дио в виде точек и тире. Рорванцы смотрели, выражения их лиц были непонятно. Может, они считали это каким-то ритуалом - люди разговаривают со своим богом? - Скажите, что рорванцы собираются продолжить путь и я хочу идти с ними. Пришел ответ. "Похороните его и сделайте опознавательный знак. Не думаю, что в этих обстоятельствах следует считаться с его религией. Кто-нибудь из вас хочет вернуться в лагерь? Вертолет готов... Нет? Хорошо. Тогда идите дальше и ради любви всех людей будьте в следующий раз осторожнее!" Потребовалось немало времени, чтобы выкопать могилу теми инструментами, которые были у них с собой. Рорванцы помогали, а потом принесли груду обломков, чтобы образовать могильный холм. Эвери взглянул на Торнтона. "Не скажете ли несколько слов?" - очень мягко спросил он. - Если хотите, - ответил марсианин. - Он был не моей веры, вы знаете, и здесь никого из его религии. Поэтому я просто скажу, что он был хорошим человеком. Было ли это лицемерием, размышлял Лоренцен. Торнтон, для которого Фернандес был папистом; Гуммус-луджиль, проклинавший его за шумливость; фон Остен, называвший его слабаком и дураком; Эвери, для которого Фернандес был еще одним поводом для беспокойства; он сам, никогда не сближавшийся с этим человеком; даже рорванцы - они все стояли вокруг могилы. Больше ничего они не могли сделать для мертвого под этими скалами, хотели ли они сделать больше, когда он жил? Когда они кончили, было уже слишком поздно пускаться в путь. Они собрали сухие ветви и траву для костра, поужинали и сидели молча. Джугац и Эвери начали свои лингвистические занятия; фон Остен угрюмо свернулся и уснул; Торнтон читал библию в тусклом свете костра; остальные рорванцы шепотом переговаривались друг с другом. Костер громко стрелял, за освещенным кругом виднелась залитая лунным сиянием земля, ветер свистел в деревьях. Тут и там в темноте раздавались крики животных. Это была не земная ночь - люди никогда не знали такой ночи, не знали этого холодного звездного неба с огромным полукругом - созвездием, не слышали таких звуков. Далеко до дома, долго придется блуждать душе Мигеля Фернандеса, пока она доберется до зеленых долин Земли. Лоренцен почти бессознательно бормотал слова древней песни и смотрел на смутно вырисовывающийся красноватый от костра могильный холм. Тень и свет колебались на нем, казалось, он шевелится, будто человек, лежащий под ним, слишком любил жизнь, чтобы успокоиться. Подошел Гуммус-луджиль и тяжело опустился рядом с ним. "Одного нет, - пробормотал он. Колеблющийся свет озарил резкие черты его лица. - Сколько еще погибнет?" - Гамильтон опасался как раз подобных вещей, - сказал Лоренцен. - Не землетрясений, не чудовищ, не большеголовых спрутов, а змей, микробов и ядовитых растений. Он был прав. - Существо с цианидом в пасти - что за метаболизм должен у него быть? У него не может быть такая, как у нас кровь. - Инженер вздрогнул. - Холодная ночь. - Это можно преодолеть, - сказал Лоренцен. - Если больше опасаться нечего, тогда еще неплохо. - О, конечно, конечно. Я бывал в переделках и похуже. Тут эта проклятая внезапность. Вы ведь тоже едва не дотронулись до нее. Я видел. - Да... - Лоренцен почувствовал озноб при этой мысли. Только сейчас до него дошло. Аласву не предупредил его. Он заставил себя успокоиться и последовательно обдумать все происходившее. Рорванец Аласву не оттащил его от ядовитой ящерицы. Он посмотрел на маленькую группу туземцев у костра. Они сидели в тени, только их глаза сверкали во тьме. О чем они думали? Что готовили для этих пришельцев со звезд? Он хотел сказать Эвери... нет, пока не нужно. Возможно это случайность. Может быть, эти ящерицы редки, может, эта группа рорванцев никогда не видела их раньше. Аласву сам был в нескольких сантиметров от нее. Туземцы не могут быть так глупы, чтобы надеяться обставить убийство всех людей как несчастный случай! Но "Да Гама" никогда не вернулся назад. Он с усилием повел плечами. Он устал, возбужден, его подозрения ребяческие, и он знал, что Эвери так их и воспримет. А если он расскажет фон Остену, немец захочет расстрелять рорванцев на месте. Гуммус-луджиль и Торнтон... нет, не сейчас, вначале он должен убедиться сам, прежде чем выставлять себя на посмешище. Он посмотрел в темноту на западе. Они шли туда, в горы, в каньоны и ущелья, где на узких скользких тропах могло все случиться. И они не могут повернуть назад, хотя не имеют ни малейшего представления о том, что их ожидает. Глава 11 Местность быстро поднималась, пока они не начали пробираться через путаницу скалистых холмов, среди огромных зарослей кустарника, через журчащие речки, чья холодная вода кусала их ноги, как зубами. Трудно было идти за рорванцами; их легкие фигуры быстро передвигались по неровной местности; у Лоренцена пересыхало горло, когда он, тяжело дыша, торопился за ними. Однажды вечером, через неделю после смерти Фернандеса, Гамильтон спросил по радио: "Что за дьявольство с вашими проводниками? Вы вновь свернули севернее. Почему они не ведут вас прямо?" Гуммус-луджиль удивился, но передал вопрос Эвери. "Спросите одного из этих волосатых уродов. Я уже болен от ходьбы." - Я уже спрашивал, - сказал психолог. - Разве я вам не говорил? Но ответ относится к совершенно непонятным, непереводимым фразам языка. У меня создалось впечатление, что впереди опасная территория и мы должны ее обогнуть. Гуммус-луджиль передал ответ Гамильтону, который закончил разговор щелчком, соответствующим ворчанию. Турок вздохнул. "Не очень многое можем мы предпринять", - сказал он. Торнтон засмеялся. "Возможно, они хотят сделать нас кривоногими и тем самым беспомощными", - предположил он. Фон Остен схватился за оружие. "Они ведут нас прямо в..." - Спокойней, - Эвери протянул руку. - Боюсь, что мы ничего не можем сделать. Они ведут нас. Лоренцен нахмурился. Это звучало не очень привлекательно. Положение все больше и больше казалось ему сомнительным. Он извлек карту территории, сделанную с помощью аэрофотосъемки, и долгое время изучал ее. Насколько он мог видеть, в территории, которой они избегали, не было ничего необычного. Конечно, там могли быть враждебные племена или еще что-нибудь, но... На каждый вопрос, который он мог бы задать, был ответ. Но все эти ответы были слишком ad hoc [для данного случая (лат.)], он и не давали последовательной картины. Хорошо, ядовитая ящерица была незнакома рорванцам, это совершенно очевидно. Но почему она была незнакома им? Любое опасное животное имеет довольно широкую зону распространения - не могли же рорванцы идти настолько издалека, чтобы эта территория была им неизвестна... Да,туземный язык может быть исключительно трудным, но, черт возьми! - общество, владеющее технологией, какой, казалось, владели рорванцы, должно было располагать доступными терминами и понятиями. Когда западная нация проникла на восток, китайцы говорили с ней на английском или французском языке: их собственный язык был для этого неподходящим. Но язык рорванцев казался похожим по структуре на индоевропейские языки, и у Эвери не должно было возникнуть тех трудностей, о которых он все время говорит... Тем не менее он подолгу говорит с Джугацом по вечерам. Он утверждает, что это уроки языка, но... Допустим, что это не так. Лоренцен сидел тихо, чтобы позволить этой мысли глубже проникнуть в его сознание. Он хотел бы отвергнуть ее. Ему нравился Эвери; и на этой новой земле было так мало того, чему можно было доверять, а если они еще перестанут доверять друг другу... Нет, он, вероятно, становится параноиком. Однако оставался "Да Гама", огромный, повисший в пространстве вопросительный знак. Он лежал в своем спальном мешке, чувствуя жесткость земли под собой, слушая шум ветра, и журчание реки, и крик какого-то незнакомого животного. Тело его устало, но в мозгу кипело столько вопросов, что он не мог уснуть. Что случилось с первой экспедицией? Кто пытался саботировать вторую? Почему произошло так много помех и задержек, прежде чем она смогла стартовать? Почему Эвери не сумел скомплектовать однородный экипаж? Такие разные (почему?), как они, люди не могли составить экипаж космического корабля, это слишком явная ошибка для психолога. Почему рорванцы единственные млекопитающие, встретившиеся им до сих пор? Почему никакие следы их деятельности не видны с воздуха? Почему у них такой недоступный для понимания язык? И на самом ли деле он такой непонятный? Если нет, тогда почему Эвери лжет? Почему рорванцы не сумели распознать опасность, которая должна быть так же хорошо известна, как кобра на Земле? Их метаболизм сходен с человеческим, поэтому и для них ящерица представляла угрозу. Почему они вдвое увеличили путь к себе домой? Почему, почему, почему? На каждый вопрос можно было найти ответ, либо прямо данный Эвери, либо получаемый, как правдоподобная гипотеза. Но взятые in toto [целиком, полностью (лат.)], но взятые в целом, они нарушали принцип Оккама: каждое объяснение отвергало остальные, вызывало новую гипотезу, противоречащую другим. Было ли что-то объединяющее во всех этих фактах? Или все это было лишь случайным стечением обстоятельств? Силиш караулил, ходил вокруг тухнущего костра. Он мелькал бесшумной тенью, только отблеск света в глазах и на мушкете выдавал его. Вновь и вновь поглядывал он на спящих и о чем думал? Что планировал? Он мог охотиться, петь и играть в шахматы с людьми, но они были более чуждыми для него, чем бактерии в его крови. Способен ли он был ощутить родство с людьми, или он из тех чудовищ, что проглотили первый корабль и готовились уничтожить людей со второго? Эвери не мог лгать. Он был правдивым, дружески настроенным парнем. Психолог должен быть более умелым, но, возможно, он просто никогда не имел дела с гуманоидами с других миров. Может, рорванцы обманули его для каких-то своих целей. Или его подкупили? Но чем они могли его подкупить? Лоренцен повернулся, пытаясь уснуть. Сон не шел к нему. Слишком о многом нужно было подумать, слишком многого опасаться. Наконец пришло решение. Он не может никому говорить о своих подозрениях, пока еще не может. В их отряде нельзя уединиться с кем-нибудь. И нельзя говорить - возможно, рорванцы усвоили немного английский. И в конце концов у него не было доказательств, только подозрение. Спокойно, спокойно. Но у него есть начало рорванского словаря. Предположим, что он, никому не говоря, попытается узнать его больше. Он может сделать математический анализ записей - до сих пор он его не делал, ограничиваясь лишь запоминанием слов. Но если вы уверены, что изучаемый вами язык в основном флективный и его структура немногим отличается от строения индоевропейских языков, то, внимательно вслушиваясь в разговоры, вы можете узнавать знакомые слова и определить систему склонения и спряжения; а новые слова будут ясны по контексту. Будет нелегко, потребуется время, но это может быть сделано. Многие слова можно будет узнать, просто спрашивая, если вопросы не вызовут подозрения. Наконец он смог задремать. Глава 12 - Я вам говорю, это убийство! Слова с шумом вылетали изо рта фон Остена; он топнул ногой, и скала гулко ответила ему. Вокруг него и Торнтона скалы круто вздымались вверх, к ледяному голубому небу, их острые белые вершины резко вырисовывались на его фоне, нижние склоны обрывались во тьму ущелий, где стремительно текли горные реки. Местность за последние несколько дней сильно повысилась, огромная каменная глыба гор шла от равнин до моря. Просыпаясь по утрам, путешественники обнаруживали тонкий слой снега на обнаженной земле, дыхание белым паром вырывалось из ноздрей. Охота стала бедной, и уже несколько дней у них почти не было еды, продвижение вперед замедлилось из-за бесконечных подъемов и спусков по скалам и острым, как лезвие ножа, ущельям. Договорились остановиться лагерем на несколько дней, чтобы заготовить достаточно пищи для последнего участка пути. Торнтон взвесил ружье в руке и спокойно встретил гневный взгляд немца. "Рорванцы не могли знать, что ящерица обязательно встретиться нам в пути", - сказал он. - Нет, но у них всегда есть шанс расправиться с одним из нас, - фон Остен расправил плечи под тесноватым комбинезоном. - Тут слишком много незнакомого нам, и мы не можем всегда держаться вместе. Что-то неправильное в этих туземцах, мы должны перебить их всех, а из одного извлечь правду. - Мы не знаем их трудного языка, - сухо сказал Торнтон. - Языка, ха! Они не хотят, чтобы мы его знали. Не может быть такого сложного языка, как у них. Когда они не хотят отвечать на вопрос, они просто говорят этому слабоумному Эвери "Versteh nicht" [не понимаю (нем.)] или говорят ему ерунду, а он считает это новой штукой их языка. Нет, они заговорят, конечно, если мы заставим их это сделать. Фон Остен наклонился и стукнул в костлявую грудь Торнтона. "А куда они нас ведут? Я смотрел на новую карту. Гораздо быстрее и легче было бы свернуть на юг и идти на север вдоль берега. Я думаю, что этот разговор об опасной территории, которую мы должны обойти, вздор, обман." Торнтон пожал плечами. "Откровенно говоря, я подозреваю то же самое. Но почему вы обратились именно ко мне?" - Вам единственному я могу доверять. Эвери глуп, Лоренцен слишком слаб, а Гуммус-луджиль откажется помочь мне только потому, что это моя мысль. Только мы с вами можем что-нибудь сделать. - Гм... - Торнтон потер подбородок: небритая борода неприятно покалывала. - Может быть, я и смог бы вам помочь. Но я не хочу вмешиваться. Вполне вероятно, что рорванцы намерены убить нас. Это самый легкий путь отвратить внимание людей от их планеты. Если "Хадсон" также не вернется, третьей экспедиции, по всей вероятности, не будет; вероятно, на это и надеются туземцы. Но не забудьте, им нужно уничтожить и основной лагерь, а там из-за нашего исчезновения вдвойне встревожатся. А космический корабль - как насчет него? Как они добрались до "Да Гамы"? Он до сих пор должен был находиться на орбите, даже если им удалось уничтожить всех высадившихся людей... Фон Остен нахмурился. "Я думаю, у них есть оружие, которое они нам не показывают. Может, у них есть свои космические корабли." - Но почему их воины вооружены гладкоствольными ружьями? Не будьте дураком! Обожженное солнцем лицо немца покраснело. Помолчав, он спокойно сказал: "Пожалуйста, следите за своим языком. Я хочу действовать с вами вместе, но если вы будете так... Не думали ли вы, что эти мушкеты могут быть частью игры? Если мы будем думать, что у них нет ничего лучше, то не будем их опасаться." Торнтон свистнул. "Во имя великого Иеговы!.. - Вдруг он повернулся. - Идемте, мы ведь должны охотиться." - Но моя идея? - Я хочу подумать о ней. Я дам вам знать. - Они принялись осторожно подниматься по крутому склону в гору. Вновь и вновь останавливались они и осматривали горную местность в полевые бинокли. Сухой снег скользил по острым склонам, но нигде ни признака жизни. Торнтон чувствовал сильный голод и сдерживал тревожное чувство. Сейчас не приходится жаловаться на отсутствие мяса. Если рорванцы не так примитивны, как стараются казаться, это открывает возможности для самых дурных предположений. Если они близки к межпланетному уровню технологии, они могли обнаружить "Хадсон" при его приближении; к тому же на своей экваториальной орбите он неоднократно пересекал диски Сестры и солнц, даже в маленький телескоп его легко заметить. Если даже рорванцы находятся на уровне порохового оружия, у них все равно могут быть телескопы. Но если технология у них развитая, они могут жить под землей, синтезируя себе пищу; этот обычай мог возникнуть в период атомных войн. Они могут уничтожить и лагерь, и корабль несколькими ракетами дальнего действия... Но почему они не сделали этого до сих пор? Может, вначале хотят узнать как можно больше, в этом случае притвориться примитивными туземцами- лучший способ избежать подозрений. Торнтон покачал головой. Все-таки и это не объясняло всего, оставлось по-прежнему много вопросов, не имевших ответа. Однако вполне возможно, что фон Остен прав. В таком случае - что делать? Выстрел из атомного ружья уничтожит всех рорванцев в лагере. Может, одного оставить и выпытать у него все. Комиссары научили человечество, как надо добывать сведения у существа, способного испытывать боль. Сообщение по радио, быстрый возврат в лагерь, эвакуация всего персонала на "Хадсон" и уход в глубокий космос - а что дальше? Троас по-прежнему останется загадкой. Он не сможет увидеть, как Солнечный патруль осуществляет карательную операцию - однако она произойдет. От нее нельзя отказаться, иначе в один прекрасный день рорванцы обрушатся с неба на Землю. Эвери будет взывать к небесам, заявляя, что это было абсолютно неспровоцированное убийство, он, несомненно, обвинит их в уголовном преступлении, когда они вернутся в Систему. Лоренцен, хоть и неохотно, поддержит его. Гуммус-луджиль займет неопределенную позицию... А как Гамильтон? Капитан сможет заковать их или оставить в качестве наказания здесь; никакие чувства не останавливали его при выполнении долга, как он его понимал. У меня тоже есть долг. Как тяжел путь, о господи! Может, лучше не останавливаться перед мятежом и уничтожить всех этих людей, кто не поддержит его. А это, несомненно, будет означать суд по возвращении в Систему, тюрьму, психиатрическое изменение структуры мозга... жена и дети Торнтона будут плакать одни в своем доме на Марсе и с еще большей гордостью держаться перед лицом соседей. Но рорванцы не люди, ноагианские священики сомневаются, есть ли у чужаков душа; в любом случае они язычники... Торнтон знал, какую мучительную борьбу с самим собой ему придется выдержать, прежде чем он примет решение. Но он знал, что решение обязательно будет принято. - Там! Смотрите туда! Он поднял полевой бинокль, услышави шепот фон Остена. Высоко над ними, перегнувшись через край обрыва, на них смотрела рогатая голова - добыча! Два выстрела раздались одновременно. Животное вскрикнуло и исчезло. Торнтон отчаянно бросился бежать, перепрыгивая через камни и балансируя на краю обрыва. Ледяной воздух обжигал ему легкие, но он должен был схватить животное, прежде чем оно упадет. Верхний край обрыва нависал над ними. Он карабкался, крепко цепляясь за скалы. Фон Остен шумно дышал рядом, единственная точка опоры. Все равно что взбираешься на высокий забор. Они достигли вершины. И провалились! Это произошло слишком быстро. Торнтон не понял, что случилось, он ощутил лишь падение, что-то острое резануло его по спине и разрезало кожу, он услышал свист воздуха и скрежет скал мимо ушей, затем грохот и тьма. Он медленно приходил в себя, долгое время ощущая лишь боль. Потом зрение прояснилось, он сел, придерживая голову, которая, казалось, раскалывалась. "Фон Остен", - простонал он. Немец был уже на ногах, он выглядел встревоженным. "Вы в порядке?" - спросил он. Тон его был небрежным, он уже осмотрел марсианина, когда тот был без сознания, и не нашел серьезных повреждений. Торнтон ощупал себя. На спине была длинная царапина, голова болела, из носа шла кровь, на теле было множество синяков, сколько - он не мог сосчитать. Но - "Да, я в порядке." Фон Остен помог ему встать. "Проклятие на этой планете, - сказал он. - Все здесь лишь убивает людей. Мне кажется, мы пойманы здесь." Торнтон осмотрелся. Склон, по которому они взбирались, был внешней стороной ямы около шести метров глубиной и четырех шириной. Животное, которое они застрелили, находилось на противоположной стороне, а они, к несчастью, угодили в яму. Стены ее были почти отвесными, сглаженными за столетия ветром, морозом и тающим снегом; маленькое отверстие в дне ямы, очевидно, служило для отвода воды. Он обошел яму, осматривая края ловушки. Фон Остен, пострадавший меньше, сделал несколько яростных попыток выкарабкаться, но в конце концов вынужден был от них отказаться. Без инстументов и оборудования ничего нельзя было сделать. - Еще два в пользу рорванцев, - сказал он хрипло. - Они не могли знать... - Они привели нас в этот опасный край. И у них всегда есть шанс заманить нас в ловушку. Gott in Himmel! [Боже небесный (нем.)] - фон Остен погрозил кулаками небу. - Не упоминайте имя господа всуе, - Торнтон опустился на колени и стал молиться. Он не просил о помощи; живет он или умрет - все в воле господа. Окончив молитву, он почувствовал себя спокойнее. - Остальные будут искать нас, когда мы не вернемся к вечеру, - сказал он. - Они приблизительно знают, куда мы пошли. - Ja, но эта чертова территория слишком велика, а мы долго на таком холоде не продержимся. - Фон Остен обхватил себя руками и вздрогнул. - Мы сможем стрелять время от времени; может, нам удастся вызвать снежный обвал. Однако пока стрелять не нужно, все равно в ближайшие часы нас искать не будут. А сейчас разорвите, пожалуйста, пакет первой помощи и перевяжите мне спину. После этого оставалось только ждать. Когда зашло голубое солнце, стало холоднее. Тени начали заполнять яму, воздух был похож на густую жидкость. Внизу не было ветра, но люди слышали его тонкий холодный свист вверху над ямой. Они пытались двигаться, чтобы согреться, но у них не было сил. После второго солнечного захода они прижались друг к другу в бездне тьмы под резким холодным светом звезд. Время от времени начинали дремать и просыпались от дрожи. Они были почти без сознания, время тянулось ужасно медленно, и всю ночь их преследовали галлюцинации. Однажды Торнтону послышалось, что кто-то зовет его; он мгновенно проснулся; голос глухо звучал где-то внизу, он обвинял марсианина в грехах, и Торнтон знал, что это не те, кто их разыскивает. Долгая ночь кончилась. Когда первые лучи света озарили узкий кусок неба над их головами, они тупо удивились, что еще живы. Вновь и вновь брали они в окоченевшие пальцы ружья и стреляли в воздух. Эхо отдавалось вокруг, и Торнтон с усилием вспомнил топографию окружающей местности. Трудно было об этом думать, но он понял, что окружающие скалы не позволяют звуку распространяться далеко. Их никогда не найдут, их кости будут лежать здесь, пока двойная звезда не превратиться в пепел. Взошло первое солнце. Они не видели его, однако оно растопило ночной иней, и дюжина холодных ручейков побежала в яму. Фон Остен оттирал отмороженный палец, стараясь вернуть его к жизни. Торнтон хотел молиться, но слова не шли на ум, как будто бог проклял и забыл его. Солнечный свет озарял всю яму, когда появились рорванцы. Торнтон увидел, как они смотрят на него через край ямы. Вначале он их не узнал: мозг его был затуманен. Затем пришло понимание, и он с усилием очнулся от полузабытья. Фон Остен выкрикнул проклятие и схватил ружье. "Morderishe Hund!" [Убийственные собаки (нем.)] - Торнтон вовремя выбил у него ружье их рук. - Вы идиот! Они пришли спасать нас! - Неужели? Они пришли посмотреть, как мы умираем! - И чего вы добьетесь, стреляя в них? Отдайте мне ружье, вы, дьявол! - Они вяло боролись. Три рорванца, стоя на краю ямы, смотрели на них. Ветер раздувал их мех, лица-маски были совершенно невыразительны. Они молчали. Торнтон отобрал у немца ружье и посмотрел наверх. Чужаков уже не было видно. Холодная рука сжала его сердце. Так просто, так легко. Если рорванцы хотят всех перебить, их они уже убили. Они просто скажут, что не нашли и следа пропавших. Так легко, так легко... Торнтон чувствовал, что мысли его путаются. "Боже великий, - прошептал он сквозь зубы, - уничтожь их! Смети их с лица земли!" А что-то в глубине его души безумно хохотало и кричало, что бог устал от людей, что это новые избранные люди, они изгонят грешное человечество прямо в ад. Он чувствовал в себе смерть, он был обречен замерзнуть и умереть здесь, в тридцати тысячах световых лет от дома, и бог отвернул свое лицо от Джоаба Торнтона. Он склонил голову, чувствуя слезы в глазах. "Да будет воля твоя." Вновь появились рорванцы. У них была веревка, один из них обернул ее вокруг тела, а остальные спускались в яму. Вниз, чтобы спасти землян. Глава 13 Тропа заканчивалась крутым спуском, скалы обрывались к сверкавшему далеко внизу морю. Это напомнило Лоренцену часть калифорнийского побережья - суровая красота гор, трава, кусты и низкие темнолиственные деревья вдоль их склонов, широкий белый берег далеко внизу; но эти горы были выше и круче. Он вспомнил слова Фернандеса о том, что ледниковый период на Троасе наступил вслед за недавним периодом тектонической активности. Огромный спутник,вероятно, делает здесь процесс диастрофизма более быстрым, чем на Земле. Лоренцен подумал о маленьком геологе и его могиле. Он потерял Мигеля. Хорошо, что были спасены Торнтон и фон Остен. Он вспомнил долгий разговор, который был у него после этого события с марсианином; Торнтон рассказывал ему о своих планах короткими отрывистыми предложениями, побуждаемый внутренней необходимостью убедить себя. Он признал, что был неправ. Ибо если рорванцы замышляли убийство, почему они спасли его? Лоренцен никому не говорил об этом разговоре, но добавил этот вопрос к своему списку. Фон Остен по-прежнему враждебно относился к чужакам, но, очевидно, старался не проявлять этого. Торнтон, потрясенный происшедшим, ударился в другую крайность - он теперь доверял рорванцам не меньше Эвери. Марсианин размышлял над теологической проблемой, имеют ли рорванцы душу. Он чувствовал, что имеют, но как это доказать? Гуммус-луджиль бодро и святотатственно ругал бесконечное путешествие. Лоренцен чувствовал себя очень одиноким в эти дни. Он делал успехи в языке. Он уже мог следить за разговороми Эвери и Джугауа и убедился, что это были вовсе не уроки. Психолог, неопределенно улыбаясь, ответил на его вопросы с ловкостью, которая заставила Лоренцена заикаться и говорить бессвязно. Да, конечно, он уже хорошо овладел языком, и рорванец рассказывал ему разные интересные подробности о своей расе. Нет, он не хотел бы терять время и учить Лоренцена тому, что знает; позже, Джон, позже, когда мы будем посвободнее. Лоренцен рад был сбросить с себя эту тяжесть. Прекрати, поверь Эвери на слово, перестань размышлять, беспокоиться и бояться. В свое время будет дан ответ на все вопросы. Это его не касается. Он сжимал зубы и заставлял себя идти в своих расследованиях дальше. Ему не приходило в голову, что он сильно изменился. Раньше он не был таким упрямым и агрессивным. В том, что не касалось его исследований, он был подобен другим людям, склонен позволить другим думать и решать за себя; больше он уже никогда таким не будет. Спуск вниз к морю был изнурительным, но занял всего несколько дней. Спустившись к ровной береговой линии, они почувствовали себя так, словно у них начались каникулы. По словам Эвери, Джугац утверждал, что до цели им осталось несколько дней. В этом месте береговая равнина с трудом оправдывала свое название: она сужалась до километровой ширины полоски, покрытой травой и деревьями, а дальше начинались высокие скалы - подножие гор. Берег был похож на калифорнийский, широкая полоса прекрасного песка, собранного в пологие дюны и омываемого соленой водой. Но на Земле никогда не бывает такого яростного прибоя, ревущего и пенящегося у берега, не бывает и такого мощного прилива, который дважды в день заливает весь берег. Никакой добычи здесь не попадалось, и отряд питался травами и кореньями. Лоренцен чувствовал, как в нем растет напряжение по мере того, как позади оставались километры пути. Еще несколько дней, и тогда ответ? Или новые вопросы? Смерть посетила их, прежде чем они достигли конца путешествия. В первый же день, когда они достигли места, где скалы круто обрывались прямо в море, их застиг прилив. Скалы и обветренные валуны лежали, наполовину погрузившись в песок и образуя невысокую стену поперек их пути; за стеной берег изгибался длинной узкой петлей, образуя залив, ограниченный десятиметровой высоты утесом. Вода в заливе была пробита зубами скал, разрывавших ее поверхность; устье залива в километре от берега было белым от яростных волн, разбивавшихся о линию рифов. Лоренцен остановился на верху стены, неуверенно глядя вперед, на узкую полосу песка. "В прилив этот песок заливает водой, - сказал он. - А прилив приближается." - "Не так быстро, - ответил Гуммус-луджиль. - Нам понадобится меньше получаса, чтобы перейти этот залив; мы даже не замочим ног. Пошли!" Он спрыгнул вниз на песок, Лоренцен пожал плечами и последовал за ним. Рорванцы шли впереди, двигаясь с грацией, которая стала уже привычна за последние недели. Они были на полпути, прижимаясь к подножию скалистого берега, когда в залив ворвалось море. Лоренцен увидел, как белый занавес внезапно вырос над рифами. Гул прибоя превратился в ревущую канонаду. Лоренцен отпрыгнул назад и побежал вдоль берега. Волна приближалась с бешеной скоростью. Лоренцен закричал, когда ее ледяные зубы сомкнулись вокруг его колен. Вторая волна шла за первой, в зеленой и белой ярости, брызжа ему в лицо, и море захватило его по горло. Он упал, вода сомкнулась над его головой; ему показалось, что кто-то кулаком сбил его с ног. Барахтаясь в воде, он сопротивлялся, но его уносило отливом прибоя. Сапоги тянули вниз. Вода проглотила и выплюнула его, гребень прибоя понес его к скалам. Ухватившись за что-то в вспенившейся воде, он осмотрелся полуослепшими глазами. Впереди возвышался утес. Лоренцен старался удержаться на поверхности воды. Он услышал чей-то короткий предсмертный крик, и море вновь сомкнулось над ним. Вверх... вниз... попытаться доплыть... скользкий камень не держался в руках. Волна подхватила его и понесла назад, потом вперед, под скалой, он сомкнул на ней свои руки и повис. Вода шумела вокруг него и над ним, он ничего не видел и не слышал, ничего не чувствовал, он лежал слепой, глухой, немой, полумертвый, только воля к жизни удерживала его здесь. Потом все кончилось, вода отступила с ревом. Он почувствовал, что его тело уже лишь наполовину погружено в воду, и с трудом взобрался на утес. Когда он делал это, море вернулось, но он успел опередить его. Волна потянулась за ним, но он был уже наверху. Почти в истерике он убегал от волны и упал на траву. Здесь он долго лежал неподвижно. Постепенно к нему вернулись силы и сознание. Он встал и осмотрелся. Ветер бросал ему в лицо остро пахнущую пену, шум моря заглушал его голос. Но здесь были и остальные, они безмолвно стояли рядом и смотрели друг на друга. Глаза людей и рорванцев встретились с выражением ужаса. Наконец они пересчитали уцелевших. Не хватало троих: Гуммус-луджиля, Аласву и Янвусаррана. Силиш застонал, и это звучало, как человеческое выражение боли. Лоренцен чувствовал себя больным. - Надо осмотреть все вокруг. - Эвери говорил громко, но в гневе моря они слышали лишь шепот. - Они, может быть... живы... где-нибудь. Начинался отлив. Фон Остен вскарабкался на стену и осмотрел залив. Две фигуры видны были на противоположной стороне. Они махали руками. Немец закричал: "Гуммус-луджиль и другой живы! Они живы!" Силиш сузил глаза, пытаясь рассмотреть их в свете садящегося солнца и блеске воды. "Ю Янвусарран". Голова его поникла. - Что это было? - выдохнул Эвери. - Что это обрушилось на нас? - Это место - ловушка, - заикаясь, проговорил Лоренцен.Конфигурация залива, крутой наклон дна... прилив наступает, как полчища ада. На Земле бывают подобные штуки... но здесь прилив гораздо выше... если бы мы только знали! - Это рорванцы! - губы фон Остена побелели. - Они знали! Они хотели погубить нас всех. - Не будьте дураком, - ответил Лоренцен. - Прилив погубил одного из них и чуть не погубил всех. Это был несчастный случай. Фон Остен удивленно посмотрел на него, но замолчал. Прилив быстро отступал. Они в сумерках пересекли залив и присоединились к Гуммус-луджилю и Аласву. Рорванцы собрали плавник для костра, а турок передал сообщение о случившемся по своему чудом уцелевшему приемопередатчику. Нигде не было и следа Янвусаррана: вероятно, его унесло в море, а может, его тело плыло у рифов, дожидаясь рыб. Рорванцы выстроились в ряд и опустились на колени. Руки они вытянули в сторону воды. Лоренцен слушал похоронное пение и был способен превести большую часть текста. "Он ушел, он исчез, он больше не ходит, для него нет больше ветра и света, но его (память?) жива среди нас..." Их горе неподдельно, - подумал астроном. Наступила тьма, лишь узкий круг света лежал вокруг костра. Большинство спало: один дежурный рорванец ходил взад и вперед, Эвери и Джугац, как обычно, сидели и разговаривали. Лоренцен свернулся поблизости от них и притворился спящим. Может быть, этой ночью, подумал он, он отыщет ключ. Вначале он не очень хорошо понимал, о чем они говорят, но потом поймал нить. Его словарь был уже достаточно велик. Он понимал! Эвери говорил медленно и тяжело: "Я (непонятно) не делать-думать остальных. Многие не (непонятно) смеются(?) над тем, что я говорю." Хитрость заключалась в том, чтобы суметь перевести услышанное, устанавливая смысл незнакомых слов по контексту, и делать это нужно было быстро, чтобы не потерять нить разговора. "Я надеюсь, что остальные не думают(или: подозревают). Они не очень рады тому, что я сказал им." Джугац угрюмо ответил: "Быстро (непонятно) их ты, (непонятно) время(?) к Зурле мы пройдем тени(?) они." С необыкновенной ясностью мозг Лоренцена переводил: "Ты должен быстро рассеять их подозрение, раньше, чем мы уйдем к Зурле и они увидят тень (или: обман)." - Не думаю, чтобы они подозревали. Почему? Кроме того, у меня есть власть(?), они будут слушаться меня. В худшем случае(?). Им можно сделать то же, что и первой экспедиции(?), но я надеюсь(?), что это не будет необходимо. Это не очень приятно(?) делать. Резкий взрыв фанатизма. "Если понадобится, мы сделаем. Тут ставка(?) больше, чем несколько жизней." Эвери вздохнул и потер глаза, как бесконечно уставший человек. "Я знаю. Пути назад нет. Даже ты не понимаешь, как много поставлено на карту(?). - он посмотрел на холодные острые звезды. - Возможно(?) все это - вся вселенная (?) - все время и все пространство. - В его голосе звучала боль. - Это слишком для одного человека. - Ты должен. - Иногда я боюсь... - Я тоже. Но это важнее наших жизней (?). Эвери невесело рассмеялся. "Я говорил тебе, Джугац, что ты даже не понимаешь, сколько..." - Возможно. - Холодно: - Но ты зависишь (?) от меня так же, как и я завишу от тебя, может быть, больше. Ты должен будешь подчиняться (?) мне в этом. - Да. Да, я буду. Лоренцен не мог понять остальной части разговора: он перешел на такие отвлеченности, для которых у него не было слов. Но он услышал достаточно! Он лежал в спальном мешке, и его начинал бить озноб. Глава 14 Горный хребет неожиданно изогнулся внутрь, в то же время становясь ниже; склоны стали более пологими. Появились пастбища, деревья, луга и бегущие между холмами ручьи. Рорванцы убыстрили свой ход. Еще один представитель их расы, одетый и вооруженный, как и все, встретился им. Раздались свистящие крики опознавания; Джугац и Силиш подбежали к нему и быстро посовещались, затем рорванец кивнул и убежал. - Он пошел предавать новость, - сказал Эвери, поговорив с Джугацом. - Вся деревня захочет встретить нас. Они очень дружественно настроены, эти рорванцы. - Гм. - Гуммус-луджиль внимательно взглянул на него. - Кажется, вы все-таки неплохо овладели их языком. - Да. В последние несколько дней я нашел ключ, и все встало на свои места. Очаровательная семантика у этого языка. Я все еще не до конца понимаю значения слов, не могу перевести обычный разговор. - Да? В таком случае кто эти парни с нами? - Это делегация в другой город, возвращающаяся домой после... делового совещания какого-то типа; я не вполне понимаю это слово. Они наткнулись на нас и довольно быстро поняли, кто мы такие. У них хорошие познания в астрономии, примерно на уровне нашего XVIII столетия, и Джугац быстро схватил все, что я рассказывал ему о подлинном устройстве вселенной - ее размерах и тому подобное. Лоренцен не удержался от вопроса: "Где же их обсерватории? Как они определили конечную скорость света? Они не могут использовать метод Ремера в своей системе... - Еще не знаю. - Эвери выглядел раздосадованным. - Не будьте таким догматиком, Джон. Разве наука обязательно должна развиваться тем же путем, что и наша? Лоренцен замолчал. Нет смысла выдавать себя - о боже, нет! Иначе он рискует получить нож в бок. - Подземные города, как мы и предполагали, - продолжал Эвери. - Этот обычай возник давно, несколько тясяч лет назад, когда климат был значительно холодней, чем сейчас. Подземное жилище требует меньше строительных материалов и их легче обогревать, но теперь это всего лишь традиция, как наше табу на наготу в общественном месте. - И фермы у них под землей? - Фон Остен нахмурился, пытаясь понять. - Нет, они никогда не развивали сельское хозяйство - круглый год здесь очень много диких съедобных растений. Но у них есть стада пастбищных животных, которых используют на мясо. Они содержатся по соседству, но не в самом поселке. Я не понял, почему: Джугац сказал мне, но я не могу найти им в родном земном языке соответствия этому слову. Аласву прислушивался к их разговору, склонив голову набок, словно понимая, о чем идет речь. Несомненно, он понимает, подумал Лоренцен. В его желтых глазах был слабый радостный блеск. - Неудивительно, что они оказались способны развить цивилизацию, - сказал Торнтон. - Талантливая раса... вероятно, без первородного греха... Вы не знаете, сколько их? - Население многочисленное. - Не менее ста миллионов, хотя в нашем отряде никто не знает точно числа. Здесь всего лишь маленькая деревенька, куда мы направляемся; но вообще у них нет больших городов, похожих на наши; они расселены более свободно. Лоренцен взглянул на психолога. За неделю путешествия Эвери похудел, загорел, но в его внешности по-прежнему не было ничего впечатляющего, это по-прежнему был маленький круглый человек средних лет, добродушный, всякий сказал бы, что он скучный, но надежный, благожелательный, слегка застенчивый. И он принимал участие в каком-то грандиозном обмане! Какая-то цель сделала его столь безжалостным, что для него ничего не значили ни судьба двух кораблей, ни будущее семи миллиардов человеческих существ. Лоренцен подобрался ближе к массивному, внушавшему спокойствие Гуммус-луджилю. Он едва не рассказал все турку... Одна из гор, возвышавшихся на восточном горизонте, протянула отроги к самому морю. Когда отряд приблизился к одному из отрогов, показалось низкое укрепление, стоящее перед холмом. Окружающая земля была голой, вытоптанной тысячами ног. Деревья перед холмом становились толще, некоторые достигали трех метров в высоту, образуя рощу. Из этой рощи показались рорванцы. Они двигались спокойно, говорили мало, не было того рокота возбуждения, который присущ земной толпе. Их было около пятидесяти или шестидесяти, определил Лоренцен, примерно поровну мужчин и женщин. Женщины были одеты в юбки и сандалии; четыре груди выглядели не по-человечески, но ясно свидетельствовали, что их обладательницы были млекопитающими. Некоторые из мужчин держали мушкеты, остальные были не вооружены. Они окружили людей и держались в целом дружелюбно. Шелест разговоров послышался от толпы. - Почему нет детей? - спросил Торнтон. Эвери передал вопрос Джугацу и, выслушав его ответ, сказал: "Все дети в специальных... яслях, думаю их можно так назвать. Семейная организация здесь совершенно другая по устройству и функции, чем у нас." Пробираясь сквозь толпу, они пришли к входу в холм - большому искусственному туннелю десяти метров шириной и трех высотой. Лоренцен заставил себя войти внутрь с трепетом: увидит ли он вновь солнце. Толстые колонны поддерживали потолок туннеля, уходившего в глубь холма со многими ответвлениями во все стороны. Воздух был прохладным и свежим, Лоренцен видел в стенах вентиляционные отверстия. "Хорошие насосы, - комментировал Гуммус-луджиль. - И они используют электричество. - Он кивнул на светящиеся трубки, размещенные на потолке и стенах и дававшие ровное голубоватое освещение. - Их технология не может соответствовать уровню 18-го столетия." - Этого не следовало и ожидать, - сказал Эвери. - Многие инженерные изобретения в нашей истории были сделаны совершенно случайно. Если бы ученые прошлого тщательно изучили трубку Крукса, у нас задолго до 1900 года были бы радио и радар. В коридоре было тихо, слышался лишь шум воздуха в вентиляторах и топот ног. Коридор тянулся под уклон добрых полкилометра. Заглядывая в боковые туннели, Лоренцен решил, что они, очевидно, ведут в жилые помещения. Главный ход заканчивался в большой кубической пещере. В ней было много входов, затянутых какой-то тканью, похожей на шерстяную. "Подземный город", - с сухой улыбкой сказал Эвери. - У них, кажется, не очень много художественного вкуса, - сказал Лоренцен. Все помещение было мрачным, очень чистым, но без следа украшений. Джугац что-то сказал, и Эвери перевел: "Это новый поселок. У них не было времени закрепиться тут. Это скорее военный пост; я думаю, что женщины сражаются у них наравне с мужчинами. - Значит, они не все объединены? - проворчал фон Остен. - Нет. Я понял, что на континенте существует несколько отдельных наций. Теперь у них мир, они объединяются, но совсем недавно тут была серия ужасных войн, и поэтому все нации еще сохранили армии. Глаза немца сверкнули. "Они снова могут начать." - Сомневаюсь... даже если мы попытаемся помочь им в этом, - сказал Эвери. - Я думаю, что они не хуже нас знакомы с принципом "разделяй и властвуй." Один из рорванцев жестом указал на два входа, что-то быстро говоря при этом. "Мы почетные гости, - сказал психолог. - Нас приглашают сюда и просят чувствовать себя как дома." Внутри помещение имело все тот же скупой военный вид: за каждой дверью находились две комнаты и ванна, обставлены они были низкой каменной мебелью - стулья, диваны и столы. Очевидно, камень здесь более привычный материал, чем дерево. Но тут была горячая и холодная вода, промывочная система, нечто вроде мыла. Очевидно, в деревне общая кухня. Эвери ушел, разговаривая с Джугацом и несколькими жителями деревни, которые казались местными предводителями. Фон Остен осмотрел помещения, где находились люди, и вздохнул: "Чтобы увидеть это, мы забрались так далеко?" - А мне нравится, - сказал Торнтон. - Их аппаратура, общий план поселения, образ жизни - это интересно. Немец нахмурился и сел. "Для вас может быть. А что касается меня, я пролетел тридцать тысяч световых лет и не вижу, что оправдало бы это путешествие. Даже нет доброй стычки в конце". Гуммус-луджиль вытащил трубку и начал раскуривать ее. Лицо его было печально. "Да.Я согласен. Без разрешения рорванцев селиться на их планете все путешествие теряет смысл. Мы не можем высаживаться на планету с сотней миллионов хорошо вооруженных туземцев с высокоразвитым военным искусством. Они устроят для нас настоящий ад, даже располагая только своим собственным оружием, а я готов держать пари, что они вскоре усвоят и наше оружие." - Их можно покорить! - Но какой ценой? Сколько жизней придется потратить? И все для блага нескольких миллионов человек, которых мы сумеем перевезти сюда.Парламент никогда не даст на это согласия. - Ну ... рорванцев можно убедить... - Торнтон говорил это, сам не веря в свои слова. И никто не верил. Раса, способная построить электрический генератор, не будет столь глупа, чтобы позволить нескольким миллионам агрессивных чужаков высадиться у себя дома. Последствия этого они легко могут предвидеть. Эвери вернулся примерно через час. Он старался выглядеть бодро, но голос его звучал устало. "Я говорил с местными вождями, они отправили сообщение правительству этой нации. У них есть несколько телеграфных линий, это новое для них изобретение. Правительство, несомненно, свяжется с другими. Нас просят подождать здесь немного, пока они смогут прислать своих ученых". - Каковы шансы, что они позволят людям жить здесь? - спросил Гуммус-луджиль. Эвери пожал плечами. "Что мы можем сказать? Это будет решаться официально, но вы знаете ответ так же хорошо, как и я". - Да, думаю, что знаю. - Инженер отвернулся. Его плечи поникли. Глава 15 Остаток дня прошел в осмотре поселка. Тут было на что посмотреть. Гуммус-луджиль особенно заинтересовался двигателями; ему сообщили, что они получают энергию от гидроэлектростанции в горах; он осмотрел и маленькую, но прекрасно оборудованную химческую лабораторию. Фон Остен ознакомился с арсеналом, который включал несколько больших самодвижущихся пушек, стрелявших пороховыми зарядами, различные гранаты, мины и незаконченный экспериментальный глайдер, который, несомненно, будет действовать, когда его закончат. Торнтон перелистывал печатные книги и расспрашивал, при посредстве Эвери, о состоянии рорванской физики - оказалось, что она дошла до уравнений Максвелла и сейчас работала над идеей радио. Лоренцен старался показать, что ему интересно, и надеялся, что делает это успешно. Но вновь и вновь один из чужаков бросал на него взор, который мог не означать ничего, а мог означать и смерть. Вечером состоялся банкет; весь поселок собрался в украшенном главном зале за особо приготовленными кушаньями вперемежку с выступлениями музыкантов. Глава поселка произнес короткую речь о "руках, скрещенныих в космосе", и Эвери ответил в том же духе. Лоренцен изобразил скуку, какую испытывал бы, если бы не понимал ни слова. Внутри у него все звенело от напряжения. Весь день продолжался этот фарс. Рорванцы задавали Эвери вопросы о его расе, ее истории, науке, верованиях, намерениях - все, что с точки зрения астронома, соответствовало бы их нормальному интересу к людям. Но к чему этот торжественный обмен вопросами и ответами, если предполагалось, что только Эвери понимает их? Делалось ли это для Лоренцена, предупредил ли их Эвери, что он может знать больше, чем показывает? И если так, то насколько он уверен в том, что знает Лоренцен? С каждой минутой он чувствовал себя все хуже: вопросы в вопросах. И что делать, что делать? Лоренцен посмотрел вдоль длинного сверкающего стола. Тут сидели рорванцы в своих ярких варварски сверкающих одеждах в противоположность тускло-коричневой запачканной походной одежде людей - ряд против ряда, лицо против лица, все лица улыбающиеся и абсолютно недоступные пониманию. Что скрывалось в этих золотых глазах? Сидел ли он за одним столом с подлинными хозяевами вселенной? с богами, играющими в простых крестьян и солдат? Когда рорванцы улыбались, в их ртах видны были длинные клыки. Наконец этот вечерний кошмар кончился. Лоренцен был насквозь мокрым от пота и не мог удержать руку от дрожи. Эвери взглянул на него, во взгляде была лишь симпатия, но что он думал на самом деле? Боже небесный, был ли он на самом деле человеком? Хирургическая операция, синтетическое тело - что скрывалось за круглой маской лица Эвери? - Вы плохо выглядите, Джон, - сказал психолог. - Я... немного устал, - пробормотал Лоренцен. - Все будет в порядке после хорошего ночного сна. - Он искусно зевнул. - Да, конечно. Это был слишком долгий день. Идемте спать. Они пошли в сопровождении группы чужаков. Почетный караул - или настоящая охрана? - шел за людьми на всем пути до их помещений. Они занимали два соседних помещения, и Эвери сам предложил, чтобы Лоренцен и Гуммус-луджиль заняли одно, а остальные трое - другое. Если они пробудут здесь несколько дней, это послужит тактичным способом избежать столкновений между турком и фон Остеном, но... - Спокойной ночи, парни... Увидимся утром... Спокойной ночи... Лоренцен откинул занавес, закрывавший их помещение с главного прохода. Они были в пещере, холодно освещенной электричеством с потолка. Стояла глубокая тишина, которой никогда не бывает в людских городах с их безустанным темпом жизни. Гуммус-луджиль с довольной улыбкой взял со стола бутылку. "Их вино... хорошее, мне понадобится ночной горшок. "Он одним щелчком вытащил пробку. - Дайте мне. Мне нужно выпить. - Лоренцен поднес бутылку к губам, но опомнился - Нет! - Что? -Гуммус- луджиль удивленно посмотрел на него. - Смелее, начинайте. - Боже, нет! - Лоренцен со стуком опустил бутылку. - В ней может быть наркотик. - Что? - повторил инженер. - Вы себя хорошо чувствуете, Джон? - Да, - Лоренцен слышал стук своих зубов. Он замолчал и сделал глубокий вздох. - Послушайте, Кемаль. Я надеялся, что мы останемся одни. Я хочу... расказать вам кое-что. Гуммус-луджиль провел рукой по своим темным волосам. Лицо его застыло, но глаза оставались настороженными. "Конечно. Давайте". - Пока я говорю, вы лучше проверьте свой пистолет и ружье. Вы уверены, что они заряжены? - Да. Но что... - Гуммус-луджиль смотрел как Лоренцен отбрасывает занавес и выглядывает наружу. Все было пусто и тихо в резком электрическом свете. Ничего не двигалось, ни звука, ни шороха, как будто весь поселок спит. Но где-то тут бессонные умы, они думают, думают. - Джон, я попрошу Эда взглянуть на вас. - Я не болен. - Лоренцен повернулся, положил руки на плечи турку и усадил его на кровать с силой, о которой и не подозревал в себе. - Черт возьми, все, что я хочу, это чтобы вы меня выслушали. А когда выслушаете, сами решите, сошел ли я с ума или мы в настоящей ловушке - той самой, куда угодил "Да Гама". Рот Гуммус-луджиля приобрел суровое выражение. "Говорите", - очень спокойно сказал он. - Ладно. Вас ничего не удивляет в рорванцах? Нет ли в них чего-то странного? - Ну... конечно, есть, но не можем же мы ожидать, что чужаки будут действовать так же как... - Конечно. Конечно, всегда находится ответ, на каждый встающий перед нами вопрос находится и ответ. - Лоренцен расхаживал взад и вперед, сжимая и разжимая кулаки. Странно, но он совершенно перестал заикаться. - Но подумайте над этими вопросами вновь. Обдумайте все странности в целом. Группа рорванцев, путешествующая пешком по огромной пустой равнине, случайно находит нас. Вероятно ли это? Они господствующая раса, разумная раса, они млекопитающие, единственные млекопитающие на планете. Любой биолог - эволюционист удивится этому факту. Они живут под землей и не имеют сельского хозяйства, используют поверхность только для охоты и сбора растений. Традиция, моральный кодекс должен иметь смысл, а этот не имеет. Наши проводники не сумели распознать ядовитую ящерицу, которая, вероятно, широко распространена и представляет угрозу для них самих; даже если они лично никогда сами не видели ее, они обязательно должны были слышать о ней, как американец слышал о кобре. Дальше еще хуже: они попали в ловушку прилива, потеряли одного их своих - в шестидесяти километрах от собственного дома! Они ничего не знали об этом проклятом месте! Я говорю вам, рорванцы - подделка, фальшь. Они играют с нами. Они такие же туземцы на этой планете, как и мы! Молчание. Молчание было таким полным, что Лоренцен слышал отдаленное гудение двигателей. Его собственное сердце стало так сильно биться, что заглушило все, кроме слов Гуммус-луджиля: "Иуды! Если вы правы..." - Говорите тише. Конечно, я прав. Только это объясняет все. Это объясняет также, почему нас так долго вели с юга. Они должны были построить все это. А когда прибудут их "ученые" и "представители правительства", они прибудут с рорванского космического корабля! Гуммус-луджиль медленно и удивленно покачал головой. "Никогда не подумал бы..." - Нет. Нас вели вперед, давали гладкие подходящие объяснения, когда мы удивлялись чему-нибудь. Вначале им помог это языковой барьер, мы, естественно, не задавали вопросов, и они не должны были отвечать прямо. Это вовсе не такой уж трудный язык. Я сам изучил его, как только решил, что это не трудно. Когда я вначале пытался изучать его, мне давали множество неверных сведений - все это ложь! Например, у них вовсе нет вариативных наименований предметов, во всяком случае не больше, чем в английском или турецком. Как только я отбросил ложную информацию... - Но зачем? Зачем они делают это? Что они надеются выиграть? - Конечно, планету. Если мы дома сообщим, что здесь есть высокоцивилизованные туземцы, Земля утратит интерес к Троасу и их люди смогут колонизовать планету. Вот тогда для нас уже действительно будет поздно, планета на самом деле будет принадлежать им, и мы не сможем отобрать ее у них. Гуммус-луджиль встал. Лицо его было угрюмо, за несколько минут изменился его взгляд на многое. "Хорошо сделано, Джон! Черт меня возьми, если вы не правы. Но... Вы думаете, они хотят убить нас?" - Нет. Они спасли Джоаба и Фридриха, вспомните, когда легко могли бы оставить их умирать. Думаю, они не убьют нас, если только не заподозрят, что мы знаем правду. Наш отрицательный доклад дома для них ценнее, чем наше исчезновение. - Что ж... - Гуммус-луджиль улыбнулся, белые зубы осветили его широкое смуглое лицо. - Тогда все просто. Мы играем с ними, пока не вернемся в лагерь, а потом говорим... - Но это не так просто, Кемаль! Эвери в сговоре с ними! Глава 16 На этот раз инженер не сказал ничего, но рука его сама потянулась к висевшему на поясе пистолету. - Эвери... старина Эвери, - сказал Лоренцен. Внутри него нарастал болезненный смех. - Он подделывал эти лингвистические сведения. Он давал большинство ответов на наши вопросы. Он учил рорванцев и засиживался допоздна, говоря с ними... - Он кратко пересказал подслушанный разговор. - Вы считаете, что проишествие с "Да Гама"... связано с ними? - Голос Гуммус-луджиля был хриплым. - Все совпадает, не правда ли? Первая экспедиция исчезла. Вторая встретила при своей подготовке множество помех, вплоть до внезапной смены всего руководства Института. Правительство помогло набрать добровольцев для этой экспедиции, и у нас получился самый плохо подобранный, конфликтующий, недееспособный экипаж, какой когда-либо поднимал корабль в космос. Эвери с самого начала был психологом экспедиции, но ничего не сделал, чтобы уладить эти конфликты.Эвери занимает официальный пост, он один из тех советников, на кого все больше и больше опирается парламент... И когда мы, несмотря ни на что, все-таки вылетели, появились рорванцы. А если мы захотим отправиться домой с положительным сообщением - что ж, ведь "Да Гама" исчез! Пот блестел на их лицах, когда они стояли друг против друга. Они тяжело дышали, и Лоренцен вновь начал дрожать! - Но правительство... - Гуммус-луджиль почти простонал это. - Не официальное правительство. Парламент действует в чашке с золотыми рыбками. Психократы, советчики, незримая власть - они имеют своих людей повсюду. Одного патрульного корабля, полностью укомплектованного их людьми, вполне достаточно, чтобы позаботиться о "Да Гаме". Достаточно будет и для нас. - Но почему? Во имя господа, почему? - Не знаю. Может, никогда и не узнаю. Но представьте себе более старую цивилизацию, чем наша - может быть, рорванцы, психократы на Земле - лишь их орудие, а может, и те, и другие - лишь игрушки в руках обитателей какой-нибудь другой планеты. Они не хотят, чтобы люди вышли в межзвездное пространство. Вновь наступило молчание, они думали о миллиардах солнц и о великой холодной тьме между ними. - Хорошо, - сказал наконец Гуммус-луджиль. - Но что же нам делать? Теперь? - Не знаю, - с огорчением сказал Лоренцен. - Может, стоит подождать, выиграть время, пока мы сможем застать капитана Гамильтона одного и поговорить с ним. Но, с другой стороны, нам могут и не дать такой возможности. - Да. Может случиться все что угодно. Если кто-то - или что-то - узнает, что мы знаем... Или, возможно, рорванцы решат не рисковать, не оставлять все на потом и уничтожат нас и лагерь, пока Гамильтон ничего не подозревает. - Гуммус-луджиль взглянул на передатчик, стоявший в углу. - Сомневаюсь, чтобы можно было вести передачу отсюда. Здесь в стенах слишком много металла, он будет экранировать нас. Нужно выйти наружу. - Ладно, - Лоренцен встал и взял в руки ружье. - Сейчас такое же подходящее время, как и любое другое. - В лагере были установлены робомониторы, которые автоматически записывали все сообщения их передатчика и в случае необходимости поднимали тревогу. Астроном вновь выглянул в главный коридор. Ничего не двигалось - тишина, гробовое молчание. Лишь гулкий стук сердца. Лоренцен задал себе вопрос, сумеют ли они выбраться из пещеры и вернуться незамеченными. А если нет - все равно следовало рискнуть. Пот заливал его лицо, он не мог унять нервную дрожь, но работу все равно нужно было сделать. С этим было связано больше, чем просто овладение Троасом. Солнечная система, все человечество должно знать, кто здесь подлинный хозяин, иначе никогда в оставшиеся дни не будет Лоренцен знать мира. Гуммус-луджиль надел на плечо лямку приемопередатчика и встал, хмурясь. В одной руке у него было ружье, за поясом - нож. Приготовления закончены, пора начинать. Они вышли в коридор. Глаза их задержались на занавесе, закрывавшем вход в соседнее помещение. Там был Эвери. Хорошо было бы застать Торнтона и фон Остена одних, но они не могут рисковать разбудить человека или существо, называвшее себя Эдвардом Эвери. Длинный ряд дверей; их тихие шаги, казалось, отдавались грохотом;они шли из центральной пещеры к выходу в молчаливой пустоте туннелей. Из бокового туннеля вышел рорванец. Он держал мушкет и преграждал им дорогу. Желтые глаза сверкнули внезапной тревогой, он спросил: "Куда вы идете?" Лоренцен вовремя удержал себя от ответа: предполагалось, что он не знает языка. Он улыбнулся, развел руками и подошел ближе. Ружье рорванца задрожало. Если они были неожиданными гостями... Наконец он принял решение и оттолкнул их назад. - Конечно, - горько прошептал Гуммус-луджиль. - А завтра нам скажут, что это для нашего же блага, потому что тут много опасных хищников... Подойдите к нему, Джон. Не угрожайте, а пытайтесь поспорить. Лоренцен кивнул. Он приближался, пока мушкет почти не уперся ему в живот. "Послушай, - терпеливо сказал он, - мы всего лишь хотим прогуляться. Разве нельзя? Все, что нам нужно, это небольшая прогулка." Охранник выкрикнул "Нет!" и попытался оттолкнуть его. Гуммус-луджиль оказался рядом с Лоренценом. Он схватил мушкет и потянул его в сторону. Лоренцен тоже ухватился за мушкет, вдвоем они вырвали его у рорванца. Турок выбросил вперед кулак. Последовал глухой стук, рорванец откинулся назад и упал. Гуммус-луджиль оседлал его, схватив за горло. Через мгновение: "Все в порядке. Оторвите полосы от его одежды, нужно его связать и заткнуть рот. Может, лучше убить этого ублюдка, но..." Через минуту они вновь быстро шли по туннелю. Шума было мало, тревоги никто не поднял. Но в любой момент пещера может ожить. Перед ними появился выход из туннеля - сине-черная тьма и безжалостная яркость звезд Геркулеса. Они выбежали наружу, вокруг них деревья, над ними - небо, в отдалении послышался крик какого-то животного. - Сюда, - подальше от пещеры - этот чертов часовой! Теперь ничего не поделаешь, нужно действовать. - Гуммус-луджиль присел на корточки над своим радиопередатчиком. Пальцы его пробегали по клеммам. - Должен прогреться - что мы будем делать после передачи? - Не знаю. Попытаемся спрятаться где-нибудь. - Лоренцен пытался успокоить дыхание. Ему казалось, что биение его сердца слышно повсюду. Панель передатчика осветилась, загорелся круглый глазок. Гуммус-луджиль надел наушники и сделал несколько пробных ударов ключом. "Нет, еще не нагрелся." Началась тревога, послышался высокий скрежещущий звук, который пронзил Лоренцена, как мечом. Он отскочил назад, поднял ружье и глотнул воздуха. "Боже, они нашли часового." - Или где-то у них спрятан детектор, который поднял тревогу, как только мы начали передачу. - Гуммус-луджиль мрачно выругался. Во входе в туннель показались гибкие фигуры, черные на светлом фоне. Сквозь вой сирены пробился голос рорванца: "Прекратите! Прекратите передачу по радио(?), или мы убьем вас!" Гуммус-луджиль начал передачу. Лоренцен побежал от него зигзагами между деревьев. гибкие ветви хватали его за ноги, он споткнулся, выругался и болезненно ушиб локоть о скрытую дверь. Но внимание врагов следовало отвлечь от радиопередатчика, Гуммус-луджиль должен прожить достаточно долго, чтобы передать сообщение. Лоренцен крикнул. Бояться было некогда. Грянула дюжина мушкетов. Он слышал гневное жужжание свинца мимо своих ушей, несколько пуль ударило в ствол, за которым он прятался. Это был толстый ствол, на высоте полутора метров разделявшийся на две главные толстые ветви. Он пристроил ружье в развилке и установил преключатель автоматического огня. Рорванцы бежали к нему. Его автомат заговорил короткими очередями, без предательских линий огня. Неопределенная масса бегущих теней раскололась. Он услышал болезненные крики, увидел, как они падают, и даже в этот момент почувствовал сожаление. "Джугац, Аласву, Силиш,Менуша,Синарру, вы были хорошими товарищами. Вы были моими друзьями все-таки." Рорванцы отступили - от рощи и от светлого пятна выхода из пещеры. Они окружали рощу, но каждую секунду очереди останавливали их. Заговорило что-то вроде пистолета-пулемета, посылая горячие белые трассы в темноту под деревьями. Итак, они пустили в ход свое настоящее оружие! Лоренцен отступил назад и ждал смерти! Много новых врагов появилось из-под земли. Лоренцен стрелял, заставляя их отступать назад; но кое-кто прорвался через поставленную им свинцовую завесу. Ружейное ложе жестко прижималось к его щеке. Он смутно ощущал влажную жесткую почву под ногами. Отблеск света на небе говорил, что на восточном горизонте восходит Сестра. Что-то сверкнуло у выхода из пещеры. Лоренцен увидел падающих и бегущих рорванцев. Две фигуры вырисовывались на светлом фоне - Торнтон и фон Остен, они услышали шум и вышли на помощь. Немец стрелял в направлении трасс пистолета-пулемета. Внезапно эти трассы исчезли. Фон Остен взревел и кинулся от выхода из туннеля. Но он двигался недостаточно быстро. Лоренцен услышал металлический щелчок. Фон Остен повернулся на пятках, поднял автомат и упал, как тряпичная кукла. Торнтон прижался к земле и полез в тень. Ночь была полна глаз и летящего металла. Рорванцы окружили рощу и непрерывно стреляли в нее. - Джон! Где вы? - настойчивый шепот, как змея, пробился под сучковатые ветви. - Здесь, Кемаль. Турок на животе подполз к дереву Лоренцена и встал с автоматом в руке. Первые бледные полосы лунного света пробились между листьев и пятнали его лицо. В его голосе не чувствовалось торжества, для этого не было времени, но он быстро пробормотал: "Я передал сообщение. Не было времени на подробности, только сказал, что у нас стычка с туземцами и что они вовсе не настоящие туземцы. Что теперь?" - Теперь, - сказал Лоренцен, - остается только держаться, сколько сможем. - Да. Я просил парней на базе, как только они получат сообщение, запеленговать нас и послать сюда несколько вооруженных шлюпок. Может, продержимся до тех пор. Справа послышался огонь. Чья-то быстро бегущая фигура появилась в роще. "Сюда! - крикнул Лоренцен - Сюда, Джоаб!" Он и Гуммус-луджиль упали на живот и отползли в сторону. Марсианин, почти незаметный в своем черном костюме, подполз к ним.Он тяжело дышал, в лунном свете лицо его было белым, как мел. "Мы услышали шум... выбежали, увидели, что вас нет... Эвери говорил, что нужно остаться, но... рорванцы пытались остановить нас, мы прорвались... Мы решили, что на вас напали... Что случилось?" Лоренцен не ответил. Он полз впереди всех, направляясь к месту, где была наиболее густая тень. Здесь несколько деревьев образовали круг - почти сплошная баррикада. Они проскользнули меж стволов и встали, направив ружья в трех направлениях. Началось нападение рорванцев, через мгновение все превратилось в огонь и гром, все кричало и ревело, золотые сверкающие глаза появлялись из тьмы и исчезали вновь. Бросили несколько гранат, но все они разорвались снаружи баррикады. Автоматы людей гремели. Свистели пули рорванцев, начал работать второй пистолет-пулемет-настоящая буря смерти. Атака захлебнулась, атакующие подались назад, исчезая во тьме. Несколько раненых чужаков отползли подальше, несколько мертвых лежали там, где упали. Резкий запах дыма слышался в холодном воздухе. Тишина, продолжавшаяся, казалось, очень долго.Затем из тьмы послышался человеческий голос: "Согласны на переговоры?" Голос Эвери. Глава 17 - Хорошо, - сказал Гуммус-луджиль. - Идите один. Луна поднялась выше, и ее длинный косой луч осветил психолога, выступившего из-под дерева. Рорванцев не было видно, не было слышно; они лежали, осаждая рощу. После шума битвы казалось: огромная тишина опустилась на мир. Эвери подошел к кругу деревьев и посмотрел на стволы автоматов. "Можно мне войти?" - мягко спросил он. - Ммм... да, думаю, можете, - сказал Гуммус-луджиль. Психолог просунулся между стволами. Глаза Лоренцена привыкли теперь к темноте, он смутно видел лицо Эвери, видел выражение ужаса на его лице; тот же ужас дрожал в голосе психолога. "Чего вы хотите?" - резко спросил астроном. - Хочу знать отчего вы все сошли с ума, зачем вы обрушились на своих хозяев, дружественных туземцев... Гуммус-луджиль сардонически рассмеялся. Торнтон пожал плечами и пробормотал: "Они казались не очень дружественными, когда убили фон Остена". Лоренцен дал ответ: - Они не туземцы, и вы знаете это не хуже меня. Вы должны знать! Или вы один из них, но замаскированы? - О чем вы говорите? - закричал Эвери. - Вы все сошли с ума! - Кончайте, - устало сказал Лоренцен. В нескольких холодных словах он рассказал о своих выводах. - И то, что произошло сейчас, подкрепило мои выводы, - закончил он. - Они обнаружили нашу передачу. Они делают пистолеты-пулеметы не хуже, чем мы на Земле. И они пытались убить нас, чтобы мы не смогли передать сообщение на базу. Торнтон свистнул и крепко сжал губы. Эвери кивнул с огромной усталостью. "Ладно, - без выражения сказал он. - Что вы передали в лагерь? - То, что сказал вам. - У вас не было на это времени. Не азбукой Морзе. Лоренцен невольно почувствовал восхищение перед мозгом, скрывавшимся за этим плоским лицом. "Вы выиграли, - сказал он. - Мы передали, что у нас столкновение и что рорванцы не туземцы. Но это вполне достаточный ключ, и Гамильтон сумеет прибавить два к двум, так же, как и я" - Вы должны рассказать об этом рорванцам, - сказал Торнтон. - Если они убьют нас, шлюпки из лагеря отомстят за нас. Внезапно Эвери разъярился. Он сжал кулаки, стоя в центре из группы, и сплюнул на затененную землю. "Вы глупцы! Вы слепые идиоты! Как вы не понимаете - рорванцы правят Галактикой! Вы выступаете против Галактической Империи!" - Сомневаюсь, - прошептал Гуммус-луджиль. - Вызовите лагерь вновь. Скажите, чтобы они оставались на месте. У них не будет ни одного шанса. Рорванская наука на 10000 лет опередила нашу. - Голос Эвери стал спокойнее, но говорил он по-прежнему быстро. - Возможно, еще не поздно возместить ущерб. Если вы поможете мне, поддержите рассказ, который удовлетворит Гамильтона, все еще можно будет наладить. Но Солнечная система никогда не должна узнать о своем истинном положении. Я объясню все позже, объясню только вам троим. А теперь действуйте, быстрее! Остановите шлюпки! Он почти убедил их. Гуммус-луджиль опустил ружье и полуобернулся к передатчику. Нижняя челюсть Торнтона отвисла. Тогда Лоренцен засмеялся. "Отличная выдумка, Эд, - сказал он. - Чертовски отличная. Но она не пройдет, вы знаете." - О чем вы говорите? Если эти шлюпки прилетят сюда, они будут уничтожены, рорванцы сметут весь лагерь, уничтожат корабль. Мозг Лоренцена работал необыкновенно четко и холодно, как высокие холодные небеса над ним. Быстро и твердо прозвучал его ответ: "Если рорванцы могут это, почему они не уничтожили нас дезинтегрирующим лучом? Почему не заглушили нашу передачу? Зачем им понадобилась эта сложная хлопотливая маскировка? Нет, Эд, вы опять блефуете. - И добавил гневно: - А теперь, клянусь господом, вы расскажете правду или убирайтесь отсюда!" Что-то сломалось в Эвери. Было неприятно смотреть на то, как он съежился, опустил глаза. Лоренцен был рад, что почти ничего не видно. - Сейчас идет погрузка на шлюпки, - сказал Торнтон. - Им потребуется несколько минут, чтобы долететь сюда. Сестра высоко поднялась над горами, ее чужое лицо превратилось в сине-зеленый полукруг, окаймленный тысячью морозных звезд. Легкий ветерок пронесся через рощу и зашуршал листвой. Где-то в тени заговорили два рорванца, глухо звучали нечеловеческие голоса; где-то далеко шумел морской прибой. - Ну, что ж, хорошо, - прошептал Эвери. - Это ведь план вашей клики в правительстве дома, не так ли? - Лоренцен безжалостно подавлял слабое сопротивление психолога. - Ваши парни ответствены за исчезновение "Да Гамы" и за все помехи нашей экспедиции? Скажите, вас подкупили рорванцы? - Нет. Нет, они случайно оказались тут, когда прилетел "Хадсон". - Эвери говорил теперь так тихо, что его с трудом было слышно. - Их дом находится, я думаю, в десяти тясячах световых лет от Солнца; это земноподобная планета, и их цивилизация технологически находится на том же уровне, что и наша. Они тоже искали пригодные для колонизации планеты. Эта экспедиция нашла Троас и исследовала его, когда появились мы. Они обнаружили наш корабль, когда мы пересекали диск спутника. Конечно, они встревожились. Они не знали, кто мы, чего хотим... ничего не знали. Они перевели свой собственный большой корабль на орбиту, перпендикулярную к нашей и подальше от нее; естественно, поскольку мы ничего подобного не ожидали, никто из нас не заметил их корабль. Они замаскировали свои посадочные шлюпки и лагерь и сделали это раньше, чем мы начали фотографировать поверхность планеты. Они следили из космоса, как мы высадились, устроили лагерь и начали работать. Нетрудно было догадаться, что наши намерения те же, что и у них, но конечно, они хотели быть уверенными в этом, они хотели знать о нас как можно больше и в то же время как можно меньше сообщать сведений о себе. Тогда они решили выдать себя за туземцев... Отряд, который привел нас сюда, был высажен в нескольких километрах от лагеря, после того как в корабельных мастерских для него изготовили оружие и все остальное. - Отличная идея, - пробормотал Торнтон. - Прекрасная стратегия. Естественно, мы показали примитивным туземцам гораздо больше, чем космонавтам с чужого корабля, возможным врагам и конкурентам. - Тем временем, - будто не слыша, продолжал Эвери, - остальные строили этот поддельный поселок. Героический труд, даже с их техникой и атомной энергией. Они решили создать видимость цивилизованных туземцев... Вы правильно угадали, Джон. И я угадал это, изучив их язык еще в лагере. Было несколько противоречий, я сопоставил их, для психолога этого достаточно... Я поставил Джугаца перед очевидностью и сказал, что хочу им помочь. С этого времени я действовал вместе с рорванцами. - Но почему? - взорвался Гуммус-луджиль. - Черт побери, почему? - Я хотел, чтобы "Хадсон" разделил судьбу "Да Гамы". Вновь наступило молчание. Затем: "Смерть, вы хотите сказать? - пробормотал Торнтон. - Нет. Нет, позвольте мне объяснить. - Ровный усталый голос звучал в тени. - Вы знаете правило о том, что возвращающийся межзвездный корабль, с которого люди высаживались на других планетах, обязан предварительно сделать доклад патрульной базе на Церере, Тритоне, Ганимеде или Япете - той базе, которая окажется ближе. Здесь, на этой базе, он должен пройти карантин перед возвращением на Землю. Мы знали, что "Да Гама" сделал доклад базе на Церере, и предположили, что он доложил о пригодности Троаса к колонизации. Мы позаботились, чтобы база на Церере была укомплектована нашими людьми. Когда корабль прилетел туда, экипаж перевели на другой корабль. Но никому не причинили вреда. Вы помните Новый Эдем? Прекрасную планету в системе Тау Кита, где живут цивилизованные туземцы? Мы заключили с ними согласие. Люди с "Да Гамы" теперь там. Это не тюрьма, они вольны жить, как хотят, мы даже доставили туда женщин. Но мы не хотим, чтобы они вернулись в Систему! - У многих из них были семьи, - сказал Гуммус-луджиль. - Некоторые очень легко перенесли разлуку с ними. А семьи получили хорошую пенсию... И я хотел, чтобы вы разделили их судьбу. И мне пришлось бы... А у меня тоже есть жена и дети. Я был избран большинством быть психологом этой экспедиции и был готов никогда не увидеть вновь мой народ. А потом у меня появился шанс - если бы мы вернулись домой и доложили о неудаче, Троас был бы забыт. - Отлично, - сказал Лоренцен. - Итак, психократы хотят удержать людей от колонизации, после того как межзвездные сообщения оказались экономически невыгодными, людей решили совсем отучить от звезд. Теперь объясните нам, почему? Эвери взглянул вверх. Его лицо было искажено мукой, но в голосе звучала слабая надежда. "Это все к лучшему, - сказал он. - Я хочу, чтобы вы действовали со мной, провели Гамильтона и остальных, когда мы вернемся, - мы можем рассказать им о несчастном недоразумении, о мятеже, о чем-нибудь еще - говорю вам, будущее всей нашей расы зависит от нас." - Как? Эвери посмотрел на холодное сверкание звезд. "Человек не готов к такому шагу, - спокойно сказал он. - Наши знания опередили нашу мудрость, и мы оказались в длившемся два столетия аду, из которого только-только выбрались. Психодинамисты в правительстве выступают против самой идеи межзвездных путешествий. Остановить их сейчас уже поздно, но мы надеялись, что человечество откажется от них под влиянием разочарования. Через тысячу лет человек будет готов к этому. Но пока не готов. Он еще недостаточно вырос. - Это ваша теория! - выпалил Гуммус-луджиль. - Ваша глупая теория! - Это история, и уравнения, которые интерпретируют, объясняют и предсказывают историю. Наука наконец достигла такой ступени, когда человек может управлять своим будущим, своим обществом; война, бедность, голод, смута - все, что ранее присходило бесконтрольно, как природные катастрофы, может быть остановлено. Но вначале человек, вся человеческая раса должна созреть. Каждый индивидуум должен стать нравственно здоровым, умеющим критически мыслить, способным к воздержанию. Невозможно быстро изменить общество. Потребуется тясяча лет медленного, тонкого, искусного, тайного руководства - пропаганда, образование, скрытое взаимодействие экономики, религии, технологии, - чтобы добиться такого состояния культуры, какого мы хотим. Это будет не похоже ни на что предыдущее. Человек не должен быть слепым, жадным, напористым, бесжалостным животным; у него должно быть самообладание, чувство собственного достоинства, удовлетворенность - должна быть мысль, все должны мыслить так же естевственно, как дышать. Только тогда мы сможем выйти в Галактику! - Долго придется ждать, - пробормотал Гуммус-луджиль. - Это необходимо, говорю я вам! Или вы хотите, чтобы наша раса навсегда осталась звериной? Физически мы сильно развились; пришло для нас время развиваться умственно - душевно, если хотите. У нас... психократов... есть правильное представление о дороге, которой нужно идти, о медленной управляемой эволюции общества. У нас достаточно данных, и мы уже создали условия для строительства утопии. Совсем немного - но в Англии основан университет, и еще через два столетия Европа вновь станет членом цивилизованного общества; экономическое равновесие постепенно проникает в Азию, Индия становится ведущим членом Союза, созерцательная индийская философия должна смягчить агрессивность людей Запада... Мы планируем все это, я говорил вам. Не в деталях, но мы знаем, куда идем. - Думаю, что я понял, - пробормотал Лоренцен. Ветер подхватил его слова, лунный свет блестел в его глазах. - Межзвездные путешествия уничтожат все это. - Да, да! - Эвери говорил теперь легко, его слова действовали на них, они звучали торжественно, как пророчество. - Предположим, люди установят, что Троас пригоден для колонизации. Рорванцы не смогут сопротивляться, у них нет нашего таланта к военной организации - именно поэтому они и решили нас обмануть; если их обман не удастся, они подчинятся и отправятся на поиски другой планеты. Это изменит все положение человечества. Вся психическая атмосфера станет совершенно иной. Если несистематические поиски могут открыть одну пригодную для человека планету за двадцать лет, то флот охотников будет отыскивать каждые четыре-пять лет гораздо больше территории, чем нам нужно. Люди осознают, что они все-таки могут эмигрировать. Ориентация общества изменится, будет направлена вовне, а не внутрь; и ничто не сможет остановить этот процесс. Наши психодинамические данные потеряют всякую ценность, мы вновь окажемся в темноте. Подъем эмиграции произведет суматоху, которую мы не сможем контролировать; созданные нами условия разрушатся, и мы не сможем создать их вновь. Колонисты будут формироваться главным образом из недовольных элементов, большинство из них будет недружественно настроено к правительству Системы - это вызовет множество беспорядков, много непредсказуемого, всем этим нельзя будет управлять! Человечество расселится так широко, что не будет поддаваться никакому контролю. Идея объединенной Галактики - чепуха, нечего и думать об этом; здесь даже не может существовать торговля или регулярное общение. По своим собственным путям начнут развиваться миллионы эксцентрических маленьких цивилизаций. Вступят в действие абсолютно непредсказуемые факторы - чужие планеты, чужие цивилизации, новые знания о физической вселенной, мутации... И человек вновь станет жертвой случайностей. Наступит хаос и страдания, подъем и падение культуры, войны и угнетение, отныне и до конца времен! Он остановился на мгновение, слова его повисли в молчании. Все четверо стояли неподвижно, прижимаясь друг к другу в окружении чукаков. Они как будто чего-то ждали. - Хорошо, - сказал наконец Эвери. - Вы получили мой ответ. Теперь я жду вашего. Поможете ли вы объяснить мне все, согласитесь ли вы вернуться и молчать до конца жизни? Я прошу многого, я знаю - но сможете ли вы смотреть в лицо будущему, которое вы продали? Глава 18 Они смотрели друг на друга. "Вы должны решать быстро, - сказал психолог. В его голосе было неожиданное спокойствие, он встретился с ними взглядом и слабо улыбнулся в полутьме. - Шлюпки будут здесь с минуты на минуту." Гуммус-луджиль ковырял землю носком сапога. Лицо его выражало страдание. Торнтон вздохнул. Именно Лоренцен почувствовал в себе твердую решимость и заговорил. - Эд, - спросил он, - все это правда? - Я работал над этим всю жизнь, Джон. - Это не ответ. Мне кажется, что сегодня ночью вы уже превысили свою долю семантически нагруженных слов. Я спрашиваю, насколько точны ваши заключения о том, что случится, если человечество останется в Солнечной системе и если не останется. - Это вероятностная определенность. Мы знаем, как следует делать историю. Конечно, все может случиться, например, черная звезда вторгнется в Солнечную Систему, но... - Но вы в одно и то же время говорите, что если человек выйдет к звездам, его будущее непредсказуемо и его будущее мрачное. Гуммус-луджиль и Торнтон одновременно подняли головы и взглянули на Лоренцена. - Непредсказуемо в деталях, - сказал Эвери с раздражением. - Но в общем я могу предвидеть... - Неужели можете? Сомневаюсь. Больше того, я не верю в это. Физическая вселенная содержит в себе все возможности, она слишком велика, чтобы быть включенной в какую-либо человеческую теорию. И если где-то в Галактике дело пойдет плохо, то в другом месте оно пойдет хорошо, много лучше, чем вы можете даже представить себе. - Я не говорю, что мы навсегда останемся на месте, Джон. Только вначале мы должны научиться сдержанности, доброте и сложному процессу мышления. - Пока мы все не будем сделаны по единому образцу - вашему образцу! - резко сказал Лоренцен. - Я утверждаю, что человек, скорчившийся в своем маленьком убежище, чтобы думать чистые думы и созерцать свой пуп, больше не человек. Я утверждаю, что несмотря на все наши ошибки и прегрешения мы чертовски далеко ушли от животного, бегавшего в джунглях всего лишь двести поколений назад. Мне нравится человек таким, каков он есть, а не как представление теоретиков о том, каким он должен быть. Никто не может подогнать целую расу под единый образец - у нас всегда были и есть отличия, всегда были, есть и будут бунтовщики и еретики. Они необходимы нам! - Вы поддаетесь эмоциям, Джон, - сказал Эвери. - Это увертка, Эд, которая скрывает тот факт, что все это вопрос эмоций. Это дело предпочтения и веры. Я лично считаю, что ни одна маленькая группа не имела права навязывать свою волю кому-нибудь другому. А именно это вы и делаете, вы, психократы - о, очень мягко, вежливо, конечно, - но я задаю себе вопрос, какими одинокими чувствуют себя жены членов экипажа "Да Гама"? Лоренцен повернулся к остальным. "Я голосую за то, чтобы рассказать правду, выйти к звездам и получить все последствия этого, - сказал он. - Хорошо ли, плохо ли, но я хочу увидеть, каковы эти последствия, и думаю, большинство людей согласны со мной." Глаза Эвери устремились на остальных двоих. - Я... я с вами, Джон, - сказал Торнтон. - Человек должен быть свободен. - Мне нужна маленькая ферма, - сказал Гуммус-луджиль. - И если мой прапрапраправнук не сможет иметь свою ферму, тогда вся раса может отправиться в ад или еще куда-нибудь похуже. Эвери отвернулся от них, они увидели слезы в его глазах. - Мне очень жаль, Эд, - прошептал Лоренцен. Оставалось только рассказать все Гамильтону и остальному экипажу. "Хадсон" вернется домой; он не будет докладывать Патрулю, он отправится прямо на Землю и сообщит все прямо по радио. Тогда уже будет поздно оказывать какое-либо противодействие. Правительство падет, будут назначены новые выборы, психократы лишатся власти. Лоренцен полагал, что некоторые из них позже вернуться: в своем роде они были хорошими людьми и еще потребуются человечеству в будущем. Но это уже не будет преградой, когда люди вновь поднимут глаза к звездам. - Я попрошу рорванцев убить вас, - сказал Эвери. Его голос дрожал. - Я не хочу этого, но вынужден. Вы угрожаете будущему человечества, может быть, будущему всей вселенной. Надеюсь, вы довольны собой! Он отпрыгнул от них, назад, в лес. Лоренцен видел мелькающие в темноте тени: рорванцы отступали. Назад, к своим космическим шлюпкам, - подумал Лоренцен. Может быть, они возьмут с собой Эвери, спрячут его, пока не утихнет гнев людей. Вдалеке Лоренцен услышал нарастающий гром ракет Гамильтона. Два человека и много чужаков - созданий, также способных мыслить и чувствовать, - умерли, правительство Системы последует за ними, для того чтобы люди могли устремиться к небу! Не был ли Эвери в конце концов прав? Лоренцен смутно чувствовал, что никогда не узнает ответа на свой последний вопрос. Может быть, на него и не существует ответа. С О Д Е Р Ж А Н И Е Глава 1 ............................................. 1 Глава 2 ............................................. 3 Глава 3 ............................................. 7 Глава 4 ............................................. 9 Глава 5 ............................................. 13 Глава 6 ............................................. 17 Глава 7 ............................................. 20 Глава 8 ............................................. 23 Глава 9 ............................................. 26 Глава 10 ............................................. 28 Глава 11 ............................................. 31 Глава 12 ............................................. 33 Глава 13 ............................................. 37 Глава 14 ............................................. 40 Глава 15 ............................................. 43 Глава 16 ............................................. 46 Глава 17 ............................................. 49 Глава 18 ............................................. 54