й. - Ясно, - промямлила она, удостоверившись, что проглоченный сандвич не повлек за собой побочных эффектов. - Кстати, почему их называют Абсолютно Нормальными Зверями? - Ну, я полагаю, если б они звались любым другим именем, люди подумали бы, что оно странное. Наверное, их так назвал Старик Трашбарг. Он говорит, что они приходят, откуда приходят, и уходят, куда уходят, и что такова воля Всевышнего Боба, и против нее не попрешь. - Кто... - И не спрашивай. - Ну что ж, тебе, похоже, здесь хорошо. - Да. - Хорошо. - Хорошо. - Очень мило с твоей стороны, что заглянула. - Спасибо. - Ну... - неопределенно сказал Артур, бесцельно оглядываясь по сторонам. Интересно, как трудно оказалось найти тему для разговора после всего, что произошло. - Я думаю, тебе интересно, как я тебя нашла, - сказала Триллиан. - Да! - ухватился за эту мысль Артур. - Именно об этом я и думал. Как ты меня нашла? - Ну, ты, возможно, и не знаешь, но я теперь работаю на одну из компаний субэфирного вещания, которая... - Я знаю, - неожиданно вспомнил Артур. - Да, тебя можно поздравить. Замечательная карьера. Здорово. Работа, наверно, очень интересная. - Выматывает очень. - Все эти перелеты туда-сюда? Да, наверное. - У нас есть доступ к любой мыслимой информации. Я нашла тебя в списке пассажиров погибшего корабля. Артур остолбенел. - Ты хочешь сказать, они знали о катастрофе? - Ну разумеется, знали. Не может же целый космический лайнер исчезнуть так, чтобы никто и ничего не узнал. - Ты что, хочешь сказать, они знали, где это случилось? Знали, что я спасся? - Да. - Но ведь нас никто не пытался искать! Вообще ничего не было! - А с чего им искать? Им бы пришлось влезать в запутанный судебный процесс из-за страховки. Они просто прикрыли это дело. Сделали вид, что ничего не было - ни катастрофы, ни корабля. Страховой бизнес продажен насквозь. Слышал ли ты, что для директоров страховых компаний снова ввели смертную казнь? - Правда? - удивился Артур. - Нет, не слыхал. За какие такие провинности? Триллиан нахмурилась: - При чем здесь провинности? - А... ясно. Триллиан долго смотрела на Артура и вдруг произнесла совершенно иным тоном: - Артур, тебе пора взять на себя свою долю ответственности. Артур сделал слабую попытку понять, что она имеет в виду. Ему и раньше приходилось замечать, что вещи, которые другие схватывают на лету, до него доходят этак минуты через две. Поэтому он позволил себе помолчать эти две минутки. Последнее время жизнь баловала его, шла ровно и мирно... можно позволить себе немножко помедлить. Поразмыслив, он так и не понял, что имеет в виду Триллиан, и в конце концов признался в этом. Триллиан одарила его холодной улыбкой и обернулась к двери, ведущей на улицу. - Рэндом? - окликнула она. - Заходи-ка, познакомься со своим отцом. 14 Пока "Путеводитель" вновь превращался в гладкий черный диск, у Форда родилась одна безумная идея. То есть он попытался ее родить, хотя она оказалась слишком безумной для его утомленного мозга. Голова у него гудела как котел, коленка отчаянно ныла, и хотя он не считал себя нюней, но знал по опыту, что вещи типа изощренной многомерной логики лучше воспринимаются, когда сидишь в горячей ванне. Для серьезных размышлений требуется время. Время, хорошая порция укрепляющего и полная ароматной пены ванна. Пора выбираться отсюда. И "Путеводитель" забрать. Вот только вряд ли удастся осуществить эти два дела разом. Форд лихорадочно огляделся по Сторонам в поисках спасительного выхода. Думай, думай, думай давай! Выход должен был оказаться до примитивности простым и очевидным. Если дурные - можно даже сказать, дурнопахнущие - предчувствия его не обманывают и он вправду имеет дело с вогонами, чем проще и очевиднее уловка, тем лучше. И вдруг его озарило. Не надо бороться против системы - следует поставить ее себе на службу. Самая ужасная черта вогонов - их безмозглая готовность сделать любую безмозглую глупость, которая втемяшится в их безмозглые головы. К их разуму взывать не имело смысла ввиду отсутствия оного. Однако тот, у кого достанет духу, может порой использовать в своих целях их слепую, разрушительную страсть к слепому разрушению всего, что попало, включая самих себя. Мало того что их левая рука не ведает, что делает правая; порой и правая рука имеет весьма туманное представление о собственных деяниях. Осмелится ли он просто послать заветный предмет почтой? На собственное имя. Осмелится ли он препоручить черный диск системе, чтобы вогоны сами доставили его ему - и это при том, что в данный конкретный момент они скорее всего разносят здание по кирпичику в поисках его, Форда? Да! Он лихорадочно начал упаковывать "Путеводитель". Обернул в бумагу. Наклеил листочек с адресом. На секунду замешкался - спросить совета у интуиции - и решительно сунул посылку в капсулу внутренней пневмопочты. - Колин! - повернулся он к маленькому шарику, порхающему в углу. - Мне придется бросить тебя на произвол судьбы. - Как я рад! - откликнулся Колин. - Желаю тебе получить максимум радости, - сказал Форд. - Ибо я хочу, чтобы ты проследил, чтобы эта посылка благополучно покинула пределы этого здания. Возможно, тебя сожгут, когда обнаружат, и я ничем не смогу тебе помочь. Это будет очень, очень больно, и я ужасно извиняюсь. Ты понял? - Я весь переполнен радостью, - заявил Колин. - Тогда ступай! - приказал Форд. Колин беспрекословно нырнул в трубу пневмопочты вслед за посылкой. Теперь Форду оставалось позаботиться только о себе. Ох, непросто это было... За дверью уже слышался грохот тяжелых сапог, и пришлось принять некоторые меры предосторожности - проверить запоры и придвинуть к двери большой картотечный шкаф. Его немного смущал тот факт, что до сих пор все шло слишком гладко. Как-то подозрительно. С самого начала он действовал на редкость безрассудно - и пока все сходило ему с рук. Вот разве что ботинок. Ботинка было чертовски жаль, хоть плачь. Ничего, они еще за это заплатят. Сторицей. Оглушительный грохот. Дверь сорвалась с петель. Сквозь клубы дыма и пыли проступили очертания врывающихся в проем огромных, похожих на слизней существ. Значит, до сих пор все шло как по маслу? Значит, удача на его стороне? Ну что ж, вот и проверим! В порыве научного энтузиазма он снова выбросился из окна. 15 Первый месяц совместной жизни они привыкали друг к другу, что оказалось довольно непросто. Второй месяц они пытались свыкнуться с тем, что узнали друг о друге за первый, - и прошел он легче. Третий месяц, когда прибыла посылка, тоже не был лишен проблем. Поначалу проблемой было даже объяснить, что такое месяц. Тут, на Лемюэлле, это представлялось Артуру нехитрой задачей. Длительность суток здесь составляла чуть больше двадцати пяти земных часов, что в принципе означало для Артура возможность лишний час поваляться в постели - КАЖДЫЙ ДЕНЬ! - да еще необходимость регулярно переводить часы, что он делал скорее с удовольствием. К тому же его вполне устраивало количество солнц и лун. На Лемюэлле и то, и другое имелось в одном экземпляре, что по сравнению со многими планетами, куда судьба закидывала Артура, являлось просто подарком. Планета делала полный оборот вокруг единственного солнца за триста дней, а это значило, что год здесь тянулся не слишком долго. Луна делала оборот вокруг Лемюэллы примерно девять раз в год, что тоже было кстати: это значило, что за месяц здесь можно больше успеть. И наконец, планета не просто напоминала Землю, она была скорее ее улучшенной копией. Рэндом, напротив, казалось, будто она в плену у какого-то бесконечного, навязчивого кошмара. Она билась в истерике от того, что местная луна нарочно вылезает на небо - ей назло! Вылезает каждую ночь, а как только прячется, ей на смену появляется солнце. Снова и снова, без конца! В принципе Триллиан предупреждала Артура, что Рэндом, возможно, окажется трудно привыкнуть к более регулярному образу жизни чем тот, который она вела до сих пор. И все же к вою на луну, например, Артур оказался не готов. Если честно, он вообще не был готов ни к чему такому. Его ДОЧЬ? ЕГО дочь? Они с Триллиан не... нет, ведь правда, ни разу? Что-что, а это он помнил точно. Может, Зафод? - Разные биологические виды, - ответила на это Триллиан. - Когда я решила завести ребенка, то прошла кучу разных обследований и анализов, и они сказали, что могут найти мне только одну пару. Я проверила и оказалась права. Они обычно держат такие сведения в тайне, но я добилась. - Ты хочешь сказать, что обратилась в банк ДНК? - выкатил глаза Артур. - Да. Но Рэндом появилась на свет вовсе не так случайно, как можно подумать по ее имени [Random (англ.) - случайная]. Ведь ты был единственным донором вида Homo sapiens. Правда, доля случайности есть - я о том, что мы с тобой посетили один и тот же банк. Артур не сводил изумленного взгляда с понурой девочки, неловко притулившейся у двери. - Но когда... как давно?.. - Ты хочешь знать, сколько ей лет? - Да. - Зря хочешь. - Не понял. - Я хочу сказать, я сама этого не знаю. - ЧТО-О? - Ну, по моим подсчетам, выходит, что я рожала ее лет десять назад, но она наверняка старше. Видишь ли, я же мотаюсь туда-сюда по времени. Работа такая. Я, конечно, старалась по возможности брать ее с собой, но не всегда получалось. Я отдавала ее в детские сады в параллельных временных зонах, но сам понимаешь, сейчас так трудно выбрать подходящее время. Оставляешь ее утром, а к вечеру и не знаешь, на сколько она повзрослела. И тут уж гадай не гадай, все равно точно знать не будешь. Как-то я оставила ее в одном месте на несколько часов, а когда вернулась, она уже была совсем взрослой девицей, почти на выданье. Что могла, я сделала, Артур. Теперь твоя очередь. Мне пора на войну - вести репортаж. Десять секунд, прошедших с момента отлета Триллиан, показалось Артуру самыми долгими в его жизни. Вы и сами наверняка знаете, что время - штука относительная. Вы можете преодолеть сотни световых лет, и, если при этом вы перемещались со скоростью света, по возвращении выяснится, что вы состарились на несколько секунд, а вот ваш брат (или сестра)-близнец - аж на двадцать, тридцать, сорок или Зарквон знает сколько лет: все зависит от того, как далеко вас носило. Как правило, такие временные эффекты здорово действуют на психику - особенно если вы раньше и не подозревали о наличии у вас брата (или сестры)-близнеца. За мизерные секунды отсутствия как-то трудно приготовиться ко всем неожиданным изменениям вашего семейного положения, которые обнаруживаются по возвращении со звезд. Десяти секунд молчания никак не могло хватить Артуру на то, чтобы коренным образом пересмотреть свои взгляды на жизнь и на себя самого в свете внезапного появления совершенно незнакомой ему дочери, о существовании которой он еще утром совершенно не подозревал. За десять секунд можно улететь куда угодно далеко и быстро, но завязать прочные семейные узы за такой отрезок времени никак нельзя, поэтому, глядя на упрямо уставившуюся в пол девочку у двери, Артур не ощущал ничего, кроме беспомощности и отчаяния. В конце концов он решил, что ему нет смысла скрывать свою беспомощность. Он подошел и приобнял Рэндом за плечи. - Извини, - сказал он. - Я не люблю тебя. Я тебя даже еще не знаю. Но я попробую - ты только погоди несколько минут, ладно? Мы живем в странные времена. Мы живем также и в странных местах: каждый в своей собственной вселенной. Люди, которыми мы населяем свои вселенные, - всего лишь тени других вселенных, подобных нашим и входящих в мимолетное соприкосновение с нашими вселенными. Умение воспринимать эту безумную сложность бытия, не лишаясь при этом рассудка и выдавая реплики типа: "Привет, Эд! Ну и загар у тебя! Как там Кэрол поживает?" - требует определенных навыков. Поэтому дайте своему ребенку передохнуть, идет? Цитата из "Практических советов родителям в страдающей фрактальным психозом Вселенной". - Что это? Артур почти был готов капитулировать. В принципе, он не собирался капитулировать. Нет, ни в коем случае. Ни сейчас, ни когда-либо еще. Но если бы он был из тех, кто способен капитулировать, то - учитывая сложившиеся обстоятельства - давно бы это проделал. И с радостью. Рэндом оказалась капризным и невоспитанным ребенком. То она хотела поиграть в палеозойской эре, то возмущалась тем, что гравитация не исчезает хотя бы ненадолго и вообще не меняется, то кричала на солнце, чтобы оно перестало ходить за ней по пятам, а на сей раз дитя утащило отцовский нож для мяса, чтобы выковыривать им из земли камни и швыряться ими в птичек-пикка за то, что они так на нее пялятся. Артур даже не знал, была ли в истории Лемюэллы палеозойская эра. Если верить Старику Трашбаргу, планету обнаружили такой, какова она ныне, в животе гигантской уховертки в полпятого пополудни в один прекрасный врунедельник, и хотя у Артура (умудренного опытом странника по Галактике, отлично успевавшего в школе по географии и физике) имелись на этот счет весьма серьезные сомнения, он не собирался тратить время на бесплодные споры со Стариком Трашбаргом. Он горестно вздохнул, пытаясь выпрямить безнадежно погнутое лезвие. Уж лучше бы она убила этим ножом его, или себя, или обоих. Да, непросто быть отцом. Конечно, он знал, что это никогда не считалось простым делом, но он же не сам напросился, правда ведь? Он старался как мог. Все время, что оставалось у него от изготовления сандвичей, он проводил с Рэндом: занимал разговорами, водил гулять, любовался с ней закатом, сидя на вершине холма, расспрашивал о ее жизни и пытался рассказать о своей. Нелегкое это было дело. Та ниточка, что их связывала (если не считать почти одинакового набора хромосом в клетках их тел), не отличалась ни толщиной, ни прочностью. Вообще-то этой ниточкой была Триллиан, да только вот беда: на Триллиан они тоже смотрели с диаметрально противоположных точек зрения. - Что это? Он вдруг понял, что это она обращается к нему, а он не слушает. Вернее, он не узнал ее голос. Если обычно она обращалась к нему обиженным или сердитым тоном, то на этот раз она просто спрашивала его о чем-то. Удивившись, он оглянулся. Она сидела на табуретке в углу, по обыкновению сгорбившись - коленки вместе, ноги расставлены, темные волосы закрывают лицо, - и смотрела на что-то лежащее у нее в руках. Артур не без опаски подошел к ней. Настроение Рэндом имело привычку непредсказуемо меняться, однако до сих пор любая смена ее настроений означала переход от одного вида расстройства чувств к другому. Горькие упреки без предупреждения сменялись у нее приступами острой жалости к самой себе, на смену которым приходили в свою очередь довольно долгие периоды беспросветного отчаяния, прерываемые лишь неожиданными вспышками ярости по отношению к неодушевленным объектам или хныканьем, почему она не может сходить в электроклуб. На Лемюэлле не имелось электроклубов; более того, на ней вообще не было ни клубов, ни электричества. Здесь были кузня, пекарня, несколько телег и колодец - вот все, чего на данный момент добилась лемюэлльская наука и техника. Вот почему вся ярость Рэндом направлялась на непроходимую отсталость планеты. Она могла смотреть субэфирное телевидение по зашитому ей в ладонь Флекс-О-приемнику, но это мало радовало ее: ведь с экрана взахлеб толковали о восхитительно интересных вещах, происходящих где угодно, только не там, где она находилась. Правда, по субэфирному телевидению она видела свою мать, бросившую ее здесь для того, чтобы улететь вести репортажи с какой-то войны, которая то ли не началась, то ли пошла наперекосяк из-за халтурной работы разведпатрулей времени. И еще Рэндом могла до посинения смотреть приключенческие сериалы, в которых дорогие звездолеты то и дело сталкивались друг с другом. Эти волшебные образы, порхающие над ее ладонью, буквально завораживали деревенских. До сих пор тем пришлось видеть только одну аварию звездолета, и это было так жутко, что они и представить себе не могли, что для кого-то подобные картины служат развлечением. Старик Трашбарг, например, был так потрясен, что поначалу признал Рэндом посланницей Всевышнего Боба, хотя вскоре передумал и решил, что она ниспослана ему как искушение - не то его веры, не то его терпения. Также его начал сильно беспокоить тот факт, что теперь в свои рассказы ему приходилось вставлять невообразимое количество космических катастроф - дабы удержать власть над деревенскими, которые в противном случае не отходили бы от Рэндом и ее волшебной ладони. Однако сейчас ее ладонь была отключена. Артур тихонько склонился посмотреть, что там у нее такое. Это были его часы. Он снял их с руки, когда собирался принять душ под водопадом, вот Рэндом и наткнулась на них и теперь пыталась понять их предназначение. - Это просто часы, - сказал он. - Они показывают время. - Сама знаю, - проворчала она. - Но ты все колдуешь с ними, а они что-то ни фига не показывают. Ладно бы время, а то вообще ничего. Она включила свой ладонный экранчик, и тот мгновенно выдал ей местное время. С момента ее появления на планете он рассчитывал соотношение местной гравитации, положения солнца на небосклоне и характеристики его перемещения, а также принял во внимание местные традиции. Подобное устройство весьма полезно, когда путешествуешь не только в пространстве, но и во времени. Отцовские часы ничего такого не умели. Артур гордился ими. Он никогда не смог бы купить такие часы на собственные деньги. Их подарил ему на день рождения (на двадцатидвухлетие) богатый, замученный совестью крестный, позабывший к этому дню не только точный возраст Артура, но и его имя. Часы показывали время, день недели, число, фазы луны; на их исцарапанной задней крышке до сих пор можно было разглядеть надпись "Альберту в день рождения, 21" и совершенно бессмысленную для Артура дату. За последние несколько лет часам довелось пережить немало всяких передряг, большая часть которых являла собой открытое издевательство над правилами их эксплуатации - не говоря уж о тех неписаных правилах, что предписывают пользование данным механизмом в специфических гравитационных и магнитных условиях планеты Земля с длиной суток двадцать четыре часа, и чтобы планета при этом не взрывалась и т.д. Так что, если бы часы сломались, их швейцарские изготовители лишь развели бы руками в ответ на упрек Артура. Артуру еще повезло, что часы были механические, с ручным подзаводом: окажись они кварцевыми, где бы он в Галактике нашел батарейки той формы, размера и мощности, которые на Земле считались совершенно стандартными? - Ну так что значат все эти цифры? - спросила Рэндом. Артур взял у нее часы. - Вот эти цифры на ободке означают часы. Надпись в этом маленьком окошечке справа - "ЧЕТ" - означает "четверг". Рядом цифры - 14. Значит, сегодня четырнадцатый день месяца мая - название месяца вот в этом окошке. А это полукруглое окошечко сверху показывает фазу Луны. Другими словами, оно говорит, какая часть Луны освещена Солнцем в ночное время; это зависит от взаимного положения Солнца, Луны и... ну и Земли тоже. - Земли, - эхом повторила за ним Рэндом. - Да. - Это откуда родом ты и мама тоже? - Да. Рэндом забрала у него часы и еще раз пристально осмотрела их. Потом поднесла к уху и удивленно прислушалась. - Что это за звук? - Это они тикают. Это голос механизма, который приводит в движение стрелки, он называется часовым механизмом. Он состоит из сцепленных друг с другом зубчатых колесиков и пружин, которые сообщают стрелкам нужную скорость, чтобы те показывали часы, минуты, дни и так далее. Рэндом неотрывно смотрела на циферблат. - Тебя что-то смущает? - спросил Артур. - Что именно? - Смущает, - ответила наконец Рэндом. - Почему нельзя было сделать их электронными? Артур предложил пойти погулять. Он чувствовал, что накопилось довольно много вещей, которые стоит обсудить, а настроение Рэндом наконец-то казалось если не благодушно-жизнерадостным, то хотя бы не плаксивым. Что до Рэндом, то ей все было крайне странно. Будем к ней справедливы - она капризничала вовсе не нарочно. Если называть вещи своими именами: она просто не знала, что можно вести себя как-то иначе. Кто этот дядька? Как ей полагается жить? Где та планета, на которой ей полагается жить? И что это за Вселенная беспрестанно хлещет ей в уши и давит на глаза? Для чего все это? Чего от нее хотят? Она родилась на борту звездолета, летевшего из какого-то "откуда-нибудь" в какое-то "куда-то", а по прибытии оказалось, что конечный пункт рейса - лишь начальный пункт следующего, и опять был долгий перелет "куда-то еще" и так далее, и тому подобное. Поэтому ее нормальным состоянием было ожидание распоряжения собрать вещи и вновь отправиться в дорогу. Она привыкла к тому, что все время находится НЕ НА СВОЕМ МЕСТЕ. Непрерывные путешествия во времени тоже добавили сумятицы: так что она привыкла не только к тому, что находится не на своем месте, но и к тому, что находится не в своем времени. Конечно, сама она этого даже не осознавала: ведь жить по-другому ей пока еще не доводилось, и ей никогда не казалось странным, что, куда бы она ни попадала, ей приходилось то навешивать на себя свинцовые грузила, то надевать антиперегрузочный костюм - а уж специальный дыхательный аппарат вообще прирос к ее лицу. Единственными мирами, где она чувствовала себя хорошо, стали миры, которые она создавала сама для себя - виртуальные миры в электроклубах. Ей и в голову не приходило, что в реальной Вселенной можно чувствовать себя на своем месте и в своей стихии. Не была исключением и эта планета - эта драная Лемюэлла, - куда запихнула ее мать. Не был исключением и этот человек, который, сам того не зная, подарил ей бесценную жизнь только для того, чтобы получить место в первом классе. Хорошо еще, он оказался на поверку довольно добрым и безобидным, а то могло дойти до неприятностей. И это не пустые слова: в кармане у нее на всякий случай был припасен острый камень, которым она могла доставить кучу неприятностей кому угодно. Выходит, опасное это дело - пытаться взглянуть на мир с абсолютно чуждой тебе точки зрения. Они сидели на месте, которое особенно нравилось Артуру: на склоне холма, обращенном к долине, в которой угнездилась освещенная лучами заката деревня. Единственное, что раздражало тут Артура, - это то, что отсюда виднелся маленький кусочек соседней долины, где глубокая черная плешь в лесу отмечала место гибели его лайнера. Хотя, возможно, именно это и заставляло его приходить сюда. Столько вокруг было мест, с которых открывался замечательный вид на живописные холмы и долины Лемюэллы, но ноги несли его только сюда, где взгляд царапала чуть видная отметина боли и ужаса. С той минуты когда его вытащили из-под обломков, он ни разу еще не возвращался туда. И не вернется. Просто сердце не выдержит. Вообще-то если честно, на следующий день после катастрофы, еще не придя в себя после шока, он чуть туда не вернулся. У него были сломаны нога и пара ребер, он заработал несколько тяжелых ожогов, голова отказывалась думать, и все же он настоял, чтобы жители деревни отнесли его туда, и те нехотя повиновались. Впрочем, они так и не смогли дойти до того места, где земля расплавилась от страшного жара, - попятились. Вскоре разнесся слух, что лес тот проклят, и туда никто и никогда больше не совался. Вокруг столько прекрасных и уютных долин, так стоит ли возвращаться в ту, куда ходить - только зря расстраиваться? Пусть прошлое остается в прошлом, ну а настоящее пусть бежит стремглав к радостному будущему. Рэндом осторожно поворачивала часы в руке так, чтобы лучи заходящего солнца играли на многочисленных царапинах, паутиной покрывавших толстое стекло. Непрерывное движение тоненькой секундной стрелки по кругу завораживало ее. И каждый раз, когда стрелка проходила полный круг, та из двух главных стрелок, что длиннее, перемещалась на одно из шестидесяти маленьких делений, на которые был разбит циферблат. А когда длинная стрелка завершала круг, перепрыгивала на следующую цифру и коротенькая. - Ты на них уже битый час смотришь, - негромко заметил Артур. - Сама знаю, - ответила Рэндом. - Час - это когда большая стрелка пройдет целый круг, да? - Правильно. - Значит, я смотрю уже час и семнадцать минут. Загадочно улыбнувшись, она чуть подвинулась так, что слегка коснулась локтем его руки. Артур едва заметно вздохнул - этот вздох он сдерживал уже несколько недель. Ему очень хотелось обнять дочь за плечи, но он чувствовал, что для этого еще не настало время, что Рэндом растерянно отпрянет. И все же что-то менялось. Что-то внутри нее таяло. Часы внесли какой-то долгожданный смысл в ее доселе бессмысленную жизнь. Артур не знал еще, что это за смысл, и все же был рад, что хоть что-то растревожило ее душу. - Объясни мне еще раз, - попросила Рэндом. - Ничего сложного в этом нет, - приосанился Артур. - Часовые механизмы делают уже сотни лет... - Земных лет? - Да. Они становились все точнее и точнее, сложнее и сложнее. Это очень замысловатый, тонкий механизм. Их размеры старались все уменьшать и уменьшать, но при этом они должны были идти точно, хоть роняй их, хоть тряси. - Но только на одной планете? - Да, на той, где их сделали, понимаешь? Никто не рассчитывал, что они попадут куда-то еще, где будут другие солнца, луны, магнитные поля и все такое. Я хочу сказать, что эта штука до сих пор работает идеально, но в такой дали от Швейцарии это не имеет особого смысла. - От чего вдали? - От Швейцарии. Это где их сделали. Маленькая горная страна, красивая до одури. В общем, те, кто их сделал, не знали, что есть и другие обитаемые планеты. - Много же они не знали. - М-м... да. - Тогда откуда ОНИ родом? - Они... то есть мы... ну, мы там и выросли. Мы все родом с Земли. Из... ну не знаю, из слизи там... - Как эти часы. - Гм... Вряд ли часы произошли из слизи. - ТЫ НЕ ПОНИМАЕШЬ! - Внезапно вскочив на ноги, Рэндом сорвалась на крик: - Ты не понимаешь! Не понимаешь меня, вообще НИЧЕГО не понимаешь! Дурак непроходимый! НЕНАВИЖУ ТЕБЯ! Не разбирая дороги, она бросилась вниз по склону, сжимая в руке часы и продолжая кричать, что ненавидит его. Артур тоже вскочил - в полной растерянности. Путаясь в высокой траве, больно коловшей ноги, он побежал за ней следом. При катастрофе космического корабля он заработал сложный перелом ноги, так что до сих пор хромал. Неожиданно она обернула к нему свое потемневшее от гнева лицо. - Ты что, не понимаешь, что где-то есть место, предназначенное для них? - Она взмахнула часами в воздухе. - Место, где они работают так, как надо? Она снова отвернулась от него и побежала дальше. Бегала она хорошо, и ноги у нее не болели, так что Артур начал заметно отставать. Дело вовсе не в том, что он заранее не представлял себе, какое это тяжкое бремя - быть отцом. Просто он как-то не ожидал, что вдруг окажется чьим-то отцом. Во всяком случае, при таких вот обстоятельствах и на чужой планете. Рэндом снова обернулась, чтобы крикнуть. Странное дело, каждый раз он тоже останавливался вместе с ней. - Кто я такая, по-твоему? Билет в первый класс? Кто я для мамы? Билет в жизнь, которой у нее нет? - Я не понимаю, о чем ты говоришь, - прохрипел измученный Артур. - Да что ты вообще понимаешь! - О чем ты? - Заткнись! Заткнись! ЗАТКНИСЬ! - Скажи мне! Пожалуйста! Что за жизнь, которой у нее нет? - Она хотела остаться на Земле! Она жалеет, что улетела с этим тупицей о двух головах, и в обеих вместо мозгов жвачка! С Зафодом! Она думает, что жизнь могла бы повернуться совсем по-другому! - Но, - возразил Артур, - она бы погибла! Ее бы уничтожили вместе с Землей! - Но это была бы другая жизнь, верно? - Так ведь... - Ей не надо было заводить меня! Она меня ненавидит! - Ты не можешь говорить так! Как может кто-то... э... я хотел сказать... - Она завела меня, чтобы у нее было хоть что-то свое. Но все вышло еще хуже! Вот она меня и сбагрила с рук, а сама живет, как жила - по-дурацки! - Что такого дурацкого в ее жизни? Ей фантастически везет, разве нет? Все пространства и времена открыты для нее, и субэфирное... - Дурацкое! Дурацкое! Дурацкое! Дурацкое! Рэндом повернулась и побежала дальше. Артур попробовал было бежать за ней, но отстал окончательно и был вынужден присесть - отдышаться и дать передохнуть больной ноге. Как справиться с кашей в голове, он все равно не знал. Только через час он доплелся до деревни. Вечерело. Встречные приветливо здоровались с ним, но в воздухе висела какая-то неопределенность. Старик Трашбарг сидел, глядя на луну и закусив бороду более обыкновенного, что тоже не предвещало ничего хорошего. Артур открыл дверь в свою хижину. Рэндом, притихнув, съежилась у стола. - Прости меня, - сказала она. - Прости. - Ничего, - произнес Артур так мягко, как только мог. - Иногда полезно... ну, поговорить. Столько всего надо узнать друг про друга, а жизнь, ну, сама понимаешь, не из одних роз состоит... - Прости, пожалуйста, - повторила она, всхлипывая. Артур подошел к ней и положил руку ей на плечо. Она не отпрянула и не оттолкнула его. И тут Артур увидел, за что она просит прощения. На столе, в круге света от лемюэлльской лампады, лежали его часы. Рэндом сковырнула заднюю крышку ножом для масла, и все колесики, пружинки и прочие часовые потроха высыпались на скатерть. - Я хотела только посмотреть, как они устроены, - всхлипнула Рэндом. - Только посмотреть! Прости! Я не могу их собрать обратно! Извини меня! Я не знаю, что делать! Я починю! Правда, починю! Весь следующий день Старик Трашбарг ошивался вокруг дома и без устали распинался о Бобе и его заповедях. Он попытался призвать на Рэндом успокоение, озадачив ее неразрешимой загадкой гигантской уховертки, на что Рэндом ответила, что никаких уховерток не бывает, так что Старик Трашбарг обиделся и умолк, сказав только, что ее извергнут во тьму внешнюю. Отлично, ответила Рэндом, очень хорошо, там-то она и родилась. А на следующий день пришла посылка. Это, пожалуй, было уже слишком. В самом деле, когда прибыла посылка - ее доставил летающий робот, испускавший звуки, которые обычно испускают летающие роботы, - в деревне начало нарастать явственное ощущение, которое можно было бы выразить так: "Ну, это уж того... слишком". Робота, впрочем, ни в чем винить нельзя. Все, что ему требовалось, чтобы улететь восвояси, - это подпись, или отпечаток пальца, или на худой конец клочок кожи с шеи адресата. В ожидании этого он висел в воздухе, абсолютно безразличный к загадке содержимого посылки. Тем временем Кирп поймал еще одну рыбу с головой вместо хвоста, однако при ближайшем рассмотрении выяснилось, что это вообще-то две рыбы, разрезанные пополам и в придачу крайне неряшливо сшитые. Поэтому мало того, что Кирпу не удалось пробудить особенного интереса к своей рыбе, он значительно подорвал доверие к подлинности первой. Только птички-пикка, судя по всему, не сомневались в том, что все в порядке. Наконец летающий робот заполучил подпись Артура и удалился. Артур отнес посылку к себе в хижину, сел и уставился на нее. - Давай вскроем! - предложила Рэндом, чье настроение этим утром значительно улучшилось из-за того, что вокруг воцарилась привычная сумятица. Но Артур покачал головой. - Но почему? - Она адресована не мне. - Нет, тебе. - Нет, не мне. Она адресована... ну, вообще-то мне, но не мне, а для передачи Форду Префекту. - Форду Префекту? Тому самому, который... - Да, - коротко ответил Артур. - Я о нем слышала. - Еще бы. - Давай все равно вскроем. Ну что нам с ней еще делать? - Не знаю, - вздохнул Артур. Он и на самом деле не знал. Утром спозаранку он отнес свои покалеченные ножи к кузнецу, и Стриндер пообещал посмотреть, что тут можно сделать. Они, как обычно, помахали ножами в воздухе, пробуя их балансировку, и заточку, и гибкость, и все такое, но прелесть этого занятия куда-то улетучилась, и Артура не покидало невеселое предчувствие, что недолго ему осталось быть Мастером Сандвичей. Он окончательно пал духом. На носу был осенний ход Абсолютно Нормальных Зверей, но Артур обнаружил, что ожидание охоты и празднества не будоражит его так, как раньше. Что-то изменилось на Лемюэлле, и Артура мучило ужасное подозрение, что это не Лемюэлла изменилась, а он сам надорвался. - Ну, как ты думаешь, ну что там может быть? - допытывалась Рэндом, вертя посылку в руках. - Не знаю, - ответил Артур. - Впрочем, это наверняка какая-нибудь гадость. - Почему ты так уверен? - возмутилась Рэндом. - Жизнь научила. Где Форд Префект, там гадости, а где гадости - там Форд Префект. И только пока Форда Префекта нет, гадостей тоже нет, - сказал Артур. - Уж поверь мне на слово. - Ты чем-то расстроен, да? - спросила Рэндом. - Да что-то тоскливо, - признался Артур. - Извини, - сказала Рэндом и убрала посылку. Она понимала, что Артур не на шутку огорчится, если она ее вскроет. Значит, придется вскрывать так, чтоб он не видел. 16 Артур так и не смог потом вспомнить, чего - или кого - хватился сначала. Когда он обнаружил, что одной из них нет на месте, мысли его мгновенно переметнулись ко второй, и он уже знал, что пропали обе, а с ними вместе пошла прахом вся его жизнь. Рэндом на месте не было. И посылки тоже. Весь день он продержал ее на полке, на самом виду - как знак доверия. Он знал, что родители должны выказать свое доверие к ребенку; только так закладывается фундамент дружеских отношений. Он никак не мог отделаться от ощущения, что поступает как идиот, и все же поступал так, даже зная заранее, что ничем хорошим дело не кончится. Век живи - век учись. Или хотя бы живи. Живи и паникуй. Артур выбежал из хижины. Смеркалось. Небо хмурилось, с горизонта надвигалась гроза. Рэндом нигде не было видно. Он всех опрашивал. Никто ее не видел. Порыв ветра прогулялся по деревенской околице, срывая и крутя в воздухе все, что плохо лежало. Артур отыскал Старика Трашбарга и задал свой вопрос ему. Трашбарг смерил его мрачным взглядом и ткнул пальцем в единственном направлении, которого Артур панически боялся, инстинктивно чувствуя, что туда-то она и пошла. Итак, худшее уже известно. Она пошла в то самое место - видимо, рассудила, что туда-то он за ней не пойдет. Бросив взгляд на хмурое, покрытое рваными облаками небо, Артур поймал себя на мысли, что на фоне такого небосвода даже четверо Всадников Апокалипсиса не будут смотреться полными идиотами. С нелегким предчувствием двинулся он в путь по дороге, ведущей в соседнюю долину. На землю упали первые тяжелые капли дождя, и Артур перешел на неровную трусцу. Рэндом перевалила через вершину холма и заглянула в следующую долину. Подъем оказался длиннее и круче, чем она ожидала. Ее немного беспокоило то, что пришлось отправиться в путь ночью - ночей она не любила, - но отец целый день слонялся вокруг хижины, пытаясь убедить себя и ее в том, что он не сторожит посылку. Только ранним вечером ему пришлось отлучиться в кузницу - переговорить со Стриндером насчет ножей, и Рэндом не упустила возможности улизнуть с посылкой под мышкой. Было совершенно очевидно, что посылку нельзя вскрывать ни в хижине, ни вообще в деревне: в любой момент он мог вернуться. Что означало: нужно идти туда, куда за ней не пойдут. В принципе, можно было бы сделать это и здесь, на холме. Она ушла сюда в надежде, что он не пойдет за ней, а если и пойдет, никогда не найдет ее на лесистых склонах холма, да еще ночью и в дождь. Всю дорогу посылка болталась у нее под мышкой. Вид у нее был чрезвычайно соблазнительный: коробка с квадратной крышкой размером локоть на локоть, высотой в ее руку, обернутая коричневым упаковочным пластиком. Швы были заделаны новомодной ниткой-самошиткой. При встряхивании внутри ничего не побрякивало; основная тяжесть посылки концентрировалась в самой ее середине. Впрочем, раз уж она зашла так далеко, еще приятнее будет не задерживаться здесь, а дойти до цели - места, где разбился отцовский звездолет. Она не очень понимала, почему это место проклято и что вообще значит "проклято", но в любом случае здорово было бы это выяснить. Так что она наберется терпения и прибережет посылку до того места. Темнота сгущалась. Боясь быть замеченной, Рэндом еще не включала свой маленький электрический фонарик. Но теперь без него не обойдешься - ну да ладно, от деревни ее загораживает холм. Она включила фонарь. Почти в тот же миг вилка молнии вспорола небосвод над долиной, куда она спускалась, и Рэндом вздрогнула от неожиданности. Наступившая темнота показалась ей еще темнее, а раскаты грома заставили ее почувствовать себя очень маленькой и одинокой. Никого рядом - только пляшет беспомощный лучик фонаря, что сжимает она в дрожащей руке. Может, лучше остановиться и вскрыть посылку прямо здесь? Или вообще пойти домой, а сюда вернуться завтра? Впрочем, колебалась она только одно мгновение. Она прекрасно понимала, что сегодня для нее обратной дороги нет. А может, и вообще не будет. Она почти спустилась с холма. Дождь припустил всерьез. Капли барабанили по листве, земля под ногами совсем раскисла. То есть ей хотелось надеяться, что это только капли долбят по листьям, а не... Луч света метался между деревьями, и из мрака на нее то и дело выскакивали какие-то тени. Мерещится, конечно... Еще десять - пятнадцать минут она упрямо шагала вперед, мокрая до последней нитки, дрожащая от холода. Ей все больше становилось не по себе - тем более что, помимо света от фонаря, все явственнее становился заметен и другой свет. Тусклый такой - она никак не могла понять, есть он там на самом деле или только чудится. Она выключила фонарик. Нет, впереди и впрямь что-то светилось. Вновь включив фонарик, она двинулась на таинственный огонек. Лес, по которому она шла, был какой-то... неправильный? Нехороший? Она не могла с ходу определить, что с ним не так, но лес этот никак не походил на нормальный, здоровый, веселый древесный массив. Деревья росли, нездорово пригибаясь к земле, словно им только что закатили чудовищную оплеуху. То и дело Рэндом казалось, будто их ветки тянутся к ней, пытаясь схватить, хотя это была всего лишь иллюзия, порожденная игрой теней от ее фонарика. Вдруг на землю перед ней что-то упало с дерева. Она отпрянула, уронив фонарь и посылку, и схватилась рукой за камень в кармане. В луче фонарика Рэндом увидела, что упавший с дерева предмет движется. Огромная, причудливой формы тень надвигалась на девочку. Сквозь шум дождя послышались писк и шуршание. Рэндом наклонилась, нашарила рукой фонарь и нацелила его прямо на неизвестную тварь. И в ту же секунду в нескольких футах от нее на землю плюхнулась еще одна зверюга. Рэндом испуганно перевела луч фонаря на нее. Камень уже лежал в ее руке, готовый к атаке. Звери оказались на деле довольно мелкими. Маленькими, рыженькими, пушистыми. Тут и третий спрыгнул на землю рядышком. Он приземлился прямо в круг света, так что Рэндом разглядела его очень отчетливо. Зверек мягко приземлился, повернулся и вместе с первыми двумя медленно, но целеустремленно двинулся к Рэндом. Она не трогалась с места. Она не выпускала камень из рук, но начала колебаться: очень уж зверьки, в которых она приготовилась его бросать, походили на белок. Мягкие, теплые, пушистые, неотличимые от белок зверьки приближались к ней довольно зловещей походкой. Рэндом направила свет прямо в глаза первому. Тот испустил агрессивное, полное угрозы, скрипучее ворчание. В передней лапке он держал маленький полуистлевший, сырой лоскуток розового полотенца. Рэндом угрожающе помахала в воздухе своим камнем, однако на белку, приближающуюся к ней с розовым лоскутком полотенца, это не произвело ни малейшего впечатления. Рэндом попятилась на шаг, недоумевая, что же теперь делать. Если бы к ней приближались клокочущие яростью злобные твари со сверкающими клыками, она без колебаний бросилась бы в атаку, но вот как быть, если на тебя грозно наступает шеренга белок, она просто не знала. Она отступила еще на шаг: с правого фланга ее начала обходить вторая белка. С чашкой в лапках. Нет, не с настоящей чашкой, а с чашечкой от желудя. Третья пока держалась поодаль. Что там у нее в лапках? Похоже, клочок грязной бумаги, решила Рэндом. Отступив еще на шаг, девочка споткнулась о корень и растянулась на земле - хорошо хоть, упала не лицом в грязь, а на спину. Первая белка немедля ринулась вперед и, с холодной решимостью в глазах и лоскутком мокрого розового полотенца наготове, прыгнула ей на живот. Рэндом попыталась вскочить, но, едва дернувшись, замерла. Белка на ее животе испуганно встрепенулась, что, в свою очередь, напугало Рэндом. Белка застыла, уцепившись коготками за кожу Рэндом под мокрой рубашкой. Потом медленно, дюйм за дюймом, поползла по ее лицу, остановилась и протянула ей лоскуток полотенца. Ее крошечные блестящие глазки почти загипнотизировали Рэндом. Настойчиво вереща, белка снова и снова протягивала ей полотенце до тех пор, пока Рэндом не взяла его неуверенно. Она была совершенно сбита с толку. По лицу ее стекали струйки дождя и грязи, а верхом на ней сидела белка. Девочка утерла глаза кусочком полотенца. Торжествующе пискнув, белка схватила полотенце, соскочила с Рэндом, вприпрыжку унеслась в темноту, взлетела на дерево и нырнула в дупло, где и уселась, закурив сигарету. Тем временем Рэндом пыталась отбиться от двух других белок - с желудевой чашечкой, полной дождевой воды, и бумажкой. Изловчившись, она перевернулась на живот. - Нет! - крикнула она. - Убирайтесь прочь! Белки испуганно отпрянули, но тут же вновь бросились к Рэндом. Та с криком швырнула в них свой камень. Белки отшатнулись, нерешительно обежали вокруг нее. Потом одна кинулась к ней, сунула ей в руку свой желудь и ускакала в ночь. Вторая постояла секунду, положила свою бумажку на траву перед Рэндом и тоже исчезла. Рэндом снова была одна. Она неуверенно поднялась на ноги, подобрала свой камень и посылку, потом подумала и подобрала бумажку, которая так отсырела, что трудно было разобрать, в каком качестве она начала свой жизненный путь. Скорее всего это был обрывок журнала для пассажиров космических лайнеров. Пока Рэндом пыталась понять, что же это все значит, на поляну, где она стояла, вышел человек, поднял к плечу устрашающего вида бластер и застрелил ее. В двух или трех милях от нее Артур отчаянно карабкался вверх по склону холма. Собрался он быстро: только забежал домой за фонарем. Не электрическим - единственный электрический фонарик в деревне взяла с собой Рэндом. Этот походил на штормовую лампу: перфорированный металлический цилиндр из кузницы Стриндера, внутри которого находились сосуд с горючим рыбьим жиром и фитиль из скрученного пучка сухой травы; сверху цилиндр был обернут прозрачной пленкой из кишок Абсолютно Нормального Зверя. И вот фонарь потух. Несколько секунд Артур бестолково крутил его в руках. Ясное дело, не стоило и пытаться зажечь его в разгар грозы, хотя попытка не пытка... И все же оживить фонарь не удалось. Что теперь? Дело ясное, что дело дохлое. Мало того, что промок насквозь, так вдобавок остался без огня в кромешной тьме. На долю секунды он чуть не ослеп от света, потом вновь оказался в кромешной тьме. И все же свет молнии помог ему угадать, где он - почти у вершины холма. Стоит подняться еще немного, и... ну там будет видно, что делать дальше. Он пополз вперед и вверх. Через несколько минут, задыхаясь, он понял, что долез до вершины. Внизу брезжило неясное свечение. Он не знал, что это, и, честно говоря, знать не хотел. Но теперь надо было превозмочь страх и спускаться вниз. Ничего больше не оставалось. Струя смертоносного света прошла сквозь Рэндом, а вслед за ней - и сам стрелявший. Не обратив ни малейшего внимания на девочку, сквозь которую буквально просочился, он бросился к своей жертве - кому-то, стоявшему прямо за спиной у Рэндом. Когда девочка оглянулась, тип с бластером, наклонившись к убитому, рылся у него в карманах. Изображение на миг застыло - и исчезло, чтобы секундой спустя смениться двумя рядами белоснежных зубов в обрамлении огромных, сочных, ярко-алых губ. Сгустившаяся из воздуха исполинская голубая щетка начала, разбрызгивая белую пену, полировать зубы. Рэндом захлопала глазами - и вдруг догадалась. Реклама. Человек, застреливший ее, был частью топографического фильма. Должно быть, она подошла совсем близко к месту катастрофы. Судя по всему, отдельные корабельные системы оказались более живучими, чем ожидалось. Следующие полмили дались ей с большим трудом. Теперь ей приходилось бороться не только с холодом, дождем и ночью, но и с разлаженными развлекательными системами лайнера. Вокруг нее то и дело сталкивались и взрывались, озаряя всю округу багровым огнем, звездолеты, ракетные автомобили и аэропланы, потрепанные жизнью мужчины в чудных широкополых шляпах пробегали сквозь нее, размахивая зловещими бутылками, а объединенный хор и оркестр Галлапольской Государственной Оперы исполнил марш анджакватских гвардейцев из IV акта оперы Ригзара "Плюмгумбрюм Вунтский" на полянке слева от нее. И вдруг она очутилась на краю зловещего кратера с оплавленными краями. Пахнуло теплом: объект в центре кратера, вначале показавшийся ей гигантским комком хорошо прожеванной жвачки - то были останки огромного корабля, - до сих пор не остыл. Довольно долго она стояла, не сводя глаз с кратера, потом, обогнув его, пошла дальше. Теперь она уже не знала, чего ищет; просто ей хотелось уйти подальше от этого ужаса. Дождь начинал понемногу стихать, и все же было отчаянно сыро. Поскольку Рэндом не знала, что находится в посылке - возможно, что-то хрупкое, боящееся сырости, - она решила найти место посуше и там уж ее вскрыть. Оставалось лишь надеяться, что она не разбила содержимое коробки, когда упала. Она посветила фонариком по сторонам: луч высвечивал редкие хилые, изломанные деревья. Чуть поодаль виднелась скала, к которой она и направилась в надежде найти укрытие. Повсюду вокруг нее виднелись обломки, отлетевшие от корабля еще до того, как он взорвался окончательно и бесповоротно. Отойдя от кратера на две или три сотни ярдов, она наткнулась на ошметки какого-то рыхлого розового материала: изодранные, пропитавшиеся водой, раскиданные по деревьям. Рэндом догадалась, что это, должно быть, остатки спасательной капсулы, спасшей жизнь ее отцу. Она подошла рассмотреть их получше и тут заметила на земле какой-то предмет, наполовину ушедший в грязь. Она подняла этот предмет, обтерла. То был какой-то электронный прибор размером с небольшую книгу. Стоило Рэндом осторожно коснуться его крышки, как на ней тускло высветились крупные, дружелюбно-округлые буквы. Надпись гласила: НЕ ПАНИКУЙ Она знала, что это такое. Это был отцовский экземпляр "Путеводителя "Автостопом по Галактике". Почему-то эта находка успокоила ее. Она запрокинула лицо к небу, подставляя его под дождь, как под душ. Тряхнув головой, она поспешила к скалам и почти сразу же наткнулась на то, что искала. Вход в пещеру. Она посветила внутрь фонариком. Там было сухо и безопасно. Осторожно ступая, она заглянула внутрь. Пещера оказалась неглубокая, но просторная. Рэндом нашла камень поудобнее, уселась, поставила коробку перед собой и принялась распаковывать ее. 17 Долгие годы многие поколения ученых ломали копья в спорах о так называемой пропавшей материи, исчезающей из Вселенной неведомо куда. Естественно-научные факультеты крупнейших университетов Галактики изобретали все более изощренное оборудование для поисков в глубинах окраинных галактик, в ближних и отдаленных пределах самой Вселенной. Когда же пропавшую материю в конце концов отыскали, выяснилось, что это то самое пористое вещество, которое используется для упаковки хрупких приборов. В коробке оказалось довольно много этой пропавшей материи - маленьких легких гранул пропавшей материи. Впрочем, естественно-научные аспекты упаковки волновали Рэндом меньше всего. Из-под слоя гранул пропавшей материи она извлекла неказистый на вид черный диск. Положив его на камень рядом, она некоторое время копалась в пропавшей материи в надежде найти что-либо еще: инструкцию или запасные части, - но ничего больше не обнаружилось. Только черный диск. Она осветила его фонариком. Гладкая поверхность диска немедленно покрылась трещинами. Рэндом с опаской отодвинулась, но тут же поняла, что таинственная штука просто раскрывается. Сам процесс был несказанно прекрасен. Похоже на самораскладывающуюся игрушку-оригами или на распускающийся на глазах бутон розы. Там, где только что лежал чуть вогнутый черный диск, теперь парила, трепеща крыльями, птица. Рэндом осмотрительно попятилась еще дальше. Птица походила на птичку-пикка, только сильно уменьшенную. То есть на деле она была больше, точнее, того же размера... ну, в крайнем случае раза в два больше. К тому же она была гораздо голубее и гораздо розовее птичек-пикка, хотя в то же самое время оставалась совершенно черной. Было в этом что-то очень странное, хотя непонятно, что именно. Еще птица походила на птичек-пикка выражением глаз - казалось, будто они неотрывно вглядываются во что-то невидимое тебе. И вдруг птица исчезла. В пещере стемнело. Рэндом съежилась, нащупывая в кармане свой камень. Тьма свернулась в шар, а шар снова превратился в птицу. Она зависла в воздухе прямо перед носом у девочки, тихо трепеща крыльями и глядя на нее в упор. - Извини, - неожиданно произнесла она. - Мне надо настроиться. Ты меня слышишь? - То, что ты говоришь? - переспросила Рэндом. - Отлично, - заявила птица. - А сейчас слышишь? - На этот раз ее голос звучал на несколько октав выше. - Конечно, слышу! - ответила Рэндом. - А сейчас? - произнесла птица, на этот раз бархатным басом. - ДА! Воцарилась тишина. - Нет, определенно нет, - проговорила птица спустя несколько секунд. - Ясно, значит, твой слух воспринимает звуки в диапазоне от 20 герц до 16 килогерц. Так. Тебе нравится? - Теперь птица вещала приятным легким тенорком. - Верхние частоты слух не режут? Кажется, нет. Хорошо. Значит, буду использовать этот диапазон. Пошли дальше. Сколько меня ты видишь ныне? Неожиданно воздух сплошь заполнился теснящими друг друга, переплетающимися друг с другом птицами. Рэндом привыкла проводить досуг в виртуальной реальности, но такого чумового зрелища на своем веку еще не видывала. Казалось, все пространство Вселенной разбилось на неисчислимое множество птичьих тел. Рэндом, задохнувшись, закрыла лицо руками; при этом руки прошли через несколько виртуальных птиц. - Гм, кажется, чересчур, - сказала птица. - А так? Она трансформировалась в бесконечный туннель из птиц, будто одну-единственную птаху поймали и заточили в калейдоскопе. - Кто ты? - вскричала Рэндом. - К этому вопросу мы перейдем через минуту, - невозмутимо ответила птица. - Пожалуйста, скажи мне, сколько меня ты видишь? - Ну... вроде бы... - Рэндом беспомощно махнула рукой в глубь туннеля. - Ясно. Все еще бесконечное множество, но по крайней мере в привычном измерении. Хорошо. Кстати, верный ответ: АПЕЛЬСИН и два лимона. - ЛИМОНА? - Если у меня было три апельсина и три лимона, и я потеряла два апельсина и лимон, что у меня останется? - Что-что? - О'кей, значит, по-твоему, время течет в ЭТОМ направлении? Забавно. А сейчас я все еще бесконечна? А сейчас? Насколько я желтая? С каждой секундой птица головокружительно быстро меняла форму и цвет. - Я не могу... - сдалась Рэндом. - Можешь не отвечать, я и так вижу. Ладно. Похожа я на твою мать? А на скалу? Не слишком ли у меня громоздкий, расхлябанный, переплетенный по синусоиде вид? Нет? А сейчас? Движусь ли я в обратную сторону? Наконец-то птица замерла на месте. - Нет, - ответила Рэндом. - Ну на самом-то деле я двигалась назад во времени. Гм. Похоже, мы все выяснили. Если тебе интересно, я могу сообщить, что ты свободно перемещаешься в трех измерениях, из которых складывается то, что вы называете пространством. Одновременно ты движешься по прямой в четвертом измерении, которое вы называете временем, и стоишь на месте в пятом, являющемся основой вероятности. Дальше - сложнее; в измерениях с тринадцатого по двадцать второе происходит много всякого, о чем тебе не стоит знать. Все, что тебе надо знать на данный момент, - это то, что Вселенная куда сложнее, чем тебе могло бы показаться, даже если тебе и так уже кажется, что она чертовски сложна. Ничего, что я чертыхаюсь? - Чертыхайся сколько душе угодно. - Ладно. - Кто ты, черт возьми, такая? - Я "Путеводитель". В ЭТОЙ Вселенной я ТВОЙ "Путеводитель". Собственно говоря, я обитаю в том, что чисто для удобства принято именовать Великой Всеобщей Мешаниной. Смысл этого термина... ладно, я тебе лучше на крыльях покажу. Сделав пируэт в воздухе, птица вылетела из пещеры и опустилась на камень под выступом скалы, чтобы не попасть под дождь. - Иди сюда, - сказала она. - И смотри. Рэндом не нравилось, что птица командует ею, точно своей служанкой, но все же подошла к выходу, не вынимая руки из кармана, где лежал камень. - Дождь, - произнесла птица. - Видишь, обычный дождь. - Я знаю, что такое дождь. Струи воды падали с черного ночного неба, чуть посверкивая в лунном свете. - Ну, и что такое дождь? - Слушай, тебе чего вообще от меня надо? Ты вообще-то кто? Что ты делала в этой коробке? Почему я должна всю ночь бегать по лесу, отбиваясь от психованных белок только для того, чтобы какая-то птица спрашивала меня, что такое дождь? Это просто вода, которая льет с этого долбаного неба, вот и все! Еще вопросы есть или пойдем домой? Последовала долгая пауза, и наконец птица спросила: - Ты хочешь домой? - У меня нет дома! - Рэндом и сама удивилась тому, с какой яростью выкрикнула эти слова. - Посмотри на дождь... - сказала птица-"Путеводитель". - Ну смотрю я на дождь! На что здесь еще смотреть? - Что ты видишь? - О чем ты, глупая птица? Я вижу дождь - черт-те сколько дождя. Вода как вода, падает с неба. - Какие формы ты видишь в воде? - Формы? Нету там никаких форм. Это же только... только... - Всего лишь бесформенная мешанина, - подсказала птица-"Путеводитель". - Ну... - А теперь что видишь? Из глаза птицы вырвался тоненький, почти невидимый луч света. В сухом воздухе под нависающей скалой его не было видно совсем; там, где в луч попадали капли, они вспыхивали ослепительными искрами. Но на фоне дождя луч казался твердым. - Умереть-уснуть. Лазерное шоу, - уничтожающим тоном произнесла Рэндом. - В жизни такого не видела, если не считать пяти миллионов рок-концертов. - СКАЖИ МНЕ, ЧТО ТЫ ВИДИШЬ! - Светящийся прут. Попка-дурак, вот ты кто! - А ведь здесь нет ничего, чего не было раньше. Я всего только использую свет, чтобы привлечь твое внимание к определенным каплям в определенный момент. А что ты видишь сейчас? Свет погас. - Ничего. - Я делаю то же самое, только в ультрафиолетовом диапазоне, которого ты не видишь. - Ну и на фиг показывать мне то, чего я не вижу? - Чтобы ты поняла, что если ты чего-то не видишь, это еще не значит, что оно не существует. А если ты видишь что-то, это вовсе не значит, что оно существует на самом деле, а не просто мерещится твоим органам чувств. - Хватит, заколебала уже! - решительно произнесла Рэндом и осеклась. Перед ней в потоках дождя возникла огромная, очень правдоподобная фигура отца, чем-то напуганного. В двух милях от Рэндом ее отец, пробиравшийся по лесу, внезапно остановился, напуганный зрелищем своей же собственной фигуры, висящей в воздухе с перепуганным видом в двух милях от него, чуть правее того направления, которого он держался. Он вконец заблудился и уже смирился, что умрет здесь от холода, сырости и усталости. Белки принесли ему почти целый журнал для любителей гольфа, явившийся непосильной нагрузкой для его переутомленного мозга. Узрев в небе самого себя, он заключил, что мозг от нагрузки все-таки треснул, но зато появилась возможность скорректировать курс. Переведя дух, он развернулся и пошел в сторону фантастической иллюминации. - Ладно, ну и что ты хочешь этим доказать? - допытывалась Рэндом. Собственно, образ ее отца напугал ее гораздо больше, чем само объемное изображение. Первую в своей жизни голограмму она видела в возрасте двух месяцев, а последнюю на данный момент - полчаса назад: исполнение марша анджакватских звездных гвардейцев. - Только то, что эта картина ничем не отличается от пелены, которую ты видела только что, - ответила птица. - И то, и другое - всего лишь взаимодействие капель воды со светом в диапазоне, который воспринимают твои органы чувств. Однако в твоем сознании при этом формируется относительно устойчивый видимый образ. Дерзну отметить, что во Всеобщей Мешанине все - образы, все - только видимость. Вот тебе еще один. - Мама! - вскричала Рэндом. - Нет, - ответила птица. - Уж свою-то мать я узнаю! Перед ней было изображение женщины, спускающейся по трапу космического аппарата. Дело происходило внутри какого-то огромного ангара, выкрашенного в серый цвет. Несомненно, это была мать Рэндом. Хотя... Триллиан ни за что бы не стала так неуверенно взмахивать руками, пытаясь сохранить равновесие при слабой гравитации, ни за что бы не оглядывалась так ошеломленно на всякий там космический антиквариат и, уж во всяком случае, не держала бы в руках невообразимо древней видеокамеры. - Тогда кто это? - спросила Рэндом. - Версия твоей матери с одной из вероятностных осей, - ответила птица-"Путеводитель". - Не понимаю, о чем это ты. - И у пространства, и у времени, и у вероятности есть оси, по которым можно перемещаться. - Все равно чушь какая-то... впрочем, нет, объясни. - Мне казалось, ты хочешь домой. - Объясни! - Хочешь увидеть свой дом? - УВИДЕТЬ? Так его же разломали! - В вероятностных осях он бесконечен. Гляди! В потоках дождя вдруг появилось нечто странное и чудесное: огромный синевато-зеленый шар, окутанный дымкой, покрытый белыми облаками и медленно вращающийся на фоне черной ночи. - Вот ты его и видишь, - объявила птица. - А вот - опять не видишь. Видишь! Не видишь! Менее чем в двух милях от этого места Артур Дент застыл как вкопанный. Он не мог поверить своим глазам: перед ним, слегка расплываясь за стеной дождя, но все же яркая и до боли похожая на настоящую, висела в небе Земля. Увидев ее, он затаил дыхание. И в ту же секунду, когда он затаил дыхание, она исчезла. Потом появилась снова. Потом - что его окончательно доконало - превратилась в сардельку. Вид огромной, толстой сине-зелено-водно-облачной сардельки, висящей прямо над ее головой, напугал и Рэндом. Потом сарделька превратилась в связку сарделек, вернее, в связку сарделек, в которой многих сарделек недоставало. Вся эта сияющая связка, покружившись в величавом танце над лесом, постепенно замедлила вращение и растворилась в дождливой ночи. - Что это было? - тихо спросила Рэндом. - Небольшой обзор бесконечно вероятного объекта вдоль вероятной оси. - Ясно... - Большинство объектов варьируют и видоизменяются вдоль своих вероятностных осей, но твоя планета в некотором роде исключение. Она лежит на линии, которую ты могла бы назвать пунктиром, или рваной вероятностью, - то есть на многих отрезках вероятности ее просто не существует. У нее врожденная нестабильность - что вообще-то типично для всех зон, которые мы обычно называем "секторами множественного Зет". Пока понятно? - Нет. - Хочешь посмотреть на нее поближе? - На... на Землю? - Да. - Это возможно? Птица-"Путеводитель" ответила не сразу. Она расправила крылья и грациозно взмыла в воздух, не страшась дождя - впрочем, тот уже почти прекратился. Распространяя вокруг себя сияние, она взлетела в ночное небо. Она парила и кружила и наконец зависла в двух футах от лица Рэндом, медленно и бесшумно взмахивая крыльями. И вновь заговорила с девочкой: - Для тебя твоя Вселенная огромна. Огромна во времени и пространстве. Это все благодаря фильтрам, сквозь которые ты ее воспринимаешь. Но я создана без этих фильтров, что означает: я воспринимаю всю Великую Всеобщую Мешанину. Она объединяет в себе все возможные вселенные, но сама по себе вообще никаких размеров не имеет. Для меня все невозможное возможно. Я всеведуща, всесильна, чрезвычайно высокого мнения о себе и, что главное, распространяюсь в замечательной самодвижущейся упаковке. Можешь сама рассудить, что из этого соответствует истине. На лице Рэндом расплылась улыбка. - Ну ты и змея. Змея пернатая. Ты надо мной смеешься! - Я же сказала, все невозможное возможно. - Ладно, - рассмеялась Рэндом. - Давай-ка попробуем попасть на Землю. Давай отправимся на Землю в какую-нибудь точку этой... как ее там? - Вероятностной оси? - Вот-вот. Такую, где ее не взорвали. О'кей. Так ты, значит, "Путеводитель"? Как мы туда попадем? - Реверсивная техника. - Что? - Реверсивная техника. Для меня течение времени обратимо. Ты решаешь, чего ты хочешь. Мне остается только удостовериться, что это уже случилось. - Ты шутишь. - Все невозможное возможно. Рэндом нахмурилась: - Но ты ведь шутишь, правда? - Давай по-другому, - сказала птица. - Реверсивная техника дает нам возможность не тратить время на ожидание одного из чудовищно редких в этом секторе Галактики звездолетов. Здесь они пролетают раз в год по обещанию и еще долго думают, стоит ли тебя подбирать. Тебе нужно, чтобы тебя подбросили. Появляется корабль и берет тебя на борт. Пилоту кажется, что это ему на ум пришел один из миллиона поводов спуститься сюда и подобрать тебя. На самом деле я делаю так, чтобы он этого захотел. - Во как! Не много ли ты о себе понимаешь, пташка? Птица смолчала. - Ладно, - заявила Рэндом. - Мне нужен корабль, который отвезет меня на Землю. - Этот сойдет? Вокруг было так тихо, что Рэндом не замечала корабля до тех пор, пока он не оказался прямо над ней. Артур заметил его раньше. Теперь его отделяла от Рэндом всего миля, и он спешил изо всех ног. Сразу после исчезновения сияющих сарделек он увидел, что из облаков вынырнули огни, и вначале счел их новым номером программы. Потребовалась секунда или две, чтобы до него дошло, что это настоящий космический корабль, и еще секунда или две, пока он сообразил, что корабль спускается как раз в точку, где, судя по всему, находилась его дочь. Тогда, забыв про дождь, больную ногу и темноту, он бросился бежать. Он упал почти сразу же, больно рассадив коленку о камень, но тут же вскочил и бросился дальше. Кровь стыла в жилах от жуткого ощущения, что он вот-вот навсегда потеряет Рэндом. Хромая, падая и бормоча проклятия, он продолжал бег. Он не знал, что находилось в посылке, но на ней было написано имя Форда Префекта, и именно это имя он проклинал на бегу. Корабль оказался чуть ли не самым красивым и шикарным из всех, какие доводилось видеть Рэндом. Просто сердце замирало: такой он был серебряный, изящный, неописуемый. Не знай она, что так в жизни не бывает, она бы поклялась, что это - Р86. И тут она поняла, что это самый настоящий Р86, и обалдела окончательно. Р86 можно увидеть разве что в журналах, которые издаются исключительно с целью провоцирования беспорядков среди малоимущих слоев населения. Рэндом потеряла голову. Одно только появление корабля казалось совершенно невероятным. В самом деле, не может же быть настолько сумасшедшего стечения обстоятельств! Она с трепетом ожидала, когда же откинется крышка люка. Ее "Путеводитель" - теперь она думала о нем как о своей собственности, - чуть шевеля крыльями, парил над ее правым плечом. Люк распахнулся. Внутри едва теплился свет. Прошло несколько секунд, и в люке показалась чья-то фигура. Человек постоял немного, очевидно, привыкая к темноте. Потом увидел Рэндом. Это его, похоже, удивило. Он сделал несколько шагов в ее сторону. Потом вдруг удивленно вскрикнул и бросился к ней бегом. Это он сделал зря: Рэндом не относилась к тем людям, к которым стоит бежать темной ночью, когда нервы у них на взводе. Камень в кармане она нащупала в ту же секунду, как увидела корабль. Спотыкаясь, поскальзываясь, врезаясь в деревья, Артур в отчаянии увидел, что опоздал. Корабль, не пробыв на земле и трех минут, бесшумно взмыл над деревьями и, задрав нос, исчез в облаках. Улетел. И унес Рэндом. Артуру было мучительно больно думать об этом, и все же он продолжал свой путь, чтобы выяснить все наверняка. Она улетела. Он только-только начал привыкать к тому, что стал отцом, хотя прекрасно понимал, что совершенно не годится для этой роли. Он попытался снова перейти на бег, но ноги подкашивались, колено отчаянно болело, и в любом случае он уже опоздал. Он вряд ли мог поверить в то, что ему может быть еще хуже. Но и в этом он ошибался. С трудом доплелся он теперь до пещеры, в которой Рэндом открывала посылку. На земле еще сохранились следы посадки звездолета. И ни следа Рэндом. Он машинально, двигаясь, как лунатик, заглянул в пещеру и нашел там пустую коробку с раскиданными повсюду гранулами пропавшей материи. Это его немного огорчило: он пытался приучить Рэндом к аккуратности. Данная мысль вселила в него грусть, но помогла ему отвлечься немного от мысли, что дочь улетела. Он знал, что никогда уже не сможет ее найти. Он задел ногой какой-то предмет. Нагнулся, поднял его. К величайшему удивлению Артура, это оказался его старый "Путеводитель". Как он попал в эту пещеру? Ведь сам Артур так и не вернулся к месту катастрофы. У него не было ни малейшего желания возвращаться на место катастрофы и ни малейшего желания разыскивать свой "Путеводитель". Ему так хорошо на Лемюэлле, так хорошо заниматься сандвичами... "Путеводитель" был исправен. Повинуясь его прикосновению, на крышке засветилась надпись "НЕ ПАНИКУЙ". Артур вышел из пещеры. Дождь стих. Он присел на камень, чтобы заглянуть в свой старый "Путеводитель", и только тут заметил, что сидит не на камне. Он сидел на человеческом теле. 18 Артур вскочил как ужаленный. Трудно сказать, чего он испугался больше: того, что он сделал больно тому, на кого уселся, или того, что тот, на кого он уселся, сделает больно ему. Впрочем, как выяснилось, последнего можно было не опасаться. Кем бы ни был человек, на которого Артур уселся, он лежал без сознания. Это в некотором роде, хотя бы отчасти, объясняло, почему он лежит здесь. Впрочем, он дышал. Артур пощупал пульс. Пульс был несколько вялым, но все же в пределах нормы. Незнакомец лежал на боку, свернувшись калачиком. Артуру так давненько не доводилось оказывать первую помощь (да и где это было, разве упомнишь?), что он никак не мог сообразить, что положено делать в таких случаях. Первым делом, вспомнил он, надо раздобыть аптечку первой помощи для данной расы. Вот черт... Перевернуть его на спину или не надо? Может, у него что-то сломано? Может, он проглотил язык? Может, он подаст на него в суд за неоказание помощи? И в конце концов, кто это такой? В это мгновение человек громко застонал и перевернулся на другой бок. Артуру померещилось, что... Он пригляделся к лежащему. Пригляделся повнимательнее. Протер глаза, чтобы быть уж совсем уверенным. Хотя не так давно ему казалось, будто хуже быть уже не может, ему сделалось значительно хуже. Человек застонал еще раз и медленно открыл глаза. Потратив около секунды на то, чтобы сфокусировать взгляд, он вздрогнул и сел. - Ты! - вскричал Форд Префект. - Ты! - вскричал Артур. Форд снова застонал. - Ну и что ты мне расскажешь на этот раз? - спросил он и с деланным отчаянием прикрыл глаза. Через пять минут Форд Префект уже сидел по-турецки и потирал здоровенную шишку, вскочившую у него за ухом. - Что это, черт подрал, за женщина была? - спросил он. - И почему вокруг нас толкутся белки? Что им от нас нужно? - Меня эти белки донимали всю ночь, - ответил Артур. - Все пытались всучить мне журналы и прочую ерунду. - Правда? - нахмурился Форд. - И куски полотенца. Форд задумался. - А! - сказал он. - Твой корабль разбился где-то поблизости? - Да, - не без усилия кивнул Артур. - Тогда, кажется, ясно. Дело житейское. Роботы-стюарды погибли, а управляющий ими кибернетический мозг - нет, вот он и начал дрессировать местную фауну. Этак он всю местную экосистему может превратить в индустрию сервиса по снабжению всех прохожих полотенцами и напитками. Надо бы принять закон против этого. Впрочем, возможно, его уже приняли. А может быть, приняли закон против таких законов, чтобы все было хорошо. Хо-хо. Что ты сказал? - Я сказал, эта женщина - моя дочь. Форд замер, не отнимая руки от шишки. - Ну-ка повтори. - Я сказал, эта женщина - моя дочь, - хмуро повторил Артур. - Вот уж не знал, - произнес Форд, - что у тебя есть дочь. - Значит, ты много чего про меня не знаешь, - заметил Артур. - И если уж на то пошло, я и сам много чего про себя не знаю. - Ну-ну. Когда это ты успел? - Не знаю точно. - Вот это мне более знакомо, - сказал Форд. - Кстати, теоретически в этом должна была участвовать и мать? - Триллиан. - ТРИЛЛИАН? Я и не знал, что... - Нет. Послушай, это все гораздо сложнее... - Я припоминаю, она мне как-то на бегу говорила, что у нее есть ребенок. Я ведь с ней иногда сталкиваюсь. Правда, с ребенком ее никогда не видел. Артур промолчал. Форду показалось, что голова - вернее, полголовы - у него вновь лишилась способности к связному мышлению. - Ты уверен, что это ТВОЯ дочь? - спросил он на всякий случай. - Скажи мне лучше, что случилось? - Тьфу. Долго рассказывать. Я собирался забрать посылку, которую послал себе на твое имя... - Так что там такое было? - Боюсь, это может оказаться невообразимо опасно. - И ты послал ее МНЕ?! - возмутился Артур. - Мне в голову не пришло места безопаснее. Я думал, что могу всецело на тебя положиться: что тебе она будет абсолютно по фигу и ты в нее не полезешь. Кстати, у меня почти нет информации о тебе. Я летел практически вслепую. Никаких сигналов. Я так понял, у вас тут нет сигнализации, маяков там, связи? - Потому-то мне здесь и нравится. - И тут я поймал слабый сигнал с твоего "Путеводителя", вот и полетел на него, ничуть не сомневаясь, что прилечу к тебе. Сел в каком-то дремучем лесу. Совершенно ни хрена не понял. Вылез наружу и увидел эту женщину. Я пошел к ней поздороваться и тут увидел, что она взяла эту штуку себе. - Что за штуку? - Ту, что я тебе послал! Новый "Путеводитель"! Птицу! Ты же должен был беречь ее, идиот, а она сидела на плече. Я побежал, и она двинула меня камнем. - Ясно, - сказал Артур. - И что ты сделал? - Я? Упал, что же еще. Тяжко раненный. А они с птицей пошли к моему кораблю. К моему кораблю, то есть к Р86. - Что-о? - Р86, клянусь Зарквоном. Моя кредитная карточка теперь пребывает в нежной дружбе с центральным компьютером "Путеводителя". Видел бы ты этот корабль, Артур, это... - Значит, Р86 - это корабль? - ДА! Это... ладно, к черту. Давай сначала разберемся с тобой. Или с тем, что произошло. В общем, они пошли к кораблю, и это меня очень огорчило. Можно сказать даже, потрясло. Видишь ли, я стоял на коленях, истекая кровью, так что мне ничего не оставалось, как взмолиться. Я молил: пожалуйста, Зарквона ради, не угоняйте мой корабль. Не оставляйте меня посреди какого-то первобытного леса с черепно-мозговой травмой и без медицинской помощи. Я говорил ей, что мне без корабля будет плохо, но и ей тоже не поздоровится. - Что она тебе ответила? - Она еще раз стукнула меня по голове своим камнем. - Да, похоже, это в самом деле моя дочь. - Славная девочка. - К ней надо привыкнуть, - вздохнул Артур. - Она что, к знакомым нежнее относится? - Нет, - пояснил Артур. - Ты бы лучше знал, когда пригнуться. Форд поднял голову и попытался оглядеться. Небо начинало светлеть на востоке - в смысле, там, где должно было восходить солнце. Артура солнце не особенно радовало. После такой адской ночки меньше всего ему хотелось наступления треклятого дня, который осветит это Зарквоном проклятое место. - Слушай, Артур, что это ты делаешь в такой дыре? - поинтересовался Форд. - Ну... - замялся Артур. - В основном сандвичи. - Чего-о? - Я работаю... то есть, наверное, теперь уже нет... мастером сандвичей для маленького племени. Нет, знаешь, я правда попал в трудную ситуацию. Когда я попал сюда... то есть когда они спасли меня из-под обломков суперсовременного лайнера, который тут как раз разбился, они были очень добры ко мне, и я подумал, может, и я смогу быть им полезным в чем-то. Ты же знаешь, я - образованный человек, дитя высокоразвитой цивилизации, значит, я смогу научить их чему-нибудь. И разумеется, не смог. Если уж на то пошло, у меня нет ни малейшего представления о том, как все устроено. Я уж не говорю о простых вещах вроде авторучки там или артезианского колодца. Ни малейшего представления. Я ничего не мог. А потом у меня что-то случилось плохое настроение, и я сделал себе сандвич. И это вдруг страшно их удивило. Они никогда раньше не видели сандвичей. Они даже не представляли себе, что на свете бывает такое, а я к тому же люблю делать сандвичи, вот так и вышло. - И тебе это НРАВИЛОСЬ? - Ну... да, пожалуй. Да, правда. В этом деле главное - хороший набор ножей. - Слушай, и тебе это не казалось бестолковым, безумно, оглушительно, отупляюще тягомотным занятием? - Ну... нет. Вовсе нет. Ничуть не тягомотным. - Странно. Я бы так не смог. - Ну, наверное, у нас с тобой разные взгляды на жизнь. - Да. - Как у птиц-пикка. Форд не понял сравнения, сделанного Артуром, но уточнять ему как-то не хотелось. Вместо этого он сказал: - Ладно. Скажи лучше, как мы будем выбираться отсюда? - Ну, мне кажется, проще всего пройти по долине до ущелья - это не больше часа ходьбы - и уже по нему в соседнюю долину. Вряд ли стоит переваливать через холм - это та дорога, которой я сюда шел. - КУДА ты меня собираешься вести отсюда? - Как куда? В деревню, конечно, - с легкой печалью вздохнул Артур. - Ни в какую драную деревню я не собираюсь! Нам надо выбираться из этой чертовой дыры! - Куда? И как? - Не знаю. Сам скажи. Ты же здесь живешь! Должен же быть способ убраться с этой занюханной планетки. - Кто его знает. Что ты сам обычно делаешь? Сидишь и ждешь попутного звездолета, я полагаю. - Ну да! И сколько, интересно, звездолетов садилось на этой Богом проклятой помойке? - Ну, несколько лет назад мой упал... Потом... э-э... Триллиан, потом еще один - с посылкой. Теперь вот ты... - Нет, если взять среднее количество за несколько десятилетий? - Ну, э-э... практически ни одного, насколько мне известно. Очень тихое местечко. Как бы в опровержение его слов, вдалеке послышался раскат грома. Форд, кряхтя, поднялся на ноги и принялся расхаживать взад-вперед, освещенный слабым светом солнца, которое, болезненно щурясь, выбиралось из-за горизонта. По восточной части небосвода словно провели куском сырой печенки. - Ты просто не понимаешь, насколько это важно, - заявил Форд. - Что? Ты имеешь в виду то, что моя дочь одна-одинешенька во всей Галактике? Ты что, думаешь, я не... - О Галактике давай будем печалиться потом, - предложил Форд. - Дело действительно серьезное. В "Путеводителе" переворот. Его купили. Теперь вскочил Артур. - Ах, как серьезно! - возопил он. - Вся твоя издательская деятельность! Всю жизнь мечтал об этом! - Ты не понимаешь! Это же совершенно новый "Путеводитель"! - Ах-ах! - не унимался Артур. - Ишь ты, поди-ка! Я весь дрожу от нетерпения! Мне не хватает теперь только узнать, в каких самых шикарных космопортах звездной системы, о которой я сроду не слышал, комфортнее всего дурью маяться! Форд сузил глаза: - Это что, и есть то, что у вас называется сарказмом, да? - А знаешь, - согласился Артур, - это он самый и есть. Где-то за подкладкой моей манеры изъясняться, должно быть, и впрямь дрыхнет маленькая чокнутая зверюшка по имени "сарказм"... Послушай, Форд, у меня была просто кошмарная ночь! Будь так добр, прими это в расчет в следующий раз, когда тебе захочется обсуждать со мной всякие мелкие подробности твоих дел на работе! - Ладно, отдыхай, - кивнул Форд. - Мне надо подумать. - И о чем это тебе надо подумать? Кой черт, может, нам лучше сесть на камешек и побдымбдымкать губами немного? А может, лучше попрыгать пару минут? Я больше не могу думать, не могу планировать свои поступки. Ты можешь, конечно, сказать, что я только и делаю, что стою здесь и ору... - И в мыслях не держал. - Но я же именно это и делаю! К чему это я? Мы исходим из того, что каждый раз, делая что-то, знаем, каковы будут последствия, то есть в большей или меньшей степени планируем их. Но это же до дикости, до безумия, до полного офигения неверно! - Совершенно с тобой согласен. - Спасибо, - сказал Артур, усаживаясь на камень. - Так все-таки о чем тебе надо подумать? - О реверсивной темпоральной технике. Артур, уронив голову на грудь, тихо замотал ею из стороны в сторону. - Ну скажи, - простонал он, - могу я каким-либо человеческим образом оградить себя от всех этих твоих временных реверсивных фигняций? - Нет, - ответил Форд. - Нет, ибо в это вляпалась твоя дочь, и это дьявольски серьезно. Вопрос жизни и смерти. Повисла тишина, нарушаемая только отдаленными раскатами грома. - Ладно, - сдался Артур. - Рассказывай. - Я выбросился из окна небоскреба. Эта новость почему-то взбодрила Артура. - Да? - воскликнул он. - Так почему бы тебе не проделать это еще раз? - Я и так два раза выбрасывался. - Гм, - разочарованно протянул Артур. - И ясное дело, ничего хорошего из этого не вышло? - В первый раз мне удалось спастись благодаря самому поразительному и - говорю это совершенно искренне - волшебному сочетанию изощренно быстрого мышления, изобретательности, везения и самопожертвования. - И в чем заключалось это самопожертвование? - Я выбросил половину лучшей и, сдается мне, невосполнимой пары ботинок. - При чем здесь самопожертвование? - Ботинки были мои, - печально вздохнул Форд. - Похоже, у нас с тобой разные системы ценностей. - Значит, моя лучше. - Значит, согласно твоей... ладно, черт с ним. Получается, ты спасся один раз, пошел и выбросился из окна по новой? Только, пожалуйста, не говори мне, зачем ты это сделал. Расскажи лучше, раз уж на то пошло, что из этого получилось. - Я упал прямо в открытый люк пролетавшего мимо реактивного флайера. Его пилот по ошибке нажал кнопку катапультирования, когда хотел поменять компакт-диски на стереосистеме. Если честно, даже я не считаю, что с моей стороны это было особенно умно. - Ох, не знаю, - устало сказал Артур. - Я так подозреваю, ты предыдущей ночью залез в его флайер и перетасовал все его диски. - Нет. Я тут ни при чем, - сказал Форд. - Я просто так, для информации спросил. - Я этого не делал. Это сделал КТО-ТО ДРУГОЙ. Вот в чем вся загвоздка. Можно проследить всю цепочку, все ответвления событий и совпадений назад по времени. Оказалось, все это сделал новый "Путеводитель". Ну, который птица. - Какая еще птица? - Так ты ее не видел? - Нет. - Жуткая тварь. Махонькая такая смерть с крылышками. Хороша собой, сладко поет, волнами и излучениями ворочает, как хочет. - Что это значит? - Реверсивная темпоральная техника. - О, - только сказал Артур. - О да. - Весь вопрос в том, ДЛЯ КОГО ОНА ВСЕ ЭТО ДЕЛАЕТ? - Слушай, у меня с собой даже есть сандвич, - произнес Артур, пошарив по карманам. - Хочешь кусочек? - Угу. Давай. - Боюсь, он немного помялся и раскрошился. - Ничего. Некоторое время они молча жевали. - А знаешь, неплохо, - заметил Форд. - Что это за мясо? - Абсолютно Нормальный Зверь. - Сроду о таких не слышал. Так вот, вопрос в том, - продолжал Форд, - для кого наша птичка все это делает? Кто тут с кем играет? - Ммм, - промямлил Артур. - Когда я обнаружил птицу - что произошло при обстоятельствах, достойных отдельного рассказа, - она устроила мне одно из самых впечатляющих многомерных пиротехнических шоу, какие я только видел. А потом сказала, что предлагает мне свои услуги во всех известных вселенных. Я сказал, спасибо, не надо. Премного благодарю. Она сказала, что уже служит мне, хочу я этого или нет. Я сказал, ладно, посмотрим, и она сказала, смотри. Именно после этого я решил упаковать ее как следует и свалить. Поэтому я послал ее тебе. Для безопасности. - Серьезно? Интересно чьей. - Не твое дело. А после этого, подумав немного, я решил, что за отсутствием альтернативы будет вполне разумно выброситься из окна еще раз. По счастью, там как раз пролетал этот чертов флайер, а то бы мне пришлось снова полагаться на изощренно быстрое мышление, изобретательность, везение, возможно, даже на второй ботинок или, если уж ничего другого не сработает, на землю. И это означает, что, нравится мне это или нет, "Путеводитель" работает на меня. И это чертовски грустно. - Почему? - Потому что, заполучив "Путеводитель", ты начинаешь думать, что он работает именно на тебя. После этого все шло как по маслу - до той самой минуты, когда меня шмякнули камнем по башке. Бац - и я в мусорной корзинке истории. Выбит из седла. - Это ты о моей дочери? - При всем моем уважении, да. Она - следующая в цепочке тех, кому покажется, что все волшебным образом складывается в их пользу. Она будет колотить деталями ландшафта всех, кого захочет, все будет плыть к ней в руки до тех пор, пока она не выполнит того, что от нее требовалось, и не вылетит из игры. Реверсивная темпоральная техника в чистом виде, и, судя по всему, никто не понимает, какого демона они освободили. - Например, я. - Что? О Артур, да проснись же. Нет, я лучше еще раз попробую. Новый "Путеводитель" изготовлен в экспериментальных лабораториях. В нем использована эта новая технология неотфильтрованного восприятия. Ты понимаешь, что это значит? - Да послушай, я всего только делал сандвичи, Боб свидетель! - Какой еще Боб? - Не важно. Давай дальше. - Неотфильтрованное восприятие - это восприятие абсолютно всего. Понятно? Я не все воспринимаю. И ты не все воспринимаешь. У нас стоят фильтры. У нового "Путеводителя" фильтров нет. Он воспринимает ВСЕ. С точки зрения технологии это не так уж сложно. Просто это до сих пор никому не требовалось. Понял? - Наверное, мне лучше сказать "понял", чтобы ты мог спокойно продолжать. - Умница. Поскольку птица воспринимает все существующие вселенные, она присутствует в каждой из них. Ясно? - Я-я-ясно... угу. - И что выйдет, если козлы из отдела маркетинга думают: "О, как прелестно, не следует ли из этого, что нам достаточно произвести один экземпляр и продавать его бесконечное количество раз?"... Артур, нечего смотреть на меня такими глазами, это ведь не я так думаю, а они. - Но разве это не умно? - Нет! Это чудовищно глупо. Сам подумай: эта машина - всего только маленький "Путеводитель". Да, его напичкали всякими кибернетическими штуками, но благодаря неотфильтрованному восприятию любое его действие, любое движение крыла могущественно, как вирус. Оно самовоспроизводится в пространстве, во времени и в миллионе других измерений. Эта пташка может изменить все, что угодно, в любой из вселенных - включая ту, где мы с тобой обитаем. Ее власть возрастает в геометрической прогрессии. Возьмем для примера компьютерную программу. Ты вводишь одну команду, которая запускает целую сеть операций - сеть, сплетенную из множества цепей. Что произойдет, если звенья этих цепей порвутся? Кто сумеет вовремя дать отбой? Есть ли во всем этом смысл, а, Артур? - Прости, я задремал. Что-то там такое со Вселенной? - Вот именно, со Вселенной, - устало вздохнул Форд и снова сел на камень. - Ладно, - сказал он. - Подумай вот о чем: знаешь, кого я встретил в издательстве "Путеводителя"? Вогонов. Ага, кажется, хоть это слово тебе все-таки известно. Артур вскочил на ноги. - Этот шум, - сказал он. - Какой шум? - Гром. - Ну и что? - Это не гроза. Это осенняя миграция Абсолютно Нормальных Зверей. Началась, значит. - Что это за звери такие, что ты за них так переживаешь? - Я за них не переживаю. Я с ними сандвичи делаю. - А почему их называют Абсолютно Нормальными? Артур объяснил. Не так уж часто Артуру выпадало удовольствие видеть Форда совершенно остолбеневшим от изумления. 19 Это было одно из тех зрелищ, которыми Артур не уставал любоваться. Они с Фордом поспешно пробрались берегом протекавшей по долине речушки и, дойдя до кромки степи, забрались на раскидистое дерево - для того чтобы лучше разглядеть одно из самых замечательных событий в Галактике. Тяжело стуча копытами, огромное стадо - тысячи и тысячи Абсолютно Нормальных Зверей - катилось по степи Анхондо. Пар, поднимавшийся от тел огромных животных, смешивался с пылью от тысяч копыт, от чего звери казались какими-то фантастическими призраками. Однако самым поразительным в них было то, откуда они появились и куда исчезали. Точнее, тот факт, что они появлялись ниоткуда и исчезали в никуда. Они составляли монолитную фалангу примерно полсотни ярдов в ширину и полмили в длину. Фаланга не двигалась с места, если не считать того, что в течение восьми или девяти дней, на протяжении которых она появлялась, она могла смещаться чуть влево или вправо. Но хотя фаланга оставалась более-менее неподвижной, огромные звери, составлявшие ее, неслись, грохоча копытами, со скоростью двадцать миль в час, буквально сгущаясь из воздуха в одном конце степи и так же внезапно исчезая на другом. Никто не знал, откуда они приходят, никто не знал, куда они уходят. Они играли такую важную роль в жизни лемюэлльцев, что ни у кого не возникало особого желания докапываться до истины. Старик Трашбарг как-то изрек, что иногда, получив ответ, лишаешься самого вопроса. Подождав, пока он уйдет, деревенские принялись судачить, что Трашбарг, похоже, впервые в жизни сказал что-то действительно мудрое. После непродолжительного спора было решено, что это его бес попутал. Грохот от копыт стоял такой, что уши закладывало. - Что ты сказал? - завопил Артур. - Я говорил, - проорал Форд, - что все это чертовски похоже на подвижки в континууме. - Что-что? - крикнул Артур. - В определенных кругах растет беспокойство насчет того, что пространство-время начинает трещать по швам от всего, что с ним вытворяли. На многих планетах можно видеть, как целые континенты сдвигаются или трескаются из-за таких вот странных миграций животных. Похоже, это явление того же рода. Мы живем в странные времена. Так что за неимением даже самого завалящего космопорта... Артур уставился на него в некотором ошеломлении. - О чем это ты? - спросил он. - О чем... о чем?! - вскричал Форд. - Ты отлично знаешь о чем. Нам нужно смыться отсюда. - Ты что, всерьез предлагаешь, чтоб мы попробовали смыться верхом на Абсолютно Нормальном Звере? - Да. Заодно узнаем, куда они деваются. - Но мы же угробимся!.. Нет, - неожиданно осекся Артур. - Мы не угробимся. По крайней мере - я. Слушай, Форд, тебе никогда не доводилось слышать про планету под названием Бета Ставромулоса? Форд нахмурился. - Не помню, - признался он. - Кажется, нет. - Он вынул свой потрепанный "Путеводитель" и включил его. - А в чем, собственно, дело? - Сам не знаю толком. Я слышал о ней только однажды, да и то от типа, вряд ли заслуживающего доверия. Помнишь, я тебе рассказывал об Аграджаге? Форд промолчал, припоминая. - Это случайно не тот парень, который обвинил тебя, что ты его все время убиваешь? - Да. Так вот, одно из мест, где - если ему верить - я его убил, называлось Бета Ставромулоса. Насколько я понял из его рассказа, кто-то пытался застрелить меня. Я увернулся, и Аграджаг, точнее, одно из его воплощений, принял заряд на себя. Похоже, в какой-то точке времени это действительно имело место, поэтому мне кажется, меня не убьют по крайней мере до той секунды, как я пригнусь на этой Бете Ставромулоса. Только вот никто о ней не слыхал. - Гм. - Форд еще немного порылся в памяти "Путеводителя". Безрезультатно. - Ничего нет, - признался он. - Кажется... нет, никогда не слышал, - дал он окончательный ответ. Странное дело, это название вызывало у него какие-то смутные, очень смутные ассоциации. Вот только с чем? - Ну хорошо, - сказал Артур. - Я видел, как лемюэлльские охотники обманывают Абсолютно Нормальных Зверей. Если заколоть копьем бегущего в стаде, того просто растопчут в тряпку, поэтому их приходится выманивать из стада по одному. Очень похоже на то, как действуют матадоры: помнишь, с ярко-алым плащом? Ты даешь ему броситься на тебя, в последний момент отступаешь в сторону и делаешь этакий элегантный взмах своим плащом. Есть у тебя с собой что-нибудь вроде ярко-алого плаща? - Это сойдет? - спросил Форд, протягивая ему полотенце. 20 Взобраться на спину полуторатонного Абсолютно Нормального Зверя, мигрирующего через твой мир со скоростью двадцать миль в час, не так просто, как могло бы показаться на первый взгляд. Во всяком случае, это не так просто, как кажется, глядя со стороны на лемюэлльских охотников, так что Артур приготовился к тому, что это будет довольно сложно. К чему он не приготовился - так к тому, как сложно будет хотя бы приступить к этому сложному делу. Данная часть задачи, вначале казавшаяся легкой, на деле оказалась практически невыполнимой. Им даже не удавалось привлечь к себе внимание животных. Абсолютно Нормальные Звери так увлеченно грохотали копытами - опустив низко голову, устремив вперед плечи, перемалывая землю в кашу задними ногами, - что отвлечь их от этого захватывающего занятия мог разве что геологический катаклизм. Увлеченное грохотанье копытами в итоге вымотало Форду с Артуром все нервы. Почти два часа они каких только идиотских штук не выделывали своим полотенцем с растительным орнаментом, но ни один из грохочущих копытами зверей не соизволил хотя бы покоситься в их сторону. Они стояли в трех футах от непрерывного потока разгоряченных от бега тел. Подойти ближе означало бы подвергнуть себя риску скоропостижной смерти - не спасла бы никакая хронология. Артуру доводилось видеть, во что превращается Абсолютно Нормальный Зверь после того, как неловкий бросок копья молодого и неопытного охотника убивает его еще грохочущим копытами в стаде. Одного удара копытом было бы достаточно. Никакая Бета Ставромулоса, где бы эта чертова Бета Ставромулоса ни находилась, не спасет ни тебя, ни кого угодно другого от этих копыт. В конце концов Артур с Фордом сдались и отошли подальше. Измотанные, взмокшие от пота, они уселись и начали критиковать друг друга за стиль работы с полотенцем. - У тебя размах маловат, - горячился Форд. - Нужно больше поступательного движения от локтя, если ты действительно хочешь, чтобы эти чертовы твари что-нибудь заметили. - Поступательного движения? - возмутился Артур. - Это тебе нужно побольше гибкости в запястье! - А тебе - изящный росчерк в финале, - парировал Форд. - Тут требуется полотенце пошире. - Тут требуется, - послышался еще один голос, - птичка-пикка. - Что-о? Голос исходил откуда-то сзади. Они резко обернулись - эффектно подсвеченный лучами утреннего солнца, перед ними стоял Старик Трашбарг. - Для того чтобы привлечь внимание Абсолютно Нормального Зверя, - повторил он, подходя поближе, - вам требуется птичка-пикка. Вроде этой. И извлек из-под своей измятой хламиды маленькую птичку-пикка. Она беспокойно сидела на его руке, уставив свой взгляд Боб знает в какую точку пространства. Форд мгновенно принял оборонительную позу, обычную для тех ситуаций, когда он не совсем понимал, что происходит. Он пригнулся и замахал руками - с очень зловещим, как надеялся, видом. - Кто это? - прошипел он. - Старик Трашбарг, - прошептал в ответ Артур. - И на твоем месте я бы не особенно утруждал себя магическими пассами. Он такой же опытный мастер блефа, как и ты. Этак вы просто пропляшете друг вокруг друга целый день. - Птица! - снова зашипел Форд. - Что это за птица? - Самая обычная! - раздраженно ответил Артур. - Такая же, как все остальные. Несет яйца и говорит "арк" чему-то, чего ты не видишь. Или "карр", или "ритг", или что-нибудь вроде этого. - Ты сам видел, как она несет яйца? - подозрительно спросил Форд. - Господи, ну конечно, видел. И ел их. Сотни, наверно, съел. Очень славный получается из них омлет. Тут весь фокус в том, что надо взять маленькие кубики холодного масла, слегка взбить... - Да не нужен мне твой проклятый рецепт! - вскричал Форд. - Я хотел только убедиться, что это нормальная птица, а не какой-то многомерный киберкошмар. Он медленно распрямил спину и отряхнулся, впрочем, не сводя с птицы подозрительного взгляда. - Итак, - обратился Старик Трашбарг к Артуру, - не предначертано ли случайно, что Боб рано или поздно заберет обратно свой дар - Мастера Сандвичей? Форд вновь сделал зловещую стойку. - Все в порядке, - шепнул ему Артур. - Он всегда так изъясняется. - Вслух же Артур произнес: - А-а, почтенный Трашбарг... гм, да. Боюсь, я и впрямь вынужден покинуть вас. Однако молодой Дримпл, мой подмастерье, достойно примет из моих рук священное ремесло изготовления сандвичей. У него есть способности, любовь к сандвичам, и обретенные им навыки, пусть самые элементарные, со временем усовершенствуются и... в общем, я думаю, он будет работать на уровне, вот что я хотел сказать. Старик Трашбарг слушал его мрачно, печально двигая глазами. Он воздел руки: в одной трепыхающаяся птица-пикка, в другой - посох. - О дарованный Бобом Мастер Сандвичей! - возгласил он, сделал паузу, вздохнул и горестно прикрыл глаза. - Без тебя жизнь будет намного менее сумбурной! Артур был потрясен. - А знаете, - сказал он. - Мне в жизни никто не говорил ничего приятнее. - Пожалуйста, ближе к делу, - вмешался Форд. Но что-то и так уже менялось. Птичка-пикка, сидевшая на вытянутой руке Трашбарга, вызывала у грохочущего копытами стада неподдельный интерес. В их сторону моментально начали поворачиваться головы. Артур стал вспоминать те охоты на Абсолютно Нормальных Зверей, свидетелем которых ему довелось побывать. И тут же вспомнил, что за охотниками-матадорами, размахивавшими тряпками, всегда стояли другие - с птичками-пикка на руках. Раньше ему казалось, что те, как и он, просто пришли посмотреть. Старик Трашбарг шагнул вперед, к несущемуся мимо стаду. Некоторые звери оглядывались на него даже перед тем как раствориться в воздухе. Вытянутые руки Старика Трашбарга тряслись. Только птичка-пикка, казалось, не проявляла к происходящему ни малейшего интереса. Ее внимание было приковано к какой-то одной ей ведомой молекуле воздуха. - Ну! - воскликнул Старик Трашбарг. - Вот теперь орудуйте полотенцем. Артур схватил Фордово полотенце и, стараясь подражать охотникам-матадорам, взмахнул им и сделал изящный пируэт. Нельзя сказать, чтобы это вышло у него так же изящно. И все же теперь он знал, что ему делать; более того, он не сомневался, что все выйдет как надо. Он еще несколько раз взмахнул полотенцем для разминки и стал ждать. Он загодя выбрал себе подходящего Зверя. Низко опустив голову, тот несся галопом в их сторону на самом краю стада. Старик Трашбарг взмахнул птицей. Зверь покосился на нее, повернул голову, и тут Артур сделал взмах полотенцем прямо у него перед глазами. Наконец-то он привлек внимание зверя. Начиная с этого момента вести за собой животное казалось самым плевым делом. Зверь поднял голову, чуть склонив ее набок. Он замедлил темп до рыси, потом перешел на шаг. Еще через пару секунд эта махина стояла среди людей, фыркая, дымясь потной шкурой и восхищенно обнюхивая птичку-пикка, которая, похоже, вовсе ее и не замечала. Делая рукой странные, волнообразные движения, Старик Трашбарг опускал птичку-пикка все ниже, удерживая ее перед Зверем, но не давая тому касаться ее. И Артур своими нелепыми взмахами полотенца тоже указывал Зверю: сюда и вниз! - В жизни не видал такого дурацкого зрелища, - пробормотал Форд себе под нос. И наконец, совершенно сбитый с толку. Зверь опустился перед ними на колени. - Давай! - шепнул Трашбарг Форду. - Давай лезь! Лезь! Форд вскочил Зверю на спину и запустил пальцы глубоко в его густую шерсть. - Ну, Мастер Сандвичей! Ступай! - Трашбарг сделал замысловатый ритуальный знак - в смысл которого Артур не смог проникнуть, ибо Трашбарг явно придумал его на месте - и пожал Артуру руку, после чего толкнул его к Зверю. Сделав глубокий вздох, Артур вскарабкался вслед за Фордом на горячую, потную спину и ухватился покрепче. Под косматой шкурой Зверя перекатывались мощные мускулы - каждый размером с доброго морского льва. Неожиданно Старик Трашбарг поднял птицу высоко вверх. Зверь дернул головой, следуя за ней взглядом. Трашбарг махал птицей все выше и выше, и вот Абсолютно Нормальный Зверь поднялся с колен, чуть покачиваясь из стороны в сторону. Оба всадника отчаянно цеплялись за его спину. Артур вытянул шею, пытаясь разглядеть над стадом, куда оно исчезает, но все закрывала знойная дымка. - Ты что-нибудь видишь? - спросил он у Форда. - Нет. - Форд оглянулся в надежде увидеть, откуда стадо появляется. Тот же результат, то есть никакого. - Ты не знаешь, откуда они приходят? - крикнул Артур Трашбаргу. - Или куда уходят? - Во владения Короля! - крикнул Трашбарг в ответ. - Короля? - удивился Артур. - Короля какой страны? Абсолютно Нормальный Зверь беспокойно переминался под ними с ноги на ногу. - При чем тут "страны"? - крикнул Старик Трашбарг. - Просто Короля. - Ты никогда раньше не говорил, что здесь есть какое-то королевство, - в некотором смятении крикнул Артур. - Что-о? - прокричал Старик Трашбарг. Грохот копыт заглушал почти все звуки; к тому же старик был поглощен своим делом. Не опуская птицы, он медленно повернул Зверя так, что тот стал параллельно движению стада. Трашбарг сделал несколько шагов вперед. Зверь поплелся за ним. Он сделал еще несколько шагов. Зверь побрел вперед и понемногу зашагал рядом со стадом. - Я сказал, ты никогда не говорил про королевство, - повторил Артур. - И сейчас ничего не говорю! - крикнул Старик Трашбарг. - Я сказал "владения Короля", вот и все! Он отвел руку назад и затем выбросил ее вперед, изо всех сил швырнув птичку-пикка в воздух над стадом. Это происшествие явилось для птички полной неожиданностью, поскольку до сих пор она явно не замечала происходящего вокруг. Ей потребовалась секунда или две, чтобы она поняла, что случилось, после чего она расправила свои крылышки и улетела. - Ступай! - крикнул Старик Трашбарг. - Ступай, Мастер Сандвичей, навстречу своей судьбе! Артур не был уверен, так уж ли он хочет встретить свою судьбу. Все, чего ему хотелось, - это попасть куда-нибудь, где он сможет слезть с этого чудища. Как бы то ни было, верхом на Звере он не чувствовал себя в безопасности