просто очаровательным плутом, я могла бы, но Лоренцо - настоящий человек. Честный, отважный, преданный, независимо от того, насколько ошибочны побудительные мотивы его поступков; он не слишком образован по нашим меркам, но жизненного опыта у него не меньше. - Хорошо, давай вместе подумаем, как нам использовать его многочисленные достоинства, и выйдем на связь завтра. - Мэнс! Ты что, ревнуешь? Господин Эмиль ван Ватерлоо, посетовав на недомогание, удалился в свои покои. Он хотел отлежаться, чтобы непременно присутствовать на венчании и свадебных торжествах, предстоящих через три дня. Синьор Лоренцо отыскал добродетельную супругу Валбургу в солярии, где она пребывала в состоянии уныния. - Зачем так печалиться, моя госпожа? - спросил он. - Уверен, ваш муж слегка приболел и только. - На все воля божья, - вздохнула она. - Однако... простите мне мою смелость, но я ждала этой прогулки, которую вы обещали, гораздо больше, чем вы подозреваете. - Понимаю. Взгляд его цепко держал Ванду. Платье свободного покроя не скрывало гибкости и изящества ее фигуры. Из-под головного убора выбивался локон золотых волос. - Особа, подобная вам, молодая, много путешествовавшая, должна томиться в заточении среди этих стен и кудахтанья заурядных женщин. Я тоже, Валбурга, слишком часто чувствую себя словно в темнице. Она отозвалась задумчивой улыбкой. - Вы смотрите на мир проницательнее и с большей добротой, чем я могла ожидать от великого воина. Лоренцо улыбнулся. - У нас еще будет время для прогулок, клянусь. - Не стоит давать обещаний, которые вы не сможете исполнить. Вы должны вступить в брак, у вас будут более приятные обязанности, а мы тем временем... нам лучше не злоупотреблять любезностью вашего отца. Сразу же после празднества мы отправимся в путь, на родину. - Ванда опустила глаза. - Я всегда буду помнить... Он прочистил горло. - Моя госпожа, если вы сочтете мое предложение неприличным, скажите прямо, но... не пожаловали бы вы меня честью сопровождать вас на прогулке хотя бы завтра? - О, вы... Вы привели меня в смятение, синьор. "Не хватила ли я через край? Он, похоже, теряет голову". - Ваше время, несомненно, дороже, чем... Но я достаточно хорошо узнала вас. Вы говорите то, что думаете. Хорошо, я попрошу позволения у муха и надеюсь, он будет рад оказанной вами чести. Хотя и не в такой мере, как я. Лоренцо склонился в поклоне. - Трижды удовольствие и честь для меня. В оживленной беседе они провели время до самого вечера. Говорить с ним было легко, несмотря на его любопытство к странам, в которых она якобы побывала. Как и любого мужчину, Лоренцо легко можно было вовлечь в монолог. Однако в отличие от большинства мужчин он говорил интересно. Когда Ванда вернулась наконец к себе, Вольстрап лежал, уставившись в потолок, при свете единственной свечи. - Как дела? - спросила она на темпоральном языке. - Жуткая тоска, - ответил он. - Никогда прежде я не понимал, сколь благословенны печатное слово и изобилие книг. - И с кислой миной добавил: - Ничего не поделаешь. Провел день в обществе собственных мыслей. - Он сел в кровати. - А что вы имеете сообщить? Ванда рассмеялась. - Именно то, на что мы надеялись. Утром он повезет меня на прогулку в лес. С вашего разрешения, разумеется. - Сомневаюсь, чтобы он ожидал возражений с моей стороны. Совершенно очевидно, что я снискал репутацию м-м... обходительного господина. - Вольстрап нахмурил брови. - Но вы, неужели вы совсем не боитесь? Прошу, будьте осмотрительны. Ситуация может выйти из-под контроля в любое мгновение. - Нет. Я абсолютно спокойна и боюсь только того, что ничего не произойдет. Ей показалось, что Вольстрап покраснел, но свет был слишком тусклым, чтобы рассмотреть. "Должно быть, считает меня совсем бесстыжей девкой. Бедняга! Не исключено, что ему на самом деле совсем не так легко, как он старается делать вид, когда я рядом в постели, но он не смеет ко мне прикоснуться. Ну ничего, завтра так или иначе мы должны завершить дело", - думала Ванда. По коже у нее пробежал холодок. Она вызвала Эверарда. Говорили быстро и конкретно. Странно, но она мгновенно заснула. Сон был неглубоким, оживленным видениями, но на рассвете Ванда проснулась бодрой. - Я готова к большой охоте! - воскликнула она. - Простите? - переспросил Вольстрап. - Так, ерунда. Пожелайте мне удачи. Когда Ванда была уже на пороге, душевный порыв вернул ее назад. Она склонилась над Вольстрапом и легким поцелуем коснулась его губ. - Будьте осторожны, дружище! Лоренцо ждал на первом этаже за столом, на котором был накрыт обычный скромный завтрак. - Как следует подкрепимся в полдень, - пообещал он. В его голосе звучала радость. Каждое движение было исполнено итальянской живости и грации. - Какая жалость, что только мои глаза наслаждаются дарованным вами праздником красоты, но я в упоении от него. - Прошу вас, синьор, вы становитесь дерзким. "Говорила бы средневековая фламандка в стиле викторианских романов? Ничего, ему, похоже, нет дела до моих слов". - Дерзок, но прав, моя госпожа. Ванда старательно подготовилась к прогулке: затянула корсаж - даже туже, чем следовало, отчего ей было не совсем удобно, - и тщательно подобрала одежду по цвету. Голубой цвет шел ей больше всего. Впрочем, Лоренцо выглядел еще живописнее - красная короткая накидка поверх прихотливо расшитого золотисто-зеленого длинного камзола, меч на поясе из тисненой кожи с бронзовой пряжкой, желтовато-коричневые (под цвет глаз) узкие штаны, покрой которых подчеркивал линии бедер и икр, красные башмаки с загнутыми вверх носами. Короче, они друг друга стоили. Внезапно ее кольнула жалость. "Бедная Илария! Тихая, застенчивая домоседка, предназначенная судьбой для обета верности, материнства, дома, - и вдруг появляюсь я и околдовываю ее суженого... Но здесь нет ничего удивительного для нравов этих времен, и, может быть, я обманываюсь, но мне показалось, что Бартоломео относится к ней как к личности - до определенной степени, конечно. И что бы ни случилось, это по крайней мере не убийство". Лошади стояли наготове на улице. Лоренцо не совсем точно выразил свою мысль, когда сказал, что обед будет на двоих. Даже здесь это могло вызвать скандал. Двое слуг, муж и жена, сопровождали их в прогулке с корзинами снеди. В течение дня Ванде необходимо будет остаться наедине с рыцарем. Если он не сделает первого шага, придется самой проявить инициативу. Она пока не знала, каким образом. Ванда, предпочитая откровенность в отношениях с людьми, никогда не прибегала к уловкам женской соблазнительности. Она полагала, что и сейчас, с Лоренцо, это искусство ей не потребуется. Однако, взобравшись на лошадь и устраиваясь в дамском седле, лишенном всяких излишеств, она все же решила показать Лоренцо стройную ножку, обтянутую чулком. Копыта застучали по мостовой. Городские ворота остались позади вместе с запахами города, и Ванда перевела дух. С востока струился солнечный свет. Земля у подножия холмов то убегала вверх, то проваливалась в овраги, играя пятнами тени и света, то раскидывалась долинами, покрытыми лоскутным одеялом из полей, садов и виноградников, сшитых серебряными нитями ручейков. Селения лепились к земле белыми гнездами. Вдалеке Ванда увидела два замка. Вокруг ферм простирались дикие пастбища коричневого цвета с вкраплениями лесов, зеленой листвы которых коснулось первое дыхание осени. Высоко в небе на все голоса кричали птицы. В воздухе ощущалась прохлада, но он быстро прогревался и был восхитительно свеж. - Какая красота! - воскликнула Ванда. - У нас нет ничего подобного на плоских равнинах Фландрии. "Зато есть в родной Калифорнии". - Я покажу вам горную долину, где поет водопад и маленькие рыбки играют в его струях, как падающие звездочки, - отозвался Лоренцо. - Деревья там напоминают столбы и арки - так и кажется, что из-под их сени покажутся лесные нимфы. Как знать? Вдруг они и правда прячутся там? Ванда вспомнила замечание Эверарда о том, что люди в мрачные времена не чувствовали привязанности к природе. Только в позднее средневековье природа была приручена человеком в той степени, чтобы доставлять ему радость. Может, Лоренцо немного опережал свое время?.. Эверард... Ванда подавила в себе чувство вины. И заодно постаралась избавиться от сковывавшего ее напряжения. "Действуй в стиле дзен. Наслаждайся окружающим, пока возможно. А задание, которое предстоит выполнить, пусть лишь обострит ощущения. В конце концов, такое приключение!" Лоренцо пришпорил коня и помчался галопом. Ванда последовала за ним. Она была хорошей наездницей. Но вскоре им пришлось сбавить скорость и дождаться трясущихся на своих кобылах слуг. Переглянувшись, Ванда и Лоренцо рассмеялись. Время текло вдоль извилистых тропинок, в ритме мышц и глубокого дыхания, заполненное скрипом и позвякиванием сбруи, острыми запахами кожи, пота и леса, потрясающими видами то укромных зеленых уголков, то необъятных просторов, короткими репликами и обрывками песен Лоренцо... "Наше ложе - радость и трава. О, трели соловья!" Прошло два часа, прежде чем Лоренцо остановил коня. Лесная тропинка, по которой они ехали, вела к лугу, где журчал ручей. - Здесь мы и устроим трапезу, - сказал он. У Ванды учащенно забилось сердце. - Не рано ли? - Я не собирался утомлять вас тряской в седле. Напротив, я рад подарить вам теплые воспоминания о моей стране, чтобы вы увезли их домой. Ванда заставила себя изобразить трепет ресниц. - Как пожелает любезный хозяин. Вы никогда не ошибались в выборе, синьор. - Лишь потому, что общество вдохновляет меня. Соскочив на землю, Лоренцо протянул ей руку и помог спешиться, затем долго не выпускал ее пальцы из своих рук. - Марио, Бьянка! - приказал он. - Приготовьте все, но можете не торопиться. Прежде я хочу показать гостье грот Аполлона. Возможно, ей захочется побыть там некоторое время. - Как прикажете, - отозвался ровным тоном слуга. Бьянка, покачав головой, не удержалась от хихиканья. Да, они знали, что затевает синьор Лоренцо и что им следует помалкивать после возвращения с прогулки. Лоренцо предложил Ванде руку, и они пошли прочь от слуг. Она с деланной нерешительностью спросила: - Грот Аполлона, синьор? А это не... языческая святыня? - О, нет. Он, несомненно, был посвящен какому-то божеству в давние времена, и если не Аполлону, то напрасно, - ответил ее спутник. - Так его называют в наше время молодые люди - ведь Аполлон это солнце и жизнь, красота и счастье. Но думаю, сегодня мы будем там одни. Уверен, что каждый входящий в грот найдет в нем свое очарование и волшебство. Он продолжал в том же духе. Ванде доводилось слышать вступления и похуже. Лоренцо, однако, хватило ума время от времени замолкать, давая ей возможность насладиться неизъяснимой прелестью природы. Тропинка была узкая настолько, что им приходилось идти бок о бок, и уводила вдоль берега ручья, все выше на холм. Деревья закрывали ее желто-золотистым навесом листвы, где играли солнечные лучи. На исходе лета птицы уже не пели, но Ванда слышала их голоса, видела непоседливых белок и даже заметила промчавшегося стрелой оленя. Утро разливалось ровным теплом, травы поднялись к солнцу. Лоренцо помог Ванде снять накидку и перекинул ее через левую руку. Шум падающей воды слышался все ближе. Они снова вышли на поляну. Девушка, хлопнув в ладоши, воскликнула от искреннего восторга. С утеса, искрясь, падала вода. Деревья окружали крохотную поляну кольцом и смыкались над ней живым потолком. Дерн по берегам ручья, зеленый и мягкий, окаймляла широкая полоса мха. - Ну как? Исполнил ли я свое обещание? - спросил Лоренцо. - Тысячекратно. - Ваши слова радуют меня больше победного клича на поле боя. Идите сюда, напейтесь, если хотите, и садитесь, - Лоренцо расстелил ее накидку на земле, - и мы возблагодарим бога за его щедрость, найдя в ней удовольствие. "Похоже, он уже решился, - мелькнуло у нее в мыслях. - Серьезный малый... и есть в нем этакая основательность, глубина... было бы интересно... - Ванда усмехнулась про себя. - Однако, сегодня он, похоже, собирается заняться мной, и накидка брошена на траву вовсе не для того, чтобы я сидела". Напряжение сковало Ванду. "Пора!" Лоренцо склонился над ней. - Вам плохо, моя госпожа? Вы так побледнели! - Он взял Ванду за руку. - Отдохните, пожалуйста. Мы можем оставаться здесь сколько угодно. Девушка покачала головой. - Нет, благодарю вас, я совершенно здорова. - Поняв, что она полувнятно бормочет, Ванда произнесла обычным голосом: - Будьте ко мне снисходительны. Я дала обет ежедневно во время этого путешествия приносить молитву моему небесному покровителю. - И бросив томный взгляд на Лоренцо: - Если я не исполню его сейчас, боюсь, что позже и вовсе забуду о нем. - Да-да, конечно, - Лоренцо отошел в сторону и снял темно-фиолетовую шляпу. Ванда достала коммуникатор, поднесла диск к губам и включила устройство. - Говорит Ванда, - произнесла она на английском, поскольку темпоральный звучал слишком чужеродно. Она слышала биение сердца отчетливее своих слов. - Думаю, все складывается так, как мы и надеялись. Он и я находимся вдвоем в горной долине, и если он не дает воли рукам, то только потому, что его тактика гораздо тоньше. Зафиксируй мои координаты и дай мне... скажем, пятнадцать минут, чтобы создать непринужденную обстановку. Хорошо? Она, конечно, понимала, что сейчас Эверард не может ответить, чтобы не вызвать подозрений Лоренцо. - Связь закончена, - она выключила рацию, опустила медальон, склонила голову и перекрестилась. - Аминь! Лоренцо тоже осенил себя крестом. - Вы молились на вашем родном языке? Ванда кивнула. - Диалект моего детства. Мне так гораздо спокойнее. Мой покровитель заботливо хранит меня. - Она засмеялась. - Теперь я чиста перед небом и даже готова на опрометчивые поступки. Лоренцо нахмурил брови. - Остерегайтесь! Это похоже на ересь катаров. - Я пошутила, мой господин. Он тут же отбросил религиозность в сторону и засветился улыбкой, как водная гладь под лучами солнца. - У вас необычный медальон. Внутри какая-нибудь реликвия? Можно посмотреть? Получив согласие, он взялся за цепочку, скользнув пальцами по груди девушки, и снял медальон через голову. С одной стороны был выгравирован крест, на другой - епископский посох и пороховница. - Тонкая работа, - пробормотал он. - Достойная владелицы. Лоренцо повесил цепь с медальоном на ветку дерева. Вандой овладело беспокойство. - С вашего позволения, синьор, - она направилась к дереву. Он преградил ей дорогу. - Он ведь не нужен вам прямо сейчас? - промурлыкал Лоренцо. - И вы не по погоде тепло оделись, я вижу капельки пота на вашей белоснежной коже. Позвольте помочь вам... Он заключил щеки Ванды в ладони, потом пальцы его опустились к ее подбородку и развязали ленты головного убора. - Вы ослепляете меня золотым сиянием, - выдохнул он и привлек Ванду к себе. - Мой господин, - задохнувшись, прошептала она, как подобает добропорядочной женщине, - что вы делаете? Не забывайтесь! - Ванда оказывала лишь легкое сопротивление его силе. Тело Лоренцо было мощным и гибким. Его горячее дыхание, колкие усы и борода привели Ванду в смятение. Он знал, как целовать женщину. - Нет, - слабо запротестовала она, когда его губы коснулись шеи. - Это нехорошо, это смертный грех. Отпустите меня, умоляю! - Это правильно, это естественно, это судьба - моя и ваша. Валбурга, о Валбурга! Ваша красота вознесла меня к вратам рая. Не свергайте меня в ад с небесных высей! - Но я, я скоро должна уехать... - А я буду лелеять воспоминания во время долгого крестового похода и до тех пор, пока я живу на этой земле. Не отвергайте Купидона здесь, в его обители! "Как часто он произносил эти слова? Он весьма искушен. Но всерьез ли это? В какой-то степени, наверно. А мне, мне придется держать его на крючке до прибытия Эверарда. Любой ценой продержаться. Я думала, что пятнадцать минут - срок вполне безопасный, а тут, ну просто лесной пожар, ей-богу". Спустя какое-то время - хотя времени она уже не замечала, - Ванда перестала умолять, чтобы Лоренцо отпустил ее, и лишь пыталась удержать его руки от излишней проворности. Это тоже продолжалось недолго. Неожиданно для себя Ванда обнаружила, что лежит на собственной накидке, а Лоренцо поднимает ее юбки выше колен. "Ну что ж, если так, то ради дела я готова и на большие жертвы", - успела подумать она. Воздух с треском разорвался. - Берегись, грешник! - прогремел Эверард. - Ад давно поджидает тебя! Лоренцо скатился с Ванды и вскочил на ноги. Первой безотчетной мыслью Ванды было: "О черт!" Она села, потому что от волнения и частых ударов сердца не могла сразу подняться с земли. Эверард, приземлив темпороллер, спустился с аппарата и встал, возвышаясь над ними. Белые одежды скрывали его крепкую фигуру. Огромные крылья переливались радугой за его плечами. Вокруг головы сиял нимб. Лицо его, правда, выглядело для ангела слишком уж по-человечески, подумала Ванда, но может быть, именно это и придавало убедительности иллюзии, созданной с помощью фотонного генератора Патруля. В правой руке Эверард держал распятие внушительных размеров. Внутри него, знала Ванда, был вмонтирован парализатор. Он говорил, что оружие может и не понадобиться. Должен сработать розыгрыш. Эверард и Кит Денисон проделали подобный трюк в древнем Иране и благодаря ему исправили нарушение в истории локального характера. - Лоренцо де Конти, велики твои грехи на земле! - произнес Эверард. - Как ты посмел посягнуть на честь твоей гостьи накануне женитьбы на непорочной и праведной девице? Знай, своим поступком ты осквернил не только собственное ничтожное существо! Рыцарь в ужасе отшатнулся. - Я не хотел ничего дурного! - закричал он. - Женщина ввела меня в искушение! Ванда решила, что разочарование - это не самая подходящая сейчас реакция. Лоренцо заставил себя посмотреть в лицо Эверарда. Он никогда прежде не видел его, хотя агент Патруля прекрасно знал итальянца с той поры, когда прервалась линия времени. Лоренцо сжал кулаки, расправил плечи и судорожно втянул в себя воздух. - Нет! - сказал он. - Я солгал. Она ни в чем не виновата. Я увлек ее сюда с греховной целью. Пусть наказание падет на меня одного. Слезы затуманили глаза Ванды. "Я вдвойне рада, что мы оставляем его в живых", - подумала она. - Достойные слова, - с бесстрастным видом провозгласил Эверард. - Их припомнят в судный день. Лоренцо облизнул губы. - Но почему наказание настигло нас, вернее, меня? - проворчал он. - Подобное происходит тысячи раз каждый день по всему миру. Почему Небеса столь озабочены мною? Она... уж не святая ли она? - Это определит Бог, - ответил Эверард. - Ты, Лоренцо, совершил серьезный грех, потому что Всевышний предназначал тебя для великих деяний. Святой Землей овладевают язычники, над ней нависла угроза утраты ее для христиан, потому что те, кто по воле Божьей владел ею, забыли о праведности до такой степени, что своим присутствием оскорбляют святыни. Как может грешник искупить их вину! Рыцарь пошатнулся. - Я должен... - Тебя призывают в крестовый поход. Ты мог повременить, готовя душу в мире семейной жизни, пока германский король не выступит в поход. Теперь на тебя налагается епитимья - ты отрекаешься от женитьбы и немедленно отправляешься в войско короля. - О, нет... "Ужасный скандал, особенно если он осмелится раскрыть причину только своему духовнику. Бедная отверженная Илария. Несчастный старик-отец. Как бы мне хотелось сделать все иначе", - думала Ванда. Она предлагала Эверарду перенести Лоренцо в прошлое, чтобы он с самого начала отказался от предложенной партии. Эверард тогда возразил: - Неужели ты до сих пор не осознала, сколь неустойчиво равновесие событий? Ты уговорила меня на авантюру, которая едва укладывается у меня в сознании. Сейчас, обращаясь к Лоренцо, он произнес: - Ты получил приказ, солдат! Подчинись и благодари Бога за его милость! Лоренцо продолжал неподвижно стоять на месте. Холодок пробежал по телу Ванды. Да, он порождение своей эпохи, но он умен, крепок и отнюдь не наивен, когда дело касается отношений между людьми. - На колени! - твердо произнесла она и сама приняла молитвенную позу, сложив перед собой руки. - Да, да! - Лоренцо шатко двинулся к силуэту ангела. - Господь указал мне верный путь. Спаситель укрепил мою волю и вложил силу в руку, держащую меч. Он опустился на колени перед Эверардом, обнял ноги патрульного и склонил голову на его сияющие одежды. - Достаточно! - смущенно произнес Эверард. - Ступай и больше не греши! Лоренцо отпустил Эверарда, воздел руки вверх, словно в молитве, затем вдруг неуловимым движением опустил левую руку и резко ударил по правой руке Эверарда. Распятие выпало из разжавшихся пальцев. Лоренцо проворно выпрямился и отскочил назад. Его меч со свистом вылетел из ножен. Солнце вспыхнуло на стальном клинке. - Ты ангел?! - выкрикнул он. - Или демон? - Какого черта?! - Эверард сделал шаг, чтобы поднять парализатор. Лоренцо прыжком преградил ему путь. - Стой там, где стоишь, иначе зарублю! - громко распорядился рыцарь. - Назови, кто ты истинно есть, и отправляйся восвояси! Эверард овладел собой. - Ты отказываешься повиноваться посланнику Небес? - Нет. Но если ты и в самом деле посланник Небес. Помоги мне Господь, я должен это узнать! У Ванды голова пошла кругом. "Он не поверил. Почему? Да, Мэнс рассказывал, что здесь в ходу истории о дьяволах, набросивших личину, чтобы завлечь людей в свои лапы, а некоторые даже принимают облик Иисуса. Если у Лоренцо возникли подозрения..." - Смотри на меня! - сказал Эверард. - Я даже ощупал тебя! - отрезал Лоренцо. "Охо-хо, - догадалась Ванда. - Ангелам не положено иметь гениталии. Да, мы столкнулись с необычайно проницательным и бесстрашным человеком. Не удивительно, что будущее целиком зависит от него". Ванда двинулась вперед на четвереньках. Распятие лежало метрах в трех от нее. Если Эверарду удастся удержать внимание Лоренцо, пока она не подползет к оружию, быть может, им удастся закончить операцию. - Чего ради Сатана станет отправлять тебя в крестовый поход? - возразил агент Патруля. - Чтобы убрать меня отсюда. На случай, если Роджер, этот волк, решит украсть у нас не только Сицилию. - Лоренцо воздел очи к небу. - Господи, - взмолился он, - не заблуждаюсь ли я? Даруй мне знамение! "Вряд ли Мэнс сумеет взмахнуть крыльями", - успела подумать Ванда. Эверард метнулся к темпороллеру. На нем он сможет держать ситуацию под контролем. Лоренцо с криком бросился на него и взмахнул мечом. Эверард едва увернулся. Кровь проступила сквозь порванную одежду, толчками выливаясь из глубокой раны на правом плече и стекая на грудь. - Вот оно, мое знамение! - завопил Лоренцо. - Ты не демон и не ангел! Умри, колдун! Он сбросил Эверарда с темпороллера, не дав ему и секунды, чтобы воспользоваться коммуникатором. Ванда подползла к распятию. Схватив его, она вскочила на ноги и тут поняла, что не знает, как пользоваться замаскированным оружием. - Ты тоже?! - простонал Лоренцо. - Ведьма! Он двинулся на Ванду. Меч сверкнул над его головой. Неистовая ярость до неузнаваемости исказила лицо Лоренцо. Эверард бросился в атаку. Правая рука висела плетью, и, чтобы остановить меч, он что было сил ударил Лоренцо сжатой в кулак левой. Удар пришелся сбоку, под челюсть. Треснула кость. Меч описал дугу и выпал из руки Лоренцо, блеснув, как струя водопада. Рыцарь пошатнулся, обмяк и рухнул на землю. - Ванда, как ты там? - прохрипел Эверард. - Нормально. Я не ранена. Что с ним? Они подошли к Лоренцо. Рыцарь, скрючившись, лежал на земле, недвижимый, с широко открытыми глазами, обращенными к небу. Рот зиял ужасающей впадиной, язык вывалился на выбитую скулу. Голова была неестественно вывернута. Эверард присел на корточки, осмотрел Лоренцо, выпрямился. - Мертв, - медленно сказал он. - Перелом шеи. Я не хотел. Но он убил бы тебя. - И тебя! О, Мэнс! - Ванда прижалась головой к его окровавленной груди. Он обнял ее левой рукой. - Мне нужно вернуться на базу, чтобы меня подлатали, пока я не потерял сознание, - сказал он, немного помолчав. - Ты можешь... взять его с собой? - Оживить и вылечить? Нет. Слишком опасно во всех отношениях. Пережитое нами не должно было случиться. Согласись, это настолько невероятно... Но поток времени... словно нес его, стремясь сохранить извращенное будущее. Будем надеяться, что мы наконец-то сокрушили источник всех наших зол. Эверард нетвердой походкой направился к темпороллеру. Слова его падали отрывисто. Губы стали бледными. - Если тебе это поможет, Ванда... Я не предупредил тебя, но... в мире Фридриха... отправившись в крестовый поход, Лоренцо умер от инфекционной болезни. Полагаю, это случилось бы и здесь... Жар, рвота, понос, беспомощность. Достойная ли это смерть для рыцаря? По-моему, нет. Эверард с помощью Ванды забрался на аппарат. Голос его немного окреп. - Тебе придется доиграть до конца. Беги к слугам, кричи. Скажи, что на вас напали грабители. Кровь... Он ранил одного-двух воров. Поскольку ты сбежала, разбойники решили, что им тоже лучше скрыться. Люди в Ананьи воздадут должное его памяти. Лоренцо умер как рыцарь, защищая даму. - М-да. "А Бартоломео добьется своего и вскоре женится на опечаленной невесте героя". - Подожди минутку! - Она подобрала с земли меч, подошла к Эверарду и приложила клинок плашмя к его забрызганной кровью одежде. - Кровь бандитов. Эверард слабо улыбнулся. - Умница, - прошептал он. - Торопись! - Давай, трогай! Она поспешно поцеловала его и пошла прочь. Роллер и человек исчезли. Ванда осталась одна с мечом в руке над трупом Лоренцо. "Я тоже запятнана кровью", - подумала она отстраненно. Стиснув зубы, Ванда сделала два надреза на ребрах с левой стороны. Никто не станет пристально обследовать ее раны и задавать вопросы. Криминалистика принадлежит далекому будущему, ее завтрашнему дню, если он существует. В доме де Конти печаль вытеснит мысли, пока гордость не облечет ее в стойкое смирение. Ванда, склонившись над телом, вложила эфес меча в пальцы Лоренцо и хотела закрыть ему глаза, но передумала. - Прощай! - прошептала она. - Если Бог есть, надеюсь, он воздаст тебе. Поднявшись на ноги, она пошла к поляне, навстречу делам, которые еще ждали завершения. 1990 ГОД ОТ РОЖДЕСТВА ХРИСТОВА Он позвонил ей в родительский дом, где Ванда проводила очередной отпуск. Она не хотела, чтобы Эверард заезжал к ней. У нее уже не осталось сил лгать родным. Они встретились на следующее утро в деловой части города в роскошно-старомодном вестибюле отеля "Святой Франциск". Некоторое время они стояли молча, не разнимая рук и глядя друг на друга. - Тебе, наверно, хочется уйти отсюда, - наконец вымолвил Эверард. - Да, - согласилась Ванда. - Не могли бы мы побыть где-нибудь на воздухе? - Хорошая идея. - Он улыбнулся. - Вижу, ты тепло оделась и захватила жакет. Я тоже. Его машина стояла в гараже на Юнион-сквер. Они почти не разговаривали, пока двигались в плотном потоке автомобилей и пересекали мост Золотые Ворота. - Ты совсем поправился? - решилась спросить Ванда. - Да-да, - заверил он. - Давно уже. Несколько недель ушло на всякие организационные дела, прежде чем меня отпустили отдохнуть. - История вернулась на круги своя? Везде и во всех временах? - Так мне сказали, и пока все виденное мною подтверждает нормальное течение событий. - Эверард взглянул на нее, на мгновение отвлекшись от руля. - Ты заметила что-то необычное? - Нет, ничего. Хотя я и приехала сюда... с неспокойным сердцем, в страхе. - Полагая, что вдруг, например, твой отец - алкоголик, а сестра вообще не появилась на свет? Тебе не стоило волноваться. Континууму не требуется много времени для восстановления структуры вплоть до мельчайших деталей. Слова эти, произнесенные по-английски, теряли смысл, но по молчаливому согласию они избегали темпорального языка. - И первооснова случившегося, всех тех событий, которые мы предотвратили, лежит в прошлом, восемь веков назад. - Да. - Не слышу радости в твоем голосе. - Я... я рада и признательна за то, что ты появился на моей временной линии так скоро. - Ты ведь сообщила дату приезда. Я решил, что дня два тебе нужно побыть с семьей, отвлечься от служебных забот. Похоже, у тебя это плохо получилось. - Могли бы мы поговорить позже? - Ванда включила радио. Салон заполнила мелодия Моцарта. Была середина недели в начале января, промозглого и облачного. Когда они добрались до скоростного шоссе номер 1, их машина оказалась почти единственной, мчавшейся на север. В Олеме они купили на ленч бутерброды и пиво. У станции Пойнт-Рейес Эверард свернул к океану. За Инвернессом начинался огромный пляж, в этот сезон безлюдный. Он оставил машину у воды, и они побрели вдоль берега. Ванда взяла Эверарда за руку. - Что не дает тебе покоя? - спросил он, нарушив молчание. - Ты сам знаешь, Мэнс, - отозвалась она. - Ведь ты видишь гораздо больше и глубже, чем показываешь. Ветер унес ее слова, произнесенные тихим голосом. Он пронзительно выл и гудел над недовольным ропотом прибоя, студил лица холодными брызгами, присыпал губы солью, развевал волосы. Чайки кружили высоко в небе, роняя перышки. Прилив только начал накатывать на берег, и они шли по твердому и темному от воды песку. Изредка под ногами хрустели ракушки или лопались пузырчатые бурые водоросли. Справа, впереди и позади них, насколько хватало глаз, тянулись дюны. Слева из бескрайней дали накатывали гривы волн Вдали от берега виднелся одинокий корабль. Весь мир окрасился в белый и серебристо-серый цвет. - Нет, я просто старый бесчувственный чурбан, - сказал Эверард. - А чувства - это твой удел. - Немного помолчав, он спросил: - Тебя беспокоит Лоренцо? Первая насильственная смерть, может, вообще первая смерть человека, которую ты видела своими глазами? Она кивнула. Тяжесть в душе не уходила. - Я так и думал, - сказал он. - Это всегда страшно. И особенно отвратительно, когда дело касается насилия, заполняющего экраны в наши дни. Люди упиваются этими зрелищами подобно римлянам на боях гладиаторов. Но зрители забывают реальный смысл. Быть может, продюсеры слишком глупы, или у них совсем нет воображения. Похоже, они просто не осознают, что такое смерть. Ведь каждый раз это жизнь, интеллект, целый мир ощущений, уничтоженные навсегда и безвозвратно. Ванда содрогнулась. - Тем не менее, - продолжал Эверард, - мне приходилось убивать раньше и, видимо, придется и впредь. Боже, как бы я хотел, чтобы все происходило иначе, но события развиваются по-своему, и порой я просто не могу позволить себе отвлеченные размышления. Как и ты. Уверен, ты привязалась к Лоренцо. Я тоже. Мы хотели пощадить его, верили, что сумеем. Но события вышли из-под контроля. И нашей первой задачей было выполнить долг перед теми, кого мы по-настоящему любим. Так ведь? Да, тебе пришлось пережить ужасные события, но ты вела себя с честью и ты достаточно сильна духом, чтобы оставить теперь тот день позади. Она уставилась в бесконечное пустынное пространство, уходящее к горизонту. - Я знаю, - ответила она. - Я стараюсь забыть. - Но? - Но мы не просто убили человека - или стали причиной его гибели, или оказались причастны к его смерти. Сколько сотен миллиардов жизней мы уничтожили? - А сколько вернули к жизни? Ванда, те миры, которые мы видели, никогда не существовали. Мы и кое-кто еще из Патруля храним воспоминания о них, у кого-то остались шрамы на память, кто-то потерял там жизнь. Но как бы там ни было, того, что мы помним, никогда не существовало. Мы не уничтожили те варианты будущего. Это неверная фраза. Мы всего лишь предотвратили их появление. Ванда крепче сжала руку Эверарда. - Вот это-то меня и страшит, - тихо произнесла она. - Поначалу это была теория, которую преподают в Академии среди прочих предметов - как правило, более понятных. Но теперь я почувствовала все это на себе. Если все случайной беспричинно, если не существует твердой реальности и есть только математический театр теней, где все меняется, меняется, меняется до бесконечности, сметая нас самих словно сны... Ветер бил в лицо. Ванда умолкла, глотнула воздуха и, наклонив голову, двинулась дальше. Эверард прикусил губу. - Это нелегко, - согласился он. - Тебе придется смириться с тем, как мало мы знаем и как мало в чем можно быть уверенным. Они вдруг остановились. Откуда взялся этот незнакомец? Они должны были сразу заметить его, он тоже брел вдоль берега медленным шагом со скрещенными на груди руками, глядя то на море, то на крохотные следы жизни, выброшенные на песок. - Добрый день, - произнес незнакомец. Приветствие прозвучало мягко и мелодично, в английском сквозил акцент, происхождение которого они не могли определить. Приглядевшись к незнакомцу, они даже усомнились, мужчина ли перед ними. Одежда, напоминающая облачение христианского монаха, но блекло-желтого цвета, как у буддистов, скрывала фигуру средних размеров. Лицо не то чтобы невыразительное, нет - четкие линии, полные губы, легкая печать времени, - но оно могло принадлежать и мужчине, и женщине, так же, как и голос. Определить расу тоже было невозможно. Он - если это существо мужского пола, - казалось, гармонично соединил в себе черты сразу всех рас. Эверард глубоко вздохнул и отпустил руку Ванды. Пальцы его на мгновение сжались в кулаки. Он словно подтянулся и ответил ровным голосом: - Добрый день. Но может быть, неизвестный обращался к Ванде, а не к нему? - Простите великодушно. - Какой мягкой была улыбка! - Я невольно услышал ваш разговор. Позвольте поделиться некоторыми мыслями. - Вы из Патруля... - прошептала Ванда. - Иначе вы бы не услышали и не поняли смысла наших слов. Незнакомец едва заметно пожал плечами и спокойно произнес: - В эти времена, как и во многие другие, нравственный релятивизм - это грех, терзающий людей доброй воли. Они должны осознать, что... пользуясь примерами сегодняшнего дня, что смерти, увечья и разрушения, вызванные Второй мировой войной, - это зло. Как и новые тирании, посеянные ею. Однако разгром Гитлера и его союзников был необходим. Поскольку люди таковы, каковы они есть, в мире всегда больше зла, нежели добра, больше печали, нежели радости, а потому тем более важно защищать и лелеять все, что придает ценность нашей жизни. Некоторые эволюции в сопоставлении лучше других. Это непреложный факт, как и тот, что одни звезды светят ярче других. Вы видели западную цивилизацию, в которой церковь поглотила государство, и другую, где государство подменило собой церковь. Спасенное вами - это тот плодотворный баланс сил церкви и государства, из которого, вопреки раздорам, просчетам, коррупции, цинизму и трагедиям, впервые произросло настоящее понимание вселенной и родились первые прочные идеалы свободы. За содеянное вами не чувствуйте ни гордости, ни вины. Будьте просто счастливы. Ветер завывал, океан с грохотом подступал ближе. Ванда никогда не видела Эверарда настолько потрясенным. И ей показалось, что он выбрал очень верное слово. - Учитель... То, что мы пережили... Это действительно случайность, дефект в потоке времени, который мы, именно мы должны были устранить? - Да. Комозино точно объяснила вам положение вещей - в той степени, в какой вы и она могли его постичь. - И обращаясь, в основном, к Ванде: - Подумайте, если угодно, о дифракции, волнах, усиливающихся здесь и гасящих друг друга там, чтобы образовать круги. Это непрерывный процесс, но для человека он обычно незаметен. Когда случилось так, что усиление сошлось на Лоренцо де Конти, его жизнь приобрела характер рока. Однако пусть вас не гнетет и не будоражит то, что ваша воля одолела саму судьбу, рок. Ванда, дитя конца XX века, взмолилась, не понимая еще, кто стоит перед нею: - Но скажите же, учитель... Это и есть самое главное? В ответ - мягкая улыбка, за которой... то ли блеск стали, то ли отсвет молнии. - Да. Реальность всегда предрасположена к хаосу, а Патруль - тот стабилизирующий элемент, который удерживает время в определенном русле. Может быть, это не самое лучшее русло, но мы не боги, чтобы навязывать нечто иное, зная, что в конце концов оно все-таки приведет нас в будущее, недоступное нашему воображению сейчас. Однако события, если их пустить на самотек, неизбежно станут развиваться в худшем направлении. Вселенная с только лишь спонтанными изменениями сама по себе не имеет ни смысла, ни цели, и в конечном счете ее ждет саморазрушение. В такой вселенной нет места свободе. И не для того ли вселенная создала разум, чтобы защитить себя и придать смысл своему существованию?.. Впрочем, ответа на этот вопрос нет. Но пусть вас это не беспокоит. Реальность существует. И вы среди тех, кто ее охраняет. Рука поднялась вверх. - Благословляю вас! Эверард и Ванда остались на берегу одни. Не осознавая, кто у кого ищет защиты, они обнялись и долго стояли на соленом ветру, согревая друг друга своим теплом. Наконец она спросила: - Это он? - Да, конечно, - ответил Эверард. - Данеллианин. Я только раз видел одного из них, да и то всего минуту. Тебя удостоили большой чести. Помни об этом. - Запомню. У меня снова есть моя жизнь и то, ради чего стоит жить. Они разомкнули руки и снова застыли в молчании на берегу океана. Затем Ванда, встряхнув головой, громко рассмеялась и задорно крикнула: - Эй, ну-ка хватит размышлять о судьбах вселенной! Мы ведь просто люди, а? Так что давай наслаждаться жизнью! Его радость, чуть настороженная, слилась с ее восторгом. - Да, ты права. Я проголодался, как медведь. - И сразу же застенчиво: - А что ты собираешься делать после обеда? Совершенно спокойно она ответила: - Позвонить домой и сказать, что уезжаю на несколько дней. Купить зубные щетки и все необходимое. Этот берег чудесен в любую пору, Мэнс. Вот увидишь! +========================================================================+ I Этот текст сделан Harry Fantasyst SF&F OCR Laboratory I I в рамках некоммерческого проекта "Сам-себе Гутенберг-2" I Г------------------------------------------------------------------------ I Если вы обнаружите ошибку в тексте, пришлите его фрагмент I I (указав номер строки) netmail'ом: Fido 2:463/2.5 Igor Zagumennov I +========================================================================+