На глазах у Дирка он вдруг стал подпрыгивать. Однако стоило Дирку приблизиться к нему, как он тут же успокоился. Дирк как можно спокойнее нажал кнопку: "Ответ". Волна достигла длинного письменного стола, на котором среди бумаг и гибких кассет стояли два старинных телефона с круглыми вращающимися дисками для набора номеров. Дирк догадывался, что сейчас произойдет, но предпочел выждать, не вмешиваясь. Трубка на одном из телефонов соскочила, послышались звуки вращения диска - кто-то набирал номер. Диск вращался медленно, с явным трудом, последняя цифра так и не была набрана, ибо диск сорвался и вернулся обратно. Последовала пауза, затем все повторилось снова, увы, с тем же успехом. Вторая пауза была недолгой, и когда диск сорвался в третий раз, снова не послушавшись чьей-то невидимой руки, телефонный аппарат стремительно полетел через всю комнату в другой угол. Шнур, зацепившись за торшер, опрокинул его на пол вместе с кофейными чашками, стоявшими на столе, и флоппи-дисками. С грохотом упала на пол стопка книг с края стола. У сержанта Джилкса, вновь возникшего темной тенью в дверях, было каменное лицо. - Я сейчас вернусь, - мрачно изрек он, - и не хочу, чтобы это повторилось. Вам понятно? Он повернулся и снова исчез. Дирк бросился к магнитофону и нажал кнопку перемотки. А затем повернулся и, обратившись в пустоту комнаты, сказал: - Я не знаю, кто вы, но догадываюсь. Если вам нужна моя помощь, не озадачивайте меня так. Через несколько минут Джилкс вернулся. - А, вот вы где, - сказал он, оглядывая учиненный беспорядок. - Я сделаю вид, что ничего не заметил, чтобы не задавать вам вопросов, ибо знаю, ваши ответы только взбесят меня. Дирк что-то проворчал, еле сдерживаясь. Последовавшие затем минуты тишины нарушил лишь шум перемотки. Сержант бросил подозрительный взгляд в сторону магнитофона. - Что с кассетой? - Перемотка. - Дайте ее сюда. Перемотка кончилась, магнитофон выключился, и Дирк, сняв кассету, передал ее Джилксу. - К сожалению, эта запись освобождает вашего клиента от подозрений, - сказал он. - С коммутатора подтвердили, что последний звонок из машины был сделан Уэем в 8:46 вечера. В это время по крайней мере около сотни свидетелей видели вашего клиента слегка задремавшим в трапезной колледжа. Мы вынуждены считаться с этим. Не могли же все они врать. - Прекрасно, - обрадованно воскликнул Дирк. - Рад, что все так быстро прояснилось. Разумеется, мы сами не считали, что он это сделал. Да и факты подтверждали. Но вы нас знаете, нам нужны результаты. Все же скажите ему, что мы хотели бы задать ему несколько вопросов. - Обязательно скажу при первой же встрече. - Прошу вас сделать нам это небольшое одолжение. - Хорошо. А теперь я вас не задерживаю, сержант, - промолвил Дирк, сделав жест рукой в сторону двери. - Нет, черт побери, это я вас не задерживаю и прошу убраться отсюда, пока я сосчитаю до тридцати. Я не знаю, что вы там задумали, Чьелли, но мне будет спокойнее дремать за столом в участке, если я не буду об этом знать. Прошу. - В таком случае желаю вам удачного дня, сержант. Увы, не могу сказать, что получил удовольствия от общения с вами. И Дирка как ветром сдуло. Спускаясь по лестнице, он с прискорбием отметил, что на месте великолепной кушетки в стиле честерфилд на ступеньках лестницы печально и одиноко белела кучка опилок. Вздрогнув, Майкл Вентон-Уикс поднял глаза от книги. Его мозг был необычайно активен. Его переполняли мысли, образы, воспоминания и намерения, и чем противоречивей они были, тем стремительнее сходились, искали пару и, дополняя друг друга, состыковывались. Все сошлось, как в застежке "молнии": стоило лишь потянуть - и она легко закрылась. Ожидание было долгим, целая вечность, и полно неудач, малодушия, поисков на ощупь и одинокого бессилия. Но все позади, стыковка произошла, она все снимет, исправит роковые ошибки. Кто это сказал? Впрочем, теперь это не важно. Главное - отличная стыковка, и все пришло в соответствие. Майкл смотрел в окно на ухоженную Челси-стрит, и ему было не страшно, что, возможно, перед ним "слипались в комья слизняки", да и сам мистер А.К.Росс. Не важно, что они украли у него и что им придется вернуть. Росс был в далеком прошлом. Для Майкла же главное то, что впереди. Его добрые коровьи глаза снова вернулись к последним строкам поэмы "Кубла Хан". Стыковка состоялась, "молния" застегнута. Он закрыл книгу и сунул ее в карман. Путь к возвращению открыт. Он знал, что делать. Остались кое-какие покупки и - в дорогу. 22 - Ты обвиняешься в убийстве? Ричард, что ты говоришь? Телефонная трубка в руке Ричарда дрожала. Он старался держать ее подальше от уха, потому что кто-то совсем недавно, должно быть, окунул ее в острый китайский соус. Но что поделаешь, это был телефон-автомат, и лишь по чьему-то недосмотру он все еще работал. Ричарду казалось, что даже прохожие обходят его стороной, как человека, злоупотребляющего дезодорантом. - Гордон... - нерешительно произнес Ричард, - Гордон убит, не так ли? Сьюзан ответила не сразу. - Да, Ричард, - наконец промолвила она печально, - но никто не думает, что это сделал ты. Они просто хотят задать тебе вопросы, но... - Значит, у тебя в доме нет полиции? - Нет, Ричард, - заверила его Сьюзан. - Почему бы тебе не прийти сюда? - Следовательно, меня не ищут? - Да нет же. Почему ты решил, что тебя ищет полиция и считает убийцей? - Видишь ли, мой друг сказал мне это. - Кто он? - Его зовут Дирк Джентли. - Ты мне никогда о нем не говорил. Кто он? Что он еще тебе сказал? - Он загипнотизировал меня и... заставил прыгнуть в канал... Да, так вот получилось... На другом конце провода воцарилась, тишина. - Ричард, - наконец снова послышался голос Сьюзан. В нем было то спокойствие, которое охватывает людей, понявших, что дела плохи и, вполне возможно, будут еще хуже. - Приезжай ко мне. Я хотела тебе сказать, что ты мне нужен, но теперь поняла, что это я тебе нужна. - Возможно, мне надо явиться в полицию. - Ты успеешь это сделать, Ричард, потом. Пожалуйста. Несколько часов ничего не изменят. Я... я просто не знаю, что делать, Ричард. Это так ужасно. Мне так нужно, чтобы ты был здесь. Где ты? - О'кей, - сдался Ричард. - Я буду у тебя через двадцать минут. - Мне оставить окно открытым или ты попытаешься войти в дверь? - спросила она и тихонько фыркнула. 23 - Нет, пожалуйста, не надо, - остановил Дирк свою секретаршу мисс Пирс, собиравшуюся открыть письмо с печатью налоговой инспекции. - Есть дела поинтересней. Он пришел в себя после мрачных раздумий в затемненном кабинете. На лице его снова была оживленная сосредоточенность. Понадобилось обещание его подлинной подписи на подлинном чеке на выплату жалованья, чтобы мисс Пирс простила его незаслуженную грубость и невнимание к ней и вернулась к исполнению своих секретарских обязанностей. Но если она теперь считает, что он будет сидеть за столом и читать письма всяких налогосборщиков, то, увы, она совсем неправильно поняла его великодушный жест. Мисс Пирс отложила письмо налоговой инспекции в сторону. - Пойдемте, - пригласил ее Дирк. - Я хочу, чтобы вы кое-что посмотрели. Мне интересна ваша реакция. Дирк поспешил в свой кабинет и уселся в кресло. Мисс Пирс терпеливо последовала за ним и села напротив, подчеркнуто не замечая неких экстравагантных новшеств на его столе. Нахально бросавшаяся в глаза своим блеском вывеска у входа стоила ей немало нервов, но нелепый телефон с большими красными кнопками вызвал лишь брезгливое недоумение. Она явно не собиралась улыбаться до тех пор, пока не разменяет чек в банке без очередного подвоха. В прошлый раз Дирк отобрал у нее выданный им же чек еще до окончания дня, объяснив это тем, что он "может попасть не в те руки", а это означало только одно - в руки банковского служащего. Дирк через стол протянул ей клочок бумаги. Взяв его, мисс Пирс внимательно осмотрела его с лицевой стороны, а затем, перевернув, так же осмотрела оборотную сторону и вновь положила его на стол. - Ну как? - спросил Дирк, сгорая от нетерпения. - Что вы на это скажете? Говорите же. Мисс Пирс вздохнула. - Бессмысленные каракули синим фломастером на куске простой писчей бумаги, - ответила она. - Похоже, вы сами сфабриковали это. - Нет! - сердито крикнул Дирк. - Хота да, - тут же признался он. - Потому что верю, что это решение проблемы. - Какой проблемы? - Проблемы, - повторил Дирк, стукнув ладонью по столу, - одного фокуса. Я говорил вам о нем. - Да, мистер Джентли, и не раз. Но такие фокусы показывают по телевизору. - Лишь с одной разницей. Этот фокус абсолютно невозможен. - Он не мог быть невозможным, иначе ваш фокусник не взялся бы за него. Ясно как божий день. - Совершенно верно! - радостно воскликнул Дирк. - Мисс Пирс, вы необычайно умная и проницательная юная леди. - Благодарю вас, сэр. Мне можно идти? - Подождите! Я еще не все сказал. Далеко, далеко не все. Вы продемонстрировали мне глубину вашей проницательности и ума, а теперь позвольте мне продемонстрировать мою. Мисс Пирс снова послушно села. - Я думаю, это произведет на вас впечатление, - заверил ее Дирк. - Представьте себе неразрешимую проблему. Я пытаюсь ее решить, я мысленно хожу вокруг нее, круг за кругом, напрягая свою сообразительность до предела. Я не могу ни о чем больше думать, пока не найду ответ. Но в том-то и дело, что, если я не переключусь на что-то другое, я не решу мою проблему и не найду ответ. Это замкнутый круг. Как разорвать его? Задайте мне этот вопрос. - Как? - послушно, однако без энтузиазма спросила мисс Пирс. - Заранее написав ответ! - воскликнул Дирк. - Вот он! - Он торжествующе хлопнул ладонью по записке и с довольной улыбкой откинулся на спинку кресла. Мисс Пирс тупо уставилась на злополучный клочок бумаги. - Имея результат решения проблемы, - продолжил Дирк, - я могу теперь обратиться к другим, новым и интригующим проблемам, как, например... Он взял записку с небрежным росчерком, карабушками и закорючками и показал мисс Пирс. - На каком языке она написана? - спросил он низким загадочным голосом. Мисс Пирс все так же недоуменно глядела на нее. Дирк отбросил бумажку, удобно положил ноги на стол и откинулся в кресле, сцепив руки на затылке. - Догадайтесь, что я придумал? - сказал он, глядя в потолок, словно именно к нему обращался. Тени на потолке дрогнули, будто испугались, что вместе с потолком будут неожиданно вовлечены в эту дискуссию. - Я перевел проблему из разряда труднорешаемых и, возможно, неразрешимых головоломок в простую лингвистическую загадку. Хотя и... - тут Дирк сделал долгую паузу, что-то обдумывая, - труднорешаемую и, возможно, неразрешимую. Он снял ноги со стола, сел прямо, затем серьезно посмотрел в лицо Джанис Пирс. - Ну давайте скажите, что это бред сумасшедшего, но вполне возможно, что он сработает! Джанис Пирс откашлялась. - Это бред, - сказала она. - Поверьте мне. Дирк отвернулся и как-то криво обмяк, словно натурщик "Мыслителя", когда Роден, извинившись, отлучился на минутку. Он казался усталым и подавленным. - Я знаю, - начал он каким-то погасшим голосом, - в этом кроется что-то недоброе, какая-то огромная ошибка. Я должен немедленно ехать в Кембридж и все уладить. Но мне было бы спокойней, если бы я знал, что это... - Пожалуйста, мне можно уйти? - взмолилась несчастная девушка. Дирк мрачно посмотрел на нее. - Да, - сказал он со вздохом, - только скажите, что вы обо всем этом думаете? - Он указал на записку. - Я думаю, что все это похоже просто на детскую игру, - откровенно призналась Джанис Пирс. - Но... но... но... - Дирк в отчаянии заколотил по столу. - Как вы не понимаете, мы должны иногда становиться детьми, чтобы понять? Только дети способны видеть все в истинном свете, потому что они еще не научились все пропускать через фильтры, столь мешающие нам увидеть то, чего мы не ожидаем увидеть. - Взяли бы да и спросили у них, раз так. - Благодарю вас, мисс Пирс. - Дирк потянулся за шляпой. - В который раз вы оказываете мне поистине неоценимую услугу, за что я вам бесконечно благодарен. Более не раздумывая, Дирк устремился к двери. 24 Когда Ричард собрался наконец к Сьюзан, погода стала явно портиться. Ясные и чистые краски утра утратили свою интенсивность, и небо вскоре снова приняло привычный для Англии цвет, напоминающий старую мокрую кухонную тряпку. Ричард взял такси и через несколько минут был у цели. - Всех их следует депортировать, - заметил шофер, когда они остановились. - Эм-м, кого депортировать? - испуганно спросил Ричард, сообразив, что не слышал ни слова из того, что, очевидно, всю дорогу говорил таксист. - Эм-м... - попытался ответить таксист, тоже соображая, что прослушал, о чем говорил клиент. - Да, всех. Разделаться с ними разом, вот что я считаю. С ними и с их чертовыми тритонами, - добавил он в заключение. - Может, и так, - неопределенно согласился Ричард и поспешил скрыться в парадном. Из-за двери доносились медленные и величавые звуки виолончели. Он был рад, что Сьюзан играет. Она умела сохранять удивительную выдержку и контроль над собой при любых обстоятельствах, если не разлучалась с музыкой. Ричард заметил, какую странную и необычную форму принимала порой эта связь. В те моменты, когда ей было плохо или что-то тревожило, стоило ей взять в руки виолончель, как она все забывала. Музыка освежала ее и возвращала покой. Но бывало, что исполнение той же пьесы могло, наоборот, лишить ее покоя, и она долго потом не могла прийти в себя. Ричард как можно осторожнее открыл дверь квартиры и попытался на цыпочках прокрасться мимо маленькой музыкальной комнаты, но неожиданно дверь оказалась открытой. Остановившись на мгновение, он глазами попросил Сьюзан не обращать на него внимания и продолжать играть. Он успел лишь заметить, как осунулось и побледнело ее лицо, и все же она улыбнулась ему, а рука, державшая смычок, увереннее заходила по струнам. Именно в этот краткий миг с безукоризненной точностью луч солнца, пробившись сквозь тяжелые дождливые тучи, отбросил блики на девушку и благородное коричневое дерево виолончели. У Ричарда перехватило дыхание от этой великолепной картины. Зловещий круговорот событий этого дня на мгновение замер, великодушно дав ему передохнуть. Он знал, что плохо понимает музыку и так же мало знает ее, но то, что играла Сьюзан, было похоже на Моцарта. Именно Моцарта она должна была исполнять в предстоящем концерте вместо подруги, вспомнил он и тихонько проследовал в гостиную. Сев, он стал слушать. Наконец звуки виолончели умолкли, но прошло какое-то время, прежде чем появилась Сьюзан. Смущенно моргая и улыбаясь, она крепко обняла его, а затем отпустила и, подойдя к телефону, снова положила трубку на место. Обычно она снимала ее, когда играла. - Прости, - сказала она, - я хотела доиграть до конца. - Она быстро и с досадой смахнула слезинку. - Как ты, Ричард? Он пожал плечами, смущенно глядя на нее, но ничего не ответил. - А мне остается привыкать и жить дальше, - сказала с печальным вздохом Сьюзан. - Мне так жаль, я была такой... - Сьюзан, не закончив, лишь в отчаянии покачала головой. - Кто мог сделать это? - Не знаю. Какой-нибудь маньяк, возможно. Да это уже не столь важно. - Да, - ответила Сьюзан. - Ты завтракал? - Нет. Ты продолжай играть, а я загляну в холодильник. За столом мы обо всем поговорим. Сьюзан кивнула. - Ладно, - сказала она, - только... - Что? - В данный момент я не хотела бы говорить о Гордоне. Пока не пройдет какое-то время и все не уляжется. Меня это застало врасплох. Мне было бы легче, если бы мы с ним были ближе друг к другу. Но это было не так, и я теперь в каком-то смятении, ибо не понимаю, что чувствую. Можно было бы поговорить, но теперь все окажется в прошлом: был, считал, любил... Она прижалась на мгновение к Ричарду, а потом немного успокоилась и печально вздохнула. - В холодильнике у меня, боюсь, маловато еды, - как бы оправдываясь, сказала она. - Йогурт и банка маринованной сельди кусочками. Можешь открыть. Может, тебе понравится. Главное, не разбрасывай по полу и не мажь сельдь джемом. Она обняла его, поцеловала и с печальной улыбкой вернулась в музыкальную комнату. Зазвонил телефон, Ричард снял трубку. - Алло? - В трубке молчали, слышен был лишь шум, похожий на вой ветра в телеграфных проводах. - Алло? - снова произнес Ричард, подождал немного и, пожав плечами, положил трубку. - Кто-то звонил? - крикнула Сьюзан. - Нет, никто, - ответил Ричард. - Это уже не в первый раз, - заметила Сьюзан. - Кто-то звонит и дышит в трубку. Она продолжала играть. Ричард ушел в кухню и открыл холодильник. Он не сидел на рациональной диете, как Сьюзан, и поэтому содержимое холодильника мало обрадовало его. И все же он выложил на поднос все, что счел нужным: йогурт, немного отварного риса и апельсины, в мыслях, однако, пожалев, что не хватает пары сочных гамбургеров с жареной картошкой в придачу. Нашлась и бутылка белого сухого, он и ее поставил на небольшой обеденный столик. Спустя несколько минут к нему присоединилась Сьюзан. Она была спокойной и собранной и после нескольких кусочков селедки спросила его о происшествии на канале. Ричард смущенно отнекивался, тряс головой и старался как-то объяснить ей, кто такой Дирк. - Как его имя, ты сказал? - переспросила она, нахмурясь, когда он потерпел полную неудачу со своими объяснениями. - Э-э-э... Дирк Джентли, в некотором роде... - промямлил Ричард. - В некотором роде? - Да, понимаешь... - Ричард окончательно сбился. Он понял, что, говоря о Дирке, почему-то всегда сбивался на какие-то намеки, неопределенности и недомолвки. Даже на бланках Дирка к его имени добавлена масса каких-то титулов, званий и пояснений, столь же неопределенных и загадочных. Он вытащил один из листков бумаги для заметок, которые взял со стола Дирка и на которых, организовав наконец свои мысли, записал все происшедшее с ним. - Я... - снова попытался продолжить свой рассказ Ричард, но внизу кто-то позвонил в дверь. Ричард и Сьюзан испуганно переглянулись. - Если это полиция, - решительно заявил Ричард, - я поговорю с ними. Чем скорей, тем лучше. Сьюзан, отодвинув стул, встала, подошла к двери и взяла микрофон внутренней связи. - Я слушаю, - сказала она, а затем переспросила: - Кто? Нахмурившись, она выслушала то, что говорил незваный гость у входной двери, а затем, еще больше нахмурившись, посмотрела на Ричарда. - Вам лучше подняться сюда, - не очень любезно пригласила она наконец гостя и нажала кнопку, открывающую входную дверь. Вернувшись к столу, Сьюзан села. - Твой приятель, - сказала она ровным голосом. - Дирк Джентли. Денек выдался на славу, и Электрический Монах пустил лошадь галопом. То есть от радостного возбуждения он пришпорил ее сильнее обычного, чему она, не разделяя его чувств, вынуждена была подчиниться. Этот мир, по мнению Монаха, был определенно недурен. Он полюбил его. Он не знал, что это за место, откуда взялось, но оно во всех отношениях было подходящим для существа с уникальными, даже выдающимися дарованиями. Монах нравился всем. Целые дни напролет он общался с людьми, выслушивал их жалобы и исповеди, а потом произносил три магических слова: "Я верю вам". Эффект был потрясающим. Не то чтобы люди этого мира не произносили этих слов друг другу, такое бывало, но никогда в них не звучало столько искренности и убежденности, ибо Монах был специально запрограммирован именно на это. Во всем мире его принимали как нечто непременное и должное. Он должен был верить за них, освобождая их от этой обязанности. Если кто-то появлялся у их двери с новой великой идеей, предложением или даже новой религией, они запросто отправляли всех к нему, говоря: "Идите к Монаху". И Монах сидел и терпеливо выслушивал каждого и верил всему, что они говорили. Далее этого, правда, не шло, и никто более этим не интересовался. Лишь одна проблема, кажется, возникла теперь в этом во всех отношениях прекрасном мире. Часто после того, как Монах произносил три магических слова: "Я верю вам", собеседник тут же заговаривал о деньгах. У Монаха их, разумеется, не было. Этот недостаток омрачил немало интересных и многообещающих встреч. Возможно, ему следует обзавестись некой суммой, но где ее достать? Монах натянул поводья, и лошадь с удовольствием остановилась и тут же принялась пощипывать травку у края дороги. Лошадь не понимала, зачем нужны эти скачки то вверх, то вниз через холмы и долы, хотя, в сущности, какое ей дело до этого. Обидно только, что при этом оставались позади отличные зеленые поляны или лужайки с сочной нетоптаной травой. А если выпадал случай остановиться на них, то это были лучшие моменты в лошадиной скучной жизни и не грех было наверстать упущенное. Монах пристально вглядывался в шоссе. Оно показалось знакомым... Он проехался по нему не спеша - сначала немного вперед, потом назад. Лошадь, улучив момент, снова попаслась у обочины. Да, Монах был здесь прошлой ночью. Он хорошо запомнил это место. А это главное. Вот здесь он шел пешком в большем смятении духа, чем обычно, а вон там, за следующим поворотом, если он не ошибается, должна быть придорожная станция, где ему удалось забраться в багажник машины. Ее хозяин, неплохой человек, впоследствии почему-то так странно повел себя, когда Монах в него выстрелил. Возможно, здесь он сможет раздобыть деньги. Монах призадумался. Во всяком случае, надо попытаться. Он оторвал лошадь от ее любимого занятия и снова пустил галопом. Приблизившись к заправочной станции, он заметил машину. Она вызывающе стояла как-то поперек. Было ясно, что находится она здесь не по такому банальному поводу, как заправка маслом или бензином. У нее был слишком важный вид, чтобы скромно припарковаться, не бросаясь в глаза. Каждый автомобилист, проезжая мимо станции, должен был объезжать эту белую с синими полосами и эмблемами на кузове машину. Фары у нее тоже были какие-то особенные. Подъехав совсем близко, Монах спешился и привязал лошадь к бензоколонке. Сам он направился к небольшой лавке, где увидел странного человека. Одетый в синюю униформу, он стоял к Монаху спиной. На голове у него была черная фуражка. Почему-то он пританцовывал, заткнув уши пальцами, что явно произвело сильное впечатление на человека за прилавком. В священном страхе глядел Монах на приплясывающую фигуру и сразу же наделил его сверхъестественной силой божества. Он готов был уже преклонить перед ним колени, дабы выразить свою веру и преданность, как тот, покинув лавку, остановился как вкопанный при виде Монаха. Монах, решив, что божество ждет, когда он отдаст ему почести, не задумываясь, повторил его танец, вертя пальцами в ушах. Божество, странно посмотрев на Монаха, вдруг грубо схватило его, прижало плашмя к капоту белой машины и обыскало с ног до головы. Дирк ворвался в гостиную со стремительностью небольшого торнадо. - Мисс Уэй! - воскликнул он, схватив ее за руку, и сорвал с головы шляпу. - Я невыразимо польщен этой встречей, хотя глубоко сожалею, что происходит она в столь печальный момент скорби в вашем сердце, поэтому позвольте выразить вам мои самые искренние соболезнования по поводу утраты. Поверьте, ни при каких обстоятельствах я не посмел бы явиться сюда, если бы не серьезность и значение дела, ради которого я сейчас здесь. Ричард, я разгадал загадку фокуса, и это чрезвычайно важно! Он размашисто сел на свободный стул у стола и положил свою шляпу на его край. - Ты должен извинить нас, Дирк... - начал было Ричард. - Нет, боюсь, это вам придется извинить меня, - перебил его Дирк. - Дело в том, что загадка разгадана, и самое удивительное в том, что разгадку подсказал мне семилетний мальчуган, встреченный мною на улице. Однако она, бесспорно, верна и в этом нет ни малейшего сомнения. "Какая разгадка?" - спросите вы, если, конечно, я позволю вам вставить хотя бы словечко. Уверяю, вам это не удастся, потому что я сам отвечу на этот вопрос следующим образом: ответа вообще не будет, потому что вы все равно в него не поверите. Лучше будет, если я сам вам все покажу и сегодня же. Будьте уверены, это все объяснит. Я хочу сказать, что это объяснит фокус и, кстати, ту записку, которую ты нашел в книге. Я должен был бы сам догадаться относительно нее, если бы не был дураком. Она позволяет узнать, каким был неизвестный нам третий вопрос. Но - самое главное - она проливает свет на недостающий первый вопрос. - Это еще что за недостающий вопрос? - быстро спросил Ричард, воспользовавшись короткой паузой. Дирк посмотрел на него, как смотрят на круглого болвана. - Вопрос, который задал король Георг Третий, конечно, - уверенно заявил он. - Кому задал? - Конечно же, профессору, - нетерпеливо пояснил Дирк. - Ты что, не помнишь? Это же было совершенно очевидным. - Дирк с досадой ударил ладонью по столу. - Мне помешала все понять сущая безделица, ничтожный факт, всего лишь утверждение, что это "абсолютно невозможно"! Шерлок Холмс сказал: если отбросить невозможное, то останется невероятное. А это и есть ответ. Но я не собираюсь отбрасывать даже невозможное. Именно сейчас. А теперь пойдем. - Нет. - Что? - Дирк сверкнул глазами в сторону Сьюзан, которая совершенно неожиданно, по крайней мере для него, оказала сопротивление. - Мистер Джентли, - произнесла она голосом холодным и режущим как сталь. - Почему вы умышленно внушили Ричарду, что его ищет полиция? Дирк нахмурился. - Но полиция действительно его искала, - возразил он. - И сейчас ищет. - Да, но только, чтобы задать ему всего несколько вопросов, а вовсе не потому, что считает его убийцей. Дирк потупил глаза: - Мисс Уэй, полиция хочет знать, кто убил вашего брата. Я же, при всем моем уважении к его памяти, не хочу этим заниматься. Это, возможно, имеет какое-то значение для расследования, но скорее всего убийцей был обыкновенный маньяк. Меня же интересует, почему вчера вечером Ричард забрался через окно в вашу квартиру. - Я же тебе все рассказал, - рассердился Ричард. - То, что ты мне рассказал, - это все ерунда, не имеющая никакого значения. Она лишь подтверждает, что ты сам не знаешь истинную причину своего поступка. Неужели я тебе не доказал это достаточно убедительно во время прогулки вдоль канала? Ричард буквально кипел от негодования. - Я следил за тобой, - настаивал Дирк, - и мне было ясно, что ты мало понимал тогда, что делал, более того, ты совершенно не думал о грозящей тебе опасности. Сначала я решил, что это бродяга, отважившийся на свою первую, а может, и последнюю кражу. Но затем ты повернулся, и я узнал тебя. Я всегда знал тебя умным, рассудительным и очень уравновешенным человеком, Ричард Мак-Дафф, подумал я. Рискуя жизнью, среди ночи взобраться по водосточной трубе? Такое поведение можно объяснить только состоянием крайнего возбуждения и отчаяния. Не так ли, мисс Уэй? Он пристально посмотрел на Сьюзан, которая медленно села на стул и тоже смотрела на него глазами, полными страха и тревоги. Это означало, что она все поняла. - И все же, когда утром ты пришел ко мне, ты был спокоен и собран. Ты вполне здраво рассуждал, когда я нес околесицу про кошку Шредингера. Ты не был похож на человека, в отчаянии решившегося совершить невероятное. Признаюсь, именно тогда я опустился до лжи и преувеличил грозящую тебе опасность. Я сделал это, чтобы держать тебя в руках. - Тебе это не удалось. Я ушел. - Кое-что задумав, не так ли? Я знал, что ты вернешься. Я приношу свои извинения, что, как бы это сказать, обманывал тебя, но то, что я пытаюсь найти, находится вне сферы интересов и забот полиции. Дело в том, что ты вчера отважился на несвойственные тебе действия, когда взбирался по отвесной стене... Кто ты в таком случае и почему это сделал? Ричард вздрогнул. Его молчание затянулось. - Какое это имеет отношение к фокусам? - наконец спросил он. - Это мы узнаем в Кембридже, куда должны немедленно поехать. - Почему ты так уверен...? - Это беспокоит меня. - Лицо Дирка было суровым и мрачным. Для человека, обычно словоохотливого, он теперь стал скуп на слова. - Я вдруг обнаружил, что о чем-то знаю, но не могу понять, откуда и как я мог это узнать. Возможно, здесь срабатывает тот самый инстинкт, который помогает мгновенно поймать мяч, даже еще не видя, что он летит. Или этот же инстинкт, только еще более глубокий и неосознанный, предупреждает тебя, что за тобой следят. Для моего интеллекта является оскорблением, что столь высмеиваемая мною людская доверчивость... оказывается, присуща и мне тоже. Ты помнишь... эту печальную историю с экзаменационными билетами? Он действительно казался расстроенным и подавленным. Ему стоило усилий заглянуть в самого себя, чтобы продолжить разговор. - Умение сосчитать, что дважды два четыре, извлечь квадратный корень из пятисот тридцати девяти... это несколько, согласитесь, другое. А я... Позвольте мне... э-э-э... привести один пример. Дирк был взволнован и наклонился низко над столом. - Вчера я увидел, как ты лез в окно этой квартиры. Я сразу почувствовал неладное. Сегодня я заставил тебя рассказать мне все до мельчайших подробностей о том, что произошло вчера. Теперь я напряг свой мозг, использовал весь свой интеллект, чтобы, возможно, разгадать величайшую тайну, которую хранит эта планета. Клянусь, это так, и я могу это доказать. Вы должны поверить мне. Если я скажу вам, что знаю нечто страшное, об ужасном зле, которое мы должны немедленно предотвратить, ты поедешь со мной в Кембридж? Ошеломленный Ричард кивнул. - Отлично, - облегченно промолвил Дирк. - А что это? - указал он на тарелку Ричарда. - Маринованная селедка. Хотите попробовать? - предложила Сьюзан. - Нет, спасибо. - Дирк поднялся и стал застегивать пальто. - В моем лексиконе, - добавил он, направляясь к двери и прихватив с собой Ричарда, - нет слова "селедка". Всего хорошего, мисс Уэй, и пожелайте нам вовремя добраться. 25 Глухо рокотал гром, предвестник нескончаемого моросящего дождя с северо-востока, извечного спутника всех земных катаклизмов. Дирк поднял воротник кожаного пальто, спасаясь от непогоды, но она не могла погасить его почти дьявольского веселья, когда они с Ричардом подходили к древним воротам двенадцатого века. - Колледж Святого Седда, Кембридж! - торжественно воскликнул Дирк, спустя восемь лет снова видя перед собой эти ворота. - Сооружены в каком-то году, кем, не помню, в честь кого, тоже забыл. - Святого Седда? - высказал предположение Ричард. - А знаешь, вполне возможно. Один из самых занудных святых во всем Нортхьюмберленде. Его братец Чэд был еще занудней. Его именем назван собор в Бирмингеме, если тебе это что-то говорит. А, Билл, рад видеть тебя, - поприветствовал он привратника, который, опередив их, вошел в ворота. Тот оглянулся: - Мистер Чьелли! Рад вашему возвращению, сэр. Сожалею, что у вас были неприятности, и надеюсь, что все уже позади. - Да, Билл, все уже позади. Как видишь, я жив и здоров. А как миссис Роберте? Ее все еще беспокоит нога? - Нет, с тех пор, как ее отняли. Спасибо, сэр, за внимание. Но между нами, я не возражал бы, если бы, ампутировав, ее все же оставили нам. Я даже приберег для нее местечко на каминной доске. Но что поделаешь, нельзя так нельзя. Мистер Мак-Дафф, - добавил он, кивнув Ричарду. - Кстати, о лошади, о которой вы вчера вечером спрашивали, сэр. Нам пришлось убрать ее из профессорской квартиры. Она ему мешала. - Я просто так спросил, из любопытства, Билл. Надеюсь, она не очень побеспокоила вас, - заметил Ричард. - Меня ничто не может побеспокоить, сэр, кроме разве молодых людей в сутанах. Терпеть их не могу. - Если лошадь снова побеспокоит тебя, Билл, - перебил его Дирк, похлопав по плечу, - сообщи мне и я с ней поговорю по душам. А теперь скажи, где профессор Кронотис, раз ты о нем заговорил? У нас к нему важное дело. - А этого я не знаю, сэр, и позвонить не могу. Его телефон неисправен. Почему бы вам самим не заглянуть и проверить. Второй дворик, в левом углу. - Ладно, я знаю, где квартира профессора, Билл, спасибо. Мои наилучшие пожелания тому, что осталось от миссис Роберте. Они быстро пересекли Первый внутренний дворик, во всяком случае, это сделал Дирк, ибо Ричард шел своей обычной степенной походкой длинноногого журавля, недовольно морщась от холодных капель дождя, падавших на лицо. Дирк не иначе как взял на себя роль гида по родному колледжу. - Колледж св.Седда, - пояснял он на ходу, - это альма-матер Кольриджа и сэра Исаака Ньютона, который придумал, как гуртить края монет и кошкин лаз [существует анекдот о том, что великий Ньютон, открывший три основных закона классической механики, помимо всего прочего, придумал хитроумный лаз в нижней части двери своего туалета не только для любимой кошки, но и для каждого из ее котят]. - Что? - переспросил Ричард. - Хитроумнейшее изобретение, простое и гениальное. Лаз для кошки в двери туалета... - Да, - сказал Ричард, - и еще такую безделицу, как закон всемирного тяготения. - Тяготения. - Дирк пренебрежительно пожал плечами. - Да, и это тоже. Хотя это всего лишь открытие того, что лежало на поверхности. Оно так и просилось в руки, бери открывай. Он вытащил из кармана монетку и небрежно бросил ее на гравий у края асфальтовой дорожки. - Видишь? - сказал он. - Рано или поздно кто-нибудь заметит. Но кошкин лаз... О, это совсем другое. Это настоящее изобретение, воплощение творческого начала. - Мне кажется, что любому такое может прийти в голову. - О, - возразил Дирк, - не всякий ум может воплотить невидимую идею в реально существующий предмет. Утверждение, что "я бы тоже такое придумал" необычайно популярно среди нас и очень обманчиво, ибо чаще всего те, кто так похваляется, менее всего способны что-то придумать. Кажется, это та лестница, которая нам нужна. Поднимемся? И, не дожидаясь ответа, Дирк взбежал по ступеням. Ричард неуверенно последовал за ним, и, когда поднялся, Дирк уже стучал во вторую дверь тамбура. Первая стояла открытой. - Входите! - раздался голос из-за двери. Дирк толкнул ее, и они с Ричардом успели увидеть венчик седых волос вокруг лысины профессора, который тут же исчез в кухне. - Я готовлю чай, - крикнул он оттуда. - Кому какой? Садитесь, располагайтесь, кто бы вы ни были. - Это очень любезно с вашей стороны, - ответил Дирк. - Нас двое. Дирк сел, Ричард последовал его примеру. - Индийский или китайский? - спросил из кухни профессор. - Индийский, пожалуйста. Послышался стук чашек. Ричард осмотрел комнату. Она показалась ему бесцветной и скучной. В камине медленно догорал огонь, и комнату освещал лишь свет хмурого дня. Хотя здесь ничего не изменилось, прежними были старый диван и заваленный книгами стол, но уже не было наэлектризованной атмосферы загадочности вчерашнего вечера, которая так запомнилась ему. Казалось, комната невинно-иронично вопрошает, подняв брови: "В чем же дело?" - Молоко? - опять крикнул из кухни профессор. - Да, пожалуйста, - ответил Дирк и посмотрел на Ричарда с улыбкой безумца, с трудом удерживающего себя от чего-то явно опасного и необдуманного. - Сахар? Один кусок или два? - осведомился из кухни профессор. - Один, - ответил Дирк. - И две ложечки песку, если можно. В кухне заметно поубавилось активности, и через несколько секунд в дверь просунулась голова профессора. - Свлад Чьелли! - радостно воскликнул он. - Отличная работа, Мах-Дафф. Мой дорогой друг, я счастлив видеть вас, как хорошо, что вы пришли. Профессор, прежде чем пожать Свладу руку, торопливо вытер свою чайным полотенцем. - Мой дорогой Свлад. - Зовите меня Дирк, если вам не трудно, - попросил Дирк и сердечно ответил на рукопожатие профессора. - Это имя мне больше нравится. В нем есть что-то ирландское, мне кажется. Дирк Джентли. Под этим именем я ныне работаю. В моем прошлом есть нечто такое, от чего мне хотелось бы дистанцироваться. - Я прекрасно вас понимаю. Большая половина четырнадцатого века, например, была чрезвычайно мрачным временем, - с пониманием согласился профессор. Дирк хотел было поправить его, но потом подумал, что это может отвлечь его от главного. - Как вы поживаете, дорогой профессор? - спросил он, церемонно кладя шляпу и шарф на ручку дивана. - Что ж, - сказал профессор, - это было интересное, но и скучное время. Скучное по весьма интересным причинам. Садитесь поближе к огню, согрейтесь, я принесу чай и все вам расскажу. - Он снова выбежал в кухню, что-то бормоча под нос, предоставив им устраиваться перед камином. - Не думал, что ты его знаешь, - наклонившись к Дирку, сказал Ричард и кивнул в сторону кухни. - Я не знаю его, - быстро возразил Дирк. - Однажды встретились на каком-то обеде, но сразу понравились друг другу и нашли взаимопонимание. - Почему же потом не встречались? - Он решительно избегал меня. Близкое знакомство - это опасная вещь, если у тебя есть тайна, которую надо хранить. А насколько я понимаю, это серьезная тайна. Серьезнее ее нет в мире, - добавил он тихо, - и она меня весьма интересует. Он многозначительно посмотрел на Ричарда и протянул руки к огню. Поскольку Ричард безуспешно пытался и ранее выяснить, что это за тайна, он на этот раз решил не проявлять интереса и, поудобнее устроившись в кресле, лишь посмотрел на Дирка. - Я спрашивал вас относительно чая? - справился профессор, вернувшись в гостиную. - Да, и неоднократно, - подтвердил Ричард. - Кажется, мы согласились, что выпьем его, не так ли? - Отлично, - как-то рассеянно промолвил профессор. - По счастливой случайности у меня в кухне есть чай. Простите, у меня память как... э-э-э. Как называется эта штука, через которую процеживают сваренный рис? Господи, о чем я говорю? С озадаченным видом он снова исчез в кухне. - Очень интересно, - тихо промолвил Дирк. - Такая ли уж у него плохая память? Он встал и заходил по комнате. Взгляд его невольно остановился на счетах, лежавших на большом столе красного дерева. - Это и есть тот стол? - спросил он у Ричарда. - Ты на нем нашел записку о солонке? - Да, - ответил Ричард. Он тоже встал и подошел к столу. - Она была в этой книжке. - Он взял в руки путеводитель по островам Греции и полистал его. - Да-да, конечно, - нетерпеливо промолвил Дирк. - Мы это уже знаем. Меня интересует, тот ли это стол? - Он с любопытством провел пальцем по краям столешницы. - Если ты думаешь, что профессор и девочка заранее сговорились, то, по-моему, это невозможно, - возразил Ричард. - Конечно, невозможно, - согласился Дирк. - И без того ясно. Ричард пожал плечами, стараясь не раздражаться, и положил путеводитель на место. - Странное совпадение, что книга оказалась... - Очень странное! - фыркнул Дирк. - Ха! Посмотрим, действительно ли это совпадение. Проверим так ли это. Я хочу, чтобы ты попросил профессора рассказать, как он сделал этот фокус. - Мне казалось, что ты знаешь? - Да, знаю, - небрежно ответил Дирк, - но пусть подтвердит еще раз. - Понимаю, - рассердился Ричард. - По-твоему это так просто? Заставить его объяснить, а потом сказать: "Я так и думал!" Отлично, Дирк. Значит, мы приехали сюда только для того, чтобы он рассказал нам, как он проделал этот фокус? Ты сошел с ума. Дирк уже не сдерживался. - Делай, как тебе говорят, - сказал он резко. - Ты видел фокус и можешь спросить, как он у него получился. Здесь кроется большая тайна. Я это знаю, но хочу, чтобы ты узнал ее от него. Он быстро обернулся, когда в гостиную с подносом вошел профессор и, обойдя диван, поставил его на низкий кофейный столик, а сам сел поближе к огню. - Профессор Кронотис... - начал Дирк. - Просто Крон, пожалуйста. - Хорошо, - согласился Дирк. - Крон... - Сито! - радостно воскликнул профессор. - Что? - Вспомнил. Это та самая посудина, через которую сцеживают воду. Как я мог забыть? Ну да ладно. Дирк, дорогой, у вас такой вид, будто вы сейчас взорветесь. В чем дело? Не лучше ли сесть и отдохнуть в кресле. - Благодарю, но нет. Мне удобнее ходить по комнате, если позволите, Крон... Дирк повернулся к профессору и поднял палец. - Я должен предупредить вас, что знаю ваш секрет, - сказал он, глядя на старика. - Профессор!.. - Да? Знаете? - промямлил профессор, как-то растерявшись, и завозился с чашками на подносе. - Понимаю. Чашки громко стучали, когда он их передвигал. - Я этого опасался. - Поэтому у нас есть вопросы к вам. Я должен сказать, что с великим нетерпением жду на них ответа. - Да, да, - лепетал профессор. - Наверное, пришло время. Я и сам не знаю, как толковать последние события... и сам весьма напуган. Хорошо, спрашивайте. - Он вскинул на Дирка глаза. В них был странный блеск, и взгляд их был острым. Дирк кивнул Ричарду, а сам повернулся и снова заходил по комнате, уставившись в пол. - Э-э-э... - начал Ричард, - я... меня интересует, как вам вчера удался фокус с солонкой. Вопрос удивил и смутил профессора. - Фокус? - переспросил он. - Да, фокус, - повторил Ричард. - О... - Профессор был захвачен врасплох. - Дело в том, что я не знаю... Законы Магического Круга очень строгие, и разглашение профессиональных тайн сурово карается. Очень сурово. Фокус произвел большое впечатление, не так ли? - спросил он, хитро взглянув на Ричарда. - Да, - ответил тот, - но, с другой стороны, он показался таким простым в тот вечер... Однако теперь, когда я подумал о нем, то должен сказать, что он здорово озадачил меня. - Что ж, это искусство. И еще практика. Вот и создается впечатление простоты. - Да, он казался простым, - продолжал Ричард, осторожно продвигаясь к цели. - Меня он просто захватил. - Значит, вам понравился фокус? - Он поразил мое воображение. Дирк уже начал терять терпение и бросил на Ричарда свирепый взгляд. - Не понимаю, почему вы не можете нам его объяснить? - настойчиво повторил свою просьбу Ричард. - Я просто хочу понять, в чем секрет этого фокуса, вот и все. Извините меня, профессор. - Ну что ж, - произнес, вдруг заколебавшись, профессор. - Я думаю... если вы пообещаете, что более ни одна душа не узнает об этом, я позволю вам сделать предположение, что в фокусе участвовали две солонки. Едва ли кто мог заметить разницу между ними. Ловкость рук, быстрота, как вы знаете, может обмануть глаз, особенно глаз за торжественным столом. Пока я вертел в руках свою лыжную шапочку, искусно, я должен сказать, имитируя неловкость и неумение, мне удалось незаметно спрятать одну из солонок в рукав. Понимаете? Волнений и сомнений как не бывало. Профессор охотно делился своими профессиональными тайнами, испытывая при этом истинное удовольствие. - Этот фокус, кстати, стар как мир. Но все равно требует навыков и ловкости. Разумеется, спустя какое-то время я вернул солонку на стол, сделав это так, будто передавал ее кому-то из обедающих. Этому тоже надо было научиться, чтобы все выглядело совершенно естественным. Я, однако, предпочитаю прятать солонку под стол. Любительский прием, ну и что. Трудно, правда, потом сразу вернуть ее на стол, но ничего страшного, уборщики заметят ее разве что через две недели. Однажды у меня под стулом целый месяц пролежал дохлый дрозд. Без демонстрации какого-либо фокуса. Просто кошка задушила его. Профессор широко улыбался. Ричард, решив, что он свою задачу выполнил, однако не мог понять, чем это все должно кончиться. Он бросил взгляд на Дирка, но тот, кажется, не собирался его выручать. Тогда Ричард решил на собственный страх и риск продолжать расспросы. - Да, я, конечно, понимаю, что все в ловкости рук, однако непонятно, как солонка могла оказаться вмурованной в греческую вазу? Вопрос поверг профессора в растерянность, получалось, будто они играют в вопросы и ответы. Профессор посмотрел на Дирка, а тот внезапно перестал шагать из угла в угол и тоже глядел на профессора горящими от нетерпения глазами. - Очень просто, - наконец промолвил профессор. - Не требуется никакой особой сноровки и ловкости. Вы помните, я вышел на минуту в прихожую за своей лыжной шапочкой? - Да, - неуверенно подтвердил Ричард. - Все время, что я отсутствовал, я потратил на поиски человека, который сделал бы вазу. Понадобилось немало времени, конечно. Три недели на то, чтобы найти гончара, и еще пара дней, чтобы дождаться, когда он протрезвеет. Лишь потом удалось уговорить его сделать вазу и обжечь ее в печи вместе с солонкой. Еще я потратил какое-то время на поиски... э... э... пыли, чтобы скрыть загар, который я успел приобрести под солнцем Древней Греции. Пришлось так же точно рассчитать время возвращения, чтобы все выглядело вполне естественным. Я заблудился немного в прихожей. Никогда не знаешь, куда глядеть. Ну вот и все. Он улыбнулся печально и испуганно. Ричард попытался было кивком поддержать его, но передумал. - О чем вы, черт возьми, профессор? - воскликнул он. Тот с удивлением вскинул на него глаза. - Я так понял, что вы знаете мою тайну? - сказал профессор. - Я знаю, - гордо заявил Дирк. Он торжествовал. - Ричард пока еще не знает, хотя предоставил всю информацию, которая мне была нужна, чтобы все раскрыть. Позвольте мне, - добавил он, - заполнить парочку пробелов в вашем рассказе. Для того чтобы скрыть ваше длительное отсутствие от коллег за столом, для которых вы вышли всего на несколько секунд, вы должны были записать для себя последние сказанные вами слова, чтобы, вернувшись, продолжить дальше. Все должно было выглядеть как можно более естественным. Это важная деталь, особенно если вы жалуетесь на то, что память уже не та, что была. Не так ли? - А какой она была? - Профессор медленно покачал седой головой. - Я едва могу вспомнить, какой она была. Но вы очень тонко подметили эту деталь. - И еще одна важная подробность, - продолжал Дирк. - Вопросы, которые задал король Георг Третий. Он задал их вам. Профессор, похоже, опять был застигнут врасплох. - Он спрашивал вас, - продолжил Дирк, заглядывая в маленькую записную книжку, которую извлек из кармана, - по какой такой причине одно событие следует за другим и нельзя ли нарушить эту закономерность. Разве он не спросил вас также, - и это был его _первый_ вопрос, - можно ли передвигаться во времени назад, в прошлое, или что-либо в этом роде? Профессор окинул Дирка долгим оценивающим взглядом. - Я в вас не ошибся, - задумчиво произнес он. - Вы человек редкого ума. Профессор медленно подошел к окну. Внизу под моросящим дождем через университетский дворик то и дело кто-то пробегал. Одни, кутаясь в пальто, спешили по своим делам, другие, чуть сбавив шаг, указывали друг другу на архитектурные достопримечательности старого колледжа. - Да, он-спросил меня именно об этом, - ответил профессор приглушенным голосом. - Хорошо. - Дирк закрыл записную книжку и сунул ее в карман. На лице его была скупая улыбка, словно свидетельствовавшая о том, что именно такой похвалы он и ждал. - Таким образом, ясно, почему ответы были: "да", "нет", "быть может". И именно в такой последовательности. А теперь, где? - Что? - Машина времени. - Вы в ней, - ответил профессор. 26 Шумная ватага свадебных гостей ввалилась в вагон поезда на станции Бишоп-Стетфорд. Мужчины были в смокингах с гвоздиками в петлицах. Их лица казались слегка помятыми после свадебного веселья. Дамы были в нарядных платьях и шикарных шляпках. Они весело щебетали о том, как хороша была Джулия в белой тафте, а Ральф даже во фраке выглядел таким же неотесанным увальнем. Кто-то из юношей высунул голову в окно вагона и, окликнув кондуктора, справился, не ошиблись ли они поездом и действительно ли он останавливается в Кембридже. Кондуктор, чертыхнувшись про себя, подтвердил это, что, однако, не помешало молодому франту пуститься в ненужные рассуждения о том, что ехать им в обратную сторону совсем ни к чему и еще что-то подобное. Наконец, издав в заключение какие-то квакающие звуки, он спрятал голову, пребольно, должно быть, ударившись макушкой о верхнюю раму. Насыщенность вагона алкогольными парами возрастала. Однако общим мнением было отметить конец свадебного обеда в вагоне-ресторане, чтобы те, кто не допил на свадьбе, смог бы напиться до чертиков здесь, и на этом поставить точку. Идея была принята на ура, поезд тронулся, и кое-кто не устоял на ногах. Три молодых человека упали на три пустых места в купе, в котором четвертое место было занято холеным, плотного телосложения господином с печальным лицом и большими коровьими глазами, устремленными куда-то в пространство. Медленно и неохотно взор незнакомца вернулся из вечности в узкое пространство купе, к его неожиданным и шумным спутникам. Его снова охватило знакомое, не раз тревожившее чувство. Три шумных соседа живо обсуждали, стоит ли им всем троим идти в бар ресторана за напитками, или пойдет кто-то один и принесет всем, или же он напьется и позабудет о друзьях, а они будут напрасно ждать его, или же если он не забудет, то сможет ли он один принести напитки для троих, не расплескав их по дороге к всеобщему неудовольствию остальных пассажиров. Наконец после долгих споров был достигнут некий консенсус, который тут же у всех троих вылетел из головы, поэтому двое из друзей с готовностью вскочили, но тут же снова сели, позволив вскочить третьему. Тот, встав, тут же плюхнулся обратно на сиденье. Тогда двое все же встали и высказали здравую мысль, что безопаснее, пожалуй, купить не напитки, а весь бар. На том и порешили. Третий, пожелав последовать за друзьями, был неожиданно остановлен соседом с печальными глазами, который, наклонившись к нему, в каком-то порыве отчаяния крепко схватил его за руку. Молодой человек в смокинге отреагировал быстро и решительно, насколько позволило ему изрядно затуманенное алкоголем сознание. - Что вам нужно? - с вызовом спросил он, глядя на незнакомца. Майкл Вентон-Уикс, ибо это был он, впившись в него горящим взором, тихо промолвил: - Я был на корабле... - Что? - На корабле... - повторил Майкл. - На каком корабле? О чем вы говорите? Отпустите мою руку, слышите! - Мы прилетели, - не мог уже остановиться Майкл. Голос его был тих и еле слышен, но он странно завораживал и подчинял себе. - ...Мы преодолели огромные пространства. Мы прилетели сюда, чтобы создать здесь рай. Рай. У вас. Здесь. Он медленно обвел глазами купе, на мгновение остановился взглядом на забрызганном дождем окне, за которым были ранние сумерки и мокрый пейзаж Восточной Англии. Он смотрел на него с явным отвращением и все сильнее сжимал руку юноши. - Послушайте, я хочу пойти в бар и выпить, - неуверенно взмолился свадебный гость. Он и сам не знал, так ли уж ему этого хочется. - Мы оставили позади тех, кто пожелал уничтожить себя войнами, - бормотал Майкл. - Мы хотим создать мир, где не будет войн, а будут лишь музыка, искусство, просвещение... В нем не будет места ничему мелкому, суетному, презренному... Приумолкший гуляка с удивлением смотрел на странного пассажира. Он не походил на престарелого хиппи, хотя кто знает. Его старший брат тоже однажды ушел в коммуну друидов и прожил там пару лет, питаясь пончиками с ЛСД и воображая, что он дерево. А потом ничего, вернулся. Теперь он директор торгового банка и больше не чувствует себя деревом. Правда, пару раз с ним это еще случилось, пока он наконец не сообразил, что ему нельзя пить какую-то определенную марку красного вина, которое будило в нем воспоминания. - Нашлись и такие, кто предрекал нам неудачу, - продолжал свой печальный рассказ Майкл. Шум в вагоне не заглушал его тихого голоса. - Они утверждали, что мы тоже несем в себе семена раздора и войны, но мы были полны веры. Нашей целью были искусство, красота и их процветание. Высокое искусство и великая красота - музыка. Мы взяли с собой только тех, кто верил и стремился сделать это явью. - О чем вы говорите? - наконец, опомнившись, спросил свадебный гость, но в его словах уже не было ни враждебности, ни вызова. Он незаметно для себя подпал под гипнотическое воздействие речей незнакомца. - Когда это было? Где? Майкл тяжело дышал. - Когда вас не было еще на свете, - промолвил он наконец. - Не уходите, и я вам все расскажу... 27 Наступила долгая полная тревоги пауза. За окном опускались сумерки, стемнело и в комнате. От причудливой вечерней игры света фигура профессора казалась тенью. Словоохотливый непоседа Дирк был безмолвен. Его глаза, сиявшие детским любопытством и восторгом, снова скользнули по неказистой обстановке профессорской гостиной, по ее старинным деревянным панелям и потертому ковру на полу. Руки его заметно дрожали. Ричард, слегка нахмурившись, словно решал в уме сложнейшую задачу, наконец посмотрел на профессора и прямо в лоб спросил: - Кто вы? - Понятия не имею, - весело и беспечно ответил профессор. - Многое выветрилось из моей памяти за это время. Видите ли, я очень стар. Ужасно стар. Если бы я сказал вам, как я стар, боюсь, это напугало бы вас. И, как ни странно, это напугало бы и меня самого, ибо я даже не могу вспомнить свой возраст. Я многое перевидал и, слава Богу, большую часть перезабыл. Беда в том, что с человеком, достигшим моего возраста, о чем я, кажется, уже говорил, происходит нечто странное... Я, видимо, это уже говорил? - Да, да, говорили. - Хорошо. Я забыл, говорил или нет. Дело в том, что человеческая память с годами не становится богаче, из нее многое просто выпадает. Так что, как видите, разница между человеком моего возраста и вашего не в том, насколько много он помнит, а в том насколько много он забыл. В конце концов даже забываешь, что именно ты забыл, а потом забываешь вообще, что ты когда-либо что-то помнил, и уже не помнишь, что только что сказал... Он растерянно посмотрел на чайник в руках. - Но помнишь вещи... - попытался деликатно помочь Ричард. - Запахи и серьги... - Простите, профессор? - Что-то, конечно, остается и напоминает о себе по какой-то причине, - бормотал профессор, сокрушенно тряся головой, и вдруг неожиданно сел. - Серьги, которые были на королеве Виктории в серебряный юбилей ее правления. Очень странные серьги, запечатленные, конечно, на портретах того времени. И запах улиц, прежде чем на них появились автомобили. Трудно сказать, когда было хуже. Вот почему так жив в памяти образ Клеопатры. Убийственное смешение воспоминаний о королевских серьгах и запахах. Боюсь, что они останутся в памяти, даже когда все остальное забудется. Я буду сидеть в полутемной комнате, беззубый, потерявший зрение и обоняние старец, у которого только и останется, что эта жалкая седая головенка. А в ней - странное видение: уродливые голубые с золотом подвески, в которых резко преломляются праздничные огни, и еще запах пота, бродячих кошек и смерти. Интересно, что это все может означать для меня... У Дирка буквально перехватило дыхание, когда он осторожно двигался по комнате и легонько, кончиками пальцев касался стен, спинки кушетки, крышки стола. - Как давно все это... существует?.. - наконец спросил он. - Здесь? - переспросил профессор. - Лет двести. С тех самых пор, как я вышел в отставку. - В какую отставку? - Понятия не имею. Мог же я в конце концов занимать какую-то должность, а? Как вы считаете? - Вы хотите сказать, что всегда жили в этой квартире... все эти двести лет? - пробормотал Ричард. - Вы не думаете, что это могли заметить и найти весьма странным? - О, в этом вся прелесть Кембриджа. Здесь столько тайн, - с удовольствием пояснил профессор. - Если бы мы начали ими делиться, нам бы сидеть здесь безвылазно с Пасхи до Рождества. Свлад... э-э-э... Дирк, дорогой друг, прошу вас не трогать это. Пока. Профессор заметил, как Дирк протянул руку к старым счетам, лежавшим на столе. - Что это? - резко спросил Дирк. - То, что вы видите, старые деревянные счеты, - ответил профессор. - Я потом вам их покажу, а пока я хотел бы поздравить вас с необыкновенной проницательностью. Как вы нашли разгадку? - Должен сознаться, что не я ее нашел, - с несвойственной ему скромностью признался Дирк. - Пришлось обратиться к мальчишке на улице. Я рассказал ему о фокусе и спросил, как фокусник смог это сделать. Вот, что он мне ответил, цитирую почти дословно: "Чего тут голову ломать, черт побери? Ясно, что он воспользовался машиной времени". Я поблагодарил молодого гения и дал ему шиллинг. Довольно больно лягнув меня в голень, он пошел своей дорогой. Вот кто решил загадку фокуса. Мне остается только доказать, что он был прав. Дав мне пинка, мальчишка избавил меня от необходимости самому задать себе взбучку за тупоумие. - Да, но вы были достаточно проницательны, мой друг, решив обратиться именно к ребенку, - утешил его профессор. - С этим я вас и поздравляю. Дирк не сводил со счет подозрительного взгляда. - Ну и как... они работают? - спросил он нарочито равнодушным тоном. - В сущности, необычайно просто, - охотно пояснил профессор. - Они способны выполнить любое ваше задание. Подключенный к счетам компьютер довольно современен, а по мощности он превосходит все компьютеры планеты, включая самого себя, в этом главная его особенность и секрет. Никогда не мог этого понять, если говорить честно. Девяносто пять процентов его мощности уходит на то, чтобы он понял, чего от него хотят. Я же просто поставил счеты там, где они сейчас стоят, и они меня прекрасно понимают. Мне кажется, что я еще с младенчества знал, как пользоваться ими... Ричарду, очевидно, захочется воспользоваться своим персональным компьютером, не так ли? Если вы поставите его на то место, где стоят сейчас счеты, компьютер машины времени загрузит его и предложит массу путешествий во времени с набором возможных меню. Если, конечно, вам сразу не захочется попасть в год 1066-й и увидеть сражение при Хастинге у своего порога. Тон профессора свидетельствовал о том, что его интересы лежат совсем в иной плоскости. - По-своему это даже занятно, - заключил он. - Намного интереснее, чем телевизор, и проще, чем видеокамера. Если я пропускаю какую-нибудь программу, я запросто возвращаюсь в то время, когда она транслировалась. Я не люблю возиться с кнопками перемотки, переключения и прочим. Дирк реагировал на последние слова профессора чрезвычайно импульсивно. - В вашем распоряжении машина времени, а вы с ее помощью... смотрите телепередачи? - громко воскликнул он. - Будь у меня видеокамера, я бы и не подумал использовать машину таким образом. Это очень деликатное дело, я имею в виду путешествие во времени. Столько опасностей и ловушек, если ошибаешься и попадаешь не туда. Можно невзначай нарушить весь ход истории. Кроме того, включение машины времени всегда приводит к порче моего телефона. Я прошу прощения, - обратился он к Ричарду, - что вчера вы не смогли от меня позвонить вашей знакомой. С Британской телефонной связью вообще творится что-то непонятное, и моей машине это совсем не нравится. С канализацией, подачей электроэнергии и газа, слава Богу, все в порядке. Связь и взаимодействие времен происходят на каком-то квантовом уровне, что мне не совсем понятно, однако это никогда не представляло собой неразрешимую проблему. А вот телефон - это постоянная проблема. Каждый раз, когда я пользуюсь машиной времени, а это бывает очень редко из-за этой проклятой проблемы с телефоном, он перестает работать, и мне приходится вызывать мастера из телефонной компании. Он, конечно, задает идиотские вопросы, а мои ответы оказываются выше его понимания. Но все-таки во всех случаях я очень строго придерживаюсь одного твердого правила - я ничего не должен менять в нашем прошлом, как бы ни был велик соблазн, - вздохнул профессор. - Какой соблазн? - резко спросил Дирк. - Есть один пустячок... э-э-э... который меня весьма заинтересовал, - неопределенно ответил профессор. - Однако не беспокойтесь, никакой опасности, ибо я не отступлю от своего правила. Хотя, должен признаться, очень жаль. - Но вы уже отступили от своего правила, профессор!.. - воскликнул Дирк. - Это было вчера вечером. Вы что-то изменили в нашем прошлом... - Да, вы правы, - несколько сконфуженно ответил профессор. - Но это нечто другое. Совсем другое. Видели бы вы лицо этой девочки. Она была так несчастна. Она считала, что мир - это чудесное место, а старые мумии, которые ее окружали за обеденным столом, просто решили излить на нее свою старческую желчь, потому что давно не считают мир прекрасным. Я имею в виду, в частности, - пояснил он, глядя на Ричарда, - декана Коули. Вы помните его? Старый козел. Ему не помешает немного человечности, даже если ее придется насильно вбивать в него. Нет, то, что я сделал, было оправданным. А во всем остальном я не преступил черту... У Ричарда был такой вид, будто он вспомнил что-то очень важное. - Профессор, - перебил он его вежливо, - можно мне дать вам совет? - Ну, конечно, мой друг, я буду только рад, - охотно согласился профессор. - Если наш общий друг предложит вам прогуляться по берегу реки Кем, не делайте этого. - Что вы хотите сказать? - Он хочет сказать, - вмешался Дирк, - что тогда может обнаружиться несоответствие между тем, что вы в действительности сделали и вашим объяснением причин, почему вы это сделали. - Весьма странная постановка вопроса... - Что ж, разве сам Ричард не странный человек? Видите ли, иногда случается, что наши поступки могут быть продиктованы причинами, о которых мы даже не подозреваем. Как в случаях внушения после сеансов гипноза или одержимости. Профессор страшно побледнел. - Одержимости? - спросил он слабым голосом. - Профессор, простите, Крон, я подозреваю, что у вас была причина искать встречи со мной. Какая же? - Кембридж! Остановка в Кембридже! - прозвучало по радио на вокзальном перроне. Шумная толпа свадебных гостей, покинувших вагон, громко перекликалась и оживленно разговаривала. - Где Родни? - спросил один из них, с трудом спускаясь по ступеням вагона-ресторана. Пошатываясь, он и его приятель стояли на перроне, ища глазами потерянного спутника. Мимо них бесшумно проплыла высокая грузная фигура Майкла Вентон-Уикса, устремившегося к выходу. Приятели, пробираясь сквозь толпу, прошли вдоль вагонов, заглядывая в грязные окна. Наконец в одном из них они увидели своего друга, одиноко, словно в трансе, сидевшего в опустевшем купе. Они стали стучать в окно и кричать ему, но он не слышал ни стука, ни громких окриков. Потом вдруг, словно проснувшись, он с удивлением осмотрелся. Казалось, он не мог понять, где находится. - Эй, соня! - радостно завопили его друзья и, шумно вломившись в купе, наконец извлекли его оттуда. Но и на перроне он не сразу пришел в себя. Наконец, встряхнув головой, он посмотрел вдоль перрона и вдруг увидел в конце грузную фигуру Майкла Вентон-Уикса, собственноручно укладывающего в такси свою тяжелую сумку. Родни замер. - Странно, - наконец пробормотал он. - Да ведь это тот человек, который рассказал мне в купе предлинную историю о каком-то кораблекрушении. - Ха-ха, ха-ха! - рассмеялся его приятель. - И сколько же он содрал с тебя за свой рассказ? - Что? - недоуменно переспросил Родни. - Нет, нет, никаких денег. Только, кажется, это было не кораблекрушение, а какая-то авария, возможно, взрыв... Он считал, что как-то виноват в этом. Случилась поломка, он хотел исправить, но произошел взрыв, и все погибли. Потом он говорил о грязи, об огромном количестве зловонной грязи и долгих, долгих годах, и еще о слизняках вокруг. Он говорил что-то очень странное. - Родни, ты в своем репертуаре. Стоит оставить тебя одного, как с тобой обязательно что-то приключается. Теперь тебя подцепил маньяк. - Да, он был похож на сумасшедшего. Вдруг стал плести вздор о какой-то птице. А потом сказал, что о птице - это все ерунда и ему следует просто выбросить ее из головы, потому что все должно сойти и так. Почему-то мне не понравилось, когда он сказал это. - Тебе не следовало оставаться с ним в купе. Лучше пошел бы с нами в бар. Мы там славно по... - Мне также не понравилось, как он попрощался со мной. Совсем, черт побери, не понравилось. 28 - Вы помните, как сегодня, когда вы пришли, я сказал вам, что моя жизнь в последнее время стала скучной, но... в силу довольно интересных причин? - напомнил профессор. - Да, я отлично это помню, - воскликнул Дирк. - Тем более что это было минут десять назад. Вы стояли на этом же месте и были так же одеты и... - Заткнись, Дирк, - оборвал его Ричард, - дай человеку сказать. Дирк, как бы извинившись, отвесил легкий поклон. - Совершенно верно, - согласился профессор. - Дело в том что в течение многих недель, даже месяцев, я не пользовался машиной времени, ибо испытывал странное чувство, будто кто-то или что-то хочет заставить меня сделать это. Началось это с легкого желания попробовать, потом это желание стало крепнуть во мне, набегая какими-то волнами. Это было неприятно и тревожило меня. Я вынужден был отчаянно бороться с этим ощущением, потому что я сознавал: меня заставляют делать то, что я сам хочу. Я, возможно, не понял бы, что это давление извне, а не только мое собственное желание, если бы все время не предостерегал себя, что этого делать не надо. Как только я понял, что кто-то пытается действовать через меня, стали происходить странные вещи - начала, например, летать мебель. Особенно пострадала моя маленькая конторка времен Георга Третьего. Посмотрите на эти царапины... - Значит, именно это испугало вас вчера вечером, когда вы услышали шум наверху? - спросил Ричард. - Да, да, - приглушенным голосом торопливо сказал профессор. - Я ужасно испугался, что все повторится. Но это оказалась всего лишь симпатичная лошадь, и я успокоился. Я полагай), она забрела ко мне, когда я вышел, чтобы достать пудру. Надо было скрыть загар. - О! - воскликнул Дирк. - И куда же вы вышли? Не представляю себе, чтобы лошадь тоже наведалась к какому-нибудь аптекарю. - Здесь недалеко находится созвездие Плеяд, чья пыль вполне подходит по цвету... - Вы направились за пудрой на другую планету? - свистящим шепотом произнес потрясенный Дирк. - О, это совсем близко. Расстояние между двумя точками не более расстояния до ближайшей аптеки. Кроме того, не надо ждать у прилавка. К тому же у меня никогда не бывает нужных монет. Я предпочитаю квантовый прыжок. Правда, это заканчивается испорченным телефоном. Что ж, в жизни не все дается так просто, вы согласны? Профессор был явно встревожен. - Боюсь, вы правы, если думаете то, что предполагаю я, - тихо добавил он. - А именно? - Что я отважился на невероятно трудное и сложное дело ради ничтожной цели. Желание доставить радость маленькой девочке, милой, очаровательной и огорченной девочке, кажется вам недостаточным основанием для путешествия во времени, как я теперь понимаю. Лучше было бы сделать ей комплимент, сказать, что на ней прелестное платьице. Возможно, призрак... Разве не о призраке сейчас идет речь? - Думаю, что именно о нем, - медленно сказал Дирк. - О призраке? - удивился Ричард. - Что это значит... - Подожди! - резко оборвал его Дирк. - Продолжайте, профессор. - Вполне возможно, что призрак застал меня врасплох... Я так отчаянно сопротивлялся одному злу, что угодил в ловушку другого... - И что теперь? - Он исчез. Он покинул меня вчера. - И где он теперь? - Дирк перевел глаза на Ричарда. - Он исчез? - Нет, пожалуйста, - вскричал Ричард, - только не это! Я еще не успел прийти в себя от разговоров о машине времени, как вдруг возникли еще какие-то призраки. - Не он ли вселился в тебя и заставил карабкаться по стене? - прошипел на него Дирк. - Ты утверждал, что я был под чьим-то воздействием после гипноза... - Я не говорил этого! Я просто продемонстрировал тебе силу внушения после гипноза. Но я уверен, что состояния гипноза и одержимости действуют на человека почти одинаково. Они могут заставить тебя совершать самые абсурдные поступки, а затем хитроумно и изобретательно объяснять самому себе их причину. Но ты никогда не пойдешь на то, что принципиально противно твоему характеру. Ты будешь сопротивляться, бороться! Ричард вспомнил чувство облегчения, которое он испытал вчера, вернув пленку на автоответчик Сьюзан. Это было концом борьбы, которую он вел сам с собой и которую неожиданно выиграл. В предчувствии новой борьбы, которую он уже явно проигрывал, он вздохнул и решил рассказать о ней. - Верно! - воскликнул Дирк, выслушав. - Ты не смог бы этого сделать. Теперь хоть что-то мы знаем. Понимаешь, гипноз действует успешнее тогда, когда субъект в какой-то степени сам согласен с задачей, которую его просят выполнить. Надо найти нужного субъекта для выполнения задачи, а гипноз сделает все остальное. И мне кажется, то же можно сказать об одержимости. Итак, что у нас есть? У нас есть привидение, которому что-то нужно, и оно ищет для этого подходящего субъекта, который смог бы для него это сделать. Профессор!.. - Крон, - поправил его профессор. - Крон, могу я задать вам личный вопрос? Я вас пойму, если вы не захотите ответить на него, однако не отстану до тех пор, пока не получу ответа. Таков мой метод, понимаете. Вы сказали, что подвергаетесь ужасному искушению, что вам хочется что-то сделать, но вы не позволяете себе этого, однако кто-то или что-то побуждает вас к этому? Пожалуйста, прошу вас. Возможно, это будет трудно, но вы бы очень помогли, рассказав нам, что это. - Я не расскажу вам. - Вы должны понять, насколько это важно... - Я покажу вам, - просто сказал профессор. В воротах колледжа св.Седда возникла высокая грузная фигура с тяжелой черной нейлоновой сумкой в руках. Это была фигура Майкла Вентон-Уикса. Его голос справился у привратника, у себя ли профессор Кронотис. Его уши услышали, что привратник едва ли может утверждать это, поскольку телефон в профессорской квартире опять не работает. Однако глаза, глядевшие на привратника, уже не были глазами Майкла Вентон-Уикса. Он полностью сдался и перестал быть самим собой, а с этим ушли сомнения, отчаяние и смятение. Чей-то чужой разум поселился в нем. Вместо него уже призрак смотрел на здания древнего колледжа, к которому он успел привыкнуть в эти последние недели, полные обескураживающих неудач и жестоких разочарований. Недели, микросекунды, мгновенные вспышки света... Хотя призрак, дух, завладевший телесной оболочкой Майкла Вентон-Уикса, знал долгие периоды полного забвения, тянувшиеся веками, теперь его скитания на этой планете казались ему всего лишь мгновениями. Но эти мгновения, однако, позволили появиться существам, которые успели повсюду воздвигнуть стены. Его собственная вечность, - нет, не вечность, а всего несколько миллиардов лет, - прошла в скитаниях по необозримой вязкой грязи и гниющим зловонным морям, в созерцании леденящих душу картин "слипшихся в комья слизняков на слизистой воде". Сейчас они превратились в существа, которые ходят по этим местам как хозяева, прочно владеют ими и сетуют, когда не работает телефон. В глубине души он сознавал, что он безумен, что стал таким после катастрофы, когда понял, что натворил и на что обрек себя. Воспоминания о гибели друзей не переставали терзать его все долгое время странствий по планете Земля. Он знал, что то, что он теперь готовится сделать, заставило бы содрогнуться его прежнего, о ком он сохранил лишь смутные воспоминания. Но это единственная возможность избавиться от бесконечного кошмара его дальнейшего существования, в котором каждый новый миллиард лет во сто крат хуже предыдущих. Он поднял свою сумку и продолжил путь. 29 Дождь в тропическом лесу - это всегда дождь в тропическом лесу. Мелкий, нескончаемый, почти неслышный и невесомый, не то что дожди в конце года, когда наступает сезон жары. Тогда они обильные, тяжелые, секущие, кончающиеся буреломом. Этот же был ласков и тих, водяная пыль походила на легкий туман, сквозь который то и дело прорывался дерзкий солнечный луч. Но пока он добирался до кальварии, он изрядно терял свою яркость и силу и оставлял лишь слабый отблеск на мокрой коре дерева. Если ему на своем пути удавалось упасть на притихшую бабочку или золотистую крохотную ящерицу, застывшую в неподвижности, он превращал это в картину невиданной красоты. Вверху под тентом из густой листвы время от времени, словно вспомнив о чем-то, внезапно взлетала птаха и, испуганно хлопая крыльями, перемещалась на другое, по ее мнению, более безопасное дерево, чтобы, спустя какое-то время повторить это еще не раз, не то от испуга, не то испытывая голод. В воздухе тонкий аромат цветов смешивался с тяжелым запахом прелой листвы, плотным мокрым ковром устилавшей подножия деревьев. Могучие сплетения их корней, пробивших грунт и густо поросших мхом, давали приют многочисленным колониям насекомых. В конце мокрой, окруженной деревьями поляны неожиданно и незаметно возникла дверь. Самая Обыкновенная деревянная белого цвета дверь. Спустя несколько мгновений она с легким скрипом отворилась. Из нее выглянул высокий худой человек. Удивленно моргая, он огляделся вокруг и вновь исчез, бесшумно закрыв ее за собой. Прошли еще секунды, дверь снова приоткрылась, и на сей раз из нее выглянул профессор. - Это все настоящее, друзья мои, - с чувством заявил он, оглядываясь. - Как я вам и обещал. Выходите и убедитесь сами. Выйдя на поляну, он жестом пригласил своих спутников следовать за ним. Дирк храбро шагнул через порог и, задержавшись на мгновение, равное двум взмахам ресниц, вдруг объявил, что точно знает, как это произошло. Конечно, все связано с невещественными числами, лежащими в промежутках между квантовыми расстояниями и определяющими фрактальные контуры развертки Вселенной. Он лишь удивился, как ему самому не пришло это в голову. - Как кошкин лаз, например, - съехидничал за его спиной Ричард, все еще не решаясь переступить порог. - Да, да, именно так, - охотно согласился Дирк. Прислонившись к дереву, он протирал вмиг запотевшие стекла очков. - Ты, конечно, не поверил всей той чуши, которую я только что сказал. Это всего лишь нормальная реакция на обстоятельства, с чем, я надеюсь, ты согласишься. Совершенно нормальная. - Сощурившись, он водрузил очки на нос, но тут же снял их, ибо стекла снова запотели. - Поразительно, - пробормотал он. Ричард нерешительно ступил одной ногой на влажную траву поляны, вторая все еще оставалась в комнате профессора. Наконец, собравшись с духом, он вышел. Его легкие тут же наполнились тяжелыми дурманящими парами влажной земли. Оглянувшись, он посмотрел на дверь. Это был самый обычный дверной проем, а в нем - небольшая, окрашенная белой краской дверь. Она была полуоткрытой, и он отлично видел кусок комнаты, которую только что покинул. Глядя на дверь, он вдруг, к великому своему удивлению, увидел, что она стоит сама по себе. Никаких стен, поддерживающих ее, не было. Пораженный, осторожно ступая, словно проверяя прочность грунта, он обошел ее, все еще не веря в реальность того, что видит. Заглянув в дверь, он увидел все те же мокрую поляну и лес. Пройдя через дверь и оглянувшись, он снова увидел в ней знакомый интерьер профессорской квартиры в колледже Святого Седда, в Кембридже. Отсюда до нее, должно быть, несколько тысяч миль. Да и тысяч ли? Кстати, где они сейчас находятся? За стволами деревьев ему померещилось мерцание воды. - Это море? - растерянно спросил Ричард у профессора. - Да, отсюда оно виднее, - ответил тот, осторожно спускаясь по мокрой траве холма. Остановившись и отдышавшись, он указал рукой вдаль. Дирк и Ричард, с шумом пробиравшиеся за ним сквозь заросли кустарника, произвели настоящий переполох в невидимом птичьем царстве на деревьях. - Это Тихий океан? - справился Дирк. - Индийский, - поправил его профессор. Дирк снова протер стекла очков и стал пристально вглядываться вдаль. - О да, конечно же, - смущенно согласился он. - Это Мадагаскар? - с интересом спросил Ричард. - Я был там... - Были? - удивился профессор. - Одно из самых красивейших и удивительных мест на Земле, и для меня... полное соблазнов. Увы, это не Мадагаскар. Голос у него дрогнул, и он прочистил горло. - Нет, - повторил он, - Мадагаскар, это где-то... дайте подумать. С какой стороны у нас солнце? Да. С этой. На востоке. Мадагаскар отсюда примерно в пятистах милях к востоку. Между нами и Мадагаскаром лежит остров Реюньон. - А как называется это место? - внезапно поинтересовался Дирк, постукивая костяшками пальцев по стволу дерева, чем вспугнул уснувшую ящерицу. - Место, прославившееся маркой. Маврикий. - Маркой? - переспросил профессор. - Да, вы должны это знать, профессор, - сказал Дирк. - Это очень известная марка. Не помню всех подробностей, но марка действительно знаменитая. Остров Маврикий. Он прославился коричневой стертой и невзрачной маркой, за которую можно купить дворец герцога Мальборо в Бленхейле. Или, пожалуй, я хотел сказать, Британскую Гвинею. - Только одному тебе известно, что ты хотел сказать, - язвительно заметил Ричард. - Значит, это Маврикий? - Да, Маврикий, - подтвердил профессор. - Но, кажется, вы не коллекционируете марки? - Нет. - О чем вы, черт побери? - рассердился Ричард. Но Дирк не собирался оставить в покое профессора. - Жаль, что нет возможности привлечь прессу. Подумайте только, какие были бы заголовки, профессор? Профессор пожал плечами: - Меня это не интересует. Пропустив вперед беседующих Дирка и профессора, Ричард пошел сзади. - Так чем же это место примечательно, профессор? Почему именно оно? Признаюсь, я ожидал чего-то большего. Согласен, здесь есть своя привлекательность, природа и все такое прочее, но, боюсь, я парень городской. - Дирк снял очки, протер стекла и снова водрузил их на нос. Внезапно Ричард вздрогнул, застал на мгновение на месте и медленно попятился назад. Перед дверью, ведущей в квартиру профессора, стояла большая, с тяжелым неуклюжим телом птица, очень сердитая на вид. Она взглянула на Ричарда, Ричард молча взглянул на нее. Так они глядели друг на друга: Ричард - обалдело, словно увидел нечто невероятное, чего никогда в жизни не видел, а птица - с раздражением, словно заподозрила Ричарда в том, что ему не понравился ее массивный и, видимо, тяжелый клюв. Однако, убедившись, что Ричард не собирается потешаться над ней, птица тут же сменила враждебную настороженность на раздраженное нетерпение, словно считала, что незнакомцу пора прийти в себя и сделать что-нибудь разумное, например накормить ее. Неуклюже переваливаясь, она сделала два шага назад, потом столько же в сторону и наконец - решительный шаг вперед на своих жилистых коротких лапах с желтыми перепонками. Посмотрев на Ричарда, птица нетерпеливо крякнула, снова посмотрела и снова крякнула, а затем, наклонив голову, несколько раз провела нелепо огромным красным клювом по траве. Она словно показывала нерасторопному незнакомцу, как ему просто на этом острове найти для нее еду. - Она ест плоды кальварии, - подсказал Ричарду профессор. Птица быстро бросила на профессора недовольный взгляд, словно хотела сказать, что каждому идиоту известно, чем питается такая птица, как она. А затем, бросив взгляд на Ричарда, задумчиво склонила набок голову, словно неожиданно подумала, что, возможно, перед нею и есть идиот, с которым надо вести себя соответственно. - За вами на траве несколько плодов кальварии, - тихо подсказал профессор, снова приходя на помощь Ричарду. Все еще в трансе, Ричард неловко повернулся на месте и действительно увидел на траве пару больших орехов. Он поднял один из них и вопросительно посмотрел на профессора, тот одобрительно кивнул. Ричард с опаской протянул птице орех. Та, вытянув шею, буквально вырвала его клювом из рук нерасторопного пришельца. Поскольку тот все еще продолжал держать протянутой пустую руку, птица недовольно отвела ее клювом. Когда Ричард отошел на почтительное расстояние, птица наконец, вытянув шею и закрыв большие желтые глаза, со странным утробным бульканьем проглотила орех. Казалось, это частично удовлетворило странную птицу. Если раньше это был сердитый голодный дронт [вымерший вид птиц; полагают, что из-за небольших и слабых крыльев, а также тяжелого большого туловища птица дронт оказалась беззащитной и была обречена на вымирание], то теперь перед ними был дронт накормленный, но все равно сердитый. Кажется, бедняга понимал, что это было все, на что он мог рассчитывать в этой жизни. Медленно переступая на месте, он повернулся и враскачку удалился в лес, туда, откуда пришел. Похоже, его уже не беспокоило, не покажется ли Ричарду смешным и жалким трогательно маленький хохолок на его гузке. - Мне просто хотелось посмотреть на них, - виновато произнес профессор. Дирку стало не по себе, когда он заметил слезы на глазах у старика и как тот быстро смахнул их. - Не мое дело во что-либо вмешиваться. Ричард приблизился к ним. - Это был дронт, птица додо? - спросил он, задыхаясь от волнения. - Да, - подтвердил профессор, - один из трех еще сохранившихся к тому времени экземпляров. А было это в 1676 году. Через четыре года их уже не стало. После этого никто уже не мог похвастаться, что видел живого дронта. - Пойдемте, - сказал он, - нам пора. За массивной внешней дверью в левом углу Второго дворика колледжа св.Седда, где миллисекунду назад была замечена слабая вспышка света и после этого неизвестно куда исчезла внутренняя белая деревянная дверь, все повторилось снова, но только теперь исчезнувшая дверь встала на место. Из вечерней мглы появилась крупная фигура Майкла Вентон-Уикса. Он напряженно вглядывался в угловые окна. Едва ли он заметил слабую вспышку внутри здания, чьи окна светились в темноте. Майкл поднял голову и посмотрел на небо, ища глазами то, что он знал было там, но что все равно нельзя было увидеть, даже если бы ночь была светлой. Земная орбита перегружена металлическими предметами и их обломками и еще один, даже такой огромный, как этот, вполне может остаться незамеченным. Пожалуй, так и было, хотя его присутствие на орбите все же не могло не давать о себе знать. Время от времени, когда, например, поступают особенно сильные волновые сигналы. Однако таких, как сейчас, не было, пожалуй, лет двести. Теперь все встало на свои места, а главное - найден отличный носитель. Майкл сделал несколько шагов по университетскому дворику. Правда, подходящим ему поначалу показался профессор. Но попытка, увы, окончилась неудачей, горьким разочарованием и приступами бессильного гнева. Но затем пришло... озарение! Надо доставить на Землю Монаха! Электрические Монахи созданы для того, чтобы всему верить и всему подчиняться. Они с легкостью выполняют любые задания. Но, к несчастью, этот оказался с изъяном и поэтому был абсолютно бесполезен. Заставить его поверить в задачу было легко, но не более чем на пять минут. А потом все попытки были бесполезны. Так же, как попытка заставить профессора сделать то, что он сам хотел, но запретил себе делать. Потерпев одну неудачу за другой, он чудом наконец нашел идеального носителя, сумевшего доказать, что ему чужды угрызения совести, и поэтому при выполнении задания нечего было опасаться, что что-то помешает ему сделать то, что он должен сделать. Луна, с трудом пробившись через пелену облаков и тумана, наконец заняла свое место на краю небосклона. Мимо окон скользнула чья-то тень. 30 Дирк смотрел в окно на взошедшую луну. - Ждать осталось недолго, - сказал он. - Ждать чего? - спросил Ричард. Дирк повернулся. - Призрака, - ответил он. - Он вернется к нам. Профессор, - окликнул он старика, который сидел у камина и заметно нервничал, - у вас найдется коньяк, французские сигареты или на худой конец четки? - Нет, - отрезал профессор. - Тогда мне придется обойтись без них, а жаль. Они успокаивают. - Сказав это, Дирк снова стал глядеть в окно. - Я не убежден, что, кроме призрака, нет иного объяснения тому, что происходит... - попытался возразить Ричард. - Так же, как ты не был убежден в существовании машины времени, пока не попал в нее, не так ли? - съязвил Дирк. - Ричард, мне нравится твой скептицизм, но даже скептически настроенный ум должен быть готовым принять неприемлемое, когда нет иной альтернативы. Если птица похожа на утку, крякает как утка, то по крайней мере мы должны допустить возможность того, что перед нами представитель семейства водоплавающих. - В таком случае, что такое призрак? - Я полагаю, что призрак... - начал Дирк, - ...это тот, кто умер неожиданно насильственной смертью, не закончив свои дела и не успев передать их в другие руки, кто не может успокоиться, пока не доделает то, что начал, и не приведет все в порядок. Он снова повернулся к своим друзьям. - Вот почему машина времени стала столь заманчивой целью для призрака, как только он узнал о ее существовании. С ее помощью он может исправить все недоделки и ошибки в своем прошлом. И обрести свободу. Поэтому призрак вернется. Он попытался вселиться в профессора, но тот воспротивился. Затем последовали загадки с фокусом, пудрой от загара, за которой пришлось летать в космос, и лошадью в ванной. - Он остановился. - Это даже я не могу понять или объяснить, но непременно попытаюсь, даже если это доведет меня до ручки. А затем твое появление на этой сцене, Ричард? Призрак, отказавшись от профессора, сосредоточился на тебе. И немедленно произошел странный и очень знаменательный случай. Ты совершаешь нечто, о чем ужасно сожалеешь. Я имею в виду твой звонок Сьюзан и его запись на автоответчике. Призрак пользуется этим, чтобы заставить тебя уничтожить эту запись. То есть вернуться в прошлое, чтобы исправить совершенное. Он пробует, удастся ли внушить тебе это, проверяет твой характер, есть ли в нем то, за что он может ухватиться. Если бы ему удалось найти такую зацепку, ты попал бы под его полный контроль. Но в последний момент твоя натура взбунтовалась, и он понял, что ты не подходишь. Он отказался от тебя и решил найти кого-нибудь более подходящего. Как долго он проделывал это с тобой, я не знаю. Тебе это ничего не говорит? Ты веришь, что я говорю правду? Ричард похолодел. - Да, - ответил он. - Ты, должно быть, прав. Абсолютно прав. - Когда же ты понял, что призрак оставил тебя? Ричард с трудом сглотнул слюну: - Когда Майкл Вентон-Уикс покинул квартиру Сьюзан. - Интересно, - промолвил Дирк, раздумывая, - какие возможности призрак нашел теперь в нем? Вероятно, те, что искал. Думаю, ждать осталось недолго. В эту минуту в дверь постучали. Когда она открылась, на пороге стоял Майкл Вентон-Уикс. - Прошу вас, мне нужна ваша помощь, - просто сказал он. Профессор и Ричард посмотрели на Дирка, а затем снова на Майкла. - Вы разрешите мне где-нибудь поставить сумку? Она очень тяжелая. Это скуба, снаряжение для подводного плавания. - Я поняла, - ответила Сьюзан, - спасибо, Никола, я попробую другую ноту. Я уверена, что он дает здесь ми бемоль, только чтобы подразнить публику. Да, я готовлюсь по-серьезному, играю с утра. Да, это отвлекает меня. Нет, ничего нового. Все чертовски странно и ужасно, какая-то мистика. Я даже не хочу... Знаешь, я позвоню тебе позднее и узнаю, как ты. Да, я понимаю, никогда не знаешь, что хуже - болезнь, антибиотики или плохой врач. Береги себя хотя бы и скажи Саймону, чтобы тоже тебя берег. Вели ему приготовить тебе ведро горячего лимонного напитка. О'кей. Я тебе еще позвоню. Укутайся потеплее. Пока. Сьюзан положила трубку и вернулась к своей виолончели. Вздохнув, она взялась за смычок, но вдруг снова зазвонил телефон. - Алло? - сердито ответила она. Опять молчание и далекий вой ветра. Сьюзан в раздражении бросила трубку на рычаг. Затем, подождав, снова подняла ее и, услышав ровный гудок свободной линии, хотела было положить трубку рядом с аппаратом, но передумала. А вдруг позвонит Ричард. Она задумалась. Пришлось признаться себе, что автоответчик был поставлен, в сущности, только для Гордона. Теперь же он совсем ей не нужен. Однако, чуть поколебавшись, Сьюзан включила автоответчик и вернулась к своей виолончели и неподдающейся ноте ми бемоль, которой Моцарт решил испытать терпение исполнителей. В пустом и темном помещении "Холистического детективного агентства Дирка Джентли" Гордон Уэй неуклюже положил на рычаг телефонную трубку и в полном отчаянии обмяк в кресле. Он даже не в силах был противиться тому, как его бесплотное тело прошло сквозь сиденье и оказалось на полу. Мисс Пирс в панике бежала, как только с телефоном стали твориться чудеса, и Гордон остался в агентстве один. Все его попытки связаться с кем-нибудь по телефону кончались неудачей. Вернее, связаться с Сьюзан, ибо только это ему и было нужно. С ней он поговорил перед смертью и теперь должен был как-то снова связаться. Но Сьюзан снимала трубку с аппарата днем, когда играла, а если и отвечала по телефону на его звонки, то все равно не слышала, что он ей говорил. Отчаявшись, он прекратил попытки. Встав с пола, Гордон покинул офис Дирка, чтобы невидимкой бесцельно плыть по улицам, по набережной вдоль канала, и снова по улицам. Окна домов были освещены, везде кипела жизнь, и ему вдруг стало обидно, что никому до него нет дела. Он представил себе, что будет, если он запросто войдет в чей-нибудь дом и сядет перед телевизором. Ведь он никому не помешает. Или пойдет в кино. Это даже еще лучше. Гордон повернул на Ноэль-роуд, шаги его были уже более уверенными. Ноэль-роуд. Это что-то напоминало ему. Кажется, совсем недавно он был здесь по делам. Какая-то деловая встреча. Но с кем? Его мысли прервал страшный крик, полный ужаса. Он замер на месте. Совсем рядом распахнулась дверь и из нее выбежала женщина с обезумевшими от страха глазами. 31 Ричард никогда не испытывал симпатии к Майклу Вентон-Уиксу, тем более в образе призрака. Он и сам не мог бы сказать почему. Он ничего не имел против призраков вообще и считал, что негоже осуждать тех, кто ушел в мир иной, но сейчас все это было ему не по душе. И тем не менее трудно было не испытывать жалость к бедняге Майклу. Тот потерянно сидел на стуле, поставив локти на стол и упершись подбородком в сплетенные пальцы. Он выглядел больным и измученным. У него действительно был страшно усталый и несчастный вид. А история его была поистине душераздирающим перечнем неудач, включая попытки вселиться сначала в профессора Урбана Кронотиса, а потом в Ричарда. - Вы были правы, - печально заключил Майкл. - Совершенно правы. Он сказал это, обращаясь к Дирку, а тот, скорчив подобие гримасы, не впервые за этот день попытался скрыть за нею свое явное торжество. Голос был похож на голос Майкла, и все же это не был его голос. В глухих нотах звучали миллионы лет скитаний и одиночества, они наполняли души слушающих холодным ужасом, который испытывает человек, оказавшийся у края бездны. Когда гость перевел взгляд на профессора и Ричарда, в нем было что-то такое, от чего им стало не по себе. В той сумятице чувств, которая охватила их, была не только жалость, но и страх. Ричард, не выдержав, отвернулся. - Я приношу свои извинения, - произнес призрак в облике Майкла. - Самые искренние извинения, поверьте мне. Я надеюсь, что вы поймете мое отчаянное положение, поймете, что значит для меня в этой безвыходной ситуации машина времени. Вы также постарайтесь понять, почему я так действовал, и найдите в себе хоть кашпо сострадания, чтобы простить и помочь мне. Я прошу вас об этом. - Дайте ему виски, профессор, - сердито велел Дирк. - У меня нет виски, - расстроился профессор. - Но есть портвейн. Могу открыть бутылку Марго, хорошее выдержанное вино. Правда, должно постоять с часок в комнатной температуре, но это можно ускорить... - Вы поможете мне? - перебил его призрак. Профессор поспешил за вином и бокалами. - Почему вы вселились в тело именно этого человека? - спросил Дирк. - Мне нужен был голос, чтобы говорить, и тело, чтобы действовать. С ним ничего дурного не случится, не бойтесь. - Позвольте мне снова повторить мой вопрос. Почему вы вселились именно в этого человека? - настойчиво повторил Дирк. Призрак пожал плечами Майкла: - Он хотел этого. Оба эти джентльмена по вполне понятным причинам сопротивлялись, как бы это выразиться... гипнозу. Ваш термин вполне здесь подходит. А этот? Мне кажется, его осознание самого себя было как нельзя унижено, поэтому он готов был воспринять любую идею, лишь бы почувствовать, что он еще кому-то для чего-то нужен. - Гмм, - задумчиво хмыкнул Дирк и хмыкнул еще раз. В третий же раз он хмыкнул уже с чувством полного понимания. Быстро сделав поворот кругом, он уставился на понурую фигуру на стуле. - Майкл Вентон-Уикс! - рявкнул он. Голова Майкла дернулась, и он заморгал округлившимися от испуга глазами. - Да? - ответил он своим обычным, полным вселенской печали голосом. Глаза его, не отрываясь, следили за Дирком. - Вы слышите меня? - спросил Дирк. - Вы сами способны отвечать за свои действия и поступки? - О да, конечно, - ответил Майкл. - Конечно, могу. - Это существо, этот призрак, вселившийся в вас... Вы, конечно, знаете, что он в вас вселился? Вы согласны с этим? Вы по своей воле готовы принять участие во всем; что он собирается сделать? - Да, это верно. Меня настолько потряс его рассказ о себе, что я охотно готов ему помочь. Более того, я считаю, что будет справедливым, если я ему помогу. - Хорошо, - сказал Дирк и щелкнул пальцами. - А теперь можете уйти. Голова Майкла вздрогнула и тут же безжизненно поникла. Но, спустя несколько секунд, она стала медленно подниматься, словно в нее, как в камеру, спустившую воздух, вновь его накачивали. Призрак теперь полностью овладел телом Майкла. Дирк ухватил рукой спинку стула, быстро повернул его сиденьем к себе и сел на него верхом, прямо перед призраком и впился в него глазами. - Расскажите все с самого начала, - сказал он. - Все. Краткий, но полный рассказ. Тело Майкла напряглось. Он протянул руку к Дирку. - Нет... Не прикасайтесь ко мне! - резко остановил его Дирк. - Мне нужны от вас только факты. Если вы попытаетесь разжалобить меня, я дам вам в глаз. Хотя это будет и чужой глаз. Так что ничего похожего на... э... э... - Кольридж! - вдруг воскликнул Ричард. - Все как там, как в "Сказании о Старом Мореходе". Во всяком случае, некоторые эпизоды. Дирк нахмурился: - Кольридж? - Я пытался рассказать ему мою историю... - сознался призрак. - Я... - Мне очень жаль, - перебил его Дирк, - но извините, мне еще не приходилось допрашивать призрак миллиардной давности. Итак, мы говорим о Сэмюэле Тейлоре Кольридже? Вы хотите сказать, что поведали о своих злосчастиях поэту Кольриджу? - Да, мне удавалось проникать в его разум... Это случалось... когда он был особенно восприимчив... - Вы хотите сказать, когда он был под воздействием опия? - быстро спросил Ричард. - Да, это так. Тогда он бывал в более расслабленном состоянии. - Еще бы, - скептически фыркнул профессор. - Временами он и мне казался слишком расслабленным. Я, пожалуй, приготовлю кофе. Профессор исчез в кухне. Оттуда донеслось его довольное хихиканье. - Это иные миры, - пробормотал себе под нос Ричард. Качая головой, он сел на стул. - Но, к несчастью, когда он полностью владел собой, я, как бы это сказать, оказывался не в форме, и у нас ничего не получалось, - признался призрак. - Все, что он написал тогда, было сильным искажением... - Это еще надо проверить, - сказал про себя Ричард. - Профессор! - крикнул в кухню Дирк. - Может, вопрос покажется нелепым, но скажите... Кольридж когда-нибудь... э-э-э... пробовал воспользоваться вашей машиной времени? Готов был обсудить с вами все аспекты этого, наиболее привлекательные для вас? - Что ж, могу сказать, - выглянул из кухни профессор, - он действительно приходил однажды, интересовался, приглядывался, но, мне кажется, он был слишком расслаблен, чтобы что-либо понять. - Вот как, - промолвил Дирк. - Но почему, - обратился он к странно обмякшему на стуле призраку, - почему ваши поиски длились так долго? - Бывают периоды, очень долгие периоды, когда я слабею и как бы совсем исчезаю. В такие моменты я не могу ни на кого оказывать воздействие. И вот еще что. Ведь тогда здесь не было машины времени, и, значит... у меня не было никакой надежды... - Возможно. Призраки существуют в виде волн, - высказал предположение Ричард. - Как некие помехи между действительным и возможным. Со своими пиками и впадинами, как в музыкальной волне. Призрак перевел свои волоокие глаза Майкла на Ричарда. - Это вы... вы написали статью? - Да. - Она произвела на меня глубокое впечатление, - продолжил призрак со странной щемящей печалью в голосе, что было неожиданным не только для слушавших его, но и для него самого. - О, понимаю, - сказал Ричард. - Благодарю вас. В последний раз, когда мы виделись, мне показалось, что она вам не понравилась. Да, конечно, я понимаю, тогда это были не вы... Ричард умолк и, растерявшись, сел, очень недовольный собой. - Итак, - вмешался Дирк, - вернемся к тому, с чего начали... Призрак, набравшись сил и духа, начал сначала. - Мы были на корабле, - промолвил он тихо. - На космическом корабле? - Да. Мы стартовали с Салаксалы, планеты очень далекой от вас. Это суровое и неспокойное место. Мы - нас было около сотни - решили пуститься в путь, как это часто делают люди, чтобы искать для себя новые миры. Все планеты нашей системы были непригодны для этой цели. На вашей планете мы сделали остановку лишь для того, чтобы пополнить запасы некоторых необходимых нам минералов. К несчастью, наш аппарат, приземляясь, в результате неудачного вхождения в атмосферу получил повреждение. Оно было достаточно серьезным, но устранимым. Я как борт-инженер отвечал за организацию ремонтных работ и благополучное возвращение экспедиции на космический корабль. Теперь, чтобы понять, что произошло дальше, следует кое-что знать о психологии высокоавтоматизированного общества. Нет такой задачи, которую нельзя было бы с завидной легкостью выполнить с помощью высокой компьютеризации. Во время этого полета предстояло решать ряд специфических задач, отвечающих основной цели полета... - А именно? - неожиданно резко и настороженно спросил Дирк. Удивление в глазах призрака означало лишь одно: разве столь очевидное нуждается в каком-либо разъяснении. - Мы искали новый и лучший мир, где могли бы жить свободно, в спокойствии и гармонии... - недоуменно ответил он. Дирк скептически вскинул брови. - Вот как? Любопытно, - заметил он. - Надеюсь, вы хорошенько все обдумали, прежде чем отправились в столь далекое путешествие? - Это было сделано за нас уникальными приборами. Они обосновали нашу веру в цель и поддерживали ее даже в самые критические моменты. Приборы всегда работали безукоризненно, но теперь я понимаю, что мы слишком привыкли на них полагаться. - Что же это за приборы? - поинтересовался Дирк. - Вам, наверное, будет трудно понять, насколько мы верили автоматике. Вот почему я совершил роковую ошибку. Я хотел знать только одно: старт безопасен. И не допускал мысли, что он может быть небезопасным. Я хотел быть уверен лишь в его _безопасности_, и только. П