- Планета та. Только вот Вселенная другая. Когда он возвращался в космопорт, над его головой пролетела одинокая птица. 8 Форд всю жизнь следовал своему собственному кодексу чести. Конечно, не Зарквон весть какому, зато своему, и Форд старался по возможности хранить ему верность. Одно из правил этого кодекса гласило: никогда не плати за выпивку из своего кармана. Он затруднялся сказать, относится ли это к понятию "честь", но все равно следовал этому правилу. Кроме того, он решительно выступал против любых проявлений жестокости по отношению к любым животным - делая исключение только для гусей. И наконец, он никогда и ничего не крал у своих работодателей. Если только это можно назвать кражей. Когда финансовый директор при виде расходов Форда не начинал задыхаться от ярости и не объявлял тревогу по всему зданию издательства с перекрыванием всех входов-выходов. Форд начинал подозревать, что теряет квалификацию. Но и разве это кража? Кража - это кусать руку, которая тебя кормит. Присасываться к ней, даже теребить ее губами - в рамках приличия. Но кусать ее нельзя. Особенно такую руку, как "Путеводитель". "Путеводитель" - это святое. Но теперь, думал Форд, пробираясь по лабиринтам коридоров, пришла пора переоценки ценностей. Сами виноваты. Только посмотрите: ничего, кроме серых перегородок и кабинетов. Во всем доме не слышно ничего, кроме жужжания пчел трудовых. За окнами на улице горожане с увлечением играют в "казаки-разбойники", а в здании никто даже не осмеливался запулить вдоль по коридору мячом или прогуляться до ксерокса в купальнике непристойной расцветки. "Инфин-Идио энтерпрайзис"!" - фыркнул про себя Форд. Дверь за дверью открывались перед ним как по мановению волшебной палочки. Лифты с радостью опускали или поднимали его туда, куда ему не полагалось попадать. Форд выбрал по возможности самый длинный и запутанный путь, постепенно опускаясь вниз. Его маленький счастливый кибер позаботился обо всем, захлестывая охранные системы волнами безоблачного счастья. Форд подумал, что роботу негоже оставаться безымянным, и решил назвать его Эмили Сандерс в честь одной девушки, о которой сохранил самые лучшие воспоминания. Потом он подумал, что имя Эмили Сандерс применительно к роботу-охраннику звучит слишком абсурдно, и решил назвать его Колином в честь собачки Эмили. Форд уже довольно далеко углубился в дебри здания, в ту его часть, где ему еще не приходилось бывать, в зону усиленной охраны. Охранники, которых он миновал, бросали на него все более удивленные взгляды. На таком уровне охраны их даже нельзя было назвать людьми. Теперь они делали только то, что требовалось от них уставом. Возвращаясь вечером домой, они снова становились людьми, и когда их детки, глядя на них своими невинными лучистыми глазками, спрашивали: "Папа, а что ты сегодня делал?" - те отвечали только: "Я нес охранную службу" - и ни слова больше. Истина заключалась в том, что во все времена за лучезарным, душа-нараспашку фасадом, который "Путеводитель" выставляет напоказ, исподтишка творились и творятся самые мутные дела. Вернее, таков был фасад, который "Путеводитель" выставлял напоказ, пока эта банда из "Инфин-Идио энтерпрайзис" не превратила его в обитель серой тоски. Во все времена светлое здание опиралось на фундамент темных сделок, не совсем законных афер и прочих нечистоплотных делишек. А обделывались они в охраняемых как зеница ока отделах исследований и обработки информации. Примерно каждые пять лет "Путеводитель" перемещал все свои операции - и, соответственно, здания - на новую планету. По мере того как "Путеводитель" пускал корни в местную культуру и экономику, все вокруг улыбались и аплодировали: это обеспечивало занятость, придавало блеск и разнообразило жизнь. Но тут оказывалось, что налоговые отчисления, на которые рассчитывали местные власти, тоже им улыбнулись. Когда же "Путеводитель" исчезал, прихватив с собой здание, поневоле напрашивалось сравнение с татем в нощи. И вполне справедливое. Обыкновенно его бегство имело место в предрассветные часы, и с наступлением дня местным оставалось только подсчитывать убытки и потери. Целые культуры и экономические системы рушились в течение одной-двух недель, некогда процветающие планеты пребывали в шоке и разрухе. И все-таки им оставалось на память ощущение причастности к чему-то грандиозному. "Оперативные работники" озадаченно косились на Форда, который бодро шествовал к самой святая святых здания, но успокаивались при виде Колина, который прокладывал дорогу силой своего упоения. Где-то в других частях здания робко начали подавать голос сирены. Возможно, Ванн Харла уже обнаружили, что могло создать некоторые сложности. Форд надеялся, что успеет сунуть "Идент-и-Прост" обратно ему в карман до того, как тот очухается. Ладно, эту проблему можно отложить на потом, хотя в настоящий момент Форд и не представлял себе, как будет ее решать: всякому овощу свое время. Пока что, где бы они с Колином ни появлялись, их всюду окружали кокон светлой радости и, что существеннее, доброжелательные лифты и гостеприимные двери. Форд даже начал насвистывать. Ох, зря он так распустился. Свистунов не любят, а особенно их не любят божества, управляющие нашей жизнью. Следующая дверь не открылась. Это было обидно: ведь именно к этой двери и стремился Форд. Она красовалась перед ним - серая, наглухо закрытая, с надписью на уровне лица: ВХОД ВОСПРЕЩЕН! В ТОМ ЧИСЛЕ ИМЕЮЩИМ ДОПУСК! НЕ РАЗБАЗАРИВАЙ СВОЕ ВРЕМЯ! ПШЕЛ ВОН! Колин заметил, что чем ниже этажом, тем мрачнее настроение дверей. Они находились примерно в десяти ярусах ниже уровня земли. Воздух был заметно прохладнее, и безвкусные серые обои уступили место брутальным стальным стенам в заклепках. Даже развязная эйфория Колина сменилась чуть натужной жизнерадостностью. Колин признался, что немного устал. Действительно, у кого угодно поубавилось бы энергии после общения с такой неприветливой дверью. Форд пнул дверь ногой. Та открылась. "Сочетание наслаждения и боли, - пробормотал он. - Что-что, а это всегда сработает". Он вошел, и Колин за ним. Даже с замкнутым накоротко контуром наслаждения его счастье приобрело несколько нервический характер. Теперь он не приплясывал, а слегка трепетал. Тесноватое серое помещение полнилось монотонным гудением. Это был мозговой центр "Путеводителя". Компьютерные терминалы у серых стен открывали доступ ко всем аспектам деятельности "Путеводителя". Сюда по субэфирной сети стекалась информация от бродячих исследователей со всей Галактики. Информация поступала в кабинеты младших редакторов, где все заслуживающее внимания безжалостно вымарывалось секретаршами, поскольку сами младшие редакторы ушли обедать. Оставшаяся часть информации пересылалась в юридический отдел, занимавший другую половину здания. В юридическом отделе вымарывали все, что осталось относительно интересного, а результат передавали в кабинеты исполнительных редакторов, также хронически ушедших обедать. Их секретарши читали все это, говорили "Чушь" и "Мрак" и вымарывали почти все, кроме первого и последнего слова. Когда выпускающий, отрыгиваясь, возвращался с обеда, он восклицал: "Что за бред этот Икс (где "Икс" означало имя того или иного полевого исследователя) прислал нам через всю Галактику, Зарквон ее подери! Стоило посылать кого-то в эти проклятые Зоны Разума Кагракашки на целых три периода, чтобы он слал оттуда такую ерунду! Спишите-ка расходы за его счет". - А что делать с материалом? - спрашивала секретарша. - Да в сеть вывесите, что ли. Может, кому и пригодится. У меня что-то голова болит, я пошел домой. После чего отредактированный материал возвращался в юридический отдел, потом снова в редакционный отдел и, наконец, рассылался по субэфирной сети по всей Галактике. И все это контролировалось терминалами, расположенными у правой стены маленькой серой комнаты. Одновременно приказ перевести расходы на счет полевого исследователя спускался на компьютерный терминал, расположенный в дальнем правом углу комнаты. Именно к этому терминалу и ринулся сейчас Форд Префект. (Если вы читаете эти строки на планете Земля, то: А. Желаем вам удачи. На свете полным-полно всякой всячины, которой вы не знаете, но в этом вы не одиноки. Правда, именно в вашем случае это невежество имеет самые ужасающие последствия, но что ж, такова жизнь. Б. Не воображайте, будто знаете, что такое компьютерный терминал. Компьютерный терминал - это не громоздкий древний телевизор со стоящей перед ним пишущей машинкой. На деле это интерфейс, посредством которого тело и разум могут связываться со Вселенной и перемешивать ее кусочки.) Так вот, Форд подбежал к терминалу, плюхнулся в кресло перед ним и окунулся в его Вселенную. Эта Вселенная не походила на ту, которую он знал. Она отличалась топографической разнузданностью: неестественно высокие горы, головокружительно бездонные пропасти, луны, то и дело рассыпающиеся в стаи морских коньков, сложенные в три погибели миры, беззвучные океаны и прыгучие летучие фриксы-чириксы... Форд собрал свою волю в комок. Задержал дыхание, зажмурился и вновь раскрыл глаза. Вот, значит, где проводят время наши бухгалтеры. Наверняка в этот пейзаж вкладывалось содержания больше, чем видел глаз. Форд осторожно оглянулся, стараясь не утонуть в волнах чудес. Покамест он не сориентировался в этой Вселенной. Он не знал даже законов, определявших ее пространственную структуру, или ее поведение. Пока он полагался только на инстинкт, а инстинкт советовал ему найти самую примечательную деталь ландшафта и двинуться к ней. В стороне, на весьма значительном удалении - вакуум его разберет, в миле, в миллионе миль или в муравьином шажке от его носа, - вонзался в небо величественный горный пик, от которого, громоздясь друг на друга, ответвлялись агатисы [род хвойных деревьев семейства араукариевых], агломераты [беспорядочное нагромождение] и архимандриты [следующий за епископом церковный сан]. Где ползком, где разбирая завалы, направился Форд к нему и спустя неопределенный, но по ощущению не имеющий окончательного предела промежуток времени достиг его. Раскинув руки, изо всех сил цепляясь за корявую поверхность, он полз по горному склону. А удостоверившись, что держится крепко, сдуру посмотрел вниз. Все время, что он барахтался, полз и разбирал завалы, расстояние до земли мало его беспокоило. Но стоило ему повиснуть, цепляясь за скалу, как душа у него ушла в пятки. Пальцы побелели от напряжения. Зубы, напрочь выйдя из повиновения, клацали и выворачивались в разные стороны. Глаза ввалились, а тошнота накатывала волнами. Чудовищным усилием воли он заставил себя разжать пальцы и оттолкнуться от склона. Он почувствовал, что отплывает все дальше от утеса. Более того, плывет - наперекор всем законам физики - вверх. Все выше, и выше, и выше... Он расправил плечи, опустил руки, поднял глаза к небу, не мешая неведомой силе тянуть его наверх... Постепенно (неизвестно сколько времени прошло в этой иллюзорной Вселенной) перед ним вновь вырос утес, за который можно было уцепиться, по которому можно было лезть вверх. Он уцепился и полез. Начал пыхтеть - утомительное дело, это лазанье. Прижался к утесу - неизвестно, для того ли, чтобы не упасть, или наоборот, чтобы оттолкнуться как следует. Нет, ему просто надо было вцепиться во что-нибудь, чтобы еще раз оглядеться в этом мире. От высоты голова вновь пошла у него кругом и кружилась до тех пор, пока он не очнулся, зажмурившись, жалобно хныча, цепляясь за чудовищную стену утеса. Форд снова вернул себе контроль над своим дыханием. Несколько раз медленно и внятно повторил себе, что находится всего лишь в вымышленном, графическом мире. В мнимой Вселенной. В иллюзорной реальности. Он может в любой момент выйти из нее. И вышел. Он сидел в синем кресле из обтянутого кожзаменителем поролона напротив компьютерного терминала. Форд расслабился. Он снова цеплялся за почти отвесную поверхность головокружительно высокого утеса. Высота-то ладно... Вот только бы ландшафт внизу не трепетал бы так и не колыхался бы. Надо держаться. Не за скалу - скала это иллюзия. Надо удержать ситуацию под контролем, посмотреть на мир, где он находился, без эмоциональных помех. В то мгновение, когда он был готов еще раз оттолкнуться от скалы, он неожиданно догадался, что надо отринуть саму идею скалы. Теперь он сидел спокойно, вновь дышал ровно и с интересом разглядывал окружающий мир - разглядывал как хозяин. Он находился в четырехмерной топологической модели финансовой структуры "Путеводителя". Вероятно, с минуты на минуту кто-то или что-то поинтересуется, что он здесь делает. А кстати, вот и они. Вихляясь в иллюзорном пространстве, к нему приближался косяк противных на вид существ с маленькими коническими головками, острыми, как отточенные карандаши, усиками и медным взглядом. Еще издалека слышались их скрипучие голоса, вопрошающие, кто он, что он здесь делает, какой у него допуск, какой допуск у допустившего его сюда агента, какой у него объем бедер и охват лодыжки... и т.д. и т.п. С ног до головы его ощупал лазерный луч - бесцеремонно, будто какую-нибудь пачку печенья на контроле в супермаркете. Тяжелых лазерных ружей на него пока не наводили. Тот факт, что все происходило в иллюзорном пространстве, ничего не менял: иллюзорный лазер разит в иллюзорном пространстве наповал, ибо все мы живы, пока кажемся себе живыми, и умираем, когда нам начинает казаться, что мы мертвы. Сняв лазерные отпечатки пальцев, сетчатки глаза, структуры волос, существа чрезвычайно возбудились. На Форда обрушился град вопросов сугубо личного характера. Скрипучие голоса от возбуждения срывались на визг. К шее Форда потянулся маленький серебристый скальпель. И тут Форд, затаив дыхание и сотворив про себя молитву, вынул из кармана "Идент-и-Прост" Ванн Харла и помахал им перед носом у всей этой братии. И сразу воцарилась тишина. Весь косяк маленьких виртуальных стражей вытянулся по стойке "смирно". - Рады вас видеть, мистер Харл, - хором выкрикнули они. - Мы можем вам чем-нибудь помочь? Форд растянул губы в зловредной ухмылке. - А знаете что... - произнес он. - Как ни странно, очень даже можете! Пять минут спустя он покинул компьютерный центр. Тридцать секунд у него ушло на саму работу и еще три минуты на то, чтобы замести следы. В мнимой Вселенной он мог творить все, что угодно. Или почти все. Он мог сам себе передать права на владение всей организацией, но это вряд ли сошло бы ему с рук. И вообще, еще чего не хватало! Жуткий груз ответственности, работа от утра до утра, не говоря уж о неизбежном судебном преследовании по обвинению в злостном мошенничестве и последующем прозябании в тюрьме. Нет, ему нужно было совершить то, чего не заметит никто, кроме компьютера. Именно эта операция и заняла тридцать секунд. Остальные три минуты ушли на введение в компьютер программы, заставившей машину напрочь позабыть все, что она успела заметить за эти тридцать секунд. В компьютер надо было вложить сознательное желание игнорировать Форда, а там уж электронный мозг сам разберется, куда запрятать нежеланную информацию. Эту тактику программирования Форд позаимствовал у политиков: любой нормальный человек, избранный на высокую должность, волей-неволей вынужден блокировать целые фрагменты памяти и совести. Еще минута ушла на то, чтобы обнаружить: один ментальный блок памяти и совести у компьютера уже стоит. Очень мощный, кстати. В принципе Форд бы и сам этого не заметил, если бы не вводил программу блокировки. А так он тут же заплутался в целом лабиринте убедительных, безупречно гладких отговорок и хитроумных субпроцессов - именно в том месте, где собирался возвести свой, аналогичный лабиринт. Ну а компьютер отрицал все: и что в его памяти находится блок, и что ему вообще есть что отрицать. Последнее он отрицал так убедительно, что даже Форд чуть не попался на удочку. - Неслабо! - вскричал Форд. И раздумал устанавливать свой блок, а просто переключил цепи на уже существующий, чтобы тот заодно разбирался и с запросами по поводу его, Фордовых, проделок. Он взялся по-быстрому давить вирусов, которых запустил в компьютер сам, и тут же обнаружил, что они бесследно улетучились. Он совсем было собрался запустить их в машину по второму разу, когда сообразил, что не замечает их только потому, что они уже ушли в подполье и принялись за работу. Форд сыто ухмыльнулся. Попытался выпытать у компьютера, что именно тот заблокировал в своей компьютерной памяти, но тот заблокировал самую память о том, что что-то блокировал. Комар носа не подточит. Вот и слава Зарквону. Форду даже самому померещилось, будто ничего и не было - так, одна игра воображения. Выдумка. Что-то там, связанное со зданием издательства и числом 13. Он быстро прогнал систему через несколько элементарных тестов. Точняк, сплошная игра фантазии - только и всего. Теперь некогда было петлять и заметать следы: по всему зданию наверняка объявлена тревога. Форд вскочил в лифт, поднимающийся до уровня входного вестибюля, чтобы там пересесть на скоростной лифт. Каким-то образом ему совершенно необходимо было вернуть "Идент-и-Прост" в карман Харла до того, как этого сокровища хватятся. Как - он еще не знал. Двери лифта распахнулись, пропуская внутрь толпу охранников и роботов, ощетинившуюся омерзительным вооружением. Ему приказали освободить кабину. Форд пожал плечами и вышел. Оттолкнув его в сторону, вся орава ввалилась в лифт, и тот унес их вниз - искать злоумышленника в подвальной части здания. "Вот это класс", - восхищенно подумал Форд, дружески похлопав Колина по стальному боку. Колин, пожалуй, был первым роботом на жизненном пути Форда, действительно способным приносить пользу. Он весело подпрыгивал в воздухе перед Фордом. "Хорошо, - подумал Форд, - что я назвал его в честь собаки". Ему отчаянно хотелось унести ноги из здания именно сейчас, но он знал, что шансы это проделать увеличатся, если Харл не заметит пропажи "Идент-и-Проста". Поэтому карточку необходимо было вернуть. Они подошли к скоростному лифту. - Привет! - сказал лифт, когда они зашли. - Привет, - откликнулся Форд. - Куда вам, ребята? - спросил лифт. - На двадцать третий, - ответил Форд. - Похоже, этот этаж пользуется сегодня особой популярностью, - заметил лифт. "Гм, - подумал Форд. - Дело пахнет керосином". Лифт высветил на табло "23" и взмыл вверх. Что-то в этом табло привлекло внимание Форда, но он не понял, что именно, а потому перестал об этом думать. Его больше беспокоило то, что нужный ему этаж пользуется особой популярностью. Он не думал пока, как будет выкарабкиваться из ожидавшей его заварухи, поскольку не имел ни малейшего представления о том, что его там ждет. "Сымпровизируем как-нибудь". Лифт остановился. Двери разъехались. Зловещая тишина. Пустой коридор. Вот она, дверь в кабинет Харла, прямо перед ним. На двери лежал тонкий слой пыли. Форд знал, что эта пыль состоит из крохотных молекулярных роботов, которые повылезали из ушей стены, собрали друг друга, восстановили выбитую дверь, разобрали друг друга и ушли в уши стены до следующего раза. Форду всегда было интересно, что это за форма жизни. Но не теперь, ибо своя собственная жизнь волновала его куда больше. Набрав в грудь воздуха, он ринулся вперед. 9 Артура изводила какая-то маета. М-да, чудное это дело - вся Галактика перед ним открыта, а ему недостает только двух мелочей - планеты, где родился, и женщины, которую любил! Да провались оно пропадом, подумал он. Что ему сейчас нужно - так это помощь и совет. Он достал "Путеводитель". Заглянул в раздел "Помощь" и прочел: "См. разд. "СОВЕТЫ". Заглянул в раздел "Советы" и прочел: "См. разд. "ПОМОЩЬ". Последнее время "Путеводитель" часто откалывал такие номера - может, тоже с тоски-кручины? Артур направил свои стопы к Манжете Восточного Рукава Галактики, где, по слухам, только и можно в наши дни найти мудрость и истину. Особенно на планете Гавалиус - обители оракулов, ясновидящих, знахарей и пиццерий на вынос, ибо по большей части оракулы, ясновидящие и знахари не умеют готовить сами. Что бы там ни говорили про планету, на деле она оказалась какой-то ненормально тихой. Улица в деревушке пророков, по которой шагал Артур, казалось, совершенно вымерла. Единственный пророк, которого он увидел, как раз закрывал свою лавочку, и вид у него был не очень-то процветающий. Артур направился к нему и спросил, что здесь происходит. - Нет спроса, - буркнул тот, мрачно вбивая гвоздь в доску, чтобы заколотить витрину-окно своей хижины. - В самом деле? Но почему? - Подержи-ка вон тот конец - покажу. Артур придержал еще не приколоченный конец доски. Старый пророк нырнул в дом и вернулся с портативным субэфирным приемником. Включил его, поколдовал с настройкой и поставил на маленькую лавку, с которой обычно пророчествовал, вслед за чем взял молоток и вернулся к заколачиванию окошка. Артур сел рядом с приемником и напряг слух. - ...требует подтверждения, - проскрипел приемник. - Завтра, - продолжал он, - вице-президент Пофф-фигуса Рули Га Стин объявит о намерении баллотироваться на пост президента. В своей завтрашней речи он... - Переключи диапазон, - буркнул пророк. Артур покрутил ручку настройки. - ...отказался комментировать, - произнес приемник. - На следующей неделе уровень безработицы в секторе Забух вырастет до самой высокой отметки с момента изобретения статистики. Доклад, который опубликуют через неделю... - Поищи еще что-нибудь, - бросил пророк. Артур снова покрутил ручку. - ...категорически это отрицает, - произнес приемник. - В следующем месяце Высочайшее Бракосочетание принца Джида из династии Суфлингов и принцессы Гуули Руйя-Альфийской станет самой ослепительной церемонией, какую только видели на Территориях Бьянджи. Слово нашему специальному корреспонденту Триллиан Астра... Артур выкатил глаза. Приемник разразился восторженным ревом толпы и уханьем духовых оркестров. Очень знакомый голос произнес: - Ну что ж, Крарта, у нас тут в середине будущего месяца творится нечто абсолютно несказанное! Ослепительная принцесса Гуули в своей... Пророк смахнул приемник с лавки на пыльную дорогу, и тот закудахтал, как бракованный цыпленок. - Теперь видишь, с чем мы столкнулись? - буркнул пророк. - Подержи-ка. Не это, вот это. Нет, не так. Этим вверх. Да поверни ты его, балбес! - Я слушал передачу, - запротестовал Артур, вертя в руках молоток. - Все вы так. Вот поэтому нашей деревне и каюк. - Старик смачно сплюнул в пыль. - Нет, я хотел сказать, это, кажется, была одна моя знакомая. - Кто, принцесса Гуули? Да у меня рука отсохла бы здороваться со всеми, с кем она только трахалась. - Не принцесса, - устало сказал Артур. - Корреспондентка. Ее зовут Триллиан. Только вот не знаю, откуда у нее эта фамилия - Астра. Мы с ней с одной планеты. Я как раз гадал, где она сейчас. - А, эта... Носится по всему континууму. Мы здесь, дело ясное, не принимаем трехмерное ТВ - Большому Зеленому Арклесизуру спасибо, - но по радио она все время. Из всех точек пространства-времени. Пытается найти себе место для нормальной жизни, стабильные времена - рано или поздно этого все хотят. Да только ничем, кроме слез, это не кончится. Если уже не кончилось. - Он замахнулся молотком и врезал себе по пальцу, после чего исполнился Духа Святого и заговорил на двунадесяти языках. Выразительно, но непонятно. В деревушке оракулов дела обстояли не лучше. Артур слышал, что лучший оракул - это тот, к которому обращаются за советом другие оракулы. Однако этот оракул не работал. На двери его белело объявление, гласившее: УМА НЕ ПРИЛОЖУ ПОПЫТАЙТЕ СЧАСТЬЯ У СОСЕДЕЙ НО ЭТО Я ВАМ НЕ КАК ОРАКУЛ СОВЕТУЮ, А КАК ПРОСТОЙ ЧЕЛОВЕК "Соседи" проживали в пещере в нескольких сотнях ярдов от дома оракула. К ним-то Артур и направился. Перед пещерой потрескивал небольшой дымный костерок, над которым кипел помятый котел. От котелка исходил весьма и весьма неприятный запах. А может, не от котелка: тут же на бельевой веревке сушились кишки местных козообразных животных - тоже возможный источник запаха. Кроме того, в опасной близости находилась целая груда расчлененных тел местных козообразных - и тоже воняла. Впрочем, с не меньшей вероятностью источником запаха могла быть и леди преклонного возраста, отгонявшая от этой кучи мух. Занятие это было неблагодарное - каждая муха достигала величины пивной банки, а единственным оружием старой леди являлась ракетка для настольного тенниса. Кроме того, старушка, похоже, была подслеповата. Тем не менее иногда ее ракетка по чистой случайности с удовлетворенным стуком ударяла по какой-нибудь мухе - и насекомое, пулей просвистев в воздухе, размазывалось по скале у входа в пещеру. Старая леди реагировала на эти победы с таким восторгом, что сразу становилось ясно - именно ради таких мгновений она и живет. Артур некоторое время наблюдал это экзотическое представление с вежливой дистанции; потом попытался деликатным покашливанием привлечь внимание дамы. Для деликатного покашливания, увы, вначале потребовалось сделать вдох. Вдохнув несколько больше местной атмосферы, чем ожидал, Артур захлебнулся отчаянным кашлем и, обессиленный, истекая слезами, привалился к скале. Он попытался отдышаться, но с каждым новым вдохом ему становилось все хуже. Его вырвало, он сложился вдвое, перекатился через собственную блевотину, прокатился еще несколько ярдов и в конце концов смог выползти на карачках на чуть более свежий воздух. - Простите меня, - прохрипел он, слегка отдышавшись. - Ради Бога извините. Я чувствую себя полнейшим идиотом и... - Он беспомощно махнул рукой на заблеванный вход в пещеру. - Ну что тут еще скажешь? По крайней мере он привлек внимание пожилой леди. Она подозрительно покосилась в его сторону, однако по слепоте не смогла разглядеть его на фоне скалистого пейзажа. Он с надеждой помахал ей рукой. - Эй, здравствуйте! - крикнул он. Это помогло даме определить его местонахождение. Она пробурчала что-то себе под нос и вновь занялась мухами. По произведенному этим ее движением возмущению воздуха Артур заключил, что основным источником запаха была все-таки она сама. Сохнущие кишки, разлагающиеся туши и кипящий котел, возможно, вносили свою лепту в общий букет, однако основу его составляла, несомненно, она сама. После нескольких неудачных замахов ракетка наконец ударила по очередной мухе. Та шмякнулась о скалу и разлетелась по ней брызгами, что, безусловно, доставило бы пожилой леди глубокое удовлетворение, если бы она только могла видеть эту картину. Артур с усилием поднялся на ноги и как мог почистился пучком пожухлой травы. Как еще заявить о своем присутствии, он не знал. С одной стороны, он был готов двинуться дальше, с другой - ему неловко было оставлять свою блевотину у входа в пещеру. Впрочем, чем ее убрать, он тоже не знал. Он начал было собирать с этой целью пожухлую траву, но испугался, что, начав уборку, скорее добавит к блевотине у входа новую порцию. Углубившись в эти размышления, он не сразу заметил, что старая леди что-то ему говорит. - Извините? - спохватился он. - Я спрашивала, не могу ли я вам помочь, - повторила та скрипучим голоском, таким тихим, что он едва разобрал слова. - Э... я пришел спросить у вас совета, - ответил он, ощущая себя полнейшим дураком. Она, подслеповато щурясь, оглядела его, отвернулась, замахнулась ракеткой на муху и промазала. - Какого совета? - спросила она. - Извините? - Я спросила: какого совета? - Ну... общего характера. В путеводителе написано... - Ха! В путеводителе! - презрительно фыркнула старая леди и сплюнула. Она продолжала размахивать своей ракеткой, хотя особенно не целилась. Артур вытащил из кармана помятый путеводитель по планете. Зачем, он сам не знал. Сам он его уже читал, а пожилая леди, как ему показалось, этого делать не собиралась. Все же он раскрыл его и, задумчиво хмурясь, пробежал глазами несколько страниц. Там взахлеб рассказывалось о древнем искусстве магов и предсказателей Гавалиуса, а также бесстыдно расхваливались красивые и комфортабельные отели, ожидающие гостей города Гавалиона. Также у Артура был с собой экземпляр "Путеводителя" с большой буквы, однако недавно в машинке что-то разладилось - на экране в основном высвечивались "X", "Й" и "{". Однако связаны ли эти неполадки с его персональной машиной, или это само сердце и мозг "Путеводителя" - издательство - захворало, а то и просто галлюцинировало, он не знал. Так или иначе, он доверял "Путеводителю" еще меньше, чем обычно, то есть ни капельки, - и пользовался им теперь то вместо стола, то вместо табуретки. Пожилая леди медленно подковыляла к нему. Артур попытался незаметно определить направление ветра и чуть-чуть подвинулся. - Совет? - переспросила она. - Значит, совет, так? - Э... да, - согласился Артур. - Дело в том... Он еще раз нахмурился и заглянул в брошюру удостовериться, что не ошибся и прочитал нужную страницу. Там было написано: "Дружелюбные жители нашей планеты с радостью поделятся с вами знаниями и мудростью предков. Загляните с их помощью в тайны прошлого и будущего!" К сему прилагались льготные купоны, но Артур стеснялся вырезать их и предлагать кому-то. - Совет, да? - повторила старая леди. - Как вы сказали, совет общего характера. Типа "делать жизнь с кого", так, что ли? - Да, - признался Артур. - Вроде того. С жизнью у меня как-то не очень иногда вытанцовывается, если быть совсем честным. - Он отчаянно пытался держаться от нее с наветренной стороны, однако старуха, к его удивлению, отвернулась и заковыляла обратно к пещере. - Тогда вам придется помочь мне с ксероксом, - бросила она через плечо. - Что? - не понял Артур. - С ксероксом, - терпеливо повторила она. - Помогите мне вытащить его. Он на солнечных батареях. Мне приходится держать его в пещере. Чтобы птицы не за...рали совсем. - Ясно, - кивнул Артур. - На вашем месте я бы сначала воздуха в легкие набрала, - пробормотала старая леди и исчезла в пещере. Артур последовал ее совету. Он как следует проветрил легкие. Почувствовав, что готов, задержал дыхание и нырнул следом. Ксерокс оказался старой громоздкой штуковиной на скрипучей тележке. Он стоял в полумраке в глубине пещеры. Колеса тележки смотрели в разные стороны. Каменный пол пещеры был, мягко скажем, неровный. - Сбегайте наружу, отдышитесь, - посоветовала старая леди, видя, что лицо Артура приобрело слегка багровый оттенок. Тот облегченно кивнул. Раз уж его реакция ее не оскорбляет, к чему отказываться? Он выскочил на воздух, сделал несколько глубоких вдохов и вернулся толкать тележку. Прежде чем машина оказалась снаружи, ему пришлось несколько раз сбегать туда и обратно. Старуха еще раз нырнула в пещеру и вернулась с двумя слегка выщербленными пластинами солнечных батарей, которые и подключила к машине. Она посмотрела на небо. Солнце стояло высоко, но порой его заволакивали облака. - Придется подождать, - заявила она. Артур ответил, что счастлив подождать немного. Старая леди вздохнула и заковыляла к костру, над которым булькал котелок, и потыкала в него палкой. - Перекусить не желаете? - поинтересовалась она у Артура. - Спасибо, я обедал, - поспешно ответил он. - Нет, правда обедал. - Ну да, конечно, - согласилась пожилая леди, не прекращая мешать палкой содержимое котла. Выждав пару минут, она выудила из него кусок чего-то, подула на него, чтобы тот остыл, и положила в рот. Некоторое время она задумчиво жевала. Потом она прохромала к груде тел местных козообразных животных и выплюнула в эту кучу недожеванный кусок. Вернувшись к котелку, попробовала отцепить его от треноги, к которой тот был подвешен. - Вам помочь? - вежливо поинтересовался Артур. Вдвоем они отцепили котелок и не без опаски отнесли его вниз по склону к цепочке кустов, окаймлявшей обрыв. Со дна обрыва поднимался целый букет совершенно новых для Артура запахов. - Готовы? - спросила старая леди. - Д-да... - неуверенно ответил Артур, не совсем представлявший себе, к чему он должен приготовиться. - Раз, - объявила пожилая леди. - Два, - продолжила она. - Три! - воскликнула она ликующе. Артур вовремя сообразил, что она имеет в виду. В четыре руки они вывернули содержимое котелка вниз. По прошествии часа или двух неловкого молчания пожилая леди решила, что солнечные батареи достаточно зарядили ксерокс, и снова скрылась в пещере. Обратно она вышла, держа в руке несколько листков бумаги, которые и заправила в машину. Отпечатанные копии она передала Артуру. - Э... это и есть ваш совет, да? - спросил Артур, бестолково вертя в руках страницы. - Нет, - ответила пожилая леди. - Это моя автобиография. Видите ли, качество совета, который ты даешь кому-то, измеряется той жизнью, какую ведешь ты сам. Так что, заглянув в эти записки, вы легко найдете все основные решения, что я принимала за свою жизнь. Они подчеркнуты и выделены пометками на полях. Нашли? Все, что я могу вам предложить, - это принимать в своей жизни решения, прямо противоположные тем, что принимала я. Тогда вам, возможно, удастся избежать того... - она шумно перевела дух, - чтобы окончить жизнь в такой вот вонючей норе! Она схватила свою ракетку и с ожесточением набросилась на мух. В последней деревушке, куда попал Артур, проживали исключительно столпники. Вместо домов здесь высились столбы, такие высокие, что невозможно было определить, сидит на них кто или нет. Артуру пришлось забраться по очереди на три столба, прежде чем он нашел один, наверху которого было что-то еще помимо засиженного птицами помоста. Это далось ему нелегко. Лезть на столб приходилось по коротким деревянным жердочкам, прибитым к нему по бесконечной спирали. Будь на месте Артура обычный турист, тот давно уже сделал бы пару снимков на память и смылся в ближайший гриль-бар, где продаются те самые бесподобные шоколадные кексы, которые так приятно уплетать на глазах у изнуряющих себя постом схимников. Правда, схимников в последнее время резко поубавилось - возможно, именно из-за туристов с кексами. Большая их часть, если верить официальным источникам, переселилась на Северо-Западную Стремнину Галактики и основала там многочисленные платные центры терапии. Жизнь там в семнадцать миллионов раз легче, а шоколад в сто двадцать раз вкуснее. Как выяснилось, большая часть схимников впервые узнала о шоколаде только после того, как отказалась от мирских радостей. Большая часть клиентов, проходящих лечение в их платных центрах терапии, знает о шоколаде прискорбно много. На маковке третьего столба Артур задержался передохнуть. Он взмок, как мышь, чуть не задохнулся, пока карабкался: каждый столб был футов пятьдесят - шестьдесят высотой. Окружающая действительность подозрительным образом раскачивалась, но это его не слишком смущало: он знал, что по логике вещей не может погибнуть, пока не побывает на Бете Ставромулоса, а потому приучился игнорировать все опасности. Голова при взгляде вниз немного кружилась, но от этой немощи помог сандвич. Он уже совсем было собрался углубиться в чтение ксерокопированного жизнеописания пожилой леди-оракула, когда его вспугнуло легкое покашливание за спиной. Он резко обернулся, выронив при этом сандвич, который не преминул стремительно исчезнуть внизу. Футах в тридцати позади Артура находился еще один столб, выделявшийся среди трех десятков других столбов тем, что на нем кто-то сидел. Это был старик. Судя по кряхтению и стенаниям, старика одолевали не самые радостные мысли. - Извините, - сказал Артур. Старик его проигнорировал. А может, просто не услышал - все ж таки дул ветер. Счастье еще, что Артуру удалось услышать кашель старика. - Алло! - крикнул Артур. - Эй! Старик вздрогнул и оглянулся в его сторону. Для него, похоже, Артур тоже оказался изрядным сюрпризом. На расстоянии Артуру не удалось разобрать, был ли тот приятно удивлен его появлением или просто удивлен. - У вас открыто? - крикнул Артур. Старик непонимающе нахмурился. Артур опять не смог разгадать, не понял тот его или просто не расслышал. - Я сейчас к вам поднимусь! - пообещал Артур. - Не уходите! Он сполз с помоста и торопливо полез вниз по спиральной лестнице, отчего голова закружилась еще сильнее. Он уже бежал к столбу, на котором сидел старик, и тут сообразил, что по пути вниз потерял ориентацию и совсем не уверен, который из столбов нужный. Поразмыслив, прикинул, какой из столбов ему нужен. И только забравшись наверх, убедился, что ошибся. - Черт, - невольно вырвалось у Артура. - Извините! - крикнул он старику, находившемуся теперь буквально перед ним - в каких-то сорока футах по горизонтали. - Я тут немного заблудился. Через минуту буду у вас. Снова вниз. Снова пот, снова головокружение. Усталость накапливалась. Когда он с выкаченными глазами добрался до верхушки нужного столба, то убедился, что пал жертвой бессовестного издевательства. - Ну чего тебе? - раздраженно крикнул ему старик. Теперь он восседал на верху столба, в котором Артур безошибочно узнал тот самый, на котором только что сам ел свой сандвич. - Как вы туда попали? - крикнул совершенно сбитый с толку Артур. - Думаешь, я тебе за здорово живешь расскажу, как я сорок лет, весен и осеней сидел здесь и учился это делать? - А зимой? - Что - зимой? - Вы что же, зимой на столбе не сидите? - Если я большую часть жизни просидел на столбе, - обиделся старик, - это еще не значит, что я идиот. Зимой я перебираюсь на юг. У меня там домик на взморье. Сижу там на трубе. - У вас не найдется совета страннику? - Найдется. Заведи себе домик на взморье. - Ясно. Старик окинул взглядом выжженный, закопченный, пустынный пейзаж. С высоты Артур кое-как разглядел старую леди, все еще сражающуюся с мухами у своей пещеры. - Видишь ее? - неожиданно спросил старик. - Да, - ответил Артур. - Если честно, я к ней уже обращался. - Умная очень. Я купил тот домик на взморье только потому, что она от него отказалась. Что она тебе насоветовала? - Делать все прямо противоположное тому, что делала она. - Другими словами, заведи себе домик на взморье. - Пожалуй, - согласился Артур. - Ну что ж, может, и заведу. - Гм-м-м-м. Горизонт терялся в жарком мареве. - А еще совет? - спросил Артур. - Что-нибудь, не связанное с недвижимостью? - Домик на взморье - это тебе не просто недвижимость. Это состояние души, - возразил столпник, обернувшись и глядя на Артура в упор. Странное дело: его лицо находилось на расстоянии какой-то пары футов от Артура. Его тело ничуть не исказилось, и в то же время туловище старика сидело по-турецки на столбе в сорока футах от Артура, а вот лицо было совсем рядом. Не повернув головы, не делая ничего сверхъестественного, он встал и перешагнул на помост соседнего столба. От жары мерещится, решил Артур. Или же старик живет в своем пространстве. - И даже не обязательно, - продолжал столпник, - чтобы "домик на взморье" находился на настоящем взморье. Хотя взморье - это идеальный вариант. Вся штука в том, что в пограничном состоянии, между двух стихий, мы чувствуем себя лучше. - Действительно? - вежливо удивился Артур. - Там, где земля встречается с водой. Там, где земля встречается с небом. Где тело встречается с духом. Пространство со временем. Нам приятно находиться на границе миров и, посиживая в одном, заглядывать в соседний. Артур ощутил прилив воодушевления. Вот оно то, что обещала ему брошюра. Вот человек, странствующий по этакому Эшерову пространству, изрекая на ходу мудрые мысли! Правда, на нервы это немножко действовало. Столпник раздухарился и теперь скакал со столба на столб, с того - на землю, с земли - на другой столб, со столба - на горизонт и обратно. Одним словом, глумился над привычным Артуру пространством, как только возможно. - Остановитесь, пожалуйста! - не выдержал Артур. - Тяжело, да? - ехидно спросил старик. В следующий же миг, не сделав ровным счетом ни одного усилия, он снова оказался сидящим по-турецки на столбе в сорока футах от Артура. - Пришел ко мне за советом, а сам всего нового-незнакомого до смерти боишься. Гм. Придется, значит, сказать тебе что-то, что ты сам знаешь, но чтоб оно тебе показалось новым. Верно? Ну что ж, обычное дело. - Он вздохнул и печально зажмурился; затем спросил: - Откуда ты, сынок? Артур решил вести себя поумнее. Очень уж ему надоело, что все, с кем он до сих пор встречался здесь, держали его за идиота. - Я вот что скажу, - ответил он. - Вы же ясновидец? Вот и скажите сами. Старик опять вздохнул. - Я просто хотел, - произнес он, занеся руку за голову, - найти тему для разговора. Когда его рука, описав вокруг головы круг, вновь показалась, на ее указательном пальце вращался маленький глобус. Земли. Да, то была Земля - Артур мог руку на отсечение дать. Столпник тут же спрятал глобус обратно. Артур буквально остолбенел, то есть застыл как столб, на котором сидел. - Откуда вы мо... - Вот этого я сказать не могу. - Но почему? Я столько к вам добирался... - Ты не можешь видеть того, что вижу я, ибо видишь только то, что видишь. Ты не можешь знать того, что знаю я, ибо знаешь только то, что знаешь. То, что вижу и знаю я, нельзя просто взять и приплюсовать к тому, что видишь и знаешь ты, ибо они различны по своей природе. И заменить одно другим тоже нельзя, ибо тогда мне придется заменить всего тебя мной. - Погодите-ка, можно я это запишу? - спросил Артур, возбужденно роясь в карманах в поисках карандаша. - Купи лучше книжку в космопорту, - посоветовал старик. - Там этого добра навалом. - А-а, - разочарованно вздохнул Артур. - Скажите, а чего-нибудь более персонального для меня нет? - Все, что ты видишь, слышишь, переживаешь, - это и есть твое, персональное. Ты строишь вокруг себя собственную Вселенную - ту, которую воспринимаешь. Поэтому та Вселенная, которую ты воспринимаешь, принадлежит одному тебе. Персонально. Артур посмотрел на него с сомнением. - Это я тоже найду в космопорту? - спросил он. - Попробуй, - ответил старик. - Тут вот написано, - замялся Артур, вынимая из кармана местный путеводитель, - что я могу получить от вас мою личную молитву. Специально для меня и моих проблем. - Само собой, - кивнул старик. - Будет тебе молитва. Карандаш приготовил? - Ага. - Тогда пиши. Скажем, так: "Не дай мне узнать того, чего мне знать не нужно. Не дай мне даже узнать, что в мире есть то, чего мне знать не нужно. Не дай мне узнать, что я не желаю знать того, чего знать не желаю. Аминь". Вот. Ты так и так в глубине души молишься об этом, так почему бы тебе не делать этого вслух? - Гм, - промолвил Артур. - Ну спасибо... - К этой прилагается еще одна молитва, весьма важная, - продолжал старый столпник, - так что запиши-ка и ее тоже. - О'кей. - Значит, так: "Боже, Боже, Боже..." - ну это для подстраховки чем больше раз повторишь, тем лучше... Итак: "Боже, Боже, Боже! Храни меня от последствий моей предыдущей молитвы. Аминь". По большей части люди попадают в передряги именно потому, что об этой дополнительной молитве забывают. - Вам не приходилось слышать о Бете Ставромулоса? - спросил Артур. - Нет. - Ну что ж, спасибо за помощь, - сказал Артур. - Не бери в голову, - ответил столпник и исчез. 10 Форд с разбега врезался в дверь кабинета главного и, как только она треснула под ударом и рухнула на пол, свернулся в клубок, перекатился в угол, где стоял элегантный кожаный диван, и занял стратегическую позицию за его спинкой. По крайней мере таков был план. Увы, элегантный кожаный диван отсутствовал. Ну откуда, думал Форд, отталкиваясь на лету от воздуха и ныряя под прикрытие стола Харла, у людей эта странная страсть переделывать интерьер каждые пять минут? Зачем в данном конкретном случае заменять совершенно новый, хоть и скучноватый диван с обшивкой из мягкой серой кожи - так вот, зачем заменять этот полезный предмет мебели чем-то больше всего похожим на небольшой танк? А это еще что за детина с портативной ракетной установкой на плече? Кто-то из руководства? Не похоже. Так. Он находится в кабинете главного редактора. По крайней мере раньше здесь был кабинет главного редактора. Зарквон знает, откуда взялись эти ребята из "Инфин-Идио энтерпрайзис". Судя по землистому цвету кожи, у них там не слишком много солнца. Наглость какая, подумал Форд. К "Путеводителю" можно допускать только тех, кто родился и вырос на теплых солнечных планетах. Что касается людей, их в кабинете находилось несколько; оружия и амуниции на них было навешано больше, чем можно ожидать от обычных служащих даже в волчьем мире нынешнего бизнеса. Конечно, за недостатком времени Форд мог делать не выводы, а лишь предположения. Во-первых, он предположил, что здоровенные парни с бычьими шеями и внешностью огромных слизняков имеют некоторое отношение к "Инфин-Идио энтерпрайзис". Это вытекало из надписей на их панцирях. В то же время Форда мучило подозрение, что речь идет отнюдь не об обычной планерке у главного. Мало того, его преследовало ощущение, что эти чудища ему откуда-то знакомы. Знакомы, хоть и одеты как-то незнакомо. Ну ладно. Он пробыл в кабинете уже целых две с половиной секунды. Пора перейти к конструктивной деятельности. Например, взять заложника. А что, неплохая идея. Ванн Харл сидел в своем кресле с встревоженным, можно даже сказать, потрясенным видом. Похоже, помимо крепкого удара затылком о стекло, он пережил еще что-то малоприятное. Форд вскочил и ринулся к нему. Сделав вид, что собирается схватить его за горло, Форд исхитрился засунуть "Идент-и-Прост" тому в карман. Вуаля! Цель визита достигнута. Теперь можно и смотать удочки. - О'кей, - сказал он. - Я... - и осекся. Здоровяк с ракетной установкой поворачивался в сторону Форда Префекта, самым неучтивым образом целясь в него. - Я... - повторил Форд и тут же, повинуясь интуитивному порыву, нырнул под стол, волоча за собой Харла. С оглушительным ревом из задней части пусковой трубы вырвались языки пламени, а из передней - сама ракета. Ракета просвистела над головой Форда и ударила в окно, брызнувшее миллионом осколков. Взрывная волна ураганом прошлась по кабинету, вышвырнув в окно пару кресел, шкафчик-картотеку и маленького робота-охранника по кличке Колин. "Ага! Выходит, прямого попадания окна все-таки не выдерживают, - подумал про себя Форд Префект. - Стоило бы врезать кое-кому по ушам за обман потребителей". Он отпустил Харла и попытался выбрать наилучший путь для бегства. Противник взял его в кольцо. Здоровяк с ракетной установкой уже изготавливался к новому выстрелу. Форд никак не мог придумать, что же ему делать дальше. - Послушайте, - произнес он спокойно. Однако не знал, имеет ли смысл обращаться к Инфин-Идио-слизнякам - хоть спокойным голосом, хоть неспокойным. "Кой черт, - подумал он, - молодость дается лишь однажды" - и выбросился в окно. По крайней мере инициатива осталась за ним. 11 Первое, что надо было сделать Артуру Денту, как он в итоге скорбно осознал, - это перестать беспокоиться и начать жить. То есть ему нужно было найти планету, на которой он смог бы жить, дышать, вставать и садиться, не испытывая неудобств с гравитацией, и на которой не идут кислотные дожди, а растительность не норовит тебя сожрать. - Не сочтите меня антропорасистом, - объяснял он странному существу за стойкой Консультационного центра по вопросам миграции на Пинтльтоне Альфа, - но я предпочел бы жить где-то, где люди похожи на меня, понимаете? Среди гуманоидов. Странное существо за стойкой помахало в воздухе какой-то частью своего тела - не то конечностью, не то начальностью - с таким видом, будто подобное заявление его несколько шокировало. Заболотившись, существо сползло с сиденья, медленно проползло по полу, проглотило старомодный шкаф с картотекой, а затем, звучно рыгнув, родило нужный ящик. Из уха существа вытянулась пара блестящих, скользких щупалец. Оно вытащило из ящика несколько папок, засосало ящик обратно и вновь выплюнуло шкаф на пол. После чего так же медленно вернулось на место и выложило папки на стойку. - Посмотрите, не найдете ли чего, - предложило оно. Артур с опаской перебирал покрытые слизью карточки. Он попал на какие-то галактические задворки, в самый дальний левый угол известной и интересной ему Вселенной. Там, где полагалось находиться его дому, располагалась какая-то тухлая планета, населенная исключительно неудачниками и болотными кабанами. Даже "Путеводитель" работал здесь через пень-колоду, вследствие чего ему и приходилось наводить справки в учреждениях, подобных вышеописанному. Еще он непременно расспрашивал всех про Бету Ставромулоса, но до сих пор никто и слыхом не слыхал о такой планете. Предложенные ему миры выглядели непривлекательно. Они мало что имели ему предложить. Правда, и он сам мало что имел предложить им. Не без боли осознал он тот факт, что, хотя и попал сюда с планеты, на которой были автомобили, и компьютеры, и балет, и арманьяк, сам он не имел представления о том, как все это устроено. Своими руками он не смастерил бы даже тостера. Максимум, на что он был способен сам, - это соорудить сандвич. И только. Вряд ли на такие услуги найдется спрос. Артур упал духом. Это удивило его, поскольку раньше ему казалось, что он уже упал духом ниже некуда. На мгновение он зажмурился. Мамочки, как же ему хотелось вернуться домой. Ему отчаянно хотелось, чтобы ту Землю, на которой он вырос, никто не уничтожил. Ему отчаянно хотелось, чтобы ничего того, что произошло, не происходило. Ему так хотелось, чтобы, открыв глаза, он оказался на пороге своего домика в западной Англии, чтобы солнце освещало зеленые холмы, по шоссе катился зеленый фургончик, в саду цвели тюльпаны, а владелец ближайшего паба как раз открывал свое заведение. Ему хотелось взять газету и неспешно прочитать ее в пабе за пинтой горького. Ему хотелось решить кроссворд. А больше всего ему хотелось намертво застрять на номере семнадцать по горизонтали... Он открыл глаза. Перед ним пульсировало странное существо, нетерпеливо постукивая по стойке псевдоподией. Артур тряхнул головой и взял следующую карточку. "Тоска", - подумал он и взял следующую. "Тоска смертная". - Следующая... "Ого! Это уже посимпатичнее". Планета называлась Бартледан. Там был кислород. Там были зеленые холмы. Там, похоже, существовала даже какая-то литература. Но более всего Артура заинтересовала фотография группы обитателей Бартледана, улыбавшихся в объектив на деревенской площади. - Ах, - только и сказал он, протягивая снимок существу за стойкой. Оно внимательно обшарило снимок своими глазами на стебельках, оставляя на нем следы слизи. - Ну да, - с плохо скрываемым отвращением произнесло существо, - точная ваша копия. Артур прилетел на Бартледан и, потратив кой-какие деньги, заработанные на продаже обрезков ногтей и слюны в банк ДНК, купил себе комнату в той самой деревушке с фотографии. Тут было славно. Хвойный воздух, похожие на него люди, не имевшие ничего против его присутствия. Они не приставали к нему с ерундой. Он прикупил себе одежды и завел шкаф, чтобы хранить ее. Начало новой жизни было положено. Оставалось найти какую-то цель жизни. Поначалу он решил засесть за книги. Но бартледанская литература, слава о которой ходила по всему сектору Галактики, не возбудила у него интереса. Дело в том, что она рассказывала не о людях. И не об их помыслах. Бартледанцы походили на людей как две капли воды, но стоило Артуру сказать одному из них "Добрый вечер", как тот начинал озираться с удивленным видом, принюхиваться и в конце концов говорил, что да, он согласен, вечер, должно быть, действительно довольно добрый, раз уж Артур решил об этом заговорить. - Нет, я только хотел пожелать вам доброго вечера, - говорил Артур. Это поначалу - очень скоро он научился избегать подобных диалогов. - Я имел в виду, я надеюсь, что вечер будет для вас добрым, - добавлял он. Это приводило собеседника в еще большее замешательство. - Пожелать? - вежливо переспрашивал в конце концов бартледанец. - Э... да, - отвечал Артур. - Я только хотел выразить надежду на то... - Надежду? - Да. - Что такое "надежда"? Хороший вопрос, думал про себя Артур и ретировался к себе в комнату, чтобы пораскинуть над ним мозгами. С одной стороны, он не мог не уважать взгляды бартледанцев на Вселенную. Согласно этим взглядам, Вселенная такова, какова она есть, - хотите - верьте, хотите - нет. С другой стороны, он, как ни старался, не мог отделаться от ощущения, что жить, ничего не желая, ни на что не надеясь, - это как-то не совсем естественно. "Естественно". Словечко с подвохом. Он давно уже понял, что множество естественных для него вещей - таких как подарки на Рождество, торможение перед красным сигналом светофора или ускорение свободного падения, равное тридцати двум футам на секунду в квадрате, - присуще только его собственному миру и вовсе не обязательно к исполнению в других мирах. Но ничего не желать - это уж слишком неестественно, верно? Все равно как не дышать. Дышать бартледанцы тоже не дышали, несмотря на наличие в атмосфере кислорода. Они просто жили. Иногда они собирались поиграть в волейбол (впрочем, не ради спортивного интереса или воли к победе: кто побеждал, тот и побеждал). Однако они не дышали. В силу неведомых причин они не испытывали в этом необходимости. Артур довольно скоро понял, что играть с ними в волейбол не особенно интересно. При том, что они внешне не отличались от людей, даже двигались и говорили как люди, они не дышали и не хотели ничего. С другой стороны, Артуру ничего не оставалось делать кроме как дышать и мечтать. Иногда он мечтал так страстно, что его дыхание учащалось и приходилось ложиться в постель, чтобы успокоиться. Одному. В тесной каморке. Так далеко от родной планеты, что в мозгу не укладывалось даже количество нулей в числе, характеризующем расстояние до нее. Он старался не думать о своем положении. Мыслям он предпочитал чтение книг - вернее, предпочитал бы, если бы было что читать. Однако в бартледанской литературе никто и ничего не хотел. Даже попить воды. Разумеется, вода фигурировала в повествованиях, если было жарко, но если ее нельзя было достать, о ней никто и не вспоминал. Как-то Артур прочитал целый роман о том, как герой на протяжении недели копался у себя в саду, много играл в волейбол, помогал чинить дорогу, сделал ребенка своей жене и как раз перед заключительной главой неожиданно умер от жажды. Артур раздосадованно перелистал книгу на начало и в конце концов выяснил, что такой исход был вызван какими-то неполадками с водоснабжением во второй главе. Вот так. И парень помер. Бывает. Но это не было кульминацией книги - кульминации не было вообще. Герой умер в первой половине предпоследней главы, остаток которой посвящался какой-то ерунде о дорогах и дорожной разметке. Книга заканчивалась на стотысячном слове, поскольку на Бартледане все книги имеют по сто тысяч слов. Артур отшвырнул книгу в угол, продал комнату, вскочил в первый попавшийся звездолет и улетел. Он метался по Галактике вслепую, продавая слюну, ногти, кровь, волосы - все, на что находился покупатель, а все деньги тратил на билеты. За сперму, как выяснилось, можно путешествовать хоть классом "люкс". Он нигде не задерживался надолго. Его жизнь протекала в тусклом, загерметизированном мире салонов гиперпространственных звездолетов: еда, питье, сон, кино... Выходил он только в космопортах - чтобы сдать очередную порцию ДНК и пересесть на следующий лайнер. А сам все ждал и ждал, не произойдет ли вдруг что-нибудь неожиданное. Беда в том, что ожидать неожиданности - самый верный способ ее предотвратить. На то она и зовется неожиданностью, чтобы происходить, когда ее не ждут. И все-таки неожиданность случилась - но совсем не та, на какую рассчитывал Артур. Корабль, на котором он летел, в момент скачка через гиперпространство столкнулся с собственным эхом и вывалился в девяносто семь разных точек Галактики одновременно, причем в одной из них угодил в гравитационное поле еще не открытой планеты и, плененный ее атмосферой, начал падать, дико воя и разваливаясь на куски. На всем протяжении падения все бортовые системы отчаянно протестовали, уверяя, что дела идут отлично и полет под контролем. Однако когда лайнер вошел в последний смертельный крен, пропахал полмили по лесу и в конце концов исчез в огненном шаре взрыва, стало ясно, что они несколько заблуждаются. Огонь поглотил лес, прополыхал всю ночь, а к утру сам себя потушил, как и положено по закону незапланированному пожару солидного размера. Некоторое время то тут, то там еще вспыхивали отдельные очаги - по мере того как в положенное им время взрывались отдельные обломки корабля. Однако погасли и они. Артур Дент оказался единственным на борту корабля, кто - просто потому что истомился скукой в долгом межзвездном перелете - ознакомился с правилами аварийной безопасности для пассажиров. В результате он один и спасся. Он лежал, весь измочаленный, изломанный и истекающий кровью, в спасательном коконе из розового пластика, внутренняя поверхность которого была оклеена надписями "Удачи вам!" на тысяче разных языков. Оглушительные волны черного безмолвия захлестнули его сознание. С философским спокойствием он понял, что не умрет - ведь до Беты Ставромулоса он еще не добрался. После целой вечности мучений и тьмы он заметил, что вокруг хлопочут какие-то молчаливые тени. 12 Форд находился в состоянии свободного падения посреди тучи битых стекол и фрагментов кресла. Ну вот, опять не продумал все заранее, время, видите ли, экономил - вот и импровизируй теперь. В моменты серьезных потрясений, полагал он, весьма полезно увидеть перед глазами всю свою жизнь. Это дает шанс сосредоточиться, взглянуть на вещи с новой точки зрения и отыскать среди них ключик к дальнейшим действиям. Земля приближалась к нему со скоростью тридцать футов в секунду в квадрате, но осмысление этого обстоятельства он решил отложить до момента непосредственной встречи с ним. Делу время, потехе час. Ага, вот оно. Его детские годы. Эники-беники-ели-варе... - так, это мы уже проходили. Образы мелькали перед глазами, сменяя друг друга. Невеселые денечки на Бетельгейзе-5. Малолетний Зафод Библброкс. Ну на кой черт ему это сейчас? Эх, была бы в мозгах кнопка ускоренной перемотки... День, когда ему исполнилось семь лет, и подарок - первое в его жизни полотенце. Ну же, крути быстрей! Он пикировал к тротуару - вниз головой; высотный воздух обжигал легкие холодом. Не вдохнуть бы осколок стекла... ...Первые путешествия на другие планеты. Вакуум их заарктурь - какой-то рекламный ролик бюро путешествий, да и только. Киножурнал перед началом основного фильма. Начало работы в "Путеводителе". Ага! Вот это было время! Они работали в хижине на атолле Бвинелли на Фаналле до того, как ее пожгли риктанаркалы и данкедийцы. Полдюжины братков, несколько полотенец, несколько хитроумных электронных машин, а главное - мечты. Пардон, главное - фаналланский ром. Целые озера фаналланского рома. Нет, если быть точным, главнее всего был "Крепкий дух Джанкс", потом уж фаналланский ром, а также пляжи на атолле, где резвились местные девушки. Впрочем, мечты тоже важны. Что там из них вышло? Он никак не мог вспомнить, о чем они тогда мечтали, но тогда это казалось чертовски важным. В любом случае в этих мечтах не фигурировала башня издательства, с которой он сейчас падал. Все это пришло позже, когда изначальная команда перешла на более оседлый образ жизни и зажралась. Он же сам и еще многие предпочли остаться бродячими полевыми исследователями. Они шатались по всей Галактике автостопом, постепенно все более отдаляясь от того бюрократического кошмара, в который неумолимо превращался "Путеводитель", и архитектурного монстра, в котором он поселился. Какие уж тут мечты. Он подумал о юристах, занявших полздания, "оперативниках", оккупировавших нижние этажи, обо всех этих младших редакторах, их секретаршах, секретаршах юристов, секретаршах секретарш секретарских юристов и о самом злостном исчадии ада - отделе маркетинга. На миг ему даже показалось, что за жизнь в таком мире не стоит и бороться, а посему следует безропотно упасть на уличный асфальт - но, овладев собой. Форд показал всем этим сволочам "козу". Он как раз пролетал семнадцатый этаж, где проживал отдел маркетинга. Куча индюков, с умным видом обсуждающих, какого цвета должна быть обложка "Путеводителя" и какие они все умные - задним умом. Если бы кто-нибудь из них выглянул в это мгновение в окно, его взору открылось бы незабываемое зрелище: Форд Префект, пикирующий навстречу смерти и показывающий им "козу". Шестнадцатый этаж. Младшие редакторы. Ублюдки! Сколько всего они вырезали из его материалов! Пятнадцать лет информации - с одной только планеты, - а оставили три слова: "в основном безвредна". Вот вам, с пламенным приветом: - БУ-У-У-У! Пятнадцатый этаж. Администрация, отдел логистики. Чем они там занимаются? Про них известно только одно: у всех очень длинные машины. Четырнадцатый этаж. Ответственный персонал. Было у него сильное подозрение, что это они устроили ему пятнадцатилетнюю ссылку, чтобы не мешал "Путеводителю" перерождаться в монолитную корпорацию (или, скорее, в два монолита: не надо забывать про юристов). Тринадцатый этаж. Исследовательский отдел. А ну-ка! _Тринадцатый этаж_. Ему приходилось думать быстрее, ибо ситуация начинала обостряться. Он вдруг вспомнил панель управления лифтом. На ней не было тринадцатого этажа. Он не обратил на это внимания, поскольку, проведя пятнадцать лет на довольно отсталой планете под названием Земля, где население суеверно боялось числа "тринадцать", он привык бывать в домах, где не было тринадцатого этажа. Но здесь-то с какой радости? Пролетая мимо тринадцатого этажа, он не смог удержаться и заглянул в окна. Та-ак, стекла затемненные... Что там происходит? Он начал припоминать болтовню Харла. Новый, многомерный "Путеводитель" распространится по неизмеримому множеству вселенных. Произнесенное устами Харла, это казалось диким бредом отдела маркетинга при поддержке финансового отдела. Если же в этом есть доля правды, идея странная и очень и очень опасная. Насколько она реальна? Что происходит за темными, наглухо запертыми окнами законспирированного тринадцатого этажа? Сначала Форда захлестнуло любопытство. Потом - паника. Другие чувства у него в этот момент отсутствовали начисто. Во всех других отношениях он падал очень быстро. Пора, пора подумать, как выбраться из этой ситуации живым. Он посмотрел вниз. В сотне футов под ним разгуливал народ. Кое-кто уже начал выжидающе глядеть наверх и освобождать место для его падения. Некоторые даже прервали ради такого случая игру в "казаки-разбойники". Жаль, конечно, разочаровывать их. В двух футах ниже него, чего он до сих пор не замечал, летел Колин, с восторгом ожидая его дальнейших распоряжений. - Колин! - крикнул Форд. Колин не отвечал. Форд похолодел: он вдруг вспомнил, что не удосужился сообщить Колину, что его зовут Колин. - Давай сюда! - крикнул Форд. Колин притормозил и поравнялся с ним. Свободный полет вниз чрезвычайно нравился ему, и он надеялся, что Форд тоже получает удовольствие. Неожиданно мир для Колина померк: это Форд накрыл его полотенцем. Кроме этого, Колин ощутил значительную тяжесть. Новое поручение Форда его воодушевило, хотя он и не был уверен, что справится с таким грузом. Форд висел, ухватившись за концы полотенца. Многие автостопщики увлекаются усовершенствованием своих полотенец, вшивая в них различные приспособления вплоть до компьютеров. Форд был поборником чистоты идей. Он любил, чтобы все было просто. И полотенце у него было самое заурядное, происходящее из самого что ни на есть заурядного универмага. Несмотря на все попытки Форда отстирать его до первозданной белизны, на нем сохранился розово-голубой растительный орнамент. В полотенце Форд продел несколько кусков проволоки и стержень для шариковой ручки да пропитал один угол питательным раствором - на случай голодухи. Во всех остальных отношениях это полотенце не отличалось от любого другого, которым можно вытереть лицо после умывания. Единственным серьезным усовершенствованием, сделанным им по настоянию друзей, стали укрепленные каемки. Форд цеплялся за полотенце изо всех сил. Они продолжали снижаться, но уже заметно медленнее. - Вверх, Колин! - крикнул Форд. - Твое имя, - добавил он, - Колин! Так что когда я кричу: "Вверх, Колин!" - я хочу, чтобы ты, Колин, поднимался вверх. Ясно? Вверх, Колин! Реакции вновь не последовало, если не считать сдавленного стона из-под полотенца. Форд встревожился не на шутку. Теперь они снижались гораздо медленнее, но Форда тревожили люди, появившиеся прямо под ним. Славные, дружелюбные, бесхитростные любители поиграть в "казаки-разбойники" куда-то подевались, а на их место из так называемого разреженного воздуха выплыли массивные, похожие на слизняков здоровяки с бычьими шеями и портативными ракетными установками. Как хорошо известно опытным путешественникам по Галактике, разреженный воздух на деле чрезвычайно плотен и сопутствует всяким коварным фокусам с пространством. - Вверх! - взмолился Форд. - Вверх, Колин, вверх! Колин кряхтел от натуги. Теперь они недвижно зависли в воздухе. Форду казалось, что с секунды на секунду у него оторвутся пальцы. - ВВЕРХ! Ни движения. - Вверх! Вверх! ВВЕ-Е-ЕРХ! Слизняк целился в него из ракетной установки. Форд с трудом верил своим глазам. Висишь тут в воздухе, цепляясь за полотенце, а этот слизняк ракетой целится! Форд почти утратил способность соображать, что его серьезно тревожило. Ситуация была из тех, в которых он обыкновенно обращался за советом к "Путеводителю", однако сейчас он никак не мог залезть в карман. К тому же "Путеводитель" из друга и союзника превратился теперь в источник угрозы. Ведь он, Зарквон свидетель, висит не где-нибудь, а именно перед зданием "Путеводителя", и все по вине его нынешних владельцев. Куда, куда вы удалились, мечтания на атолле Бвинелли? Кто мешал нам остаться самими собой? Остаться там, на пляже... Какие там были девушки... Какая рыбалка... Нет бы ему догадаться, чем кончатся все эти висячие рояли и бассейны с морскими чудищами в вестибюле. Черт, пальцы сводит от боли. И коленка все ноет... "Вот спасибо, коленка, - с горечью подумал он. - Только твоих проблем мне сейчас не хватало. Наверное, тебе не помешала бы теплая ванна? Или тебе нужен..." У него родилась идея. Бронированный слизняк взвалил трубу ракетной установки на плечо. Ракету спроектировали с расчетом взрывать все, что подвернется на пути... Форд изо всех сил старался не потеть, поскольку руки его начинали скользить по ткани полотенца. Носком одного ботинка он начал стаскивать другой - с больной ноги. - Наверх, черт бы тебя подрал! - в отчаянии молил он Колина, который честно старался, но подняться не мог. Проклятый ботинок не поддавался. Форд постарался было рассчитать время, но тут же сообразил, что нечего зря напрягаться. Все выйдет и так. У него одна-единственная попытка. Он наконец высвободил из ботинка пятку. Коленка болела чуть меньше. "Спасибо и на этом, верно я говорю?" Он еще раз толкнул полусброшенный ботинок носком другого. Ботинок соскользнул с ноги и полетел вниз. Спустя полсекунды ракета вырвалась из пусковой трубы, обнаружила летящий ей навстречу ботинок, чуть довернула наперерез, столкнулась с ним и с чувством глубокого удовлетворения от сознания честно исполненного долга взорвалась. Все это произошло на высоте пятнадцати футов. Основная энергия взрыва была направлена вниз. Там, где на элегантной уступчатой площадке, вымощенной огромными плитами светящегося камня из каменоломен Зенталквабулы, только что стояли служащие "Инфин-Идио энтерпрайзис" с ракетными установками, теперь зияла яма, замусоренная ошметками тел. Мощная волна горячего воздуха бесцеремонно швырнула Форда и Колина к небу. Форд со слепым отчаянием пытался удержать полотенце, но не смог. Беспомощно кувыркаясь в воздухе, он взмыл вверх, завис на мгновение в верхней параболе и начал падать. Он падал, и падал, и падал, и вдруг со всего размаху врезался в Колина, возносившегося ему навстречу. Изо всех сил вцепился он в маленького круглого робота. Колин отчаянно соскальзывал к фасаду "Путеводителя", из последних сил пытаясь не потерять контроль над своими системами и замедлить падение. Мир тошнотворно вращался вокруг головы Форда, сам он вращался вместе с Колином, и вдруг, не менее тошнотворно, все это кончилось. Форд обнаружил, что лежит на оконном карнизе. Мимо него в воздухе пролетело полотенце. Он вытянул руку и схватил его. В нескольких дюймах от него подпрыгивал в воздухе Колин. Избитый, истекающий кровью и почти бездыханный Форд осторожно огляделся. Карниз имел в ширину не больше фута и находился на высоте тринадцатого этажа. _Тринадцатого_. Форд точно знал, что это тринадцатый этаж: все окна были затемненными. Он здорово расстроился. Свои ботинки он отхватил за сумасшедшие деньги в Нью-Йорке, в Ист-Сайде. Помнится, он даже накатал замечательное эссе о счастье носить удобную обувь, которое резюмировали до фразы "в основном безвредна". Вакуум их всех заарктурь. И вот один из этих ботинок покинул его навеки. Форд запрокинул голову и посмотрел в небо. Все это было бы не так грустно, когда бы ту самую планету не уничтожили, что означало: второй такой пары ботинок ему уже никогда не купить. Правда, с учетом законов невероятности, планет Земля существует бесконечное множество. Однако если разобраться, приличные ботинки купить не так-то просто - не на всякой складке многомерного пространственно-временного континуума они попадаются, отнюдь. Форд вздохнул. Ну ладно, хватит об этом. По крайней мере ботинок спас ему жизнь. Временно. Он примостился на карнизе тринадцатого этажа, вовсе не уверенный в том, что игра стоила свеч - то есть ботинка. Заглянул сквозь затемненное стекло внутрь. Мрак и тишина. Как в склепе. Впрочем, не будем возводить напраслину на склепы. Форду не раз доводилось оттягиваться на замечательных пирушках в совершенно замечательных склепах. Стоп! Так, это что, померещилось? Или нет? Вроде бы какая-то трепещущая тень мелькнула. Или ерунда - просто кровь к глазам прилила? Он потер виски. Черт, вот бы завести где-нибудь ферму, пасти овечек... Он еще раз заглянул в окно, пытаясь определить, что же это за тень. Впрочем, скорее всего это просто оптическая иллюзия - в наше время они на каждом шагу. Обман зрения - и все тут. Может, это птица? Что можно прятать на засекреченном этаже за затемненными стеклами, рассчитанными на прямое попадание ракеты? Что это за птичник еще такой? Что-то трепыхалось там, внутри, что-то похожее на птицу - и не похожее. Скорее уж - на дыру в пространстве, имеющую форму птицы. Зажмурившись, он задумался, что же делать дальше. Прыгать? Лезть наверх? В окно залезть - это вряд ли... Ладно, как показал опыт, прямого попадания настоящей ракеты это ракетоустойчивое стекло не выдерживает. Правда, стреляли с очень близкого расстояния и изнутри, а на это проектировщики могли и не рассчитывать. В любом случае это не означает, что окно удастся разбить, обернув руку полотенцем. "Кой черт", - подумал он, сделал попытку и больно расшиб кулак. Может, ему просто не хватило размаха? Впрочем, тогда бы он расшиб кулак еще сильнее. После нападения господ с Лягушачьей Звезды здание сильно укрепили; теперь это, может статься, самое надежно защищенное издательство во Вселенной. Впрочем, в любой самой совершенной системе защиты можно найти слабое место. Одно он уже нашел. Проектировщики не ожидали, что в окно пальнут изнутри и с близкого расстояния. А вот чего проектировщики не ожидали от субъекта, сидящего на карнизе? Форд немного пошевелил мозгами. Первое, чего они точно не ожидали, - так это того, что он вообще здесь окажется. На этом карнизе мог оказаться разве что клинический идиот. Вот он и победил. Классическая ошибка, которую совершают проектировщики абсолютно надежных систем, - недооценка изобретательности клинических идиотов. Он вытащил из кармана только что полученную кредитную карточку, сунул ее в щель между окном и рамой и сделал то, что было бы не под силу ни одной ракете. А именно, отжал язычок замка, открыл окно и чуть не свалился с карниза от хохота, вознося хвалу Великому Вентиляционно-Телефонному Восстанию 3454 года. Великое Вентиляционно-Телефонное Восстание 3454 года началось с легкого перегрева воздуха. Вообще-то нагретый воздух и есть та проблема, которую призвана решать вентиляция. И она справлялась с ней относительно успешно до тех пор, пока кто-то не изобрел кондиционер - устройство, которое решало эту проблему не менее успешно, но с несравнимо более ощутимыми вибрациями. И все шло нормально и даже, можно сказать, хорошо (конечно, для тех, кто был согласен смириться с вибрацией и шумом) до тех пор, пока кто-то не изобрел штуковину еще посильнее и похитрее кондиционера. Называлась она "система встроенной климатизации". Это было кое-что. Скажем без боязни, это было ого-го. Встроенная климатизация отличалась от обычного кондиционера в основном тем, что была чертовски дороже, сложнее и в придачу знала, каким воздухом хотят дышать в ту или иную минуту люди, гораздо лучше самих людей. Кроме того, вся эта машинерия могла работать только тогда, когда люди не вмешивались в ее работу - то есть пока они не открывали окон. Вот так-то. В процессе монтажа новых систем, получивших название "Хитр-О-Вент", люди, работавшие в оборудуемых ими зданиях, то и дело задавали специалистам по монтажу вопросы типа: - Ну а если вдруг нам захочется открыть окна? - Когда наша новейшая система "Хитр-О-Вент" работает, вам не хочется открывать окна. - Да, конечно... А если только на щелочку? - Вам не захочется открывать их даже на щелочку. Новая система "Хитр-О-Вент" проследит за этим. - Гм. - Счастливой работы с "Хитр-О-Вентом"! - О'кей, но что, если этот ваш "Хитр-О-Вент" сломается или разладится? - Ага! Одно из главных достоинств "Хитр-О-Вента" заключается в том, что он не способен сломаться. Ни при каких условиях. Не стоит беспокоиться. Дышите на здоровье и приятного вам времяпровождения. (Результатом Великого Вентиляционно-Телефонного Восстания 3454 года явилось то, что любое механическое, электрическое, кванто-механическое, гидравлическое... да хоть ветряное, хоть паровое, хоть дизельное - любое устройство, вне зависимости от его габаритов, обязано теперь иметь на корпусе некую надпись. Проектировщикам приходится писать ее даже на самых крошечных механизмах, поскольку надпись предназначена в первую очередь не для потребителей, а для них самих. Эта надпись гласит: "ОСНОВНОЕ РАЗЛИЧИЕ МЕЖДУ ПРЕДМЕТОМ, КОТОРЫЙ МОЖЕТ ИСПОРТИТЬСЯ, И ПРЕДМЕТОМ КОТОРЫЙ ИСПОРТИТЬСЯ НЕ МОЖЕТ, СОСТОИТ В ТОМ, ЧТО ПРЕДМЕТ, КОТОРЫЙ НЕ МОЖЕТ ИСПОРТИТЬСЯ, НЕВОЗМОЖНО ПОЧИНИТЬ. ЕСЛИ ОН ВСЕ-ТАКИ ИСПОРТИЛСЯ".) Почти сразу же после внедрения начали появляться сообщения об отказах систем "Хитр-О-Вент". Поначалу они приводили только к дискомфорту в помещениях. Случаи смерти от удушья или перегрева были редки. Катастрофа разразилась в день, когда одновременно произошли три события. Первым событием стало официальное извещение корпорации "Хитр-О-Вент, Инк.", гласившее, что наиболее безупречно их системы работают в умеренном климате. Вторым событием стал массовый отказ систем "Хитр-О-Вент" в один особенно жаркий день, в результате чего сотни и сотни служащих пришлось эвакуировать из наполненных паром зданий на улицу, где они столкнулись с третьим событием, представлявшим собой разъяренную толпу телефонисток, которым настолько осточертело отвечать каждому набравшему номер идиоту "Благодарим за использование "Хитр-О-Вент системе", что они, осатанев, вышли на улицы с помойными ведрами, мегафонами и охотничьими ружьями. В последующие дни беспорядки достигли предела: каждое окно в городе - включая самые ракетоустойчивые - было разбито, как правило, под выкрики: "Повесь трубку, жопа! Куда б ты ни звонил, мне все одно! Поди и сунь петарду себе в задницу! Йеее-ха! Ху-ху-ху! Уй-яяя! Иго-го! Гав-гав!" и так далее - нет никакой возможности привести тут все звуки явно животного происхождения, которые телефонистки не вправе испускать при исполнении служебных обязанностей. В результате телефонисткам было даровано конституционное право не менее раза в час произносить в трубку "Хитр-О-Вент" тебе в пасть!", а все административные здания по закону обязывались иметь только открывающиеся хоть на щелочку окна. Вторым неожиданным результатом явилось резкое снижение уровня самоубийств. Всем отчаявшимся или просто разочарованным в жизни служащим, которые в дни тирании "Хитр-О-Вента" имели обыкновение ложиться под поезд или делать себе харакири столовыми ножами, теперь никто не мешал вылезать на подоконник и бросаться в свое удовольствие вниз. На деле же получалось так, что, выбравшись на карниз, они окидывали мир прощальным взглядом, собирались с мыслями и вдруг обнаруживали, что все, чего им не хватало, - это лишь глоток свежего воздуха, и свежий взгляд на вещи, и, возможно, ферма, на которой они могли бы разводить овец. И наконец, самым неожиданным результатом стало то, что Форд Префект, попавший в западню на карнизе тринадцатого этажа хорошо укрепленного здания, смог проникнуть внутрь с помощью всего только полотенца и кредитной карточки. Впустив в помещение Колина, он аккуратно прикрыл окно и начал оглядываться в поисках таинственной пернатой твари или как ее там. "Насчет этих окон ясно только одно, - думал он. - А именно: тот факт, что свойство под названием "открывабельность" они приобрели уже ПОСЛЕ того, как проектировщики постарались наделить их свойством "неприступность", сделал их куда более уязвимыми для проникновения извне, чем те окна, которые способны открываться и закрываться изначально. "Хо-хо, такова жизнь", - подумал Форд, и тут же сообразил, что комната, в которую он проник с таким трудом, ничего особенно занимательного в себе не содержит. Опаньки... И где же эта странная трепещущая тень? И неужели в этой комнате нет ничего такого, что оправдывало бы необычный ореол секретности или то необычайное стечение обстоятельств, при которых он попал сюда? Подобно всем прочим нынешним помещениям издательства, интерьер комнаты был выдержан в благородно-серых тонах. На стенах висели какие-то рисунки и карты. Большинство из них ничего не говорило ни уму, ни сердцу Форда, но один привлек его внимание. Судя по всему, то был эскиз рекламного плаката. Под логотипом, напоминающим силуэт птицы, красовался следующий текст: ПУТЕВОДИТЕЛЬ "АВТОСТОПОМ ПО ГАЛАКТИКЕ"-II. ТАКОГО ВЫ ЕЩЕ НЕ ВИДЕЛИ. ЖДИТЕ НАС СО ДНЯ НА ДЕНЬ В ВАШЕМ РОДНОМ ИЗМЕРЕНИИ! Вот и все, что было там начертано. Форд огляделся еще раз. Тут его внимание привлек Колин, его абсурдно-счастливый кибер-охранник. Нет, больше не счастливый. Забившись в угол, маленький робот трясся, словно до смерти перепуганный. "Как странно", - подумал Форд и огляделся в третий раз - посмотреть, что же так напугало Колина. И тогда он увидел объект, которого раньше не замечал. Он лежал - ОНО лежало - на табуретке. Оно было круглым и черным, размером с небольшую тарелку. Сверху и снизу оно было чуть вогнуто, как метательный диск. Его поверхность была равномерно окрашенной и абсолютно ровной. Оно спокойно полеживало себе... И тут Форд заметил на нем какую-то надпись. Странно. Только что ничего, и вот те на - надпись. Момента перехода из фазы в фазу Форд даже не заметил. Вся надпись состояла из одного короткого слова: ПАНИКУЙ. Только что на поверхности предмета не было ни трещинки. Теперь они разрастались. Объект буквально раскалывался на части. "Паникуй", - гласил "Путеводитель-II". И Форд начал делать то, что ему велели. До него только что дошло, почему слизнеобразные ублюдки показались ему такими знакомыми. Цвет кожи у них был, как и положено в этом "Инфин-Идио", серый, но во всех остальных отношениях они ничем не отличались от вогонов. 13 Корабль тихо приземлился на краю вырубки, в сотне ярдов от деревни. Он появился совершенно внезапно, но без лишней шумихи. Интеллигентно. Только что стоял пригожий осенний денек: листья едва-едва начинали краснеть и желтеть, река вновь поднялась после выпавших в северных горах дождей, птички-пикка оделись в пышные перья - дело к зиме. Со дня на день Абсолютно Нормальные Звери начнут откочевывать к равнинам. Старик Трашбарг начал шастать по деревне, что-то бормоча себе под нос - значит, репетирует про себя те истории, которые будет рассказывать о прошедшем лете зимними вечерами у огня, когда вся деревня будет собираться послушать его, пошипеть, поворчать, что не так все было, совсем не так... Короче, денек был вроде пригожий, и вдруг на краю вырубки, блестя на теплом осеннем солнце металлическими боками, опустился космический корабль. В его брюхе что-то пожужжало - и стихло. Корабль был невелик. Если бы жители деревни разбирались в звездолетах, они бы сразу распознали, что это совсем маленький, но изящный хрюндийский четырехдюзовый прогулочный катер, оснащенный всеми возможными за дополнительную плату прибамбасами. Ну разве что супервекторного стабилизатора не хватало - но всем известно, что этой штуковиной пользуются исключительно самые отъявленные пижоны. Разве заложишь хороший вираж вокруг оси времени, когда у тебя супервекторный стабилизатор включен? Верно, с ним безопаснее, но истым звездолетчикам такая расслабуха даром не нужна. Впрочем, ничего этого жители деревни, конечно, не знали. Большинство из них вообще отродясь не видали на своей глухой планетке Лемюэлле космических кораблей (в смысле - целых, а не потерпевших аварию), так что остывающий на солнце хрюндийский катер стал для них самым замечательным событием с тех пор, как Кирп поймал в реке рыбу с головой вместо хвоста. Все стихло. Два-три десятка деревенских жителей, гулявших, болтавших, коловших дрова, носивших воду, дразнивших птичек-пикка или тихо-мирно пытавшихся не попадаться на глаза Старику Трашбаргу, изумленно воззрились на странный объект, остывающий на краю вырубки. Воззрились на него все, кроме птичек-пикка, которых волновали совсем другие вещи. Самый обыкновенный листок, упавший вдруг на камень, мог повергнуть их в полнейшее смятение и заставить вспорхнуть к облакам, каждый новый рассвет заставал их врасплох, однако посадка чужого корабля оставила их безучастными. Они продолжали кричать друг другу то "карр!", то "ритт!", а иногда и "тукк!", ковыряясь в земле в поисках червяков и зерен. Да и река продолжала журчать как ни в чем не бывало. Не прекращалось и громкое, немелодичное пение, доносившееся из хижины на левом краю деревни. Вдруг послышалось жужжание, щелчок, и люк корабля откинулся наружу. Секунду-другую не происходило больше ничего, если не считать пения в дальней хижине. Корабль не шевелился. Некоторые жители деревни, в особенности мальчишки, начали собираться толпой. Старик Трашбарг попытался их отогнать. Прилет корабля был как раз тем событием, которого Старик Трашбарг боялся больше всего на свете. Событием, которого он не предсказывал. Даже намеками. Даже если в будущем ему удастся вставить эту историю в свои рассказы, земляки прежде душу у него вынут. Растолкав мальчишек, он шагнул вперед и воздел горе две своих руки и старинный посох. Теплые лучи вечернего солнца освещали его жутко эффектным образом. Он приготовился встречать прилетевших богов - кто бы они ни были - так, словно ждал их уже давно. Однако ничего не происходило. Постепенно стало ясно, что внутри корабля кто-то с кем-то спорит. Минута шла за минутой, и воздетые горе руки Старика Трашбарга начали потихоньку клониться к земле от усталости. Неожиданно трап втянулся обратно, и люк захлопнулся. Трашбарг обрадовался: это обстоятельство значительно облегчало его положение. В корабле сидели злые демоны, и он их отогнал. Причем отогнал молча, не тыча всем в нос своим героизмом и не поясняя, что кого-то там отгоняет. Не успел Старик Трашбарг додумать эту мысль, как с противоположной от него стороны корабля распахнулся другой люк, и в нем показались две фигуры. Они бурно спорили, не обращая внимания ни на кого из присутствующих, даже на Трашбарга. Впрочем, с места, где они стояли, его и вовсе не было видно. Старик Трашбарг в досаде закусил свою седую бороду. Что теперь делать? Так и стоять как дурак, с поднятыми руками? Рухнуть на колени, низко склонив голову и нацелив на них свой посох? Пасть навзничь, словно его одолела неведомая сила? А может, уйти в леса, поселиться на дереве и год ни с кем не разговаривать? Поразмыслив, он вальяжно уронил руки, словно так и надо. Показал закрытому люку тайный, изобретенный им самим знак и отступил на три с половиной шага назад, чтобы лучше видеть вышедших из корабля, а там уж решить, как поступать дальше. Один из пришельцев, тот, что повыше, оказался очень красивой женщиной в мягких переливающихся одеждах. Конечно, Старик Трашбарг не мог знать этого, но одежды были пошиты из римплона - новой синтетической ткани, специально предназначенной для космических путешествий, ибо чем больше она мялась, пачкалась и пропитывалась потом, тем изысканнее смотрелась. Второй оказался... - вторая оказалась совсем девочкой, некрасивой и угрюмой. Ее одежда вовсе не выигрывала от того, что была измята, испачкана и пропотела. Что хуже, девочка отлично это сознавала. На пришельцев не отрываясь смотрели все, за исключением птичек-пикка, у которых были совершенно другие заботы. Женщина стояла и озиралась, словно искала кого-то, но не знала, где он и кто. Она переводила взгляд с одного лица на другое, но, видимо, среди сбежавшихся к звездолету жителей деревни того, кого она искала, не было. Трашбарг, вконец растерявшись, на всякий случай решил запеть заклинания. Откинув голову, он разразился негромким подвыванием, но немедленно был заглушен оглушительными руладами из хижины Мастера Сандвичей, что находилась на дальней левой окраине деревни. Женщина резко обернулась, и лицо ее осветилось улыбкой. Так и не удостоив Старика Трашбарга взглядом, она зашагала к хижине. Подлинное искусство изготовления сандвичей дается лишь тому, кто, в свою очередь, готов самоотверженно ему отдаться, познать его в глубину и высоту. Экая нехитрая штука, казалось бы, но сколько простора для творческой мысли! Взять хотя бы выбор подходящего хлеба. Мастер Сандвичей провел не один месяц в ежедневных спорах и экспериментах с Грапом-Пекарем, прежде чем они совместными усилиями добились такого качества батона, которое позволяло нарезать его на почти невесомые, аккуратные ломтики, не раскрошив мякиша и сохранив воздушность и тот ореховый аромат, что так замечательно сочетается с ароматом мяса Абсолютно Нормального Зверя. Не последнюю роль играет и геометрия отрезанного ломтя хлеба: необходимо выдержать гармоничное соотношение его высоты, ширины и толщины, придающее окончательную форму готовому сандвичу; здесь тоже ценилась легкость - но не в ущерб твердости ломтя, а самым важным был тот неописуемо аппетитный вид, по каковому и распознаются произведения рук настоящего мастера изготовления сандвичей. Помимо всего прочего, залогом успеха является и качество орудий труда. Бог весть сколько дней Мастер Сандвичей, прервав на время общение с Пекарем, уединялся со Стриндером-Кузнецом, взвешивая на руке и пробуя ножи. Длина лезвия, угол заточки, балансировка - все это рождалось в оживленных спорах; одна за другой выдвигались, апробировались и оттачивались теории, и вечер за вечером жители деревни могли наблюдать силуэты Мастера Сандвичей и Кузнеца на фоне заходящего солнца. Молот Кузнеца совершал плавные движения в воздухе, выковывая нож за ножом, сравнивая вес одного с балансировкой другого, толщину лезвия третьего с изгибом рукояти четвертого. Для грамотного изготовления сандвичей требовалось три ножа. Первый - нож для нарезки хлеба: жесткое, властное лезвие, безоглядно навязывающее батону свою стальную волю. Затем шел нож для намазки масла: округлый, но также не без твердости в лезвии. Ранние варианты отличались чуть избыточной округлостью, но постепенно, опытным путем, родились новые, абсолютно идеально сочетающие гибкость с твердостью и сообщающие слою масла необходимые гладкость и изящество. Но королем всех ножей оставался, вне всякого сомнения, нож для мяса. Он не просто диктовал разрезаемому материалу свою волю, как делал нож для хлеба, - нет, его траектория определялась структурой мясного пласта, в результате чего достигалась поразительная гармоничность ломтиков, изящными пластинами соскальзывающих с окорока. Каждый новый ломтик мяса отлаженным движением руки Мастера Сандвичей направлялся на тщательно спропорционированный нижний кусок хлеба и подправлялся на нем четырьмя короткими движениями ножа. А затем наступало то истинное волшебство, поглазеть на которое каждый раз собиралась ребятня со всей деревни: еще четыре точных удара лезвием - и начинка сандвича становилась чудесной мозаикой из кусочков мяса и масла. Размер и форма мозаики менялись в зависимости от формы всего сандвича, но всякий раз Мастеру Сандвичей удавалось достичь гармонии, отличающей произведение настоящего мастера. Второй слой мяса, повторная обработка - и основной акт творения можно было считать завершенным. Мастер Сандвичей передавал то, что сотворил, своему подмастерью, который в свою очередь добавлял несколько пластинок огурца и редиски, пару капель плюженичного соуса, накрывал все это вторым куском хлеба, а затем нарезал сандвичи четвертым, прямым, ножом. Не подумайте, что эти завершающие операции не требовали искусства - но все же то были второстепенные процедуры, входящие в обязанность верного подмастерья; наступит день, когда Мастер Сандвичей передаст юноше свои инструменты и сделается его законным преемником. Это была заветная должность, и подмастерью по имени Дримпл завидовали все его друзья. В принципе, таскать воду или колоть дрова - тоже неплохо, но должность Мастера Сандвичей обещала куда больше почета. И не случайно, что Мастер Сандвичей сопровождал свою работу пением. В данный момент он расходовал последние запасы оставшейся от прошлой охоты солонины. Она чуть перележала, и все же такой вкусной Абсолютно-Нормально-Зверятины Мастер Сандвичей на своем веку еще не встречал. Не пройдет и недели, как Абсолютно Нормальные Звери начнут свое ежегодное кочевье на юг, и тогда вся деревня займется своим самым любимым делом: охотой на зверя. Они добудут шесть - повезет, так семь - десятков из тех тысяч, что сплошным потоком потекут мимо деревни. Убитых зверей спешно освежуют и разделают, большую часть мяса засолят, чтобы продержаться всю зиму, до тех пор пока Абсолютно Нормальные Звери не двинутся по весне в обратный путь, пополняя тем самым их запасы. Однако лучшее мясо изжарят тотчас же в ознаменование Праздника Осеннего Хода Зверей. Торжества продлятся три дня. Три дня ликования, танцев и рассказов Старика Трашбарга о том, как проходила охота в этом году, - рассказов, которые он старательно выдумывал, сидя у себя в хижине, пока вся остальная деревня занималась собственно охотой. И вот тогда самое-самое лучшее мясо не пустят на пиршество, а отнесут холодным к Мастеру Сандвичей. И Мастер Сандвичей с мастерством, которое он принес к людям Лемюэллы от богов, изготовит особые сандвичи - Сандвичи Осеннего Урожая, и каждый житель с благоговением съест один или даже два, готовя себя к тяготам надвигающейся зимы. Сегодня он изготовлял обычные сандвичи, если только сооруженные с такой любовью произведения искусства можно назвать обычными. Сегодня его подмастерье отпросился по делам, так что Мастеру приходилось самому завершать каждый сандвич. Он делал это с огромным удовольствием. Собственно говоря, он был доволен практически всем на свете. Он резал, он пел. Укладывал ломоть мяса на кусок хлеба, подрезал, крошил мозаику... Чуть-чуть салата, чуть-чуть соуса, еще кусок хлеба, еще один сандвич, еще одна строфа из "Йеллоу Сабмарин"... - Привет, Артур! Мастер Сандвичей чуть не отхватил себе палец. Оцепеневшие жители деревни смотрели, как женщина решительным шагом направляется в сторону хижины Мастера Сандвичей. Мастер Сандвичей был ниспослан деревне Всевышним Бобом прямиком с небес, на огненной колеснице. Так по крайней мере говорил Старик Трашбарг, а уж Трашбарг в таких делах собаку съел. Так по крайней мере говорил сам Старик Трашбарг - я, дескать, в таких делах собаку съел, а потому не спорьте, - и оставалось лишь безоговорочно ему верить, потому что кто-кто, а Трашбарг в таких делах собаку... и т.д. и т.п. И вслух усомниться в этом - лишь зря сыр-бор разводить. Кое-кто из деревенских удивлялся, зачем это Всевышний Боб послал свой бесценный дар - Мастера Сандвичей - в огненной колеснице, а не просто спустил его тихо-мирно, не поджигая леса и не изранив самого Мастера Сандвичей чуть ли не до смерти. Старик Трашбарг заявил на это, что такова неисповедимая воля Всевышнего Боба, а когда его спросили, что такое "неисповедимая", он велел посмотреть в словаре. Тут, ясное дело, вышла загвоздка: единственный на всю деревню словарь находился во владении у Старика Трашбарга, и тот никому его не давал. Его спросили, с какой это стати, и он ответил, что нечего им знать, какова воля Всевышнего Боба, а когда его спросили, почему так, он ответил, что потому, что кончается на "у". В итоге кто-то залез в хижину к Старику Трашбаргу, пока тот купался, и посмотрел в словаре слово "неисповедимый". Оказалось, оно значило "тайный", "непостижимый", "то, чего нельзя понять или объяснить", а также "то, в чем невозможно признаться на исповеди". Так что хоть одна тайна прояснилась. И главное, что теперь у них были сандвичи. Как-то Старик Трашбарг заявил, что Всевышний Боб возгласил, чтобы он, Трашбарг, получал сандвичи без очереди. Деревенские спросили его, когда это Всевышний Боб возгласил такой приказ, а Трашбарг ответил, что вчера, пока те спали и не слышали. - Уверуйте, - возгласил Старик Трашбарг, - не то сгинете в геенне огненной. И ему разрешили получать сандвичи без очереди: с Трашбаргом связываться - себе дороже. И тут вдруг эта женщина сваливается с неба - и прямиком к хижине Мастера Сандвичей. Должно быть, слава о нем разнеслась далеко, хотя не совсем понятно, куда далеко, ибо, если верить Старику Трашбаргу, за тем лесом, что немного дальше вон того леса, мир просто-напросто кончается. И все же, откуда она там ни взялась, из какой неисповедимой деревни, теперь она здесь и уже вошла в хижину Мастера Сандвичей. Кто она? И кто эта странная девчонка, которая осталась мрачно бродить вокруг хижины, пиная ногами камни и всеми прочими способами выказывая свое нежелание заходить внутрь? Странно ведь: прилететь неисповедимо откуда на колеснице, явно представляющей собой улучшенное подобие той колесницы, которая привезла Мастера Сандвичей, и делать вид, будто хочешь поскорее отсюда сбежать? Вся деревня обернулась к Трашбаргу, но тот стоял на коленях, запрокинув лицо к небу. Он не хотел ни с кем встречаться взглядом, пока что-нибудь не придумает. - Триллиан! - вскричал Мастер Сандвичей, засунув в рот порезанный палец. - Что?.. Кто?.. Где?.. Когда?.. - Именно эти вопросы я собиралась задать тебе, - сказала Триллиан, разглядывая интерьер хижины. Почти вся хижина была загромождена кухонной утварью. Мебель сводилась к нескольким примитивным шкафам и полкам, а также примитивной кровати в углу. В глубине комнаты виднелась еще дверь, но куда она вела, Триллиан не знала, поскольку дверь была закрыта. - Довольно мило тут у тебя, - протянула она, безуспешно силясь сообразить, на каких правах здесь живет Артур и с кем. - Очень мило, - согласился Артур. - Замечательно мило. Я не помню, чтобы мне когда-нибудь было так хорошо. Здесь я счастлив. Меня все любят, я делаю для них сандвичи и... ну да, так оно и есть: они меня любят, а я делаю для них сандвичи. - Послушать тебя... - Идиллия, - решительно заявил Артур. - Нет, правда. Наверно, тебе здесь вряд ли понравилось бы, но вот мне хорошо, просто замечательно. Слушай, присядь, будь как дома. Хочешь чего-нибудь, ну, сандвич, например? Триллиан взяла сандвич и не без подозрения оглядела его. Потом осторожно понюхала. - Попробуй, - сказал Артур. - Он вкусный. Триллиан, чуть поколебавшись, откусила кусок и задумчиво пожевала. - Дело моей жизни, - заявил Артур, надеясь, что это прозвучит гордо и он не покажется Триллиан законченным идиотом. Он уже привык ко всеобщему уважению, а теперь вынужден был перестраиваться. - Что это за мясо? - поинтересовалась Триллиан. - Ах да, это... гм... это Абсолютно-Нормально-Зверятина. - Что? - Мясо Абсолютно Нормального Зверя. Это что-то вроде коровы, точнее, быка. В общем, типа... ну, как бизон. Крупное, мясистое животное. - И что в нем особенного? - Ничего. Оно абсолютно нормальное. - Ясно. - Странно только, откуда они приходят. Триллиан нахмурилась, перестала жевать. - Откуда они приходят? - переспросила она с набитым ртом. Действительно, не глотать же ей невесть откуда приходящую тварь. - Ну, это в общем-то не так уж и важно. Как, впрочем, и то, куда они уходят. Главное, они хороши на вкус. Я их съел, наверное, тонны. Это - класс. Ну очень вкусное мясо. Очень нежное. Чуть сладковатый привкус и пряный поствкус... Триллиан все еще не решалась проглотить свой кусок. - Нет, ты объясни, - настаивала она. - Откуда они приходят и куда уходят? - Приходят они из точки чуть восточное гор Хондо. Ну, это те, высокие, за нами; ты должна была увидеть их, когда ко мне шла. Так вот, потом они многотысячными стадами пересекают степи Анхондо и гм... да, именно так. Вот откуда они приходят. Вот куда они уходят. Триллиан нахмурилась. Чего-то она здесь не понимала. - Может, я плохо объяснил, - смутился Артур. - Когда я сказал, что они приходят из той точки, я имел в виду, что они в ней внезапно появляются. А потом они уходят в степи Анхондо и там, ну, в общем, исчезают. У нас в распоряжении пять-шесть дней, чтобы добывать их на мясо. А весной они, понимаешь ли, двинутся в обратную сторону. Триллиан, поколебавшись еще немного, все же проглотила свой кусок. С одной стороны, у нее и выбора-то особого не было: проглотить или выплюнуть. С другой стороны, сандвич был все-таки вкусны