги. Отстояв свою стражу, Хольгер лег рядом с девушкой и почувствовал, что больше уже не уснет. Ее голова лежала на его груди, а рука на его плече. За шумом ветра Хольгер не мог слышать дыхание девушки, но он ощущал тепло ее тела, чувствовал как размеренно вздымается ее грудь. Холод проникал под попону, которой они укрылись, и потник, на котором они лежали, плохо защищал от стылой скалы. Но не холод мешал ему уснуть. Предстоящие опасности занимали мысли, и еще это теплое создание с разметавшимися волосами, лежавшее на его груди... Он попробовал вспомнить Меривен, но стало еще хуже. А ведь сейчас ты бы мог быть с феей Морганой, горько подумал Хольгер. И оставить Алианору одну в кольце подступавших врагов? Нет! Неосознанно он еще сильнее прижался к девушке. А вот этого как раз не следовало делать. Прежде чем он успел осознать, что происходит, его рука скользнула по тунику из перьев, и ладонь накрыла упругую грудь. Алианора сонно пошевелилась, пробормотала что-то. Хольгер замер, зажмурился, но не нашел в себе силы убрать руку. Наконец, после долгой внутренней борьбы открыл глаза. Холодно поблескивали звезды. Луны не было, но по положению Большой Медведицы он определил, что рассвет не столь далек. Но пока что стояла полная темнота. На фоне догорающего костра чернел силуэт Гуги, а дальше вздымались на фоне звездного неба громады гор. Та кала... Раньше ее не было! Хольгер вскочил, и мигом позже задрожала земля. И еще раз вздрогнула, и еще, словно кто-то молотил в гигантский бубен. Скалы тряслись, как ветхий дом, когда по лестнице спускается кто-то неимоверно тяжелый. Камни покатились по склонам. Хольгер выхватил меч. Великан был уже совсем рядом. Подошва в человеческий рост длиной растоптала, расшвыряла магический круг. Пламя костра вырвало из мрака огромные, давно не стриженные ногти. Алианора вскрикнула. Хольгер заслонил е своим телом. Папиллон подскочил к ним, выгнув шею и встопорщив хвост, вызывающе заржал, ноздри его раздувались. Гуги на четвереньках подбежал к Алианоре. Великан присел на корточки и пальцем, напоминавшим дубовый сук, поковырял в костре. Взметнулось пламя, и Хольгер рассмотрел, что перед ним гигантский гуманоид, гротескно кряжистый, коротконогий. Его кости должны иметь большое поперечное сечение, чтобы выдержать такую тяжесть - мелькнула у инженера шальная мысль. Неуклюжее тело укутано в шкуры, кое-как сметанные. Долетевший до Хольгера запах заставил порадоваться, что ветер дует от него к великану. Насколько можно разглядеть в спутавшихся волосах и бороде, лицо гиганта деформировано, как у больного акромегалией, надбровные дуги высоко выступают над глазами, нос и нижняя челюсть выпирают вперед, зубы огромные, губы толстенные. - Прыгай на Папиллона, Гуги, - сказал Хольгер. Ошеломление схлынуло, он больше не боялся. Не осмеливался бояться. - Алианора, взлетай. Я его задержу, насколько смогу. - Я останусь с тобой, - ее голос чуточку дрожал, но голова гордо поднята. - Как это получилось? - охнул Гуги. - Он ведь из Серединного Мира родом. Магический круг ему обязан был дорогу преградить. - Он шел за нами, - сказала Алианора горько. - Они могут красться бесшумно, если понадобится. И ждал, когда у кого-то из нас появятся грешные мысли, и круг потеряет силу, - ее глаза недвусмысленно обвиняли скорчившегося гнома. Хольгер чувствовал себя прескверно, он-то знал, что Гуги тут совершенно ни при чем. - Говорите так, чтобы я вас слышал! Голос великана был лишен чересчур варварского выговора, вовсе не казался оглушительным, но тембр его был настолько низким, что неслышимые уху нижние регистры отзывались во всем теле; казалось, кости вибрируют. Хольгер облизнул губы, выступил вперед и сказал как можно громче: - Во имя Отца и Сына и Святого духа приказываю тебе удалиться! - Фу! - пренебрежительно отфыркнулся великан. - Поздно, смертный. Ты лишил магический круг силы своими грешными вожделениями и не успел очиститься от этих помыслов, - он вытянул ручищу. - Альфрик сказал мне, что тут отыщется великолепная добыча. Отдайте мне девчонку и проваливайте. Хольгер искал слова, чтобы полной мерой выразить свое отвращение к такой сделке. Господи, бывают вещи похуже смерти! Увы, все, что пришло ему в голову, никак не годилось для девичьих ушей. Вместо ответа он прыгнул вперед. Его меч ударил по огромному пальцу. Великан отдернул ручищу, подул на задымившуюся руку и крикнул: - Постой! Поговорим! Децибелы его голоса едва не сшили Хольгера с ног. Он опустил меч. Хольгер привык, что он выше ростом всех в округе, но сейчас роли переменились, и нависшее над ним гигантское лицо казалось снизу шире, чем на самом деле. Но он твердо стоял на ногах. - Послушай, смертный, ты великий рыцарь, я вижу. И железо меня, конечно же ранит. Но очень уж меня много. Я тебя забросаю валунами раньше, чем ты меня успеешь серьезно покалечить. Что ты скажешь насчет поединка полегче? Если превзойдешь меня умом, вы все уйдете невредимыми. И я еще насыплю той шлем золотом доверху. - Он хлопнул по огромной суме у пояса. - А если проиграешь, отдашь мне девчонку. - Нет! - плюнул наземь Хольгер. - Подожди! Подожди, любимый. - Алианора порывисто схватила его за руку. - Спроси его: он говорит про поединок про поединок на загадках? Хольгер удивился, но спросил. Великан кивнул: - Вот именно. Знай же: мы, Большой Народ, сидим у себя дома в холодные зимние вечера и год за годом, век за веком ради скоротания времени устраиваем турниры, изощряя ум. Выше всего мы ценим загадки. Я не потрачу времени зря, даже если позволю вам уйти в обмен на три новых загадки, из которых не найду ответа на две. Они самому потом сослужат добрую службу, - его лицо беспокойно обратилось к востоку. - не торопись! Глаза Алианоры заблестели: - Я так и думала, Хольгер! Соглашайся. Перехитри его. Великан, похоже, этого не услышал. Ну да, подумал Хольгер, его огромные уши не воспринимают всего диапазона человеческого голоса. И он ответил Алианоре фальцетом: - Мне ничего в голову не приходит. - Должно прийти, - ее пыл чуточку ослаб. Она уставилась в землю, ковыряя ее ногой. - Если не сможешь... Ну что ж, отдай меня ему. Он меня попросту съест. А ты слишком много значишь для этого мира, чтобы рисковать жизнью в борьбе за такое ничтожество, как я... Мысли Хольгера лихорадочно прыгали. Какие он знает загадки? "Четыре висят, четыре идут, два направляют, один машет..." Корова. Самсон эту загадку задавал филистимлянам. Что-нибудь вроде этого придумать? Но великан говорил о столетьях, а за век чего только не услышишь... Не настолько он, Хольгер, силен умом, чтобы с ходу сочинить новую загадку. - Я буду бороться за друзей, за тебя и... - начал он. Присевший на корточки великан прервал его: - Поспеши, я сказал! Шальная мысль мелькнула у Хольгера. - Он боится солнечных лучей? - спросил он Алианору писклявым голосом евнуха. - Еще как! Рассвет превратит его в камень. - Ага, - пропищал Гуги. - Парень, если ты ему мозги надолго задуришь, рассвет его окаменеть заставит, а мы все золото у него загребем. - Как знать, - сказала Алианора. - я слышала, что добытое таким образом золото проклято. Кто его заберет, вскоре умирает. Хольгер, совсем скоро ему придется спасаться от солнечных лучей. Неужели ты не протянешь время, ты, победитель дракона? - Кажется... могу. - Хольгер обернулся к великану, уже ворчавшему от нетерпения. - Я померяюсь с тобой! - Три загадки на сегодняшнюю ночь, - прогудел великан и садистски ухмыльнулся: - Может, завтрашней ночью я от тебя потребую трех новых, и послезавтрашней... Свяжи девчонку, чтобы не убежала. Живо! Хольгер делал это так медленно, как только отважился. Шепнул Алианоре: - Если увидишь, что дело плохо, веревки сбросишь легко. - Нет. Если я убегу он на тебя накинется. - Мне и так, похоже, придется с ним драться. А так ты спасешься. - Но говоря фальцетом, он не мог придать своему голосу должной убедительности. Подбросил веток в костер и повернулся к великану. Тот сидел, уперев волосатый подбородок в колени. - Ну начнем! - сказал Хольгер. - Ладно. Ты скоро убедишься, что имел счастье помериться с мастером, победившим на девяти турнирах подряд. - Он глянул на Алианору и облизнулся: - Лакомый кусочек! Меч вылетел из ножен, прежде чем Хольгер успел о том подумать: - Заткни свою поганую пасть! - Захочешь биться? - под кожей вздулись огромные мускулы. - Нет, - опомнился Хольгер. Но этот гиппопотам осмелился так об Алианоре! - Хорошо. Первая загадка: зачем цыпленок переходит через дорогу? - Что? - великан разинул рот, его зубы заблестели, как мокрые камни. - ты меня об это спрашиваешь? - Да. - Любой ребенок тебе ответит! Чтобы попасть на другую сторону. Хольгер мотнул головой: - Мимо. - Лжешь! - Взметнулась мамонтова туша. Меч Хольгера со свистом рассек воздух: - Я знаю ответ. И ты его можешь отыскать. - Никогда я такого не слышал. - пробурчал великан, но уселся, устроился поудобнее и почесал ручищей подбородок. - Зачем цыпленок переходит через дорогу? Чтобы попасть на другую сторону - и все тут! Какой мистический смысл тут скрыт? Что олицетворяет цыпленок и дорога? - он зажмурился, стал размеренно покачиваться. Связанная Алианора, лежа у костра, во весь рот улыбалась Хольгеру. Прошла целая вечность, наполненная холодным ветром и холодными звездами, все еще сиявшими на небе. Хольгер увидел, что глаза гиганта открываются. Они блеснули под нависшими бровями в свете костра, словно черно-багровые фонари. - Я нашел ответ, - раздался гулкий голос. - Загадка эта похожа на ту, которой Фиази победил Гротнира пятьсот зим назад. Слушай ответ, смертный: цыпленок - душа человеческая, а дорога - жизнь, которую душа должна перейти с обочины рождения на обочину смерти. На этой дороге ждут ее многие опасности, не только зной и болото греха, но еще и повозки войны и мора влекомые волами разрушения, а в вышине кружит ястреб по имени Сатана, всегда готовый пасть на добычу. Цыпленок не затем переходит дорогу, что трава на той стороне кажется ему зеленее. Он переходит, потому что обязан это сделать. Он лучился самодовольством. Хольгер мотнул головой: - Нет, снова мимо. - Что?! - великан взметнулся, как морская волна - Ах ты... - Хочешь биться? - спросил Хольгер. - Я сразу понял, что умом-то ты не крепач... - Нет, нет нет! - завыл великан, вызвав небольшую каменную лавину, закружил вокруг костра. Наконец успокоился и сел. - Время уходит, а потому - сдаюсь, скажи разгадку. Зачем цыпленок переходит дорогу? - Цыпленок потому и переходит дорогу, что слишком далеко было бы обходить ее кругом, - сказал Хольгер. Поток ругательств гиганта изливался долго. Хольгер был тому только рад. От него требовалось выиграть время, тянуть как можно дольше, пока наконец первые лучи восходящего солнца упадут на его врага. Великан, кричавший, что его надули, наконец решил, что утолит свою ярость, но Хольгер к тому времени собрал немало доводов для дискуссии о значении понятий "вопрос и "ответ", и они орали друг на друга добрых полчаса. Благословенны будут диспуты по семантике, в которых Хольгер участвовал студентом! Еще десять минут он выиграл, растолковывая великану теорию понятий Бертрана Рассела. Гигант пожал плечами: - Ну ладно, - и улыбнулся зловеще: - Будет еще завтрашняя ночь, дружок. Теперь посмотрим, какая твоя вторая загадка. Сдается мне, тут уж я лицом в грязь не ударю. Валяй! Хольгер набрал побольше воздуха в грудь: - Что это такое - четыре ноги, желтые перья, живет в клетке, поет и весит четыреста килограммов? Ручища великана хлопнули оземь. Взлетели камни. - Что за неслыханная химера! Это не загадка, это вопрос из естественной истории! - Если загадка - вопрос, на который можно найти ответ путем логических размышлений, то я задал тебе загадку, - сказал Хольгер и украдкой покосился на восток. Показалось ему, или небо в самом деле становится светлее? Великан замахнулся на него, но промазал и принялся грызть усы. Не так уж он умен, подумал Хольгер. Даже мозг с замедленными реакциями найдет ответ, имея сотни лет упражнений. Ребенку хватило бы нескольких минут, а этот бегемот затратит часы. Но великан, похоже, неплохо умел концентрировать умысел. Он сидел, зажмурившись, бормоча что-то, размеренно покачиваясь. Костер прогорел, но было еще темно, и гигант казался бесформенной тенью. Гуги потянул Хольгера за штаны и шепнул жадно: - Не забудь о золоте! - И о проклятье, что на нем лежит, - добавила Алианора. - Боюсь, если даже мы победим, то не честно... Но Хольгера, прагматика до мозга костей, эта сторона вопроса не занимала ничуть. Только святой может бороться со злом абсолютно чистыми руками. Великан-каннибал приплелся сюда незваным и вряд ли будет большим грехом обмануть его ради спасения жизни Алианоры. И все же... Проклятье - из тех вещей, которыми не пренебрегают. По спине у Хольгера пробежали мурашки. Откуда-то он знал, что победа над великаном может оказаться похуже поражения. - Готово! Я нашел разгадку, рыцарь. Две канарейки по двести килограммов каждая! Хольгер вздохнул. Что ж, когда-то приходится и проигрывать. - Молодец, Юмбо. Третья загадка... Великан перестал злорадно потирать ручищи: - Не называй меня Юмбо! - А почему? - Потому что мое имя - Беламор. Ужасное имя, его надолго запомнят множество вдов, множество сирот, множество в щепки разнесенных деревень. Называй меня моим подлинным именем. - Ну видишь ли, там, откуда я пришел, "Юмбо" - это вежливое обращение... - и еще минут пятнадцать Хольгер плел какую-то невероятную историю. Наконец великан решительно перебил его: - Последнюю загадку! И поспеши, иначе растопчу! - Ишь ты... Как хочешь. Ответь, что это: зеленое, имеет колеса и растет около дома? - Как? - огромная челюсть отвисла. Хольгер повторил. - У какого дома? - Да у любого, - сказал Хольгер. - Растет говоришь? Вопрос о неких фантастических деревьях, на которых растут колеса - не настоящая загадка. Хольгер уселся и стал чистить ногти концом меча. Ему пришло в голову, что магниевый кинжал Альфрика может произвести тот же эффект, что и солнечные лучи. А может, и нет. Мощность излучения наверняка окажется недостаточной. Однако, если дойдет до драки нужно все же испробовать Пламенно Острие. Хольгер отметил, что различает силуэт гиганта, хотя от костра остался только пепел. - В моей стране такие загадки загадывают друг другу дети, - сказал он. Вот это была чистая правда. Но уязвленное "эго" Беламорга позволило Хольгеру выиграть еще несколько минут - пока великан ворчал и ругался. Но вскоре он, гневно урча, с головой погрузился в размышления. Хольгер сидел, не шелохнувшись. Алианора и Гуги лежали словно каменные. Даже Папиллон замер. Все взоры были обращены на восток. Небо поголубело. Минула частица Вечности, прежде чем великан грохнул кулаком оземь и уставился на них. - Сдаюсь, - проворчал он. - Солнце меня жжет. Пора искать убежище. Какова отгадка? Хольгер встал: - А почему я должен тебе ее выдавать? - Потому что я так хочу! - колосс тоже встал, топнул ножищей и ощерил зубы: - Говори, иначе я эту девчонку в лепешку растопчу! Хольгер изготовил меч. - Ну хорошо, - сказал он. - Ответ - трава. - Но у травы нет колес! - Вот насчет колес я немножко приврал, - сказал Хольгер. Гнев рванулся из Беламорга оглушительным рыком. Великан бросился на рыцаря. Хольгер отскочил подальше от Алианоры. Если удастся удержать гиганта в помрачении от гнева еще минут пять, а самому уцелеть, то... - Цып-цып-цып, а вот и не поймаешь! Беламорг пытался сграбастать его ручищами. Хольгер что есть силы взмахнул мечом и отрубил ему кончик пальца. Потом он прыгал, уворачивался, приседал, колол мечом, ругался, разжигая ярость великана, жадно хватал полной грудью воздух в редкие мгновенья передышки. Когда первые солнечные лучи коснулись великана, Беламорг взвыл. Такого вопля муки и ужаса Хольгер в жизни не слышал. И побежал прочь от корчившейся туши, устрашенный страданиями, в которых сам же был повинен. Великан так грянул оземь, что подпрыгнули ближайшие валуны, завыл, с ним происходили чудовищные превращения. Потом все стихло. Лучи восходящего солнца озарили длинную глыбу гранита, сохранившую отдаленное сходство с человеческой фигурой, покрытую кое-как сметанными шкурами. Хольгер рухнул на колени. В ушах у него еще стоял этот вопль. Когда он пришел в себя, голова его лежала на коленях Алианоры. Ее волосы, ее слезы ласкали его лицо, словно потоки солнечного света. Гуги выплясывал вокруг гранитной глыбы: - Золото, золото, золото! Каждый великан носит суму с золотом! Парень, отвяжи ее, станем богаче короля! Хольгер с трудом поднялся и подошел к нему. - Я бы тебе не советовала, - сказала Алианора. - Правда, деньги нам в пути не помешают, и если уж ты намерен их забрать - позволь, их понесу я, чтобы проклятье пало на меня одну. Ох, любимый мой! Хольгер жестом приказал Гуги отойти и склонился над сумой из плохо выделанной кожи, завязанной ремнем. Несколько монет выпали из нее и блестели на земле, как крохотные солнца. Быть может, проклятье на них не падет, если употребить часть денег на благие цели, например, возвести часовню в честь Святого Георгия? Что это за запах? Не вонь шкур, другой запах, приятный, так пахнет воздух после грозы, когда небо прояснится... Озон? Несомненно. Но откуда... - Боже мой! - вскрикнул он. Подхватил Алианору на руки и побежал прочь - Гуги! Беги! Скорей отсюда! Ничего не трогай, если жизнь дорога! За несколько минут они собрали вещи, вскочили на Папиллона и помчались вниз по западному склону горы. Лишь проскакав несколько миль, Хольгер остановил коня Гуги и Алианора тут же потребовала объяснений. Пришлось сходу выдумать побасенку, будто святые вдруг предупредили его о смертельной опасности. К счастью, его авторитет в группе был достаточно высок, и они поверили. Но как он растолковал бы и правд? Он сам плохо разбирался в ядерной физике, но помнил, как на лекциях в университете им рассказывали об экспериментах Лоренца и Резерфорда по превращению элементов. И о лучевой болезни. Россказни о проклятьи, лежащем на золоте, которое забирали у превращенных солнечными лучами в камни великанов, оказались чистейшей правдой. Во время превращения углерода в кремний возникали радиоактивные изотопы, и счет исходного продукта шел на тонны. 13 Минул полдень, а они все еще спускались в долину. Но на душе стало спокойнее. Лес вокруг, буковый с редкими соснами, нес явные следы присутствия человека: пни порубок, грядки на росчистях, выщипанный скотом подлесок, и, наконец, что-то похожее на торную дорогу - по словам Алианоры, она вела в городок, куда попасть можно еще засветло. Хольгер, утомленный состязанием с Беламоргом, подремывал в седле - езда шагом и птичье щебетание убаюкивали. Они миновали одинокую ферму. Основательный, крытый соломой дом из ошкуренных бревен солидный хлев свидетельствовали, что хозяин - человек зажиточный. Но из трубы не поднимался дым, а на подворье было тихо и пусто - только ворон сказал, насмешливо каркая. Гуги показал на дорогу: - По следам видно - хозяин пару дней назад всю скотину в город погнал. Но отчего бы вдруг? Солнечные лучи, пробивавшиеся сквозь зеленые кроны, вдруг показались Хольгеру холодными. К вечеру выехали на открытое пространство. Перед ними раскинулись поля созревающей пшеницы, явно принадлежавшие жителям близкой деревни. Солнце уже скрылось за лесом, черной полосой выделявшимся на алом фоне гаснущего заката. На востоке заблестели над горами первые звезды. Было еще довольно светло, и Хольгер рассмотрел примерно в миле впереди облако пыли на дороге. Он причмокнул, и папиллон пустился рысью. Алианора, забавы ради гонявшаяся за прилетевшими с заходом солнца нетопырями, тут же опускались на седло позади Хольгера и приняла человеческий облик. - Не нужно беспокоить этих людей нашими бедами, - сказала она. - У них наверняка свои хлопоты и свои страхи. Большой нос Гуги втянул воздух: - Скотину и овец загоняют за стены. Ну и запашок! Только есть тут что-то такое... Когда человек боится, пот пахнет острее. И еще чего-то, диковинный след, нелюдской... - он теснее прижался к груди Хольгера. Стадо было огромное, дорога оказалась ему тесна. То тут, то там коровы и овцы выбегали на поля. Сновавшие вокруг мальчишки и псы загоняли ошалевшую скотину обратно в стадо, вытаптывая в пшенице настоящие тропинки. Что-то случилось, подумал Хольгер, оттого-то они так и спешат. Он натянул поводья - дорогу загородили несколько крестьян с копьями. Это были кряжистые, светлокожие люди, бородатые и длинноволосые, в длинных кафтанах из грубой шерсти и штанах, перевитых ремнями постолов. Они выглядели спокойными по натуре, но в голосах их, когда они спросили Хольгера о его имени, звучали беспокойство и страх. - Сэр Хольгер из Дании с двумя друзьями, - сказал он. Не смысла рассказывать всю правду, чересчур сложную для них. - Намерения у нас мирные, мы хотели бы найти ночлег. - Ольгер? - рослый мужчина средних лет, казавшийся их вожаком, опустил копье и почесал в затылке. - Где я слышал это имя или похожее? Мужчины зашептались, но никто из них не пришел на помощь вожаку - нужно было думать о стаде. - Вряд ли вы слышали обо мне, - сказал Хольгер. - это кто-то другой. Я издалека, здесь проездом. - Ну что ж, господин, приветствую вас в Лувилле, - сказал вожак. - Боюсь в недоброе вы прибыли время, но все равно сэр Юв рад будет вас видеть... Эй вы! Поворотите ту паршивую яловицу, пока не забежала в соседнее графство... Меня зовут Рауль, господин. Простите нам это столпотворение на дороге. - Что случилось? - спросила Алианора. - Я вижу, вы загоняете свою скотину на ночь за городские стены, а ведь загонов там для нее не найдется. Хольгер услышал как старик вполголоса прохаживается по адресу "этих заграничных путешественников и их скандально раздетых дамочек". Но тут же кто-то прервал его: - Я о ней слышал, дедуля. Это дева-лебедь, она живет на северо-западе. Говорят, она очень добрая. Хольгер внимательно прислушался к словам Рауля: - Да, господин, уже два дня мы сбиваем всю скотину в одно стадо и пасем все вместе, а к ночи загоняем в город. И сами там прячемся. С наступлением сумерек никто и носу за ворота не высунет. По округе рыщет волколак. - Что ты сказал? - охнул Гуги. - Оборотень? - Вот именно. В последние годы многое шло не так, как следовало бы. Что ни хозяйство - несчастье за несчастьем. Этой весной мой собственный топор сорвался и поранил мне ногу, а потом тоже случилось с моим старшим. Три недели мы провалялись - в самый сев! В каждой семье - что-нибудь вроде. Говорят, это идет из-за гор, от Серединного Мира. Чернокнижье набрало такую силу, что достает до нас и все обращает в зло. Так у нас болтают. - Рауль перекрестился. - Как знать... А самое скверное - луп-гаро. <волк - оборотень (франц.), соответствует волколаку русских сказок>. Господи Иисусе защити нас! - А не может это оказаться обычный волк? - спросила Алианора. - Я часто слышала, как люди пускали слух о волколаке, а потом выяснилось, что это обычный зверь, только очень большой и хитрый. - Может быть, - сказал Рауль холодно. - Только никак не понять, как это обычный зверь выломал столько ворот и открыл столько замков. Обычные волки не убивают для забавы по дюжине овец зараз, как ласки это делают в курятнике. А вчера ночью Пьер Бигфут и его жена Берта сидели дома... Это в трех милях отсюда, в лесу. Серый выбил окно, прыгнул внутрь и схватил ребенка из колыбельки. Пьер его ударил серпом и клянется, что железо прошло сквозь волка, как сквозь туман. А Берта его сгоряча трахнула старой серебряной ложкой, памятью бабкиной. Вот тогда он бросил ребенка - слава богу, не покалечил! - и выпрыгнул в окно. Вот я и спрашиваю: обычный это волк? - Нет, - тихо, испуганно сказала Алианора. Рауль сплюнул: - Вот мы и будем спать за стенами, пока опасность не минует, а волк пусть рыщет по пустому лесу. Может, мы отыщем, кто это меняет шкуру, и спалим его на костре, - и добавил учтиво: - Очень все это некстати для сэра Юва, он сейчас снаряжает свою дочку Раймберг в путешествие на запад - она должна обвенчаться в Вене с третьим сыном маркграфа. Мы молимся, чтоб побыстрее пришел конец нашим бедам. - Наш господин, увы, не сможет принять тебя так, как ты заслуживаешь, сэр 'Ольгер, - сказал какой-то парень. - Он будет всю ночь, сэр'Ольгер ходить дозором по стенам, чтобы волк не перескочил внутрь. А госпожа Бланшефлон не поднимается с постели, она больна. Но сын их и дочь сделают все, чтобы принять тебя достойно. Хольгер подумал, что и ему следовало бы вставать на стражу. Но побоялся, что уснет - позади бессонная ночь и день в седле. Когда Папиллон неспешно зашагал впереди стада, датчанин попросил Алианору рассказать подробнее про свалившуюся на сельчан напасть. - Есть два способа для человека превратиться в зверя, - сказала она. - Один - это заклятья, наложенные на обычных людей. Как моя туника из перьев. Второй способ гораздо более мрачный. Иные люди рождаются на свет, имея двойную сущность, и чары здесь ни при чем. Или другим зверем... что ни ночь. В человеческом обличье он приятный и рассудительный, а в облике зверя сеет смерть, пока не утолит жажду крови или не вернется в человеческий вид из страха перед разоблачением. Трудно их победить - их раны заживают в одно мгновенье. Только серебро причиняет им боль, только серебряным оружием их можно убить. Но от такого оружия он ускользает быстрее, чем любой настоящий зверь. Человека, что ни ночь, охватывает желание стать медведем, или диким котом или волком. - Все не совсем так. Тот парень прав - это может быть кто-то из них. Небольшая примесь крови в человеческих жилах может дремать всю жизнь, если окажется слишком слабой, чтобы проявить себя. Но сейчас чернокнижье набрало силу и могло пробудить спящего демона. - И пусть поможет бог тому, кто этим перепуганным селянам покажется волком, - буркнул Гуги. Хольгер ехал к городским воротам в угрюмом раздумье. Был во всем этом свой смысл, хотя и диковинный, как большинство управляющих этим миром законов. Волколачество - скорее всего набор унаследованных генов. Если набор этот оказался полным, человек несознательно умирал, как только его отец обнаруживал в колыбельке волчонка. Если набор был "некомплектным", тенденция к смене облика слабела. У этого несчастного крестьянина дремавшее в нем проклятье никогда до того себя не проявляло. До времени, когда из-за гор повеяло магией Серединного Мира, и она разбудила связанные с волколачеством процесс - биологические или химические. Хольгер всматривался в темноту. Городок окружен был мощным палисадом с узкой галереей, по которой будет ходить сегодня ночью сэр Юв. Внутри теснились узкие деревянные домишки. Двухэтажные попадались редко. Кривые улочки были обычными тропинками, немощеными и пыльными, усеянными навозом. Ведущая в ворота "главная улица" оказалась лишь самую чуточку шире и прямее. Въехав в ворота, Хольгер стал объектом любопытства для женщин в длинных платьях и чепцах, нечесанных детушек и ремесленников в рабочей одежде. Большинство из них держало факелы, мерцающие, коптящие. Они проводили Хольгера взглядами, уважительно примолкнув. Хольгер задержался у боковой улочки, темного туннеля, образованного домами и целиком почти накрытого их галерейками. Увидел вздымавшуюся над гребнями острых крыш верхушку угловатой башни - скорее всего, это и был дом сэра Юва. Стоявший поодаль здоровяк пригладил волосы обеими руками и сказал: - Я кузнец Одо. К вашим услугам, господин. - Эта улица ведет к дому вашего господина? - Да, ваша милость. Эй, Фродарт, господин еще у себя? Молодой человек в выцветших красных штанах, с мечом на боку, кивнул: - Только что я его оставил в броне с головы до пят. Он подкрепился пивом перед ночным дозором. Я оруженосец, сэр рыцарь. Пойдемте, я вас провожу к нему. Наш городок - сущий лабиринт. Хольгер снял шлем - его волосы, весь день покрытые железом, взмокли от пота, а ночной ветер нес приятную прохладу, увы, не слишком благовонную. Вряд ли его здесь ждал особый комфорт. Сэр Юв де Лурвилль наверняка небогат - провинциальный рыцарь с горсткой челяди, охраняющий эти края от разбойников и выполняющий функции местного судьи. Однако Рауль был исполнен обывательской гордости, говоря о свадьбе дочери своего господина с младшим сыном мелкого аристократа с западной окраины Империи. Ну и что с того? Все, что Хольгеру требуется - еда и место для ночлега. Оруженосец пошел впереди с факелом, Хольгер ласково похлопал уставшего Папиллон по шее, ободряя его, и въехал в улочку. Раздался женский крик. Он еще раз оборвался, а шлем Хольгера был уже на голове, меч в руке, Хольгер развернул Папиллона в ту сторону. Люди загомонили. Чадящие факелы отбрасывали зыбкие тени на дома главной улицы. Вторые этажи тонули в темноте. Только теперь Хольгер рассмотрел, что все окна закрыты ставнями, все двери заперты. Снова закричала женщина - в одном из этих домов. Ставень, закрытый на железный засов, разлетелся на куски от удара изнутри. Выбив его лбом, на улицу выпрыгнуло что-то длинное, серое косматое. В пасти у него заливался плачем ребенок. - Волк! - закричал кузнец. - Матерь божья, он здесь! В окне показалась женщина. - Он пролез через кухню! - закричала она, простирая руки к зверю, к толпе. - он пролез через кухню, утащил Люсьену! Держите его, держите! Мужчины, бог вас покарает! Что вы стоите, спасите моего ребенка! Папиллон метнулся вперед. Волк обернулся в его сторону, сжимая в зубах ребенка. Ребенок был жив, бился и плакал. Хольгер ударил мечом, но лезвие рассекло пустоту - волка там уже не было. Невероятно проворный, он проскочил меж ног Папиллона и убегал вглубь улочки. Оруженосец Фродарт заступил ему дорогу. Не задержавшись ни на миг, волк гигантским прыжком перемахнул через него и нырнул за угол. Хольгер пустил Папиллона галопом. Поздно, подумал он, поздно! В лабиринте темных закоулков волк успеет сожрать добычу и превратиться в человека раньше, чем его настигнут... Прошумели белые крылья. Лебедица ударила клювом, целясь в глаза волку. Тот прижал уши, увернулся и бросился в переулок. Алианора вновь оказалась перед ним, осыпала ударами. И задержала на миг. Хольгер был уже там. Факелы остались позади, и он едва различал огромный черный силуэт. Свистнул меч. Хольгер ощутил, что лезвие пронзило тело волка. Блеснули его глаза, зеленые холодные, полные лютой ненависти. Хольгер занес меч. Клинок блеснул в свете приближающихся факелов. Он был чистым, ни следа крови. Железо не могло ранить волколака. Папиллон ударил передними копытами, опрокинул волка и принялся его топтать. Косматый зверь, невредимый, отпрыгнул вбок и растаял в темноте. Но на земле остался плачущий ребенок. Когда крестьяне подбежали к ним, Алианора, уже в человеческом облике, прижимала его к груди: - Бедный мой, маленький мой, все уже, все. Ничего страшного, поцарапали нас немножко, и все. Испугался, бедненький... Детям своим будешь рассказывать, как тебя спас лучший на свете рыцарь. Не плачь... Мужчина с длинной черной бородой, видимо отец, выхватил у нее ребенка, осмотрел его и упал на колени, плача, быть может, впервые в жизни. Хольгер оттеснил от него толпу, надвигаясь на нее конем, вытянул меч: - Успокойтесь! Возьмите себя в руки! С ребенком ничего не случилось. Ты, ты и вот ты - ко мне! Нужны люди с факелами. Хватит болтать! Нужно отыскать волка. Несколько мужчин побледнели, переглянулись и тихонько отошли. Кузнец Одо, грозя кулаком в ту сторону, куда скрылся волк, крикнул: - Но как мы его найдем?! Он не оставляет следов. Спокойненько прибежит к себе домой и превратится в одного из нас... Фродарт внимательно приглядывался к лицам окружающих. Пляшущий свет факелов освещал их на миг, потом они вновь скрывались в темноте. - Мы знаем, что это кто-то из нас, - начал он громко, пытаясь перекричать гвалт. - Стража у ворот не в счет. Это для начала. А теперь пусть каждый запомнит, кто стоит с ним рядом. Гуги потянул Хольгера за рукав: - Пошли за ним, если такова твоя воля. У меня нос заложило от его вони. Хольгер потянул воздух ноздрями: - Пахнет только пылью да навозом. - Но ты-то не гном лесной. Быстро, парень, опусти меня на землю, а я уж пойду по следу. Смотри, не отставай! Хольгер посадил Алианору за собой - отец ребенка целовал ее пыльную ножку - и тронулся следом за Гуги. Фродарт с Одо шли по бокам. Папиллона, высоко подняв факелы. Сзади валили самые смелые крестьяне с ножами, палками и копьями, а следом тащились все остальные. Если схватим волколака, подумал Хольгер, придется потрудиться чтобы его связать. А потом... не хочется думать, что будет потом. Гуги петлял по темным улочкам. Вышел наконец на замощенную базарную площадь. Здесь, под открытым небом, было чуточку светлее. - Ага, запах, как горчица, - сказал он. - Ничто на свете так не смердит, как волколак, когда обличье зверя примет. Хольгер подумал: может, это выделения неких желез? Подковы Папиллона гремели по брусчатке. Они свернули на мощенную улицу. В окнах некоторых домов горели свечи, но Гуги игнорировал видневшихся внутри людей. Он бежал вперед, и вдруг за спиной Хольгера раздался заполошный вскрик Фродарта: - Нет! Только не к дому моего господина! 14 Жилище рыцаря располагалось посреди площади, напротив церкви. Кухня и службы - в отдельных домиках. "Замок" оказался весьма непрезентабельным, крытым соломой деревянным строением, он был самую чуточку побольше, чем летние коттеджи в родном мире Хольгера, построен в форме буквы "Т". Над левой перекладиной возвышалась башня - ее Хольгер уже видел. Главный вход - на конце "ножки"