нно проговорил Красный Волк. Им овладело веселье. - Нам нечего опасаться. Совершенно нечего! Духи привели нас в такое место, о каком мы и не мечтали. Спутники изумленно уставились на него, но он ничего не стал объяснять. Возвращаясь в поселение тулатов, Красный Волк лишь задумчиво заметил: - Да, мы должны научиться их языку и обучить их... тому, что будет приносить нам пользу. Взгляд его устремился дальше, к семье Арюка. Люди сбились в маленькую кучку, ожидая своей участи. Они держались за руки, прижимая к себе детей. - Мы начнем наше взаимное обучение с того, что заберем одного из них с собой. Красный Волк улыбнулся девушке. Ответом ему был застывший в ее глазах ужас. 1965 ГОД ОТ РОЖДЕСТВА ХРИСТОВА Мягкий апрельский день. После полудня в Сан-Франциско. Только что родилась на свет Ванда Тамберли. В такие минуты даже агента Патруля Времени может охватить чувство нереальности происходящего. "С рождением, Ванда". Случайное стечение обстоятельств. Ральф Корвин попросил ее зайти в этот день именно в это время, потому что раньше им могли помешать. Из-за недокомплекта личного состава подразделения Патруль мог позволить себе послать лишь небольшую группу для слежения за миграцией в Новый Свет, независимо от степени важности происходящих событий для будущего. Перегруженные заданиями, члены группы всегда толпились в доме у Корвина в Беркли, где он устроил свою административную базу. Подобно другим, эта база представляла собой дом, снятый на несколько лет людьми, которые действительно там жили. Америка двадцатого века была очень в этом отношении удобна. Большинство сотрудников Патруля из их группы родились в этом веке и чувствовали себя там совершенно естественно. Они не могли часто использовать региональную штаб-квартиру в Сан-Франциско - излишняя активность вызвала бы нежелательный интерес. Беркли шестидесятых годов почти идеально подходил им. Поскольку все здесь жили как хотели, никто не обращал особого внимания на некие странности. В конце концов, поднятая властями шумиха вокруг злоупотребления наркотиками могла спровоцировать слежку за домом. Но к тому моменту группа Патруля успеет свернуть работу и покинуть дом. Поскольку на базе недоставало укромного места для хранения темпороллеров, Тамберли добралась на городском транспорте до Телеграф-авеню, прошла по ней в северном направлении и пересекла университетский кампус. День стоял прекрасный, и она с любопытством ждала встречи с тем десятилетием. Пока Ванда росла, о времени ее детства уже начали слагать легенды. Однако действительность оказалась куда менее романтичной. Неряшливость, претенциозность, самодовольство. Когда парень в задубевших от грязи джинсах и тряпке, которую он, вероятно, считал одеялом индейца, сунул ей листовку с выспренними словами о мире, она вспомнила, что случится в недалеком будущем - Камбоджа, люди на джонках, - и сказала с улыбкой: - Извините, но я - фашистский поджигатель войны. Да, Мэнс однажды говорил о молодежной революции в таких выражениях, что ей следовало воспринять это как предостережение. Но зачем забивать этим голову сейчас, когда вишневые деревья стоят, будто окутанные застывшей метелью? Дом, который она искала, находился на несколько кварталов восточнее, на Гроув-стрит (которая будет торжественно переименована в честь Мартина Лютера Кинга, но останется в памяти ее поколения как Милки Уэй). Здание оказалось скромным, но в хорошем состоянии. Добропорядочный владелец не станет объектом любопытства. Ванда поднялась на крыльцо и позвонила. Дверь открылась. - Мисс Тамберли? Она кивнула. - Добрый день. Пожалуйста, проходите. Ванда увидела мужчину - высокого, стройного, с римским профилем, щеточкой усов и гладкими, коротко стриженными волосами пепельного цвета. Желтовато-коричневая рубашка с погончиками и несколькими карманами, брюки в тон, отутюженные до остроты лезвия, на ногах сандалии. Выглядел он лет на сорок, но внешность мало о чем свидетельствовала, если человек прошел в Патруле курс омолаживания. Мужчина закрыл дверь и крепко пожал ей руку. - Я - Корвин. - Он улыбнулся. - Извините за "мисс". Я не мог назвать вас "агент Тамберли". Вы ведь вполне могли оказаться агентом из отдела рекламы какой-нибудь фирмы. Или вы все-таки предпочитаете "мисс"? - На ваше усмотрение, - ответила она нарочито небрежно. - Мэнс Эверард как-то объяснял мне, как меняются со временем правила учтивости. "Пусть знает, что я в дружеских отношениях с агентом-оперативником. На тот случай, если он любит играть в превосходство", - подумала Ванда. - Совсем недавно - если здесь уместно слово "недавно", поскольку я покинула Берингию неделю назад, - меня называли Хара-тцетун-тун-баюк - Та, Которой Ведомо Неизвестное. "Покажи великому антропологу, что скромный натуралист не совсем уж неуч в его области". Она задумалась: не британский ли акцент оттолкнул ее. Наведя справки в штабе, Ванда выяснила, что Корвин родился в Детройте в 1895 году. И до поступления в Патруль он успел провести интересные исследования американских индейцев в 20-30-е годы. - Правда? Улыбка его стала более располагающей. Он по-своему привлекателен, призналась себе Ванда. - Расскажите пожалуйста. Я жажду услышать об этой стране все до мельчайших подробностей. Но прежде позвольте предложить вам устроиться поудобнее. Что вы предпочитаете из напитков? Кофе, чай, пиво, вино или что-нибудь покрепче? - Кофе, пожалуйста. Для спиртного еще слишком рано. Он проводил Ванду в гостиную и усадил в кресло. Мебель была изрядно потрепанной. До отказа набитые книгами полки рядами закрывали стены. Книги, в основном, носили справочный характер. Извинившись, Корвин вышел на кухню и вскоре вернулся с подносом, уставленным закусками, которые оказались восхитительными. Переставив тарелки на низкий столик перед Вандой, он уселся напротив и попросил разрешения закурить. Это было совершенно в духе того времени. Он задымил сигаретой, а не трубкой, как Мэнс. - Мы одни здесь? - поинтересовалась она. - Пока что да. Это было не так просто, - Корвин засмеялся. - Не волнуйтесь. Я просто подумал, что нам следует познакомиться в спокойной обстановке. Предпочитаю слушать повествование, имея некое представление о собеседнике. Что такая прелестная девушка, как вы, делает в организации, подобной нашей? - К чему этот вопрос, вы же знаете, - удивленно ответила Ванда. - Зоология, экология, словом, то, что называли естественной историей в пору вашей молодости. "Получилось бестактно", - спохватилась Ванда. К ее облегчению, он не выказал и тени неудовольствия. - Да, разумеется, меня информировали о вас. - Затем успокаивающим тоном добавил: - Вы ученый в чистом виде, работающий во имя истины. Я, признаться, слегка завидую вам. Она покачала головой. - Нет, не совсем так, иначе я бы не служила в Патруле. Ученые академического толка принадлежат гражданским институтам будущего, не так ли? Моя работа состоит в изучении отношений между людьми, если они нам - Патрулю - непонятны, особенно между теми, кто близок к природе, по крайней мере, пока мы не изучим их окружение, быт. Вот почему я выполняла роль Джейн Гудолл именно в том месте и в то время. Переселение палеоиндейцев ожидалось приблизительно в этот период. Не то чтобы мне было необходимо встретиться с ними лично, хотя это и произошло, - просто от меня требовали отчет об обстановке, сложившейся на тот момент, о возможностях, которые их там ожидали, и прочее. Одновременно Ванда подумала с тревогой: "И что я так разболталась? Ему и так все досконально известно. Это от нервозности. Возьми себя в руки, птичка!" Корвин прикрыл глаза. - Извините великодушно. Вы упомянули Джейн Гудолл? Тамберли почувствовала облегчение. - Простите, я совсем забыла. Она пока еще не стала знаменитой. Выдающийся этолог, работавший в тропических дебрях. - Объект для подражания? Так? И замечательный, судя по результатам. - Он отпил глоток. - Я не совсем точно сформулировал вопрос. Я достаточно осведомлен о вашей роли и о том, почему, где и когда вы оказались. Я бы хотел узнать о вас более существенные вещи: как вы поступили на службу в Патруль, например, как впервые узнали о нас? Рассказывая об этом заинтересованному и привлекательному мужчине, Ванда получала не просто удовольствие, но и душевное облегчение. Как она страдала от того, что, начиная с 1987 года, была вынуждена лгать родителям, сестре, старым друзьям о причинах, по которым бросила учебу, о работе, разлучившей ее со всеми близкими и знакомыми. Сколько раз в Академии Патруля ей недоставало родного плеча, чтобы выплакаться. Сейчас все это позади. Или еще не совсем?.. - По-моему, это слишком длинная история, - чересчур длинная, чтобы вдаваться в подробности. Мой дядя уже состоял на службе в Патруле в тайне от меня и других родственников, когда я изучала эволюционную биологию в Стэнфорде. Он был, как это, ну... о черт! Не перейти ли нам на темпоральный? Чертовски трудно объяснить на английском путешествия во времени. - Нет. Я предпочитаю услышать это на вашем родном языке. Вы так лучше раскрываетесь - и, кстати, вы совершенно очаровательны, если я смею позволить себе подобное замечание. Пожалуйста, продолжайте. "Боже милостивый, неужели я покраснела", - подумала она про себя, а вслух торопливо продолжила: - Дядя Стив вместе с Писарро находился под видом монаха в Перу шестнадцатого века, следил за развитием событий. "При ином исходе событий и будущее было бы совершенно иным - и чем дальше, тем больше, и в начале двадцатого века на карте мира среди других стран уже не было бы страны под названием Соединенные Штаты и не существовало бы на Земле родителей некой Ванды Тамберли. Реальные события основываются на суммарной предопределенности. На уровне поверхностного восприятия она проявляется в форме хаотических изменений в физическом смысле, и зачастую незначительные явления вызывают драматические последствия. Если ты отправишься в прошлое, ты можешь изменить историю - уничтожить то, что породило тебя самое. Хотя сама ты будешь существовать - без родных, без корней, воплощение вселенской бессмысленности. Когда путешествия во времени стали реальностью, видимо, не только альтруизм побудил сверхчеловеков отдаленного будущего, данеллиан, основать Патруль. Он помогает, поддерживает в тяжелую минуту, советует, регулирует, короче, выполняет работу, которая составляет значительную часть функций всякой добропорядочной полиции. Но Патруль также старается предотвратить уничтожение истории, достигшей мира данеллиан, глупцами, преступниками, безумцами. Для них это, возможно, просто вопрос выживания. Они никогда нам этого не расскажут, мы почти не видим их, мы ничего не знаем о них..." - Бандиты из будущих времен пытались похитить выкуп за Атауальпу, ах нет, это слишком сложно. Чтобы все объяснить, потребуется не один час. Дело закончилось тем, что один из людей Писарро завладел темпороллером, узнал его возможности и секреты управления, кроме того, он выяснил, где я нахожусь, и похитил меня, чтобы иметь под рукой гида по двадцатому веку и помощника, который научил бы его обращаться с современными видами оружия. У него были грандиозные планы. Корвин присвистнул. - Могу себе вообразить. Сама попытка, независимо от успеха или провала, могла оказаться губительной И я бы не узнал об этом, поскольку никогда не появился бы на свет. Дело не в этом, но подобные мысли напоминают об исторической логике. Верно? Что же случилось потом? - Агент-оперативник Эверард уже вошел в контакт со мной по поводу исчезновения дяди Стива. Он, конечно, не открыл мне своего секрета, но оставил номер телефона, и я... я рискнула позвонить. Он и освободил меня... - Тут Тамберли следовало усмехнуться. - В лучших традициях спасательных операций на морском флоте. Что и выдало его с головой. По долгу службы он обязан был убедиться, что я буду держать рот на замке. Я могла пройти соответствующую обработку, предотвращающую попытки раскрыть посторонним эту тайну - и продолжить свою жизнь с той точки, где в нее ворвались все эти события. Но он предложил мне и другой выбор. Я могла поступить на службу. Эверард не считал, что из меня выйдет образцовый патрульный, и, несомненно, был прав, но для Патруля необходимы и полевые исследователи. Так что, когда у меня появилась возможность заниматься палеонтологией с живыми образцами, могла ли я отказаться? - Таким образом, вы закончили Академию, - пробормотал Корвин. - Осмелюсь заметить, обстоятельства удивительным образом благоприятствовали вам. Затем, полагаю, вы работали в составе группы до тех пор, пока руководство не пришло к заключению, что вы наилучшая кандидатура для проведения самостоятельных исследований в Берингии. Тамберли утвердительно кивнула. - Я просто должен услышать всю историю ваших испанских приключений, - сказал Корвин. - Это что-то фантастическое. Но вы правы, долг превыше всего. Будем надеяться, что когда-нибудь у нас найдется свободное время. - И давайте больше не будем обо мне, - предложила Ванда. - Как вы оказались в Патруле? - Ничего сенсационного. Самым заурядным образом. Человек, занимавшийся отбором кадров, почувствовал мои возможности, завязал со мной знакомство, провел некоторые тесты и, когда результаты подтвердили его предположения, рассказал мне правду и пригласил на службу. Он знал, что я соглашусь. Проследить незаписанную древнюю историю. Нового Света, помочь зафиксировать ее... сами понимаете, моя дорогая. - Трудно ли вам было оборвать все связи? - спросила она. "Не верю, что мне когда-нибудь удастся сделать это, пока... пока отец, мать и Сюзи не умрут. Нет, не думай об этом, хота бы сейчас. За окном так тепло и солнечно". - Без особого труда, - отозвался Корвин. - Я как раз разводился со второй женой, детей не было. Я презирал мелкую грызню в академическом мирке и всегда был, скорее, одиноким волком. Разумеется, я руководил людьми, но самостоятельная научная работа и, конечно, персонал Патруля были гораздо ближе мне по духу. "Лучше не вдаваться в подробности личной жизни", - решила про себя Ванда. - Итак, сэр, вы просили меня прийти к вам и рассказать о Берингии. Попытаюсь, но боюсь, что мои сведения весьма скромны. В основном, я жила в одном месте, а территория, которую мне не удалось осмотреть, бескрайняя. Я занималась этим всего лишь два года своей жизни, включая отпуска дома. А для тех мест срок моего пребывания составляет пять лет, потому что я наведывалась в Берингию в разное время, чтобы вести наблюдения в определенные сезоны. Результаты, однако, ужасающе незначительны. "Но большего сделать было невозможно", - подумала про себя Ванда. - Даже с отпусками жизнь ваша, наверно, была нелегкой. Вы смелая молодая леди. - Нет-нет. Все было совершенно замечательно. Пульс Ванды участился. "Вот он, мой шанс". - И само по себе, и потому что для Патруля это важнее, чем может показаться на первый взгляд. Доктор Корвин, было бы ошибкой прерывать работу на данном этапе. Некоторые основополагающие научный проблемы остались наполовину неразрешенными. Не могли бы вы обратить внимание руководства на это? Может быть, мне позволят вернуться в Берингию? - Гм, - он погладил усы. - Боюсь, у вас будут более важные дела. Я могу навести справки, но не хочу обнадеживать вас. Извините. - Он усмехнулся. - Полагаю, что вас там привлекает не только наука. Ванда решительно кивнула, хотя ощущение потери становилось все острее. - Да, верно. Стылая земля, но... такая живая. А "мы" очень добродушны. - Мы? Ах да! Так называют себя аборигены. Это аналог слову "тулат"? Они напрочь забыли о предыдущих экспедициях в их глухомань и не подозревали о существовании в мире еще кого-нибудь, кроме них самих, пока не появились вы. - Правильно. Я не могу понять, почему утрачен всякий интерес к ним? Тысячи лет тулаты обитали в этих местах. Люди, подобные им, мигрировали в Южную Америку, это очевидный факт. Но Патруль направил всего одну группу. Предыдущая экспедиция познакомилась лишь с их языком и составила поверхностный отчет об их образе жизни. Я была, знаете ли, просто потрясена скудостью информации. Почему никому нет дела до Берингии? Ответ был сдержанным и веским. - Уверен, вам это объясняли. Нам не хватает персонала, источников для досконального изучения того, что... не имеет существенного значения. Те первые мигранты, просочившиеся через перешеек около двадцати тысяч лет назад, оставили потомков, которые пребывали в неизменно примитивном состоянии. Известно, что на протяжении почти всего двадцатого века большинство археологов подвергали сомнению возможность появления человека в Новом Свете в столь ранний период. Немногочисленные свидетельства их существования - обтесанные камни и кострища - вполне ведь могли иметь естественное происхождение. Люди периода неолита, охотники на крупных животных, прибывшие в район ледника в Висконсине между Кэри и Манкато в то время, когда ледниковый период близился к концу, - вот кто истинные первопроходцы, заселившие два континента. Племена, опередившие их, были или физически истреблены, или вытеснены пришельцами. А если некоторые и смешались с вновь прибывшими, с пленными женщинами, например, что случалось редко, то они все равно были ассимилированы. Их кровь без следа растворилась в крови пришельцев. - Я знаю! Я знаю это! В ее глазах сквозила острая боль. Ванда едва сдерживалась, чтобы не закричать. "Не надо читать мне лекций. Я не новичок, чтобы меня поучать. Что, старые привычки дают себя знать?" - зло подумала Ванда. - Я хотела сказать, почему никому нет до этого дела? - Агент Патруля должен быть хладнокровным, подобно врачу или полицейскому. В противном случае то, что приходится видеть, может сломать его. Корвин наклонился вперед. Он положил руку на кулак Ванды, лежавший на колене. - Но меня ваша проблема волнует. Я более чем заинтересованное лицо. Мои исследования связаны с палеоиндейцами. Они несли в себе будущее. Я непременно хочу изучить все, что вы узнали об этом древнем народе, и выяснить, что это может дать для моих исследований. Я тоже хочу полюбить их. Тамберли глотнула воздуха и выпрямилась в кресле. Она отпрянула от его прикосновения, потом, чтобы он не подумал, будто она отвергает его утешения, поспешно произнесла: - Спасибо. Благодарю вас. То, что происходит... с народом, который я знаю, с отдельными людьми... их ведь не обязательно ждет злая судьба. Верно? - Согласен. Чужеземцы, которых вы повстречали, вероятно, принадлежали к малочисленному племени. Я склонен даже вообразить, что их появление эпизодично и они больше ни разу не объявлялись в Берингии на протяжении жизни нескольких поколений. Кроме того, как я понял из вашего рассказа, тулаты обитали на побережье и не охотились на крупных животных. Следовательно, никакой конкуренции. - Если б это было правдой... А в случае возникновения конфликта вы не могли бы помочь? - Нет. Патрулю не дозволено вмешиваться. - Послушайте, - возразила Тамберли с новым приливом энергии, - путешественники во времени волей-неволей вмешиваются в события и влияют на них. Я воздействовала на людей самыми разными способами, так ведь? Среди всего Прочего, спасла антибиотиками несколько жизней, убивала опасных хищников, даже само мое присутствие там, вопросы, которые задавала я им и на которые отвечала, тоже имели определенный эффект. Я находилась в гуще той жизни, докладывала о каждом происшествии, и никто не возражал. - Вы знаете, почему. - Вероятно, он понял, что совершил ошибку, разыгрывая роль профессора, потому что теперь говорил без раздражения или покровительства, мягко, как с ребенком, страдающим от невыносимой боли. - Континуум тяготеет к сохранению своей структуры. Радикальные изменения возможны только в определенные критические моменты истории. Когда-нибудь в другое время произойдет компенсация. С этой точки зрения ваше вмешательство не имеет значения. В некотором смысле это "всегда" частица прошлого. - Вы правы. - Она с трудом сдерживала негодование, вызванное его попытками успокоить ее. - Извините, сэр. Я кажусь вам глупой и невежественной, не так ли? - Нет. Вы просто взволнованы. Вы изо всех сил стараетесь ясно формулировать ваши намерения. - Корвин улыбнулся. - В этом нет необходимости. Успокойтесь. - Но я не могу понять, - настаивала она, - почему вы не можете протянуть руку помощи. Ничего грандиозного, ничего, что останется в народной памяти или что-нибудь в этом духе. Просто те охотники были... высокомерны. Если они начнут прижимать тулатов, то почему бы не подсказать им, что этого делать не стоит, подкрепив предупреждение какой-нибудь безвредной демонстрацией могущества вроде фейерверка? - Потому что ситуация совсем не такова, какой видите ее вы. Берингия уже населена, вернее, была уже населена не только статичными племенами, едва миновавшими эолит, если к разбросанным так далеко друг от друга стойбищам вообще применимо слово "племя". Развитая, динамичная, прогрессивная культура или группа культур совершили вторжение. Позвольте напомнить вам, что на протяжении всего нескольких поколений они проложили дорогу между льдами Лавразии и Кордильер и проникли на равнину, где тайга после отступления ледников превращалась в плодородные луга. Число мигрантов возрастало. На протяжении двух тысячелетий с того времени, когда вы их повстречали, они научились изготавливать прекрасные наконечники из кремня. Вскоре они истребили мамонтов, лошадей, верблюдов - большинство крупных представителей американской фауны. Этот народ трансформировался в особую расу американских индейцев, но вы ведь и сами знаете историю. Да ситуация неустойчива. Времена давние. Никаких письменных свидетельств, посредством которых мертвые могут говорить с живыми. Тем не менее возникновение причинно-следственных вихрей не так уж невозможно. Мы, полевые агенты, должны свести наше влияние к абсолютному минимуму. Никто рангом ниже агента-оперативника не вправе активно вмешиваться, и даже агент-оперативник делает это только в случае крайней необходимости. "Мне следует помнить, в какие времена он был рожден и воспитан, и делать на это скидку, - подумала Ванда. - Однако он явно упивается собственным красноречием". Раздражение как-то незаметно погасило тревогу. - Возможно, вы преувеличиваете, и на самом деле ничего ужасного с вашими друзьями не случилось, - добавил Корвин, и она вдруг согласилась с ним. Почему же ее настроение столь изменчиво? Конечно, она только что вернулась из диких мест в период, где ее одинаково тяготила как схожесть с родным домом, так и несхожесть с ним. Ванда негодовала, потому что ее работу неожиданно прервали, беспокоилась о "мы", печалилась, что может никогда больше не увидеться с ним и теперь капризничала во время встречи с человеком, у которого за плечами десятилетия опыта в Патруле против ее ничтожных четырех. "Тебе надо успокоиться, девочка". - Ваш кофе остыл, - сказал Корвин. - Сейчас налью горячего. Он забрал чашку, вернулся с чистой, налил в нее до половины кофе из кофейника и поднес бутылку бренди. - Прописываю маленькую добавку для нас обоих. - М-м... микродозу, - уступчиво произнесла Ванда. Средство помогло: скорее просто вкусом, нежели количеством. Корвин больше не настаивал. Он перешел к делу. И этот интеллектуальный обмен мнениями стал уже настоящим лекарством для натянутых нервов. Он доставал книги, раскрывал их на страницах с картами, показывал геологические периоды той земли, где она выполняла свое задание. Ванда, конечно, изучала историю, но он распахнул перед ней более широкие горизонты, живо и с новыми подробностями. В ту эпоху, как знала Ванда, Берингия стала значительно меньше. Тем не менее она все еще оставалась громадной территорией, объединяющей Сибирь с Аляской, и процесс ее исчезновения с лица Земли затянется на очень долгое время, если сравнивать с продолжительностью человеческой жизни. В конце концов море, уровень которого поднялся вследствие таяния льдов, поглотит Берингию, но к той поре Америка будет густо заселена от Ледовитого океана до Огненной Земли. Ей было что рассказать о жизни диких животных и чуть меньше о быте народа этих краев, и она чувствовала себя счастливой, что ей выпало в какой-то степени узнать жителей Берингии. Корвин владел лишь информацией, полученной первой экспедицией, содержащей сведения о языке тулатов, кое-что об обычаях и верованиях. Ванда поняла, что он анализировал эти данные, сравнивал с тем, что узнал о диких племенах других эпох, и экстраполировал их, исходя из собственного опыта. Он изучал палеоиндейцев в тот период, когда они передвигались на юг через Канаду. Цель Корвина состояла в том, чтобы проследить исходный путь их миграции. Только узнав суть случившегося. Патруль мог рассчитывать на определение узловых точек, над которыми следовало установить особое наблюдение. Информация, пусть даже поверхностная, все равно лучше, чем ничего. Кроме того, люди будущего проявляли большой интерес к этой проблеме: антропологи, фольклористы, художники жаждали новых источников вдохновения. Тамберли почувствовала, что ее знания обрели объемность и живость - она с необычайной яркостью вспомнила семьи, жившие порознь, и только время от времени собиравшиеся вместе; часто лишь гонцы и скитальцы связывали их или юноши, ищущие невест. Все это было обычным делом. Простые обряды, внушающие ужас легенды, неизбывный страх перед злыми божествами и духами, штормами и хищниками, болезнями и голодом, а рядом - веселье, любовь и доброта, детская готовность радоваться любым удовольствиям, которые дарует жизнь; благоговение перед медведем, который, быть может, даже древнее, чем сами люди... - Боже мой! - воскликнула Ванда. Тени за окнами уже перечеркнули дорогу. - Я и не заметила, как долго мы проговорили. - Я тоже, - ответил Корвин. - С такой собеседницей, как вы, время бежит быстро. Прекрасный был день, верно? - Верно. Но сейчас за гамбургер и пиво я готова пойти на преступление. - Вы остановились в Сан-Франциско? - Да, в маленькой гостинице около штаб-квартиры. Буду жить там, пока не закончу отчет. Нет смысла перепрыгивать каждый раз сюда из 1990 года. - Послушайте, вы заслужили больше, чем гамбургер в каком-нибудь кафе. Позвольте пригласить вас на обед. Я знаю стоящие места этих лет. - М-м-м... - На вас прелестный костюм. А я сейчас тоже постараюсь принять достойный вид. - Он поднялся с кресла и вышел из комнаты прежде, чем она успела ответить. "Ну и дела! А, собственно, почему бы и нет? Спокойнее, девочка. Сколько воды утекло с той поры, но..." Корвин вернулся скоро, как и обещал, в спортивном твидовом пиджаке и галстуке в виде шнурка, скрепленного застежкой. Они перешли через мост и остановились около японского ресторана неподалеку от рыбачьего причала. За коктейлем он сказал, что если она действительно хочет продолжить работу в Берингии, он, вероятно, мог бы составить ей компанию. Ванда решила, что его слова не более чем шутка. Затем появился повар, чтобы приготовить сукияки [блюдо национальной японской кухни - мясо, жаренное в сое с сахаром и приправами] прямо на их столе, но Корвин, попросив его понаблюдать за действием со стороны, взялся за дело сам. - По рецепту Хоккайдо, - объявил он и стал подробно рассказывать о своем пребывании среди палеоиндейцев Канады, живописуя опасные моменты. - Замечательные парни, но вспыльчивые, обидчивые и скорые на выяснения отношений с помощью силы. Он, казалось, не задумывался о том, что некоторые эпизоды его воспоминаний могут перекликаться с тем, что пережила Ванда в Берингии. После обеда Корвин предложил ей выпить в баре на маяке. Она отказалась, сославшись на усталость. У входа в гостиницу Ванда пожала ему руку. - Закончим разговор завтра, - сказала она, - а потом я действительно должна перенестись в будущее и повидать своих родных 13212 ГОД ДО РОЖДЕСТВА ХРИСТОВА Каждую осень "мы" встречались у Кипящих Ключей. Когда погода день ото дня становилась холоднее, было очень приятно поваляться в теплой грязи и вымыться в горячей воде, фонтанчики которой вырывались из земли. Сильный привкус и запах воды служили защитой от болезней, пар и близко не подпускал злых духов. "Мы" собирались из разбросанных по всему побережью стойбищ, из отдаленных мест, где, с их точки зрения, кончался мир, чтобы насладиться самым веселым в году праздником. Люди приносили с собой много еды, потому что ни одна семья не смогла бы прокормить такую кучу народа, и пускали припасы по кругу. Среди особого угощения были вкусные устрицы из залива Моржа, их приносили живыми в воде; недавно добытые рыба, птицы, мясо, приправленное травами; сушеные ягоды и цветы, собранные на летних лугах, ворвань [вытопленный жир морских животных], если кому-то удавалось убить тюленя на суше. Люди брали с собой товар для обмена - прекрасные шкуры и кожи, красивые перья и камни. Они наедались до отвала, пели, танцевали, шутили, вольно предавались любви, обменивались новостями, товарами, строили планы, вздыхали, вспоминая старые времена, и улыбались, глядя на молодую поросль, резвящуюся среди взрослых. Иногда кто-то ссорился, но друзья всегда примиряли забияк. Когда провизия кончалась, они благодарили Улунгу за гостеприимство и расходились по домам, унося с собой приятный груз воспоминаний, который будет освещать грядущие темные месяцы. Так было всегда. Так должно быть всегда. Но настали времена, когда печаль и страх навалились на "мы". Поползли слухи о чужаках, объявившихся летом в этих краях и поселившихся в глубине земель, подальше от моря. Немногие "мы" видели пришельцев, но недобрую молву разнесли молодые парни, кочующие по округе, и их отцы навещавшие ближайших соседей. Уродливые, говорившие с волчьими завываниями, завернутые в кожу, вооруженные невиданным оружием, захватчики разгуливали небольшими группами везде, где им хотелось. Заходя в поселение "мы", они бесцеремонно брали еду, вещи, женщин не как гости, а как хищники, подобные орлу или скопе [скопа - хищная птица отрада соколообразных, обитает у водоемов, питается рыбой]. Мужчин, пытавшихся оказать сопротивление, жестоко наказывали, пронзая ножами и копьями. Рана у Орака воспалилась, и он умер. Почему Ты, Которой Ведомо Неизвестное, покинула нас, народ "мы"? Праздник на Кипящих Ключах в этом году был невесел - смех звучал излишне громко. Может быть скверные люди уйдут прочь, подобно плохим годам - когда снег лежал до конца лета, - оставлявшим после себя множество мертвых. Что за новое зло постигло их? Люди отходили в сторону и перешептывались. Неожиданно мальчик, прогуливавшийся неподалеку от источника, с криком помчался к пирующим. Испуг волной пробежал по толпе, приведя ее в движение. Арюк с Ольховой Реки успокоил людей, раздав несколько тумаков, а затем созвал к себе мужчин. Вскоре все, кроме младенцев, успокоились - по крайней мере внешне. За прошедший год Арюк стал подавленным и неразговорчивым. Он и остальные мужчины вышли за пределы стойбища, сжимая в руках топоры или дубинки. Женщины и дети сгрудились среди хижин. За их спинами грохотал прибой, над головами пронзительно кричали птицы, вокруг безнадежно свистел ветер. Был ясный день, по небу пробегали лишь редкие быстрые облака. На западе солнце освещало холмы, окрашенные осенью в желто-серые тона. Грязевое озеро пузырилось рядом, переливаясь коричневым, самым темным из окружающей гаммы, цветом. Ветер разметал тепло, пар и магический запах озера. К "мы" приближались незнакомцы. Острые копья покачивались в такт их широким шагам. Арюк прищурился, глядя вдаль. - Да, это чужаки, - хрипло сказал он. - Их меньше, чем нас, я думаю. Встали рядом! Быстро! Чужеземцы приблизились. Но кто это с ними? Женщина?! Одета, как и они, но... ее волосы... - Дараку! - простонал Арюк. - Дараку, моя дочь, которую они забрали к себе! Он бросился было бежать, закричал, но повернул назад и замер, дрожа всем телом. Вскоре они подошли. Лицо девушки было худым, и что-то знакомое промелькнуло в ее глубоко запавших глазах. Рядом с нею шел охотник, остальные рассыпались по бокам. Взгляды их светились алчностью. - Дараку, - прорыдал Арюк, - что это значит? Ты вернулась домой к матери и ко мне? - Я принадлежу им, - ответила она угрюмо. И указала на мужчину рядом с собой. - Он, Красный Волк, хочет, чтобы я помогла вам в разговоре. Они пока что не выучили наш язык, как следует, но я немного понимаю их речь. - Как... как ты жила, моя милая? - Мужчины меня используют. Я работаю. Две женщины бывают добры ко мне, когда мы встречаемся. Арюк вытер глаза тыльной стороной ладони. Он проглотил комок, подступивший к горлу, и сказал, обращаясь к Красному Волку: - Я знаю тебя. Мы встречались, когда ты пришел сюда впервые, я был тогда с моей сильной подругой. Но она покинула нас, а ты выследил меня и увел мою дочь. Какой злой дух сидит в тебе? Охотник небрежно махнул рукой, словно отогнал муху. Неужели понял? И что он думает? - Ванайимо - Облачные Люди, - ответил он. Арюк едва различал слова, исковерканные непривычным тягучим произношением. - Хотеть дерево, рыба. Омулайех... - Он взглянул на Дараку и произнес что-то на своем языке. Она монотонно перевела, глядя мимо отца и братьев: - Это я сказала им, что вы собираетесь здесь. Мне пришлось это сделать. Они сказали, что сейчас самое подходящее время прийти сюда и поговорить с вами. Они хотят, чтобы "мы"... чтобы вы приносили им разные вещи. Всегда. Они скажут, что и сколько. Вы должны. - О чем это они говорят? - выкрикнул Хуок с Берега Выдр. - Они что, голодают? У нас не так много еды, но... Красный Волк изверг из себя еще одну серию бессмысленных звуков. Дараку облизнула губы. - Делайте, как они говорят, и они не причинят вам вреда. Сегодня я - их рот. - Мы можем меняться... - начал Хуок. Рев оборвал его. Хонган с Болота Кроншнепов был самым смелым среди "мы". Поняв, чего хотят пришельцы, он пришел в ярость. - Они не хотят меняться. Они просто берут! Разве норка меняет свою шкурку на приманку в капкане? Скажи им "нет"! Гони их прочь! Охотники нахмурились и взяли оружие наизготовку. Арюк понимал, что должен успокоить своих людей, но руки его налились тяжестью, а горло перехватило. Один за другим его мужчины подхватывали крик Хонгана: - Нет! Нет! Кто-то швырнул камень. Другой парень выскочил вперед и набросился на охотника с топором. Так в памяти Арюка запечатлелось то мгновение, когда он позже попытался восстановить события. Он так до конца и не понял, что произошло. Раздался оглушительный рев, началась потасовка, которая тут же переросла в свирепое сражение, - кошмар. А затем "мы" бросились бежать. Рассыпавшись, они оглянулись назад и увидели, что все чужаки целы и невредимы, а с их каменных топоров каплями падает кровь. Двое мужчин "мы" лежали мертвые, с вывороченными из распоротых животов внутренностями, с разбитыми черепами. Раненым удалось спастись - всем, кроме Хонгана. Проткнутый несколькими копьями, он рухнул на землю и долго стонал, прежде чем замолк навсегда. Дараку всхлипывала, припав к коленям Красного Волка. 1990 ГОД ОТ РОЖДЕСТВА ХРИСТОВА - Привет, - произнес автоответчик Мэнса Эверарда. - Говорит Ванда Тамберли из Сан-Франциско. Помните меня? - Голос ее вдруг как-то сник. Оживление явно было наигранным. - Конечно, помните. Хотя... с той поры минуло уже три года. Во всяком случае, в моей жизни. Право, жаль, что так вышло. Время просто пролетело, а вы... Впрочем, ладно. "Ты не искал меня. Да и с какой стати? У агента-оперативника хватает важных забот". - Мэнс... сэр, мне неловко тревожить вас, особенно после столь долгого молчания. Я не рассчитываю на какие-то привилегии, но просто не знаю, куда еще обратиться. Не могли бы вы, по крайней мере, позвонить мне и позволить объясниться? Если вы скажете, что я несу чепуху, я тут же умолкну и не буду докучать вам. Пожалуйста. Мне кажется, вопрос серьезный. Может быть, вы согласитесь со мной. Вы застанете меня по номеру... - Далее следовал номер телефона и перечень удобных для разговора часов и дней в феврале. - Спасибо большое даже просто за готовность выслушать меня. На этом заканчиваю. Еще раз спасибо. Молчание. Прослушав запись, он остановил пленку и несколько минут простоял в раздумье. Ощущение было такое, словно его квартира из Нью-Йорка перенеслась куда-то в другое измерение. Наконец он пожал плечами, невесело усмехнулся и кивнул сам себе. Записанные автоответчиком прочие послания не были срочными, требующими безотлагательных действий. Как и дело Ванды, впрочем. Тем не менее... Эверард пересек комнату и подошел к маленькому бару. Пол под ногами казался непривычно голым, прикрытый только ковром, - не было шкуры полярного медведя. Многие из гостей упрекали его за нее. Он не мог объяснить им, что шкура эта из Гренландии Х века, когда не только медведи представляли опасность, но и сама жизнь была совершенно иная. Да и по правде говоря, шкура слишком загрязнилась. Шлем и скрещенные копья остались висеть на стене - никто не мог догадаться, что это не просто имитация бронзового века. Он налил себе шотландское виски с содовой, закурил трубку и вернулся в кабинет. Кресло объяло его уютом, как старые разношенные туфли. Эверард старался не приглашать сюда современников, не связанных с Патрулем. Когда все же такие гости забредали в его квартиру, они неизменно начинали распространяться о том, что ему необходимо обзавестись компьютером, и рекомендовали знакомую фирму. Эверард, бывало, отвечал: - Я подумаю над этим, - и менял тему разговора. Большинство предметов на его столе представлялись гостем совсем не тем, для чего они служили на самом деле. - Дайте мне досье на специалиста Ванду Мэй Тамберли, - приказал он в устройство связи своего компьютера. Изучив данные на экране, Эверард задумался и начал просматривать все, что имело отношение к работе Ванды. Вскоре ему показалось, что он напал на след, и он запросил подробности. В комнату вползли сумерки. Спохватившись, он понял, что просидел у компьютера несколько часов и проголодался. Он даже не распаковал вещи, вернувшись из последнего путешествия. Эверард решил не выходить из дома - слишком неспокойно было на душе. Он засунул гамбургеры в микроволновую печь, поджарил, соорудил громадный бутерброд, открыл банку пива и проглотил все, даже не поняв вкуса. Синтезатор пищи мог бы произвести что-нибудь поизысканней, но если ты обосновался в обществе, которое еще не знает о путешествиях во времени, то не следует держать под рукой предметы будущего, если в них нет особой необходимости. В противном случае их нужно прятать или тщательно маскировать. Когда он закончил ужин, калифорнийское время подползло к третьему промежутку, указанному Вандой. Он вернулся в гостиную, снял телефонную трубку и сам удивился, как неровно забилось его сердце. Ответила женщина. Он узнал мелодику ее голоса. - Миссис Тамберли? Добрый вечер. Это Мэнсон Эверард. Могу ли я поговорить с Вандой? Ему следовало бы помнить номер ее родителей. Не так много времени из его собственной жизни минуло с той поры, когда он звонил в их дом, хотя оно и было наполнено бурными событиями. "Хорошая девочка, возвращается к своим, как только появляется возможность. Счастливая семья, таких сейчас мало", - подумал он. Средний Запад его детства до 1942 года, когда он уехал оттуда на войну, походил на мечту, миф, навсегда утраченный - как Троя, Карфаген и невинность инуитов. Много повидав на своем веку, он давно понял, что лучше ни к чему не возвращаться. - Алло! - воскликнул запыхавшийся молодой голос. - О, я так рада, что вы позвонили! Спасибо. - Не за что, - произнес Эверард. - Я понял, что у вас на уме и, вы правы, поговорить необходимо. Вы сможете встретиться со мной завтра, во второй половине дня? - В любое время и в любом месте. Я в отпуске, - сказала она и осеклась - ее могли услышать. - То есть у меня каникулы, я это имела в виду. В удобном для вас месте, сэр. - Тогда в книжном магазине. В три часа, подходит? Ее родители вряд ли догадались, что он сейчас совсем в другом месте, - и лучше было оставить их в этом неведении. - А вечер вы мне можете посвятить? - вырвалось у Эверарда. - Почему же нет, конечно. Неожиданно смутившись, они обменялись еще несколькими фразами и повесили трубки. Эверарду нужно было выспаться, но у него скопилось множество действительно неотложных дел. Когда он вошел в городскую штаб-квартиру, сумерки снова спустились на землю; холодные и серовато-мертвенные, они сгустились вокруг чахоточных фонарей. Из потайной комнаты подвального этажа он вытащил роллер, вскочил в седло, установил курс и включил контрольную панель. Подземный гараж, в который он перенесся, был еще теснее. Эверард вышел из замаскированной двери и поднялся наверх. В окна лился дневной свет. Он оказался в престижном и дорогом книжном магазине и тут же увидел Ванду, разглядывающую какую-то редкую книгу. Она пришла раньше. Волосы ее на фоне плотно заставленных полок сияли солнечным светом, платье со вкусом подобрано под цвет глаз. Он подошел и произнес: - Добрый день. Она даже вздрогнула. - О! Как вы п-поживаете, агент... Эверард? - Голос выдавал ее волнение. - Тес... - оборвал он ее. - Пойдемте туда, где можно поговорить. Два-три посетителя проводили их взглядами, когда они двинулись по проходу между стеллажами, но скорее из зависти к Эверарду, поскольку все они были мужчины. - Привет, Ник! - произнес Эверард, входя в кабинет владельца магазина. - Как дела? Невысокий человек улыбнулся и приветливо кивнул, не сводя с них серьезного взгляда сквозь толстые линзы. Эверард заранее известил его о том, что хочет воспользоваться кабинетом. В комнате тоже не было ничего особенного. Вдоль стен теснились полки с книгами и громоздились коробки, на полу - кипы бумаг, массивные тома высились на столе, служившем конторкой. Ник был истинным библиофилом. Главной причиной, привлекшей его на службу в Патруле на этом маленьком, но оживленном участке, стала возможность отправляться на поиски книг в другие времена. Последние поступления - судя по переплету, книги викторианской эпохи, - лежали по соседству с компьютером. Эверард взглянул на названия. Он никогда не строил из себя интеллектуала, но книги любил. "Происхождение культа почитания деревьев", "Птицы Британии", "Катулл", "Священная война" - подобные книги некоторые коллекционеры, несомненно, оторвали бы с руками, если бы хозяин не решил попридержать их для себя. - Садитесь, - предложил Эверард и придвинул Ванде стул. - Спасибо. Она улыбнулась и сразу же стала непринужденной, более похожей на себя. "Хотя невозможно дважды войти в одну и ту же реку. Мы можем перемещаться во времени сколько душа пожелает, но не в силах вырваться из границ собственной жизни", - подумал Эверард. - Вы по-прежнему старомодно галантны. - Провинциал. Стараюсь отучиться. Современные дамы готовы оторвать мне голову за то, что я будто бы высокомерен в тех случаях, когда я, на мой взгляд, проявляю всего лишь учтивость. Эверард обошел стол и сел напротив Ванды. - Да, - вздохнула она, - куда труднее понять век своего рождения, чем целую цивилизацию прошлого. Я прихожу к такому выводу. - Как ваша жизнь? Радует ли работа? Лицо Ванды просветлело. - Громадное удовольствие. Потрясающе! Прекраснейшая работа. Нет, у меня просто нет слов. Но в ее глазах промелькнула тень. Ванда отвела взгляд. - Трудности, как вы знаете, тоже есть. Я уже научилась справляться с ними. До последнего времени, пока не произошла та самая история. Он решил пока не касаться темы. Прежде всего нужно помочь ей освободиться от страшного напряжения, если, конечно, ему удастся. - Прошло достаточно времени. Последний раз я видел вас вскоре после окончания Академии. Тогда они отправились пообедать в Париж 1925 года бродили вдоль Сены по левому берегу весь весенний вечер напролет, а потом зашли выпить в "Две кубышки", и парочка ее литературных идолов оказалась в том же уличном кафе, через два столика от них. Когда он пожелал Ванде доброй ночи и попрощался с ней у дверей дома ее родителей 1988 года, она поцеловала его. - С той поры для вас прошло почти три года, верно? Она кивнула. - Годы напряженной работы для нас обоих. - Для меня на сей раз не было так долго. Всего два задания, достойных упоминания. - Неужели? - удивленно спросила она. - Разве вы не вернулись домой в Нью-Йорк в 1988 году, когда завершили работу? Вы же не можете допустить, чтобы ваша квартира пустовала месяцами. - Я сдал ее, вернее передал в субаренду оперативнице, которой она нужна была для выполнения задания. Вы знаете, в последние десятилетия здесь установили контроль над сдачей жилья. Вечные проблемы с поручителями. К тому же приличного жилья так мало, что для того, чтобы стать владельцем квартиры, надо выложить круглую сумму, а это неразумно для агента Патруля. - Понимаю. Тамберли слегка напряглась. "Оперативнице, вот оно как... Кстати, столь же неразумно для агента Патруля распространяться на подобные темы. Особенно в таких случаях..." - Послания от моих коллег передаются мне автоматически. Если бы вы позвонили позавчера... Ее обида или, скорее, укол самолюбия мгновенно забылись. Взгляд Ванды упал на руки, скрещенные на коленях. - У меня не было повода, сэр, - негромко произнесла она. - Вы чрезвычайно добры, великодушны, но... я не хотела показаться назойливой. - Я тоже. "Маститый агент-оперативник совсем засмущал новобранца Патруля. Несправедливо. Она может и обидеться", - подумал Эверард. - Впрочем, если бы я знал, сколько прошло времени для вас... Действительно долгий срок, и не потому только, что минуло сколько-то лет, измеряемых ударами пульса, а потому, скорее, что эти годы были полны событий, необычайных приключений, трудностей, побед, веселья, печалей. И романов? Фигура Ванды обрела зрелость, как заметил Эверард, но прибавила не пышности, а твердости. И черты лица стали тверже - события оставили на нем свой след. Но истинная перемена все же трудно уловима. Ванда была девушкой, или, как угодно современным феминисткам, молодой женщиной, совершенно юной. Девушка в ней не умерла, и он сомневался, что это вообще когда-нибудь произойдет. Напротив него сидело источающее молодость создание, но оно стало женщиной в полном смысле этого слова. Сердце у него забилось неровно. Эверард выдавил смешок. - Хорошо, давайте прекратим жеманство, - сказал он. - И, пожалуйста, запомните, мое имя - не сэр. Здесь, с глазу на глаз, мы можем вести себя естественно, Ванда. Она быстро овладела собой. - Спасибо, Мэнс а рассчитывала на это. Он вытащил из пиджака трубку и табак. - А как насчет этого? Не возражаете? - Нет, дымите. - Она улыбнулась. - Поскольку мы с вами одни. И про себя: "Дурной пример тем, кому курение смертельно опасно! Медицинская служба Патруля искореняет или излечивает все, что не убивает нас открыто. Ты родился в 1924 году, Мэнс, выглядишь лет на сорок. Но сколько ты на самом деле прожил? Каков твой истинный возраст?" Он вряд ли откроется ей. Во всяком случае, не сегодня. - Я просмотрел вчера ваше досье, - сказал он. - Вы проделали великолепную работу. Она посерьезнела и взглянула на него уже спокойно. - А в будущем? - Я не запрашивал такую информацию, - поспешно ответил он. - Это невежливо, неэтично, и мне не сообщат ничего, пока я не представлю обоснованной причины для подобного запроса. Мы не заглядываем ни в наше завтра, ни в будущее наших друзей. - И тем не мене, - пробормотала она, - информация там есть. Все, что вы или я когда-либо совершили, все, что я открою в жизни прошлого, известно там, в грядущем времени. - Эй, мы ведь на английском говорим, а не на темпоральном. Парадоксы... Золотистая головка согласно кивнула. - Разумеется. Работа должна быть выполнена. Она должна завершиться на определенном этапе. Не было бы никакого смысла, если бы это мне уже было известно; что же касается опасности возникновения причинно-следственного вихря... - Кроме того, ни прошлое, ни будущее не отлито в бетоне. Именно поэтому и существует Патруль. Но, может, довольно повторять вводную лекцию курса? - Извините меня. Я до сих пор не могу осознать некоторые вещи и вынуждена повторять для себя основные постулаты. Моя работа - это... движение вперед. Подобно освоению неведомого континента. Ничего похожего на то, чем занимаетесь вы. - Пожалуй. Я вас понимаю. - Эверард плотно набил трубку. - Без сомнения, вы и в будущем будете замечательно работать. Наше руководство более чем довольно вашими достижениями в Вер... гм... Берингии. Не только устными докладами, аудиовизуальными материалами и прочим, но и тем, что вы - я, правда, ничего не понимаю в вашей науке - нащупали модель естественной истории той эпохи. Вы проникли в ее суть и таким образом внесли существенный вклад в общую картину. Ванда напряглась и задала не дававший покоя вопрос: - Почему в таком случае они перевели меня оттуда? Он помедлил, прежде чем зажечь трубку. - Хм, я понял, вы сделали ровно столько, сколько необходимо для обследования Берингии. После того как вы отгуляете честно заработанный отпуск, они предложат вам какой-то другой аспект плейстоцена. - Да я почти ничего не сделала! Сотни человеческих лет мало для настоящего исследования. - Понимаю, понимаю. Но вам известно, или должно быть известно, о нехватке людей в Патруле. Мы, ученые из грядущих времен, и сам Патруль, должны создавать обширную общую картину, а не зацикливаться на повадках кучки аборигенов. Она вспыхнула. - Вы же знаете, что я имела в виду нечто совсем другое, - отпарировала Ванда. - Я говорю в целом о приполярной миграции биологических видов, о двустороннем движении между Азией и Америкой. Это уникальный феномен, экология во времени и в пространстве. Если бы я хотя бы могла выяснить, почему популяция мамонтов сокращается, вернее, сократилась так быстро в Берингии, когда на другом континенте они еще долго существовали! Но моим планам положили конец. И все, что я получила, это те же рассуждения вокруг да около. Я надеялась, что хоть вы поговорите со мной по-человечески. "Характер, - подумал Эверард. - Не только не желает заискивать перед агентом-оперативником, но готова даже отчитать, если он того заслуживает с ее точки зрения". - Извините, Ванда. Я не хотел вас обидеть. - Затем, глубоко затянувшись, добавил: - Факты таковы, что пришельцы, с которыми вы столкнулись, меняют все. Разве вам этого не объяснили? - Да. До известной степени. - Она заговорила мягче. - Но неужели мои исследования действительно могут испортить дело? Один человек, тихо передвигающийся по степи, по холмам, лесам, вдоль побережья? Когда я жила среди тулатов - вы знаете, это аборигены, - мое присутствие никого не беспокоило. Эверард хмуро уставился на трубку. - Я не осведомлен в деталях, - согласился он. - Вчера я просмотрел кое-что, но совсем немного из-за нехватки времени. Мне, однако, показалось совершенно очевидным, что ваши тулаты не играют важной роли в перспективе исторических событий. Они исчезают, не оставив после себя значительных следов, сколь-нибудь отчетливых, как, например, в стойбищах Роанок и Винлэнд. Палеоиндейцы станут истинными американцами доколумбовой эпохи. Однако на раннем этапе их внедрения трудно определить, что может вызвать существенные перемены и внести разлад в будущее. - Эверард поднял руку. - Конечно, конечно. Это маловероятно. Мелкие волны и морщинки в общем потоке истории непременно будут разглажены. Это касается и ваших... тулатов. Что же касается палеоиндейцев, то кто способен гарантировать устойчивость ситуации на данном этапе? К тому же управление Древней Америки хочет, чтобы за их историей велось наблюдение без всякого изм... вмешательства в развитие культуры. Тамберли сжала кулаки. - Ральф Корвин отправился жить среди них! - Ах вот оно что! Прекрасно. Он профессионал в таких делах, авторитетный антрополог, я просмотрел и его досье. У него отменный послужной список, начиная с работы с более поздними, чем тулаты, народами. Он сведет до минимума свое влияние, но в то же время узнает достаточно много о том, чему действительно суждено случиться; так же как и вы проделали работу для выяснения истинной картины животного и растительного мира Берингии. - Эверард выпустил дым тонкой струйкой. - Это основополагающая проблема, Ванда. Пришельцам предопределено вступить во взаимодействие с аборигенами. Оно может состояться легко или не очень легко, но процесс неизбежен, и не исключено, что он окажется очень запутанным. Мы не можем допускать анахронизмов на сцене истории. Они способны вызвать такую сумятицу событий, которая будет необратима. Особенно потому, что вы не обладаете опытом Корвина. Понятно? В конце концов, ваши исследования в области экологии весьма ценны, но сейчас абсолютный приоритет отдается изучению человека. Вне всякой связи с вашей личностью возникла необходимость положить конец этому проекту. Вы получите другое задание, и руководство постарается обеспечить вам выполнение работы до конца. - Да, понятно. Это мне уже втолковали. Некоторое время Ванда сидела безмолвно. Когда она подняла глаза, взор ее был твердым, а голос спокойным. - Но здесь дело не только в науке, Мэнс. Я боюсь за этот народ, за своих тулатов. Они славные люди. Примитивные, часто по-детски наивные, но хорошие. Безгранично добрые и гостеприимные, и по отношению ко мне они были такими не потому, что я загадочна и сильна, а по сути их натуры. Что станется с ними? Что уже там случилось? Они забыты, потеряны в истории. Почему? Ответ страшит меня, Мэнс. Он кивнул. - Корвин изложил свое мнение конфиденциально после беседы с вами. Он повторил рекомендацию прервать ваше задание в Берингии, поскольку опасался, что вы можете поддаться... искушению, соблазну вмешаться в события. Или, по крайней мере, действовать вслепую, не имея специальной на то подготовки и без контроля экспертов. Не считайте его подлецом. Он выполняет свой долг. Корвин предложил вам заняться более ранним периодом. Тамберли тряхнула головой. - Бесполезно. Условия тогда изменялись очень быстро, и мне, по существу, придется начинать все заново. Но то, что я обнаружу, не будет слишком полезным для эры миграции людей, в которой так заинтересован Патруль. - М-да. На предложение наложили вето именно по этим мотивам. Но поверьте Корвину. - Да, собственно говоря, верю. - Она заговорила быстрее: - Я многое передумала. И вот к чему пришла. Моя работа заслуживает завершения. Мы можем рассчитывать лишь на приблизительный итог, но и он, вне сомнения, окажется полезным. И может быть, я помогу тулатам, совсем немного, очень осторожно, под контролем специалистов, не для того, чтобы изменить их судьбу, а просто чтобы освободить от боли несколько неприметных человеческих жизней. Доктор Корвин намекнул мне, как это сделать, когда мы выходили с ним пообедать. В тот момент я не придала значения его замечанию, но с того самого дня размышляю над ним. Что если я не вернусь к Арюку, и тулатам, но воссоединюсь с ними, смешавшись с чужаками? Слова Ванды отозвались в голове Эверарда глухими ударами. Он отложил трубку в сторону и сделал каменное лицо. - Нешаблонно, - произнес он. Тамберли рассмеялась. - Единственно, о чем я прошу вас, - намекните милому доктору, что он не в моем вкусе. Я бы не хотела огорчать его. Кроме того, у нас обоих чудовищное количество дел, требующих исполнения в кратчайший срок, иначе мы действительно можем излишне подействовать на людей в Берингии. - Ванда стала совершенно серьезной. Заметил ли он слезы, блеснувшие на ее ресницах? - Мэнс, вот для этого вы мне и нужны. Для начала - ваш совет, а потом, если вы убедитесь, что я еще в своем уме, ваш авторитет и влияние. Я спросила мнение своего непосредственного руководителя, и тот порекомендовал мне забыть об этом. Как вы сказали, нешаблонно. Он не ханжа, но в его сознание заложен другой курс, и никто не смеет тревожить его покой. И Ральф Корвин той же породы. Он, возможно, оказался захваченным врасплох, когда говорил что-то после второй порции коктейля, ударившего в голову. У вас есть власть, авторитет, связи в этой сфере. Пожалуйста, хотя бы вы подумайте о моей просьбе. Эверард думал. Они говорили и говорили. Когда он согласился с ней, солнце уже село. Эверард вдруг вспомнил, как он пригласил Ванду в Патруль. И как она вскрикнула от радости. Теперь она устала настолько, что была в состоянии только прошептать: - Спасибо, спасибо большое! Оба ожили, когда отправились обедать. Эверард приехал в костюме, подходящем для аудиенции у императрицы Китая, Ванда выглядела тоже элегантно. После обеда они еще долго бродили от бара к бару и говорили, говорили. Когда Эверард пожелал ей спокойной ночи у дверей дома ее родителей, она снова поцеловала его. 13211 ГОД ДО РОЖДЕСТВА ХРИСТОВА Дело шло к зиме. На землю, промерзшую до звона, бураны намели толстый слой снега; бурый медведь уносился в снах к мертвым, а белый бродил по льду, сковавшему море. "Мы" проводили бесконечно-темные дни в своих жилищах. Сначала медленно, едва передвигаясь, а потом стремительно солнце вернулось в эти края. Ветры стали мягче, сугробы таяли, весело журчали ручьи, плавучие льдины громоздились друг на друга и крошились, рогатые животные и мамонты нетвердой походкой вели новорожденных детенышей в степь, усеянную цветами, как звездами, перелетные птицы возвращались в родные края. В прежние времена эта пора была самой счастливой в жизни "мы". Они боялись нехоженых троп глубинных земель, волков и духов, но ходили, ибо не могли не идти. Осенью охотники заставили "мы" отметить камнями дорогу. И потом им пришлось самим же ходить по ней с данью, которую требовали от них чужаки. Когда выпадал снег, "мы" освобождались от дани до весны, но в теплое время года мужчины из каждой семьи "мы" обязаны были совершать подобные путешествия один раз между полными лунами. Так приказали охотники. Тяжело нагруженные Арюк и его сыновья шли три дня. Они знали, что на обратный путь уйдет не менее двух суток. Некоторые поселения "мы" находились еще дальше, чем жилище Арюка, другие - ближе к стойбищу охотников, но отлучки одинаково тяготили всех, поскольку это время было потеряно для охоты, сбора ягод и работы на собственную семью. А вернувшись домой, они принимались за подготовку следующей партии дани. На поддержание собственной жизни оставалось слишком мало времени и сил. "Мы" поговаривали об общей встрече, чтобы обсудить, не поставлять ли дань сообща. Такие походы были бы безопаснее и веселее, но потребовали бы еще больше времени и людей. В конце концов они порешили, что все будут ходить сами по себе - пока не разберутся получше в новом порядке вещей. Итак, Арюк с сыновьями Баракуном, Олтасом и Дзуряном совершали первую весеннюю ходку. Дома они оставили жен Арюка и Баракуна с маленькими детьми. Мужчины несли длинные толстые бревна, каковые им было приказано доставить, и еду для себя на время похода. Ветер и дождь подхлестывали их, грязь налипала тяжелыми комьями на ноги, массивная ноша пригибала к земле. Вой и отдаленный рык преследовали их по ночам, а с рассветом они снова устало тащились по взбирающейся вверх суше, пока наконец не добрались до стойбища охотников. Арюк с сыновьями оглядели его с высоты холма. Стойбище располагалось не у подножия холма, а на просторной плоской площадке, где почва была хорошо просушена. С более высокого холма с северной стороны стекал ручеек и бежал через весь поселок. Благоговейный трепет охватил "мы". Во время их последнего появления здесь они изумлялись при виде высоких жилищ из кожи, которых было куда больше, чем у народа "мы", вместе взятых. Арюк размышлял, не холодно ли в таких жилищах зимой. Сегодня глазам их предстали громадные дома, сделанные чужаками из камня, торфа и шкур. Между жилищами сновали люди, казавшиеся с холма совсем крохотными. Дым очагов поднимался в тихое и ясное небо, освещенное послеполуденным светом. - Как они это сделали? - вымолвил Олтас. - Какой силой они владеют? Арюк вспомнил слова, услышанные от Той, Которой Ведомо Неизвестное. - Я думаю, у них есть орудия, которых нет у нас, - медленно ответил он. - Все равно, - сказал Баракун, - какая работа! Где они взяли столько времени? - Они убивают крупных животных, - напомнил сыну Арюк. - Одна добыча кормит их много дней. Слезы усталости и боли скатились по щекам Дзуряна. - Почему тогда они т-требуют наших подарков? - запинаясь, произнес он. У отца не было ответа. Арюк повел сыновей выше по склону. По пути им попался длинный каменистый холмик. За ним, в том месте, где бежал ручей, скрытое от глаз охотников и, стало быть, от "мы", стояло нечто, поразившее их. На какой-то миг кровь бросилась в голову Арюка. - Она, - простонал Баракун. - Нет, что ты! - взвыл Олтас. - Она ведь наш друг и никогда не оказалась бы здесь! Арюк взял себя в руки и унял дрожь, охватившую его. Он тоже, должно быть, закричал бы, если б не смертельная усталость. Уставившись на круглое серое сооружение, он сказал: - Мы не знаем, что это, но, вероятно, скоро выясним. Пошли! Они заковыляли вперед. Люди из поселения наблюдали за их приближением. Дети высыпали на улицу, радостно крича и путаясь под ногами. Несколько мужчин бежали за ними вприпрыжку с копьями и топориками - Арюк выучил эти слова, - но они улыбались. Он предположил, что остальные на охоте. Когда "мы" дошли до домов, женщины, и кучка детей сбились в толпу. Арюк в который раз увидел морщинистых, беззубых, согбенных, слепых людей. Слабым здесь не было нужды уходить прочь, чтобы умереть в одиночестве. Молодые и сильные могли прокормить немощных. Провожатые довели "мы" до строения, более просторного, чем остальные. Там их ждал мужчина, одетый в кожу, отделанную мехом, и в головной повязке, украшенной перьями трех Орлов. Арюк знал, что охотники называли его Красный Волк. Он еще не один раз переменит имя в течение жизни, потому что оно должно выражать определенный смысл. Для Арюка его собственное имя было просто набором звуков, на который он откликался. Если бы когда-нибудь он задумался над смыслом имени, то понял бы, что оно значит "Северо-Западный Ветер" и должно произноситься с другим ударением, но Арюку такие мысли никогда не приходили в голову. Он вдруг забыл про Красного Волка и забыл про все на свете. Из толпы вышел еще один человек. Он возвышался над людьми и даже над предводителем охотников. Толпа почтительно расступилась перед ним, с улыбками и приветствиями, показывающими, что мужчина этот не посторонний в лагере. Его лицо - худое и безбородое, но с усами под горбатым носом, - коротко стриженные волосы, кожа и глаза, тело и походка напомнили Арюку Ту, Которой Ведомо Неизвестное. Его снаряжение и вещицы, висевшие на груди, были точно такими, как у нас. Дзурян громко застонал. - Кладите ношу! - распорядился Красный Волк. - Он немного выучил язык "мы". - Хорошо. Накормим вас, спать будете здесь. Человек из-за пределов мира остановился около Арюка. Освобожденный от груза, Арюк ощущал не только ломоту во всем теле, но и удивительную легкость, словно бы готовность улететь вместе с ветром. Или просто у него закружилась голова? - Богатой вам добычи! - произнес человек на языке "мы". - Не бойтесь. Вы помните Хара-тцетун-тун-баюк? - Она... она жила здесь рядом с нашим селением, - сказал он. - Так вы та самая семья? - мужчина явно обрадовался. - А ты ведь Арюк? Я давно ждал встречи с тобой. - Она здесь? - Нет. Она - моя родственница и просила передать тебе дружеские пожелания. Облачные Люди зовут меня Высокий Человек. Я приехал сюда, чтобы провести несколько лет среди охотников, понаблюдать, как они живут. Я хочу и с вами поближе познакомиться. Красный Волк нетерпеливо переминался с ноги на ногу, потом что-то отрывисто произнес на своем наречии. Высокий человек ответил на его языке. Слова метались между ними, пока Красный Волк не сделал рубящий воздух жест, словно бы говоря: "Только так и не иначе!" Высокий Человек оглянулся на Арюка и его сыновей, молчаливо стоявших под круговым прицелом враждебных взглядов. - Разговор идет легче с моей помощью, - сказал Высокий Человек, - хотя я предупреждал, что им следовало бы потрудиться и выучить ваш язык получше. В свое время я тоже покину эту страну, но, находясь здесь, не всегда буду в лагере. Красный Волк хочет поговорить с тобой после того, как ты отдохнешь, о том, что твой народ должен приносить в дальнейшем. - Что с нас взять, кроме выловленных в море деревяшек? - спросил Арюк. Голос его помрачнел так же, как и настроение. - Им нужно больше дерева. Они хотят, чтобы вы приносили хорошие камни для изготовления орудий и оружия. Высушенный торф и навоз для топлива. Им нужны шкуры и кожи. Необходимы сушеная рыба, ворвань, все, что дает море. - Но мы не можем! - закричал Арюк. - Они берут с нас столько, что нам самим нечем кормиться! Высокий Человек выглядел огорченным. - Вам трудно приходится, - сказал он. - Я не могу освободить вас от дани, но в состоянии сделать ваше бремя сносным, если вы будете следовать моим советам. Я скажу Облачным Людям, что они ничего не получат от вас, если доведут твой народ до голодной смерти. Я заставлю их дать вам орудия, которые облегчат охоту и рыбалку. Облачные Люди научат вас пользоваться ими. Они смастерили... острую вещицу, на которую рыба попадает и уже не может ускользнуть, наконечники копий, которые вонзаются в тело животного и не выпадают из него. Их одежда будет согревать вас, - голос его дрогнул. - Простите, что я не могу сделать для вас больше. Но мы попробуем... Высокий Человек замолк, потому что Арюк уже не слышал его. Красный Волк подошел поближе ко входу в большое строение. Из него выползла женщина. Одежда ее была такой же, как у всех, но грязная, засаленная и зловонная. Живот у женщины выпирал из-под неряшливого одеяния, волосы висели космами, подчеркивая изможденное лицо. Поднявшись на ноги, она помахала всем рукой, но рука тут же плетью упала вниз. - Дараку! - прошептал Арюк. - Ты ли это? Он никогда прежде не видел ее в стойбище и не смел спросить, что стало с его дочерью. Велел ли Красный Волк держаться ей подальше от людских глаз, чтобы не мешаться под ногами, или она сама спряталась от стыда и позора, а может, уже умерла? Дараку, спотыкаясь, подошла к отцу. Он обнял ее и всхлипнул. Красный Волк бросил ей отрывистую команду, и она съежилась в руках Арюка. Высокий Человек нахмурился и резко заговорил. Красный Волк и охотники, находившиеся поблизости, ощетинились. Высокий Человек понизил голос. Мало-помалу Красный Волк успокоился. В конце концов он распростер руки и повернулся спиной к людям, давая понять, что покончил с этим делом. Арюк смотрел из-за плеча Дараку. Как остро выступали ее кости из-под одежды из оленьей кожи. В нем всколыхнулась надежда. Сквозь затуманенное сознание, сквозь шум ветра он видел и слышал Высокого Человека. - Девушка, которую они увели с собой, твоя дочь, так ведь? Я разговаривал с ней, совсем немного, потому что она едва отвечает на вопросы. Охотники хотели научиться от нее вашему языку. Теперь они знают ровно столько, сколько она смогла передать им, пока тоска прочно не завладела ею. Облачным Людям все еще нужен ребенок, которого она носит в чреве, чтобы он стал еще одним добытчиком или будущей матерью для них, но мне удалось уговорить их отпустить ее. Она может вернуться домой вместе с вами. Арюк, увлекая за собой Дараку, пал ниц перед Высоким Человеком. Ее братья сделали то же самое. После они поели. Облачные женщины щедро угощали их, но пища была настолько непривычной, что "мы" не смогли съесть много. А потом они спали, снова все вместе, в шатре, поставленном специально, для них. После отдыха состоялся разговор. Высокий Человек переводил слова, сказанные Арюком и Красным Волком. Много было говорено о том, что должны делать "мы" в дальнейшем и что будет сделано охотниками взамен. Арюк гадал, сколько времени уйдет на то, чтобы до конца разобраться в предложениях охотников. Ясно было одно - жизнь "мы" изменилась и вышла из-под власти Арюка и его народа. Арюк с детьми отправился домой на следующее утро, когда ветер разогнал дождевые облака, открыв просвет в небе. Они шли медленно, часто останавливались, потому что Дараку едва волочила ноги. Она незряче смотрела в пространство и изредка отвечала на вопросы, если к ней обращались, да и то односложно. Когда Арюк гладил ее по щеке или брал за руку, Дараку едва заметно улыбалась, а он смотрел на эту слабую улыбку с горечью. Той ночью у Дараку начались схватки. Хлестал дождь. Арюк, Баракун, Олтас и Дзурян сгрудились вокруг, пытаясь защитить ее от дождя и холода. Она застонала и уже не могла остановиться. Дараку была слишком юной, таз у нее еще не развился. Когда с невидимого востока занялось серое утро, Арюк увидел, что дочь истекает кровью. Дождь смывал ее в торфяной мох. Лицо ее подалось вверх, взгляд стал слепым. От Дараку остался лишь прерывистый голос. Последние его звуки дребезжаще нарушили тишину. - Ребенок тоже мертв, - сказал Баракун. - Так всегда бывает, - пробормотал Арюк. - Не знаю, что я должен был сделать. Вдали протопал мамонт. Ветер крепчал. Похоже, что лето наступало холодное. Отряд Патруля прибыл позже, безлунной ночью, чтобы выполнить свою работу по возможности быстро и бесшумно и так же исчезнуть. Местные обитатели вскоре узнают, что произошло еще одно удивительное событие, но лучше, если они не будут его свидетелями. Как всегда, минимальный контакт. Ванда Тамберли, правда, могла прибыть на место лишь после восхода. Роллер доставил ее непосредственно внутрь специально возведенного жилища. Сердце билось глухо, она слезла с аппарата и огляделась по сторонам. Убежище Ванды, сделанное из прозрачных и полупрозрачных материалов, было светлым. Привычные ей предметы расставлены довольно аккуратно. Ей потребовалось совсем немного времени, чтобы переставить все по своему вкусу. "Первым делом осмотрим окрестности", - подумала она. Ванда потеплее оделась, набросила непромокаемый плащ и шагнула через порог. Стояла осень того года, когда она покинула Берингию, проведя всего несколько недель в двадцатом веке до возвращения сюда. Астрономически время года не слишком ушло вперед, но здесь, в субарктических широтах в ледниковый период, снег мог пойти в любую минуту. Утро сияло холодным светом. Ветер свистел над пожухлой травой. На севере и на юге горизонт обрамляли холмы. Глыба валунной глины, которую оставил после себя отступивший ледник, нависла над ее убежищем и домом Корвина. У основания глыбы пробивался ключ. Ванда скучала по морю и карликовым деревцам, что окружали ее первое жилище в Берингии. Птицы кружили у нее над головой, их было немного, и принадлежали они к другим, внутриматериковым видам. Дома специалистов Патруля почти касались друг друга. Корвин показался на пороге своего дома, одетый в хаки - плащ и высокие ботинки, все с иголочки. Корвин сиял. - Добро пожаловать! - произнес он, протягивая ей руку. - Как вы себя чувствуете? - Все в порядке, спасибо, - ответила Тамберли. - Как вы здесь поживаете? Брови его поднялись. - Неужели вы не познакомились с моими отчетами? - игриво спросил он. - Я потрясен и опечален. А я-то страдал, сочиняя их. "Вот именно, сочиняя, - подумала Ванда. - Хотя, спорить трудно, они действительно представляют собой научную ценность, а изящное изложение совсем не вредит им. Глянец наведен везде, где только можно. Я, вероятно, предвзято сужу об отчете". - Конечно, я просмотрела их, - отозвалась она, заставив себя улыбнуться. - Включая и ваши возражения по поводу моего нового назначения сюда. Корвин держался дружелюбно. - Я не собирался оказывать на вас давление, агент Тамберли. Надеюсь, вы это понимаете. Я просто думал, что ваши проекты внесут совершенно ненужные осложнения, включая и риск для вашей собственной жизни. Я взял на себя слишком много и, вполне вероятно, ошибся. Видимо, мы отлично сработаемся. Чисто по-человечески, разве могу я быть счастливее, чем сейчас, находясь в таком обществе, как ваше? Тамберли поспешила обойти этот вопрос стороной. - Без лишних эмоций, сэр. Мы же не можем реально сотрудничать, вы знаете. Вы изучаете Облачных Людей. А мне необходимо провести зимние наблюдения за животным миром, чтобы получить более или менее полную картину определенных жизненных циклов, которые, похоже, создают критическую ситуацию в экологии. - Она повторяла очевидные факты самым любезным тоном, на какой только была способна. - Так что позвольте мне спокойно заниматься своим делом. Подозреваю, что не окажусь ни у вас под пятой, ни вообще под вами. Корвин принял ее слова без раздражения. - Определенно. Имея за плечами такой опыт, мы тщательно проработаем все, чтобы избежать взаимного вмешательства в наши проекты, а также продумаем, чем можем быть полезны друг другу в случае необходимости. А пока что позвольте пригласить вас на завтрак. Вы, несомненно, уже синхронизировались с местным временем. Полагаю, вы не поели перед отбытием сюда? - Вообще-то я намеревалась... - О, не отказывайтесь! Прежде мы должны обсудить дела, и лучше в приятной обстановке. Уверяю, я совсем недурной повар. Ванда уступила. Корвин обустроил свое жилище аккуратнее и компактнее, чем это когда-либо удавалось ей. Дом изнутри казался более просторным. Он предложил ей стул и налил кофе из уже включенной кофеварки. - Сегодня особый повод, - заявил он. - Обычно в полевых экспедициях люди просто "заправляются". Что вы скажете о беконе, французских тостах и кленовом сиропе? - Я бы сказала, дайте все это поскорее, пока я не проглотила вас, - отозвалась Ванда. - Превосходно! Корвин захлопотал у крошечной электропечки. Атомный элемент, питавший ее, заодно обогревал и дом. Ванда сбросила плащ, откинулась на спинку стула, глотнула восхитительного кофе и обвела комнату взглядом. Его книги оказались более изысканными, чем у нее, если только он не взял их сюда специально, зная о ее приезде, потому что томики не выглядели зачитанными. Среди них были два его собственных сочинения, изданные еще в академическую пору. На полках покоились некоторые инструменты, подарки и вещицы, которые он выменял у аборигенов, чтобы потом увезти домой на память. Было здесь и копье с наконечником-насадкой, остро заточенный каменный нож с рукояткой из оленьего рога, которая крепилась к лезвию ремешком и клеем. Даже резаки, скребки, резцы без рукояток, другие орудия удивляли прекрасной работой. Тамберли припомнила незатейливые поделки "мы", и слезы навернулись ей на глаза. - Уверен, вы знаете, - сказал Корвин, не отрываясь от стряпни, - что Ванайимо принимают вас за мою жену. Дело в том, что, когда я сообщил им о вашем приезде, у них другой мысли и не возникло. У них не принята свобода и беспорядочность сексуальных отношений, как у тулатов. - Ванайимо? Ах, да! Облачные Люди... - Не волнуйтесь. Они нормально восприняли то, что у вас отдельный дом, где вы будете творить свою магию. Вы в полной безопасности, особенно после того, как они узнали, что вы принадлежите мне. В противном случае... страх перед вашей чудодейственной силой может и остановить их руки, но вполне может найтись какой-нибудь наглый тип или ретивые молодцы, которые решат испытать свою смелость и мужскую зрелость. Еще я им рассказал - они это и сами непременно выяснили бы - о ваших прежних отношениях с тулатами, которых они не причисляют к роду человеческому. Тамберли жестко стиснула губы. - Я выяснила это из ваших отчетов. Откровенно говоря, вам бы следовало уделить им больше внимания. Отношениям между двумя народами, я хотела сказать. - Моя дорогая, я не в состоянии охватить все. И даже части того, что должен был, как того требует строго антропологический метод. Я провел здесь всего семь месяцев или даже меньше по их летоисчислению. Корвин изредка отлучался в будущее на совещания и отдых, но, в отличие от Ванды в пору ее жизни среди "мы", всегда возвращался сюда через день-другой после отъезда. Непрерывность была важна в человеческих отношениях, и сам их характер отличался от контактов человека с дикой природой и ее обитателями. "Приходится признать, что он проделал значительную работу за очень короткое время, учитывая великое множество разнообразных трудностей, - подумала Ванда. - Он далеко продвинулся в языке, который был близок наречиям племен восточной Сибири, где Корвин в свое время побывал, и не слишком отличался от языка переселенцев, шедших через Канаду в более поздние времена и бывших когда-то объектом внимания Корвина. Но здесь, на начальном этапе исследования, он находился в одиночестве, и работа эта сказывалась на нервах. Его могли убить. Он сообщал в отчете, что здесь бытует жестокость и буйность нрава". - И вряд ли у меня много времени впереди, - продолжал Корвин. - В будущем году племя двинется на восток. Пока не знаю, разумно ли кочевать вместе с ним, или стоит присоединиться к Облачным Людям там, где они обоснуются, но в любом случае в этом регионе ожидаются серьезные изменения. - Как?! - воскликнула Тамберли. - И вы до сих пор не занялись этой проблемой? - Нет, пока нет. Это новая для меня сфера. В настоящее время они твердо намерены оставаться здесь, поскольку верят, что достигли своей земли обетованной. Для того чтобы разобраться, как они обживаются в этих краях, лучше всего проследить за их отношениями с последующими мигрантами, поэтому я и совершил увеселительную прогулку в ближайшее будущее. Я установил, что регион заброшен. Это произойдет грядущей весной. Нет, я не знаю, почему. Может, природные ресурсы покажутся им скудными? Попробуйте разрешить эту загадку. Сомневаюсь, что угроза придет с запада. Я установил, что в ближайшие пятьдесят лет сюда не прибудут новые палеоиндейцы, процесс их миграции протекает вяло и прерывисто. "Тогда мои "мы" будут иметь в запасе долгий период мира", - подумала Ванда. Покой в ее душе царил всего какое-то мгновение. Она вспомнила, что происходит сейчас и что это не прекратится, пока Облачные Люди находятся здесь. Сколько "мы" останется в живых, когда пришельцы уйдут? Она заставила себя решительно взяться за дело. - Минуту назад вы сказали, что они не считают тулатов людьми в полном смысле слова, - заявила Ванда. - В ваших отчетах почти нет сведений о том, как они в действительности относятся к тулатам. Вы лишь упомянули о "дани". А в жизни? В тоне Корвина зазвучало легкое раздражение: - Я уже сказал, что у меня не было возможности обследовать каждую деталь, и я никогда не стану заниматься этим. Он разбивал яйца в миску с таким видом, словно они были головами оппонентов, отвергших его отчет. - Заранее овладев языком тулатов, я разговаривал с некоторыми из них, когда они приходили с подношениями: сезон сбора дани наступил вскоре после моего прибытия сюда. Я облегчил участь двух или трех представителей этого племени, посетил одно из их жалких поселений на берегу моря. Чего еще вы хотите? Нравится вам это или нет, но мои интересы, мои обязанности касаются народов, которым предстоит творить будущее. И разве вам не предписано сосредоточить внимание на объектах природы, играющих важную роль в жизни именно таких народов? Его раздражительность вдруг испарилась. Он деланно улыбнулся Ванде. - Я не хочу показаться вам бессердечным, - добавил он. - Вы новичок на службе и к тому же происходите из страны, у которой удивительно удачная история. Непреложным фактом является то, что на всем протяжении существования человечества, вплоть до неведомых нам будущих времен, отдельные общины, племена, нации воспринимают остальное человечество как добычу, потенциальную или реальную, если только эта добыча не окажется достаточно сильной, чтобы стать врагом, потенциальным или реальным. Вы найдете Ванайимо не такими уж плохими, совсем непохожими на нацистов или, скажем, на ацтеков. Война была навязана им, потому что Сибирь стала перенаселенной с точки зрения ресурсов, доступных для технологии палеолита. Они хранят память о поражении, но в них не заложена воинственность. Они, несомненно, отчаянны и храбры. Эти качества выработаны самой их жизнью, охотой на крупного и опасного зверя. Для них эксплуатация тулатов так же естественна, как использование оленей для своих нужд. Они неумышленно жестоки и испытывают благоговение перед всем сущим на земле, но берут из мира все, что могут, ради своих жен, детей, стариков и самих себя. Они вынуждены брать. Тамберли нехотя кивнула. Отчет Корвина описывал, каким подарком судьбы явилась для Облачных Людей случайная встреча с "мы". И пришельцы не преминули воспользоваться удачей. Корвин не предвидел такого поведения Облачных Людей. Прежде они не оказывались в подобной ситуации. Среди них нашелся гений, который изобрел взимание дани, что принесло безмерную выгоду его племени, относившемуся к "мы" в общем-то довольно мягко. Позже, в последующих тысячелетиях, это открытие будет использоваться по всему миру, и обычно с большей жестокостью. Странствия племени оказались продолжительнее и мучительнее, чем мифические сорок лет скитаний евреев по пустыне. С небес падала не манна, а только снег и ледяной дождь. Другие племена уже захватили хорошие охотничьи угодья и в короткое время научились выставлять незванных гостей за пределы своей территории. Когда, наконец. Облачные Люди достигли этих краев, удаленных от родной Азии дальше, чем прежде осмеливались уходить мужчины их расы, первая зима была столь же сурова, как и первая зима колонистов в Массачусетсе. Сейчас Облачные Люди благоденствуют. Дерево, доставляемое "мы", позволило им заменить времянки настоящими домами. Сломанный наконечник копья уже не был бедствием. Пригодные для обработки камень, мясо, рыба, топливо, жир, кожа - теперь в их распоряжении. "Мы" добавили к этому еще и свое наивное бескорыстие. Дань высвободила энергию Облачных Людей для активной охоты, строительства крупных сооружений, для развития искусных ремесел и как никогда прекрасного искусства - песен, танцев, размышлений и мечтаний. Корвин подчеркнул, что, следуя его советам. Облачные Люди по прагматическим соображениям и в качестве некоторой компенсации передали "мы" крючки для ловли рыбы, гарпуны, ножи, а также научили их обрабатывать камень и пользоваться другими технологическими приемами. Это прогресс, заметил Корвин. - Держу пари, по вечерам счастливые "мы", усевшись в кружок, распевают благодарственные гимны, - пробормотала Ванда. Она знала, что первобытные американцы обречены на гибель. Жизнь их оставалась тяжелой, несмотря на старания пришельцев обучить их новым навыкам, но по крайней мере, эти аборигены не будут уничтожены на бойне, какую учинили белые над туземцами Тасмании в девятнадцатом веке, не будут втиснуты правительствами XX века в тесные рамки выживания, как это случилось с украинцами и эфиопами. Их не истребят эпидемии, занесенные из чужих краев; бактериологическая изоляция Нового и Старого Света наступит только тогда, когда Берингия скроется под водой. Пока "мы" будут приносить дань и не мешать Облачным Людям, они смогут вести привычный образ жизни. Случалось, что удалой парень из Ванайимо, повстречав на своем пути девушку-тулатку, овладевал ею, но в ее народе такое происшествие не считалось постыдным, как у Облачных Людей, да и вообще смесь генов была полезна, выводя кровь "мы" из замкнутого круга. Ведь так? Ванда отметила пристальный взгляд Корвина. Время шло. Она встряхнулась. - Извините, отвлеклась немного. - Мысли ваши, полагаю, не очень приятного свойства. - Голос его звучал дружелюбно. - Но на самом деле положение могло быть гораздо хуже. В исторической перспективе тулатам уготован печальный жребий. А здесь в наших силах слегка подправить дела. Например, я выяснил, что Ванайимо увели с собой дочь вашего друга Арюка - Дараку, кажется, так ее зовут. Вы, наверное, хорошо ее знаете. Не бойтесь, она не подверглась умышленным оскорблениям. Замысел был прост - им требовался человек, от которого они научились бы простейшим элементам языка "мы". Но девушка впала в глубокую депрессию - тоска по дому, шоковое воздействие новой культуры, недостаток общения. Я уговорил их вернуть девушку обратно. Тамберли вскочила со стула. - Правда? - Она несколько мгновений слепо смотрела в пространство. Ужас отступил. Его сменила волна теплоты. - Вы... вы поступили прекрасно. Спасибо. - Ванда проглотила подступивший к горлу комок. Он улыбнулся. - Будет вам. В конце концов, обычная порядочность, когда обстоятельства позволяют. Не стоит перевозбуждаться, особенно перед завтраком. И он будет готов, как говорится, в один миг. Запах подрумяненного бекона поднял ее настроение быстрее, чем, как ей казалось, позволяло моральное право. За завтраком Корвин поддерживал непринужденную беседу, иногда в шутливом тоне, и оказалось, что он может не только говорить о себе, но даже предоставлять слово Ванде. - Восхитительный город Сан-Франциско, согласен. Но однажды вы должны побывать там в тридцатые годы, до того, как его очарование стало профессиональным. Расскажите мне, кстати, об этом "Эксплораториуме", что вы упоминали. Это звучит как удивительное новшество, но в старомодном и праведном духе... После завтрака, закурив свою первую в день - как он сказал, невинную сигарету, - Корвин посерьезнел. - После того как я вымою тарелки... Нет-нет, помогать не надо, во всяком случае в наше первое утро. Пожалуй, вам стоит встретиться с Ворика-Куно. Она знала имя Красный Волк, оно часто мелькало в отчетах Корвина. - Это просто учтивость, но среди Ванайимо она ценится не меньше, чем у японцев. - Он здесь главный, правильно? - спросила Тамберли. Ее исследования не выявили его статус среди Облачных Людей. - Не в том смысле, что на него официально возложена власть. Племя принимает решения путем достижения согласия между мужчинами и пожилыми женщинами - теми, которые утратили по возрасту способность к деторождению. Молодые женщины взамен совещательного голоса имеют право высказываться по повседневным делам. Тем не менее кому-то одному в силу его явных способностей и личных качеств суждено главенствовать, пользоваться всеобщим уважением и произносить решающее слово во всех делах. Такой человек - Ворика-Куно. Будь с ним на одной стороне, и любая тропа станет для тебя легкой. - А что вы скажете об этом... лекаре? - Да, шаман действительно занимает особое положение. Мои встречи с ним весьма эпизодичны. Мне неоднократно приходилось показывать ему, что я не намерен соперничать с ним и посягать на его авторитет. Вам это тоже предстоит. Откровенно говоря, это я посоветовал прислать вас именно сегодня, уже после того, когда было принято решение о вашем возвращении, потому что шаман в ближайшее время занят по горло и в основном пребывает в уединении. Вам дается срок на то, чтобы осмотреться перед знакомством с ним. - А чем он занят? - Смертью. Вчера группа мужчин вернулась с охоты, принеся тело товарища. Бизон поднял его на рога. Это не просто утрата соплеменника, а дурной знак, потому что погибший был ловким охотником и хорошим добытчиком. Теперь шаман должен изгнать несчастье с помощью колдовства. К счастью для общественной морали, Ворика-Куно сумел загнать бизона и его спутники прикончили зверя. Тамберли негромко присвистнула. Она знала плейстоценовых бизонов. Ванда вместе с Корвином отправилась в селение. Когда они обошли глыбу горной породы, взору ее предстала впечатляющая картина. У Ванды были представления о подобных поселениях, но они не выражали человеческой энергии, воплотившейся в творениях людских рук. Около дюжины прямоугольных домов, обложенных дерном и укрепленных деревом, стояли на глиняных фундаментах вдоль берегов неглубокой протоки. Дым курился над большинством торфяных крыш. За жилой частью селения располагалась площадка для обрядов, обозначенная кругом, выложенным из камней, в центре которого были очаг и пирамида из камней с черепами крупных животных. Одни принадлежали обитателям степи, другие - жителям лесов и долин, раскинувшихся южнее - оленям-карибу, американским лосям, бизонам, лошадям, медведям, львам. Сверху помещался череп мамонта. На другом краю селения находилась площадка для хозяйственных работ и занятий ремеслами. Там пылал костер, и женщины в одеждах из оленьей кожи - а самые молодые и усердные в легких тканых одеждах - разделывали последнюю добычу. Несмотря на смерть Преодолевающего Снега, ветер доносил обрывки разговоров и смех. Продолжительная скорбь была для этих людей непозволительной роскошью. Голоса замерли, когда женщины увидели приближающуюся пару. Жители поселка высыпали из домов. Мужчины, отдыхавшие после трудов - охоты или тяжелой физической работы по хозяйству, - вели себя сдержанно, но женщины, занимавшиеся повседневными домашними делами, разглядывали Ванду с плохо скрываемым любопытством. Дети держались в стороне. Корвин упоминал о том, что детей Облачные Люди безмерно любят и даже балуют их, но тем не менее приучают к послушанию. Ученых сопровождал хор приветствий и ритуальных жестов, на которые Корвин исправно отвечал, но никто не последовал за ними. Кто-то сообщил новость Красному Волку, и он уже поджидал их у своего дома. Два Мамонтовых бивня украшали вход в его жилище, а сам хозяин был одет богаче своих соплеменников. Ничем другим Красный Волк не выделялся, но его осанка, уверенность в себе, в которой сквозило что-то от повадки пантеры, внушали уважение. Он поднял руку. - Ты всегда дорогой гость для нас. Высокий Человек, - степенно произнес он. - Доброй добычи тебе, пусть дом твой будет полной чашей. - Пусть прекрасная погода и добрые духи всегда сопровождают тебя. Красный Волк, - ответил Корвин. - Я привел ту, о которой говорил тебе, чтобы засвидетельствовать наше уважение. Тамберли отлично понимала их речь, поскольку Корвин, освоив язык, переписал свои знания в мнемонический блок в будущем. Язык был внедрен в мозг Ванды с той же легкостью, с какой и Корвин овладел словарным запасом и тонкостями языка тулатов, открытыми Вандой. Когда необходимость в знании этих, языков отпадет, они будут просто стерты из их мозга, чтобы освободить место для другой информации. Ванда с грустью думала о неизбежном расставании. Она вернулась мыслями в ледниковый период. Взгляд Красного Волка пронзал ее. - Мы с тобой встречались прежде. Солнечные Волосы, - пробормотал он. - Д-да, встречались. - Ванда постаралась собраться. - Я не принадлежу никакому народу здесь, я брожу среди животных. Хочу подружиться с Облачными Людьми. - Тебе может понадобиться провожатый, - деловито сказал он. - Конечно, - согласилась она. - Я умею быть благодарной. Это выражение на языке Облачных Людей наиболее ясно передавало смысл того, что Ванда щедро вознаградит своего спутника. "Будем воспринимать это как помощь с его стороны. Я смогу сделать в десять раз больше, чем в первый приезд". Красный Волк распростер руки. - Входите и будьте благословенны. Мы сможем побеседовать мирно. Дом состоял из одной комнаты. Плоские камни в центре служили очагом, в котором постоянно поддерживался огонь, поскольку возжигание нового было трудоемким делом и его по мере возможности избегали. Низкая глиняная лежанка вдоль стен, укрытая множеством шкур, могла служить постелью для двадцати взрослых и детей. Но домочадцы не сидели в эту пору взаперти. Дневной свет, приятная погода влекли людей на свежий воздух. Красный Волк представил гостье прелестную жену по имени Маленькая Ива. Затем познакомил с другой женщиной. Глаза ее были опухшими от слез, щеки расцарапаны, а волосы не прибраны в знак Траура. Это была Лунный Свет На Воде, вдова Преодолевающего Снега. - Мы как раз думали, как обеспечить ее и малолетних сирот, - объяснил Красный Волк. - Она не хочет сразу впускать в дом нового мужчину. Я думаю, вдова останется здесь, пока не оправится от горя. Он предложил гостям усесться на шкуры, расстеленные около очага. Маленькая Ива принесла кожаный мешок, похожий на испанский бурдюк для вина, с перебродившим соком морошки. Тамберли отпила немного ради приличия, но напиток оказался приятным на вкус. Она знала, что ей оказывают прием почти как мужчине, потому что ее положение необычно. Маленькая Ива и Лунный Свет На Воде хоть и не сидели на женской половине, но в разговор не вступали, только слушали. Женщина говорила здесь лишь в случае необходимости, если могла сообщить что-то действительно важное. - Я слышала, как вы убили ужасного бизона, - сказала Ванда Красному Волку. - Доблестный поступок, - добавила она, зная, что, по его представлениям, бизоном в тот миг овладел злой дух. - Мне помогали, - ответил он без ложной скромности, просто констатируя факт. Затем усмехнулся. - Один я не всегда одерживаю победу. Может быть, вы сможете научить меня изготовлять надежные лисьи капканы? Мои никогда не срабатывают. Я, верно, когда-то обидел Отца Лисиц. Может, во младенчестве невзначай побрызгал на его отметину? Ухмылка обратилась в хохот. "Он способен шутить над неведомым, - поймала себя на мысли Ванда. - Черт побери, похоже, он начинает мне нравиться. Зря, наверно, но ничего не поделаешь..." Ванда села на темпороллер, вывела на экран карту с сетью координат, установила курс и включила активатор. В то же мгновение купол исчез, и она оказалась на месте своего старого лагеря. Подключив охранную систему, - хотя ни человек, ни зверь не приблизились бы к столь чужеродному предмету в течение ближайших двух-трех часов, - она продолжила свое путешествие пешком. Небо и море, лишенные солнца, окрасились в серо-стальной цвет. Даже на большом удалении и против ветра доносились неистовые удары прибоя о скалы Берингии. Волны терзали берег. Ветер пронзительно свистел над мертвыми травами, темным мхом, голым кустарником, деревьями и одинокими валунами; он срывался с севера, где мрак уже поглотил горизонт. Холод струился по ее лицу, пытаясь проникнуть под одежду. Первая снежная буря новой зимы неслась на юг. Ноги привычно нащупали знакомую тропу. Она вывела Ванду в узкое глубокое ущелье. Теснина защищала от ветра, но река, напоенная приливной водой, неслась грязновато-белым потоком. Она достигла утеса, теперь едва возвышавшегося над стремниной, где у ключа лепились три хижины. Кто-то, видимо, следил за Вандой из-за низкорослых зарослей ольхи, потому что при ее появлении Арюк, откинув в сторону связку хвороста, служившую дверью в хижину, выполз на четвереньках на улицу и поднялся на ноги. Он сжимал в руке топор. Плечи его ссутулились под накинутой шкурой. Изнуренность, которую не могли скрыть грива волос и борода, сразила Ванду. - Ар-рюк, мой друг... - пробормотала она, заикаясь. Он долго разглядывал ее, словно пытаясь что-то припомнить или понять, кто стоит перед ним. Затем заговорил, и Ванда едва смогла уловить смысл его слов в рокоте реки и прибоя. - Мы слышали, что ты вернулась. Но не к нам. - Нет. Я... - она протянула к Арюку руки. Тот отпрянул, потом застыл на месте. Ванда опустила руку. - Арюк, да, я сейчас живу у Убийц Мамонта, но только в силу необходимости. Я не принадлежу им. Я хочу помочь тебе. Он слегка обмяк - не от облегчения, как показалось Ванде, а просто от изнурения. - Это правда. Улунгу сказал, что ты по-доброму отнеслась к нему и его сыновьям, когда они были у вас. Ты угостила их Прекрасной Сладостью. Арюк говорил о шоколаде. Раньше Ванда очень редко раздавала его. Иначе им никаких грузовых темпороллеров не хватило бы. Она вспомнила понурую благодарность тех, кто потерял все надежды. "Черт побери, лишь бы не расплакаться!" - Я принесла Прекрасную Сладость тебе и всем твоим родным, - продолжала она, видя, что Арюк не собирается приглашать ее в дом, куда ее, впрочем, совсем не тянуло. - Кстати, почему ты не пришел в эту луну? Наступил последний месяц сезона приношения дани, который прерывался до следующей весны. После неожиданной встречи с семейством из долины Кипящих Ключей она порадовалась, что находилась в поле, когда появились другие мужчины "мы", приносившие дань. Она мало чем могла помочь им или утешить, и Ванда всю ночь не сомкнула глаз. Тем не менее она попросила Корвина сообщить о приходе Арюка. Ванда не могла не повидаться с ним. Если понадобится, она даже собиралась сделать скачок на несколько дней в прошлое. Но Арюк так и не появился. - Убийцы Мамонта очень сердятся, предупредила она. - Я сказала, что выясню причину недоразумения. Ты намерен в ближайшие дни отправится в путь? Боюсь, надвигается буря. Косматая голова поникла. - Мы не можем. Нам нечего нести. - Почему? - насторожилась Ванда. - В осенний сбор я сказал всем, что "мы" не будут носить подарки, - ответил Арюк с присущей языку тулатов отрывистостью, но без свойственной ему живости. - Улунгу - настоящий друг. После того как он с сыновьями вернулся из путешествия, он пришел сюда посмотреть, чем может нам помочь. Тогда я и узнал, что ты присоединилась к Высокому Человеку. "О боже, он переживает мое предательство!" - Они не смогли ничем помочь, потому что мы сами ничего не сделали, - продолжал Арюк. - Я сказал, чтобы они отправлялись домой и позаботились о своих женщинах и детях. Лето было трудное. Рыбы, моллюсков, мелкой живности очень мало. Мы ходили голодными, потому что должны были тратить время на сбор подарков для Убийц Мамонта и походов в их поселок. Другим тоже пришлось несладко, но немного помогли новые крючки и копья. Только здесь ими не очень попользуешься, ведь рыба и тюлени появляются теперь редко. "Обмелело устье реки, течение, или что-нибудь в этом роде", - догадалась Ванда. - Мы должны приготовиться к зиме. Нас ждет голод, если мы будем работать на Убийц Мамонта. Арюк поднял голову и встрети