спел дойти до Какрафуна. Черный корабль двигался уже несколько минут, когда Форд Префект закончил обыск других отсеков. Он вбежал обратно в кабину. Какрафунское солнце на обзорном экране угрожающе росло, его адское термоядерное белое пламя с каждым мгновением приближалось к кораблю, никак не реагировавшему на удары и пинки, которыми Зафод осыпал панель управления. Артур и Триллиан оцепенели с выражением кроликов на ночном шоссе, решившими, что лучший способ борьбы с приближающимися фарами -- это запугать их взглядом. Зафод резко обернулся, глаза его были безумны. -- Форд, -- сказал он, -- сколько здесь спасательных капсул? -- Ни одной, -- ответил Форд. Зафод нечленораздельно выругался. -- Ты пересчитал? -- взвизгнул он. -- Два раза, -- сказал Форд. -- Ты смог связаться по радио с техперсоналом группы? -- Да, -- злобно ответил Зафод. -- Я сказал, что тут на бору куча народу, и они сказали -- передай им привет. Форд выпучил глаза. -- А ты им сказал, кто мы такие? -- Конечно. Они ответили, что это большая честь для них. А еще напомнили про ресторанный счет и судебных исполнителей. Форд отпихнул Артура в сторону и склонился над пультом управления. -- И что, ничего из этого не работает? -- воскликнул он со злостью. -- Все заблокировано. -- Надо разбить автопилот. -- Сначала найди его. Нигде нет контакта. На секунду повисло молчание. Артур терся у дальней стены кабины. Внезапно он остановился. -- Между прочим, -- спросил он, -- а что значит "телепорт"? Прошла еще секунда. Все медленно повернулись к нему. -- Наверно я не вовремя с вопросами, -- сказал Артур. -- Я просто вспомнил, что недавно вы говорили это слово, и всего лишь решил... -- Где, -- тихо спросил Форд Префект, -- ты увидел слово "телепорт"? -- Ну... вот оно, -- сказал Артур и показал на черный щиток в углу, -- как раз под словом "аварийный" и рядом с табличкой "Не работает". В последовавшей тут же суматохе можно было проследить только одно действие: это Форд Префект бросился к показанному Артуром щитку и ткнул пальцем в единственную бывшую на нем маленькую черную кнопку. Рядом с ним соскользнула в сторону квадратная панель высотой футов в шесть, открыв камеру, похожую на душевую, в которую какой-то электрик вдохнул новую жизнь, превратив ее в кладовку. С потолка свисала незаделанная проводка, по полу были разбросаны какие-то детали, а программная панель косо торчала из ниши в стене, в которой она должна была быть утоплена. Младший бухгалтер группы "Зона разрушений" при посещении завода, на котором собирался корабль, потребовал от бригадира монтажников объяснить, за каким чертом они монтировали дорогущий телепорт на корабле, которому предстоял всего один важный полет, и тот беспилотный. Бригадир сообщил, что на телепорт предоставляется скидка десять процентов, а бухгалтер сообщил, что это не имеет значения. Бригадир сообщил, что это самый лучший, самый мощный и функциональный телепорт, который можно купить за деньги, а бухгалтер сообщил, что он ему не нужен даже даром. Бригадир сообщил, что кому-то все же придется войти в корабль, а затем покинуть его, а бухгалтер сообщил, что для этого на корабле имеется полностью пригодная к эксплуатации дверь. Бригадир сообщил, что бухгалтер мог бы пойти на три веселых буквы, а бухгалтер сообщил бригадиру, что стремительно приближающийся к нему слева предмет -- это кулак. После обмена сообщениями все работы по монтажу телепорта были прекращены, а сам он впоследствии прошел незамеченным по накладной как "прочие расходы" за пятикратную цену. -- Чтоб оно все лопнуло! -- выругался Зафод, когда они с Фордом попытались распутать проводку. После недолгой возни Форд велел ему отойти. Он кинул в телепорт монетку и щелкнул тумблером на болтающейся панели. Монетка, звякнув, исчезла в маленькой вспышке света. -- Все-таки работает, -- сказал Форд, -- но нет системы целеуказания. Телепорт для перемещения материи без программирования точки назначения может закинуть тебя... черт, да куда угодно! Какрафунское солнце на экране угрожающе росло. -- Какая разница? -- сказал Зафод, -- Куда-нибудь да попадем. -- И еще, -- сказал Форд, -- нет автозапуска. Мы все не сможем уйти. Кто-то должен будет остаться и запустить телепорт. Повисло напряженное молчание. Солнце становилось все больше и больше. -- Эй, Марвин, дружок, -- улыбнулся Зафод жизнерадостно, -- как ты там? -- Да пожалуй, что хуже уже некуда, -- проворчал Марвин. А вскоре концерт на Какрафуне достиг совсем неожиданной кульминации. Черный корабль с единственным угрюмым существом на борту точно по графику врезался в ядерное горнило солнца. Оно выбросило огромные языки пламени на миллионы миль в космос, восхитив с десяток и испепелив нескольких катавшихся на солнечных вспышках мажоров, которые подобрались поближе к его поверхности в предвкушении этого момента. За несколько мгновений до того как свет вспышек достиг Какрафуна, содрогающаяся пустыня треснула по глубокому разлому. Мощная и до сих пор не открытая подземная река, протекавшая глубоко в недрах, хлынула на поверхность, а через считанные секунды вслед за ней изверглись миллионы тонн кипящей лавы, выплеснувшейся на сотни футов в воздух, испарив моментально всю воду из реки, находившуюся на земле и под землей, со взрывом, эхо которого донеслось до обратной стороны планеты и вернулось назад. Те очень немногие, кто наблюдал это событие и выжил, уверяли, что вся пустыня площадью в сто тысяч квадратных миль поднялась в воздух, как будто блин толщиной в милю над гигантской сковородкой, перевернулась и шлепнулась обратно. В этот момент излучение солнечных вспышек прошло сквозь облака испаренной воды и коснулось земли. Через год все сто тысяч квадратных миль пустыни были покрыты цветами. Структура атмосферы вокруг планеты слегка изменилась. Солнце стало меньше жечь летом, мороз стал не таким злым зимой, чаще шел приятный дождик, и постепенно пустынная планета Какрафун превратилась в настоящий рай. Даже телепатические способности, бывшие проклятием жителей Какрафуна, навсегда рассеялись под воздействием этого взрыва. Как сообщалось, пресс-агент группы "Зона разрушений" -- тот самый, который велел расстрелять всех защитников окружающей среды -- сказал позднее, что это был "классный сейшн". Многие воодушевленно рассуждали о целительной силе музыки. Но несколько ученых скептиков более тщательно исследовали запись событий и утверждали, что обнаружили нечеткие следы обширного искусственно наведенного невероятностного поля, пришедшего из соседнего района космоса. Глава 22 Артур пришел в себя и тут же пожалел об этом. У него бывали похмелья, но ни одно из них не смогло бы сравниться по масштабности с этим ощущением. Оно пришло -- огромное, окончательное и бесповоротное. Он решил, что лучи перемещения материи нравятся ему гораздо меньше, чем добрый удар ботинком в голову. Испытывая нежелание двигаться из-за тупых пульсирующих толчков, вбивающих его в пол, он лежал и размышлял. Он думал о том, что, в сущности, проблема большинства видов транспорта заключается в том, что они не стоят всех тех хлопот, которые за собой влекут. На Земле -- когда Земля еще не была уничтожена, чтобы освободить место для гиперкосмической скоростной трассы -- проблемой были автомобили. Все неудобства, связанные с тем, чтобы извлечь большие количества черной мажущей жижи из-под земли, где она была надежно спрятана подальше от беды, и превратить ее в гудрон, чтобы залить землю, и в дым, чтобы испортить воздух, а остатки вылить в море, явно перевешивали преимущества, состоявшие в том, что можно было быстрее добраться из одного места в другое. При этом место, куда вы приезжали, в результате всего этого становилось очень похожим на место, откуда вы уехали -- залитым гудроном, отравленным дымом и безрыбным. А что же лучи перемещения материи? Любой вид транспортировки, при котором вас разрывают на атомы, швыряют эти атомы сквозь субэфир, а затем снова слепливают вместе, только-только дав впервые за многие годы почувствовать вкус свободы, не сулит ничего хорошего. Многие люди до Артура Дента думали точно так же, и даже написали об этом песни. Вот одна из них. Ее постоянно распевают огромные толпы у ворот завода телепортационных систем Кибернетической Корпорации Сириуса на Планете Щастья-III: Кл?во на Альдебаране, На Алголе хорошо, А девочки на Бетельгейзе Это, брат, культурный шок. Сделают, что пожелаешь -- Сверху, снизу, так и сяк. Но чтобы мне туда добраться, Надо в клочья разорваться. Перебьюсь, пожалуй, так. Разорваться, разорваться, Все на свете погляжу. Чтобы мне туда добраться, Надо в клочья разорваться. Лучше дома посижу. Сириус крутое место, Там на золоте едят. А еще слетай на Тау -- Мне друзья мои твердят. Ну конечно, я поеду, Ну конечно, полечу. Но чтобы мне туда добраться, Надо в клочья разорваться. Нет, пожалуй, не хочу. Разорваться, разорваться, Я с тупыми не дружу. Чтобы мне туда добраться, Надо в клочья разорваться! Лучше лягу, полежу. Вчера я, Мэгги, Рон и Сидней На телепорте шли домой. Рон похитил сердце Мэгги, А Сид ушел с моей ногой. Артур почувствовал, что волны боли понемногу утихают, но тупые пульсирующие толчки не исчезли. Он медленно и осторожно встал на ноги. -- Ты слышишь тупые пульсирующие толчки? -- раздался голос Форда Префекта. Артур обернулся и неопределенно качнул телом. К нему приближался Форд Префект. У него были красные глаза и нездоровый цвет лица. -- Где мы? -- спросил Артур, жадно вдохнув. Форд посмотрел вокруг. Они стояли в длинном изгибающемся коридоре, оба конца которого уходили вдаль и терялись из вида. Внешняя стальная стена -- которая была покрашена в тот тошнотворный бледно-зеленый цвет, каким красят в школах, больницах и сумасшедших домах, чтобы он успокаивал их обитателей -- изгибалась над их головами и смыкалась там с внутренней перпендикулярной стеной, которая, как ни странно, была обтянута темно-коричневым джутовым полотном. Пол был покрыт темно-зеленой рифленой резиной. Форд подошел к очень толстой и темной прозрачной панели в наружной стене. Она была многослойной, однако он увидел сквозь нее крохотные точки далеких звезд. -- Мне кажется, мы на каком-то космическом корабле, -- сказал он. Из глубины коридора доносился звук тупых пульсирующих толчков. -- Триллиан? -- испуганно позвал Артур, -- Зафод? Форд пожал плечами. -- Их здесь нет, -- сказал он, -- я проверил. Они могут быть где угодно. Непрограммируемый телепорт может зашвырнуть тебя на много световых лет в любом направлении. Судя по своему самочувствию, предполагаю, что мы проделали совсем немалый путь. -- И какое у тебя самочувствие? -- Плохое. -- Ты думаешь, что они... -- Где они, что с ними -- мы об этом никак не узнаем и ничего поделать не сможем. Поэтому делай то же, что я. -- Что? -- Не думай об этом. Артур повертел эту мысль в уме, с неохотой признал ее мудрость, сложил ее вчетверо и спрятал поглубже в карман. После этого он глубоко вздохнул. -- Шаги! -- внезапно воскликнул Форд. -- Где? -- Этот шум. Эти пульсирующие толчки. Это же топот ног. Слушай! Артур прислушался. Шум доносился до них эхом по коридору с неопределенного расстояния. Это был приглушенный звук топающих ног, и теперь он стал заметно громче. -- Идем отсюда, -- отрывисто сказал Форд. И они пошли в разные стороны. -- Не туда, -- сказал Форд, -- они идут с этой стороны. -- Нет, -- сказал Артур, -- они идут с той стороны. -- Нет же, они... Оба остановились. Оба развернулись. Оба напряженно прислушались. Оба согласились друг с другом и снова пошли в разные стороны. Их охватил страх. Шум приближался с обеих сторон. В нескольких ярдах слева от них под прямым углом к внутренней стене отходил еще один коридор. Они метнулись туда. Коридор был темным, бесконечно длинным, и им казалось, что чем дальше они по нему идут, тем становится холоднее. Налево и направо от него отходили другие коридоры. Каждый из них был очень темным, и из каждого на них веяло ледяным холодом. На секунду они остановились в тревоге. Чем дальше они шли по коридору, тем громче становился звук топающих ног. Они прижались к холодной стене и вслушались изо всех сил. Холод, темнота и топот невидимых ног действовали им на нервы. Форд дрожал, отчасти от холода, а отчасти -- воспоминая рассказы, которые его любимая мамочка рассказывала ему, когда он был всего лишь бетельгейзским малышом, не достающим и до колена арктурскому мегакузнечику. Это были рассказы о погибших кораблях, забытых посудинах, неприкаянно скитающихся по глухим закоулкам дальнего космоса, кишащих демонами или призраками сгинувших экипажей, рассказы о неосторожных путешественниках, которые обнаруживали эти корабли и входили в них, рассказы о... Но тут Форд вспомнил обитую коричневым джутовым полотном стену в первом коридоре и приободрился. Он был готов поспорить на какие угодно деньги, что если бы духи и демоны выбирали интерьер для своих обиталищ, то точно не выбрали бы коричневый джут. Он схватил Артура за руку. -- Идем обратно, -- решительно сказал он, и они направились туда, откуда ушли. Но секунду спустя они метнулись как напуганные ящерицы в ближайший боковой коридор, потому что прямо по их курсу внезапно возникли владельцы топающих ног. Спрятавшись за углом, они в изумлении наблюдали, как две дюжины жирных мужчин и женщин в тренировочных костюмах прогромыхали мимо них, пыхтя и сопя так, что любой кардиолог тихо заверещал бы от ужаса. Форд Префект глядел им вслед, широко раскрыв глаза. -- Они бегают трусцой! -- прошипел он, когда эхо их шагов затерялось среди коридоров. -- Они бегают трусцой? -- прошептал Артур Дент. -- Бегают трусцой, -- сказал Форд Префект, пожав плечами. Коридор, в котором они прятались, был не такой, как остальные. Он был очень коротким и кончался широкой стальной дверью. Форд осмотрел дверь, нашел замковый механизм, и открыл ее. Первой вещью, бросившейся им в глаза, оказался гроб. Следующие четыре тысячи девятьсот девяносто девять вещей, которые бросились им в глаза, тоже были гробами. Глава 23 Это был гигантский полутемный склеп с низким потолком. В его дальнем конце, до которого было около трехсот ярдов, находился сводчатый проход в помещение, бывшее, по-видимому, аналогичной камерой с аналогичным содержимым. Форд Префект негромко присвистнул и шагнул в склеп. -- Потрясающе, -- сказал он. -- Что такого замечательного в покойниках? -- спросил Артур, заходя вслед за ним и озираясь. -- Не знаю, -- ответил Форд. -- Давай выясним. При ближайшем рассмотрении гробы оказались больше похожи на саркофаги. Они были по пояс высотой и сделаны из чего-то похожего на белый мрамор. Явно именно из этого: чего-то похожего на белый мрамор. Крышки были полупрозрачными и сквозь них смутно виднелись черты их почивших, вероятно с миром, обитателей. Это были гуманоиды, совершенно очевидно оставившие тревоги и заботы мира, в котором когда-то жили. Ничего больше разобрать было невозможно. По полу между саркофагами медленно клубился тяжелый и маслянистый белый газ. Артур подумал сначала, что он нужен для антуража, но вскоре почувствовал, что у него мерзнут ступни. Саркофаги тоже были очень холодными. Неожиданно Форд присел на корточки у одного из них. Он вытянул из своей сумки край полотенца и начал энергично что-то оттирать. -- Смотри, здесь табличка, -- пояснил он Артуру, -- вся заиндевела. Он стер иней и рассмотрел выгравированные знаки. Артуру они показались похожими на следы паука, который выпил слишком много того, что пьют пауки на вечерниках, но Форд сразу же узнал ранний вариант галактической универсальной азбуки. -- Тут написано "Ковчежный флот Голгафринча, корабль "Б", трюм номер семь, дезинфектор телефонов второго разряда" и порядковый номер. -- Дезинфектор телефонов? -- удивился Артур. -- Мертвый дезинфектор телефонов? -- Высшей категории. -- Что же он здесь делает? Форд посмотрел на тело под полупрозрачной крышкой. -- Да в общем-то, ничего, -- ответил он и на лице его как-то вдруг возникла ухмылка, видя которую, люди начинали думать, что он слишком устал от чего-то и ему не мешало бы отдохнуть. Он подскочил к другому саркофагу. После секунды интенсивной работы полотенцем он сообщил: -- А тут мертвый парикмахер. Прикольно! Следующий саркофаг оказался последним пристанищем делопроизводителя рекламного бюро, а в стоявшем дальше был продавец подержанных машин третьего разряда. Внимание Форда привлек смотровой люк в полу. Он присел на корточки и принялся открывать его, взметая облака замораживающего газа, которые почти полностью его окутали. Артуру пришла в голову мысль. -- Если это просто гробы, -- сказал он, -- зачем их держат в холоде? -- И зачем их вообще здесь держат, -- добавил Форд и рывком открыл люк, в который тут же начал стекать газ. -- Для чего, собственно, кому-то понадобилось таскать по космосу пять тысяч трупов? -- Десять тысяч, -- поправил Артур, указывая на арку, через которую смутно виднелся еще один зал. Форд сунул голову в люк в полу и, выглянув обратно, сказал: -- Пятнадцать тысяч, там еще одна партия. -- Пятнадцать миллионов, -- сказал чей-то голос. -- Нет, ну это много, -- сказал Форд. -- Просто супермного. -- Медленно развернулись, -- прорычал голос, -- и подняли руки вверх! И никаких других движений, а не то я разнесу вас на мелкие кусочки! -- Ой! -- произнес Форд, медленно разворачиваясь, поднимая руки вверх и не делая никаких других движений. -- Как? -- удивился Артур Дент. -- Разве нас не рады здесь видеть? В двери, через которую они вошли, силуэтом стоял человек, который нисколько не был рад их видеть. Его нерадость передавалась отчасти грубостью его рычания, а отчасти злобой, с которой он направлял на них длинный серебристый килобац. Конструктору этого оружия явно велели не церемониться. "Больше злости, -- сказали ему. -- Сделай так, чтобы было совершенно ясно, что у этой пушки есть тот конец и не тот. Сделай так, чтобы люди, находящиеся не с того конца, отчетливо понимали, что дела их идут скверно. Если для этого нужно понатыкать сюда всяких шипов, зубьев и черных блямб, то понатыкай. Эта пушка нужна не для того, чтобы повесить ее над камином или воткнуть в корзину для зонтиков, а для того, чтобы выйти с ней на улицу и всех загнобить". Форд и Артур уныло посмотрели на оружие. Человек с килобацем приблизился и обошел их кругом. Когда он вышел на свет, они увидели, что он одет в черно-золотую униформу, пуговицы на которой были так ярко начищены, что будь он на дороге, встречные водители матерились бы на их блеск. Он махнул рукой в сторону двери и сказал: -- На выход. Людям, способным применить такую огневую мощь, не обязательно применять еще и глаголы. Форд и Артур вышли из склепа, сопровождаемые не тем концом килобаца и пуговицами. Выйдя в коридор, они столкнулись с двадцатью четырьмя бегунами трусцой, уже принявшими душ и переодевшимися, которые прошли мимо них в склеп. Артур в смятении посмотрел им вслед. -- Вперед! -- взвизгнул человек в униформе. Артур зашагал вперед. Форд пожал плечами и зашагал за ним. В склепе бегуны подошли к двадцати четырем пустым саркофагам, стоявшим вдоль стены, открыли их, легли внутрь и погрузились в сон без сновидений. Глава 24 -- Господин капитан... -- Да, Номер Один? -- Тут вот какой-то докладец от Номера Два. -- О, боже. На мостике корабля капитан посмотрел с некоторым раздражением на бесконечные просторы космоса. Полулежа под большим прозрачным куполом, он видел впереди и сверху над собой бескрайнюю звездную панораму, сквозь которую двигался корабль -- панораму, звезды в которой изрядно поредели за время полета. Когда он оборачивался и смотрел назад, то там, за хвостом двухмильной громады корабля, он видел гораздо более плотную массу оставленных позади огоньков, протянувшихся почти сплошной полосой. Так выглядел центр Галактики, откуда они летели уже не первый год со скоростью, припомнить которую он сейчас не мог, но знал, что скорость огромная. Что-то этакое, то ли приближающееся к скорости чего-то, то ли в три раза превышающее скорость кого-то... В любом случае, цифра впечатляла. Он всмотрелся в звездное пространство позади корабля, пытаясь что-то разглядеть. Он делал это каждые несколько минут, и никогда не находил того, что искал. Но он не позволял себе беспокоиться из-за этого. Ученые уверяли, что все будет прекрасно, если только никто не будет паниковать, все будут заодно, и каждый будет делать то, что должен. Он не паниковал. Что касалось его, все шло великолепно. Он потер плечо большой намыленной губкой и вдруг вспомнил, что был чем-то немного раздражен. Что же это было? Негромкое покашливание напомнило ему, что рядом стоит первый помощник. Он славный малый, этот Номер Один. Не самого большого ума, конечно, да еще эти забавные проблемы со шнурками, но отлично подходит к своей должности. Капитан был не из тех, кто всегда рад дать пинка человеку, нагнувшемуся завязать шнурки, как бы долго тот их ни завязывал. Не то, что этот жуткий Номер Два, который расхаживает кругом с важным видом, драит свои пуговицы и докладывает каждый час: "Корабль движется, капитан", "Держимся курса, капитан", "Уровень кислорода в норме, капитан". Капитан всегда отвечал на это: "И бог с ним". Ах, да, вот что его раздражало! Он перевел взгляд на Номера Один. -- Да, капитан, он кричал о том, что взял каких-то пленных... Капитан задумался. Это показалось ему маловероятным, но он предпочитал не спорить со своими офицерами. -- Что ж, пожалуй, это его порадует, -- сказал он. -- Он ведь всегда хотел их найти. Форд Префект и Артур Дент плелись вверх по наклонным и бесконечным коридорам корабля. Номер Два шагал вслед за ними и время от времени приказывал не отклоняться от маршрута или не пытаться выкидывать какие-нибудь штуки. Им казалось, что они прошли уже не меньше мили сплошной полосы коричневой джутовой ткани. Наконец, они оказались перед большой стальной дверью, скользнувшей в сторону, когда Номер Два крикнул на нее. Они вошли. На взгляд Форда Префекта и Артура Дента, самой замечательной вещью на мостике этого корабля был не покрывавший его полусферический купол диаметром в пятьдесят футов, сквозь который на них лился свет ослепительных звезд. Для тех, кто обедал в ресторане в конце Вселенной, такие чудеса обыденны. Это были не ошеломляющие ряды приборов, занимавших всю длинную круговую стену мостика. Артур думал, что именно так и должен выглядеть нормальный космический корабль, а Форду он показался допотопным, утвердив его в подозрении, что каскадерский корабль "Зоны разрушений" забросил их за миллион, если не за два миллиона лет до их естественного времени. Нет, вещью, которая их действительно потрясла, была ванна. Она стояла на шестифутовом постаменте из грубо обработанного кристалла цвета морской воды, и обладала некой чудовищной вычурностью, которую редко встретишь где-либо за пределами Максимегалонского Музея продуктов больного воображения. Кишечная путаница труб, вместо того, чтобы быть достойно погребенной в полночь в могиле без надгробия, была отделана сусальным золотом. Краны и душ смогли бы напугать и горгулью. В качестве центрального объекта мостика космического корабля эта ванна была никак не к месту. Приняв ожесточенный вид человека, понимающего это как никто другой, Номер Два приблизился к ней. -- Господин капитан! -- крикнул он сквозь зубы (непростой трюк, но за годы упражнений он овладел им в совершенстве). Над краем чудовищной ванны появилось крупное доброжелательное лицо и покрытая пеной доброжелательная рука. -- А, Номер Два, -- сказал капитан, помахав ему жизнерадостного вида губкой. -- У вас все в порядке? Номер Два встал еще более смирно, чем раньше. -- Я привел к вам пленников, обнаруженных в седьмом холодильном отсеке, сэр! -- пролаял он. Форд и Артур смущенно закашлялись. -- Здрасьте, -- сказали он. Капитан приветливо улыбнулся им. Так значит, Номер Два и в самом деле взял пленных. Это прекрасно, подумал капитан, приятно видеть, когда человек занимается любимым делом. -- Ах, здравствуйте, -- сказал он им. -- Простите, что не встаю, я тут решил немного помыться. Всем джын тонника. Номер Один, посмотрите там, в холодильнике. -- Слушаюсь, сэр. Любопытный факт, которому никто не знает какое придавать значение: около 85% всех известных цивилизаций в Галактике, будь они примитивны или высокоразвиты, изобрели напиток, известный под названием джын тонник, дж-эн-тонь-к, жжинтонегг или под любым другим из тысячи вариантов той же фонетической основы. Сами напитки разные и варьируются от сивольвианского чентомника, который представляет собой обычную воду, подаваемую при температуре чуть выше комнатной, до гагракаканского цж-антоника, способного убить корову со ста шагов. Единственным объединяющим всех их фактором, не считая сходного звучания названий, является то, что они были придуманы и получили названия до того, как эти цивилизации установили контакты с другими мирами. Что же можно извлечь из этого факта? Он существует в полной изоляции. Что касается любой из теорий структурной лингвистики, то он не вписывается ни в одну из них, и, тем не менее, продолжает оставаться фактом. Старые структурные лингвисты злятся, когда молодые структурные лингвисты начинают говорить об этом. Молодые структурные лингвисты входят из-за этого в азарт, не спят ночами, убежденные в том, что они близки к чему-то чрезвычайно важному, и кончают тем, что преждевременно становятся старыми структурными лингвистами и злятся на молодых. Структурная лингвистика -- это несчастная наука, страдающая от раскола, и многие ее практики слишком часто проводят ночи, топя свои проблемы в фиски-ссода-вай. Номер Два стоял перед капитанской ванной, дрожа от разочарования. -- Сэр, разве вы не хотите допросить пленных? -- взвизгнул он. Капитан посмотрел на него в изумлении. -- Чего ради мне этого хотеть? -- спросил он. -- Чтобы получить от них информацию, сэр! Выяснить, зачем они здесь! -- О, нет, нет, -- сказал капитан. -- Я уверен, они зашли к нам выпить по стаканчику джын тонника. Разве нет? -- Но сэр, это мои пленники! Я должен их допросить! Капитан посмотрел на них с сомнением. -- Ну что ж, -- сказал он, -- если вы должны, то спросите у них, что они будут пить. Холодный стальной блеск появился в глазах Номера Два. Он медленно приблизился к Форду Префекту и Артуру Денту. -- Ну что, подонки, -- прорычал он. -- У-у, мразь... -- Он ткнул в Форда килобацем. -- Потише, Номер Два, -- с мягким укором сказал капитан. -- Что вы будете пить!!! -- заорал Номер Два. -- Ну, я думаю, меня устроит джын тонник, -- ответил Форд. -- А тебя, Артур? Артур заморгал. -- Что? Ах, да-да, -- сказал он. -- Со льдом или без? -- проревел Номер Два. -- Со льдом, пожалуйста, -- сказал Форд. -- Лимон?!! -- Да, пожалуйста, -- ответил Форд. -- А у вас есть крекеры? Такие, знаете, маленькие с сыром? -- Вопросы здесь задаю я!!!! -- взвыл Номер Два и его тело затряслось в апоплексической ярости. -- Номер Два... -- мягко сказал капитан. -- Сэр?! -- Пойдите прочь, будьте любезны. Я принимаю успокаивающую ванну. Глаза Номера Два сощурились так, что превратились в то, что известно у мерзавцев и убийц как холодно поблескивающие щелочки, смысл которых, предположительно, состоит в том, чтобы создать у оппонента впечатление, что вы либо потеряли очки, либо никак не можете проснуться. Вопрос, почему это пугает, до настоящего времени не решен. Он приблизился к капитану, сжав губы в жесткую тонкую линию. Опять же, непонятно, почему это считается признаком агрессивного поведения. Вот если, блуждая по джунглям Трааля, вы вдруг встретитесь с легендарным свирепым клоповидным зверем, то у вас будут все основания радоваться, если его челюсти сжаты в жесткую тонкую линию, а не как обычно, разинуты, обнажая кучу клыков, с которых капает слюна. -- Позвольте вам напомнить, сэр, -- прошипел Номер Два на капитана, -- что вы сидите в этой ванне уже три года! -- Дав этот последний выстрел, Номер Два развернулся на каблуках и гордо прошагал в угол, где принялся упражняться в метании грозных взглядов перед зеркалом. Капитан поерзал в ванне и криво улыбнулся Форду Префекту. -- Но вы же понимаете, что при такой работе, как у меня, необходим отдых и релаксация, -- сказал он. Форд медленно опустил руки. Это не вызвало никакой реакции. Артур тоже опустил руки. Очень медленно и осторожно ступая, Форд подошел к постаменту ванны и похлопал по нему ладонью. -- Симпатично, -- соврал он. Он подумал, безопасно ли будет ухмыльнуться. Очень медленно и осторожно он ухмыльнулся. Было безопасно. -- Э-э... -- обратился он к капитану. -- Да? -- ответил капитан. -- Скажите, -- сказал Форд, -- а можно полюбопытствовать, что именно у вас за работа? Сзади его похлопали по плечу. Он резко обернулся. Это был первый помощник. -- Ваши напитки, -- сказал он. -- Ах, спасибо, -- сказал Форд. Он и Артур взяли стаканы с джын тонником. Артур отхлебнул и с удивлением обнаружил, что на вкус он был очень похож на виски с содовой. -- Я хочу сказать, что я не мог не заметить, -- сказал Форд и тоже хлебнул из своего стакана, -- трупы. В трюме. -- Трупы? -- переспросил капитан в изумлении. Форд опешил. Никогда не принимай ничего на веру, сказал он себе. Разве может быть, чтобы капитан не знал, что у него на корабле пятнадцать миллионов трупов? Капитан сидел и жизнерадостно кивал. Оказалось, что он играет с резиновым утенком. Форд посмотрел вокруг. Номер Два бросил взгляд на его отражение в зеркале, но только мимолетный -- его глаза были в постоянном движении. Первый помощник спокойно стоял с подносом и любезно улыбался. -- Трупы? -- снова спросил капитан. Форд облизнул губы. -- Да, -- ответил он, -- все эти мертвые дезинфекторы телефонов и рекламные агенты, ну знаете, там, в трюме. Капитан смотрел на него, вытаращив глаза. Внезапно он закинул голову и расхохотался. -- Ах, они не мертвые, -- сказал он. -- Господи, конечно нет. Они заморожены. Мы их оживим. Тут Форд сделал нечто нетипичное для него. Он захлопал глазами. Артур как будто вышел из транса. -- Вы хотите сказать, что у вас полные трюмы замороженных парикмахеров? -- спросил он. -- О да, -- ответил капитан, -- миллионы. Парикмахеров, выдохшихся телевизионных продюсеров, страховых агентов, кадровиков, охранников, специалистов по связям с общественностью, консультантов по вопросам управления, кого угодно. Мы хотим колонизировать другую планету. Форд едва заметно покачнулся. -- Здорово, правда? -- сказал капитан. -- Это с такой-то командой? -- спросил Артур. -- Ах, не поймите меня неверно, -- сказал капитан. -- Мы только один из кораблей Ковчежного флота. Мы -- ковчег "Б". Простите, можно попросить вас подлить мне горячей воды? Артур сделал одолжение, и каскад воды закружил по ванне вихрь розовой пены. Капитан испустил вздох удовольствия. -- Большое спасибо, голубчик. Вы наливайте, наливайте себе еще. Форд опрокинул свой стакан, схватил бутылку с подноса первого помощника и вновь наполнил его доверху. -- А что означает, -- спросил он, -- ковчег "Б"? -- Вот это, -- ответил капитан и радостно побрызгал вокруг себя водой из утенка. -- Да, -- сказал Форд, -- но... -- Видите ли, произошло вот что, -- сказал капитан, -- наша планета была, так сказать, обречена. -- Обречена? -- О да. Поэтому решили -- давайте посадим все население в какие-нибудь гигантские космические корабли и полетим заселять другую планету. Поведав это, он уселся поудобнее и удовлетворенно хмыкнул. -- Вы имеете в виду, не столь обреченную? -- попытался подтолкнуть его к продолжению Артур. -- Что вы сказали, милейший? -- Вы хотели высадиться на менее обреченной планете? -- Высадиться, да. Поэтому решили построить три корабля, понимаете, три космических ковчега, и... я вас не утомил? -- Нет, нет, -- поспешил уверить его Форд, -- это просто захватывающе. -- Вы знаете, это так приятно, -- с признательностью ответил ему капитан, -- поговорить для разнообразия с кем-то еще. Глаза Номера Два снова лихорадочно метнулись по мостику и вернулись к зеркалу, как пара мух, которых на секунду согнали с излюбленного куска тухлого мяса. -- Вся беда с такими долгими полетами, -- продолжал капитан, -- в том, что в конце концов начинаешь постоянно разговаривать сам с собой, а это ужасно скучно, потому что в половине случаев заранее известно, что ты скажешь. -- Только в половине случаев? -- удивился Артур. Капитан задумался на секунду. -- Да, я бы сказал, в половине. А кстати, где мыло? Он пошарил рукой в воде и нашел его. -- Ну, так дальше, -- продолжил он рассказ. -- Замысел был такой: в первый корабль, ковчег "А", сядут все видные руководители, ученые, великие художники, ну, понимаете, все выдающиеся личности. В третий, или ковчег "В", посадят всех, кто работает -- делает или производит что-то конкретное. Ну, и ковчег "Б" -- это мы, все остальные, так скажем, среднее звено. Капитан радостно улыбнулся. -- И нас отправили первыми, -- закончил он и замурлыкал себе под нос песенку для ванны. Эта песенка для ванны, которую сочинил для него один из самых известных и плодотворных композиторов музыки для рекламы (который в данный момент спал в трюме номер тридцать шесть примерно в девятистах ярдах от них) заполнила паузу, которая в противном случае стала бы неловким молчанием. Форд и Артур переминались с ноги на ногу и старательно избегали смотреть друг другу в глаза. -- Скажите, -- спросил Артур через секунду, -- а что именно было не так с вашей планетой? -- О, я же говорю, она была обречена, -- ответил капитан. -- Очевидно, она должна была столкнуться с солнцем или чем-то еще. Или, может быть, на нее должна была упасть луна. Что-то в этом роде. В общем, нечто ужасное. -- А я думал, -- сказал вдруг первый помощник, -- что планету собирался захватить гигантский рой пчел-пираний длиной в двенадцать футов каждая. Разве нет? Номер Два обернулся, его глаза горели тем неистовым холодным огнем, который достигается только продолжительными тренировками. -- А мне говорили совсем другое! -- прошипел он. -- Мой командир сказал мне, что над планетой нависла неотвратимая опасность быть пожранной гигантским звездным козлом-мутантом! -- Ах, неужели... -- сказал Форд Префект. -- Да! Чудовищное создание из преисподней с острыми зубами длиной в десять тысяч миль, от дыхания которого вскипают океаны. Его когти с корнем выдирают из земли континенты, тысяча его глаз горят как солнце, челюсти распахнуты на миллион миль, вы такого чудовища никогда... никогда... вообще... -- И они позаботились о том, чтобы отправить первыми именно вас? -- уточнил Артур. -- О да, -- ответил капитан, -- они сказали, и, я думаю, это резонно, что для морального состояния очень важно быть уверенными, что на новой планете у вас будет хорошая стрижка и чистый телефон. -- Ну конечно, -- согласился Форд, -- я понимаю, насколько это важно. А другие корабли... э-э... последовали за вами, не так ли? Капитан ответил не сразу. Он поерзал в ванне и посмотрел назад, поверх огромного корпуса корабля, в сторону ярко сверкающего центра галактики. Прищурившись, он вгляделся в непостижимо бесконечную даль. -- М-да. Забавно, что вы об этом спросили, -- сказал он и слегка нахмурился, глядя на Форда Префекта. -- Как ни странно, с тех пор как мы взлетели пять лет назад, мы не слышали от них ни единого сигнала... Но они должны быть где-то позади нас. И он опять вгляделся в бесконечность. Форд вгляделся вместе с ним и задумчиво нахмурился. -- Если, конечно, -- сказал он негромко, -- их не съел козел... -- Ну да... -- сказал капитан, в голосе которого послышалось некоторое колебание, -- козел... Он пробежал глазами по сплошному ряду приборов и компьютеров, опоясывающих мостик корабля. Они лишь невинно мигали. Он посмотрел на звезды, но ни одна из них не сказала ему ни слова. Он бросил взгляд на своего первого и второго помощников, но их и самих, казалось, вдруг одолели раздумья. Он обратил взгляд на Форда Префекта -- тот поднял брови. -- Знаете, это странно, -- произнес, наконец, капитан, -- но теперь, когда я рассказал об этом кому-то... Послушайте, Номер Два, вас ничего не удивляет во всей этой истории? -- Э-э-э-э... -- ответил Номер Два. -- Ну что ж, -- сказал Форд, -- я вижу, что вам нужно о многом поговорить, поэтому спасибо за угощение, и если бы вы смогли высадить нас на ближайшей удобной планете... -- Ах, понимаете, с этим не все просто, -- сказал капитан, -- так как эта штука... ну, наша траектория, была запрограммирована еще до нашего отлета с Голгафринча. Возможно, они это сделали потому, что я не особо силен в цифрах... -- Вы хотите сказать, что мы застряли на этом корабле? -- воскликнул Форд, внезапно выходя из терпения от всего этого фарса. -- Когда вы должны долететь до планеты, которую собираетесь колонизировать? -- О, по-моему, мы уже почти долетели, -- сказал капитан, -- с минуты на минуту. Действительно, мне уже пора вылезать из ванны. Даже не знаю, стоит ли прекращать, когда только-только вошел во вкус? -- То есть, мы, в самом деле, вот-вот приземлимся? -- Ну, не то чтобы собственно приземлимся в полном смысле этого слова, э-э... нет... -- Да что вы такое несете? -- прикрикнул Форд. -- Ну, -- сказал капитан, осторожно пробираясь сквозь слова, -- мне, кажется, насколько я помню, нас запрограммировали упасть на эту планету. -- Упасть? -- воскликнули Форд и Артур. -- М-м, да, -- подтвердил капитан. -- Да, по-моему, это часть плана. Этому была одна очень хорошая причина, правда, я ее сейчас никак не припомню. Что-то вроде... э-э... Форд взорвался. -- Вы куча бестолковых придурков! -- закричал он. -- Да-да, именно, -- просиял капитан, -- это и была причина. Глава 25 Вот что говорит "Путеводитель по Галактике для автостопщиков" о планете Голгафринч: Это планета с древней и таинственной историей, богатая легендами, красная, а местами зеленая от крови тех, кто в далекие времена пытался завоевать ее. Это планета сухих бесплодных ландшафтов, сладковатого знойного воздуха, пьянящего ароматами душистых источников, которые тонкими струйками бегут по ее горячим пыльным скалам и питают живущие под ними темные затхлые лишайники. Это планета воспаленных умов и дурманных гр?з, особенно свойственных тем, кто отведал лишайников, а также спокойных и легких мыслей у тех, кто смог отказаться от лишайников и найти дерево, под которым можно сесть. Это планета стали, крови и отваги, планета крепких телом и духом. Такова ее история. Во всей этой древней и таинственной истории самыми таинственными фигурами были, без сомнения, фигуры Великих Окружающих Поэтов Ариума. Эти окружающие поэты жили на дальних горных перевалах, где они сидели в засадах в ожидании небольших групп неосторожных путешественников, окружали их и забрасывали камнями. И когда путешественники начинали кричать и вопрошать, чего они не идут и не пишут свои стихи вместо того, чтобы донимать людей швырянием в них камней, поэты вдруг останавливались и разражались каким-нибудь из семисот девяноста четырех великих Вассилианских песенных циклов. Все это были песни необычайной красоты и еще более необычайной продолжительности, написанные точно по одной и той же схеме. В первой части каждой песни рассказывалось, как однажды из города Вассилиана вышли пятеро ученых принцев с четырьмя лошадьми. Принцы, которые, разумеется, храбры, благородны и мудры, много путешествуют по дальним странам, сражаются с великанами-людоедами, исповедуют экзотические философские учения, пьют чай с таинственными божествами, спасают прекрасных чудовищ от хищных принцесс, а в конце объявляют, что они достигли просветления и посему их странствия завершены. Во второй, гораздо более длинной части каждой песни рассказывалось, как они спорили о том, кому из них идти домой пешком. Это далекое прошлое планеты. Но, тем не менее, не кто иной, как потомок одного из тех эксцентричных поэтов придумал фальшивые истории о надвигающейся гибели, которые позволили народу Голгафринча избавиться сразу от всей бесполезной третьей части населения планеты. Оставшиеся две трети спокойно остались дома и жили полной, обеспеченной и счастливой жизнью до тех пор, пока не были все внезапно уничтожены вирусным заболеванием, подхваченным от грязного телефона. Глава 26 В эту ночь корабль совершил аварийную посадку на совершенно невзрачной зелено-голубой планете, которая вращалась вокруг маленького неприметного желтого солнца где-то в закоулках одного нефешенебельного района западной спиральной ветви Галактики, которого даже нет на карте. В последние часы перед падением Форд Префект яростно, но безуспешно бился над тем, чтобы разблокировать управление корабля и вывести его из заданной траектории пол?та. Для него сразу стало очевидно, что корабль запрограммирован доставить свой груз в сохранности, хотя и в неудобстве, к новому месту обитания, но при этом прийти в полную негодность без возможности восстановления. При прохождении через атмосферу планеты в реве и пламени корабль потерял почти все надстройки и наружное покрытие. После его завершающего бесславного шлепка в болото у команды осталось лишь несколько ночных часов на то, чтобы оживить и выгрузить замороженный и ненужный на родине груз, так как корабль почти сразу начал оседать, медленно клоня свой гигантский корпус в стоячей жиже. Пару раз за ночь его силуэт ярко высвечивался на фоне неба метеорами -- это падали его горящие обломки. В сером предрассветном полумраке корабль испустил непристойный булькающий рев и навеки погрузился в зловонные глубины. Когда наутро взошло солнце, оно пролило слабый водянистый свет на огромную копошащуюся массу завывающих парикмахеров, специалистов по связям с общественностью, ведущих социологических опросов и всех прочих, отчаянно пытающихся выбраться на твердую почву. Будь это солнце менее сильно духом, оно вероятно, тут же зашло бы обратно, но оно продолжало свой путь по небосклону, и через какое-то время его согревающие лучи начали оказывать благоприятное воздействие на слабо барахтающихся существ. Бесчисленное множество их, что неудивительно, утонуло ночью в болоте, несколько миллионов засосало вслед за кораблем, но и тех, кто выжил, оставалось сотни тысяч, и когда совсем рассвело, они расползлись по окружающей местности. Каждый искал клочок твердой почвы, чтобы свалиться и прийти в себя после пережитого ночного кошмара. Две фигуры продвинулись дальше остальных. Со склона ближайшего холма Форд Префект и Артур Дент наблюдали ужас, причастными к которому они себя не чувствовали. -- Гнусная и отвратительная уловка, -- проворчал Артур. Форд поскреб палкой по земле и пожал плечами. -- А по-моему, оригинальное решение проблемы, -- сказал он. -- Ну почему люди не могут научиться жить в мире и согласии? -- спросил Артур. Форд громко и очень ненатурально расхохотался. -- Сорок два! -- ответил он со злобной ухмылкой. -- Нет, не подходит. Ты не угадал. Артур посмотрел на него, как будто он сошел с ума, и, не обнаружив ничего указывающего на обратное, решил, что это предположение было бы самым резонным. -- Как ты думаешь, что с ними будет? -- спросил он, помолчав. -- В бесконечной Вселенной может произойти что угодно, -- ответил Форд. -- Они даже могут выжить. Невероятно, но факт. Он поглядел на окружающий их ландшафт, затем на картину бедствия перед ними, и глаза его странно блеснули. -- Я думаю, что они протянут какое-то время, -- сказал он. Артур кинул на него быстрый взгляд. -- С чего ты взял? -- спросил он. Форд пожал плечами. -- Так, интуиция, -- ответил он и игнорировал дальнейшие расспросы. Но вскоре он вдруг сказал: -- Посмотри-ка вон туда. Артур проследил за его пальцем. Внизу, среди лежащих вповалку масс, двигался, или вернее было бы сказать, тащился, какой-то человек. Было видно, что он держал что-то на плече. Шатаясь от одного распростертого тела к другому, он как будто размахивал над ними своим предметом, как пьяный. Вскоре он сдался и рухнул наземь. Артур не знал, что и подумать об увиденном. -- Кинокамера, -- объяснил ему Форд. -- Он снимал исторический момент. Спустя секунду Форд снова заговорил: -- Не знаю как ты, а я устраняюсь. Минуту они сидели молча. Через минуту стало понятно, что необходимо пояснение. -- Что именно ты имел в виду, когда сказал, что устраняешься? -- спросил Артур. -- Хороший вопрос, -- сказал Форд. -- Я сохраняю молчание. Заглянув ему через плечо, Артур увидел, что он вертит рукоятки на небольшой коробочке. Форд уже представлял ему эту коробочку как субэфирный сенсор, но Артур безразлично кивал и не демонстрировал заинтересованности. В его сознании Вселенная все еще делилась на две части -- на Землю и все остальное. Уничтожение Земли для расчистки пути для гиперкосмической скоростной трассы означало, что его взгляд на вещи стал несколько однобоким, но Артур предпочитал держаться за эту однобокость как за последнее, что связывало его с домом. Субэфирный сенсор решительно относился к категории "все остальное". -- Хрен там, -- сказал Форд и потряс прибор. Хрен, подумал Артур, глядя безразлично на первобытный мир вокруг себя, чего бы я сейчас не отдал за сосиску с душистым земным хреном. -- Ты только посмотри! -- раздраженно сказал Форд. -- Ни одного сигнала на световые годы от этой дыры. Ты слышишь меня? -- Что? -- отозвался Артур. -- У нас проблемы, -- сказал Форд. -- А-а, -- протянул Артур. Для него это звучало как новость месячной давности. -- Пока мы не поймаем какой-нибудь сигнал на этой машинке, -- сказал Форд, -- наши шансы выбраться отсюда равны нулю. Может быть, в магнитном поле этой планеты есть какой-то блуждающий эффект стоячей волны. В этом случае нам надо просто ходить по ней до тех пор, пока не найдем зону уверенного приема. Ты идешь? Он подхватил свои вещи и зашагал прочь. Артур посмотрел вниз. Человек с кинокамерой, шатаясь, поднялся на ноги как раз вовремя, чтобы снять, как один из его соплеменников свалился на землю. Артур сорвал травинку и зашагал вслед за Фордом. Глава 27 -- Надеюсь, вы хорошо поели? -- сказал Зарнивуп Зафоду и Триллиан, когда они материализовались на мостике "Золотого сердца" и лежали на полу, хватая воздух ртами. Зафод открыл некоторые из глаз и злобно посмотрел на него. -- Это ты! -- выдохнул он. Он с трудом поднялся на ноги и сделал несколько шагов в поисках кресла, чтобы упасть. Найдя кресло, он в него упал. -- Я задал компьютеру невероятностные координаты применительно к нашему полету, -- сказал Зарнивуп. -- Мы очень скоро будем на месте. Не желаете ли вы тем временем снять стресс и приготовиться к встрече? Зафод ничего не ответил. Он поднялся, гордо прошествовал к небольшому шкафчику, достал из него бутылку старого джанкс-спирта и сделал большой глоток. -- И на этом вс?, так? -- грубо спросил Зафод. -- Я смогу пойти куда мне будет угодно, делать что захочу, валяться на пляже и прочее? -- Это зависит от того, что мы там узнаем, -- ответил Зарнивуп. -- Зафод, кто это? -- спросила Триллиан слабым голосом, с трудом вставая на ноги. -- Что он здесь делает? Почему он находится на нашем корабле? -- Это очень тупой мужик, -- ответил Зафод. -- Он хочет встретиться с человеком, который правит Вселенной. -- А-а, -- сказала Триллиан, взяла у Зафода бутылку и налила себе, -- карьерист. Глава 28 Основная проблема... или одна из основных проблем, поскольку их много... Скажем так: одна из множества основных проблем, связанных с правящими чем-либо людьми, заключается в том, кто будет править. Или, вернее, кто решает, кем будут те, кому он позволит собой править. Вывод: общеизвестно, что люди, которые больше всего хотят править людьми, в силу самого факта наименее для этого пригодны. Вывод из вывода: никого из тех, кто в состоянии добиться того чтобы стать президентом, ни в коем случае нельзя к этому допускать. Вывод из вывода, сделанного из вывода: люди -- это проблема. И вот что мы имеем: череда президентов Галактики, которым так сильно нравится вся суета и праздность пребывания у власти, что они крайне редко замечают, что власти, собственно, нет. А где-то там, в тени за их спинами... кто? Кто может править, если никому из тех, кто править хочет, этого делать нельзя? Глава 29 В маленьком уединенном мире где-то посреди неизвестно где -- то есть, никому неизвестно где это, потому что это место защищено огромным полем невероятности, ключ от которого есть только у шестерых человек во всей галактике -- шел дождь. Лило как из ведра, и лило вот уже несколько часов. Над морем висел туман, вода хлестала по деревьям, поросшая кустарником местность у моря вся раскисла и превратилась в грязевую ванну. Дождь плясал и барабанил по железной рифленой крыше небольшой хижины, стоящей посреди этого пятачка поросшей кустарником местности. Он размыл узкую неровную тропинку, которая вела от хижины к морю, и разбросал сложенные там аккуратные кучки красивых раковин. Внутри хижины шум колотившего по крыше дождя был оглушающим, но его почти не замечал ее обитатель, внимание которого было занято совсем другим. Это был высокий неуклюжий человек с жесткими соломенными волосами, сырыми оттого, что крыша протекала. Одежда его была потрепанной, спина сгорбленной, а глаза, хотя и были открыты, казались закрытыми. Из обстановки в хижине было побитое кресло, ободранный стол, старый тюфяк, несколько подушек и печка, маленькая, но горячая. Еще там был слегка потрепанный кот, именно он и был в данный момент центром внимания человека. Он склонил над котом свою сутулую спину. -- Киса, киса, -- говорил он, -- мур-мур-мур... киска хочет рыбку? Вкусная рыбка... хочешь, киска? Похоже было, что у кота нет уверенности в данном вопросе. Он снисходительно тронул лапой предлагаемую рыбу, отвернулся и увлекся пылинкой на полу. -- Киска не ест рыбка, киска будет тощая и сдохнет... я так думаю, -- сказал человек. В голосе его зазвучало сомнение. -- Мне кажется, что случится так, -- уточнил он, -- но разве я могу об этом знать? Он снова предложил коту рыбу. -- Киска подумает, -- сказал он, -- есть рыбка или не есть рыбка. Наверно, мне лучше не вмешиваться. Он вздохнул. -- Я думаю, что рыба хорошая, но точно также я думаю, что дождь мокрый, а как я могу судить об этом? Он положил рыбу на пол и уселся в кресло. -- О, мне кажется, я вижу, что ты ешь ее, -- сказал он, когда кот, наконец, исчерпал развлекательные возможности пыли и набросился на рыбу. -- Мне нравится видеть, как ты ешь рыбу, -- сказал человек, -- потому что мне кажется, что ты зачахнешь, если не будешь есть. Он взял со стола лист бумаги и огрызок карандаша. Держа карандаш в одной руке, а бумагу в другой, он поэкспериментировал со способами приведения их во взаимодействие. Он положил карандаш под бумагу, потом на бумагу, а затем рядом с бумагой. Он попробовал завернуть карандаш в бумагу, потереть по ней сначала тупым концом карандаша, а потом острым. Карандаш оставил след, и он обрадовался этому открытию, как радовался ему каждый день. Он взял со стола другой лист бумаги. На нем был кроссворд. Он быстро изучил его, вписал пару слов, после чего потерял интерес. Он попробовал посидеть на собственном кулаке, и его заинтересовало ощущение от суставов, упершихся в бедро. -- Мне сказали, что рыбу привозят издалека, -- сказал он. -- Или мне кажется, что мне это сказали? Когда прилетают люди... А когда в моем сознании прилетают люди на шести черных кораблях, в твоем сознании они тоже прилетают? Что ты видишь, киска? Он посмотрел на кота, но кот был озабочен скорейшим поеданием рыбы, а не подобными размышлениями. -- А когда я слышу их вопросы, ты слышишь их вопросы? Что значат для тебя их голоса? Может быть, ты думаешь, что они поют тебе песни? Поразмыслив, он обнаружил изъян в этом предположении. -- А может, они поют тебе песни, а я думаю, что они спрашивают меня о чем-то? Он снова помолчал. Иногда он молчал целыми днями, чтобы посмотреть, что будет. -- Как ты думаешь, они прилетали сегодня? -- спросил он. -- Я думаю, что да. Вот грязь на полу, сигареты и виски на столе, вот рыба на тарелке для тебя и память о них в моем сознании. Я понимаю, вряд ли это убедительное доказательство, но ведь любое доказательство косвенно. И вот, посмотри, что еще они мне оставили. Он протянул к столу руку и взял с него несколько предметов. -- Кроссворды, словари и калькулятор. В течение часа он играл с калькулятором, кот спал, а дождь снаружи продолжал лить. В конце концов, он отложил калькулятор. -- Должно быть, я прав, когда думаю, что они задают мне вопросы, -- сказал он. -- С их стороны было бы очень странно проделывать такой путь и привозить все эти вещи ради удовольствия петь тебе песни. Мне так кажется. Кто знает, кто знает. Он взял со стола сигарету, прикурил ее от лучинки из печки, глубоко затянулся и откинулся на спинку кресла. -- По-моему, я видел сегодня в небе еще один корабль, -- сказал он наконец. -- Большой и белый. Никогда не видел большого белого, только шесть черных. И шесть зеленых. И каких-то других, которые говорили, что они прилетели издалека. А большого белого никогда. Возможно, в какие-то моменты шесть маленьких черных выглядят как один большой белый. Возможно, я бы выпил виски. Да, скорее всего, так. Он встал и отыскал стакан, который валялся на полу рядом с тюфяком. Он налил в него виски из бутылки и уселся обратно. -- Возможно, ко мне прилетели еще какие-то люди, -- сказал он. В сотне футов от хижины на землю под проливным дождем опустился "Золотое сердце". Открылся люк и из него, ежась и закрываясь от дождя, вышли три фигуры. -- Там? -- крикнула Триллиан, пытаясь перекричать дождь. -- Да, -- ответил Зарнивуп. -- В этом сарае? -- Да. -- Дурдом, -- сказал Зафод. -- Да ведь это дыра дырой, -- сказала Триллиан. -- Наверно, здесь какая-то ошибка. Нельзя управлять Вселенной из сарая. Они добежали до хижины и остановились у двери насквозь мокрые. Все дрожа, они постучали. Дверь открылась. -- Здравствуйте, -- сказал человек. -- Простите, -- сказал Зарнивуп, -- у меня есть основания полагать... -- Ты правишь Вселенной? -- спросил Зафод. Человек улыбнулся ему. -- Стараюсь ничего такого не делать, -- ответил он. -- Вы промокли? Зафод посмотрел на него изумленно. -- Промокли? -- воскликнул он. -- А разве не видно? -- Ну, это мне так видно, -- ответил человек, -- а вы можете придерживаться совсем другой точки зрения по этому вопросу. Если вы думаете, что в тепле вам будет лучше, то входите. Они вошли в хижину и огляделись -- Зарнивуп с легким отвращением, Триллиан с интересом, а Зафод с удовольствием. -- Слушай... -- сказал Зафод, -- как тебя звать? Человек смотрел на них с сомнением. -- Не знаю. Почему вы думаете, что меня надо как-то звать? Очень странно давать имя кучке смутных чувственных ощущений. Он предложил Триллиан сесть в кресло. Сам он присел на краешек подлокотника, Зарнивуп брезгливо оперся о стол, а Зафод улегся на тюфяк. -- Круто! -- сказал Зафод. -- Средоточие власти! Он пощекотал кота за ухом. -- Послушайте, -- сказал Зарнивуп, -- я должен задать вам ряд вопросов. -- Хорошо, -- любезно ответил человек, -- можете спеть моему коту, если желаете. -- Ему это нравится? -- спросил Зафод. -- Лучше спросить об этом его, -- ответил человек. -- Он умеет говорить? -- спросил Зафод. -- Я не помню, чтобы он разговаривал, -- ответил человек, -- но мне верить не стоит. Зарнивуп вынул из кармана какие-то бумаги. -- Итак, -- сказал он, -- вы правите Вселенной, не так ли? -- Откуда же мне знать? -- сказал человек. Зарнивуп поставил галочку в своих заметках. -- Давно ли вы этим занимаетесь? -- Полагаю, это вопрос, касающийся прошлого? -- спросил человек. Зарнивуп посмотрел на него озадаченно. Он ожидал совсем не этого. -- Ну да, -- сказал он. -- А откуда мне знать, -- сказал человек, -- что прошлое это не фикция, смысл которой в том, чтобы объяснять противоречия между моими непосредственными физическими ощущениями и моим душевным состоянием? Зарнивуп вытаращил глаза. От его сырой одежды начал идти пар. -- Вы на все вопросы так отвечаете? -- спросил он. Человек ответил не задумываясь. -- Я говорю то, что мне приходит в голову, когда мне кажется, что я слышу, как люди что-то говорят. Это все, что я могу сказать. Зафод весело рассмеялся. -- Выпьем за это! -- сказал он и вытащил из кармана бутылку джанкс-спирта. Вскочив на ноги, он подал бутылку правителю Вселенной, который взял ее с удовольствием. -- Молодец, великий правитель! -- ухмыльнулся Зафод. -- Скажи ему все как есть. -- Нет, вы скажите, -- спросил Зарнивуп, -- ведь к вам приходят люди? Прилетают на кораблях? -- Мне кажется, да, -- ответил человек и передал бутылку Триллиан. -- И они просят вас принять решение? Им нужны от вас решения, касающиеся человеческих жизней, миров, экономик, войн, всего, что происходит там, во Вселенной? -- Там? -- спросил человек. -- Где там? -- Там! -- сказал Зарнивуп, показывая на дверь. -- Откуда вы знаете, что там что-то есть, -- вежливо спросил человек, -- если дверь закрыта? Дождь по-прежнему колотил по крыше. А в хижине было тепло. -- Но вы же знаете, что там, снаружи, целая Вселенная! -- закричал Зарнивуп. -- Вы не можете уклоняться от ответственности, заявляя, что ее не существует! Правитель Вселенной надолго задумался, а Зарнивуп стоял и трясся от злости. -- Вы очень уверены в своих фактах, -- сказал он наконец. -- Я бы не доверял суждениям человека, который принимает существование Вселенной -- если она вообще существует -- на веру. Зарнивуп не перестал дрожать, но сохранял молчание. -- Я могу принимать решения, касающиеся только моей Вселенной, -- негромко продолжал человек. -- А моя Вселенная -- это мои глаза и мои уши. Все остальное -- домыслы. -- Но вы хотя бы верите во что-нибудь? Человек пожал плечами и взял на руки кота. -- Я не понимаю, о чем вы говорите, -- сказал он. -- Вы не понимаете, что решения, которые вы принимаете в этом сарае, влияют на жизни и судьбы миллионов людей? Это чудовищное заблуждение! -- Не знаю. Я никогда не видел всех тех людей, о которых вы говорите. Подозреваю, что и вы не видели. Они существуют только в словах, которые мы слышим. Глупо говорить, что вы знаете, что происходит с другими людьми. Это знают только они сами, если они существуют. И у них есть свои собственные вселенные: свои глаза и свои уши. Триллиан сказала: -- Пожалуй, я выйду на минутку. И вышла под дождь. -- Вы верите в то, что существуют другие люди? -- продолжал добиваться Зарнивуп. -- У меня нет мнения на этот счет. Откуда мне знать? -- Погляжу-ка, что там с Триллиан, -- сказал Зафод и выскользнул вон. Оказавшись на улице, он сказал ей: -- По-моему, что Вселенная в хороших руках, а как ты думаешь? -- В очень хороших, -- подтвердила Триллиан. И они пошли прочь под дождем. А в хижине Зарнивуп все не унимался. -- Разве вы не понимаете, что каждое ваше слово стоит человеческих жизней? Правитель Вселенной выжидал, сколько мог. Когда послышался слабый звук запускаемых двигателей корабля, он заговорил, чтобы заглушить его: -- Это не имеет ко мне никакого отношения, я не занимаюсь людьми. Господь свидетель, я не жестокий человек. -- Ага! -- взвизгнул Зарнивуп. -- Вы сказали "Господь". Значит, вы во что-то верите! -- В моего кота, -- ласково ответил человек, гладя животное, -- я зову его Господь. Я хорошо к нему отношусь. -- Ну ладно, -- сказал Зарнивуп, не отступаясь, -- а откуда вы знаете, что он существует? Откуда вы знаете, что он понимает, как вы к нему относитесь, или радуется тому, что считает вашим хорошим отношением? -- Ниоткуда, -- ответил человек с улыбкой, -- я не имею об этом понятия. Мне просто доставляет удовольствие вести себя определенным образом по отношению к тому, что мне представляется котом. А вы разве ведете себя как-то иначе? Прошу простить, мне кажется, я устал. Зарнивуп издал крайне неудовлетворенный вздох и обвел взглядом хижину. -- А где эти двое? -- спросил он вдруг. -- Какие двое? -- спросил в ответ правитель Вселенной, откидываясь в кресле и наливая виски в стакан. -- Библброкс и девушка! Двое, которые были здесь! -- Я никого не помню. Прошлое это фикция, смысл которой в том... -- Да пошел ты! -- заорал Зарнивуп и выбежал на улицу. Корабль исчез. Струи дождя по-прежнему месили грязь. На месте, где стоял корабль, не осталось и следа. Он издал вопль, развернулся и бросился к хижине. Дверь была заперта. Правитель Вселенной задремал, сидя в кресле. Проснувшись, он снова поиграл карандашом и бумагой и обрадовался, обнаружив, что одно оставляет след на другом. Из-за двери непрерывно доносились различные звуки, но он не знал, реальны они или нет. Потом он стал разговаривать со своим столом, чтобы посмотреть, как тот будет реагировать, и говорил с ним неделю. Глава 30 В ту ночь звезды на небе сияли с ослепительной яркостью и чистотой. Форд и Артур шли уже так долго, что не смогли бы сказать, какое расстояние они проделали. Наконец они остановились отдохнуть. Ночь была прохладной и нежной, воздух свежим, а субэфирный сенсор мертвым. Удивительная тишь стояла над миром, волшебный покой, смешанный с мягкими лесными ароматами, негромкий стрекот насекомых и ясный свет звезд успокаивали их взбудораженный рассудок. Даже Форд Префект, повидавший столько миров, что не смог бы перечесть их за долгий летний день, поймал себя на мысли, что, возможно, это самый прекрасный из всех. Весь день они шли по сменяющим друг друга зеленым холмам и долинам, покрытым травами, душистыми полевыми цветами и высокими деревьями в густой листве. Их грело солнце, освежал ветерок, и Форд Префект все реже и реже поглядывал на свой субэфирный сенсор и выражал все меньше и меньше раздражения от его постоянного молчания. Он уже начал думать, что ему здесь нравится. Хотя ночь была прохладной, они спали крепко и спокойно на свежем воздухе и проснулись спустя несколько часов с первой росой, чувствуя себя отдохнувшими и голодными. В "Миллиуэйз" Форд напихал в свою сумку маленьких булочек, и они позавтракали ими, после чего тронулись в дальнейший путь. До сих пор они шли наугад, но теперь уверенно направились на восток, решив, что если они собрались исследовать этот мир, то им следует иметь более или менее отчетливое представление о том, куда они идут и откуда. Незадолго до полудня они обнаружили первый признак того, что планета, на которой они оказались, не была необитаемой: лицо, глядящее на них из чащи деревьев. Едва они успели заметить его, как оно тут же исчезло, оставив у них впечатление, что это был гуманоид, смотрящий на них с любопытством, но без тревоги. Полчаса спустя они снова увидели такое же лицо, а через десять минут после этого еще одно. Еще через минуту они вышли на широкую поляну и остановились в замешательстве. Перед ними посреди поляны стояло около двадцати мужчин и женщин. Они стояли молча и спокойно глядели на Форда и Артура. Рядом с некоторыми женщинами копошились маленькие дети, а позади них виднелись их беспорядочно расположенные небольшие жилища из веток и глины. Форд и Артур ждали, что будет. Самые высокие из мужчин были ростом чуть больше пяти футов, все были несколько сутулы, у них были длинноватые руки, низковатые лбы и ясные и живые глаза, пристально глядящие на незнакомцев. Увидев, что у них нет оружия, и они не делают движений в их сторону, Форд и Артур немного расслабились. Обе стороны молча смотрели друг на друга, не двигаясь с места. Туземцы, по-видимому, были озадачены появлением посторонних, и хотя они не демонстрировали никаких признаков агрессии, столь же явно не изъявляли и желания пообщаться. Около двух минут ничего не происходило. Через две минуты Форд решил, что пора бы уже чему-нибудь произойти. -- Здравствуйте, -- сказал он. Женщины привлекли детей немного поближе к себе. Мужчины едва ли сделали сколько-нибудь различимое движение, но все же по их поведению было ясно, что приветствие не приветствовалось. Не то чтобы оно вызвало какое-либо заметное неудовольствие, оно просто не приветствовалось. Один из мужчин, стоявший несколько впереди всей группы и, вероятно, бывший их предводителем, сделал шаг вперед. Его лицо было спокойным, почти безмятежным. -- Уггу-гурр рры-ры гррыгг буруру, -- сказал он негромко. Артур опешил. Он уже настолько привык получать мгновенный и несознаваемый перевод всего, что слышал, от сидящей у него в ухе вавилонской рыбки, что забыл и думать о ней, и теперь вспомнил потому, что она, похоже, перестала работать. Смутные призраки смысла мелькали в глубине его сознания, но не оставляли возможности ухватить их. Он предположил, и как оказалось, верно, что у этих людей выработались пока лишь рудиментарные языковые навыки, и поэтому вавилонская рыбка не в силах тут чем-либо помочь. Он взглянул на Форда, чей опыт в таких делах был неизмеримо больше. -- По-моему, -- сказал Форд уголком рта, -- он спрашивает, не могли бы мы обойти их деревню стороной. Туземец тут же продемонстрировал жестом нечто похожее на подтверждение. -- Ру-гугх урхгы, гры ррурх (ыхы) рыбры у, -- продолжал абориген. -- Насколько я понял, суть такова, -- сказал Форд, -- мы можем продолжать наше путешествие и идти куда пожелаем, но если мы обойдем их деревню кругом, а не пройдем через нее, то они будут очень рады. -- Ну и что мы будем делать? -- Я думаю, обрадуем их, -- ответил Форд. Медленно и осторожно они прошли по краю поляны. Туземцам это, по всей видимости, понравилось, они слегка покивали и вернулись к своим делам. Форд и Артур продолжили путь по лесу. Отойдя от поляны на несколько сотен ярдов, они вдруг увидели небольшую кучку фруктов, лежащую у них на пути -- ягоды, необычайно похожие на малину и ежевику, и сочные плоды с зеленой кожицей, необычайно похожие на груши. До сих пор они не трогали ягод и фруктов, которые им попадались, хотя кусты и деревья были увешаны ими. -- Посмотрим на это так, -- говорил Форд Префект, -- фрукты и ягоды на незнакомой планете помогут тебе либо выжить, либо умереть. Поэтому начинать экспериментировать с ними нужно не раньше, чем встанешь перед вопросом "умру ли я, если не сделаю этого". Иначе можно и загнуться. Секрет здорового автостопа: ешь джанк-фуд. Они посмотрели на лежавшие перед ними плоды с подозрением. Те выглядели так аппетитно, что у них чуть не закружилась голова от голода. -- Посмотрим на это так, -- начал Форд, -- э-э... -- Ну? -- понукнул Артур. -- Я пытаюсь посмотреть на это так, чтобы вышло, что нам следует их съесть, -- сказал Форд. Пробивающиеся через листья солнечные лучи играли на кожице похожих на груши объектов. Объекты, похожие на малину и клубнику, выглядели сочнее и спелее всех ягод, которые Артур видел в жизни, даже в рекламе мороженого. -- А почему бы нам не съесть их, а потом об этом подумать? -- спросил он. -- Может, именно этого от нас и хотят. -- Ладно, посмотрим на это так... -- Хорошее начало. -- Их здесь положили, чтобы мы съели. Это или хорошо, или плохо, нас хотят или накормить, или отравить. Если это отрава, и мы ее не съедим, они изведут нас как-нибудь иначе. Если мы не станем это есть, то будем в убытке в любом случае. -- Мне нравится ход твоей мысли, -- сказал Форд. -- Ешь. Артур, поколебавшись, взял грушеподобный фрукт. -- Меня всегда забавляла та история об эдемском саде, -- сказал Форд. -- А? -- Эдемский сад. Дерево. Яблоко. Не помнишь? -- Помню, конечно. -- Ваш Бог ставит яблоню посреди сада и говорит: делайте что хотите, только не ешьте яблок. И надо же, как только они съедают яблоко, он тут как тут, выскакивает из-за куста и кричит "ага, попались!". Если бы даже они его не ели, все было бы точно так же. -- Почему? -- Потому что существа с таким менталитетом, что кладут на улице шляпу, а под ней кирпич, от своего не отступятся. Рано или поздно они тебя все равно достанут. -- О чем ты, я не понимаю? -- Ладно, забудь, ешь фрукт. -- Ты знаешь, это место и вправду похоже на эдемский сад. -- Ешь фрукт! -- И ключевая фраза та же самая. Артур откусил кусочек от того, что было похоже на грушу. -- Это груша, -- сказал он. Через несколько секунд, когда они все съели, Форд Префект обернулся и крикнул: -- Спасибо, большое спасибо. Вы очень любезны. И они пошли дальше. На протяжении последующих пятидесяти миль своего путешествия на восток они то и дело находили на своем пути кучки фруктов. И хотя они раз или два видели мелькнувших среди деревьев аборигенов, непосредственных контактов больше не было. Они решили, что им нравится раса людей, которые ясно дают понять, что будут благодарны, если их просто оставят в покое. Через пятьдесят миль пути фрукты и ягоды кончились, потому что началось море. Не испытывая недостатка во времени, они построили плот и переплыли это море. Оно было достаточно спокойным и имело около шестидесяти миль в ширину. Плавание было приятным, они высадились на земле ничуть не менее прекрасной, чем та, от которой они отплыли. Жизнь была, если характеризовать ее в двух словах, смехотворно легка, и они могли, по крайней мере, поначалу, справляться с проблемами бесцельности и одиночества, просто игнорируя их. Если бы они слишком истосковались по обществу, они знали, где его найти, но в данный момент они были рады, что голгафринчане остались в сотнях миль от них. И все же Форд Префект снова зачастил поглядывать на субэфирный сенсор. Только раз он смог поймать сигнал, и то такой слабый и далекий, что он привел его в большее отчаяние, чем дотоле ненарушаемая тишина. По какой-то прихоти они решили повернуть на север и через несколько недель пути вышли еще к одному морю. Они снова построили плот и переплыли его. На этот раз плавание было не таким спокойным и стало холоднее. Артур заподозрил у Форда Префекта мазохистскую жилку -- казалось, что возрастающая тяжесть пути дает ему какое-то чувство цели, недостижимое иначе. Он неустанно шагал вперед. Двигаясь на север, они пришли в страну высоких гор, от крутизны и красоты которых захватывало дыхание. Бескрайние зубчатые цепи покрытых снегом вершин наполняли их восторгом. Холод начинал пронизывать их до костей. Они кутались в звериные шкуры, добытые Фордом Префектом при помощи приема, который он перенял когда-то у пары пралитских монахов-расстриг, владевших психосерфинговым курортом в горах Хуньяна. В Галактике полно пралитских монахов-расстриг, очень предприимчивых и шустрых, так как методы психического контроля, разработанные орденом как форма духовного послушания, просто поразительны, и невероятное количество монахов покидает орден сразу после прохождения духовного послушания и непосредственно перед принятием невозвратного обета провести остаток жизни запертыми в тесных железных ящиках. Со стороны прием Форда выглядел так: он стоял на месте и улыбался. Через какое-то время из леса появлялось животное -- например, олень -- и осторожно его разглядывало. Форд продолжал ему улыбаться, его глаза сияли добротой, казалось, что он излучал глубочайшую вселенскую любовь, стремящуюся объять все сущее. Удивительный покой нисходил на окружающий мир, тихо и безмятежно расходясь во все стороны от этого преобразившегося человека. Медленно, шаг за шагом олень подходил к нему, и почти тыкался носом, когда Форд Префект хватал его и сворачивал шею. -- Контроль феромонов, -- объяснял он. -- Нужно всего лишь знать, как генерировать нужный запах. Глава 31 Через несколько дней после высадки в горной стране они вышли на побережье, простиравшееся перед ними с монументальным величием по диагонали с юго-запада на северо-восток. Глубокие ущелья и взмывающие к небу ледяные вершины -- это были фьорды. Два дня они взбирались и карабкались по скалам и ледникам, проникнутые священным трепетом перед окружающей их красотой. -- Артур! -- закричал вдруг однажды Форд. Это было на второй день, ближе к вечеру. Артур сидел на высокой скале и смотрел, как волны с грохотом разбиваются о крутые утесы. -- Артур! -- снова позвал Форд. Артур посмотрел туда, откуда ветром доносило голос Форда. Форд ушел изучать ледник, и, пойдя на голос, Артур нашел его сидящим на корточках у сплошной стены из голубого льда. Он бросил на Артура возбужденный и взволнованный взгляд. -- Смотри, -- сказал он, -- смотри! Артур посмотрел. Он увидел сплошную стену из голубого льда. -- Ну да, -- сказал он, -- ледник. Я его уже видел. -- Нет, -- сказал Форд, -- ты смотрел, но не видел. Смотри! Форд показал вглубь, вовнутрь льда. Артур присмотрелся, но не увидел ничего, кроме смутных теней. -- Отойди подальше, -- велел Форд, -- и посмотри снова. Артур отошел и посмотрел еще. -- Нет, -- сказал он и пожал плечами. -- Что я там должен увидеть? И вдруг увидел. -- Видишь? Да, он видел. Его рот начал было говорить, но мозг решил, что сказать пока что нечего, и закрыл его. Затем его мозг вступил в борьбу с задачей о том, что видят глаза, но при этом он ослабил контроль надо ртом и тот тут же снова раскрылся. Подбирая челюсть, мозг утратил контроль над левой рукой, которая отправилась в бесцельные блуждания. Секунду-другую мозг пытался ловить левую руку, не отпуская при этом рот, и одновременно думать о том, что было во льду, и, наверное, из-за этого ноги отказали, и Артур с облегчением упал на землю. Причиной такого нервного расстройства была паутина теней во льду, на глубине около восемнадцати дюймов от поверхности. При взгляде под определенным углом они складывались в отчетливую надпись из букв незнакомого алфавита высотой около трех футов. А еще, для тех, кто, как Артур, не умел читать по-магратейски, над буквами парил во льду контур лица. Лицо было старым, худощавым и утонченным, усталым, но не злым. Это было лицо человека, получившего приз за проектирование побережья, на котором, как им стало отчетливо ясно, они сейчас стояли. Глава 32 Тонкий визг наполнил воздух. Он взвился и заметался среди деревьев, распугав белок. Несколько птиц с отвращением снялись с мест и улетели прочь. Звук судорожно заплясал по поляне. Он подвывал, скрежетал и совершал раздражающие действия общего характера. Капитан, однако же, рассматривал одинокого волынщика со снисхождением. Мало что могло нарушить его спокойствие. Более того, с тех пор, как он оправился от потери своей роскошной ванны во время той неприятности в болоте много месяцев назад, он начал находить свою новую жизнь необыкновенно приятной. В огромном валуне, лежавшем посреди поляны, выдолбили полость, и он целыми днями нежился в ней, а обслуга подливала ему воды. Вода, правда, была не особо теплой, поскольку они еще не придумали способа ее нагревать. Ну, ничего, это придет, а тем временем поисковые партии обшаривали вдоль и поперек всю местность в поисках горячего источника, желательно на симпатичной зеленой опушке, и, если в идеальном случае, то рядом с месторождением мыла. Когда кто-то предположил, что месторождений мыла не бывает, капитан позволил себе высказать мнение о том, что, возможно, никто их как следует не искал, что и было с неохотой подтверждено. Нет, жизнь была безусловно приятна, и лучше всего в ней было то, что когда найдут горячий источник вкупе с зеленой опушкой, и когда пробьет час и разнесется эхом в горах весть о том, что открыта мыльная шахта, дающая пятьсот кусков мыла в день, она станет еще приятнее. Очень важно, чтобы было чего ждать от будущего. Волынка вопила, выла, скрипела, ревела и пищала, вс? усиливая и без того немалое удовольствие, которое капитан испытывал от мысли о том, что скоро она замолчит. Этого он тоже ожидал от будущего. Что у нас еще есть приятного, спросил он себя. В общем, немало: красно-золотые деревья -- признак приближающейся осени, мирное вжиканье ножниц в нескольких футах от его ванны, где пара парикмахеров упражнялась на дремлющем арт-директоре и его ассистенте, солнечные блики на шести сияющих телефонах, стоящих в ряд на краю его выдолбленной в камне ванны. Единственная вещь, которая радует больше, чем не звонящий постоянно (а точнее, совсем не звонящий) телефон, это шесть не звонящих постоянно (а точнее, совсем не звонящих) телефонов. А приятнее всего был довольный говор сотен людей, медленно собирающихся на поляне, чтобы поприсутствовать на послеобеденном заседании комиссии. Капитан игриво ткнул своего резинового утенка пальцем в клювик. Послеобеденные заседания были у него самыми любимыми. Не он один смотрел на собирающуюся толпу. На дереве на краю поляны сидел Форд Префект, вернувшийся недавно из дальних странствий. После шестимесячного путешествия он был поджар и бодр, глаза его блестели. На нем была куртка из меха северного оленя, лицо его было загорелым, а борода густой, как у кантри-рокера. Он и Артур Дент наблюдали за голгафринчанами уже почти неделю, и вот Форд решил немного подразнить гусей. Поляна была уже полна. Сотни мужчин и женщин прохаживались, болтали, ели фрукты, играли в карты и, в общем, вели себя довольно беззаботно. Их тренировочные костюмы были грязными, а кое у кого разорваны, но у всех были безупречные прически. Форд с удивлением заметил, что многие набили костюмы листвой, и, прищурившись, подумал и решил, что они сделали это для тепла перед наступлением зимы. Ведь не могли же они ни с того ни с сего увлечься ботаникой. Его размышления прервал голос капитана, перекрывший шум толпы. -- Итак, -- сказал он, -- я бы хотел призвать собрание хоть к какому-то порядку, если это возможно. Никто не возражает? -- он добродушно улыбнулся. -- Через минуточку. Когда вы все будете готовы. Разговоры постепенно угасли, и на поляне стало тихо, если не считать волынщика, который, по-видимому, пребывал в каком-то своем собственном диком и необитаемом музыкальном мире. Несколько стоявших рядом с ним людей швырнули ему по листику. Если в этом и был какой-то смысл, то он пока совершенно ускользал от Форда Префекта. Вокруг капитана собралась небольшая группа людей, и один из них явно собирался начать говорить. Для этого он встал, прочистил горло и воззрился в пространство, как бы сообщая толпе, что он присоединится к ней чуть позже. Толпа, конечно же, устремила свои взоры на него. Наступила секундная тишина, которую Форд счел отличным моментом для своего драматического выхода. Оратор раскрыл рот. Форд спрыгнул с дерева и сказал: -- Привет. Все обернулись к нему. -- А, дорогуша! -- воскликнул капитан. -- У вас есть спички? Или зажигалка? Или что-нибудь в этом роде? -- Нет, -- ответил Форд несколько обескуражено. Он не был готов к такому приему, но решил не отклоняться от своей темы. -- Спичек нет, -- продолжал он, -- но зато у меня есть для вас новости... -- Жаль, -- сказал капитан. -- А то у нас кончились. Я уже несколько недель не принимал горячей ванны. Форд не дал сбить себя с толку. -- У меня есть новости, -- повторил он, -- об открытии, которое может вас заинтересовать. -- А оно занесено в повестку? -- строго спросил человек, которому Форд не дал сказать речь. Форд улыбнулся широкой улыбкой кантри-рокера. -- Да ну, бросьте, -- сказал он. -- Я извиняюсь, -- сказал человек надменно, -- но как консультант по вопросам управления с многолетним опытом, я настаиваю на важности соблюдения регламента. Форд оглядел толпу. -- Смотрите, он сумасшедший, -- сказал он. -- Это же доисторическая планета. -- Обращайтесь к председателю! -- гавкнул консультант по вопросам управления. -- Я хочу обратиться ко всем, -- возразил Форд. Консультант по вопросам управления решил, что ситуация требует проявить вспыльчивость. -- Нет, нужно обращаться к председателю, -- сказал он вспыльчиво. -- Почему я не могу обратиться ко всем? -- спросил Форд. -- Очевидно, вы не имеете представления, -- сказал консультант по вопросам управления, не оставляя своей вспыльчивости в пользу старого доброго высокомерия, -- о современных методах ведения бизнеса. -- А вы не имеете представления о том, где находитесь, -- сказал Форд. Какая-то девушка с пронзительным голосом вскочила на ноги и пустила его в ход. -- Вы оба, заткнитесь, -- сказала она, -- я хочу поставить резолюцию на обсуждение. -- Вы хотите сказать, выставить резолюцию на всеобщее обозрение, -- хихикнул парикмахер. -- Я требую порядка! -- затявкал консультант по вопросам управления. -- Ну, хорошо, -- сказал Форд, -- посмотрим, как вы здесь управляетесь. И он уселся на землю, решив проверить, как долго он сможет владеть собой. Капитан издал какой-то примирительный фыркающий звук. -- Я бы хотел призвать к порядку, -- сказал он любезно. -- Итак, пятьсот семьдесят третье заседание комиссии по колонизации Финтельвудельвикса... Десять секунд, подумал Форд, вскакивая на ноги. -- Что за бессмыслица! -- воскликнул он. -- Пятьсот семьдесят три заседания, а вы все еще даже не научились добывать огонь! -- Если бы вы потрудились изучить повестку... -- сказала девушка с пронзительным голосом. -- Спросить у всех повестку, -- радостно засвиристел парикмахер. -- Спасибо, мне понятна ваша точка зрения, -- проворчал Форд. -- ...то... вы бы... увидели... -- твердо продолжала девушка, -- что мы сегодня заслушиваем отчет парикмахерской подкомиссии по разработке огня. -- Ой... а-а... -- сказал парикмахер, на лице которого возникло глуповатое выражение, которое во всей галактике считается многозначительным. -- А можно во вторник? -- Отлично, -- сказал Форд, поворачиваясь к нему, -- а что вы сделали? Что собираетесь делать? Какие у вас мысли по поводу добычи огня? -- Ну, я не знаю, -- сказал парикмахер. -- Мне дали всего лишь две палочки... -- И что же вы сделали с ними? Парикмахер нервно порылся в кармане куртки и подал Форд плоды своих трудов. Форд поднял их, чтобы видели все. -- Щипцы для завивки, -- объявил он. Раздались аплодисменты. -- Ну, ничего, -- сказал Форд, -- Москва не сразу сгорела. Толпа совершенно не поняла, о чем он говорит, но ей все равно понравилось. Она снова зааплодировала. -- Ну конечно, совершенно очевидно, что вы очень наивны, -- сказала девушка. -- Если бы вы занимались маркетингом столько же, сколько я, то вы бы знали, что перед тем как заниматься разработкой нового продукта, необходимо провести тщательные исследования. Мы должны выяснить, чего люди хотят от огня, какое у них к нему отношение, каким им видится имидж огня. Толпа затаила дыхание. Она ждала от Форда чего-нибудь забавного. -- Да засуньте вы его себе... в нос, -- сказал он. -- Вот именно это нам необходимо знать, -- уверенно подхватила девушка. -- Нужен ли людям огонь, который можно принимать назально? -- Вам нужен? -- спросил Форд у толпы. -- Да! -- закричали одни. -- Нет! -- радостно откликнулись другие. Они и сами этого не знали, им просто казалось, что все происходящее -- это так прикольно! -- А колесо? -- напомнил капитан. -- Что там у нас с колесом? Такой интересный проект, по-моему. -- Ах, да, -- сказала девушка-маркетолог, -- тут у нас небольшое затруднение. -- Затруднение? -- воскликнул Форд, -- У вас затруднение? Что вы хотите этим сказать? Это самый простой механизм во всей Вселенной! Девушка-маркетолог посмотрела на него озлобленно. -- Ну что ж, господин Знайка, -- сказала она, -- если вы такой умный, скажите нам, какого оно должно быть цвета? Толпа неистовствовала. Еще одно очко в нашу пользу, думала она. Форд пожал плечами и снова опустился на землю. -- Зарквон всемогущий! -- вздохнул он. -- Неужели никто из вас так ничего и не сделал? Как будто в ответ на его вопрос с дальнего края поляны внезапно раздался шум и крики. Толпа просто не могла поверить, что сегодня будет так много развлечений. Из леса строевым шагом вышел отряд числом около двенадцати человек, одетых в лохмотья формы третьего Голгафринчского полка. У половины в руках все еще были килобацы, остальные держали в руках копья, которыми они постоянно задевали друг друга при ходьбе. Они были загорелыми, румяными, смертельно уставшими и по уши в грязи. Отряд остановился и встал смирно, стройно стукнув каблуками. Один из пришедших упал и уже не шевелился. -- Господин капитан! -- закричал Номер Два, бывший у них командиром. -- Разрешите доложить! -- Да, прекрасно, Номер Два, с возвращением вас и все такое. Вы нашли горячие источники? -- кисло спросил капитан. -- Нет, сэр! -- Я так и знал. Номер Два прошагал через толпу и взял на караул перед ванной. -- Мы открыли другой континент! -- Когда? -- Он лежит за морем... -- сказал Номер Два, прищурившись с важным видом, -- на востоке! -- М-м. Номер Два повернулся лицом к толпе и поднял оружие над головой. Сейчас будет круто, подумала толпа. -- Мы объявили ему войну! Вся поляна разразилась безудержным ликованием -- это превосходило все ожидания. -- Минутку, -- заорал Форд Префект, -- подождите минутку! Он вскочил на ноги и потребовал тишины. Через пару минут он получил ее, по крайней мере, это была самая лучшая тишина, на которую он мог рассчитывать при сложившихся обстоятельствах. Обстоятельства заключались в том, что волынщик начал спонтанно сочинять национальный гимн. -- Здесь обязательно нужен этот волынщик? -- осведомился Форд. -- О, да, -- ответил капитан, -- мы выдали ему грант. Форд хотел было открыть дебаты по этому вопросу, но тут же понял, насколько безумна эта идея. Вместо этого он взял булыжник, взвесил его в руке, швырнул в волынщика и обратился к Номеру Два. -- Вы объявили войну? -- спросил он. -- Да! -- Номер Два высокомерно посмотрел на Форда Префекта. -- Соседнему континенту? -- Да! Тотальная война! Война ради прекращения всех войн! -- Но там же еще нет жителей! О-па, интересно, подумала толпа, хороший оборот. Взгляд Номера Два невозмутимо реял в воздухе. В этом отношении его глаза напоминали двух комаров, которые целенаправленно реют в трех дюймах от вашего носа, и их невозможно отогнать ни руками, ни мухобойкой, ни свернутой газетой. -- Я знаю, -- сказал он. -- Но они когда-нибудь появятся! Мы оставили им бессрочный ультиматум. -- Что? -- И уничтожили несколько военных объектов. Капитан высунулся из ванны. -- Военных объектов, Номер Два? -- спросил он. На секунду глаза съехали. -- Да, сэр, то есть... потенциальных военных объектов. Э-э... деревьев. Момент неопределенности миновал -- его взгляд снова завис над зрителями как занесенный кнут. -- А еще, -- выкрикнул он, -- мы допросили газель! Он молодцевато перекинул свой килобац за плечо и зашагал сквозь толпу, эмоции которой уже переросли в экстатическое безумие. Не успел он сделать и нескольких шагов, как его подхватили на руки и понесли с чествованиями вокруг поляны. Форд сидел и равнодушно стукал камнем о камень. -- Ну, а что еще вы сделали? -- осведомился он, когда восторги стихли. -- Мы основали культуру, -- ответила девушка-маркетолог. -- Неужели, правда? -- Форд изобразил удивление. -- Правда. Один из наших кинопродюсеров снимает великолепный документальный фильм о туземных пещерных людях, обитающих в этой местности. -- Они не пещерные люди. -- Они выглядят как пещерные люди. -- Разве они живут в пещерах? -- Ну-у... -- Они живут в хижинах. -- А может, у них в пещерах ремонт, -- крикнул какой-то остряк из толпы. Форд гневно посмотрел в его сторону. -- Очень смешно, -- сказал он. -- А вы заметили, что они вымирают? На обратном пути Форд и Артур видели пару покинутых деревень и многочисленные тела аборигенов в лесу, куда они уползли, чтобы умереть. Те, которые еще были живы, выглядели больными и апатичными, как будто страдали от некого недуга, скорее душевного, чем телесного. В движениях их была вялость и бесконечная тоска. У них отняли будущее. -- Вымирают! -- повторил Форд. -- Вы понимаете, что это значит? -- Э-э... мы не должны предлагать им застраховать свою жизнь? -- снова крикнул шутник. Форд не обратил на него внимания и обратился ко всем собравшимся. -- Поймите же вы, -- сказал он, -- что они начали вымирать только после того, как здесь появились мы! -- Кстати, да, это прекрасно показано в фильме, -- заметила девушка-маркетолог, -- и придает ему ту самую неуловимую интонацию, которая отличает действительно классное документальное кино. Этот продюсер настоящий мастер своего дела. -- Кто бы сомневался, -- буркнул Форд. -- Мне кажется, -- сказала девушка, обращаясь к капитану, который начал клевать носом, -- что теперь он будет нападать на вас, капитан. -- Ах, в самом деле? -- очнулся тот, вздрогнув. -- Это очень мило. -- Я уверена, что у него к вам серьезные претензии: бремя ответственности, единоличное правление... Минуту-другую капитан задумчиво хмыкал и бормотал себе под нос. -- Ну, мне эти претензии не кажутся слишком серьезными, -- сказал он, наконец. -- Ведь ты не один, если у тебя есть резиновый утенок. И он поднял утенка над головой. Толпа оценила его и одобрила. Все это время консультант по вопросам управления сидел, не проронив ни звука, подперев пальцами виски, что должно было показать, что он ждет, и если понадобится, будет ждать хоть весь день. Тут он решил, что вряд ли стоит ждать целый день, лучше просто сделать вид, что ничего из того, что произошло за последние полчаса, не было. Он встал и сухо произнес: -- Предлагаю перейти к вопросу финансовой политики. -- Финансовой политики! -- завопил Форд Префект. -- Финансовой политики? Консультант по вопросам управления посмотрел на него взглядом, повторить который смогла бы только двоякодышащая рыба. -- Да, финансовой политики, -- повторил он. -- Я сказал именно это. -- Да откуда у вас деньги, -- застонал Форд, -- если никто из вас ничего не производит? Они же не растут на деревьях! -- Может быть, вы позволите мне продолжить? Форд уныло кивнул. -- Благодарю вас. С тех пор как месяц назад мы решили использовать в качестве законного плат?жного средства лист, мы все, разумеется, стали необычайно богаты. Форд с недоверием уставился на толпу, которая при этом замечании одобряюще загудела и начала жадно щупать кипы листьев, которыми были набиты их костюмы. -- Но при этом, -- продолжал консультант по вопросам управления, -- мы столкнулись с небольшой проблемой в лице высокого уровня наличия листьев, который, на мой взгляд, является причиной того, что текущий курс составляет примерно три лиственных леса за один орешек с нашего корабля. По толпе пробежал встревоженный ропот. Консультант по вопросам управления успокаивающе помахал рукой. -- Поэтому в целях устранения проблемы, -- продолжал он, -- и эффективной ревальвации листа мы намерены провести массированную кампанию по обезлиствлению, и... м-м, сжечь все леса. Я думаю, вы согласитесь с тем, что при сложившихся обстоятельствах это является целесообразной мерой. Секунду-другую толпа колебалась, но потом кто-то указал на то, как сильно такая мера поднимет ценность листьев в их карманах, после чего все радостно зашумели и устроили овацию консультанту по вопросам управления. Бывшие в толпе бухгалтеры с предвкушением подумали о выгодах наступающей осени. Тогда Форд Префект сообщил им: -- Вы все сумасшедшие. Еще он предположил: -- Вы окончательно спятили. Также он высказал мнение: -- Вы куча безмозглых психов. Общественное мнение начало настраиваться против него. То, что началось как отличное развлечение, превратилось теперь, на взгляд толпы, в заурядную ругань, и поскольку эта ругань была направлена в основном на них, она их тут же утомила. Почувствовав, что ветер изменился, девушка-маркетолог набросилась на него. -- Я думаю, будет уместно поинтересоваться, -- спросила она, -- а что вы делали все это время? Вы и ваш друг, два охотника вмешиваться в чужие дела, куда-то пропали в первый же день. -- Мы путешествовали, -- ответил Форд. -- Пытались узнать что-нибудь об этой планете. -- Хм, -- сказала девушка с насмешкой, -- на мой взгляд, это совершенно непродуктивно. -- Разве? А у нас-то для вас новости, дорогуша! Мы открыли будущее этой планеты. Форд подождал, какой эффект произведет его заявление. Не произвело никакого. Люди не поняли, о чем он говорит. Он продолжал: -- Теперь не имеет ни малейшего значения, что вы тут будете творить. Вы можете выжечь леса и все что угодно, никакой разницы. Ваша будущая история уже свершилась. У вас есть два миллиона лет, и это вс?! После этого ваш народ погибнет, исчезнет, и слава богу. Запомните мои слова, два миллиона лет! По толпе пробежал раздраженный ропот. С какой стати такие богатые люди как они должны слушать подобную ерунду? Дать этому типу пару листьев и пусть уходит! Но они зря беспокоились. Форд развернулся и направился прочь. Остановившись на секунду, он посмотрел на Номера Два, который уже палил из своего килобаца по деревьям, и покачал головой. Потом он обернулся и сказал: -- Два миллиона лет! -- и расхохотался. -- Что ж, -- сказал капитан с умиротворенной улыбкой, -- значит, у нас еще есть время посидеть в ванне. Кто-нибудь, подайте мне мою губку, она упала на землю. Глава 33 Примерно в миле пути оттуда в лесу сидел Артур Дент и занимался каким-то делом. Он был так увлечен, что не слышал, как подошел Форд Префект. Занятие у него было весьма любопытное и вот что оно собой представляло: на широком ровном валуне он нацарапал большой квадрат, разделенный на сто шестьдесят девять клеток -- тринадцать в длину и тринадцать в ширину. Потом он набрал кучу небольших плоских камешков и нацарапал на каждом по букве. Рядом с валуном с угрюмым видом сидели два выживших аборигена, которых Артур Дент пытался ознакомить со странной концепцией, воплощенной в этих камнях. Успехов пока не было. Одни камешки туземцы пытались съесть, другие закопать, а все остальные выбросить. Наконец Артур воодушевил одного из них положить пару камешков на нацарапанную им сетку, что, впрочем, не дотягивало до результата, которого он смог добиться днем ранее. Казалось, что стремительное падение морального духа этих существ повлекло за собой снижение их умственных способностей. Пытаясь подвигнуть их на большее, Артур сам выложил несколько букв на доску, а затем принялся убеждать аборигенов последовать его примеру. Все безуспешно. Форд наблюдал за ними, стоя у соседнего дерева. -- Нет, -- сказал Артур аборигену, который сгреб буквы в порыве глубокого уныния, -- буква "ф" -- это десять очков, и она утраивается, поэтому... послушай, я объяснял тебе правила... нет, нет, подожди, брось эту челюстную кость... ладно, начнем сначала. На этот раз постарайся сосредоточиться. Форд оперся о дерево локтем и подпер голову ладонью. -- Что ты делаешь, Артур? -- тихо спросил он. Артур, вздрогнув, посмотрел на него. Он вдруг понял, что все это выглядит как-то глупо. Но ведь он прекрасно помнил, что в детстве овладел это игрой без малейших трудностей. Тогда все было иначе, или скорее, будет иначе. -- Пытаюсь научить пещерных людей играть в скрэббл, -- сказал он. -- Они не пещерные люди, -- возразил Форд. -- Они выглядят как пещерные люди. Форд решил не обращать внимания. -- Понятно, -- сказал он. -- Нелегкая это работа, -- устало сказал Артур, -- они знают одно только слово "хрюк", да и его не могут написать. Он вздохнул и прислонился спиной к камню. -- А для чего ты это делаешь? -- спросил Форд. -- Но должны же мы помочь им эволюционировать! Развиваться! -- гневно воскликнул Артур. Он надеялся, что усталый вздох, а затем гнев хоть как-то помогут преодолеть всепоглощающее чувство стыда за глупость ситуации, которое он испытывал. Но они не помогли. Он вскочил на ноги. -- Ты можешь представить себе, каким может стать мир, если он возьмет начало от этих... кретинов, с которыми мы прилетели? -- спросил он. -- Представить? -- Форд удивленно поднял брови. -- Тут и представлять себе нечего. Мы же его видели. -- Но... -- Артур безнадежно всплеснул руками. -- Мы его видели, -- повторил Форд. -- Спасения нет. Артур пнул по камню. -- Ты рассказал им о том, что мы узнали? -- спросил он. -- М-м-м? -- сказал Форд, думая о своем. -- Про Норвегию, -- сказал Артур, -- и автограф Слартибартфаста в леднике. Ты им рассказал? -- А смысл? -- спросил Форд. -- Что это может для них значить? -- Что значить? -- воскликнул Артур. -- Как что значить? Ты прекрасно знаешь, что это значит. Это значит, что эта планета -- Земля! Это мой дом! Я здесь родился! -- Родился? -- спросил Форд. -- Ну, рожусь. -- Да, через два миллиона лет. Почему бы тебе не сказать им об этом? Пойди и скажи: Простите, я бы хотел сообщить, что через два миллиона лет я рожусь неподалеку отсюда. Посмотришь, что они тебе ответят. Наверно, загонят тебя на дерево и подожгут его. Артур проглотил все с несчастным видом. -- Посмотри правде в глаза, -- сказал Форд. -- Твои предки -- это те ушлепки за лесом, а не эти несчастные существа. Он подошел к человекообразным, равнодушно перебирающим камешки с буквами, и сказал, покачав головой: -- Забирай свой скрэббл, Артур. Он не спасет род ч