Павел Амнуэль. Тривселенная --------------------------------------------------------------- © Copyright Павел Амнуэль Email: amnuel@netvision.net.il Date: 20 Aug 2001 ---------------------------------------------------------------  * Часть первая. ЛАДОНЬ ДЬЯВОЛА *  Глава первая Ночью Аркадий два раза просыпался, потому что у него начинало сильно биться сердце. Что-то, должно быть, снилось, но снов он не запоминал никогда. Открыв глаза, Аркадий понял, что опоздал. Виктор все равно будет недоволен, торопиться смысла не имело, но и лежать попусту он не привык. Пришлось вставать, тащиться в ванную и ждать, пока нагреется вода. Цены на электричество вчера опять поднялись, ненамного, меньше, чем в прошлом году, денег и тогда не хватало, а теперь... Впрочем, начинать утро с привычных мыслей не хотелось - все равно никакого толка. Алена вчера сказала: "Мужик нашел бы подработку, а ты только жалуешься". - Я, значит, не мужик? - возмутился он. Нашел повод, давно хотел и, можно сказать, сам напросился. - Как детей от меня рожать, так мужик, а как деньги зарабатывать - так тряпка. Повернулся и ушел. Думал, что уходит навсегда, но уже через минуту, срезая угол на перекрестке улиц Вощагина и Тверской, заскучал и едва не повернул в сторону Белорусского. Вовремя передумал - если вернется сейчас, Алена будет пилить его не меньше недели... Аркадий постоял под душем, вяло обтерся, ощущая кожей, что день будет плохим, вставать не стоило вовсе, и, если уж все равно опоздал, то имело смысл остаться дома и поработать над версиями. Перекатывая в уме эту мысль и зная, конечно, что она останется без последствий, он выпил кофе с тостами (сыр оказался слишком соленым, странно, австрийские сыры всегда ему нравились) и включил компьютер, чтобы посмотреть почту. Мог бы и не смотреть - почтовая ячейка была пуста, но зато он обнаружил файл, посланный с модема Моссовета: очередной штраф за неправильную парковку. Аркадий стер его, не дочитав - деньги уже наверняка ушли с его счета, в отделе сидят крутые мужики, дело свое знают, у них наверняка нет проблем ни с женами, ни с любовницами, ни, тем более, с парковкой. Машину он вчера оставил перед домом, в очередной раз нарушив правила, не было у него настроения искать свободное место в разрешенном боксе второго яруса. На ветровом стекле белел корешок квитанции. Аркадий сунул пластиковую карточку в отделение для бумаг, сел за руль и только тогда проснулся окончательно. Cogito ergo sum. Он выехал на борозду и включил автопилот. Не то чтобы ему было все равно куда ехать, но в направлении на Кольцо-2 сейчас пробки, к Речной не прорваться из-за вчерашнего взрыва в Аквацентре, значит, хочешь-не хочешь, а ехать придется в объезд. И это даже хорошо, будет время прийти в себя и принять хоть какое-то решение. Алена права, нужно найти подработку. Заниматься частным сыском могут себе позволить только неисправимые романтики, рыцари, с позволения сказать, плаща и кинжала, или, если на то пошло, - ушедшие на покой бизнесмены, которым не нужно зарабатывать. Если тебе нравится разгадывать загадки - милости просим, только не проси прибавки к жалованию. Он и не просил. Перед Крымским мостом поставили новый знак - "Дорога через тоннель". Что-то, вероятно, произошло на мосту, от поворота не видать, да и не интересно. На мосту постоянно что-нибудь происходило. Неделю назад здесь сшиблись две танкетки, обе без турбо, дешевый товар, и потому убирать их пришлось почти полдня, Аркадий видел телемессер, смотрел по долгу службы, а так ни за что не стал бы интересоваться этой бодягой. Но пришлось - в фирму обратились родственники одного из погибших. Случай был ясен кристально, в компетенцию "Феникса" не входил и входить не мог, Виктор сразу это объяснил, даже не хотел открывать дело, но родственники покойного настояли, особенно сестра, как же ее звали... Странное имя... Лукреция. О Господи, в наши дни - и так обозвать вполне миловидную женщину! Как ее домашние называют? Лука? Крика? Неважно... Лукреция была почему-то уверена, что брат погиб случайно и потому кто-то должен понести наказание. Аркадий потратил на объяснения больше часа, но женщину так и не убедил. Пришлось сказать коротко: "Не наша комтетенция, обращайтесь в МУР или ФСБ", после чего Лукреция, естественно, сникла и ушла, даже не попрощавшись. Хорошо, по счету заплатила наличными, Аркадий смог сразу выторговать у Виктора свою долю. Стандартную - пятнадцать процентов. За тоннелем Аркадий выключил автопилот и свернул влево. Можно было попробовать оставшуюся дорогу пролететь во втором эшелоне, но турбины требовали лишнего расхода горючего, Аркадий не мог себе этого позволить. На колесах дешевле, хотя и займет больше времени. Подъезжая к бульвару Ельцина на малой скорости, Аркадий уступил дорогу рвавшемуся вперед лихачу и, выпустив из рук руль, набрал на приборной панели номер конторы. - Детективное агентство "Феникс", - сказал бодрый голос Дины-хромоножки, записанный на пленку. - Для заказа расследования нажмите ноль. Для получения информации нажмите единицу. Для оперативного подключения наберите личный номер. Аркадий набрал комбинацию из семи цифр, и над приборной панелью возникло изображение Виктора, сидевшего за столом в позе памятника Лужкову на Цветном. Кепочка тоже была на месте. - Виктор, - сказал Аркадий, - я на углу Ельцина и Савицкого. - Опять поругался с Аленой, - констатировал начальник, бросив на Аркадия проницательный взгляд. Мог бы и не изображать из себя Эркюля Пуаро - Аркадий и так знал, что после очередного скандала всегда выезжает на работу с часовым опозданием. - Вид у тебя, будто ты не спал две ночи. Послушай, Аркадий, заведи любовницу, все легче будет... - Непременно, - быстро сказал Аркадий, не желая сегодня выслушивать наставления, не относившиеся к служебным обязанностям. - Для меня есть что-нибудь? - Пока нет, - Виктор отрицательно покачал головой. - Загони машину в подвал и поднимайся. Если предстояло выезжать на задание, Аркадий останавливался на парковочной - здесь можно было оставить транспорт на полчаса, дорогое удовольствие, но в этом случае платила фирма. Если с утра заказы не поступали, нужно было запихнуть машину в подземную консервную банку и платить за это из своего кармана. На первом этаже все было занято, автопогрузчик спустил машину на второй уровень и закрепил между элегантной "вольво-99" и странного вида "хондой" с наполовину оторванным крыльевым механизмом. Аркадий сунул погрузчику в морду свою кредитку, механизм чавкнул и выплюнул квитанцию, прилипшую к поверхности кредитки, как муха к тарелке. Аркадий подождал несколько секунд, пока квитанция растворится, и сунул чуть потеплевшую карточку в нагрудный карман. Наверх он поднялся по лестнице. x x x Виктор Николаевич Хрусталев, хозяин детективного агентства "Феникс", читал "Интерполицию". Текст возникал в воздухе в полуметре над уровнем стола и плыл вверх, к потолку, будто облако дыма, растворяясь и насыщая объем комнаты не столько информацией, сколько туманом. Аркадий не любил эти полиграфические изыски, журнал он предпочитал держать в руках. В крайнем случае видеть на объемном экране. Что за удовольствие в чтении, если буквы полощутся в воздухе и смазываются от малейшего чиха? - Садись, - предложил Виктор, - и не изображай из себя невинного страдальца. Жену нужно бить. Иначе будешь бит сам - простая истина. - Я не изображаю... - Тем хуже, если это твоя естественная реакция. Впрочем - твое дело. Виктор помахал в воздухе рукой, разгоняя текст. - Интересная статья, - сказал он. - Фэбээровцы на прошлой неделе раздолбали-таки базу Хозингера в Каролине. Сообщили об этом только сейчас, поскольку боялись ответных акций в Нью-Йорке, там один ушел недобитый, его взяли сегодня ночью. - Живым? - профессионально полюбопытствовал Аркадий. На самом деле это его вовсе не интересовало, нам бы их проблемы. - Скажешь тоже, - протянул Виктор. - Зачем им живой свидетель? Вот что, Аркадий, - оборвал он сам себя, - тут с утра пораньше поступил запрос-гарант. Я отослал в МУР, ответ должен быть с минуты на минуту. Если дадут плюс, поедешь. - С кем? - настороженно спросил Аркадий. Насколько он мог судить, все уже разъехались, ему вовсе не улыбалось начинать новое дело одному. - С никем, - буркнул Виктор. - Или ты хочешь, чтобы я сам с тобой поехал? Аркадий не возражал бы. Толка в работе от Виктора мало, но ответственность, если что, он взял бы на себя. - Ты не знаешь, - спросил Аркадий, - что произошло на Крымском? Там опять гонят через тоннель. - Покушение, - сообщил Хрусталев. - Стандарт номер восемь. Полагаю, Самсон не разберется, а Банкир потащит дело на кругляк. Самсон - а точнее, Игорь Самсонов, начальник следственного отдела МУРа, - был в свое время приятелем Виктора, оба учились в МГУ на юридическом, оба получили коричневые корочки, после чего, как водится, сказало свое слово социальное неравенство: Виктор не получил никаких предложений и вынужден был заняться частным сыском, а Самсон, сын покойного директора "Инстатбанка" (взорванного в своей машине, когда Игорь учился в десятом классе), пошел прямиком в МУР - как утверждал, с единственной целью: найти и отомстить. Найти-он, конечно, давно нашел, не так это было и сложно, Аркадий знал, что подобные дела, если вообще раскрываются, то достаточно просто при наличии нормальной агентуры, но вот с мщением все обстояло куда сложнее. Насколько Аркадию удалось узнать, Самсону даже не дали подобраться к заказчикам, а исполнителей пустили в расход еще до вступления Самсонова в должность. Что до упомянутого Хрусталевым Банкира, то это было известное всем в Москве прозвище заместителя министра общественной безопасности Сергея Столыпина. Он действительно сидел, говорят, на крутых деньгах, хотя никогда не работал в банковском бизнесе. Капитал же сколотил, вращаясь в межклановых кругах, это удавалось немногим, а вот выжить после подобных дел до Столыпина не удалось пока никому. Возможно, - с некоторой долей злорадства думал Аркадий, - не удастся и Банкиру, в конце концов и до него доберутся, вряд ли этот человек доживет до пятьдесяти трех лет, возраста, когда россиянин мужского пола может отправляться на тот свет с сознанием того, что достиг отмеренной статистиками средней продолжительности жизни. - Стандарт восемь? - поднял брови Аркадий. - Посреди Москвы? - А что тебя смущает? - удивился Виктор. - Крымский мост вполне годится для такой акции. Аркадий позволил себе не согласиться с начальством, хотя и не стал вслух высказывать собственное мнение. Для устранения конкурента, бывает, используют и межконтинентальные ракеты (случай с Бераидзе в 2065 году, так и не ставший стандартом), но подобные идеи требуют для своего воплощения свободного пространства. Стрельба израильскими ракетами "Иерихо-6" посреди российской столицы может создать нежелательный прецедент. Стандарт стандартом, но к чему заказчикам международные осложнения? В кармане у Аркадия тренькнул вызов телефона и одновременно на столе перед Виктором высветился квадрат государственной связи, предохраненной от просматривания. - Отключи, - бросил Хрусталев Аркадию, и тот послушно надавил на кнопочку, не вынимая телефон из кармана. Кто бы ни звонил - подождет или запишет сообщение на автоответчик. В световом квадрате между тем всплыло и повисло над столом изображение головы Антона Бадаева, эксперта-криминалиста второго отдела МУРа. Бадаев был с утра небрит, всклокочен и похож на человека, который провел ночь в не слишком приличной компании. Скорее всего, это впечатление соответствовало истине, но бывали случаи, когда Бадаев изображал гуляку и выпивоху, намеренно вызывая у собеседников вполне просчитываемую реакцию, которой он по каким-то известным лишь ему причинам и домогался. - Господин Хрусталев, - сказал Бадаев, полузакрыв глаза и с трудом сдерживая зевоту, - случай, о котором вы запрашивали, отнесен к категории частных. Ду ю анденрстенд? - Андерстенд, - отозвался Виктор. - Я все анденрстенд, кроме одного: зачем ты, дорогой господин Бадаев, скосил с меня в прошлую пятницу триста зеленых? Эксперт-криминалист мгновенно проснулся, молниеносным движением поднялся из светового квадрата по пояс, выпростав руки, пригладил волосы, и даже небритый подбородок стал производить впечатление не неопрятности, а едва приметной бородки, которую хозяин решил отпускать именно с сегодняшнего утра. - Господин Хрусталев, какое у вас звание? - резко спросил Бадаев. - Двухколерный лейтенант, господин бригад-майор, - отрапортовал Виктор по всем правилам субординации, не сделав, впрочем, даже попытки привстать. - Помнишь, значит, - сразу заснул Бадаев. - Так зачем же задаешь ненужные вопросы? - Денег жалко, - объяснил Виктор. - Проведешь расследование, получишь больше, чем потерял, - сказал Бадаев, ловким движением вернул волосы в прежнее состояние хаоса и свернулся в цветной шарик, который помигал, показывая отключение линии, и скрылся в световом пятне. Пятно растеклось лужицей по столу и высохло. - Вот скотина, - с чувством произнес Виктор и обернулся к Аркадию. - Я тебе не говорил... В пятницу он в порядке проверки закопался в дело Минина, нашел там три отступления от процедуры и накрыл нас на триста зеленых. - Это я уже понял, - вздохнул Аркадий. - Как будем делить? Если поровну, то мне - хоть в петлю. - Обойдешься, - хмыкнул Виктор. - Я уже заплатил. Моя вина была, мне и отвечать. Аркадий хотел было сказать, что не ожидал от начальства такого благородства, но придержал язык. Наверняка у Виктора были свои отношения с Бадаевым, о которых Аркадий не знал. - Ответ на запрос-гарант положительный, - с удовлетворением сказал Виктор, отвлекая Аркадия от размышлений о том, какие общие проблемы могут быть у хозяина частного детективного агентства и эксперта МУРа. - Собирайся, ехать тебе не меньше часа, возьми мою машину, она мощнее. Однако... Неужели Виктор помирился со Светланой? Обычно только после сильных страстей, связанных со взаимными изменами, претензиями, ссорами и примирениями, Виктор становился способен на благородные поступки. Одолжить свою машину, например, или заплатить штраф, не содрав часть с собственного сотрудника. - Так я беру твою машину? - спросил Аркадий, поднимаясь. Придя в себя, Виктор вполне мог и отменить предложение, а потом обвинить сотрудника в том, что тот неправильно его понял. - Да-да, - рассеянно сказал Хрусталев, думая уже о чем-то своем и, вполне возможно, предельно далеком от криминалистики. Аркадий вышел из кабинета шефа, механически бросив взгляд на часы и отметив время - восемь тридцать две. В комнате следователей никого не было: второй сотрудник агентства Эльдар Крутиков то ли еще не приходил, то ли уже ушел собирать информацию по делу, которым без всякого успеха занимался третью неделю. Дело было верняк в том смысле, что никаких достижений в нем быть не могло по определению. Убийство в пьяной драке - квалификация дана была еще экспертом МУРа, изменить ее частный сыщик не мог, разве что обнаружились бы принципиально новые обстоятельства. Даже если Эльдару повезет и он обнаружит в пятнадцатимиллионном городе убийцу бедняги-алкоголика, то родственники жертвы наверняка не дадут ни гроша сверх минимума, обеспеченного юридической страховкой, и, тем более, не станут оплачивать содержание подозреваемого под стражей до суда, а тогда к чему вся эта розыскная бодяга? Впрочем, Эльдар был человеком принципиальным и готов был ездить по Москве хоть до морковкина заговения - точнее, пока выведенный из себя Виктор не отдаст недвусмысленного приказа бросить это дело к такой-то матери. Сев за свой стол, Аркадий активировал информ и закрыл глаза. В висках привычно защекотало, и Аркадий увидел себя стоящим в конце длинного коридора, освещенного мягким ненавязчивым светом потолочных перекрытий. Он отметил механически, что освещение только что включили - на стыках потолка со стенами цвет еще не вышел на стабильно-белый, оставаясь в одних местах голубым, а в других серо-зеленым. - Время семнадцатое октября две тысячи семьдесят четвертого года, - сказал механический голос. - Шесть часов две минуты. Перед Аркадием была дверь, такая же стандартная, как и коридор. Рядом стоял невысокий крепкий мужчина с заспанным лицом и злым взглядом, скорее всего, это был комендант хостеля "Рябина", поднятый с постели в неурочный час: вскрывать дверь можно было только в присутствии официального должностного лица. Аркадий обернулся - двое понятых, мужчина и женщина, переминались с ноги на ногу и о чем-то тихо разговаривали. Женщина, скорее всего, была уборщицей, которая и обратилась в МУР, когда не смогла войти в комнату, а мужчина... Может, ее муж. А может, еще один жилец этого странноприимного дома, в котором Аркадий не смог бы прожить и одного дня. - Приступайте, - разрешил комендант, прикрывая рукой зевок. Аркадий подошел к двери, наклонился к замку и произнес: - Ключ вставлен в скважину с той стороны. - Ну, вы же знаете процедуру, сержант, - недовольно сказал комендант. - Я констатирую для будущего расследования, - бросил Аркадий и добавил: - Отойдите в сторону. Комендант сделал шаг назад. В правой руке Аркадия появилась отмычка типа "Бристоль", обычное средство для вскрытия дверей, используемое всеми оперативниками МУРа. Он ввел в замочную скважину острый конец и несильно надавил, чуть проворачивая рукоятку влево. Послышался легкий щелчок, ключ, вставленный со стороны комнаты, повернулся, прихваченный магнитным щупом, и собачка замка пришла в положение "открыто". Аркадий отключил магнит, вытащил из скважины отмычку и опустил в поясную сумку. - Понятые, - сказал он, не оборачиваясь, - встаньте за мной, вы должны видеть... Аркадий надел на правую руку резиновую перчатку, потянул на себя створку двери и вошел в комнату. Нащупал выключатель, и потолок высветился бледно-серым квадратом. Аркадий сразу увидел тело мужчины рядом с диваном. Мужчина лежал ничком, прижав к животу ноги. - Вызовите "скорую", - бросил Аркадий, и комендант за его спиной что-то быстро забубнил в микрофон. На мужчине был легкий домашний халат с длинными рукавами, достаточно короткий для того, чтобы не скрывать худых ног. Руки мужчины были раскинуты, правой он вцепился в ножку дивана, а пальцы левой были судорожно сжаты в кулак. Аркадий наклонился. Никаких следов крови. Похоже, что тело было сведено судорогой, следствие сердечного спазма или еще чего-то... Следов борьбы нет, в комнате полный порядок, насколько вообще можно говорить о порядке, когда речь идет о жилище одинокого мужчины сорока трех лет. Аркадий положил левую руку на висок лежавшего. Труп. Хладный труп - никаких сомнений. Умер не меньше четырех часов назад, значит, примерно в два ночи. Эксперт определит точнее, но в целом ясно. Аркадий стянул с правой руки перчатку, аккуратно сложил и спрятал в сумку. Осторожно перевернул тело и не сумел сдержать возгласа изумления. Женщина из понятых, следившая за его действиями, коротко взвизгнула, а ее спутник воскликнул: "Ни хрена себе!". Лицо мертвеца представляло собой обугленную маску. Глаз не было - скорее всего, глазная жидкость вытекла от неожиданного жара, какой бывает только в топке котла. Кожа почернела и съежилась. Нос, как показалось Аркадию, растекся по лицу бурой лужей. Но даже не это поразило его в первое мгновение: странной была граница между сожженным лицом и совершенно неповрежденной кожей шеи, ушей и затылка. По подбородку проходила четкая граница, отделявшая полностью сгоревшую ткань от полностью сохранившейся. Граница эта проходила по скулам и лбу - на миллиметр от волосяного покрова: волосы тоже сохранились и даже не были обожжены. Будто на человека надели маску. Маску смерти. Похоже, женщину мутило, за спиной Аркадий слышал странные звуки, похожие на позывы к рвоте. Он вернул труп в прежнее положение - теперь, когда тело лежало лицом вниз, не было никаких оснований думать о том, что этот человек умер не от сердечного приступа, а от страшного огня, спалившего лицо. - "Скорая" приехала, - сказал комендант. - Пусть подождут, я сейчас закончу, - ответил Аркадий. Он внимательно осмотрел комнату. На столе чашка с недопитым кофе. Одна. На плоской тарелке остатки бутерброда. Телевизор на кронштейне над диваном в режиме ожидания, хозяину комнаты достаточно было сказать ключевое слово и назвать номер программы. Аркадий ключа, конечно, не знал, да это и не имело сейчас никакого значения. Компьютер встроен в тумбочку возле письменного стола. Не очень новая модель, биологическая система, кажется, даже на световодах. Аркадий подошел к окну - крайнему слева. На улице уже было светло, сверху машины на стоянке выглядели маленькими жучками. Рама оказалась закрыта не только на шпингалет, но еще и на шифровую защелку, обе стекла целы, ни проникнуть в комнату, ни тем более покинуть ее через это окно не мог никто. Аркадий перешел к другим окнам, где обнаружил такую же картину. Труп в запертой комнате. Классика. - Врач может войти, - сказал Аркадий и щелкнул тумблером нагрудного микрофона. В глазах потемнело, в висках закололо, а затем туман рассеялся, и Аркадий на секунду прикрыл глаза ладонью - у него всегда сбивалась фокусировка зрения, когда он возвращался из виртуального пространства. Труп в запертой комнате. Может, и классика. Муровский оперативник сделал свой вывод и отправился пить утренний кофе с рогаликами. Муровский эксперт, изучив доклад и справившись по картотеке, сделал вывод о том, что убийство не относится к числу заказных и, следовательно, не входит в компетенцию государственной системы правоохранения. А теперь Аркадию Винокуру, частному детективу, придется возиться с задачей, которая на первый взгляд выглядит нерешаемой в принципе. Ясно, что использована какая-то техническая новинка. Ясно также, что действие было направленным, и убийца пользовался окнами. Бытовики и уголовники так обычно не действуют. Попросту не имеют возможности. Значит... Впрочем, к чему сейчас рассуждать - информации пока недостаточно. Глава вторая Государственный хостель "Рябина" сверху выглядел крестиком, небрежно намалеванным между четкими линейными обводами стандартных домов-сборников. По какой-то причуде архитекторов каждая сторона креста отличалась длиной от остальных. К тому же, здесь не было ни одного прямого угла, так что скорее это был не крест в традиционном понимании слова, а паук, у которого мучители-вивисекторы оторвали половину лап. Судя по расположению здания, комната Подольского находилась в самой длинной стороне креста, торчавшей на юг подобно ятагану, который пытались выпрямить непонятливые оружейники. Дорога заняла на удивление мало времени - не прошло и получаса, как Аркадий позволил радару стоянки взять на себя управление и посадить машину на самом краю площадки, между БМВ допотопного выпуска, кажется еще первой трети века, без крыльев и дизельным двигателем, и какой-то японской новинкой, способной, судя по расположению элеронов, не только брать вертикальный старт, но и производить воздушную стыковку, позволяя пассажиру, сидевшему справа от водителя, переходить из одной машины в другую на высоте до трех тысяч метров. Аркадий читал об этой новинке и даже видел по стерео - естественно, у какого-то "крутого", которого "заказали" на прошлой неделе. Новинка называлась славным японским именем "Кабуки" и стоила всего-навсего тридцать две зарплаты. А если добавить еще зарплату Алены со всеми добавками - до двадцать одну. Если брать в рассрочку на два года, то от зарплат останется кое-какая мелочь, которой не хватит даже на страховку, а на питание придется просить у прохожих в подземном городе под Красной площадью. Интересно, что делает хозяин этой "Кабуки" в столь непрезентабельном районе города? - подумал Аркадий, выбираясь из машины Виктора и передавая сторожу стоянки ключи и технический талон. У входа в хостель стояла группа людей - мужчины лет по сорока-пятидесяти, Аркадий прошел мимо, опустив голову, ему не нравилось быть объектом изучения. Женщины - куда ни шло, для них это естественно. А мужчинам лучше бы заниматься делом, тем более что шел уже десятый час, рабочее время. Бездельники. Государственное жилье, пособие, позволяющее не помереть с голоду, - жизнь-трава. Неужели погибший Подольский тоже был из таких? Не похоже. Обстановка в комнате, зафиксированная муровским оперативником, свидетельствовала скорее о том, что покойный принадлежал к распространенному среди одиноких мужчин типу трудоголиков, которым все равно где работать - любое дело они делают истово и посвящают ему всю свою неудавшуюся жизнь. Поднявшись в лифте на четырнадцатый этаж, Аркадий вышел в коридор, который он уже видел глазами оперативного уполномоченного, вскрывавшего дверь в комнату Подольского три с половиной часа назад. У двери стоял невысокий, неопределенного возраста, мужчина, наряженный почему-то в строгий вечерний костюм - из тех, впрочем, дешевок, что продают в театральных магазинах на вечер премьеры. На премьеру не принято являться в чем попало, бизнес одноразовых "премьерных костюмов" расцвел лет пять назад после того, как в "Современнике" по случаю бенифиса актера Стронгина устроили первую распродажу - в зал не впускали никого, кто не был одет соответственно случаю. Тогда это был скандал - впрочем, бенефициант того и добивался, - а потом идея прижилась, и, кажется, сам Стронгин организовал в Москве первую мастерскую по пошиву "премьерных костюмов" - не только мужских, но и женских. Говорят, нажил миллионы. Ничего подобного Аркадию не пришло бы в голову. Впрочем, он и в театре-то не был те самые пять лет - телевизионные премьерные просмотры не в счет. - Чингарев, дежурный по хостелю "Рябина", - представился "театральный" мужчина, отвечая на приветствие Аркадия. - Вашу карточку, пожалуйста. Вернув пластик Аркадию, Чингарев вытянул из кармана ключ и протянул детективу со словами: - Ну и работка у вас. Врагу не пожелаю... Могу идти? - Пока да, - кивнул Аркадий. - Я спущусь к вам. Он вставил ключ в замочную скважину и внимательно вслушался в звук отпираемой двери. Экспертиза, конечно, скажет точнее, но Аркадий был почти уверен в том, что отмычкой здесь до прихода муровского оперативника не работали. Если кто и открывал дверь снаружи, то именно этим ключом или его дубликатом. Звук был чистым без малейших обертонов, неразличимых для нетренированного уха. Замок здесь был не фирменный, но все-таки вполне профессионально выполненный московской фабрикой дверных замков "Селена", модель А-34, с лицензионной пакистанской микросхемой. Аркадий вошел в комнату и запер за собой дверь, оставив ключ в замке - так было, когда в шесть ноль две к двери снаружи подошли комендант с оперативником и двое понятых. Труп лежал на том же месте и в той же позе, что и четыре часа назад. Точно представляя, что именно ему предстоит увидеть, Аркадий перевернул тело. Взгляд темно-синих глаз был пронзительным и в первую секунду показался живым. Широко раскрытые глаза смотрели на Аркадия с ужасом - или это только выглядело ужасом из-за того, что черты лица покойника были искажены, а раскрытый рот будто зашелся в немом крике? Аркадий отпрянул. Если можно говорить о покойниках "нормальный", то перед ним лежал именно нормальный покойник, и Аркадий мог в первом приближении определить, что умер Подольский, скорее всего, от острой сердечной недостаточности - вот характерные синюшные пятна на висках, а вот и на пальцах. Возможно, перед смертью его что-то сильно напугало, и это послужило причиной приступа, а вожможно, все было наоборот - прихватило сердце, Подольский смертельно перепугался, нормальная реакция для человека, никогда на сердце не жаловавшегося... Лицо покойника было чистым. Никаких следов смертельного жара, никакой спекшейся хотя бы в дальнем углу шеи кожи. Андрей опустил тело на пол. Да, именно так оно и лежало, он прекрасно помнил съемку. Правая рука схватилась за ножку дивана, левая выброшена вперед, пальцы сжаты в кулак. Та же одежда - с чего бы ей стать другой? Ничего здесь не изменилось, да иначе и быть не могло, оперативник был профессионалом, он лично запер комнату и отдал ключ коменданту. Но даже если бы не отдал? Даже если бы в комнате побывал за это время посторонний? Не мог же он смыть, снять, содрать с сожженного лица всю кожу и заменить ее новой! Не мог он вставить на место глаза вместо тех, что вытекли... Аркадий включил висевшую на шее камеру и опустился на колени. Обычно он не вел запись после осмотра места происшествия оперативным сотрудником МУРа, это могло быть расценено госконтролерами как недоверие официальному следствию со стороны частного сыска. Впрочем, обычно такой необходимости и возникнуть не могло. Аркадий внимательно осмотрел руки, ноги, спину - объектив камеры повторял движения его глазных яблок. Потом наклонился ниже, чтобы осмотреть шею у самых ушей, утренняя съемка показывала здесь границу между сожженной частью лица и оставшейся в неприкосновенности кожей. Сейчас никакой границы не было видно. Аркадий еще раз перевернул тело, встретил укоризненный, как ему показалось, взгляд мертвеца и, поколебавшись секунду, закрыл ему глаза. Лицо сразу стало более спокойным - умер человек, чего не случается... Внимательный осмотр занял минут двадцать. Пришлось снять с трупа рубашку, стянуть брюки. Врачи "скорой", конечно, все зафиксировали в своем протоколе, но экспертизу назначать придется Аркадию, и наверняка нужно будет сравнивать данные. Никаких ран, колотых, резаных или, тем более, огнестрельных. Никаких синяков, потертостей, припухлостей. Никаких следов борьбы - оторванного воротничка, скажем, или смятого рукава на рубашке... Ничего. Просто упал человек и умер. Аркадий чуть отодвинул тело и встал на то место, где стоял Подольский, когда, по всей видимости, ощутил острый укол в сердце. Скорее всего - в сердце. Если бы речь шла об инсульте, лицо выглядело бы иначе. В два правых окна, выходивших на север, видно было только небо, на котором, как на стене, подкрашенной вялой синей краской, висело несколько серых пятен-облаков. Два окна слева выходили на южную сторону, солнце стояло уже высоко, и прямые его лучи высвечивали два квадрата на полу. В полукилометре от "Рябины" торчали острые зубья жилого массива Пригожино. Видны были верхние этажи, и, по идее, кто-нибудь, поднявшись на крышу или даже из собственной квартиры... Что? Навел на окна Подольского какой-то аппарат, подал энергию... Аркадий покачал головой. Дело было около двух часов ночи, и свет в комнате Подольского не горел. Откуда убийца, стоявший у окна в одном из домов Пригожина, мог знать, находится ли Подольский в зоне прямого лучевого удара? Генрих Натанович мог лежать на диване, и луч уперся бы в стену или вообще ушел бы в противоположное окно. Может, тот, кто убил, пользовался прибором ночного видения? Нет, это исключено, нагретое за день стекло наверняка отразило бы луч. Впрочем, этот вопрос Аркадий, конечно, поставит перед экспертом, но интуитивно ясно... Интуитивно ему было ясно, что дома Пригожина попали в "кадр" по чистой случайности. Слишком далеко и слишком сложно. Если хочешь убить человека, существуют десятки куда более простых и надежных способов. А с северной стороны вообще все чисто - разве что убийца пролетал мимо дома на машине. Аркадий подошел к окнам, выходившим на север - пришлось перешагнуть через тело и отодвинуть столик на колесах, на котором были навалены десятка два книг в ярких упаковках. Краем глаза Аркадий отметил, что книги никто не раскрывал, пластиковые оболочки были не только не разорваны, но на них еще сохранились наклейки магазинов. Аркадий внимательно осмотрел небо - он помнил, что сам подлетал к "Рябине" с севера, где-то здесь должна была проходить пригородная трасса: второй и третий эшелоны. Указательные буи он увидел далеко справа, в восточной стороне. Прижав лоб к стеклу и скосив глаза, он разглядел и саму трассу, по которой скользили несколько машин, а чуть повыше, в зоне грузового транспорта, летел на север трейлер, борта которого ярко сверкали в солнечных лучах. С трассы комната не видна, да и далеко, дальше, чем до домов Пригожина. Убийца мог, конечно, выйти из эшелона, но это обязательно было бы отмечено диспетчером, сразу последовал бы стандартный вызов, штраф - в общем, полное обнаружение себя в месте, которое будет оперативно разрабатываться, и нужно быть полным идиотом, чтобы пойти на такой шаг: ясно, что машину обнаружит первая же экспертиза. Ну и что? Машину можно угнать и бросить. Все это чепуха, - подумал Аркадий, - слишком сложно для бытового или уголовного убийства. Экспертиза дорогая, и не известно, достаточно ли личной страховки Генриха Натановича Подольского, чтобы оплатить все издержки. А родственники, возможно, не захотят нести дополнительные расходы. Аркадий вернулся к телу и подумал, что экспертизы - чепуха. Просто он старательно отгонял единственную мысль, которая сейчас имела значение. Лицо. Подольский - и это очевидно - был убит сильнейшим лучевым ударом, сжегшим всю кожу и в некоторых местах даже мясо до костей. Но сейчас лицо покойника было совершенно неповрежденным! Существуют ли способы, с помощью которых можно в течение двух-трех часов полностью восстановить кожную ткань - тем более, кожную ткань трупа? И даже если есть такие способы, то, черт возьми, для чего было их использовать в этом конкретном случае? Что это дало убийце? Или он надеялся на то, что труп не обнаружат рано утром, следы лучевого воздействия успеют исчезнуть, и эксперт квалифицирует смерть Подольского как результат острой сердечной недостаточности? Чепуха, не мог убийца быть таким непредусмотрительным! Не мог не знать, что в пять тридцать в любом хостеле проводится оперативная проверка. Кстати, не только в пять тридцать, но и в полдень, и еще в десять тридцать вечера. В каждую комнату подается кодированный высокочастотный сигнал на предмет выявления "гостей" - в Москве немало всякого приблудного люда, часто использующего госхостели, чтобы скрыться от МУРа или иных сыскных организаций государственно-клановых структур. Аркадий не просматривал эту часть документации по Подольскому - просто не успел, - но был уверен, что комендант с оперативником и понятыми оказались перед дверью этой комнаты в шесть часов две минуты именно потому, что оперативная проверка в пять тридцать показала: хозяин лежит на полу у дивана и не подает признаков жизни. Аркадий отключил камеру, опустил шторы на всех окнах, зажег потолочное освещение, уселся в кресло - единственный предмет в комнате, кроме дивана, на котором можно было сидеть, - и, вызвав приемную морга, отдал распоряжение о транспортировке трупа, сообщил номер дела и прочие квалификационные данные. Следующий шаг - поиск родственников, хотя какие родственники у человека, живущего в госхостеле? Изгой он и есть изгой. А порядок - он и есть порядок. Аркадий потянулся к пульту компьютера, принадлежавшего Подольскому и скорее всего запечатанного его личным кодом. Взломать код для Аркадия не составляло труда, но сейчас это было лишним - наверняка после поступления сигнала о смерти владельца оперативный отдел МУРа снял со всех вещей, принадлежавших Подольскому, его секретные коды, открыв информацию для расследования. Тем более, что Виктор посылал в МУР официальный запрос. Аркадий включил компьютер и вошел в информационную сеть. Глава третья - Тебя опять жена спрашивала, - сообщил Виктор, когда Аркадий вернулся в офис. - Жалуется, что ты не отвечаешь на вызовы даже по категории "жизнь". - Сегодня, - мрачно сказал Аркадий, загружая в компьютер принесенную из хостеля дискету, - я отвечаю лишь на вызовы по категории "смерть". - И между прочим, она права, - продолжал Виктор. - Аппарат у тебя не для того, чтобы выключать его, когда тебе заблагорассудится. Другие абоненты - да, это их проблемы, но частный детектив не имеет права оставаться вне зоны прямой связи с начальством. - Это Алена - начальство? - огрызнулся Аркадий. - Спасибо, от тебя не ожидал. - Начальство - я, - заявил Виктор, - и если ты этого еще не усек, придется оштрафовать тебя на десяток рублей, сразу просечешь. - Хочешь сказать, что ты меня тоже искал? - Я звонил тебе трижды, а Алена, по ее словам, восемь раз. Аркадий вытянул из кармашка диск телефона и произнес контрольное слово. Зашуршало, и Алена сказала раздраженно: - Аркадий, не забудь по дороге домой заехать к Безугловым, взять у них першинги. Иначе придется мотать через весь город в пятницу, а тебе это не нравится. - Какая забота, - пробормотал Аркадий, переключая канал. - Аркаша, - голос жены был напряжен, будто Алена едва сдерживалась, чтобы не заплакать. - Извини, что надоедаю, но я должна тебе сказать, пока не передумала. Все-таки, - она помедлила, - все-таки я, наверное, тебя люблю. Ты понимаешь... все в этой жизни так по-дурацки... и если с тобой что-нибудь случится... Береги себя, хорошо? Чего это она вдруг? - подумал Аркадий. - Последний раз он слышал нечто подобное от собственной жены лет пять назад, после того, как, выпив против обыкновения, он вылетел из верхнего эшелона и столкнулся с грузовиком. Упал, естественно, сломал пять ребер, кость вошла в печень, и он почти месяц провел в реанимации, пока синтезаторы отращивали ему дубликат. Алена тогда дала свой трансплант, а потом, когда он вернулся домой, их идилия продолжалась добрых полгода. Конечно, все имеет конец, а идилии заканчиваются обычно драматическим финалом, ему ли этого не знать? Но сегодня с ним ничего не случилось, разве что... Аркадий поднял взгляд на Виктора. - Что слу... - начал он. - У тебя нет терпения, - буркнул начальник. - Ты еще не прослушал мои вызовы, я звонил тебе трижды. Виктор действительно звонил три раза, и, кроме того, был еще анонимный звонок, кто-то послушал приглашение оставить информацию и отключил связь, стерев номер своего телефона из списка вызывавших абонентов. А голос Виктора сказал: - Аркадий, когда будешь возвращаться, заезжай в приемную МУРа, возьмешь кодопсис на мое имя. Видишь ли... Гм... Сегодня в шесть погибла группа Метальникова. Вся, целиком. - Что? - ошеломленно выдохнул Аркадий. - Что-что, - пробормотал Виктор. - То что слышал. - Как такое могло случиться? - Чтобы это узнать, я тебя и просил забрать мой кодопсис в МУРе. Это же секретная информация, запрещено передавать даже по кодированным каналам. - А Алена откуда узнала? - продолжал недоумевать Аркадий. Ему было теперь очевидно, что неожиданный приступ любви у жены наступил сразу после того, как она услышала о гибели элитного подразделения МУРа. - Алена? - с интересом спросил Виктор. - Почему ты думаешь, что она знает? Мне сообщил Березинский - без деталей, естественно. - Знает, - твердо сказал Аркадий. - Она потому меня и искала все утро, что ей вдруг стало страшно. - Спроси, - неожиданно жестко потребовал Виктор. - Сейчас же позвони и спроси, если ты, конечно, уверен в том, что правильно ее понял. Разговаривать в фоновом режиме Аркадий не хотел, угадывать нюансы эмоций Алены лишь по модуляциям ее голоса он, конечно, умел, но ему нужно было видеть ее лицо, когда она начнет лгать, а она будет лгать, это очевидно, потому что узнать о гибели Метальникова от любого из общих знакомых она не могла, а общественные каналы об этом не сообщали. Виктор деликатно развернул кресло и начал копаться в сейфе, проговаривая вполголоса дополнительные распоряжения по перегруппировке информации. Аркадий вызвал номер домашнего видео, Алена откликнулась мгновенно, будто стояла у камеры. Ее изображение вспухло над поверхностью стола, цветопередача была почему-то чуть искажена, и лицо жены отдавало какой-то неестественной синевой. - Господи, - сказала Алена, - неужели ты совсем обо мне не думаешь? Неужели не мог перезвонить сразу? Ты ждал два часа, чтобы я тут мучилась? - Я был занят, - отрезал Аркадий, - и только что прослушал запись. А какая срочность, скажи на милость? После нашего разговора... - Аркадий! - голос жены зазвенел подобно дамасской стали. - Ты знал, что Метальников погиб и не сказал мне ни слова! - Во-первых, - произнес Аркадий, - я не имел этой информации. Во-вторых, откуда ты узнала о гибели Метальникова? И в-третьих, тебе-то какое до этого дело? Алена внимательно всмотрелась в лицо мужа. Странный это был взгляд, Аркадий давно научился читать по глазам жены все ее эмоции и даже кое-какие мысли, но этот взгляд он классифицировать не мог, впрочем, может быть, это тоже следствие не очень точной цветопередачи? - Да, - сказала Алена, - ты действительно не знаешь. Ты... Хорошо, поговорим, когда вернешься. Виктор что-то пробурчал, не оборачиваясь, и Аркадий понял намек. - Погоди, - сказал он. - Дома мы, конечно, поговорим, а сейчас ты скажешь, кто тебе сообщил о Метальникове. - Какая разница? - с неожиданной тоской, рвущей сердце, произнесла Алена, и тут уж нечего было даже и думать, все стало ясно, но это не было ответом на вопрос, и Аркадий сказал: - Я спрашиваю: кто сообщил тебе о Метальникове. Алена посмотрела непонимающе. Она действительно не понимала вопроса. - Никто, - сказала она. - Разве кто-то должен был мне об этом сообщить? Я просто... Просто знаю, вот и все. Изображение вздрогнуло и скукожилось до размеров куриного яйца, сразу исказились все цвета, только звук не изменился - судорожное дыхание, всхлипы, а потом... Алена отключила связь прежде, чем Аркадий сумел точно определить - рыдания это или всего лишь помехи на линии. - Ну, - сказал Хрусталев. - Что она сказала? - Я дурак, - мрачно сообщил Аркадий. - Господи, какой же дурак... - Это не обсуждается, - отмахнулся Виктор. - Она сказала, откуда знает о Метальникове? - От него самого, - сказал Аркадий. - Она получила его некробиот. - Что? - изумился Виктор. - Ты хочешь сказать... - Вот именно. А я идиот. Виктор вернулся за свой стол, переставил с места на место несколько коробочек с экспертными заключениями о каких-то прошедших делах, на Аркадия он не смотрел. Минута прошла в молчании. - Может, ты тоже знал? - спросил Аркадий. Ему было все равно - если шеф и был в курсе отношений Алены с Метальниковым, майором спецназа "Игла", что могло измениться от этого в их будущем? А прошлое и вовсе не изменить. - Нет, - покачал головой Виктор. - Не знал и даже не догадывался. - Как они погибли? - спросил Аркадий. - Я уже послал в МУР Эльдара, - сказал Виктор. - Он привезет кодопсис, посмотрим... Оставим это пока, - перебил он сам себя. - Сообщи выводы по делу Подольского. Аркадию было трудно сосредоточиться. Слишком много всего. Гибель Влада Метальникова, одного из немногих людей на планете, которого он не просто уважал, но которому верил безгранично... И Алена, с которой он, конечно, жил в последние годы не лучшим образом, но разве мог предположить, что она... Впрочем, все женщины... Или не все? "Разве ты мужчина?" Ну да, если она сравнивала с Владом - какой он в действиях, в разговорах... в постели... Черт, черт, черт. - По делу Подольского, - сказал Аркадий, - у меня пока нет выводов. Нужно еще раз проанализировать материалы. - Это не обычная бытовуха? - удивился Виктор. - По-моему, это вообще не бытовуха. Я не понимаю, почему МУР разрешил нам заняться этим делом. Это скорее по их части. - Исключено, - отрезал Виктор. - В классификации преступлений они не ошибаются. В конце концов, это их хлеб. - Подольского убили, - сказал Аркадий, тщетно стараясь сосредоточиться, - если вообще убили, если он умер не сам... способом, который я не смог определить. Это не грабеж. Это не сведение счетов... Аркадий вспомнил сожженное лицо Подольского, страшную маску, надетую на мертвую кожу. - Я уже заказал полную процедуру вскрытия, - продолжал он. - Ты проверил его страховку? - озабоченно спросил Виктор. - Не успел. - Так чего же ты... - Другого выхода просто нет, Виктор. Если мы намерены заниматься этим расследованием, без экспертизы патологоанатома не обойтись. - Ты сказал: полная процедура. Стандартная страховка гарантирует общий анализ. - Общий анализ ничего не даст, - сказал Аркадий. - В шесть ноль три оперативник обнаружил, что кожа на лице Подольского полностью сожжена. Я предположил, что именно этот тепловой удар и стал причиной смерти. А в десять сорок, когда я производил осмотр, лицо у трупа было совершенно чистым. Никаких следов ожога. Ни малейших. И смерть я классифицировал как результат острой сердечной недостаточности. - Чушь, - сказал Виктор. - И ты это понимаешь. - Да, - согласился Аркадий. - Потому и назначил полную экспертизу. - А ну-ка, - сказал Виктор, - давай посмотрим вместе. Одна голова хорошо... Впрочем, не всегда. Сейчас твоя голова... Он не стал продолжать, а Аркадий не подумать возразить. Ему было все равно, что случилось ночью в комнате Подольского. Как он вернется домой? Он должен будет что-то сказать Алене. Что? Глава четвертая - Так, - сказал Виктор, просмотрев записи утреннего и дневного расследований, - извини, но я ничего не понял. Подольский умер от лучевого поражения в лицо. В комнату никто, кроме тебя, не входил. В десять тринадцать лицо трупа было совершенно неповрежденным... - О чем я тебе толковал с самого начала... - буркнул Аркадий. - Из чего следует, - продолжал Виктор, не обращая внимания на реплику подчиненного, - что лучевой удар был на самом деле имитацией, маской, которая должна была ввести следствие в заблуждение. - Да? - вяло проговорил Аркадий. - Кого она могла ввести в заблуждение? Коменданта? - Может, убийца рассчитывал, что маска продержится до окончания экспертизы? - И опытный эксперт не обнаружит, что это имитация? Извини, Виктор, но это чепуха. - Конечно, чепуха, - согласился Виктор. - Я отрабатываю варианты. Давай набросаем. Он наклонился к компьютеру и, тщательно артикулируя, чтобы быть понятым однозначно, ввел поисковую задачу. Ответ не замедлил явиться в форме трехмерной таблицы, повисшей над поверхностью стола. Одновременно компьютер выдал и распечатку, упакованную в пластик. Аркадию пришлось встать и перейти к столу Виктора. Наклонившись над таблицей, он прочитал вслух: - Первое: наведенная голограмма, оценка вероятности ноль ноль три. Второе: психотронное воздействие, оценка вероятности ноль. Третье: маска, оценка вероятности ноль ноль два... - Давай обсудим пути проникновения убийцы, - сказал Виктор. - Обсуждать нечего, - заявил Аркадий. - Через дверь в комнату никто не входил и никто не выходил. Разумеется, я не имею в виду коменданта, оперативника МУРа и понятых. - Временные пределы? - В двадцать часов восемнадцать минут Подольский вернулся в "Рябину", поднялся на этаж, открыл дверь своим ключом, вошел и заперся изнутри. Ключ остался в скважине. - Он мог ночью открыть какому-нибудь посетителю... - Не мог. С двадцати трех в здании "Рябины" не было посторонних. С того же времени и до пяти тридцати утра телекамеры отслеживали коридоры - никто к двери Подольского не подходил. В пять тридцать в комнату был подан звуковой сигнал, в это время Подольский обычно вставал, чтобы идти на работу, компьютер ждал подтверждения и, если его не было, спустя пять минут подавал второй сигнал. Если жилец не реагирует, программа предполагает еще два напоминания, после чего компьютер включает сенсоры в полу и кровати. Понимаешь, были случаи, когда человеку становилось плохо во сне, мало ли что... - Понятно. Дальше. - Все это было проделано. В пять сорок пять система обнаружила, что Подольский лежит на полу без признаков жизни. Дальше действовала стандартная процедура. - Хорошо, - сказал Виктор. - Дверь и коридор исключаются. Окна? - Поскольку я думал, что имел место лучевой удар, то в первую очередь проверил окна. Рост Подольского - метр семьдесят пять. Если он стоял в тот момент, когда... В общем, удар мог быть нанесен только с крыши жилого дома в полукилометре от "Рябины". - Почему не из воздушного коридора? - Два обстоятельства. Первое: воздушные гражданские коридоры проходят таким образом, что не видны из той точки, где должен был стоять Подольский. Если машина покидала коридор, мы бы уже имели информацию, верно? И второе: положение тела. Получив ожог, Подольский умер практически мгновенно. Он вцепился правой рукой в ножку дивана и сделал это, уже упав на пол. Это было его последнее движение, наверняка инстинктивное. Короче говоря, Подольский стоял лицом к северу, когда получил удар, а воздушные трассы находятся восточнее. Впрочем, все это не имеет значения. - Да? - поднял брови Виктор. - Почему? - Я исследовал стекла. Конечно, эксперт даст точный ответ, но в первом приближении я могу и сам... Ни одно из стекол не подвергалось тепловому удару. - Луч мог быть расфокусированным, - напомнил Виктор. - И на расстоянии двух метров сфокусировался таким образом, что по подбородку Подольского прошла четкая линия, отделившая сожженный участок от неповрежденного? - Согласен, - сказал Виктор, подумав, - это невозможно. - Не говоря уж о том, что три часа спустя на лице не оказалось следов лучевого поражения. А маска, голограмма и прочие психотронные штучки твой комп практически исключил. - Что-нибудь из новинок... - У бытовиков? - Да, согласен, так не бывает. Но иного решения я не вижу. Могли Подольского убить в другом месте, а потом перенести тело? - Нет, - буркнул Аркадий. - Могли быть окна распахнуты в момент удара? - Нет, - отрезал Аркадий. - Комендант передал мне телеметрию, можешь посмотреть сам. - Верю на слово. Значит, что-то из новинок. Что-то, не оставляющее теплового следа в стекле и поражающее кожные покровы таким образом, что некоторое время спустя кожа восстанавливается... - На трупе? Эксперт скажет точно, но, по моим оценкам, Подольский умер в середине ночи - часа в два, скорее всего. Он полночи там пролежал - с изуродованным лицом! Аркадий сорвался на крик, его раздражало упрямство Виктора. Это дело им не по силам. Нужно все бросить и мчаться домой, потому что Подольский мертв, а Алена жива, и, если он сейчас не будет с ней, то все между ними кончено, пусть этот подонок Влад был ее любовником, но теперь его уже нет, и это нужно пережить - им обоим. - Аркадий, - строго сказал Виктор. - Ты на работе, уймись. - Прости, - пробормотал Аркадий. - Я просто подумал... - А ей сейчас полезнее побыть одной... Хорошо, - оборвал он себя, - мы не смогли ответить на вопрос о том, как это сделано. Подойдем с другого конца: кто и зачем? Что у тебя в этом направлении? - Мало, - сказал Аркадий. - Только информация из регистрационного компьютера "Рябины". - Хочешь, чтобы я смотрел сам? - Нет... Подольский Генрих Натанович, год рождения 2034. Родился в Киеве. В 2045 году родители переехали в Россию и поселились в гостевой зоне Москвы, поселок Тула-3. - Это, как я понял, после тех киевских разборок? - вставил Виктор, демонстрируя осведомленность. - Видимо, - пожал плечами Аркадий. Информации в деле не было, а давать волю фантазии на этапе ознакомления с биографией жертвы он не хотел. - Дальше. Генрих учился в государственной школе. Аттестат получил в пятьдесят втором. Армейский срок мотал на Курилах, участвовал в боевых действиях пятьдесят третьего в Северной Японии, на Хонсю и Хоккайдо. Наград не имеет. Ранений тоже. (Видимо, отсиживался в штабе, - подумал Аркадий, но не стал произносить вслух.) В пятьдесят шестом демобилизовался, вернулся в Москву, поступил в Университет технических экспериментов, закончил в шестьдесят втором. Родители тем временем умерли... Виктор ничего не сказал, но вопросительно поднял брови, и Аркадий поспешил добавить: - Да, ты правильно догадался, эпидемия СПИД-б в пятьдесят девятом... Генрих был выселен из поселка Тула-3, поскольку помещение было ведомственным, а собственную жилплощадь Подольские не купили. Несколько месяцев он жил у знакомых, а потом ему дали комнату в "Рябине", поскольку жалование, которое он получал в фирме "КИМЕКС Иона лимитед", было недостаточным для приобретения чего-либо на свободном рынке. Да, я вижу, что ты хочешь сказать: никто не живет на одну зарплату в научно-техническом секторе. Однако данных о дополнительных заработках Подольского нет. Возможно, скрывал от налоговой инспекции. В таком случае, Генрих Натанович действовал очень ловко, потому что ни разу не попался. А поскольку не попался, то и не декларировал ни копейки. И потому квартиру мог купить только на те деньги, что зарабатывал в КИМЕКСе, а их... Ну понятно. Аркадий перещелкнул страницу в дневнике, куда переписал с компьютера "Рябины" биографический файл, и продолжил перечисление: - Не женат и не был женат. Женщин в "Рябину" не приводил ни разу. Публичные дома не посещал - во всяком случае, дома с официальной регистрацией клиентов. - Импотент, что ли? - не выдержал Виктор. - Н-не думаю... Фирма КИМЕКС занимается разработкой новой технологии в области информационных пространств. Небольшая компания, сорок три сотрудника, заказы поступают преимущественно от полувоенных организаций типа "Братьев-лицеистов". - КИМЕКС... - начал Виктор. - Да, - сказал Аркадий, - я тоже обратил внимание. КИМЕКС - это не химия, а всего лишь аббревиатура типа "контрольно-измерительные мини-электронные" и что-то там еще... А Иона - фамилия хозяина. Я прошелся по связям, насколько они фиксированы в данных "Рябины" и бюро МВД по регистрации граждан. Ничего предосудительного. То есть, ничего такого, что могло бы перевести убийство в категорию заказных, подпадающих под компетенцию МУРа. Нет, Виктор, этот висяк - наш и денег нам больших не видать. Обычная страховая сумма, хватит, чтобы ты заплатил мне зарплату за следующий месяц. - Значит, до конца месяца ты должен этот висяк опустить, - резонно заметил Виктор. - Сегодня семнадцатое число, - сухо констатировал Аркадий. - Впереди почти две недели, - сказал Хрусталев. - Оставь остальные дела, я тебе выплачу по ним проценты. Этот вариант Аркадия устраивал. Ему не улыбалось работать по Подольскому, зная, что еще три дела ждут расчистки. - Хорошо, - сказал Аркадий. - Но учти - может так получиться, что мы превысим сумму страховки. Полное патологоанатомическое исследование, к примеру... - Которое ты все равно уже заказал, - пробурчал Виктор. - Выясни, какой суммой мы располагаем, и действуй, не превышая ни на копейку. - Лови зверя в лесу, сидя в клетке на поляне... - Ни на копейку, - повторил Виктор. - Или найди богатого клиента, у которого убили любимую маму. - Будешь слушать дальше? - с досадой сказал Аркадий. - Я слушаю. Давай по кругу знакомств. - В разработке семь человек, с которыми Подольский общался на работе и вне ее. Это сведения из компьютера КИМЕКСа, выданы службой информации фирмы. Номер первый - Сергей Сергеевич Пастухов, руководитель отдела технологий метаинформационных структур. Подольский общался с ним на предмет... ну, в общем, они по пятницам играли в шрайк. Не вдвоем, конечно, а в компании с Чингизом Панах-оглы Азизовым, представителем азербайджанской фирмы, имевшей с КИМЕКСом долгосрочный контракт... Номер третий в круге общения Генриха Натановича - Подольский Лев Николаевич, далеко не граф, это дальний родственник убитого, точнее - троюродный брат по отцовской линии. Врач-эпидемиолог. Именно этот Лев Николаевич первым заподозрил в свое время, что родители Генриха подхватили заразу, и потому ему удалось отсрочить конец - месяца на три, кажется. Если бы не Лев... Ну, ты знаешь, СПИД-б был быстротечным, как отравление стрихнином. - Они ладили? - спросил Хрусталев. - Вполне. Если ты имеешь в виду мотив со стороны Льва Подольского, то - никакого. Дальше номер четвертый: Хельмут Хойзингер, инженер из Германии. В Москве живет третий год. Время от вмени Хельмут приглашал Генриха в ресторан или на стрип-шоу, ужин при свечах, танцы... - А, - понимающе кивнул Виктор. - Потому наш клиент и не женился. - В том-то и дело, что нет, - хмыкнул Аркадий. - Относительно Хельмута никаких сомнений, он голубой. Но Генриха совращать не пытался, а если пытался, то получил полный афронт... Короче, голубые тусовки Генрих посещал то ли из любопытства, то ли просто за компанию с приятелем. Смотрел со стороны. - Ты пробовал смотреть на голубые тусовки со стороны? - ехидно спросил Виктор. - Пробовал, - отрезал Аркадий. - Три года назад, дело Андреева. И ничего, как видишь, живой и физически целый... Как бы то ни было, в разработку Хойзингера включать не имеет смысла, мотивов - нуль, как, между прочим, и у этого азербайджанца. Номер пятый: Пинхас Рувимович Чухновский, раввин хоральной синагоги Замоскворецкого района. - Он что, верующим был, этот Генрих? - удивился Виктор. - Нет. Чухновский дважды бывал в "Рябине", и в компьютере хостеля сохранились записи бесед - так всегда делают в отделе безопасности. Рассуждения о смысле бытия, об иудаизме... В общем, чепуха. Мотивов для убийства и здесь - нуль. - Шестой номер, - продолжал Аркадий, - это исполнительный директор КИМЕКСа Ушаков Геннадий Павлович. Общался с Подольским по долгу службы, в список попал только потому, что время общения на три сигма превышало среднестатистическое значение по фирме. Правда, беседы велись на сугубо производственные темы. Никогда ничего... Но зато - много. Что-то их обоих интересовало - я имею в виду что-то, связанное с информационными структурами. Я ничего не понял из распечатки, придется обращаться к экспертам, а это деньги, я пока задержал заказ, так что, если ты не согласен... - Согласен, не согласен, - вздохнул Виктор. - Пока я вижу полный вакуум. Возможно, именно в этих... э-э... информационных структурах что-то есть... Они там открытие вдвоем сделали, а потом Подольский слинял. А? Может такое быть? Хорошо, - решился Хрусталев. - Посылай на экспертизу, я оплачу из страховки Малининой, все равно там излишек. Правда, я хотел пустить его на премиальные, но раз ты настаиваешь... - Я не настаиваю, - разозлился Аркадий. Премия ему не помешала бы, черт побери. Знал бы, не полез с предложением. Но, с другой стороны, экспертиза тоже нужна, без нее дела не сдвинуть и, следовательно, не только премии не получить, но даже и заработной платы. Ситуация буриданова осла. Ну и ладно, как идет, так пусть и идет. - Я не настаиваю, - повторил Аркадий. - Но если экспертиза ничего не даст, мы зависнем, потому что номер седьмой вообще пуст. Это Наталья Леонидовна Раскина, технолог из КИМЕКСа. Работала вместе с Генрихом. Не замужем. Тридцать лет. - Шерше ля фам! - патетически воскликнул Виктор. - Я уж решил, что Подольский был патологическим типом. - Не было в нем никаких патологий, - устало сказал Аркадий. - В нем вообще ничего не было, из-за чего его стоило убивать таким сложным способом. - Покажи-ка еще раз оба кадра, - попросил Виктор. - Я имею в виду - оба лица: утреннее, сожженное, и то, которое увидел ты. Мне показалось... Смотреть еще раз на обезображенное лицо Подольского у Аркадия не было желания. Он подключил свой блокнот к компу Хрусталева и отошел к окну. Тело Подольского возникло в кабинете подобно материализовавшемуся призраку. Труп лежал ничком, ухватившись правой рукой за ножку невидимого, не попавшего в кадр, дивана. В воздухе возникла рука муровского оперативника и перевернула тело. Аркадий отвернулся. - Нет, ты смотри, - сказал Виктор, и в его голосе Аркадию почудилось неожиданное напряжение. - Почему ты не отметил это в своем протоколе? Аркадий подошел ближе. О Господи... Провалившиеся глаза, отваливающаяся лоскутами сожженная кожа... - Не туда смотришь, - сказал Виктор. - Вот, на лбу и к ушам. Не понимаешь? Дай руку. Он взял ладонь Аркадия и, преодолевая инстинктивное сопротивление сотрудника, приложил ее к голограмме. - Черт! - вскричал Аркадий. Черная маска на лице Подольского в точности повторяла контуры ладони. Глава пятая Машина зависла во втором эшелоне. Вверху, в третьем, с грозным рыком шли один за другим грузовики, и соваться туда было бы самоубийством (да и кто его в грузовой эшелон пустит?). Внизу, в первом эшелоне, создали пробку малолитражки, которые, возможно, и рады были бы спуститься на землю, но в районе Большого Внутреннего кольца опять кого-то взорвали, и движение было прервано. Рядом ждали своей очереди двигаться такие же бедолаги, как Аркадий, попавшие в неожиданную пробку, как кур в ощип. Справа висел синий "феррари", водитель которого, передав управление на автопилот, читал какой-то детектив - перед его лицом мелькали в воздухе кабины маленькие фугурки героев и, кажется, проливались реки крови. А слева меланхолично шевелил воздушными плавниками новенький "антро", сингапурская игрушка для девочек, и хозяйка напряженно вцепилась в рулевой полумесяц, глядя вдаль, как мартос Колумба, так и не разглядевший земли. Девочке было лет шестнадцать, и Аркадий, глядя на нее, вспомнил Алену - ей было столько же, когда они познакомились. Он - молодой выпускник юридического колледжа - умел тогда очаровывать женщин рассказами о подвигах во имя справедливости, которые ему предстояло совершить в скором будущем. Он и сам плохо отличал будущее от настоящего, воображаемое от действительного, романы от жизни, а собеседницы подпадали под очарование его энтузиазма и принимали рассказы за чистую монету - до первого свидания, естественно. Потом все становилось на свои места, и восторженная почитательница молодого таланта превращалась в скептическую мегеру, не готовую связать жизнь с человеком, не понимающим, что деньги добывают, а не зарабатывают. Алена то ли была слишком молода, чтобы знать эту прописную для всех женщин истину, то ли действительно влюбилась по уши, но, как бы то ни было, ни первое, ни даже десятое свидание ее не разочаровало. Разочарование наступило потом, когда они уже были женаты, когда родилась Марина, а Аркадий не выбился даже в простые следователи МУРа или прокуратуры. Алена поняла, что муж просто не умеет жить. Не умеет брать деньги, когда их предлагают, и не умеет требовать свое, когда от него пытаются утаить положенное. Алену не интересовало, что деньги предлагают обычно для того, чтобы скрепить сделку с правосудием, а положенное утаивают, когда сделка сорвалась. Алена не понимала, что ее муж физически не способен на подобные соглашения, Аркадий воспринимал их как сделки с совестью. С чьей-то совестью он еще мог договориться, но никогда - с собственной. Когда Алена на шестом или седьмом году замужества поняла, что Аркадий в этом отношении неисправим, как разобранная на детали и выпотрошенная игрушка, она начала искать героев на стороне. Аркадий догадывался об этом; да что там догадывался, он точно это знал, поскольку, будучи сыщиком, а со временем - сыщиком экстра-класса, легко ловил жену на противоречиях и мог бы без проблем отслеживать все перемещения Алены по городу и знать обо всех ее амурных приключениях. Если уж повезло попасть в пробку, - подумал Аркадий, - почему не использовать это время и не поразмышлять о деле Подольского? Просто посидеть и подумать - когда еще выпадет такая возможность? Что произошло между шестью и девятью часами утра? В комнату никто не заходил, о подмене трупа и речи быть не может. Такие случаи бывали неоднократно, но только не в этот раз. Да и кому он сдался, этот Подольский, чтобы создавать такие сложности? Если у него были враги, то куда проще имитировать аварию в воздухе (73 процента случаев сведения личных счетов) или пристрелить в подворотне (остальные 27 процентов). Самым загадочным в деле Подольского является исчезновение "маски смерти", все остальное решаемо. Следовательно, сейчас важнее всего заключение патологоанатома. Технические экспертизы вторичны, вопросы, поставленные перед экспертами, могут измениться в результате медицинского обследования трупа. Допустим, что эксперт скажет: теплового поражения не было и быть не могло. Что тогда? Закрывать дело и списывать расходы агентства в убыток, поскольку страховая компания не станет в случае естественной смерти Подольского оплачивать юридическую страховку? Или продолжать расследование, привлекая в качестве отправной точки несогласованность двух обследований? В конце концов, в шесть утра лицо Подольского было сожжено - какие сомнения! Для судмедэксперта данные телевизионной съемки - не доказательство, как и личные свидетельства оперативника МУРа, коменданта общежития и понятых. Но ведь это - было! И еще то, о чем Аркадий вообще старался не думать: отпечаток раскаленной ладони на лице Подольского. Будто кто-то подошел к Генриху Натановичу, протянул правую руку и коснулся его лица ладонью, раскаленной градусов этак до пятисот, при меньшей температуре контакт источника жара с лицом Подольского должен был бы продолжаться минуту или больше. В принципе, можно, наверное, организовать луч таким образом, что получился как бы след ладони человка, это все техника, пусть даже на грани фантастики. Вопрос - зачем? Можно сделать все что угодно, но - сколько все это будет стоить? Есть способы, куда более дешевые. Впереди возник просвет - транспорт начал постепенно передвигаться, одновременно переходя на нижний уровень, видимо, там удалось разгрузить пробку чуть быстрее. Машина стояла на автопилоте, и Аркадий не стал вмешиваться в управление. Движение по трассе ускорилось, машина неслась теперь в первом эшелоне метрах в десяти над крышами Юго-Запада и вот-вот, судя по датчикам автопилота, собиралась приземлиться на Воробьевском проспекте, чтобы продолжить затем движение к центру. Нужно было решить, куда он, в конце-то концов, хочет попасть: в больницу, МУР или домой? Когда колеса коснулись бетона, Аркадий отключил автопилот и повел машину в правый ряд, уменьшая скорость. Где-то здесь... Он помнил номер дома, это неподалеку от площади Героев Космоса. Сейчас вправо - в переулок. Надо было бы сначала позвонить, а не являться, как снег на голову. Ну да ладно, не по личным делам как-никак. Аркадий вывел машину из довольно плотного даже здесь уличного потока и остановил у первого же столбика платной стоянки. Послал в модем аппарата номер своей кредитной карточки и вылез на тротуар, разминая затекшие ноги. Дом под номером 73 он успел проехать, перед ним возвышалась двадцатиэтажная жилая башня с черным числом 79 на фасаде. Число занимало два этажа и написано было, по-видимому, не столько для прохожих и проезжих, сколько для самоутверждения жильцов, поскольку разглядеть его в пролетном режиме даже из первого эшелона никто бы не смог. Аркадий пошел назад и обнаружил в сотне метров странное двухэтажное сооружение эллипсоидальной формы, архитектурный реликт середины века. Перед входной дверью почти неподвижно висела в воздухе голографическая надпись "KIMECS Iona, Ltd." Надпись слегка подрагивала - видимо, в адресном компьютере или в линии передачи были какие-то сбои. Аркадий протянул руку к стеклянной на вид двери, но стекло неожиданно оказалось пленкой, разорвавшейся под давлением его пальца. Пленка скукожилась, упала под ноги и пропустила Аркадия в большой светлый холл. Он остановился, раздумывая, что же теперь делать, он вовсе не собирался что бы то ни было ломать. Не очень-то удачное начало... Однако в следующую секунду дверной проем оказался затянут прозрачной стекловидной пленкой, будто ничего не произошло. Аркадий даже не успел уловить, когда произошел процесс восстановления. Он осмотрелся. На второй этаж вела широкая лестница, а справа открывался коридор с рядом дверей. В холле стояло несколько кресел, довольно старых на вид, с потертыми кожаными подлокотниками. Картина на стене изображала то ли Дантов Ад, то ли иное подобное заведение, где под низким небом полуобнаженные люди тащили на себе и сбрасывали в пропасть какие-то сооружения, машины и прочие достижения технического прогресса. - Добро пожаловать, - сказал мягкий голос, и Аркадий, обернувшись, оказался лицом к лицу с миловидной женщиной лет тридцати. Женщина была почти на две головы ниже Аркадия и точеными чертами лица напоминала греческую статуэтку. Она и одета была соответственно - в широкое платье, подобное греческой хламиде. - Здравствуйте, - сказал Аркадий. - Мое имя Аркадий Винокур, я частный детектив и хотел бы поговорить с некоторыми сотрудниками фирмы. С кем имею честь? Женщина с сомнением осмотрела Аркадия с ног до головы. Должно быть, детективов она представляла совсем иначе. - У вас есть документ? - спросила она. Аркадий вытащил карточку из кармана и провел ею в воздухе на уровне глаз. Отпечаток оказался чуть смазанным, но главное - фото, фамилия и название фирмы получились отчетливо. Секунд через пять изображение рассеялось дымом, но этого времени было вполне достаточно для идентификации. - Что-нибудь случилось? - с тревогой спросила женщина. - Если можно, я хотел бы поговорить с Пастуховым. - С Сергеем Сергеевичем? Прямо по коридору, вторая дверь. Вас проводить? Конечно, ей хотелось проводить и послушать, что скажет сыщик начальнику отдела. - Ваша фамилия случайно не Раскина? - спросил Аркадий. По возрасту женщина подходила, но фотографии Раскиной в файле "Рябины" не оказалось, и Аркадий вовсе не надеялся на удачу. - Нет, - почему-то оскорбленным тоном заявила женщина. - Я не Раскина, с чего вы взяли? - Тогда я найду сам, - сказал Аркадий и, оставив женщину в недоумении, направился к указанной ему двери. Вошел, постучав и не услышав ответа. Пастухов Сергей Сергеевич, руководитель отдела технологий метаинформационных структур сидел за компьютером и раздраженно рассматривал неожиданного посетителя. Не дожидаясь вопроса, Аркадий показал свою карточку и сел в кресло. - И что вам здесь нужно? - без малейшего оттенка любезности в голосе спросил Пастухов. - Сотрудник вашего отдела Генрих Натанович Подольский был найден сегодня утром мертвым в своей комнате в хостеле "Рябина", - объяснил Аркадий. - Я веду дело о смерти этого человека и хотел бы задать вам несколько вопросов. - Не понял, - сказал Пастухов. - О чем вы? Вчера я с Подольским говорил, он был в полном порядке. Правда... - Пастухов помедлил, - он не вышел на работу, но это не основание... Похоже, Пастухов был настолько внутри своих научных рассуждений, что не вполне адекватно воспринимал сказанное собеседником. - Подольский умер сегодня ночью, - повторил Аркадий. - И меня интересуют некоторые обстоятельства. Наконец до Пастухова дошло. Он вынырнул из глубины метаинформационного пространства и испугался вполне натурально: - Умер? Чепуха! Не может быть! Отчего? Когда? - Причина смерти выясняется, - ответил Аркадий. - Произошло это сегодня ночью. - Сегодня ночью, - почему-то задумался Пастухов, и неожиданно лицо его прояснилось. - Нет, - сказал он с облегчением, - сегодня ночью я Подольского не видел и ничего об этом не знаю. - Ясно, - вздохнул Аркадий. С этим человеком, пожалуй, не стоило и разговаривать. Он из испуганных. Насмотрелся телевизионных сериалов о милицейском спецназе и заказниках, работу частного сыска не представляет вообще, благо на телеэкране это не показывают. Но не уходить же с пустыми руками. - Прежде, - сказал Аркадий, - вы достаточно часто общались с Подольским... - По долгу службы, - быстро сказал Пастухов. - Исключительно. - Понятно. Каким он был сотрудником? - Хорошим, - с готовностью сообщил Пастухов, но в его ответе Аркадий ощутил оттенок неуверенности, руководитель отдела готов был в любой момент изменить свое мнение, если это будет нужно следствию. - Подробнее, пожалуйста, - попросил Аркадий. - Подробнее... - Пастухов внимательно всмотрелся в лицо посетителя, стараясь угадать, какой именно ответ его больше устроит. Аркадий сидел, равнодушно глядя перед собой, ему было все равно, что скажет свидетель, а свидетель мучился, ему недоставало вешек, чтобы определить свое поведение. Так и не получив дополнительной информации, Пастухов продолжил: - Генрих Натанович Подольский поступил в фирму в октябре пятьдесят шестого. Трудового соглашения не нарушал, несколько раз поощрялся в размере оклада. В прошлом году был награжден туристической путевкой в Азербайджан, на курорты Каспия... Ну... - Дорогой Сергей Сергеевич, - проникновенно сказал Аркадий, - видите ли, у Генриха Натановича не выдержало сердце. Неприятно, я понимаю, но в этом нет ничего криминального. С каждым может случиться. Но родных у него нет, даже похоронить некому, если, конечно, фирма не возьмет на себя... - Я поговорю с начальством, - немедленно заявил Пастухов. - Думаю, что мы сможем организовать похороны. Бедняга! Действительно сердце? Он никогда не жаловался. - Пастухов покачал головой. Услышав о том, что смерть сотрудника произошла по естественной причине, он немного успокоился, но все же остались кое-какие сомнения, и начальник отдела поспешил их рассеять. - А почему... - сказал он. - Ну, я имею в виду, если Генрих умер от сердца... Почему вы... - Ах, это, - пожал плечами Аркадий. - Стандартная процедура, предусматриваемая юридической страховкой. Вы собираете информацию, мы тоже - просто информации у нас разные, вы согласны? Пастухов был согласен. - Подольский выглядел взволнованным в последние дни? Что-нибудь его беспокоило? Я имею в виду - что-нибудь такое, из-за чего он мог... Ну, вы понимаете... - Да, конечно. То есть, нет, ничего такого не было. На работе - обычная рутина, а вне службы я с ним не общался, так что ничем вам не помогу. - Давайте тогда по работе. Он вел самостоятельную тему? У него были достижения? - Достижения - да, конечно. Он занимался метаинформационными структурами... - Извините мое невежество, - улыбнулся Аркадий. - Это что за структуры такие? - М-м... Как бы вам популярнее... Вы знаете, конечно, что в ноосфере есть области повышенного энергоинформационного давления... - В ноосфере? - поднял брови Аркадий. - Но ведь это вроде бы просто обозначение сферы разума. Пастухов посмотрел на Аркадия снисходительным взглядом специалиста, вынужденного растолковывать профану прописные истины. Ну и хорошо, - подумал Аркадий, - расслабился наконец. Теперь он забудет о Подольском и начнет вещать, а через несколько минут разговор можно будет осторожно вернуть к умершему сотруднику. - Ваши сведения, - сказал Пастухов, - базируются на учебнике для одиннадцатого класса, причем издания примерно десятилетней давности. Я прав? - Безусловно, - кивнул Аркадий. Его сведения о ноосфере базировались на штудиях Урнова, он сдавал этот предмет в колледже, но сейчас лучше было изображать неуча, каким Пастухов наверняка представлял себе любого сотрудника частного сыска. - Тот учебник писали догматики, для них Вселенная - это атомы, молекулы и четыре вида полей, ничего более. На самом деле существует еще так называемое биоинформационное пространство, в пределах которого происходит взаимообмен эмоциями, отдельными мыслями, просто незакодированной энергией живого организма... Некробиотический сигнал, - вспомнил Аркадий и невольно нахмурился. Метальников, умирая, послал в это самое биоинформационное пространство импульс, и Алена восприняла его. Когда-то в детстве Аркадий тоже испытал это жуткое чувство: он проснулся среди ночи, будто от удара по грудной клетке, в комнате было темно, и он ясно расслышал голос отца, лежавшего в это время в Первой градской больнице. "Прощай, - сказал голос, - мне уже не больно". Прошло трое суток после того, как отцу пересадили сердце, послеоперационный период проходил нормально, утром Аркадий собирался съездить на Пироговку... Заснуть он больше не смог, было в груди какое-то стеснение. Рано утром позвонил лечащий врач и сообщил, что больной Винокур скончался в три часа ночи. - А разве это... биоинформационное пространство нематериально? - спросил Аркадий, отгоняя воспоминание. - Материально, конечно! - воскликнул Пастухов. - Но есть разница между традиционным материализмом и его, как бы помягче выразиться, воинствующим направлением. Видите ли, биоинформационное поле структурно отличается от своего электромагнитного аналога... Аркадию стало скучно, но для того, чтобы задать следующий вопрос, необходимо было позволить Пастухову высказаться. - К вопросу о биоинформационном поле, - сказал Аркадий, вклинившись в первую же паузу. - Был ли, по-вашему, кто-нибудь в институте, настолько близкий к Подольскому, что мог воспринять его некробиотический сигнал? - М-м... - поморщился Пастухов. - Видите ли, наука пока не доказала наличие подобных излучений, во всяком случае при... - Меня всего лишь интересует, - перебил Пастухова Аркадий, - есть ли в институте человек, близко знавший Подольского. Поэтому я и упомянул некробиотический сигнал - говорят, что можно ощутить на расстоянии смерть только очень близкого человека. - Понимаю... - протянул Пастухов. - Видите ли, Генрих Натанович - человек не очень контактный... Э... То есть, я хочу сказать - был не очень... Я могу на пальцах одной руки пересчитать сотрудников, с кем он общался. Во-первых, ваш покорный слуга. Я был его непосредственным начальником, и еще мы пятницам играли в шрайк. В наше время шрайк почему-то потерял популярность, а мне нравится, снимает напряжение. - Кто еще общался с Подольским в институте? - спросил Аркадий. - Геннадий Павлович, - сказал Пастухов. - Геннадий Павлович Ушаков, наш исполнительный директор. - Вы имеете в виду общение вне службы? - Нет, мне известно только то, что происходит в институте. Генрих Натанович обслуживал биологический компьютер в кабинете Ушакова, машина там из самых сложных, еще не настроенная, даже еще не выращенная до зрелого состояния. Подольскому часто приходилось бывать в кабинете Ушакова, они беседовали, какие-то были у них общие темы. Странные, надо сказать... Я иногда слышал, когда заходил. - Странные? - Более чем, - хмыкнул Пастухов. - Они обсуждали проблемы потустороннего мира. - М-м? - Аркадий поднял брови. - Да-да. Жизнь после смерти и все такое. Я как-то спросил Генриха: он что, на самом деле думает, что потом что-то будет? Он сказал тогда, что это теоретический спор, их, понимаете, интересовала проблема биологической памяти компьютеров - сохраняется она в структурах после уничтожения базового блока или погибает полностью. Это, мол, аналогично проблеме - сохраняется ли память человека после его смерти. Например, в структуре его клеток. Это важно знать для теорий метабиологических переходов, трактующих так называемые инкарнации живых существ как последовательные пересечения информационных структур - от мозга к полю ноосферы и обратно к мозгу индивидуума, но со смещением в положительном направлении стрелы времени. - Не понимаю, - признался Аркадий. - Да это и не имеет к вам никакого отношения, - покачал головой Пастухов. - Проблема действительно интересная, но при чем здесь вы? - Ни при чем, - согласился Аркадий. - И вы, конечно, не можете сказать, что делал ваш исполнительный директор вчера вечером. - Почему не могу? Могу, конечно. Он был здесь, в институте. - Кто, кроме вас, может подтвердить, что Ушаков находился в своем кабинете? - спросил Аркадий. - Я разве сказал, что Геннадий Павлович находился у себя? - удивился Пастухов. - В пятой лаборатории справляли окончание большой работы, гудели крепко, и Ушаков, конечно, не мог пропустить... - в голосе Пастухова Аркадию послышалась ирония. - Они сидели до двух ночи. Все, кто там был, подтвердят, что у директора есть алиби. - Алиби? - поднял брови Аркадий. - Разве его в чем-то обвиняют? - Но ваш вопрос, - смутился Пастухов. - Вы интересуетесь, кто где был в то время, когда... - Естественно, - кивнул Аркадий, но не стал объяснять, почему считает свои вопросы естественными, если следствие не подозревает кого бы то ни было в причастности к смерти Подольского. - Благодарю, - сказал Аркадий. - Вы очень помогли. - Пожалуйста, - пробормотал Пастухов, думая о чем-то своем. Скорее всего, будучи человеком науки, он сопоставлял в уме вопросы, заданные Аркадием, со своими ответами и пытался понять, что же все-таки произошло на самом деле в хостеле "Рябина" - не мог частный детектив задавать вопросы, если причина смерти бедняги Подольского не вызывала подозрений. - Да, - сказал Аркадий, остановившись на пороге. - Не подскажете, в какой комнате работал Подольский? - Сто тридцать, напротив холла по коридору. - Там есть сейчас кто-нибудь? - Конечно, - нахмурился Пастухов. - Только я бы не хотел... Вы будете отвлекать людей от работы. Подождите до пяти, если возможно. - Спасибо за совет, - поблагодарил Аркадий и прикрыл за собой дверь. По идее, Пастухов должен сейчас позвонить директору и в лабораторию. Ушакову рассказать о странном визите, а людей в лаборатории предупредить, чтобы изобразили рабочий энтузиазм. В коридоре было пусто. Аркадий вытащил из кармашка на внутренней стороне куртки колесико интерфона, прилепил к мочке уха и наклонился к двери кабинета Пастухова. Между ухом и дверью должно было оставаться несколько сантиметров воздушной прослойки, где звуки, прошедшие сквозь твердый материал, преобразовывались в колебания газовой среды. - ...Я ему так и сказал, - прозвучал голос Пастухова. - Конечно, Геннадий Павлович, да он и сам понимает... Извините, я вам еще перезвоню, хочу предупредить Раскину, чтобы она была сдержанней, следователь идет к ней... Да-да, конечно. Стало тихо, а потом Пастухов проговорил: - Наталья Леонидовна, это Пастухов. Понимаете, случилось несчастье... Нет, с ним все в порядке. Генрих Натанович... Что? Когда... Ага, понятно. Но вы же с ним... Нет, я понимаю... Я сейчас вовсе не то хотел сказать. К вам идет следователь сыскного бюро. Этакий весь из себя Холмс. Посдержаннее, пожалуйста. Дома будете плакать, хорошо? Ну давайте... Тишина. Аркадий быстро пошел в сторону холла, на ходу стягивая с уха колесико интерфона. В холле несколько сотрудников КИМЕКСа азартно обсуждали вчерашний матч "Реала" с минским "Динамо". Судя по возгласам, все смотрели матч по стерео и, следовательно, не могли быть с двадцати двух до полуночи в хостеле "Рябина". Впрочем, заключение это, сделанное Аркадием с привычным автоматизмом, не могло иметь ровно никакого значения, поскольку никто из стоявших в холле людей по делу Подольского не проходил. Директора КИМЕКСа Ушакова среди них не было, это очевидно. Аркадий свернул в правый коридор, здесь двери были большими, под потолок, и на каждой стоял электронный замок с экранчиком сенсорного набора. Никаких названий, только номера комнат были обозначены большими красными числами слева от каждой двери. Аркадий остановился у сто тридцатой комнаты и собрался постучать, но в это мгновение дверь неожиданно распахнулась, и он оказался лицом к лицу с женщиной лет тридцати пяти. Раскина - несомненно, это была она - оказалась чуть выше среднего роста, с нескладной, какой-то прямоугольной фигурой и лицом, которое скорее подошло бы мальчику-переростку: выдающиеся скулы, едва заметные усики, да и прическу Наталья Леонидовна носила почему-то сугубо мужскую. Если бы не высокая грудь, Раскину вполне можно было принять за мужчину, по известным причинам переодетого в женский рабочий костюм: обтягивающую блузку, вправленную в широкие, по последней женской моде, китайские джинсы. - Наталья Леонидовна, если не ошибаюсь? - изобразив на лице любезную улыбку, спросил Аркадий. - А что? - не приняв любезного тона, агрессивно сказала Раскина. - Вы кто такой? - Давайте войдем, - предложил Аркадий. - Я детектив из частного агентства "Феникс" и хочу задать вам несколько вопросов. - По какому поводу? Если бы Аракадий не знал точно, что Раскина осведомлена о смерти Подольского, он непременно сделал бы вывод, что эта женщина действительно не догадывается, что нужно от нее неожиданному посетителю. На лице не было даже следа тревоги, не говоря уж о слезах, о которых упоминал в разговоре с ней Пастухов. - Можно войти? - повторил Аркадий. Раскина неохотно отступила в сторону, и Аркадий перешагнул порог. - Только не сюда, - торопливо сказала Наталья Леонидовна, когда Аркадий направился к стоявшему у окна столу с раскиданными на нем бумагами. - Пожалуйста, садитесь на тот стул, он предназначен для всех, кто не связан с экспериментом, эта часть комнаты полностью безопасна. - Безопасна для кого? - уточнил Аркадий, усаживаясь на стоявший в левом дальнем углу стул, одинокий, как сосна на голой вершине. - Для посетителей, - объяснила Раскина, не вдаваясь в детали. Аркадий увидел стоявшее перед компьютером вертящееся кресло с высокой спинкой и перетащил его, несмотря на протесты Натальи Леонидовны, в угол, поближе к стулу. - Садитесь сюда, - сказал он, - так будет удобнее. - Послушайте, - сердито сказала Раскина, - что вы себе... - Сегодня ночью умер ваш коллега Генрих Натанович Подольский, - сообщил Аркадий уже устаревшую новость, внимательно наблюдая за реакцией Натальи Леонидовны. Брови ее поднялись, но глаза остались внимательно-спокойными. - Как? - сказала она. - Не может быть! Играть она не умеет, - отметил Аркадий. В театр ее не взяли бы даже статисткой. Тем лучше, вопросы можно задавать в лоб, а правильные ответы читать на лице. - Да вот так, - сказал он. - Сердечный приступ. Как вы понимаете, в таких случаях детективное агентство проводит формальное расследование. - Зачем? - вырвалось у Раскиной. - Сердечный приступ, это же не в вашей компетенции! - Сам приступ - нет, конечно. Но поскольку Подольский был в это время один, нужно точно разобраться в причинах, приведших к приступу и смерти. Он мог, например, перед этим крупно повздорить с кем-нибудь, и в результате... Или получил какое-то очень неприятное известие... Да мало ли... - Ну и что? - нахмурилась Раскина. - Допустим, повздорил. Разве это повод для того, чтобы кого-то обвинять? - А разве я обвиняю? Это вопрос чисто финансовый. Согласно юридической страховке (в вашей, кстати, сказано то же самое, прочитайте внимательно), часть расходов по похоронам, если имела место смерть, или лечению, если имело место поражение здоровья, несет лицо, по чьей прямой или косвенной вине произошла указанная выше... - Вы можете говорить по-русски? - раздраженно сказала Раскина. - Я просто объясняю... - Я давно поняла. - Она помолчала. - Генрих ни с кем не ссорился, если вы это имели в виду. Он вообще человек... то есть, был... У Раскиной неожиданно задрожали губы, и она прикрыла рот ладонью. Впрочем, женщина быстро справилась с волнением. - Вы что-то скрываете, - сказала она решительно. - Даже если Генрих с кем-то сильно повздорил и это стало косвенной причиной приступа... К юридической страховке это не имеет никакого отношения. Придумайте другую версию. - Зачем? - вздохнул Аркадий. - Наши отношения очень просты. Я задаю вопрос, вы отвечаете. Вы можете отказаться отвечать, можете вызвать своего адвоката, можете выставить меня из комнаты. Я все это зафиксирую. Разумеется, мои выводы никак не повлияют на ваше общественное и, тем более, научное положение. Официально, я имею в виду. Но вы же знаете, как это бывает. Одно слово, другое, по Москве начинают ползти слухи, с вами перестают здороваться... Порой не нужно доводить дело до суда, чтобы уничтожить человека, помните историю с Анастасией Ростоцкой? Раскина помнила, это было видно по ее глазам. Конечно, Аркадий рисковал. Наталья Леонидовна могла замкнуться и отказаться вести разговор - даже в присутствии адвоката. Но могла поступить и иначе - в конце концов, трагедия с Ростоцкой действительно впечатляла, особенно людей не очень сильных, а Раскина, насколько Аркадию удалось понять, к сильным натурам все-таки не относилась. - Что вы хотите знать? - сухо сказала Раскина. - Ваши исследования имели практическое значение или были сугубо теоретическими? Брови Раскиной удивленно поползли вверх. - Какое это имеет... - Мы уже договорились, - покачал головой Аркадий, - что я задаю вопросы, а вы отвечаете. - Практическое. - Нельзя ли подробнее? - Подробнее... Вы знаете, что такое квантовое биополе? Простите, я не должна задавать вопросы... - На этот я могу ответить. Квантовое биополе - это такая штука, с помощью которой у некоторых людей получается передвигать предметы. Это еще называется телепортация. Раскина поморщилась. - Господи, это вы все в фантастике вычитали? Ни у кого и никогда не получалось передвигать предметы усилием мысли, если вы это имеете в виду. А то, что вы называете телепортацией, есть функция биополя. Попросту говоря, очень мощное биополе в лазерном режиме перестает быть непрерывным и квантуется - как всякое другое поле, скажем, электромагнитное. И давление квантов биополя действительно способно переместить материальный объект. Только для этого нужны усилители, своеобразные лазеры биополя. Генератор Уринсона не может создавать биополе самостоятельно, надеюсь, это вам известно, но он в миллионы раз усиливает биополе индуктора-человека. Усиливает до такой степени, что поле начинает квантоваться. Эти кванты улавливают и направляют на... скажем, вот на эту крошку на полу. И крошка начинает двигаться. Вы когда-нибудь видели генератор Уринсона? Впрочем, неважно, я задала риторический вопрос. Генератор, которым пользуемся мы, занимает всю соседнюю комнату. Понимаете? И с его помощью мы пока можем передвинуть... ну, не только эту крошку, конечно, но ничего тяжелее почтового конверта. Давление биополя больше светового, но все-таки... Короче, Генрих Натанович работал над усовершенствованием уренсоновских генераторов. Чисто практическая тема. - А вы? - спросил Аркадий. - Вы тоже? - Естественно, мы работали вместе. Уже пять лет. Вот в этой комнате. С утра до вечера. Взгляд Раскиной стал будто стеклянным, она видела перед собой не Аркадия, а собственное прошлое, и нужно было быстро спасать положение, пока Наталья Леонидовна не перестала воспринимать настоящее. - Я разговаривал с Пастуховым, - сказал Аркадий, - и он ничего не говорил об генераторах... э... Уринсона. По его словам, Подольский исследовал что-то, связанное с ноосферой, какая-то передача информации от мозга в биоинформационное пространство и обратно. Извините, я не очень понял, но все равно это ведь не то, о чем вы сейчас говорите. - Почему не то? - удивилась Раскина и посмотрела на Аркадия, как профессор математики на великовозрастного дылду, не знающего, что дважды два, вообще говоря, равно четырем. - Именно то. Уринсоновские генераторы усиливают биоструктуры, излучаемые... Впрочем, вы действительно не специалист, а мы порой увлекаемся терминами... Генераторы Уринсона могут иметь в будущем множество применений. Конкретно Генриха Натановича интересовала так называемая метаинкарнационная гипотеза - перенос информации от одного живого существа к другому с задержкой в биоинформационном поле. Без генераторов Уринсона здесь делать нечего. - Это очень интересная проблема? - сказал Аркадий. - Я имею в виду, что первая атомная бомба тоже была огромных размеров, а сейчас атомную мину такой же мощности можно унести в портфеле. И этот генератор... Сейчас он занимает комнату, а через год появится компактная модель, и телепортация станет популярной не меньше, чем сейчас биокомпьютеры. - Да, вы правы, - согласилась Раскина. - В перспективе. - Значит, - сделал следующий шаг Аркадий, - наверняка у вас есть много конкурентов. Создать первый карманный генератор - это ведь принесет изобретателям миллионы? - Вы все о деньгах, - пробормотала Раскина. - Наверное. Впрочем, вы правы, конечно. Но от нашего генератора до карманного такая дистанция, что никто из нас и не думал о том, что при нашей жизни... - Кто еще работал над такими генераторами? - спросил Аркадий. - В России, скажем. Может, даже в Москве. - Я не понимаю, какое это имеет отношение к... Простите. В Москве - никто. В России - институт "Биопром" в Санкт-Петербурге. Мы движемся примерно одинаково, но точно, конечно, никто не знает, потому что существует коммерческая тайна. - Ну, мне-то вы рассказали... - То, что я вам рассказала, и еще в десять раз больше, известно каждому сотруднику и здесь, и в Питере, и в Каролине, где тоже проводятся подобные опыты. Коммерческая тайна начинается на уровне конкретных блоков и идей. - У Подольского были оригинальные идеи? - Каждый считает, что его идеи оригинальны, Генрих Натанович не исключение. - А по-вашему? - Идеи Подольского безусловно оригинальны, - с вызовом сказала Раскина. - Так что конкурентов у нас достаточно, если я верно поняла вашу мысль. - Разве я высказывал какую-то мысль? - удивился Аркадий. Ему действительно не казалось, что работа над генератором могла стоить Подольскому жизни, тем более, что до практического применения было, по словам Раскиной, еще очень далеко. Чтобы спалить на расстоянии кожу на лице жертвы, эти генераторы явно непригодны. Аркадий встал и сделал несколько шагов к столу, стоявшему около окна. Он не собирался трогать на столе что бы то ни было, ему хотелось посмотреть в окно, увидеть, просматриваются ли отсюда эшелоны воздушно-транспортной сети. Но Раскина поняла движение Аркадия по-своему. - Эй, - резко сказала она, вставая на его пути, - вам придется предъявить ордер и пригласить понятых. Ничего здесь трогать нельзя, рассматривать тоже. - Я и не собираюсь, - пожал плечами Аркадий. Он обошел женщину и прижался лбом к оконному стеклу. Отсюда видна была только центральная линия, по которой к городскому кольцу летели личные машины. Грузовики шли в третьем эшелоне почти над самым институтом и из окна видны не были. Аркадий услышал за спиной движение, Раскина что-то делала у стола, скорее всего, прятала какой-то документ, небольшой по объему, поскольку куда она могла что-нибудь спрятать, если не в карман своего рабочего платья? Во всяком случае, не в ящик стола - у Аркадия был хороший слух, он бы услышал. А больше просто некуда. Он не торопясь обернулся - Наталья Леонидовна стояла, сложив руки на груди, как оперная певица, собравшаяся петь трудную арию. Карман блузки чуть оттопыривался. Ну и ладно. - Наталья Леонидовна, - сказал он, - что вы делаете сегодня вечером? Раскина ожидала любого вопроса, но только не этого. Она покраснела, будто девушка, у которой спросили, не собирается ли она нынче ночью отправиться в бордель. - Зачем вам знать? - спросила она. - Хочу пригласить вас на ужин, - улыбнулся Аркадий. - В "Тамиллу", например. - Не понимаю... - растерянно сказала Раскина. - Объясню, - Аркадий перешел на деловитый тон. - Вы незамужем, живете одна. Не смотрите на меня так, все это есть в вашей служебной карте, естественно, я с ней ознакомился. С Подольским вы работаете несколько лет, и его смерть не может на вас не подействовать. Следовательно, быть одной вам сегодня не стоит. Не имеет смысла и оставаться на работе - у вас все будет валиться из рук. Значит, нужно отвлечься. - И вы хотите... Спасибо, я найду другой способ. - Послушайте, Наталья Леонидовна, - Аркадий подошел к ней и положил руки на плечи, женщина попыталась отстраниться, но Аркадий держал ее крепко, и она не стала сопротивляться. - Послушайте, я ведь тоже человек и вижу, что вам нехорошо. Вам хочется поговорить о Генрихе Натановиче, это естественное желание в такой момент. Почему бы... - Нет, - сказала Раскина и наконец освободилась из объятий Аркадия. - Нет. Вы спросили, я ответила. Что вам нужно еще? Аркадий пошел к двери, сказав на ходу: - Ничего. Я хотел как лучше... Извините. Выйдя из института, он быстрым шагом направился к стоянке. Аркадий знал, что его не видно из окон лаборатории, и мог бы не торопиться, но все-таки почти бежал. С Раскиной он еще поговорит. Вечером, когда они встретятся в "Тамилле". Поднявшись в воздух, Аркадий перешел на автопилот, задал возвращение в офис и после этого вытащил из кармана маленькую коробочку. Ту, что Наталья Леонидовна Раскина старалась от него спрятать. Это был аудиоклип, стандартный, производства фирмы "Сони", полтора рубля за штуку. Глава шестая - А как ты его вернешь? - спросил Виктор. - Ты же понимаешь, что никакой пользы... - Понимаю, - Аркадий предвидел каждое слово, которое скажет Хрусталев, и слушал вполуха, отвечая не столько на реплики начальства, сколько на собственные мысли, которые пока двигались параллельным курсом и не противоречили высказваниям Виктора. - Я верну клип сегодня вечером. Мы встретимся с Натальей Леонидовной в "Тамилле". - Она же тебя отвергла! - возмущенно сказал Виктор. - Отвергла, скажешь тоже... Она решила, что отвечать согласием сразу неприлично, вот и все. А я не настаивал. Уверяю тебя, ей не меньше моего нужна эта встреча, она хочет знать о Подольском все, что известно мне. Думаю, если бы я позвонил ей чуть позже и повторил приглашение, она не стала бы отказываться. А тут такой повод... Она позвонит сама, уверяю тебя. - Допустим, - Виктор продолжал хмуриться. - И ты ей вернешь клип, признавшись в том, что стащил его? - Ты действительно так думаешь? - с подозрением спросил Аркадий. - Нет, конечно. Но постарайся проделать все аккуратно. На этот выпад Аркадий отвечать не стал, Виктор по сути благословил его на проведение этой части операции, можно было перейти и к другим аспектам дела. - Сейчас, - сказал Аркадий, - я поем и поеду в морг. Надеюсь, что при личном контакте мне удастся уломать Селунина, и он проведет вскрытие сегодня. Если получится, дождусь результата, а если нет, поеду на часок домой, ты не возражаешь? Виктор поднял на Аркадия внимательный взгляд. - Я обдумал твою семейную ситуацию, - медленно, подбирая слова, сказал он, - и думаю, что Алена могла получить некробиот не только потому... Он замялся на мгновение. - Не только потому, что спала с Метальниковым, - закончил Аркадий. - Говори, я через это уже прошел... Что могло быть еще? Нежная дружба? - Нет, - буркнул Виктор. -